Бывшие. Она моя дочь

Глава 1

Ярослава

— Мама, смотри, какой большой!

Есения расставляет руки и изображает, что она самолет, а затем с тихим «Уиу» плюхается рядом со мной.

— Мы полетим на таком же огромном? — спрашивает возбужденно.

Смотрю в широкое панорамное окно аэропорта на двухпалубный «Боинг» и тоже улыбаюсь:

— Нет, Еся. Но наш самолет наверняка тоже большой.

— Мам, а в нашем новом доме у меня будет своя комната? — малышка прижимает к себе плюшевого динозавра.

— Своя комната и даже бассейн! — отвечаю с восторгом. — А еще совсем рядом будет море!

— Уау! — Еся хлопает в ладоши.

Хорошо, что мы едем к морю. Есении будет полезно. Фрукты, тепло и много воздуха — все то, что нужно для ее сердечка.

Самолет увезет нас из загазованной, душной столицы к морской синеве, к простору и солнцу.

Пару недель назад меня нашел заказчик и предложил работу в молодой команде, которая занимается мобильными приложениями. Ребята дельные, умные и очень коммуникабельные.

Но, конечно, не это оказалось главным. Оклад, который мне предложили, переезд к морю в дом, который будет оплачивать компания, и обещание пристроить в детский сад Есю. Будто на моей улице перевернулся грузовик с пряниками; наконец-то я могу забыть о кнуте, который хлестал меня последние пять лет.

А еще о предыдущей работе, где я дневала и ночевала, не видя белого света, и о бывшем, который в последнее время стал переходить все границы.

При воспоминании о нем я машинально поправляю часы на широком ремешке, чтобы скрыть практически зажившие следы от его пальцев, и нервно выдыхаю.

Все. Теперь все будет хорошо.

Жаль только, что я еще не смогла познакомиться со своим руководителем. Это какой-то суперважный тип, который в тот момент был на международной конференции в Штатах. Он не участвовал в собеседовании и финальном решении взять меня на работу. Нюанс в том, что я буду жить рядом с ним — в соседнем доме, если точнее. И мне бы очень не хотелось, чтобы он оказался таким же придурком, как и Валера, который был домашним тираном, а по совместительству еще и мои боссом.

Такси везет нас по горному серпантину, и Еся завороженно смотрит на картины за окном. Когда мы подъезжаем к комплексу, навстречу выходит Арина — как я поняла, она координирует тут все и выступает в качестве помощника босса. У нее розовые афрокосы, загорелая кожа и множество тату.

— Добро пожаловать! — восклицает она и по-свойски обнимает меня. — Ну вот и ты в нашей команде! Теперь точно все в сборе!

— Рада присоединиться к вам, — говорю дружелюбно.

— А мы как рады-то! Ой, а кто это у нас? — переходит на ультразвук и садится на корточки перед Есей. — Это ведь та самая прекрасная Есения, про которую я так много слышала?

Еся рдеет, улыбается, но прячется за мою юбку.

— Еся твоя дочка, да? — спрашивает Арина. — Похожи очень.

Сглатываю. В моей старой жизни особо никто не интересовался моей семьей, поэтому я оказалась не готова к этим вопросам. Хорошо, что Арина продолжает болтать, будто ответ ей вовсе не нужен.

— Большая часть команды поселились в этом комплексе, но есть ребята, живущие в квартирах в центре. Тут дома на два хозяина с общим бассейном и небольшой придомовой территорией. Ваш дом будет соседствовать с домом твоего босса, — она придвигается ближе и вздыхает: — Он секси! Но, увы, на провокации наших девочек не поддается, и нам остается только вздыхать по нему.

Ничего не поняла, но ладно.

— Жить будете тут, — Арина распахивает дверь дома.

Дом новый, оформлен в современном стиле.

— Две спальни, две ванных, кухня, гостиная.

Еся бегает вокруг, рассматривая каждую комнату, Арина проводит экскурсию по дому, но я практически не слушаю, завороженно наблюдая закатное солнце, утопающее в море.

— Вид да, шикарный, — вздыхает Арина, — но я уверена, что ты оценишь и другие виды. Говорят, наш главный любит по утрам бегать в одних шортах. Так что куда ни глянь, одни плюсы.

— Меня это не интересует, — отвечаю как можно спокойнее. Хватит с меня мудаков. — Я приехала работать. И ради Есении — ей будет полезен морской воздух.

— Да-да! Конечно, — Арина кивает.

Девушка сбегает, а Еся ложится на диван и смотрит мультики, пока я разбираю вещи. За окном темнеет, и я вспоминаю, что забыла один из чемоданов во дворе.

Чертыхаясь, выхожу из дома. Фонари не горят, но я пока не знаю, где включается свет, поэтому крадусь вдоль дома. Натыкаюсь на свой чемодан и только собираюсь забрать его, как кто-то меня перехватывает и с силой припечатывает к стене дома.

— А ну стоять! — произносит сердито. — Так и думал, что сюда кто-то пробрался.

От услышанного голоса в моих легких спирает дыхание, а сердце ухает вниз, потому что его я узнаю из тысячи, из миллионов голосов. Зажмуриваюсь.

Нет.

Нет-нет.

Как такое возможно?

Мужчина наваливается на меня, перехватывает мои руки за спиной и держит крепко. Флешбеками прилетают болезненные воспоминания, а от его прикосновений воспламеняется кожа.

С силой сжимаю зубы, чтобы не издать ни одного звука. Это глупо, знаю. Бессмысленно оттягивать неизбежное.

Артем тоже замирает.

Наклоняется надо мной и тянет носом воздух. Поднимает руку и проводит ею по моей скуле, очерчивая нижнюю губу, сжимая ее.

— Не может быть… — шепчет едва слышно.

Он отстраняется на секунду, но не выпускает меня из хватки. Щелкает выключателе. Загорается свет, и Артем заглядывает мне в глаза. Лицо Темы вмиг меняется, когда он понимает, что это действительно я, и превращается в гримасу гнева.

— Какого черта ты тут делаешь, Яра?! — рычит на меня.

Если бы я только могла все объяснить…
Листайте дальше, там следующая глава ❤️

Глава 2

Ярослава

Мажористый придурок протягивает руку и кладет ее на мою ягодицу:

— А ты ничего такая, — шепчет мерзко мне на ухо.

Ставлю поднос с пустыми стаканами на кухонный остров и бью урода по руке.

— Борзая? — выплевывает он и снова хватает меня за руку, заламывает ее.

— Отвали, — шиплю ему в лицо. — Только тронь меня!

— У-у, как страшно, — улюлюкает придурок.

Ненавижу таких. Сынки богатых папочек и мамочек, которые считают, что им все можно. Что в мире не существует запретов.

Я с самого начала не хотела ехать в этот особняк на вечеринку со спецобслуживанием, как чувствовала. Если бы знала, что тут будет молодежь, отказалась бы. Даже несмотря на то, что мне нужны деньги. Лучше обойдусь лишний раз без завтрака, чем буду терпеть унижения, обслуживая таких.

Я уже собираюсь заорать во всю мочь, чтобы этот придурок отпустил меня, но неожиданно он начинает хрипеть и оседает у меня в ногах, а передо мной появляется другой парень.

Красивый, высокий, широкоплечий. Немного старше сосунков-мажоров, но один хрен — из их компании.

Он окидывает меня взглядом и присаживается на корточки перед парнем, который стонет на полу и держится за бок.

— Тебе ж сказала девушка: отвали, — произносит ледяным тоном.

— Арт, да я просто развлечься хотел, — хрипит парень.

— Вот и развлекись, Макс. Со своей рукой. А девушек, которые говорят тебе «нет», не трогай.

Мой спаситель поднимается на ноги и смотрит на меня. Прожигает взглядом, пока я вжимаюсь в столешницу. Сердце выскакивает из груди.

— Какого черта ты тут делаешь, Яра?! — рычит на меня.

В нашей стране больше ста миллионов жителей. Сто миллионов! Артем последний человек, кого я ожидала увидеть тут, на другом конце страны, вдали от столицы, где когда-то, в прошлой жизни, случилась наша история.

Он не отпускает меня. Его руки по-прежнему на моих предплечьях, и мне малодушно хочется прижаться к нему, как тогда.

Испытать давно забытое чувство безопасности и покоя.

Будто опомнившись, Артем отшатывается от меня, и только в этот момент я понимаю, что не дышала все это время.

— Яра. Что. Ты. Тут делаешь? — спрашивает по слогам.

Я ощущаю, как Артем закипает. Да-да, милый, я тоже удивлена не меньше твоего. Но так как это я зашла на твою территорию, очевидно, и объясняться мне.

Делаю шаг в сторону, чтобы отойти от мужчины, он стоит на месте.

— Пропусти, — дергаю плечом и выхожу из его тени.

Отхожу на несколько шагов и сажусь на шезлонг у бассейна, нервно провожу рукой по волосам, чтобы пригладить их. Наверное, я не очень опрятно выгляжу после долгого перелета и разбора вещей…

Яра. Стоп. Тормози. Он в прошлом.

Совершенно неважно, как ты выглядишь. Ты с другой целью. Ты тут не ради него.

Поднимаю голову и смотрю в глаза Артема. Он стоит на том же месте, на нем шорты и футболка. Тело поджарое, загорелое. Он изменился: черты лица стали острее, взгляд злее.

Прости, милый, надеюсь не я виной тому…

— Я приехала сегодня, — говорю после тяжелого вздоха. — Очевидно, с завтрашнего дня буду работать в твоей команде.

