Бывшие. Любовь-ненависть

Глава 1

- Не падать! - шепотом гаркает Любка, когда я оступаюсь на высоких каблуках.

Будь проклят тот, кто придумал их, а также тот, кто решил, что официантка на каблуках выглядит на подобных мероприятиях лучше. Хотя последнее, возможно, как раз Любка и придумала.

- Я держусь, - бурчу в ответ подруге, она улыбается.

- Хорошо, что пустой, - замечает мне, я со вздохом опускаю поднос на стойку.

Потираю переносицу.

- Пьют как не в себя, - хмыкает Люба. - И почти не закусывают. Вот тебе и пафосная вечеринка. А потом будут блевать в туалете, как в самом обычном гадюшном клубе.

Улыбаюсь на ее слова, она ловко лавирует на каблуках между людьми, я начинаю загружать бокалы на свой поднос. Моя работа таскаться с улыбкой по залу, предлагая выпивку желающим.

В это агентство по персоналу меня пихнула Любка. Найти работу в Москве было трудно. Мой опыт в маленькой фирме по остеклению никого не вдохновлял. Тем более я из провинциального городишки, количество жителей которого запросто уместится в районе нескольких станций метро.

В общем, потенциальные работодатели в восторг не приходили и перезванивать не спешили. Тогда Люба и предложила эту работу. Мы вместе учились в институте, но потом мне пришлось покинуть столицу и перевестись в областной филиал.

Связь мы не потеряли, продолжали общаться. И когда я решилась вернуться в Москву, она мне очень помогла. Сначала с жильем, потом с работой. Сама Люба тоже не местная, но живет здесь уже почти десять лет.

Загрузив поднос, я не сразу иду в зал, вытаскиваю одну ногу из туфли и тру пальцами о лодыжку другой. После такого вечера нужно сутки лежать, обложив стопы льдом. Ненавижу каблуки. Всегда ненавидела.

Опускаю ногу и не нахожу туфлю. Непонимающе смотрю вниз: нет. Резко оборачиваюсь, решив, что кто-то случайно ее задел, но все намного-намного хуже.

Смотрю, забывая моргать. И боясь шевельнуться. Не верю, что это случилось. Четыре месяца в Москве - я почти поверила, что пересечься невозможно. Слишком большой город, слишком много людей, слишком разные круги общения. Которые все же зацепили друг друга.

- Не это ищешь? - Мирон демонстрирует мою туфлю, покручивает ее в руке, делая вид, что рассматривает с интересом.

- Отдай, пожалуйста, - произношу ровно.

Кто бы знал, сколько на это уходит сил. В голове затягивает туманом. Я отлично знаю, что не стоит ждать ничего хорошего, но при этом не могу отказать себе в том, чтобы рассмотреть Мирона.

Я не видела его слишком долго. Десять лет. Это целая вечность. Он больше не тот задиристый мальчишка. Взрослый серьезный мужчина. Который все еще ненавидит меня - это я читаю по его взгляду совершенно свободно.

- Дешевая подделка, - констатирует Мирон, вдоволь насмотревшись на туфлю. - Под стать тебе.

Резко бросает, я ловлю, но она все равно больно ударяет каблуком по руке. Морщусь.

Мирон оказывается рядом. Очень близко. Я вжимаюсь в стойку спиной, но все равно не могу убежать от давящей энергетики, взгляда и врывающегося в ноздри мужского парфюма.

Все это дурманит. Стирает границы между прошлым и настоящим. Словно одно на другое накладывается. Знаю, что это уже не мой Мирон. И одновременно картинка дрожит - и я вижу того, своего.

Который был влюблен до помешательства и заставлял сходить с ума и меня.

Мужские ладони ложатся на стойку, забирая меня в полный плен.

- Мне надо работать, - пытаюсь держаться, прижимая к груди несчастную туфлю.

Мирону, конечно, плевать. Он склоняется ближе, настолько, что в его зрачках я могу разглядеть свое испуганное отражение.

- А теперь основной вопрос, Грановская, - его голос звучит угрожающе тихо. - Какого черта ты в Москве?

Мой взгляд бегает, не цепляясь ни за что. Мирон слишком близко. Я просто не имею сил смотреть прямо ему в глаза.

- Прошло десять лет, - говорю тихо пуговице на его рубашке. - Может, пора зарыть топор войны?

Он усмехается, оттолкнувшись ладонями, увеличивает расстояние между нами. Я начинаю глотать воздух, чувствуя острую его нехватку.

- Мы договорились, что ты свалишь нахрен с глаз моих, разве нет?

- Я так и сделала! Ты получил все, что хотел! Так, может, пора оставить меня в покое? Я хочу спокойно жить, и все!

- В Москве? - уточняет Мирон.

Я молчу. Слежу за тем, как он перекатывается с пяток на носки, спрятав руки в карманы брюк. Такой расслабленный, а все равно видится мне хищником, готовым в любой момент наброситься и горло перегрызть.

- Десять лет, Мирон, - снова говорю ему. - Сколько можно?

- Я предпочитаю не видеть тебя никогда.

Десять лет, Лиза, - надо теперь говорить себе. Не может жечь обида спустя столько лет. Не может больно быть от этих слов. Но все равно больно. Словно он шило мне под ребра загоняет, медленно и с наслаждением.

- Это не твой город, и я имею право находиться здесь, - стараюсь говорить уверенно, хотя дается с трудом.

Но я должна отстоять себя. В конце концов, так и есть. Он не может приказывать и тем более выгонять меня. Я убежала десять лет назад. Но больше не собираюсь. Мне тоже надо как-то жить.

- Так, значит? - щурится Мирон. Я гоню мысль о том, что с годами он стал еще красивее. - Не хочешь уехать сама? Хочешь поиграть? Давай поиграем, Грановская. Это будет даже любопытно.

Отвечать на это нечего, да и возможности никто не дает. Договорив, Мирон уходит к одному из столиков. Там его ждет молоденькая брюнетка. Ей не больше двадцати, под платьем виден небольшой живот. Это его жена, девушка? Ждет от него ребенка?

Снова жжет какое-то непонятное чувство. Я дергаю крыльями носа, на мгновение почувствовав себя той восемнадцатилетней девушкой, которая была так влюблена, что мечтала только об одном: быть рядом. Всегда. Родить ему детей, любить его и их до невозможности. Верить в него, помогать, поддерживать. Я мечтала, что мы станем семьей.

Но вместо этого получила только ненависть. Она гнала меня из Москвы, жалила хуже сотни пчел, уничтожала, втаптывала в землю.

Глава 2

Остаток вечера проходит как на иголках. Мирон больше не походит ко мне, даже взгляда не кидает, но я все равно напряжена так, словно ожидаю подножки или толчка в спину. Понимаю, что Мирон не подросток, чтобы действовать подобным образом, но все равно стараюсь держать его в поле зрения. Хотя бы краем глаза.

Вечер он проводит, практически не отходя от своей спутницы. С ней он совсем другой. Постоянно улыбается, приобнимает, что-то рассказывает, заставляя ее веселиться. Она много улыбается, и в такие моменты Мирон выглядит счастливым.

А я - отворачиваюсь. Потому что я - нет. Как будто забыла, каково это.

- Не хандри, - подбадривает Любка, в конце смены отдавая заработанное.

Пересчитывая купюры, я и правда радуюсь. Кто бы мог подумать, что, обслуживая мероприятия, можно столько заработать. Любка объяснила, это все из-за организаторов. Лучшее в Москве агентство по найму, попасть туда сложно.

