Бывшие. (не) Верный выбор

Глава 1

Мы входим в шикарно украшенное пространство отеля. Озираюсь по сторонам стараясь разглядеть всю эту роскошь.

Сотни лампочек отдают бликами с огромной люстры под потолком, отделанным лепниной. Глянцевая поверхность колонн и стен блестит идеальной чистотой. Вазоны с цветами по обе стороны ковровой дорожки, по которой мы должны проследовать в главный холл. Негромкая музыка добавляет ощущение светского раута.

Здесь должны собраться сливки общества, крупные игроки на рынке инвестиций, строительства и прочего.

Мужчины и женщины в самых невероятных нарядах от кутюр стоят группками или прогуливаются по залу, тихо переговариваясь. Я не знаю, зачем я здесь, мой муж мог вполне справиться без меня.

Марк с высокомерным видом осматривает холл в поисках важных для него людей.

— Ты помнишь, что я говорил? — в своей надменной манере звучит вопрос.

— Да.

Тихий ответ тонет в огромном зале.

Когда-то давно отец сильно хотел породниться с Прохоровыми и сделал все возможное для реализации этого плана. Собственно, сейчас я - это итог его желания. И пусть его уже нет в живых, однако, моя свобода и жизнь по сей день следствие его решений.

Корю ли я себя за то, что, управляемая страхом, была слаба и не пошла против отца и силы Прохоровых?

Каждый день.

Каждый чертов день на протяжении шести лет…ведь из-за этого я потеряла того, кого по-настоящему любила.

Наши отношения с Марком больше напоминают некую сделку, где одна сторона доминирует во всех отношениях, а вторая принимает. И принимающая, в данном случае, я.

Рассматриваю гостей этого вечера, задумываясь, а найдется ли хоть одна тема для разговора с ними. И увы, ответ отрицательный. Сколько я не живу в этом социальном слое, никак не могу причислить себя к ним. Всегда чувствовала себя не в том месте.

Лишь на короткий промежуток времени мне довелось понимать, где мое место. И это заслуга отнюдь не моя, а одного парня, которому удалось вытащить из меня ту настоящую Еву Шолохову.

Впрочем, то место теперь для меня недосягаемо.

— Ева? — вырывает из размышлений Марк.

Цедит сквозь зубы, а я смотрю на него в поисках того парня, которого угрозами заставили выбрать.

Я, честно, старалась увидеть в нем хотя бы малейший намек на того, кем он рисовался перед отцом. Но будучи юной я пыталась видеть то, чего в нем и вовсе нет.

— Я помню. — на мой ответ его светлые глаза пронзают холодом.

Марк Прохоров типичный представитель элитного общества, выращенный в самых благоприятных условиях. И не без присущего высокомерия демонстрирующий это окружающим.

Парень в белом поло с уложенными волосами, который делал все максимально возможное, чтобы понравиться мне, и тем более отцу. Именно таким он был.

Сейчас же это расчетливый мужчина, который будто знает наперед, как еще можно меня приковать к его фамилии.

Словно по щелчку пальцев рассеивается его истинное отношение ко мне в глазах, и он превращается в вежливого идеального мужа.

— Марк, приветствую. — кивает мужчина в возрасте, подзывая нас: — Здесь сегодня будет один важный товарищ. Нужно пообщаться. — то ли это партнер, то ли кто, не знаю.

— Наш?

— Русский, поднялся высоко и прочно. Немеренное количество денег и желание вложиться в потенциал и перспективу. — тема совершенно неинтересная, но моя задача молча подчиняться.

Мужчина напротив прямо так и горит человеком, о котором говорит. Это чувствуется на расстоянии.

Они еще переговариваются, когда в помещении появляются официанты и раздают бокалы с шампанским. С удовольствием беру себе, в то время как мой муж отмахивается от прислуги.

Помню, как Марк еще в юношестве хотел показать могущественному отцу, что способен справиться без него. Тогда и сам подносил бокалы и протирал посуду…

Усмехаюсь мыслям, пряча улыбку.

В своей нынешней жизни я много чего прячу, и не имею представления, как перестать это делать.

— А Вы, стало быть, прелестная Ева? — вдруг обращается ко мне собеседник мужа.

—Я, благодарю. — замечаю боковой взгляд от Марка, кричащий о собственном превосходстве.

Как же я устала от этого...

— Скажите, и каково это жить с этим тираном под одной крышей?

— Очень сложно. — улыбаясь на смех мужчины отвечаю: — Но порой и лев может быть котенком.

Я прямо ощущаю недовольство Прохорова, а маленькая выходка, полная лжи, греет мою душу.

Хотя бы так.

Прохоровы полностью подчинили меня практически сразу после брака. Правильнее сказать сломали… И будь я более смелой и умной, в такой ситуации не оказалась бы.

— Прекрасные слова. — мужчина тянется ко мне бокалом: — Я Николай Рогожин, мы с Вашим супругом партнерствуем, в некоторой степени.

— Приятно познакомиться.

— Мы пойдем, поздороваемся с остальными. — резко завершает нашу беседу Марк.

Когда отец тогда сообщил свой план, мои жалкие попытки сказать ему, что я не хочу, были остановлены жестокими словами. И благодаря им, я доставила боль не только себе. Однако, страх за парня из прошлого, который нагло украл сердце, в тот момент был ведущим в моем сознании.

А сейчас стойкое ощущение, что той девушки больше нет. Что в момент, когда со слезами на глазах и раной в сердце я ответила Прохорову да, она умерла. Наверное даже раньше…тогда, когда я оставила человека, с которым была по истине счастлива.

Это было, захватывающее дух, время.

Теперь же, запираясь в своей мастерской, позволяю себе хотя бы на долю секунды вернуться туда…

А в реальности мы двигаемся дальше по залу и останавливаемся практически через каждые пару шагов.

Бессчетное количество мужчин в костюмах, некоторые с парами, некоторые без. Каждый считает своей обязанностью пообщаться со мной и представиться.

После первых двух пар я перестала запоминать, не забывая пополнять запасы взрывающихся пузырьков в бокале.

Затем менеджеры координируют нас пройти в основной зал для мероприятия и все это многообразие цветов, платьев с темными пятнами мужских костюмов, двигается в сторону к столам.

Глава 2

Воздуха будто все меньше и меньше. Кажется, что пространство сжимается вокруг меня. Грудная клетка резко двигается в попытках вдохнуть, но не выходит.

Не обращая внимания ни на кого, возмужавший парень из прошлого, следует через весь зал.

В момент, когда он приближается к нашему столу, потупляю взгляд.

Мне нельзя, чтобы он узнал.

Мне нельзя, чтобы он видел.

Как вообще это возможно спустя столько лет…

Беспросветно темные глаза сосредоточенно смотрят вперед. Прямой нос, и плотно сжатые губы. Под стать глазам, волосы и цвет смокинга, отделанного шелковыми лацканами.

Черный - самый яркий цвет.

Меня бросает то в пот, то в холод. Ладони предательски потеют и я забываю, где нахожусь и с кем я здесь.

Однако, мне быстро напоминают об этом.

— Не вздумай. — чуть сильнее, чем положено дернув за руку и приблизив к себе цедит мой муж.

— Не понимаю о чем ты? — вздернув голову смотрю в него, хочу верить, твердым взглядом.

Но меня манит совершенно другой человек.

Мужественность в знакомых глазах, что с такой хозяйской ленцой обводят зал, видно за милю. Слегка вьющиеся, как помню, жесткие на ощупь, волосы. Зачесаны немного назад в модной стрижке. Пушистые густые ресницы настолько чёрного цвета, что кажется, будто обведены карандашом.

Он и тогда был выше меня чуть ли не на полторы головы, но сейчас, он словно стал еще больше.

Совсем не похож на того жесткого на вид парня, который одной своей неприступностью сражал всех девушек нашей компании.

— Вижу. — вдруг врывается в сознание ухмыляющийся голос Марка: — Мы обязательно поздороваемся со старым приятелем, да, Ева?

— Не думаю. — возвращаю взгляд на Прохорова.

— Думаешь, думаешь…очень хорошо помнишь. — он откровенно потешается, зная всю историю, а точнее являясь в ней главным героем: — А я это вижу.

Дальше вечер будто проходит мимо меня. Украдкой наблюдаю за решительными движениями и совершенно беспристрастным вниманием ко всем, кто говорит с ним.

Приглашенные музыканты и прочие уже заняли людей, присутствующих здесь. А я будто впала в то время. Будто я снова между двумя огнями, любовью и семьей.

Хотя, бред даже просто так думать.

Прекрасно осознаю, что сама пришла в ту точку, где сейчас.

Я пошла на поводу, не послушала свое сердце. Боялась за него, боялась отца, осуждений, боялась, что не смогу.

Я просто была наивна и глупа.

В своих мыслях, не замечаю, как вокруг персонал убирает со столов, и часть гостей уже покинули места.

Стоит мне только подумать о том, чтобы затеряться, встав где-нибудь подальше, и вдохнуть воздух, хватка на плече остужает мой порыв.

— Вставай. — приказывает Марк.

— Нет. — мотаю головой.

Внутри что-то сжимается.

Невозможно дышать, а в горле пересохло.

— Ева. — и этот стальной тон я знаю.

Прикрыв глаза осознаю, что бы я не выбрала, будет плохо в любом случае.

Поднимаюсь на трясущихся ногах, муж тут же хватает за талию. И нет, не страстно прижимает, а скорее ему вдруг хочется меня уничтожить.

И кажется, именно это он и делает. Изо дня в день.

Шаги до стола, стоящего чуть поодаль от нашего, кажутся предсмертными.

Воображала ли я эту встречу? Бесконечно много раз. Боялась ли ее? Боялась себя, боялась, что утону в отчаянии. И по всей видимости, не зря.

Смотрю в пол, считая до десяти.

— Вот уж не ожидал!

Крепко держа меня за руку до побелевших костяшек, Марк останавливается напротив него.

Не поднимаю глаз от пола. Страх увидеть его ненависть сильнее, потому что это без сомнений лишит воздуха окончательно.

Иногда, вспоминая тот день, хочу оказаться в нем снова, чтобы изменить свой выбор. Чтобы сохранить теплоту его пугающе черных глаз.

— Мир тесен.

Хриплый баритон разносится по коже мурашками, заставляя душу безмолвно вопить.

— Моя супруга…— я прямо слышу эти ноты превосходства над человеком, кто по праву гораздо выше Марка: — Ева Прохорова.

Не поднимаю глаз, но мои пальцы хрустят от силы, с которой супруг давит на меня.

Это ерундовая боль по сравнению с той, что я испытываю в душе. Тем не менее поднимаю голову, попадая в плен его стрел.

— Здравствуй, Демьян.

Он, прищурившись, молчит, а потом переводит взгляд на наши руки. Не меняя холодного выражения лица, он вновь лениво ползет вверх к лицам. И усмехнувшись, кивает, демонстрируя сейчас свою непоколебимость.

Словно даже не смотрит на меня. Слезы сдерживать сложно от того, какая душевная мука разворачивается внутри меня.

— Прохоров. — не глядя бросает, кивая мимо проходящей девушке официанту: — Если твоя женщина не хочет, чтобы ее держали за руку…не принуждай. — он лениво смотрит на Марка: — Все равно вырвется.

Последние слова пронзают болью особенно отчетливо, а глаза, не выражающие ничего, абсолютный ноль, на несколько секунд встречаются с моими.

Глава 3

— А ты, я смотрю, разбираешься, да? — победно улыбаясь заявляет Марк в ответ.

