Бывшие. Фиктивная семья на месяц.

Пролог.

— Здравствуй, Кира, — пожилой мужчина смотрит на меня снисходительно. — Работаешь официанткой?

— Да, это подработка, пока в институте учусь, — смущена, что отец моего парня узнал, что я работаю “принеси-подай” в кафетерии.

— Ну-ну, ну-ну, — Самуил Маркович усмехается. — Присядь, поговорить надо.

— Нам не положено, — я растерянно смотрю на администратора.

Презентабельный мужчина одним взглядом подзывает Евгения, строго администратора зала.

— Мальчик, — обращается к нему отец моего жениха. — На час эта девушка становится не работником кафе, а его посетителем, — и на стол ложатся несколько крупных купюр. — И кофе нам принеси, — отдает распоряжение Самуил Маркович.

Евгений убегает, сгребая со стола деньги и сверкнув на меня глазами.

— Кирочка, ты умная девочка и, наверно, уже догадалась, зачем я сюда пришел? — мужчина похлопывает меня по руке, а я осторожно вытаскиваю свою кисть из-под его ладони.

— Нет, Самуил Маркович, — есть дурное предчувствие, но я решила свои догадки оставить пока при себе.

— Не хитри, — пожилой мужчина погрозил мне пальцем. — Я же тебя, лисичку, насквозь вижу.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — замолкаю. Нам принесли кофе и осторожно поставили на стол чашки.

Самуил Маркович пригубил напиток и брезгливо сморщился, всем своим видом показывая, что ему не понравилось.

— Отвратный кофе, — прокомментировал мужчина. — Но я сюда пришел не кофе пить, а с тобой, милочка, поговорить, — и тон собеседника изменился, стал более жестким, а взгляд колючим. — Марк вчера заявил мне, что хочет на тебе жениться, — я чувствую, как у меня к щекам приливает кровь. Вчера я была официально представлена родителям жениха, и вроде бы все прошло хорошо. Вернее, мне так казалось. Окрыленный доброжелательной реакцией отца, Марк решил не тянуть и сказать в тот же день, что мы решили пожениться. Но вот о том, что отец оказался против, от меня утаил.

— Да, мы решили пожениться, когда закончим институт, — смущенно признаюсь о планах на жизнь.

— Решили они, — передергивает мои слова Самуил Маркович. — Зеленые вы еще, чтобы что-то решать, — вдруг рассердился мужчина. — Все будет, как я решу! — и хлопнул по столу рукой, отчего я вздрогнула, а посетители кафетерия с любопытством посмотрели на нас.

Я сижу, опустив глаза, чувствуя на себе тяжелый взгляд. Я не возражаю. Зачем мне спорить с мужчиной? Мы с Марком все решили и отступаться от своего решения не будем. Но мужчина и без моих слов все понял.

— Послушай меня, девочка, — снова тон Самуила Марковича становится доброжелательным. — Ты же знаешь Марка, он упрям, и если решил жениться, то от своего слова не отступится, — я невольно улыбнулась. Да, Марк не похож ни на одного парня из нашего института. Мало того что он подает большие надежды как изобретатель-программист, так еще и как человек очень порядочный. Уверена, он многого добьется, а я ему во всем помогу.

— Да, — соглашаюсь с мужчиной, хотя моего ответа, собственно, никто и не ждал.

— Ну так не мешай ты ему, — говорит Самуил Маркович, немного наклонясь ко мне. — Не тяни ты его на дно.

— Но я ничего не делаю такого! — я удивленно поднимаю глаза на собеседника. — О чем вы?

— Обо всем этом, — и мужчина делает жест рукой, указывая на кафетерий. — Ты якорь, который тянет его на дно.

— Это не так, мы любим друг друга! — я уже не могу молчать.

— Сейчас любите, через полгода или год он тебя возненавидит, — усмехается собеседник.

— Почему? — я озадачена словами мужчины.

— Потому что я не дам ему денег на стажировку за границей, о которой он так мечтает, я не помогу ему ни в чем. А ты сама знаешь, сейчас без блата и протекции никуда не устроиться, даже если ты одаренный программист. Всегда и везде все решали связи, а они у меня есть.

