Бывшие боссами (не) бывают

Пролог

Когда в кабинет заходит Звягинцев, я уже уверен, что все забыли о дебильном споре. Но взгляд его подозрительно задорный. Раньше я бы не придал значения, а теперь...

— Ты чё такой счастливый, — спрашивает у него Ян, а я надеюсь услышать про отпуск, премию, да что угодно, но не это.

— Я уделал тебя, Град.

Сердце заходится в бешеном ритме. Он же не имеет в виду Юльку? А если и да, почему мне не похрен?

— Когда успел? — удивляется Ян.

— Тебе расскажи, — усмехается, а я становлюсь чернее тучи.

— В рабочее время нужно заниматься работой, — цежу чуть грубее, чем следует.

Звягинцев тут же сникает, но сути это не меняет. В голове строятся схемы, варианты действий, как остановить эту гонку. Но из-за ярости и жгучей ревности никак не могу ухватиться за верный способ.

— Он просто уже сто раз пожалел, что отказался участвовать, — режет без ножа Ян. — Предлагаю в последний раз. Ты с нами? — прожигает хитрым взглядом.

И я не нахожу ничего умнее, чем...

— С вами.

Чёрт знает, зачем я это делаю. В голове набатом стучит пульс, а в груди что-то опасно царапается. Совесть. Но только так я спасу ее от этих кобелей. А я просто предоставлю им доказательства своей победы, и всё закончится. Наверное.

Они же не отступятся, пока кто-то не выиграет. Один только вопрос: на хрена мне это всё нужно? Появилось свободное время на эти все движения? Или, может, у меня завалялось запасное сердце? Ведь придётся снова контактировать с Кольцовой, а каждый раз меня всё сильнее уносит. Куда — сам не понимаю.

— О-о-о-о, — задорно тянут оба и смотрят на меня так, будто их ждёт что-то очень увлекательное.

— Только никаких соплей, — добивает Ян. — Разве что бонусом. Победит тот, кто уложит в койку нашу милашку. По рукам?

— Фото- и видео-отчёт — как обычно?— ладонь Звягинцева зависает в воздухе на расстоянии метра от пятерни Яна.

— Всё по отработанной схеме, — скалится друг.

— По рукам, — громкий хлопок похож на взрыв внутри меня. — Мир?

— По рукам, — не узнаю свой голос.

Пожимаю руку сначала одному, потом другому. Сам же думаю, как успеть? Эти двое как минимум на шаг впереди. А я и не хочу сокращать расстояние в четыре года между нами. Я просто поговорю с ней. Один раз. И всё на этом...

1. А вдруг получится?

Юлия

— Москва, встречай нас! — раскинув по сторонам руки, громогласно объявляет Кристина.

И плевать ей, что на нас смотрят прохожие. Это же Крис. Мне бы столько самоуверенности и пофигизма. Хотя, думаю, подобные сцены на московском вокзале не редкость. Многие пытаются покорить столицу. Вот и мы решили попробовать. А вдруг получится?

— Чемодан не забудь, — бросаю с улыбкой я, проходя мимо счастливой и горящей азартом подруги.

— Не нуди, Кольцова, — забавно закатывает глаза Крис, но всё же подхватывает чемодан и топает за мной.

Даже добраться до нашей квартиры, которую нам арендовал отчим Кристины, оказалось непростым приключением. Но разве с Филатовой можно заблудиться? Это я чего-то мнусь, стесняюсь, а подруга идёт напролом, как паровоз. Нет. Как ледокол.

Так мы оказываемся у подъезда, пусть не элитной, но достаточно "свежей" постройки многоэтажки. Я сразу обвожу взглядом окрестности и прикидываю, как можно облагородить территорию комплекса. Но это скорее профессиональное.

Мы с Кристиной ландшафтные дизайнеры. И обе горим этой профессией. Наверное, на этом и сошлись. Ну и в целом нам очень комфортно вместе. Несмотря на деланную беззаботность, Филатова очень хороший человек и преданный друг. Не знаю, за какие такие заслуги Бог послал мне это чудо, но я счастлива, что эта бестия появилась в моей жизни. Всегда позитивная, активная, смелая, отзывчивая и искренняя. К этим составляющим ещё прилагается яркая и привлекательная внешность.

— Крис, Виктору Александровичу точно не накладно снимать для нас такую квартиру? — озадаченно спрашиваю я, осматривая наши владения. — Она, наверное, очень дорогая.

— Да, брось, Юлька, — усмехается подруга. — Было бы накладно, не снял бы. Не думаю, что у владельца крупной строительной компании в Москве есть финансовые трудности.

— Он столько для нас делает, — аккуратно присаживаюсь на край дивана, не прекращая крутить головой по сторонам. — Предложил хорошую работу, жильё предоставил...

— Юль, — плюхается рядом так, что я немного подпрыгиваю. — Виктор нормальный мужик. Просто хочет помочь нерадивой дочери женщины, которую полюбил. Хотя, — Филатова задумывается и, кажется, даже немного сдувается, — может, он до сих пор чувствует вину за своего сыночка.

Последние слова она произносит с нескрываемым негативом. У них с Яном, сыном Виктора Александровича, отношения не заладились сразу. Мы с Кристиной тогда ещё не были знакомы, а после она не стремилась изливать душу, показывать себя слабой. Знаю только, что после их стычек, Виктор Александрович даже отправил Яна в армию в качестве наказания. С тех пор они больше не пересекались.

Мама Кристины, Вера Владимировна, с трудом оставила свою уже совершеннолетнюю дочь и уехала к любимому мужчине в Москву. Первое время часто приезжала к ней, волновалась. А потом, когда узнала о своём положении, стала приезжать реже. После рождения малыша — тем более. Но она постоянно зовёт в гости Кристину. И даже меня. Тётя Вера классная. Неудивительно, что Виктор Александрович не смог пройти мимо такой женщины. Крис очень на неё похожа как внешне, так и характером.

Виктор Александрович давно звал Кристину работать в свою строительную компанию. Но она отказывалась. И, кажется, я знаю почему.

А совсем недавно он сделал своей падчерице такое предложение, от которого она просто не могла отказаться. Жить не с ними, где можно пересечься с Яном, а снять для неё квартиру. Так, ещё позвал нас обеих, потому что у него внезапно уволились два дизайнера.

Так мы оказались в этой просторной, пусть и однокомнатной, квартире. Не спеша разобрали чемоданы, болтая о всякой ерунде. Хоть сейчас лето, да и вещей, честно сказать, немного, потратили мы на это несколько часов и, конечно, проголодались. Сходили в магазинчик за углом и принялись готовить незамысловатый ужин. Пока я тушу мясо, стоя у плиты, Кристина нарезает овощи на салат.

— Уже придумала, в чём завтра пойдёшь? — спрашивает подруга.

— Да, — отвечаю, накрывая крышкой сковороду с мясом, и поворачиваюсь к Филатовой лицом, опираясь бёдрами о столешницу. — Белую блузку и серую юбку.

— Скучно, — забавно кривится она.

— Нормально, — хмурюсь. — Деловой стиль. Всё как полагается.

— А почему не тот персиковый костюм, который мы купили перед отъездом? — скептически изгибает бровь.

— Потому что завтра первый рабочий день, — закипаю я. — Знакомство с коллективом. Не хочу показаться...

— Какой? — Крис даже нож откладывает в сторону. — Красивой? Интересной? Привлекательной?

— Да я вообще не знаю, куда смотрела, когда покупала его! — щёки непроизвольно вспыхивают. — Этот разрез сзади на юбке! Декольте на блузке! Всё слишком...

— Подчёркивает твою красивую фигуру? — иронично усмехается Крис. — Сколько можно прятаться за бесформенной одеждой? — она вдруг подскакивает и, схватив меня за руку, ведёт в прихожую. — Посмотри. Видишь, какая ты красивая?

В зеркале на меня смотрит голубоглазая блондинка с самыми обычными, на мой взгляд, чертами лица. Опускаю взор ниже: свободная бежевая футболка и такие же широкие голубые джинсы.

— Обычная я. Ничего сверхъестественного, — пожимаю плечом.

— Дурочка, — выдыхает подруга. — Ты кра-си-ва-я. Только прячешь это всё за бесформенной одеждой. Миллионы девушек в погоне за такими губами колят их всякой гадостью. А тебя ими природа наградила. Да и не только ими.

— Крис, прекрати, — я становлюсь пунцовая.

— Я говорю тебе правду, — на её губах играет улыбка. — И костюм тот тебе очень идёт. Подчеркивает, что ты привыкла ото всех скрывать.

— Я надену его, — сдаюсь я, а подруга сияет ещё ярче. — Но не завтра! — остужаю её пыл. — Дай освоиться... Я так нервничаю, — признаю́сь честно и крепче сжимаю пальцы подруги в своей руке.

— Пф, — фыркает она. — Представь, как нервничаю я, зная, к кому иду работать.

— Ты же говорила, что он совсем в другом отделе работает, — теперь я больше переживаю за неё, чем за себя. — Вы не должны пересекаться.

Визуал

Юлия Кольцова, 21 год. Родилась и выросла в простой, но дружной семье. Мама всю жизнь работала бухгалтером, папа сварщиком. Родители дарили дочери любовь и заботу, однако частенько переусердствовали со строгостью и с навязыванием своего мнения. А порой и вовсе считали правильным, указывать Юле,как ей жить и с кем встречаться. Внешне она — олицетворение нежности, хрупкости и добродетельницы. Но внутри нее таится сила и решительность. В подростковый период была слишком зажата, закомплексована и наивна, отчего и, попав в плохую компанию, не сразу поняла, что настоящих друзей там не было. Только через боль предательства она сняла розовые очки и иными глазами посмотрела на мир. Изменилась, повзрослела и встретила настоящую подругу. А что же любовь? Готова ли она встретить её?

Визуал

Кристина Филатова, 22 года. Яркая, притягательная и невероятно красивая девушка. Кажется легкомысленной, но на самом деле она очень умная, целеустремлённая и справедливая. Но что может прятаться в душе такой сильной девушки? Возможно ранимость и желание хоть иногда быть слабой. Только в этом случае нужно, чтобы рядом был человек, способный дать защиту и уверенность.

Два несложных действия в мобильной версии

или на компьютере

помогают книге подняться в рейтинге и порадовать автора 💋

2.Странное предчувствие. Нехорошее…

Юлия

— Крис, вставай, — легонько касаюсь плеча подруги, но та не реагирует. — Вставай! — говорю громче, ощутимо толкая её. — Крис! Мы проспали!

— Что? Как проспали? — сонно лепечет она, пытаясь опереться на локоть. — Сколько время?

Пока подруга пытается сфокусировать сонный взгляд на часах, я резко подрываюсь и убегаю на кухню. Зажмуриваюсь и жду. Чего? Этого:

— Кольцова! Я тебя убью! Потом воскрешу и снова убью! — кричит Кристина и, судя по звукам, идёт в мою сторону. — Ещё целых три! Часа! — её голос становится угрожающе громче, потому что она совсем близко, но я отчего-то начинаю смеяться. — Я могла ещё... — осекается. — Юль... Ты спала вообще?

Филатова окидывает удивлённым, но всё ещё сонным взглядом стол, где от овсяной каши исходит пар, и приятный фруктовый запах. Но он растворяется в ярком аромате её любимого кофе. Кристина несколько раз часто моргает и переводит взгляд уже на меня.

— Не спалось, — пожимаю плечом, разглаживая несуществующие складки на серой юбке.

— Спасибо, — тянет она и, раскрыв объятия, подходит ближе. — Но не пугай так больше, хорошо?

Пока Филатова уплетает свой завтрак, я стягиваю волосы в тугой высокий хвост и наношу лёгкий, практически незаметный макияж.

Спустя полчаса готова и Крис. Я на её фоне выгляжу, мягко говоря, просто, серо, скучно, как она сама и сказала.

На ней свободные от бедра, но не скрывающие округлость ягодиц бежевые брюки, белый топ без бретелей и лёгкий, подчёркивающий изящную талию, белый жакет.

Даже я залюбовалась ею. Мне жаль тех несчастных, кто встретится нам на пути, ведь моя подруга, сколько её помню, очень избирательна к мужскому полу. А те единицы, которые удостаивались её внимания, быстро ей надоедали.

Хотя чему я удивляюсь. Сама пару раз обожглась и вот до сих пор сторонюсь парней. Хотя, признаюсь, что хотела бы найти своего человека. Парадокс.

Несмотря на ранний подъём и заблаговременный выход, мы всё равно опаздываем. Из метро уже буквально бежим к нужному адресу. Когда, наконец, оказываемся у здания, обе замираем. Мимо нас бесконечно движется поток людей, а мы стоим, будто вросли в землю. Смотрим на огромное строение, кажется, сделанное из стекла. От захватывающего вида у меня перехватило дыхание.

Разве я могла себе представить, что буду работать в таком месте? Точно нет. Я окончила колледж как раз для того, чтобы скорее начать работать и иметь собственный доход, потому что родители в последние годы стали зарабатывать гораздо меньше прежнего. Организация, в которой работал отец развалилась, а из-за возраста новую работу он так и не нашёл. Так и перебивается шабашками. Маму уволили с хорошего места, потому что оно понадобилось племяннице начальницы, и маму “попросили”. На нынешней работе зарплата гораздо меньше.

А теперь я стою перед захватывающе красивым и огромным зданием, где в скором времени буду числиться, в качестве работника. И пусть в этом нет моей заслуги. Скорее — чистое везение. Но я всё равно рада, что так получилось.

То, что я видела снаружи, не идёт ни в какое сравнение с интерьером и отделкой внутри. Кристина чувствовала себя увереннее, но, догадываюсь, что она тоже в шоке. Каждая деталь и всё в целом кричит о статусе тех компаний, которые могут себе позволить арендовать в этом здании офис. А "ГрадСтрой" занимает два этажа! Да ещё и каких! С которых вся Москва как на ладони.

К лифтам словно течёт горная река из людей, которая разделяется на три части. Пока я растерянно кручу головой по сторонам, Крис уже забегает в лифт и утягивает меня за собой.

Очередь? Пф... Какая очередь, когда у Филатовой энергия бьёт ключом. Смотрю на неё укоризненно, а потом вдруг начинаю смеяться. Подруга тоже прыскает, прикрываясь ладонью. На нас все смотрят. Ну и пусть. Зато мы не опоздаем.

На восемнадцатый этаж мы поднимаемся одни. И хорошо. Значит, все те люди, которые косились на нас, работают в других компаниях. Хотя нет. Две надменные барышни вышли на семнадцатом. Именно там нам предстоит работать. А на восемнадцатом находится в основном начальство.