Но мужчина лишь переводит на него свои глаза и едва заметно усмехается.

— Удачи на тендере, Прохоров.

Во взгляде Демьяна проскальзывает что-то, что я не могу распознать. Не в силах двигаться, продолжаю молча смотреть, чувствуя как в груди пульсирует старая рана.

Демьян Швец в нашей компании изрядно выбивался, потому как у него не было богатых родителей. Всегда мрачный и слегка отстраненный. Он вызывал интерес тем, что был не таким, кого мы привыкли видеть в своем окружении. Пирсинг над бровью, рваные джинсы и кожаная куртка, а старенький мотоцикл, несмотря ни на что, добавлял опасности. Он мало говорил, но одним взглядом давал понять собеседнику, что звуков лучше не произносить.

Вот и сейчас, глаза ночи не изменились. Однако, исчезла та искра, которая раньше питала меня. Искра, которой он поджигал сердце, заставляя его горячо полыхать.

— Я…— не знаю, зачем вообще пытаюсь хоть что-то сказать: — Рада тебя видеть.

И это правда, невзирая на боль, на то, что чувствую себя почти при смерти, я ведь не переставала хранить в своем сердце его место.

Марк тут же бросает взгляд на меня, и я вижу как гуляют желваки по его лицу.

Демьян же в ответ вздергивает бровь в нахальной насмешке, но оставляет реплику без внимания.

— Еще увидимся.

Неясно кому он говорит, мне или Прохорову, прежде чем двинутся в сторону от нас. Однако, по лицу понимаю, что скорее всего это относится к нам обоим.

Он будто обещает последующую встречу. Правда, и не сказать, что это угроза, нет. Скорее это безаппеляционная констатация факта.

Оборачиваюсь ему вслед, догадываясь, что он прекрасно понимает, что делает.

И откровенно сказать, это пугает.

Да, шесть лет немалый срок, но очень хочу верить, что он не стал похож на того, кто все еще сжимает мою руку.

— Какой-то уж больно уверенный твой любовничек! — чеканит Прохоров.

И это вызывает усмешку.

— Как минимум, он не мой любовник, как максимум, ты слышал своего партнера. — наконец, одергиваю руку, потирая пальцы.

Объясняю Прохорову, что он слишком забылся.

Он увидел перед собой не того парня, у которого только мотоцикл за спиной. Теперь, Демьян наравне.

И вероятно, именно это не дает усмирить мне тревогу в душе. Ему есть за что спросить, а мне есть за что ответить, так же как и Марку.

— Ева…— предостерегающе звучит собственное имя.

— Что? — не выдерживаю и устало смотрю на мужа: — Что, Ева?!

Прикрываю глаза, ощущая, что держаться все сложнее и сложнее.

Плюю на все, и разворачиваюсь к выходу из зала.

Сейчас вообще все равно, что он будет делать, что говорить. Устроит ли скандал из-за того, что я не была покорной женой на таком важном вечере.

Это ведь вопрос репутации...

Слова, от которых тошнит. Сначала я с ними росла, а затем меня швырнули туда, где это больше, чем постулат.

Но сейчас плевать.

Двигаюсь в сторону уборных через зал. А в фойе осматриваюсь в поисках нужных указателей. Окрываю дверь в небольшое помещение, которая как раз соединяет мужское и женское.

Однако, когда я готова облокотиться на столешницу у зеркал, а вздох облегчения готов сорваться с моих губ, я застываю.

В отражение смотрю на то, как Демьян стоит, прислонившись к стене.

Дверь сама захлопывается сзади и это заставляет тело отмереть.

Не знаю, как себя вести, начать ли разговор или уйти молча.

Пульс зашкаливает и, кажется, бьется в висках.

— Пожелание не шибко исполнилось, верно? — вдруг хрипло звучит мне в спину.

В зеркале прищуренный взгляд темных глаз застывает на мне.

— Какое? — не хмурюсь, а скорее готовлюсь к этой схватке.

— Забыла?

— Демьян, о чем ты? — начинаю раздражаться, но только потому что не могу показать ему то, что наяву все иначе.

Что бережно храню внутри свою любовь, приправленную чувством вины, страданиями и мукой.

Сейчас ведь нет смысла ворошить прошлое…он не готов это услышать, вижу. Осознаю, что наверное стоило это сделать раньше…но моя слабость была сильнее.

К тому же, я не знала, и до сих пор не знаю, замешан ли в этом сам Марк, и что конкретно они могли бы сделать Демьяну.

Мужчина отталкивается от стены, двигаясь ближе, а моя грудная клетка застывает во вдохе. Аромат, который чувствовала в носу, даже когда его не было рядом, молниеносно переносит в то время.

Табак, виски и дерево.

Глаза невольно прикрываются, а рука касается шеи, потирая кожу до красных пятен.

— Счастлива со своим Буратино? — улыбается.

Но в этой улыбке ничего хорошего нет.

Напротив, она пугающе расчетливая.

— А это имеет значение? — посылаю печальный взгляд.

— Судя по всему, говорить мы совершенно разучились. — отвечает жестче.

Молчу. Не знаю, что сказать. А с другой стороны, я ведь виновата.

— Демьян, зачем ты здесь? — все же поворачиваюсь, глядя мужчине в глаза.

— Нервничаешь? — встает ближе, а в глазах просыпается ярость: — Можешь не волноваться, пачкать руки я не стану.

Вот казалось бы, он почти не меняет выражения лица, но я вижу его злобу.

И это слишком сложно. Потому что раньше эти глаза на меня никогда так не смотрели.

А теперь это единственное возможное между нами.

— Не надо, не стоит…— сама не понимаю, о чем прошу.

— То есть тогда, по-твоему, стоило?! Да ты, еще та лицемерная дрянь, Ева… — цедит сквозь зубы: ---Хотя мог бы догадаться, что такая же, как и они.

И к черту его оскорбления, мне хочется потушить этот огонь ярости. Хочется плакать и кричать, что я не могла иначе. Что только ради него сделала это. Потому что до смерти боялась, что ему причинят вред…

— Прости…— все, что могу ему шепнуть в ответ, старательно удерживая слезы.

— Прости? — театрально вздергивает брови и хлопает ладонями: — Нет, девочка моя, так просто теперь не получится. Ты наблюдай, твое место в первом ряду. — а затем чуть ближе наклоняется и шепчет в ухо: --- Однако, к выходу на сцену подготовься. Я специально выделю тебе эпизод.

Визуализация

Дорогие читатели!

Начнем знакомиться с героями)

Но, как и всегда, вы можете представлять их не так❤️

Ева Прохорова

Марк Прохоров

Демьян Швец

Глава 4

Когда такси оказывается у высотки, именуемой моим домой, незаметно стираю слезы.

Моя нелепая отговорка Марку, что резко испортилось самочувствие даже самой кажется абсурдом. Наверняка он все понял, но дабы не разводить скандал вокруг его важной персоны, отреагировал вполне спокойно. А я, откровенно, не перенесла бы этот вечер.

Путь до квартиры в каком-то отрешенном состоянии, а как оказываюсь дома тут же скидываю с себя коктейльное платье. Распускаю пучок золотистых волос, убирая их в гульку, и переодеваюсь в рабочую одежду.

Налив кружку горячего чая, иду в комнату, оборудованную под домашнюю мастерскую.

Рисование увлекало меня с детства, и вероятно единственное, что помогло пережить перелом в моей жизни. Небольшая галерея является моей отдушиной, которую Марк называет бесполезной тратой денег.

Однако, мне удалось получить ее аккурат после заключения брака. Тогда казалось, что я еще могу диктовать условия. Отец, конечно, участвовал, правда, полагаю, хотел таким образом наладить уже несуществующие отношения.

Смотрю на чистый холст, прекрасно видя перед глазами то, что хочу сотворить.

Его портретов в закрытой подсобке галереи не пересчитать. Каждый раз, когда я говорю Марку, что задерживаюсь, потому что не успеваю дописать картину…на самом деле, в это время карандашом я аккуратно вывожу линии, пытаясь воспроизвести тот взгляд Демьяна из прошлого.

Теперь же рука сама тянется к холсту, начиная с невероятных демонических глаз, что выражают абсолютное желание мести.

Не замечаю, как из глаз текут слезы, а в ушах звенит его “Принцесса” шепотом, от которого мурашки начинали свой ход без моего участия.

Я помню первый раз, когда увидела его. Это была громкая вечеринка золотой молодежи, он появился там неожиданно и приковал внимание всех. Не только потому что подъехал на мотоцикле прямо по газону к дому одного из наших сокурсников, а больше потому, что выделялся.

Черная майка, темные джинсы со рваными прорезями и цепью, свисающей с кармана, а на ногах массивные ботинки. На фоне бессчетного количества парней в рубашках и поло это выглядело как в типичных фильмах про хулиганов.

Образ и был таким, но дьявольские глаза, которые надменно осматривали каждого, кто уставился на него, казалось, скрывали нечто большее.

И я не ошиблась тогда… Как потом узнала, его компанию позвал один из наших, но мало кто был к этому готов. Именно поэтому во главе с Прохоровым элита встала против уличных парней.

До сих пор не знаю, как так получилось, что они остались. Но именно в тот день он прочно зафиксировался в моей голове. Помню, как мазнул взглядом, когда в набитом людьми доме, мы случайно столкнулись в коридоре.

До сих пор прокручивая тот момент, чувствую те ощущения короткого замыкания. Я изумленно смотрела на парня, а он окинув ленивым взглядом, усмехнулся и пропустил, чтобы я могла пройти. И сделав пару шагов, я не удержалась и обернулась, четко попадая в плен уже задумчивого взгляда молодого человека.

Вытираю глаза резким движением, потому что из-за пелены сложно разобрать, где какой штрих нанести. Сосредоточенно смотрю на пару глаз, что с холста переворачивают внутренности.

Если честно, я бы могла открыть выставку, посвященную ему. Конечно, не считала, но многообразие самых разных ракурсов, взглядов и силуэтов мужчины бережно хранятся не только в моей душе…

Слух улавливает, как открывается замок на двери, и я быстро возвращаюсь в реальность и прячу начатый эскиз. Сажусь на высокий стул, делая вид, что размышляю о работе.

— Так и знал. — открывает дверь Марк.

— Не сложно догадаться…

— Ты ведь говорила, что плохо себя чувствуешь? — прищуриваются его глаза в вопросе.

— Верно…— киваю, смотря прямо в глаза.

Не знаю, что он думает, и как это воспринимает. Мы не делимся практически ничем, кроме того, какие выходы должны быть совместными.

Однажды, я набралась смелости и подняла разговор о том, что нам стоит завершить это никчемное существование. Но в ответ получила то, чего не ждала. Мне категорично заявили, что если наш брак пойдет по швам, то мама быстренько вернется в Россию, и ее лечение в Германии закончится.

Тогда, безумствуя от бессилия, я кричала в подушку, коря отца за то, что был ослеплен желанием власти и позволил все у нас отобрать.

Порой я задумываюсь, зачем Марку это? Почему он просто не отпустит? Ведь этот брак изначально был с огромными дырами на швах. Там просто нечему трещать.

— Знаешь…— Марк проходит в комнату, присаживаясь на небольшой диван для отдыха: — Это даже к лучшему, что бедолага вернулся.

Он ждет моей реакции, хочет получить ответы на безмолвные вопросы. А я снова беру в руки карандаш, начиная выводить абстрактные линии на чистом холсте.

— Сейчас снова потерпит фиаско. — слышу глупый смешок Прохорова.

