Бывшие. Американский папа

Глава 1.

ПРОШЛОЕ. СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД. АЛЕКСАНДРА.

Сегодня в очередной раз вывернула наизнанку всё то, что съела утром.

Недомогание продолжается второй день. Пытаюсь собрать себя в кучку, но ничего не выходит.

Приняла таблетку от отравления, думала, полегчает, но легче не становится.

Укутавшись в тёплый плед, щёлкаю пультом от телевизора, равнодушно листая каналы, даже не слушая новости о том, что происходит стране и мире.

— Саша, нам нужно поговорить, — Марк садится у самого края на кровать и поправляет плед, показывая своё участие. — Понимаю, что не время, но есть вопрос, который больше не терпит отлагательств.

— Марк, пожалуйста, — закатываю глаза, всем своим существом показываю, что я не готова сейчас разговаривать, — давай потом? Ну ты же видишь, что мне плохо.

— Вижу, милая, вижу. Просто я пытался поговорить с тобой пару дней назад, но там ты встречалась со своими подружками, тебе было не до меня. Ты вообще можешь хотя бы пару минут на меня найти? Тем более говорю - вопрос важный. — Марк напряжён, чувствую, но в данный момент мне практически всё равно на его состояние. Мне бы со своим разобраться.

— Ты непробиваемый…, — вздыхаю, но соглашаюсь его выслушать.

Присаживаюсь на кровать и смотрю на него недовольно. Он замечает мой взгляд, сначала молчит, но потто всё-таки начинает говорить.

— Просто слушай, и всё, — настаивает. — Ничего не говори, просто слушай. Нам нужно будет принять очень важное совместное решение, и я хочу дать тебе время, чтобы всё обдумать.

— Ладно, говори, — чувствую, как ком в горле снова просится наружу, ложусь обратно, накрываюсь с головой одеялом.

Но Марк игнорирует мой жест. Я тихо злюсь на эгоиста мужа, но ему словно всё равно.

— Саш, здесь в этой стране очень всё тяжело идёт, сама видишь. Мои попытки получить образование, и устроиться на нормальную работу не приносят должного результата. Я здесь не нужен никому. Никто не хочет молодого специалиста. Тем более, который и образования-то нормального не имеет, принимать всерьёз. — Голос разочарованный и уставший. — Но есть хорошие новости, — нотки меняются. — Меня заметили в универе. Какой-то магнат приезжал, сказал, что у меня очень умные мысли насчёт разработки конструирования деталей к различным механизмам. Приглашают…

— Куда? — не даю ему закончить, вылезая носом из-под одеяла.

— В Америку, Саш! — он так вдохновлён и безмерно счастлив.

— Куда? — снова переспрашиваю и улыбаюсь сквозь плохое самочувствие.

— В Америку! ­— повторяет. — Поедем, Саш, а?!

— Ты серьёзно? — кивает. — Там у нас нет ничего, куда мы поедем?! — меня опять тошнит.

— Хорошо ты мою новость восприняла… А я так надеялся, что ты, как и я будешь очень рада возможности уехать за океан. А насчёт того, что у нас там ничего нет, можно подумать, у нас здесь что-то есть, — он злится на мою реакцию. — Мои мозги здесь никому не нужны! Услышь меня! Мы молоды, свободны, пожалуйста, давай рискнём! — настаивает, уговаривает, убеждает.

Ох, Филатов, ну почему же ты время такое неподходящее выбрал… До твоих ли мне сейчас фантазий о светлом будущем за океаном.

— У меня тут хоть квартира есть…А там что? — превозмогая подступившую тошноту, убеждаю его, что у нас всё вполне неплохо для нашего возраста. У кого-то и этого нет.

— И там всё будет, но со временем. Саш, ну не всё сразу! Надо немного и потерпеть иногда! — не отступает. — Почему ты так упряма!

— Я сказала — нет! — отрубаю, не желая больше обсуждать эту тему.

— Саш…

Я снова чувствую рвотные позы и несусь в туалет, сбивая на пути всё, что попадётся под ноги.

Меня выворачивает наизнанку, тело потряхивает, сердце колотится в бешеном ритме.

Состояние, как будто меня, без моего на то согласия засунули в центрифугу и прокрутили раз триста пятьдесят.

А я даже на каруселях не каталась в детстве и юности, когда нас спонсоры возили. От одного только вида меня тянуло отдать содержимое желудка земле.

Так что моё состояние как сейчас — просто катастрофа.

Голова кружится, меня снова тошнит, снова выворачивает, и сил уже не осталось, кроме как лечь на пол вместо кровати.

Я готова умереть прямо здесь, и даже смириться с тем, что я ещё молода, что жизнь только началась, а я и не пожила толком.

Марк подходит и смотрит на меня.

За всё, что я ему только что сказала, он имеет полное право попинать меня обессилившую, дождаться, пока я умру, и вынести моё тело на мусорку.

Шучу, конечно. Надо же, даже в таком состоянии я способна на это.

Муж присаживается на корточки возле меня, аккуратно убирает волосы от лица. Затем встаёт, идёт в ванную, смачивает полотенце, возвращается и начинает обтирать мне лицо и шею.

Заботливость — его главный конёк. Чего-чего, а этого у него не отнять.

А при условии, что я в детском доме выросла, это вообще неоценимая вещь, в которой я остро нуждаюсь.

— Налопалась чего, или…? — ласково спрашивает.

— Не знаю… — скулю как побитая собака. — Шаурму вчера ела. Никогда больше ни крошечки ничего в рот не возьму из еды, буду пить только воду и питаться энергией солнца!

— На улице купила шау…?

— Не говори мне это слово! — Киваю про улицу.

— Съела в одно лицо и мне не оставила, жадина, — смеётся.

— Тогда сейчас бы дрались за право обнимать унитаз. Я спасла тебе жизнь, Марк, а ты не оценил, — улыбаюсь на его улыбку.

— Горе ты моё луковое, — аккуратно берёт меня на руки и относит на кровать.

Кладёт, укрывает, поправляет плед, закутывая меня как в кокон, и тянется поцеловать в щёку.

— Не надо, не целуй! Я сейчас ужасна! — отворачиваю лицо.

— Я люблю тебя любую, Сашка. Даже такую изнеможденную и злюку. Саш, — на минуту замолкает. — Ты, может быть, беременна? — чувствуется в голосе напряжение, как только он произносит эти слова.

— Не говори ерунды! — злее обычного говорю я. — Какие нам сейчас дети?

Глава 2.

Ищу в сумке телефон. Замечаю несколько пропущенных вызовов от мужа.

— Марк, ты где? — звоню ему.

— Саша, я звонил тебе несколько раз, но ты не брала трубку. С тобой всё в порядке? — я чувствую, что голос какой-то встревоженный.

— Да, со мной всё в порядке. Извини, не могла ответить. Я была у врача.

— Что сказал врач?

— Не телефонный разговор, — улыбаюсь, глядя в зеркало. — Придёшь домой, я всё расскажу.

— Скажи, что сказал врач. Я волнуюсь. Что-то серьёзное? — настаивает.

— Нет, — вру из соображений сделать ему настоящий сюрприз. Он придёт, подарю ему конверт, признаюсь, что я его обманула, желая удивить и обрадовать.

— Ясно, — словно выдыхает облегчённо. — Но ты точно здорова?

— Да! — на удивление, пребывая в прекрасном расположении духа.

Меня прорывает на нежность. Представляю, как Марк качает на руках нашего малыша или малышку и поёт ему или ей колыбельную.

Почему-то уверена, что он будет отличным и любящим отцом.

— А что у тебя там за гул? — слышу на заднем фоне в его телефоне громкие звуки.

— Саша, я пытался поговорить с тобой, но ты не захотела меня слушать. Хотя… ты же мне ясно сказала вчера «вали». — Замолкает. — Я пытался… Но у тебя то подружки, то учёба, то устала, то не хочешь разговаривать о том, что для меня важно. Много всего! В общем... Саша, я ушёл.

— Куда ушёл? — пока не понимаю смысла сказанных слов. — Если ты недалеко возвращайся скорее. Раз ты так хочешь поговорить ещё раз про Америку ладно, давай поговорим.

— Я далеко ушёл. От тебя, Саша, я ушёл. Не могу так больше!Последней каплей вчерашний разговор был, Саш. Попытался аргументы привести, но у тебя есть очень плохая черта: когда ты не хочешь слушать, ты не будешь, и тебя в этом не сдвинуть.

— Марк, — сердце ходит ходуном от новости, которой он меня сейчас убивает. Сглатываю ком в горле, но он не исчезает. Кажется, даже стало тяжелее дышать. — Подожди, не надо так. Я, наверное, действительно была не права! Давай поговорим всё-таки, — повышаю голос, практически начинается истерика. — У меня для тебя такая важная новость... — теперь уже даже по телефону готова сказать ему главное.

— Саша, милая, прости, у меня скоро объявят посадку, — не слушает муж, что я ему говорю.

— Посадку куда? — теперь, напротив, практически шёпотом говорю.