— Вы будете вредить своему сыну? — пораженно смотрю на собеседника. — Я сейчас же позвоню Марку, — и достаю телефон из кармана, но не успеваю даже разблокировать его, как меня останавливают слова Самуила Марковича.

— Если хочешь жить, то не будешь звонить моему сыну и рассказывать об этом разговоре, — угрожает будущий родственничек.

— Вы угрожаете мне? — в горле застрял ком.

— Нет, предупреждаю, — и на лице мужчины появилось такое выражение, что я уверена: он реализует свою угрозу и бровью не поведет, и его даже совесть мучить не будет, если она у него вообще есть. — Сыну я вредить не буду, — отвечает на предыдущее мое замечание мужчина. — Но и помогать не стану. Ему не нужна жена-официантка в кафешке.

— А какая ему нужна жена? — я разозлилась. — Я же сказала, что это временная работа. Да и не работа это вовсе, а так, подработка.

— Нет ничего более постоянного, чем временное, — усмехается мужчина. — В общем, так. Оставь моего сына в покое, — фарс какой-то, а не разговор. По классике жанра отец Марка мне сейчас еще и деньги предложит. И в этот момент на самом деле на стол ложится пачка пятитысячных купюр.

— Здесь полмиллиона, — озвучивает предложение Самуил Маркович. — Именно столько потребовали менты от твоего брата, чтобы отпустить его.

Глава 1.

— Мам, ну я тихо буду себя вести! — Алена сложила руки в молитвенном жесте и заглядывает мне в глаза. — Ну, пожалуйста.

— Дочь, не хитри, — я качаю отрицательно головой. — Ты и так просидела неделю дома на больничном.

— Ну, то дома, а это с тобой на работе, — парирует ребенок.

— Нет, малышка, надо идти в сад. Одевайся, — дочь понуро повесила голову и поплелась к комоду за вещами, а я заглянула в телефон. Надо написать в детсадовский чат, что мы опоздаем на пять минут, чтобы Алене оставили завтрак. Но я не успела ничего напечатать, как взгляд выхватил сообщение от воспитателя, отмеченное красными восклицательными знаками. “В саду карантин по ветрянке. Неконтактные дети в сад не принимаются.” И ниже список детей, кого не смогут принять в сад. И среди них и моя Алена. Я даже два раза перечитала сообщение, чтобы убедиться, что ничего не перепутала. И что мне теперь делать? Я неделю просидела на больничном, и если сегодня позвоню директору кафе, то он меня просто на кусочки порвет. Поэтому я звоню воспитателю в сад.

— Анна Николаевна, доброе утро, — я слышу гомон детей на заднем плане, значит, я правильно посчитала, и именно этот воспитатель у нас с утра. — Как же так? Что нам делать?

— Кира Александровна, а что я могу поделать? Медсестра дала список, сказала не принимать этих детей, — слышу сочувствие в голове женщины.

— Но меня уволят. Я и так неделю с дочкой на больничном просидела, — чувствую, как к горлу подкатывает ком. Не стала говорить женщине, что если сейчас не выйду на работу, то мне просто нечего будет получать в конце месяца, не стала унижаться. — Может быть, можно что-то сделать?

— Вам должны предоставить другую группу, но заведующая сама в шоке. Вы же видели, какой там список детей, у нас просто физически нет возможности распределить детей по другим группам. Тем более в первый же день карантина, — объясняет Анна Николаевна, а я киваю. Я понимаю женщину, но и у меня не менее безвыходное положение.

— Я понимаю, конечно, — Алена, заинтересованная моим разговором, подходит и заглядывает в глаза, смотря с надеждой.

— Кира Александровна, я попробую выбить вам место в другой группе, я знаю, что вы воспитываете дочь одна. Но скажу вам точно только ближе к вечеру. А сегодня ничем уже не смогу помочь, — заканчивает разговор воспитатель.

— Да, спасибо. Буду ждать вашего звонка, — я вешаю трубку и смотрю на дочь.

— Я не иду в сад? — глаза дочери искрятся от счастья. Уж кто-кто, а она в восторге от этой новости.

— Анто-о-о-он! — зову брата. — Сможешь сегодня посидеть с Аленой? — из коридора выглядывает мой брат.

