Бывшие

Пролог

Настя

— Она моя дочь? — Градов смотрит на Ясю, а у меня сердце в пятки уходит.

— Нет, к тебе она не имеет никакого отношения, — пячусь, потому что Руслан приближается. Идет прямо на меня, пока я не вжимаюсь спиной в стену.

— Врешь, — расплывается в улыбке. — Я до сих пор знаю, когда ты врешь, Настя. Я же выясню. Зачем накалять?

— Уходи. Ты нам никто, Руслан.

Слышу, как мой голос срывается. Становится скрипучим и до омерзения писклявым.

Мне кажется, это уже доказывает ему, что Ярослава его дочь.

Он обо мне семь лет не вспоминал, почему появился теперь? Ему по-прежнему доставляет удовольствие причинять другим боль? Не важно какую, моральную или физическую. В этом весь Руслан Градов. Он всегда таким был, а я была слишком глупа и молода, чтобы это понять. Я была им очарована. Красивый, спортивный, на пять лет меня старше. За ним все девчонки бегали, а он выбрал меня. Лучше бы не выбирал.

— Поверь, — склоняется над моим ухом, — у этого «никто» есть права.

— У человека, который переспал с моей лучшей подругой, никаких прав нет и быть не может.

— Все еще лелеешь обиды семилетней давности? — улыбается. — Ты пойми, я сейчас по-хорошему с тобой пытаюсь поговорить. Компромисс какой-то найти.

От его слов эта самая обида накрывает новой волной. Да, она еще жива. Жива, потому что я его любила. Так сильно любила, а он…

Он меня предал. Мне девятнадцать лет тогда было. Я еще в универе училась. На край света была за ним готова уехать, а потом мы поругались. Из-за ерунды. Или не совсем…

В общем, факт в том, что ночью того же дня я застала его в клубе со своей лучшей подругой. Своими глазами какие-то минуты видела это соитие. Смотрела и поверить не могла, что это правда. Мозг отказывался понимать. Руслан отпираться не стал. Было бы глупо, слишком все очевидно. Да и не в его это стиле.

Ни отпираться не стал, ни объяснять, даже удержать меня не попытался. Просто выгнал. Сказал, чтобы я катилась на все четыре стороны. Было больно. Адски, а через два месяца я узнала, что беременна. Градов тогда уже в Москву перебрался. Я искренне хотела ему все рассказать, поехать, решить, что нам делать теперь, но мама убедила меня, что в этом нет смысла.

У него тогда карьера поперла. Ему никто не нужен был.

— Моя мама была права с самого начала, — выпаливаю на эмоциях и, не удержавшись, бью его по плечу. — Ты никогда мне не подходил. Жалкий трус и предатель. Был, есть и будешь. Только попробуй тронуть мою дочь, только попробуй!

Градов ловит мое запястье, крепко сжимает, и я вижу, что от его улыбки и следа не осталось. Взгляд холодный. Губы сжаты, он даже желваками играет.

— Я сделаю ДНК. Если тест покажет, что она моя дочь, о спокойной жизни забудь, — отрезает металлическим голосом. — Поняла меня? И мамаше своей шизанутой передай. Весело будет всем.

— Козел! — выпаливаю ему в лицо. — Только попробуй вмешать во все это Ясю.

— Я? — Рус кривит губы. — Ты сама ее вмешала. Много лет назад. Как и всегда, послушалась свою мамочку? — ухмыляется, а меня трясти начинает.

— Она, в отличие от тебя, была рядом с Ясей все это время! — кричу ему в лицо и понимаю, что совершила признание.

— Так, значит, Ярослава моя дочь? — прищуривается.

— Делай ДНК, — вырываю свою руку из его захвата и отхожу в сторону. — А сейчас пошел вон, — указываю на дверь. — Видеть я тебя больше не желаю.

— О, поверь, скоро мы будем видеться очень часто, Настя, — шепчет, снова оказавшись рядом со мной. — Очень.

Всех приветствую в моей новинке!
Вас ждет: стекло, предательство, тайны прошлого, война характеров.
Самодостаточная, немного взбалмошная героиня.
Герой -- красавчик говнюк. Звезда спорта
Любовь из прошлого. Общий ребенок. Все на грани...

Добавляйте книгу в библиотеку. Комментируйте прочитанное и, конечно, ставьте лайки))))

1

За неделю до событий пролога.

Настя

— Руслан Градов не дает интервью, Настя, — взрывается мой пиарщик. — Понимаешь? Вообще никому не дает!

Ага, не дает. Дает этот козел всем направо и налево. Я-то уже знаю! И угораздило же меня в него вляпаться семь лет назад. Ладно, тут, конечно, есть оговорка: если бы не этот напыщенный индюк, у меня не было бы моей Яси. Моей любимой доченьки.

— А тебе согласился, — подключается редактор. — Ты первая в стране будешь, кто с ним…

Ну да, я и так уже с ним… Все те же семь лет назад. Дура! Я с ним, а он с моей лучшей подругой прямо в туалете клуба.

— Я не буду брать интервью у Градова. Мой канал и без него прекрасно процветает.

— У него бой десятилетия на носу, ты хотя бы представляешь, какие нас ждут рейтинги?

— Плевать, День. Пле-е-е-евать! — тяну нараспев.

Еще не хватало встречаться с Градовым лично. Он мое прошлое. Жалкий изменник. Ненавижу его! До сих пор ненавижу. Но в сложившейся ситуации больше боюсь, конечно. Очень боюсь, что он узнает о моей Ярославе. О нашей Ярославе…

— Его пиарщик сам на нас вышел. Они тоже заинтересованы. Они во все стороны будут свой промоушен крутить, а ты практически номер один из интервьюеров в нашем медиапространстве.

— Практически? — фыркаю. — Я и есть само «интервью» в этой стране!

— Ну вот. Так что, согласна?

— Нет.

— Хорошо, сама тогда с ними объясняйся. Градов с командой уже здесь.

— Что? — резко торможу на полпути. — Деня, я не ослышалась сейчас? Что значит, Градов здесь?

Чувствую, как пальцы начинают подрагивать, и тут же сцепляю их замком.

— Они в переговорной ждут.

— Ты нормальный вообще? Я тебя уволю. Сегодня же, собирай свои шмотки и проваливай, — злюсь, срываясь на крик.

— Да пожалуйста. Только если не проведешь это чертово интервью, я тебя уверяю, пожалеешь. Еще месяц, и про этот бой из каждого утюга трубить будут!

Давлю пальцами на виски и сосредотачиваю взгляд на крохотном брелоке, что висит у меня на сумке. Подарок дочки — кошка в розовом платье. Горячо любимая безделушка, абсолютно не вписывающаяся в мой пожизненный черный лук.

Почему они связались именно со мной?

Вряд ли тут замешаны наши личные с Русланом отношения. Да и отношения-то все в прошлом. Нужно мыслить как профессионал, я ведь и правда буду круглой дурой, если откажусь. Градов сейчас звезда мирового уровня.

— Ладно, — измученно соглашаюсь. — Но за такие фокусы фиг тебе, Денечка, а не новогодние каникулы на Бали. Пахать у меня будешь. Понял?!

— Да без проблем. Уверен, что ты и сама без каникул останешься. Приток аудитории и запрос на спортсменов на канале сумасшедший будет. Гарантирую!

— Вот и посмотрим. — Поправляю ремень на завышенных черных брюках, в которые заправлена такого же цвета водолазка, и толкаю дверь в переговорную. — Всем добрый день, — улыбаюсь и прохожу к столу. Выдвигаю для себя кресло. Присаживаюсь. С Градовым глазами стараюсь не сталкиваться, по крайней мере пока.

Оказывается, мне нужно чуть больше времени, чтобы принять тот факт, что он здесь, прямо передо мной. А еще страшно увидеть в нем свою дочь. В этих самых глазах. Светлых. С яркими, можно даже сказать, необычными радужками. У Ярославы они практически идентичные получились.

Расправляю плечи, чуть задираю подбородок, но ощущение, что у меня клинок между лопаток торчит, не исчезает. Я напряжена до предела. Еще немного, и перед глазами черные пятна поплывут.

— Анастасия, здравствуйте. Я Павел, менеджер Руслана. Рад с вами познакомиться, — протягивает руку.

— И я очень рада, — отвечаю, позволяя пожать свою ладонь. — Денис сказал, вы заинтересованы в интервью. Насколько я знаю, Руслан не особо разговорчив. По пальцам можно пересчитать людей, к которым он приходил.

— У него просто слишком плотный гра…

— Не люблю ходить к кому попало, — Градов наконец-то подает голос и смотрит. Просто сверлит меня обжигающим щеку взглядом. — Привет, кстати. Давно не виделись, — добавляет специально, чтобы все поняли, что мы знакомы, но уже без улыбки.

У Дени в этот момент лицо вытягивается. Ну правда. Он явно в шоке.

— Ну да, семь лет, — закатываю глаза. — Лестно слышать, что я не кто попало, — нервно хихикаю.

Настя, возьми себя в руки!

Бросаю мимолетный взгляд на Руслана, и все только хуже становится. К горлу подступает ком. В висках стучит, а по спине ползет капелька пота. Я дико нервничаю. Столько лет прошло, и все равно…

Боже! Правильно мама говорила, от таких, как Руслан, нужно держаться подальше. Но солнце так ярко светило, что мне, как тому мотыльку, очень хотелось обжечь крылья.

— Итак, — начинаю на выдохе, — нужно обговорить вопросы. Если у вас есть какая-то конкретная цель для этого интервью, лучше озвучить сразу. Как и обговорить запретные темы, если они у вас есть.

2

Из переговорной вылетаю пулей. Нет, внутри кабинета, конечно, сохраняю спокойствие. Улыбаюсь, пожимаю всем руки, прощаюсь, но вот, оказавшись в коридоре, несусь в туалет сломя голову. Мне нужно уединиться. Нужно переварить произошедшее.

Я самоубийца. Сама же сейчас в петлю лезу. Но карьера… Деня прав, мы потом все тут локти кусать будем, если сейчас упустим Градова. У него намечается просто мегабой. У него тренер сам Богдан Шелест (прим. автора: герой книги «Законы безумия»). Это не просто инфоповод, это настоящий прорыв.

Господи ты боже мой, я последние годы как проклятая пахала ради того, чтобы стать той, кем стала. Чтобы иметь возможность залетать к таким людям с ноги. Быть первой. Быть лучшей.

Я самодостаточная женщина. Молодая мамочка. Крутая девица, которая успевает совмещать все на свете, и все равно мучается чувством вины. То перед ребенком, то перед мамой, то перед коллегами.

Теперь в моей жизни еще и Руслан появился.

Упираюсь ладонями в края раковины и тяжело дышу.

Руслан всегда был дерзким, самоуверенным, моя мать таких, как он, называет бандитами. Она прокурор, если что, растила меня одна, и Градов со своим уличным бэкграундом ей никогда не нравился.

Мне только-только исполнилось восемнадцать, когда мы с ним познакомились. Я влюбилась в него без памяти. Разве в него можно было не влюбиться?

Это было самое счастливое время в моей жизни, наверное. По крайней мере, потом таких мужчин, с которыми ты чувствуешь себя самой желанной женщиной на земле, я не встречала. Возможно, все это просто яркие воспоминания, я не знаю…

Открываю кран с водой, ополаскиваю руки, прикладываю тыльные стороны ладоней к горячим щекам, чтобы хоть немного их остудить.

Слышу, как открывается дверь. Бросаю мимолетный взгляд в зеркало. Замираю.

Хочется сказать, что туалет женский, но я молчу. Смотрю на отражающегося в зеркале Градова.

— У тебя все нормально? — интересуется, сканируя взглядом сначала меня, потом помещение.

Закрываю воду, киваю и поворачиваюсь к нему лицом, упираясь бедрами в тумбу. Какого черта он сюда приперся?

— Отлично. Ты дверью ошибся.

— Не думаю, ты же здесь, — ухмыляется.

— Чего тебя от меня надо? — психую, и как раз в этот момент у меня звонит телефон. Лезу в сумку.

Это мама.

Градов тоже видит имя звонящего на моем смартфоне, и его улыбка становится шире. Шире, но злее.

— До сих пор не избавилась от родительского контроля? — насмехается.

Он, к слову, мою маму тоже терпеть не мог. У них с самого начала возникла обоюдная неприязнь, граничащая с ненавистью.

— Иди в задницу, — стреляю в него гневным взглядом и выключаю звук. Перезвоню маме позже.

— Хотя твоя маман любого до печенок достанет.

— Хватит! Говори, что хотел, и проваливай.

— Грубо, не находишь?!

— В самый раз.

Прячу телефон обратно в сумку и обхожу Руслана стороной, чтобы попасть к двери. Я устала и не хочу больше его ни видеть, ни слышать.

Градов, к счастью, не преграждает мне путь, и я выдыхаю. Выдыхаю до момента, пока этот гад не хватает меня за руку. Его пальцы впиваются в мое запястье. Не больно, но с силой. Вырвать сейчас руку и сбежать я не смогу, как бы этого ни хотела. Вряд ли я вырвусь, если он сам этого не захочет.

— Пусти! — ощетиниваюсь.

— Спокойно, Южина. Вопрос есть.

Он подходит ближе. Чувствую его тепло, запах туалетной воды и злюсь еще сильнее. Я его уже давно не люблю. Ненавижу только. Он ведь знал, потом знал, что я родила. Знал и не приехал ни разу, не поинтересовался, ничего не сопоставил. А может, просто не хотел. Я ему была не нужна, а мой ребенок, наш, и подавно.

— Какой?

— Ты замужем?

Свою личную жизнь в медиапространстве я не афиширую. Никаких фото Яси ни разу даже в сеть не выкладывала. На вопросы всегда отвечаю абстрактно. Мол, да, есть семья. На этом все.

— Конечно, — улыбаюсь. — Удовлетворила твое любопытство?

— А муж у нас тот сопливый мажорик?

Руслан прищуривается, а я вообще понятия не имею, о ком идет речь.

— Именно он, — соглашаюсь от греха подальше и толкаю дверь, несмотря на то, что он все еще сжимает мое запястье.

— И как, нравится ему растить чужую дочь? — звучит над ухом.

3

Задыхаюсь от этих слов. Тяну носом воздух изо всех сил, но это не помогает. Кожа покрывается огромными колючими мурашками. По спине ползет холодок.

Я понятия не имею, что он несет. Сейчас меня все в нем пугает. Взгляд, голос, эти намеки. Что он знает? Чего хочет?

Теперь я уверена, что он не просто так появился. Все специально, все подстроено…

Это интервью — повод? А может, ловушка?

Внутри все ходуном ходит. Приходится сделать над собой громадное усилие, чтобы не ударить в грязь лицом, чтобы быть Руслану равной и не вестись на его дурацкие проделки.

— Понятия не имею, о чем ты, — жму плечами. — Есть какая-то инсайдерская информация?

— Полно, — кивает.

— Поделишься подробностями?

— Чуть позже, — расплывается в гадкой улыбке. — Отпустишь, может?

Синхронно смотрим на мою руку, которую он, оказывается, уже отпустил, зато вот я вцепилась в него мертвой хваткой. Даже не почувствовала. Это на эмоциях все.

Разжимаю пальцы и отскакиваю от Руслана в сторону, а уже через секунду с остервенением хлопаю дверью и иду к лифту.

Спускаюсь на первый этаж и пересекаю парковку. Забираюсь в машину и еще минут пять сижу за рулем обездвиженно. Мама тем временем названивает мне пулеметной очередью.

Не хочу никого слышать. Не хочу!

Единственное, чего я хочу сейчас, это оказаться дома и поиграть с Яськой в куклы.

Вздрагиваю от новой волны вибрации. Снова мама. Набираю в грудь чуть больше воздуха и подношу телефон к уху.

— Ты чего трубки не берешь?

— Работала, мам, — прикрываю глаза и откидываюсь затылком на подголовник.

— Лиза сказала, что они с Яськой вчера были на тренировке и столкнулись с твоим этим, Градовым, у дворца спорта.

Даже не видя маму, представляю всю гамму отвращения, что запечатлелась на ее лице.

Первые пару секунд мое тело пребывает в спокойствии. Мозг обрабатывает информацию, но, выйдя из офиса, я включила автопилот, поэтому времени, чтобы осознать, требуется чуть больше.

