Бусы моей мамы

Гламурный маньяк. Пролог

Сегодня хороший день. Мама пришла за мной в садик сразу после обеда и не придётся спать в тихий час. Пока Галина Петровна, наша воспиталка, жалуется мамочке на моё поведение, быстро собираюсь. В раздевалку заглядывает Юрасик, показываю ему язык, корчу рожи. Этот ябеда направляется к нам, но Галина Петровна строго говорит:

— Юра, иди в группу, — и уже маме: — Надеюсь, вы примете меры?

Зря надеется, мама меня любит и верит больше, чем ей. И часто смеётся над моими проделками. И никогда не наказывает. Мы говорим воспиталке: «До свидания», и выходим из садика. А на улице дождик. Останавливаемся на крыльце под козырьком. Неожиданно сверху сыплется град. Маленькие градинки отскакивают от асфальта и снова падают, стучат по козырьку. Немного страшно, мама обнимает меня и спрашивает:

— Подождём, пока кончится или доставать зонтик?

— Доставай, — желание пройти с зонтиком под градом сильнее моего страха. Мама раскрывает зелёный зонтик, и мы смело шагаем из под козырька на ступеньки. Ударив несколько раз по зонтику, град и дождь заканчиваются.

— Вот, видишь, град нас испугался, — мама смеётся, и я тоже.

Идти до дома не далеко, мы перепрыгиваем лужи, держась за руки, и кричим: «Дождик, дождик, пуще, будет травка гуще!». Заходим в подъезд.

— Давай наперегонки! — Мама бежит по лестнице вверх, Обгоняю. Я всегда обгоняю, хотя мама перепрыгивает через ступеньку, а я так ещё не могу. Разуваемся и в ванной отмываем ноги, вернее, сначала мама моет мои ноги, а потом свои, а потом нашу обувь. Сижу на стиральной машинке. По очереди рассказываем «Мойдодыра».

— Моем, моем трубочиста, чисто-чисто, чисто-чисто.

— Будет, будет трубочист чист, чист, чист, чист.

Потом мама несёт меня в комнату и усаживает на диван. Вручает букварь, раскрывая на букве «М», сама берёт шкатулку и начинает нанизывать на толстую нитку бусинки. У мамы новое платье, и она из двух разных бус делает одни. Белая бусинка, красная бусинка, снова белая, ещё красная. У мамы ловкие пальцы. Наблюдать за ними намного интересней, чем учить слоги и слова. Быстро она справилась. Надевает на шею и весело говорит:

— Представляешь, тридцать бусинок. Мне двадцать пять лет, тебе пять, а если сложить, получится ровно тридцать! Значит, бусы волшебные. Да ты почти спишь над книгой. Давай поиграем?

— В прятки, только ты не подглядывай! — конечно, играть лучше, тем более местечко уже присмотрено, мама не найдёт.

— Я никогда не подглядываю, — мама возмущается, но глаза смеются. Она отворачивается и закрывает лицо ладонями. — Я считаю до пяти, не могу до десяти. Раз, два, три, четыре, пять…

Соскакиваю с дивана и крадусь к шкафу. Только бы дверка не скрипнула. Получилось забраться бесшумно. Теперь можно посмотреть в щель, как мама будет искать. Это так забавно. Мама отнимает руки от лица и первым делом заглядывает под диван. А под диваном никто не поместится, даже у меня не получается туда протиснуться. Ой, в комнату входят два дядьки. Мы, наверное, дверь не закрыли. Один, высокий, светловолосый, с усами говорит:

— Что, шалава, соскочить захотела? Думала, спряталась? Тебе же говорили: из под земли достанем. Шесть лет прошло, но нашли.

Мама пятится, усатый толкает её. Мама подает на диван. Она цепляется за что-то бусами, нитка рвётся, и бусинки стучат по полу, как градины. Белая, красная, белая, красная. Красная, красная, красная. Почему-то бусинки уже не отскакивают, а разливаются лужицей около дивана.

Второй дядька, толстый и лысый, буркает:

— Ты зачем сразу замочил? Нужно было сначала это самое, оприходовать. Ладно, позырим, может, в шмотках «капуста» есть.

Он делает шаг в сторону шкафа. Ещё шаг. Я отодвигаюсь в самый угол и закрываю глаза, что-то падает сверху, наверное, мамино пальто. Пол скрипит около шкафа. Говорю про себя: «Я в домике, в домике, в домике».