— Тихо, как в склепе, — шепчет мне на ушко Крис, когда мы идём по безлюдному коридору. — Надеюсь, на нашем этаже повеселее будет.

— Ты сюда веселиться приехала? — бурчу я, но не из вредности, уже по привычке, на что Крис картинно закатывает глаза.

— Нам сюда, — указывает на табличку с надписью "Генеральный директор "ГрадСтрой" Градский Виктор Александрович".

Не сговариваясь, обе останавливаемся в шаге от нужной двери и делаем глубокий вдох. Переглядываемся, киваем друг другу, поджимая губы, и на протяжном выдохе, Кристина стучит костяшками по деревянному полотну. Слышим за дверью характерные звуки каблучков, которые становятся всё громче и отчётливее. Прям как моё сердце за рёбрами. Хоть и причин для волнения нет, ведь Виктор Александрович — человек слова. Но внутри вдруг вместе с сердцем бьётся странное предчувствие. Нехорошее...

Когда перед нами открывается дверь, волнение не проходит. Напротив — усиливается. Перед нами на высоких шпильках возвышается яркая брюнетка. Она настолько безупречно выглядит, что хочется её разглядывать. Будто модель на подиуме. Весь образ портит только острый надменный взгляд.

— Здравствуйте, — её голос звучит отнюдь не приветливо. — Вы записаны на приём?

— Здравствуйте, — Крис смотрит на красотку с вызовом, а я бегаю взглядом от одной к другой. — Скажите Виктору Александровичу, что приехали Кристина и Юлия.

— Вы хотите устроиться в нашу компанию? — фыркает брюнетка и, недовольно кривя губы, обходит нас, чтобы сесть в своё кресло. — Собеседование уже прошли? В отделе кадров были? — с важным видом водит мышкой.

Крис уже на грани. Я вижу, как она с трудом сдерживается. Вспыльчивая. Вот она набирает полную грудь воздуха, чтобы что-то сказать, я мысленно умоляю её остановиться, как дверь в кабинет генерального директора открывается и я вижу спину высокого, крепкого мужчины или парня.

Визуалы

Мирон Гордеев, 24 года

Ян Градский, 24 года

Виктор Александрович, 45 лет

3. Совсем другой

Юлия

Это какой-то сюр. Что-то запредельное. Ненастоящее. Не могу я вот так идти рядом с Мироном. Это невозможно.

Четыре года назад он не просто разбил моё сердце. Безжалостно втоптал его в грязь, напоследок прокрутив каблуком самую душу. Ушёл, оставив в груди дыру. Зияющую рану. Даже вспоминать больно, что я чувствовала тогда. Спустя столько лет, до сих пор сквозит. Оказывается, рана не затянулась. Хотя до сегодняшнего дня я была уверена, что излечилась.

Идём по коридору, и я не могу сопротивляться желанию взглянуть на него. Хотя внутри всё сжимается в тугой узел и, кажется, вот-вот порвётся от натяжения. Аккуратно поворачиваю голову в его сторону и чувствую очередной мощный удар сердца.

Не смотрит на меня. Лицо спокойное. Уверен в себе. Или это маска?

Мирон очень изменился. От того простого и добродушного парня, с которым я познакомилась пять лет назад, не осталось и следа. Другой. Совсем другой...

Пять лет назад.

Стою у входа в колледж и плачу, прижимая к себе папку с курсовой работой. Горько плачу. Сильнее, чем дождь, который льёт с потемневшего неба. Безжалостный. Я злюсь на него и на себя, что не оказалась к нему готовой.

Боковым зрением замечаю, что слева от меня несётся машина. А прямо передо мной лужа. Большая. Наверняка глубокая.

"Сейчас машина меня окатит грязной водой, и это будет фиаско сегодняшнего дня" — проносится в голове мысль, но с места я даже не двигаюсь. Так, да и так. Хуже уже всё равно не будет.

Но машина резко тормозит в нескольких метрах от меня и, будто оберегая, едет совсем медленно. Крадётся. Проезжает буквально метр, останавливается и возвращается ко мне.

Я думала, сейчас откроется окно и начнётся: "Девушка, красавица, садись, подвезу".

Дура. Какая же я красавица?! Особенно сейчас. Глаза и нос красные от слёз, волосы намокли и свисают безобразными нитями. Вот как раз капель грязной воды из лужи не хватает до полного образа.

Но стекло не опускается. Зато открывается водительская дверь, и из неё выходит парень. Симпатичный, высокий. Идёт ко мне. А я вдруг теряюсь. Программа сбилась.

— У тебя всё в порядке? — смотрит взволнованно в мои глаза.

Не дышу. И ответить не могу. Поэтому начинаю быстро кивать, а потом вдруг кручу головой из стороны в сторону и прячу глаза за папкой, которую прижимаю ещё плотнее к себе. Стыдно, что лицо снова исказила гримаса обиды. На дождь. На ситуацию в целом.

— Что случилось? — плеча вдруг касается крепкая рука. — Обидел кто? — кручу головой в ответ. — Тебя как зовут? — голос такой обволакивающий, приятный и проникновенный.

— Юля, — дрожа всем телом, выстанываю куда-то в папку.

— А меня Мирон. Давай отвезу, куда тебе нужно. Не бойся, не обижу.

И я почему-то верю ему. Он сразу кажется мне хорошим, честным, настоящим. Только не поможет мне его геройство.

— Мне уже никуда не нужно, — всё-таки выбираюсь из убежища, осторожно всматриваясь в серые, искрящиеся тёплом, глаза.

— Ты промокла вся и замёрзла, — пальцы чуть крепче сжимают моё плечо, и я неосознанно бросаю на них взгляд. — Прости, — убирает руку, а мне вдруг хочется, чтобы вернул, без неё холоднее. — Садись в машину.

И я сажусь. Хотя всегда знала, что так делать нельзя. И не поступала так никогда. Но Мирон... Он какой-то не такой, как все. Другой.

Парень садится следом. Тоже промок. Включает печку на всю и медленно трогается вперёд.

Осматриваюсь. Старенькие Жигули. Но разве это имеет значение?

Тут пахнет цитрусом и чем-то ещё, неуловимо приятным. Вдыхаю полной грудью и на выдохе ощущаю дрожь от стихающей истерики.

— Ну рассказывай, Юля, — в машине его голос кажется ещё приятнее, бархатнее, ближе. — Что у тебя случилось?

Опасливо поглядываю на него. Но не потому, что боюсь, а потому что смущаюсь. Надеюсь, ему этого не видно.

Красивый. И такой уверенный в себе. При этом мягкий и тёплый. Господи, о чём я думаю?

— Сегодня была первая защита курсовой работы, — начинаю я свой печальный рассказ. — Я так готовилась, переживала. И вот, — показываю на мокрую папку в руках, — забыла зонт. Да и кто бы мог подумать, что сегодня будет дождь? Утром на небе не облачка было.

— Понятно, — выдыхает. — На флешке есть копия?

— Есть.

— Так чего ты плачешь? — оживляется Мирон, а я залипаю на его светящемся лице. — Тут за углом в магазинчике можно распечатать.

— Только флешка дома... — отрезаю печально.

— Адрес.

И мы летим ко мне домой. Доезжаем быстро, как на ракете. За две минуты успеваю сбе́гать в квартиру за флешкой, и мы снова мчим в сторону колледжа. Заезжаем в тот самый магазин, распечатываем курсовую.

Даже дождь прекратился. А я, к своему удивлению, испугалась. Того, что Мирон сейчас оставит меня и уедет по своим делам. Ведь он куда-то спешил. Вот я дурочка. Даже не спросила, насколько ему это удобно.

Но я ошиблась. Как только мы оказываемся у колледжа, не успеваю загрустить, как Мирон паркуется и быстро выходит из машины. Обходит её и открывает мне дверь. Я растерянно смотрю на него, но всё же выхожу в прохладу июня после дождя.

— Спасибо, — начинаю лепетать я.

— Потом отблагодаришь, — торопит меня он и вдруг хватает за руку, посылая по всему телу импульс. — В кафе со мной сходишь, — не спрашивает, но я бы и не отказалась. — А сейчас времени нет.

И мы практически бежим. Точнее, я бегу, а он быстро перебирает своими длиннющими ногами, не отпуская моей руки. В груди трепещет странное чувство. В голове каша. И кажется, отрывки курсовой прикипели ко дну. А сверху появляется тонкая пенка из каких-то новых для меня чувств.

4. Да пошёл он…

Юлия

Идём по коридору, а ощущение, будто, по трапу к новой галактике. Настолько нереально находиться с ним рядом. Вся надежда на Кристину, что она запоминает и вообще хоть что-то понимает. Потому что я не понимаю ничего. Внутри меня смешивается боль и шок. Но постепенно первая побеждает. Предательство невозможно забыть. А когда предатель находится рядом, и вовсе вскрываются, казалось бы, зарубцевавшиеся раны.

Мирон идёт впереди нас и, указывая на двери, говорит, что или кто за ней находится. Коридор кажется бесконечным. На стенах картины с изображением различных необычных зданий и сооружений. Но мне они все абсолютно не интересны сейчас. Как и множество зелёных, наверняка непростых, растений.

— Тут сметчики... Юристы... Финотдел...

Его низкий голос звучит ровно. Примерно как линия моего сердцебиения сейчас. Потому что несчастный орган замер. Не понимает, что ему делать. Как себя вести.

Мирон выглядит спокойно и уверенно. Можно сказать, равнодушно. Будто не было между нами ничего. Не было любви, нежности, вечеров на грани страсти, когда я уже была готова перейти черту, но он не давал. Останавливался сам и тормозил меня. Будто я была для него очень важна, и он берёг меня.

Но это невозможно. Иначе, зачем он в таком случае предал меня? Тогда, выходит, и любви его не было. Любила только я.

Мирон мне и тогда казался очень красивым и привлекательным, а сейчас так вообще глаз не оторвать. Стал шире в плечах и, кажется, выше ростом. Модная причёска, костюм, походка. Так и не скажешь, что каких-то четыре года назад он ездил на стареньких жигулях и одевался гораздо проще. А внутри? Какой он внутри?

"Юля, ты всё забыла? Какая разница, чем он наполнен сейчас, если однажды он уже предал твои чувства!" — наконец-то проснулся мой разум.

— А вот и ваш кабинет дизайнеров, — указывает на дверь.

И вдруг смотрит на меня. А я свой взгляд от него отвести не успеваю. Вот и попадаю в плен. Ледяной, как вечная мерзлота в Арктике, и острый, как меч Самурая.

Набираю полную грудь воздуха и пытаясь ответить тем же. Выходит немного глупо, но хочется казаться сильной. Хоть это и не совсем правда.

— Я вам всё показал. Вопросы есть? — ни один мускул не дёрнулся на его лице, смотрит так, будто мы даже не знакомы.

— Нет, — отвечает где-то сбоку Кристина. — Спасибо.

Взгляд Мирона на мгновение темнеет, и он тут же отводит его, словно ему неприятно находиться рядом с нами. Со мной.

— Тогда моя миссия выполнена. Я пошёл, — и, больше не глядя на меня, уходит.

Я будто снова могу дышать, сердце опять бьётся. Но почему так больно? Только сейчас понимаю, что в ушах стоит оглушающий шум, а за рёбрами горит пламя.

— Юль, — голос подруги звучит настойчиво, будто она уже давно зовёт меня. — Ты знаешь его?

— Это Мирон, — обречённо закусываю нижнюю губу до боли, чтобы хоть немного отрезвить мозг.

— Ну это я поняла, — Крис сводит брови на переносице. — Его же Виктор представил нам.

— Тот самый, — глубоко вздыхаю и опускаю взгляд.

— Не может быть... — теперь красивые тёмные брови взлетают вверх, а тонкие пальчики прикрывают рот. — Юль, — в голубых глазах загорается огонь уверенности, а руки подруги ложатся мне на плечи, — давай уйдём отсюда, пока не поздно. Москва большая. Ну что мы работу не найдём? Я уверена, Виктор Александрович поймёт...

— Нет, — отвечаю твёрдо. — Было бы из-за кого лишаться такого шанса...

Какое-то время Крис смотрит в мои глаза. Будто хочет убедиться в том, что я справлюсь. Она-то уж точно выдержит это испытание. Сейчас просто на эмоциях от неожиданной встречи. Потом соберётся и, я уверена, даст отпор своему брату-наглецу.

А вот я... Только выгляжу уверенной. На самом деле вся трещинами пошла. Несколько осколков даже выпало от его равнодушного, а под конец ещё и злого взгляда. Но я должна. Ради родителей. Ради себя самой. А Гордеев... Да пошёл он со своей злостью!

И, видимо, на этих моих мыслях Филатова верит моему взгляду. Кивает, разворачивается и, задрав повыше маленький носик, гордо открывает дверь в кабинет.

Первое, что я вижу, это панорамные окна. Огромные, с невероятной, захватывающей картинкой за стеклом. Достаточно просторное и светлое помещение с четырьмя рабочими столами, два из которых заняты теми самыми надменными барышнями из лифта. Их острые взгляды тут же впились нас.

— Здравствуйте, — подруга, как всегда, берёт инициативу в свои руки. — Меня зовут Кристина, а это Юля, — указывает на меня и ждёт от них ответа, но они молчат, только смотрят с нескрываемой неприязнью.

— Новенькие? — без приветствия спрашивает с идеально прямыми и сияющими от гладкости осветлёнными волосами блондинка и чуть кривит ярко-алые губы. — Я Виталина, — переводит надменный взгляд на такую же яркую брюнетку, передавая слово ей.

— Лиана, — коротко бросает она и с важным видом продолжает работать.

Чувствую, будет "весело". Компания такая, что не забалуешь. Но после того, что с нами произошло до этого, знакомство с двумя змеями и даже работа с ними — ерунда. Справимся.

Переглядываемся с Крис и идём к нашим рабочим местами. Я устроилась около окна, чтобы по возможности смотреть на величественную столицу нашей Родины, а Филатова выбрала стол в небольшом углублении, чтобы меньше контактировать с местным серпентарием. Во избежание конфликтов. Но, думаю, это не поможет.

Вместо обеда мы идём в отдел кадров для оформления документов. Там нам тоже не рады, потому что вместо долгожданного перерыва женщине средних лет приходится заниматься нами. Думаю, это тоже наказ Виктора Александровича. По крайней мере, именно это читалось в её глазах.