— Ты новый разработчик? — он вскидывает брови. — Это тебя собеседовал Богдан?

— Да. Прости, я не знала, что ты тоже будешь… тут, — сглатываю и кошусь на дверь, за которой Еся по-прежнему смотрит мультики.

Артем глядит на меня тяжело, исподлобья. Ему не нравится, что я нахожусь рядом, это и дураку понятно. Но, как бы то ни было, поделать с этим я ничего не могу.

— Ты же понимаешь, что мы не сможем вместе работать? — спрашивает грубо. — Не разбирай вещи, потому что завтра же отправишься домой.

Артем произносит это твердо, даже воинственно.

Но я никогда не была бесхребетной, поэтому молчать не буду. Да и теперь мне есть за кого бороться, и я буду делать все возможное и невозможное, чтобы обеспечить Есе должный уровень жизни.

Ее лекарства и постоянные обследования требуют больших денег, поэтому за эту работу я буду грызться до последнего. Моя боль по сравнению с этой потребностью — ничто.

Решительно поднимаюсь на ноги и подхожу совсем близко к Артему.

Хватаю ртом воздух, собираясь вывалить на него все, что думаю, но воздух обрывается и слова застревают, когда я смотрю в его глубокие зеленые глаза.

Флешбэками в голове проносятся его руки, губы, нежные слова и счастье, которое они обещали.

На лице мужчины маска тоже трещит по швам, его трясет от меня не меньше, чем меня от него. Сердце в груди болезненно ноет, и я еле сдерживаюсь, чтобы не начать тереть кожу в том месте.

Вся моя спесь растворяется, и я ненавижу свой раненый голос, который звучит жалко в темноте этой ночи.

— Артем, я боюсь, что тебе придется со мной работать. Контракт уже подписан сроком на год. Мы же взрослые люди, да? — а сама тут же усмехаюсь своим словам. — Уверена, мы найдем способ, как сосуществовать мирно.

Оболевский только открывает рот, наверняка собираясь мне противостоять, но в дверях появляется Еся и, сонно потирая глазки, говорит:

— Мамочка, я хочу спать.

Артем дергается и резко оборачивается. Замирает. Мне кажется, он даже не дышит, разглядывая Есю.

— Иду, дочка, — улыбаюсь ей, но Еся остается стоять, рассматривая Артема с неменьшим интересом, чем он ее.

Обхожу его и забираю чемодан, за которым вышла.

— Поговорим завтра, хорошо? — спрашиваю его.

Артем переводит взгляд на меня и смотрит прожигающе.

— Это твоя дочь? — его голос звучит хрипло.

— Да, — уверенно отвечаю, забираю свои вещи и ухожу с колотящимся сердцем.

Посмотрим на героев? Листайте дальше, там вас ждет визуализация ❤️

Визуализация

Наши мысли касательно героев не обязательно должны сходиться, в вашей голове они могут быть какие угодно ❤️
P.S я буду очень благодарна вам за лайки (звездочки) в качестве поддержки книги. Они делают мир авторов прекраснее и мотивируют писать больше и чаще ❤️

Малинина Ярослава (она же Яра)
у Яры есть секрет. Большой и некрасивый. А еще причина, по которой несколько лет назад она сбежала из города, ничего не объяснив Артему (жирнющий, как скумбрия спойлер: это связано с Артемом).

Оболевский Артем
Когда-то давно он любил Ярославу, планировал с ней свое будущее, переезд в другую страну и все из этого вытекающее, но… Яра сделала Сим-Салабим-Ахалай-Махалай и тупо исчезла, оставив Артема охреневать в одиночестве.

Конечно, это все подпортило ему характер, да и вообще.

И вот в один прекрасный день эти двое встречаются.
Ах, да… вообще-то трое…

Неженка-пироженка Есения, собственной персоной. Милая, добрая девчушка, так похожая на Артема.

Глава 3

Артем

— Садись, подвезу!

Брюнетка продолжает вышагивать по тротуару. Воинственно чеканит шаг, маршируя с ровной спиной. Мне кажется, даже в салоне машины я слышу, как скрипят ее зубы от злости.

Макс придурок. Перестарался, и девчонка, взбрыкнув, сбежала.

Я едва успел прыгнуть в тачку и нагнать ее.

И вот теперь я, как настоящий пикапер, еду рядом с тротуаром, уговаривая девушку сесть в машину.

Залипаю на девочке. Это просто вау! Черные волосы, такие же черные глаза, глядя в которые я, как пацан, расплавился. Черные джинсы в обтяжку, черная футболка, черные кеды. Несмотря на пацанский внешний вид, вся такая грациозная, статная.

— Давай, Багира, не задерживай движение и прыгай, — намекаю на пробку позади себя.

Тут достаточно узко, меня не обогнать. Но кем я буду, если отступлюсь?

Девушка поворачивает голову вбок и усмехается. Останавливается, делает несколько шагов к моей тачке. Я жду, что она сядет, но вместо этого Багира сексуально нагибается, оттопыривая попку, складывает руки на открытое окно, заглядывает внутрь с соблазнительной улыбкой:

— Девушка говорит «нет», — и играет бровями, — так что играй со своей рукой, красавчик.

Озорно закусывает губу, возвращая мне мою реплику для Максима.

У-у бешеная какая… арр! Завожусь, не в силах убрать с рожи охреневше-глупую улыбку.

Топлю педаль газа в пол, срываясь вперед. Нахожу карман и паркуюсь, вылетаю из тачки, падаю на капот. Мимо меня проносятся водители, сигналя и матеря. Я высовываю средний палец и показываю им, а сам не свожу взгляда с красотки, которая уже приближается ко мне.

Складываю руки на груди, улыбаясь как идиот, — давненько меня так не заводило. Моя Багира подходит и становится напротив, повторяет мое движение, складывает руки на груди, смотрит с вызовом.

Улыбаемся… счастливые, как придурки. Тепло разливается в груди, доходя до кончиков пальцев, которыми я ловлю прядь ее темных локонов и накручиваю на свой палец…

Со злостью хлопаю дверцей холодильника, всовываю наушник в ухо, набираю своего друга.

— Привет, Артемий! — бодро восклицает он. — Ты уже дома?

Вместо приветствий я с ходу наезжаю на друга:

— Богдан, разработчика, которого ты взял на работу, нужно уволить, — как только я произношу эти слова, тут же начинаю жалеть об этом.

Все слишком сложно.

Это мой продукт, мое детище, в которое я вложил бабки, силы, всего себя. Я не могу похерить работу, которая ведется почти год.

А рядом с Ярой я похерю ее — факт. Потому что как работать с ней и оставаться в здравом уме, я понятия не имею.

Друг охреневает, откашливается и отвечает уже серьезнее:

— Могу я узнать о причинах?

Причин слишком… блять, слишком много! Но самое главное:

— Она моя бывшая, — выдаю я.

— И? — Богдан настаивает на продолжении.

— И мы с ней вроде как расстались не очень.

Пф! Если это вообще можно так назвать!

— То есть объективных причин не будет?

— Нет, — со злостью скручиваю крышку с бутылки и жадно пью холодную воду.

— Артем, во-первых, все документы с Малининой подписаны. Во-вторых, она офигенный специалист! И я, и твоя команда общались с ней — все остались в восторге и очень ждут ее.

— Мы найдем нового офигенного специалиста, а контракт подразумевает форс-мажор. Выплатим неустойку и дадим хорошие рекомендации.

В трубке слышу тяжелый вздох:

— Нет, Артем. Боюсь, что этого не будет.

— Богдан, ты не охренел?! Мы с тобой партнеры! Ты не имеешь права игнорировать мое мнение.

— Арт, наши партнерские отношения регламентированы документами, в которых говорится, что за набор персонала отвечаю я. Но даже не это важно, а то, что увольнять Ярославу я не буду.

— Почему, блять?! — не сдерживаясь, ору на друга.

— Понимая ваше прошлое, по этическим и нравственным соображениям я не могу назвать свои мотивы.

— С хера ль?! — запускаю бутылку по столешнице. Она проезжает на донышке до самого конца и падает на пол, разливаясь.

Закатываю глаза. Черт. Все ж нормально было. Размеренно и степенно. Вот нахера…

— Артем, я не буду вдаваться в подробности, — дипломатично говорит Богдан. — Одно скажу: работа нужна Ярославе так же сильно, как Ярослава нужна нам.

Срываю полотенце с ручки духовки и кидаю его на пол, в лужу, а сам сажусь на высокий барный стул. Устало подпираю рукой подбородок:

— Богдан, вот увидишь: это закончится плохо.

— Артем, это закончится плохо, только если ты позволишь этому случиться, — настаивает Богдан.

Качаю головой:

— Нет, друг мой, ты ошибаешься, если думаешь, что проблема только во мне. Ты совсем не знаешь Ярославу…

Глава 4

Артем

Паркуюсь у дома Багиры.

Райончик — бр-р.

— Миленько тут у вас, — присвистываю, глядя на алкаша, который спит на детской карусели.

— Ага, — веселится девчонка, — спасибо, что подвез.

Окидываю взглядом территорию у дома. М-да.

— Не обижают тут тебя? — спрашиваю свою новую знакомую.

Багира начинает озорно смеяться:

— Я сама кого хочешь обижу.

Поворачиваю голову и рассматриваю ее.

Обидит она, ага. Врет как дышит.