— О чем ты? — не глядя задаю вопрос, хотя внутри все переворачивается.

— Ну как же… — краем глаза вижу, как он расправляет плечи, раскидывая руки в стороны: — Видимо ему тогда мало было.

Хмурюсь, тут же останавливаясь от своих действий.

— Мало чего?

— Вот ты и обратила на меня внимание, Ева. —усмехается оскалом: — А теперь послушай меня…

Смотрит исподлобья, что выглядит немного жутко.

— Если я хотя бы увижу намек на то, что твое поведение может испортить мне репутацию или еще чего похуже, то поверь, последствия будут необратимы.

— Моя жизнь уже необратима, Марк. — отвечаю, совершенно не пугаясь этих угроз.

Это норма.

В его руках несомненный козырь - это лечение мамы. И мы оба прекрасно понимаем, что я не сделаю ничего из того, что помешает ей его продолжать.

— Многие мечтают о такой жизни, милая. — бросает он, выполнив свой долг напомнить мне, кто я: — Могла бы быть хоть немного благодарной.

Прикрываю глаза, считая до пяти.

Благодарной…за что? За искалеченную жизнь? За ошметки души и сердца в теле? За клетку, в которой чуть ли не расписание, когда и что я могу делать?

Глава 5

Демьян

— Слушаю. — беру телефон, просматривая документы по предстоящей покупке одной из компаний.

По факту она не нужна, но это лишь начало действия того, что я сам себе пообещал сделать.

— Готово, комиссия будет сразу после отказа. — озвучивает помощник.

— Отлично, пока хватит. — отключаю звонок.

Полагаю, ни один из них не догадался, что я знал фамилию каждого, кто должен был быть на том вечере. А возможность не афишировать истинного организатора и оставаться в тени была как нельзя кстати. То же и относится к тому, что Прохоров считает себя выше, просто потому что совершенно не представляет, кто владелец полного пакета акций.

И хотя, понимал, что она будет там, все равно нутро дербанило. А чертовы воспоминания заставляли прикладывать максимум усилий, чтобы сдержаться. Это черное платье, что обтягивало ее фигуру, демонстрируя каждому идеальные формы. Открытые плечи и ключицы источали женственность. Она повзрослела, но это не отменяет ее гребаной красоты.

И как бы я не хотел признавать, выглядит, она, как и тогда, обворожительно.

Однако, то, что благодаря ей я пережил не сравнить ни с чем. Длительные часы, наполненные только размышлениями и воспоминаниями. Потому что иначе не могло быть, ведь делать было нечего, да и нельзя.

Разочарование, злость, сожаление и чертова любовь к девушке, которая, казалось, стояла рядом. Которая, мать ее, показала, что значит чувствовать. Единственное, что я мог ей дать, она растоптала в грязи, приправив это все клеймом на всю жизнь.

Я ведь не пара той, что родилась в шелковой рубашке.

Усмехаюсь, стараясь снова спрятать это на замок. Столько лет держал, так почему сейчас все снова, черт ее дери, рвется наружу.

Принцесса уже не та, да и тот пацан, который с ума сходил от одного лишь взгляда мертв, благодаря ей.

Встаю с кресла, собираясь усадить Прохорова и ко.

Как только эта наглая рожа придурка появится в дверях с победоносным взглядом я съем это на несколько минут, даже если нужно будет сжимать зубы в пыль.

Низко ли это мстить? Хрен его знает, после всего, чем были наполнены эти шесть лет, начхать на все морали. Да и никогда особо не был подвержен к этой нравственности.

Наверняка именно это когда-то и привлекло белоснежку Шолоховых.

Хотя, у самого до сих пор в носу стоит чертов аромат женщины. Не забыл ее…, заставлял, как мог, но эти осколки все еще где-то сидят внутри. И уже не кровоточит, просто-напросто заросло вместе со стеклом.

И надеюсь, закончив начатое, смогу, наконец, выдворить ее. Удалить навсегда.

Слышу, как звонит рабочий телефон, и включая громкоговоритель слышу секретаря, который оповещает о посетителе.

Акт первый.

Сажусь в кресло в ожидании гостя из прошлого.

— Швец, а офис у тебя на высшем уровне…неожиданно. — входит ухмыляясь Прохоров.

— Не думал, что ты способен оценить… — встаю с кресла, отвечая.

Но за его спиной вдруг появляется она. Взгляд, который бросаю, маскирую нарочитой вежливостью, хотя внутри словно вопит сирена.

— Добрый день. — звучит тихо и несмело, но при этом взгляд посылает прямо, сука, в нутро.

— Не ожидал увидеть вас в полном составе. — усмехаюсь, указывая на кресла.

— Решил, что будет здорово вспомнить прошлое. — выдает отморозок, противно смеясь.

Ева в этот момент едва заметно вздыхает и отворачивается, глядя в панорамное окно.

Что, принцесса, не согласна с этим?!

Каждое ее чертово движение могу распознать и объяснить, несмотря на то, что она одним днем напрочь вычеркнула меня из своей жизни.

— Сомневаюсь, что это то, на что тебе нужно обращать внимание…— усмехаюсь, протягивая документы: — Ты не прошел тендер.

Взгляд Прохорова меняется, а я наслаждаюсь реакцией.

— В каком смысле?!

Вижу как напрягается Ева, но стараюсь игнорировать своим сознанием все эти ее телодвижения.

— В прямом. — развожу руками в стороны: –- Не вижу в тебе надежности, стабильности и качества.

Они со своим партнером Рогожиным крайне хотели забрать эту землю под торговые площади, но увы. Сделка по покупке участков прошла вчера со мной, и теперь я владелец, который не готов к продаже. Тогда как они были уверены, что можно добиться совместного контракта на выгодных для них условиях.

— Швец, ты перепутал?! — он уже сжимает челюсти до хруста: — Какого черта ты решаешь?!

— Я решаю, потому что являюсь тем, кто инициировал этот проект. Опрометчиво с твоей стороны из-за желания меня обойти, не проверить данные.

И это правда, слишком много юридических тонкостей, но если у тебя есть связи все реально. Даже подобная махинация, учитывая, что этот проект вести будет компания, которая скоро станет моей, но об этом никто и не узнает.

Он пышет гневом, попеременно переводя взгляд с меня на бумаги, и обратно.

— Если это все, зачем вы оба пожаловали, полагаю, встреча закончена. У меня еще дела.

Ева тут же суетясь, встает, но Прохоров резко дергая ее за руку, заставляет сесть обратно.

Взгляд невольно прищуривается, и внутри иррационально хочется вновь защищать.

Это как долбанный алгоритм заложенный в моем генетическом коде.

— Марк… — едва заметно шепчет она.

Смотрю на нее, ожидая когда же, наконец, она поднимет глаза и посмотрит в ответ, ведь чувствует, знаю.

Вижу, мать ее, что ощущает.

— Я достану тебя, слышишь?! — шипит придурок, наливаясь краской: — Ты не туда пошел, Демьян! Тебе надо быть со мной вежливым… Или ты забыл, кто я и что с тобой было?!

— Я иду туда, куда считаю нужным. А в бизнесе и подавно… Раз ты не достиг того, что удалось мне…значит, есть проблемы, Прохоров. В тебе, как в руководителе и предпринимателе. — выдаю это все сухим текстом без эмоций.

Как и положено в большой игре. А сейчас она настолько большая, насколько я еще никогда не играл.

— Касаемо прошлого…судя по всему. Отпустить не можешь? — тот же самый вопрос и себе задать могу.

Глава 6

Небольшая выставка, организованная в помощь одному из благотворительных фондов, в самом разгаре.

Картины, что были специально отобраны украшают стены, а приглашенные с громкими фамилиями неспешно переходят от одной к другой.

Приветственная часть вместе с речью уже прошла, поэтому я прячусь чуть поодаль, наблюдая за потенциальными покупателями.

До невозможности неудобно в платье, которое решила одеть для этого вечера. Несколько нитей камней у ключиц то царапают, то щекочут. Внутренний дискомфорт не отпускает и кажется, что это даже не связано с моим платьем.

Из многообразия моих картин, сегодня здесь одна, которая особенно дорога. И не потому что она имеет какой-то скрытый смысл, просто написана она была в тот момент, когда я была счастлива.

Решаю, что буду незамеченной, если скроюсь в открытом пространстве следующего зала, где посередине висит она.

Отрывать ее от сердца в целом не сложно, потому что те моменты навсегда запечатлены в памяти, но полюбоваться возможно в последний раз, почему бы и нет.

Останавливаюсь напротив, разглядывая абстрактные линии ярких цветов, за которыми кроется гораздо большее, чем просто холст. В них заложено столько страсти, любви радости и теплоты, что даже когда сосредоточенно выводила штрихи, улыбалась.

Если долго на нее смотреть, мне кажется можно увидеть нечто важное. По крайней мере, перед моими глазами возникают картинки прошлой жизни. А вероятно, человек у которого нет подобных ассоциаций, увидит в этом что-то свое.

— Красиво. — хриплый баритон заставляет меня вскрикнуть, и я резко оборачиваюсь в сторону.

— Демьян?! — ошарашенно смотрю на мужчину, что стоит сзади, сложив руки за спину.

И снова душа плачет. Несомненно, наши встречи будут всегда сопровождаться этим набором горьких противоречивых чувств.

— Что ты здесь делаешь? — озираюсь, переживая, что нас могут увидеть.

Конечно, людям здесь плевать, но Марк…если узнает, то мое положение ухудшится.

Хорошо, хоть он не сопровождает меня на подобных вечерах, потому что считает, что я занимаюсь ерундой.

— Ева Ш. — озвучивает задумчиво переводя взгляд на меня:--- Почему не полная фамилия?

Я действительно не подписываю их полной девичьей фамилией…и настоящей тоже.

— Не думала, что у меня получится…— понимаю, что звучит странно и тут же дополняю: — В смысле, что у меня все таки появится своя галерея.

— Хм…Отчего же? — вздергивает он бровь усмехаясь.

Вновь смотрю на картину, потому что видеть эту его жестокую надменность и отчужденность невыносимо.

— Были сложности.

И сама не знаю, почему не могу открыто все рассказать. Наверное, потому что не верю в то, что это можно воспринять, как оправдание или стечение обстоятельств.

Я пыталась поставить себя на его место…и мне было бы гораздо легче, если бы человек, бросивший меня, объявился спустя какое-то короткое время. Однако, я…просто испарилась…

Была лишь одна попытка узнать где он и как он. Но я не смогла. Абонент его старого номера был недоступен и я не нашла никакую информацию в интернете. Будто его и вовсе никогда не существовало.

Так к чему сейчас мои попытки донести до Демьяна, что я была заложницей собственной семьи?

— Как супруг, справился с фиаско? —- чувствую взгляд, но не смею смотреть на него.

— Полагаю, до сих пытается принять…

Мужчина в ответ молчит, а я, честно говоря, хочу продлить этот момент.

Как будто отголоски прошлого, когда мы были вместе. И несмотря на эти годы, мне все еще комфортно с ним даже молчать.

Но если даже допущу мысль, что смогу исправить прошлое. Смогу достучаться до того человека, которого полюбила, то подарю себе надежду…

Только есть у этого оборотная сторона, и тогда пострадает мама…

Иногда я думаю, что меня специально вырастили как пушечное мясо. А моя жертвенность работает против самой себя.

Впрочем, я бы не изменила решения. Я бы даже зная, какую боль мне предстоит вытерпеть, снова пошла на это.

Может быть это и есть любовь… Моя запретная, неправильная и больная.