— Я тебе сказал вчера, мне предложили условия, от которых я не могу и не хочу отказываться. Раз ты настолько не уверена во мне, я тем более хочу доказать, что я в этой жизни чего-то, но стою. Я улетаю в Америку. Ты не захотела со мной, как я мог тебя убедить? Ты вчера сказала: жить в коробке из-под холодильника? И я подумал: да, действительно, я ведь ничего тебе там не смогу дать сейчас, но может быть, позже.

— Но… — но он не даёт даже слово вставать.

— Я, как начну зарабатывать деньги, сразу буду отправлять тебе, чтобы ты ни в чём не нуждалась! Потом приеду за тобой, но, боюсь, это не будет быстро. Может быть, ты согласишься хоть тогда переехать ко мне в Штаты. В любом случае я буду помогать, если ты будешь нуждаться! Потерпи только немного, милая.

— То есть, это конец? — я не до конца понимаю, что он хочет мне сказать.

— Не знаю. Саш, я же сказал, я так больше не могу! Это нищета... Это бесконечная гонка... Учёба, работа, подсчёт каждой копейки, твои упрёки в том, что я живу в твоей квартире...

— Марк, разве я упрекала тебя в этом?! — практически на выдохе возмущения задаю этот вопрос, пытаясь вспомнить, когда такое ему говорила.

— А разве нет? Сколько раз ты мне тыкала, что я ничего своего не имею. Не могу так больше. Чувствую себя каким-то недомужиком рядом с тобой. Как примак! Мы словно поменялись местами. Это я тебя в свой дом должен был привести, а не ты меня в свой!

Он замолкает. А я прикрываю ладошкой губы, чтобы не рыдать в трубку.

— Обещаю, я обеспечу твою жизнь финансово, только дай мне время! Я буду цепляться за любую возможность там, чтобы добиться успеха. Может быть, хоть так я смогу сделать тебя счастливой. Прости меня. Я очень тебя любил.

— Любил? — усмехаюсь, сквозь тихие слёзы.

— Я неправильно сказал. Люблю. Конечно, люблю! Но так будет лучше для нас двоих.

Между нами повисает пауза.

— Ты ничего не скажешь мне в ответ?

— Скатертью дорога! — смахнув слезу, которую он не видит.

А что ещё могу ему сказать на его «Я ухожу»?

Умолять? Просить? Унижаться? Никогда!

Даже если внутри всё разрывается от боли, даже если слёзы душат, и хочется кричать — я не дам испытать ему этого удовольствия.

Не увидит он моих слёз, не услышит дрожи в голосе. Предатели не заслуживают таких радостей.

Резко кладу трубку. Сердце колотится, но в голове надеждой идут слова: это не всерьёз. Он не мог просто так взять и уехать…

Бегу к шкафу, распахиваю дверцы, его вещи на месте.

На секунду отпускает: может, передумал? Но потом замечаю: нет только куртки, пары футболок, штанов, костюма.

Взял по минимуму, видимо, торопился.

Грубым движением сгребаю его вещи в мусорный пакет. Пусть гниют там, где им и место.

Ноги будто налиты свинцом, каждая по пятьдесят килограмм. Но я иду к мусорному баку.

Швыряю пакет в него. Пусть вместе с этими тряпками исчезнут и все воспоминания. О нашей семье, о его лживых обещаниях любить меня вечно. О том, во что я верила и мечтала.

Больше мы с Марком не виделись.

На следующий день я открыла госуслуги, оплатила пошлину, заполнила заявление о расторжении брака.

В суде объяснила коротко: муж улетел в Америку. Приложила доказательства — повестка доставлена по его адресу.

— Вы сами-то как, хотите сохранить этот брак? — задала она мне вопрос во время судебного заседания.

— А зачем? — равнодушно я пожимала плечами.

— А вдруг передумает, ну, не знаю, осознает, вернётся? Примите, простите, — мне казалось, что по-женски она словно жалела меня и хотела убедить, чтобы я не порола горячку.

Глава 3.

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ.

— Ты знала, что Филатов будет на свадьбе? — спрашиваю Ксюшу в надежде, что она скажет мне правду.

— Саша, неужели ты думаешь, если бы я знала, не призналась тебе в этом? — вижу, как растеряна и обижена подруга на мои слова. — Я сейчас всё узнаю у Артёма, не переживай.

Она участливо держит меня за руку и пытается привлечь моё внимание. А нахожусь в какой-то прострации, и я не могу оторвать взгляда от бывшего мужа.

Отпивая из фужера вино, пытаюсь успокоиться, но меня продолжает трясти мелкой дрожью.

Моя выдержка по жизни и так страдает, я девушка довольно импульсивная, а сейчас тем более, при условиях, как мы расстались.

Для меня непозволительная роскошь показать свою растерянность сейчас.

Собираюсь сбежать, чтобы он не увидел меня, но мне не везёт.

— Саша… — слышу знакомый голос, — здравствуй.

Вот ведь…

— Привет, — поворачиваюсь к бывшему мужу и натягиваю искусственную улыбку радости от встречи.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — вижу, Марк не врёт. — Но, если честно, очень рад, — замечаю, как его взгляд пробегает по моему телу, и мурашки начинают передвигаться за его взглядом следом.

— Я тоже… — едва кивая, выдавливая из себя.

— Что ты тоже? — щурит глаза и улыбается своей фирменной улыбкой. Ох, как же я любила, когда он улыбался.

— Не ожидала тебя здесь увидеть. Что же ещё? — опускаю глаза, чтобы не пялиться на его губы.

— А я думал, что ты тоже очень рада.

— Филатов... — ох, Саша, молчи, — давай без этого дерьма, дежурных фраз, радости от встречи, и прочей лирической фигни, а? — мне так не хочется сейчас, спустя столько лет быть учтивой.

А он лишь больше улыбается.

— Сашка… Ты такая же, как прежде… Но я правда рад тебя видеть!

Он издевается, что ли? Свалил в закат семь лет назад, а теперь он рад меня видеть? Не смешите меня!

— А я… — не успеваю.

— Марк, вот ты где! — красивая, стройная девушка в облегающем платье, которое чётко очерчивает её выпирающий животик, подходит и кладёт руку на плечо моему бывшему мужу.

Смотрит то на него, то на меня.

Мы стоим в молчании, и каждый из нас неожиданно не знает, что сказать.

— Представишь? — прерывает она этот казусный момент взаимной растерянности.

Она говорит с лёгким акцентом, и я пока не понимаю, девушка русская или иностранка.

Скорее всего, иностранка.

Красотка всем своим видом показывает мне, что это её мужчина. Мне и говорить не надо, я просто понимаю это и всё.

На пальце красуется огромный бриллиант, который словно печать стоит на лбу у моего бывшего очень любимого человека. И эта печать гласит: «Марк мой!».

Только я ведь на него не претендую, переживать ей не из-за чего.

— Да, да, — прокашливается Марк, и вроде даже как краснеет. — Извини, ты растворилась в толпе так неожиданно. Я тебя потерял из виду. Александра, хочу представить — это моя жена Кэтрин. А это… — вижу, не знает, что сказать.

Завис, приятель? Ну что же ты милый, остановился?

Скажи, что я твоя бывшая жена. А ещё не стесняйся и расскажи ей, как я стала бывшей. Про то, как уехал ей расскажи. Как сбежал…

Кстати, надо отдать ему свидетельство о разводе.

Решение суда о расторжении брака я отдала тёте Вале, соседке с нашей лестничной клетки в подъезде, когда продала эту квартиру. Решила, вдруг появится.

Так, стоп… Раз он женат, значит забрал. Но когда?

— А я — его старая знакомая, — жалею и не топлю бывшего.

Добрая, сердобольная Саша…

— Приятно познакомиться. Вы давно знакомы? — не очень понимаю, к чему этот тупой допрос на свадьбе.

— Сто лет! — ляпаю бездумно.

Марк улыбается на мой сарказм. Он знает мой характер. Обычно я язвлю или разговариваю в таком тоне, когда злюсь, или меня что-то очень раздражает.

Стоп. А сейчас что? Ревную, что ли?

«Засунь свой язык, Александра, куда подальше и держи его на поводке» — сама с собой разговариваю.

Девушка без стеснения разглядывает моё лицо, и на мгновение кажется, что она изучает меня.

— Погодите, я вас видела… Марк, это же… — поворачивается с вопросом и растерянностью в глазах к моему бывшему, её настоящему мужу.

Марк кивает легонько, и девушка вдруг теряется.

Не поняла…

— Ну... М-м-м, Александра, я была рада с вами познакомиться, — смотрит то на Марка, то на меня. — Я пойду. Вы… поболтайте.

Девушка быстро уходит, периодически поворачиваясь и поглядывая в мою сторону, а я стою и чувствую себя совершенно растерянно.

Она замешкалась словно после того как задала ему вопрос и получила на него ответ. Но о чём они? Не поняла.

— Она русская? — ради интереса спрашиваю.

— Отец был русский, мать — американка. Жена говорит на двух языках.

— Хорошо говорит. А она о чём сейчас говорила, глядя на меня? Что имела в виду?

Марк ничего не отвечает, отвлекается, чтобы взять новый бокал с шампанским. Одним залпом опустошает его и снова смотрит на меня, прищурив глаза.