У нас осталось полчаса, чтобы хотя бы выпить по чашке кофе в комнате отдыха.

— Крис, ты иди, я быстро в уборную заскочу, — говорю подруге.

— Хорошо, — соглашается. — Тебе латте?

— Да, — бросаю я и скрываюсь за дверью.

А когда выхожу, тороплюсь скорее оказаться возле кофемашины, но не успеваю пройти и пяти метров, как меня кто-то сильный хватает за локоть, и через мгновение я оказываюсь в небольшом тёмном помещении.

5. Я и забыла уже…

Дорогие читатели! Если книга вам нравится и вы не хотите пропустить публикацию новой главы, не забывайте добавить книгу в библиотеку, чтобы не потерять.

С телефона

или с ПК

Юлия

Надо же, мои рецепторы запомнили новый парфюм Мирона. Думаю, это потому, что они смешаны с его личным запахом, который я зачем-то до сих пор помню. Была уверена, что забыла...

Здесь его парфюм перебивает резкий запах химии. Быстро пробегаю взглядом вокруг. Подсобка. Снова смотрю в серые глаза. Сейчас они похожи на грозовые тучи, пугающие надвигающейся бурей. Дыхание ровное, но ноздри слишком сильно раздуваются, на скулах играют желваки. Злится. И это злит меня. Какого чёрта, в конце концов?

Стоит на расстоянии полуметра. Руки в карманах брюк. Плечи, как всегда, расправлены. Идеальная осанка.

— Что тебе нужно? — не выдерживаю.

— Мне? — его губы дёргаются в нервной усмешке, и Мирон отворачивается.

Делает шаг и проходит пятернёй по волосам. Пока он не смотрит на меня, я могу не прятать эмоции. Мне тяжело. Сложно в замкнутом пространстве с ним. Сердце заходится в бешеном ритме, а дыхание становится сбивчивым. Но он не должен этого знать. Пусть думает, что безразличен мне.

Прошло немало времени, а он всё смотрит куда-то в сторону и не поворачивается. Руки по-прежнему в карманах, но вид его уже не такой расслабленный. Бегает взглядом по полкам, где стоят бутыли с различной бытовой химией. На что он там смотрит? Неужели читает инструкцию...

— Я, пожалуй, пойду, — зачем-то ставлю его в известность.

Не дожидаясь ответа, хватаюсь за ручку двери и намереваюсь покинуть душное помещение. Но не успеваю даже её открыть, не то чтобы позорно сбежать.

— Стоять! — грозно рявкает Мирон.

Локоть снова обжигает его мощной хваткой, и меня буквально припечатывает к стене. Но Мирон тут же отпускает мою руку. Будто ему самому не хочется касаться меня.

Рывок. Очередная попытка сбежать, и я оказываюсь в плену. Мир с силой упирает руки по сторонам от меня, заточая в клетку, отрезая все пути.

Он так близко. Испепеляет своим горящим ненавистью взглядом. И лишь на секунду роняет его к моим губам. Внизу живота взрывается кипящая лава. Сердце колотится где-то в горле, а по телу бегут стаи мурашек. Почему я не могу контролировать это?

Дышим. Оба. Тяжело, громко, надсадно. Близко. Слишком близко. Его запах проникает в нос царапая. Затем в лёгкие, обжигая их, оседая в самой душе. Зачем? Я не хочу этого!

— Что ты здесь делаешь? — цедит сквозь стиснутые зубы и смотрит прищуренным тяжёлым взглядом.

— Не знаю, это ты меня сюда привёл. Точнее затащил, — шиплю в ответ, стараясь не показать, как мне сейчас больно, и как близки слёзы.

— Нет! — рявкает мне в лицо, и я на секунду прикрываю веки. — В компании Виктора, что ты забыла?

— Очевидно же! Работу! — голос не дрогнул, хотя меня всю трясёт.

— Значит так, — зло рычит Мирон. — Давай договоримся сразу. Мы с тобой не знакомы. И нас никогда ничего не связывало.

— А разве между нами было что-то серьёзное? — вскидываю гордо голову. — Я и забыла уже.

Хмурится сильнее. Ноздри жадно втягивают воздух. Сглатывает и я непроизвольно скольжу взглядом к его крепкой шее и смотрю, как дёргается кадык. Тоже глотаю горький и колючий ком и возвращаюсь к грозовым тучам в его глазах.

— Вот и славно, — говорит глухо. — И не маячь перед глазами. Бесишь, — верхняя губа брезгливо дёргается, а меня это ранит, потому что я тоже злюсь, я тоже не в восторге от того, что мы встретились.

— Я бы с радостью с тобой вообще не пересекалась, — шиплю ядовито.

— Тогда уходи. Пока не поздно.

— С чего это? — ахаю от его наглости. — Мне нужна эта работа! Не нравится — уходи сам!

— Хах! Из-за какой-то ерунды ломать карьеру? — изгибает бровь. — Размечталась!

— Тогда терпи моё присутствие здесь! Потому что я тоже не намерена уходить, — отвечаю твёрдо и даже немного подаюсь вперёд, сильнее сокращая расстояние между нами.

— Посмотрим, насколько тебя хватит. Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься.

Мирон вдруг бросает взгляд на мой приоткрытый рот, и я вижу, как его зрачки становятся шире. Буквально секунда, а у меня в горле пересыхает. Язык царапает нёбо, и хочется облизать губы. Но я не стану этого делать. Пусть не выдумывает себе лишнего. Я справлюсь. Сейчас всё закончится...

— Ну вот и посмотрим, — голос сиплый, поэтому получается жалко.

Но Мирон усмехается и, к моему счастью, уходит. Я вмиг словно теряю почву под ногами. Опираюсь о стену и стекаю по ней к полу, закрывая лицо руками. Сердце вот-вот проломит грудную клетку, дышать трудно, но я жадно глотаю воздух огромными порциями. Здесь ещё витает его запах, и он коварно проникает в лёгкие, отравляя весь мой организм. Руки дрожат, а ноги словно налились свинцом. Тяжёлые и неповоротливые.

Я сказала ему, что справлюсь. Но справлюсь ли? Должна…

6. Я люблю его

Юлия

— Обниматься ещё лез, придурок, — возмущается подруга, когда мы, наконец, добрались до нашего дома и можем поделиться эмоциями сегодняшнего дня.

Пока я завариваю зелёный чай, Кристина резкими движениями намазывает творожный сыр на хлебцы.

В офисе мы не могли обсудить произошедшее и ждали этого момента. Но это даже к лучшему. Мы обе уже немного успокоились, и в головах немного прояснилось.

— Сколько ни готовилась к встрече с ним, всё равно растерялась, — пеняет на себя подруга.

— К этому невозможно быть готовой, — отвечаю, плавая в своих мыслях.

— Ян хотя бы не зажимал меня в подсобке, — это я вскользь успела рассказать, когда вся красная прибежала в комнату отдыха.

— А чего бы Яну тебя зажимать? — неожиданно для себя вдруг спрашиваю у Филатовой.

— Да это я так, к примеру, — как-то странно реагирует на мой вопрос, краснеет и отводит взгляд. — Не подумай ничего такого.

— Да я и не думала, — сверлю взглядом лицо подруги. — Пока ты не сказала.

— Чего ты к словам цепляешься? — вспыхивает сильнее. — Лучше расскажи подробнее, что тебе говорил Мирон? И как он вообще оказался в компании моего отчима?

— Вот этого я не знаю, — пожимаю плечом и теряюсь взглядом где-то за окном. — Злился, что я тоже теперь там работаю.

— Если быть честной, до сегодняшнего дня я немного сомневалась в том, что произошло между вами, — теперь она сверлит меня взглядом, а я смотрю вдаль, но не вижу ничего. — Тем более, зная твоё прошлое окружение... Ну знаешь, подруги у тебя были не очень… И я даже думала, что это по их вине вы расстались. Но теперь вижу, что он мог так поступить с тобой.

В чём-то Кристина была права. Женя, с которой я тогда дружила, в итоге оказалась не самым хорошим человеком. Да и не только она. Но разве это что-то меняет?

— Не хочу об этом вспоминать... — мой голос больше похож на шелест опавших листьев под ногами.

Но вопреки словам, в голове уже мелькают картинки прошлого...

Пять лет назад.

— Юль, — нафиг тебе сдался этот оборванец? — снова заводит свою пластинку Женька, когда мы после пар идем в сторону дома.

Мы неспешно шагаем по аллее, слегка подбрасывая осенние листья, опавшие с деревьев. Уже похолодало, и я уютно кутаюсь в мягкий шарф. Женька же гордо и самоотверженно трусится от холода, потому что "в кожанке прикольнее, чем в пуховике".

Я с этим не согласна. Как и с её мнением о Мироне. Все мои подруги косо смотрят на моего парня. Он им откровенно не нравится. Но мне-то он нравится. Даже не так...

— Я люблю его, — говорю не совсем уверенно.

— Хах, любит она, — усмехается подруга. — Что там любить? Скучный, бедный. Чё с ним ловить?

Меня это задевает. Как и всегда. Мне всё равно, какой у него достаток. Ему только исполнилось девятнадцать, а он уже постоянно работает. Да, он не получает миллионы, но он содержит не только себя, но и младшую сестру с мамой, которая по состоянию здоровья работать не может. Я горжусь им. Для меня он уже не парень, а состоявшийся мужчина.

И нескучный он. А очень интересный и умный. Это их парни какие-то тупые. И шутки у них всегда глупые и пошлые. Фу.

— Не говори так, Мирон хороший, — хмурюсь и непроизвольно ускоряю шаг.

— Мирон хороший, — передразнивает Женя, а потом сама же смеётся. — Мирон... Имя ещё такое. Дурацкое. Как и он сам. Причёска как у зека. Шмотки как с помойки...

— Хватит! — взрываюсь я, сжимая руки в кулаки. — Замолчи!

— А ты меня не затыкай! — тоже злится подруга. — Лучше бы прислушалась к дельному совету старших.

— Старших? — усмехаюсь. — Мне тоже скоро семнадцать. Немного ты и старше.

— Зато опытнее! — кичится она.

— Было бы чем гордиться, — рявкаю я.

— Нашлась тут правильная, — ехидничает. — В наше время стыдно до сих пор девственницей ходить! — кричит на всю улицу, а я краснею от стыда. — Просто дело в том, что даже твой Мирон не хочет тебя! С тобой за ручку ходит, а спит со своими. Знаю я их компанию. Там девки ещё те подстилки.

Горячие слёзы обжигают холодные от ветра щёки. Внутри словно пульсирует огромный огненный шар. Всё сильнее. Кажется, он вот-вот лопнет и будет ещё больнее. Хотя, куда ещё...

Женя постоянно мне это говорит. Да и не только она. Все подруги постоянно твердят, что парни без секса не могут. И что, если в отношениях нет близости, значит, у парня это есть “на стороне”.

Сколько бы они ни старались внушить мне это, я сомневаюсь лишь до момента, когда на меня снова смотрят серые глаза моего парня. Полные любви и нежности ко мне. Невозможно так смотреть, не испытывая сильных чувств. А если они есть, то какие могут быть отношения на стороне?

— Он не торопит меня с этим, потому что заботится обо мне, — говорю твёрдо, но внутри пробирает дрожью.

— Конечно-конечно, — едва сдерживая смех, кивает Егорова. — Ну ты и дура, Юлька. Лучше бы обратила внимание на Даню. Он давно на тебя слюни пускает.

— Пусть свои слюни пускает на других, — кривлюсь брезгливо я. — Мне его внимание не нужно. И так из-за него пару раз ругались с Мироном.

— Лучше бы и поругались. Совсем. Хоть узнала бы, что такое нормальные взрослые отношения и крутые парни. У Дани и тачка есть, и живёт он в элитном посёлке. А не в старенькой пятиэтажке, — снова возвращается к моему парню она.

— Давай закроем эту тему, — не прошу, требую.

— Да я же для тебя стараюсь, дурёха, — кошкой ластится Женя. — Мне вот Дэн на три месяца наших отношений серебряный браслет подарил, — хвастается. — А тебе твой что? Ах да... Забыла... У вас ведь даже даты нет. Он ведь и не предлагал тебе встречаться... Нет даты — и дарить ничего не надо! Красавчик! — снова смеётся.

7. Хочу тебя...

Юлия

Пять лет назад

После той ссоры мы с Мироном не виделись и не общались неделю. В учебном заведении я его не встречала, хотя постоянно с замиранием сердца высматривала в толпе студентов.

К выходным я настолько истосковалась по нему, что уже сама собиралась ему позвонить. И да, я поняла, что сама была неправа. После неприятного разговора с Женей, я весь вечер несправедливо придиралась к каждому его слову, действию и даже взгляду. Глупо. Сама не понимала, что на меня нашло.

Но стоило мне решиться и взять телефон в руки, как он значинает звонить. На экране горит любимое имя.

— Да? — голос дрожит, а глаза наполняются влагой.

— Привет, — его низкий бархатный голос проникает в моё сознание мягким, пушистым облачком.

— Привет, — отвечаю я и до боли закусываю нижнюю губу, чтобы сдержать слёзы.

— Я стою у тебя во дворе...

— Сейчас спущусь, — перебиваю я, потому что сердце уже колотится так сильно, что боюсь не выдержу.

Бросаю телефон на кровать и подбегаю к окну. А там внизу у подъезда стоит он с букетом нежных розовых роз и смотрит прямо на меня. Так пронзительно, что из моей груди вырывается всхлип. Зажимаю рот рукой, чтобы не разреветься, и зажмуриваюсь. А потом пулей бегу к нему.

— Дочка, ты куда? — из кухни с полотенцем в руках выглядывает мама.

— Мам, там Мирон приехал, — прячу лицо я, чтобы не показать своих слёз родительнице.

— Опять он, — хмурится она.

Да, не только подругам не нравится мой парень. Мама постоянно твердит, что он не для меня. И не нужно зацикливаться на одном Мироне. Но как иначе? Если я люблю его...

— Я побежала, — бросаю напоследок, не желая слушать ещё и её плохие слова о нём.

— В десять, чтобы была дома! — слышу перед тем, как захлопываю дверь.

Лечу к нему, словно на крыльях. Так соскучилась, что совсем не думаю об обидах. Да и не было их. Всё пустое. Ничего не значащее. Юношеская незрелая глупость.

Бегу со всех ног, а когда выскакиваю на улицу, резко останавливаюсь. Замираю. Только сердце барабанит по рёбрам, а в висках бьёт пульс. Дышу глубоко, до предела наполняя лёгкие холодным воздухом, до режущей боли.