Она-то, может, и обидит, но потом ей рикошетом обратно прилетит. Броню нарастила, а внутри же барышня совсем хрупкая. Неконтролируемое чувство сковывает грудину.

Будто защитить ее хочется, за спиной своей укрыть.

Раньше такое чувство возникало только в отношении сестры, потому что она самая близкая. Но Багиру я вижу в первый раз в жизни, какого?..

Нельзя мне.

Через месяц я уеду из страны, а развлечься с девочкой и бросить — не прокатит. Нельзя так с ней. Мне кажется, сломается она.

— Ну давай, беги, — киваю ей на дверь.

Она выгибает бровь:

— И что, даже номерок не попросишь? — искренне удивляется.

— Нет, — тоже смеюсь. — Сам найду, если надо будет.

Она дергает плечом, будто ей все происходящее вообще безразлично.

— Пока, красавчик, — открывает дверь.

Перехватываю ее руку. Вообще неконтролируемо. Бездумный порыв. Багира недоуменно смотрит на мою руку, которая держит ее тонкое запястье.

— Как тебя зовут-то, скажи? — прошу ее уже без веселья.

Отчего-то мне важно знать ее имя.

— Яра, — отвечает она. — А Арт — это Артур или Артем?

— Артем, — отвечаю, но руку ее не отпускаю, моя ладонь будто приклеилась к ней.

— Прощай, Артем, — произносит она немного печально, несмотря на улыбку на губах.

Отпускаю…

Что-то мокрое упирается мне в щеку.

Медленно распахиваю глаза и вижу перед собой кошачьи…

— Твою мать! — хриплю со сна и дергаюсь.

На меня, не менее охреневше, чем я на него, смотрит кошак. Черный он или серый — хер разберешь. Видно, что бездомный: несмотря на копну шерсти, морда у него тощая.

Но главное не это, а то, что кота на руках держит девочка. Я не всегда закрываю двери на замок, видимо, она зашла беспрепятственно.

— Я принесла тебе твоего котика, — говорит мягким голоском и продолжает протягивать мне кошака.

— Это не мой кот, — качаю головой.

Девочка надувает губки и смотрит с досадой на животное:

— А чей?

— Ничей, наверное, — пожимаю плечами и сажусь на диване, рассматривая мою непрошеную гостью.

Это девочка Яры. Да, точно. Ее дочка.

Охренеть.

У нее же дочка.

Девочка очень милая. Настоящая неженка-пироженка. Светловолосая, в розовых шортах и белой футболке. Есть общие черты с Ярой, но, видимо, отец был светловолосый.

Как я…

Так.

Тем временем, пока я размышляю, глаза девочки уже наполняются слезами, она готова вот-вот расплакаться.

— Как это ничей? — спрашивает, всхлипывая. — Разве так бывает?

Ох, девочка… бывает еще и не так…

Пока я, сонный, торможу, девочка уже начинает пускать слезы.

Слезы женщины — страшная вещь. Они как состояние аффекта для мужика: отдашь все что угодно, сделаешь, что тебе скажут, лишь бы это прекратилось.

Потому что ну мужики ведь тоже не железные!

А слезы этой нежнятины — вообще автоматная очередь в сердце. Не знаю... если она сейчас попросит отписать ей этот дом, я все сделаю, только пусть она, пожалуйста, перестанет так смотреть на меня и плакать.

— Ну хочешь, я себе его заберу? — рука-лицо просто.

— Правда? — она спрашивает с надеждой, и слезы в ее глазах застывают.

Бля, Артем, нахера тебе кот? У тебя животных же ни разу в жизни не было. А это вообще зверюга взрослая и явно не очень дружелюбно настроенная к человеку. Грязный весь. Клубы шерсти сбились в колтуны. А в глазах там что?

Ох ты ж бля.

— Правда, — вздыхаю обреченно.

Девочка гладит по голове кота, который зыркает бешеным взглядом по дому, наверняка продумывая пути к отступлению. Чувак, если что, я не против.

— Его зовут Барон, — выдает она.

Ага, вот на Барона он прям очень похож.

И блохи наверняка есть…

А мне диван как раз новый привезли.

Тяжело вздыхаю.

— Барон так Барон. А тебя как зовут? — я что-то забыл.

— Еся, — девочка снова улыбается, и от сердца у меня отлегает. — А полное — Есения.

— Красивое имя, тебе очень идет, — говорю ей честно. — А я Артем.

Ну и нахера это все, а? Ты ж хотел сегодня же отправить их обратно.

Я не успеваю проанализировать свой порыв, как открывается дверь, и влетает Яра. На ней короткие пижамные шорты и топ, который вообще не оставляет простора для фантазии. Растрепанная, ненакрашенная, просто непозволительно уютная и сексуальная одновременно.

— Еся! — выкрикивает она и подлетает, скользя пятками по гладкому полу, падает перед девочкой на колени. — Я так испугалась.

А я, как истукан, не могу отвести взгляд от Яры.

Она и раньше была потрясающей, сводящей с ума, а сейчас стало еще хуже, потому что меня бомбит от нее в разы сильнее.

— Я проснулась, а тебя нет, — Яра гладит девочку по голове. — Я подумала, вдруг ты могла выйти и упасть в бассейн. Господи, Еся, как я испугалась!

— Мама, а я котика Артема нашла! — протягивает ей Барона.

Ярослава ошарашенно смотрит на кошака в руках у девочки. Ну да, он мало похож на домашнего. А после переводит растерянный взгляд на меня:

— Э-э… — снова смотрит на Есю. — Есенька, это, наверное, чужой котик.

— Чужой? — та всхлипывает.

— Это мой кот, — говорю я и протягиваю руки, в которые девочка вкладывает кота.

Глава 5

Ярослава

Прохожу в квартиру и распахиваю все окна, устраивая сквозняк.

В помещении смрад. Тушу дымящийся окурок в банке из-под кофе. Вонь непрошибаемая.

Господи, как же я хочу свалить отсюда поскорее. Была бы моя воля, я бы сегодня же…

Подхожу к кровати и бью сестру по плечу:

— Влада! Эй! Вставай!

Та стонет и еле разлепляет глаза:

— Че орешь? — спрашивает хрипло.

Наклоняюсь над ней.

— Может, хватит бухать? И курить в квартире! Ты тут не одна живешь!

— Ой да брось ты, — отмахивается и поднимается на ноги. — Бабке насрать.

— Бабушка болеет, ей нельзя дышать этой дрянью.

Влада подходит к зеркалу и проводит рукой по мятому лицу, бормоча:

— Может, скопытится скорее.

— Заткнись.

Сестра оборачивается, окидывает меня взглядом и фыркает:

— Святоша.

Переодевается и, хлопнув дверью, уходит.

Влада не вернется сегодня — и слава богу. Пусть идет в свой притон, там ей самое место.

Заглядываю к спящей бабушке, проверяю ее и падаю без сил на кровать. Перед глазами Артем.

Как принц из сказки. Ага, сейчас он прискачет и спасет меня. Заберет из этой дыры и пообещает небо в алмазах.

Грустно усмехаюсь из-за своих мыслей.

Наивной я перестала быть в восемь лет. Когда нас с сестрой отправили в приют после смерти родителей. Через пять лет нас забрала бабушка. Но даже этих пяти лет хватило, чтобы узнать иную сторону жизни.

Так что принцы это, конечно, хорошо. Но лишь в теории.

На практике — спаси себя сам.

Вырубаюсь. Утром универ. Впитываю каждое слово преподавателя. До диплома осталась пара месяцев, финишная прямая, нельзя оплошать.

А потом я найду нормальную работу. Мне не придется разносить бухло жирным ублюдкам, заберу бабушку и свалю из этой дыры. Пусть Влада сама гниет тут. Плевать.

Скребу кожу в районе сердца от этих мыслей.

Когда выхожу на улицу, натыкаюсь на знакомый автомобиль и Артема, который сидит на капоте и улыбается, глядя на меня. Подхожу к нему, выгибаю бровь.

— Ну привет, Слава, — улыбается.

— Дочка, о чем вы говорили с Артемом? — присаживаюсь перед Есей на корточки и беру ее ручки в свои.

Оболевский не мог обидеть моего ребенка, я верю в это на все сто процентов. Артем не тот человек, который бы так поступил.

— Ни о чем, мамочка. Я проснулась и вышла попить. Увидела на кухне котика. Он забрался к нам через окошко. Я подумала, кто котик дядин, отнесла ему. Артем сначала сказал, что он ничейный, но потом забрал. Здорово, правда, мам? Теперь у него будет котик, и никому не будет грустно.

Сомневаюсь, что Артем грустил без котика. Без такого котика. Это ж бездомный блохастый кошак. Наверное, Артем пристроит его куда-нибудь в приют, да и все.

— Больше не ходи к Артему, хорошо, Есенька?

— Почему? — искренне удивляется дочка.

Смотрю на нее непонимающе. Вообще она не очень любит мужскую компанию.

— Это чужой дядя.

— Ты же знаешь его, — все еще не понимает Еся.

— Знаю. Но мы же не друзья, так? А у Артема может быть своя жизнь. Да, мы живем рядом, но это не значит, что мы должны мешать ему.

Еся надувает губки, но кивает.

В спешке завтракаем, одеваемся. Приходит Арина:

— Уже собрались? — спрашивает на позитиве, накручивая на палец розовую афрокосу. — Пойдем, я покажу где что.

Она ведет нас в другое здание комплекса, больше похожее на административное.

— Тут мини-детский сад для наших сотрудников. Сейчас у нас четырнадцать детей, Еся будет пятнадцатой.