— Ладно, пока! — понимаю, что ничего от него не добьюсь, хочу уйти, — Было… неприятно встретиться и поболтать, — делаю акцент на слове «неприятно» и почему-то ехидно улыбаюсь.

— Сбегаешь? — говорит мне вслед.

— Да, — говорю как есть. — Как ты в своё время. Только я хотя бы открыто это делаю в отличие от тебя, труса.

— Прошу, удели мне пару минут, не сбегай, — пропускает мимо ушей мои оскорбления. По-моему, ему на них вообще плевать. — Мы с тобой семь лет не виделись!

Глава 4.

— Как живёшь? Ты так и не ответила. Выглядишь просто… потрясно.

Надо же, его женщина недалеко от нас стоит, но он даже при ней не стесняется делать мне комплименты…

Отчаянный малый! Хотя кто его знает, может быть у них в Америке так принято. Там же все ратуют за свободные отношения, браки, связи.

— Спасибо. Живу хорошо, всё у меня в порядке, — отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, почти безразлично.

Он смотрит на меня так, будто пытается разглядеть в моих глазах хоть намёк на правду. Молчит. Потом неожиданно спрашивает:

— Ты съехала?

Вопрос застаёт врасплох.

— Откуда съехала? — не понимаю сразу.

— С той квартиры… где ты жила… где мы жили вместе и откуда я уезжал.

— А ты знаешь? — удивляюсь, и не удаётся даже притвориться, что мне всё равно.

Вот это новости. Неужели он… ездил туда? По тому адресу, который когда-то был для нас общим домом?

Он опускает глаза, потом снова поднимает их на меня — тёмные, напряжённые.

— Я приезжал к нам домой. То есть, к тебе домой. За тобой, Саш, приезжал.

Стою и не знаю, что ответить на такое признание.

— Я хотел тебя забрать, когда у меня появился вид на жительство и жильё.

Он не отводит взгляда, будто ждёт, что я скажу в ответ. Но я просто стою, чувствуя, как внутри всё медленно каменеет.

— Но мне сказали, что ты вышла замуж и…

Дальше не говорит. Ждёт моего ответа.

Я открываю рот, но звука нет. Потому что я не знаю, что сказать. Нелепая ситуация!

Как поступить? Начать оправдываться? Мол, да, вышла замуж! Или рассказать, что это была ложь. Для него ложь!

Не успеваю ответить, потому что раздаётся лёгкий шум шагов, и в разговор врывается сладкий, звонкий голос:

— Милый, — его спутница подплывает к нам, касаясь его руки, — а мы ещё долго здесь будем?

Её взгляд скользит по мне с лёгким любопытством, но без ревности. Она явно не видит во мне угрозы.

Она переминается с ноги на ногу, замечаю, чувствую словно как ей тяжело.

Невольно опускаю глаза на её ноги и вижу, что она на тонких шпильках.

Бедная женщина… И так с животиком тяжело, ещё и обувь такая неудобная.

Зачем она напялила на себя такую тонкую шпильку?

А, ну да! Догадываюсь! Конечно, нужно же выглядеть дорого-богато!

А как же иначе произвести впечатление на напущенных индюков?

Вот и Марк стал таким, и женщин выбирает себе таких же.

Помню, как мы носили джинсы и футболки из дешёвых магазинов, и не переживали за свой внешний вид.

А теперь он стоит весь как… Аполлон: красив, ухожен, уверен в себе и, кажется, даже доволен самим собой.

Ругаю себя. И зачем я согласилась пойти на эту свадьбу? Ведь не хотела! Ведь чувствовала, что не надо!

Подругу обидеть не хотела. Она мне ближе, чем сестра, и как я могла ей отказать, даже несмотря на то, что я ненавижу все эти сборища?

Никак, верно.

— Сейчас поедем, — словно опомнившись, поворачивает лицо Марк к своей жене.

— Ладно, — первая хочу сбежать от этой пустой болтовни с бывшим, — прощайте, счастливо оставаться! — Надо делать ноги отсюда как можно быстрее.

Скрываюсь в толпе, смахивая подкравшиеся ревнивые слёзы.

Толпа — моё спасение. Здесь можно раствориться, стать невидимкой, позволить себе пару секунд слабости, пока никто не видит.

Быстро провожу пальцем под глазами, стирая предательскую влагу.

Надо как-то теперь привыкнуть к тому, что у Марка есть жена.

Кажется, мне не было так больно, когда я читала о нём в новостях. Когда листала ленту и натыкалась на его фото — улыбающегося, успешного, окружённого людьми, которые теперь важнее меня.

Тогда я ещё могла убеждать себя: это просто бизнес, просто карьера, и что он всё тот же человек…

Но сейчас — совсем другое. Намного больнее сейчас.

Потому что он здесь. Потому что он смотрел на меня так, будто всё ещё помнит. Потому что он приезжал. Потому что он хотел…

Хватит! Уже поздно. Да, надо привыкнуть к этому…

Привыкнуть к тому, что его жизнь пошла дальше, а моя застыла в том моменте, когда он ушёл.

Это не я его жена теперь… И ребёнок, который вот-вот родится, — не наш.

А наша дочь даже не узнает никогда о том, что её папаша теперь — долларовый миллиардер.

Она будет жить так же, как и я — рассчитывая только на себя. Я так её учу изо дня в день: Дочь, только на себя, только на себя!

Зато никто тебе никогда сердце не разобьёт и душу не заставит страдать.

Я не позволю ей надеяться на него. Потому что он — ненадёжный.

Потому что, если она однажды поверит, что он её не бросит, он всё равно это сделает. Как меня бросил!

И тогда её боль будет в тысячу раз сильнее моей.

Ухожу туда, куда он, скорее всего, не пойдёт, и где не догадается искать меня в принципе — на кухню.

Здесь шумно, душно, пахнет специями и жареным мясом. Официанты суетятся, шныряя то за одним блюдом, то за другим.

Повара ругаются то между собой, то с официантами.

Идеальное место, чтобы переждать, когда они уедут. Идеальное место, чтобы снова собрать себя в кулак.

Потому что слёзы — это роскошь, которую я себе позволить не могу.

Нельзя никак ударить лицом в грязь, слишком солидные гости у этого закрытого клуба, слишком шикарная свадьба, слишком важна репутация.

Короче, всего — слишком!

Теперь переведя сбившееся дыхание стою посреди этого шума и гама, не зная, куда мне дальше идти.

Сейчас лучше среди людей, пусть здесь, где я наверняка мешаю людям делать свою работу и раздражающих, но среди людей.

На меня смотрит несколько пар глаз. Разве я позволю себе разреветься при чужих? Нет!

В голове прокручивается воспоминания, где он пытается поговорить со мной об Америке, где наши отношения натянуты и загружены обидами, претензиями. Где я узнаю о том, что беременная, где он неожиданно улетает в Америку, и подаю на развод.

Глава 5.

МАРК

Максимально выжимая из двигателя скорость, несусь по улицам, пытаясь сосредоточиться на движении.

Может быть, мне это позволит выкинуть из головы встречу с Сашей и хоть немного прийти в себя, приняв ситуацию, где спустя семь лет после расставания я понял в тысячный раз, что очень люблю эту женщину.

Одна встреча, один взгляд, родное лицо, запах, фигура, и снова сносит крышу от желания прикоснуться к ней. А нельзя, она с другим…

Машина планомерно рычит в разгоне, подбадривая увеличить скорость и потерять грани реальности.

До этой встречи вчера на свадьбе своего друга я убеждал себя, что жизнь меня радует. Я смог за долгие семь лет убедить себя в этом.

Окунаюсь в воспоминания, где я уезжал из России семь лет назад в одной куртке, штанах, футболке, а в сумке лежало пару деловых костюмов и паспорт.

Как мало я тогда имел, и как много одновременно.

Денег ни копейки, а в сердце огромная любовь моей женщины.

А теперь всё иначе…Возможности, роскошь, миллионы на счетах в банках, достаток, и уверенность в завтрашнем дне.

А любви её нет. От слова «совсем»!

Она теперь такая чужая!

— Марк, всё, что окружает тебя теперь — разве не этого ты хотел, разве не об этом мечтал тогда? Разве не к этому стремился, улетая в Америку? Всё же сбылось! Радуйся! — сам с собой разговор веду.

Сбылось, согласен. Только за всё надо платить. Я заплатил своим браком с девушкой, которую так сильно любил.

Но, справедливости ради надо сказать, что на тот момент мне казалось, что от брака этого уже практически ничего не осталось.

Сколько тогда Сашке было? Почти девятнадцать? Ну да, примерно так.

А мне двадцать два.

Год брака. Так, мало, кажется, но мы и то умудрились потерять так много за этого год.

Два молодых максималиста, абсолютно растерянных в этой реальной жизни, без отца и матери, и других родственников, на которых можно было хоть немного надеяться на случай неприятностей или беды.

Нам и посоветоваться-то было не с кем, некому нас было научить в вопросах брака, отношений, общения.

Она из детдома, я из детдома, а впереди абсолютно непонятное будущее без поддержки и денег.

