Бывшая любовница

Часть 1. Глава 1

Описанные события вымышлены и не имеют под собой реальной основы, все совпадения случайны, имена и фамилии также вымышлены.

Нельзя сначала убивать,
Потом шептать: "Я не нарочно!"
Нельзя все время предавать,
Потом молить: "Исправлюсь, точно!"
Нельзя сначала унижать,
Потом просить: "Прости за шутку!"
Нельзя трусливо убегать,
Сказав, что вышел на минутку.
Нельзя, вернувшись, сделать вид,
Что всё как прежде остаётся,
Ведь жизнь на месте не стоит!
За всё всегда всем воздаётся!
(Ольга Климчук)

Такси ловко продиралось в пробке, водитель несколько раз поглядывал в зеркало на пассажирку, замершую в прострации на заднем сидении. Какую-то несчастную и бледную. Потом сосредоточился на дороге, понимая, что ничем тут не поможет. А девушка в вечернем платье глядела в окно, но не видела и не чувствовала ничего, она проживала заново свою жизнь.

Иногда надо вернуться вспять, чтобы понять, где была допущена фатальная ошибка. Говорят, если точно вспомнить свои впечатления в самом начале, ее можно уловить. Но память упрямо подсовывала другое.

Свежее, горячее, ранящее до крови.

***

Выпускной банкет был в самом разгаре. Тот самый чудный момент, когда диплом в кармане, торжественные речи и протокольные тосты отзвучали, и настает безудержное веселье праздника. Маша с Аней успели нахохотаться и натанцеваться, и теперь разгоряченные шампанским и танцами, убежали чуточку охладиться и подкрасить губки.

Маша мыла руки, загадочно улыбаясь своему отражению, она вообще весь день была слегка взвинчена и немного рассеяна, наверное, потому не сразу услышала, что Аня повторяет уже третий раз:

- Машка, смотри!

- А..!? Прости, задумалась я что-то, - очнулась со смехом.

Замечталась. Не сразу поняла, что подруга показывает ей весьма приличный брюлик, примостившийся на ее безымянном пальчике.   

 - Оооо! Классно! А почему я раньше его у тебя не видела?

Подруга закатила глаза и, состроив невероятную мину, выдала шепотом:

- Потому что это был секрет! Андрей просил пока ничего не говорить. Может, сегодня на банкете объявим. Если он разрешит.

И тут в душе у Маши наконец-то трепыхнулось нехорошее предчувствие.

- Андрей просил? - переспросила она.

- Ну да, сказал, сюрпризом будет! Машка... Я так счастлива! У него все-таки есть вкус, да? Красиво? Что скажешь?

Анна, светясь извечной женской радостью. любовалась на колечко, а до Марии медленно и верно доходил смысл сказанного. Умом-то поняла, не не осознала. в голове не укладывалось. Осторожно спросила, холодея внутренне:

- И что за сюрприз?

А мысли заполошно заметались. Не может быть...

- Андрей мне вчера предложение сделал, - горячо зашептала Аня, вытаращивая глаза.

Маша не могла, отказывалась верить, потому Андрей был эту ночь с ней. С ней! Да они три года уже...!!! Вчера был с ней, и у них был секс, а перед этим делал Аньке предложение..?

Мысли сшиблись в критическом столкновении. Ступор.

А потом напал смех. Истерический смех, она никак не могла остановиться. Аня потрясенно уставилась на нее:

- Машка, с тобой все нормально?

Маша хохотала, а в голове металось:

- Нормально? Нормально... Нормально?!

Когда смогла выжать из себя хоть слово, сказала, продолжая смеяться и вытирая выступившие слезы:

- Прости. Я так рада за вас... Ты... иди. Иди! А я сейчас. Мне надо...

И хаотично махнула рукой, не зная, как спровадить сиявшую счастьем подругу, чтобы не согнуться от боли при ней.

- Ну ладно, ты это... - пробормотала та.

- Иди, - выдавила, опираясь ладонями о раковину. - Я сейчас.

Та наконец вышла, а Маша застыла, закрывая глаза.

Пытаясь уложить в голове кошмарную правду.

А все так просто...

***

Почти три года встречаться с ним на съемной квартире по два-три раза в неделю! Безумный, невероятно горячий и сладкий секс и никаких разговоров. Табу. Ему так нравилось!

А в обычной жизни можно вполне успешно притворяться просто друзьями, потому что Андрей с самого начала хотел оставить все как есть и никому ничего не рассказывать. Особенно, Ане.

Ей бы сразу догадаться...

Андрей же никогда не заговаривал с ней ни о любви, ни об отношениях. Но она-то по-бабьи верила, что у них все по-настоящему, лелеяла тайные надежды. Вот отучатся, и он наконец-то позовет ее замуж.

Позвал. Только не ее, а Аньку.

Так глупо, глупее не придумаешь. Вчера, после всего Андрей сказал, что приготовил сюрприз. Дура бестолковая, весь день сегодня млела, ждала...

Сюрприз! Новый приступ хохота заставил Машу согнуться пополам.

Внезапно хлопнула дверь.

- Что с тобой?! - резко, тревожно.

Андрей. Он и голоса-то не повышал, а Маша поняла - весь какой-то слишком напряженный. Шагнул к ней.

Бешенство поднялось изнутри. Дикая обида. Казалось, ее сейчас разорвет от эмоций. Обернулась, только рот открыла, чтобы ему все высказать. но в это время, словно в замедленной съемке, начала открываться дверь. И голоса. Сокурсница Белка Сагитова и преподша-англичанка.

глава 2

- Молчи! - одними губами.

Глаза дикие, притиснул, зажимая рот ладонью.

И от всей этой идиотской ситуации, от злости своей и его, от властной грубости вдруг сорвало тормоза. Возбуждение хлынуло огненной волной, сжирая разум, заливая кипящим жаром обиду, все. Все. И ведь не только ее, судя по тому, как он остервенело вжимал ее в стену, его торкнуло еще сильнее! Одна рука продолжала зажимать рот, а вторая полезла в разрез платья, добираясь до тела. Дыхание шумное, тяжелое, как будто марафон бежали. Добрался.

А там мокро. Да! Выдохнул ей в губы, а у Маши искры под веками. Горячо, жарко, нечем дышать, только им проклятым. Яд! Давно уже ладонь заменили губы жадные. Ее стоны глотать, душу высасывать. А руки...

Одной крепко держал за талию, другой сдирал белье, мял, тискал, пощипывал, гладил... Молча, страшно, властно, унизительно. Так горячо и сладко, что слезы по щекам. А потом на себя ее. Вжимать, вдавливать, драть душу в клочья, пока тело несется на волне дикого наслаждения в рай.

И некогда остановиться, чтобы помыслить, что нельзя это им, уже нельзя!!! Что горько. Ужасно! Невозможно. Не дает остановиться, мозги включить...

Так всегда между ними было. Горячо. Безумно страстно.

Маша и не заметила, что голосов больше не слышно, они снова одни. Андрей чуть отодвинулся, позволил ей ступить на пол, а ноги не держат, после пережитого. Он ее приобнял. Мягко, властно, заботливо. Словно не...

- Это и был твой сюрприз? - выдохнула еле-еле.

Взглянул нечитаемо. Хмыкнул:

- Не совсем.  

Взгляд насмешливо-циничный, горьковатый.

- Ты как, маленькая? - и большой палец по губам.

А ее в дрожь. Обида вернулась стократно, задрожала слезами.

- Ты же... Ты же три года со мной, а теперь женишься на Ане? После всего, что у нас было? И я узнаю об этом вот так?

И слабость такая, нет сил даже его оттолкнуть. Перехватил ее удобнее, уселся сверху на стульчак, а Машу к себе на колени. Голову ее к плечу прижал.

- Во-первых, я собирался сказать тебе, просто Анька опередила, - проговорил, медленно поглаживая.

Голос звучал странно, как через силу. Маше хотелось отдернуться, закричать, но не пошевелиться, она была сейчас безвольна в его руках. Это какое-то проклятие...

- А во-вторых, - тон его чуть изменился. - Что у нас с тобой было, Маша? У нас был секс. Не спорю, крышесносный.

Он хрипло и как-то болезненно рассмеялся, руки снова пришли в движение, шаря по телу, а губы проглотили протест. Когда он оторвался, Маша дрожала в его руках, проклиная себя и позорно ожидая продолжения.

- Но это просто секс, - Андрей выдохнул и пожал плечами, .

- Что... Ты... Ты сволочь!  

- Чшшш, не надо закатывать истерику. Ты сама хотела этого не меньше, и тебя все устраивало.

- Но я же... Я же думала... Я любила тебя все это время!

Андрей цыкнул, добираясь до тела и сцеловывая вздох:

- Успокойся, все это время ты любила мой член, а вовсе не меня.

Его рука там, его слова, режущие не хуже ножа.

- Да как ты так можешь?! - задохнулась Маша. - Я сейчас все Аньке расскажу!

- Не ты, а мы! Мы, Машенька. Ты сама на меня прыгала. И потому ты не посмеешь ничего никому сказать!

Слезы хлынули, Маша рванулась из его рук, но он держал крепко. И обжигал дыханием, уговаривал:

- Ну все, все. Перестань. Ты этого не сделаешь. Потому что тогда я никогда не прощу тебя. И ты себе не простишь, если испортишь жизнь ближайшей подруге. Все хорошо, перестань.

И она рыдала в его объятиях, а он так нежно гладил ее по спине, как будто любил. И в его объятиях было почему-то так хорошо, спокойно. Как дома.

Извращение какое-то. И это проклятое послевкусие после секса, как торнадо прошелся в крови. Осознавая, что унижаться дальше просто некуда, Маша спросила, силясь понять:

- А как же я, Андрюш? Ты же любил меня...

Он продолжал обнимать ее, но отвернулся. Проговорил со странной интонацией:

- Я не любил тебя, нам просто было хорошо вместе. Но жизнь так устроена, иногда надо что-то менять.

Господи... как чудовищно все. И все же сказала:

- Если тебе надо жениться, женись на мне. Почему именно на Аньке. Андрюша?

- Я бы все равно никогда на тебе не женился, маленькая моя. Ты посмотри на себя, разве на тебе можно жениться?

Он горько улыбался, а рука поглаживала ее там. Унизительно, оскорбительно, а у нее дыхание сбивалось от сладких ощущений. Есть ли дно этому унижению...

- А что не так со мной, почему на мне нельзя жениться? - выдавила через силу.

- Потому что стоит на тебя только посмотреть, как ты уже течешь как сучка. Какая из тебя жена? Ты же будешь ноги раздвигать при любом удобном случае. А Аня не такая.

- Что... Я же ни с кем кроме тебя...

- Это пока, а кто знает, что будет потом?

В его устах это звучало так несправедливо, цинично и жестоко, что Маша была просто убита свалившимися на нее откровениями. Замолкла, ушла в себя.

- Кстати о сюрпризах, - проговорил Андрей со вздохом. - Ты же так и не дала мне рта раскрыть. Жениться на тебе я может, и не женюсь, но как любовница ты меня устраиваешь. И тут мы ничего не будем менять.

Он потерся носом о ее шею за ушком, дунул на кожу, поднимая волну мурашек.  Как это ни ужасно, даже в этой ситуации Андрей смог добиться от нее мгновенного отклика. Тихонько засмеялся, осознавая свою власть:

глава 3

Руины... Вместе с Андреем ушла белая муть, заволакивавшая ей разум.

В душе кислотой разливалось холодное мертвящее омерзение к себе.

Какова глубина пропасти, в которую она сама себя затолкала? Где была ее гордость? Мозги? Как можно так унизиться, до такой степени потерять самоуважение?

Течная сучка. Отвратительная, похотливая тварь. Но больше этого не будет.

Умереть можно лишь однажды.

Подняла с пола сумочку, не помнила, как, когда ее уронила. Трясущимися руками вытащила сигареты, которые таскала больше для приличия, потому почти все вокруг курили. Пригодились. Прикурила, глянула на себя. Из зеркала на нее смотрела чужая женщина с безумными ввалившимися глазами, ее Маша больше не хотела знать.

Забыть. Забыть все к чертям.

Но прежде вспомнить, чтобы больше никогда не забывать.

А ведь начиналось все хорошо, светло так, чисто. Познакомились на вступительных экзаменах, подружились как-то сразу, еще когда документы подавали на факультет информатики и систем управления. Мария Вайс, Анна Дубровина и Андрей Вольский. Потом попали в одну группу и втроем ходили везде: на пары, на обед, в кино, по гостям. Вместе им никогда не бывало скучно, всегда находились интересные темы для разговоров. Гибкие мозги, языки острее бритвы, что называется, братья по разуму.

И даже семьи у всех троих были одинаковые: родители в разводе и благосостояние среднее. Правда, у Андрея отец был какой-то финансовый воротила, но он с отцом не общался, предпочитал обходить эту тему молчанием. Свой скелет в шкафу, то есть, тайный предмет гордости, есть в каждой семье. Аня вот, тоже не любила распространяться, что у нее дядя в теневом бизнесе, а у Маши дед был из репрессированных немцев.

Казалось бы, обычные, нормальные, среднестатистические студенты и просто хорошие друзья. Если бы не нюанс. Но тогда Маша была слишком молода и беззаботна, чтобы нюансы анализировать.

Плотная опека. Ей бы заметить сразу...

А парней с курса это здорово подбешивало. Андрею даже пытались предъявлять, что прибрал к рукам двух самых клевых девчонок, но он довольно быстро все пресек. Умел себя поставить, к тому же был старше, опытнее и независим материально. Это как-то сразу подчеркивало его превосходство над остальными. И внешность, конечно. Жгучая, самцовая, брутальная.

Все было хорошо, светло и чисто до того случая в начале третьего курса. Они как всегда втроем возвращались с пар, и тут разразился ливень. Пока добежали от крыльца института до машины Андрея, успели вымокнуть до нитки. Это было смешно, девчонки похожи на мокрых куриц. Завезли сначала Аню, она ближе жила, а потом поехали к Маше.

Дома никого. Мокрая одежда, молодые тела, близости было не избежать. Все случилось безумно и страстно. Для Маши первый раз, и словно чудо. А он почему-то настоял, оставить это сумасшествие в тайне. Маша не знала зачем это ему, но не посмела возразить.

Теперь-то она понимала, зачем и почему.

Но столько времени прошло, а ощущения не притупились, были свежи, как... открытая рана. Ей бы попытаться тогда еще понять, чего на самом деле хотел Андрей, а не смотреть сквозь розовые очки. Но слишком сильны были впечатления, поглотили ее.

А потом настало сегодня. Очки разбились.

***

Довольно.

Затушила сигарету, умылась и набрала такси. Будет через пять минут, хорошо. Господи, как удачно, что она, идя в туалет, захватила с собой клатч, не нужно за ним возвращаться. Палантин... да и черт с ним. Вышла на негнущихся ногах в коридор, осторожно осмотрелась, чтобы не попасться никому на глаза. И пока в зале гремела музыка, выскользнула наружу. Торопилась, как будто в спину кто-то гнал.

По счастью, спасительное такси уже было на месте, должно же было ей хоть в чем-то повезти сегодня. Назвала адрес, попросила быстрее, водитель оказался понятливым, вопросов не задавал, только молча кивнул и погнал.

В такси она наконец успокоилась. Словно рябь улеглась на поверхности пруда, оставив всю грязь на дне. На дне души. Как клад морской. Клад... Снова стало безудержно смешно.

А здорово, да, узнать всю правду о себе за пять минут?

- Пять минут, которые перевернут твою жизнь! - повторяла про себя Маша, хохоча до слез.

- Девушка, вам плохо? - не выдержал водитель, озабоченно поглядывавший на нее в зеркало заднего вида.

Хотелось кричать:

- Да! Мне так плохо, что я просто умираю!

Но вместо этого Маша внезапно собралась и проговорила уже спокойным тоном:

- Вы на могли подбросить меня в аэропорт?

Таксист удивленно на нее воззрился.

- Сейчас заедем. Буквально полчаса подождете, а потом в аэропорт. Подождете? Мне срочно. Очень нужно. А я простой заранее оплачу.

- Не вопрос, - кивнул мужчина, заворачивая руль. - Конечно подожду.

С того момента отсчет пошел на минуты.

И как оказалось, не зря.

***

Состояние, в котором был Андрей, иначе как бешенством не назвать.

Все шло хорошо. Этот брак был нужен, потому что ему надо встать на ноги. Подняться. А идти на поклон к отцу Андрей не хотел, не мог забыть обиду, что он их с матерью бросил. И будь отец хоть трижды олигархом, не пойдет он к нему нищим, не станет просить подачку. Потом, когда сможет говорить на равных.

А у Анны дядька, двоюродный брат матери, не последний человек в теневом бизнесе, обещал помочь будущему зятю. Аня домашняя девочка, строгое воспитание, из нее получится отличная жена, родит детей, будет следить за домом. Андрей всегда знал, что нравится ей. А про Машу и говорить нечего, Маша в другом приоритете, должна же быть у мужчины отдушина.

глава 4

Злой как черт, Андрей готов был сорваться искать Машку. Но Аня как специально повисла на нем, тащила танцевать. Сказала, что Маша звонила ей, передала, мол, плохо себя чувствует, гуляйте без нее. Уговорила. Скрепя сердце, Андрей вернулся в зал.

Потом он несколько раз набирал Машку. Абонент недоступен.  

Пальцы скрючивались от нервности, так и хотелось надавать ей по заднице. Умом понимал, что девчонке сейчас лучше побыть одной, переварить, успокоиться. Но завтра...

Завтра с утра она у него получит!  

Однако телефон Марии так и не включился. Он звонил и ночью, и с утра и потом еще несколько раз, пока к ней ехал. А там закрыто, дома никого.

Вот тут настал настоящий страх вперемешку с яростью и досадой.

Проклиная все на свете, метался по городу, обзванивал морги и больницы. Потом догадался рвануть к ее матери на дачу. Та вообще не в курсе была, посыпались вопросы. Вовремя спохватившись, выдал версию, что Машу просили срочно зайти в деканат. Женщина заволновалась, кинулась обзванивать знакомых. Просила Андрея помочь, все-таки он был на хорошем счету, друг и однокурсник дочери. Втайне радуясь, что Машка не разболтала матери об истинной природе их отношений, Андрей клятвенно обещал сделать все, что будет в его силах. Потом они звонили к отцу Марии, с которым ее мать уже почти девять лет была в разводе. Но и тут ничего.

Андрей готов был лопнуть от злости и волнения. Но надо ж держать лицо! Еще и Аня названивала. Им заявление идти подавать, потом с родней встречаться, договариваться о свадьбе. Выругался сквозь зубы и уехал. Но оставил Машиной маме свои контакты и просил перезвонить, как только что-то прояснится.

***

Это оказалось сложно, изображать уверенность и улыбаться, когда мозги заняты совершенно другим. Но он изображал уверенность и улыбался невесте, ее родне. А сам каждую минуту ждал звонка и исходился на дерьмо. И к концу дня уже не знал, придушит он Машку со злости, что заставила так нервничать или... Сам не знал.

Вечером позвонила Машина мама.

- Что? Что-нибудь узнали? - тут же вышел во двор.

- Да. Ой... Даже не знаю, как сказать...

А у него аж горло сдавило. Сглотнул, прокашлялся, повторил мягко:

- Что-нибудь узнали?

- Да, Марийка звонила. В общем, она уехала отдыхать.

- Отдыхать? - оторопел Андрей. - Куда?

- В том-то и дело, что не знаю. Она только сказала, у нее все хорошо, и что сама перезвонит. Да! Она сказала, что договорилась, в деканат ей не нужно! Ой, я не знаю, Андрюша, что на нее нашло. Извините за беспокойство, спасибо вам огромное...

Дальше он просто не слушал, буркнул что-то вежливо-обтекаемое в ответ и отключился. Вот теперь Андрей действительно готов был придушить взбалмошную истеричную дуру. Отдыхать она поехала! От злости в глазах потемнело. Он здесь себе места не находил, весь на нервах, а она отдыхать поехала! Потом неожиданно успокоился. Пришла холодная ярость. Так даже лучше. Не будет слез, скандалов. Перебесится, через неделю приползет сама. Тогда он ей покажет, где зимуют раки. 

Но далеко в глубине сознания, под спокойствием, под той грубой самцовой бравадой, словно сломанный поисковик включился, ища недостающую часть души. Фрустрация.  

А в жизни надо было разделять приоритеты, и заниматься первостепенным. Свадьбой.

