Быть в фокусе

Глава 1. Дарси

– Твой выход, детка, — Люк закрывает дверь, и я остаюсь одна в четырёх стенах.

Ненавижу, когда Люк так ко мне обращается, никто, кроме него, такого себе не позволяет. Ни раз говорила, детки ноги раздвигают, а я другим их ломаю. Мой секундант считает необходимостью, настроить меня на нужный лад перед боем. Однажды старик Рэй мне вбил в голову как Отче наш: «Ведение боя — это искусство владения разумом своего соперника, а если ты не научился владеть собой, то тебе нечего делать внутри квадрата». Поэтому я без помощи Люка в нужном настрое, однако после боя он все же отхватит. Когда-то ведь должно этому парню прилететь. Столько времени стоит в углу, пора и отведать мои удары.

Прижимаюсь лбом к двери своей каморки, благодарю и одновременно прошу прощения у Рэя за каждый мой выход в звериное логово. Таинственный ритуал перед боем я провожу с тех пор, как передо мной закрылись другие двери — когда-то ставшие мне родными.

Проснувшийся давным-давно во мне дьявол, отказывается засыпать. Тому виной моя слабость и врожденная дикость. Животный инстинкт самосохранения течёт у меня в крови с самого рождения. Детство лютое выдалось: мать первоклассная алкашка. В её жизни цена рюмки водки была равна капле найденной чистейшей воды странником в пустыне — жить без неё не могла. Отец от матери не отставал, а после ее смерти ещё и давал мне уроки по самообороне. Ничему у отца не научилась, но роль груши в свои юные годы выполняла на отлично, хотя отцу, наверно, виднее.

К ушам доносится стоящий в самодельной арене гул возбужденной публики, приветствующей моего сегодняшнего соперника и хором скандирующей её заслуженное прозвище «Mouse killer»: она забивает соперников, пойманных в ее мышеловке; загоняет мелких грызунов в угол и играется с ними как кошка, держа за трясущиеся хвосты; вынуждает соперников искать несуществующие норки.

Сегодня показ взрослого Тома и Джерри отменяется. Если, конечно, она не хочет побыть в мышиной шкуре. Я не привыкла убегать, в моем геноме имеются участки ДНК, принадлежащие львам. Я защищаю свои территории; а они везде, где есть натянутая сетка и покушающийся на мое царство противник.

На смену гулу приходит бешеный вой на Луну. Волчата ждут моего представления. Один, два, три, больше ринг-анонсер не томит местную публику. Жители штата Нью-Мексико слово «терпеть» избегают стороной, им подавай всё и сразу, и желательно, чтобы сырое мясо истекало кровью.

– Давайте поприветствуем желанную гостью в наших краях. Мы долго ждали; и вот этот день настал, когда две хищницы сойдутся лицом к лицу и определится бесспорный лидер. Пусть сотрясается земля, затуманятся наши разумы. Встречайте бурными аплодисментами, что ни на есть настоящую Dark Wolf.

Моя слабость в очередной раз берет верх надо мной, и я иду твёрдыми шагами с непроницаемым взглядом делать то, что умею, и то, что мне не к лицу. Любви к подпольным боям без правил я не питаю: красоты в их зрелищности я не примечаю, искусство твоего мастерства здесь не оценят. Лежащее тело, желательно, бездыханное — это хотят видеть зрители, за это они платят, только и всего. Единожды почувствовав уверенность в своём совершенстве в чём-либо, иногда люди цепляются за это обеими руками как за последнюю пищу на этой огромной Земле. Я отношусь к таким сортам людей. Боязнь променять привычную жизнь пугает меня. Настигает страх неудачно свернуть на неизведанную дорогу и лишиться всего, чего наскрёб сквозь стекающую кровь. Особенно, если «всего» — невыносимо нужное.

Пять по две, такие условия выставлены организаторами боя. Я всегда беру это во внимание, но собственные часовые механизмы, ранее настроенные на две минуты, докручиваю до четырёх не больше. Сегодня представлю зрителям удлинённую версию своего шоу, отплачивая им тем самым за долгое ожидание этого вечера.

На первой минуте второго раунда игра в кошки мышки подходит к своему ожидаемому завершению: «small mouse» (перев. с англ. «мелкая мышь») забилась окончательно в угол. И чтобы до конца не спугнуть ее, секундант противоположного угла выкидывает белое полотенце. В ринге до, во время и после боя никогда не церемонюсь. Ухожу тем же путём, каким и пришла.

Деньги в кармане, вещи собраны; и мы выдвигаемся домой в Лос-Анджелес на нашем трейлере в неизменном составе. Старший среди них по должности Люк — мой личный помощник. В его задачи входит участие в мероприятиях по организации моих боев, сбор сведений о противниках, одеть и снять перчатки. Перенести вещи, подать смоченное полотенце, или иные схожие запросы возлагаются на Итана. Он помощник и, наряду с этим, младший брат Люка. И самый бесценный помощник в кулинарных вопросах — это Миссис Розмари. Сотворить восхитительно полезное и вкусное блюдо, в состав которого входят пахучие до блевотного состояния ингредиенты, — обращаться только к ней. Оставшиеся роли: тренер, наставник, поверенный, учитель, друг — достаются мне.

Только одному человеку я могла доверить все эти роли: кому я доверяла больше, чем себе; кто выполнил в тысячу раз больше обязанностей отца, чем мой биологический прародитель; кто пытался уберечь меня от всего этого дерьма. Старик Рэй — человек, перед кем я в бесконечном долгу и перед кем моя вина не искуплена.

– Дарси как насчёт Техаса? Предлагают хорошую кругленькую сумму, и за месяц перед турниром BWV (расш. аббревиатура «The Battle without views» - Битва без взглядов) — будет хорошим разогревом тебя и публики.