— Шалый, валим отсюда. Ничего не трогай. Другие девки узнают, что ничего не взяли, типа чисто из мести — бояться больше будут, а то приборзели. — Это усатый.

Второй что-то отвечает, не слышно. Сижу, прижав к себе пальто. Глаза не открываю. Просыпаюсь от крика. Не мамин, чужой крик. Кто-то бегает, что-то грохает. Неожиданно дверь шкафа открывается. Чувствую свет даже с закрытыми глазами. Кто-то хочет вытащить меня, отбиваюсь и кричу:

— Я в домике, в домике, в домике!!!

Глава первая. День города

Что может быть хуже дежурства в выходные? Правильно: дежурство в праздники. А если выходной и праздник совпали? Вот как сегодня, суббота, День города. Единственное, что радует: все неприятности ожидаются к вечеру, когда народ примет горячительное и отправится на улицы праздновать. Примерно в этом направлении текли мысли следователя Комарова. Он одним пальцем тыкал в клавиатуру компьютера, набирая отчёт. Следователь мог печатать довольно быстро, и обеими руками. Но отчёт? Бррр! Эх, поспать бы ещё часиков надцать! Ночка выдалась бурная, да ещё на дежурство с утра заступил. Комаров с наслаждением потянулся, и почувствовал, как ремень давит на живот. Расслабил на одно отверстие, подумав: «Рановато трудовой мозоль на животе проявляется. Тридцатника ещё нет. Да и звание — старший лейтенант — к такой солидности не располагает. Вот получу капитана — тогда другое дело. В тренажёрный зал, что ли, сходить, пока затишье». Вот не стоило так думать, позвонил внутренний телефон, дежурную следственную группу требовали на выезд в лесопарковую зону. Труп. Школьники нашли. Комаров на секунду уставился на трубку. Эти детки вечно что-нибудь откопают. Ну, лежит себе покойник, и ещё бы сутки полежал. Нет, нужно было именно в его, Комарова, дежурство этим вундеркиндам по кустам шариться. Это если так День города начинается, что дальше-то будет? Вообще-то, следователь ничего против работы не имел, просто в приметы верил: труп в праздники — или висяк, или какие-то заморочки. До сегодняшнего дня примета срабатывала.

***

Последние дни мая выдались по-летнему жаркими, и десятый «Б» решил в полном составе отправиться на природу. С ночёвкой. Выбрали ночь с пятницы на субботу. Удобно: сразу после обеда выйдут, а на следующий день домой, чтобы до вечера успеть отдохнуть. День города и праздничный фейерверк никто пропускать не собирался. К тому же был обещан фестиваль рок групп на площади. Из взрослых пошли учитель информатики, классная руководительница и отец Пашки, журналист Виктор Савельев.

Палатки поставили быстро. Относительно. От Егорушки, Егора Сергеевича, учителя информатики толку не было. После того, как он попытался забить колышек обратной стороной, учителя от благоустройства стоянки отстранили. Он уселся на пенёк и достал свой наворочанный телефон, ноутбук брать ему строго-настрого запретила Аллочка. Пашка случайно подслушал, как классная выговаривала Егорушке:

— Мы за детей отвечаем. Ну и что, что они уже взрослые. Никакого ноутбука в поход!

Аллочка и Пашкин отец устанавливали палатки ловко. Ребята и девушки отправились за хворостом. От пенька донеслось горестное восклицание. Сеть не ловила. Егорушка стал оглядываться, в поисках возвышенности. Увидев невдалеке холм, он направился туда, но был остановлен Аллочкой, пришедшей в обычное активное состояние. Егорушке была вручена удочка, вместе с Игорьком, Данькой и Владиком он отправился на добычу рыбы для ухи. На случай отсутствия клёва у Аллочки в рюкзаке имелось несколько банок тушенки. Следующие полчаса все были заняты — готовили место для костра, выкладывали продукты, обживали палатки. Со стороны реки раздались крики и смех.

— Егорушка, ой, Егор Сергеевич, в реку свалился или русалку выловил, — прокомментировала Смирнецкая.

— Таня, где твоё уважение к учителю? — нарочито строго спросила Аллочка.

Смирнецкая с серьёзным видом встала, огляделась вокруг и развела руками:

— И сама не знаю, где-то обронила?

Девчата засмеялись, даже Аллочка непедагогично улыбнулась, только отличница Анжелка недовольно поморщилась.

