Бутерброды с надеждой на лучшее

1.

БУТЕРБРОД ДЛЯ ЛЕНИВОГО УЖИНА

— Вообще все это благодаря моей бабушке. Она всегда говорила, что на жизнь надо смотреть, как на бутерброд. Подсохший хлеб может быть не очень, но если его поджарить на масле, натереть чесноком и сверху положить сало, то станет просто отлично. Она всегда готовила бутерброды. А потом умерла. Не из-за них, конечно. Я выросла и стала смотреть на жизнь, как на бутерброд, но мой пока состоит из мамы в ремиссии, папы в депрессии, отстойной работы и крошки из неудавшихся отношений. А недавно у мамы случился рецидив, и я решила, что это знак. Жизнь одна, обидно прожить ее, не сделав хоть чуть-чуть счастливее.

Крепко сбитый мужчина с проседью — хозяин помещения — был в шоке. Риелтор тоже. Надя и сама была в шоке, но не могла остановить рвавшиеся из нее слова, за которыми к горлу подкатывал комок из слез и нервного смеха. Вспотевшая ладонь сжимала телефон с красивой правильной речью в заметке. Про бабушку, бутерброды и позитив, но мозг как будто перемкнуло. Это был уже пятый просмотр за день, а место под кафе так и не находилось. Одни владельцы были в шоке от ее бюджета, другие — от самой идеи сделать кафе-бутербродную среди модных московских баров. Но Арсен Георгиевич просто пребывал в замешательстве от вывалившейся на него информации.

Надя сбилась, слова стали скомканными и вываливались уже невпопад, как помидоры из перевернувшейся фуры, пока от всего представления не остался один только тормозной след и повисшая в тишине неловкость. Надя понимала, насколько сильно облажалась — в светлых глазах риелтора как будто заработал счетчик для оценки масштаба катастрофы. В расширенных сосудах Надя прочитала вердикт: «хуже некуда».

Она сморгнула жгучие слезы и обвела помещение прощальным взглядом. Оно ей понравилось в тот самый момент, когда Надя в него зашла. Светлая плитка в виде сот — не белая, а нежно кремовая. Стены приятного охрого цвета, фотографии прибрежных городов где-то в Италии или Испании, большие окна с темно-оранжевыми занавесками, столы и стулья из темного дерева, барная стойка с приятно округлой витриной. Арсен Георгиевич сказал, что раньше тут был ресторан средиземноморской кухни, всего понемногу: Италия, Греция, Кипр. Завтраки целый день и вечера живой музыки. К сожалению, заведение прогорело, и владельцы поспешно съехали, хотя Арсен Георгиевич предлагал им снизить арендную плату. Помещение так долго стояло пустым, что мужчине пришлось снизить стоимость до минимума, а новые арендаторы так и не находились. Надя в этот момент подумала, что этот маленький уютный ресторанчик ждал ее, а потом Арсен Георгиевич спросил, что за заведение она собирается открывать.

Тогда-то Надя в первый раз и сказала про кафе-бутербродную. Мужчина, как и многие до него, медленно удивленно моргнул. Надя принялась рассказывать заготовленную легенду, но что-то пошло не по плану и получилось… как получилось, в общем.

Прежде с ней такого не случалось, она не раз стойко защищала даже самые провальные отчеты перед собственниками бизнеса, прикрывала команду, даже писала объяснительные. От этого было еще больнее и унизительнее осознавать, как жалко она потеряла контроль. Как школьница, забывшая стишок и осознавшая это уже стоя на табуретке.

— Воды? — спросил Арсен Георгиевич, глядя на ее беспомощную борьбу с собственным отчаянием. Надя поджала губы и кивнула. — Садитесь пока, Надежда. И вы садитесь.