С того момента Андрею уже не так трудно было изображать счастливого жениха перед Аниной родней. С дядькой ее авторитетным выпили, Андрей не оплошал, его от злости хмель не брал. Обсудили, дату свадьбы через месяц назначили. В какой-то момент Андреем овладело чувство, что его по-быстрому загнали в стойло, но он мысленно хохотнул. Где сядут, там и слезут.

Ну вот, все наладилось. В дело его взяли, невеста смотрела влюбленными глазами.

Так откуда ощущение, что он про***бал свой шанс?!

Да еще тещиных харчей привкус этот поганый, вроде ж все вкусно было, а как отравы наелся.

***

Вчера Маша действительно звонила Ане из дома. Таксист должен был ждать ее полчаса, а она ж на взводе собралась вдвое быстрее, металась молнией. Просто покидала в чемодан немного тряпок, взяла деньги и... И все.

Присела, зажав в руке телефон. Вся эта смесь чувств, бурливших в ней, требовала выхода. Но она давила в себе это, давила, заливала холодом. Потому что смысла нет.

Демонстрировать свой голод там, где тебя не накормят, глупо и унизительно.

Предъявлять? Кому? Мужику, к которому сама прыгнула в койку по щелчку пальцев, за то, что не оправдал ее глупых ожиданий? Маша мрачно рассмеялась. Во всем виновата только она сама.

Она посидела еще с минуту, а потом набрала Аню.

- Да? - весело ответила подруга.

Может, конечно, и показалось, но за весельем чудилась настороженность. Нет, подумалось Маше, то, что у нее все хреново, еще не повод подозревать в смертных грехах лучшую подругу.

- Слушай, - сказала уклончиво. - У меня тут пробой диэлектрика. Короче, сама понимаешь... Так что гуляйте без меня.

Это был их условный сигнал, подружка знала, что у Маши иногда бывали болезненные месячные.

- А? Плохо, что ли? - понимающе спросила Аня. - Ну ты лежи, не вставай. И грелку возьми.

- Да. Я возьму. А ты... Давай.

Ну вот, дело сделано.

Отключилась, посмотрела на трубку в своей руке и вытащила симку. Так-то лучше.

Еще раз оглядела дом и вышла.

А потом молчаливый таксист на диво быстро домчал молчаливую девушку в аэропорт. Хотелось улететь куда-нибудь поближе к солнцу. В конце концов, лето же, законный месяц отпуска. В Геленждик или в Анапу, да хоть куда! Для начала она на месяц пропадет, исчезнет из обычной жизни. Потому что надо все переварить и успокоиться. А потом решить, как жить дальше.

Все оказалось немного сложнее, но, в конце концов, она все-таки улетела той же ночью. Улетела туда, куда удалось найти билет, в Адлер. А там еще несколько выматывающих душу перемещений, и в конце концов ей удалось осесть в какой-то комнатенке где-то в приморской деревушке, куда ее сблатовала бойкая квартирная хозяйка, ловившая клиентов на автовокзале. Улеглась в постель, накрылась с головой.

глава 5

Говорят, утро вечера мудренее. Но уж жарче и шумнее, точно. Хотя и вечером тут тоже было не тихо, музыка орала со всех сторон. Но вчера Маша, зарывшись под одеяло и вздрагивая от усталости, ее не воспринимала. Слезы и переживания заслоняли все, отгораживая от внешнего мира, как ватной стеной. Потом она заснула глухим черным сном. А вот пробуждение...

Голоса. Почему-то такие ужасно визгливые. Смех. Звонки. У кого ж там такой кошмарный рингтон... Звук работающего двигателя. Машина подъехала, двери хлопали. Снова голоса.  

Все это взрывалось в мозгу тысячей иголок, вызывало отторжение. И в конце концов, вытащило ее из постели. В ее одноместном номерочке площадью 4 м2 (койка и тумбочка, по-спартански, без кондиционера) имелся санузел, это удобство особо подчеркивалось квартирной хозяйкой, вот туда-то Маша и заползла спросонья. Чтобы увидеть заплывшие от вчерашних слез глаза и опухшую физиономию.

С этим надо было как-то бороться. И самое действенное средство - холодный душ. Но принимать его надо было сидя на унитазе, потому что встать там все равно было некуда. Душ помог кое-как вернуться к жизни.

А шум снаружи только нарастал. Маша болезненно поморщилась, глядя на себя в запотевшее зеркало, и пошла к квартирной хозяйке просить аспирин. Стоило ей появиться, как голоса вдруг смолкли, и все разом на нее уставились.

- Здрасьте, - пробормотала Маша, обращаясь ко всем и ни к кому, а потом глянула на квартирную хозяйку. - Анаида Карповна, у вас есть что-нибудь от головы?

Та было дернулась, но раньше успела женщина лет тридцати с гигантским бюстом. Вчера Маша ее не видела, очевидно, приехала сегодня. Женщина оглядела Машу странным оценивающим взглядом, сделала знак, мол, сейчас, и позвала:

- Ваник, подай мою сумочку.

Мужчина, копавшийся в багажнике, что-то буркнул.

- Ваник, пожалуйста.

Нехотя и морщась, мужчина принес. Маша даже поразилась контрасту, такая сочная дама с выдающимися округлостями и невысокий лысоватый мужик с пузцом и кривыми волосатыми ногами. Но еще больше ее поразил странный заискивающий взгляд квартирной хозяйки. Однако она взяла у грудастой дамы таблетки, поблагодарила и ушла к себе.

Выяснилось все довольно скоро. Буквально следом пожаловала квартирная хозяйка. Оказалось, этот «пятизвездочный отель» принадлежит тому лысоватому дядечке, и теперь внезапно он приехал, так что....

- Мне съехать? - прямо спросила Маша.

- Нет, что ты, - Анаида Карповна застеснялась. - Просто предупредила. Ты поосторожнее с Ваником Георгиевичем, Надежде не понравится.

Стало быть, объемную даму звали Надежда.

- Это его жена? - спросила она.

- Нет, это любовница Ваника Георгиевича, - шепотом сообщила Анаида Карповна. - Хозяйка с детьми приедет в конце месяца.

Маша слегка зависла. Прямо сериал какой-то. Санта Барбара. Неприятно резанула досада, как будто выбираясь из одной грязи, угодила в другую, еще гуще.

- А скажите, где здесь поблизости салон связи? - спросила Маша, стараясь не думать об этом. - Мне нужно симку купить.

Оказалось, ближайший салон связи, а также «Магнит», аптека и прочие блага цивилизации за пять километров отсюда, автобус будет через час. Но господин Ваник, косо поглядывая на Машины ноги в коротких шортах, предложил подвезти. Реакция его объемной Надежды последовала моментально:

- Ваник, мне тоже нужно купить купальник! И крем! И еще массу всего!

В центр цивилизации они выехали втроем. Маша сидела на заднем сидении, и это было совсем не здорово, ощущать повисшую в салоне напряженность. Потому что господин Ваник время от времени бросал на нее странные взгляды в зеркало заднего вида, а грудастая Надежда из кожи вон лезла, стараясь завладеть его вниманием.

Поездка прошла отвратительно, зато Маша приобрела наконец симку. Да не одну, а целых три, на все три оператора. И первое, что сделала, это позвонила матери, чтобы та не беспокоилась.

Потом был проход по местным магазинам. Пока долго и нудно выбирались разнообразные курортные товары и прочая дребедень, Маша вынужденно торчала рядом, кожей ощущая напряженное внимание этой Надежды и липкие взгляды Ваника Георгиевича, который, судя по всему, считал себя неотразимым мачо.

Хотелось скрыться куда-нибудь, чтобы их не видеть, а голову лезло только одно:

- Господи, что я тут делаю?

Потому что это напоминало копошение в объедках. Настолько ущербно, НЕ чисто, лицемерно и пошло... Особенно на ее свежие душевные раны. Как воочию увидела то будущее, что ей предлагалось.

Как только приехали обратно, забилась в свою комнатенку и залезла под душ. Господин Ваник со своей шумной пассией уехали на пляж, остальные отдыхающие тоже разбрелись, настала тишина. И слава Богу.

Маша уселась на кровать, подумала, подумала и позвонила отцу. Она звонила ему нечасто, когда ощущала потребность в поддержке. Поговорили неожиданно хорошо, правда, когда отец спросил:

- А что у тебя с этим Андреем?

Маша закрыла рот рукой, чтобы не застонать. Просек...

- Да ничего, - постаралась как можно беззаботнее. - Просто друг. Кстати, он на моей подруге Ане женится. Скоро свадьба.

А сердце сдавило болью. Как-то разом нахлынули воспоминания, которые она усиленно старалась подавить.

- Понятно, - проговорил отец после паузы.

Потом добавил:

- Я тут звонил одному нашему немцу, он согласился посмотреть твое резюме. Так что отдыхай пока, набирайся сил, а через месяц...

- Пап! Спасибо тебе огромное! - подхватилась Маша.

глава 6

Нормально подготовиться к традиционной свадьбе за один месяц - адова гонка. И это еще притом что большую часть подготовки на себя взяла родня невесты. Но и Андрею приходилось круто поворачиваться. Всего-то первая неделя пошла из этого предсвадебного марафона, а он уже задолбался метаться в сто мест, договариваться, смотреть, выбирать. И это только начало.

Все эти идиотские финтифлюшки, в которых он вообще не видел смысла. Но в глазах невестиной родни каждая мелочь имела глобальное значение. Анькин дядька, главный спонсор мероприятия, настоял, чтобы они обязательно венчались, и не абы где, а в кафедральном соборе. А там таких, желающих непременно статусное венчание, пруд пруди, записываются за три месяца вперед. Пришлось суетиться, чтобы кого-то подвинули и впихнули их. ***дец, как его все достало!

Только на полпути к загсу, а это уже походило на тяжелую повинность.

Еще Андрей вынужден был каждый вечер торчать у своей невесты. И ни намека на секс. А ему это было нужно, стравить напряжение, расслабиться, забыться наслаждением. Потому что привык получать эту дозу глупого и стыдного, но такого сладкого человеческого счастья.

Потому что Машка всегда была под рукой. За последние три года у него даже других баб не было, кроме нее. Никогда не задумывался на эту тему, но несмотря на неординарный аппетит, почему-то хватало. А сейчас когда он так остро нуждался в ней, Машка вдруг вздумала исчезнуть.

От всего этого Андрей ощущал эмоциональную усталость, вроде надо радоваться, а на душе дерьмово. Приходилось делать усилие над собой, улыбаться и шутить, жрать тещину еду и, с затаенным раздражением глядя на красиво смущавшуюся невесту, думать, что скоро его вынужденное воздержание закончится.

Но это думали мозги, а тело почему-то не хотело радоваться этой мысли, зато память как специально подбрасывала моменты их с Машкой последней близости, да такие яркие, что у него невольно прикрывались глаза.

И тогда ему хотелось добраться до Машкиной тонкой шейки, сдавить ее как следует, а потом загнуть и трахать. Чтоб орала. Чтоб глаза закатывались от удовольствия. Чтоб текла как сучка.... Черт бы ее побрал!

Он еще несколько раз звонил ее матери, выудил у нее номер, с которого Маша выходила на связь в последний раз. Хотел просто поговорить. Услышать ее голос. Сказать, чтоб не дурила, ехала назад. Абонент недоступен и все.

Ничего вернется, думалось в такие минуты, она ему за все ответит.

Столько всего навалилось разом и захлестывало иногда до бешенства. И тем не менее, пусть косо и с потерями, но он неуклонно продвигался к своей цели.

А цель оправдывает средства.

***

В конце концов, что может случиться за одну неделю?

Ну, если за пять минут жизнь может рухнуть в тартарары, то за целую неделю...

Получив приглашение на собеседование, Маша в первый момент даже испугалась, не ожидала, что колесики завертятся так быстро. Заметалась по комнатенке в панике, то кидаясь собирать вещи, которые еще и не распаковывала толком, то застывая в прострации. Потом побежала на море, хоть разок искупаться.

От всего этого у нее дух перехватило, вроде и страшно, и новой жизнью повеяло, как будто ветер ворвался в раскрытое окно. Даже боль сердечная как-то на второй план отошла.

Анаида Карповна конечно расстроилась, когда узнала, что новая жиличка съезжает так быстро. Это ж ей опять ехать, ловить отдыхающих. Зато Надежда не скрывала облегчения и даже вызвалась помочь с билетами.

В итоге вечером следующего дня Маша уже была в Москве.

Встречал ее отец. Давно не виделись, оба за это время успели изрядно измениться. Он постарел, а она...

- Машенька, дочка, какая же ты у меня стала красивая, - вздохнул он, застывая на миг.

Потом словно спохватился:

- Ну поехали, поехали скорее. Там нас уже заждались.

Конечно, не случись с Машей всего этого, неизвестно, как бы она отнеслась к новой жене отца. Мачехе, то есть. А так, в ее теперешнем состоянии, эта небольшая улыбчивая женщина не вызвала у нее отторжения. Отец напряженно следил за ее реакцией и успокоился, только когда знакомство прошло удачно. Маше показалось, отец был благодарен за то, что она приняла его выбор.

Это все было ново, и опять не было времени думать и жалеть себя. К тому же, ее уже начала поглощать знакомая предэкзаменационная лихорадка. Завтра на собеседование, а она и не готова, и не одета соответствующим образом. Короче, кошмар. Отец об этом знакомом немце особо не распространялся, просто сказал, что его зовут Отто Маркович Рихтер. А какой он, что будет спрашивать, что ему отвечать...

В общем, в 11.30 Маша, трясясь от страха и волнения, переступила порог кабинета.

В нее уперлись прозрачные голубые глаза.

глава 7

Трудно сказать, что, вернее, кого Маша ожидала увидеть, потому что она и так едва дышала от волнения, а под этим взглядом замерла, как кролик перед удавом. Мужчина, лет сорока пяти, представительный. Коротко стриженные темные волосы, дорогой костюм, галстук. Какой-то слишком правильный. Истинный ариец, подумалось вдруг Маше.

И взгляд у арийца был пронзительный и суровый, как будто говорящий, это еще кто пришел отнимать мое время? О-о... Маша застыла на пороге, что-то уж очень захотелось повернуть обратно и прикрыть за собой дверь. И тут раздалось:

- Мария Вайс?

- Э... Да, д-добрый день, - проговорила Маша, чуть заикаясь под взглядом этого офисного чудовища. - Я Мария Вайс.

- Хорошо, проходите, - указал на посетительское кресло перед рабочим столом - Дайте мне одну минуту. Пожалуйста.

И уткнулся в монитор компьютера. А Маша присела на краешек кресла. Спину ровно, подбородок повыше, но не задирать (гордость и самоуважение), сложила руки на коленях и замерла в ожидании. А мужчина, переключившись на экран, перестал обращать на нее внимание, видимо работал. И тогда она, вроде как предоставленная сама себе, стала незаметно осматриваться.

Кабинет был светлый, стильный, технократичный. В углу вделанный в стену большой аквариум. На рабочем столе царила идеальная чистота, но, вместе с тем, имелась пара штучек для уюта, типа дизайнерского органайзера, но всего этого было не много. Можно сказать, кабинет был «жизнерадостный».

А между тем в кресле напротив восседал...

Опять этот суровый пронзительный взгляд, брови чуть сдвинулись к переносице. Маша еле успела отвести глаза. Мужчина сложил вместе пальцы и теперь окончательно переключил на нее свое внимание.

- Итак, Мария Вайс...

И пауза.

Маша нервно сглотнула, изображая подобие офисной улыбки, и незаметно затеребила краешек юбки. Но спину ровно. И подбородок не опускать. Держать паузу под этим принизывающим взглядом было совсем не просто. Маше показалось, что он всю ее подноготную как под микроскопом видит.

Брови мужчины шевельнулись, левая рука медленно переместилась, чтобы взять ручку. Маша невольно проследила взглядом, как он повертел длинных пальцах ручку и положил рядом. Именно этот момент он выбрал, чтобы продолжить:

- Знаете ли вы, что среди специалистов по информационной безопасности доля представительниц слабого пола составляет примерно 5-7 % процентов?  

- Да. Мне это известно, - вопрос был ожидаемо неприятный, Маше пришлось держать лицо.

- И вы, тем не менее, хотите работать?

Это все напоминало допрос и начинало немного раздражать. Маша понимала, что ее тут вообще принимают «по блату», потому что папа тряхнул какими-то своими старыми связями. И все же, такой откровенно сексистский подход был неприятен. Как будто она букашка какая-то. Довольно за это короткое время досталось ее женской гордости, чтобы ущемлять еще и профессиональную.

- Да. Я хотела бы работать, - утвердительно кивнула она, еще больше выпрямляясь и неосознанно сжимая кулаки.

- Очень хорошо.

Маша с трудом удержалась, чтобы не разинуть рот от удивления. Потому что приказной голос превратился в довольно приятный, располагающий к себе баритон.

- Как у вас с немецким?

- Э...

- Зовите меня Отто Маркович, - проговорил ариец, непринужденно шевельнув кистью. - Так что у нас с немецким?

- Простите, не очень. Английским я владею значительно лучше, - выдавила Маша, ощущая, что краснеет от досады. - Но я нагоню в кратчайшие сроки. Даю слово.

- Да уж, вы постарайтесь. Потому что стажировку будете проходить...

А...!!! У нее чуть не закружилась голова. Дальше Маша слушала как в трансе, почти не слыша, что этот дядечка ариец вещает. Стажировка в Германии!

Из эйфории ее вывело суровое:

- Даю вам месяц испытательного срока. К работе приступите с завтрашнего дня.

Не веря своему счастью, Маша пролепетала:

- Спасибо, Отто Маркович!

Мужчина кивнул в ответ. Потом сказал, прочищая горло:

- Смотрите, Мария, платить я вам буду сначала немного, - он назвал сумму. - Но остальное в ваших руках. Покажете себя хорошо, будете получать гораздо больше.

Даже то «немного» был предел ее мечтаний, да даже если бы вообще не платил ей сначала! Маша чуть не в припрыжку побежала оформляться.

***

Девушка вышла из кабинета, а мужчина, сидевший за своим рабочим столом, почесал правую бровь и пожевал губами. Вкупе с его идеальной офисной внешностью это смотрелось несколько... двусмысленно и лукаво. Потом взял смартфон и сделал звонок.

- Ну, Володя, посмотрел я твою девочку. Только чего ты говорил бумажки перекладывать? Из нее выйдет толк. Резюме хорошее, чего не знает, подучится.

На том конце удивленная благодарность.

- Не благодари. Сейчас месяц отработает, посмотрим, что и как, а потом буду натаскивать ее. Хочу отправить на стажировку. Да, сам знаешь. Взрослых мужиков брать не интересно, они, конечно, опытные, но почти все закостеневшие, никакого развития. А у молодых ребят, как это... верхняя голова с нижней работает коллегиально, и не всегда имеет решающий голос. Ты уж прости за грубость, Володя, но насмотрелся.

Очередная порция удивления, сдержанный смешок и благодарность на том конце. А Отто Маркович откинулся в кресле и со вкусом произнес:

- Перестань. В ней есть здоровая злость и решимость добиваться успеха, училась девочка хорошо, значит, анализировать может. А работать я ее научу, будет вести большие проекты. Мне, знаешь ли, на выезде такой помощник рядом очень даже нужен. Что? Да присмотрю я, конечно! Обижаешь, - хмыкнул он, растягивая губы в улыбке и ловко закинул ручку в органайзер.

глава 8

Весь остаток дня Маша ходила как во сне, то и дело хотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться. Вечером дома отец и мачеха по-быстрому накрыли импровизированный стол, отметить Машино трудоустройство. Ее принципиально до готовки не допустили, велели отдыхать. Заслужила.

Уже потом, глядя как эти двое мыли посуду и возились на кухне, Маша думала, кто она такая, чтобы судить, а тем более, осуждать отца, что нашел свое счастье? Невольно вспомнилось, как мать с отцом вечно ругались из-за всего, так, в конце концов, и расстались. Жаль, конечно.

Подумала и, поймав на себе взгляд отца, улыбнулась ему, Ушла к себе в комнату, позвонила маме, а после долго сидела на кровати, уставившись в одну точку, еще и еще раз прокручивала в голове сегодняшний день.

Наконец забралась под одеяло и закрыла глаза.

И вот тут началась совсем другая жизнь.

Потому что днем она могла загнать все вглубь, держать себя, как стальными тисками, а ночью воспоминания приобретали совсем иную власть. Становились горячими, яркими, всесильными. Воспоминания рвались криком из души, душили.