Со стороны рыбаков прибежал Владик Сидоров, в руке он держал рака. И рассказал, что рака на удочку поймал Егорушка. Ребята и Пашкин отец заинтересовались — о таком способе ловли раков они ещё не слышали. Владик начал пугать девчонок, те с визгом уворачивались от клешней. Кто-то предложил ночью с фонариком пройтись вдоль берега. Предложение было одобрено, осталось найти фонарики. Набралось целых четыре, два у Аллочки.

— Дам один, — заявила классная. — Если утопите, хоть запасной будет.

— И ничего мы не утопим! — возмутился Владик, который явно возвращаться к рыбакам не собирался.

— Кто бы говорил, — соседка по парте Яна до сих пор не могла простить Владьке утопленный им в ведре сотовый телефон. Это они так класс после ремонта отмывали.

— Ну, Янка, ты и злопамятная! Я ведь тогда сам твой сотик наладил. Всего и делов: разобрал да высушил, — возмутился Владик.

Вернулись рыбаки. Егорушка вошёл во вкус и наловил больше всех. Смирнецкая объяснила это тем, что мальчишки курят, а учитель — нет. Потом, сообразив, что сдала одноклассников, попыталась скрыться. Она уже встала на четвереньки, заползая в палатку, как подскочивший Игорёк ухватил её за ногу и извлёк из убежища.

— Смирнецкая! За базар отвечать нужно, — назидательно сказал он.

— Точно, — подтвердил подошедший Данька.

— Ой, Аллочка Андреевна, — девушка подошла к учительнице, — я пошутила, мальчики не курят. — Тут Смирнецкая забежала за Аллу и добавила: — Два часа, как бросили.

Глава вторая. «Гламурный» маньяк

Следователь стоял и наблюдал за работой эксперта-криминалиста. Хоть в чём-то повезло, дежурил Николай Иванович, начальник отдела, настоящий профессионал. А вот кинолог с собакой оказались бесполезными. Около места происшествия все было утоптано, словно пронеслось стадо бизонов. Комаров удивился пришедшему на ум сравнению. Палатку убитого уже нашли. Там собака вообще повела себя странно, закрутилась на месте и начала чихать. Кинолог только безразлично пожал плечами, когда спросили, что случилось. Комаров ещё подумал, что в этой паре, единственный умный человек — собака. Оперуполномоченные проводили опрос свидетелей: школьников и взрослых, записывали адреса. Сам Комаров общаться с подростками предпочитал как можно меньше, а маленьких детей даже побаивался. Трудно вести разговор, когда не знаешь, что собеседник «выкинет» в следующий момент. Следователя уже напрягала перспектива дальнейшего общения со свидетелями школьниками. Какие черти принесли их сюда отдыхать в день убийства?

Эксперт указал на красную бусину, примотанную к пуговице:

— Видел? Теперь твоё начальство не открутится. Серия.

Эксперт произнёс, словно узаконивая факт серийных убийств:

— Гламурный какой-то маньяк, и бусины разного цвета: белая, красная.

— А женщина могла такой удар нанести? — спросил следователь.

— Значит, не зря слухи по городу ходят про маньяка, — раздался мужской голос из-за спины Комарова. Следователь резко обернулся. Высокий светловолосый мужчина лет сорока, протянув руку, представился:

— Виктор Савельев. Я пришёл узнать: можно детей уводить? Устали они, да и стресс такой.

— Дежурный следователь старший лейтенант Комаров, — Комаров пожал протянутую руку. — Можно уводить. И вы неправильно поняли, никаких маньяков нет.

— Нет, так нет. До свидания. — Мужчина развернулся и направился в сторону палаток школьников.

Когда он скрылся за холмом, эксперт произнёс:

— Надо же было заговорить про маньяка, когда Виктор подошёл.

— А ты его знаешь?

— И ты знаешь, это тот самый Савельев, журналист, — пояснил эксперт.

Комаров выругался и сплюнул.

— Вот и я про то, — усмехнулся эксперт и уже серьёзно добавил:

— Ты спрашивал, могла ли быть убийцей женщина. Да, могла. Удар не столько сильный, сколько точный. Да и бусинки, это как-то по-женски. Вот и верь после этого учёным, что маньяки расправляются с жертвами одним способом. Да и типаж жертвы тут совершенно другой. Первые двое были похожи – высокие, светловолосые, с усами. Кстати, вон журналюга, тот же тип. Убитый — прямая противоположность: плотный, лысый. Единственное — все три жертвы мужчины. Как говорят французы: ищите женщину. Хотя, я краем уха слышал, что когда любовницу Серого нашли, там тоже на трупе бусина была. Я тогда в отпуске был, точно не скажу, только слухи. Да у нас же с тобой в тот год отпуска совпали. Значит, тоже не знаешь.