— Прости, сестренка, но не сегодня, — я вижу, что на нем парадно-выходная рубашка и даже джинсы поглажены. — У меня сегодня важная встреча. Прости.

— Ладно, я поняла, — мне уже неловко, что я вечно вешаю на брата свою дочь. Он и так старается мне помогать. — А что за встреча? Свидание?

— Нет, не свидание. Это по работе, — загадочно отвечает парень.

— По работе? — я немного воспряла духом. После смерти матери три года назад я тянула на себе всю нашу небольшую семью. Дочь и студента-брата. Да, почти шесть лет назад матери провели операцию на сердце. Она прошла успешно, но именно тогда при обследовании обнаружили узлы в щитовидной железе. Два года узлы маму не беспокоили, она проверялась и делала узи, сдавала анализы. Но потом, в какой-то момент в одночасье ей стало плохо. Хуже становилось день ото дня, и когда обнаружили причину ее недомогания, было уже поздно. Она сгорела от рака буквально за полгода. Резко прогрессирующий рак, врачи лишь развели руками. Антон, конечно, старался помогать, но все равно денег ни на что не хватало. И потому новость о том, что, возможно, у брата появится работа, меня порадовала. — А что за работа?

— Если все срастется, отметим. А пока боюсь сглазить, — нагоняет таинственности брат.

— Ну что, пуговка? — я поворачиваюсь к дочери. — Собирайся со мной на работу.

— Ура-а-а-а! — кричит ребенок на всю квартиру и радостно скачет.

До работы мы добрались без приключений. Я выслушала от директора утреннюю порцию недовольства и по поводу больничного, и по поводу присутствия моей дочери в кафетерии. Но я пообещала, что это всего лишь на день, и директор уступил. Да и он сам, между прочим, был с сыном Кириллом, который с порога начал дразнить и задирать мою дочь. И я то и дело косилась на эту парочку, чтобы успеть их разнять. Моя дочь в обиду себя не даст и может вмазать, когда у нее закончатся аргументы. Так что я вполне обоснованно опасалась за свое рабочее место, которое могла потерять в один день с легкой руки моего ребенка. Директор, Василий Петрович, вообще в принципе беззлобный мужик, но порой и у него бывает дурное настроение.

Когда-то я работала в этом кафе официанткой, а сейчас доросла до администратора. Так себе карьерный рост, конечно. Но после окончания института я узнала, что беременна, и о смене работы речи и не шло. А дальше все вообще так закрутилось-завертелось, что я рассудила, что лучше синица в руках в виде стабильной работы и хорошего начальства, чем журавль. Нет, я попыталась, конечно, найти работу по профессии. Но кто ж возьмет к себе молодую мать-одиночку без опыта работы сразу после института? Правильно, никто. Поэтому я осталась в кафе. И вот уже не сама поднос таскаю, а слежу за теми, кто его таскает, чтобы они таскали его правильно и не забывали улыбаться при этом.

Глава 2.

Еле переставляя ногами, словно в замедленной съемке, я иду в сторону дочери, которая победно улыбается.

— Алена, не приставай к гостям, — я натягиваю на лицо улыбку. Думаю, со стороны это выглядит скорее как оскал.

— Мам, пусть он скажет Кириллу, что мой папа, — просит дочь, а я не могу сглотнуть ком, что застрял в горле. Моргаю почаще, чтобы вдруг предательница-слезинка не надумала скатиться со щеки.

— Доченька, это не твой папа, — еле проталкиваю слова, ненавидя себя в этот момент.

— Я знаю, мам, но сказать-то он может, — злится ребенок.

— Извините, — я обращаюсь уже к Марку, который все это время молча смотрит на нас и слушает наш разговор. Беру дочь за руку и пытаюсь увести от столика.

— Кира, — окликивает меня Марк. — Подожди!

— Ты знаешь, как зовут мою маму? — Алена в восторге. Она смотрит на мужчину, как на фокусника.

— Конечно, у нее же на бейджике написано, — отвечает мой бывший, улыбаясь своей дочери. У меня все рвется внутри на части от этой сцены и хочется кричать.

— Слушаю вас, — оборачиваюсь и застываю перед мужчиной. Дочь с любопытством смотрит на нас. Она сама непосредственность.