Возможно, мы слишком торопились жить, возомнив из себя взрослых.

Я хватался за любую работу, желаю обеспечить нашу жизнь. Но что я мог тогда?

Развалюха — дом, доставшийся мне от бабушки в деревне, который на удивление был признан пригодный для проживания специальной комиссией, несколько тысяч в кармане и молодая жена — вот и весь мой багаж, нажитый к двадцати двум годам.

Когда я женился на Сашке, был безгранично счастлив, влюблён, и уверен в том, что вместе мы переживём любую трудность.

Но только Сашка со своим нравом и резким восприятием жизни почему-то постоянно пыталась упрекнуть меня в том, что я живу как-то не так, совершая ошибки.

Наверное, и её можно понять, ведь у нас практически никогда не было денег.

Сначала у меня появилось чувство вины, потом я начал злиться, потом я ненавидел себя, потом весь этот мир, упрекая его в несправедливости.

Но даже не это главное. Главное, что моя самооценка падала всё ниже и ниже.

Возможно, нам надо было сначала просто пожить вместе, узнать друг друга получше, а мы, как только Сашке стукнуло восемнадцать, сразу поженились.

Нам очень хотелось создать семью, потому что до этого у нас её не было. Это стало какой-то идеей фикс.

Как только она вышла из детдома, в первый же день прибежал к зданию, преподнёс серебряное колечко и три розочки.

Как сейчас помню этот момент. Стою перед ней на одном колене и обещаю прекрасное, светлое будущее, если она выйдет за меня замуж.

И в принципе так оно и было до определённого момента, пока нас не начала съедать финансовая воронка обязательств и расходов.

А с темпераментом Саши это происходило просто с катастрофически быстрой скоростью.

Моя жена, выйдя из детского дома, придумала, что она самая умная и знает, как жить. А я, уверовав, что могу ей это обеспечить, начал разрываться в попытке это доказать.

Нам бы кому-то подсказать, направить, научить терпимости друг к другу и умению планировать свой бюджет, но откуда взяться было таким учителям?

Мы стали ссориться, ругаться. Она упрекала меня в том, что я не могу содержать семью, я её в том, что она недальновидна и не умеет беречь семейный бюджет.

Разговора не получалось. Мы срывались друг на друга, не желая уступать.

Это мне сейчас ближе к тридцатнику, и теперь я понял, что Сашка просто была ещё юной, глупенькой, не созревший девочкой.

А тогда… Тогда нет, не понимал.

Ей просто нужен был другой мужчина, наверное. Более зрелый, возможно.

А мне… а мне не нужна была другая женщина. Мне всегда была нужна только она.

… На пешеходном переходе замечаю медленно передвигающуюся бабушку на её красный свет и резко даю по тормозам.

Чуть беды не натворил. Стоп, Марк!

Зачем я начал опять рвать себе душу?

Нет, не нужно возвращаться в прошлое.

Эта бабуля, идущая по дороге, как будто знак: стоп! Прошлое надо оставить в прошлом.

Вспоминаю, как приезжал в Москву спустя два года после отъезда.

Один-единственный раз я рискнул вернуться туда, где был счастлив.

С ней счастлив. По-настоящему! Несмотря ни на что!

Наивно полагал, надеялся, что смогу её удивить и забрать с собой в Америку.

Я понимал, что вряд ли она меня сразу простит, но очень хотел верить, что вымолю прощение.

Она закинула меня в блок на телефоне сразу же, как уехал, и, естественно, я точно знал, что она очень обижена на меня.

На коленях буду ползать, в шубы и бриллианты одену, доказывая, что она ждала меня не напрасно, но своего добьюсь. Я ведь всегда добивался!

Поехал по адресу, где мы жили вместе, откуда уезжал, убегал, уходил, да как угодно! Постучался в дверь трясущейся ладонью, но мне никто не открыл.

Глава 6.

АЛЕКСАНДРА

— Ну, какую красоту тебе сообразить на твоей чудесной голове?

Аля улыбается, ловя моё отражение в зеркале. Её пальцы уже привычно перебирают пряди моих волос, оценивая структуру, длину, возможные варианты.

Она всегда так: даже простую стрижку превращает в маленький праздник.

— Не знаю, настроения особо нет, придумай что-нибудь сама, — отвечаю я, стараясь, чтобы улыбка выглядела естественной.

Аля задерживает взгляд на мне чуть дольше обычного, словно сканируя.

— Мне кажется, что ты, даже если будешь седой, всё равно будешь красавицей, — говорит она с лёгкой льстивой игривостью, но в голосе звучит что-то тёплое, почти дружеское.

— Да, скажешь тоже! — фыркаю я, отводя глаза.

— Саш, у тебя что-то случилось? — голос её теперь тише, серьёзнее.— Ты всегда такая весёлая, жизнерадостная, а сегодня сама не своя.

Вижу, она ждёт ответа. Не просто вежливого «всё отлично», а правды.

Но правду я ей не скажу. Я себе в ней признаться не могу, не то, что остальным.

— Да нормально всё, просто настроения нет. Не обращай внимания, — отмахиваюсь я, прикрывая веки.— Можно я посижу с закрытыми глазами? Посплю. Устала. Ночью сегодня очень плохо спала.

Аля вздыхает, но не настаивает. Вместо этого её пальцы снова начинают двигаться в моих волосах.

— Любовник появился? Спать не давал? — шутит, пытаясь разрядить обстановку.

— Скажешь ещё! Кому я нужна!

— Вот это меня больше всего удивляет. Такая шикарная девушка, с такой фигурой, волосами, лицом, мозгами, и одна. Чудеса, да и только!

— Мой характер не каждый выдержит.

— А вот в этом согласна! Что есть, то есть! Мужики у нас сильных женщин не любят!

— Вот именно! — усмехаюсь. — Ты же знаешь, как у нас в обществе принято: если женщина проявляет характер и имеет собственное мнение, что они говорят?

— Что?

— Стерва! А если мужик проявляет характер, что о нём говорят?

— Что? — заинтересованно смотрит на меня.

— Настоящий мужик! В этом вся и разница, понимаешь?

— Понимаю, — кивает, — я вот вышла замуж, а теперь нянчусь с ним словно с маленьким ребёнком каждый день. В голове только одни компьютерные игры да пивко вечером по пятницам и субботам, — выдыхает Аля, продолжая наводить красоту на моей голове.

— Вот именно поэтому мне лучше одной. Не вижу смысла заходить в такие отношения. Да и без любви как-то не очень получается.

— А ты любила когда-нибудь? — с интересом спрашивает меня.

— Любила… Но больше не хочу. Слишком болезненно всё это. Не стоит оно того.

Я закрываю глаза, позволяя Але делать что угодно с моими волосами. Разговор поддерживать совсем не хочется. Нет сил, нет настроения.

Всю ночь ворочалась в постели, бессонница грызла меня изнутри. Я проклинала себя за те пару фужеров вина на свадьбе. Голова раскалывалась, но это была лишь жалкая отговорка.

Кого я обманываю? Не в вине дело.

Голова болела не от шампанского, а от слёз, которые я глушила в подушку, чтобы не услышала дочь.

Наша с Марком дочь… Эта мысль пронзает острее всего.

Встреча на свадьбе у Ксюши и Артёма перевернула всё. Я думала, что давно похоронила воспоминания о нас, но стоило ему появиться — и всё, будто и не проходило этих семи лет.

Пока Аля аккуратно возится с моими волосами, что-то бормочет про мелирование, но я уже не слушаю. Я снова окунаюсь в воспоминания.

Как я любила его. Как он любил меня. Мы были юные, искренние, настоящие. И потом в момент всего этого лишились. Никто из нас не ожидал, что с нами это случится. Но мы имеем, что имеем, и по-другому не будет.

Сейчас, спустя семь лет, когда мы встретились, и я вдруг почувствовала себя старухой, настолько сильно выросла мозгами за эти годы.

Это произошло неосознанно, но у меня не было выбора.

… — Можешь открывать глазки!

— Ты как всегда — волшебница! — восхищаюсь стрижкой и укладкой.

— Тебе что не сделай, ты будешь всегда великолепна. Ну что, самое время искать себе мужика и выйти замуж! — подмигивает, поправляя чёлку.

— Вот именно вечером этим и займусь! — обманываю, лишь бы больше не рассуждать на тему отношений и сбежать побыстрее.

Из салона на удивление выхожу совершенно с другим настроением.

Надо же, как причёска может поменять настроение!

— Алло, — принимаю входящий от директора компании, в которой я работаю.

— Александра, вам удобно сейчас разговаривать? — голос, как всегда, строг и серьёзен.

— Конечно, говорите, Эдуард.

— У меня есть пару вопросов по вашей отчётности, хотелось бы обсудить кое-что. Может быть, мы встретимся? — неожиданно меняет тон и общается теперь более мягко.

Глава 7.

— Отстань от меня! — отталкиваю руки, наспех вытирая слёзы.

Встаю, чуть-чуть прихрамывая хочу уйти прочь.

— Сашка, у тебя каблук сломался, — слышу себе вслед обалдевшего от ситуации бывшего мужа.