— Что-то ты сегодня разговорился, Иваныч, — удивился Комаров, привыкший, как и все, видеть эксперта молчаливо-сосредоточенным.

Эксперт улыбнулся, он выпрямился и стал снимать перчатки:

— Внук у меня вчера родился.

— Поздравляю, обмывать когда будем? — тоже улыбнулся следователь.

— В понедельник обязательно проставлюсь, первый внук, как-никак.

Подошли оперативные уполномоченные. Один, Иван Вересов, стал докладывать Комарову результат опроса свидетелей, а второй, по фамилии Петров, с которым следователю уже доводилось работать, подошёл и стал присматриваться к убитому.

— Документы нашли? — поинтересовался Петров.

— Нет, ещё личность устанавливать, — ответил следователь.

— Похоже, это Рыбак, — глубокомысленно произнёс опер.

— Да ясно, что не охотник, — хмыкнул Вересов.

— Это мы его так прозвали: «Рыбак». Ты, Ваня, не в курсе, ты же у нас недавно. Так вот: Вялых Николай Павлович имеет… имел привычку после того, как сходит на рыбалку, крепко выпить и лупить сожительницу и её детей. Они часто у соседей отсиживались. Сожительница бежит, побои снимает и к нам с заявлением. Через день забирает, помирились. Раз пять так было. Мы ещё удивлялись: баба молодая, красивая, что она в этом… в гражданине Вялых нашла. Я как-то не выдержал, говорю, детей пожалей, дочь старшеклассница, сынишка, к психологу школьному ходят, та тоже к нам обращалась из-за этих детей…

— Стоять, — оживился Комаров, — а вот с этого места поподробней. Я про эту историю слышал. К тому же район наш, школа одна, проверь, не этой ли девочки класс здесь отдыхал.

— Сейчас посмотрю, — Вересов достал список, и спросил Петрова: — Сергей, помнишь, как у сожительницы трупа фамилия?

— Вань, ты сам-то понял что сказал? — спросил Петров и глянул на недоумевающего напарника. — Фамилию я помню, вот только у детей фамилии другие. Мадам несколько раз официально замуж выходила. Узнаем.

Глава третья. Дочки-матери

От школьного двора Яна пошла вместе с Данькой и Владиком, они жили через два дома от неё. Одноклассники пытались Яну развеселить, не привыкли видеть девушку такой задумчиво-печальной. Им почти удалось. И она даже улыбнулась на рассказ Владика.

— Прикинь, мы раков у берега под камнями искали, а мне захотелось просто в реку посветить. Посветил, а там два огонька зелёных горят и ко мне движутся. Я как отпрыгну от берега, за траву зацепился и со всего размаха на пятую точку приземлился. Фонарик выронил, он куда-то укатился. А тут ещё Пашка с дядей Витей отошли. И вдруг вой раздался от палаток, словно волк голодный или, там, оборотень. И рядом, над ухом такой же. Глядь, а это Пашка стоит и завывает. Они-то с отцом засмеялись, а мне не до смеха было. Только потом узнал, что у рыб глаза ночью светятся, а выл у палаток Игорь. Ян, может, тебя до квартиры проводить, а то у вас вечно темно на первом этаже? — поинтересовался Владька. Тут он был в курсе, сам лампочку на днях вывернул, чтобы под лестницей с Олькой, Янкиной соседкой по подъезду, без помех целоваться.

— Нет, спасибо, — Яна ещё раз улыбнулась и, посмотрев в сторону дома, добавила: — О, братишка меня ждёт, побегу. Пока!

У подъезда её действительно ждал Антошка, шустрый первоклашка-брат.

— Что случилось? — спросила Яна, хотя она уже прекрасно знала что.

— Янчик! Коляна мамкиного заколбасили. Только ты при маме не радуйся. Я сказал, что хорошо, теперь никто драться не будет, так она меня обозвала этим, игаистом, и гулять отправила. А я кушать хочу, — доложил Антошка.