— Если ее кто-то обижает, я могу сыграть ее папу, — мужчина слегка щелкает ребенка по кончику носа. Так, легкое прикосновение, но меня словно током от этого бьет, и я резко дергаю Алену к себе за спину, а Марк удивленно поднимает на меня глаза.

— Не нужно никого играть. Это дети, они сейчас ругаются, а через минуту помирятся и пойдут играть вместе, — я делаю шаг назад, пятясь.

— Ну, как знаешь, — мужчине не понравились ни моя реакция на него, ни мой ответ. — Я мог бы помочь.

— Мамочка, ну, пожалуйста, — просит дочь. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — тараторит дочь, а я на мгновение замешкалась. Алена, пользуясь моментом, видя, что я замешкалась, выдергивает свою руку из моего руки и бежит в сторону двери в кабинет директора. — Я его сейчас приведу! — бросает она через плечо.

— Что же ты дочь позволяешь обижать? — Марк смотрит на меня пристально. Нет в его взгляде ничего хорошего. Злость и обида — вот что можно увидеть.

— Еще раз прошу прощения за доставленные неудобства, — отвечаю как заведенный робот, хотя на языке крутится резкий едкий ответ, что это не его дело и что катился бы он куда подальше. — В качестве извинения могу предложить вам кофе или десерт, — продолжаю улыбаться и заученно произносить стандартный набор фраз.

— Не стоит утруждаться, — с горечью в голосе отвечает Марк.

— Вот, Кирилл, смотри! — за обменом колкостями мы не заметили, как моя дочь притащила, словно на буксире, мальчишку, который недовольно смотрит то на меня, то на Марка. — Это мой папа! — громко так, четко произносит моя дочь.

— Кира Александровна, а что ж вы мне все рассказывали, что мужа у вас нет и оставить дочь вам не с кем? — со стороны входа слышу голос Василия Петровича. — Не хорошо, очень не хорошо обманывать начальство.

Я даже на мгновение прикрываю глаза, чтобы взять себя в руки. Если я сейчас при дочери и этом противном невоспитанном Кирилле скажу, что это не папа Алены, то, получается, подорву доверие ребенка, предам ее. Просто я ей твержу, что я самый близкий и родной ей человек, и что она может мне верить, как самой себе. Я всегда поддержу и не предам. А тут, считай, нож в спину детскому доверию. И пусть она поступает неправильно, потому что хочет, чтобы ложь ее защитила от издевок, но это я ей объясню потом, когда мы будем наедине.

— Извините, Василий Петрович, — я поворачиваюсь лицом к начальству. — Такого больше не повторится.

— Через пять минут жду вас у себя в кабинете, — бросает мне начальник. — Кирюша, идем со мной, — зовет он сына, и тот послушно плетется к отцу.

— Мамочка, прости меня, пожалуйста, — Алена понимает, что набедокурила, и теперь жалобно заглядывает мне в глаза. Я присаживаюсь к ней, чтобы быть с ребенком одного роста.

— Не переживай, родная, все будет хорошо, — пытаюсь я успокоить ее. Не хочу, чтобы она переживала. Она ребенок, и я не хочу, чтобы ее трогали взрослые проблемы. — Иди посиди за стойкой у дяди Бори, — дочь послушно кивает и убегает, а я тоже хочу попрощаться с Марком и уйти.

— Извините, что стали свидетелем этой сцены. Ваш заказ за счет заведения, — снова дежурная фраза, и снова мою попытку сбежать обрывают на корню.

— Кира, не делай вид, что ты меня не узнала, — слова Марка пригвоздили меня к месту.

— Я думала, это ты меня не узнал, — пытаюсь искренне косить под дурочку, но этот финт у меня никогда не выходил.

— Я шел мимо, увидел это кафе. Решил выпить кофе по старой памяти. Не ожидал тебя увидеть здесь спустя столько лет, — Марк смотрит испытывающе.

— Да, я по-прежнему работаю в этом кафе, — сразу же вспомнились слова его отца, что я не способна ни на что больше, кроме как быть официанткой. — Как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное, — повторила фразу, сказанную мне много лет назад его отцом в этом самом кафе.