Правда, порой я фантазирую как бы сложилась жизнь, если бы тогда я с ним осталась? Не имею представления, но одно я знаю точно, я была бы любима и счастлива…

Вновь перевожу взгляд на мужчину, который сконцентрировавшись на холсте, кажется тоже гуляет где-то на задворках сознания.

— Демьян, милый, я тебя потеряла! — отвлекает звонкий голос, раздающийся эхом в зале.

Оборачиваюсь на звук, до конца прощаясь с душевным равновесием.

В помещение входит красивая девушка с темными волосами, убранными в элегантную прическу. А яркое платье красного оттенка наверняка заставляет прохожих смотреть ей вслед.

— Встретил старого друга. — слова мужчины звучат пощечиной.

Потому что наполнены сарказмом.

Натягиваю вежливую улыбку, тогда как внутри раскалываюсь на части.

Хотя…почему я не думала о том, что он не одинок? Глупо же… сейчас помимо того, что он умеет любить, у него есть все.

И если он счастлив с ней, я могу только порадоваться. Даже при условии того, что сама в этот момент буду глотать дробленое стекло.

— Добрый вечер. — подходит она ближе к нам.

А я не могу собраться с силами.

Нелепо киваю и стараюсь сохранить самообладание.

— Лиза, это владелец студии. — вступает Демьян, прожигая меня глазами.

— Так Вы, Ева? — широко улыбается девушка.

— Да…— посылаю нечто вроде ответной улыбки, а тело ведет в сторону.

Демьян чуть наклоняет голову и щурится.

— Здорово. — девушка искренне радуется: — А жених то у меня та еще загадка. За все эти годы и не подумала бы, что интересуется искусством. — смеется, поглаживая его по рукаву.

А я прямо здесь готова потерять сознание.

— Оставлю вас наслаждаться. Рада знакомству.

Тараторю, ощущая как из под ног вновь уходит почва, и стремительно скрываюсь за дверью служебного помещения.

Глава 7

Звук падающих предметов наводит еще больший ужас.

Надеюсь, что из-за легкой музыки, звучащей в первом зале никто и не услышит того, что здесь происходит. И отчаянно молюсь, чтобы два человека, с которыми общалась в этом зале уже вышли…

Однако, все, что я делаю, это пытаюсь справиться с дыханием. В тот момент, когда грудная клетка пытается все же добиться глубокого вдоха и замирает в подьеме, дверь резко открывается.

Картина маслом.

Впрочем, я и работаю масляными красками.

— Ева!

Демьян на секунду хмурится и тут же оказывается около меня.

Касания крепких рук, которыми он касается плеч, отдаются мукой даже сквозь ткань платья.

— Ева! Что случилось?!

Вглядывается своими глазами в мои, а я протягиваю руку к его лицу, едва касаясь щетины и не удерживаю слезы.

— Прости меня…

Шепчу те же слова, что говорила в пустоту у полуразрушенного старого здания, к которому мы ездили любоваться рассветами и закатами. Отдергиваю руку, видя, как выражение лица принимает неприязненный вид.

Больно.

Это очень больно любить того, кто ненавидит тебя.

— Ты в порядке? — чеканит вопрос, оглядываясь по сторонам.

Сжатая челюсть демонстрирует его напряженность. И полагаю, ему стоит титанических сил не высказать мне все, что он обо мне думает.

— Спасибо. Просто случайно… — взгляд Демьяна останавливается на мне: — Неважно, все нормально. — смахиваю слезы, нелепо улыбаясь.

Он тяжело выдыхает, и резко поднимается, а затем также молча выходит из помещения.

В момент его появления паника сама собой отступила, переключив совсем на другие эмоции, и теперь отрешенно прикрываю глаза, все еще сидя у стены в помещении.

Какая же я жалкая…

Усмехаюсь в попытке остановить поток слез, хотя самой хочется вопить. Так громко и истошно, чтобы просто внутри стало чуточку легче.

Или напротив, навсегда оборвать дыхание, потому что я не смогу так.

Я не чувствую сил.

Тогда было адски больно, но сейчас это убийственная мука.

Дверь снова открывается, заставляя меня подскочить на месте, и судорожно поправлять волосы и платье. Но я вновь вижу мужчину из прошлого…со стаканом воды.

И это, черт возьми, добивает.

— Пей. — приказывает ни на йоту не смягчая тон.

Послушно беру посуду, но пальцы трясутся, потому что старательно глотаю рыдания.

— Ева! — рычит, поднимая подбородок и заставляет смотреть на него: — Успокойся.

Легко сказать.

— Я…да… сейчас. — киваю, отворачиваясь.

Не хочу смотреть на него, это не помогает.

Он позволяет мне это движение, и выжидательно смотрит. Всеми правдами заставляю себя остановить истерику и прикрываю глаза.

Стакан воды понемногу перестает трястись и можно, черт возьми, собой гордиться.

Если бы это не был сарказм по отношению к самой себе.

— Спасибо, Демьян. — со всей искренностью тихо говорю, переводя глаза на мужчину: — Тебя Лиза наверное ищет.

Поджимаю губы в улыбке, а он так проникновенно смотрит в ответ, что душа ярким пламенем горит и обжигает.

— Наверное. — глухо звучит ответ: — Знаешь, ведь появись ты тогда…

Глаза наливаются новой пеленой, а я вижу отголоски того парня, которого когда-то полюбила.

— Но я не появилась. —смахиваю одинокую слезу.

— Да, Ева. Ты вычеркнула сама.

Его брови хмурятся, взгляд остреет и я понимаю, что вернулся Демьян Швец из этой жизни.

— И сейчас не смей делать вид, что жалеешь об этом.

Печально улыбаюсь, глядя на мужчину своего сердца.

— Можешь мстить сколько захочешь, меня уже ничего не спасет. Не ты, так он, или его семья добьет. Какая разница. Однако, помнишь, как в знаменитом фильме умереть от рук любимого человека…— губы тянутся в горькой безумной улыбке.

А Демьян ничего не отвечает, однако, в глазах будто на сотую долю появляется вспышка.

Поворачиваюсь к двери, шмыгая носом и еле волоча ноги выхожу в зал, который судя по всему он закрыл прежде, чем принести воды.

Иду к выходу, который приведет меня в свой кабинет.

А когда оказываюсь там, сворачиваюсь калачиком на маленьком диване, глядя в плавные линии самых красивых глаз на листе бумаги.

Этот вырванный листок из блокнота шестилетней давности, самый дорогой. Потому что тогда он позировал мне, а его глаза цвета ночи светились любовью.

Я, действительно, не вынесу его расплаты. Более того, я не хочу ее выносить.

Вибрация телефона нарушает мое одиночество, и я вижу номер важного для меня человека. Стараюсь прийти в норму, чтобы мама ничего не заподозрила.

— Привет… — господи, актриса из меня никудышная.

— Все хорошо, милая?

— Да, как твои дела? Как самочувствие? Терапия помогает?

— Ух, остановись, Ева. — смеется мама и я рада слышать ее смех: — У меня все как обычно. Облучение та еще зараза, но все стабильно.

Рак появился у нее почти сразу после смерти папы, то ли на фоне стресса, то ли мы сами поздно спохватились.

— Как Марк? — голос мамы становится резче.

Она осведомлена о проблемах в наших отношениях, однако, не знает всей истории. Как-то я задала вопрос, почему отец так хотел слияния. Но она толком ничего не сказала, кроме как стандартной фразы о безоговорочной любви отца к власти и деньгам.

— Мам…— навеянные воспоминания хотят вырваться наружу: — Если бы я отказалась тогда, отец бы мог исполнить свои угрозы?

На том проводе тишина, и я не понимаю, как могу это расценивать.

— Какие угрозы, Ева? — настороженный голос заставляет сесть на диване.

— Помнишь, я тогда встречалась с парнем…

— С которым пропадала сутками… — нарочито грозно говорит она: — Помню, дочка… Но он не был тебе ровней, ты ведь сама это прекрасно знаешь.

— Дело не в этом.

С тех самых пор эта фраза вызывает рвотный рефлекс, потому что говорили ее все. Каждый считал своим долгом озвучить это.

— Отец угрожал мне, чтобы я приняла предложение Марка.

Глава 8

Демьян

— Что с тобой? — Лиза заискивающе смотрит в глаза.

А я пустым взглядом смотрю в ответ.

Пустым, потому что перед глазами вижу не свою невесту, а ту девушку из прошлого.

Только услышав какие-то отдаленные звуки в той стороне зала, куда она ушла, всполошился.

Нутрина как будто чувствовала, что она не в порядке.

И хотел бы, черт возьми, игнорировать.

— Все в порядке. — отвечаю, в то время как девушка кладет голову мне на плечо.

Машина едет по знакомым дорогам, а я все еще прокручиваю этот нелепый разговор в подсобке.

Внутри противоречиво бьются ненависть и тревога. Готов надавать себе по лицу за то, что не удержался и нес бред.

Появись она тогда…орал бы, как сумасшедший, только увидел бы ее за стеклом, а может быть и вовсе отказался от встречи.

Нарывает, как гнойная рана под тонким слоем кожи. И взять бы и вырезать, да только никак, пытался.

И к чертовой матери, все эти попытки.

Лишь когда встретил Лизу немного отпустило.

До того как увидел ее глаза вновь.

Наивно было предполагать, что все в прошлом, что плевать я хотел на нее, ее семью, Прохорова и прочих. Ни хрена не плевать, иначе бы, забыл и жил дальше, вычеркнув болезненное прошлое.

— Демьян, я же вижу…— вновь начинает, очевидно, переживая.

— Лиз, хватит.

Отворачиваюсь в окно, сейчас хочется побыть одному. И нет, дело не в будущей жене, а как раз в той, что когда-то должна была ею стать.

Лиза повстречалась уже тогда, когда очистил имя, стерев всю информацию о вредоносном парне по имени Демьян Швец. Пришлось приложить немало трудов и попробовать кучу айти специалистов, но связи и деньги, которых раньше не хватало, решили проблему.

Девушка проявляла интерес с самого начала, не открыто, очень скромно. Была секретарем в одной из фирм застройщиков, которую я прибрал к рукам. Так и пришлось знакомиться ближе, а дальше…

Она напоминала ее, и пусть я, отчаянно это скрывал от себя самого, вероятно именно это стало решающим фактором. Одна лишь разница в том, что Лиза принимает меня безоговорочно.

Не обращает внимания ни на что, кроме меня. Ее не волнуют суды на тему, что она спит с одним из учредителей. Ей на все это начхать.

Заботится, восхищается, и любит…о чем постоянно напоминает.

И пожалуй, можно сказать, я счастлив.

Не так, как раньше и не так, как мог бы, не будь прошлого.

По-своему.

Прошу водителя остановить машину.

— Ты едь домой. — озвучиваю ошарашенной девушке: — Мне нужно заехать в одно место.

— Но ночь…— хмурится, тем не менее молчит.

Вылезаю из машины, расслабляя ворот рубашки.

Слова, сказанные напоследок, той, что раскромсала грудную клетку, не покидают головы.

“Не ты, так он или его семья добьет, какая разница.”

И тут же следом простреливает.

“Умереть от рук любимого человека…”

Останавливаю шаг, поднимая глаза в хмурое небо.

Отчаянное желание что-нибудь сломать, раскрошить в щепки, как она когда-то поступила.

И тут же рассудок вопит, что не должен ее слушать, не должен испытывать жалость и давать слабину.

Каждый день, сидя в одиночестве, я говорил себе, что все они поплатятся.