– Кто? — меня перед боем волнует только три вопроса: «кто? сколько? когда?». Другие составляющие меня не волнуют. Если они не влияют на ход боя, значит данные лишние.

– Брук «Death»,

– Разве она не принимает участие в турнире?

– В списке светится. Решила баблишко подзаработать. — Люк в этом деле вроде не новичок, но изредка даёт отдохнуть своему мозгу и отключает его напрочь.

– Отказываемся.

– Ты уверена? Пятизначная цифра всё-таки.

– Люк, мы отказываемся или тебе позже ещё раз повторить для усвоения полученной информации.

Глава 2. Дарси

Реальность такова, что возвращение домой не всегда сопровождается широко расставленными руками, готовыми стиснуть тебя до умопомрачения. Это не должно вызывать жалость; просто факт остаётся фактом, и ты должен его принять.

Живу я не одна, с Розмари мы делим уютный двухэтажный дом в частном секторе. Мы уезжаем и приезжаем вместе, поэтому никому не принято нас встречать у порога дома. Розмари одна, кто изредка украдкой имеет возможность усмотреть во мне маленькую девчонку со своими живущими комплексами и страхами. Я тоже человек. И играть роль бойца 24/7 нет ни желания, ни сил. Соседствуя со мной, Розмари не лезет во внутрь моих густых и колючих дебрей, проросших в таком младом возрасте. Она хитрюга: счищает путь медленно, не спеша от ветки к ветке. Если крестная мать Золушки была феей, то моя соседка и по совместительству личный повар отлично выполняет функцию санитара леса. Слушать, молчать, вовремя уйти — это ей дано. Наличие права выбора сказать или умолчать ту или иную историю из своей жизни без психологического давления вызывает в тебе потребность открыться. Ты ощущаешь себя понятым. А где тебя понимают, хочется оставаться там как можно дольше. Соединив кусочки моих ночных откровений, не трудно понять из чего слеплена Дарси Эдвардс. Я позволяю Розмари себя изучать. Она научилась воспринимать предоставленную мной привилегию как данность.

Добрейшего души человека, тетушку Розмари, мне довелось встретить год назад, после прочтения ее объявления об оказании услуг повара. Розмари десять лет как вдова. Единственная дочка, моя ровесница, живет и учится в Европе. Поскольку арендную плату беру полностью на себя, вся зарплата Розмари уходит на содержание дочери. Если мне удаётся сорвать куш крупнее обычного, членам команды прилетает конвертик с дополнительными бонусами. И только в такие дни Розмари позволяет по-женски побаловать себя покупкой дорогого шёлкового платочка или туфель. Видеть ее цветущую улыбку при дефилировании обновок — значит ощущать свою малейшую причастность к ней, а это, в свою очередь, причина появления повода порадоваться чуточку и за себя.

Братья Хейз снимают квартиру в центре Лос-Анджелеса, подальше от нас великовозрастных женщин: Розмари телом, я душой. Молодые парни: Люку исполнится двадцать пять, Итан младше него лет на шесть — стремятся быть ближе к эпицентру событий. Можно было бы снять квартиру посреди клуба, так и сделали бы для экономии времени.

Если Итана в нашу команду подтянул Люк, то со старшим у нас отдельная история знакомства. Уличные тренировочные лагеря часто подыскивают умелых ребят, нуждающихся в деньжатах, для грязных спаррингов. Отработка навыков на тех, кого не жалко и кого легко вышвырнуть и забыть — не редкое явление в районах, славившихся отсутствием изобилия роскоши. Меня за короткую жизнь штормило так, что очутиться в таких местах обычное дело. Только повезло мне больше, чем Люку. Я была чудом найденным алмазом, Люк же отличительными чертами не обладал. Три месяца наблюдать за жертвоприношениями — максимум на что меня хватило. Сдвинуться с места без разрешения — даже испытанием не назовёшь — берёшь и делаешь. Так поступают те, кому нечего терять. Прихватив чужое, ситуация приобретала иной характер. Смена статуса от фаворита к врагу вызвало сатирический смех; но новость о том, что это «чужое» единственный кормилец в семье, взвалила на меня тяжеловесную ношу. Значение слова «ответственность» знакомо не понаслышке, этим определенно не страдали мои родители, когда занимались деторождением. Однако моя самоуверенность, воспитанная на данных самоанализа моих физических особенностей и присущей мне психоустойчивости, не подвела. Создать свою команду и ввести в ней свои устои — лучшее решение. Мои сокомандники теперь живут в более предпочтительных условиях, чем прежде. Я же? А что я?! Как дралась, так и дерусь за гнилые деньги.

После приезда хорошенько отоспалась и принялась за реализацию победоносного плана: сделать Дарси Эдвардс непобеждённой волчицей. Это не похоже на цель выдающегося спортсмена. Легенды они на то и легенды, что они работают на качество, а награды и признание — это результаты их труда. Dark Wolf нужна только победа без почестей и громких оваций. Победила. Забыли её. И она незаметно свернёт в угол, куда падает яркий свет. Причитающаяся сумма позволит мне сделать первый шаг в новом направлении. Надо доказать, в первую очередь, самой себе, что ты чего-то в этой жизни стоишь. Мои родители не ценили созданное ими творение, но никто не запрещает мне оценить себя по достоинству путём выбора правильного пути.

Каждодневные изнурительные тренировки превращают меня в переваренные спагетти. Обмякшее тело отказывается слушаться. Мозг подаёт сигнал двигаться налево, а ноги неуверенно несут тебя направо. Кровать к концу дня, подобно вере для богочестивых — дар божий. Ты готов молиться на неё, пока она не рухнет пред тобой на колени. Вписавшись лбом в подушку, с нетерпением ждёшь появление следующего дня, расписанного не по часам, а по минутам.