—Не твоё дело! — огрызаюсь, прихрамываю и хочу уйти прочь.

Представляю как эта картина выглядит со стороны: девушка в строгом костюме, с шикарной причёской, идёт на сломанном каблуке.

Обидно! Я ведь буквально пять минут назад была настоящей красавицей, но он меня увидел совершенно другой сейчас.

Теперь на голове хаос, от прежней красивой причёски не осталось и следа. Юбка пошла по шву, каблук сломан, тушь размазана по лицу из-за слёз.

Через пару метров неожиданно чувствую, как меня подхватывают сильные руки и прижимают к себе.

— Ты что делаешь, отпусти! — единственное, что могу выдавить из себя.

— Я просто боюсь, что ты сейчас запнёшься на сломанном каблуке и окончательно свои красивые ноги переломаешь! — оправдывается бывший.

— Плевать, поставь на землю! — стучу ему кулаком в грудь.

Но вместо этого он только крепче прижимает меня к себе.

Пытаюсь вырваться, но разве наши силы равны?

— Ты пешком или на машине? — не обращает внимания на мои старания.

Бездумно поворачиваю лицо к его и понимаю, что наши губы слишком близко. Сглатываю комок в горле от сумасшедших мыслей, что он может меня поцеловать, и отвожу взгляд.

Он улыбается, словно читает мои мысли, а я злюсь.

Он пользуется положением сильного, но я не останусь в долгу и отомщу.

— На такси, но я не успела вызвать! — сбивчиво отвечаю ему.

— Ок, — кивает Марк, разворачивается и идёт к своей машине.

— Что ты делаешь? Куда ты меня несёшь?

— Я довезу тебя до дома. Позволишь?

Хорошо, пусть довезёт меня до нашего бывшего дома, я выйду, подожду, когда он уедет, вызову такси.

Марк, как хрустальную вазу, очень осторожно опускает меня на сиденье.

— Сильно болит? — участливо спрашивает и смотрит в глаза.

— Сильно! — вру. — Это ты виноват!

— Согласен, но не удивлён, — ухмыляется. — Я ведь у тебя всегда был во всём виноват! Был. Есть. И, скорее всего, буду всегда, — пристёгивает меня ремнём безопасности.

Может быть, я сама себе придумываю, додумываю, но кажется, что в его словах много боли, тоски и грусти.

На свадьбе он был пошустрее и поувереннее в себе. Что произошло? С женой поссорился?

— Куда тебя отвезти?

— Ну ты же меня домой собирался везти.

— Называй адрес.

— Ты его знаешь. Или забыл? Стёр из памяти всё, что было связано со мной?

— Такую как ты забудешь, — злится бывший и заводит машину.

Та рычит, словно передавая настроение моего бывшего мужа, а я теряюсь от этих слов.

Воображение рисует мне опасные картинки, в которых Марк не забыл меня. В которых мы всё ещё любим друг друга. И в которых наша неожиданная встреча на свадьбе друзей доказала нам, что ничего в наших чувствах не ушло.

— Адрес, Саша, я задал вопрос!

— Я же тебе сказала.

— Я знаю, что ты там больше не живёшь. Я знаю, что ты уехала с той квартиры.

— Откуда?

Не скрываю удивления, но потом вспоминаю как он говорил про это на свадьбе. Но я была словно в прострации, мало что помню.

— От верблюда, — огрызается. — Не надо мне врать! Я приезжал к нам домой, и на свадьбе мы это обсуждали. Но ты, как всегда, скорее всего, не слушала меня.

Да, не слушала!

А что мне ему сказать? Что я была в шоке оттого, что встретила его?

Что я давно вычеркнула его из своей жизни, а его из ниоткуда возникшая физиономия заставила меня усомниться в этом?

— Зачем? — ехидно улыбаюсь теперь, пропуская его упрёки. Мне так хочется его побесить.

Но я ведь никогда не была мстительной. Почему теперь это делаю?

— Что зачем?

— Приезжал зачем тогда?

— Глупый вопрос! И ты сама знаешь на него ответ. Соскучился, увидеть хотел и убедиться, что ты такая же язва. А ты, Саш, скучала по мне?

— Да на фиг бы ты мне упал, скучать по тебе. Я по предателям не скучаю. А насчёт адреса…Мне не надо домой, у меня дела.

Сейчас есть абсолютное ощущение, что мне не двадцать пять, а ему не ближе к тридцати, а каждому по восемнадцать.

Мы как подростки, которые нравятся друг другу, находясь на начальной стадии симпатии и отношений, стремимся подколоть друг друга, зацепить, и посмотреть на реакцию.

Именно так мы себя вели, когда начинались наши отношения, тогда ещё юные, скромные, целомудренные, но очень искренние.

Только мы теперь не подростки, и больше не пытаемся понравиться друг другу. Здесь скорее, наоборот: я его ненавижу! И сделаю всё, чтобы и он ненавидел меня.

— Время ближе к вечеру, — смотрит на часы, — и я предполагаю, что твои дела — это забрать дочь из детского сада? Как её зовут?

— Вероника… — вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять его эмоции, когда он говорит про неё. — Откуда ты... знаешь про дочь?

А сейчас я уже реально теряю дар речи, начиная переживать.

— Так мне соседка всё рассказала. Когда я приехал, не застав тебя, ждал возле подъезда. Я же не подозревал, что ты съехала. Появилась наша мисс всезнайка и главная сплетница, — киваю, улыбаюсь, понимаю, о ком он. — Рассказала мне о тебе... Что ты вышла замуж, родила ребёнка и счастливо живёшь в браке. Ты к мужу уехала жить?

«Замуж? Я? Да ни за что на свете! Одним разом наелась, больше не хочу» — хочется сказать, но промолчу.

— Да, да, — и отворачиваю лицо к окну. Отлично, он уверен, что я родила от другого.

— Говори адрес детского сада.

— Нет… Мне туда не надо.

Ещё не хватало, чтобы он Нику увидел. Ему обратить пару раз внимание на её поведение, повадки, присмотреться к лицу, и он догадается обо всём. Сложит дважды два и поймёт, она не дяди чужого, а его собственная дочь.

Только кукишь ему, а не Вероника!

— Почему? А, муж заберёт?

— Варька, — сначала думаю, потом говорю. А надо было кивнуть, что муж!

Глава 8.

МАРК

— Да! Счастлива! И добавлю: мне без тебя супер! Когда увидела тебя, тошнить сразу начало от рожи твоей. Так устраивает? — смотрит с вызовом и говорит моя бывшая язва.

Зачем спросил, глупец? Веду себя как идиот ревнивый. Конечно, счастлива!

Я же сам её бросил. Оно со стороны именно так и выглядит.

Ждал, что она будет как верная жена ждать своего бывшего мужа? Нет, конечно!

«Декабристкой» она отказалась быть. Я уехал, всё, браку конец.

Я ведь в душе понимал, что так и будет, но, в чужой стране начиная с нуля, совершенно одному мне было легче от мысли, что всё это ради нашей семьи.

И работал я как проклятый именно поэтому. И уехал тоже, в то время, когда она отказалась ехать со мной.

Оправдывал себя? Естественно!

А кто себя не оправдывает, когда у него душа наизнанку от отчаянья выворачивается?

Смешно… Такая красотка разве останется одна? Нет, конечно!

Наверное, её нынешний муженёк вцепился в неё мёртвой хваткой и держит, боится отпустить, а то уведут.

Сашка за эти годы стала только краше.

Тогда в свои восемнадцать, она была худенькая, несуразная, но очень боевая. А теперь она настоящая женщина с шикарными формами, полагаю, появившихся после рождения их дочери.

… Я завис в своих мыслях после её ответа. Растерялся? Нет. Расстроился. Да!

— А ты, Филатов, как, счастлив? — неожиданно задаёт мне такой же встречный.

— А тебе правда интересно?

— Ну ты меня спросил, я ответила. Тоже самое хочу знать о тебе. Ты счастлив?

Молчу. Не отвечаю.

— Что, слабо признаться, что как вернулся в Россию, увидел меня и стало стыдно?

— Саша! Ты же не хотела ехать со мной тогда! Сказала «уезжай»! Ну я и уехал! Да, претензий ко мне много, я даже спорить не буду! Я виноват! А ты? Белая и пушистая?

Саша теряется, вижу. Чувствую, что хочет уйти, но я быстро выхожу из машины и преграждаю ей путь.

— У тебя есть ещё пару минут. А чего сбегаешь-то? Как раз есть возможность поговорить. Я виноват! Вот, смотри, в лицо тебе говорю!

Раскидываю руки в стороны, мол, вот он я, казни меня, если тебе станет легче.

— Хочешь узнать, счастлив ли я? Рассказать, как на душе? Ок! Готов! А ты сама? Сможешь ответить взаимностью? Я же вижу, как много в тебе кипит, как ты хочешь мне многое высказать. Уверен, все эти годы терпела, копила, представляла, как встретишь меня, и скажешь всё в лицо. Так? Ну вот он я, перед тобой! Говори!

Зная Сашкин характер, я специально раззадориваю её, хотя очень рискую огрести по полной.