И то, что она замолвила за меня слово, большая удача. Еще б о льшая, что меня взяли. Возможно, потому, что подруга мутит с владельцем предприятия, но я не вдаюсь в такие подробности. Он женат, и явно не планирует разводиться. Учить морали Любку в мои планы не входит. У меня другие цели. Как можно быстрее заработать.

- Слушай, не нужна работенка одноразовая? - подруга лежит на диване, закинув ноги на подлокотник, и пьет вино.

Мы вместе живем с студии, хотя по-хорошему, мне стоило бы съехать. Но пока я не имею такой финансовой возможности, а Люба не гонит.

- Что за работа? - запахнув потуже халат, сажусь на край столика.

- У знакомой из агентства траблы в семье, просит кого-нибудь подменить ее. Она домработница, надо выйти за нее одну смену.

- И сколько платят?

Услышав сумму, вздергиваю брови, Любка смеется.

- Ну у нас же лучшее в мире агентство, возможно, даже лучшее во вселенной, - ерничает она. - Бабки хозяин квартиры оставляет на столе. Сам обычно отсутствует.

- Я согласна.

- Только в этот день у нас еще благотворительный фуршет, - подруга листает планшет. - Нужно в час быть на локации.

- Я буду. Поеду пораньше в квартиру, а потом сразу с вещами на фуршет.

- Лады, я тогда дам Зине твой контакт, она скинет адрес.

- Спасибо.

- Какие проблемы.

Пока подруга пьет вино и переписывается, я смотрю на нее. Люба красивая девушка, явно умна и имеет хватку.

- Почему ты не уйдешь с этой работы? - спрашиваю ее. - Ты ведь можешь найти что-то лучше.

- Конечно, могу, - делает она глоток. - Но на это нужно время. Подушка безопасности не помешала бы. У меня ее нет особо. Ну и я надеюсь, что в скором времени меня еще повысят. Если ты понимаешь, о чем я.

Я улыбаюсь, не комментируя. Люба была официанткой, как и я. Но благодаря роману получила повышение. Теперь она формирует персонал на предстоящие мероприятия и следит за порядком на них. Не на всех, конечно, только на самых важных. Для остальных есть свои орги, которых тоже назначает Люба.

В целом, она заслужила свое повышение, справляется отлично. И точно справится с более высокой должностью. А то, что таким путем… Не хочу судить.

По адресу, оставленному Зиной, я приезжаю около восьми утра. Наверное, рано, но боюсь не успеть на фуршет. Опоздания у нас крайне не приветствуются. Зина сказала, что обычно уборки немного, но квартира большая, так что времени все равно уходит порядочно.

Это хороший дорогой дом в элитном районе. Консьержа нет, но в подъезде стоят камеры. Надеюсь, хозяин квартиры уже ушел, Зина сказала, он обычно уезжает рано, во сколько, я не уточнила.

Замок легко поддается, открывая внутреннюю задвижку. Через мгновение я оказываюсь в квартире. Тихо. Скинув балетки, прохожу в просторную гостиную, оглядываясь. Да, уборки немного, это правда. Квартира содержится в порядке, видимо, ее владелец…

Мои мысли прерывает громкий протяжный стон. Женский. Я стою посреди комнаты и хлопаю глазами. Еще стон за стеной, потом они просто не прекращаются. Мне хочется убежать, но ноги словно приросли к полу. Боюсь, что меня услышат. Лицо просто полыхает, пока я слушаю, как женский голос умоляет не останавливаться. Шлепки тела о тело слышно даже через стену.

Черт, что делать-то? Вряд ли меня рассекретили, я потихоньку уйду, а потом позвоню в дверь. Да, отличное решение.

Делаю два шага в сторону прихожей, когда понимаю: стоны кончились.

А следом хлопает дверь и в поле моего зрения появляется… О нет.

Абсолютно голый Мирон.

Глава 3

Кажется, мы оба превращаемся в истуканов. Просто стоим, не двигаясь, и смотрим. Мирон в явном обалдении и непонимании. Я - просто в шоке. За что мне это? Ну за что? Сколько жителей в Москве? Почему я оказалась именно в этой квартире?

- Какого хуя ты здесь делаешь? - интересуется наконец Мирон.

Он очевидно зол и все еще не понимает, что происходит. Я отвожу взгляд, потому что смотреть на него голого… Ну это как минимум очень странно.

- Заменяю домработницу, - говорю тихо, разглядывая пушистый плед, брошенный на диване.

Мирон снова матерится. Я бы тоже хотела, честное слово.

- Мирош, ты чего тут? - слышу приторно мурлыкающий голос, и к нам присоединяется второй голый персонаж.

Высокая блондинка с модельными формами. Увидев меня, охает и сбегает обратно в комнату.

- Домработница должна знать, что приходить надо после десяти, - заявляет мне Мирон и, развернувшись, спокойно идет в сторону ванной, полагаю.

- Я уйду, - семеню в прихожую, когда слышу:

- Можешь остаться. Начинай убираться.

Почему это звучит так, словно меня пытаются унизить таким образом? Но я только киваю и возвращаюсь обратно. Прохожу в кухню, начинаю уборку. Слышу, как следом за Мироном проходит девушка.

Надеюсь, в ванной они совокупляться не будут? Этого я просто не переживу. Но вполне возможно, именно это они делают, потому что задерживаются там на полчаса. Я успеваю загрузить посудомойку и помыть кухонный гарнитур.

Не могу избавиться от мысли о том, что происходит. Я в квартире Мирона в качестве уборщицы. Мою, чищу.

Он наверняка думает, что судьба уравновесила все. Что именно так и должно быть. Я девчонка из бедной семьи, и это мой удел. Он мальчик из богатой, каждый из нас на своем месте.

Наверное, так и есть. Это только я наивно поверила десять лет назад, что может быть иначе. Потому что влюбилась. Безумно. Перестав соображать, что возможно, а что нет.

- Проходи, не стесняйся, - слышу голос Тимки и слезаю с дивана-лягушки, расположенного в моей части комнаты. Он что, не один пришел?

В узкой прихожей рядом с братом парень. На вид его ровесник, то есть лет шестнадцати. Он оглядывает наше жилье с явным недоумением. И я понимаю, почему. Мама зарабатывает мало, мы живем в маленькой однушке на окраине. Я делю комнату с Тимом и мамой. В кухне мы с трудом помещаемся втроем.

Стесняться здесь может, разве что, сам Тимка, и я вижу это по поведению брата. Именно поэтому мы обычно никого не приглашаем.

Взгляд парня, прогулявшись по прихожей, останавливается на мне. Я пытаюсь улыбнуться, но это сложно из-за того, что меня буквально сканируют красивые голубые глаза.

Красивые, но какие-то… Бездушные. Словно я пустое место. Взгляд прогуливается по светлым волосам, лицу, вниз по телу и обратно, а потом парень кидает холодное:

- Привет, - отворачиваясь.

- Это моя сестра, Лиза, ей пятнадцать. А это мой одноклассник Мирон.

- Привет, - говорю я стене, потому что Мирон не поворачивается в мою сторону.

- Проходи на кухню, - кидает Тимка, и они вместе скрываются из вида, а я возвращаюсь в комнату.

Забравшись обратно на диван, беру книгу, которую читала, но не могу сосредоточиться. Перед глазами холодное красивое лицо. Этот Мирон как будто из другого мира, не знаю, почему, но так кажется. Он всем своим видом не вписывается в нашу квартирку. И жизнь.

- Кто этот Мирон? - спрашиваю брата, когда спустя пару часов его друг уходит.

- Просто одноклассник, - пожимает Тимка плечами. - Мы вроде как сдружились.