— Что? — резко подаюсь вперед, крепко сжимаю пальцами мобильник.

Что Руслан там делал? Яся гимнастикой занимается. Где гимнастика и где борьба…

— Эта идиотка потеряла нашего ребенка, — чеканит мама, — сама мне сегодня призналась.

— Ты ее там пытала? Она жива вообще?

— Жива, но уволена. Яся снова от нее сбежала. Отвернулась она, видите ли, на минуточку, а наша крошка на парковку вышмыгнула. Там этот твой босяк был…

— Мама, — вздыхаю, — хватит, пожалуйста.

— А что я такого сказала? То, что он теперь миллионы зарабатывает, ничего не меняет. Как был босяком, так и остался. Бандюга — он и в Африке…

— Мама!

— Все-все. Лизка сказала, Градов с ней разговаривал.

— С Лизой?

— С Ярославой, Настя! Ты чего сегодня так туго соображаешь?! — мама психует и переходит на этот свой фирменный тон, от которого любой почувствует себя самым ничтожным человеком на земле.

Делаю глубокий вдох. Маму не изменить. Это нереально. Поэтому я просто игнорирую.

Кидаться громкими фразами и рвать общение с ней — глупо. Она меня вырастила. Одна. Давала столько, сколько могла. Она авторитарный человек, властный, профессия наложила свой отпечаток.

Но она была единственной, кто поддержал меня, когда я узнала о беременности. Она мне всегда и во всем помогала. Не дала забросить учебу, сидела с Яськой, помогала деньгами, вряд ли бы я справилась сама в то ситуации. Без образования, работы и с маленьким ребенком на руках…

— Лиза слышала, о чем они говорили?

— Нет, — мама вздыхает.

— А Яся? Нужно у нее спросить.

— Я спрашивала, так она сказала, что ни с кем не говорила и никого не видела. Ты у меня такой не была в детстве. Это все его гены.

— Или она просто похожа на тебя, мам, — смеюсь.

— На меня? То есть у меня, по-твоему, скверный характер?

— А то ты не знаешь. Ладно, я домой еду, поговорю с дочкой. Может, мне расскажет. Пока, — скидываю звонок, а когда обхватываю руль пальцами, чувствую, как они дрожат.

Руслан встречался с Ярославой? Вчера?

Неужели это правда? Хотя зачем Лизе врать?

Дома первым делом заглядываю в детскую, меняя маму на посту. Мы даже парой слов перекинуться не успеваем, потому что она спешит на работу. Она спешит, с легкой руки увольняет Лизу, а мне теперь искать другую няню.

Сажусь на ковер рядом с дочкой. Ярослава тем временем собирает конструктор.

— Привет, зайчик, — приобнимаю Ясю со спины.

— Тоже будешь кричать на меня, как бабушка?

— Не буду. Расскажи мне, пожалуйста, почему ты от Лизы сбежала?

— Не сбегала.

4

Руслан

— Рус, я не понимаю, зачем тебе вообще нужна эта Южина?! Зарвавшаяся ведь девица, — сетует Пашка, как только оказываемся в офисе.

— Зато у нее высокие рейтинги, — встревает Глеб, он промоутер боя с нашей стороны.

— Она нам точно какую-нибудь подставу сделает и обязательно в эфир пустит. Фишка у нее такая — крысить.

— Не накаляй, — падаю в кресло. Прокручиваюсь вокруг своей оси.

Зачем мне Южина? Лет сто бы эту дрянь не видел и мамашу ее в придачу. Как там Павлик сказал? Зарвавшаяся девка? Сто процентов. Вся семейка долбанутая.

Я о ней не вспоминал. Не искал. Не думал.

О последнем вру. Себе. Всем.

Думал. Первое время думал, сдохну. Она снилась. Мерещилась на улице. Понятия тогда не имел, что так можно любить. В ущерб себе. Приходилось стискивать зубы и пахать. Работать. Отвлекаться. Можно сказать, в том, кем я стал, есть Настина заслуга.

Мой успех отчасти дело именно ее рук. Когда-то мне хотелось ее этими самыми руками придушить.

Оказывается, она местная знаменитость. Медийная персона. Этого я не знал. Да и не стал бы копать, если бы не ситуация, что произошла вчера…

Короткий флэшбек. Вчера.

— Эй, подожди. Подожди!

Реагирую на детский голос поворотом головы.

Вижу бегущую ко мне девочку с широченной улыбкой на лице. Вижу ее в первый раз. То, что ни одного взрослого рядом с ней нет, напрягает.

Бывали уже случаи, когда какие-то ушлые девки, с которыми я когда-то умудрился переспать, притаскивали ко мне свой выводок, мол, это твой ребенок. Обеспечивай. Моего ни одного не оказалось, к счастью.

Девчонка оттормаживается прямо передо мной, задирает голову, трет ладони друг о друга и спрашивает:

— Ты ведь мой папа, да? — смотрит на меня во все глаза. — Я тебя по телевизору видела. А еще, — шепчет заговорщически, — у мамы в альбоме есть твои фотографии. Много. — Достает телефон и показывает мне сфотканные бумажные снимки. — Вот! Вы там целуетесь, — хихикает.

Настя? На фотках я и Настя. Этим фоткам не меньше семи лет точно. С ней у меня даже были отношения. Нормальные отношения. Ее я любил.

— Бабушка говорит, что дети от поцелуев рождаются. И глаза у нас одинаковые. Видишь? — Берет меня за руку и включает фронталку на телефоне. — Вот, смотри же!

И правда одинаковые. Ярослава — копия Насти. Только глаза мои…

Бред.

Встряхиваю головой. Какая чушь! У Южиной не может быть от меня ребенка. Не может ведь?!

— Тебя зовут как? — присаживаюсь перед девочкой на корточки.

Штормит знатно. Все это похоже на какой-то безумный бред, если бы она только что не касалась моей руки, подумал бы, что сплю.

У меня дочь есть?

Стоп. Харэ, Руслан. Очередная провокация.

— Яся. А тебя Руслан. Я знаю, — шепчет Ярослава и обнимает меня за шею. Это происходит неожиданно. Настолько, что моя реакция, тренированная годами, дает сбой.

Вздрагиваю. По спине пробегает холодок. Я в своей жизни мало контактировал с детьми. Более того, они мне никогда особо не импонировали.

Аккуратно отдираю ее от себя, чтобы держать на вытянутых руках.

— А что еще тебе бабушка говорит? — спрашиваю у мелкой, а сам задаю себе лежащий на поверхности вопрос — какова вероятность, что она может быть моей дочерью?

— Что надо учить цифры! А я так не люблю цифры, — вздыхает девчонка, — а ты любишь цифры?

— Только на банковском счете, — ухмыляюсь, и Яся тут же копирует мою ухмылку. С двумя хвостами на макушке она выглядит еще забавней.

— Ярослава, вот ты где! — подбежавшая к нам женщина лет сорока шумно выдыхает. Смотрит на девчонку, потом на меня. По глазам вижу, что узнает. Меня последние несколько лет каждая собака узнает. — Простите, — бормочет. — Она снова сбежала.

— Нормально, — улыбаюсь, рассматривая девчонку внимательней, и выпрямляюсь.

— Ярослава, так нельзя, — начинает отчитывать, судя по всему, нянька. — Я же чуть с ума не сошла!

Она тащит девочку за руку к тачке. Ярослава оглядывается. Смотрит на меня щенячьим взглядом.

Машу ей рукой, и девчонка сразу растягивает губы в улыбке. Машет в ответ.

Не то чтобы я горю желанием обрести ребенка, но, если Ярослава и правда окажется моей дочерью, я сделаю все, чтобы ни Южина, ни ее семейка больше никогда девочку не увидели.

5

Руслан

Настоящее

В общем-то, увидеть Настю и посмотреть ей в глаза захотелось после встречи с малявкой.

Буря внутри не давала покоя всю ночь, и под утро я позвонил Павлику, чтобы тот вышел на Южину и организовал нам встречу в рамках промоушена предстоящего боя.

Когда она зашла в кабинет, ничего не екнуло и не отозвалось. Единственное, что я чувствовал, — лютую ненависть.

Она, конечно, знатно прифигела. Ее не предупредили заранее, выдернули из ее привычного ритма, это по глазам читалось. Наглым и лживым глазам.

— Рус, там Шевцов приехал, — сообщает Паша.

Макар Шевцов — начальник моей службы безопасности. Естественно, он еще до встречи с Южиной получил задание все о ней узнать. Все, что можно, и что нельзя, желательно тоже.

— Здорово!

Пожимаем друг другу руки и одновременно смотрим на Пашку. Тот мгновенно исчезает из кабинета вместе с Глебом.

— Узнал? — возвращаюсь в кресло.

— Держи, — Макар кидает на стол папку.

Придвигаю ее к себе. Беру в руки. Открываю. Бегло листаю страницы.

Южина Анастасия Станиславовна. Есть дочь. Не замужем. В Москву перебралась пять лет назад. Закончила журфак. Ведет свой канал. Неплохо зарабатывает.

Ухмыляюсь.

— Не замужем, значит, — барабаню пальцами по столу.

— Кстати, ни в каких длительных отношениях замечена не была. Ну либо хорошо шифруется. В медиа о личном вообще не говорит. Так что пришлось потрясти ее знакомых.

— О как!

— В свидетельстве о рождении девочки вместо отца прочерк.

Открываю страницу с копией свидетельства. Отчество у Ярославы — Валентиновна. Кто бы сомневался. Не могу не заржать.

— Ты чего? — Макар чуть сводит брови к переносице.

— Она ребенку отчество от имени мамаши своей дала. Эту старую дуру Валентиной зовут.

Макар ухмыляется.

— Я смотрю, любишь ты эту женщину прямо-таки нежно.

— Я из-за этой твари месяц в больничке провалялся. Первые дни думал — отъеду. С концами.

— Она тебя, смотрю, тоже…

— Ага, это у нас обоюдно. Ладно, работай тогда пока. Хочу знать, с кем Настя встречается, общается, маман ее где сейчас. В общем, ты сам все знаешь. Мне нужно как можно больше информации, прежде чем нанести официальный визит.

— Думаешь, и правда ребенок твой?

— Девчонке шесть. На меня она не похожа, конечно, но черт его знает. Вероятность пятьдесят на пятьдесят. Ну и Настя нервничала сегодня сильно на словах о ребенке.

— Рус, я не лезу никогда, но тем не менее, тебе это все зачем?

— Хочу знать правду.

— А если она и правда окажется твоей дочерью?!

— Заберу себе.

— Заберешь ребенка у матери?

— Могу себе позволить в своем положении.

— Она же журналюга, волну поднимет, если что.

— Не поднимет, — качаю головой, — будет молчать и делать все, что я говорю.

— С чего вдруг?

— Рычаги давления у меня есть, поверь. Я их всех там с дерьмом смешаю.

— Месть? Девушке? Как-то низко, Градов.

— Просто верну должок, Макар, не больше. Я погнал, короче, у меня еще тренировка сегодня. Опоздаю, Шелест шкуру с меня спустит.

— Давай.

Макар кивает, а я выхожу из кабинета, прихватив с собой папку.

Прежде чем забуриться в зал, совершаю пробежку в пять километров. Машина Богдана Николаевича уже на парковке, а значит, я должен уложиться в шестнадцать минут. Засовываю наушники в уши и стартую.

Подготовка к бою началась еще месяц назад. Впереди еще шестьдесят дней. Если я выиграю, стану чемпионом мира по версии UFC. Мне тридцать один, и затягивать уже становится критично. Я долго к этому шел. Занимательно, что, когда почти добрался до цели, в моей жизни снова появилась Настя. Теперь еще и с ребенком…

— Вяло-вяло, — Богдан Николаевич хлопает в ладоши у входа на нашу базу.

Он тренирует меня уже три года. Настоящий мастодонт. Лучший в своем деле. Чемпионом он стал позже, чем планирую я, но у него за спиной была лютая травма ноги. После такого в октагон вообще не возвращаются, а он вернулся и всех нагнул.(Прим.автора: Богдан Шелест, герой трилогии «Законы безумия»)

Для меня он пример для подражания. Всегда был. Я отчетливо помню, как подростком смотрел тот его бой… С тех пор шестнадцать лет прошло.

— Где вся твоя концентрация? Внимание явно где-то не здесь, Руслан. С таким настроем в клетке тебе делать нечего.

— Щас включусь. Щас.

— Ты если это для меня делаешь, — ухмыляется, — то про пояс можешь забыть. Пошли в зал, рассказывай по дороге, что за траблы там у тебя.

6

Настя

— Яська, — ловлю воздух губами и крепко прижимаю к себе дочь.

Это все моя вина. Мне казалось, что чем дольше Яся не будет знать правды, тем проще и легче нам всем будет. Ошиблась.

Яся сама решила искать отца. Сделала какие-то свои выводы по тем фоткам, которые, между прочим, были далеко запрятаны. Увидела Градова на улице и подошла. Поэтому и сбежала от Лизы…

— О чем вы с ним говорили?

Спрашиваю, а у самой такой хаос в голове, не понимаю, как только буквы в слова связываются.

Я знала, что когда-нибудь у нас с Ярославой состоится подобный разговор, но не думала, что это случится так скоро. Цели очернять отца в глазах ребенка передо мной никогда не стояло. Но и открыто рассказать малышке, что своему отцу она не особо-то и нужна, я тоже не смогла, несмотря на то, что моя мать до сих пор пытается.

Иногда я слышу, как у нее прорываются отдельные фразы на эту тему, и стараюсь все это дерьмо пресекать. Мне кажется, после рождения Яси мама начала ненавидеть Градова еще сильнее. А я? Я просто смирилась с тем, что все вот так вышло. Какой смысл жить в этой злобе? За столько лет можно было и с ума сойти, если постоянно об этом думать и кого-то в чем-то обвинять.

— Ясь, — сжимаю дочкину ладошку.

— Я показала ему фотографии, — тянется за телефоном и открывает галерею. — Вот.

— Умница моя, — выдавливаю из себя улыбку. Да уж, моя дочь явно продуманней меня. — И что он сказал?

— Ничего, — Яся жмет плечами, а потом вся скукоживается. Еще немного, и заплачет.

Поддерживаю ее объятиями, а сама пытаюсь продумать дальнейший план действий. Да, сама я не хочу видеть его в нашей жизни. Мне он противен. Его не было, когда нам нужна была его поддержка. Он ушел. Он предал. Не только меня предал, но и эту чудесную девочку тоже.

Нервно заламываю пальцы.

Что мне ей сказать?

Правду? А если Градов будет отрицать? Это же просто добьет Яську…

Боже, ну почему? Почему я не выкинула эти злосчастные фотки?!

Вытираю прокатившуюся по щеке слезу, тяну ртом воздух.

— Он уехал еще до того, как ты родилась, зайка.

— Почему?

— Почему? — смотрю на своего ребенка.

Почему же? Честно, я и сама много раз задавалась этим вопросом. Тогда все за какие-то пару месяцев развалилось. Он изменился. Я это чувствовала, потом пропал почти на месяц, а когда появился, устроил скандал, и вишенкой на торте — переспал с моей лучшей на тот момент подругой.

Я не один год, если честно, крутила в голове ту ситуацию, пока в какой-то момент не решила, что он просто такой человек. Злой, грубый и безответственный.

— Потому что ты ему не нужна, — звенит голос моей матери почти над ухом. — Бросил он тебя, понимаешь?! — она качает головой, а потом смотрит на меня. — Что? Я телефон забыла.

— Мама, — шиплю на нее, но никакого эффекта это не производит.

Яся немного выпячивает нижнюю губу. Она у нее трясется, а глаза наполняются слезами.

— Не реви, Ярослава. Ты у нас принцесса, а принцессы не плачут.

— Мама, что ты несешь вообще?

— А что я такого сказала?

— Иди, — взмахиваю рукой и поворачиваюсь к Яське. Она не перестала плакать, но делает это, не издавая и звука. Глотает слезы. — Все. Иди ко мне, — прижимаю дочь к груди. — Не слушай бабушку. Не плачь, — глажу ребенка по спине и невероятно злюсь на свою мать.

— А в чем бабушка не права? — мама входит в раж и переступает порог комнаты. — Как ты вообще посмела сбегать от няни? — трясет перед Яськой пальцем. — Тебе разве не говорили, что с чужими взрослыми дядьками нельзя разговаривать? А?