Передо мной стоит Мирон. И смотрит так, будто я — самое важное, что есть в его жизни. Рука с букетом опускается вниз, и в три широких шага он сокращает расстояние между нами так, что я с обожанием вдыхаю его запах. Внутри трепещут бабочки. Те самые, которые не дают мне покоя каждый раз, когда этот парень рядом.

Кажется, мы говорим без слов. Просим друг у друга прощения и делимся болью разлуки. А потом он делает ещё шаг и с силой прижимает меня к себе. Зарывается носом в волосы и бормочет мольбы о прощении. Но я не могу их разобрать, потому что сама шепчу что-то подобное ему в старенький пуховик, за которым гулко бьётся его сердце.

В тот вечер мы не просто целуемся. Мы доходим до невидимой грани. До момента, где нужно либо остановиться, либо обоим сорваться в пропасть.

Мы практически лежим на заднем сидении его машины, утопая в ласках и страсти. Руки Мирона впервые пробираются так далеко и смело изучают моё тело, находя всё новые точки.

Стоп-сигналом оказывается мой стон. Я сама не узнаю свой голос. Внутри всё кипит и плавится, а мозг уже ничего не соображает. Внизу живота закручивается то самое желание. Оно требует действий, продолжения.

— Прости, — вдруг отстраняется Мирон, тяжело дыша.

Поднимается и облокачивается на спинку сиденья, с силой потирая лицо руками. Я же неожиданно чувствую укол обиды и непонимания.

— Ты, — хрипло выдавливаю я, ощущая, как предательские слёзы вновь начинают душить, — не хочешь меня?

Мир резко поворачивается ко мне лицом и пронзает тёмным, практически чёрным, взглядом. Стискивает челюсти и хмурит брови. А потом резко хватает мою руку и кладет её на свой пах. Я ахаю и убираю её от неожиданности.

Мирон с какой-то дикой жадностью снова припадает к моим губам, руками удерживая мою голову.

— Я хочу тебя, Юль, — хрипит мне в губы, с трудом оторвавшись от них. — Ты даже не представляешь, как сильно, — его пальцы бережно вытирают слёзы с моих щёк. — Просто ещё рано. Успеем. Я тебе обещаю. Ты мне веришь?

Я быстро киваю головой, сжимая припухшие от поцелуев губы. Тону в его бездонных глазах, мечтая, чтобы так было всегда. Чтобы он так смотрел на меня всю жизнь.

И, конечно, я ему верю. Всем сердцем и душой. Думаю, что больше ни на секундочку не посмею усомниться в его чувствах. Никогда. И никакая Женя не сможет пошатнуть моё доверие к любимому человеку. Даже мнение мамы для меня в этот момент не имеет никакого значения. Все её слова — ничто, когда Мирон рядом. Бережно обнимает, страстно целует и шепчет всякие нежности на ушко. А я растворяюсь в нём. И хочу, чтобы это длилось бесконечно...

Но только моим желаниям не суждено было сбыться. И потом, оглядываясь назад, я понимала, как сильно ошибалась в своём парне и в его чувствах ко мне. Каждый раз, утопая в воспоминаниях, я тонула и в слезах, насквозь пропитывая подушку солёной влагой.

Наши дни.

Вот и сейчас, спустя четыре года, я просыпаюсь абсолютно разбитой, потому что вновь разбередила старые раны. Проклиная судьбу, соскребаю себя с постели и плетусь в ванную комнату. Нужно привести себя в порядок перед новым рабочим днём в компании, где работает мой бывший. К счастью, хоть не начальником…

Не грустите в ожидании проды, читайте другие замечательные истрии нашего ЛитМоба ❤️

https://litnet.com/shrt/PhVV

8. Даже для тебя низко…

Юлия

Честно? Я весь день думала о том, как не пересечься с Гордеевым. Кажется, если не увижу его, то и думать о нём буду.

Смешно. Как назло, он никак не выходил из головы. Ни во время работы, ни на перерыве, когда мы с Филатовой обе озадаченно ковыряли скудный обед. Только сейчас, ближе к вечеру, меня наконец-то начало отпускать. И работа уже идёт легче. Может, мы больше и не встретимся?

— Кольцова, — высокомерным голосом Лиана режет мой слух, когда заходит в кабинет. — Ты же Кольцова? — кривит пышные губы и смотрит на меня.

— Да, — отвечаю спокойно, а в груди уже царапается паника.

— Тебя вызывают к начальству, — цокая длиннющими шпильками, идёт к своему столу.

Одета она очень ярко. На грани допустимого в офисном стиле костюма. Юбка узкая настолько, что, кажется, вот-вот треснет на ней. Зато очень выгодно подчёркивает круглую задницу и стройные длинные ноги. Сверху рубашка. Настолько же облегающая, что пуговица на твёрдой четвёрке не застёгивается, привлекая взгляд к ложбинке.

— Обычно все вопросы решаются в переписке, или по телефону, — заявляет со знанием дела. — Если вызывают, значит, у тебя проблемы, милочка, — последнее слово говорит с нездоровым удовольствием. — Может, тебя хотят уволить, — пожимает плечом.

Они с Виталиной переглядываются и, не скрывая ехидства, ухмыляются. Затем обе, как ни в чём не бывало, продолжают работать.

Ноги мгновенно становятся ватными. Сердце уже разогналось, а в голове хороводом мелькают вопросы: Как? За что? Почему?

— Не заставляй начальство ждать, — язвительно бросает Лиана. — У него и без тебя дел хватает.

Переглядываюсь с ничего не понимающей Кристиной. Она уже порывается встать и идти за мной, но я останавливаю.

— Я сама схожу к Виктору Александровичу, — говорю ей тихо, но меня слышат все.

— А при чём здесь генеральный? — угольно-чёрные брови взлетают вверх. — Тебя вызывает твой непосредственный начальник. Градский сейчас на встрече.

И откуда она всё знает? Такая осведомлённая...

— И кто же мой непосредственный начальник, — медленно встаю и делаю шаг, огибая рабочий стол.

— Гордеев Мирон Леонидович, — снова эта поганая ухмылка на её лице.

Сейчас мне на неё плевать. Мой начальник — Мирон? Боже мой, нет. Пожалуйста...

— Восемнадцатый этаж, кабинет инженеров, — бросает она, не сводя с меня тёмного колючего взгляда.

Медленно иду к двери. Смотрю прямо, но, будто, в никуда. Ничего не соображаю. Просто иду вперёд. Захожу в лифт, нажимаю на нужную кнопку. Выхожу, уду по коридору до кабинета, дверь которого находится рядом с дверью Виктора Александровича.

Как жаль, что именно сейчас его нет на месте. Хотя, что бы он сделал? Спас меня? С чего бы?

И вообще, чего я разволновалась? Ну что он мне скажет? Уволит меня? Не он брал меня на работу, не ему и увольнять. Да! Вот так!

А нервничаю из-за дурацких воспоминаний. Это они всколыхнули со дна моей души тёмный осадок. Нужно время, чтобы он снова осел. А лучше — растворился.

Набираю полную грудь воздуха, поднимаю правую руку и стучу костяшками по двери. Не так решительно, как мне хотелось бы. Дверь открывает улыбчивый молодой мужчина с искрящимся зелёным взглядом. Но я смотрю только на него. На Мирона. Он важно восседает в кресле и смотрит на меня со смесью пренебрежения и равнодушия.

— Мирон, а ты чего не рассказывал, что в нашей команде появилась такая красота? — упрекает мужчина Гордеева, а затем улыбается мне ещё шире. — Меня зовут Егор, а Вас, прекрасная леди?

— Юля, — отвечаю глухо и вижу, как во взгляде бывшего что-то меняется.

— Звягинцев, — строго бросает Мирон. — Выйди, покури десять минут.

— Не понял. Ты меня выгоняешь, чтобы в одиночку наслаждаться компанией такой милой девушки?

— Егор, — рявкает Мир угрожающе, что даже у меня внутри всё леденеет.

— Ладно, — тянет он сдаваясь. — Юленька, — снова смотрит на меня с восторгом, — если этот злой дядька будет Вас обижать, смело говорите мне, — подмигивает. — Я с ним разберусь. А сейчас вынужден Вас оставить. Но позже, мы обязательно познакомимся с Вами поближе.

Вдруг хватает меня за руку и невесомо касается губами запястья. От неожиданности я вспыхиваю и немного дёргаюсь. Но Егор быстро отпускает меня и мгновенно исчезает, оставляя наедине с Гордеевым, взгляд которого не предвещает ничего хорошего.

Пусть мне и было некомфортно в компании зеленоглазого мужчины, но даже с ним было чуточку спокойнее. Теперь меня окутал уже такой знакомый страх перед новым Мироном. Я знала его другим. А знала ли вообще?

— Я недоволен твоей работой, — рубит все мои надежды на благоприятный исход Гордеев.

"Ещё бы. Я бы удивилась, если бы ты решил меня похвалить", — думаю я, но говорю другое.

— Что именно Вас не устраивает, — акцентирую внимание на обращении к нему и стараюсь при этом не выглядеть как мокрый щенок на обочине трассы.

— Ммм, — задумчиво тянет он и добивает, — всё. Концепция, её осуществление... Вы вуз не заканчивали? Только техникум?

Что? Да как он смеет? Сам заканчивал этот же колледж! И сидит, между прочим, в кресле начальника. Хотя самому только двадцать четыре года!

— Я сейчас перешла на последний курс в университете, — шиплю от злости. — Учусь на заочном. Осталось защитить диплом.

— Да? — удивлённо вскидывает бровь. — Значит, вы будете вынуждены покидать рабочее место в связи с учебными процессами?

Он что ищет повод, чтобы уволить меня? Вот так нагло и беспощадно? Как это низко! Даже для него...

— Эти нюансы оговорены с Виктором Александровичем, — цежу сквозь зубы.

Молчит. Прожигает взглядом и молчит.

— Я могу идти? — не выдержав напряжения, спрашиваю.

— Нет, — отрезает бывший.

Встаёт с кресла и медленно, как хищник обходит стол, приближаясь ко мне. Сердце идёт на ускорение. Кажется, что если он сделает ещё шаг, то тоже будет слышать его. И он его делает. Останавливается слишком близко. А я борюсь с собой, чтобы не отступить. Я не имею права показать ему свою слабость.

9. Забьёмся?

Мирон

Кажется, из носа и ушей валит дым от пламени, что разгорелось внутри меня после взрыва, который случился от прикосновения к Кольцовой. Второй день она сносит мне крышу. Второй день я сам не свой, и хочу устроить хотя бы маленький Апокалипсис. Такой, чтобы снести к чертям это здание и этот город. Вместе с ней. Чтобы больше не видеть её никогда. И не касаться.

Это был не я. Клянусь. Очнулся, когда ладонь и пальцы горели от ощущения её кожи под тонкой материей. И теперь там ожог.

Неосознанно тру ту ладонь о другую. Только непонятно: чтобы стереть ядовитые следы или разнести их по всему телу? Чтобы сдохнуть.

Но именно этого она и хочет. Мелкая зараза. Только не получит. Скорее я её размажу. Превращу в пыль. Сама напросилась. Я предлагал разойтись без последствий, но эта несносная девчонка решила повоевать. Ну что ж, война так война.

— Гор, ты почто девушку обидел? — врывается в кабинет Звягинцев.

Тоже мне, ловелас. Так и подстёгивает расквасить его губы... Хотя какое мне дело, кто целует её руки и всё остальное? По хрен.

"Не по хрен", — шепчет внутренний голос, но я затыкаю его и утрамбовываю поглубже, а сверху ставлю гнёт, чтобы больше не появлялся.

— Не твоё дело. Так надо, — рявкаю я и отхожу к окну, сверля невидящим взглядом крыши домов и линии дорог.

— А-а-а, понял, — театрально тянет и, судя по звукам, плюхается в своё кресло. — Это Лиана напела, да? Про эту девчонку она тут мурлыкала тебе?

Внутри всё сжимается. Лиана говорила о ней, да. И не только. Но с Кольцовой у меня свои счёты, и Лиана тут ни при чём. А с её подружкой... Ну тут никто не в силах. Кроме...

— Здоров, трудоголики, — слышу голос друга, но всё равно не оборачиваюсь. — Как вы тут без меня? Зашиваетесь, смотрю.

— Без тебя всё стоит, как видишь, — ответил за нас обоих Егор.

— Гордей, а ты чё молчишь? — бросает мне в спину. — Это он вообще? — уточняет у Звягинцева.

— Он-он, — усмехается товарищ. — Видимо, муки совести его гложат, что девушку обидел.

Вот чёрт, а не Егор. Язык без костей. Что он вечно везде лезет? Как базарная баба.

— Так-так-так, — тянет заинтересованно Градский. — Меня всего день не было на месте, а тут уже что-то произошло.

— Ничего не произошло, — говорю слишком нервно и всё же поворачиваюсь. — Просто указал новому работнику на ошибки. Вот и всё.

Друг сощуривает взгляд и изучает меня. Сканирует. Сажусь за стол и делаю вид, что работаю. Дел, кстати, хватает, просто башка не соображает ничего. Пустота и перекати-поле гуляет.

— Ну не работнику, а работнице, — поправляет этот смертник. — И указывал слишком грубо, видимо, раз девчонка побежала реветь в туалет.

От этих слов на самой глубине сердца, в укромном уголке, там, где никто и никогда не увидит, даже я сам, чувствую маленький, но ощутимый укол. А Градский всё считывает. Смотрит то на меня, то на Егора. Очень умный гад. Только притворяется дурачком.

— Не та ли эта работница, которую притащила сюда моя сестрица? — садится на свободный стул и подъезжает на нём ко мне. — Блондинка... — сверлит меня взглядом, чувствую это, но стараюсь не показывать, как меня задевает разговор о бывшей.

— Та самая, — рапортует Егор и вдруг выдаёт: — Если что, я её забил.

— В смысле забил? — гремим с Яном в один голос.

И если я это брякнул неосознанно. Дебил, блин. То Ян — известный коллекционер женских сердец и трусиков. Тут уже больше зависит от душевной составляющей и цели конкретной девушки в отношении него. Поэтому от него эта фраза была ожидаемой.

Теперь эти оба смотрят на меня. Потому что я в их игры никогда не играл. Да и сейчас не собираюсь.

— Я её первый увидел, — мямлит Егор, ища хоть какое-то преимущество над Яном.

— Вообще-то — я, когда они с моей сестричкой только переступили порог нашей компании, — мне не нравится их азарт.