Моя нелюбовь к испачканным грязью подпольным боям, никак не сказывается на тренировочном процессе. Я отдаю себя всю без остатка; и возникшая усталость —истинное удовольствие, подпитывающее тебя вновь вставать и делать это раз за разом с удвоенной силой.

Старик Рэй как-то обмолвился: «Если внутри бушующее пламя начало стихать, вина лежит только на тебе. Ты слышишь? Твоя задача ежедневно подкидывать дровишки, и оно непременно вновь заиграет страстным танго. По-другому и не бывает». Умел старик убедить приниматься за дело до восхода Солнца. Встречать первые солнечные ванны наливными розовыми щёчками от утренней пробежки вошло в привычку, как и проводы большого светила вымученной, но все же довольной улыбкой.

Пять недель без сбоев, но один минутный звонок и все летит к чертям разом с незапланированным полетом в Кливленд, штат Огайо.

– Ты шутишь, Дарси?! Какой перерыв? Осталось меньше трёх недель. Стой же. — Люк не выпускает меня из виду и следует за мной, как истеричная баба, то в ванну, то в спальню, то в гостиную. Только обходится без бросания подручных предметов.

Глава 3. Дарси

Кливленд — мой родной город. Рождение, детство, если конечно оно было, скитания по приемным семьям, где я долго не задерживалась — всё происходило здесь. Я росла доброй и послушной девочкой: кушала, когда звали за стол; деньги не воровала; с дома не сбегала; словарный запас матерных слов и их производных на всех хватило бы, но в свой разговорный лексикон не включала. Чистый материал — лепи, что хочешь. Тут и гляди до белого воротничка не далеко. Однако многочисленные пробы на роль дочери не увенчались успехом: число отказов переваливало до двухзначной цифры. По официальным документам причины отказов были разные: то не справляются с гиперактивным ребёнком, каковой я не являлась, с места не сдвинусь пока не скажут; то врожденных проблем со здоровьем многовато, хотя пройденные обследования утверждают жить буду долго и денег тратить на лекарства много не придётся; то наличие физических и умственных отклонений в развитии. Интеллектуальные возможности в счёт не беру; тест на IQ не проходила, но оценка физического уровня абсурдна. Каким методом они определили мой физический потенциал мне неизвестно, однако с лёгкостью могу утверждать он не действенный. Я в зале провожу не меньше шести часов ежедневно. Среднестатистический человек без соответствующей подготовки просто не выдержит этой нагрузки. Фантазировали мои не удавшиеся родственники изрядно неудачно.

Девочка я не глупая и отлично понимала, что дети школьного возраста не пользуются большим спросом. Если бы не Лэсси, число желаемых принять меня в семью резко сократилось бы. Я шла в придачу к своей младшей сестре. Лишний груз встречался не радужно. При совершении первых смотрин сестре исполнилось лишь три года. Маленькая чернявая пухляшка очаровывала всех без исключения. Чтобы удочерить ее выстраивалась длиннющая очередь. И когда предполагаемые приемные родители наслушаются восторженных рассказов о прелестной девочке и окончательно проглотят червя, насажденного на крючок, им подкидывали несъедобный гриб. Сытые и довольные семьи не торопились отказываться и соглашались на испытательный период. Этого времени было достаточно, чтобы увидеть нашу невидимую связь с сестрой. Я всегда нежно гладила ее перед сном. Однажды колыбельную выучила ради неё.

Я стала для неё стеной, за которую можно спрятаться от обезумевшего отца. С ее головы не слетел ни один волос, и мое сохранённое рвение яростно ее защищать категорично и извращенно воспринималось скудоумными людишками. Дабы меня понять, надо им за себя и за другого тумаков хорошенько наполучать. И в таком состоянии не перестать верить в людей и уметь отдавать любовь, как это делала я в отношении Лэсси.

Итог всегда был один — нас возвращали обратно, и «менеджеры» детского дома принимались вновь за свою работу — продать и побыстрее. Часики Лэсси тикали; и чтобы не упустить ее детскую невинность, нас все же решили разделить. Сестру в возрасте пяти лет усыновила супружеская пара из Европы, воспользовавшаяся правом тайного удочерения. Мне семью так и не нашли. Я ещё два года проторчала в детдоме и потом, собрав в маленький рюкзак вещи и мягкую свинюшку Лэсси, сбежала.

Кливленд всегда был скуден близкими или кровными людьми. Отец ушёл следом за мамой за год до моего совершеннолетия, сестра в другой части света. Только у Старика Рэя не сменилось место проживания.

Приземлившись на не чуждую землистую поверхность, заселяюсь в первый попавшийся поблизости к аэропорту отель. Душ и в кровать. Окна на распашку. Смыкаю глаза и наслаждаюсь уличной шумихой. Завтра неизбежно нахватаюсь ушными раковинами дерьма, что отмывать месяцами буду.

***

Настало совершенно не доброе утро. До наступления этого дня предыдущие пробуждения начинались с мысли о стремлении разума добежать до истинного горизонта Земли, разгоняя ноги и устремляя взор в освещенную даль. Сегодня иной взгляд на жизнь. Есть повод не бежать, а убежать. Последнее так себе затея, но глубоко сидячая внутри. Ещё чуток и она воплотится наяву.

Разговор со стариком Рэем я прокручивала в голове неоднократно. В какой-то день он меня прощал, в какой-то прогонял, а в какой-то и слушать не стал. Реальность оказалось по суровей вымышленного сюжета. Кроме исповедального монолога, мне ничего не светит. Девчуля я молодая — на небеса я не спешу. И покуда знать, когда я туда наведаюсь, наш незавершённый диалог откладывается на неопределённый срок.