— Мама, хватит. Пожалуйста.

— Ты хотя бы представляешь, сколько ужасов вокруг творится? Не знаешь?! А я знаю. Я с этим работаю! Это твоя вседозволенность из нее наружу лезет. Довоспитывалась? Горе-мамаша.

— Ты на работу спешила. Вот и иди, — поднимаюсь на ноги. — Завязывай тут свои криминальные хроники зачитывать.

— Ничем хорошим это не закончится. Попомни мои слова. Этот твой Градов опять тебя дурой выставит, а ты раны зализывать ко мне прибежишь. Все, как тогда, будет. Ровно по тому же сценарию. Поэтому голову включай, Настя. Включай-включай!

Мама сует в сумку свой телефон, за которым вернулась, и, громко хлопнув дверью, покидает квартиру. Слышу тихие шаги за спиной. Поворачиваюсь. Яся, растирая по лицу слезы, выходит из детской.

— Папа нас бросил, да?

— Ну как тебя можно бросить?! Конечно же, нет, — присаживаюсь на корточки и вытягиваю руки. Яська тут же оказывается у меня в объятиях. — Чай с тортиком будешь?

— Буду, — кивает, тихонечко всхлипывая.

— Не плачь. У бабушки сегодня просто нет настроения, — вздыхаю.

7

***

Утром отвожу Ясю в сад. У нас выпускной год, поэтому каждая встреча с воспитателем заканчивается обсуждением сметы на праздник по случаю этого самого выпуска.

— Мам, — дочка натягивает сандалии и поднимает на меня взгляд, — ты же меня сегодня заберешь пораньше?

— Я постараюсь, — целую малышку в щеку.

Дочь кивает, но вижу, как сникает.

Наш с ней вчерашний разговор о Руслане так ничем и не закончился. Яська очень вымоталась за день и практически сразу уснула, как только оказалась на кровати. Сколько же слез она выплакала…

У меня сердце сжималось от одной только мысли, насколько ей сейчас плохо. Но хуже было оттого, что ничего сделать и никак ей помочь я не могу.

— Я приеду, — обещаю, сжимая ее ладошки в своих, — и мы с тобой куда-нибудь сходим, хорошо? В игровой центр, например. Как тебе?

— Ладно.

— Договорились?

Яся привстает на носочки, кивает несколько раз, а потом очень серьезно произносит:

— Договорились.

Целую ребенка в щеку, провожаю в группу и беру курс на офис. По дороге заскакиваю на заправку. Заливаю полный бак и беру большой латте. Утро только началось, а я уже в мыле. У меня сегодня день — бешеный. Съемки-съемки-съемки. Для рекламы, для блога, для совместного проекта. Плюс нужно подготовиться к подкасту с Градовым.

Раз уж я на все это подписалась, должна быть на высоте и изучить его профессиональную деятельность от и до.

Пока стою в пробке, звоню своему редактору.

— Мне нужно знать о Градове все. Личная жизнь, скандалы, увлечения, финансы. Все. Его боями я ограничиваться не хочу. Они сами сказали, что запретных тем у них нет.

— Насть, не напирай только. Он любимец публики. Ты видела вообще его фан-базу?! Лишний хейт нам не нужен.

— Вы с Деней сами меня на это подписали, так что не мешайте работать, — скидываю вызов.

На студии, которая есть в нашем арендованном офисе, сразу сажусь на грим, а через час приступаю к сьемке рекламной интеграции для нового блога с Бали, который выйдет послезавтра. Почти все уже смонтировали. Это небольшая ветка с контентом о путешествиях разбавляет многочисленные подкасты, разоблачения и интервью на канале.

После обеда появляется Агния, мой директор, и сообщает, что договорилась с командой Градова о экскурсии на их базе.

— Вы там с Деней сговорились? — закрываю ноутбук и надеваю пиджак.

— Не поняла.

— Я разве просила о какой-то экскурсии?

— Мы же всегда так делаем, Насть. Подснимем заодно тренировку. Ребята наши уже на низком старте.

Тут она не врет, конечно. Мы так делаем, да. Готовимся по всем фронтам заранее. Но сегодня я хочу найти тысячу, а может и больше, причин, чтобы не ехать.

— Мы вроде как на подкаст договорились. Так что это ни к чему. — Завязываю волосы в хвост. Говорю одно, а действиями показываю — другое. Собираюсь ехать. Встала уже, пиджак вон надела, в сумку все, что мне потребуется, скинула…

— Смонтируем анонс с этими кадрами. Подогреем интерес аудитории к подкасту.

— Ладно, поехали. Я на своей.

— Адрес, — скидывает точку на карте.

Через полтора часа мы с командой встречаемся в этой самой точке. Бросаю взгляд на нашего оператора. Марку прямо-таки не терпится попасть внутрь. Он фанат такого вида спорта в целом и Градова в частности.

Внутри нас уже ждет Павел.

— Анастасия, добрый день! — протягивает мне руку.

Мне кажется или я видела на его лице ухмылку?

— Добрый, — киваю и не подаю руку, делая вид, что нужно срочно ответить на сообщение. — Ребят, вы пока начинайте, — отдаю своим команду. — Я присоединюсь. Две минуты.

— Будем в зале. Это прямо и два раза направо, — сообщает Павел.

Киваю и снова утыкаюсь в телефон. Мне нужно собраться. Нужно побыть одной буквально несколько минут.

Забавно, что даже часы подсказывают мне сделать перерыв и подышать.

Через пять минут, собранная и неуязвимая, иду в этот чертов зал. Прямо и два раза направо. Толкаю дверь.

Зал огромный. Ближе к окнам ринг. Там как раз гуща событий, вот в нее и захожу.

Градов уже здесь. Улыбается Агнии, что-то рассказывает ей. Кривлю губы и подхожу ближе, складывая руки на груди.

— Вот там подсними, — командую оператору. Выходит громко и немного резковато, поэтому внимание присутствующих сразу прибивается ко мне. — Добрый день, — киваю Руслану.

Градов молча кивает.

— Предлагаю Анастасии отработать пару ударов. Для картинки, — влезает Павел, упираясь рукой в тросы ринга.

— Точно! — тут же подхватывает Агния. — Настя, красивый кадр будет.

Хмурюсь и понимаю, что мы с Русланом одновременно переглянулись.

8

— Нет, — пячусь. — Ты как себе это представляешь? — перевожу взгляд на Агнию.

— Пиджак снимешь. Ты же в майке. Давай. На превью кадр поставим. Ты и он в перчатках… — протягивает их мне.

— Это шингарты, — закатываю глаза, сжимая в руках перчатки без пальцев, в которых дерутся борцы внутри октагона.

— Да? Ну, значит, в них.

— Руслан, покажешь для Анастасии пару приемов? — расплывается в улыбке Павел.

— Без проблем, — Градов пожимает плечами и запрыгивает на ринг.

Выдыхаю. Остервенело снимаю пиджак и отдаю его Агнии вместе с сумкой. Натягиваю шингарты. В какой-то момент все это становится делом принципа, черт возьми.

— Анастасия, туфли снимите, — снова встревает этот Павел.

Разуваюсь и перелезаю через канаты.

Градов со свей фирменной ухмылкой подходит ко мне вплотную.

Слышу, как команда внизу переговаривается о том, как лучше выставить свет, какой взять ракурс и с какого угла кадр выйдет огонь.

— Да ладно, не притворяйся, что не рада меня видеть.

Моргаю. Первые секунды мне кажется, что я словила аудиоглюк. Но нет. Он это действительно сказал, иначе бы так не улыбался.

— Единственное место, где я буду рада тебя увидеть, — ад.

— Где же вы так, Анастасия Станиславовна, согрешили, что еще при жизни в ад намылились?! — продолжает издеваться.

— Иди в задницу!

— Анастасия, ручки вперед, локти согнуты. Стоечку нам сделайте, пожалуйста, — просит Павел.

Не успеваю среагировать. И то, что явно не секунда после просьбы проходит, понимаю лишь тогда, когда чувствую прикосновения Руслана.

— Эту руку так, — Градов сжимает мой кулак в своем, — эту так, — тянет чуть на себя. — Ты же знаешь, — закатывает глаза с улавливаемым полуразочарованием.

Знаю. Дежавю какое-то. Такое мы уже проходили. Только камер вокруг не было, а зал требовал ремонта. В тот день он учил меня драться, а я все время хохотала. Он тоже улыбался и обнимал. Постоянно…

Мы были вдвоем. В огромном зале дворца спорта.

Зажмуриваюсь. Выдыхаю.

— Я помню, — дергаюсь и отхожу от него подальше. — Давай ближе к делу.

— Не терпится мне вмазать? — Градов ухмыляется.

— Какой ты догадливый.

Мы говорим на полтона ниже. Нас никто не слышит, к счастью.

— Поспешу разочаровать, — Градов расплывается в улыбке, а мне действительно хочется ему «вмазать».

— Руслан уходит в оборону. Настя атакует! — комментирует кто-то снизу ринга.

— Правую руку выбрасывай, — это уже Градов.

Замахиваюсь. В глубине души надеюсь заехать ему по лицу, но мой удар, в который я вложила все силы, кстати, он блокирует.

— Отлично. Отлично. Очень живенько получается, — смеется Марк.

Дальше я совершаю еще несколько ударов. Руслан делает захват, прижимаясь грудью к моей спине. Чувствую отвращение, смешанное с дичайшим волнением.

— Не надо меня трогать! — психую, пытаясь вывернуться.

— Резких движений не делай, — говорит мне на ухо. — Будет неприятно.

— Пусти! — шиплю на него.

— Пару кадров еще, — как назло, просит Агния. — Замираем, как стоим. Фотограф где? Где фотограф?

Чувствую, как участился пульс. Дышу через нос, но воздуха адски не хватает.

Мне все это не нравится. Я могу сейчас все бросить. Уйти. Подвести свою команду. Могу. Только смысл-то какой во всем этом? Если уж и посылать, то нужно было делать это сразу, а не сегодня. Еще тогда, в переговорной.

Шумно выдыхаю. Поднимаю глаза. Градов все это время на меня пялился. Я кожей чувствовала, что он смотрит. Старалась игнорировать. Но куда уж тут?!

— Чего?

— Ничего, — он мотает головой. — Зачем соврала, что замужем?

— Ты был в этом так уверен, не хотела переубеждать, — жму плечами и перевожу вес на другую ногу.

— Отлично! Есть!

Расслабляюсь, слыша голос Агнии, и отворачиваюсь от Градова. Моментально слезаю с ринга и стягиваю шингарты.

— Пиджак.

— Держи, — суетится моя директор. — Кадры бомбические. Там очень провокационно вышло. На превью возьмем тот, где ты его бьешь. Как намек на нокаут, — подмигивает. — Раскатаем его в этом подкасте, детка.

Широко улыбаюсь. За это я Агнию и обожаю, несмотря на все ее странные идеи. За понимание без слов.

— Слушай, — поправляю волосы, — а Шелеста тут нет, случайно? Было бы славно от него пару слов услышать.

— Сказали, нет.

— Жаль, — кривлю губы, снова чувствуя на себе взгляд Градова.

— Слушай, он на тебя так смотрит, — шепчет Агния, — что между вами было?

9

— Настя, отлично выглядишь! Так рада увидеть тебя вживую.

Голос Эллы звучит максимально дружелюбно, и я выдыхаю. Напряжение в этом месте зашкаливало с самого моего появления, поэтому позитивный настрой Эллы меня радует.

— Я тоже рада, — улыбаюсь. — Ты всегда выглядишь как с картинки.

Зарецкая и правда красотка. Фигура идеальная. Кожа как после фотошопа. Ноги длиннющие. Я ей даже до плеча не дотягиваю со своими метр шестьдесят…

— Ой, спасибо! Я вот полчаса назад узнала, что ты тут,и решила приехать. Познакомиться. Обожаю твои интервью.

— Спасибо, — убираю руки в карманы брюк.

Элла улыбается шире и замирает так, словно чего-то от меня ждет. Чего?

— Настя, можно тебя на пару минут? — просит Агния.

Извиняюсь и отвлекаюсь на своего директора.

— Чего?

— Спасаю тебя от неудобной паузы.

— В смысле?

— Ты сегодня на своей волне? Она же явно ждет, что ты ее к себе позовешь.

— Зачем?

Хмурюсь, потому что действительно не понимаю. Элла Зарецкая ничем не примечательная девочка, которая ведет многомиллионную соцсеть, куда постит свои фотки в трусах. Да, участвует в показах, снимается в рекламе, но у нее за плечами нет никакого тернистого пути к славе, ну или слезливой истории из детства. Только роман с Градовым, на котором можно похайпиться. Уж лучше пригласить ее, когда они расстанутся, и послушать, как она поливает его грязью. Там хоть рейтинги будут…

— Затем, Настя. Не тупи. Не понимаю, для чего ему эта малолетка? — Агния закатывает глаза.

— Красивая же, — жму плечами и двигаюсь вслед за Павлом.

Первые минуты ловлю себя на том, что уже раз пять посмотрела в сторону Градова. Ну вот какого черта он поперся с нами? Я еще после пируэтов на ринге мысли в порядок не привела. Все получилось слишком спонтанно. Слишком интимно. Он меня трогал, и я до ломки в телехочу принять душ.

Сосредотачиваюсь на голосе Павла и чувствую, как горит кожа между лопаток. Бросаю взгляд на Руслана. Чего он так пялится?

Становится дико неуютно. Его взгляд обжигает в плохом смысле этого слова. Я вижу в нем ненависть. Дикую. Лютую. Словно это я предала его тогда… Впрошлом.

Выдыхаю. На секунду зажмуриваюсь и не без усилий переключаюсь на рабочий лад. Смотрю, слушаю, запоминаю, прошу оператора подснять то тут, то там. К концу этой экскурсии чувствую себя заряженной и, если честно, про Градова даже не вспоминаю. Свою работу я люблю и делаю ее хорошо. Да, иногда меня обвиняют в излишней придирчивости к гостям, к моему стремлению залезть им в душу, подсветить что-то с невыгодной стороны, так, как оно и есть на самом деле, но сама я считаю эти вещи все же плюсами, а не минусами.

— На этом все, — Павел разводит руки в стороны, и я в который раз за сегодня убеждаюсь, что он меня, судя по всему, на дух не переносит.

— Спасибо, — благодарю и отвлекаюсь на телефонный звонок, оставляя Агнию все здесь завершить. — Я поехала. До свидания, — направляюсь к выходу на улицу. — Да, —произношу уже в трубку.

— Анастасия Станиславовна, это Юлия Юрьевна. Из сада Ярославы.

— Я вас узнала, да, у меня записан ваш номер, —открываю машину. — Все в порядке? — кидаю сумку на сиденье, а сама остаюсь стоять на улице. Замечаю боковым зрением, как Градов в компании своей малолетней девицы двигается к «Порше», припаркованному рядом с моим «Мерседесом».

— Понимаете, наша группа только-только вернулась с прогулки и… — воспитательница замолкает, а меня до чертиков пугает ее дрожащий голос.

— И? Ярослава поранилась? — чувствую, что начинаю нервничать.

— Нет. Нет, она…

— Что у вас там произошло? — повышаю голос, чем привлекаю к себе внимание сладкой парочки.

Элла бросает на меня удивленный взгляд, что-то говорит Градову, тот кивает, и девчонка забирается в машину.

— Ярослава сбежала, Анастасия Станиславовна.

— Что значит, Ярослава сбежала?! — ору, не заботясь о том, как буду выглядеть со стороны. — Где?

— Была со всеми на площадке у сада. И пропала… Мы ищем ее, но вам лучше приехать.

— Что значит, пропала? — перехожу на истеричный крик и чувствую на себе взгляд.

Поворачиваю голову. Руслан никуда не ушел. Его девка уехала, а он остался стоять на улице и, судя по всему, подслушивать. Бешусь, чувствуя его присутствие сильнее. Сжимаю пальцами телефон и нервно притопываю носком туфли по асфальту.

— Еду, — скидываю вызов и впадаю в отчаяние на пару секунд. Давлю кончиками пальцев на виски, а потом вцепляюсь в ручку двери.

— Далеко ехать собралась?

Голос Градова распаляет мою агрессию до пика.