Мы переехали в Москву три месяца назад, вынуждены были пойти в новую школу. Какая-то мамина знакомая посодействовала, нас приняли в хорошую городскую. Теперь мама подрабатывает там уборщицей по утрам, а после едет на другую работу.

Она надеется, что мы сможем зацепиться в Москве, но пока все это выглядит сложным. Сложно влиться и стать своим. Поэтому мне стоит радоваться тому, что Тим нашел себе друга.

- Я позвоню, - с этими словами Мирон провожает девушку, я хмыкаю себе под нос. Очень оптимистично.

Но как только дверь закрывается, напряжение возрастает в разы. Я один на один с Мироном. В его квартире. То есть на его условиях.

Старательно вытираю пыль в гостиной, делая вид, что не слышу, как Мирон пришел. По звукам понятно, что он уселся в кресло. И теперь прожигает меня взглядом. Именно так я чувствую. Не удивлюсь, если в конечном итоге воспламенюсь.

- Я надеюсь, ты не преследуешь меня, Грановская? - раздается вопрос через несколько минут. Хоть и ждала, все равно вздрагиваю.

- Если бы это было возможно, я бы все сделала, чтобы с тобой не встретиться, - отвечаю спокойно, продолжая уборку.

Специально на Мирона не смотрю. Надеюсь, он оделся. Хоть как-то. С него станется голым разгуливать.

- Значит, правда, просто подменяешь мою домработницу?

- Да. Ты не должен был об этом узнать. Я пришла раньше, это мой косяк. Не выговаривай ей, пожалуйста.

- А ты не должна ко мне на вы обращаться?

Замираю, прикрывая глаза. Злость бьет по вискам. В них так стучит, что сложно соображать. Спокойно, Лиза. Дыши. Просто дыши. Ты должна быть сильной.

- Извините, - выговариваю максимально четко, по-прежнему не оборачиваясь.

Поверхность для уборки заканчивается слишком быстро. А судя по звукам позади меня, Мирон так и сидит в кресле. Вздохнув, все же поворачиваюсь. Ну можно сказать, оделся. В спортивные штаны. И все. Скользнув взгглядом по широким плечам и подтянутому торсу, отворачиваюсь.

- Мне нужно тут убраться, вы не против?

- Можешь пока заняться спальней. Там надо поменять постельное белье.

Колкости оседают на языке горечью, когда я не позволяю себе их высказать. Молча иду в спальню. У Мирона красивая стильная квартира. Для одного человека - огромная. Спальня выполнена в темных тонах, на широкой кровати черное постельное белье, на простыни следы бурной ночи и утра, я полагаю. Сжав зубы, стягиваю ее и кидаю на пол, когда слышу вопрос:

Глава 4

Кажется, он просто задался целью меня довести.

- Нет, - отвечаю, продолжая снимать белье.

- Нет? - переспрашивает Мирон.

Поворачиваюсь к нему. Стоит, прислонившись плечом к дверному косяку.

- По-моему, она переигрывала.

Мирон усмехается, а я корю себя за то, что не сдержалась. Видеть его таким довольным - трудно. Словно он упивается своим положением относительно меня сейчас.

- Почему ты вернулась в Москву, Грановская?

Внезапный вопрос застает врасплох. Я предполагала, что Мирон будет издеваться, но не выпытывать о моей жизни.

- Захотелось, и вернулась, - расстилаю на кровать новую простынь, провожу рукой по гладкой ткани, думая о том, что никогда в жизни на такой не спала. Это все так нелепо. Мирон может выбросить эти дорогущие простыни в мусорное ведро, даже не задумавшись. А для меня их цена - это несколько дней жизни.

Ну вот, только не хватало начать упиваться саможалостью.

Моя задача в другом. Максимально игнорировать Мирона и убираться. Я получу свои деньги и уйду. На этом все. Теперь я знаю, с кем точно не стоит меняться работой.

Слава богу, Мирону надоедает таскаться за мной. Пока он делает себе завтрак и ест, я успеваю убрать его спальню, гостевую, в которой нужно только протереть пыль, и тренажерку, оборудованную в третьей небольшой комнате. Здесь тоже чисто. Потом мою санузлы, прохожусь везде с пылесосом. Но когда оказываюсь в гостиной, Мирон говорит:

- Достаточно уборки, можешь идти.

- Я не закончила. Еще полы не помыла.

- Я же сказал, достаточно.

Холодный взгляд сверлит меня, заставляя молчать.

- Хорошо, - соглашаюсь, начиная разбирать пылесос.

Когда убираю его и возвращаюсь в гостиную, Мирон кидает на журнальный столик деньги. Молча наблюдает, как я беру и бегло пересчитываю. Уверена, что Зину он никогда не обделит, насчет меня не знаю. Но сумма верная.

- Спасибо, - не поднимая глаз, прячу деньги в сумочку. Слышу смешок, игнорирую. Уверена, что он не выйдет меня провожать, натягиваю балетки, открываю дверь, и вот тогда слышу голос Мирона:

- И все-таки ты не поняла меня, Грановская.

Медленно поворачиваюсь, нахмурившись. Вряд ли меня сейчас обрадуют.

- Ты о чем?

Только осознаю, что опять перешла на ты, даже не помню, как это произошло. Выкать Мирону - это где-то за пределами моего миропонимания. Насколько бы далеко мы не удалились друг от друга теперь или в любое другое время, там, в прошлом, мы были слишком близко.

Так близко, так глубоко друг в друге, что казались единым целым, а не двумя. Я просто не могу сказать ему вы. Где-то на инстинктивном уровне не получается.

- Я не хочу, чтобы ты крутилась вокруг меня.

- Я больше никогда не появлюсь в твоей квартире.

- Но не в жизни, так? Будешь на каждой вечеринке мне глаза мозолить. Мне это не подходит.

- И что ты предлагаешь?

- Уволься. А лучше сразу свали.

Я сжимаю губы, злость топит вместе с обидой, сохранять ясность ума сложно. Но я обязана. Качаю головой.

- Я не уеду.

Мирон вздергивает бровь, словно не ожидал такого ответа.

- Уедешь, - улыбается, но от такой улыбки может только дрожь по всему телу идти. Я напрягаюсь почти до болезненного.

- Нет. Извини, что влезла в твою жизнь. Больше не повторится, я же сказала. Просто оставим друг друга в покое, окей?

Не дождавшись ответа, отворачиваюсь и тяну ручку.

- Я все равно узнаю, зачем ты вернулась, Грановская, - летит мне в спину. Каждое слово бьет под левую лопатку, заставляя сердце отчаянно биться о ребра.

- Узнаю и все сломаю.

Я поворачиваюсь, сдерживая предательские слезы. Пусть топчет меня, хоть в пол, хоть в самый ад. Лишь бы не мешал.

- Ты этого не сделаешь.

Мирон снова улыбается, в его глазах ясно читается, что он считает меня дурой, раз я такое говорю.

- Ты этого заслуживаешь, разве нет?

Я быстро покидаю квартиру. С трудом заставляю себя не хлопнуть дверью. Давлю на кнопку лифта снова и снова, чуть ли не бью по ней, хотя она сразу засветилась зеленым. В глазах слезы. Заслуживаю этого? Разве заслуживаю? Нет. Нет.

Ясно понимаю: Мирон меня ненавидит. Зря я надеялась, что спустя десять лет ему станет плевать. Кажется, никогда не станет.

Одно воспоминание о холодном взгляде снова вызывает дрожь. Обхватываю себя руками, пока лифт везет меня вниз. Когда-то все было иначе. Он смотрел на меня иначе.