Я оставляю дочь с другими детками, и мы вместе с Ариной едем в центр, в офис.

— Ну как, познакомилась со своим секси-соседом? — играет бровями, в которых торчит пирсинг.

— Ага, — отвечаю непринужденно.

— И?

— Все хорошо, — улыбаюсь нервно.

Арина косится на меня, но больше не пристает.

Офис расположен на двух последних этажах многоэтажки, и это просто вау! Круто оборудованные рабочие места, переговорные комнаты, тренажерный зал, зоны отдыха, бар, кофейня и самое главное — вид на море.

Меня заново знакомят с командой. Большинство ребят я видела, когда общалась с ними он-лайн. Артема нет.

Саботирует, игнорирует или реально занят?

— А теперь, дамы и господа! Торжественный день! Наша команда полностью укомплектована! — восклицает Богдан, привлекая к себе внимание.

Берет в руки молоток и бьет в гонг, который висит прямо тут. Пространство разрезают характерный звук, звучат аплодисменты и радостные выкрики.

Не могу сдержать улыбку, щеки становятся пунцовыми от такого проявления внимания.

Смотрю на ребят и замечаю Артема, который стоит, вальяжно привалившись к дверному косяку. Он смотрит на меня пронизывающе и тоже хлопает, но делает это скорее для вида.

Богдан подходит ко мне:

— Ярослава, я так понял, ты уже знакома со своим руководителем?

Хм. Интересно, как много знает Богдан? И когда успел узнать? Неужели Артем сразу же побежал жаловаться другу?

— Успели, — отвечаю туманно.

Ребята постепенно расходятся, оставляя нас с Артемом и Богданом втроем.

— Тогда я хочу сказать пару слов, — бросает быстрый взгляд на Артема: — Мы все рады тому, что ты в нашей команде. По любому вопросу, проблеме или если случится конфликт с кем-то, можешь обратиться ко мне или Арине. Но я очень надеюсь, что этого не потребуется.

Улыбается мне ободряюще, и у меня падает камень с души, когда я понимаю, что никаких военных действий против меня не будет.

— А теперь, Ярослава, Артем, я оставлю вас обсудить рабочие моменты. Артем, как руководитель Яры, расскажи ей подробнее о наших рабочих процессах, встречах, процедурах… В общем, разберетесь.

Глава 6

Артем

— Ну привет, Слава, — улыбаюсь.

Что делает со мной эта девчонка? Я чувствую себя подростком, которого впервые торкнуло от женщины.

Ярослава тоже улыбается, но после имени, которое я произнес, ее улыбка меркнет:

— Не называй меня так, пожалуйста, — велит с нотками злости. — Меня зовут Яра.

— Как скажешь, — пожимаю плечом.

— Как нашел меня? — выгибает бровь и складывает руки под грудью.

Зависаю на ней взглядом. Грудь небольшая, но руки так и чешутся коснуться ее. Даю себе мысленный подзатыльник.

— Узнал у хозяина дома, кто обслуживал его вчера. В контракте указано, что ты студентка.

— Ага, — кивает недоверчиво, — и там было написано, что сегодня у меня пары в универе?

Шагаю вперед и забираю у Яры сумку, щелкаю по носу:

— Много будешь знать — скоро состаришься. А нам же это не надо?

Она дергает головой.

— Мне все равно. Ведь ты состаришься раньше меня. Выкладывай.

Закатываю глаза:

— У меня тут друг преподает. Попросил через него узнать расписание. Поехали пообедаем? Я голодный — жуть!

Да и Багиру мою не мешало бы откормить. Кожа да кости. И грудь. И губы. И глаза. Ар-р!

Не хотел я всего этого. Думал отпустить ее. Забыть. Уехать из страны и оставить флер интриги черноволосой богини. Но нет. Не могу… просто не-мо-гу.

— Есения — моя дочь?

Яра мешкает, губа дергается, глаза начинают бегать. Легкая паника на ее лице пугает меня.

Я не против детей. Даже наоборот — у моей сестры скоро родится сын. И да, я хотел бы собственных детей, но не так…

— Яра?! — я повышаю голос, а сам при этом начинаю нервничать ничуть не меньше девушки напротив.

Ярослава трясет головой:

— Нет, — произносит дрожащим голосом. — Нет!

Говорит уже увереннее.

Яра бледна как мел, грудь поднимается от учащенного дыхания, девушка закусывает губу.

Сжимаю переносицу и закрываю глаза.

— Яра, блять… просто скажи! — выкрикиваю.

Она вмиг подбирается, будто кто-то перещелкнул тумблер, и произносит уже в разы увереннее:

— Нет! Есения не твоя дочь.

Убираю руку от лица и смотрю на Яру, которая уже сидит с ровной спиной и непроницаемой маской на лице.

— Покажи мне ее свидетельство о рождении, — стараюсь говорить спокойнее.

Наверное, я параною. Наверное, зря нервирую свою бывшую. Наверное, я поехал кукушкой, но мне кажется, что Есения очень похожа на мою сестру. Та в детстве была такой же милой лапочкой. И глазки эти, и волосики…

Мне просто надо убедиться в том, что от меня не скрывают моего ребенка. Ведь если Еся моя дочь, я прибью Ярославу за то, что она сделала. Вот прямо придушу голыми руками за то, что поступила тогда так со мной. С нами…

— А если я откажусь? — спрашивает с вызовом.

— Во-первых, зачем тебе скрывать это, если я не ее отец. Во-вторых, мне придется запросить копию свидетельства через рекрутера.

— Ты не посмеешь! — восклицает она.

— В противном случает — суд, Яра, — продолжаю спокойно, а девушка ахает.

— Когда ты успел стать таким?! — ахает, не справившись с эмоциями, но тут же замирает, натолкнувшись взглядом на выражение моего лица.

Отшвыривает в сторону блокнот, а я в этот момент ловлю ее злость и представляю, как вывожу Яру из себя еще больше. Нажимаю на рану, заставляя ту кровоточить, и ковыряю, ковыряю. Что, детка, больно?

Знаешь, как мне тогда было больно? Я свою жизнь ради тебя был готов изменить, насрать на планы, мечты. Кожу содрал с себя живьем ради тебя, а ты…

Ярослава ищет что-то в телефоне и протягивает мне его, показывая экран.

— Смотри, — кидает мне, как палку псине. — Это фотография свидетельства.

Читаю — Есения рождена через двенадцать месяцев после того, как мы перестали общаться с Ярославой.

Значит, не моя…

Неожиданно меня накрывает. Мысль, что эта девочка моя, уже пустила корни. И сейчас мне надо вырвать их и беспощадно уничтожить. Поднимаю взгляд и смотрю на Яру.

— Доволен? — спрашивает со злостью, отбирает телефон и прячет глаза.

Внутри растекается болезненная горечь. И снова из-за нее я сдираю наживую кожу.

А ведь я уже спланировал, как прижму ее к стенке, вытрясу всю правду, расспрошу, за что она так с нами, привяжу ее к себе ребенком и заберу с собой.

Запру нахрен в своем доме и больше не выпущу никогда.

— Теперь мы можем начать работать? — спрашивает, заметно собравшись.

В отличие от меня.

Ну и как с ней работать, когда она всю душу выворачивает и проходится по ней цепкими когтями?

Глава 7

Артем

Яра не жеманничает, не строит из себя благородную девицу. Ест быстро, но аккуратно.

Пока она обедает, я рассматриваю ее.

Девушка чертовски красива. Глаза — черные омуты, губы полные, пухлые. Скулы острые, вздернутый носик.

Яра высокая, но она на голову ниже меня. Грациозная, тонкая, ноги просто бесконечные, а пальчики на руках тоненькие, с короткими ухоженными ноготками без лака. Естественная, настоящая, и именно это и торкает.

Возвращаю ее обратно в тот же обшарпанный район. Она не вписывается в него, но, очевидно, тут ее дом.

Паркуюсь и оборачиваюсь, снова рассматриваю девушку.

Она тоже смотрит мне в лицо, уже без какого-либо озорства и смеха. Дергает ручку и говорит серьезно:

— Больше не приезжай ко мне, красавчик. Ни к чему это. Ни мне, ни тебе, — грустно улыбается и уходит.

Как отрабатываю день, сам не понимаю.

Яре коротко объясняю суть работы, показываю свободное рабочее место, где она будет сидеть. У нас тут их много, но я какого-то черта устраиваю ее рядом с собой.

Ну да. Охренеть какое правильно решение.

Смотрю на ребят: все они быстро находят общий язык с Ярой, я и внутренне сдаюсь. Ладно. Раз так — хорошо.

Отыскиваю где-то свой здравый смысл, даже верю в него, хотя мозг вопит о том, что я нихера не справлюсь и не вывезу Яру. Во мне слишком много осталось невысказанного для нее. Слишком много вопросов, на которые мне никто не давал ответов почти шесть лет.

Поначалу я отпустил все. Раз она так решила — да и хер бы с ней. Потом пришла злость, и я начал искать Яру. Но там, где я встречался с ней раньше, ее больше не было.

И я стер из памяти все, что случилось между нами.

Все воспоминания — хорошие, плохие. Убрал напрочь важное и нужное, обнулил себя.

А теперь она стоит передо мной. Практически такая же, как и тогда. Немного повзрослевшая, еще более колючая.

Скидываю ее на одного из своих подчиненных, Ваню, — он самый прошаренный в нашей команде. Сам иду к Богдану. Тот активно что-то написывает в ноуте.