Мистер Норвуд Хилл, представившись нотариусом Рэя Фореста, в телефонном разговоре огласил его волеизъявление: «Личное присутствие Дарси Эдвардс на моих похоронах». Отыграться на мне решил после смерти. Отлично, старик Рэй. Выждал, затем уверенно забил гол в дырявые ворота; знал же, что приеду. Если все-таки правда, что умершие наблюдают за нами с небес, то пред стариком Рэем развернётся блокбастер всех времён и народов. Надеюсь, соленный попкорн с пепси прихватил с собой в рай.

Не удивительно какая встреча меня ждёт с бывшими товарищами или боксерскими спарринг-партерами — называйте как хотите. Ничего не изменится: для них я — «Дарси, начихавшая на всех и вся».

Рэй Форест тренировал детишек с раннего возраста в подвале своего дома, обустроенного под боксёрский зал, двери которого навсегда закрылись. И причина — Я. В его строю насчитывались десятки подростков, и я в их числе. Только меня старик не только тренировал, но и приютил. С виду образцовые отец и дочь, но в действительности масштабность впечатляла. Он спас меня от улиц: от постоянной борьбы за выживание. Гордость за мои успехи в его горящих глазах; вечерние посиделки за просмотрами боксерских поединков; отцовские и тренерские советы, прочно засверленные в моей голове — всё смыто в унитаз одним нажатием. Спуск обратно в уличные катакомбы оказался слишком крут.

Недовольство в отношении подпольных боев старик Рэй не умолчал и высказал так, что уши в трубочку скрутились, глаза уползли в свои норки, руки и ноги беспрестанно дергались словно на рок концерте побывали. Я стояла и улавливала звуки, исходящие от него, но обрабатывать полученную информацию я вовсе не собиралась. Количество боёв и побед в личном рекорде росло, тем временем, надежда вернуть доверие Рэя угасала. Я почувствовала запах денег, и он не затянул. Растущее деревце ароматней будет. Их власть — вот ключевое в моей зависимости от них. Открывалась масса возможностей. Мне нужна была только одна, и я ей воспользовалась и пользуюсь по сей день. О чём я говорю не знал и старик Рэй. Изменилось бы его ко мне отношение, узнав он подлинную причину участия в подпольных боях? Сердце мое гласит, что он и изначально не менял его. Принять своих детей такими какими они есть — ведь так поступают родители. Старик Рэй был одним из них. Закрыть двери в подвал — наказание было не для нас, а для него самого. Его последняя кинутая мне в спину фраза тому подтверждение: «Что я сделал не так?!». Он разочаровался больше не во мне, а в себе.

Глава 4. Дарси

Со стариком Рэем знакомы многие; и каждый, знающий его, проявлял уважение. Весь город не соберётся, но с прилегающих кварталов люди стекаются. Наблюдать со стороны за утренней сходкой, сидя в такси, храбрости не требуется. Поэтому посидеть ещё двадцать минут возле храма в ожидании начала отпевания будет не сложно.

Стоит поблагодарить Старика, что не додумался попросить меня в своём завещании подготовить прощальную речь. Я и в этом ему не отказала бы. Никто не стал бы меня слушать скорее всего, но ради него я произнесла бы ее как священный гимн. Слова, которые невозможно забыть и смысл, который глубже Марианской впадины. Сказать о нем можно многое, и за день не управлюсь. Вся его жизнь — открытая ладонь: он чист; доброжелателен ко всем; протянет руку любому, кто в ней нуждается. Я запомнила его именно таким, и руку его протянутую я тоже запомню на всю жизнь.

Методы обучения старика Рэя далеки от стереотипного профессионального тренерства. Он «любитель», от коренного слова «любовь», без дилетантского подтекста, и прирождённый учитель. Работал Рэй не по заранее настроенным часам, он и работой это не называл. Это вся сущность его бытия. В зал он спускался и оттуда редко выходил, совершал все по зову сердца. Он учил любить себя и свой каждодневный труд над собой и своим телом. Мы сами выбирали, когда и сколько нам выпускать сил на волю. «Чудес в этой жизни не бывает: звёзды не падают с неба. Потратив позавчера два часа, а вчера час — сегодня не стоит приходить. Отличие ваших результатов от других вызовет у вас зависть. Поберегите себя, если не готовы трудиться» — слова озвучивались опоздавшим и становились мантрой для трудящихся.

Об стены подвала представители аристократической знати не терлись. Дети-подростки из неблагополучных семей и сиротская ребятня — сколоченная боксёрская команда под покровительством дедушки Рэя. Переступая порог, они приобретали надежду увидеть лучшее будущее и проложить твёрдую тропинку к нему. Кто-то с агрессией справлялся и попрощался с нею навсегда, кто-то уверенность искал и ее расточки внутри себя находил, а кто-то в обиду себя впредь не давал или жалость у людей вызывать перестал.

Два года, пропитанные уличным воздухом, сказались не только на моем лице редко видящем воду. Клеймо бродячей дворняги припаяно в сердцевине изголодавшегося стебля.

Я в свои четырнадцать столько ящиков перетаскала за кусок хлеба, что, выстроив из них башню, Эйфелева и в подметки ей не годится. Вроде похвально, работяга растёт. Однако быт улиц суров. Избегать конфликты было глупо; они везде, где есть улицы и сотни малолетних бродяг. Важно уяснить: хочешь поговорить, иди на скамейку с бабкой семечки щёлкай; а тут либо ты первая, либо тебя. На отца родненького я зря наговаривала. Отработанный навык принимать удары на себя помог достойно уяснить порядок старшинства. Обнаруженный талант размахивать руками и попадать прямо в цель позволил долго не засиживаться на младшеньких ступеньках.