Мне вдруг очень хочется услышать кучу дерьма в свой адрес от неё, чтобы включить голову и перестать думать о нас, убедившись, что моя бывшая ненавидит меня.

Словно так станет легче, и так я вырву её из своего сердца.

— Я тебя удивлю, но сказать мне тебе нечего, — вижу, Саша врёт. — Какой в этом смысл?

Честно, удивлён. Сдержалась? Сашка?

— Прости меня, — неожиданного говорю совершенно искренне. — Мне дали четыре часа на сборы тогда, Саш. Я ведь ждал тебя дома, я звонил, но ты словно растворилась! Много всего тогда у нас было, вспомни. Мы дураки были, Саш! Наговорили друг другу дерьма! Нельзя было, а мы кипели.

— Забей, хватит об этом, — снова хочет уйти и не даёт мне закончить.

— Да не могу я! Как встретил тебя, сердце вдребезги. Сожаление лупит по сердцу отбойным молотком.

— Филатов, я не знаю, зачем ты снова ворошишь прошлое. У тебя же всё на мази. Со стороны так вообще супер-мачо. Ты богатый, успешный, красивый, весь из себя, на дорогой, хорошей тачке, в дорогом прикиде. И жена вот у тебя красавица, умница, любит тебя, смотрит на тебя как преданная собачонка. Я ведь так не умела и не хотела. Марк, у тебя всё есть для счастья, но почему глаза такие грустные? И зачем ты сегодня здесь?

Ничего ей не отвечаю, потому что правду в данный момент ей сказать не могу. Всё время забываю про Кэтрин и думаю только о Саше.

Я скован обстоятельствами и условиями, которые от меня не зависят.

Со стороны я выгляжу как полный идиот, но вариантов нет и выбора нет. Только сердцу не прикажешь, и я снова ищу с бывшей женой встречи.

Варьке позвонил, хотел приехать к ней, узнать про жизнь Саши: как у неё с мужем, счастлива ли она, помощь, может, нужна.

Только Варя как-то слишком резко сказала, что занята, и легко ответила, где Сашка. Почему? Не понял. Наверное, было не до меня.

— Ладно, сказать, что приятно было видеть тебя, значит соврать. Пожалуйста, постарайся больше не появляться на моём пути. У тебя, полагаю, ностальгия нахлынула, воспоминания. Появилось желание вспомнить прошлое. Но это давай без меня.

Сашка плохо умеет скрывать свои чувства. Плохо ей. Как и мне.

— Хочешь, можешь встретиться с девчонками, поболтать. Я думаю, Варя и Ксюха будут не против. А про меня забудь. Мы развелись с тобой, мы прошлое. Я вычеркнула тебя из своей жизни ровно тогда, когда ты сказал мне, что ты улетаешь в другую страну. Кстати, когда ты возвращаешься в Америку?

Глава 9.

АЛЕКСАНДРА

Первым делом набираю Варьке и злюсь. Зачем она сказала Марку, где я? Ей что, заняться больше нечем?!

— Варь, ты что творишь, — нападаю на неё. — Зачем сказала ему, где я? — Мне даже имени его произносить не надо, она и так сама всё поймёт.

— Саша, послушай, — Варя как всегда, не меняя тона, разговаривает ровно и спокойно. — А что, по-твоему, я должна была делать? Как раз забирала Нику из детского сада. Он позвонил, сказал, что находится возле моего дома, а я с ней в этот момент на площадке детской! Счастье, что он нас не заметил! Тебя бы устроило, чтобы он дочь увидел? Ок, в следующий раз так и поступим.

А вот про это в своих эмоциях я не подумала. Я благодарить её должна, а я нападаю, дура.

— Прости меня, Варюш, — иду на попятную. — Просто эмоций через край, — признаюсь честно. — Он приехал, и всё…

— Саш, он такой же. Атаковал меня вопросами. Говорит, приеду, и всё! Про Сашу хочу поговорить. А Ника рядом играет. Я хотела как лучше, поверь.

— Спасибо тебе, милая. Спасибо!

— Саш, может ему лучше узнать про Веронику? Это ведь и его дочь тоже. Разве ты имеешь право скрывать её?

Я резко переключаю тему разговора, делая свой голос твёрдым и отстранённым — так, чтобы Варька сразу поняла: это табу, границы обсуждения здесь чётко очерчены.

Она вздыхает, но сдаётся, не пытается приставать ко мне дальше.

Следующие несколько дней, оставшиеся до встречи с Ксюшей, я намеренно забиваю до отказа: работой, бытом, любыми делами. Лишь бы не оставлять ни секунды на пустые размышления.

Но мысли всё равно прорываются сквозь этот барьер, навязчивые и тревожные. Мне очень нужно поговорить с Ксюшей.

Выяснить, что именно она рассказала Артёму о моём прошлом с Марком. И главное — что Артём мог ненароком ляпнуть ему обо мне... и о дочери.

Чёрт, да я сама виновата! Ведь это я тогда, в машине, когда он притворялся таксистом, первая завела разговор о Марке. Если бы не это дурацкое совпадение — то, что мы оба знали Филатова, ничего бы и не случилось.

А теперь вот пожинаю плоды своей болтовни.

Каждый раз, когда мысль о возможной встрече с Марком пронзает сознание, меня буквально трясёт, как осиновый лист на ветру.

Хуже всего — страх, что он узнает о Веронике. Не хочу делить её с ним!

Он не имел права просто появиться после стольких лет отсутствия — не тогда, когда я одна поднимала её, одна боролась с бессонными ночами, страхами, болезнями.

Здравый смысл, конечно, шепчет: пока он точно ничего не знает. Иначе наверняка вёл бы себя иначе.

Марк «броневой»! Он таким и в детском доме был. Если придумал что-то, добьётся и своё не отдаст никогда и никому. А Вероника его…

Но если он в итоге узнает и заявит свои права на дочь, я её не отдам ему. Буду биться до последнего.

Хотя, может быть, я обманываю себя? Идеализирую? Придумываю?

Как бы я ни боролась с чувствами и воспоминаниями, всё равно погружаюсь в прошлое, где мы жили с ним вдвоём.

Нам было весело, классно, и вполне комфортно рядом друг с другом до определённого времени.

Кто из нас был не прав тогда, когда мы вышли во взрослую жизнь?

Марк, который был старше и должен был быть мудрее?

Или я, девушка, женщина независимо от возраста?

Марк не раз упрекал меня в том, что я слишком много хочу и слишком тороплю события.

А я повторяла и настаивала, что молодость проходит, а он всё время на работе или на учёбе, и наша семья для него не имеет больше такого значения, как было совсем недавно.

В любом случае есть ли смысл теперь об этом?

Даже несмотря на то, что он оставил меня, не зная о беременности, я всё равно совершенно точно считаю его поведение предательством.

И как бы он теперь ни сожалел, время безвозвратно упущено. Уходя, уходи.

Ладно, хватит этой пустой философии. Слишком много чести для бывшего мужа. Особенно при условии, что у него жена скоро родит.

Сегодня мой первый день отпуска, чему я бесконечная рада.

Прогулявшись по торговому центру недалеко от дома, купив пару красивых платьев для Ники, подхожу к своему подъезду и чувствую на себе пронзительный взгляд.

Сначала думала, что показалось, но потом замечаю Марка. Он стоит прямо возле моего дома, буквально в нескольких шагах.

Облокотившись на капот, скрестив руки на груди, бесцеремонно смотрит на меня, не скрывая интереса.

— Откуда ты… — хочу возмутиться, что он опять появился.

— Что, даже не поздороваешься со мной? Впрочем, всё равно. Ты наврала мне про адрес. Зачем? — обходит машину, открывает багажник и начинает доставать пакеты с вещами. — Саша, я испортил твои вещи. Прости. Купил новые, возьми, пожалуйста.

— Ничего страшного.

— Я помогу донести до дома. Позволишь?

— Зачем ты приехал? — игнорирую его подарки, не соглашаясь пригласить его к себе.

— Саша, у меня такое ощущение, что, между нами какая-то недоговорённость. Это чувство не покидает меня. Пожалуйста, давай поговорим открыто. Просто поговорим! Как взрослые люди!

— Тебе заняться, что ли, нечем? Женой своей займись. Она беременна, ей внимание требуется. Женщины, знаешь ли, в таком положении очень нуждаются в присутствии любимых людей рядом. Оно им жизненно необходимо. Важно, чтобы муж обнял, поцеловал, прижал к себе, рассказал, что всё будет хорошо. Гормоны играют у женщин в такой период. Неужели она тебе об этом не говорила? Мне пора. Пока! — разворачиваюсь, машу ему рукой, даже не смотрю на него, пытаюсь уйти.

Он преграждает мне путь, как несколько дней назад.

— Да что тебе надо?! Как ты меня достал! — срываюсь в крике.

— Я после встречи с тобой поехал к Варе, — сердце заходится, понимая, что там была Вероника.

— Зачем? — стараюсь выглядеть непринуждённо.

— Поговорить кое о чём хотел. Не понял, почему она так быстро сдала мне твой адрес. Как-то это не очень нормально, так быстро сдать подругу. Не находишь?