— Да, — усмехнулся мужчина. — Отец все время так говорил.

— Как он? — я не хотела знать, как поживает его отец, я хотела, чтобы он горел в аду. Но не спросить было бы неприлично.

Глава 3.

Я не знаю в чем дело, но по какой-то причине я все время, что мы были в парке аттракционов, чувствовала на себе чужой взгляд. Вот знаете, когда между лопаток словно начинает чесаться, и ты оборачиваешься, чтобы найти, кто же так на тебя смотрит. Ну вот, самое что неприятное, все это я чувствовала, а вот обнаружить, кто на меня так тяжело смотрит, не могла. Даже ребенок обнаружил, что я все время кручу головой по сторонам.

— Мам, ты кого-то ищешь? — мы сидели на лавочке и ели мороженое, запивая вкусной газировкой. Ужасно вредно, и я видела, что парочка мамочек даже с осуждением покачали головами, проходя мимо нас с колясками. Но мне плевать. Я так редко позволяю себе проводить время с ребенком и не менее редко разрешаю дочери всякие вредные сладости, что сегодня можно просто отдохнуть.

— Нет, показалось, что знакомого увидела, — я порылась в сумке и достала пачку влажных салфеток, а заодно и жужжащий телефон. Оказывается, воспитатель из сада Алены звонит уже третий раз. У меня привычка: приходя на работу, выключить звук, чтобы он не мешал. Включала вибро, и было все хорошо. Звонки не пропускала, так как телефон лежал в кармане. А сейчас из-за резкого ухода из кафе, я сунула телефон в сумку, а звук не включила. Не успеваю поднять трубку, как срывается звонок. Перезваниваю сама.

— Да, алло. Простите, пожалуйста, телефон был на беззвучном режиме, и я не слышала, что вы звонили, — извиняюсь скороговоркой.

— Очень жаль, — мне кажется, что воспитатель обижена за такую мою оплошность. — Я звонила вам спросить: пойдете ли вы в соседнюю группу, но пока пыталась до вас дозвониться, место отдали другой девочке. Так что извините.

— Ясно, — я погрустнела. — И больше мест нет?

— Ну, пока нет. Если кто-то из детей не заболеет в соседней группе. Так что будьте на телефоне, а не как сейчас, — все же воспитателя задел мой телефонный игнор.

— Еще раз извините, — бормочу в ответ.

— Всего доброго, до свидания, — одновременно со мной говорит воспитатель и отключается.

— Это были из сада? — дочь, как всегда, любопытствует.

— Из сада. Радуйся, завтра снова дома, — я усмехаюсь.

— Одна? — на лице ребенка ужас. — Или с Антоном? — Алена не очень любит, когда за ней присматривает мой брат. Говорит, с ним скучно.

— Со мной, — утешаю я запаниковавшую дочь.

— А кафе? — ребенок подозрительно прищурилась.

— Возьму выходной, — изображаю беззаботное выражение лица.

— А даст? — дочь не видит фальши. И не потому, что я хорошая актриса, а потому, что не думает, что мама может соврать.

— Конечно даст, не переживай, — я вытерла лицо дочери от мороженого. — Ну что, идем домой?

— А можно еще немножко? Разок на паровозике и тогда домой? — просит ребенок.

— Только разок, — я киваю, и мы идем покупать билет на паровоз, который прокатит нас по парку мимо искусственного водоема, клумбы, усаженной разноцветными тюльпанами, фигурок разных мультяшный персонажей и вернет туда, где мы сели в него, к выходу из парка.

Домой мы вернулись уставшие, а дочь невероятно довольная. От вчерашнего супа она, естественно, отказалась. Включила мультики и начала рассказывать куклам, как провела день и что ей больше всего понравилось. Я заглянула в комнату к брату, но его не было дома. В кресле комком валялась рубашка. Значит, он приходил переодеваться и ушел. Взяла ноутбук Антона и пошла на кухню. Как бы мне ни хотелось сейчас лечь и смотреть в потолок, жалеть себя и думать об ушедшем и упущенном, а надо искать работу. И чем быстрее я ее найду, тем будет лучше.