В такие моменты она чувствовала себя так, словно с нее содрали кожу и бросили посреди соляной пустыни. Горько, а вместо сердца кровоточащий комок боли.

За что? За что?!!!

Спрошу я стул, спрошу кровать:

"За что, за что терплю и бедствую?"

"Отцеловал - колесовать:

Другую целовать",- ответствуют.

Жить приучил в самом огне,

Сам бросил - в степь заледенелую!

Вот что ты, милый, сделал мне!

Мой милый, что тебе - я сделала?

Всё ведаю - не прекословь!

Вновь зрячая - уж не любовница!

Где отступается Любовь,

Там подступает Смерть-садовница.

Самo - что дерево трясти! -

В срок яблоко спадает спелое...

- За всё, за всё меня прости,

Мой милый,- что тебе я сделала!

(Марина Цветаева)

За что? Странный вопрос, за глупость, конечно же. Сама виновата во всем.

Сама, приходило осознание, закольцовываясь болью. И тогда воспоминания проливались слезами. Словами, которые она говорила ЕМУ в душе, словами, которых ОН никогда не услышит. Никогда.

Незаметно пришел сон. А во сне она снова видела его.

Так нельзя.

***

Вторая неделя пошла, а от Марии ему так и не было никаких вестей, и то странное чувство, что Андрей давил в себе с самого начала, теперь плотно угнездилось в глубине души. Он злился, испытывал досаду, готов был винить истеричную идиотку во всех смертных грехах, но потихоньку осознание просачивалось.

Нет, отмахивался он, не желая верить. Просто устал. Просто зае***лся вторую неделю без секса!

А этой ночью он видел ее во сне. Машку.

И чуть не сошел с ума. Опять это ни с чем не сравнимое, грешное, сладкое захлестнуло его с головой, как тогда. Пил, не насыщался...

Проснулся весь в поту, на смятых простынях. Обкончался, бл*** как сопляк. Встал, пошел под душ и долго стоял закрыв глаза. Курил, не зажигая света. глядел в темноту за окном.

Потом зло затушил сигарету и пошел спать.  

глава 9

Белое платье шили на заказ. У портнихи имелись определенные связи, можно было договориться, чтобы за те же деньги привезли шикарное эксклюзивное платье из Израиля, но Аня хотела, чтобы это было только ее и только для нее. Никто перечить не стал. Любой каприз, воля невесты священна.

Для Ани вся эта предсвадебная суета была наполнена глубоким смыслом. И если бы не постоянно мучившее ее двойственное чувство, девушка была бы совершенно счастлива.

А чувства были, да. Огромная, просто невероятная гордость и страх. Постоянный подспудный страх, что разладится, не сложится. И хоть вроде никаких причин, а беспокойство всю душу вытягивало.

Ближайшую подружку она вспоминала, с Машиной мамой созванивалась. И да простит ее Господь, но с глубоким удовлетворением восприняла, что Маша уехала в Москву. Уехала и хорошо, тут Аня готова была всем сердцем порадоваться, что подруге подфартило найти хорошую работу. Вот и пусть работает, строит карьеру. Главное, чтобы держалась подальше от их с Андрюшей семейного счастья.  

На Андрея не могла налюбоваться. Он казался ей лучшим, самым мужественным, самым красивым, самым... Конечно, были в его прошлом некие моменты, которые Ане не нравились, но она склонна была думать, что все осталось в прошлом. Теперь-то, когда Марии рядом не было, он смотрел только не нее. А скоро они поженятся и тогда...

Разные фантазии посещали Анину голову, ей казалось, что у них все будет сказочно. Иначе и быть не могло.

Всего две недели осталось до свадьбы.

Примерки каждый день, портниха отложила все заказы и занималась только ее платьем. Кринолин был уже готов, струящуюся воздушную ткань для юбки заранее выписывали из Израиля, осталось три дня подождать А корсет уже готов и нижняя юбка из органзы. Оставалось сделать вышивку по лифу мелкими жемчужинками и стразами. А потом еще юбку по подолу. И фестоны, и розочки, и пелерину. А перчатки... Невероятная красота. Жаль, Андрюше нельзя показать, говорят, плохая примета.

Он и не интересовался.

Модель, наподобие которой решено было шить, выбирали придирчиво и долго, всей семьей. Андрей, которого это тоже стороной не обошло (то есть, его бы не обошло в любом случае, потому что платье невесты оплачивал он, а родня невесты покупала ему костюм), высказался в пользу стильного прямого силуэта. Его выслушали, вежливо улыбнулись. И намекнули, что жених в свадебной моде не разбирается.

Ради Бога. Он больше в это дело не вмешивался, его вообще выбешивали все эти дела. Слепое бездумное следование традиции, ритуалы, бл***, лишние траты. Заикнулся на свою голову, с тех пор молчал.

Единственное, что его сейчас волновало, поскорее развернуть свой бизнес. У него были изначальные наметки, он даже раскручивал потихоньку, но только сейчас, с мощной финансовой поддержкой Аниного дядьки, смог выйти на серьезное дело. Но это требовало титанических усилий, а возня с бутоньерками, скатертями, пригласительными, шариками, букетами... Все это только отнимало время.

Да и с финансовой поддержкой тоже не все просто было. Никто ему бабок не дарил, дали в долг, как раскрутится, отдаст. Но он и этому был рад. Вот и крутился теперь как белка в колесе, чем, собственно, снискал у авторитетного родственника определенное уважение.

А как ему было не крутиться? Иначе же на стенку полезть можно.

От той дури, что постоянно в голову лезла, одно спасение - работа. Моментами ему казалось, что еще немного, и он свихнется от этого свадебного сиропа. Посещали малодушные мысли, что все можно отыграть обратно. Он убеждал себя, что это нормально, что любой холостяк в двадцать семь лет испытывает нечто подобное, но почему-то мало помогало.

Впрочем, так или иначе, а дела его усилиями все-таки шли в гору, но и день свадьбы приближался.

глава 10

Если вчера на собеседовании папин знакомый и новый работодатель показался Маше даже милым (особенно после того как заговорил о стажировке) то первый же рабочий день мгновенно развеял все иллюзии. Время до обеда прошло под общим девизом: «Арбайтен, унд Арбайтен, унд Арбайтен!. Как завещал великий Отто Маркович».

С утра на нее был сброшен список дел, которые нереально перелопатить и за неделю. А еще надо было бегать по кабинетам, носить бумажки, подписывать, переподписывать. И размножать. Даааа. Размножать бумажки на ксероксе.

К обеду у Маши от обилия бумажек уже глаза на лоб лезли. У нее вообще сложилось такое впечатление, что они эти бумажки год копили, ждали ее пришествия. Ощущала она себя курьером-практиканткой, совсем как во времена летней производственной практики на третьем курсе.

Вчерашние радужные перспективы и стажировка разом отодвинулось куда-то за горизонт. Нет, она конечно подозревала, что придется работать с полной отдачей, чтобы показать на что способна. Но никак не ожидала, что работы будет столько.

Но и это еще не все. На нее за это утро приходило поглазеть, наверное, все мужское народонаселение офиса. Разнообразным товарищам вдруг ужасно срочно понадобился именно тот ксерокс, к которому она была прикована, как рабыня на плантации. Хотя беглым взглядом Маша, только войдя в офис, определила, что оргтехника тут современная, высококачественная и высокопроизводительная. И не в одном экземпляре, а в каждом кабинете.

Впрочем, ей не надо было долго ломать голову. Маша прекрасно понимала причину такой активности. Все они просто пришли оценить новую «блондинку», которую их шеф неизвестно из каких соображений решил взять на работу.  

А Отто Маркович... Первое впечатление все-таки не было обманчивым. Офисный монстр, перфекционист, истинный ариец во всем! Голоса не повышал, достаточно было взгляда.

Если честно, то посмотрел он в ее сторону всего два раза. Утром, когда она согласно полученной в отделе кадров инструкции явилась в его кабинет получать инструкции. И потом, когда отпускал ее на обед, после того как она перексерила тут половину офиса.

Строго посмотрел и спросил, что она успела по списку?

В первый момент у нее ушло сердце в пятки, потому что с этим размножением и беготней она ничего толком не успела. И Маше, у которой от голода живот к спине прилип, вдруг захотелось пристукнуть арийца. Но она проглотила возмущение, откашлялась и твердым голосом перечислила два первых пункта из общих тридцати двух.

Вот как можно, не меняя выражения лица, да вообще не шевелясь и ни слова не произнося, продемонстрировать подчиненному недовольство плохо проделанной работой? Как?! Отто Маркович умел это в совершенстве.

Естественно, у Маши резко возникло устойчивое желание с пробуксовкой бежать устранять недостатки.

- Отто Маркович, я сейчас же приступлю, и к концу обеда...

- Конечно приступите, пообедаете и приступите, - проговорил он, сворачивая окна на мониторе и вставая из-за стола. - А сейчас пошли. И запомните. Война войной, а обед строго по расписанию.

Маша слегка растерялась:

- Я э...

- Вы, Мария Вайс, обедаете со мной. И привыкайте. Сегодня вы опоздали на минуту, в следующий раз являйтесь к обеду без опоздания.

И пошел к двери. Она так и не поняла, шутил или был серьезен, когда говорил насчет опоздания к обеду. А если шутил, надо ли ей смеяться? Потом решила тоже на всякий случай держать покер фейс.

- Мария Вайс, вы идете? - окликнул, остановившись в дверях.

- Да, Отто Маркович, - проговорила она, усилием воли изобразив бледное подобие офисной улыбки.

Мужчина посторонился, пропуская ее, выглядело вежливо и корректно. Как-то даже по-джентльменски. Особенно, когда он обыденным тоном осведомился:

- Как прошел ваш первый рабочий день до обеда?

Нет, это конечно трудно, уследить за сменами начальственного настроения, если у начальства на лице всегда одно и то же выражение.

глава 11

Отто Маркович специально забрал девушку из офиса. Во-первых, действительно пора было на обед, а она, судя по служебному рвению, готова и дальше совмещать работу маленькой типографии, архиватора. систематизатора и так далее, и тому подобное. А во-вторых, Отто Маркович конечно подозревал, что появление молодой красавицы в офисе не пройдет незамеченным. Но никак не ожидал, что девушка вызовет такой интерес у мужской части населения.

Его сотрудники с утра табунами толпились в множительной, уж он-то имел возможность наблюдать. Сначала было забавно, он посмеивался своей задумке. Потом вдруг понял, если так дальше пойдет, их палкой придется отгонять, чтобы они ей мозги не пудрили? Это ему уже перестало нравится, заворочалось в душе странное недовольство. Вроде и специально устроил эту проверку, а вроде и...

Впрочем, как оказалось, девушка вполне способна сама постоять за себя. Вежливо, корректно отправила всех.

Отто Марковичу приятно было осознавать, что он в этой Марии Вайс не ошибся.

Но девушку надо было кормить. Иначе, работая в таком темпе, она загонит себя. И без того тоненькая как тростинка. Хотя служебное рвение как раз Отто Маркович отметил с удовлетворением, как положительное качество. Однако следовало пронаблюдать ее в неформальной обстановке. Послушать. Потому и спросил:

- Как прошел ваш первый рабочий день до обеда?

У девушки проскочил странный нечитаемый взгляд, потом губы дрогнули в зеркальной офисной улыбке, и она ответила:

- Спасибо, хорошо, Отто Маркович. Мне все понравилось, у вас отличная оргтехника и сплоченный коллектив.

Он отвернулся, скрывая неуместную улыбку.

Интересно, как скоро она сломается? Потому что, если эта Мария Вайс продержится в таком режиме еще две недели, можно переводить ее в штат. И вот тогда нечнется настоящая работа.

А пока Отто Маркович решил кое-что проверить.  

***

Ситуация до такой степени напоминала небезызвестную сказку, что Маше хотелось закатить глаза.

Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе красная?

Нет, серьезно?!

Теперь этот Отто Маркович с доверительным видом интересовался ее мнением о сотрудниках, с которыми она имела счастье сегодня познакомиться. Сначала Маша заподозрила, что он издевается и собралась было свернуть тему. Однако, что-то такое в тоне начальства, и этот взгляд, чуть прищуренный и проницательный без меры, все говорило о том, что вопрос не праздный.

Мария отложила вилку, свела руки перед собой и, глядя куда-то в пространство, постаралась дать точную характеристику всем, кого видела сегодня. А видела она, кроме дамы в отделе кадров и секретаря в приемной, одних мужчин.

Он выслушал внимательно. Кивнул и проговорил нейтрально:

- Неплохо. Всего два раза ошиблась.

У Маши челюсть отвисла. Это все-таки был очередной экзамен. Обидно стало, похоже на намек, что она не способна разбираться в людях. Ну да, была бы способна, сразу бы поняла, что к Андрею приближаться на пушечный выстрел нельзя. Ложка дернулась у Маши в руке, аппетит вдруг начисто пропал, она просела на стуле и сгорбилась.

И тут раздалось:

- Мария Владимировна, не расслабляйтесь, вам еще допечатывать. И тридцать вопросов по списку.

Ну конечно. Арбайтен!

Но только она вскинула глаза, чтобы чтобы сказать:

- Спасибо, Отто Маркович, я сыта.

Как он нахмурился и резко скомандовал:

- Ешьте быстрее, чтоб через пять минут тарелка была пустая.

Потрясенная Маша заморгала и невольно заработала ложкой как заведенная. Детский сад! А этот офинсный монстр деловито осведомился:

- Вам какое мороженое, фруктовое или с шоколадной крошкой?   

Нет, он точно издевался. Как кот с мышью. Надавит, отпустит, надавит. Как будто ждет, что она сломается. Промелькнула ужасная мысль, что если она действительно не пройдет испытательного срока, сломается? Придется возвращаться назад? Потому что сидеть на шее у отца после того, как она не оправдала его усилий, затраченных на ее трудоустройство, Маша бы ни за что не стала.

Но возвращаться в родной город ей нельзя. Там... Ей никак нельзя.

Она смахнула с лица остатки дурных мыслей и проговорила:

- Мне, пожалуйста, с шоколадной крошкой. И кофе.

И весь остаток дня проработала не поднимая головы. Главное, не думать, тогда не больно. Вымоталась так, что к вечеру ноги не держали. Уснула сразу, как только до постели доползла.

А ночью ей снилась свадьба.

Белое платье.

глава 12

Две недели бешеной загрузки каждый день. Но она уже потихоньку начала входить в ритм. И даже почти справлялась с той тучей ежедневных заданий, которыми ее щедро пригружал Отто Маркович. Кстати, он еще бдил, чтобы она на обед ходила, и не засиживалась в офисе вечером. Все должно успеваться в течение рабочего дня! Еще одна его аксиома, наравне с «обед строго по расписанию».

Зато домой Маша приходила - валилась без задних ног. Только поужинать, принять душ и сразу спать. А сны, вернее, отрывки из них, которые ей удалось запомнить, были почему-то всегда одинаковые. Про белое платье. Прямо фетиш какой-то.

Как-то раз, уже к концу дня она улучила минутку, ускользнув от бдительного начальственного ока в каморку при множительной, и залезла в интернет. Набрала в поисковой строке:

«Увидеть во сне белое свадебное платье».

И тут он ей выдал:

Чтобы точным было толкование сна, белое платье желательно как следует рассмотреть. Если оно новое, чистое, опрятное, сновидение обещает радостное событие. Замеченные на белой ткани пятна могут настолько серьёзно повредить репутации, что пострадают отношения с любимым человеком.

Толкуя, к чему снится свадьба, белое платье на которой является непременным атрибутом, сонник рекомендует сновидцу не запираться в четырёх стенах и чаще выходить в свет. Сон означает, что в противном случае важное мероприятие или весёлая вечеринка пройдут без вас.

Сон в котором вам посчастливилось надевать белое платье, отражает вашу амбициозность. Сонник справедливо замечает, что вам нравится находиться в центре внимания и блистать своими успехами. Сновидение предостерегает, что у вас могут быть не только поклонники, но и завистники.

Увиденное во сне белое кружевное платье обещает, что у вас вскоре появится повод для искренней радости, настоящего праздника. Сон означает долгожданную встречу, свидание. С кем именно – сонник не уточняет, пусть это будет сюрпризом.

К чему снится подруга в белом платье, сонник толкует не очень обнадёживающе. Сон означает, что у подруги могут возникнуть проблемы со здоровьем.

Приснившиеся белое платье и фата означают, что в ближайшем будущем вас ждёт радостное событие, которое не просто доставит приятные мгновения, но и перевернёт ваше мировоззрение. Сновидение говорит, что вам предстоит пересмотреть некоторые свои взгляды.

Примерка белого платья во сне олицетворяет ваше тайное желание увидеть себя в роли невесты. Сон помогает выявить потенциальных соперниц, в большинстве случаев они становятся участницами сновидения. В то же время, мерить белое платье во сне сонник считает не таким уж безобидным развлечением.

Если во сне вам довелось примерять белое платье, убедитесь, что оно принадлежит вам. Надевая во сне чужую одежду, вы принимаете на себя проблемы её владельца в реальной жизни. Так как речь идёт о белом платье, сонник предполагает, что проблемы могут быть связаны с чувственной и интимной сферой.

И под конец еще:

Если во сне вы видите на себе подвенечный наряд и находитесь на свадьбе, но невеста не вы и свадьба чужая, и люди незнакомые, то в этом случае поспешите проверить свое здоровье.

Пройдите обследование – такой сон верный признак скрытого и серьезного заболевания. Но есть и исключения из этого правила.

Маша закрыла рот рукой и вытаращила глаза. Да уж, совсем не невинное безобидное сновидение! А последние строки про здоровье, так вообще.

Амбициозность... Однако...

Стала судорожно вспоминать, как именно оно ей снилось, с пятнами или без. Повредить репутации - это как раз то, чего ей сейчас не хватало. Проблемы со здоровьем тоже. Особенно в чувственной и интимной сфере. Даже как-то страшно стало.

Но как назло, вспомнить навязчивый сон целиком не удавалось. Он приходил урывками, может, оттого, что она сильно уставала и просто не помнила снов?

- Мария Владимировна, чем вы заняты? - начальственный голос Отто Марковича прозвучал над самым ухом.

Застигнутая врасплох, Маша чуть не подпрыгнула от неожиданности и постаралась побыстрее закрыть все окна на мониторе. А он прокашлялся:

- Кхммм... Мария Вайс. Я собственно, вас разыскивал с определенной целью.

Девушка готова была сквозь землю провалиться.

- Извините, Отто Маркович... - был соблазн соврать, но Маша вдруг взяла и выложила правду. - Сны. Хотела узнать, что они означают.

Отто Маркович шевельнул бровью, пожевал губами, она уж напряглась, гадая, к чему бы это? Потом выдал:

- Отправляйтесь в отдел кадров. Там вас ожидает...

Маша спала с лица, неужели провалила испытательный срок? Но Отто Маркович как ни в чем не бывало продолжил:

- Новое назначение. И, - он сделал многозначительную паузу. - Я даю вам неделю отпуска, съездите домой, привезите свои вещи, Володя сказал, вы с одной сумочкой приехали. Потом на это времени не будет, потому что начнется настоящая работа и параллельно обучение. Немецкий подтянули?

Не сразу Маша смогла ответить, рот у нее открывался, а слов нет. Потом таки выдавила:

- Так я прошла испытательный срок?

Начальство выгнуло бровь.

- Я и не сомневался в том, что пройдете, Мария Вайс.

Развернулся и пошел к дверям. Тут Маша наконец отмерла и вскинулась, прижав руки к груди:

глава 13

Назначение, новая должность, на этот раз уже настоящая, все прошло немного отстраненно, почти во сне. Дома, конечно, по этому поводу был праздник. Отца просто распирало от гордости, а Маша все не могла прийти в себя.

Совсем как на вступительных экзаменах. Долго-долго читала свою фамилию в списках. Читала и не верила. Вот так и сейчас. Только тогда рядом с ней были ребята.

Память подбросила яркий момент. Маша стояла, застыв, смотрела на свою фамилию, потом развела руками и уткнулась носом в ладони. Аня что-то тарахтела, выискивая в списках, потом кинулась ее обнимать, крича:

- Машка, Машка! Мы попали! Все трое!

Подошел Андрей, он немного отстал:

- Ну, поздравляю, девчонки! - и протянул обеим руки.