Я готова кинуться на него с кулаками просто потому,что мне необходимо выплеснуть злость. Выплеснуть то отчаяние, в которое я проваливаюсь с каждой секундой все глубже и глубже.

— Не твое дело!

— До первого столба, судя по всему, в таком состоянии.

10

Спорить у меня нет ни сил, ни времени. В машине сразу же забиваю адрес в навигатор и чувствую себя самой ужасной матерью на земле.

Руслан прав, меня и правда потряхивает.

Не могу на месте сидеть. Хочется бежать, что-то делать. Действовать. Но, пока я внутри машины и далеко от детского сада дочери, ничего изменить и как-то помочь в ее поисках я не могу. Остается только костерить себя на чем свет стоит и испытывать просто невыносимое чувство отвращения к самой себе.

— Может, позвонишь? — Руслан смотрит на телефон, который я с силой сжимаю в руках.

— Что? — моргаю, не понимая, о чем он.

— Ну, у нее же есть мобильник?!

— Она его на тренировки берет и дома… — хмурюсь, зажимая ладони с телефоном между бедрами.

Дышу ртом. Чувствую, как начинают накатывать слезы. Шмыгаю носом и задерживаю дыхание. Считаю до десяти, чтобы успокоиться.

Я очень долго боялась разлучаться с дочкой. Она пошла в сад, когда ей было почти пять лет. До этого я таскала ее везде с собой, иногда оставляла с мамой или няней. Мне все казалось, что я недодаю ей любви, заботы, внимания.

Хотелось быть с ней как можно дольше и чаще. Я чувствовала вину за то, что она растет без отца. За то, что это я выбрала для нее такую жизнь. Обвинять в чем-то Руслана смысла я не видела. Его в нашей жизни не было, и до недавнего времени я была уверена, что так будет всегда.

Она все для меня. Яся — моя жизнь. Самая ее яркая часть. Сторона, где есть настоящая любовь.

Кусаю губы до боли, пока не начинаю чувствовать металлический привкус крови. Руслан тем временем сворачивает с проспекта. Еще пятнадцать минут, и мы окажемся у цели. Неосознанно сжимаюсь. Каждая секунда сейчас растягивается на годы.

Я ужасная мать! Самая ужасная в мире мать!

Тру лицо ладонями, чувствую на себе взгляд Градова и ловлю очередной приступ гнева. Как только он снова появился, как только Яся его увидела, все пошло через одно место. Все сломалось. В жизнь стали воплощаться мои самые страшные кошмары. Кошмары, в которых я теряю свою дочь. Кошмары, где я не могу ее защитить.

На парковке сада сразу же вылетаю из машины и бегу в сторону здания. Директриса встречает меня практически у порога. Что-то говорит, оправдывается. Не слушаю, иду вперед, на задний двор, где днем гуляют с малышней.

Щеки горят. Голова вот-вот лопнет от мыслей и боли. Меня трясет. Оглядываюсь, Яси нигде нет. Я ее зову, но в ответ тишина.

— Анастасия Станиславовна, может, вам воды? Успокоительное? Все будет хорошо. Она не могла далеко уйти. Скорее всего, вообще не могла выйти за территорию. Везде заборы. Мы камеры проверили, она не выходила. Слышите? Все будет хорошо.

— Хорошо? Вы моего ребенка потеряли, вы…

Обессиленно взмахиваю руками и замолкаю. Чувствую, как по щекам катятся слезы. Я не знаю, что делать. Где ее искать?

— Нужно вызвать полицию.

— Анастасия Станиславовна, давайте сначала своими силами. Не нужно поднимать волну раньше времени, вы же понимаете…

— Я не понимаю! Я ни черта не понимаю! — кричу, захлебываясь слезами. — Яся! Ярослава! Доченька!

— Анастасия…

— Закройте свой рот, — обращаюсь к директрисе. — Это вы виноваты. Вы!

Дохожу до точки, в которой самым оптимальным вариантом оказывается найти крайнего. Снять с себя ответственность, чтобы меня к чертям не раздавило плитой той вины, которую я чувствую. В которой захлебываюсь и тону.

Запускаю пальцы в волосы, смотрю немигающим взглядом на детские качели, горки, песочницу. На улице середина апреля. Снег уже сошел. Воздух прогрелся, а дожди все равно идут не переставая. Изо дня в день. Чувствую холодные капли и накручиваю себя еще сильнее, потому что моя девочка сейчас где-то одна. Мокрая, холодная. Ей страшно.

Всхлипываю и замечаю боковым зрением Градова. Ну ему-то что здесь нужно?! Зачем он вообще вышел из машины? Как давно он тут? Что слышал?

Руслан проходит мимо нас. Судя по всему, направляется к деревянному детскому домику с окошком почти у самого забора. Обходит его по кругу, а потом заглядывает внутрь. Засовывает туда руку, а когда вынимает, я вижу в ней Яськину розовую беретку.

Сердце замирает в этот момент.

— Сюда иди, — Градов обращается ко мне.

Шмыгаю носом и почти бегом подхожу к Руслану. Вытираю слезы неуклюжими движениями и останавливаюсь рядом. Смотрю на него сверху вниз, потому что он сидит на корточках.

— Внутрь залезь. Поместишься, — бегло меня оглядывает. — Доску видишь на стене?

Киваю.

— В сторону ее отодвинь.

— Ты думаешь…

Ахаю и заползаю внутрь этого чертового дома. Отодвигаю досочку, заглядываю в щель и вижу забившуюся в уголок Ясю. Как она вообще туда поместилась? Зачем?

— Ты застряла? — спрашиваю, протягивая ей руку. — Нужно было покричать.

Слышу, как Руслан за спиной хмыкает, и крепко зажмуриваюсь. Я и без него прекрасно понимаю, что она туда намеренно заползла, но начинать разговор с ребенком с обвинений в такой ситуации не самая лучшая идея.

11

Руслан

— Я тебя больше не люблю, уходи!

Сжимаю розовую шапочку в руке, которая подвисла в воздухе. Не ожидал, что слова пятилетки к чертям выбьют весь воздух из легких.

Отвожу взгляд от насупившейся и жмущейся к матери Ярославы. Первые секунды смотрю в никуда. Пытаюсь сбросить оцепенение, которого я лет сто уже не ловил.

Я, в принципе, с детьми не очень лажу. Да и восторга от них у меня никогда не было. Но там чужие, а здесь… своя.

То, что она своя, до сих пор в голове не укладывается. Хотя это нормально, наверное, живу я с этой информацией не больше восьми часов. Результаты теста скинули на почту сегодня утром. Пришлось напрячь некоторых знакомых. Для начала, чтобы отыскать ту самую няньку с парковки. Лиза оказалась сговорчивой и за нескромную плату принесла Яськин биоматериал. Возможно, мне на руку сыграло то, что ее к тому моменту уже уволила Настина мать, и Лиза была не против насолить этой старой выдре.

Что я чувствовал, когда прочел заключение?

Замер. Долго пялился в экран смартфона. Не верил. Казалось, что это шутка какая-то. Потом почему-то вспомнились слова Яськи на парковке. Слова о том, что у нас глаза одинаковые. На этом фоне даже подошел к зеркалу. Посмотрел на свое отражение. В глаза себе заглянул.

Потом, уже минут сорок спустя, в машине, накрыл страх того, что я не смогу быть нормальным отцом. Мой таким не был. Страх того, что не справлюсь.

Еще позже догнало сожаление. Сожаление о том, что не узнал раньше и потерял тем самым кучу времени. Вроде как пропустил кучу важных моментов в жизни дочери. Первые шаги там, слова…

В этот момент затопила злость. Неконтролируемая злость на Южину. Раньше думал, что нельзя ненавидеть ее больше, чем мне пришлось. Теперь оказалось, что можно.

Моргаю и возвращаюсь в реальность. Снова стою у детского сада. Смотрю на Ярославу. В какой-то момент перевожу взгляд на Настю.

Она пялится на меня во все глаза с идиотской, едва заметной улыбкой на губах.

Радуется?! Пожинает плоды всей той ереси, что они на пару с мамашей вдолбили девчонке в голову буквально за несколько суток. Тогда, на парковке, Яська улыбалась, смотрела на меня своими огромными голубыми глазами и была счастлива. Сама тянулась. А сейчас все, что я вижу, это притаившаяся в детском взгляде обида.

Опускаю руку, в которой держу шапку, крепко сжимая ее в кулак.

Настя отводит взгляд, а потом помогает дочери забраться в тачку. Пристегивает ее к детскому креслу.

На автомате убираю шапочку в карман куртки и наблюдаю за происходящим. Отстраненно, просто со стороны. Анализирую. Решаю, что делать дальше.

До сих пор в голове не укладывается, что у меня есть дочь. Ребенок, о котором я не знал, ребенок, которого от меня скрывали…

Если бы я был в курсе тогда…

Все было бы иначе? Было бы?

Отматываю время буквально на час назад и понимаю одну простую истину — я испугался. Испугался, когда услышал, что Яся пропала. Что с ней могло что-то случиться. Не свойственный мне страх. Не за себя. Впервые в жизни я боялся не за себя. Поэтому поехал с Настей. Такое странное ощущение накрыло. Я вроде как почувствовал ответственность, которой до этого у меня не было. Точно не приходилось как-то отвечать за крохотного человека в розовом берете.

— Спасибо.

Слышу голос Южиной совсем рядом. Поворачиваю голову.

— Я так испугалась, мозги совсем отключились. Как ты вообще догадался про домик? — вздыхает, обхватывая свои плечи ладонями.

— Интуиция, — рассматриваю Настю. Все пытаюсь уловить на ее лице что-то такое, что даст мне ответы на все вопросы. — Вариантов, чтобы спрятаться, там было не так много.

— Ну да, ты прав, — часто кивает, — Руслан, я знаю, что Яська на парковке к тебе подходила, у нее очень развито воображение. Она нашла фотки, наши с тобой фотки. Старые, и подумала… Прости. Она не имеет к тебе никакого отношения. Расслабься, — касается моего плеча. — Ты же со мной поехал, потому что решил, что она твоя дочка, да?

Киваю. Смотрю на Южину и просто жду, насколько далеко может зайти этот театр абсурда.

— Смотрю, вы быстро нашли правильные слова.

Настя поджимает губы. Бросает взгляд на машину и нервно переступает с ноги на ногу.

— Ладно, расслабься. Поеду, — открываю приложение такси и выбираю тариф «бизнес».

***

— Рус, все в порядке?

— В полном, — отвечаю Элле на автомате. Все мое внимание сосредоточено на фотографии. Бумажной. Из прошлого. Не понимаю, как она вообще могла сохраниться. Настя обожала бумажные фото, постоянно печатала. Все выкинул, что были, а эту почему-то нет. Она валялась в сейфе с деньгами и документами. Переезжала с квартиры на квартиру. Я не притрагивался к ней лет пять, точно зная, что она еще где-то рядом.

— Что там у тебя?

Элла соскальзывает с кровати и на ходу заворачивается в одеяло.

Оборачиваюсь. Взгляд замирает на ее длинных ногах. Элла легкая. Без заморочек. Красивая. С ней просто. Без напряга. По кайфу, короче.

12

Настя

Слышу, как мой голос срывается. Становится скрипучим и до омерзения писклявым.

Мне кажется, это уже доказывает ему, что Ярослава — его дочь.

Он обо мне семь лет не вспоминал, почему появился теперь? Ему по-прежнему доставляет удовольствие причинять другим боль? Не важно, какую, моральную или физическую. В этом весь Руслан Градов. Он всегда таким был, а я была слишком глупа и молода, чтобы это понять. Я была им очарована. Красивый, спортивный, на пять лет меня старше. За ним все девчонки бегали, а он выбрал меня. Лучше бы не выбирал.

— Поверь, — склоняется над моим ухом, — у этого «никто» есть права.

— У человека, который переспал с моей лучшей подругой, никаких прав нет и быть не может.

— Все еще лелеешь обиды семилетней давности? — улыбается. — Ты пойми, я сейчас по-хорошему с тобой пытаюсь поговорить. Компромисс какой-то найти.

От его слов эта самая обида накрывает новой волной. Да, она еще жива. Жива, потому что я его любила. Так сильно любила, а он…

Он меня предал. Мне девятнадцать лет тогда было. Я еще в универе училась. На край света была за ним готова уехать, а потом мы поругались. Из-за ерунды. Или не совсем…

В общем, факт в том, что ночью того же дня я застала его в клубе со своей лучшей подругой. Своими глазами какие-то минуты видела это соитие. Смотрела и поверить не могла, что это правда. Мозг отказывался понимать. Руслан отпираться не стал. Было бы глупо, слишком все очевидно. Да и не в его это стиле.

Ни отпираться не стал, ни объяснять, даже удержать меня не попытался. Просто выгнал. Сказал, чтобы я катилась на все четыре стороны. Было больно. Адски, а через два месяца я узнала, что беременна. Градов тогда уже в Москву перебрался. Я искренне хотела ему все рассказать, поехать, решить, что нам делать теперь, но мама убедила меня, что в этом нет смысла.

У него тогда карьера поперла. Ему никто не нужен был.

— Моя мама была права с самого начала, — выпаливаю на эмоциях и, не удержавшись, бью его по плечу. — Ты никогда мне не подходил. Жалкий трус и предатель. Был, есть и будешь. Только попробуй тронуть мою дочь, только попробуй!

Градов ловит мое запястье, крепко сжимает, и я вижу, что от его улыбки и следа не осталось. Взгляд холодный. Губы сжаты, он даже желваками играет.

— Я сделаю ДНК. Если тест покажет, что она моя дочь, о спокойной жизни забудь, — отрезает металлическим голосом. — Поняла меня? И мамаше своей шизанутой передай. Весело будет всем.

— Козел! — выпаливаю ему в лицо. — Только попробуй вмешать во все это Ясю.

— Я? — Рус кривит губы. — Ты сама ее вмешала. Много лет назад. Как и всегда, послушалась свою мамочку? — ухмыляется, а меня трясти начинает.

— Она, в отличие от тебя, была рядом с Ясей все это время! — кричу ему в лицо и понимаю, что совершила признание.

— Так, значит, Ярослава — моя дочь? — прищуривается.

— Делай ДНК, — вырываю свою руку из его захвата и отхожу в сторону. — А сейчас пошел вон, — указываю на дверь. — Видеть я тебя больше не желаю.

— О, поверь, скоро мы будем видеться очень часто, Настя, — шепчет, снова оказавшись рядом со мной. — Очень. Потому что тест, — достает телефон, — я уже сделал.

Сглатываю. Во все глаза смотрю на файл заключения ДНК-теста и в ужасе отступаю. Он поэтому со мной поехал сегодня? Поэтому помогал искать Ясю…

Он все знал! Он уже больше суток знает!

Боже мой…

— Как? Ты не имел права делать тест без моего согласия… Не имел.

— На что я еще не имел права? Поделишься?

Сарказм Руслана зашкаливает, как и ужас ситуации в целом. Он знает. Он теперь знает!

С опаской поглядываю на гостиную, в которой спит дочь. На мгновение мне кажется, что Градов сейчас просто оттолкнет меня, пройдет вглубь квартиры и заберет у меня Ясю. Заберет, увезет, спрячет. Устроит скандальный суд, подключит все свои связи, и… Я потеряю свою дочь навсегда.

Эти мысли жалят до едкой, нестерпимой боли. Чувствую легкое головокружение, и меня так сильно тянет вниз. Манит растянуться на полу, потому что силы, кажется, покидают меня с такой невероятной скоростью, что удержаться на ногах становится все труднее.

— Не трогай ее, — шиплю Русу в лицо и ощущаю, как начинают подгибаться колени.

Градов успевает перехватить меня до того, как я соскользну по стеночке к полу. Держит стальной хваткой. Больно впивается пальцами в талию. На коже в этом месте теперь точно останутся синяки.

— Не смей к ней приближаться. Слышишь?!

— Это угроза? — Руслан растягивает губы в улыбке. Гадкой. Наглой. Жестокой.

Это пугает до чертиков — вот такой его настрой. Без лишних слов, с максимумом действий и решений. Он может. Я его знаю. Он на все что угодно способен.

Градов — жестокий человек. Злопамятный. Он не умеет прощать. Он не умеет любить.

— Ты знал, — качаю головой, — уже днем все знал и делал из меня дуру.

13

Потерять навсегда?