- Что? - спрашиваю, перестав жевать.

Тимка сбежал на балкон покурить, хотя я сто раз говорила, что если мама учует запах сиг, то убьет его. Вот прямо реально убьет.

Мирон сидит напротив меня, перед ним чашка чая, который он не пьет. А я вернулась со школы и активно ем. Я уже привыкла к Мирону. Он тусуется у нас каждый день. После школы они с Тимкой идут сначала сюда, а потом сваливают до позднего вечера.

Мирон все еще загадка для меня. Он действительно из другого мира. Тимка говорит, что его отец жутко богат. Тем более непонятно, почему Мирон тусит в нашей квартирке, ест дешевую еду и пьет невкусный чай.

- Ты такая худая, - замечает Мирон, склонив голову набок, - а щеки пухлые, как у хомяка.

Я краснею, поперхнувшись, начинаю кашлять. Мне стыдно, душно, жарко и хочется провалиться под землю. Чертовы щеки. Просто у меня такой тип лица. Что с этим поделать? Я же не виновата, что эти щеки никуда не деваются.

Особенно обидно, что я слышу это от Мирона. Потому что, хоть я никому не признаюсь, но этот парень вызывает во мне смешанные чувства. Мне нравится смотреть на него, украдкой, конечно, кто бы дал пялиться.

Нравится слушать, нравится его смех, и когда они с Тимкой прикалываются или бесятся. А один раз он даже защекотал меня. Было совсем не смешно, и даже немного больно ребрам. Но в тот момент я меньше всего думала об этом.

Глава 5

В здание, где будет проходить фуршет, я влетаю за десять минут до начала. Красная и потная. Футболка липнет к спине, потому что я реально бежала от метро. Пытаюсь перевести дух, когда, махнув Любке, скрываюсь в комнате для персонала. Во рту металлический привкус, пальцы не слушаются, с трудом вытаскиваю одежду из сумки. Здесь, по крайней мере, не нужны каблуки. Уже легче.

С трудом застегиваю пуговицы на блузке, когда появляется Любка.

- Я успеваю, - предупреждаю ее слова. - Честное слово, через пять минут, буду в строю.

Подруга смотрит чересчур жалостливо.

- Я же не опоздала, Люб, - растерянно отвечаю. - Ты чего?

Подруга вздыхает тяжко.

- Прости, Лиз. Такое дело… Звонил Игорь.

- Директор? - уточняю ее, совершенно переставая понимать, что происходит. Она кивает.

- Я не знаю, что случилось. Он ничего не объяснил толком. Спросил, работает ли у нас Грановская Елизавета, я сказала да. Он даже и не помнил, что я за тебя просила… Короче, говорит, придется уволить. Я вообще охренела. Что происходит, спрашиваю. Мол, работаешь хорошо, никаких нареканий, документы в порядке… С каких пор вообще директор занимается увольнением официанток, да?

Я опускаюсь на стул, слушая ее, но толком не слыша. Люба явно очень взволнована и не понимает, что происходит. А я, кажется, понимаю.

- В общем, я его пытала, ну потому что это же ты. Будь другой кто… А он сказал, что его об этом попросили. Человек, с которым лучше не ссориться.

Я молча киваю, глядя перед собой и сдвинув брови у переносицы. Руки висят плетьми, силы улетучились. Сейчас мне кажется невозможным даже встать со стула, не то что пойти работать.

- Лиз, - Любка присаживается на корточки передо мной, глаза обалдевшие. - Что происходит-то? Что это за люди такие, которым не отказывают? И откуда ты таких людей знаешь?

Она легонько сжимает мои колени, я фокусирую взгляд на ее лице.

- Тебе идти надо, Люб, - улыбаюсь слабо. - Уже мероприятие начинается. Потом поговорим, хорошо?

Она явно хочет помочь, но не знает как. Потому молча уходит, потрепав меня по плечу.

Помочь тут нельзя. По крайней мере, не в Любиной власти. А в чьей?

Я не знаю. Я ехала сюда чуть больше часа. И за это время Мирон позвонил директору того места, где я работаю, и я оказалась уволена. Как тут вообще можно помочь?

Особенно, если Мирон входит в категорию тех, кому не отказывают в просьбах.

Расстегиваю обратно пуговицы на блузке, стягиваю ее и убираю в сумку. Все на автомате. Медленно, торопиться все равно больше некуда.

Натягиваю футболку, она все еще влажная и липнет к телу. Лето выдалось жарким. Во всех смыслах.

Покидаю зал через служебный выход, плетусь в сторону метро, чуть не таща следом сумку.

В этот момент кажется, что конец. Но пока еду в метро, заставляю себя собраться. Да, это было хорошее место, тут платили. Но есть и другая работа. Может, на ней будет не столько денег, но в любом случае больше, чем в нашем городишке. Я просто продолжу двигаться к своей цели. Если надо, устроюсь на две работы.

Я прикрываю глаза, потому что в груди сильно сдавливает. Можно и на три устроиться, но проблема в том, что время работает против меня. На счету каждый день. И лучше мне придумать что-то как можно быстрее.

Дома я даже не ем, сразу открываю сайты с вакансиями. Просматриваю одну за другой, отправляю очень много резюме. Даже в глазах рябит под конец, и подташнивает от этих однотипных страничек.

Куда-нибудь меня непременно возьмут. Не может быть иначе. Я отправила резюме в сорок пять мест.

- Ну ты монстр, - замечает Люба, когда вечером говорю об этом.

Она принесла с фуршета еды, и я наконец ем. Много не лезет, но я старательно запихиваю. Нужны силы, толку от меня, если буду падать от порыва ветра?

- И все-таки, - подруга чешет нос. - Ты расскажешь, что случилось?

Смотрит внимательно, я медленно жую, подыскивая слова.

Мы познакомились на первом курсе, и за следующие полгода сильно сдружились. Ближе Любы у меня не было в Москве подруги за все годы. Но даже ей я не рассказывала о Мироне. Никому не рассказывала, потому что жутко боялась спугнуть, разрушить тот мирок, что был у нас с Мироном.

Боялась не зря. Потому что знала, что наши отношения были обречены на провал. И надеялась сохранить их хоть какое-то время. Невзирая на все препятствия.

- Это обязательно? - голос Мирона глухой. Даже сидя в другом конце комнаты я чувствую исходящее от парня напряжение. - Мне добираться до центра часа полтора… Какая разница, где я?.. Не надо! Слышишь?.. - вздыхает, прикрывая глаза и потирая переносицу. Когда снова смотрит перед собой, голубые глаза напоминают мне лед, по которому пошли черные трещинки.

- Хорошо, жду звонка.

Отбросив в сторону мобильник последней модели известного бренда, Мирон, сжав зубы, мечется взглядом в пространстве перед собой.

- Все хорошо? - спрашиваю осторожно.

- Конечно, - говорит, даже не взглянув, но тут же улыбается, повернув голову в мою сторону. - Надо ехать по делам, а мне не хочется.

- Что за дела? Что-то связанное с поступлением?

Мирон несколько секунд смотрит непонимающе. Потом усмехается.

- Нет, с этим нет проблем. Меня уже приняли в МГУ.

- Как это? Ты ведь еще не сдавал школьные экзамены.

- Это не проблема, Лиз, - взяв телефон, Мирон крутит его в руках. - Отец договорился, с кем надо.

- Тогда в чем проблема?

Глава 6

Мирон устремляет на меня внимательный взгляд. Словно сомневается, что я пойму то, что он хочет сказать.