Глава 10.

Останавливаюсь, собираюсь и смотрю ему в глаза.

Он, в свою очередь, всматривается в моё лицо, желая прочитать эмоции на нём.

Про себя считаю до пяти. Надо успокоиться, потому что не хочу, чтобы он почувствовал моё волнение.

— Я начал вспоминать и потихоньку сложил всё воедино, — продолжает свои откровения. — Перед отъездом тебе было плохо. Ты мне по телефону сказала, что была у врача, и с тобой всё в порядке. Скажи, ты тогда не всё мне сказала? Скрыла, что эта малышка... она моя?

Внутри меня поселяется отчётливый страх: вот-вот и всё, что я так долго строила эти семь лет — рухнет!

— С чего ты так решил? — играю, но я всегда была плохой актрисой.

Даже в драмкружке, где я занималась в детстве, наш художественный руководитель постоянно мне говорил на репетициях: не верю!

— Ты же не просто так сказала мне не свой адрес, когда я тебя подвёз? Саша, я слишком хорошо тебя знаю! Если бы это не имело значения, ты не стала бы врать. Зачем соврала? Скажи правду! Она моя?

Нет, всё-таки я не ошиблась, когда у меня было ощущение, что за мной кто-то следит.

Эти дни, каждый вечер, когда мы с Никой выходили гулять на детскую площадку возле нашего дома, пока она бегала с ребятами, я оглядывалась всё время по сторонам в ощущении, что за нами кто-то наблюдает.

Пару раз даже представляла, что вот-вот и неожиданно к дочери подойдёт Филатов.

Но он не появился ни в первый вечер подозрений, ни во второй. И я успокоилась.

Да, всё-таки следил.

Моя дочь, конечно, не копия моего бывшего мужа, но очень похожа, это факт.

Черты лица, повадки, и, если хорошо присмотреться, взгляд такой же, как у него: пронзительный и очень упрямый.

Когда Ника чего-то хочет, она своего обязательно добьётся.

И хоть девчонки говорят про меня, что я такая же, всё-таки зная бывшего мужа, считаю: она характером в него, а не в меня.

— У меня теперь постоянно крутится мысль в голове, что я бросил тебя беременную. Саш, пожалуйста, не молчи, — возвращается в нормальный тон. — Если это так... Как мне жить теперь с этим? Получается, я... последний подонок?

— То есть если бы ты бросил меня беременную, ты был бы подонком. А если ты меня просто бросил, то ты не подонок? Какие интересные у тебя умозаключения, — усмехаюсь.

— Саша, я не знал, что ты беременная! Эта сплетница соврала мне с твоей подачи! Если бы я знал, что ты родила, когда приезжал за тобой, думаешь, отпустил бы тебя? Да, я уехал тогда, семь лет назад, но делал это во благо. Твоё, моё, нашей семьи благо! Хотел обеспечить нам жизнь, раз в меня поверили и дали такой шанс! И взамен просил лишь время! Я работал как проклятый и отправлял деньги!

— У нас с тобой очень разные понятия о благе! — не скрываю своего возмущения.

— Если она моя...

— То что? — прерывая, боясь услышать слова, которые слышать не хочу.

— Я тоже тогда имею право на неё! — заканчивает.

— У тебя нет никаких прав, даже если представить, что она твоя. Ты бросил меня, уехал. Мы развелись с тобой, соответственно твоей она быть по закону не может.

— Когда она родилась? Месяц какой? Говори!

— Ты зачем припёрся?! — закипаю. — Допрос мне устраивать?! — Еле сдерживаю себя, чтобы на гада этого не наброситься. Сейчас я каждой клеточкой своего тела ощущая агрессию в отношении бывшего мужа.

В душе я понимаю: это ни сколько злость, сколько страх, что я могу лишиться дочери, если он докопается до истины.

— Я ведь могу сделать тест ДНК, — настаивает на ответе. — Давай упростим ситуацию и не будем тратить на это время!

— А ты не оборзел?! Тебя не было столько лет, и здрасьте?! А теперь припёрся и начинаешь права качать, выяснять твоя дочь или нет?! У тебя от жены ребёнок скоро будет, а ты ко мне таскаешься! Не стыдно?!

— Со своей женой я сам разберусь! То есть ты не скажешь правду? Ладно, хорошо, тогда сделаю тест ДНК, — вроде как теперь уже совершенно равнодушно бросает мне эти слова. Полагаю, в отличие от меня, взял себя в руки.

Замечаю, как он сжимает зубы, чтобы сдержаться и не вступить со мной в очередной диалог. Видимо, понимает, что нет смысла и у него в голове у него уже созрел какой-то план.

Зная характер своего бывшего мужа, догадываюсь: он не поверит ничему из того, что я совру.

Ему и недели хватит, чтобы получить всю достоверную информацию.

И вот тогда... Вот тогда у нас начнётся борьба за дочь. А я не готова!

Я просто хочу, чтобы от меня все отстали и дали спокойно жить.

— Говори правду! Я не хочу воевать!

— Я тоже. Но ты вторгаешься на мою территорию, и я так просто не сдамся, Филатов.

— Значит, война, Казанцева? — Молчу. — Ок! Значит, война! — Марк подходит очень близко, и я непроизвольно делаю шаг назад. — Зря ты так, Саша. Мстишь мне через дочь? Никогда бы не подумал, что ты на это способна.

Да, произошло то, чего я так боялась.

Он понял, что это его ребёнок и спокойные времена канули в Лету.

— Марк, никому я не мщу и не собираюсь. — Тоже беру себя в руки. — Ты придумал себе лишнего. У тебя просто эмоций много после нашей неожиданной встречи, вот и всё. У меня, кстати, тоже. Пожалуйста, Филатов прошу тебя, умоляю: больше не приезжай сюда никогда. — Теперь я уже практически жалобным голосом прошу его. — Марк, зачем ты копаешься в прошлом? Ну кому от этого будет легче? Тебе? Докажешь кому что? А если и докажешь, то что дальше? Жить как с этим будем?

— Правду скажешь? — ему плевать, что я говорю.

— Так я же и говорю тебе правду.

— Всё ясно, — не прощаясь уезжает.

Глава 11.

Ребята возвращаются из медового месяца, и я напрашиваюсь к подруге в гости.

— Ксюша, будь со мной честна.

Я смотрю в её лицо. Она так счастлива, так довольна, что мне становится неудобно обсуждать с ней тему Филатова.

В душе я очень рада за неё. Но мои проблемы, тревоги всё равно не дают покоя. Поэтому я вынуждена приставать к ней с вопросами и расспросами.

Всё просто: мне надо понять, как действовать дальше.

— Ксюш, я очень рада за тебя, правда, но всё-таки, если ты позволишь, давай поговорим про Марка.

— Конечно! Давай выпьем чай или кофе в саду и поболтаем. Как раз никого там нет, мы будем одни, — кивает мне участливо.

Выходим в сад, погода радует нас своим теплом, даже несмотря на то, что осень.

— Как в этом году затянулось бабье лето. Осень по-настоящему золотая! Ты обратила внимание как тепло? Я думала, что мы вернёмся в Россию и здесь уже ударят холода, а даже на листья на деревьях ещё есть! Чудеса какие-то! — улыбается Ксюша и смотрит на солнышко.

Жмурит глаза, и я вижу, как она сияет.

— И не говори, — улыбаюсь счастливой подруге.

Да, она сейчас всему радуется. У меня такое было, когда мы только начинали жить с Марком.

Я как дура практически любому прохожему в своём счастье улыбалась.

— Что-то случилось, пока нас не было?

— Ксюш, что Артём знает обо мне и Нике? Пожалуйста, скажи мне правду.

— Сашенька, — Ксения подходит ко мне, обнимает, прижимает к себе и держит крепко-крепко. — Ничего! Я ничего ему не говорила! Он пытался узнать, пытался спрашивать про Нику, но я знаю, что эта тема запретная. Я бы никогда без твоего разрешения не рассказала ему про вашу дочь. Просто поверь мне. Я уже не помню, если честно, что мы обсуждали тогда, в машине, когда вы познакомились…

— Вы тогда обсуждали, что он козлина, бросил тебя. Но насколько я знаю, он ни сном, ни духом про дочь не ведал. Ну или притворялся очень искусно. И кто из вас лукавит? — оборачиваемся одновременно и замечаем, как в проёме двери дома стоит Артём.

— Артём, я думала ты уехал на работу, — переводит обеспокоенный взгляд Ксюша то на меня, то на мужа. — Зачем ты подслушиваешь нас, — начинает злиться.

— Ксюш, я тебя поцеловать зашёл, а здесь такая интересная тема, — подходит, загребает её в объятия и целует нежно в губы, не стесняясь меня.

Отворачиваю лицо, чтобы не смотреть на них.

Завидую? Да, наверное, завидую, но только по-доброму. Я действительно счастлива за подругу.

Счастлива за то, что у них всё получилось. Что они смогли переступить через ложь, обман и стать абсолютно счастливыми.

Но им было проще, у них предательства не было.