При очередном показе моих умений на одном из обыденных для меня столкновений: «ху из ху», «район на район», «считаю до трёх», «поиграем в прятки, скройся» — старик Рэй приметил меня. И при личном контакте предложил сделку: «Я тебе твёрдую крышу; а ты мне даёшь добро на то, чтобы я сделал должное с твоими руками». Принятые условия сделки по ходу жизни были переписаны, и за мной закрепился полный пакет: любовь, забота, поддержка, доверие, вера, обучение. Переход на минимальный тариф, в связи с моим совершенствованием в подпольных боях, обеспечил экономию по всем услугам. Лишь размер кошелька изменился на столько, что: во-первых, я его смогла купить; во-вторых, я могла позволить отключить думки о цветных бумажках.

Начальные попытки с моей стороны наладить прежнюю связь закончились ультиматумом: «Месяц на обдумывание. Вернёшься с чистыми мыслями — дверь для тебя открыта. Выбор тёмной стороны добром не кончится. Тебе решать». Порешала я быстро, и уже больше двух лет слава непобеждённого бойца в нескольких штатах страны принадлежит именно мне.

Переступаю порог и вхожу в храм. Миссия проскользнуть незамеченной официально провалена.

– Да иди ты. Настоящая Дарси Dark почтила нас своим присутствием. Рады видеть вас миледи.

Царский поклон был лишним, хотя, честно признаться, удивил. Подготовился к моему появлению. И какими словами культурными запасся. Приятно, учитывая, что ранее ему было не известно как складывать слова в предложения.

Надеяться, что стены храма спасут от бестактности человеческих существ слишком амбициозно. Первый запашок навоза, сквозивший от Дрейка, пришлось ликвидировать, пока не разнеслось по всему помещению.

– Столько от вас веет радушия, Мистер Дрейк. Столько лет прошло, а приглашения на званый ужин так и не дождалась, — наклоняюсь и произношу с самым, что не на есть, лицемерным милосердием ему прямо в ухо. Уж очень хочется, чтобы расслышал. – Ты главное не паникуй. Если и на твои похороны меня пригласят, я непременно приду. А пока все же не ты в центре лежишь и не твоя прихоть видеть меня в этом зале, позволь пройти.

Могла ли я когда-то представить, что проскользнёт секунда радости от начала проведения церковного обряда. Просьба священника всем занять места и не стоять у прохода поставила нашу милую беседу с Дрейком на паузу.

Чувство облегчения покинуло меня сразу с прочтением молитв священника с упоминанием имени усопшего. Слёзы от горя или последствия раздражения слизистой от множества горящих свечей на щеках — не важно. Важно то, что внутри, а там сорвало плотину ко всем чертям. Осознать потерю привело к потери самой себя, к дезориентации. Я не помню сколько длился наш немой разговор. И слышал ли он меня с закрытыми глазами. Как добралась к месту захоронения остаётся нечто неразгаданным.

Вернуться в боевую позицию помогают перешёптыши. Их любовные флюиды за версту чувствуются. Любят бродяжьи собаки набрасываться стаями. Только видимо позабыли они, что я из этого же теста слеплена. Практически все лица знакомы мне, за исключением одной миловидной мордахи, в начале которая пронизывает меня с ног до головы своим испепеляющем взором, а затем и вовсе движется ко мне.

Глава 5. Дарси

– А если один из нас откажется в пользу другого? — уточняю я.

Старик и после смерти поражает. В завещании четко указано моё имя. Неоднократно перепроверила зрение на точность восприятия текста. Оно не подводит. Да и вряд ли три взрослых человека ослепли одновременно. Старик Рэй изъявил желание оставить дом в нашем с Шоном распоряжении. Какие у Рэя с Шоном были отношения вызывает интерес, раз дом переходит в нашу собственность в долях 50 на 50. Либо старик простил меня, но не совсем; либо Шон проник к нему прямо в сердце, что впечатляет. Поскольку я первая и долгое время была единственная, кого он подпустил ближе вытянутой руки.

– В случае отказа одного из вас, мисс Эдвардс, дом будет подлежать сносу, а земельный участок перейдёт в муниципальную собственность. Таковы условия мистера Фореста.

Долго сочинял старик Рэй эти условия интересно, и велико ли мое желание сохранить этот дом в целостности и сохранности?!

Прожить в одном доме с незнакомым мужчиной месяц ради прихоти теперь уж небесного ангела, который возможно самодовольно поглядывает на нас сверху для получения документально подтверждённого права собственности? Хотелось бы, конечно, озвучить: «Легко, где ставит подпись?». Но это ни черта не легко и не смешно.

– Мне надо подумать. Сколько мне прилагается времени на обдумывание?

– Мисс Эдвардс, с завтрашнего дня Вы должны будете сюда переехать в обязательном порядке, если сегодня у вас будет положительный ответ. Оставить вопрос без ответа — будет расцениваться как отказ.

Поставленная без лишних раздумий подпись на согласие условий Шоном, начинает давить на совесть. Я её не всю растеряла, перевоплощаясь в хищника в клетке. Мне даётся возможность находиться в своём родном доме. До жизни тут, все бетонные стены были сырыми, холодными, не способные согревать и защищать от внешних бурь. Этот дом — мой камин. Лишение себя собственноручно ярких парящих пламенных искр разжигаемого в камине огня, передающих воздушному пространству тепло и дающих прилив возбужденного рвения жить, добровольно принятое решение. Цена, в которую оно обошлось мне, слишком огромна, чтобы озвучивать её в слух. Внешний долг страны кажется мизерным по сравнению с ней.