А клеймо, оставленное на всю жизнь, красуется на предплечье напоминанием.

Безусловно, благодаря многим личностям оттуда, я добился того места, где нахожусь сегодня.

Но если признаться, то было бы гораздо лучше, будь я все тем же бедным парнем, живущим в потасканной квартире. По крайней мере, не стал бы таким ублюдком.

Шагаю дальше, испытывая иррациональное желание убедиться, что она в порядке.

И это в корне неправильно.

Она удалила меня из своей жизни, заперев в камеру и выйдя замуж. Я начал жизнь с чистого листа, сделав предложение Лизе.

Точка.

Сейчас останется доделать начатое и спокойно оставить их здесь, как закрытую книгу.

И хрен его знает, но гештальт не закрывался без этих действий, и есть догадка, что не закроется, если я не воплощу ту часть плана, которая заготовлена только для нее…

Твою мать, это биполярка.

В один день ненавижу, во второй ненависть с примесью жалости и безуспешных попыток оправдать.

Только как, черт возьми, можно оправдать?!

Многих ли любимая девушка ни за что отправляла в тюрьму?! Собственными руками писала заявление на того, кому клялась в любви. Кому впервые беззаветно отдавалась. Кому говорила, что жизнь по-настоящему возможна только с ним.

Сука!

Рычу в пустоту улицы.

На протяжении шести лет эти воспоминания режут наживую изнутри с извечным вопросом почему.

Хоть уже не так люто, как тогда.

Первое время думал сдохну от того, как раскурочивает внутренности.

Хуже наркотической ломки.

Под препаратами сознание туманится, а тут ты, мать его, все понимаешь, только яростно сопротивляешься верить.

Испытываешь весь спектр ярости. От тихой, стирающей зубы в пыль до разрывающей нутро. Бьешь бетонные стены кулаком до того, пока костяшки, истекая кровью, не отнимаются окончательно.

Потому что, блядь, не можешь представить, как любимый человек может так поступить…

Не дурак и логично, что папаша Шолохов приложил руку, но ведь не настолько, чтобы заставить девушку писать эти сухие вымышленные факты о нанесении увечий.

Будь тогда у меня деньги, выкарабкался бы, да только оба семейства и ставили на то, что за спиной у меня ни кола ни двора. У них получилось.

Браво.

Теперь получится у меня.

В голове всплывает картинка, которая запомнилась до мелочей. А я ведомый воспоминаниями вызываю такси.

Она в летнем платье нежно-голубого цвета на фоне заросшей высокой травы у недостроенного здания за чертой города. Там должен был быть магазин, но видимо прогорели до того, как закончили стройку.

Это было наше место.

Она уговорила, впервые за почти два года…уговорила ей позировать.

Глава 9

Ставлю еду на стол в то время, как Марк сидит напротив, что-то просматривая в планшете.

— Как твой день? — бросает мне, не глядя.

— Вполне. — равнодушно отвечаю, ковыряясь вилкой в тарелке.

— Послезавтра ужин в честь пятилетия компании. — озвучивает следом, не меняя тона.

Невольно вздыхаю.

— У меня вечером встреча в фонде. — знаю, что ему плевать.

Но все таки пытаюсь.

— Отмени.

Коротко звучит со вздернутой бровью. А я качаю головой, пряча усмешку.

— Ева. — откладывает планшет, сосредотачивая холодные глаза на мне: — Никто не отменял наших договоренностей.

— Ты имел в виду ваших, верно? — приподнимаю брови, указывая, что я в этом не участвовала.

— Послушай. — складывает руки в замок: — Вряд ли мне стоит упоминать твое положение. И даже если Швец вдруг дал тебе смелости своим возвращением…

— Хватит, Марк. — бросаю вилку, едва сдерживаясь.

Я устала, отчаянно устала от этой клетки.

Он театрально удивляется, скрещивая руки на груди и откидывается на спинку стула.

— Да у нас тут спектакль?! — насмешливо звучит.

— Я тебе не говорю ни слова по поводу угроз, постоянного давления на тему, что я на твоем поводке…Но хватит, прошу тебя, достаточно.

Встаю из-за стола, собираясь уйти.

— Просто, чтобы ты знала, он окажется там же откуда вылез, я тебе гарантирую. Так что не занимайся ерундой и не строй иллюзий. Ты свой выбор сделала. — чеканит, делая упор на последнем предложении.

— Я сделала?! — поворачиваюсь разводя руки: — Ты прекрасно знаешь, как это было. — смотрю с примесью неприязни и разочарования.

— Да…— со злостью проговаривает Прохоров в ответ: — Но будь ты сговорчивее, никаких крайних мер не было бы.

Хмурюсь, рассматривая мужчину.

— Что это значит? — глаза прищуриваются и я в ожидании замираю.

— А папа на смертном одре тебе не сообщил?! — с насмешкой встает из-за стола.

Отрицательно качаю головой и ищу ответ в его глазах.

— Тем веселее…— подходит ближе: — Твой любовник сидел в тюрьме.

Победоносно заявляет, откровенно наслаждаясь моим шоком и неверием.

— Что ты несешь?! — севшим голосом мямлю, все еще всматриваясь в мужчину.

— Он чуть не убил человека, Ева.

Становится резко серьезным, добавляя драмы в свой взгляд.

— Ничего, ты была молода и глупа, просто не разглядела в нем чудовища.

Он несет полный абсурд.

Демьян всегда был на вид слегка опасным. И многие боялись подходить к нему близко, но это по большей степени, тот образ, который он носил.

Маска, дабы ни единый человек не прорвался к нему в душу.

— Ты несешь ерунду! — отмираю наконец, разворачиваясь по направлению к спальне.

Однако, резкое движение мужчины останавливает меня. Он пытается прижать меня к себе. Дает понять, чего хочет, пальцами откидывая мои волосы назад.

И привычно, я чувствую отторжение. Ладонями пытаюсь освободиться…

— Перестань, Ева. — старается звучать спокойно, но я то знаю, что его это выводит из себя.

— Марк, отпусти.

— Черт тебя побери! Отцу нужен внук, слышишь?! Сколько мне еще раз сказать?! А ждать?! Пять, семь лет, когда ты, наконец, до конца осознаешь вот здесь…: — подставляет к голове палец, надавливая: — что ни хрена в твоей жизни не поменяется!

Выдерживаю разъяренный взгляд.

Привычная картина, когда я не позволяю себя трогать.

Это было всегда до невозможности сложно. Как-то я попыталась увидеть в Марке нечто хорошее, но разочаровавшись и, не рассмотрев ни единого качества, схожего с…

В общем, сексуальная жизнь это та, часть, которую они не учли в брачном договоре. А после нескольких неудачных попыток я открыто заявила Марку, что не могу, что нужно много времени.

Впрочем, выход Прохоров нашел, предполагаю, что ему это только в плюс, ведь каждый раз новая пассия.

Правда, иногда все же он требует нашей близости жестче, чем тогда, когда состоялся тот разговор.

И откровенно сказать, я не до конца понимаю почему.

— Может и не поменяется, Марк... — спустя паузу отвечаю: — Но и не изменит моего мнения.

Пытаюсь освободиться, но прямо чувствую, как пальцы мужчины на плечах сжимаются. Желваки ярко проходят туда-сюда и он резко отпускает.

Стремительно покидаю столовую зону, пытаясь, в конце концов, сосредоточиться на тех словах, которые он сказал.

Сложно распознать в чем здесь ложь… В том, что Демьян попал в тюрьму или в том, что кого-то избил…

Ровно также, как и невозможно поверить, что тот, кого я знала, мог сделать подобное без весомой причины.

Интуиция буквально вопит о том, что я слишком многого не знаю. И допускаю, что появление мужчины из прошлого для того и нужно…найти правду и успокоить душу.

Теперь к желанию отыскать нашу бывшую помощницу добавляется и рвение узнать об этом.

Мама вчера подтвердила, что помнит нашу помощницу, но сказала, что контактов не осталось.

Конечно, глупо было надеяться на ее помощь. Однако, тот факт, что где-то должны быть…

Точно!

И как я раньше не додумалась…

Настолько затерялась в своей агонии, что и мыслить здраво разучилась.

Завтра нужно съездить в родительский дом и желательно, чтобы об этом никто не знал.

На всякий случай.

Радуясь тому, что появилась хотя бы крохотная, едва заметная надежда, стараюсь спланировать.

В любом случае, я должна успеть до вечера.

И учитывая тот банкет, на котором Прохоров в любом случае настоит, управиться мне надо за пару часов, чтобы успеть еще пообщаться с представителями фонда.

Глава 10

Открываю дверь ключом, озираясь по сторонам. От волнения не спасает даже высокий забор, что скрывает меня от посторонних глаз.

Конечно, никогда не замечала, чтобы Марк за мной следил, но и сама дальше галереи или торгового центра, ресторана на перекус не уходила.

А тут вернулась в прошлое.

Тишина и мрачность дома, в котором задернуты все шторы, действуют пугающе. Вся мебель накрыта тканью и пакетами.

Воспоминания тут же атакуют голову.

В первый раз, когда Демьян привез меня домой на мотоцикле, отец ждал меня в этом самом коридоре со свирепым лицом.

Конечно, я осознавала, что весь мир будет против парня не из элиты. Однако, не могла сопротивляться той магии и притяжению, которые обволакивали меня с ног до головы.

Отец кричал, брызжа слюной, что я уподобилась низкопробным девкам. А я плакала и не верила, что тот, кого считала родным человеком, может так говорить со мной.

Он всегда был немного жестким, но по отношению ко мне никогда не проявлял подобного. Правда, в тот вечер я прочувствовала его характер…

Но даже после этого не могла отказаться от Демьяна.

Мама тогда стояла рядом, поджав губы и опуская глаза. До сих пор не понимаю, почему она всегда была на его стороне. Даже тогда, когда я отчетливо понимала по ее взгляду, что она не согласна.

Прохожу дальше по коридору, отделанному темным деревом и заглядываю в большую гостиную, в которой тут же столовая зона.

Из гостиной два выхода, один в сторону кабинета отца, а второй к лестнице на второй этаж. Там скрываются спальни, основная - родительская, гостевые и моя.

Ностальгия заполняет, поэтому следуя порыву, я сначала поднимаюсь в свою комнату.

Как только открываю дверь улыбка тянется сама собой.

Тот же туалетный столик, что скрыт под светлой тканью, кровать, украшенная старой и пыльной гирляндой. Дальше узкий, но длинный стол с рабочей поверхностью, а еще огромное окно…

Моя комната крайняя, и благодаря этому Демьян не единожды пробирался сюда.

Помню, как это было впервые.

Пробрался вором, испугав меня. Ругалась на него, пыталась прогнать, волнуясь, что если его услышат, то конец настанет нам обоим.

Но разве этого парня можно было сдвинуть с места, если он не хотел.

А он не хотел…

Открываю тонкие гладкие тюли и провожу пальцами по широкому подоконнику.

Мы часто сидели здесь в обнимку, глядя в ночное небо и шепча друг другу очередные откровения или рассказы о себе.

Такое всеобъемлющее счастье было в душе в те минуты.

Прикрываю глаза, потому как уже не верю, что все это было со мной.

Ощущение, как будто здесь сохранился шлейф той безоговорочной любви и радости, что наполняла меня когда-то. Отчаянно хочется верить, если я еще чуть чуть здесь посижу, то может получится вновь почувствовать…

Глубоко вздыхая, возвращаясь в реальность.