— Артём, пожалуйста, — дожидаюсь, когда он оторвётся от жены, — не говори своему другу про то, что это его дочь. Ты не всё знаешь про наши отношения. Кроме того, у него скоро родится свой ребёнок.

— Саша, поговори с ним, — смотрит на меня серьёзно.

— Ты ведь ничего не скажешь? И не говорил? — пропускаю мимо ушей его слова.

— Саш, — Артём подбирает слова, — я, когда ты про него в такси сказала, очень удивился и про себя подумал: разве такое бывает, что ты говоришь о том Марке, которого я знаю? Разве люди, где один за океаном, вторая здесь, могут быть объедены одним знакомым человеком? Можешь считать меня идиотом, но мне теперь кажется, что это судьба вам новый шанс даёт. Вам обязательно надо поговорить! У вас дочь! И как рассказывала Ксюша, ты с ней живёте… очень скромно. А он может помочь! Я уверен, он захочет помочь! Саш, не отказывайся! — всё говорит и говорит Артём.

— Всё понятно: мужская солидарность, все дела! Артём! Он женат! Ты обалдел, что ли? Какой шанс? Также бросить беременную женщину и вернуться ко мне с готовым ребёнком?

— Выслушай его! Ты же даже не пытаешься! Бегаешь от него как школьница, которая стесняется своей первой настоящей любви и признаний.

— Он действительно только на полгода остаётся? — мне плевать на разговоры про вторые и десятые шансы, помощь от него и так далее. Твой друг предатель и он женат! Всё!

— Марк мне пока ничего на эту тему не говорил.

— Слушай, Артём, скажи, а у вас, у мужиков всегда так всё просто, да?

— Саша, — одёргивает меня Ксения, зная, что я могу в злости сказать лишнего. Но мне плевать! — Подожди, Ксения! Пожалуйста, не лезть сейчас! — предупредительно поднимаю руку. — Ты знаешь нашу историю? — снова обращаюсь к Артёму.

— Я знаю только то, что у каждой ситуации есть две правды. Если в ней участвуют два человека, совершенно точно будет две точки зрения.

— Ты защищаешь его, что ли? — удивляюсь.

— Нет, лишь говорю то, что сам думаю. У меня мозг есть, и я умею думать, анализировать, делать выводы, — улыбается. — Ладно, рассказывай свою правду, — присаживается на плетёный стул и наливает себе чай. — Задержусь на пару минут, раз уж такой разговор пошёл. Мы же с Ксюшей договорились теперь говорить только правду. Да Ксюш? И по отношению к нашим близким. Правильно, милая?

Ксения довольно кивает.

— Ну что же, тогда скажи, что думаешьоб этом, правдоруб ты наш! — улыбаюсь ехидно.

— После вашего диалога тогда, в машине, я подозревал, что это его дочь. Можешь меня убить, но считаю, что раз она его, вне зависимости от того, какие у вас отношения, Марк имеет право знать об этом.

— Да плевала я на то, что ты считаешь, — злюсь на мужа своей подруги. — Что вы все суёте свой нос в наши отношения?

— Ну, наверное, потому, что вы оба дороги нам, и мы хотим вам счастья? — улыбается Артём.

— Артём, что ты всё улыбаешься? Ты издеваешься надо мной?

— Нет, я просто счастлив, — смотрит на Ксюшу, — и мне так хочется счастья другим…

— Твой друг укатил в Америку, в то время как я здесь осталась одна и беременная! Ты хоть представляешь, как мне пришлось всё это переживать?! — возвращаю его с неба на землю. — А потом Ника родилась…

— Сашенька, но ведь он не знал про дочь, — тихо говорит Ксения в поддержку мужа.

Глава 12.

Праздник в самом разгаре, дети носятся, куча подарков, сладостей, и развлечений, которого которых Вероника до этого времени не видела никогда.

Другой уровень, другая организация, другие деньги.

Не удивительно, что она на всё смотрит открыв рот.

Артём меня не обманул, Марк действительно не пришёл, и я уже почти расслабилась.

— Мам, посмотри какой классный велик подарили Стёпе! — Показывает мне дочь пальчиком в сторону упакованного велосипеда.

— И у тебя будет велосипед. Я не знала, что ты хочешь его, — обещаю подарить Веронике, переживая, чтобы мой ребёнок ощущал себя хуже других.

— Да, я с удовольствием бы покаталась. Но, всё-таки я больше хочу сама знаешь, что… — улыбается мне ехидно.

— Знаю, знаю, — смеюсь.

— Подаришь? — выжидает моего, естественно, положительного ответа.

— Ну куда же я от тебя денусь! — хихикаю и прижимаю к себе.

— Спасибо, мамочка! Ты же знаешь, фотографировать — это же так интересно! Мне так нравится!

Моя дочь неожиданно для меня в последнее время безумно полюбила фотографию.

Недавно, когда мне надо было купить электрический чайник, и мы зашли в магазин техники, она сбежала от меня. Место, где я её нашла, был отдел фотоаппаратов.

— Дочь, ты что здесь забыла? — удивилась.

— Мама, смотри, как красиво! — она заворожённо смотрела на стеллаж с примерами работ фотографов, рекламирующих эту технику.

В итоге дочь уговорила меня купить ей фотоаппарат.

Очень дорогой, я, естественно, купить ей не могла, но мы с девчонками скинулись и купили её на день рождения тот, что могли.Счастью моей малышки не было предела!

— А что ты любишь фотографировать? — слышу голос недалеко от нас.

Поднимаю лицо, и о да, естественно, он здесь.

А я, было уже практически наслаждалась праздником.

— Привет, — Марк даже не смотрит на меня, он смотрит на дочь. — Я Марк, — протягивает ей руку.

— А я Вероника.

— Ох, как официально, Вероника! А по отчеству?

— Не надо этого, — одёргиваю его. — Что ты делаешь на детском празднике? Насколько я знаю, тебя сюда не приглашали? Твоя жена только беременна, детей у вас ещё нет, — тихо спрашиваю его.

— Да, пока нет. Но жена захотела развеяться, я позвонил Артёму, — улыбается, но не мне, а дочери. — Он сказал, что у Степана день рождения.

— А где ваша жена, если вы здеась? — неожиданно спрашивает следом Ника.

— Вон она, — кивает в сторону, где стоит Ксюша. — Кэтрин подошла поздороваться к Ксении. Артёма пока ещё так и не видел. Увидел первую тебя и твою... дочь, решил подойти.

Пока разговариваю с Марком, Ника убегает к ребятам, из-за чего я облегчённо вздыхаю.

— Я, кстати, тоже в детстве очень любил фотографию. Помнишь, у нас кружок даже был? Там рассказывали, как проявлять фото, про правильность постановки кадра, и прочую фигню — смотрит на меня с прищуром. — Могу подсказать пару классных важных моментов для лучшего результата.

— Её всему научит её отец. В твоей помощи мы не нуждаемся! — вспоминаю легенду о том, что я замужем.

— Ты не замужем. Хватит этих игр. Я всё про тебя знаю, — мне кажется, или взгляд Марка очень тяжёлый и холодный.

— Филатов, ты будешь продолжать портить нам жизнь?

— Даже не думал!

— Иди к своей супруге. Я думаю, она будет очень довольна. А вот то, что ты уже не первый раз ходишь кругами возле меня, и так навязчиво показываешь свой интерес, вряд ли её устроит. Зачем ты нарываешься на семейный конфликт? Зачем заставляешь нервничать свою жену? Беременную, заметь, жену?

Не успеваю ничего ответить, как слышу знакомые звуки недалеко от себя.

Краем глаза замечаю, что Вероника садится на траву и держится за шею. Она кашляет и пытается сделать вдох и выдох.

Я знаю, что это означает.

Срываюсь с места и бегу к Нике.

— Ника, милая, где баллон!?

Она пытается прокашляться, снова сделать вдох и выдох, но у неё ничего не получается.

Быстро осматриваю её, в кармане платья нет лекарства. Значит, в сумке.

— Милая, покажи глазками, куда бежать! — настаиваю. — Просто покажи! — практически рыдаю, но держусь.

Показывает пальчиком, на гору детских вещей, которые валяются на столе.

— Т-т-т-та... — у неё ничего не получается сказать, но она снова и снова пытается это сделать.

— На столе?! — меня трясёт.

Она кивает, и вижу, как из её глаз брызжут слёзы.

В её глазах дикий страх. И в моих тоже.

Практически в два шага преодолеваю территорию и начинаю рыться в горе детских вещей, пытаясь найти розовую сумочку. Там всегда хранится баллончик для снятия астматических приступов.

В состоянии абсолютного счастья нахожу эту сумку, быстро начинает вытряхивать из неё содержимое: бантики, какой-то блокнот, прочую ерунду.

За пару секунд нахожу баллончик.

Подлетаю с этим баллончиком к ней, засовываю в рот, нажимаю на него несколько раз, но лекарство не выходит.

Трясу его судорожно и понимаю, что он пустой.

— Как же так! Нет! Пожалуйста! — ору во всё горло и мне плевать на всех тех, кто окружает нас сейчас. — Пожалуйста, только это! — взываю к небу.