У нас тут нет отдельных кабинетов, но пространство поделено на закрытые зоны. Прохожу и падаю на стул перед другом. Устало выдыхаю, растираю ладонями лицо.

— Так быстро сдался? — удивляется тот.

— Богдан, зря ты все это затеял. Ничего хорошего не получится.

— Вы взрослые и адекватные люди, — он вскидывает брови. — С хера ль не получится? Делай то, что делаешь обычно: идешь туда, даешь девочке задачи, а она принимается их выполнять. Ты смотришь, обсираешь все, говоришь, как переделать. Она переделывает, и вуаля — все счастливы и довольны.

— Не сработаемся мы, — отрицательно качаю головой.

— Почему? Потому что она некомпетентна? Или потому что у тебя подгорает, так хочется завалить ее на вон тот стол и трахнуть до звезд на небе?

Богдан спрашивает без смеха, абсолютно серьезно. Вертит в руках карандаш, пропуская его через пальцы, и ждет от меня ответа.

Я давлю взглядом и молчу.

— Так я и думал, — он «стреляет» в меня пальцами и поднимается.

Подходит к панорамному окну, рассматривает море.

— Я не знаю, чем тебе помочь, друг,— говорит после тяжелого вздоха. — Но вам придется найти вариант, как работать вместе. Засунь поглубже то, что тебя бомбит на нее. Или выложи все карты на стол и заставь ее вывернуться наизнанку, но все останется как есть.

— Это все закончится скандалом со слезами, Богдан, — бью руками по столу.

Друг резко разворачивается:

— Тогда не доводи до этого.

Он непреклонен, а я слишком заведен. Хватаю ключи от тачки со стола и говорю:

— Я уехал. Сегодня не вернусь.

Богдан кивает, отпуская меня.

Ухожу к морю, дышу свежим воздухом, пытаясь успокоиться, но все сложно.

К назначенному времени еду в ветеринарку — я отдавал им Барона на целый день, чтобы его помыли и привели в нормальный вид, потравили паразитов и сделали все прививки — в общем, полный фарт.

— Это кто? — смотрю ошарашенно на кошко-льва.

Девушка-грумер, сюсюкаясь с котом, рассказывает:

— Мы подстригли Барона под льва. Посмотрите, как ему идет!

— Ага, — кривлюсь.

Барон смотрит на меня с ненавистью.

Ну прости, братан, кто ж знал, что «приведите его в порядок» означает все это? Отрастет шерсть. Наверное?

— Мы выстригли все колтуны, и теперь вашего котика можно выводить хоть в высший свет! — радостно сообщает девушка.

Барон утробно урчит.

— А больше вы ему ничего не отстригли?

— Что, например? — спрашивает озадаченно.

— Ну… то самое? — Баря мне не простит этого.

И если шерсть отрастет, то мужское достоинство нет.

— А-а, вы о кастрации? — доходит до девы. — А нужно было? Если нужно, вы только скажите, мы все сделаем.

Барон шипит, вырывается и юркает под стол.

— Не надо нам ничего обрезать, — бр-р, даже от одной мысли передергивает.

Забираю кошака и ухожу:

— Кто ж знал, братан… кто ж знал.

Приезжаю домой уже затемно и прохожу на свою половину. У бассейна замираю при виде Ярославы, нарезающей круги по воде.

Глава 8

Ярослава

— Ну и кто этот красавчик? — мерзко смеется сестра и затягивается сигаретой.

Прохожу на кухню, открываю окно и бросаю на Владу короткий взгляд.

— А я думала, ты тихушница, — Влада запрокидывает голову и противно ржет.

Наверняка она снова не в себе. Ставлю чайник, думая поужинать в комнате. Не хочу сидеть тут с ней.

Сестра подходит ко мне вплотную и шипит как змея:

— Сколько он платит за то, что трахает тебя?

Я резко оборачиваюсь и смотрю на сестру с ненавистью, но она продолжает будто ни в чем не бывало:

— Как думаешь, сколько он заплатит за секс за мной? Я могу побольше твоего, — ржет мерзко.

— Отвали, — толкаю ее плечом и прохожу к столу, наливаю кипяток в чашку.

— Да не ломайся, — она снова затягивается и выдыхает дым мне в лицо. — А хочешь, так давай втроем, а? Мне кажется, такое твой чистенький принц заценит.

— Ты мерзкая, Влада, — произношу как можно спокойнее.

Забираю чашку с чаем и собираюсь уйти к себе. В дверях замираю и оборачиваюсь к сестре:

— Только попробуй подобраться к нему, и я сдам тебя ментам, поняла? — стараюсь звучать уверенно и предостерегающе.

Влада задумчиво смотрит на меня, но молчит.

Ухожу в комнату.

Ненавижу свою сестру.

Ненавижу эту жизнь.

Ненавижу себя за то, что пришлось его прогнать…

Накрываю Есю пледом и поправляю его.

Дочь уснула, едва ее голова коснулась подушки. Сегодня был тяжелый день не только у меня, но и у Есении. Первый день в новом детском саду.

Она осталась под впечатлением.

Как и я.

Работа предстоит интересная, и я надеюсь, что оправдаю ожидания, возложенные на меня. Наличие бывшего рядом, конечно, все усугубляет, но на чаше весов деньги и иной уровень жизни, так что я готова к любым проблемам, которые мне может создать Артем.

Я не сдамся.

Мне нужно спасти мою девочку любой ценой.

На телефон падает сообщение от незнакомого абонента, и я читаю:

«Ярослава, где ты?! Я приехал на вашу квартиру, но хозяйка сказала, что вы съехали. Детка, перестань играть со мной и скажи, куда вы уехали. Я перегнул палку, каюсь. Мне нужен второй шанс!»

Удаляю смс и тут же блокирую номер.

Второй шанс.

Или сто второй.

Поначалу Валера был жесток лишь на словах. Потом пытался давить эмоционально. Рассказывал, как уволит меня, — а потерять работу для меня смерти подобно. Счета за лекарства, за обследования Еси большие. Помимо этого есть бытовые и неизбежные траты, такие как оплата жилья или еды.

Валера говорил нежным тоном, мягко стелил, гладил меня по лицу и предупреждал, что я загнусь без него. Пропаду. И потяну за собой Есю.

Очень долго за словами не следовало ничего, но потом…

Валера не только эмоциональный садит. Валера — жалкий урод, который месяцами запугивал меня и угрожал.

А я боялась поднять голову и посмотреть правде в глаза. У меня очень много страхов страхов, связанных с Есей. Кроме меня у нее нет никого, и груз ответственности, свалившийся на меня неожиданно, выбил почву из-под ног.

Я забыла о том, какой была раньше. Мой стержень переломился в тот день, когда Влада решила, что может играть моей жизнью.

А потом Еся… Я не ждала этого и не просила. У меня был план. Я хотела начать жить.

И мне пришлось это сделать.

Просто с младенцем на руках.

Оглядываясь назад, я не понимаю, как набралась смелости и смогла сбежать от Валеры. И теперь я никогда не вернусь в то дерьмо.

Смс выбивает почву из-под моих ног, и я выхожу на улицу, вдыхаю свежий воздух. Сцепляю до боли зубы.

Бассейн мерцает подсветкой, манит. У меня нет купальника. Как-то не было поводов для его покупки. Но искупаться уж очень хочется. Аккуратно заглядываю на соседскую половину — там тихо. Дергаю ручку двери в дом Артема, но она не поддается.

Значит, его нет дома.

У меня есть пять минут? Мне больше не надо!

Скидываю с себя летний сарафан, оставаясь в трусиках, и ныряю головой вниз в бассейн. Опускаюсь еще ниже и гребу, гребу… Чем дольше я остаюсь под водой, тем чище становится голова.

В черту психа Валеру. К черту мою чокнутую сестру. К черту вас всех.

Выныриваю и растираю лицо. Надо выбираться, не хватало еще быть застигнутой врасплох в полуголом виде. Только я собираюсь отплыть к другой стороне бассейна, где оставила вещи, как замечаю тень.

Артем выходит на свет и смотрит на меня тяжелым взглядом.

Глава 9

Ярослава

Захожу в продуктовый и покупаю ряженку для бабушки.

Она старенькая. Очень.

Иногда ночью, грешным делом, я думаю о том, чтобы она скорее отмучилась.

Собираю с полок курицу, овощи — на суп. Себе стаканчик самого дешевого пломбира. Шикарная жизнь!

Иду домой, быстро перебирая ногами. Неожиданно меня толкают в спину. Я лечу вперед и падаю на колени. Черные джинсы трещат на коленке и расходятся в некрасивую дырку. Мороженое впечатывается в асфальт.

Да блять!

Я отпускаю пакет, и он остается валяться на земле. Меня больно дергают за локоть, ставя на ноги.

— Эй! Убери от меня руки! — ору я и не разбирая замахиваюсь.

Костик перехватывает мою руку, с прищуром заглядывает в глаза.

— Ярка? — сплевывает.

— Отвали! — дергаю рукой, вырываясь из цепкой хватки, и мужчина отпускает меня.

Разводит руки в стороны:

— Ну прости, подруга. Думал, это Славка. Вы ж как две капли…

— Че надо? — перехожу на понятный этому типу язык.

— Спутал. Говорю ж, — уже примирительно объясняет. — Сестра твоя задолжала мне.

Костик — барыга. Ему тут должны полгорода.

— Я при чем? — спрашиваю борзо. — Она должна, с ней и разбирайся.