Готова ли я вновь пережить эти чувства? Ощущать будто ты в замкнутом лабиринте, где выхода не существует. И ты должен сам создать его в своей голове — либо соорудить плот и держаться на плаву; либо молча тонуть, поскольку кричать не имеет смысла. И пусть физическая оболочка старика Рэя закопана в землю, и она больше не спустится в подвал этого дома — он здесь и так будет всегда: крыша этого дома укрывала меня от сильных дождей, а Старик защищал меня от улиц; стены сдерживали холод, в то время пока Рэй отогревал меня отцовской заботой; груша была стойким соперником, когда Рэй учил меня никогда не сдаваться. Каждый уголок этого дома пропитан нами. Если я соглашусь, то наше совместное проживание с Рэем вновь возобновится, хоть и без телесного и зрительного контакта.

В таких не простых вопросах всегда закрадётся большое «но» — турнир BWV состоится через две недели в Лас-Вегасе. Подготовка в любом месте и в любое время естественно для меня. Тем более мой бывший боксёрский зал — лучшего места и не придумаешь. Только вот, турнир проходит в два этапа в течении недели. Первый этап длится шесть дней. В один день три проходных поединка. В сумме меня ждёт 18 быстрых встреч. Во втором этапе — заключительный финальный бой. Вычеркнуть себя из списка участников — потерять то, ради чего я потеряла всё.

Первые накопленные выигрышные деньги ушли на оплату услуг частного детектива. Выяснить нахождение Лэсси и увидеть фотографии повзрослевшей сестры — прописанные в голове давным-давно пункты, напротив которых стоят жирные галочки. Мистер Брайс Вуд работает на меня уже больше двух лет. Его ежемесячные отчёты должны содержать пару фотографий сестры и информацию касаемо её безопасности. Эгоистично с моей стороны прикасаться и заглядывать в личную жизнь другого человека. Я неоднократно приказывала себе отказаться от услуг мистера Брайса, и каждый раз борьба с собой заканчивалась проигрышем порядочности и совести.

С большей славой прибавлялись карманы. И соответственно, сохранялись прежние запросы и появлялись новые. Меньше года назад мы с командой приобрели земельный участок здесь — в Кливленде. Я собиралась вернуться. И моё возвращение должно было быть достойным. «Вы тренируетесь для себя и побеждаете вопреки желанию противника. Доказываете только себе и за одно получаете уважительное отношение других. Только слово «Я» должно вести Вас по жизни». — подростковые приступы «нехочухи» на тренировках быстро вылечивались стариком Рэем. До сих пор не болею подобным. Я тренируюсь для себя и в своих интересах, доказываю только себе и осуществляю свои мечты. Начало строительства боксёрского клуба планировалось после завершения турнира. Это был бы малый шаг к приближению меня к заветной цели — стать зрелой личностью.

– Мистер Норвуд, вечером я сообщу Вам своё решение; а сейчас, если в моём присутствии больше нет необходимости, я оставлю Вас. До встречи!

Выхожу за дверь уже с выбранным исходом событий, достаточно было вымолвить только два коротких слова. Спрашивается тогда, в чем заключалась сложность произнести их сразу? «Прежде, чем нанести удар, приготовься к нежеланному гостю. Твои друзья поймут, если ты не в настроении гостей принимать, а вот недруг не поймёт и не уйдёт. При выпроваживании одними словами не отделаешься». — я готовлю детально продуманный комбэк, старик Рэй.

Нервничать и переживать я Люку не запрещаю. Это его право выбирать на что себя растрачивать. Я не спрашиваю совета и не умоляю переубедить меня в чём-то. Я прошу друга выполнить мою просьбу,

– Тебе остаётся только выкупить билеты. Всё остальное на мне, Люк.

– Ты не забыла, что игра «русская рулетка» с печальным исходом.

– Разве играть в русскую рулетку по иным правилам — это по-прежнему будет русская рулетка, Люк?

Глава 6. Дарси

Принятый контрастный душ одновременно и расслабляет тёплыми струями воды, сгоняя скребущие мысли; и бодрит своей пробирающей насквозь «мерзлотой». Окончательно пробудившись после водных процедур, и пропустив стаканчик чистейшего H2O без добавлений примесей, организм в полном воодушевлении благодарствует мне и не прочь отдаться мне на растерзание в абсолютно боевой готовности. Хотя я не отказалась бы ещё ощутить на кончике языка блаженный вкус любимого фруктового смузи — творение моей кулинарной рукодельницы, тетушки Розмари. Отправили мы её с ребятами в Европу к дочери. Не куковать же ей в доме одной без дела. Братишки Хейз — мальчишки самостоятельные и могут сами о себе позаботиться.

Упаковывать чемодан не приходиться: приехала налегке с одним рюкзаком и переезжаю с ним же. Необходимые вещи Люк выслал мне ещё вчера. Не знаю каким способом он это провернет, но они должны будут сегодня перелететь входной порог дома старика Рэя до вечера. Сегодня и ни днем позже. Сильно переживаю за Люка. Если этого не случится, он очень расстроится. Не простит он себе окаянному такую осечку, а меня как на зло рядом не будет, чтобы его поддержать. Я ему обязательно позвоню, друг я или нет в конце концов.