— Забьёмся? — слышу то, чего больше всего не хотел сейчас услышать.

— Ты с нами? — кивает мне Ян.

— Я этой вашей хернёй не страдаю, — бурчу как-то приглушённо, сам не узнаю свой голос.

— Да ладно тебе, Мир, давай с нами, — подмигивает друг, а я впервые чувствую, как рыкнула за спиной злость на него и, сука, ревность. — Будет весело. Если что, — понижает шутливо голос и приближается ко мне, — я потом поделюсь с тобой.

Резко встаю с кресла. Со стола что-то падает, но я не обращаю внимания. Замечаю только ухмылку Яна. Если он не понял, то точно догадывается, что что-то не так.

Но не это важно. А важно то, что они затеяли. И ведь наверняка не отступятся. Теперь я ещё больше хочу, чтобы Кольцова, как можно скорее, исчезла с моих глаз и из этой компании.

— Ну не хочешь, мы сами, — добивает друг. — Разобьёшь? — скрепляют они свой дебильный спор рукопожатием.

— Нет, — рычу я.

Под недоумёнными взглядами парней, я вылетаю из кабинета, чтобы не всыпать другу. Кулаки так и чешутся. Не понимаю, куда иду. Глаза застилает пелена ярости. Только слышу, как колотится взбесившееся сердце, и шумит кровь, которую оно гоняет.

Первым увидел её я. Ещё пять лет назад. Но только не нужна она мне. Не нужна.

В итоге оказываюсь на парковке. Сажусь в тачку и роняю голову на руль, перед этим сложив на нём руки. Закрываю глаза и вижу её лицо, чувствую её запах, ощущаю трепет и жар её тела.

Сука. Я был уверен, что забыл, остыл, избавился. Но стоило увидеть её вновь, и понял — ни хрена не забыл. Только что мне это даёт, кроме боли? Ничего. Поэтому нужно сделать так, чтобы она, как можно скорее, снова исчезла из моей жизни. Пока не случилось что-то непоправимое.

А ведь Настя, младшая сестра, предупреждала меня... Но я не слушал. Был слеп. Влюбился без памяти. Считал её ангелом, боготворил. Только она оказалась такой же, как все. Даже хуже…

Дорогие читатели, спешу познакомить вас с еще одной замечательной книгой нашего ЛитМоба

10. Раньше она такой не была

Мирон

Пять лет назад

— Да говорю тебе, я видела её с каким-то парнем, — эмоционально округлила глаза сестрёнка.

— Ты обозналась, — тепло усмехнулся и потрепал русоволосую голову мелкой. — Юля дома в этот момент была. Я сам её отвёз и проводил до квартиры.

— Мирош, ты вроде старше меня, а ведёшь себя как маленький, — заявила со знанием дела, чем только сильнее рассмешила меня. — Если она зашла домой, это не значит, что она не могла оттуда выйти.

— Всё, хватит, Настюх, — торможу девчонку. — Я верю Юле.

— И зря! Я докажу, что она тебя недостойна!

— Прекращай, — начал заводиться я. — Даже слышать подобное не хочу.

— Ты так для неё стараешься, — запальчиво продолжила она. — Всё для неё делаешь! Нам с мамой столько внимания не уделяешь, как ей. А она только пользуется тобой! Думаешь, я не вижу, как она смотрит на нас?

— Как, Настя? Как? — повышаю голос.

— Как на отребье! Хотя сама тоже не из богатеньких.

— Чушь не говори!

— Вот увидишь, променяет тебя на... на...

— На кого?

— Да на кого угодно! С деньгами! С крутой тачкой!

— Так говоришь, будто это не Юлю, а тебя не устраивает то, какой я.

— Ты что? — ахнула Настя. — Мирон, — прошелестела одними губами. — Ты для меня самый лучший! — первая слеза покатилась по щеке, и у меня за рёбрами защемило. — Самый замечательный!

Сестрёнка бросилась мне на шею и разревелась. Не сразу, но обнял её в ответ, убаюкивая на своих руках.

После этот разговор не вспоминали. А несколько дней спустя, когда я сидел за кухонным столом ко мне подсела Настя.

— Мирош, ты не против, если мы со Светой составим тебе компанию? — взгляд, полный мольбы и нежности.

— Не против, — бросил быстрый взгляд на сестру и снова уткнулся в экран телефона.

— Свет, заходи, — позвала она подругу, а затем обратилась ко мне, — Тебе сделать бутерброд? А то пьёшь голый чай, — спросила заботливо. — Светик, ты садись, не стесняйся.

Кивнул и сделал глоток горячего напитка. Рядом аккуратно примостилась подруга моей сестры, и я непроизвольно окинул её равнодушным взглядом. Обычная девчонка. Взгляд только щенячий исподлобья немного напрягал, поэтому снова уставился в телефон. Там Юля. Написала что-то повседневное, а я растянулся в улыбке.

— Чем занимаешься? — неожиданно прозвучало сбоку.

— Чай пью, — не понял вопроса и теперь уже внимательнее посмотрел на девчонку, которая вдруг густо покраснела.

— Опять со своей Юленькой, — имя моей девушки сестра противно выделила, — переписывается.

— Даже если так? Тебе какое дело? — начал злиться.

— Да так, — тут же стушевалась Настя и, поставив тарелку с бутербродами на стол, тоже присела пить чай. — Мирош, — снова замурлыкала кошкой, — у Светы замок на куртке заедает, не посмотришь?

Снова поднял взгляд на гостью. Девчонка сидит вся пунцовая. Может, от чая горячего? Да и похрен.

— Неси, — сказал ей, и та подскочила, бросившись в прихожую. — Настя, не хочу слышать разговоры о Юле в подобном тоне, — строго сказал сестре.

Настя сжала губы и отвела взгляд. Повернулся на шелест материи возле меня. Это Света подкралась совершенно беззвучно. Взял куртку, а у девчонки руки как у бабульки трусятся. Проверил замок. Вроде застёгивается.

— А-ну, надень, — командую Светке.

Надела. Начал застёгивать и правда немного заедал. Зубчик один чуть сдвинулся. Пальцами его поправил и ещё раз проверил. На этот раз всё отлично застегнулось. Перевёл взгляд на лицо подружки, а та будто не дышала всё это время. Странная какая-то.

Это потом я узнал, что мелкая влюбилась в меня. Об этом мне сказала Настя. А потом я и сам увидел, когда полгода спустя эта маленькая застенчивая лань превратилась в наглую бесстыжую кошку. А однажды даже посмела предложить мне своё слишком юное тело. Хотя главным было другое — любил я Юлю. И никого кроме неё рядом даже представлять не хотел.

Наши дни.

Дома всегда было как-то пусто. А сегодня — особенно. Хотя в Москве квартира нужна только для сна. Мне, во всяком случае. Но раньше меня это не парило.

Сегодня сбились все настройки. Будто вместе с её запахом, я вдохнул её ДНК. И теперь она во мне. Снова.

Заноза. Но ведь однажды мне удалось извлечь её. Надо ещё раз. Тем более, пока она неглубоко. На поверхности. Иглой подковырнуть и выскочит. Улетит в неизвестном направлении и больше не увижу её.

Как ни стараюсь не обращать внимания, делать вид, что это происходит не со мной, именно от мысли, что могу снова её потерять, только теперь навсегда, сердце стягивают шипастые жгуты. До боли. И даже вдох усиливает неприятные ощущения.

Решил набрать мелкой. Давно не звонил ей. В последнее время зашиваюсь, работы много. Ложусь на кровать и беру в руки телефон.

— Привет, — хриплю в трубку, как только слышу родной голосок.

— Привет, — звучит недовольно.

— Как вы там? Что нового?

— Нормально всё, — слышу на заднем плане весёлые голоса и кошусь на часы на стене. — Что это ты вдруг вспомнил о нас?

— Я никогда и не забываю, просто работы много, — тру переносицу. — Ты где?

— Гуляю, — дерзит.

— С кем?

— Со Светкой, Машкой, Катькой, — перечисляет быстро, — ну и парни.

— Какие? — злюсь на неё, как это часто бывает в последнее время.

— Разные! Слушай, братик, ты зачем звонишь? Неделю не вспоминал, а тут вдруг опомнился и сразу контроль включил! Мне, вообще-то, уже есть восемнадцать! Хочу — гуляю! Хочу с парнями...

— Рот закрой, мелкая! — срываюсь и резко сажусь на кровати. — Я всего лишь переживаю за тебя.

11. На хрена мне всё это нужно?

Мирон

— Что-то ты зачастил с визитами в офис, — тру уставшие от монитора глаза и бормочу другу, который сидит за своим столом, но не занимается делом, а листает ленту соцсетей в телефоне, умостив скрещённые ноги на краю стола.

Я говорил, что было много работы? Так вот, я ошибался. А теперь реально до хрена работы. Зато думать о всякой ерунде некогда. Совершенно...

— Ну как же, — хищно улыбается на один бок друг. — Надо начинать планировать стратегию, — я наивно подумал, что Ян взялся за ум и решил начать нормально работать, хотя бы посещать офис. — А то, смотрю, Егор уже опыляет наш цветочек.

Сердце тут же сдавливает. Пальцы зависают над клавишами, а челюсти против воли сжимаются.

Звягинцев несколько дней молчал, не поднимал тему спора. Да и Ян тоже. Вот я и решил, что они отбросили эту тупую затею. Чёрт.

— А чего это мы запыхтели? — язвит Градский. — Ничего не хочешь мне рассказать?

Можно было поделиться с другом. Тем более мы пока были одни в кабинете. Но что-то меня останавливает.

— То, что ты придурок, думаю, тебе и так известно, — стараюсь придать лицу безразличия, но этот гад читает меня как открытую книгу, поэтому продолжает сверлить проницательным взглядом. — Лучше бы делом занялся. Отец скоро уедет. Тебе вести фирму.

— У меня есть замечательный друг, — расплывается в широкой белозубой улыбке, — который не бросит меня в беде.

— Помочь — пожалуйста, но делать всё за тебя не буду. Своих задач хватает, — отрезаю коротко и снова перевожу воспалённый взгляд на экран.

В этот момент в кабинет заходит Звягинцев с подозрительно задорным взглядом. Раньше я бы не придал значения, а теперь...

— Ты чё такой счастливый, — спрашивает у него Ян, а я надеюсь услышать про отпуск, премию, да что угодно, но не это.

— Я уделал тебя, Град.

Сердце заходится в бешеном ритме. Он же не имеет в виду Юльку? А если и да, почему мне не похрен?

— Когда успел? — удивляется Ян.

— Тебе расскажи, — усмехается, а я становлюсь чернее тучи.

— В рабочее время нужно заниматься работой, — цежу чуть грубее, чем следует.

Звягинцев тут же сникает, но сути это не меняет. В голове строятся схемы, варианты действий, как остановить эту гонку. Но из-за ярости и жгучей ревности никак не могу ухватиться за верный способ.

— Он просто уже сто раз пожалел, что отказался участвовать, — режет без ножа Ян. — Предлагаю в последний раз. Ты с нами? — прожигает хитрым взглядом.

И я не нахожу ничего умнее, чем...

— С вами.

Чёрт знает, зачем я это делаю. В голове набатом стучит пульс, а в груди что-то опасно царапается. Совесть. Но только так я спасу её от этих кобелей. Они же не отступятся, пока кто-то не выиграет. А я просто предоставлю им доказательства своей победы, и всё закончится. Наверное.

Один только вопрос: на хрена мне это всё нужно? Появилось свободное время на эти все движения? Или, может, у меня завалялось запасное сердце? Ведь придётся снова контактировать с Кольцовой, а каждый раз меня всё сильнее уносит. Куда — сам не понимаю.

— О-о-о-о, — задорно тянут оба и смотрят на меня так, будто их ждёт что-то очень увлекательное.

— Только никаких соплей, — добивает Ян. — Разве что бонусом. Победит тот, кто уложит в койку нашу милашку. По рукам?

— По рукам, — хлопает его по ладони Звягинцев. — Мир?

— По рукам, — не узнаю свой голос.

Пожимаю руку сначала одному, потом другому. А сам думаю, как успеть? Эти двое как минимум на шаг впереди. А я и не хочу сокращать расстояние в четыре года между нами. Я просто поговорю с ней. Один раз. И всё на этом.

Нахожу её номер в анкете. Несколько минут думаю, как и что написать. В итоге быстро набираю сухой текст и убираю телефон.

Мирон: Надо поговорить. Буду ждать тебя на подземной парковке в 18:00. Мирон.

Телефон убрал, а сам всё жду, пока пиликнет уведомление о новом сообщении. Как только приходит, слишком резко вынимаю гаджет из кармана и чувствую, как сердце подскочило к горлу. Открываю.

Лиана: Какие планы на вечер?

Чёрт. Не она. Сжимаю телефон до треска.

Лиане не отвечаю. Не хочу. Вообще ничего не хочу. Только жду ответ от Кольцовой. Но она молчит. Хоть и прочитала моё сообщение.

Тишина и через полчаса. Через час тоже. Блять. Это невыносимо!

Мирон: Ты придёшь?

И почему я спрашиваю? Хотел удалить, но она прочла. И, наконец, печатает ответ! Гипнотизирую экран, но когда ответ приходит, злюсь ещё сильнее.

Юля: Нет.

"Это же тебе надо, дура!" — орёт мой внутренний голос.

Или мне... Как же всё сложно.

Мирон: Это важно.

Юля: Если это касается работы, можете прислать письмо по почте.

Хочется ворваться в их кабинет и вывести её силой для разговора. К чему эта упёртость? Да и пошла она. Пусть потом сама расхлёбывает!

Спускаюсь за кофе на этаж ниже и вдруг вижу её. А рядом Звягинцев. Вьётся как пчела у цветка. А Кольцова и рада. Щёки алеют, глазки блестят. Я же весь на дыбы встаю, как конь, которого пришпорили со всей дури. Аж искры из глаз сыпятся.

Пишу Егору, чтобы срочно поднялся. Тот коротко смотрит на экран телефона, но уходит не сразу, что-то поёт ещё блондинке. А я считаю секунды, столько же раз желая врезать этому ушлёпку. Наконец, уходит и, как только он скрывается из виду, подлетаю к Кольцовой. Она смотрит шокировано на моё горящее гневом лицо и замирает. Равняюсь с ней, кажется, будто сейчас пройду мимо, но как только касаюсь своим плечом её, хватаю чуть выше локтя.

— Держись от него подальше, — рычу ей в ухо, а сам сгораю от злости и ревности.