— Пойдём, черепашка-ниндзя, покормлю! — Яна обняла братишку за плечи. Когда они зашли в квартиру, мать встретила причитаниями:

— Доченька, горе-то какое, Коленьку убилиииии. Яночка, нужно в морг ехать, опознать. А как я одна? Собирайся, поехали.

— Мам, нужно Антошку покормить, да и я бы тоже поела. У нас есть что перекусить? — спросила Яна.

— А, эгоистка неблагодарная, — взорвалась мать. — Ты никогда Колю не любила. Из-за тебя я на Коленьку заявления писала. Значит, тогда ты не ленилась до полиции меня провожать, а в морг, видите ли, кушать захотела.

— Понятно, ничего нет, — констатировала Яна, — пойду быстро яичницу с колбасой сделаю.

— А яиц нет, Коленька их все отварил и с собой взял. И колбасу тоже. Коленькааа, — мать сделала попытку вновь заплакать, однако Яна была настороже:

— Мам, тебе в морг ехать, а у тебя глаза будут красные и нос распухший.

— Ой, правда, — мама кинулась в ванну приводить себя в порядок.

Яна с Антошкой прошли на кухню. Там девушка поставила чайник. Заглянула в пустой холодильник. С досады шлёпнула дверкой, двинулась к шкафу и споткнулась о походный рюкзак. Торжествующе достала оттуда лапшу быстрого приготовления, банку паштета и хлеб. Утром из-за суматохи с трупом не завтракали, вот продукты и остались, а она про них и забыла.

— Живём, Антошка, — подмигнула она брату, вручая ему сделанный наспех бутерброд. — Жуй пока, сейчас лапшу заварим. А к ужину сходим в магазин купим что-нибудь.

Яна сделала ещё два бутерброда: себе и маме. Та, приведя себя в порядок, заскочила на кухню и стала стоя жевать всунутый ей в руку дочерью бутерброд.

— Куда, на ходу! Присядь, сейчас чаю налью, — засуетилась Яна. Она налила послушно опустившейся на стул маме чай, и заварила лапшу себе с братом. Мама фаст-фуд не признавала, предпочитая приготовленную Яной еду.

— Ма, давай я с тобой в этот, как его, морг, поеду. Там ведь мертвяки, а Янчик их боится. А я не боюсь, даже зомби не боюсь! — неожиданно заявил Антошка.

— Одна схожу, раз дочь только о себе думает! — с пафосом произнесла мама и ушла в коридор наводить макияж. — Ну как? — заглянула она на кухню. На голову она повязала чёрный шарфик. Несмотря на траурный цвет, шарфик смотрелся кокетливо и маме шёл, делая её моложе и как-то беззащитней.

— Ты красавица, мамочка! — искренне сказала Яна.

Когда мать ушла, Яна с братом пошли в свою комнату.

— Антошка, доставай, — скомандовала девушка. Брат из дальнего угла шкафа извлёк старую пластиковую коробку с конструктором Лего. Это был тайник, где Яна хранила заработанные деньги. Уже год она подрабатывала аниматором в детском кафе. Ей помогла туда устроиться школьный психолог Софья Игоревна. Девушке было интересно работать с детьми, к тому же хозяин кафе разрешил приводить с собой Антошку. После школы её пообещали оформить, как положено, на полный рабочий день, но при условии, что девушка поступит на заочное отделение педагогического университета. Мама о том, что дочь подрабатывает, не знала. Брат и сестра молчали, как партизаны. Боялись, мама выманит деньги и купит какую-нибудь чепуху. Так уже было, когда после девятого Яна работала озеленителем по программе «Подросток», проводимой Городским Союзом Молодёжи. А деньги были нужны на дорогу, на школьную столовку, на всякие взносы, да и частенько просто на продукты. Тайник же был от маминого сожителя. У того имелось просто чутьё на деньги, ни в карманах, ни в сумочке оставлять было нельзя. В вещах запросто мог порыться, а вот к игрушкам интереса не проявлял.

Яна пересчитала деньги, часть взяла, остальные снова уложила на дно и сверху засыпала детальками конструктора. Протянула брату.

— Думаешь, мама нового урода скоро приведёт? — спросил Антон.

— Антоша, — укоризненно протянула Яна, хотя, что скрывать, именно об этом она и думала. — Сейчас идём работать, а на обратном пути в магазин заглянем. А, может, там же, в кафе пиццу купим. У нас в кафе самая лучшая в городе пицца, и своим работникам скидка.

— Ура! — подпрыгнул Антошка.