Откладывать тренировки крайне не рекомендуется больше. Для Dark Wolf изъявить желание участвовать в турнире, подобно взлёту ракеты: попробуйте остановить, все равно не получится. Остаётся им только не переставать глядеть на мои яркие выступления. Поскольку важно, помимо фееричного взлёта, удачно приземлиться. Старик Рэй отмечал: «Вы хоть с самой обаятельной улыбкой выходите и уверенностью своей раскидывайтесь по пути. Не все будут помнить ваше начальное приветствие; и не всем зрителям у вас моментально получится вселить веру вашего превосходства над соперником. Вышел. Победил. И вот тут пойдёт отсчёт: и улыбку вашу запечатлеют; и выяснится, что сидящие изначально болели за тебя, просто боялись сглазить. И главное — к настоящим победителям вопросов нет, есть масса поздравлений». И старик Рэй прав. Где те люди, которые вначале освистывали меня? Я подскажу: они покупают теперь заранее билеты на мои бои и воют при выходе Dark Wolf.

Мне предстоит нешуточная неделя, когда в один день я буду находиться в разных частях страны. Биться в одном штате — встречать восход в другом. Трёхчасовая разница между Лас-Вегасом и Кливлендом определенно добавляет разнообразие к моим краткосрочным путешествиям. Четырнадцать перелетов, 23 520 минут прибывания в воздушном пространстве, по три часа на сон — всё разложено по полочкам. От меня требуется сдать этот чертов недельный норматив на отлично, и я выйду победителем по всем фронтам. Только бы не оплошать.

Собиралась распахнуть входную дверь в свою «кровлю» на месяц, но видимо замечталась, и Шон опережает меня,

– Доброе утро, …

– Просто Дарси и давай на «ты». Думаю, ты по возрасту не далеко убежал, смогу догнать.

– Двадцать шесть лет. Тебе виднее сможешь угнаться за мной, Дарси Эдвардс, или притворишься, что шнурки развязались.

– На это счёт не переживай, Шон. Я на такой случай кроссовки на липучках куплю. И если позволишь, я пройду. Не хочется месяц у порога ночевать.

– Прошу прощения. Проходи и чувствуй себя вновь как дома.

– Благодарю. Какие комнаты свободны? Займу любую. А то не хочется выяснять на кулачках кто где. Все равно проиграю: вечно бумагу ставлю.

– Полезное сведение — учту на будущее. Твоя старая комната свободна, Дарси. Дерзай наверх. Она убрана. Постельное на кровати чистое. Думаю помнишь, и без сопровождения управишься.

– День начинается лучше, чем предполагалось. Ты мне уже нравишься, Шон.

– Взаимно. — сдержанная и при этом душевная усмешка Шона придаёт больше загадочности этому парню. Кто ты?

Я хочу обернуться и одарить его тем же. Вот только, касаясь ступенек, стиснутое от волнения нутро строго запретило этого делать. Красавчик не шелохнулся с места. И очевидно в эту секунду мои спинка и ягодицы приобрели истинного ценителя, подобно фанату комиксов. Я чувствую, как Шон, превращаясь в Циклопа, прожигает меня по четко прорисованным извилистым линиям спины. Две дружные соседки снизу не обделены вниманием. Проснувшийся в теле Шона извращённый Профессор Икс силой мысли крепко стискивает двух упругих подружек, вызывая одновременно во всем теле напряжение. Тренировка ещё не началась, а повторный душик уже требуется. Походу, месяц выдается затратным на воду.

Прислонившись к внутренней стороне двери комнаты и вдавливаясь в неё сильнее, стараюсь охладить горящее тело и приструнить возникшую пульсацию. Закрываю глаза в надежде ускорить восстановительный процесс и подключаю дыхательные упражнения. На все про все по ощущениям ушло минуты три, хотя возможно мы дружно с временем погрузились в нирвану, пока мир не сбавлял свой темп; тогда и все пятнадцать минут могли пройти. Неизвестно, ведь время относительно.

Глаза можно было и не открывать, поскольку захлопнулись они сразу как раскинули свои взоры. Затем дубль за дублем. Складывается впечатление, что предо мной человек хлопает в ладоши и ждёт, когда я моргну. Мои попытки тщетны: сколько раз нахлопал, столько же и моргнула.

Я пришла в дом без ничего и, уходя, не тронула ни одну вещь в своей комнате. Достаточно, что скопленные за несколько лет знания, вложенные в меня стариком Рэем, имеют громадный познавательный вес и личную ценность того, какими способами они были внедрены в маленькую голову. Наедине старик Рэй часто нашептывал мне на ухо, будто только для Дарси Эдвардс приоткрываются занавесы хранящихся под несколькими замками многовековых тайн. Бесчисленные ночные повторения его слов не прошли даром. Они переплелись в моих извилинах так, что, не задумываясь, применяю их на практике. Словно уча в детстве таблицу умножения, кажется невозможным выучить замудренные выстроенные столбики; а постигнув их замысел, смотришь на них как на детское четверостишье, которое последний раз читал в семь лет, а помнишь наизусть в свои седые семьдесят.

Глава 7. Дарси

Кто ж знал, что, ворвавшись в комнату предположительно пустую, я пощекочу тонким перышком своё сердечко. Натолкнуться на «О май Гад» спину дело наживное. И когда эта спина разворачивается и открывает безупречную осевую симметрию шестикалиберного живота, я по-прежнему крепко стою на ногах; но поднять взгляд на лицо — ошибка намбер ван. Вторая по счету ошибка — не спешу отводить его в сторону других объектов. Хватко вцепилась глазами за него, боясь позорно шмякнуться брёвнышком. Его личико настолько подходит к его телу, что это единство нехило встряхнуло мою внутрянку при спокойной наружности.