Я научилась этому в детдоме. В жизни либо ты, либо тебя. Стоит только показать слабину — и вуаля, тобой вытирают пол.

— Тормози, подруга, — улыбается более дружелюбно. — Ты ни при чем. Но если вдруг захочешь — ну, там, не знаю, из большой сестринской любви ее должок погасить… Я не против.

Облизывается по-шакальи. Ведет пальцем по моему плечу. Мерзко.

Я только собираюсь отшвырнуть его руку, как вместо меня это делает Артем, появившийся из ниоткуда. Задвигает себе за спину и бросает Костику:

— Нахрен пошел.

Костик поднимает руки, сдаваясь, и как крыса сбегает.

Артем поворачивается и смотрит на меня:

— А говорила, не обижают.

Качаю головой.

Дурак. Что ж ты делаешь.

— Ну зачем ты приехал? — спрашиваю устало. — Не надо тебе сюда. Тут грязно. Некрасиво. Не для тебя, Артем. Уезжай. Забудь обо всем и живи свой чистой и свободной жизнью.

А он, дурак, лыбится:

— Только если с тобой.

— Я правильно понимаю, что под водой ты голая? — Артем садится на шезлонг и берет с соседнего мой сарафан.

Опускает взгляд на него, проводит по ткани большим пальцем.

— Я не голая.

Фактически. Трусы же считаются?

Артем поднимает брови, заглядывает в воду, и я свожу руки на груди, закрывая ее.

— Это что за экспромт, Ярослава? — спрашивает обманчиво-мягко.

— Я думала, ты еще в офисе. А у меня нет купальника, — поясняю я и начинаю стучать зубами.

В воде не холодно, но у меня бегут мурашки по коже.

Артем откладывает платье, рывком поднимается, стягивает с себя футболку.

— Что ты делаешь? — мое сердце начинает биться быстрее.

Он молчит. Скидывает кроссовки, снимает брюки и носки, отшвыривает их в сторону.

— Артем, что происходит?

Он с разбега ныряет головой вниз. Я вжимаюсь в угол, хватая ртом воздух.

Артем выныривает прямо перед мои лицом.

Все пространство сжимается в одну маленькую точку. Мы двое, так близко друг к другу. Я слышу запах его кожи. Ощущаю тепло, исходящее от него. Могу считать его эмоции. Он никогда не скрывал их.

Я вижу боль в его глазах. Чувствую его состояние — будто кто-то вывернул этого мужчину наизнанку.

И я даже знаю, кто это сделал.

Я сама.

Собственноручно сожгла все мосты, чтобы не было ни единого способа для возвращения и прощения.

В глазах Артема столько всего, что не передать словами.

— Ну что ты так смотришь на меня? — спрашивает хрипло. — Что найти пытаешься?

— Артем, — выдыхаю.

Мне хочется прокричать слова о прощении, но оно больше не нужно ни мне, ни ему. Это просто восемь букв, которые не принесут покой.

Я бежала, честно. Долго. Как можно дальше. У меня был один проклятый шанс на то, чтобы спасти Артема и перестать отравлять его жизнь гнилью, которая следует за мной по пятам.

И этот план провалился. Потому что я даже не предполагала, что, убегая от Артема, я бежала к нему.

Тема делает последнее движение и берет мои руки, сжимающие грудь. Я поддаюсь, и он опускает их. Артем не смотрит вниз, на мою оголенную грудь, а продолжает рассматривать мое лицо. За талию притягивает ближе к себе.

Кладет горячую ладонь на мою щеку.

Воспоминания, которые я давила в себе, глушила, обваливаются на мою голову ушатом холодной воды.

Мне хочется плакать. Хочется прильнуть к нему и признаться во всем.

Но что останется от меня после этой правды? А он… он просто возненавидит меня.

— Пожалуйста, не молчи, — просит болезненно. — Ради чего все это было?

— Не надо, — шепчу я и зажмуриваюсь.

Это не спасет и не поможет. Все обман.

— Получилось у тебя, Яра?

Нет.

— Кому лучше сделала?

Никому.

— Наизнанку вывернула, уничтожила беспощадно. А ведь у нас могло получиться.

Не могло…

— Мы могли быть счастливы…

Не в этой жизни…

Ушат холодной воды хлещет все сильнее — я не сразу понимаю, что пошел дождь. Я плачу, и мои слезы смешиваются с дождевой водой.

Это не поможет, она не отмоет меня.

Артем сжимает меня в болезненные тиски, но я не вырываюсь. Только так я чувствую себя живой. Обманчиво нужной.

Тема опускает горячие губы и целует меня. Слизывает соль с моих губ, я отвечаю ему, совершенно теряя голову. Запускаю пальцы в его выгоревшие на знойном солнце волосы и поддаюсь.

Вся реальность смазывается. Есть только я и он. Никого больше. Ни одной живой души. Как когда-то давно.

Глава 10

Ярослава

Артем хороший руководитель. Требовательный, строгий, но при этом справедливый.

Прошел месяц, как я работаю с ним. За это время я сделала для него три не очень большие доработки. Он присматривался ко мне, оценивал мои способности и возможности.

В первый раз он размотал меня как девочку. Все было не так, как нужно. Затем спокойно объяснил мне мои ошибки и показал, что нужно переделать.

Держался бесстрастно, границ не переходил. Поэтому я с трясущимися руками села исправлять собственные косяки.

Во второй раз было лучше, но все равно очень далеко от идеала. И тут то же самое — сдержанное объяснение что не так и сухая похвала там, где все получилось.

В третий раз Артем долго смотрел то, что я сделала. Пока я безжалостно кусала губы, он со сведенными бровями тестировал вдоль и поперек мою доработку, а после заключил:

— Все отлично. Ты молодец.

— Правда? — ахнула я.

Мне кажется, тогда мое сердце грохнулось куда-то вниз и забилось в истерическом припадке.

— Да, — Артем выдал даже некое подобие улыбки.

Завис на мне взглядом буквально на секунду, задерживая внимание на губах, а после просто встал и ушел, будто за ним кто-то гнался.

И если на работе у нас четко получается держать дистанцию и быть не кем иным, как обычными боссом и подчиненной, то дома все оказалось иначе.

Я избегаю Артема, а он избегает меня.

Я возвращаюсь с работы вечером, а Оболевский за полночь.

Мысли о том, где он был и, главное, с кем, я гоню от себя поганой метлой, напоминая себе: ты не имеешь права на ревность. Ты не имеешь права на мысли о нем. Ты вообще ни на что не имеешь права…

Вот и сейчас я стою у окна, которое выходит на бассейн, и смотрю в никуда.

Еся давно видит сны, а мне не спится. Это так глупо, но я жду, что он придет. И только после этого иду спать.

Вот и сейчас — начало первого ночи, Артем идет вдоль бассейна, подходит к своей двери и замирает у нее. А после резко поворачивает голову и будто смотрит на меня.

Я неконтролируемо отшатываюсь от окна, хотя знаю, что меня не должно быть видно с улицы.

Артем стоит еще какое-то время, а после заходит внутрь. Теперь можно и отдыхать. Утром стандартная рутина — подъем, быстрый душ, завтрак.

— Мамочка, я не хочу овсянку, — надувает губки Еся.

— Ну хочешь, творожок тебе открою?

— Бе-е, — кривится.

Вообще Еся золотой ребенок, но иногда даже у идеальных детей случаются мини-бунты.

Сажусь перед ней на корточки:

— Есюш, тебе нужно принять таблеточки, а их нельзя пить на голодный желудок, иначе потом животик разболится. Хочешь, я омлет сделаю?

Как только речь заходит о лекарствах, Есения тут же сникает:

— Ладно.

Обычно, когда это происходит, у меня душа выворачивается наизнанку оттого, что я никак не могу помочь дочери, разве что вложить горсть таблеток ей в ладошку.

Обнимаю ее и целую в макушку:

— Ты большущая умничка! — глажу ее по голове. — Римма Леонидовна хвалила тебя, сказала, что ты нашла в садике новых друзей.

Принимаюсь за готовку, а Еся немного приободряется:

— Да! Сережа и Лиза — мои новые друзья. У Сережи есть еще братик, он очень похож на Сережу, только зовут его Савелий. Он тоже хороший, но Сережа мне нравится больше.

И дальше Еся начинает с упоением рассказывать про свой детский сад.

Так увлекаемся, что теряем счет времени и одеваемся впопыхах.

Когда мы выходим из дома, сталкиваемся с Артемом.

Он в кроссовках и спортивных шортах. В ушах наушники, торс обнаженный. Тяжело дышит, его грудь немного влажная.

Так вот о чем говорила Арина… Да уж, на такой картине не грех зависнуть, потому что Оболевский красив, сволочь…

— Доброе утро! — произношу я слишком резко.

— Привет, — Артем вынимает наушники и пристально окидывает меня взглядом.

— Привет, — Еся машет ручкой нашему соседу. — Как дела у Барона?

Артем присаживается перед Есей и широко улыбается:

— Знаешь, принцесса… дела у Барона отлично. Гораздо лучше, чем у меня.

Оболевский кидает мне многозначительный взгляд.

Упс.

Сам виноват! Я пыталась его спасти, но он отказался.

В это время из дома Артема выходит кот, подстриженный под льва, и я прыскаю в кулак.

— Какой красивенький! — щебечет Еся и садится на корточки перед котом, наглаживая его. — А можно я буду приходить к нему в гости и играть с ним?

— Еся! — ахаю я. — Нельзя так навязываться.