И они обе смеясь пришли в его объятия. Хохотали. Обнимались. Радость через край, до счастливых слез. Сердце, казалось, не помещается в груди, сейчас выпрыгнет обнимать весь мир. Потом долго гуляли по городу, смеялись, бегали по улицам, пугали криками прохожих.

Втроем, как одно целое. Друзья, студенческое братство. Казалось, это навечно.

Думала ли она тогда, что настанет день, когда сама мысль видеть друзей, будет вызывать отторжение и боль? А вот поди ж ты...

Заметив, что она рассеяна и немного не в себе, папа подошел и приобнял девушку за плечи.

- Хочешь, я поеду с тобой, помогу собраться?

- Ты? - удивилась Маша.

- Да, сумки-то поди, тяжелые будут? Косметика там, наряды...

Маша засмеялась. Отец улыбался, однако взгляд у него был вдумчивый и серьезный. Словно видел гораздо больше, чем она готова была показать. Взгляд обещал поддержку и защиту, и Маше вдруг так захотелось снова стать маленькой девочкой, вернуться в те времена, когда она шла рядом с большим папой, держась за его надежную руку. Но.

Она больше не маленькая девочка. Она теперь взрослая женщина с прошлым. И сколько можно водить ее за ручку? Ей самой уже впору начинать заботиться о родителях.

- Спасибо, пап. Я съезжу и за пару дней обернусь.

Ей нужно самой сделать это. Переступить через этот рубеж, через свою трусость. перевенуть страницу. И жить дальше.  

- Маме привет от тебя передам, - и подмигнула.

Отец закатил глаза. Потом все же спросил:

- А может, тут все купим?

- Шутишь? Я еще не зарабатываю столько! - вскинулась Маша.

В конце концов, ей всего-то надо было съездить домой, увидеться с мамой, забрать зимние вещи. Можно было, конечно, вызвать маму сюда. Но стоило ей представить, что встреча родителей в очередной раз выльется в выяснение кто прав, кто виноват. Будет скандал, а она и без того устала от негатива. Пусть лучше держатся на расстоянии, так они хотя бы не ругаются.

Улыбнулась отцу:

- Спасибо, что с билетами помог.

- Да не за что, дочь, - вздохнул тот, как-то странно на нее поглядывая.

И уже, выходя из комнаты, обернулся и спросил загадочно:

- Машунь, а как тебе наш Отто?

- Что?

- Ну...

- Монстр, - коротко сказала Маша. - Но идеальный босс. С ним работать просто...

Она даже затруднилась найти определение. Восторг? От его командного тона? Слишком смешно, да и на восторг ее чувства в последнее время мало были похожи.

- Да нет, Машунь, - папа почесал правую бровь. - Я говорю... э... кхмм. Ну, он четкий мужик, холостой...

- Отто Маркович?! Папа, он же старый! - вытаращила глаза Мария и прыснула со смеху.

- Да? Ну как скажешь, дочь, - проговорил папа, уходя.

Вот и что этой сейчас было? Он что, ей этого Отто Марковича сватал?

Подскочила к зеркалу, неужели все так плохо, раз ей двадцатитрехлетней девушке пожилого мужика сорока пяти лет сватают? Из зеркала смотрела красивая блондинка, ну, немного осунувшаяся, синяки под глазами, но в целом очень даже ничего. Потом представила этого офисного монстра и расхохоталась. Да чушь! Ерунда, какая...

Потом села не кровати, прижимая руку ко лбу, и тихонько покачала головой.

Спать. Самолет с утра.  

глава 14

Говорят, дома и стены помогают?

Прилетев в родной город Маша с большой оглядкой перемещалась по аэропорту. Все казалось, сейчас ее увидят. Как будто пряталась, но это и понятно, в этом городе жил единственный человек, с которым ей не надо видеться.

Тот самый, за кем еще недавно готова была босиком бежать на край света.

Однако прятаться глупо. Маша постаралась собраться, отгоняя от себя все ненужное. У нее короткий отпуск, два дня, а потом...

Потом ее долго здесь не увидят. Еще по дороге сюда она все продумала, будет работать, зарабатывать. Маму заберет отсюда. Чтобы ничего больше с городом детства не связывало. Кроме, разве что, воспоминаний. Но у воспоминаний есть одно хорошее свойство - мы носим их с собой.

Только дома смогла наконец расслабиться, потому что дома и стены помогают. Дом убежище. И неожиданно для себя так разговорилась, а мама слушала ее рассказ обо всем и захлебывалась радостью. Переспрашивала по нескольку раз, всплескивала руками, все же не каждый день узнаешь такое. И гордость за дочку.

Спрашивала про отца, осторожно так, и поджимая губы:

- А... Володя там как?

Маша не стала ничего скрывать.

- Женился папа.

Мама сначала сникла и посмурнела, потом знакомая упрямая вертикальная складка образовалась между бровями. а на лице возникло привычное обиженное выражение.

- Такое добро не залежится.

Видя, что той даже через девять лет, прожитых порознь, все равно больно, Маша обняла мать и сказала:

- Но ты все равно лучше. И папа передавал тебе привет.

Женщина сначала держалась напряженно, а потом все же оттаяла.

- Ну и как он там?

Загадка, подумалось Маше, вот и чего все время ссорились, когда были вместе? Ведь до сих пор помнят друг друга. Но вслух она ничего этого говорить не стала, а перевела разговор на самую благодатную тему - свою новую работу.

А про работу Маша могла говорить часами, впечатлений море. Мать слушала, слушала, а потом возьми да и спроси, как будто невзначай:

- А этот Отто Маркович, он, говоришь не женат?

- Мама. Он. Старый! - вытаращила глаза Маша, поражаясь, как они с отцом в одном направлении думают. - И вообще, мне вещи собирать надо!

- Ну ладно, это я так, - сразу сдалась мать.

И они вместе занялись сборами.

***

Ох, непросто собраться девушке. И то надо, и то, и все это в чемоданы пищит и не лезет. После двух часов титанических усилий они с мамой сидели на кухне, пили чай. Опять разговор пошел слово за слово, и тут мама сказала:

- А мне Анечка вчера звонила, про тебя спрашивала.

Маша мгновенно напряглась, аж холодок по спине побежал. Но виду подавать нельзя.

- И что? - уткнулась носом в чашку, прихлебывая чай.

- Ну я ей про работу твою рассказала.

Мать лучилась гордостью, еще бы, такая удача! Работа в международной фирме, это ж социальный лифт называется. А Маша слушала, кивала, сдержанно улыбаясь, вроде все хорошо, а такая тревога и неприятное предчувствие в душе.  

- А еще Андрюша звонил несколько раз. Да. Вот на днях звонил, - женщина нахмурись, припоминая. - Тебя спрашивал. Но твой телефон никому не давала, как ты просила, дочь.

Это уже было слишком, Маша поставила чашку в раковину и встала так, чтобы мать не видела ее лица.

- Мам, ну же понимаешь, нельзя было, - от нервности у нее вырвался спонтанный жест. - Это чтоб не сглазить. Вдруг работа сорвется.

- Ну да, ну да... А теперь можно дать?

- Нет. Пока нельзя. Я... я потом, когда все устаканится, сама им позвоню.

- Марийка... - мать снова нахмурилась, склонила голову набок. - Ну ты как знаешь, они твои друзья.

- Да, - улыбнулась Маша своей самой лучшей офисной улыбкой.

- Просто у них завтра свадьба. Поздравить бы надо, а то как-то не по-людски...

Внезапно звуки все исчезли, Машу словно колпаком накрыло. А потом вернулись грохотом в ушах.

- Свадьба, - повторила она. - Завтра?

глава 15

Месяц предсвадебной агонии подошел к концу. Для Андрея это время прошло как-то черно, но чрезвычайно активно, работал на пределе сил. И все, что он сейчас делал, должно было принести результат в ближайшем будущем.

Можно сказать, он уже видел первые плоды. Это придавало сил, он чувствовал себя спринтером на старте, и готовился сделать мощный рывок. И так слегка засиделся. Андрею было двадцать семь, в его возрасте люди уже поднимали огромные бабки, а он пока только начал.

Не страшно, он собирался быстро наверстать, встать в один ряд с такими, как его отец. Вот тогда можно будет и говорить, когда они станут на равных. Главным образом, ему хотелось ткнуть в нос папаше, что обошелся без его денег и связей. Хотя, конечно, не совсем так.

Андрей понимал, что авторитетный дядька его невесты не просто так дал ему туеву кучу бабок под честное слово и не взял процентов. Думается с первого же дня просек, кто у него папаша, да и потом как-то раз в приватной беседе намекнул, что не мешало бы наладить взаимодействие. Но Андрей сразу дал понять, что подниматься намерен сам.

- Уважаю, - сказал тогда дядька.

Больше они к этой теме не возвращались, правда, Андрей моментами ощущал, что тень Вольского старшего маячила за его спиной, как тень отца Гамлета. Но теперь наконец настал долгожданный момент, когда он сможет закрыть эту тень своей фигурой. Выйдет в большой бизнес.

И если к этому вхождению прилагается жена с ее родней, он готов был потерпеть. Думая о том, как его быстро постарались загнать в стойло, Андрей мог только мрачно усмехнуться. Думают, поимели послушного вола? Ну-ну. Где сядут, там и слезут. Ему главное побыстрее подняться. А там всем дорогу покажет, куда кому идти.

Жена... Андрей принял это решение не с бухты-барахты, слава Богу, имел возможность наблюдать за Анной шесть лет. Девчонка воспитана в традиционной семье, из нее получится хорошая послушная жена. Сядет дома, будет растить детей и вести хозяйство. В этом плане все было хорошо, тем более что за те шесть лет, они привыкли друг к другу. Привычки для семейной за глаза хватит.

Хотя, конечно, моментами взглядывая на Анну, поглощенную свадебной суетой, не мог подавить мысль, а нафиг ему вообще это надо? Но усилием воли отгонял эту мысль, потому что видел цель.

В плане достижения цели все было хорошо. Прокрутился, обеспечил тылы, начал поднимать дело, за год бабки отобьются, дело начнет приносить чистую прибыль. Все схвачено.

А завтра день Х. Его свадьба.

Андрей представлял, сколько предстоит беготни и нервотрепки, а потом еще высидеть свадьбу. Его заранее выворачивало от всей этой показухи, но понимал - надо, работает на имидж. Его свадьбу запомнят. Сейчас как-то перетерпеть, потом будет проще.

Одно единственное пятно было на тщательно спланированной четкой картине, но это пятно омрачало.

В спальне было темно, Андрей специально не зажигал свет. Курил в постели, закинув руку за голову, и прокручивал в голове странную мысль. За последнее время мысль оформилась и приходила не в первый раз. Пустота.

Как будто его лишили важного чего-то, как будто кусок души оттяпали. Пропало то незначительное, что каким-то образом уравновешивало все остальное. Все что он делал и к чему стремился в жизни. Открытие было неожиданным и не хотело поддаваться определению. Не готов он был признать, что секс с Машкой лежал на другой чаше весов.

Секс. Мужчина затянулся, уголек сигареты ярко вспыхнул в темноте, густой клуб дыма потек в легкие, а вместе с ним и тягучее пронизывающее ощущение, всплывшее из воспоминаний. Вторая рука потянулась вниз, туда, где ощущения концентрировались гуще и сильнее всего. Жарко... Под ребрами словно искрами обожгло.

Протяжно выдохнул и коснулся себя. Прикрывая глаза, увидел ЕЕ трясущиеся губы, затянутый дымкой желания взгляд и застонал, дернувшись болезненно-сладкой судорогой страсти.

Да, черт побери! Секс ему нужен, секс! Он слишком затянул с этим! Тогда и Машка лезть в голову перестанет!

Затушил бычок и пошел в душ, надо было довершить, иначе возбуждение не даст нормально спать.

***

Гулявшее в крови возбуждение наконец схлынуло, смытое заливавшими несытое тело струями теплой воды, зато раздражение и обида на Марию вспыхнули с новой силой.

Он тут нервами изошел, метался, как угорелый, ее искал. А эта сучка течная урвала в Москву. Нашла там хорошую работу. Быстро подсуетилась! Только из-под него вылезла, а уже вылежала или насосала, иначе кто б ей работу дал?

Ощущение, что его кинули, бесило страшно, рождая ревнивые мысли. Конечно, Андрей в глубине души так не думал, просто... ему как ребенку нужно было найти оправдание. Не готов был принять то, что, она, возможно, вообще назад не вернется.

И начинал злиться по новой.

Не вернется - да и хрен с ней! Баб на свете много, не одна так другая. Невелика потеря. 

Но без нее было НЕ полно, и это придавало всем его победам привкус поражения.

Ерунда все. Мандраж перед свадьбой, хоть всякая хрень в голову и лезет. Ничего, завтра все состоится, а неприятное чувство в груди - что поделаешь, жизнь так устроена, иногда приходится чем-то жертвовать.

Выключил душ и как был, мокрый пошел в постель.

Завтра день Х. Свадьба его, будь она неладна.

глава 16

Что обычно снится невестам перед свадьбой?

Если провести на эту тему социальный опрос, такая чушь выяснится... Но видят все невесты разное. Кому-то розовые слоники или нежные руки и улыбка любимого, кому-то замки, море цветов. Или котики. Или собаки. Или рыба, которая к беременности... А кому-то старый баркас. Вот как Ане под утро перед самым рассветом приснилось.

Заброшенный баркас на песке, и она в своем белом платье. Его как раз накануне привезли. Красота сказочная. Аня даже не решилась примерить, стояла любовалась, по детски сжав руки на груди. Платье висело в ее комнате на открытой дверце шкафа, туфельки на вот такенной шпильке стояли под ним, остальные аксессуары на полках. Пелерина, перчатки, украшения.

На отдельной полке кружевные трусики и бюстгальтер, поясок, чулочки. Все белоснежное, не распакованное, не тронутое. Все для него. Касаясь кончиками пальцев упаковок, Аня представляла, как Андрей будет касаться ее. Снимет...

Первый раз, все должно быть волшебно.

И тут такой сон. Аня понимала, что спит, но платье было на ней, так странно. А впереди дюны, песчаные холмы, а на них старый баркас, проржавленный, надпись на борту. Аня во сне прочитала название, но почему-то тут же забыла. Вроде и не надо, можно платье запачкать, но она поднялась на борт. И так легко, но это же во сне.

А стоило ей подняться на палубу, как песок вокруг вдруг превратился в волны. И вроде уже не маленький ржавый баркас, а настоящий корабль. И она на палубе. Но корабль тоже был какой-то пустой, запущенный. Ржавый. А волны стали подниматься, качка...

- Дочь, пора вставать! Парикмахерша пришла, - разбудила ее мама.

Проснулась, как из воды вынырнула. Первый взгляд на платье, оно как висело на дверце шкафа, так и висит, Аню чуть отпустило. Потом глянула на часы - 6.10 утра. Потерла глаза и мужественно встала. Прическу больше двух часов делать, а еще краситься, одеваться, а в десять Андрей придет ее выкупать.  

От этой мысли на душе приятно стало, они столько приколов заготовили, столько заданий и загадок для жениха. Чтобы легко и быстро справиться, ему придется здорово голову поломать. И все это обязательно снимать, чтобы потом всем знакомым и друзьям раздарить диски!

В этот момент остро кольнула мысль о Маше. Маша ведь была ближайшей подружкой. Не разлей вода, практически, на один горшок... Проскользнуло чувство неловкости и даже стыд, но Аня быстро отбросила это. Себе-то зачем врать.

Если честно, она испытывала огромное облегчение, оттого что Маши не будет на свадьбе. Потому что весь этот месяц вообще прошел с ноткой постоянного беспокойства. Хоть вроде у них с Андреем все и шло прекрасно, а все равно.

Для очистки совести, она несколько раз звонила Машиной маме. И прости ее Господь, но очень обрадовалась, когда та сказала, что Маша в Москве. Вот и хорошо. Их с Андрюшей счастью ничего не будет мешать.

Побежала умываться, странный сон забылся, и свадебная суета затянула ее, поглощая мелочами. В двенадцать их расписали в ЗАГСе, потом в два было венчание, потом мост, на мемориал, к стелле героев. А промежутках колесили по городу. И снимали, снимали, снимали. До бесконечности.

И когда наконец, все состоялось, она смогла выдохнуть и немного расслабиться

Оставалось только свадьбу отгулять в ресторане - и все.

глава 17

В первый момент, когда мама сказала, что что у Ани и Андрея завтра свадьба, Маше показалось, сердце замерло. Как потолок на голову обрушился, таким неожиданным был удар. Но спасла, как ни странно, двухнедельная дрессура в офисе Отто Марковича - выработавшаяся за это время привычка постоянно быть на взводе и начеку. Быть сильной, держать лицо и улыбаться. Быстро, но это уже приросло к ней второй кожей. А может быть, как раз душевная рана и дала толчок, выпустила эту силу? Как знать, просто ей этого месяца хватило, чтобы разом повзрослеть.

Поэтому Маша обернулась, проговорила с нейтральной улыбкой:

- Завтра? Вот и отлично, - и ушла дальше паковать чемоданы.

Мама проводила ее задумчивым взглядом и нахмурилась, но Маша этого не видела.

Если до того она паковала свой багаж старательно и быстро, то теперь движения стали еще точнее и ускорились. Времени на аналитику, что выбрать, больше не тратила. Любимые платья, одежда, которая когда-то нравилась Андрею, все это было отброшено в первую очередь.

Ее Мария упаковала отдельно в огромный пакет из магазина мехов и отставила в сторону. Сначала хотела выбросить, потом стало жалко, шмотки-то хорошие, много совсем новых, она вообще была аккуратна в одежде. В комнату как раз тихо вошла мама, и решение возникло самом собой.

- Я тут ненужное собрала, ты как в деревню поедешь, раздай там соседкам. В огороде работать пригодится.

- Марийка... - изумилась мать, - Так все хорошее же, модное! Как отдать-то?

К этому вопросу Маша уже была готова. Взглянула на маму серьезно, невольно скопировав выражение лица Отто Марковича, и произнесла:

- Мам, я работаю в серьезной фирме. В международной фирме! Там же строгий дресс код. А это... - она махнула рукой в сторону пакета. - В общем, оно мне не понадобится.

- Да... ну хорошо, как скажешь, - внезапно согласилась мать, погладив ладонью видневшееся на самом верху вечернее платье, в котором Маша ходила на выпускной.

Платье было красивое, темно синяя ткань, переходящий в черноту отлив, совсем как небо южной ночью. Строгий облегающий силуэт, маленькие полупрозрачные вставки на груди, высокий разрез, висюльки по краю. Маша в нем смотрелась идеально.

Женщина шевельнула бровями, взяла пакет.

- Ладно, отдам Петровне, то-то ее девочки обрадуются. Старшая как раз школу на будущий год заканчивает.

- Вот и хорошо, - отозвалась Маша, продолжая быстро и беспощадно потрошить свой шкаф.

Но мысленно была она в тот момент уже далеко.

***

Тяжело далось Маше все это. Множество сомнений, Боль. Только вроде тонкой кожицей прикрылась рана, а теперь все всколыхнулось, треснуло, содрало корку, и потекла из души кровь.

Но умереть можно лишь однажды.

Она уже умерла тогда, в кабинке женского туалета на выпускном. Большей той Маши нет, есть другая. Вот только кто сказал, что у этой другой сердце не болит? 

Ворошить свое прошлое, снова и снова искать, в чем была неправа, где ошибка, занятие не из приятных. Зачем, если все очень просто? Просто не заметила, что нет больше друзей, а она стала в этом их треугольнике самой длинной стороной, лишней.

Убийственно ярко встал перед глазами их последний разговор с Андреем. Ее жалкое блеяние, его жестокие в своей циничности слова.

...Что у нас с тобой было, Маша? У нас был секс.  

...Просто секс. ...Все это время ты любила мой член, а вовсе не меня.

...Я бы все равно никогда на тебе не женился.

...Стоит на тебя только посмотреть, как ты уже течешь как сучка. Какая из тебя жена? Ты же будешь ноги раздвигать при любом удобном случае. А Аня не такая.

...Не такая...

...Ты себе не простишь, если испортишь жизнь ближайшей подруге.

...Не такая...

...Но как любовница ты меня устраиваешь. И тут мы ничего не будем менять.

...Не такая.

Она действительно не такая. И ничего он в ней не понял.

А если такова ее цена, то жалеть не о чем. Просто страшно и смешно вдруг стало, неужели можно до такой степени быть дурой? Еще и слезы лить, переживать?! Не зря говорят, что глупость не лечится.