В чем-то это объяснимо. Если бы меня устроили в МГУ без экзаменов, я бы прыгала от восторга и орала во все горло. А Мирон говорит так, как будто его этот факт раздражает. Как будто мы не про лучший универ страны говорим, а про задрипанный колледж на окраине.

По мне, МГУ - это мечта. Даже все равно, какая профессия, лишь бы там учиться. Ни мне, ни Тимке, конечно, подобное не светит. Брат присматривает самые простые ВУЗы, чтобы втиснуться в проходной бал. Я пока только присматриваюсь, пытаясь понять, чем вообще хочу заниматься.

- Да нет никакой проблемы, - усмехается все же, вставая. - Просто лень.

- Ну че, погнали на футбик? - Тимка появляется из туалета, я отворачиваюсь, как всегда делая вид, что ничего такого не происходило.

Ничего важного для меня. Такие моменты наедине возможны только тогда, когда брат отходит. Курить, в туалет, поговорить по телефону. Я остаюсь с Мироном один на один, мучительно подыскиваю слова, чувствуя себя хуже некуда. Но ни за что не готовая отказаться от этих моментов.

- Я пас, - замечает Мирон. - Надо с отцом скататься по делам. Он скоро заедет за мной.

Из дома мы выходим вместе. Тимка на футбол, я до магазина. Брат успевает выкурить сигарету. Тоже мне, спортсмен, дымит, как паровоз.

Окурок улетает мимо урны, задев край и рассыпав яркие искры.

- Мазила, - смеется Мирон, а я тайком залипаю на его улыбке и белоснежных зубах. Капец, какой же он красивый.

И в этот момент во двор входит мама. От неожиданности мы с Тимкой замираем. Онемели, оглохли, превратились в слабоумных. Потому что это ну треш.

- Ма, а ты чего?.. - брат хлопает глазами. - Ты же работаешь до семи…

- Я же говорила, сегодня короткий день, - мама разглядывает нас всех по очереди. Как мы и стоим. Я, Тима, Мирон. - Травят каких-то гадов, - добавляет, обведя взглядом друга брата и вернувшись взглядом к нему самому.

- Точно, - киваю я. - Мы и забыли.

За год, что Мирон тусит у нас, они не виделись ни разу. И сейчас все как-то неловко.

Мама вдруг хмурится и принюхивается.

- Тима, ты курил? - брови сходятся у переносицы, делая красивое лицо строгим. Руки упираются в тонкую талию, обтянутую узкой блузкой.

- Это я курил, - вдруг говорит Мирон, забирая тем самым на себя внимание. Брат облегченно выдыхает.

- А вы кто у нас? - разглядывает его мама пристально. Парень протягивает руку.

- Мирон. Мы с Тимой вместе учимся. И дружим.

Губ мамы касается легкая улыбка, тут же стирая строгость. Она пожимает протянутую руку.

- Приятно познакомиться, Мирон. Я Алла. Мама этой парочки. Уверена, они обо мне не говорили.

- Не говорили, что вы такая красивая.

Мама тает, смеется, щек касается румянец. Качает головой. Вообще-то, все так и есть. Мама красавица. Ей всего тридцать пять. Она забеременела Тимкой очень рано.

Вышла замуж, следом родилась я. С папой не сложилось, хотя они пытались очень долго. Мы успели вырасти, и тогда мама приняла решение развестись и уехать в Москву.

- Теперь понятно, в кого пошла ваша дочь, - улыбается Мирон, и наступает моя очередь краснеть.

В отличие от мамы, кинувшей на меня вопросительный взгляд, у меня не выходит сделать это мило. Я становлюсь цвета спелого томата, кончики ушей горят, словно на них свечи подожгли. Мирон Малиновский только что назвал меня красавицей.

- Далеко пойдешь, - мама снова качает головой, но с улыбкой.

Однозначно, про курение уже забыла. Может, именно этого Мирон добивался? Вот и сказал…

Мои мысли прерывает звук тормозов. Въехавшая во двор машина останавливается в паре метров от нас. Улыбка с лица Мирона пропадает. Он весь вытягивается струной, а глаза снова затягивает коркой льда.

Я слежу, как из дорогой машины выходит мужчина. Высокий, статный, лет под пятьдесят. Все взгляды сосредотачиваются на том, как он расслабленно идет в сторону нашей компании. Что-то подсказывает мне, что знакомство будет совсем не таким приятным, как с моей мамой.

Мирон делает шаг вперед, оказываясь перед нами с Тимой.

- И что ты тут забыл? - интересуется отец Мирона ровным голосом, однако я чувствую себя так, словно меня шарахнули молотом Тора по голове.

Полагаю, остальные так же, потому что мама с улыбкой выступает вперед:

- Простите, что задержали Мирона, ребята просто заболтались. Я Алла, мама Тимофея и Лизы.

Ее протянутая рука висит в воздухе слишком долго, у меня потеют ладони от напряжения. Мужчина окидывает ее медленным взглядом с нотками презрения. Словно он вообще удивлен тому, что она посмела с ним заговорить. Но все-таки крепкая мужская ладонь сжимает мамину руку.

- Леонид. Поехали, Мирон, - кидает парню.

Тот молча идет к машине. Мы все отчетливо слышим, как отец говорит ему:

- С каких пор ты общаешься с босяками?

Краска снова ударяет мне в лицо. Тимка сжимает кулаки, а пухлые мамины губы превращаются в тонкую полоску. Я не вижу лица Мирона, зато вижу, как сильно напрягается его тело, словно натянутая пружина. Кажется, я начинаю понимать, в чем была проблема Мирона.

Машина покидает наш двор, и я наконец начинаю нормально дышать.

- Жаль мальчика, - замечает мама. - Не повезло с отцом.

Глава 7

- Послушай, ты ведь можешь накатать на него жалобу за домогательства, - замечает Любка следующим утром за завтраком.

Я вяло жую овсянку с яблоком. Так и не решилась рассказать правду. Ляпнула, что владелец квартиры ко мне приставал, получил отказ и взбесился.

- А смысл? - смотрю на подругу. - Доказательств у меня нет. А он, как видишь, все проблемы одним звонком может решить. Только еще большие неприятности наживу.

- Это правда, - вздыхает Люба, откладывая ложку в сторону. - Все-таки мужики гады. А богатые - гады вдвойне.

Пожимаю плечами, не желая развивать тему. Вместо этого залезаю смотреть новые вакансии. И заодно отклики. Тринадцать компаний ответили отказом. Двадцать шесть еще на рассмотрении.

Остальные позвали на собеседования. Радости я не испытываю. Зарплаты там невысокие. То есть либо реально на вторую работу идти, либо есть одну овсянку. К тому же эксплуатируя Любкину студию.

- Слушай, - смотрю на подругу. - Кажется, я пока не могу съехать…

- Глупости не говори, - машет она рукой. - Ты мне не мешаешь. Наоборот. Я уже думала кошку завести. А ты точно лучше кошки.

Улыбаюсь благодарно. Все-таки она замечательная.

- Удачи на собеседованиях, - говорит, отбывая на работу, - я тоже поспрашиваю по своим, может, что-то найдется.

- Спасибо, - крепко ее обнимаю, а потом возвращаюсь к вакансиям.

Договариваюсь так, чтобы обойти все положительные ответы за два дня. И уже через час выхожу из дома.

Следующая неделя проходит в суматохе. Я хожу по собеседованиям, порядком задолбавшись улыбаться и произносить одно и то же. То, как сильно я мечтаю работать именно у них, и как мне интересная данная отрасль.

В ответ только кивают. А потом присылают отказы. Я не понимаю, почему. Даже в фирму по остеклению не взяли, хотя я подходила идеально, а зарплата там не шикарная.