Артем поднимается на ноги и говорит мне:

— Все в порядке, — опускает взгляд на Есю. В его глазах сразу появляется тепло. — Если хочешь — можешь приходить в гости. С мамой.

Последнее он произносит, глядя на меня.

Я не нахожусь с ответом, лишь стою, открыв рот от шока.

Это что сейчас было? И что прикажете мне делать?

— Нам пора, дочка, — беру Есю за руку. — Спасибо за приглашение.

Сбегаю от внимательного взгляда своего соседа-начальника. Потому что как реагировать на его фразу, я не знаю. К чему все это было? И, самое главное, — зачем?

Глава 11

Артем

Привалившись к капоту тачки, жую травинку и жду Багиру.

Она выходит из универа и уже привычно окидывает взглядом местность в поисках меня, а увидев, выдыхает.

Подходит ко мне и улыбается устало.

— Снова ты? — спрашивает спокойно.

Выкидываю соломинку и забираю у Ярославы сумку, открываю дверь. Она недовольно качает головой, но все-таки садится.

Везу ее по городу. Наматываем круги час за часом. Заправляемся и снова едем. Темнеет. Останавливаюсь и вытаскиваю ее на набережную, беру за руку и веду за собой.

Мы особо не разговариваем. Как-то все понятно и без слов.

Она девочка из гетто, которая сомнительными подработками добыть денег себе на ужин. А я рос с гувернантками и дворецким, в моем трастовом фонде, оставшемся от матери, лежит такая сумма, что ее хватит на множество безбедных жизней.

Между нами пропасть.

Но почему-то сейчас мне насрать на нее. Потому что ну какая пропасть, когда тонкая рука лежит в моей.

Набережная практически пустая в этот ночной час. Тяну Яру к перилам у реки, прижимаю к ним и делаю то, что хочу сделать уже неделю — целую ее.

Сразу, резко, глубоко. Без примерок и стыковок. Нападение это или грубость, я не знаю. Просто порыв, и она может оттолкнуть меня, но вместо этого Яра вцепляется в меня и отвечает на поцелуй еще более неистово.

Поцелуй длится непозволительно долго. Когда мы отстраняемся друг от друга, кислорода не хватает, губы пульсируют.

Именно в этот момент я понимаю одно: без нее я не уеду. Заберу с собой. И плевать на все.

Ну и нахера?

Стою под холодными струями воды и злюсь на себя.

Ведь зарекался же — не подпускать близко.

Еще одного раза я не вынесу. Теперь я знаю, что от Ярославы можно ждать чего угодно. Она непредсказуема.

Обманщица.

Сегодня она говорит, что любит, ластится покладистой кошечкой, а завтра… ее и след простыл.

Снова туда? Оболевский, нахера тебе это надо? Она ж размажет тебя.

Да уже размазала!

Но вместо голоса здравого смысла — только ощущение ее кожи под ладонями, соленый вкус на губах. Член совершает неконтролируемую диверсию, и я поддаюсь ей. Закрываю глаза, представляя образ Яры.

Из душа выхожу размазанный еще сильнее, потому что понимаю: не смогу я просто остаться в стороне.

Насыпаю кошаку корма. Барон бросает на меня уничижительный взгляд, вылизываясь. Наверняка до сих пор не может мне простить своей прически. Братан, правда, извини. Я тут ни при чем.

Переодеваюсь, хватаю ключи от тачки и срываюсь в офис. Как только я выезжаю из комплекса, замечаю фигуру Ярославы на остановке.

Проезжаю мимо. Это не мое дело.

Останавливаюсь. Сдаю назад.

— Садись, подвезу! — флешбэк тут же прилетает мне в лоб.

Ведь тогда все было точно так же. Только она дерзила и улыбалась так, что хотелось сграбастать ее в объятия и вытрахать так, как можно и нельзя. Сейчас же она послушно садится и говорит:

— Спасибо. Мы с Есей немного припозднились, и я пропустила автобус.

Пауза.

Я не знаю, что сказать на это. Неловко молчим. Яра смотрит в окно, теребя пальцами замок на рюкзаке и кусая губы.

Будто мы чужие.

Да вы и есть чужие, Артем, очнись!

Сцепляю зубы, потому что хочется выкрутить руль и вернуться домой. Затащить Яру в свою кровать и не выпускать ее оттуда. Вообще никогда.

Чужие, бля, ага.

— У тебя очень милая дочка, — я нахожу нейтральную тему.

— Да, ты Есе тоже понравился, — Ярослава тут же улыбается, ее лицо расцветает, преображается. — Вообще она не очень любит мужчин. Боится их. А к тебе почему-то сама пошла.

— Где ее отец?

Заебись нейтральная тема, ага.

— Не знаю, — быстро, практически на автомате, отвечает Яра и замолкает.

Моргает несколько раз, понимая, что только что ляпнула, а я округляю глаза.

— В смысле, я не знаю, где ее отец. Мы… мы не общаемся, — звучит так, будто все это сраная ложь.

И ощущения у меня такие, будто вокруг Ярославы очень много этой самой лжи.

«Вот и не суйся туда, Оболевский!» — вопит здравый смысл.

— Ну он же в курсе, что у него есть дочь? — но я какого-то хера лезу туда, куда, блять, не надо!

Ярослава тяжело вздыхает:

— Артем, прости, но это не твое дело.

А вот это уже правда. Не мое же, черт возьми!

— Вы живете рядом со мной, — нахожу самую бредовую причину почему это «мое дело», — вдруг отец Еси заявится в наш общий дом? Ты же помнишь договор, который подписывала с арендодателем — только ты и дочь.

Ярослава поднимает брови.

— За это не переживай, — качает головой и снова отворачивается к окну, — нас с Есенией только двое. Больше к нам никто не заявится и не напросится жить.

Киваю. Ладно, приму такой ответ.

Приезжаем в офис и вместе поднимаемся на наш этаж. Яре неловко, что мы входим вдвоем.

— Не переживай, ты не единственная, кого я иногда подвожу на работу, — замечаю я.

В комплексе работает много ребят, так что я не вру. Ярослава заметно расслабляется, даже улыбается мне.

Выходим из лифта и расходимся по своим местам. Яра сразу же прячется за монитором, я делаю себе кофе.

Рабочий ритм нарушает Богдан, который собирает народ в переговорной. Я уже знаю, по какой причине.

— Итак, коллеги! Радостная весть — на этой неделе в Москве пройдет выставка «Мир Телеком». Мы с Артемом долго готовились к ней. Там будут представители банков, и нам нужно поговорить с этими товарищами об интеграции с нашей системой. К сожалению, у меня не получится поехать.

Виновато разводит руками.

Не понял. Это что за приколы? Мы должны были ехать вдвоем. Поднимаю брови и смотрю на Богдана: «Какого хрена, друг?»

— Предлагаю, чтобы вместо меня поехала Ярослава. Это ее проект, так что ей будет полезно.

Глава 12

Ярослава

В квартире смрад.

Воняет куревом и алкоголем. Меня тут же передергивает. Ненавижу эти запахи. Они как красная тряпка, напоминающая мне о том, что я живу в сраной дыре, где нет вообще ни малейшего шанса на счастье. Это гребаная топь, и каждый день я брожу по ней, боясь провалиться еще глубже.

Прохожу в кухню.

На столе телефон Влады, из динамика играет какая-то невероятная муть. Сама Влада полулежит на столе. В пепельнице дымящаяся сигарета.

На столе дорожка…

Накатывают злость, обида, жалость. Я чувствую себя грязной, мерзкой, недостойной Артема.

Можно подумать, я не права…

С силой распахиваю окно, пепельницу — в раковину, тут же заливаю все водой.

Влада еле-еле поднимает голову и бормочет:

— О, Славка пришла.

— Не называй меня так.

Я ненавижу это имя.

Слава — наше общее имя с Владиславой. Наверняка родители, называя нас так, представляли, как мы будем близки, как станем любить друг друга. И ближе друг друга никогда никого у нас не будет…

Это имя я ненавижу так же сильно, как и свою сестру.

Влада спешит собрать свою дорожку обратно в пакетик.

Брезгливо смотрю на это все. Выключаю музыку на телефоне.

— Перестань употреблять дома, — закипаю. — У тебя есть притоны или где ты там закидываешься — вот и газуй туда, поняла?

Ставлю руки на стол и нависаю над сестрой. Она красивая, вообще-то. Наркотики еще не сказались на ее внешности, но это случится очень скоро. Господи, как мерзко.

— Бу-бу-бу, — кривляется она и смеется под кайфом.

— Нахрена музыку врубила? Бабушка спит!

— Да не спит она, — отмахивается Влада. — Наоборот, орала что-то. Так достала, старая, что пришлось музыку включить. Скопытилась бы она быстрее.

Размахиваюсь и залепляю сестре пощечину.

— Тварь! — ревет она и подскакивает, но я толкаю ее обратно на стул.

Иду к бабушке.

Беру ее холодную руку в свою.

Она не кричала… она звала на помощь.

— Господи, — закрываю лицо руками и беззвучно плачу.

— Я не умею. Я не могу. У меня не получится! Мне не с кем оставить Есю.

Ладно, я просто не хочу.

Командировка. И только мы с Артемом…

Вся команда разошлась, остались мы втроем — я, Артем и Богдан.

Артем сидит в глубоком кресле, вертит в руках карандаш, пропуская его через пальцы, и уничижительно смотрит на Богдана. Ясно, он не хочет, чтобы я ехала с ним, вон одним взглядом готов убить друга.