А завтра у ее друзей свадьба. 

Как представила Андрея в белом костюме жениха, подругу свою Аню в белом облаке фаты, кольца, цветы, счастье. Сердце снова запеклось огнем обиды.

...Ты себе не простишь, если испортишь жизнь ближайшей подруге. 

Но в этом он ее хорошо просчитал. Портить жизнь Ане и Андрею она действительно не собиралась.

Просто... Мысль одна в голову пришла.

глава 18

Как мама сказала? Поздравить бы надо, а то как-то не по-людски. 

Столько лет дружили, а тут даже не пришла к друзьям на свадьбу. Что люди подумают? Нехорошо это, рушит благостную картину, сплетни разные поползут.

Маше было начхать на сплетни, особенно теперь. Но то, что Андрей ее выпотрошил и бросил, не отменяло шести лет дружбы с ним и с Аней. Как говорится. Закон обратной силы не имеет. Они фактически прожили эти шесть лет вместе, слишком много хорошего осталось в том прошлом, где они были просто друзьями. Это потом мир исказился. 

Прошлое так и останется в прошлом, но поздравить друзей со свадьбой у нее сил хватит. Однако ее вроде как никто не приглашал, поэтому пусть будет сюрпризом. И надо хорошенько все продумать. Хотелось, чтобы последняя встреча запомнилась радостной.

Чего бы ей это не стоило.

Итак сюрприз...   

Маша притворила дверь в свою комнату, потом отодвинула гору шмоток, лежавших на кровати, потянулась к телефону, и набрала номер их одногрупницы Белки Сагитовой. Белка была колоритной личностью, носила увеличивающие глаза очки, имела огромный зад, четкий взгляд на жизнь и весьма богатого папу. Близкими подругами они не были, но всегда нормально относились друг к другу.

Общаться оказалось неожиданно приятно. Честно говоря, Маша побаивалась, что Белка начнет докапываться, спрашивать зачем да почему. Но та совершенно искренне ее поздравила, и неудобных вопросов не задавала. Наверное, потому что Сагитова и сама была больше ориентирована на карьеру, об этом они с ней и говорили.

Потом разговор все-таки перетек на предстоящую свадьбу Вольского и Дубровиной, на которую, как оказалось, была приглашена вся их группа.  

- Слушай, я чего звоню, - начала Маша. - Они же не знают, что я в городе. Хочу сделать сюрприз. Поможешь?

- Спрашиваешь? - понимающе фыркнула Белка. - Обожаю сюрпризы!

***

Ночью Маше долго не спалось, опять думала. С новой силой надвинулись сомнения. А надо ли это вообще? Прежней уверенности как не бывало, и Маша готова была  отказаться от своей затеи. Вместо того чтобы спать, выбралась из постели и закончила паковать чемоданы.

Но утро вечера мудренее. Потому что под утро она все-таки заснула. А проснувшись подумала, что гештальт должен быть закрыт. Ей нужно воочию увидеть их вдвоем, принять окончательно. Чтобы не трепыхалась в душе дурацкая надежда.

Но перед этим надо было кое-что прикупить.

Из дому выходила, все оглядывалась по сторонам, правда, уже по инерции. Сама понимала, что с этим иррациональным страхом тоже пора кончать, и сегодняшний «визит к Минотавру», как она про себя называла поход на свадьбу лучших друзей, должен был поставить точку. Бояться больше нечего, самое страшное уже произошло.

Сначала приобрела платье. Долго выбирала, какое взять, красное или черное. И все-таки выбрала закрытое облегающее красное платье до колен и к нему элегантные красные лодочки на высокой шпильке.

Оглядев себя, осталась довольна. В облике девушки, которую она видела в зеркале, чувствовался огонь и одновременно какой-то ледяной европейский лоск. Маша невольно подумала, что и это к ней за две недели работы в офисе налипло. Смотрелось дерзко, дорого, стильно и шикарно.

Потом подарок. Маше хотелось чего-то необычного, пустячок на память. В сувенирном бутике неподалеку как раз обнаружилась музыкальная шкатулка с маленькой балеринкой в белом свадебном платье. А шкатулка непростая, с сюрпризом, внутри имелось специальное отделение, куда класть деньги. То что надо.

Осталось привести себя в порядок и дождаться момента Х.

***

День тянулся долго, томительно. Но вечер однако настал. Маша выждала еще час от времени, на которое было назначено начало мероприятия, и вызвала такси. Пока ехала к ресторану, отрешенно смотрела в окно и ничего не видела, не чувствовала себя. Сидела собранная, как перед боем, и застывшая, словно на похоронах, а в голове все вертелось:

Ты на свадьбу зашла без подарка,* 
Побледнев, как босая в сугроб. 
И, хотя было пьяно и жарко, 
Унимала руками озноб. 

А жених, подозрительно смелый, 
Ухмыльнулся тебе на ходу. 
А невеста в мучительно белом 
Теребила смущённо фату. 

Незваная, незваная! 
Как-будто слово бранное, 
Как-будто птица чёрная, 
Пятно позорное. 

Незваная, незваная! 
Ещё вчера желанная, 
Ещё вчера любившая, 
Себя переломившая. 

Целовались и горько кричали, 
И тянулись друг к другу с вином. 
Только ты в неизбывной печали 
Всё кивала ночи за окном. 

Но, когда в отцветающей вишне 
Вдруг решился запеть соловей, 
Ты взглянула на всех, как на лишних 
И незваных тобою гостей.
(Виктор Чайка. Незванная.)

В точку. Только подарок у нее был. И не собиралась она сидеть до ночи, ей бы только поздравить, вручить подарок, попрощаться и закрыть эту страницу навсегда. Просто сюрприз.

- Приехали, девушка, - вырвал ее из раздумий голос таксиста.

- А... - очнулась она, протягивая ему деньги. - Подождете меня, я выйду минут через пятнадцать - двадцать?

Тот глянул не нее поверх очков и кивнул:

- Хорошо, только машину на парковку отгоню.

Теперь самое главное.

Вытащила телефон и набрала Белку Сагитову:

глава 19

Несколько минут ожидания.

Сколько, две, три? Тянулись так, будто это три года. Стоявшие в вестибюле молодые мужчины открыто разглядывали ее, не скрывая своего восхищения. Один даже присвистнул и протянул:

- Lady in red! Везет же кому-то...

В другое время Маша наверное оскорбилась бы. Но сейчас сковывавшее ее напряжение одновременно обострило чувства до предела и словно обрубило рецепторы. Странно состояние, чутко реагировать на все и при этом ничего не чувствовать.

Видя, что «девушка в красном» по-прежнему стоит, словно ждет кого-то, от толпы молодых людей отделился наиболее смелый соискатель и направился к ней, попытать счастья. Но в это время в вестибюле наконец появилась Белла Сагитова.

Уже датая, раскрасневшаяся и веселая, Белка оглядела вестибюль поверх очков. Увидев у входа Машу, решительно двинулась к ней. Маша встрепенулась, резко собирая в кулак все свои душевные силы и с улыбкой пошла навстречу.

- Ну, Мария Вайс! Нет слов! П***ц, Машка... - Белка вытаращилась и развела руками. - Вот это я понимаю, Европа, бл***!

Схватила ее за руку и потащила в зал, что-то треща по дороге. Залов было так много, и везде какие-то застолья, свадьбы, сама бы Маша точно заблудилась в этом праздничном хаосе. Она шла рядом с Белкой, озиралась по сторонам, кивала, даже отвечала впопад. И даже смеялась.

Как будто внутри включилось что-то, что взяло под контроль все: ее мысли, чувства, ситуацию. Это что-то неимоверно жрало душевные силы. Маша знала, что потом наступит откат, но это будет потом. А пока...

***

Эта свадебная хрень продолжалась уже почти два часа. У Андрея зубы сводило от гиперактивной тамады, которую постоянно несло то в пошлятину, то в пафос. А до того был мучительно долгий и нервный пыточный день, но он выстоял и вытерпел все. Еще бы этот балаган до конца высидеть, и можно считать себя свободным.

Дело сделано. Если отбросить мельтешившее глубоко внутри отвратительное чувство, что он сегодня переступил через себя, Андрей ощущал подъем. Результат. Это ощущение грело, помогало спокойно пережить все. «Крестного отца» Бориса Николаевича, дядьку невесты авторитетного, Анькину родню.

Думают, купили его с потрохами? Ни хрена. Через год поговорим. Для него это был всего лишь первый этап, трамплин, а дальше расти и развиваться. Сейчас так, а потом посмотрим, кто кому будет в рот заглядывать. Но даже переживая мысленно свое будущее величие, Андрей не мог отделаться от назойливого ощущения, что дядькин царственный вид достал.

Все достало. Тосты, речи, все, черт его дери. Гости подносившие подарки. Как будто нельзя просто сложить все разом по-быстрому и уйти, нет надо еще три часа что-то вещать.

Чтобы как-то отвлечься, перевел взгляд на невесту. Раздражала эта блаженная улыбка на лице Ани, с самого утра, как приклеенная. Смотрел и не понимал, что не так. Раньше всегда было интересно, и поговорить о чем, а в последний месяц он вообще ее не узнавал. Может, конечно, это из-за дурацкого свадебного психоза общение не клеилось? Это не радовало, но он надеялся, со временем все устаканится и будет нормально, как раньше.

А его прекрасная невеста, похожая на вычурный безейный торт, посыпанный сахарной пудрой, все улыбалась гостям. Но тут он вдруг увидел, как улыбка сползла с ее лица, обнажая странную гамму чувств.

Глянул в ту сторону и в первый момент глазам своим не не поверил, А потом словно оглох и ослеп, не слышал, что там вякала тамада. Видел только яркое, ослепляющее пятно крови, что двигалось к нему по проходу между столами, и от этого его собственная кровь бешено устремилась в пах, заставляя каменеть мгновенно, до безумия.

И радость. Сердце рванулось к ней так, будто готово было выскочить из груди.

Машка. Вернулась. Машкааааа...

- Подарок молодым делает лучшая подруга невесты! - верещала упитанная тамада в коротеньком платьице с бисерными висюльками. - Приветствуем лучшую подругу Анечки Машеньку Вайс!

Маша шла к ним и улыбалась, рядом завозилась Анна, он так и не понял, что она говорила, зачем хватала его за руку. Механически ответил. Все это время не мог оторвать взгляд от девушки в красном платье. Казалось весь мир горел другими красками. Предвкушение захлестывало, ощущение, будто его разорвет сейчас.

Но она не смотрела на него. Вообще. Словно не видела. И он вдруг понял, что не узнает в этой девушке прежней Маши. Чужая она была, чужая!

И радость сменялась злостью.

Бл***! Осознание хлестнуло кнутом поперек хребта, тысячи ревнивых мыслей полезли в голову. Эта Мария Вайс была слишком лощеной и шикарной. Другая, словно с обложки журнала. Нашла себе кого-то в Москве?! А может и раньше?! Тварь! Кто ее трахает! Сссука! Ссука! Сука!!!

Злость подступила к горлу, а возбуждение стало почти нестерпимым, хотелось схватить ее за волосы, эту лощеную сучку в красном за волосы, затащить в кабинку туалета и трахать до умопомрачения, выколачивая из нее всех других, чтобы орала в голос. Его имя орала! ЕГО! Твою мать! Машкаааа...

***

Все оказалось проще, чем она думала, но и намного тяжелее. Идти одной, как голой, когда на тебя смотрят сотни глаз. Казалось эти глаза облизывали ее, вопили:

- Смотрите, явилась брошенка незванная! Бывшая любовница!

Выпрямилась, освещаясь улыбкой. Ничего, пусть думают, что хотят, у нее тут маленькое дело, сделает и сразу уйдет. Пошла к столу молодых, стараясь не смотреть на Андрея, в глазах которого сейчас бушевало злое пламя.

Аня. Она сосредоточилась на Анне. Та сидела в пышном белом платье и облаке фаты. Красивая невеста, но напряженная какая-то, прямо как испуганный зверек. Стало почему-то смешно от всего этого, и Маша засмеялась. Тем более что подошла уже почти вплотную. К ней тут же подскочила живенькая тамада с микрофоном.

глава 20

Самолет был в ночь. Маша успела мысленно сто раз поблагодарить отца за то, что сделал ей билеты в оба конца. Молчаливая подавленная мама провожала ее. Взгляд какой-то затравленный, виноватый. Уже перед самой регистрацией мама вдруг выдала:

- Прости меня дочь.

- За что, мам? - удивилась Маша.

- За то, что на тебе сейчас лица нет, девочка моя. За то, что не уберегла я тебя...

Маша, которая до того и впрямь глубоко ушла в свои мысли, заставила себя встряхнуться. Мысленно выругалась. Это ж надо было так забыться! Ведь от ее дурного настроения, зависит в том числе и состояние матери. Развела тут перед самым отъездом мрачность как на похоронах.

- Мам! Ну ты о чем сейчас? У меня просто был трудный день, устала, набегалась, вот высплюсь, и все будет замечательно-прекрасно!

Сказала и, что самое главное, сама вдруг поверила. И мама, искавшая что-то в ее глазах, видимо, нашла. Потому что выдохнула с облегчением:

- Ну ты не обижаешься на меня, дочь?

- Я? нет. Конечно!

- Ладно, тогда... Езжай, пусть у тебя там все хорошо сложится.

Еще кое-что поняла Маша, ведь она уедет, а мама-то одна остается. Да, у нее подружки, соседки, но это совсем не то! Потому резко свела брови и скомандовала:

- Так, ты без меня не тут не раскисай. Я как немного осмотрюсь там, сниму квартиру и заберу тебя.

Надо было видеть как вспыхнули надеждой глаза матери. И гордость такая, и детская радость.

- То-то же, - подумала Маша, а вслух сказала: - И чтоб я такого упаднического лица у тебя больше не видела.

Великая сила ответственность за других, сразу отошли на второй план собственные проблемы и обиды. Поговорила еще с мамой, а потом началась регистрация.

***

Суета, мытарства с багажом, нудная очередь, досмотр на рамке.

Но спустя час Маша уже сидела в кресле у иллюминатора. Самолет стал выруливать на взлетную полосу, а она смотрела на горевший неоновыми огнями ночной город детства, и вдруг поняла, что улетает ведь навсегда. И больше сюда не вернется.

Так странно, еще месяц назад и в мыслях не было, что ее жизнь так изменится. Будущее виделось совсем иначе. Наверное, подумалось Маше, цыпленок, расставшись со своей родной скорлупой то же самое ощущает.

А лайнер пошел на взлет, набрал высоту. И вроде можно расслабиться, отпустить себя после стольких дней напряжения. Все сделала, уложилась в срок, успела, есть даже за что похвалить себя.

Маша откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Поспать.

Но то ли от усталости, то ли от перенапряжения, сон не шел. И чувствовала она себя как после ампутации. Опустошение полное, а выгоревшее нутро словно золой присыпано.

Но это сверху. Душа-то у женщины многослойная. Чуть-чуть позволила себе отодвинуть шторку, а там... Девушка в красном платье кричит:

- Горько!

У нее сердце в клочья, а она хлопает в ладоши и смеется, глядя как...

Из-под прикрытых век блеснули слезы.

Эту шторку открывать нельзя.

глава 21

Все-таки молодой здоровый организм берет свое. Хоть Маше и казалось, что от душевной пустоты вообще не уснет, а сон пришел быстро. Проснулась уже когда объявили пристегнуть ремни, и самолет пошел на посадку.

В аэропорту Машу встречал отец. Вроде утро раннее, у нее глаза толком не разлепляются, а он свеженький, выбритый, аккуратный. Маша разом приосанилась, чтобы не выглядеть рядом с ним расползшейся квашней.

И как-то вдруг подумала, она ведь толком и не знала отца. Родители разъехались, когда ей было тринадцать. Но и до того она с трудом могла вспомнить что-то, что характеризовало бы его, разве что из детства. Детство она помнила хорошо. И сильного надежного папу.

Это потом почему-то в памяти были одни ссоры родителей, их взаимные обвинения. Почему так? Возможно, потому что мать всегда отгораживала ее от него, и Маша видела происходящее ее глазами? Трудно сказать, да и не хотела она судить никого. Маше всегда больше нравилась миссия миротворца.

Все это пронеслось в голове мгновенно. Вместе с мыслью, что перелет оставил все происходившее накануне словно в каком-то другом мире. А здесь ждала новая жизнь, в которую ей предстояло окунуться уже сегодня.

Однако сначала надо было получить багаж.

- Ну, и где твои сорок чемоданов? - не удержался отец, увидев всего два чемодана. - Это все?

А попробовал покатить, еле сдвинул с места.

- Кирпичей, что ли насовала?

Ей хотелось спрятать улыбку. Чемодана вышло всего два, зато как утрамбованы!

По дороге папа деликатно не задавал лишних вопросов, хотя и поглядывал на дочь проницательным взглядом. И Маша была благодарна возможности не ворошить сейчас неприятные моменты из своего прошлого. Поэтому не удивительно, что разговор у них зашел о работе.

- Мне вчера Отто Маркович звонил, - как будто невзначай сказал отец. - Осведомился, когда ты приезжаешь.

Маша закатила глаза.

- А ты? Ты сообщил ему, что у меня билет в оба конца?

- Конечно. Но...

И пауза многозначительная.

- Что? - забеспокоилась Маша. - Он передумал брать меня на эту должность?

Папа прокашлялся и выдал:

- Нет... Он сказал, мало ли что, вдруг у девушки изменились планы?

Нет, это было уже слишком!

- По-моему, - проговорила Маша, - Отто Марковичу должно быть прекрасно известно, что планы у меня не изменятся. А это называется...

- Контролирен! - выдал папа, скопировав выражение лица ее начальника.

Вышло настолько комично, что Маша, начинавшая уже закипать, расхохоталась.

- Ну вот, - сказал отец, - Теперь выглядишь нормально.

***

 Планы поменяются у нее, как же! В каждой шутке есть доля шутки, остальное правда. То есть, этот старый офисный монстр в глубине души считал ее легкомысленной? Так и хотелось сказать:

- И все-таки вы сексист, батенька! Девушка - значит легкомысленная? Ну-ну.

Вроде бы незначительная мелочь, а здорово взбодрило и даже заело его замечание. Это начальственное мнение следовало исправить.

У Маши оставался еще один полный день из выделенного ей отпуска, могла бы, по идее, лежать, отсыпаться. Предаваться самокопанию и тоске, жалеть себя. Но вместо этого она, приехав домой, привела себя в порядок и к половине двенадцатого отправилась в офис.

Лично отчитаться начальству, что из отпуска явилась без опозданий.

***

О, оно того стоило! Шок и трепет.

Фурор, который она произвела в офисе, появившись там не в сером костюмчике, а в убийственно шикарном строгом красном платье, не поддавался описанию. Отто Маркович, увидев ее в дверях своего кабинета, так и застыл с глупо открытым ртом и вытаращенными глазами. Но, надо сказать, отмер быстро. Откашлялся, поправляя узел галстука, встал и безукоризненно любезно предложил ей сесть в кресло напротив.

- Как съездили, Мария Владимировна? - вежливо так, обходительно, и куда только монстр подевался?

- Спасибо, хорошо, Отто Маркович, - ответила Мария, усаживаясь.

Надо же, какое волшебное воздействие оказывает на мужиков красное платье. Даже монстра прошибло. Но тут этот тип умудрился наглядно доказать, что некоторые вещи не меняются. Потому что следущим прозвучало:

- То-то у вас, Мария Владимировна, вид как у командира спецназа, только что завершившего зачистку на вражеской территории. Пленных не брали? Нет? Я так и подумал.

В первый момент Маша аж задохнулась от возмущения. Но слишком уж точно он описал ее состояние. Рассмеялась, а этот... упырь, не назовешь иначе, терпеливо ждал, когда она успокоится. Даже воды собственноручно принес.

- Спасибо, - проговорила Маша, снова становясь серьезной.

Он уселся не за стол, а напротив. Уставился на нее проницательным взглядом и проговорил, ткнув в нее пальцем:

- Ну что ж, раз планы не изменились, Мария Вайс, предупреждаю, выходить будем на совсем другой уровень. Придется пахать.

Пахать?! А до того она у него в офисе прохлаждалась! Ариец чертов! Но Маша выдержала паузу и спокойно осведомилась:

- Что значит новый уровень?

- Готовы приступать к работе по-настоящему?

- Конечно, Отто Маркович.