Сайты вакансий осточертели настолько, что хочется швырнуть телефон в стену. Потираю шею, успевшую заболеть. Закрыв глаза, опускаю голову к одному и другому плечу, слушая легкий хруст. Хочется хотя бы несколько часов тупо лежать, пялясь в стену.

Телефон вибрирует, я лениво смотрю на экран, не особенно ожидая, что это работодатель. Так и есть, смс от Тимки.

“Как дела?”

Кручу телефон в руке, думая, что можно ответить на такой простой вопрос. В горле моментально скапливается ком. Шесть дней без работы - это слишком много. Шесть дней без денег, которые можно было бы отослать. И никаких ощутимых перспектив.

Накатывает легкая паника. Кроме меня, никто не поможет. А время уходит так быстро, утекает сквозь пальцы. Сколько ни пытайся его остановить, ничего не получается.

Я должна найти эту чертову работу.

Быстро стираю слезу с щеки и пишу:

“Все нормально, Тим, работаю:) деньги скоро будут, обещаю”

“Я не о том спрашиваю. Как ты сама? Все хорошо?”

Часто моргаю, прислонив ладонь к губам. Нет, не хорошо. У меня все очень плохо. Потому что ничего не получается. Хоть в лепешку разбейся.

“Отлично, живем с Любой душа в душу. Настроение прекрасное. В Москве классно, я успела забыть”

“Может, совсем там останешься)”

“Глупости не говори”

“Должно же хоть у кого-то сложиться”

Отложив телефон, потираю виски. Потом пишу:

“Это не от Москвы зависит, у меня и дома все было отлично. Ладно, убегать надо, люблю тебя”

“И я тебя, Лизка”

Снова откладываю телефон и смотрю в стену. Бежать мне некуда, на собеседование выходить только через час. Зато можно посмотреть новые вакансии на сайтах, хотя они не настолько часто появляются, насколько я там. Отправив резюме еще на парочку новых объявлений, закрываю глаза, откинувшись на спинку дивана.

Тимка не питает иллюзий, никогда не скрывал, что лучшее время его жизни выпало на годы в Москве. После возвращения он полетел под откос. Бросил универ, стал курить траву, связался с плохой компанией. Чуть не загремел в тюрьму, в итоге ушел в армию на год.

Вернулся угрюмым парнем, которому никто не нужен. Долго сидел дома, перестал за собой следить. Рубился в компьютерные игры, подрабатывал по мелочи, но редко. Потом встретил девушку, это его взбодрило, вроде бы взялся за свою жизнь.

Но с работой не ладилось, а девушка оказалась требовательной. Мы и не поняли, как он снова связался с криминалом, стал продавать наркотики. Деньги у него появились, как и дурные привычки, и плохие друзья. Девушка его бросила, он ушел в запой.

Так и лавировал, то пытаясь бросить, то снова возвращаясь. В конце концов, устроился в автомастерскую, и повезло. Попались хорошие ребята. Постепенно Тимка ушел от криминала, зато увлекся другим: гонками.

Стал гонять сам, участвовал в нелегальных соревнованиях, срубал деньги. Мама умоляла бросить, плакала, на коленях стояла не один раз. Он не соглашался. Тогда она перестала с ним общаться, пока не вернется к нормальному образу жизни.

Так мы и жили, я - между двух огней. Всегда.

Звонок мобильного выдергивает из мыслей. Люба.

- Сегодня в пять, - заявляет сходу. - У меня знакомая в отделе кадров. Крупная строительная компания, охренительно крупная, чтобы ты понимала. Поищи на досуге: владелец Ярослав Бродский. Такие фирмы не выкладывают вакансии на сайтах. В общем, нужен помощник секретаря отдела продаж. Знакомая сказала, что работа несложная, но ее много. Платят отлично. Короче, сегодня в пять тебя там ждут. Скину адрес смс.

- Спасибо! - я даже подскакиваю на месте. - Спасибо, Люба.

- Пока не за что, надевай лучшие шмотки и улыбку не забудь.

Я нервничаю так, что руки трясутся, как у алкоголика с жесткого похмелья. Тру ладони об узкую юбку, говоря на проходной свое имя. Я погуглила информацию, и стало еще страшнее. Это одна из крупнейших компаний страны. Если я не облажаюсь, меня могут туда взять.

Божечки, божечки, божечки, пусть получится!

Выхожу из лифта на нужном этаже и в нерешительности оглядываюсь, не представляя, куда идти. На мое счастье, появляется женщина лет сорока.

Глава 8

Они о чем-то говорили, но замолкают сразу. Мирон смотрит, и я почти вижу молнии, которые от этого взгляда летят в мою сторону. Уничтожая, сжигая до пепла.

А второй мужчина вопросительно вздергивает брови, наблюдая за подобным интересом со стороны Мирона. Это Бродский - я узнала его сразу по фото в сети.

Женат, растит дочку, примерный семьянин и успешный бизнесмен. Так его характеризуют на сегодняшний день.

- Мирон, - зовет Ярослав, и Малиновский отмирает.

Быстро оглядывается, словно всерьез забыл, где находится. Смотрит на Бродского, но взгляд тут же сползает опять в мою сторону.

Я так и стою на месте, словно приросла к полу. Не могу сдвинуться. Надеюсь, что они просто уйдут.

- Да, - полоснув меня еще одним взглядом, Мирон протягивает Ярославу руку. Тот ее пожимает. - Будем на связи. Редактор с тобой свяжется.

- Хорошо. Спасибо.

Кивнув, Мирон прощается и идет мимо меня. Не только взгляд холодный, меня всю окутывается льдом. Я оглядываюсь и слежу за мужской спиной, пока она не скрывается за поворотом, где располагаются лифты.

Вот и все. Ушел. Выдыхаю, разворачиваясь, и ловлю внимательный взгляд Бродского. Он так и стоит в двух шагах от меня. Вот черт.

- Добрый день, - натягиваю улыбку, которая очень далека от искренней.

Меня так колбасит, что я с трудом могу думать.

- Добрый, - мужчина улыбается и, дернув бровью, скрывается в приемной.

А я, постояв еще пару минут в коридоре, стучу в дверь и заглядываю внутрь.

Там девять представительниц женского пола. Помоложе, постарше, строгого вида, и довольно, скажем так, фривольного. Словно они пришли не помощницей устраиваться, а личной рабыней.

Женщина, сидящая во главе стола, бросает на меня вопросительный взгляд.

- Я Елизавета Грановская, - говорю быстро, - на собеседование.

- А, проходи, - женщина улыбается, передавая мне листок, - вот анкета, заполняй.

- Спасибо.

Вскоре девушки по одной начинают уходить в кабинет, где проводят собеседование. Когда уходит последняя, я начинаю откровенно нервничать и грызть колпачок на ручке.

- Люба очень тебя рекомендовала, - замечает Наталья, которая оказалась работницей отдела кадров. - Мы привыкли брать своих, если они отвечают требованиям должности. Так что если хорошо пройдешь собеседование, получишь место.

Улыбается ободряюще. Я снова выдыхаю. Должно стать легче, но от осознания того, что теперь все зависит только от того, какое я произведу впечатление, тяжелее. У меня дополнительный бонус, но вот наберу ли я нужное количество баллов, чтобы им воспользоваться?

Секретарь начальника отдела продаж оказывается дружелюбной девушкой около тридцати. Вокруг и около не ходит, сразу задает вопросы по должности, что-то отмечая в записной книжке.

- Наташа вас рекомендовала, - говорит в конце. - В принципе, опыта работы достаточно для этой должности. Так что, если готовы, можете завтра выходить.