Хватит витать в облаках, Ева…

Двигаюсь к выходу, оборачиваясь на окно, а перед глазами стоит он. Как раньше, держась за подоконник с вздернутой бровью, подмигивая и срываясь вниз.

Спускаюсь обратно и выкидываю из головы такие яркие картинки, направляясь к кабинету отца.

Очень надеюсь, что мать перед тем, как оставить этот дом, не закрывала кабинет.

С замиранием сердца нажимаю на ручку, и слышу как щелкает замок. Тут же выдыхаю и вхожу.

Здесь все на своих местах, как и было всегда.

Идеально пустой стол, на котором только слой пыли, лампа и органайзер с именными ручками. По правую руку стеллаж, набитый старыми книгами, и величественное кожаное кресло.

Обхожу стол в поисках ящиков.

Знаю, что под книгами в одном из шкафов стоит сейф, но увы, пароля я не знаю. Да и не уверена, что он вообще все еще там.

Открываю первый ящик, замечая какие-то бумаги. Достаю весомую пачку, пытаясь разобрать и понять, что это такое.

Наспех перелистнув, догадываюсь, что это договора. То ли на продажу, то ли на покупку. Откладываю, в поисках сама не понимаю чего. Хотя бы контакты Дарьи Семеновны должны же быть, наверное.

Рыщу дальше, но все эти бесполезные бумаги можно выкинуть, потому что и компании то даже уже не существует.

Во втором ящике большая часть документов расфасована по папкам, и тоже относится к сотрудничеству, аренде, купли-продажи и прочему.

Корпорация отца была одной из ведущих строительных амбассадоров нашего города. Объекты инфраструктуры и жилье, то на что ставил отец.

Собственно, у Прохоровых тоже самое, только с более значимыми связями. Они выходили только на государственные тендеры и являлись около правительственными товарищами. О чем, несомненно, грезил и мой отец.

Логично, почему меня отдали замуж именно за Марка. Других бы он не потерпел.

Взгляд цепляется за последний файл в папке, и я вижу фамилию Прохорова и отца. Хмурюсь, доставая документы из файла.

Пробегаюсь глазами, вроде бы договор на сотрудничество.

Если бы я еще все понимала…

Листаю дальше, и в ответственности сторон красуется баснословная сумма, в случае, если исполнитель нарушает условия договора. А в конце замечаю подпись отца и подпись Прохорова старшего.

Беру следующую папку, и там снова договора, заключенные между отцом Марка и моим.

Откладываю пока в сторону в поисках какой-либо информации кроме сотрудничества. В целом, это было известно. Однако, только лишь на словах.

И лишь в нижнем ящике наблюдаю большую тетрадь, наверняка что-то личное.

Судорожно открываю, пролистывая какие-то заметки, но на последнем листе отчетливо вижу знакомое имя.

“Швец Демьян Дмитриевич”

Дальше каракули, которые расшифровываю датой его рождения и адресом его старой квартиры.

Откладываю и тетрадь, осознавая, что отец слишком хорошо знал, кем являлся мой бывший парень. А я наивно думала, что он и имени его не запомнил…

Бросаю взгляд на часы, мне остается совсем немного времени, чтобы вернуться в город и собраться на чертов вечер. Хотя, испытываю одно желание сесть здесь и закопаться в этих бумажках.

Глава 11

Марк озлобленно поворачивается к матери, но при этом ничего не говорит.

— Вот это да! — тут же восклицает Рогожин: — Это прекрасный повод отметить двойной праздник!

Видимо, чувствуя, что и ему перепадет, раз появился такой инвестор, пытается разрядить обстановку.

Хотя, сложно не заметить, хлесткие взгляды двух мужчин, которые глазами ведут немой диалог.

Не представляю, как Демьян это провернул, но отчего-то чувствую, что это всего-навсего начало. Да и откровенно, по Прохорову этот шаг ударит куда сильнее, чем что-либо другое.

— Неожиданный поворот, признаться. — сдерживая себя, отвечает, наконец, Прохоров: — Что же, начнем праздник?!

Посылает взгляд кому-то в сторону, и тут же гостей просят сесть за свои столы.

— Мама. — коротко чеканит мужчина, указывая в сторону.

Она тут же кивает и следует за сыном.

Я понимая, что там сейчас будут разборки, с бокалом отхожу в сторону, не желаю ни садиться за стол, ни в общем-то находиться здесь.

Ведущий заводит людей, рассказывая шутки и оглашая программу, которая их ждет.

Интересно, как долго Швец шел к тому, чтобы перекупить акции… Вряд ли бы отец Марка так просто бы продал ему.

Правда, если они не знали кто он, и если сумма была с большим количеством нолей, то почему бы и нет…

Вот только все эти действия дают понять, что парня, которого я знала уже нет. Обдумывая эту мысль чувствую, как кто-то встает рядом со мной.

По сути, можно даже не оборачиваться, ведь сердце уже знает, а обоняние улавливает его неповторимый аромат.

— Не имею представления, как тебе удалось...поздравляю с триумфом. — тихо произношу, делая глоток шампанского.

— Скажем, это был долгий путь. — усмехается он.

А я не удерживаюсь, поднимая взгляд на него. В приглушенном свете ресторана, глаза мужчины кажутся черными, а черты лица зловещими.

— И чем же ты теперь отличаешься от них? — задаю вопрос, стараясь не показывать разочарования.

— Нас. — непонимающе хмурюсь, а он лениво объясняет: — Ты должна была сказать нас. Чем же ты теперь отличаешься от нас…

Качаю головой, глубоко вдыхая.

— Просто подумай о том, что раньше бы ты бы боролся за справедливость, но никогда бы не опускался до…

— То, что было раньше, осталось там же. — перебивая чеканит металлом.

Бесполезно.

И я сама понимаю, что вряд ли я вообще смогу достучаться до него. Даже если узнаю всю правду о событиях шестилетней давности, я не смогу доказать ему, что моя любовь ни на секунду не терялась. Что я все еще вижу во снах наше прошлое, и тайно мечтаю о будущем.

Но явно не в этой жизни. В этой жизни, пути пошли в совершенно разные стороны.

— Хорошо. — киваю, глотая нарастающий ком в горле: — Тогда просто сделай то, что считаешь должным.

Вижу как проходятся желваки на его щеках.

Нам обоим больно.

И так вероятно будет всегда.

Тем не менее, одна только мысль, что он останется настолько рядом, женится на своей невесте, а во мне будет видеть исчадие ада, разворачивает настоящее кровотечение в груди.

— Ты была на пустыре, Ева? — вдруг насмешливо спрашивает.

— Нет.

Искренняя правда, потому что не могла там появиться после той последней встречи. Та территория отдает лишь страданиями и пыткой для собственной души.

— Я был. — отвечает тихо: — Асфальт закатал все, что было. А старую постройку снесли, построив новое здание.

— Намекаешь на то, что с нами было то же самое? — горечь такая ощутимая, что даже в горле першит.

— Нет, открыто говорю, что ничего не осталось. — посылает резкий взгляд и безапелляционно заявляет, заставляя схватиться за шею.

Пытаюсь сделать вдох, но не удается.

— Может быть…не осталось наяву, но это не выдворить отсюда, Демьян. — показываю на сердце, печально улыбаясь: — Несмотря ни на что.

С пару секунд мы прожигаем друг друга взглядом, а потом я разворачиваюсь, чтобы уйти и не уничтожать себя окончательно.

Однако, резкая хватка на моей руке, посылающая мурашки по всему телу, не дает сделать и шага.

Демьян наклоняется, обволакивая собой буквально всю меня:

— Тогда почему, Ева?!

— Потому что я не могла иначе…— одинокая слеза скатывается из глаз: — Не могла…

Хочется крикнуть ради тебя, но я держу в себе свою тайну, потому что знаю, что если открою, то будет еще хуже. Верить, он не поверит, а его ненависть увеличится в разы.

Бесчисленные часы я прокручивала в голове другие сценарии, задавалась одними и теми же вопросами. Они вихрем непрерывно терзали меня.

Что, если бы пришла к нему…если бы попросила помощи…если бы умоляла сбежать…сказала правду…стояла на своем?

— Ты видишь только картину, но не представляешь, что скрывается под краской. И я не виню тебя, Демьян. Я…

— Ева! — рык Марка застает врасплох, и я судорожно смахиваю слезы.

Демьян не двигается с места, тогда как я буквально отскакиваю от него.

Прохоров резким движением прижимает к себе, сжимая талию до боли.

— Я пыталась выяснить, как удалось выкупить акции.

Вру с невозмутимым лицом, скрывая страх и панику. А Демьян прищурившись смотрит нечитаемым взглядом.

— Обсудим дома. — цедит Прохоров мне в ухо: — Ты слишком часто встречаешься мне, Швец! — тут же переводит агрессию на мужчину.

А тот усмехаясь, осматривает руку на моей талии и отвечает:

— Где то это уже было, да?

Понимаю, что Демьян провоцирует намеренно и глазами умоляю не делать этого.

— Именно! Вряд ли стоит напоминать тебе, как была решена проблема?! — высокомерно выдает Прохоров в ответ.

— А ты прямо гордишься… Считаешь, что выиграл битву?

— Разве нет? — тот, кто является моим мужем театрально удивляется: — Все досталось мне. — снова движение, которым он сильнее вдавливает меня в себя.

Пытаюсь отстраниться, но хватка доставляет боль и сжимая зубы я терплю.

Хочется убежать от них обоих.

Глава 12

Как только захлопывается дверь квартиры, заставляя меня вздрогнуть, готовлюсь принять любой исход его ярости.

Ощущение, что я выжата, нет сил бороться.

То ли бежать, наплевав на всех, чтобы потом умереть от чувства вины перед матерью и Демьяном. То ли пытаться стоять, даже если потеря крови настолько велика, что можешь только лечь.

— Ты, по-моему, ни хрена не поняла, дорогая Ева! — тут же голос мужчины набирает обороты.

Прохоров со злостью сдергивает бабочку, и расслабляет рубашку, пуговицы которой звонко отскакивают от пола.

— Я уже ответила, Марк. — настаиваю на своем.

И буду лгать до последнего. Даже если маловероятно, что на Демьяне может отразиться его злость.

Однажды, я не стала этого делать, и чем все закончилось…

—Считаешь, что я идиот?! — подходит ближе, а я ощущаю насколько от него исходит запах выпитого виски и гнев.

— Нет. — устало отвечаю, надеясь скрыться в своей спальне.

— Мы не договорили! — останавливает движение, сжимая плечо.

— Мне больно. — смотрю, пытаясь найти отголоски его разума.

Но, очевидно, сегодня он его потерял. И наверное, я бы, не имея прошлого, могла понять.

Но нет.

— Отпусти, Марк. — прошу, пытаясь расслабить его хватку.

— Ты очень…очень плохо знаешь меня, женушка! — цедит, прислоняясь лбом к моему: — Ты моя жена! Слышишь, блядь?! Моя! — орет в лицо, а я не выдерживаю.

— Нет! Я никогда ею не была! Ты видимо тоже плохо понял это! — вырываю руку, и стремительно двигаюсь в комнату.

— Сука неблагодарная!

Марк нагоняет, разворачивая лицом к себе, и в течении одной секунды оставляет звонкий след на моей щеке. Вскрикиваю, хватаясь за щеку, и в шоке смотрю на него. Он на один миг словно теряется, но потом вновь шипит с ощутимой яростью.

— Я был очень терпеливым, Ева! И теперь терпения не осталось! — задевая плечо, двигается дальше через гостиную.