- Угу, - он свел пальцы вместе и промычал как-то скептически ее оглядывая.

Много чего хотелось сказать в тот момент Маше, но вместо этого она вдруг от нервности и да по злобе душевной взяла и выпалила:

глава 22

Наутро после свадьбы Аня чувствовала себя обманутой в лучших своих надеждах. Дом был полон родни, и ей казалось, каждый из присутствующих знает, что муж не ночевал с ней вчера. Хороша невеста! Позорно и обидно было безумно, до крайности.

Долго не хотела вылазить из постели, специально застеленным для первой брачной ночи дорогим свадебным комплектом. Но, в конце концов, выбралась, осторожно, как под обстрелом, прошла на кухню. Там уже толпились женщины, а перебравшие накануне мужики еще спали. Кроме дядьки, Бориса Николаевича.

Тот сидел за большим семейным столом, перед ним большая тарелка дымящегося наваристого бульона с кусками мяса и зеленью, стопка, запотевшая бутылка водки. Аня хотела развернуться назад, но он ее окликнул, похлопал по стулу рядом.

- Иди сюда, присядь, красавица.

- Доброе утро, дядя, - проговорила Аня, пряча глаза.

- Мужик твой молодец, - удовлетворенно кивнул дядька.

Не понимая, издевается он или говорит серьезно, Аня постаралась изобразить бледную улыбку.

- Умеет пить, - подмигнул и дробно рассмеялся.

- Верно, молодец Андрюшка, не полез к молодой жене пьяный. - вмешалась в разговор Анина мама.

Это было неожиданно. Особенно, когда остальные женщины дружно поддакнули. У Ани даже плечи расправились. То есть, это хорошо, что он не пришел к ней вчера, да? Наверное, если все так говорят. Просто она совсем другого ожидала, готовилась. Но если так...

- А эта девушка в красном платье, - спросил дядька, жуя стебелек петрушки. - Она с вами училась вместе?

- Да это же Машка, дружили они с Анечкой, - подала голос мама.

- Ох, хороша... Огонь девка, огонь. Королева! - со вкусом и каким-то особым мужским прищуром произнес Борис Николаевич, опрокинув в себя стопочку.

Ане это его замечание было неприятно. Ане вообще казалось, что Машка своим появлением обгадила ей всю свадьбу. А тут еще услышать такое.

Она только собралась ответить, как в огромной семейной кухне появился хмурый и настороженный Андрей.

- А, зятек! Иди сюда, - махнул рукой Борис Николаевич. - Аня, давай, сообрази мужику что-нибудь на завтрак.

***

Кухонный разговор Андрей услышал еще в коридоре, специально задержался. Вчера он действительно выпил лишнего, и теперь не очень хорошо помнил, что нес в пьяном угаре. Это нервировало, он привык контролировать себя. Сейчас слушал, вроде ничего страшного.

Даже тому, что он пьяным поленом провалялся свою брачную ночь на диване в гостиной, тоже нашлось логичное оправдание. Его мужской прокол в заслугу возвели. И слава Богу. Глянул на сбитые костяшки после вчерашней драки в ресторане, потрогал челюсть. Нехорошо скривился. Вчера он был в таком раздрае, какая брачная ночь, ему смотреть ни на кого не хотелось, не то что трахать.

Хотел было уже повернуть обратно, упасть на диван.

Однако, когда дядка завел речь о Машке, не удержался, ноги сами вынесли в кухню. Инстинктивно почувствовал... А черт его знает, что он почувствовал. Вошел - и тут же попал в цепкие объятия семьи.

Аня при его появление сразу подскочила, старательно отводя глаза, наверняка обиделась. Поморщился. Выяснять отношения и извиняться ни малейшего желания не было. Глянул на нее хмуро, выдавил улыбку и плюхнулся за стол рядом с дядькой. Перед ним возникла такая же большая тарелка, полная бульона с мясом, а дядька вопросительно вскинув бровь показал на бутылку водки.

- Лечиться будешь?

Бл***, опять пить придется. Но это сейчас было даже кстати.

Андрей кивнул. Дальше пошел уже мужской разговор, в котором женщинам не было смысла участвовать. Краем глаза Андрей видел, что надутая Анна повертелась в кухне, да так с женщинами и ушла. Надо было готовиться ко второму дню свадьбы, прическа, платье, маникюр-макияж, все такое. Опять гемор часов на пять.

Но сейчас он был этому искренне рад, видеть никого не хотелось.

Женщины вышли, и на какое время они с дядькой остались в кухне одни. Тот налил еще себе и зятю и вдруг спросил вполголоса:

- Эта, в красном, твоя, что ли?

Андрей на миг застыл с рюмкой водки в руке. Его как будто с ног до головы залило ледяным холодом, а потом словно кипятком ошпарило. Но справился. Выпил залпом, потом посмотрел дядьке в глаза и четко и раздельно произнес:

- Это Анина лучшая подруга.

А у самого горло сводит, сердце подскакивает, руки спрятал, чтобы не видно было, как трясутся. Дядька странно на него глянул, цыкнул и неожиданно выдал:

- Будь я помоложе, Андрюха, я б ее ни за что не упустил.

И столько мужского интереса было в этих словах, что Андрея аж тряхануло от ревности, злости и досады. Руки сводило от желания вмазать авторитетному дядке так, чтобы он заткнулся раз и навсегда. А надо улыбаться, бл***!

Так хреново ему еще никогда не было. Захотелось нажраться вхлам, во всяком случае не придется ложиться с женой в кровать.

глава 23

Крепкий горячий бульон и опохмел сделали свое дело. Мозги прочистились, а тело перестало напоминать изломанный плотничий метр. Да и деловые разговоры с Аниным дядькой быстро вернули его действительность.

Да, произошедшее вчера каким-то болезненно саднящим ожогом осталось в душе, но прагматичный взгляд на будущее говорил: назад сейчас оглядываться нельзя. Надо двигаться только вперед и ковать пока горячо. Не обращать внимания на притаившийся где-то внутри неприятный привкус, тяжелый осадок, отравлявший все.

Андрей просто отложил в сторону чувства, с которыми не в состоянии был справиться, глубоко внутрь. Туда, где у каждого мужика хранятся свои тайны. Похоронить или выбросить из головы не хотел - душа противилась, требовала разобраться.

Зато пришел в себя и теперь действительно напоминал счастливого жениха. Второй день свадьбы прошел весело и без эксцессов, а за ним теперь закрепилась репутация крутого мужика, который и пить умеет, и слово сказать, и по морде, если надо, съездить.

К тому же он за день успокоился и дозрел. Понял, что нет смысла оттягивать, дело надо делать и побыстрее. Не хватало еще, чтобы его в мужской несостоятельности заподозрили. Поэтому напиваться, как с утра хотелось, Андрей не стал, а лег как положено с женой в постель.

***

Странно было ощущать эту чужеродность обстановки, как будто стены в спальне давят. Сразу же дал себе слово, что жить тут не останется. Его и без того за последний месяц все задрало. А тут еще Аня, похожая на овцу, которую ведут на заклание.

Постарался успокоить ее, рассмешить, что ли, чтобы хоть немного расслабилась. В конце концов, Андрей к своей молодой жене хорошо относился. Но до этого они были просто друзьями, а те несколько поцелуев, которыми за это время пришлось обменяться, тоже были для него скорее протокольными, потому что чувств никаких крамольных не возбуждали. Он выбрал себе жену, руководствуясь верхней головой, рассчитывая, что и нижняя в нужный момент подтянется.  

Но она не спешила подтягиваться.

Андрей мазнул жену по щеке губами, сказал с ободряющей улыбкой:

- Я сейчас, - и ушел в душ.

Надо было привести мысли в порядок. Мылся в душе, и ощущал себя как на мероприятии, еще не начиналось, а уже ждешь, чтобы оно поскорей закончилось. Может, Анькин вид этому способствовал, может сама ситуация, но желание, без которого вообще-то, делать это дело совсем тяжко, что-то не накатывало.

Нет, смущения или страха поражения он, конечно же, не испытывал. Ерунда. Молодой, здоровый мужчина с сильной половой конституцией, да он ночи напролет не слезал с Машки!

БЛ***...!!! Стоило только о ней подумать, как невзирая на злость и затаенную на Машку обиду, его словно по голове ломом шарахнуло. Мгновенная реакция, кровь вся вниз ушла, глаза прикрылись, руки заледенели, как у пацана сопливого. Выдохнул тяжело, протяжно и заставил себя открыть глаза.

Аня. Жена. Надо.

Вышел из душа мокрый. В одном полотенце вокруг бедер, она уже лежала на постели, ждала его. Взгляд какой-то кукольный, странный. Красивая девчонка, девственница, как дорогой подарок в красивое белье упакованная. Андрей смотрел на нее и не мог понять, какого хрена? Что не так?

Дикое возбуждение, что он испытывал еще минуту назад, увяло, но хватило и остатков.  

***

Когда все закончилось, Андрей обнял Аню, чмокнул в макушку и велел спать.

Старался как можно аккуратнее, но ей все равно было больно, Было ли ей вообще хорошо? А хрен ее знает, по реакции так и не удалось понять. И не хотелось сейчас анализировать, почему, да что, да как.

Дело сделано.

А ее родня пусть завтра на простыню порадуется.

глава 24

Свадьбу Андрея Вольского запомнили надолго. Самая шикарная свадьба в городе, было о чем поговорить. Одно то платье невесты стоило столько, что цифру шепотом повторяли. Такую красавицу в жены взял, да еще племянницу самого Бориса Николаевича.

Все это довольно долго муссировалось, однако прошла пара месяцев, и разговоры улеглись, жизнь пошла дальше своим чередом. Но имя Андрея Вольского так и осталось на слуху. Молодой, хваткий, удачливый. Ему многие завидовали, потому что при поддержке авторитетного жениного дядьки его бизнес пошел в гору, а люди, известное дело, обожают чужие деньги считать.

Не удивительно, что его называли счастливцем и баловнем судьбы. Наверное, так оно и было, только счастливым себя он не чувствовал. Да, дела шли хорошо, с этим действительно все было в порядке.

Однако глубокое подспудное ощущение, что ему недодали нечто жизненно важное, омрачало существование. Оно вызывало недовольство, ревнивые мысли, брожение душевного дерьма. Чтобы ничего не чувствовать, приходилось много работать и постоянно держать себя в руках.   

Дома Андрей своего состояния не демонстрировал. То, что для него было действительно важно, оставалось за семью печатями мужской души. А молодой жене просто незачем было знать, почему муж все время задумчив и мрачен .

Семейная жизнь по первости вышла ровной и прохладной. Не хватало живости общения, яркости, искры. Они словно существовали параллельно. Анна идеально вела хозяйство, он приносил деньги в семью.

Постель... Кто бы мог подумать, что нормальному молодому мужику не захочется ложиться в постель с молодой красавицей - блондинкой? А ему иногда казалось, что он отбывает наказание. Потому что это трудно, изображать пылкую страсть, если ты даже желания не испытываешь.

Был еще один проблемный момент. Анна с первого дня старалась забеременеть, была на этом зациклена, а результатов никаких. Теперь к общему счастью добавились еще бесконечные обследования, анализы, режим. 

Надо ли удивляться, что в конце концов, Андрей не выдержал и стал искать на стороне выход из этого семейного тупика?

***

Работа требовала постоянного напряжения, а снимать это напряжение можно только выпивкой или сексом. Иначе, если не расслабляться, сожрет и нервы, и мозги. Одна труха останется от человека. А беспрерывно водку жрать не хотелось - прямой путь к деградации.

Стало немного легче, когда он просто отгородился от проблем своего брака и завел любовницу. В первый момент даже ощутил легкий прилив адреналина, но увы, эффект оказался недолгим. Давление стравил, зато потом, после секса, преследовало ощущение, что он роется в объедках, и вместо того чтобы полноценно есть, питается крохами. То же было со второй, и с третьей.

Мало! Несоизмеримо мало. Пусто. Опять это дурацкое ощущение, что ему недодали, предали, выгнали за ограду.

Мужчину должно что-то мотивировать в жизни, что-то, кроме голой первобытной жабы заработать побольше бабла. Обычно это семья, хотя есть, конечно, исключения, которых мотивируют сами деньги, потому что у них на деньги замкнут половой рефлекс.

Андрей был не из таких. Ему для полноценной жизни требовалась отдушина. Место, где можно пополнить свои силы, выйти обновленным, помолодевшим. И крайне неприятно оказалось осознавать, что это место, оказывается, было между Машкиных ног.

Осознание вызывало гамму отрицательных эмоций, иррациональную обиду и глубинное чувство вины, которое он как ни старался, не мог в себе подавить. И голод. Страшный эмоциональный голод.

Притом что денег у него становилось все больше, а значит и возможностей, он ощущал себя умирающим от жажды посреди пустыни.

Дома с женой стало хуже. Ему там вообще было не расслабиться, она как будто давила его со всех сторон, хотелось вырваться на свободу. А скоро случился и первый скандал.

***

Все пошло не так с самого первого дня, Аня ощущала это четко. Еще с того утра, когда она одна проснулась в своей шикарной свадебной постели. Но ей казалось, пройдет время, все само сладится и будет хорошо. Главное, что Андрей теперь ее.

Она так его хотела, и она его получила!

И вот теперь она с ним жила.

Но Аня не узнавала его, Андрея словно подменили. Раньше был полон энергии, сыпал шутками, а теперь из него слова клещами приходилось тащить. И эта его замкнутая холодность, уязвлявшая ее с первого дня.

Точнее с первой ночи, когда Андрей, быстренько закончив свои дела, велел ей спать. Он отвернулся и заснул, А она-то долго не спала, почти до утра. Не знала, что и думать, надеялась, что утром все будет иначе. Будет все волшебно.

Не было иначе, ни утром, ни потом.

И не пожаловаться ни кому. С точки зрения родни у нее был идеальный муж. Денег приносил много, у Ани все было самое дорогое, лучшее. Жили отдельно, со свекровью ей даже пересекаться не приходилось. Чего еще надо? Живи и радуйся.

Но не скажешь же матери, что ей с ним было НЕ хорошо! Что муж ее не хочет. Это было слишком стыдно.

И чем дальше, тем больше у Ани крепло ощущение, что ее счастье сглазили, срезали как косой. Но оставался еще выход - как можно скорее родить ребенка. Ребенок привяжет Андрея, сблизит их. Все наладится и будет хорошо.

Казалось бы, дурное дело нехитрое. В мире столько женщин залетает по щелчку пальцев, предохраняется не успевает, бежит на аборты. А у нее не получалось. Никак. Никак!

Может, оттого что постоянно на нервах, так и сказал врач. Потому что оба были здоровы. А может...

Эти мысли давно бродили в Аниной голове, отравляли душу. Неудачам надо было найти логическое объяснение, а заодно обелить себя, задавив собственное чувство вины перед лучшей подругой, и придать ему обратный вектор. И уже получалось, что это не она увела у подруги парня, а Машка во всем виновата. Не появись Машка тогда на свадьбе, все было бы по-другому.

глава 25

Андрей тогда из дому выскочил злой как черт, его просто распирало. Подумать только, невиданная идиотка. На улице двадцать первый век, а она, бл***...!!! Порчу искала! Он поражался, откуда в его жене, образованной вроде девчонке, взялась такая темнота и ненависть средневековая, но прекрасно знал ответ.

Гнал машину, а в глубине души боль, ужасная досада, разочарование. Это был Машкин подарок. МАШКИН! У него и так практически ничего от нее не осталось!

Разбитая шкатулочка казалась безумно символичной. Она напоминала о прошлом, о его глупых планах, о желании быть счастливым. Вот так же разбилось о жизнь это все, оставив в душе гниющие раны. А ведь и тогда это было Анькиных рук дело, может быть, успей он переговорить с Машей раньше. Объяснить. Подготовить...  

- Твоя жена в больнице, - раздался звонок Аниного дядьки. - Выкидыш.

- Где?! - заорал он матерясь и колотя со злости по рулю.

А потом сразу помчался в больницу.

Дура! Идиотка! Довела себя! Довела все до абсурда!

Он никогда всерьез потуги Анны забеременеть не воспринимал. Дети в его планах были, потому что так надо. Но сейчас, узнав, что из-за глупости жены случился выкидыш, ему было неожиданно досадно и больно. Эта дура из кожи вон лезла, чтобы забеременеть, ему мозги вынесла, а сама все прое***ала, как... деревенская идиотка.

В конце концов! Это была ЕГО кровь, его ребенок...

Примирение, конечно, состоялось. Но теперь Андрей вообще перестал заходить к теще, во всем видел видел попытки скормить ему приворот или еще какую гадость.

После этого случая семейная жизнь превратилась для него в каторгу, он бы, может, и рад был уйти, но к сожалению, деньги, что давал ему Анин дядька полностью не отбились за год. И даже за два не отбились. Он все еще не мог без ущерба для бизнеса извлечь из оборота требуемую сумму. Потому приходилось терпеть и сохранять брак.

И они снова старались завести ребенка. Теперь уже потому так рекомендовал психолог, чтобы вывести из депрессии Анну.

***

В жизни Марии Вайс прошедшие два года тоже были сложными нереально. Но то были сложности иного характера. Когда Отто Маркович говорил, что придется пахать, она плохо себе представляла, во что выльется эта пахота.

Этот офисный монстр безжалостно натаскивал ее, как волкодава. Осваивать приходилось огромный объем профессиональной информации, кроме того языки, основы маркетинга. Стажировки, командировки. И для общей грамотности - еще второе юридическое образование.

И все это походу движения. Потому что ей приходилось работать под его руководством в офисе. Блаженные времена, когда она размножала бумажки на ксероксе, вызывали у нее теперь улыбку и ностальгические воспоминания.

Примерно через полгода усиленной дрессировки Отто Маркович стал брать ее на встречи с европейскими партнерами, на которых Маше отводилась роль статиста. Собственно, это ей сначала так показалось, потом поняла, что ее роль скорее отвлекающий фактор - рассеивание внимания. Но его-то монстровское внимание нисколько не рассеивалось, он мгновенно использовал каждый промах, да еще и ее успевал поучать вполголоса.

Через год ей наконец выпало самой вести свои первые переговоры. Отто Маркович всю дорогу просто находился рядом и молчал. Ни словечка, ни намека помощи. Переговоры она конечно позорно провалила.

Когда выходили, Маша готова была провалиться сквозь землю. Еще бы, целый год усилий, и на выходе полное фиаско. Уже на улице этот старый монстр, все это время сохранявший полную невозмутимость, хитро повел бровями и причмокнул:

- Ну что ж, Мария Владимировна, неплохо.

У нее губы затряслись, от нервного перенапряжения даже навернулись слезы. Так стало обидно, но еще обиднее ей показалась жалость.

- Вы! Вы... Вы говорите это мне, что подсластить пилюлю? Я ни на что не годна?! Да, Отто Маркович?!

Он неожиданно улыбнулся, так тепло и очень по-хорошему:

- Ну что вы, Машенька. Я и сам на своих первых переговорах справился не намного лучше вашего. Но...

И тут началось длинное перечисление всех ее ошибок и промахов, куда только подевался теплый отеческий тон! Через двадцать минут подробного разбора полетов Мария была мотивирована поднимать свой профессиональный уровень так, как если бы ей надо было завтра лететь на Луну.

 Однако прошло еще полгода, и он доверил Маше самой вести первые серьезные переговоры. Готовились обстоятельно. Накануне Маша нервничала, помня свой прошлый провал. Шеф тоже все странно на нее посматривал, а потом вдруг выдал своим командным тоном:

- Мария Владимировна, завтра на переговоры придете в том вашем красном платье.

Неожиданное требование, но она анализировать не стала, надо так надо. Просто постаралась выглядеть идеально. Шеф долго и придирчиво оценивал внешний вид, потом одобрительно крякнул. Задумка стала ясна, когда они явилась на переговоры - реакция на оппонентов была потрясающая. Маше вдруг стало весело, куда-то испарился страх, пришла уверенность. А Отто Маркович, с каменным лицом замерший рядом, еле слышно проговорил:

- Пленных не брать.

Это был ее первый настоящий успех.  

А еще через спустя какое-то время она уже работала индивидуально.

***

Была ли у нее за прощедшие два года личная жизнь? Ответ: нет.

Не потому что Отто Маркович запрещал ей думать о чем-либо кроме карьеры, он вообще этих тем не касался, обходил молчанием. И не потому что Мария была постоянно загружена так, что голову не поднять. Просто как будто онемело, выгорело все, чем она могла чувствовать.