Шона красавцем не назовёшь, банальное слово для паренька. Внешность без лишней миловидности, сдержанная. Все в меру — это про него. Ему бы играть роль отрицательного персонажа, которого должны по поступкам все ненавидеть, но по задумке сценаристов девушки должны визжать от возбуждения и называть его игривым голосочком «вот мерзааавец». Не знаю, кто создатель этого шедевра, стоящего напротив, однако их идея воплотилась. Я, конечно, не визжу как свинья перед смертью, но червячка немного прикусила. Светловолосый бесподобен собой и это факт: его угловатые линии подбородка, лёгкая небритость, небольшие по размеру голубые глаза с слегка приспущенными на них бровями. Могу себе лично заявить, либо я вляпалась в неприятности, либо все ещё впереди.

– Мне чертовски не удобно, — ну ну, рассказывай, Дарси. Ещё бы для правдоподобности глаза прикрыла рукой как девственница. – Прошу прощения, я буду на кухне.

И куда подевалась рвущая на кусочки Дарси Эдвардс, стремящаяся услышать ответы на все свои вопросы здесь и сейчас.

– Все в порядке. Неудобно получилось бы если ты минуты на две раньше ворвалась, когда я с душа без полотенца вышел, а так, ко мне, расхаживающего без футболки, за месяц ты привыкнешь.

– Уже привыкла — расслабься. По роду профессии вынуждена в мужском изобилии частенько купаться. Всякого навидаешься.

И когда я научилась придумывать на ходу. Повезло, что Шон не владеет информацией, что я тренируюсь всегда одна.

– Тогда в следующий раз не опаздывайте на просмотр, мисс Дарси.

– Вы главное не забудьте для меня внизу вывесить график своих походов в душ, мистер Шон.

– Непременно.

Заговорились мы с Шоном, что спускаться на кухню в одиночестве мне не приходиться. Дышит он тёплым воздухом в затылок, лишь накаляя, и так ставшее душноватым, пространство.

– Могу предложить только чай или воду. Другое не пью.

– Воду. И перейдём сразу к тому, на чем остановились, если не возражаешь?

– Не любим ждать, окей! Я думал Рэй всех, в первую очередь, учил терпению.

– Рэй многому учил; и получать желаемое сразу, если вырисовывается удобный случай. Ремонт в комнате? Кто и когда?

– Полтора года назад мы с Рэем решили затеять ремонты в спальных комнатах и за одно твою обновили. Не понравилось? Можем исправить.

– С палитрой угадали. И вещи сразу расставили? Или это перед моим приходом сделано?

– Этого я не касался. После ремонта комната стояла пустой полгода. В один прекрасный день он вытащил коробки с твоими вещами с каморки и разложил по полочкам.

– Может месяц вспомнишь?

– Я и число помню, Дарси.

Мое состояние — это мышка за углом: видя котяру, сначала в штаны обделается за секунду, затем уносит свои лапки в любую мелкую щель. Я хотела услышать дату, и даже дыхание готова была затаить. Но, когда рот собеседника приоткрылся, у меня выступил пот в триллион капель на теле; а затем и вовсе явилась жажда дать дёру.

– В твоё двадцатилетие, Дарси. 11 марта Рэй святился ярче других. Будто гало появилось вокруг нашего Светила, и мир освещается с удвоенной силой.

– Часто бывал в ней?

– Намного чаще, чем ты это можешь представить себе. Какой будет следующий вопрос, мисс Эдвардс?

– Кто ты?

– Шон Прайс. Большую часть жизни прожил в Принстоне, штат Нью-Джерси. Окончил Принстонский университет, факультет инженерных и прикладных наук. Специалист по кибербезопасности. Не женат, детей нет. Гетеросексуал. Теперь ты обо мне знаешь больше, чем родной отец.

– Доминант, сабмиссив или свитч?

– Любопытно или для себя интересуешься?

– Хочу иметь полный психологический портрет Шона Прайса. А если без шуток то, откуда старика Рэя знаешь? Раньше тебя не видела здесь.

– Есть у нас некая история.

– То есть не расскажешь.

– То есть не расскажу. Допрос окончен или продолжим?

– Один вопрос: комната, в которой я тебя нашла? Как тебе удалось? Она же все время, сколько я себя помню в этом доме, была заперта.

– Я и не старался, Дарси. Иногда имеет важность кто перед Рэем.

– Загадками любишь говорить. Ты, Шон, оказывается мальчик с сюрпризами.

– А ты догадки все время строишь, девочка-сыщик.

– Ещё даже и не начинала использовать свою дедукцию.

– Тогда удачи в поисках истины, мисс Дарси. Я на работу. Часто отсутствую с утра до вечера. Даю подсказку тебе, чтобы ты не затрачивала энергию на размышления во сколько меня ждать дома.

Эпично ушёл, вот же мерзавец! Господи, скажи, что это не игриво прозвучало, а то придётся сжечь себя на костре прямо тут. И когда этот приветливый на первый взгляд парень, успел превратиться в болтливого красавца, которого ужасно сильно хочется заткнуть немедленно, и при этом умолять продолжать играть со мной в пинг-понг. В следующей игре я обязана взять реванш.

Запутанные в крепкие узлы мысли: и в этом надо отдать должное Шону — не давали покоя до момента выгрузки моих вещей. Люк справился. Вот правду говорят: «Можешь, когда хочешь».

Поскольку тренировочные принадлежности на месте, то пора выезжать из пит-стопа и возвращаться в гонку за лидерство. Тренировка проходит в том же режиме, что и всегда: в конце ноги и руки живут отдельно от меня и от друг друга; тельце и волосы мокрые, словно выскочила с душа, забыв полотенце; на лице дьявольски довольная проделанной работой улыбка. И ко всему этому прибавляются трепещущие чувства ностальгии. Вернуться в свой первый боксёрский зал и готовиться в нем к своему последнему финальному бою — звучит символично. Самое время изменить ход событий и сменить одну эпоху своей жизни на другую, придав символике реальную историю.