А я, сама не заметив, как текут слезы, оседаю на пол.

Слезы не от физической боли.

Слезы бессилия и беспомощности.

Безнадежности, которая породнилась со мной.

Твоя месть, Демьян, идеальна, чтобы убить нас всех одним махом. Даже если ты сам этого не осознаешь.

Понимая, что накатывает истерика, вновь сопряженная с паникой, я поднимаюсь с пола и бреду в комнату.

Порой, антидепрессанты выручают меня. Может быть на парочку больше и все прекратится?

Достаю из комода тюбик, желая только одного.

Исчезнуть.

Забыться где-то, где не будет столько мучений и боли. Где я буду кем-то другим. Где не стану причиной сломленных жизней.

Отдаленно слышу рявканье Марка в соседней комнате, и в испуге подлетаю к своей двери, чтобы закрыть замок.

Однако, когда оказываюсь у нее, слышу обрывки фраз.

— Убери его, мать твою!… Мне плевать, слышишь! Швец! Чтобы я и не слышал о нем! По оплате знаешь…

В ужасе застываю, пытаясь переварить. А потом судорожно ищу телефон.

Боже! Разве…

Не попадая по сенсорным клавишам ищу тот самый контакт. Глупо надеяться, но других вариантов у меня нет.

С замершим сердцем нажимаю на звонок. Но ожидаемо абонент недоступен.

Черт.

Как я могу с ним связаться…

Залезаю в интернет, социальные сети, без конца вбивая имя, но там все еще пусто. Тогда захожу в свою почту, может быть там остался емейл.

Боже, Ева, ты совсем чокнулась?!

Какая почта…

Нервно хожу из стороны в сторону. Откуда я могу взять его контакты, чтобы предупредить?

Давай, думай, думай…

Не знаю, сколько времени проходит в попытках вспомнить или найти способ узнать номер или адрес. Пока одна мысль все же не посещает мою голову.

Документы, которые отдавал Демьян, сообщая, что тендер Прохоров не взял. Там наверняка есть какая-то информация. Хотя бы электронный адрес.

Конечно, он скорее всего корпоративный, а не личный.

Тем не менее, если я не проверю, я не успокоюсь. Наспех скидываю с себя платье, одевая ночной костюм, и встаю у двери, прислушиваясь к звукам.

Из комнаты Марка доносится лишь какая-то передача, которые он обычно включает фоном.

Тихо проворачиваю замок, захватив с собой телефон. Мне нужно попасть в его кабинет, который находится недалеко от выхода в гостиную.

Тут буквально несколько метров.

Выглядываю из комнаты, и глубоко вдохнув, на цыпочках выхожу. Керамогранит служит моим сообщником, позволяя бесшумно передвигаться.

Молю только о том, чтобы Прохоров не вышел к бару в гостиную и, чтобы дверь в кабинет не была закрыта.

Когда останавливаюсь около нее, сжимая зубы, надавливаю на ручку и не чувствую сопротивления. Также тихо прошмыгиваю, оказываясь в полной темноте.

Слева должна быть небольшая тумба, поэтому намеренно останавливаюсь, включая фонарик.

Сердце колотится так, что готово выпрыгнуть из груди, а адреналин разгоняет кровь до немыслимых скоростей.

Бросаю взгляд по сторонам и спешу к столу. Пытаюсь рассмотреть бумаги, что сложены в одну стопку.

Однако, тут все мимо.

Какие-то счета, платежные поручения, целые технические задания, судя по всему, на будущие или имеющиеся здания.

Лезу в ящики, стараясь бесшумно и медленно их отодвигать.

Первый практически без документов. Тут лишь какие-то печати, портсигар, ручки.

Снова отрываю взгляд, освещая фонариком пространство. Даже если здесь есть сейф, у меня нет доступа. И никогда в жизни я не подберу нужную комбинацию.

А когда возвращаюсь к ящикам, заглядывая во второй, вижу папку с красной надписью.

Аккуратно достаю и гашу в себе тревогу.

Если Прохоров застанет меня здесь, одной пощечиной я не отделаюсь.

Раскрываю документы и столбенею.

С небольшой фотографии три на четыре на меня смотрит Демьян шестилетней давности.

А то, что я вижу дальше вводит в леденящий душу ужас.

Это личное дело.

Полная дата рождения, место, где родился, в каких детских домах был, где жил… Целая биография.

Глава 13

Смотрю на фото шестилетней давности. Она подарила его на одну из наших дат. Считала каждый месяц, а я усмехался на это, потому что считал, что впереди целая жизнь.

На снимке девушка с ослепительной улыбкой пухлых губ смотрит в кадр, а я намеренно отвернулся.

Последние дни не дает покоя. Усмехаюсь мыслям, последние ли дни?!

Признаться сложно, не то что окружающим, а самому себе.

Но ее ответ, он словно засел в голове и прокручивается ежесекундно.

Короткое надрывное «не могла»произносится шепотом непрерывно.

И есть в этом нечто, что дает разгуляться собственным сомнениям.

Лиза в гостиной собирается вешать недавно купленную картину. Картину той женщины, которую не могу из себя выдворить.

Хоть возьми и режь, мать его, чтобы не болело.

Откладываю фото, выходя в гостиную.

Этот дом я купил перед тем как вернуться. Элитный особняк белого цвета и темной крышей в двести квадратов. Внутри множество гостевых на втором этаже, где особо не появляюсь даже, кроме собственной спальни. Первый больше для ненавистных светских раутов с огромной гостевой и столовой.

Пространство пока здесь не обжито, Лиза пытается обставить предметами декора и прочей хренью, вот и картину выпросила.

Однако, откровенно, я всегда был тем, кто не обращал внимания на эти мелочи. Бедным ты не можешь сделать так, как хочешь. А когда богат быстро пресыщаешься.

Вот и застрял где-то посередине. И не надо, и хочется. Просто где-то на подкорке все еще сидит потаенное о том, что это суррогат. Это иллюзия.

Моя собственная.

От мыслей отвлекает звонок в видеофон у ворот.

— Ты кого-то ждешь? — повышаю голос надеясь на ответ Лизы.

— Нет.

Хмыкаю, но все же включаю дисплей, оказываясь у двери. Только увиденное дает сбой внутреннему органу.

Ева стоит, явно нервничая, и озирается по сторонам. С пару секунд раздумываю и молча нажимаю на кнопку открытия калитки.

Вижу, что не ожидала и опасливо смотря на дом, она входит.

В недоумении ищу догадки почему она оказалась здесь и главное, как отыскала этот адрес.

Открываю дверь, скрестив руки на груди в тот момент, когда она поднимается по ступенькам. Выглядит уставшей и какой-то нервной. А когда взгляд попадает четко в мои глаза и вовсе будто едва сдерживается.

Черт.

Не должен реагировать, но вопросы атакуют.

— Что ты здесь делаешь?

Знаю, что звучу неприветливо, да и какая вежливость может быть между нами.

— Мне надо…— голос выдает ее с потрохами.

Даже когда говорила, что больше не любит и не хочет быть со мной была более решительной.

— Сказать тебе кое-что. — подобие вялой улыбки и вновь резкие взгляды по сторонам: — Мы можем поговорить?

— Говори. — киваю.

Она не надеялась на подобное, потому что на долю секунды теряется.

— Марк. Он, в общем, вчера звонил кому-то…— сбивчиво начинает, а я уже пытаюсь сложить два плюс два.

— Мести хочет? — вздергиваю бровь предполагая поступки этого низкосортного товарища.

Ее глаза подтверждают мои слова.

С минуту разглядываю ее. И едва замечаю какое-то пятно на лице. Но тут дует ветер и несколько прядок, что туда-сюда перекидывает, мешают.

— Заходи.

Отхожу в сторону, пропуская вперед.

— Любимый, я с карт…— Лиза останавливается в полушаге, показывая пальцем назад себя.

— Добрый день. Я прошу прощения, что потревожила. — тут же слышу слова Евы: — Дело важное, мне просто предупредить.

Посылает легкую улыбку, и поправляет свой жакет.

— Что вы, что вы! Проходите! — моя невеста берет бразды управления гостеприимством, посылая в меня укоряющий взгляд.

Ситуация, конечно, охренеть.

Ева несмело входит, опуская глаза в момент, как проходит мимо меня. А я, мать ее, задерживаю дыхание. Только, чтобы не вдыхать этот запах прошлого снова.

— У нас тут еще пока не обустроено. Не обращайте внимания. — Лиза широко улыбается: — Кофе?

— Спасибо, не нужно. Я буквально на пару минут.

— Кабинет прямо и направо. — встреваю, желая закончить этот цирк.

Если бы только мисс Стасова знала, кто такая Ева, вряд ли бы пыталась проявить всю свою воспитанность и вежливость. Хотя, надо отдать должное, Лиза крайне хорошая женщина. Без игры, без подлости и без…

Прикрываю глаза, стоя позади пока они не видят.

— Демьян. — слышу как за улыбкой невесты скрывается злость на мое поведение.

Впрочем, Ева молча и мягко улыбаясь проходит туда, куда я ей сказал.

Иду за ней, выкидывая из головы то и дело всплывающий калейдоскоп былой жизни.

Как она оглядывалась раньше, проверяя где я. Еще в тот момент никто не знал о том, что происходит между нами. Да какой там никто, мы сами, черт возьми, не понимали что это.

Объемное, чертовски сильное и такое необъяснимое.

Как тянула за руку, если я отставал, а ей хотелось показать мне очередной холст, над которыми она могла застывать на бесконечные минуты. Вглядывалась, хмурилась, улыбалась.

Ощущение, что видела там целые истории, и даже разговаривала с ними. Не физически, а мысленно. Я наблюдал это неоднократно. И каждый раз думал, что если даже что-то и заставит меня отвлечься от созерцания, то это что-то не меньшее, чем конец света.

Останавливается у двери, и я молча прохожу вперед, открывая.

— Что ты слышала? — облокачиваюсь на стол в кабинете, что стоит напротив окна.

Она замирает посередине, и кивает, но в глаза не смотрит.

— Разговор Марка, он приказал кому-то убрать тебя.

Единственное, что в ответ вылетает из меня это неразборчивый хмык.

— Убрать? — переспрашиваю в поисках нужного значения слова.

— Да. Не знаю, что он имел в виду. Компанию или что-то иное, но отчетливо слышала твою фамилию и про оплату тому человеку.

Наконец, договорив, отрывает глаза от пола. В них испуг и я не пойму, это от разговора, ситуации или от того, что речь обо мне.

Глава 14

До галереи остается буквально несколько метров, а я все еще не могу выкинуть из головы сегодняшнее утро.

Крайне непростая ситуация.

И дело даже не в том, что мы были вместе когда-то. А в том, что я и сейчас люблю.

Да, безусловно, он изменился. И да, несомненно, я его не знаю.

Но разве любовь это про логику? Разве любишь за что-то?

Нет.

Демьян Швец - это моя несбыточная мечта, моя нереализованная любовь. И пусть даже это есть лишь в моих мыслях. Я не позволю никому лишить себя этого.

Более того, убеждена, что та картина…точнее, именно она его интересовала. Полагаю, это не меньше, чем следующий ход мужчины в отношении меня.

Что будет дальше даже знать не хочу. Как и не представляю, как могу вернуться домой.

Пока я паркуюсь, мне, наконец, перезванивает мама.

— У тебя все в порядке? — тут же тревожно спрашиваю.

— Да, дочка. Что стряслось?

Хороший вопрос.