Разумеется, такая красивая женщина, молодая, яркая и вместе с тем окруженная неким ореолом недоступности, привлекала самых разных мужчин. Но ей не хотелось никаких отношений, ни кратковременных, ни серьезных. Может, когда-нибудь, лет через ...надцать.

глава 26

Совсем иного мнения придерживалась Машина мама. Маша забрала ее к себе в Москву через четыре месяца, почти сразу, как смогла снять нормальную квартиру. Помог папа, а Отто Маркович...

Оплачивать ей квартиру за счет фирмы? Да еще в таком престижном месте?!

В первый момент Маша даже растерялась, в голове как-то не укладывалось, а шеф невозмутимо заявил своим специфическим сухим тоном, которым пользовался в офисе:

- Мария Владимировна, мне нужна полноценная отдача от своих сотрудников, а это значит, что у них мозги не должны быть заняты всякой ерундой. Поэтому работайте и не забивайте себе голову. Поднаем жилья - обычная практика.

О... Ну если обычная практика...

Мама как переехала к Маше, так практически сразу стала подыскивать ей достойного жениха. Потому что где это видано, чтобы молодая красивая девчонка упахивалась на работе так, что потом падала с ног от усталости.

А жить когда? На свидания ходить, в конце концов? Гулять-то надо смолоду, как говорится, ешь, пока рот свеж.

Но так уж вышло, что активно устраивая жизнь дочери, мама неожиданно нашла жениха для себя. И вышла замуж, потому что есть надо, пока рот еще свеж. Ну и ковать железо тоже. Приличный мужик, военный из центрального аппарата, на пять лет ее старше, но еще ого-го. Настоящий полковник, красивый, здоровенный, при квартире и при должности.

Смех и грех, конечно, но Маша была рада и счастлива, что теперь папа с мамой могут дружить семьями.

В общем, выдала маму замуж и смогла наконец спокойно вздохнуть. В ее личную жизнь никто больше не лез. А то нет-нет да и заводились разговоры о том, что зря она тогда сразу уехала, Андрей, мол, ее как сумасшедший искал. Не будет мужик так сбиваться с ног, если не любит.

И так далее, и тому подобное.

Эти вот разговоры, что надо было бороться за свое счастье, порой доводили Марию до белого каления. За что бороться?! Что, на Андрее свет клином сошелся? Или он у нее был последний шанс в жизни? Да и какая любовь? Теперь-то она понимала, что со стороны Андрея никакой любви не было, одно потребление. Поневоле начинала задумываться, анализировать прошлое и поражалась, почему столько времени обманывалась в нем, ведь вроде не дура и неплохо могла разбираться в людях.

Понимала, конечно, что ей страсть глаза застила, ослепляла. Но больше всего злило другое. Что себе не говори, как ни внушай, а в душе будто отпечаток от него выжженный остался. Как печать, чтобы никого внутрь не допускать. И разговоры эти...

Больно это все было. А еще безумно стыдно было признаваться в этом, но Маша иногда представляла, как там сложилась жизнь у подруги. Однако Ане никогда не звонила и в профили ее в социальных сетях не заглядывала. Табу. Это их счастье.

***

В общем, итог прошедших трех лет с Машиной точки зрения был приличный. Родителей помирила, маму замуж пристроила. Личностный рост, карьера, это все продвигалось успешно. Отто Маркович был ею доволен. Хвалил редко, но уж если хвалил, так Машу просто распирало от гордости.

Но теперь, достигнув определенных личных высот, надо было двигаться дальше.

Выходить на новый уровень. Понятно, что ее дражайший шеф именно к этому ее и готовил, но Маше почему-то стало тревожно, когда Отто Маркович заговорил о том, что она вместе с ним будет представлять фирму на Инвестиционном форуме.

- Я? - еле смогла выговорить Маша. - Но я же даже руководитель отдела, не ваш заместитель. Есть более опытные сотрудники...

Отто Маркович скривил физиономию и надменно выгнул бровь. Слов не потребовалось.

- Я поняла, - проговорила она, силясь улыбнуться.

А в глубине души почему-то тонко звенела струна, как будто какое-то предчувствие бередило душу. Шеф, видя, что ее нерешительность, все-таки высказался:

- Мария Вайс, давайте без этого бабства. Я на вас рассчитываю, и знаю, что вы меня не подведете. Если бы мне нужно было присутствие рядом кого-то из наших многоопытных зубров, я бы так прямо и сказал.

Ох, как мотивирует начальственное доверие, как оно поднимает самооценку...

- Не подведу, Отто Маркович, - уже увереннее улыбнулась Маша.

И тут на каменной арийской физиономии шефа возникло совершенно неподобающее выражение. Он вытянул губы трубочкой, придирчиво оглядел ее и выдал:

- Да, вот еще что. Форма одежды на ваше усмотрение, Мария Владимировна. Но... Я хочу вас кое с кем познакомить. Люди все нужные. И помните, пленных брать не будем.

Маша закрыла лицо ладонью и рассмеялась. Вот ведь... Монстр! И не поймешь, сватать он ей кого-то собрался или дела фирмы продвигать.

Тревога немного отпустила, но... Но.

Предчувствие осталось.

глава 27

Маше и раньше приходилось принимать участие в сделках зарубежных инвесторов, вести переговоры. Но тут был совсем другой уровень. На Инвестиционном форуме банкиры и миллиардеры, что уж говорить, президенты(!), присутствовали в таком количестве... Жутковато становилось видеть столько денег и власти в одном месте. Если бы не Отто Маркович, невозмутимо шествовавший рядом, у нее бы ноги подкосились.

Таких людей она только по телевизору видела. Она невольно покосилась на шефа, высматривавшего кого-то среди ужасно высокопоставленных граждан. Видимо нашел, кого искал, потому что сразу двинулся вправо.

Закралось у Маши подозрение, что дорогой шеф непрост, ох. как непрост, если среди таких особ как рыба в воде, но ни времени, ни сил анализировать не осталось. Шла рядом, стараясь не пялиться на окружающих и изображала уверенность, которой и в помине не было.

А в голове все вертелось, это он здесь, из этих, что ли, собирается ее кое с кем знакомить? Люди все нужные??? Может, все же из персонала или организационной команды? Те да, нужные...

- Мария Владимировна, не тряситесь так, - услышала невозмутимый арийский голос у самого уха. - Не на заклание идете. Выше подбородок, белый костюм вам очень к лицу. И помните...

Паническая мысль метнулась в мозгу, отдалась внутренним холодком:

«Пленных не брать!»

Мама дорогая... Но Маша рефлекторно подобралась, выпрямляя спину, и сдержанно улыбнулась.

- Так-то лучше, - снова послышался голос шефа.

Он скосился на нее, покровительственно кивнул, и выдал:

- Расслабьтесь уже, мы пришли. Сейчас знакомиться будем.

***

Последние полгода дались Андрею особенно тяжело. Не физически, эмоционально. Эмоционально и раньше-то было неуютно, а после того выкидыша все делалось только хуже. Особенно после того, как сорвалось ЭКО.

Депрессия жены, это существование, как на заряженных напряжением полюсах.  

Ему было жаль ее. По-человечески жаль. Но нельзя же...

Черт побери! Нельзя же постоянно насиловать всех кругом! Достало! Дай, бл***, передышку! Тошно же!

На работу бы, что ли пошла, чем дом лизать! Хоть отвлеклась немного. Потрепалась бы там своими тряпками. Так нет же...

А жить с Анной становилось невозможно. Теперь она его постоянно контролировала, звонки чуть не по десять раз в день, куда пошел, зачем, с кем. И попробуй не ответить! Тут же начиналось!

Он чувствовал себя загнанным в клетку, обездвиженным, связанным, кастрированным морально. Один раз заикнулся о том, чтобы развестись по-хорошему, у нее началась истерика.

А после этого он имел нелицеприятный разговор с ее дядькой, Борисом Николаевичем. Андрей тогда чуть не сорвался. Потому что на человека можно давить только до определенного предела, дальше пойдет обратная реакция.

Еще тогда он почувствовал, что подошел к этому пределу слишком близко, и все-таки, это невозможное. мучительное для обоих состояние продолжалось.

***

Очередной угрюмый вечер. Не глядя проглотил ужин, вкуса которого не почувствовал. Потом сидел в гостиной, мрачно уткнувшись в телевизор. Отгородиться, иначе нечем дышать. Дистанцироваться, закрыться в себе, так было легче.

А по новостям показывали репортаж с Московского Инвестиционного форума. Смотрел, потягивал пиво. И вдруг дернулся, словно его раскаленным штырем проткнули. Машка! Машка была на экране... Его Машка!

Подскочил, выронив бутылку, пиво разлилось на дорогущий диван, потекло на ковер.

- Андрей! Ну ты что?! - вскрикнула Аня, увидев это безобразие.

Но он не слышал, он не отрываясь смотрел экран. Там... молодая женщина в строгом белом костюме стояла в окружении каких-то солидных дядек и пожимала руку ЕГО отцу.

И улыбалась!

ЕГО отцу, бл***, улыбалась!!!

Он просто отодвинул отодвинул жену в сторону и вышел.

Через четыре часа он уже летел в Москву.   

глава 28

В ночном самолете тишина и пустота. Обычно. Люди сидят рядом на соседних креслах, спят или читают, касаясь друг друга коленями и локтями, но каждый из них безумно далеко, в своей галактике. Если ничего не привлечет их внимания.

Это было странно, почему один пассажиров, молодой мужчина, все ходит и ходит по салону туда и обратно с самого момента, когда разрешили отстегнуть ремни. Раздражало, вызывало интерес.

Наверное, потому что за ним осязаемым шлейфом тянулась какая-то темная энергетика, напряжение, словно он внутри весь как пружина сжат. Молчаливый, мрачный, замкнутый, холодный. Лишь иногда во взгляде мелькнет, странное выражение, как кипящая лава, запертая внутри - вулкан.

Красивый мужчина, жгучий. Какая-то звериная самцовая сила, властная, злая, агрессивная. Кажется, чуть тронь его, и зверь сорвется. Для женщин такой типаж невероятно притягателен, потому что он обещает страсть. Хочется прибрать к рукам, окольцевать зверя, сделать податливым, заставить урчать. Никто не думает, что зверя не удержать.

На самом деле неприятный тип, на общение с таким лучше не нарываться. Пройдется танком и не заметит. И все же разные женщины нет-нет, да и провожали липучим взглядом его движущуюся по салону фигуру, пытались заглянуть в глаза.

***

Андрей ничего вокруг не видел. Не интересно, плевать. В душе кипело совсем другое. Выжигало изнутри, жрало. Она улыбалась его отцу. ЕГО отцу, бл***. Улыбалась! Диким хохотом отдавалось в душе.

Все эти годы он жил, закрывая глаза на очевидное, лелея дурацкую надежду. Потому что Машка до мозга костей ЕГО, где бы она ни была. Он же видел это в ее глазах, когда та пришла на его свадьбу.

Она же для него надела это проклятое красное платье!

Он же в глубине души как идиот надеялся, что она будет хранить ему верность. Хотел верить в это. Хотел!

Хоть и не мог не понимать умом, что она далеко и теперь может раздвигать ноги перед кем угодно. Но не перед его отцом, БЛ***! Они не смели этого с ним делать.

Она не смела!

Что творилось в его сердце сейчас... Оно словно спало черным сном много лет, а теперь проснулось и гоняло по венам страшный яд, разъедавший его изнутри. А в мозгу пело на разные голоса:

Как ты могла? 
Как ты посмела?? 

Поселилась и пригрелась 
В моем сердце крыса-ревность. 
Гложет сердце крыса-ревность. 
Я могу убить ее, 
Но вместе с ней убью и сердце я. 

Запущен дом, в пыли мозги. 
Я, как лимон на рыбу, выжат. 
Я пью водяру от тоски, 
И наяву чертей я вижу. 
Себе не в силах отказать 
В слюнявой, слабенькой надежде, 
Что ты придешь в мою кровать 
Так нежно, нежно - 
Все, как прежде. 
И эта боль дает мне власть, 
Рука сильна и поступь смела, 
Но сердце не дает понять: 
"Как ты могла? Как ты посмела?" 
(Из песни Григория Лепса)

***

Отец был отдельной темой, вечной обидой, непрощенной с детства.

Мать не дала мальчику забыть, что он предал ее. Оставил их, ушел. Развелся. Общения мать не допускала, а выросши, Андрей и сам избегал его, не желая принять ничего от отца. Вся его жизнь была направлена на то, чтобы сравняться с отцом силой, превзойти, а потом с улыбкой сожрать. Пусть знает, кого предал, от кого отказался.

Ради этого получал образование одно, другое, третье. И параллельно учился делать деньги. И делал, наверное, у него это было в крови. Но небольшие, те, которые труднее всего поднять, особенно, когда начинаешь практически с нуля.   

А ради того, чтобы поднять большие, настоящие бабки, Андрей готов был землю жрать. И жрал дерьмо, бл***! Весь его брак вышел сплошным пожиранием дерьма. Деньги он поднял, но что за это пришлось отдать! Цена уже была слишком высока, стояла ему поперек горла. А сегодня он просто послал все к чертям.

глава 29

Вчерашнее знакомство с нужными людьми прошло так неожиданно, Маша была под впечатлением до самого вечера, да и потом, когда улеглась спать, все не оставляло ее. Во-первых, уровень. Конечно, с президентами ее Отто Маркович не знакомил. Но...

Крупные бизнесмены, банкиры, топ менеджеры высшего звена, всех он прекрасно знал, общался на дружеской ноге. Так и подумалось, что драгоценный шеф магистр какого-нибудь тайного ордена, присутствующий на Инвестиционном форуме инкогнито. Ну или, как минимум, серый кардинал. Взглянула на его каменную арийскую физиономию... Вот как не прыснуть с хохоту? Еле удержала серьезное выражение лица.

Но смех смехом, а вокруг были умные и энергичные мужчины, знающие свое дело и умеющие работать. С несколькими из них Отто Маркович ее и познакомил.

Представил ее как коллегу. Коллегу! Вот так, на равных?! Маша чуть со своих десятисантиметровых шпилек не упала. Это было... Черт, это было так неожиданно! И надо было соответствовать.

В основном, конечно, те, с кем шеф ее знакомил, были ровесники Отто Марковича и люди постарше, но были и довольно молодые бизнесмены, мужчины, лет тридцати пяти. Может быть, и не красавцы, но сквозивший фоном оттенок специфической хваткой интеллектуальности, присутствовавший во всем, уверенность, ауру внутренней силы, не уловить было невозможно.  

Все это невольно захватило Машу, вызывая внутренний подъем. Обстановка была деловой, и держалась она сугубо официально со всеми, но неуловимая искра интереса и особая доброжелательность, загоравшаяся в глазах каждого невольно льстили ее самолюбию. А как они по-особенному пожимали ей руку...

Она сама казалась себе плотвичкой в окружении акул, принявших ее в свою стаю. Стало быть, она тоже акула, но пока очень маленькая?

- Это что, снобизм? О-О??? - ей хотелось спросить у себя, заставить устыдиться глупой восторженности.

- Нет, - эхом отвечал внутренний голос, - Повышение профессионального уровня.

Ибо, если шеф назвал ее коллегой(!) и велел пленных не брать, значит, она все-таки не праздно болталась тут, а работала.

Однако двое из тех молодых бизнесменов, что так и остались в их компании, они как будто по-особенному ощущались на энергетическом уровне. Непривычно. Странно. Наверное, это из-за стресса.

Но один...

Его дражайший Отто Маркович словно оставил на закуску, слишком уж эффектным было его появление. Мужчина лет сорока, подтянутый, стильный, но без вычурности. Строгий безукоризненный костюм, темно серый в тонкий рубчик. Все это она успела оценить мгновенно. Почему? Вот кто бы ей сказал.

- Натан Вальдман, - представился он, как-то по-особенному четко прищелкнув каблуками.

Что-то в его манере держаться было такое... ламповое, винтажное, что ли. Как будто офицер, явившийся сюда из начала прошлого века. Необычные впечатления, Маша тут же постаралась их отогнать.

И только повернулась с дежурной официальной улыбкой к Отто Марковичу, как увидела, что к ним подходит представительный седой мужчина. Он ей внезапно напомнил...

- Вольский Александр Николаевич.

Глава NN-Банка.

Марию обдало внезапным холодом. Отец Андрея? Ведь это у него отец был...  NN-Банк... Она в первый момент даже растерялась и захлопала глазами, протягивая ему руку для рукопожатия.

- Что-то не так, милая девушка? - спросил он доброжелательно.

Пришлось мгновенно взять себя в руки.

- Нет, что вы, все в полном порядке, - улыбнулась Маша, пожимая его широкую ладонь, и честно выдала. - Просто, мне кажется, я училась вместе с вашим сыном.

- С Андреем? - спросил тот, внимательнее к ней приглядываясь. - Да, я слышал, что он женился на своей однокурснице.

Очередная ледяная волна покрыла ее с головой, утонула в легких. Маша ослепительно улыбнулась.

- Совершенно верно, на моей лучшей подруге.

Тяжело далось ей это - держать лицо, когда все внутри дрожало, скованное холодом, стремительно отбросившим ее назад. Единым смазанным пятном пронеслись в сознании кабинка туалета и красное платье, и то, что было раньше...

Но она смогла. Умерло. Прошло. Доброжелательная офисная улыбка осталась безупречной.

Тот шевельнул бровями, странное выражение промелькнуло на лице, но тут же исчезло. Он переглянулся с Отто Марковичем и спросил шутливо:

- Отто, я надеюсь, твоя юная коллега возьмет в свои ручки заботу о моем банке? - и уже с улыбкой обратился к ней: - Мария Владимировна, возьметесь консультировать информационную безопасность NN-Банка?  

А вот это был успех, просто бредовый успех. Конечно она ответила согласием. Но, соглашаясь, не могла отделаться от проскочившего внезапно дурного предчувствия. А рядом стоял Отто Маркович, этот офисный монстр был ею доволен, Маша не нужно было даже смотреть в его сторону, чтобы понять.

Потом было еще много интересного и разного, поступило еще несколько важных и престижных предложений Но странное впечатление от неожиданной встречи, столкнувшей ее в прошлое, как в пропасть, стереть так и не удалось.

Прокручивая все это в голове перед сном, осмысливала заново, пытаясь разобраться, откуда это непонятное беспокойство, чем оно чревато. В конце концов, сказала себе, утро вечера мудренее. Завтра второй день форума, будут новые встречи по программе, интересные темы, информация.

Завтра все будет восприниматься совершенно иначе.

глава 30

В последнее время Анна старалась скрывать от родни, что у них с Андреем совсем плохо стало, потому что это СТЫДНО. Потому что надеялась, вот еще немного, еще вот-вот, она забеременеет и жизнь пойдет на лад. У нее будет образцовая семья.

Но беременность не наступала, а они все больше отдалялись друг от друга.

Если с начала, когда только поженились, Андрей шутил с ней, бывал весел, почти как в старые времена. Интересовался, хотя и отстраненно и прохладно. Это Аня могла понять, у мужика свои дела, ему наращивание и дизайн ногтей, как бы это сказать... параллельно. Но ведь она делала это все для него. Для него не вылезала из салона, одевалась, дома все с вывертом, а он словно не замечал.

Обидно, конечно, но и это можно понять, много работал, устал.

Однако чем дальше, тем он больше стал напоминать вечно раздраженного, замкнутого, молчаливого зверя. И ей как ни старалась, до него было не достучаться.  

После того случая с выкидышем Андрей перестал ходить в дом к теще и, вообще, к жениной родне, и у себя видеть никого не хотел, винил в произошедшем. Теперь Аня с мамой только днем перезванивались, а видеться приходилось в такое в такое время, когда Андрей был занят работой.   

Аня уже не знала, что еще делать, как его привлечь, чем? Советы, что ей давала мать, не действовали, или с точностью до наоборот. Ощущала себя как под каким-то давящим, опустошающим колпаком, как будто ее силы бесцельно уходят куда-то, как вода в песок.

Да что говорить! Ей даже ребенка родить не удавалось.

Как будто какая-то злая сила перекорежила ее брак. Почему так?! За что?! Эти вопросы терзали ее постоянно, она искала причину, снова и снова, чтобы наладить, спасти, превратить в сказку.

Казалось, она сможет, не повторит судьбу матери. Мама всегда говорила - главное, сохранить брак, сохранить во что бы то ни стало. Сама не смогла, отец ушел, когда Аня была совсем маленькой. Отца она не помнила, а в семье о нем никогда не вспоминали.