Жду ответ, но она молчит. Лишь тяжело дышит и пытается вырваться из плена. Я ведь хотел нормально поговорить, она сама отказалась. Теперь уж, как получилось.

— От него и от Яна, — добавляю, но она опять молчит. — Поняла?

Мимо нас ходят люди, но я даже не вижу их лиц. Сейчас мне плевать. Всё внимание сконцентрировано на ней. Ловлю каждый её вздох, дрожь и даже, кажется, слышу, как барабанит её сердце. Или это моё?

12. Не забывай об этом

Юлия

После того разговора с Мироном в его кабинете я с замиранием сердца переступала порог офиса. Всё боялась встретить его ледяной и опасный взгляд. Даже бесконечное щебетание Крис не помогало унять чувство тревоги.

Но мои страхи были напрасными. Вот уже почти неделю я не встречаю его, и он за это время даже ни разу не написал мне. Хотя я ждала.

Каждый раз, когда на рабочую почту приходило письмо, я с содроганием сердца зажмуривалась и только после этого открывала его. Боялась его претензий к моей работе, хоть я сама потребовала их прислать.

Только тот самый Егор всё чаще появляется перед глазами. Не то чтобы он меня сильно раздражает, но кажется чересчур назойливым. Я таких не очень люблю.

— Ну, рассказывай, — требую у Филатовой. Как только мы покидаем офис и двигаемся на обед в ресторанчик на первом этаже здания. Мы нечасто позволяем себе подобное, но сегодня пришёл первый аванс, и мы решили таким образом это отметить.

— Зачем Виктор Александрович тебя вызывал?

Кристина вернулась от отчима грустной и озадаченной. Это состояние абсолютно несвойственно ей. Поэтому я не на шутку волнуюсь в ожидании ответа.

— Попросил какое-то время поработать его секретарём, — говорит и прикусывает губу. — Ту стерву он уволил, но не сказал по какой причине.

— Напугала, — легко толкаю её в плечо. — Я уже чего только не надумала. Почему кислая такая?

— Не хочу бросать тебя одну с этими змеями, — тяжело вздыхает подруга.

Делаем заказ и садимся за столик. Смотрю на Кристину и улыбаюсь.

— Ну ты чего? Я справлюсь с ними, — подбадриваю, только непонятно кого: её или себя саму?

— Я буду забегать к тебе, — говорит так, будто прощается, и мне становится тепло на душе. — И звони мне сразу, если они начнут тебя обижать.

За эти пару недель, что мы работаем в компании "ГрадСтрой" с местными змеями, мы успели несколько раз повздорить. И пусть это было по мелочи, но неприятно. А кто говорил, что будет легко? Справимся.

— Не волнуйся, всё будет хорошо, — сжимаю холодные пальчики подруги.

Возвращаемся в офис в приподнятом настроении, и даже Егор сейчас со своими шутками не такой уж и напрягающий. А от его комплиментов я робею. Ровно до того момента, когда уходит Егор, и словно из ниоткуда появляется Мирон.

Для меня это так неожиданно, что замираю и забываю, как дышать. Надеюсь, что он сейчас пройдёт мимо и исчезнет также внезапно, как появился. Но он не просто останавливается возле меня, обжигает сначала касанием плеча к моему, а затем его пальцы впиваются в мою руку, пропуская электрические заряды по всему телу.

Говорит, нет — требует, то, на что давно не имеет никакого права. И меня это вмиг приводит в чувства. Даже мурашки от его горячего дыхания разбегаются, уступая место огню ярости.

Вкладываю в свой взгляд все те чувства, что испытываю к нему сейчас, пока он не спускается к моим губам. Его зрачки расширяются, и глаза кажутся не серыми, а чёрными. И это не пугает. Это... Волнует... Низ живота опаляет неуместным желанием. На миг тоже смотрю на его рот и вспоминаю. Его поцелуи, ласки, улыбку.

Господи, зачем? Почему я это помню до сих пор?

Кристина буквально спасает меня, выдёргивая из тягучих мыслей на поверхность. И я просто сбегаю. Не от него. От себя.

А вечером, когда мы уже лежим в кроватях, Филатова вдруг спрашивает тихим бесцветным голосом:

— Юль, а ты помнишь, из-за чего вы с Мироном расстались?

— Помню, — отвечаю не сразу.

— Вот и не забывай об этом... Особенно когда он рядом...

4 года назад

— Жень, мне уже бежать надо, — кошу взгляд на часы. — Полдесятого. Мне в десять кровь из носу надо дома быть. Иначе...

— Помню-помню, — кривит лицо подруга. — Родаки закроют и не пустят к твоему Мирончику.

Мама всегда строго требует соблюдать это правило. В десять вечера я должна быть дома. Мирон его соблюдает и в принципе согласен с родителями. И теперь на чаше весов слишком дорогое — возможность видеться с любимым парнем. Ведь в случае моего опоздания, меня ещё долго не будут отпускать гулять.

— Женя, — хмурюсь я.

— Ладно, прости, — сменяет тон. — Ну, помоги с этой последней частью, — молит она. — Я вообще не догоняю, что тут нужно делать. А завтра уже преподу сдавать.

У меня снова звонит телефон. И снова Мирон. Он должен сегодня работать, поэтому я решила помочь Женьке. Правда, ему об этом не стала говорить. Он и так к ней плохо относится, а если узнает, что я собираюсь поздно вечером идти пешком домой, сильно разозлится. Поэтому, скрепя сердцем, игнорирую звонок от любимого, решаясь на обман. Потом скажу, что купалась и не могла ответить. Хотя совесть уже поедала меня изнутри за эту глупость.

— Прости, я не могу. Тут осталось-то минут десять работы. Но мне нельзя опоздать.

— Юлька, не бросай меня, пожалуйста, — щенячьим взглядом смотрит мне в глаза Женька. — Ко мне сейчас Дэн приедет, — вдруг светлеет она. — Его Даня привезёт. Давай, я попрошу, чтобы он отвёз тебя домой?

Сегодня мама Жени на сутках, и обычно в такие дни, точнее ночи, к ней приезжает её парень.

— Нет, не нужно.

Но подруга уже набирает номер Дэна.

— Зая, а твой друг не сможет Юльку домой подбросить? — я в это время отчаянно кручу головой и жестами умоляю подругу остановиться. — Отлично, — растягивается в широкой улыбке она. — Ждём вас, — и бросает трубку. — Ну вот, проблему со временем я решила. Ну помоги, а?

За десять минут я всё доделываю и даже собираюсь сама бежать домой. А вдруг успею? Но меня все начинают уговаривать.

— Юль, ну ты чё меня боишься? — смеётся Даня. — Я просто отвезу тебя домой, и всё. Тут пять минут ехать.

Я нервно закусываю губу. Мозг судорожно мечется меж двух огней: вернуться домой вовремя или подвергнуть наши с Мироном встречи опасности?

13. Отказы не принимаются!

Юлия

— Ну что, рассказывай, — требует Кристина, как только мы встречаемся в комнате отдыха на обеде.

— Да нечего рассказывать, — смеюсь я и пропускаю к кофемашине, кажется, сисадмина. — Я работала, а эти, — понижаю голос, — болтали. Но периодически тоже стучали по клавишам и мышке.

— Лентяйки, — бурчит Крис. — И как они тут ещё держатся?

— За счёт таких, как мы, — пожимаю плечом, а подруга откровенно злится.

Молча пьём кофе, сидя на высоких стульях, отвернувшись от суеты в помещении. Перед нами стена и длинная, узкая столешница. Справа кто-то жуёт сэндвич, слева — пьёт какой-то напиток в стакане и болтает по телефону.

— Кстати, — вдруг оживляется Филатова, — ты же помнишь, что скоро у кого-то день рождения? — глаза подруги загораются таким огнём, что я начинаю предчувствовать что-то неладное, поэтому вместо ответа просто медленно киваю. — Так вот, — ставит стакан с кофе на столешницу и ощутимо хватает обеими руками меня за плечи, — в субботу мы идём в клуб!

Ну вот. Интуиция меня не подвела. Сжимаю губы, морщу нос и кручу головой из стороны в сторону.

— Отказы не принимаются! — заявляет эта плутовка. — Во-первых, имениннице отказывать нельзя, — и кто такое придумал? — А во-вторых, я уже забронировала столик в "Небе" — расширяю глаза и свожу брови на переносице, умоляя подругу отказаться от этой затеи. — И оплатила депозит, — добивает она.

— Крис, ну ты же знаешь, я не люблю такие заведения, — мямлю обречённо.

— Зато я люблю, — широко улыбается и часто моргает. — Расслабься, Кольцова, тебе понравится! Обещаю!

— А мне?

Обе вздрагиваем от мужского голоса и лица, которое нагло втиснулось между нами. Так близко, что даже моё сердце стартануло, как по сигналу тренера. Чего уж говорить о Крис.

— Чё пугаешь, придурок?! — восклицает Филатова, но Яна это только забавляет.

— Наказываю, — поворачивается к ней и неприлично сокращает расстояние так, что даже она немного отстраняется.

— За что же? — голос подруги теперь не такой уверенный.

— Что брата на днюху не зовёшь, — на секунду поворачивается ко мне и подмигивает, затем снова смотрит на Крис. — И не стыдно? Тебя что, мамочка, манерам не научила?

Тягучий воздух вокруг нас разрезает звук пощёчины. И даже я вздрагиваю. Все вокруг замирают, а потом резко начинают суетиться, делая вид, что они ничего не видели.

— Позже поговорим, сестрёнка, — цедит Ян и, расправив и без того широкие плечи, уходит.

— Что это было? — шепчу я, шокированно провожая взглядом Градского.

— Идиот это был, — потирает ладонь подруга, пытаясь спрятать волнение.

— У тебя теперь будут проблемы?

— С чего бы? Это было заслуженно, — нервно усмехается и делает глоток кофе. — Не смотри так на меня. Я смогу за себя постоять.

— Надеюсь.

После такого эмоционального обеда мне даже подколки Лианы и Виталины становятся безразличны. Я переживаю за подругу до конца рабочего дня. И только когда встречаю её у выхода из здания, где мы теперь работаем, целую и невредимую, расслабляюсь. Дома после лёгкого ужина мы решаем заглянуть в наш гардероб.

— Ну вот видишь, мне даже идти в этот чёртов клуб не в чём, — пытаюсь ухватиться хотя бы за эту идею.

— Для этого у тебя есть я, — хищно улыбается Филатова и достаёт несколько своих нарядов. — На это платье не смотри, — показывает на тёмно-серое искрящееся короткое платье, подразумевающее открытые плечи. — В нём я пойду.

— Да я на него и не претендую, — фыркаю в ответ. — Может, просто не пойдём, а? — умоляю подругу.

— Не-е-ет, — тянет моя любимая бестия. — Мы пойдём, и это не обсуждается. Как тебе этот белый топ?

— Ты с ума сошла? — ахаю я, глядя на белый лоскуток ткани, который даже бюстгальтер не предполагает, потому что декольте уходит практически до пупка, прикрывая оголённую часть тела шнуровкой. — В этом даже на пляж выйти стыдно.

— На пляж — стыдно, а в клуб — самое то, — отрезает Крис, я же едва не плачу. — О! А вот и шорты! Только не начинай, — останавливает мои рвущиеся наружу возмущения. — Они даже попу прикрывают.

Господи, она невыносима...

***

Этот день всё-таки наступил, как я ни надеялась на обратное. Выходим из такси, и я тут же нервно поправляю шорты, оттягивая их немного ниже. Неуютно. И грудь, кажется, видно всем. Этот топ абсолютно номинальный. Крис сегодня выглядит волшебно. Очень красивая. И платье подчёркивает её идеальную фигуру. Глаз не оторвать.

Когда мы заходим в тёмное, душное помещение, я понимаю, что мы одеты очень прилично. И шорты на мне вовсе не короткие. Да и топ в принципе нормальный.

Темнота, огромное количество людей, которым совсем не до нас, немного расслабляют меня. А громкая ритмичная музыка так и манит двигаться в такт ей. Сама не замечаю, как бёдра начинают плавно покачиваться. А после пары коктейлей и вовсе мир играет новыми красками.

Блин, да тут весело! И чего я противилась?

Тело энергично откликается на громкий бит, а с лица не сходит улыбка. В голове — сахарная вата и ни одной мысли. Вообще. Полнейший релакс.

Запыхавшиеся, падаем на диванчики и тут же припадаем к уже не таким прохладным напиткам. Сладкая жидкость достигает желудка и растекается в нём тёплом. Тело немного подрагивает, но это приятная усталость. Сейчас немного отдохнём и продолжим.

— Ну как тебе тут? — перекрикивает музыку Кристина, потянувшись ко мне через столик.

— Класс, — отвечаю искренне. — С днём рождения, дорогая! — кричу так громко, как могу, и протягиваю подруге бокал.

Но только мы делаем глоток, как чуть обе не давимся, потому что именно в этот момент сбоку слышим знакомый голос, кривляющий мою фразу и свист с аплодисментами.

— С днём рождения, дорогая!

Следующая Новинка ЛитМоба «Вернуть Любовь »

“Не бывшие.

14. Забыть её хочу

Мирон

Ян сегодня какой-то странный. То улыбается сам себе, думая о чём-то, то нервно стучит карандашом по столешнице. И только вечером, когда мы подходим к своим тачкам на парковке, он, наконец, выдаёт:

— Гоу, в "Небо" в эту субботу, — светится как медный таз при этом.

— Ты же знаешь, я — не любитель, — бросаю коротко, но продолжаю изучать слишком довольную рожу.

— А если я скажу, что там будет наша Крошка? — крутит на пальце ключи от своей тачки.

Меняюсь в лице, и друг это видит. Ухмыляется.

Вообще-то, я решил забить на это всё. Я её предупредил? Предупредил. Дальше пусть своими мозгами думает. А я и так чуть не рухнул в пропасть. Не хочу это всё. Забыть её хочу.

— Зачем делишься ценной информацией? — сощуриваю пытливый взгляд.

— Есть причины, — скалится.

— Какие? — не отступаю.

— Ну, во-первых, без конкуренции скучно, — упирается бедром о капот своей тачки. — Во-вторых, я уверен в себе, даже если мой соперник — ты.

— А в-третьих? — внутри закипает кровь, злюсь на друга.

— В-третьих, она будет не одна, — подмигивает. — Могу поделиться сестрёнкой, — улыбается во все тридцать два, а потом задумывается. — Хотя нет. Сестрёнка только моя.