Его слова эхом разносятся по комнате. По крайней мере, в моей голове это выглядит так. Я не верю в то, что слышу. Он не посмеет. Не посмеет же?

Упираюсь ладонями Руслану в плечи и отталкиваю его от себя. Отстраняюсь. Мне нужен воздух. Нужно пространство. Совершаю два глубоких рваных вдоха, а успокоиться не могу. Внутренний мандраж сжирает. Руки трясутся. Я не верю, что он мне все это говорит.

Где-то в глубине души я все еще думаю, что он тот самый парень, который меня любил…

Глупая, наивная дура!

— Ты меня услышала? — переспрашивает Руслан все так же холодно. — Не думай, что я шучу. Мама со всеми своими связями тебе не поможет, даже не надейся.

Киваю. Тру щеки, нос, шею. Выдыхаю. Нужно взять себя в руки. Я не имею права раскисать, не имею права просто!

— Хорошо, — соглашаюсь. Сейчас это оптимальный вариант, хотя бы для того, чтобы Руслан ушел. Покинул нашу квартиру. — Я с ней поговорю и, если она сама захочет, привезу к тебе.

— Хорошо, — Градов кивает. — Если решишь устроить скандал на публику, пользуясь своим положением, пожалеешь. Заранее предупреждаю.

Снова киваю. Мне нечего ему сказать. Нечем крыть. Нечего противопоставить. Я не дура, понимаю, что за эти годы в своем положении он обзавелся связями. Серьезными связями, переть против которых будет дуростью с моей стороны. Градов и раньше не отличался человеколюбием, а теперь и подавно.

Закусываю внутреннюю сторону щеки, пока Руслан окидывает взглядом нашу прихожую, чуть дольше задерживает его на мне, а потом, максимально плавно развернувшись на пятках, покидает квартиру, мягко прикрывая за собой дверь.

Закрываюсь на защелку и медленно сползаю по стеночке к полу, захлебываясь в немом рыдании. Зажимаю рот ладонью, чтобы, не дай бог, дочь не услышала, как я тут скулю.

Ненавижу себя за эту слабость, но страх поработил. Здесь и сейчас. Я его боюсь. Я боюсь за своего ребенка.

Ненавижу его! Как же сильно я его ненавижу! И себя. За слабость. За вечное желание пойти по мирному пути. Желание сгладить углы и даже не пытаться бороться.

— Мамочка.

Яськин голос приводит в чувство. Вытираю слезы, выпрямляюсь. Моя девочка трет глазки. Вышла из гостиной, стоит посреди коридора и не понимает, почему ее мать секунду назад сидела на полу у двери.

— Ты плачешь?

Вижу, как у Яськи расширяются зрачки, и трясу головой. Мол, нет. Нет, конечно. Как ты могла такое подумать?

— Тебя кто-то обидел? — дочка подходит ближе, обнимает меня.

Присаживаюсь перед ней на корточки.

— Никто не обижал, — улыбаюсь. — Просто ударилась коленкой. Больно.

— Давай я подую.

— Проходит уже, — крепко прижимаю Ясю к себе. — На кровать пойдем укладываться? Почитать тебе?

— Давай, — Яся зевает, широко распахнув рот.

— Идем, — поднимаю ее на руки и тащу в спальню.

Ярослава тяжелая. По крайней мере, для моей комплекции точно. Я стараюсь не поднимать ее на руки, если этого не требуют обстоятельства, но сегодня мне плевать. Я хочу быть с ней как можно ближе.

В детской укладываемся на дочкину круглую кровать с мягким розовым изголовьем.

Включаю ночник и беру с полки книжку. Начинаю читать, абсолютно не понимая, о чем эта сказка. Все мои мысли слишком далеко. За пределами этой комнаты и квартиры. Их много, и они душат.

Руслан уже затянул удавку на моей шее. Открыто угрожал. Прямо сказал, что готов вступить в конфликт. Дал понять, что ни перед чем не остановится.

Конечно, я могу поднять шум. Могу выставить его с самой плохой стороны. Могу попросить защиты у общественности. Только вот разменной монетой во всем этом станет моя дочь. А этого я не хочу. Не хочу наносить еще большую травму, чем есть сейчас. Она мечтала о папе. Хотела, чтобы у нее был отец, а я… Это ведь я ее его когда-то лишила. Можно, конечно, обвинить во всем мою маму, сказать, что это она настояла, она меня так настроила, но толку? Я давно выросла и сама несу ответственность за свои поступки. Поздно метаться, нужно принимать решение. Решение, которое точно изменит наши жизни.

Как глупо я сегодня выглядела? Он знал, что Яся его дочь. У него на руках были результаты теста ДНК, а я несла какую-то чушь. На ходу придумывала сказку о том, что Ярослава не имеет к нему никакого отношения…

— Мама, — Ярослава вздыхает и прижимается к моему боку, запрокидывает голову и заглядывает мне в глаза.

— Что, моя хорошая?

— А папа сегодня ко мне приезжал в сад, да?

— К тебе, — часто киваю.

— Я его обидела?

— Думаю, нет, — качаю головой.

— Я ему соврала.

— Соврала?

Хмурюсь. Не понимаю, о чем она сейчас.

— Сказала, что не люблю. Но я люблю. Я так долго его ждала, мамочка.

Дочка робко улыбается и тянется ко мне за объятиями. Отвечаю ей сразу. Окутываю в кокон из рук и одеяла.

14

— Мама, а мы во сколько поедем к папе? После сада?

— Нет.

Переворачиваю сырник и крепко зажмуриваюсь.

Оказывается, любое упоминание Градова, именно Ясей, для меня настоящий ад. Она словно кислотой в эти моменты в меня плюется. Хочется увернуться, заткнуть уши, а лучше вообще оглохнуть.

— А когда?

— К семи.

Дочь сидит за столом, болтает в воздухе ногами и листает книжку, которую притащила из спальни, пока я готовлю ей, да и себе завтрак. Мы жутко опаздываем, но я не предпринимаю даже малейшей попытки поторопиться.

Устала. Морально по мне просто проехались катком. Физически едва встала с кровати. Снова начала беспокоить нога. Стресс, нервы, плюс потаскала Ясю на руках, и старая травма, конечно же, решила дать о себе знать…

Я всегда была очень усердной. Такая бесталанная трудяжка, которая землю жрать будет, но добьется своего. И этот дар (проклятие) очень нравился моей маме. Я была ее гордостью.

Золотая медаль в школе, красный диплом в универе, профессиональные занятия танцами. Вечные олимпиады. Первые места. Снова медали. Тотальнейшая нагрузка и многозадачность. Настоящее сумасшествие. Вечная спешка, гуща событий, люди, но жизни во всем этом нет.

Жизни не было. Друзей почти не было. Одна подруга, и та потом предала.

Руслан первым со мной заговорил в тот день. Сам подошел. Другие держались в стороне, знали, кто моя мать и как сильно она радеет за мое будущее в танцах. Связываться с ней никто не хотел, поэтому и со мной, в общем-то, тоже.

У нас была открытая репетиция. Просто ужасная репетиция, потому что в зале скопилась целая стая парней, которые тоже занимались во дворце спорта.

Градов был одним из той толпы. Я все выступление чувствовала на себе его взгляд. Обжигающий, непривычный. Так на меня еще не смотрели. Я несколько раз даже чуть не накосячила в отработке номера. А потом, когда все закончилось, Руслан подошел со мной знакомиться. Я оторопела. Мне показалось, что это какая-то шутка, а он все что-то говорил, говорил, улыбался, домой проводил. Мы шли часа три вместо получаса. Болтали обо всем, наверное. Мне тогда показалось, будто я его всю жизнь знаю. Мама видела нас в окно. Дома устроила мне допрос, а потом отлупила кухонным полотенцем за то, что я шляюсь не пойми с кем.

Руслан ей не понравился. С первого взгляда, на расстоянии нескольких метров. Она восприняла его в штыки, а когда я упала на соревнованиях и получила травму ноги, она обвинила в этом Градова. Потому что если бы я с ним не путалась, то ничего бы этого не случилось. Если бы он меня не развращал и не затягивал в свой гнилой мирок, у меня бы все было в порядке…

— Мама! — верещит Яся.

На автомате дотрагиваюсь до правой ноги и поворачиваю голову в сторону своего ребенка.

— Ты чего кричишь?

— У тебя все сейчас сгорит!

Вздрагиваю, перевожу взгляд на сковороду, быстро переворачиваю сырники один за другим, каждый покрылся черной коркой.

— Давай омлет поедим.

Выкидываю все в мусорное ведро и переключаю вытяжку на четвертый режим.

— А можно мороженое?

Бросаю быстрый взгляд к холодильнику. Соблазн дать Яське мороженое, а самой запереться и поплакать в ванной, велик, но я уже разбиваю яйца в миску для омлета и заливаю все это дело молоком.

— Сначала омлет, — отрезаю строго и беру венчик.

Пока омлет жарится, наблюдаю за дочкой. Она что-то сосредоточенно рисует. Когда на столе оказался лист и фломастеры, понятия не имею. Видимо, Яся успела сбегать к себе, пока я тут подвисла в воспоминаниях.

— Что рисуешь?

— Подарок папе.

Дочь высовывает кончик языка, активно закрашивая что-то розовым фломастером.

Папе…

Отворачиваюсь к сковородке и перекидываю омлет на тарелки. Режу овощи. Наспех делаю смузи из банана и сельдерея для себя. Ясе же наливаю чай и вытаскиваю из «шоколадного шкафчика» конфету.

— Давай кушать, — ставлю перед ней тарелку, — потом дорисуешь, хорошо?

— Ага, — дочь воодушевленно отодвигает от себя свою картинку и вооружается вилкой.

После завтрака отправляю Яську умываться. Пока она там обливает водой все пространство вокруг себя, в дверь звонят. Открываю и вижу на пороге маму.

— Привет, — чмокает меня в щеку, раздевается и сует мне в руки свое пальто.

Убираю мамины вещи в шкаф и достаю из обувницы тапочки.

— Спасибо-спасибо. Как дела у вас?

— Хорошо все.

Про вчерашний случай в саду я маме решила не говорить.

— Да? Ну отлично. Чай попьем?

— Давай, — сворачиваю к кухне.

— Не поняла, а Яся дома, что ли?

— Мы сегодня опаздываем, — зеваю.

— Настя, ты меня удивляешь иногда, Яське нужен режим. Вот у тебя был режим, я нарадоваться не могла. А у вас что? Хотим — ходим в сад, хотим — не ходим. Хотим — ходим на музыку два месяца, потом все бросаем к чертям!

15

— Ты серьезно сейчас?

— А звучало как шутка, Настя?

Набираю в легкие побольше воздуха и выхожу на балкон, прикрывая за собой дверь.

— Ты понимаешь, что это ненормально?! Ты ее не знаешь. Она тебя — тоже. Я не отпущу ее с водителем. Слышишь? Не отпущу ее с каким-то левым мужиком!

— Это подготовленный человек.

— Руслан, — вздыхаю, — включи, пожалуйста, голову. Она маленькая девочка. Какой подготовленный человек? Я сама ее привезу. Побуду с вами, ей так будет спокойнее и комфортнее. Ты же это понимаешь? Или. — Замолкаю, а потом все же решаюсь озвучить: — Ты же назло мне все это делаешь сейчас, да?

— Ты преувеличиваешь свою значимость.

— Тогда найди в себе силы и сделай все по-нормальному! — повышаю голос.

— По-нормальному — это по-твоему?

Слышу усмешку в его голосе и взрываюсь:

— По-нормальному — это без дополнительной травмы для ребенка! Ты хоть понимаешь, что для нее это все стресс?

— Не ты ли ее к этому стрессу изначально привела своим молчанием?

Зажмуриваюсь. Невозможный человек. Твердолобый. Себе на уме. Боже, как я вообще могла с ним общаться когда-то?!

— Руслан, — давлю пальцами на переносицу, — пожалуйста, давай мы не будем втягивать Ясю в наши разногласия. Я тебя прошу по-человечески.

Градов не отвечает. Молчит. Он молчит, а я чуть ли не молюсь, чтобы кто-то свыше подкинул ему благоразумия.

— Ладно. Ты права, наверное.

Аллилуйя. Хочется притопнуть ногой от радости. Улыбаюсь. Даже настроение появляется. Один крохотный шаг. Даже он сейчас радует до невозможности.

— Тогда в семь? Я привезу ее к тебе в семь.

— Можно в шесть, если ты свободна.

— Да, так даже лучше будет. Не хотелось бы, чтоб она легла спать позже десяти. А то в последнее время мы этим грешим. За игрушки не переживай — она собрала рюкзак, по еде… Дома поужинать мы уже не успеем, поэтому я, в принципе, могу что-нибудь быстро приготовить у тебя. Сейчас список продуктов скину. У нее аллергия на орехи — это очень важно.

— Понял…

Градов звучит немного растерянно. Его явно так шокировал мой напор, но, если дело касается дочки, меня не остановить.

— Ну и хорошо. Тогда в шесть. А нас пропустят?

— Я предупредил. Ну и встречу, естественно.

— Хорошо. Все, тогда до вечера. Пока.

Быстро прощаюсь и сбрасываю звонок. Настроение немного улучшается. Я даже улыбаюсь снова искренне.

На кухню выхожу с этой самой улыбкой, чем, судя по всему, раздражаю теперь маму. Вот на ком нет лица. Она чернее тучи.

— С кем говорила?

— С Русланом. Обговаривали по Ясе.

— И часто ты теперь с ним болтать будешь?

— Мама, — качаю головой. — Хватит, пожалуйста. Ясь, собирайся, в сад сейчас поедем.

— Мамочка, а можно сегодня дома остаться? Я еще не дорисовала.

— Нет. Мне нужно на работу еще заехать.

— Давай я с тобой. Можно?

Яська спрыгивает со стула, подбегает ко мне, обнимает за ноги и запрокидывает голову.

— Ну пожалуйста, мамочка. Мы же опоздали все равно в сад.

Касаюсь ее волос и не могу не улыбнуться. Лиса.

— Ладно. Одевайся тогда.

Яська с широченной улыбкой несется к себе в спальню, оставляя меня с мамой на кухне один на один.

— Твоя вседозволенность тебе обязательно аукнется.

— Мам!

— Что — мам? Глазом моргнуть не успеешь, как она захочет к Градову твоему переехать. А что, у него же особняк, прислуга, денег до одного места. Такие, как он, привыкли всех покупать, и, чтобы прокрутить эту схему с маленьким ребенком, особого труда не понадобится. Завлечет красивой жизнью.

— Мы вроде не бедствуем, — жму плечами, а сама чувствую холодок в груди. Мамины слова почему-то задевают и оставляют после себя пустоту в груди.

***

— А нам еще долго ехать? — интересуется Яська.

Мы час назад покинули мой офис. Направляемся за город. Мама оказалась права, у Градова действительно особняк.

— Кажется, на месте, — притормаживаю у высоких ворот, которые почти сразу начинают медленно отползать в сторону.

— Ого! Тут елки, — дочка улыбается.

— Это туи.

— Туи? А можно их на Новый год наряжать?

— Можно, — пожимаю плечами.

— Круто. Так много елок на следующий Новый год будет.

— Да уж, — бормочу себе под нос и вижу приближающегося к нам Градова.

Аккуратно паркуюсь и глушу машину. Яся, заметив отца, немного напрягается. Нервничает. В офисе все уши мне прожужжала. Спрашивала постоянно, когда же мы поедем к папе, а теперь вот растерялась. Зажалась вся.

16

— Это собака? — верещит Яся, заметив высунувшую из-за угла нос чау-чау. — Мама! Это собака! Настоящая, мама. А можно погладить? — смотрит на Руслана. — Это твоя собака? А как ее зовут? Это мальчик или девочка? А сколько ей лет? А какая это порода? А она знает команды? А конфеты любит? — заваливает отца вопросами и, судя по выражению лица Руслана, он понятия не имеет, на что сперва отвечать.

— Ее зовут Рика, — выдает все на той же ноте растерянности.

— Рика. Класс!

Яська отлипает от меня. Смотрит на эту собаку как на божество, еще немного — и побежит к ней без оглядки.

— А она кусачая?

— Нет, — Рус мотает головой. — Рика, ко мне.

Ярослава хлопает в ладоши. Она в полном восторге. Собаку клянчит уже года два, но с моим графиком заводить такое животное не самая лучшая идея.