Он похлопал по спинке стула, кивая риелтору. Та, разделяя царившую в зале крайнюю неловкость, зацокала каблуками по плитке. Надя неохотно пошла следом за Ольгой — уже немолодой женщины, посвятившей себя недвижимости с девяностых. Гордо отбрасывая с глаз пергидрольную челку, Ольга говорила, что у нее нюх на помещения, она с первого взгляда — даже по фотографии — понимает, что место подходит ее клиенту на тонком плане, входит с человеком в резонанс, усиливая каждую идею. Надя молчала и кивала, она готова была поверить уже во все, что угодно, но когда Ольга заговаривала о таких вещах, невольно хотела отодвинуться подальше.

Арсен Георгиевич вернулся с двумя стаканами воды и поставил их перед Надей и Ольгой. Риелтор тут же принялась жеманничать, мол, не стоило. Густой слой тонального крема провалился в морщины, как городок после землетрясения. Казалось, еще одна бурная эмоция, и у женщины отвалится половина лица. Владелец помещения смерил ее равнодушным взглядом и сел напротив Нади. Девушка вцепилась в подлокотники стула, чувствуя мякотью ладоней каждую острую грань. Спинка тоже была жесткой, позвонки едва ли не скребли по деревяшке, но даже это не было так неприятно, как желание скукожиться до размеров забытой на солнце креветки под пристальным взором этого кавказского мужчины. Надя так и не смогла для себя определить, откуда именно был владелец помещения — по-русски он говорил без акцента или характерного говора, лишь иногда смягчая согласные, но если не прислушиваться, то этого можно было и не заметить.

— Скажите, Надежда, а вы уже много помещений посмотрели?

— Достаточно, — кивнула Надя. Ольга тут же подхватила.

— Но с вашим, так сказать, сразу случился мэтч, как сейчас выражается молодежь.

— Меч?

— Мэтч, — поправила Надя. — Как будто совпадение.

— Совпадения — это хорошо, — кивнул Арсен Георгиевич, сцепляя пальцы. — Мое дело вообще маленькое, сдать помещение тому, кто сможет за него платить и не съедет в ближайшие месяцы. Но глядя на вас, Надежда, я хочу поинтересоваться, чем вы вообще занимаетесь? Помимо того, что хотите открыть заведение.

2.

НОРМАЛЬНЫЙ ГОРЯЧИЙ БУТЕРБРОД

Первым, что Надя услышала на следующее утро, был грохот спикировавшего на пол телефона и донесшееся из соседней сонное: «Идите нахрен, я сегодня из дома». За этим последовало гневное ворочанье в попытках найти где-то в складках пододеяльника недосмотренный сон и недовольное бормотание, ознаменовавшее, что возможность доспать безнадежно упущена. Через приоткрытую дверь Надя увидела пошатывающуюся Инну. Вернее, то, что должно было превратиться в Инну после продолжительной распаковки в ванной. Сейчас подруга больше напоминала мумию: волосы намотаны на какую-то новомодную конструкцию для завивки, собраны под шелковый чепчик, ярко контрастировавший с растянутой до состояния парашюта майкой в три слоя катышек. От лба до шеи лицо Инны было облеплено патчами, масками, бандажами — тоже в несколько слоев. Через три минуты после того, как дверь в ванную захлопнулась, по квартире начали прокатываться щелчки, шорохи, шелест, как будто от картонки отрывают многократно использованную ленту скотча, и все это сопровождалось блаженными: «О-о-о-о!», «Да-а-а-а!» и матерными шепотками.

Надя поднялась с дивана и отправилась на кухню. За неделю совместной жизни (и несколько лет регулярных ночевок друг у друга), у них с Инной выработалась идеальная система. Пока подруга приводила себя в порядок, Надя делала кофе и готовила завтрак. Потом Инна убирала грязную посуду в мойку, а Надя в свою очередь наводила марафет. Все всё успевали, а на кухне не оставалось ни одной грязной чашки, которая стояла бы по несколько суток, скромно прося уделить ей немного внимания.