Потерять семью, остаться одной, без мужа, казалось самым страшным. Это было бы позором, чудовищным поражением, над ней будут смеяться, показывать пальцем. Как потом смотреть в глаза людям? И Аня делала все что могла. Всеми силами старалась избежать такой судьбы, но ее несло по жизни именно к этому, как на салазках.

А сегодня Андрей ушел.

Он даже не слышал ее, не хотел слушать, молча собрал чемодан и ушел! Аню сначала накрыло ступором от бессилия и досады, а потом волной поднялась истерика.

Съехалась родня. Пока мать, видя, в каком она состоянии, спешно собирала вещи дочери, чтобы забрать Аню к себе, дядька Борис Николаевич обстоятельно ее допрашивал:

- Что случилось, почему говоришь, он внезапно сорвался на ночь глядя? И прекрати выть, говори ясно. Что. Он. Делал?

- Те-те-телевизор смотре-е-е-ел.

- Вижу, - он обвел взглядом мягкий уголок и ковер, залитый пивом. Бутылка так и валялась рядом. - Сидел перед телевизором, пил пиво. А дальше, что дальше?

Но ее трясло так, что слово не выдавить. Дядька вдруг ощерился, рыкнул гневно:

- Прекрати!

И отвесил ей две тяжелые пощечины. Голова мотнулась так, что Анну снесло с кресла на пол. Мама тихонько запричитала, боясь подать голос. Зато нормальный голос прорезался наконец у Анны, словно побои отрезвили ее и привели в чувство:

- Телевизор смотрел. Инвестиционный форум. Новости. Там! Отца увидел. И Машку. Ручкались они. Увидел и сорвался. Он к Машке поехал, дядя-я-я-! - снова в голос завыла Анна.

- Заткнись, дура! - рявкнул тот, замахиваясь.

Анна съежилась, испуганно всхлипывая.

- Я тебе такого мужа подогнал! - продолжал бушевать дядька. - А ты?! Много ли ума надо, молодого мужика привлечь, они же думают тем, что у них в штанах! Даже этого не смогла. Заткнись, твою мать! Хватит выть! И ты тоже! - обернулся к Аниной матери.

Досадливо поморщился на них глядя, и с сердцем процедил:

- Чистоплюй, ушлепок бл***ский. Лучше бы он лупил тебя как сидорову козу. Ей Богу, больше пользы было б! - и махнул рукой. - Аа-ах!

Потом вдруг остыл, останавливаясь на самом для себя важном:

- Отца видел, говоришь? Это хорошо. Наладит отношения с отцом - только кстати. Парень молодой, горячий, проследить за ним надо, помочь, научить. Направить, - он вдруг выразительно подмигнул и заржал.

А матери сказал, показывая на синяки от пощечин, наливавшиеся на Аниных скулах:

- Побои сними, пригодится. - и ткнув в Аню пальцем, добавил: - Не реви, вернем твоего жеребчика в стойло.  

Аня все еще всхлипывала, в глазах стояли слезы, но уже успокоилась и обмякла. Будущее уже не казалось таким ужасным, как будто с теми пощечинами снялось чувство вины, появилось ощущение защищенности. Дядя все сделает как надо, великое дело семья.

глава 31

Уже объявили посадку, Андрей наконец сел в кресло и пристегнул ремни. Откинулся на спинку закрывая глаза, и неожиданно для себя мгновенно провалился в сон. Словно в пропасть упал.

И не узнал мир!

Вокруг рвутся снаряды, фонтанами земля, бегут люди в форме с перекошенными ртами, криков не слышно, грохот такой, что лопаются барабанные перепонки. И он бежал, сжимая что-то в руках, какое-то оружие, Андрей не видел. И тоже кричал, сам себя не слыша. Пялящая гарь, заполняющая горло, рвущая легкие. Успеть! Успеть!

Ему надо было успеть!

Впереди на возвышении виднелась амбразура, из которой не переставая строчил пулемет, он не знал, зачем, но ему надо было туда. Внезапный тычок, его снесло, покатился кубарем, загребая горстями землю. Подскочил, оружия в руках не было, но плюющаяся огнем и свинцом амбразура неожиданно приблизилась.

А руки были пусты. Как...

Но ему надо было туда! Туда! Успеть! Скорей...

Резкий рывок, вскарабкался на осыпь, еще рывок, еще! А потом он задыхаясь бросился вперед и заткнул собой амбразуру. Грудь взорвалась болью, но он успел. Успел! Тело дергалось на амбразуре, подпрыгивало, прошитое выстрелами, а он блаженно улыбался. Успел...   

- Проснитесь, пожалуйста, мы уже прилетели, - трясла его стюардесса.

С трудом открыл глаза, глянул на нее затуманенным взглядом и зачем-то схватился за грудь. Сон? Сон. Поморщился, силясь выдавить улыбку.

- Спасибо. - И резко поднялся.

***

Дальше был долгий и нудный путь, который как ни хотелось бы, сократить не удавалось. Проклятые пробки, яд скорпиона они впрыскивают в кровь человеку, высушивают мозг. Особенно, если душа бежит, опережая тело.

Ему нужно было еще сначала попасть в гостиницу, привести себя в порядок, а потом пройти аккредитацию. Андрей предвидел, что пройти аккредитацию на Инвестиционный форум будет непросто. Это у себя в городе он считался видной персоной, а тут какой-то полузашкварный бизнесмен из провинции.

Наконец добрался до гостиницы, один час дал на подготовку, чтобы привести себя в порядок и хоть что-то пожрать, хотя и голода не чувствовал, просто знал, что надо. Проглотил что-то мясное в баре гостиницы, запил литром кофе. 

А потом мылся, брился и приводил себя в порядок с особой тщательностью. Хотел выглядеть не угрюмым и затраханным, а уверенным, вальяжным, респектабельным.  

Глянул на себя в зеркало, мужчина, которого он видел, выглядел неплохо. Уверенно. И не важно, что там, в душе. На миг мелькнула перед внутренним взором картинка из давешнего сна.

Мрачно усмехнулся, как в бой.  

Можно было бы позвонить, попросить протекции у отца. Но идти на поклон к отцу Андрей не собирался, как бы случайная встреча на форуме - да. Пусть пока не равных, но все же. И главное, он был твердо уверен, что увидит здесь Машку. Ему нужно было увидеть ее, спросить... Спросить, какого хрена, бл***?!

Поправил манжеты и узел галстука. Выдохнул, пора.

Закрыл за собой дверь номера и пошел к лифтам.

***

В холле у самого лифта вдруг увидел ужасно знакомую фигуру. Честно говоря, опознал прежде всего огромную пятую точку. Белка Сагитова? Белку Андрей не видел со дня своей свадьбы. Удивился, конечно, подошел поближе.

- Белка, ты?

Сагитова тут же обернулась к нему всей своей добродушной и пышущей здоровьем и интеллектом личностью. Большущие глаза уставились на Андрея из-под очков:

- Андрей? Вольский? Ты что тут делаешь?

- Я на форум. А ты тут какими судьбами?

- Так и я на форум! Папину фирму представляю!

Знал, что Сагитова вроде уехала куда-то, но дальше этих сведений не пошло. Про отца Белки знал, что у того была сеть антикварных магазинов. Но фирма? Оказалось, тот выкупил под амбиции дочери часть какого-то санатория в Сочи, и теперь Белка работала у него коммерческим директором. Неплохо, весьма. Актуально, ай да Белка!

Это было неожиданно. Неугомонная Белка тарахтела про то, что к сожалению, не успела вчера на открытие, и локомотивом перлась вперед. У нее были огромные планы на сегодня и на ближайшие три дня.

Андрей кивал, озирался и прислушивался больше к какому-то внутреннему чутью, чем к ней. Вокруг море людей, множество залов, искать тут человека, все равно что иголку в стоге сена. А ему надо было найти.

Наконец все бюрократические процедуры были пройдены, им выдали по целому пакету программы и вожделенные бейджики. Белка пожелала ему удачи и мгновенно затерялась между стендами. Андрей остался один, бредя, словно ледокол, в этом оживленном людском море, вертел головой по сторонам, бормоча про себя:

- Где же ты? Где?

А состояние такое, будто рецепторы оголены и все наружу.

И не понимал, почему сейчас? Три с лишним года спал, а теперь ему позарез надо было, так, что аж внутри все сворачивалось, тянуло нервы. Фоном лезли в голову мысли о том, что его демонстративный уход из дома наверняка не останется безнаказанным, дядька жены не раз намекал ему на это. Спепил зубы, отбрасывая эти мысли. Не до этого сейчас! Все потом! Сейчас ему надо было разобраться.

Не заметил, как чуть не налетел на какого-то мужика, буркнул:

- Извините.

Изобразил подобие улыбки, посторонился.

И вдруг внутренний камертон будто взревел.

глава 32

Где? Где? Где?

Мгновенно подобрался, внутри как взведенный механизм. Там, откуда пришла уверенность, что она где-то здесь, родилась горячая волна и пошла по людскому морю. Искать. А потом он словно по наитию двинулся по проходу вперед.

Люди, голоса, лица, стенды, островки перед конференц залами, персонал, журналисты. Все мгновенно отдалилось, как в обратной стороне бинокля. Дошел до конца прохода, свернул в следующий. И вдруг замер.

Ощущение было как удар.

***

Вчерашнее волнение, новые впечатления, ощущения, интересные люди, с которыми ей довелось познакомиться, все это сыграло с Марией непонятную шутку.

Сначала заснуть не могла, все анализировала впечатления, перебирала, приближала перед внутренним взором, снова отбрасывала. Потому что показалось на миг, что стали оживать прежние ощущения. Странно было спустя столько времени вдруг взять и ощутить себя не только крутым спецом, но и женщиной...  

Потом все-таки спать улеглась, так снилась такая чушь, что вспоминать стыдно. Проснулась, щеки горели. Носом в подушку уткнулась, самой смешно стало. Но хорошее настроение осталось. Трезво поразмыслив поутру, поняла, что дневные впечатления сублимировались во сне по Фрейду. А иначе не объяснишь никак.

Сон виноват или еще что-то, но глаза у Маши сегодня блестели, и одевалась она с особой тщательностью. Вчерашний молочно-белый костюм был отодвинут в сторону. Она постояла перед открытым шкафом, перебирая рукой вешалки, и остановилась на песочном костюме. Сидел он идеально, оттенок ткани почти в точности соответствовал оттенку ее светлых волос.

Костюм был хорош еще и тем, что под него не нужно надевать блузку. Приталенный пиджачок застегивался косовороткой под самое горло, переходя в маленький воротничок стойку. Узкая юбка до середины колена, лодочки в цвет, неброские стильные украшения. А чистые блестящие волосы она собрала в аккуратный пучок.

Оглядела себя в зеркале и удовлетворенно хмыкнула, шевельнув бровями. Смотрелось так... дорого, аристократично и стильно до мозга костей.

Однако долго любоваться на себя красивую не было времени, Отто Маркович уже звонил два раза с утра пораньше. Прямо как будто она без начальственного контроля вовремя не проснется и, упаси Боже, опоздает! Но, как бы то ни было, шеф оказался прав, времени оставалось в обрез.

Вчера на открытии она откровенно тряслась, сегодня страха не было, но волнение! Особенно, когда встречные мужчины как по команде поворачивали головы в ее сторону. Оно и понятно, мужчин тут было значительно больше чем женщин. И все-таки приятно...

Драгоценный шеф тоже посматривал на нее сегодня с каким-то загадочным прищуром. Хотя, может Маше и показалось. Стараясь не задумываться о странностях взглядов шефа и производимом ею эффекте, шла рядом с ним к конференц залу, который значился у них по програмке, и вдруг услышала:

- Мария Вайс? Маша!

Обернулась, Белка Сагитова! Цветушая улыбкой Сагитова надвигалась на нее сквозь толпу. Очки блестят, глаза круглые от радости, так неожиданно и приятно было ее видеть. Девушки обнялись, и тут же начался оживленный диалог на том малопонятном для мужчин языке, состоящем из возгласов и междометий, который используется при встречах всей прекрасной половиной человечества.

Отто Маркович после знакомства и первых приветствий, многозначительно шевельнул бровями, очаровательно улыбнулся Белке и со словами:

- Мария Владимировна, я отойду, буду тут неподалеку, - деликатно удалился.

Маша проводила его взглядом, думая про себя, что этот офисный монстр может быть даже милым, когда хочет. Белла Сагитова тоже проводила его взглядом и выдала:

- Это твой муж?

Огорошила. Маша аж поперхнулась. Потом отмерла, махнув на нее рукой, и сказала со смехом:

- Скажешь тоже! Это мой шеф.

- Классный мужик, - мечтательно протянула Сагитова. - Истинный ариец! Дас ист фантастиш...

И вдруг умолкла, округляя рот, а потом спросила шепотом, показывая взглядом на кого-то:

- А это кто?

Такой недвусмысленный и восторженный интерес был в ее взгляде, что Маша невольно обернулась. К ним, беседуя между собой, подходили двое из тех, с кем она вчера тут познакомилась, Натан Вальдман и молодой питерский бизнесмен Максим Перовский.

Сцена приветствий и знакомства повторилась один в один. У Белки, кажется очки вспотели от волнения, пока разглядывала мужчин, странным образом расположившихся с обеих сторон от Маши. А Маше безумно хотелось закатить глаза и прикрыть лицо рукой. Чтобы как-то разрядить обстановку, она сказала:

- Отто Маркович сейчас подойдет.

А шеф будто слышал, действительно появился словно ниоткуда, да не один. С ним был отец Андрея, Александр Вольский. Он мягко ей улыбнулся и тепло приветствовал:

- Добрый день, Мария Владимировна.

Маша невольно смутилась, отвечая на его приветствие рукопожатием, и представила Белку. Та расщебеталась, сияя от удовольствия, оказывается, NN Банк - это их банк, и так приятно воочию, и все такое...  

Когда восторженные словоизлияния закончились, а мужчины заговорили между собой, Маша сказала вполголоса, так, просто для справки:

- Кстати, знаешь, это отец Андрея Вольского.

- Отец Андрея? Так он и сам здесь! - и блеснула очками куда-то в сторону.

- Кто? - не поняла Маша, механически поворачивая голову.

И тут же отвернулась.

глава 33

Проследила взглядом, куда показывала Белка, и обомлела.

Андрей Вольский!

Будто в лед провалилась, а потом обожглась крапивой. Неожиданно! В первый миг сердце рванулось к нему. Адреналин хлынул в кровь. А потом мгновенный откат. Как стена.

Сразу же отвернулась. Но Белка смотрела на нее во все глаза, выхода не было, и Маша совладала с собой. Смогла улыбнуться, спросила как можно нейтральнее:

- Да? Что ж ты сразу не сказала?

И постаралась перевести разговор на другую тему:

- А где, ты говоришь, остановилась? Встретимся вечером, поболтаем.

Белка что-то отвечала, Маша едва слышала, у нее звенело в ушах. Знай она заранее, что Андрей здесь, могла бы как-то подготовиться. Хотя как к такому подготовишься?! КАК?

Ее взгляд скользил вокруг, инстинктивно ища пути к отступлению, а в конце прохода между стендами мрачным ангелом мщения стоял Андрей и буравил ее тяжелым взглядом. Накатило удушающее ощущение бессилия. Не желала она видеть его ни сейчас, ни потом, а ситуация складывалась таким образом, что встречи не избежать!

Не меняя позы, напряглась и подобралась внутренне, совсем как перед боем. Однако в этот момент произошло нечто. Отто Маркович как бы случайно выступил вперед, а к нему шагнул Вольский старший, наполовину скрыв ее от глаз Андрея. Остальные мужчины тоже подошли ближе.

А Андрей стронулся с места и пошел в их сторону.

До Белки наконец доехало, что тут что-то не так. Она на миг замерла с открытым ртом, потом растянула губы в улыбке и затарахтела:

- Э... Ну. я пойду! Мне нужно еще найти свой конференц зал. Всего доброго, очень приятно было познакомиться. Маш, потом созвонимся, ага? Ну пока! - помахала всем ручкой и быстренько удалилась в противоположную сторону, раскачивая внушительной кормой.

Маша осталась одна, а перед ней как-то сам собой незаметно выстроился бастион из четырех мужчин. Обстановка накалилась, повисло напряжение.

Сцена, достойная Тарантино, подумала Маша, отворачиваясь. и отошла назад.

***

Увидел ее и невольно застыл. Несколько секунд Андрей стоял не двигаясь, вглядывался, впитывал. Она изменилась, повзрослела, и этот неуловимый налет, отличающий всех успешных деловых женщин. Его маленькая сладкая Машка теперь была другой.

Еще красивее, еще... Он сглонул, подавляя ощущения.

Рядом стояла Белка Сагитова, на контрасте.

И тут Маша повернулась к нему, увидела.

У него сердце заколотилось, будто хотело выпрыгнуть, а потом ухнуло куда-то. В Машиных глазах мелькнуло узнавание, целый калейдоскоп мгновенных чувств. Но не было там ничего из того, что ему хотелось бы увидеть. Может, глубоко внутри, он разглядеть не успел.

Отвернулась. От нее к нему словно рванулась отбойная волна. Ударила, врезалась в грудь внезапным холодом.

А вокруг нее вдруг образовались какие-то мужики. Явно же все на нее слюни пускают, бл***! Какой-то х*р с бугра вообще встал между ними, перекрывая обзор. Андрей чуть не взбесился. И в этот момент рядом с тем мужиком с каменной рожей нарисовался его папаша!

В огромном жужжащем на разные голоса зале-атриуме на миг стало темно и беззвучно тихо. Вот тогда Андрей отмер и, шаг за шагом преодолевая отбойную волну, пошел к ней. Глаза ели всех этих мужиков, перемалывая в пыль, а в голове вертелась дикая мысль:

- Который из них? Который?!

Казалось, глаза сейчас зальет кровью. Но первый порыв черной ярости прошел в тот самый миг, когда увидел как быстро свалила Белка. Мозги разом встали на место, муть в голове очистилась.

Противников было много. Но сейчас ему было на все плевать, его интересовал только один вопрос: КТО?

Судя по настороженным рожам, от него тут ждут боя быков? Андрей зло расхохотался своим мыслям. Не тот момент, не тот случай! Не дождутся, это было бы слишком просто. Огонь, сжигавший его, ушел внутрь, скованный жестким панцирем. А мышление, словно лев, рыскающий вокруг загона со скотом, искало малейшую лазейку, ловя оттенки эмоций. Шанс подобраться ближе.

А шанс был всего один и он намерен был его использовать. Даже если для этого придется похерить планы, которые строил всю свою сознательную жизнь.

Выбрал из все толпы отца, стоявшего чуть сбоку, и подошел к нему.

- Здравствуй, отец, - проговорил Андрей, глядя ему в глаза.

Ощущая, как внутри сжимается пружина, постарался принять как можно более расслабленный вид. Ожидал чего угодно, но отец одобрительно улыбнулся и протянул ему руку.

- Здравствуй сын. Жаль, не видел тебя вчера.

Странно затрепыхалось сердце, не ожидал, что его могут пронять эти простые слова отца, не ожидал, что... Но он здесь не для этого.

- Я не успел на открытие, - с деланной небрежностью проговорил Андрей. - Дела внезапно вылезли.

Отец окинул его странным взглядом, кивнул и обратился к тому мужику с каменной рожей, который теперь с интересом к ним прислушивался:

- Господа, позвольте представить, Андрей Вольский, мой сын.

Раздались одобрительные возгласы, мужчины пожимали ему руки. Знакомство состоялось, сразу нашлись извечные мужские темы для обсуждения. И то, что грозило вылиться в неприятные разборки, плавно перетекло в деловой разговор.

Андрей стоял вполоборота, с этого места ему не было видно Марию, но, казалось, кожей ощущал ее присутствие. Хотелось подойти к ней, увести оттуда, а вместо этого приходилось обсуждать инвестиционные проекты. Он хорошо держался, но только до того момента, когда интуитивно почувствовал, что Маша уходит.

Словно струна натянулась, грозя лопнуть. Сразу же извинился, ловко протискиваясь между собеседниками, и в несколько шагов нагнал ее.

- Здравствуйте, Мария Владимировна.

Близко. Наконец-то. Плевать было на все остальное!

Он не видел ее больше трех лет. Смотрел в ее глаза и готов был задохнуться от внезапно нахлынувшего волнения.