Я начала составлять резюме и поняла, что и рассказать-то мне о себе нечего. Вся моя автобиография поместилась в три строчки: школа, институт, кафе. Я, конечно, понимаю, что для резюме моя автобиография никому не интересна, но все же. Начала штудировать интернет в поисках образцов, чтобы красиво составить и сформулировать информацию о себе. Вроде текста много, а информации в этом тексте как кот наплакал. Главное — набросать умных словечек типа: стрессоустойчивая, коммуникабельная, многозадачная. Составила. Сразу же полезла по вкладкам, что были открыты у Антона в поисках вакансий, куда можно это чудо-резюме разослать. И на одном из открытых окон забыла, как дышать. На меня смотрел улыбающийся Марк. Ниже была надпись: “Если ты молодой амбициозный выпускник, то тебе к нам”. И указаны контакты фирмы, данные, чем занимается фирма, требования к соискателю и так далее. Я посмотрела на дату проведения собеседования. Сегодня. Вот, значит, куда Антон ходил в рубашке и при полном параде. Интересно, его взяли? Закрыла вкладку, делая вид, что и не было ничего. Продолжила искать вакансии, отправлять файл резюме. Потратила на это все еще два часа, то и дело ловя себя на том, что хочу открыть ту заветную вкладку и еще раз посмотреть на Марка. Решила занять себя хоть чем-то. Сделала себе чай, заглянула к Алене в комнату. Поиграла с ней в чаепитие. Загрузила стиральную машинку. Помыла полы и вытерла пыль. Сняла высохшие вещи с сушилки, погладила, разложила по шкафам, вывесила те, что к этому времени постирала машинка, помыла посуду, сделала салат и посмотрела на ноут. Да кого я обманываю? Открыла ноут и кликнула на нужную вкладку.

Смотрю на Марка. Уже минут пятнадцать смотрю.

Марк Самуилович Брагин, учредитель и руководитель компании “Интервест”. Одаренный программист, изобретатель. Изобрел, внедрил, усовершенствовал и бла-бла-бла. Глаз цепляется за эти слова. Вбиваю в поисковик и вижу множество фото с мероприятий, с выставок, с презентаций и еще чего-то. Он фотогеничный. Никогда не обращала на это внимания. А сейчас глаза бегут от одной картинки к другой, жадно ища женщину. Да, я ищу на фото кольцо на руке мужчины. В кафе я была такая растерянная, что даже и не обратила внимания на такую маленькую деталь, как кольцо на безымянном пальце. И вот, считай, сейчас реабилитировалась. Кольца нет. Попадались фото со светских мероприятий, где в его руку вцепится какая-нибудь девица, но всегда разная. И вот нахожу статью, прям биографию. Она заставляет остановиться и прочесть ее только из-за кричащего названия “самый завидный холостяк столицы”.

Глава 4.

Уснула поздно. Все думала и вспоминала нашу с Марком встречу. И как следствие, он мне приснился. Сон получился тяжелый. С выяснением отношений и высказыванием обид. А еще Марк забрал у меня во сне Алену и сказал, что я упустила свой шанс на счастливую семью. Проснулась я в холодном поту. Полежала, переваривая сон, и пошла заниматься домашними делами. Страдать об утерянном можно очень долго, но жизнь заставляет нас думать о насущном. А насущное намекало о том, что не мешало бы сходить за продуктами, так как холодильник был пуст. Полупустая коробка яиц и пакет молока — это не еда. Но завтрак в виде омлета приготовить получилось. Так что, накрыв на стол, я пошла всех будить.

Алена бурчала что-то нечленораздельное, что сегодня в сад не идет и хочет поспать, Антон — что ему ко второй паре. В общем, растолкать мне удалось только Антона. Мы позавтракали и, оставив его мыть посуду, я пошла в магазин.

Набрала продуктов сразу на несколько дней, и потому пакеты были тяжеленные, а ручки больно впивались в пальцы. Раздавшемуся телефонному звонку я порадовалась. Повод поставить свою ношу и передохнуть. Звонил начальник, хотя после вчерашнего это уже мой бывший начальник.

— Да, — нехорошее предчувствие поселилось на душе.