— В каком смысле? — не понимаю.

— Неважно. Блондинку после победы могу отдать тебе, — за рёбрами жжёт. — Ладно, — отталкивается от капота и тянет мне руку, — помчал. На субботу забились, — открывает дверь и садится за руль. — Только Звягинцеву не спали.

Не отвечаю. Потому что и так очевидно. Я бы и из его памяти стёр эту инфу. А сам бы, чёрт возьми, попёрся бы туда. Это сильнее меня. Знать бы только, почему?

По пути домой перекатываю на языке осадок злости на друга и ревности. Все его слова о Кольцовой, взгляды, намёки — нереально бесят меня. Поднимают чёрную тучу, которая гремит и сверкает. Но самое хреновое — рано или поздно это случится. Гроза, буря, долбаный ураган. Такая сила не сможет раствориться без последствий. А мне очень не хочется портить отношения с другом.

Лучшим и единственным. Те, что были в родном городе, давно испарились, будто их и не было. Градский же — совсем другой. Но как бы я ни хотел сохранить наши отношения, Кольцова одним только взглядом ломает меня изнутри. И если между ними что-то будет, это не пройдёт бесследно. Дружба не выдержит. И не только она.

4 года назад

— Как ты здесь оказался? — спрашиваю у парня, с которым сидим на кафеле плечом к плечу после изнуряющей уборки.

Это было наказание за нашу драку, которую мы устроили на ровном месте. Просто закусились из-за ерунды, и вот теперь с кровоподтёками и синяками на рожах решили всё-таки поговорить по-человечески. Ян не похож на парня, который пошёл бы в армию из идейных соображений, а отмазаться у него, судя по виду и манере поведения, возможностей через край.

— Батя упёк.

— За что? — мне вдруг хочется узнать его получше.

— За мелкую провинность, — хмыкает тот. — Ну для меня это ерунда. Просто поставил на место двух зарвавшихся сучек, — он откидывает голову, прижимаясь затылком к стене. — И теперь вместо заграничного вуза, я вынужден ковыряться в этом дерьме.

Ян брезгливо отряхивает руки и замолкает. Я смотрю на него пристально и вижу не наглого мажора, а обычного человека, который за маской надменности и пофигизма, прячет истинные эмоции и боль.

Так мы и становимся друзьями. Как-то легко находим общий язык. Оказывается, для этого нужно было просто начистить друг другу рожи. Больше я не лезу к нему в душу с расспросами. То, чем он хочет поделиться, рассказывает сам. А остальное — его личное. Туда я и не пытаюсь проникнуть.

Я ему тоже не всё рассказываю. Про то, что случилось со мной перед армией тоже не афиширую. Да, слишком ещё свежа рана. А позже становится уже не до этого.

Жизнь закручивается в бешеном ритме.

К дембелю мы становимся уже как братья. Всюду вместе, друг за друга горой. Можно сказать, эта дружба жизненно необходима нам обоим. Мне, чтобы хоть как-то заполнить ту дыру в груди, которая зияет после предательства Юли. А Ян нуждается в обычном понимании и принятии его таким, какой он есть.

Виктор не узнает собственного сына, когда встречает нас на перроне. Он решает, что благодаря мне Ян изменился, одумался. Но на самом деле он таким и был, просто закрылся от отца под панцирем обид и недопонимания. Это всё есть и сейчас, но уже не в такой степени.

Я не сразу соглашаюсь на помощь, которую мне предлагает Градский старший. Принимаю такое решение за свою слабость и несостоятельность. А потом решаю, что такой шанс выпадает не каждый день. Да и оставаться в одном городе с Юлей я не хочу.

Вот и умчал за тысячу километров от дома. Подальше от неё. Чтобы забыть окончательно, начать новую жизнь. Поступаю в универ на заочку и устраиваюсь на работу в огромную строительную компанию, которую возглавляет Виктор. За три года даже поднимаюсь по карьерной лестнице, надеюсь, что умом, а не с лёгкого плеча Градского.

Но Кольцова снова врывается в мою жизнь. Ровно тогда, когда я этого совсем не жду. Расслабляюсь. Решаю, что всё осталось в прошлом.

Но тогда какого хрена за какие-то несколько дней эта маленькая хрупкая девчонка переворачивает весь мой мир с ног на голову? Одним взмахом своих блестящих и нежных как шёлк волос режет по сердцу. А прожигающим злостью взглядом словно из огнемёта обжигает мне душу. Каждая встреча с ней — это боль. А после — муки от терзающих воспоминаний.

Всё могло быть иначе, если бы я вновь не встретил её. А ещё лучше — тогда... Когда с первого взгляда пропал. Хотел уберечь от всего мира, а надо было спасаться самому.

15. Какое на хрен свидание?

Мирон

Я жду этого дня. Жду вечера субботы, как манны небесной. Хотя разум пытается включить сигнал SOS.

Приезжаем на моей тачке. Пить я не собираюсь. И так мозг плывёт. А когда Кольцова рядом, и вовсе превращается в ни на что не способную жижу. Отключается.

Заходим в "Небо" и тут же окунаемся в атмосферу клуба: громко, темно, душно. Сначала идём на разведку.

Блять, как это тупо! Но дороги назад нет. Да хрен меня теперь отсюда кто вытащит, когда я знаю, что она здесь.

Находим нужные нам фигурки достаточно быстро. Как два идиота, пялимся на них.

Сейчас Юля такая живая: на лице блаженная улыбка, красивые изгибы тела не спрятаны, как обычно, за одеждой, а, наоборот, выставлены напоказ. Мне это и нравится, и нет одновременно. Вижу, как рядом трётся какое-то тело, и сжимаю руки в кулаки. Делаю шаг в сторону танцпола, но Ян тормозит, хватая меня за плечо.

— Стой, не время. Сбегут.

Наверное, он прав, но от этого не легче. Я хочу оказаться рядом. Закрыть собой хочу. Чтобы никто не смотрел, как она ритмично двигает бёдрами, как прогибается в пояснице, как колышется её грудь, явно нескованная лифчиком.

Когда я уже закипаю и готов взорваться, девчонки идут к столику и садятся на узкие диванчики напротив друг друга.

— А теперь наш выход, друг, — хлопает по плечу Ян, и мы идём к ним.

Сердце разгоняется всё сильнее. Я слышу его бит отчётливее музыки, что бьёт по перепонкам. Они не видят нас, болтают, смеются. Ровно до того момента, когда Ян повторяет сказанную Юлей фразу и, хлопая в ладоши, привлекает их внимание к нам.

Теперь они не улыбаются. Бегают взглядами от нас друг к другу. Замечаю, как они подскакивают, чтобы уйти, и мы с Градским, не сговариваясь, садимся на края диванчиков, отрезая обеим пути отступления.

Бедро обжигает касанием к раскалённой коже Кольцовой. Юля буквально вжимается в стену, чтобы избежать этого контакта, а я, напротив, устраиваюсь удобнее. Точнее, так, чтобы не только бедром касаться её.

Кристине также неуютно от близости Яна. Злится. Только Градскому нет до этого никакого дела. Он нагло скользит по её фигуре масляным взглядом.

— Чего приуныли? — спрашивает обеих, но смотрит в основном на сестру.

— Странный вопрос, — вздёргивает носик Кристина. — Потому что вы мешаете нам праздновать МОЙ день рождения.

— Разве мешаем? — наигранно оскорбляется Ян. — Мы поздравить пришли, и не только, — Кристина вопросительно вздёргивает бровь, а Юля, кажется, и не дышит. — Я хочу извиниться перед тобой, — удивляет нас всех друг. — Был не прав, — прикладывает правую ладонь к груди и сводит брови на переносице. — Ну что мы с тобой как кошка с собакой? Мы же одна семья, нужно дружить, общаться.

Глаза Кристины округляются, брови ползут вверх. Но Ян продолжает свою странную игру. Хотя, уверен, Кристина не верит ему.

— Обещаю, сегодня никаких ссор. Я буду самым лучшим братом, другом и...

— И? — с сомнением спрашивает она.

— И всё, — расплывается в улыбке. — Лучшим братом и другом. Если имениннице хоть что-то не понравится, мы с Мироном уйдём и не будем вам мешать. Обещаю.

Мы все уставились на Градского в немом шоке. Он играет. Явно. Но очень правдоподобно.

— Сестрёнка, ты же помнишь, подарки я делать не умею, — они как-то странно смотрят друг на друга, но мне не до этого, я прислушиваюсь к собственным ощущениям, пока есть возможность быть так близко к Кольцовой. — Но весь бар в твоём распоряжении. Я плачу, — Кристина хищно скалится и переглядывается с подругой. — Пойдём? — манит её за собой.

Она раздумывает. Но то ли азарт, то ли алкоголь, который уже звенит в крови, подталкивает её на опрометчивый шаг.

Ян и Кристина уходят, и мы с Кольцовой остаёмся одни. Не сразу, но поворачиваюсь к ней лицом. Она пристально смотрит на яркую жидкость в бокале, который прокручивает за ножку пальчиками.

— Не знал, что ты посещаешь такие места, — хриплю какой-то бред, но молчать нельзя, иначе лопну от перенапряжения.

Юля на секунду бросает острый взгляд в мою сторону и снова гипнотизирует коктейль. А меня это бесит. Хочу, чтобы на меня смотрела. Поэтому нарушаю её личное пространство, наклоняясь ближе.

— Я рад, что ты прислушалась к моему совету, — хриплю слишком близко и чувствую её дрожь.

Взглядом брожу по шее, ключицам, ныряю в манящий вырез на груди. Практически рычу, когда вижу, как твердеют её соски.

Чёрт. Это мой персональный ад.

— С чего ты это взял? — поворачивается резко, задевая моё лицо волосами.

Не успел поднять ошалелый взгляд, который в этот момент бесстыже разгуливал по полушариям груди. Упс, попался. Да и по хрен.

Несмотря на провокационную близость, в её глазах уверенность, злость и упрёк. Только открываю рот, чтобы ответить, как она продолжает, окуная меня в ледяную прорубь.

— На следующей неделе мы с Егором идём на свидание.

Что? Какое на хрен свидание?

Зубы заскрипели, и на щеке дёрнулся мускул.

— Зачем? Я же предупредил тебя, — рычу ей в лицо.

— А с какой стати я должна тебя слушать? — шипит ядовито в ответ. — Ты мне кто? Босс? Вот и руководи. Но не здесь, а на рабочем месте. И, пожалуйста, — язвит стерва, играя на моих натянутых до предела нервах, — не мешай личное с работой. Это низко, подло и непрофессионально.

Взрыв грёбаной галактики сейчас происходит во мне. Из глаз летят искры, но почему-то эта маленькая дрянь всё никак не вспыхнет к чертям собачьим. Зато горю я. Из ушей и носа валит дым, но Кольцова, будто и не боится меня сейчас. А зря. Я же сейчас способен на многое.

— Гордей, пойдём разомнёмся, — хлопает меня по плечу друг, но я не реагирую, продолжаю смотреть в слишком смелые голубые глаза. — Э! Пойдём! Давно пора скинуть с себя офисный налёт скуки.

— Мирон, выпусти Юлю, — настойчиво звенит голос Кристины.

И тут Кольцова делает невероятное. Встаёт, обдавая меня своим запахом, и, ударяясь о мои ноги своими голыми коленками, впритирку проходит мимо и исчезает в толпе. Внутри что-то лопается. Шар, начиненный неконтролируемой яростью, ревностью и желанием разнести всё вокруг. Медленно поворачиваюсь и смотрю куда-то в толпу. Её ищу. Ведьму эту.

16. Он не мой!

Юлия

Меня всю трясёт. Господи, я это сказала? Я, конечно, молодец, сама собой горжусь, но почему нельзя было сказать только о соблюдении субординации? Какое, блин, свидание? Что за чушь я сморозила?

И почему его это так разозлило? Или это реакция на мои слова о его непрофессионализме?

Теперь я не могу танцевать расслабленно. Каждый нерв, каждый мускул напряжён до предела. И мои движения слишком дёрганные и скованные.

Зато Крис танцует как богиня. Даже лучше, чем до появления парней. Почему-то в голову пришла странная мысль, что они классно смотрятся с Яном.

О чём я думаю?! Они же брат и сестра! Ну и что, что сводные...

Лопатки жжёт так сильно, что я не выдерживаю и поворачиваюсь лицом к нему. Ну конечно, можно было и не сомневаться, чей взгляд испепеляет меня. А я вдруг начинаю назло Мирону двигаться активнее, чувственнее. Петляю бёдрами так, будто в меня вселилась стриптизерша. Рядом появляется какой-то парень, тоже танцует и всё плотнее придвигается ко мне. Это напрягает. И только я начинаю нервничать, как на выручку приходит Ян. Он вытесняет незнакомца и теперь танцует около меня.

Не знаю почему, но мне вдруг становится спокойнее. Будто он брат не Кристины, а мой. И на какое-то время я вновь забываюсь и отдаюсь музыке. А может, это действие алкоголя, но я полностью расслабляюсь и не замечаю ничего, пока меня резко не одёргивает рука подруги.

— Кольцова, ты слышишь меня? — кричит настойчиво, вытягивая меня из плотного тумана. — Парни куда-то ушли!

— И что? — не понимаю её паники. — Пусть валят.

— Ты не видела, с каким лицом твой Мирон увёл Яна? — хмурится, перекрикивая музыку.

— Он не мой! — отрезаю со злостью.

— Да какая разница?! Пойдём их искать!

— Не пойду, — зачем-то одёргиваю руку и вырываюсь из захвата цепких пальцев.

Крис яростно выдыхает, пронзая меня недовольным взглядом, и уходит прочь. Я вдруг понимаю, что зря так с ней себя веду. Она не виновата. Это всё он. И ноги сами начинают спешно идти в сторону, где только что мелькнуло серое платье и копна тёмно-русых волос. Пробираюсь сквозь толпу, как в бреду. Пока не натыкаюсь на выход. Какое-то время сомневаюсь, но всё же выхожу на улицу.

Голова тут же идёт кругом от избытка кислорода, а летний ночной воздух кажется прохладным. Ёжусь и смотрю по сторонам. А потом слышу из-за угла крик. Женский. Филатова! Организм мигом трезвеет, и ноги увереннее бегут на звуки, не предвещающие ничего хорошего.

Так и есть. На земле валяется Ян, сверху над ним нависает Мирон, удерживая друга за грудки. Рядом на высоких каблуках мечется Кристина. А теперь ещё и я.

— Мирон! — кричу я со злостью. — Ты что творишь?