Я своим ушам не верю. Хочется вскочить и расцеловать девушку, а потом станцевать нелепый танец, чтобы выплеснуть подскочивший уровень эндорфинов.

Тысячу раз поблагодарив, выхожу из кабинета и, сжав кулаки, зажмуриваюсь. Получилось! Господи, спасибо!

Да уж, теперь я понимаю, как сложно попасть на такое место с улицы. Почти нереально. У каждого найдется кто-то знакомый. Но как же мне повезло с Любой!

На радостях я покупаю себе мороженое и съедаю его с удовольствием по дороге к метро. Хочется взлететь, я даже немного пружиню, пока иду. Слишком много эмоций.

Конечно, до первой зарплаты еще прилично, но может, мне пойдут навстречу и через пару недель выдадут аванс? Главное, хорошо работать, чтобы не было нареканий. Это я умею. Я все силы приложу, чтобы стать идеальной помощницей. Ни за что не упущу такой шанс.

В метро мне несколько раз пытается дозвониться неизвестный номер. Один раз успеваю на станции снять трубку, но ничего не могу разобрать, кроме того, что звонит женщина.

В итоге приходит смс:

“Елизавета, это Наталья, из отдела кадров. К сожалению, Анна поменяла решение и решила отдать должность другому кандидату. Мне жаль.”

Ощущение, что я не упала только потому, что держалась за поручень. Ноги отказали, тело одеревенело.

Так ведь не может быть. Просто не может. Я ведь прошла, она сама мне сказала. Что происходит? Почему?! А потом перед глазами появляется холодный взгляд Мирона. И приходит догадка. Это он.

А что, если все мои неудачи за последнюю неделю связаны с Мироном? У него ведь достаточно связей, чтобы перекрыть мне кислород. И он твердо заявил, что жить в Москве я не буду.

Заявил, и все для этого делает?

Не могу поверить в это. Но должна убедиться, что это не я с ума схожу. Потому, увидев название станции, спешно протискиваюсь к выходу и успеваю как раз в тот момент, когда двери начинают закрываться.

К дому Мирона я прихожу в начале девятого. Понятия не имею, здесь он или нет. Но если надо, буду ждать хоть всю ночь. Когда-нибудь он появится. Обязан.

Нажимаю на номер квартиры, терпеливо слушаю мелодичную трель.

- Да? - раздается знакомый мужской голос. Ну вот и хорошо.

Мне страшно до чертиков, но бегать от проблем или жалеть себя времени нет.

- Это Лиза, - произношу спокойно, наклонившись к динамику. - Лиза Грановская.

Глава 9

Допускаю, что он не откроет. С него станется. Тишина нарушается только легким шипением динамика. А потом раздается писк, и открывается дверь. Я тяну ее на себя, все еще не веря, что серьезно иду к Мирону выяснять, не он ли портит мне жизнь.

Пока еду в лифте, отношу эту мысль к абсурдным. Ему что, совсем нечего делать? Да и как это возможно? Как он мог узнать, куда я пойду на собеседование. Я по несколько фирм в день посещала. Это нужно, чтобы кто-то за мной следил.

Совсем за гранью.

Но сегодняшний случай ясно дает понять, что Мирон обрубил шанс. Нет сомнений. Анна меня приняла на работу. Завтра я должна была выйти. С чего бы ей передумывать? Уверена, если Люба поговорит с Натальей, та подтвердит, что кто-то просил не брать меня. Кто-то. Кто-то, блин.

Мудак.

Звоню в дверь, полная мрачной решимости. Не представляю, как вообще может пойти беседа, но отступать не планирую.

Мирон не открывает дверь добрых полминуты. Уверена, что специально.

Наконец распахивает, глядя с деланным любопытством.

- Можно зайти? - спрашиваю его.

Он отстраняется, пропуская внутрь. Дверь за мной тихо закрывается, шелестит задвижка. Привалившись к стене, Мирон складывает руки на груди, спрашивая:

- Что хотела?

- Ты сделал так, чтобы меня не взяли в фирму Бродского?

Уголков его губ касается едва заметная усмешка.

- А если я, то что?

Действительно.

- А остальные вакансии? Я неделю получаю везде отказ, даже там, где во время собеседования мне говорили, что идеально подхожу.

- Может, ты все-таки не настолько хороша?

Сжимаю губы. Издевается.

- Просто скажи, ты имеешь отношение к тому, что я не могу найти работу?

Мирон склоняет голову набок, разглядывая меня, как любопытную зверушку в зоопарке. Словно думает: надо же, она чего-то там болтает еще.

- Знаешь, а я ведь узнал о тебе, - отделившись от стены, Мирон расслабленно идет в гостиную. Нахмурившись, стягиваю чешки и следую за ним.

Развалившись в кресле, Малиновский кладет ноги на низкий журнальный столик.

- Узнал, и что? - спрашиваю, когда он не торопится продолжать.

- Бедный Тимка, - кивает, поджимая губы, но все его сочувствие ярко демонстрирует издевку. - Незаконные гонки… Мало того, что грозит срок, так еще и разбился. Требуется срочная операция и реабилитация. Иначе инвалид на всю жизнь. И времени так мало…

Я опускаю взгляд в пол. Мне тяжело слушать, как равнодушно он говорит о своем бывшем друге. Да, они плохо разошлись, но все-таки… Тимофей не заслуживает остаться инвалидом.

- Раз ты все знаешь, может, не будешь мне мешать зарабатывать?

Отвечать Мирон не спешит, разглядывает так, что против воли в желудке ухает от волнения. Ничего хорошего ждать не стоит.

- Знаешь, когда понял, зачем ты вернулась, - продолжает наконец, - стал прикидывать, как бы ты могла найти такие деньги. Особенно, если тебе перекрыли возможность работать. И у меня набралось три варианта.

Молча смотрю, ожидая продолжения. Очевидно же, Мирон что-то задумал. Все это спектакль, который безумно нравится тому, кто его разыгрывает.

- Первый - эскорт, - рубит Мирон, пристально за мной наблюдая.

От изумления вздергиваю брови. Он это серьезно?

- Некоторые мужчины готовы хорошо платить за сопровождение, - криво усмехается он. - С продолжением, конечно. Десяток-другой выходов, и нужная сумма в твоем кармане.

Я молчу. Да и не уверена, что Мирон нуждается в моем ответе.

- Второй вариант - стать постоянной любовницей какого-нибудь папика. А что, вполне себе вариант. Ммм? Сама отлично знаешь, сколько привилегий и бабок можно срубать.

Мои щеки обдает жаром. Я отворачиваюсь, цепляюсь взглядом за картину на стене. Рассматриваю мазки, пытаясь не думать о том, что меня унижают. Пока Мирон не доиграет свой спектакль, говорить все равно нет смысла.

И к сожалению, я действительно знаю о том, что он говорит сейчас. О деньгах и привилегиях любовниц. Мне нечем крыть эту карту.

- Ну а третий? - спрашиваю, устав ждать, пока Мирон удовлетворится моей реакцией.

- Обратиться за помощью ко мне.

От неожиданности я смотрю ему в глаза. Часто моргаю, переставая понимать, что происходит. Хмурюсь, просчитывая, что могут значить эти слова.

- И… Ты бы помог? - спрашиваю, хотя уверена в отрицательном ответе.

- А почему нет? - искренне удивляется, впору поверить. Но я не спешу. - Конечно, не за просто так.

Вот оно.

- А за что?

Поднявшись, Мирон подходит ко мне, спрятав руки в карманы спортивных штанов.