— А какие еще она команды знает?

Градов пробегается пальцами по своему затылку и шумно выдыхает.

— Только эту.

— А почему? — не унимается дочь.

— Ну… Она слегка туповата…

— Нет! — топает ногой. — Она умная. Я знаю.

— Конечно умная.

Придерживаю Ясю за плечо и выразительно смотрю на Руслана, мол, не порти ребенку очарование моментом.

— А она у тебя откуда? — тянет руку к чау-чау.

— Подогна… подарили.

— Я тоже хочу собаку, но мама не разрешает.

Ярослава прискорбно вздыхает и касается пушистой рыжей шерсти.

— Мы же с тобой договорились, — напоминаю, — как только сможешь одна гулять с собакой, то сразу заведем.

— Я уже могу!

— Не можешь.

Яська дует губы, а потом обнимает Рику за шею. Собака, с которой никто так никогда не общался, судя по всему, в шоке. Стоит, не двигается, а чуть погодя лижет Яськино лицо.

Дочка заливается смехом, а я наблюдаю за Русланом. Он волнуется? Только сейчас это понимаю. Волнуется. Вроде вида и не подает, но его движения сами за себя говорят, и то, как он на Ясю смотрит, словно боится ее.

Ну да, надо мной издеваться-то проще, чем найти общий язык с дочкой.

— Покажи, где кухня. Я быстро ужин ей сделаю. Вы пока пообщаетесь. Ты же продукты по списку закупил?

Градов кивает и пропускает меня вперед.

— Яся, пойдем в дом, холодно на улице.

— Ну мам! А Рика? Ей тоже холодно, — переводит взгляд на Руслана и делает просто самые невинные глаза.

— Мы ее с собой возьмем, — Градов улыбается и прихватывает собаку за ошейник.

Яська прокручивается на триста шестьдесят градусов и несется к дому. Скачет, как горная коза, по ступенькам, постоянно на нас оглядываясь.

Руслан открывает дверь, пропускает нас вперед, заводит собаку, а потом заходит сам.

— Где можно руки помыть? — спрашиваю, пока снимаю с Яськи куртку. Потом раздеваюсь сама.

— Прямо и налево.

Ну да, у него всю жизнь все налево. Не могу не уколоть его, хотя бы в своей голове.

— Яся, руки помой.

Быстро моем руки, и дочь несется в огромную гостиную. Усаживается на ковер и подзывает к себе пса. Сама при этом с интересом постоянно посматривает на Руслана.

— Кухня там, — произносит Руслан.

— Хорошо.

Градов отворачивается и направляется к Ясе, садится на ковер рядом с ней. Что-то говорит. Тихо, я не слышу. Дочка улыбается, и я чувствую просто дичайший приступ ревности. Еще немного — и вспыхну.

Тру бедро и с тяжелым сердцем иду на кухню. Никто мне ничего не показал, поэтому хозяйничаю сама. Пока готовлю, прислушиваюсь к голосам. Слышу, как Руслан смеется. Яра тоже.

Через полчаса зову дочку поесть. Руслан в это время разговаривает по телефону — решает какие-то рабочие моменты. Она быстро орудует вилкой и снова уносится в гостиную.

Выдыхаю. Так и подмывает выглянуть и подсмотреть, что они делают, но я держусь. В конце концов, я сама решила с ним не воевать. Пока все вроде получается очень даже неплохо. Да и Ярослава явно нашла с ним общий язык. Хотя она в своем стремлении обзавестись папой с кем угодно бы этот общий язык нашла.

Когда звонит Агата — напрягаюсь.

— Привет, — отвечаю, усаживаясь на барный стул.

— Насть, нужна твоя подпись. Срочно. Ты дома?

— Не совсем, — зажмуриваюсь.

— Это последнего рекламного контракта касается. Мне позвонили, поторопили. Мы вроде все решили по ним, они просят подписать в течение часа. Я к тебе сейчас подскочу.

— Я за городом, Аг.

— Так, за час я тогда не успею.

— Езжай ко мне, мне сорок минут отсюда до квартиры. Все успеем.

— Поняла тебя. Еду.

Отключаюсь, прижимая край телефона к подбородку. Нужно как-то собирать Ясю в сторону дома. Одну ее с Градовым я не оставлю.

17

— Что случилось?

Первая мысль, которая возникает в голове, вцепиться Градову в горло. Вторая — зачем я только оставила их вдвоем? Что я за мать такая?!

Если бы я думала головой, моя малышка сейчас бы не рыдала!

— Ты ушла, и она почти сразу захотела домой, — поясняет Руслан. — Разревелась, — договаривает негромко.

Киваю, но смотрю на него, как на врага в этот момент. Злюсь на себя, но мне нужен тот, кого я сделаю виноватым, чтобы было не так больно. Чтобы чувство вины не съело меня без остатка.

— Хорошо, — забираю у него Ярославу. Прижимаю к себе. Крепко-крепко.

Сколько она с ним времени провела в итоге? Минут пятнадцать?

Ярослава иногда и маме моей такие истерики устраивает. Она ее не раз ко мне на работу в выходные посреди дня в слезах привозила. Я сама в этом виновата. Очень привязала Яру к себе. А как иначе в моей ситуации? У нее кроме меня никого. Мама моя не в счет тут.

Я, как могла, старалась заменить ей обоих родителей…

Может быть, в чем-то переборщила, избаловала, но как могла, как умела, как чувствовала.

Не хотела, чтобы она чувствовала себя обделенной любовью отсутствующего папы. Пыталась тянуть за двоих. Да, поощряла многое, не стоило, наверное…

А как иначе?

Я помню маленькую себя. Вечно злая мама, которая на всех, как ротвейлер, бросается. Я же в казарме жила. Никакой похвалы и доброго слова. Только требования и дисциплина. А еще вечные упреки мне за моего непутевого отца, который ее бросил.

Такой я быть не хочу.

— Ну все-все. Не плачь, — глажу Ясю по голове и смотрю на Руслана. — Проходи, — киваю в сторону кухни, и Градов перешагивает через порог.

Может быть, лучше было перед ним дверь захлопнуть сейчас? Прямо перед носом?

Глупо. Кому это нужно?

Яська тем временем крепко обнимает меня за шею. Снова всхлипывает.

— Давай умоемся сходим? Давай? — спрашиваю, пока тащу дочь в ванную. Рус остается позади. Так и стоит посреди прихожей.

Он немного в шоке. Это видно. Не ожидал, судя по всему, что Ярослава закатит ему истерику.

Открываю кран. Подставляю ладонь под струю теплой воды и ставлю Яру на пол.

— Я сама.

Ярослава всхлипывает и набирает воду в ладошки. Перенимает инициативу.

Наблюдаю за тем, как она умывает лицо, переступаю с ноги на ногу, и меня отшвыривает к стене от резкой боли в тазобедренном суставе. Стиснув зубы, выдыхаю через нос. Боль растекается по ноге, подобно бегущей из жерла вулкана лаве.

Тру бедро, когда Яська поворачивается, улыбаюсь и подаю ей полотенце, стараясь не сместиться ни на миллиметр при этом.

— Что у вас случилось?

Спрашиваю, а сама стараюсь не дышать при этом. Каждое, даже малейшее дуновение ветра в период обострения травмы — горение заживо. Больно. До истерики больно.

Страшно вспоминать сейчас даже, что когда-то вот такая боль была нормой. Сразу после падения, после операций…

— Ясь… Руслан тебя обидел чем-то? Что-то сказал? Сделал?

— Нет. Я просто по тебе соскучилась. Зачем ты ушла?

Дочка теребит пальчиками свой длинный хвост. У нее очень светлые волосы. Многие готовы за такой тотал-блонд баснословные суммы ежемесячно отдавать.

Яркий блонд и не менее яркие голубые глаза просто с сумасшедшими радужками. Убойное сочетание. Ярослава очень, ну просто очень красивая девочка.

— Ты же сама согласилась погулять с папой вдвоем.

— Не соглашалась, — трясет головой. — Я без тебя не хочу, мамочка.

— Ну все, не плачь.

— Я больше без тебя нигде-нигде не останусь!

— Ясь…

Обнимаемся. Кое как сползаю по стеночке, чтобы быть я дочкой на одном уровне. Прижимаю ее к себе. Яра всхлипывает. Глажу ее по голове, спине. Шепчу, как сильно ее люблю и чувствую, что отпускает. И ее, и меня.

Ярослава привстает на носочки, опускается и снова привстает. Понимаю, что начинает егозить уже. Истерика прошла, слезы высохли, мама рядом, обстановка знакомая, можно дальше бежать сломя голову по этой жизни.

— Беги уже, я сейчас подойду.

Ярослава расплывается в улыбке и вышмыгивает за дверь. Судя по лицу, она снова бодра и весела. Все забыла. Ни о чем не сожалеет и радуется каждому моменту.

Смотрю дочери вслед несколько секунд и упираюсь ладонями в края раковины. Стискиваю зубы. Боль только нарастает. По-хорошему, нужно сделать укол. И чем раньше, тем лучше.

Слышу голос Яси. Она что-то спрашивает у Руслана. Он ей отвечает. Толком не разобрать, потому что я зациклилась на ощущениях, они такие, будто мне чуть ли не сустав выкручивают.

Аккуратно опираясь на левую ногу, выхожу из ванной, практически сразу сталкиваясь глазами с Русланом. Они с Ярой стоят в прихожей. Она ему что-то взахлеб рассказывает. Он кивает.

18

Вздрагиваю.

Руслан уже зашел на кухню. На нем серый спортивный костюм. Рукава худи закатаны до локтя, руки в карманах. Выражение лица без каких-либо эмоций. Чистое полотно. Захочешь понять, о чем он думает, голову сломаешь, но не отгадаешь.

— Яська быстро вырубилась, — кивает себе за спину. — Пару страниц всего прочли.

— Перенервничала просто.

— Ты была права, — подходит ближе и забирает у меня из рук шприц.

— В чем? — запрокидываю голову. Смотрю на него снизу вверх.

Градов не красавчик. Никогда таким и не был. Особенно если учесть поломанные уши. Но глаза, в глаза я без памяти влюбилась тогда. А еще в его отношение ко мне. Как к принцессе…

Сейчас Рус, конечно, иначе выглядит. Идеально оформленная щетина, модная стрижка, в которой виски убраны почти под ноль, а волосы на челке и макушке зачесаны назад. Одежда другая. Парфюм дорогой, часы. В плечах чуть шире, татуировка на запястье.

И манера разговаривать другая. Более жесткая, когда человек не просто уверен в себе, он прекрасно понимает свою значимость, статус…

— Когда настаивала на своем присутствии, — кладет шприц на стол и оглядывается.

— А, это. Я просто хорошо ее знаю, — улыбаюсь. — Она бойкая с виду. А на самом деле та еще стесняшка.

— Да я понял, — кивает и моет руки. Возвращается, берет шприц, по второму кругу выпускает из него воздух, присаживается передо мной на корточки. — Ну, че? На раз, два, три? — смеется и втыкает в меня иголку.

— Ай!

— Врачи советуют не смотреть на шприц, — ухмыляется.

— Ммм, хороший совет, — стискиваю зубы.

— Готово.

— Спасибо.

— Да всегда пожалуйста. Давно?

— Что? — непонимающе на него гляжу, а еще испытываю непреодолимое, почти покусывающее желание натянуть джинсы обратно на задницу. Неуютнененько как-то.

— Обострилось?

— Пару дней.

— С твоей ногой только пятилетку на руках и таскать.

— Ей шесть!

— Я образно, — кривит губы и рывком поднимается на ноги.

— А пора бы уже знать точно, раз так серьезно настроился быть отцом!

— С больной головы на здоровую не перекладывай.

— О, ну да, самый психически стабильный Руслан, мать его, Градов, — фыркаю.

Градов ухмыляется. Весело ему.

— Извини-извини, — все с той же улыбкой. — Ты была права. Во всем, что сегодня утром мне говорила. Если не против, то я, пожалуй, сам к вам приезжать буду. Первое время.

— Отличная идея. У нас как раз уволилась няня. Можешь занять ее место.

— Ну няню мы по-любому найдем.

— Мы? — приподнимаю бровь.

— Ну ты же не думала, что я не вложусь материально. Если что-то нужно, пиши. Можешь прямо сейчас и списком.

— У нас все есть, Руслан, я не бедствую, как ты заметил.

— Поздравляю, — кивает, — но ты же меня поняла.

— Да, поняла-поняла. Подумаю. Хотя… Может быть, машину новую? Буду возить дочку в детский сад, как думаешь?

Руслан подходит ближе, бросает на меня насмешливый взгляд, а спустя секунду становится серьезным.

— Шутка, — растерянно хлопаю глазами. — Слушай, мне тут нужно…

Смотрю на свои ноги. Сколько можно сидеть тут в трусах со спущенными штанами? Градова я не стесняюсь и, уж конечно, не пытаюсь соблазнить. На удивление, я чувствую себя в его присутствии комфортно, когда он настроен миролюбиво. А еще осознаю, что ничего такого особенного к нему не чувствую больше. Только сейчас меня догоняет мысль о том, что он просто отец моего ребенка.

Не страшный монстр, не проблема, а просто человек. Человек, который, я очень надеюсь, сделает мою дочку еще счастливее своим присутствием рядом с ней.

Конечно, мне предстоит долгий путь в борьбе с ревностью, вряд ли я смогу по щелчку пальцев смириться с тем, что Яська теперь не только моя… Но я буду стараться.

Упираюсь ладонью в поверхность стола и поднимаюсь, перекидывая всю нагрузку на здоровую ногу.

— Отвернись хотя бы для приличия, что ли.

Градов хмыкает, а потом резко тянет мои джинсы за шлевки, в одно движение натягивая плотный бледно-голубой материал на мою задницу.

— Пожалуйста, — шепчет с ухмылкой.

19

Неделю спустя

Достаю с полки коробку с капсулами кофе и уже который раз за неделю возвращаюсь к инциденту, произошедшему на этой самой кухне.

Что это было вообще?

Заряжаю кофемашину.

— Пожалуйста, — кривляюсь, повторяя слова Руслана.

Нет, наглости ему точно не занимать. Облапал еще, блин! Тру ладонями бедра, словно до сих пор хочу избавиться от его прикосновений.

Радует только то, что Градов в тот вечер практически сразу уехал.

Папаша года, блин. Дочь спать уложил, ее матери штаны надеть помог и свалил. Нет, хорошо, что свалил. Я, честно говоря, прямо-таки подвисла тем вечером. Забыла, каким Рус может быть наглым и беспардонным. Потом еще вспомнилась эта его малолетка…

Чувак, у тебя там молоденькая девчонка модель ждет, пока ты тут в Айболита играешь!

— Фыр! — передергиваю плечами и смотрю на часы. Мама должна подъехать с минуты на минуту. Везем сегодня Ясю к зубному. У нее заболел зуб.

Мама предложила свою помощь, потому что мне сразу после приема у доктора нужно быть в офисе, да и моральная поддержка не помешает. Яська терпеть не может врачей. Как огня боится.

— Ясь, ты как? — заглядываю в спальню к своей малышке. Она еще валяется на кровати в одних трусах. — Болит?

— Нет, — запрокидывает голову, чтобы лучше меня видеть.

— А если честно?

— Не болит, мам.

Яся знает, что я знаю, как сильно она боится стоматологов, конечно. Но все равно думает, что, если соврет, мы никуда не поедем.

Прохожу в комнату и присаживаюсь на край дочкиной кровати. На кухне шумит кофемашина, а по квартире уже гуляет запах кофе. Раньше я терпеть не могла утро. Ранние подъемы, растяжка, тренировка, потом школа.

Мы с мамой в шесть утра ехали в зал на автобусе в любую погоду. Было темно, сыро, туманно... Хотелось спать. А мысль о том, что потом предстоит еще половину дня провести в школе, убивала. Поэтому утро я ненавидела. Эта ненависть сохранилась потом на долгие годы, уже после травмы, универа, с появлением ребенка, я по-прежнему терпеть не могла утро.

Наверное, только тогда, когда мы с Яськой стали жить вдвоем, ситуация изменилась. Появилось вот это утреннее спокойствие и леность. Мы никогда никуда не торопились особо. Завтракали, я пила кофе и уже с искренним желанием делала растяжку за двадцать минут до будильника дочки.