Картина просто невообразимая: Гордеев с бешеным взглядом бьёт по лицу Яна, а тот даже не сопротивляется! Ещё и умудряется улыбаться, показывая ряд белых, окровавленных зубов.

— Он как с ума сошёл! — взволнованно кричит мне подруга. — Не слышит ничего! Отпусти Яна, идиот! — это уже для Мирона, но он и правда не реагирует.

— Мир, ну хватит, — сипит Градский. — Даже сестрёнка вон как переживает за меня.

Мирон часто и тяжело дышит и прожигает друга тяжёлым взглядом.

Хватаю его обеими руками за плечо. Вздрагивает и косится на меня. Глаза чёрные от злости. Секунда, и он отпускает Яна. Встаёт, сбрасывая мои руки, будто это змеи обвили его стальные мышцы.

Его грубое действие почему-то тупой болью отзывается в сердце. Но я глушу эти чувства и мысли. Они неверные.

Мирон разворачивается и уходит, а мы обе бросаемся к Яну. Губа разбита, под глазом загорается хороший фонарь, а на скуле кровоточит ссадина.

Причитаем с Крис в один голос, какой Мирон подонок, но Ян просто ухмыляется и даже не поддерживает нас. Странные у них отношения.

— Салфетки! У тебя есть? — спрашиваю у подруги.

— Есть! — восклицает и начинает копаться в своей миниатюрной, но бездонной сумочке.

Достаёт малюсенькую упаковку таких же крохотных салфеток, и я морщусь. А чего ожидать? В такую сумку даже стандартная пачка не влезла бы.

— Этого мало, — выдыхаю обречённо.

И тут возле моего лица появляется большая упаковка влажных салфеток. Поднимаю шокированный взгляд и смотрю снизу вверх на Мирона. В другой его руке бутылка с водой.

— О, дай воды, — оживляется наш странный пациент и тянется за бутылкой.

Гордеев наклоняется и даёт другу воду, предварительно заботливо открутив крышку. Ян берёт её, сначала полощет рот, сплёвывает, а после жадно пьёт.

Мы с Кристиной непонимающе переглянулись. Что происходит, чёрт возьми?! Это нормально для мужской дружбы? Я вот не представляю себе ничего подобного в женской.

Но на этом чудеса не закончились. Мирон протянул Яну руку и помог ему встать.

— Придурок, — кряхтя от боли, усмехается Градский. — Если бы ты мне зуб выбил, я бы тебя прибил.

— Зато наконец-то свистеть бы научился, — говорит, едва сдерживая улыбку.

— Да пошёл ты.

И оба начинают смеяться. Теперь я совсем ничего не понимаю. И Крис тоже.

— Все живо в машину, домой отвезу, — обращается Мирон к нам. — Праздник закончился.

— Я с таким психом не поеду, — Кристина складывает на груди руки и дует губки.

— Я тоже, — соглашаюсь.

— А разве я спросил? — приподнимает одну бровь.

— На такси доберёмся, — парирует Филатова.

— Так, сейчас все молча садимся вон в то корыто и едем по домам, — строго заявляет Ян и тут же прерывает поток возмущений от Крис. — Не перечь старшему брату. Давай-давай, — подгоняет нас.

И мы почему-то слушаемся. Идём к машине Гордеева и садимся на заднее сиденье. Тут удобно, тепло и пахнет им. Незаметно втягиваю воздух. Ну, может же мне просто нравиться его парфюм?

Парни садятся вперёд, и мы медленно выезжаем с парковки. Меня накрывает ностальгия, когда смотрю, как крепкие руки со сбитыми костяшками сжимают руль, как уверенно Мирон управляет машиной. Кончики пальцев покалывает от иррационального желания коснуться его плеча. Глупое тело до сих пор помнит. До сих пор тоскует.

17. Любил ее до потери пульса

Мирон

Быстро отвезли девчонок домой и даже проводили до квартиры, не смотря на их нежелание и недовольство. Хоть и плыло всё как в тумане, номер дома и квартиры я запомнил. Пригодится.

Пелена ярости потихоньку отпускала моё сознание, проясняя его. Сначала выбесила Кольцова, потом Градский со своими слишком откровенными движениями около нее. Думал, убью друга на хрен. Остановился только, когда понял, что он не сопротивляется.

И теперь, когда наконец остаёмся наедине с Яном, я могу спросить у него, что это было. Вдруг мне послышалось, что Градский сделал всё специально, и что видов на Юлю он не имеет. Ведь в ушах от ярости не просто шумело, там стоял гул, как от атомного реактора.

— Рассказывай, — буравлю Яна тяжелым взглядом, как только за ним закрывается дверь моей машины.

— Я — рассказывай? — иронично удивляется друг, указывая на себя большим пальцем. — Это ты от меня скрываешь что-то важное. Вот пришлось к таким методам прибегать. Ну да, чутка перестарался. Но я хотел спровоцировать тебя! Раз уж добровольно делиться ты не захотел! — внутри меня снова бурлит вулкан, и лава из него вот-вот вырвется наружу. — Юлька милашка, конечно. И я бы даже... Тихо-тихо, — выставляет перед собой руки, сдаваясь. — Я сразу понял, что у тебя к ней что-то есть, но ты молчал! Придурок...

Сжимаю челюсти так сильно, что, кажется, зубы трещат. Выгляжу, судя по реакции Градского, тоже хреново. Но контролировать это становится всё сложнее. Какой-то зверь внутри меня так сильно натянул цепь на своей шее, что несколько звеньев угрожают лопнуть. И тогда я не знаю, чем это всё закончится.

— А что я должен был сказать? — взрываюсь я, чувствуя, как внутри дрожит струна. — Что любил ее когда-то до потери пульса? Что жизни без нее не представлял? — глаза друга шокировано смотрят на меня, но я будто все четыре года нуждался в этом выплеске, поэтому не могу остановиться. — Жениться на ней хотел! Детей хотел! А она... — струна обрывается, и вместе с ней ломается мой голос. — Предала меня. Обманула. Изменила, — с каждым словом мой голос становится всё тише и безжизненнее. — Сожгла к чертям все тёплые чувства, которые я испытывал к ней... Ненавижу!

— Ты прям застал их вместе? — этот вопрос пронзает меня насквозь, прорезая ледяным металлом кости и плоть.

— Практически, — сиплю. — Они вышли из его машины, которая минут пять ходуном ходила. В то время как я был уверен, что она дома, к сдаче курсовой готовится. А она... с каким-то мажором в его тачке... — отвернулся, не выдержал. — Набил ему рожу.

— Это ты умеешь, — усмехается и шипит, потому что у него лопается губа. — Я почему спрашиваю. Юля не похожа на гулящую...

— Я тоже так думал. Был уверен в ней как в себе, — смотрю куда-то вдаль, но не вижу ничего, кроме ее образа в тот проклятый день. — Но было всё слишком очевидно.

— То есть ты их не застал за горяченьким? — не унимается Ян.

— Да что ты прицепился?! — резко поворачиваюсь и прожигаю его взглядом. — Если бы я ещё и увидел процесс, убил бы обоих.

— А если не было между ними того, что ты нафантазировал?

— Невозможно!!! — ору я. — Мне малая потом фотки показывала! Где они вместе в парке! В магазине! Везде!!! Я ее, блять, берёг! Ждал совершеннолетия! А ей было нужно другое! — вспоминаю, как она обиделась, когда еле остановил себя, чтобы не переступить черту. — Непохожа, говоришь?!

— Да не ори, придурок! — смотрим друг на друга, как два разъяренных быка. — Просто предположил! Я, конечно, вижу людей насквозь, но, значит, в ней ошибся.

— Ошибся, — рычу немного тише.

Больше не хочу об этом ни думать, ни, тем более разговаривать. С пробуксовкой стартую с парковки дома, где поселилась моя боль и моё проклятье. За грудиной беснуется сердце, а в голове звенят фразы. Мои. Яна. Череп просто разрывает на части от напряжения.

Тапок в пол. Только скорость сейчас способна мне помочь. Хоть немного. А потом меня отпустит. Нужно время.

Но ни хрена не отпустило. Ни ночью, ни на следующий день.

Лежу на кровати в своей съемной однушке и снова гоняю мысли, всматриваясь в идеально белый, без единой точки, потолок. Даже взгляду зацепиться не за что. Как и фразы в голове кружат без остановки, сливаясь в безобразную массу, которая почему-то вызывает тревогу.

Под корку проникло мизерное, но до жути активное сомнение.

Сильнее его меня разрушала новость о предстоящем свидании Кольцовой и Звягинцева. А вдруг оно будет сегодня?

Разряд тока прошибает всё тело. Я даже подскакиваю с кровати и начинаю мерить огромными шагами маленькую квартиру. Хожу из угла в угол, сжимаю и разжимаю кулаки. Взгляд мечется по стенам, шкафу, столу, но не находит покоя. Как и я сам.

Пробежка в парке, упражнения на турниках, холодный душ — ничего не помогает вытрясти голубоглазую ведьму из своей башки. Крепко держится и усмехается над моей слабостью, чем злит еще сильнее.

С наступлением вечера крыша совсем подтекает. Мозг генерирует ужасные, на мой взгляд, картинки, где Кольцова ужинает в ресторане со Звягинцевым, гуляет с ним по парку, сидит в кресле кинотеатра, а он собственнически шарит пятернёй по ее бедру... Ни одна из них мне не нравится.

Звоню. Не ей. Егору.

— Ты где? — выпаливаю без предисловий.

— Занят очень, — отвечает тихо и торопливо. — Что хотел? Только быстрее, меня девушка ждёт.

— Какая? — рычу не своим голосом.

Все внутренности стягивает узлом, буквально разрывая крепкие канаты моего терпения. До фатального момента остается ровно секунда, как я слышу женский голос.

— Зай, ну где ты там?

Внутри всё обрывается от... облегчения. Лиана? Возможно, это и не она. Неважно. Главное — не Кольцова.

От натяжения за ребрами что-то свистит и вибрирует. Пальцы покалывает, а ноги вдруг становятся ватными, и я с выдохом падаю на кровать.

— Завтра едешь на объект, — выпаливаю прежде, чем понять, зачем мне это.

18. Отчет до взрыва

Мирон

Этот день для меня начался очень рано. Не спалось от слова совсем. Быстро собрался и раньше всех приехал в офис. Ян с сегодняшнего дня пересел в кресло генерального, Звягинцева я отправил "в поля", главный инженер, место которого я временно занимаю, еще в отпуске. Как итог, я один в кабинете. Только вот случайно ли?

Все задачи, что стояли передо мной, я уже выполнил, и теперь меряю шагами небольшое помещение. Раздумываю совсем недолго, прежде чем набить Кольцовой короткое сообщение.

Пока жду ее появления, кажется, весь трещу по швам. Самому себе боюсь признаться в том, что затеял. Но дороги назад нет. Я хочу этого. Мне это необходимо, элементарно чтобы не сдохнуть.

Только вот все планы лопаются, как мыльные пузыри, когда Юля переступает порог кабинета. Смотрю на нее, и все мысли превращаются в кашу.

Я хотел поговорить. Задать вопросы. Получить ответы. Нужно было сделать это раньше? Возможно. Но тогда сомнений не было. Ни грамма. А сейчас...

Грёбаный психолог Градский. Человек-рентген. Он будто чип мне под кожу загнал. И теперь эта капсула с кодом бродит по моему организму. Его нельзя изменить или извлечь, даже если захочется. Смотрю на нее, понимая, что и не хочется. Сука...

— Вызывали? — храбрится, но я слышу, как натянут ее голос.

— Проходи, — бросаю сипло, потому что в горле мгновенно пересохло, но я знаю, где находится живительный источник.

Прохожу мимо, улавливая запах, как долгожданную дозу, без которой меня уже ломает. Иду к двери. В ушах шумит пульс, а каждый мой шаг отдаётся под коркой. Будто отчет до взрыва.

Десять... девять...

— Я надеюсь, у Вас ко мне рабочий вопрос? — прилетает мне в спину.

Закрываю дверь на замок, поворачиваюсь к Кольцовой лицом, и наверняка все мои эмоции написаны на нём, потому что блондинка вздрагивает.

Восемь... семь...

Она сегодня непривычно одета. На ней персиковый, слишком облегающий костюм. Он подчеркивает каждый изгиб ее сочного тела. Вырезы манят заглянуть, что же там дальше. И я хочу этого. Хочу вспомнить, какая она.

Смотрит мне в глаза. Делает шаг назад. Боится.

Шесть... пять...

— Что ты задумал, Мирон? — теперь ее голос отчётливо вибрирует.

Четыре... три...

— Не смей подходить ближе, — упирается бедрами в мой стол и выставляет вперед подрагивающие руки.

В ее словах что-то есть. Что-то правильное, логичное. Но сейчас они, наоборот, подстёгивают меня. Ускоряют. Последние два шага не слышу и не считаю. Потому что все клеммы сорваны. Предохранители сгорели. Баллоны с кислородом взорвались, и остался только один источник, который так близко сейчас и так мне необходим.

Маленькие ладошки упираются мне в грудь. Её запах плотным туманом проникает в моё сознание и рушит последние баррикады на пути к ней. Бегаю сосредоточенным взглядом от распахнутых глаз к губам, которые что-то шепчут мне, но я не слышу. Только стук моего бешеного сердца.

Одна рука ложится на поясницу, притягивая хрупкое тело Юли к моему. А другая захватывает затылок, фиксируя, не давая возможности улизнуть.

С рыком выдыхаю через нос чувство нереального, запретного наслаждения, когда мои губы ловят ее. Юля сжимает их со всей силы, но мне они все равно кажутся самыми мягкими и нежными. Сминаю их своими, пытаюсь проникнуть в рот. Потому что пометить хочу, хоть и не моя. Обозначить границы, хоть и не имею права. Вспомнить ее вкус, хоть и делаю только хуже самому себе.

Юля что-то мычит, отрывисто дышит и продолжает отталкивать моё стальное тело своими ручками. Но теперь меня ни одна сила в мире не способна оторвать от нее. Только плотнее прижимаю ее к себе, дурея от жара ее тела.

Языком настойчиво пытаюсь пробить оборону. Проскальзываю к стиснутым зубам, втягиваю верхнюю губу, нижнюю, вылизываю их и просто падаю в пропасть, когда проникаю в горячий ротик и тут же заполняю его собой.

Два… один…

Мне не нужен ее ответ. Мой язык сам ведёт этот танец. От Кольцовой требуется только подчинение. И она сдаётся.