— Доброе утро, Кира Александровна, — раздается в трубке голос Василия Петровича. Он делает паузу, видимо, дает мне возможность тоже пожелать ему доброго утра, но я ею не воспользовалась. Я просто молчу и жду. — Вы собираетесь сегодня почтить нас своим присутствием? — голос сочится язвительностью.

— В смысле? — я хмурюсь. — Я же уволилась.

— Не уволились, а я вас выгнал, — поправляет меня мужчина, а я аж зубами скрежещу от злости. — Но вчера вы ушли так быстро, что не передали мне дела. А сегодня, когда я начал их проверять, выясняется, что имеются недостача.

— И как она, интересно, могла образоваться, если до вчерашнего дня больше недели я была с дочкой на больничном? — сейчас я уже ощущала не клубочек предчувствия, а просто снежный ком, который грозил меня похоронить под собой.

— Хорошо, я приеду, будем разбираться, — настроена решительно. Не дам повесить на себя долги. Я ни копейки ни разу не брала, а были неоднократно случаи, когда и докладывала свои. К сожалению, бывали ситуации, когда официантки или неправильно посчитают счет, пробив не то, что подали посетителю, либо посетитель мог уйти, не заплатив. Это все бывало очень-очень редко. Но когда случались неприятные ситуации, я старалась все разрешить без подключения Василия Петровича. В основном официанты со своих чаевых скидывались, но бывало, что и я докладывала, но девчонки потом с зарплаты все возвращали. В общем, я уверена, что недостачи быть не могло. Все продукты и товары принимал Василий Петрович лично, так что с той стороны ко мне не должно было быть претензий.

Продукты дотащила и даже успела их разгрузить, когда на кухню заскочил Антон.

— Кир, мне пораньше надо уйти сегодня, — предупреждает брат. — Посуду помыл, с сушилки вещи свои снял.

— Ты надолго? — я мысленно прикидываю, как мне быть.

— Думаю, на весь день, а что такое? — Антон остановился в дверях кухни.

— Да с работы звонили, — я вздохнула.

— Уже? Так быстро? — брат, видимо, подумал, что мне новую работу предложили.

— Со старой, — я недовольно скривилась. — Там у начальника какие-то вопросы ко мне, якобы недостача.

— Думаешь, повесить хочет на тебя? — Антон помрачнел.

— Уверена в этом. Но я так просто не дам ему это сделать, — говорю, конечно, решительно, но вот у самой внутри этой решительности нет. Бухгалтер из меня не очень, а там еще и компьютерные программы всякие для ведения бухгалтерии Василий Петрович установил. Как он тогда объяснил, во избежание воровства. Мне тогда было очень неприятно это все, словно меня в этом самом воровстве и обвинили, но я постаралась не принимать все на свой счет. — Ладно, беги, я Алену с собой возьму.

— Если будет быковать, ты звони, разбираться будем, — попытался поддержать меня братишка, а я лишь криво улыбнулась. Мне приятно, что Антон хочет подставить мне свое мужское плечо в качестве опоры, но я не стану портить ему стажировку своими проблемами.

Брат ушел, а я пошла снова будить Алену, которая уже и не спала, а играла куклами, а когда я вошла, резко закрыла глаза, притворяясь спящей.

— Вставай, я знаю, что ты не спишь, — сажусь на край постели дочери. — Или, может, маленькие щекотуны придут и разбудят, — и я начинаю перебирать пальцами поверх одеяла, под которым прячется Алена.

— Не надо щекотунов! — хохочет ребенок. — Я не сплю.

— Вот и хорошо. Надо вставать, умываться, чистить зубы, завтракать, — начала я перечислять утренние дела.

— А потом? — дочь уже в предвкушении, что я скажу, что мы займемся чем-то интересным.

— А потом поедем ко мне на работу, там возникли какие-то неполадки и нужна моя помощь, — намечаю дочери дальнейший план действий.

— Вот противные! — Алена недовольно морщит нос. — Ведут себя как дураки, а сами справиться ни с чем без тебя не могут.

Я была полностью с ней согласна, но в ответ попросила так не говорить. Собрались мы за час и на дорогу потратили еще полчаса, так что приехали в кафе практически сразу же после его открытия. Первым, кого я увидела, был Марк, который сидел за тем же столиком, что и вчера, и потягивал кофе.