— Демьян, парень, с которым я встречалась до свадьбы… — начинаю с решительной интонацией: — Ты знаешь, что он сидел в тюрьме?

Пока на том проводе пауза стараюсь не делать никаких выводов.

Это нежелание разочаровываться в людях порой раздражает. Ведь именно это привело меня сюда. Безусловно, еще и страх, но очевидные вещи я признаю, не хотела видеть.

— Нет, Ева. — мама глубоко выдыхает: — Отец упоминал, что избавится от него. Однако, я посчитала тот ваш разговор конечной точкой.

Киваю, роняя пару слезинок.

— Ладно…

— И…что он действительно…? — она слышится удрученной.

— Четыре года, но вышел раньше, если я все правильно поняла. Нанесение вреда здоровью средней тяжести.

— О боже… как ты думаешь, молодой человек правда мог такое сделать?

Слышу в вопросе попытку оправдать отца.

— Нет, мама, не мог. — звучу настолько уверенной, насколько могу.

— Я не знаю, что сказать…

— Я уже извинилась перед ним за прошлое. — нагло вру, но не хочу, чтобы она волновалась: — Ты не переживай. Мне пора, я уже у работы, перезвоню, хорошо?

— Ладно, милая. И поверь, если бы я знала, я бы хотя бы попыталась остановить его. Будь аккуратна.

Выхожу из машины, отыскивая ключи в недрах моей сумки. А когда, наконец, нахожу, вижу, что администратор галереи уже на месте.

— Ева Андреевна.

— Доброе утро.

— Вас там ждут. — шепчет приятная девушка Лиля, трудоустроенная с полгода назад.

В ответ хмурюсь, а она продолжает:

— Ваш муж.

Прикрываю глаза в попытках не дать пульсу разогнаться. Даже если он заподозрил, ему не доказать. Только если за мной не следили.

Хотя, даже так, моя картина все же висит в доме Демьяна.

— Марк, что ты здесь делаешь? — только открыв дверь, задаю вопрос.

— А разве я не могу навестить жену?! — театрально удивляется он.

Прохожу в кабинет дальше, скидывая сумку на диван.

Вид, конечно, так и кричит, что я не собиралась на работу. Простые джинсы с легкой футболкой, скорее кричат о том, что я вышла на прогулку. Но надеюсь, Прохоров вряд ли обратит внимание.

— Где ты была?! — оборачивается как бы мимоходом спрашивая.

— Ездила к заказчику. — садясь за стол озвучиваю.

— И кто же этот твой заказчик?!

Марк облокачивается на стол, прожигая меня взглядом. Неужели, следил…

— К чему подобные вопросы? — скрещиваю руки на груди.

Чувствую свою силу, по той причине, что здесь есть посторонние люди.

— Я уже говорил. И все еще очень хочу, Ева, верить, что ты достаточно благоразумна.

— Я тоже, но чем дальше, тем уверенности в этом меньше. — отвечаю в ответ, не снижая градуса своей решительности.

— Сейчас я тебе помогу. — присаживается на край стола, вертя в руках одну из, подаренных мне, статуэток: — Как только я получу достоверные факты о том, что Швец…

— Перестань, Марк. — не желая это слушать, открываю ноутбук.

— Так вот…пусть он и думает, что ты виновата во всех грехах… Я видел его глаза, Ева. — смотрит с усмешкой: — Как и твои.

Непонимающе хмурюсь в ожидании продолжения.

— Ты ведь никогда так не смотрела в мою сторону. А, я мать его, старался. Каждый гребаный день пытался стать тебе ближе… И если он сунется к тебе, то итогом станет то, что ты сама откажешься, правильно, милая?! — посылает оскал, в котором так и читается ненависть.

А мне кажется, что он говорит о какой-то иллюзорной жизни. Старался? Этот человек изо дня в день травит меня. Начиная с того момента, как только случился этот договор между семьями. Да даже раньше, как только пошли слухи о моем парне вне «элитной» тусовки.

— Демьян и в жизни не подумает возобновлять то, что было раньше. — смотрю с неприятным удивлением на этого мужчину: — Не после того, что вы с отцом сделали.

— Вау! Принцесса все разузнала?! — безумно смеется на весь кабинет, а мои нервы начинают сдавать.

Хочется заткнуть его, хочется остервенело сжимать его рот, чтобы он начал задыхаться.

И эти потаенные мысли дарят ощущение возмездия, пусть хотя бы мысленно.

— Швец то может и зол…— успокоившись мужчина направляет взгляд в меня: — Но не ты, Ева. — наклоняется ближе: — Поэтому, уважаемая жена, лечение моей замечательной тещи приостановлено. С этого дня терапия для нее закончена, а врачи, убежден, делают все, чтобы ее состояние не ухудшилось.

В ужасе смотрю на этого монстра, что с победоносным выражением лица нагло ухмыляется.

Грудь вздымается и опускается, а я не чувствую как слезы скатываются из глаз.

Невидяще качаю головой, и костеря себя, не представляю, как я могла... Как, черт возьми, вышла за него замуж.

— Ну, не плачь, милая. Посмотрим на твое поведение и может быть….

— Убирайся. — цежу сквозь зубы, размазывая слезы по лицу: — Пошел вон отсюда!

— Евушка, я понимаю, ты в расстроенных чувствах, но…

— Иди к черту! — меня буквально трясет.

А он, с этой противной ухмылкой подкинув в воздух статуэтку и поймав ее, громко ставит на стол. И затем, засовывая руки в карманы, насвистывая, он уходит.

Глава 15

Сколько времени прошло не представляю, как и нет ни единой мысли, как я могу спастись. Учитывая, что Марк не искал и не пытался затащить меня домой, предполагаю, что парочка человек все же отслеживают мое местоположение.

Виню ли я себя, что предупредила Демьяна?

Однозначно ответить крайне сложно.

Потому что с одной стороны, маме бы оказывали всю возможную помощь, а с другой, я бы вновь допустила ошибку, скрывая то, что мне удалось узнать.

И догадываюсь, что Демьян без меня понимал, но для себя я должна была это сделать. Иначе бы снова корила и не могла простить себя.

Прошлое меня догоняет каждый день, с какой бы скоростью я от него не бежала бы.

Но сейчас лежа на диване в студии и пережив не меньше, чем нервный срыв, единственное, что я могу, это сожалеть обо всем.

О том, что сделала, о том, чего не сделала.

Буквально обо всем.

— Ева Андреевна? — слышу, как за дверью зовет администратор.

Но не отвечаю. Хочу исчезнуть, чтобы больше никто не мог ни указывать, ни диктовать, ни заставлять мое сердце безбожно обливаться кровью.

— Ева Андреевна? — голос подопечной встревожен, а мне плевать.

Вокруг разбросаны вещи, все разрушено, вывернуто и разбито, как я.

Самое печальное, что я даже не вижу света в конце тоннеля, и уже не имею вариантов, как вообще смогу помочь маме.

Потому что, определенно, помощь требуется мне.

Одна, против всех, я не выстою. Хотя, в голове уже проносятся мысли о том, чтобы перестать пытаться. Что я могу, если только одна поездка к нему остановила лечение матери?

Почему-то только теперь я отчетливо понимаю, что если надо будет, Прохоров сам сожмет свои руки на шее. И неважно, на моей или ее.

Однако, он делает правильно. Мама - это та точка, на которую если нажимать, всегда будет больно. И это чудовище в человеческом обличие умело этим пользуется.

Ощущение, тот план, к которому он шел еще со студенчества реализован до нельзя идеально. Приковать невидимыми цепями, оставить без средств существования, манипулировать и влиять на все стороны моей жизни.

И хотелось бы мне встать, гордо вздернув подбородок, и доказывать, что я не сдамся.

Только все не так.

Меня сломало.

Появление Демьяна, его невеста, месть, угрозы и действия Прохорова, который когда-то казался приятным молодым человеком, с которым я смогу договориться.

— Ева, открой! — голос Демьяна врывается в сознание.

Раздраженный и злой.

Еще один из тех, кто хочет уничтожить меня…

Только виноват ли он в том, что хочет этого?

Горькая усмешка оседает на губах.

— Ева! — вновь громогласно врывается его голос.

А затем, не знаю, как, но слышу удары, и как шумно распахивается дверь.

Не двигаюсь, утонув в своей апатии, потому что не могу смотреть ему в глаза.

Ничтожная и жалкая.

Та, которая подорвала его доверие и не смогла противостоять этому миру.

Демьян оказывается передо мной, а в глазах я вижу необъяснимые эмоции.

— Ева? — он окидывает взглядом помещение, а потом вновь возвращает его ко мне.

— Что тебе нужно, Демьян? — вяло подаю голос: — Твой план работает.

Усмехаюсь, пряча свою любовь, потому что кажется, что и она теперь мне совсем не помогает.

— Что произошло? — спрашивает игнорируя мои слова, только лишь вижу, как мужчина сжимает челюсть.

— Ничего из того, что должно тебя волновать. Зачем ты пришел? Здесь наверняка люди Марка, тебе лучше уйти.

Он скрипит зубами и молча разглядывает пространство. Не двигается, а я чувствую, как самообладание вновь уходит, но пытаюсь терпеть и молчать.

— Он тебя тронул? — глухой вопрос, который режет слух.

Посылаю в мужчину усмешку, садясь на диване.

— А тебе есть до этого дело?!

Демьян прикрывает глаза, проводя рукой по волосам.

— Ответь на вопрос. — чеканит.

— Неважно. Зачем ты пришел? — слезы вновь собираются в уголках глаз: — Уходи, Демьян! Просто оставь меня!

Последнее выходит мольбой. А я смотрю в любимые черные глаза, в которых теперь пустота.

— Ева.

— Что Ева?! Что?! — повышаю голос срываясь в очередную истерику: — Что?! Оставьте меня! Уйдите, исчезните! — кричу, вскакивая с дивана и теряя себя: — Умоляю!

Демьян стоит и не двигается. А в меня буквально вселяется кто-то другой.

Стою напротив, и уверена, выгляжу душевнобольным человеком.

Хотя, по праву, так и есть.

— Ты думаешь, я хотела тебе зла?! Ты считаешь, что я могла поступить так с тем, кого до беспамятства любила?! Ты ведь даже не знаешь ничего! Ни черта не знаешь, Демьян! Ты винишь меня… Хорошо…— киваю как умалишенная: — Хорошо, я признаю свою вину! Но только в том, что оставила тебя, что лгала о том, что чувств нет! Я ведь, Демьян, оставила там и свое сердце… Как и твое, мое тоже закатали в асфальт! А теперь ты являешься передо мной, чтобы мстить? Ладно! Я согласна! — слезы катятся градом, а голос дрожит: — Только тогда тебе лучше просто убить меня… Это будет идеальное решение для всех.

Глаза мужчины заметно увеличиваются на последней фразе и он резко хмурится.

— Я больше не могу… — спохватываюсь, повторяя без остановки.

Озираюсь по сторонам, замечая то, что мне нужно. Хватаю с пола осколок какого-то стекла, и держу его у вены на руке.

— Такой мести тебе будет достаточно?! — голос взлетает на октаву, и я осознаю главное.

Я готова это сделать. Я не хочу бороться ни с ними, ни с самой собой.

— Ева... — голос звучит настороженно и аккуратно, а глазами он пытается убедить: — Остановись, пожалуйста.

Демьян хочет приблизиться, а я поднимая выше руку, посылаю в него улыбку. Запоминаю самого желанного мужчину и с силой надавливаю на стекло, пуская первые капли алой крови.

— Не хочу… — шепчу одно единственное.