— Доктор только посмотрит твой зубик, Ясь.

— Нет! Не хочу, мне не надо.

Набираю в грудь побольше воздуха. Тащить ее туда силком и в истерике в мои планы не входит, конечно, но и убедить, что все не так страшно, проблематично.

— Давай мы вместе? Доктор посмотрит твой зубик, и мой.

— Нет.

— Яся…

— Я не пойду. Не пойду. Не пойду!

Стискиваю зубы. Морально готовлюсь к непростой поездке в клинику, а в дверь звонят. Что-то мама рановато как-то.

Пока иду открывать, подбираю на полу в коридоре Яськины игрушки. Плюшевый заяц, коляска и кукла.

— Ярослава, я же просила убрать! — чуть повышаю голос, просто чтобы она меня услышала из другой комнаты.

Щелкаю замком и открываю дверь. На экран, куда транслируется изображение с камеры, не смотрю просто потому, что знаю, кого ждать. А лучше бы посмотрела, конечно. Не выглядела бы сейчас ошарашенной.

— Ты чего тут? — хмурюсь, рассматривая Руслана через порог.

— Пройду? — Градов упирается ладонью в дверь, распахивает ее шире и переступает этот злосчастный порог.

— Руслан, мы договаривались вроде, что без предупреждения…

— Мне Яська написала. Час назад.

— И ты вот так сразу все бросил и приехал, — злобно бормочу. — Ярослава!

Поворачиваю голову и вижу, что дочка уже тут как тут. Стоит и улыбается во все тридцать два зуба. То есть она написала Русу, а мне ничего не сказала. Прекрасно просто. Настоящая семейная идиллия.

Этого гребаного папашу столько лет где только черт не носил, а теперь…

Сжимаю пальцы в кулаки. Нужно успокоиться. Я сама себя сейчас накручиваю, только хуже делаю.

— Кофе будешь? — спрашиваю, стараясь быть максимально дружелюбной в том положении, в которое меня загнали.

— Не пью кофе. Вредно. И тебе не советую.

Вспыхиваю злостью после его слов тут же. Какие мы зожники, боже ж ты мой!

— Мам, а можно папа с нами поедет к доктору?

— Конечно можно, — киваю, и в дверь снова звонят.

А вот это уже точно мама. Мило, потому что впереди нас теперь ждет какое-то мегасумасшедшее шоу с Градовым и моей ма в главных ролях.

Прежде чем открыть, бросаю взгляд на Яську. Она крутится рядом с Русом, что-то показывает ему в телефоне, потом широко открывает свой рот и тычет пальцем в болящий зуб.

— Привет, мам, — пропускаю родительницу в квартиру. — У нас для тебя сюрприз, видимо, — добавляю чуть тише.

20

— Кофе будешь? — предлагаю и, крутанувшись на пятках, иду в кухню. Мама семенит следом.

— Настя!

— Что? — смотрю на нее.

Мама чуть задирает подбородок, поправляет свои очки в стильной оправе и недовольно прищуривается. Иногда у меня в голове возникает жуткий диссонанс. Мама такая красивая, выглядит моложе своих лет, всегда подтянутая, одета с иголочки, внешне она невероятно женственная, пока молчит, правда…

— Яра сама ему написала. Сама позвала. Мне его выгнать теперь? Прямо при дочке?

— А я говорила, что телефон покупать ей еще рано.

— Мама, хватит. Ты кофе будешь? — чуть повышаю голос.

— Буду! — отбивает мне в такой же манере.

— Ну и хорошо!

Пока достаю капсулу и еще одну чашку, слышу приближающиеся шаги. Вряд ли это Яся…

— Насть, как я понял, Яська боится ехать к врачу? — спрашивает Руслан, заходя на кухню.

— Тоже мне папаша! Надо, молодой человек, как-то вливаться в жизнь дочки, — тут же встревает моя мама, а я уже привычно для всей этой ситуации закатываю глаза.

Градов же просто делает вид, что ее тут вообще нет. Он и раньше так делал. Она могла на него орать у нашего подъезда, пока он меня до дома провожал, а он, не дрогнув и мускулом на лице, продолжал мне что-то рассказывать.

Мама выдыхалась, грозилась, что вызовет полицию, и уходила домой. Правда, мне потом дома из-за такого поведения Руса еще больше влетало. Я ему об этом не рассказывала, конечно. Мне нравилось, что маму мою он не боится. Все боялись, а он нет. Это подкупало…

— Боится, Руслан. Всех-всех врачей, — вздыхаю.

Градов кивает и бросает взгляд на мою ногу. Я стою у стола, ровно как тем вечером. От понимания этого момента шею неприятно щекочет, и я тут же накрываю горло ладонью.

— Как нога, кстати? — спрашивает Рус, не понимая, что одним своим вопросом открывает ящик Пандоры.

— Тебя снова беспокоит? — оживляется мама. Складывается впечатление, что ей на стул иголку подложили, так резко она подскакивает.

— Так, — отмахиваюсь.

— Значит, этот в курсе, а от родной матери, что тебе плохо, ты скрываешь?!

— Было легкое обострение. Все в порядке.

Руслан тем временем складывает руки на груди, подпирая спиной стену, с интересом наблюдает за происходящим. Ну да, целое шоу прямо с утра.

— Ты у врача была? Нельзя запускать, ты же знаешь, Настя, что это не шутки. Ты забыла, через что нам пройти пришлось? Настя…

Мама качает головой, и я замечаю, как у нее дрожат руки. Она нервничает. После моей травмы нам и правда много пришлось пережить. Мама заняла тогда просто неподъемную для нас сумму денег для реабилитации, сидела со мной сутками…

— Мама, хватит. Я давно выросла, — объясняю ей, как маленькому ребенку. — Сама уже мама. Поверь, я могу о себе позаботиться, — касаюсь маминого плеча и тепло ей улыбаюсь.

— Я волнуюсь, — шепчет, подойдя ко мне вплотную.

— Папа! Ты куда ушел?

Забежавшая на кухню Яська смещает фокус внимания всех присутствующих на себя. Мельком поглядываю на маму, которая отворачивается и касается пальцами кожи под глазами.

— Ладно, пойду в магазин схожу, — шепчет и быстрыми шагами выходит из кухни. Слышу, как через минуту хлопает входная дверь.

— О, мам, — дочка растягивает рот в улыбке. — Мы с папой зуб посмотрели, он точно не болит.

— Ну и хорошо, — киваю, — одевайся пока.

— Зачем?

— Мы едем к доктору.

— У меня не болит!

— Ясь, мы же с тобой договорились вчера.

— Я не хочу! — дочь топает ногой и уносится обратно к себе.

Шумно выдыхаю. Кажется, слишком рано я полюбила утро. Слишком рано…

Иду за Ярославой следом. Она, как только меня видит, дуется еще больше, а потом выдает:

— Я к папе жить уеду!

Опешив, оседаю на кровать. Меня словно приложили по голове чем-то тяжелым, после такого заявления. Воздуха в легких не остается. Раньше она ничего подобного не выдавала. Мы с ней вообще душа в душу жили, можно сказать. Да, она капризничала, но никогда не говорила таких страшных для меня вещей.

С такими настроениями у меня есть все шансы уйти для ребенка на второй план. Что я несу вообще? Бред же. Она не приз, за который мы боремся. Не пьедестал, но чувствую я себя сейчас именно так, как спортсменка, проигравшая важные соревнования.

Самой страшно от своих кощунственных мыслей.

Дочь дуется. Смотрит на меня как на врага, и я впервые в жизни не знаю, что ей сказать…

21

Хочется себя пожалеть. Я так старалась всегда. Так старалась, а теперь мой ребенок заявляет, что уедет жить к отцу, которого знает две недели.

Как же так?

Чувствую отчаяние и ярость. Мечусь между ними, абсолютно не понимая, куда могу сместить фокус внимания. Как сейчас выбрать безопасное русло? Что сказать дочке? Как не сделать хуже?

Смотрим с Ярославой друг на друга. Впервые вижу дерзость во взгляде этой маленькой девочки, и это опустошает еще больше. Неужели я вот так же смотрела на маму в пылу своих детских обид? Что она чувствовала в такие моменты? Боль? Опустошение? То же самое, что сейчас чувствую я?

Тру ладонями лицо, хаотично соображая, что делать теперь. Мысли кружат в голове стаей каркающих воронов. Но все, что мне сейчас хочется, — это сдаться. Сдаться, наорать на ребенка и высказаться о ее папочке не самым «лестным» образом.

Я превращаюсь в истеричку, и это пугает. Стискиваю зубы и смотрю на кисти рук. Идеальный маникюр, кольца и дрожь. Сжимаю пальцы в кулаки и прячу руки за спину.

— Ярослава, — басит Руслан.

Погрузившись в свои переживания я не заметила, как он пришел. Как давно он здесь?

Ярослава вздрагивает. Смотрит на Градова немного растерянно и мелкими шажками топает ко мне. Прижимается под бок тут же.

Он слышал ее слова? Если слышал, тогда странно, что так реагирует. На его месте я бы, наоборот, сейчас обняла Яську. Момент располагает, она ведь его боготворит теперь. Думаю, и сразу стыжу себя за такие мысли. Как и когда я вообще докатилась до таких размышлений? Что за необоснованная ревность на пустом месте?!

— Так говорить нельзя, — все тем же строгим тоном произносит Рус. Смотрит при этом на переминающуюся с ноги на ногу Ярославу. — Мама тебя не обижает, а ты ее…

Договорить он не успевает. Яра моментально взрывается громким плачем, мгновенно превращающимся в вой.

Издаю какой-то дурацкий смешок. Невпопад, конечно. Нервы.

Яра воет, как пароходная сирена, Градов замер, абсолютно не понимая, что с ней теперь делать. А я, я устала и ничего не хочу. Меня эти недели морально выпотрошили. Столько всего произошло. Жизнь на сто восемьдесят градусов поменялась.

Мой ребенок теперь не только мой…

Тру висок и, чуть прищурившись, гляжу на Ясю. Она ревет. Трет глаза, шмыгает носом, а сама то и дело поглядывает то на меня, то на Руса. Ждет от нас реакций, которых не следует.

Манипулирует? Не верю в это, конечно, но чем черт не шутит…

— Хорошо, — повышаю голос, — давай собирать чемодан. Сегодня поедешь жить к папе, — произношу с улыбкой.

Внутри все кипит, но я стараюсь излучать спокойствие. В конце концов, когда-нибудь это произойдет и Яра начнет оставаться у Руслана.

Яся моргает. Даже реветь перестает. Смотрит на меня во все глаза. Потом переключается на Руса и уже по инерции шмыгает носом. Градов молчит, но, судя по всему, тоже в шоке, как и наша дочь. Не понимает, что я несерьезно? Правда?

— Так, пижаму будешь с собой брать белую или только розовую? — спрашиваю у дочки, открыв шкаф. — Ярослава?

Малышка растерянно смотрит сначала на Руса, потом на меня. Трет щеку.

— Или передумала? — поворачиваю голову.

— Перебарщиваешь, — вклинивается Рус.

О, у тебя-то я забыла спросить, конечно! Игнорирую его.

— Ярослава, теперь у тебя два дома. Тут и у папы. Ты можешь жить где захочешь, — чеканю ровно, хоть и дается это с трудом. — Но к врачу мы поедем в любом случае.

Дочка едва заметно кивает. Снова смотрит на Руса и, потихонечку к нему придвинувшись, берет за руку.

Это удар под дых? Он самый, но я улыбаюсь.

— Вот и хорошо. Одевайся тогда. Ты у меня… нас очень смелая девочка, — хвалю, чтобы смазать все то, что дочь восприняла за негатив.

— Мам… А ты же со мной будешь зубы смотреть? Ты обещала…

— Конечно буду, моя хорошая.

Из детской выхожу выжатой как лимон. Не утро, а настоящий кошмар. Кажется, я провалилась как мать сейчас окончательно. Закрываю за собой дверь в ванной и накрываю лицо ладонями. Потряхивает.

Сама от себя не ожидала такого бурного всплеска эмоций. Я кипела. Излучала негатив. Транслировала свою взбешенность. Отыгралась на ребенке, получается?

Одна только мысль в таком вот ключе убивает.

Как я до такого докатилась? Иначе же хотела. Всегда планировала иначе!

Ручка на двери резко дергается, и я вместе с ней.

Это Градов. Ну ему-то чего от меня надо? Тоже решил высказаться?

— Пришел добить меня окончательно? Давай, я готова, — надрывно смеюсь и открываю кран.

— И часто у вас так? — прижимается затылком к стене.

Смотрю на него в зеркальном отражении.

— Первый раз, — умываю лицо прохладной водой. Хорошо, что еще не делала макияж.

— Ты уверена, что из-за меня. Правильно понимаю?

22

— Мама, я оделась.

Яся скребется в дверь, и я чуть ли не отпрыгиваю от Градова в сторону.

Такое странное ощущение. Навеивает чем-то из прошлого, когда он так близко.

— Молодец, — быстро завязываю волосы в хвост и, прихватив косметичку, выхожу из ванной.

Руслан следует за нами молчаливой тенью.

Пока я быстро убираю синяки под глазами, добавляю румянца и крашу ресницы, Яра с Русом сидят в гостиной на диване и говорят про… врачей?

Прислушиваюсь.

— Ты тоже их боишься? — шепчет Яся.

— Очень, — подтверждает Руслан.

— А мама ничего не боится! — заявляет моя дочь. — Я хочу быть как мама и ничего не бояться.

У меня на глазах тут же выступают слезы. Всхлипываю. Хорошо, что тушь водостойкая.

— Твоя мама самая смелая, — снова Рус.

— А ты самый сильный, — с гордостью утверждает Яра. — А ты научишь меня драться?

— Научу.

— Класс! — Яська взвизгивает. — Теперь точно Самсонова отлуплю в группе.

Градов громко смеется после слов дочери, а потом спрашивает:

— Он тебя обижает?

— Он меня покусал в том году. Даже след остался. Вот, смотри!

Представляю, как она задирает футболку и показывает место укуса на боку. Следов там не осталось, конечно, но Яре приятнее думать иначе.

— Вот видишь! Видишь?!

— Вижу.

— А в этом году у него четырех зубов передних нет. Выпали! — Яся хихикает. — А у меня уже два выросли. За лето! Представляешь?

Надеваю водолазку, распускаю волосы, прохожусь по ним расческой и выхожу в гостиную.

— Едем? — спрашивает Рус, а я замечаю, как он облапывает мою фигуру глазами.

Не очень-то и приятно. Я ему не его малолетка!

На улицу выходим втроем. Машина Руслана припаркована на улице. Пока ехали в лифте, договорились, что Яся поедет с ним, а мы с мамой на моей.

Кстати, о маме, она тоже на улице. Говорит по телефону. Улыбается.

Руслан быстро помогает Ярославе забраться в машину и пристегнуться. Дочка весело болтает ногами, когда он закрывает дверь и подходит ко мне.

— Я говорил с юристом, — начинает наш не заканчивающийся разговор, — в принципе, вся бумажная волокита займет неделю. Максимум полторы, чтобы признать отцовство.

Да, мы последние дни не раз обсуждали его отцовство и тот факт, что нужно признать его официально.

Такие разговоры давались, да и сейчас даются с трудом, хоть головой я и понимаю, что это вроде как… правильно. Возможно, именно на их фоне у меня повысилась тревожность, и я взрываюсь просто по щелчку теперь.

— Насколько я знаю, молодой человек, моя дочь официального согласия на проведение теста ДНК не давала, — снова вмешивается мама. Она уже прогулялась, поговорила по телефону, успокоилась и вновь готова к скандалам.

— Мама, пожалуйста!

— А что я такого сказала? Это не правда разве?

— Мужика себе найдите, подобреете, может, — без тени юмора произносит Руслан и, повернувшись к нам спиной, идет к своей машине.

В этот момент, конечно, нужно видеть выражение лица моей мамы. Она готова Градова прямо тут на части разодрать.

— Что он сказал? — шепчет, прижимая ладонь к груди.

— Мам, поехали уже.

— Ты слышала? Слышала? Это вот такого отца ты своей дочери хотела?

— Выбирать как-то не приходится.

— А надо было думать, с кем спишь!

— В следующий раз обязательно. Ты едешь?

— Воздержусь, — мама раздраженно вешает сумку себе на плечо и гордой походкой направляется к калитке территории ЖК.