- Ты сейчас гипотетически спрашиваешь? - задает вопрос, замерев на расстоянии вытянутой руки. - Или мы всерьез обсуждаем?

- А ты предлагаешь всерьез?

Моя спина напряжена до предела. Я не могу понять, что происходит и куда все это катится. И это бесит. Неизвестность.

- Да, - его глаза не выражают ничего. Полное равнодушие.

- И что хочешь от меня?

- Буду трахать тебя пару месяцев.

- Что ты будешь?.. - я открываю рот от изумления, почти уверенная в том, что ослышалась.

- Трахать тебя, Лиза, - улыбается Мирон довольно.

- Ты что, свихнулся? - спрашиваю, не выдержав. Или я? Не может же это быть всерьез?

- В здравом уме, Грановская, и твердой памяти. Соглашаешься, сразу получаешь половину суммы, этого хватит, чтобы вытащить Тима и избавить от инвалидности. Еще через месяц - вторая часть.

Внутри меня пустыня, над которой бродят дождевые тучи. Одно мое слово, и спасительная влага прольется вниз и спасет от удушающей жажды. Но это же слово разрушит меня. Полностью.

- И что я должна буду делать? - спрашиваю тихо, оттягивая момент, когда нужно дать ответ.

Глава 10

Мирон улыбается, но в глазах по-прежнему лед. Возвращается в свое кресло.

- Я пишу тебе, ты приезжаешь. С ночевкой или без, по моему настроению.

Кто бы сказал мне, что я всерьез буду обсуждать подобное… Да еще и с Мироном Малиновским…

Не нужно зацикливаться на этом, не сейчас точно. К тому же я ведь не соглашаюсь, только обсуждаю. Хочу посмотреть, насколько далеко зашел его извращенный мозг.

- То есть ты будешь писать, а я должна все бросить и сорваться к тебе? - уточняю по возможности спокойно. - У меня вообще-то тоже есть своя жизнь.

- Так мы сейчас не про жизнь, Лиза. Я плачу тебе бабки, заметь, приличную сумму. И за это ебу тебя два месяца, когда захочу. Считай, что у тебя подработка с ненормированным графиком и очень хорошей зарплатой.

Абсурд. В чистом виде.

- А тебе это зачем? - смотрю на Мирона. - Ты сам сказал, что ненавидишь меня. Я думала, ты хочешь отомстить.

Он снова широко улыбается. Даже такая холодная презрительная улыбка ему к лицу. Мирон подается вперед, устроив локти на коленях.

- Не переживай, Лиза, за эти два месяца ты почувствуешь всю мою ненависть.

По спине бежит холод. Хочется развернуться и просто сбежать. Захлопнуть дверь, оказаться как можно дальше, спрятаться в нору поглубже. Потому что сейчас я вижу: Мирон не врет.

Эти два месяца будут для меня настоящим адом. Десять лет назад я сбежала, не успев прочувствовать его ненависть. И теперь он планируется отыграться сполна.

Я ясно осознаю, что ничего у меня не получится. Никакой работы я не найду, никаких денег не заработаю. Потому что Мирон Малиновский решил поиграть со мной. Решил растоптать меня. Сломать.

Но это всего два месяца. А Тимина жизнь будет сломана навсегда, если я не помогу.

Я сильная, я выдержу. Я выстояла, когда Мирон возненавидел меня, а я продолжала любить его больше жизни.

Десять лет большой срок. Время обладает уникальной способностью убивать все вокруг, особенно, если ты не пытаешься этому противостоять.

Мирон Малиновский - не тот мальчишка, от взгляда которого мое сердце начинало стучать быстрее. Не тот, который стал для меня всем, ответив на мои чувства.

Он холодный равнодушный мужчина, которому плевать на других.

Но и я больше не маленькая скромная Лиза. Не девочка с открытым сердцем и мечтой о большой любви.

Я выдержу. Потом вернусь домой, и мы будем жить дальше. Я, Тима и мама.

Все будет хорошо.

- Я согласна.

Слышу свой голос со стороны. Уши словно заложило ватой. Тело держится в пространстве с трудом. Мир вокруг начинает раскачиваться каруселью.

Что делаешь, Лиза? Что ты делаешь? Продаешь себя. Тело свое продаешь.

С трудом давлю эти мысли, нельзя сейчас им поддаваться. Потом. Все - потом.

Сосредотачиваюсь на Мироне. Я не знаю, на какой ответ он рассчитывал. Его взгляд по-прежнему равнодушный. Раньше я могла считывать любую эмоцию, чувствовать малейшие изменения в нем. Теперь - нет.

Этот Мирон научился скрывать. Или разучился чувствовать.

Наблюдая за тем, как он проходит к застекленному шкафу у стены. Достает оттуда какие-то бумаги. Кидает на журнальный столик.

- Что это? - спрашиваю, не двигаясь с места.

- Полагаю, нам обоим нужны гарантии. Считай, что это договор на оказание интимных услуг.

Между прочим, так там и написано. Я читаю, слишком сильно стискивая листы, оставляя на них вмятины. Даже договор заранее приготовил. Знал, что я рано или поздно приду. Все спланировал. Все. Загнал меня в ловушку. Ненавижу.

Сосредоточиться сложно. Буквы расплываются перед глазами. Мне приходится снова и снова перечитывать каждое предложение, прежде чем доходит его смысл.

- Никаких подводных камней, Грановская, - замечает Мирон, вернувшись в кресло с бокалом виски. - В отличие от некоторых, я играю честно.

Очередной камень в мой огород.

- Честно - это лишить меня любой другой возможности, кроме этой? - спрашиваю, не поднимая глаз.

- Это твой выбор, ты можешь отказаться.

Да, могу. Уверена, Мирон не будет настаивать. Отпустит меня. Только что я буду дальше делать?

Наконец договор прочитан. Я ставлю дату и подпись на двух экземплярах. Следом расписывается и Мирон.

Делаю все это на автомате. Как-то получилось отключить мысли и эмоции. А может, меня просто опустошило положение вещей.

- Куда переводить деньги? - смотрит на меня Мирон.

- Сейчас?

- А чего ждать?

Растерянность мешает думать. Достав телефон, кручу его в руках несколько секунд.

- Сумма большая, лучше выслать на три разных счета, - произношу в итоге.

- Мне без разницы.

Я выписываю три номера карты: мой, мамин и Тимкин. И уже через минуту вибрирует телефон. Входящее смс на экране показывает денежный перевод. Закончив, Мирон демонстрирует открытое приложение.

Три перевода, общая сумма которых покроет расходы на операцию и начало реабилитации. Даже останется, на что жить. Маме придется уволиться, чтобы помогать Тимке.

Честно говоря, Мирон перевел больше, чем я думала. Два таких платежа дадут сумму в полтора раза большую, чем выставленная в больнице.

Но об этом не говорю. Хозяин барин, что называется. Вписав цифру в договор, Мирон кидает мне один экземпляр. Сложив его пополам, прячу в сумку. Быстро пишу Тимке и маме, чтобы они не паниковали насчет денег. И что завтра скину еще, чтобы оплатить счет.

Когда убираю телефон в сумку, натыкаюсь на внимательный взгляд Мирона. Под ложечкой неприятно сосет.

Где-то на границе сознания бьется мысль, что не стоило так скоропалительно принимать решение. Нужно было взять время обдумать все, еще перечитать договор, осознать в конце концов, на что я соглашаюсь.

Но уже поздно. И думать об этом тоже. Потерев пальцы, спрашиваю:

- И что теперь?

Мирон щурится и делает глоток из бокала.

- А теперь раздевайся, Лиза.