А еще у них всегда были свежие продукты. Наверное, со стороны Надя выглядела как дикарка, но она чуть ли не плакала от счастья каждый раз, когда заглядывала в холодильник и понимала, что ей не нужно прямо сейчас бежать в магазин или вызывать доставку. Она достала с полки сырную нарезку, масло, нарезала хлеб и разогрела сковороду. Пока ломтики белого батона подрумянивались, насыпала молотый кофе в кофеварку и выставила режим: «покрепче». На всякий случай поставила сахарницу и маленькую бутылочку сиропа возле чашки Инны, хотя обе девушки предпочитали утреннюю тахикардию без подсластителей.

Когда аромат горячих бутербродов смешался с терпким запахом кофе, из ванной выпорхнула Инна. На смену майке пришел костюм для йоги, светлые волосы аккуратной волной ниспадали на спину и плечи, на щеках играл нежный румянец, и только в глазах под идеально зачесанными бровями плескался немой вопрос: «Вы вообще в курсе, скольких сил стоит эта ваша естественная красота?».

— О, превеликие боги, Надя, — воскликнула она, увидев уже поданный завтрак. — Как будто в отпуске я, а не ты.

— Мне не трудно, — улыбнулась девушка, глядя, как подруга вгрызается в горячий бутерброд.

— Я заказала тебе горелку, — сказала Инна, пытаясь откусить сырную нитку, растянувшуюся до размеров МКАДа. — Будут у нас завтраки как в мишленовском ресторане.

Надя улыбнулась и принялась наливать им кофе. Инна насупилась и коротко скомандовала.

— Жопу к стульчику прижми, а то завтрак остынет.

Надя рассмеялась и послушалась.

Они с Инной дружили уже три года. Дружба эта началась в курилке бизнес-центра с синхронного многострадального вздоха после трехчасовой планерки, тема которой менялась каждые пять минут, а свелось все к обсуждению цвета кнопок. Постепенно разговоры переместились из курилки на кухню, а темы обсуждений разрослись от дурацких проектов и правок до родителей, любимых фильмов и парней, женихов, трендов на корейскую косметику. Потом и совместная курилка исчезла — Инна стала креативным директором в крупном бренде уходовой косметики, а Надя ушла в российский филиал компании, производившей и продававшей товары для красоты и уборки. К счастью, разговоры и встречи из их жизни никуда не делись, а когда ситуация с Олегом довела Надю до предела, Инна оказалась тут как тут. И она же, пожалуй, была единственным человеком, который поддержал идею с кафе. По крайней мере, Надя так думала, пока не пересказала разговор с Арсеном Георгиевичем.

— Ну, кстати, возможно он прав, — осторожно сказала подруга.

— Чего?

— Чисто гипотетически, — принялась обходить острую тему по широкой дуге Инна, — он сказал правильные вещи. Ну, типа, что нужно немного повариться в этой среде, чтобы понять, как там все устроено, чтобы потом не попасть впросак. Дядька явно на опыте.

— И что, мне теперь в официантки идти? Или хостес? — нахмурилась Надя. — Я не хочу никого обидеть, но мне диплом кровью и потом дался, и я… ну…

— Я понимаю, — кивнула Инна, делая большой глоток кофе и морщась от горечи. — Хорошо-о-о… Короче, я думаю, что тебе стоит принять его предложение и поработать с ним.

— Не-е-ет. Это моя идея.

— Это твой кейс и минимум рисков, — парировала Инна. — Дядька этот явно не глупый и сам понимает, на что идет. Он готов дать тебе возможность, Надь. Какой смысл биться головой о стену, если умный человек открывает тебе дверь?

Надя насупилась. Умом она понимала, что Инна права, но сердце яростно протестовало. Неужели нельзя, чтобы хотя бы раз в жизни все прошло так, как хотела она? Надя ведь даже прикладывала усилия, готова была взять на себя ответственность, а не просто посылала запросы в космос, но и тут, оказывается, нужно было выкладываться на сто пятьдесят процентов.

Инна тем временем расправилась с бутербродом и потянулась к вазе с конфетами.