И куда я теперь дену Ярославу? Снова придется тащить ее с собой на работу?

— Ты не мог промолчать? — сажусь к Русу в машину. Накидываю на себя ремень и пристраиваю сумку на колени. Плевать, из клиники возьму такси.

Градов приподнимает бровь. Да неужели?! Ага, типа не понимает, о чем я. Ну-ну.

— Она моя мама, вообще-то. Бабушка твоей дочери, на минуточку.

— Я в курсе, — выкручивает руль. — Вот пусть внучкой и занимается. Меня лечить не надо.

— По твоей милости мне теперь не с кем оставить ребенка! Няню я еще не нашла, мама обиделась и уехала. В сад после зубного я ее не потащу, придется брать с собой на работу, — шиплю на Руслана, погладывая на Ясю через зеркало. Она сидит в огромных наушниках. Руслан ей на днях подарил.

— Могу забрать ее на до двенадцати. Потом у меня тренировка.

— Да? И все это время будешь выгуливать вблизи моего офиса?

— Разберемся, — бросает раздраженно.

А нечего раздражаться, сам виноват!

23

Руслан

— Рус, ты куда пропал? — истерит Пашка в трубку.

— Уже еду в Москву.

— Откуда? Тебя все потеряли. Ты забыл, что сегодня премия «Мужчина года»?

— Мне обязательно там быть вообще?

— Естественно, обязательно, Градов. Ты номинирован и, в свете последних событий, конечно же, ее заберешь.

Далась она мне, конечно, эта премия, но Паша думает иначе. Он вообще в последнее время как бешеный налегает на медийку. Заставляет как можно больше светить рожей…

— Ладно. Часа через два буду.

— Все. Жду тебя на базе в три.

— Понял.

Отключаюсь и бросаю телефон в подстаканник. Башка трещит адски. Вчера было ровно пять лет, как умерла бабушка. По факту единственный родной для меня человек, которого вообще интересовала моя жизнь. Родители бухали постоянно, им до сих пор кроме бутылки никто не нужен.

А ба, она так и не увидела мой бой за мировое чемпионство, но даже это событие меркнет на фоне появления Яськи. Бабушка не узнала и не увидела мою дочь. Вот это гложет. Она долго болела. Последний год провела в клинике. Я перевез ее в Москву, как только смог, как только появились на это средства. Прожила здесь три года, а потом окончательно сдала.

Умерла во сне…

Похоронить просила в нашем родном городе, собственно, поэтому за несколько часов до премии я нахожусь на пути обратно в столицу.

Делаю звук громче. По радио крутят Элкину песню. Вышла на днях. Честно говоря, Зарецкой даже автотюн не помог. Перещелкиваю радиостанцию. Меня эта мелодия порядком достала еще задолго до ее выхода в свет.

Давлю на педаль газа чуть сильнее, а мысли снова возвращаются к Ярославе. Такая она интересная, конечно.

Я до сих пор не понял и в какой-то степени не осознал, что такое по-настоящему быть отцом. Можно сказать, только учусь… Пару месяцев назад даже представить себе подобного не мог, а теперь это моя реальность. Моя жизнь.

Отцовство оказалось гораздо сложнее, чем я всю жизнь думал. Шестилетний ребенок — это маленький, упрямый и абсолютно не сидящий на месте человек.

Как Настя справлялась с ней одна, в моей голове тоже пока не укладывается. В глубине души даже восхищает. Сколько ей было, когда она родила? Двадцать? Сама еще девчонка. Это восхищение затирает ту злость, что я перманентно испытывал к ней все эти годы.

Как только въезжаю в Москву, еду на Настин адрес. Сегодня суббота, день, который Южина всегда и при любых обстоятельствах посвящает дочери. Час назад я звонил, предупреждал, что заеду.

Вырвал у самого себя полчаса времени, чтобы увидеть Яську.

Мне бы, конечно, хотелось видеть ее чаще, но у нее вполне себе взрослый график. Сад, гимнастика, английский, какие-то курсы для дошкольников. Занятая девчонка, короче.

Плюс Южина не раз в истерично-слезливой манере просила сохранить появление в моей жизни Яси в тайне. Она свое личное не афиширует, меня просит в отношении ребенка делать то же самое.

Без проблем, но я на сто процентов уверен, что это ненадолго. Дело времени. Еще месяц, максимум два — и рванет. Где-то кто-то заметит, сольет. Я давно привык, что за мной следят, и утаить такую «мелочь», как ребенок, практически нереально.

Паркую тачку у ЖК. Надеваю темные очки, капюшон, вытаскиваю из багажника большого плюшевого медведя. Лилового. Недавно узнал, что лиловый — любимый Яськин цвет.

В прошлый раз, полторы недели назад, после похода к стоматологу, Настя оставила Яру со мной на четыре часа. Мы были на базе. Малявка прыгала на матах, лупила по боксерскому мешку, носилась по этажам и не ревела, слава богу. Там-то много о себе рассказала. Можно было спокойно записывать. Честно, я так и сделал в заметках на телефоне.

Поднимаюсь на этаж. Звоню в дверь.

Настя открывает с заминкой и пропускает в квартиру, приложив палец к губам. Затаскиваю медведя.

— Оу, — Южина чуть приоткрывает рот. — Яська будет в восторге. Лиловый, — улыбается. — Запомнил или записал в блокнотик? Говорят, что у борцов плохая память.

— Почему?

— Часто бьют по голове и применяют удушающие.

— Смешно, — закатываю глаза и разуваюсь.

Настя прячет руки за спину, стоит буквально в двух шагах от меня. На ней бежевые леггинсы и такой же топ. Провокационно или меня уже глючит?

В последнее время все чаще ловлю себя на подобной чуши. Это все отголоски не завершенных адекватно отношений. Отрицать, что как женщина, чисто внешне, меня Настя очень даже вставляет, не буду.

— Кстати, зря разуваешься.

— В смысле?

— Яська отбыла на дневной сон, — жмет плечами. — Вырубило ее после аквапарка. Мы вот час назад приехали. В машине спала, и дома, прямо тут, — показывает рукой на банкетку, — в куртке вырубило. Еле дотащила и раздела, — снова улыбается.

Так и подмывает какого-то черта сказать, мол, у тебя нога…

— Чай будешь? Ты вроде как с дороги, неприлично выпроваживать за порог. Ты не сказал, когда точно заедешь. Я думала, малышка проснется уже.

24

Вот оно что.

Открываю дверь в ванную, врубаю тропический душ и захожу под поток воды.

— Ты меня слышал, Руслан, — Элка забегает следом. От непроницаемого выражения лица и следа не осталось. Судя по голосу, девчонка на нервяке.

— Слышал, — киваю и тянусь за шампунем. — Это что-то между нами меняет?

— Нет, но…

— К чему спектакль, если не меняет? — запрокидываю голову. Пена медленно стекает по шее на спину.

— Просто ты…

— Что просто? — повышаю голос тупо потому, что из-за шума воды слышу Зарецкую хуже.

— Но ребенок от Южиной, — бормочет Элла и делает несколько нерешительных шагов назад. Смелости у нее явно поубавилось.

— И?

— Ты… Ты с ней спишь?

— Удивительные умозаключения.

Переступаю невысокий мраморный бортик и тянусь за полотенцем. Тру голову, а потом обматываю им бедра.

Внутри от Элкиного спектакля уже зародилось раздражение.

— Спал?

— Ну естественно, спал, если у нее от меня ребенок, — закатываю глаза и подхожу к зеркалу. — Я до тебя много с кем спал. Ты сколько мне лет, помнишь вообще?

Элла горестно вздыхает и, справившись то ли со слезами, то ли с агрессией, кивает.

— А сейчас?

— Нет.

— Правда?

Поворачиваю голову. Смотрю на Эллу через плечо. Клиника, мать вашу. Раньше подобных истерик не случалось. Собственно, поэтому меня эти отношения и устраивали. Никакой мозговыносиловки. Я пропустил какой-то важный этап, с которого начинается эта самая мозгодробильня?

Киваю и выхожу из ванной. Окидываю взглядом гардеробную, сгребаю с вешалки и полки шмотки. Переодеваюсь, чувствую за спиной присутствие Зарецкой.

— Еще какие-то вопросы? — Достаю из ящика часы. Надеваю.

— Нет, — качает головой, тихонько всхлипывая.

— А у меня будет один. Ты откуда про ребенка узнала?

Элка отводит взгляд и сцепляет пальцы в замок.

— Откуда, Элла?

Зарецкая всхлипывает. Ее глаза бегают из стороны в сторону, она чуть дольше задерживает взгляд на моем смартфоне.

— Я не специально, просто так вышло. Прости. Рус, я правда…

Элла плачет. Что-то бормочет, оправдывается. Меня ее слова не трогают.

И так уже выбесила. Если не пережду собственную внутреннюю бурю, выставлю ее за дверь в одном шелковом халате. Коротком таком халате, не прикрывающем практически ничего.

Беру телефон и молча меняю пароль.

— Руслан, я правда не хотела. Я…

— Ты со мной на базу или уже на премии встретимся? — перебиваю. Слушать глупые оправдания в мои сегодняшние планы не входит.

— Ко мне стилист сейчас приедет.

— Понял.

— Ты вот так уйдешь? — скулит, как только поворачиваюсь к ней спиной.

— А ты чего ждала?

— Извинений, Руслан, — шмыгает носом.

Эта затянувшаяся истерика мне уже осточертела.

— У нас же отношения. Я перед тобой извинилась, была не права, а ты… Ты не рассказал мне такую важную вещь!

— Ты узнала сама. Тебе легче? Теперь ты все знаешь, какие ко мне вопросы?

— Ты просто бездушный! Я… Я съезжаю обратно к себе.

— Водителя дать? — улыбаюсь. Детский сад, ей-богу.

— Не надо мне ничего от тебя. Ничегошеньки.

— Как успокоишься, приезжай на базу, — глажу ее по голове и выхожу из спальни.

***

— Не знаю, что там с «Мужчиной года», но премию «Человек года» точно нужно дать Герде Брониславовне.

— Паша, лесть — это конечно приятно, но перебарщивать не стоит, — тут же парирует жена Богдана Николаевича.

Ухмыляюсь, раз в пятнадцатый пытаясь завязать галстук. Терпеть эти удавки не могу. Психую и бросаю его на сиденье. Мы уже в Барвихе. Лимузин с нашей командой вот-вот окажется перед красной дорожкой.

Поправляю ворот рубашки. Пофиг на этот галстук.

Мельком проверяю входящие. Пусто. От конкретного человека пусто. Я ей раз пять звонил, потому что Зарецкая не приехала на базу. Соответственно, и в тачке ее тоже нет. Если решила показать характер, то очень зря.

— Ребят, три-два-один, выходим, — сообщает Глеб.

Вспышки. Прикрываю глаза рукой на первые секунды. Дальше этой же рукой взмахиваю. Останавливаюсь и замираю. Терплю очередной поток вспышек фотокамер. Слышу голос ведущих премии. Улыбаюсь. Больше заученно, чем искренне.

Не люблю подобные мероприятия. Лучше бы потел в зале сейчас.

— Руслан, ты сегодня один? — слышу голос ведущей. Она идет сюда. Тянет микрофон. — Хотя на премию «Мужчина года» со своим самоваром не приходят, — смеется.

25

Настя

— Спасибо, мам, что согласилась посидеть с Яськой.

Вдеваю в уши серьги, стоя перед зеркалом в прихожей. Стилист уехала от меня полчаса назад — собрала мне просто сумасшедший образ.

На мне алое платье с открытой спиной, руками и длинным шлейфом. Волосы собраны наверх в высокую прическу. На шее колье, идеально сочетающееся с инкрустированными камнями туфлями.

— Всегда пожалуйста. Развлечься тебе не помешает. Да и Никита — очень солидный мужчина.

— Мам… — закатываю глаза.

Никита Суворов — ресторатор. Ему тридцать пять. Мы познакомились два года назад на Бали. С тех пор поддерживаем дружеские отношения. У него есть сын, и он тоже воспитывает ребенка один. На этом, в общем-то, и сошлись когда-то, если честно. Потом я пригласила его к себе на интервью — это был фурор. Суворов практически не общался тогда с прессой.

— Давно уже пора о своей личной жизни подумать. Яська вырастет, упорхнет, а ты останешься одна. Никита — просто прекрасный вариант. Красивый, состоявшийся, умный, воспитанный, — перечисляет все плюсы Суворова.

— Ну, — жму плечами, — я подумаю.

На самом деле думать здесь не о чем, запрыгнуть в отношения мы с Никитой уже пытались. Год назад. Не вышло. Решили остаться друзьями. Ими у нас получается быть гораздо лучше.

— Подумай-подумай.

Мама поправляет очки и складывает руки на груди. Честно говоря, как оказалось, в моей жизни был только один парень, которого она восприняла в штыки — Руслан. Все мои дальнейшие попытки начать общаться с противоположным полом она всегда поддерживала, поэтому я до сих пор не могу понять, что с Градовым было не так настолько, что ее от одного его имени трясти начинает.

— Так-с, — тянусь за телефоном, как раз Никита звонит. — Ты приехал уже?

— Внизу жду.

— Отлично. Спускаюсь. Мама, я пошла. Яся!

Дочка выбегает из детской как молния. Все лицо в краске.

— Мамочка, какая ты красивая!

— Спасибо, моя принцесса. Я поехала, слушайся бабулю.

— Ага, — Яська быстро кивает и лезет ко мне обниматься.

— Ярослава, испачкаешь маму, — тут же одергивает наша бабуля.

— Давай я тебя в щечку поцелую, — тянусь к дочке. — Не скучай, — шепчу ей на ухо. — Завтра пойдем с тобой в пиццерию, как ты хотела.

— Хорошо.

Яська светится, как натертый самовар, и, только когда я почти закрываю за собой дверь, вижу ее ставшие влажными глаза. Сердце в этот момент болезненно сжимается, хочется на все плюнуть и остаться дома, но я уже пообещала. Честно говоря, раньше я всегда уходила из дома вот в таком состоянии. Ярослава меня всегда провожала. Никаких истерик не устраивала, но я видела, что зареветь в любой момент может, для меня, как для матери, это было очень больно.

В лифте, конечно же, корю себя за то, что уделяю дочке недостаточно времени. Мама не первый раз говорит мне о личной жизни, о том, что неплохо было бы найти себе мужчину, и прочее, а я не могу. На любом свидании чувствую себя предательницей, будто собственного ребенка на мужика променять хочу. Это клиника, знаю, и тем не менее.

Как только выхожу из подъезда, Никита идет мне навстречу. Он с водителем, естественно, но сесть в машину помогает мне сам, перед этим аккуратно коснувшись губами щеки.

— Шикарно выглядишь, — делает комплимент и захлопывает дверь.

— Ты тоже, — отвечаю взаимностью, сразу, как он садится на свое место.

Ник позвонил мне сегодня и попросил сопроводить его на мероприятие сразу после того, как от нас уехал Руслан. По иронии судьбы этим мероприятием оказалась премия «Мужчина года». Никита много раз меня выручал внутри тусовки, поэтому отказать я не могла. Здесь бы действительно не по-дружески вышло.

Мы приезжаем одними из первых. Позируем, болтаем с ведущими, журналистами, знакомыми. Я расслабляюсь. Чувствую себя на подобных мероприятиях как рыба в воде. Обожаю тусовку и весь этот движ.

— Настя, ты шикарно выглядишь. Платье — просто безумие!

— Спасибо, Лиль.

Лилька делает контент о моде и стиле. Мы как-то запиливали с ней совместное шоу на восемь серий. Получилось очень «вкусно».

Никита приобнимает меня за талию, а потом отходит чуть в сторону, потому что его спор с Дени, очень хайповым сейчас шеф-поваром, начинает напоминать натуральный скандал.

Поворачиваю голову и вижу Руслана с командой.

Улыбаюсь и взмахиваю рукой. Градов кивает, касается плеча Павла, что-то ему говорит и идет к нам.

— Ты не говорила, что тоже тут будешь.

— Выяснилось в последний момент.

Улыбаюсь и понимаю, что нас сфоткали.

— Хорошо выглядишь.

— Я всегда хорошо выгляжу, Градов, — качаю головой.

Рук ухмыляется и после небольшой заминки кивает.