— Ярочка, ты совершенно зря переживаешь, — Богдан садится передо мной на соседний стул и берет мою руку в свою. — У тебя прекрасный наставник, на него можно положиться. Да и рассматривай это под другим углом: поездка тебе будет полезна для профессионального развития.

— Но я разработчик, а не менеджер или руководитель проекта. В чем польза для меня?

— О, как раз польза очень большая. Пообщаешься с заказчиками напрямую, без аналитика, узнаешь много тонкостей и нюансов. Да и Артем, я думаю, направит тебя. Да, Тем?

Богдан играет в какую-то игру. И Артем это знает. Ему не нравится, как все складывается, и он всячески показывает свое недовольство.

— Богдан, — Артем произносит его имя холодно, — тебе человек ясно сказал: не с кем оставить ребенка.

Богдан переводит взгляд на меня, и я быстро-быстро киваю, подтверждая слова Артема. Но тот не унимается. Достает телефон, включает динамик и ставит звук на максимальную громкость.

— Доброе утро, Богдан, — певуче приветствует его Арина. — Чем могу помочь?

— Ариночка, свет моих очей! — в тон ей тянет Богдан — Не могла бы ты, моя замечательная палочка-выручалочка, посидеть пару ночей с прекрасной девочкой Есей, пока ее мама будет в командировке?!

— Богдан! — рявкает на него Артем. — Так не делают!

Но Арина будто не слышит его и отвечает радостно:

— С удовольствием, Богдан! Есения — очень милая девчушка. Если Яра готова доверить мне свою дочь, я с удовольствием побуду с ней.

— Ну вот и все! Билеты на самолет вам купят.

Богдан, будто издеваясь, хлопает в ладоши и уходит.

Артем зажимает пальцами переносицу.

— И что, с этим ничего нельзя сделать? — спрашиваю я шокированно.

Оболевский шумно выдыхает:

— Формально нет.

— А неформально?

— Ну хочешь, пойду в морду ему дам? — спрашивает Артем абсолютно серьезно.

Я зависаю на несколько секунд.

— Я правильно понял — ты всерьез рассматриваешь возможность вмазать собственному боссу? — и снова он серьезен, как никогда.

Но это длится секунду, а после Артем растягивает рот в лучезарной улыбке и начинает смеяться. У меня в груди развязывается узел, я тоже смеюсь. Из глаз брызгают слезы, и я спешу их вытереть. Мы оба были напряжены до предела, поэтому этот смех словно освобождает нас.

— Почему формально никак нельзя повлиять на решение Богдана? — спрашиваю, отсмеявшись.

— Потому что сферы ответственности в нашем бизнесе четко поделены: Власов отвечает за коммуникацию, сотрудников, организацию всего, что только можно организовать, а я за разработку. Он не лезет ко мне, а я не лезу к нему.

— Разумно, — соглашаюсь.

Артем хлопает себя по коленям:

— Ладно, Багира, пошли, что-ли. У нас работы до жопы, а вылет уже завтра. Еще собраться надо, тебе ребенка подготовить, — произносит Оболевский абсолютно спокойно и поднимается, направляясь в свой офис.

Вряд ли он заметил, как назвал меня старым прозвищем. Оно вырвалось у него абсолютно органично, а для меня — словно ножом по сердцу.

Потому что нет тут больше этой Багиры. Есть просто девушка, которая тянет на себе и в себе так много всего.

Но больше всего меня пугает вопрос о том, чем закончится наша неожиданная командировка.

Глава 13

Ярослава

— Продадим хату! Продадим имущество! Заживе-е-ем! — мечтательно говорит Влада, затягиваясь.

— Как тебе не стыдно? — не сдержавшись, срываюсь. — Мы только сегодня похоронили бабушку, а ты уже делишь ее квартиру и вещи!

— Ой, да ладно тебе, — отмахивается сестра. — Это ты у нас сердобольная. А я никогда не любила старуху.

— Она воспитала нас!

— Она оставила нас в детдоме на пять лет! Сраных пять лет! — ревет сестра и смахивает со стола мой стакан с нетронутой водкой.

Стакан падает на обшарпанный линолеум и катится по нему, водка расплескивается.

— У бабушки был рак. Она тогда болела. Ей бы никто нас не отдал! — пытаюсь воззвать к здравому смыслу сестры. Но все, увы, напрасно.

— Конченая отмазка, — кривится Влада и садится на пол, поднимает стакан, снова наливает водку и протягивает мне.

Беру его в руки, но не пью.

— Ты эгоистка, — устало качаю головой. — Тебе всегда все были должны: родители, государство, бабушка, я, мужики. А сама-то ты что сделала? Сливаешь свою жизнь в унитаз, обжираясь порошком и алкоголем.

— Давай без нравоучений, праведница, — закатывает глаза Влада.

— Продадим квартиру, и куда пойдешь? Деньги закончатся — моргнуть не успеешь.

— Делюга есть одна, — играет бровями. — Выгорит — разбогатею.

Тяжело вздыхаю. Надеюсь, к тому моменту, когда Влада утонет в собственной гнили, меня уже не будет в этом городе.

Уеду отсюда, куплю маленькую студию на деньги от квартиры. И вложу в еще одно образование.

Душная столица встречает нас привычными запахами и звуками. Весь полет я заметно нервничала — из-за мероприятия, на котором никогда не была, из-за того, что пришлось оставить Есю, хотя она с легкостью пошла к Арине. Из-за того, что три дня мне придется быть рядом с Артемом.

Оболевский весь полет работает.

Трансфер от организатора забирает нас и везет в отель, где мы быстро приводим себя в порядок и направляемся на выставку.

— Переживаешь? — спрашивает Артем по дороге в такси.

— Да, — честно отвечаю я. — Никогда ранее не была на таких мероприятиях.

— А в предыдущей компании ты не занималась подобным?

Сразу всплывает образ Валеры.

Вообще он красивый. Статный, ухоженный. Но самый настоящий мудак. Валера никогда не отпускал меня дальше офиса и дома. Какие там мероприятия.

Некстати приходит понимание, что так как выставка связана с информационными технологиями, то и он может на ней присутствовать. А лицезреть бывшего мне не хочется ни капельки.

— В предыдущей компании я занималась только разработкой, — пожимаю плечами. — Выполняла работу по ТЗ и не более того. Расскажешь, что от меня потребуется?

Артем откладывает планшет и поясняет:

— Тебе нужно просто быть со мной, — он произносит это быстро и тут же замолкает, осознавая, насколько двусмысленно это звучит.

Слабая часть меня показывается на свет и умилительно складывает ручки, намекая, что оговорочка-то по Фрейду. Но я даю этой слабой части мысленный подзатыльник, напоминая себе, что у нас с Артемом не получится быть вместе.

Это просто нереально. Особенно после правды, которую он может узнать.

Именно поэтому — чтобы грязная правда не вылезла на свет — и нужно держать максимальную дистанцию с мужчиной.

Так будет лучше. Ему так точно. Ну а мое дырявое сердце выдержит. Ничего. Я переживу.

— Все переговоры буду вести я. Если есть какие-то вопросы, задавай, не стесняйся. Слушай, впитывай, планируй разработку с учетом того, что услышишь. Завтра будет важный день. А вечером запланирована неформальная тусовка с участниками в баре.

— На нее обязательно идти? — поджимаю губы.

Я не люблю эти сходки с пьяными людьми. Достаточно насмотрелась за всю свою жизнь.

— Да, — просто отвечает Артем. — Иногда в неформальной обстановке решаются самые серьезные вопросы и заключаются выгодные договора.

Киваю.

Внутри глаза разбегаются. Куча стендов — банки предоставляют свои услуги, завлекают мерчем. Музыка, шум, гам. Я теряюсь среди всего этого, но Артем не дает мне отстать от него. Останавливается и поглядывает на меня, пока я с восхищением наблюдаю за остальными.

Мы подходим к стендам по очереди. Кого-то из ребят Артем знает, и диалог строится очень легко и непринужденно. Кого-то видит впервые, поэтому после короткого знакомства переходят сразу к делу.

В диалогах я молчу, все вопросы вываливаю уже на Артема после того, как мы заканчиваем разговор с потенциальными партнерами.

Оболевский отвечает на все вопросы с готовностью.

Неожиданно у него звонит телефон. Краем глаза я вижу на дисплее фото девушки, и Артем, даже не поднимая на меня взгляд, произносит:

— Давай сделаем перерыв? Мне нужно ответить на звонок, а ты пока пройдись по стендам.

Не дожидаясь моего ответа, он просто уходит. Меня тихо душит ревность. Да, вот так. У взрослого мужчины может быть разговор с девушкой.

Ты же не знаешь, Яра, как он жил до того, как ты свалилась ему на голову в качестве соседки? Ну явно же не держал целибат все эти пять лет?

Трясу головой, запрещая себе думать об этом.

Я не имею права на ревность.

Я не имею права на злость!

Но, черт возьми, куда мне теперь засунуть и то и другое, когда вот оно — уже подкатило к горлу мерзкой горечью?!

Делаю то, что сказал Артем: бреду среди стендов, от которых рябит в глазах.

Я устала и хочу домой, к Есе. Или хотя бы поехать в гостиницу и остаться в одиночестве.

Вся в мыслях об этом, я не замечаю тени, которая появляется позади меня.

Меня больно хватают за руку. Я резко оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на ненавистную физиономию.

— Ну привет, любимая. Давно не виделись, — цыкает Валера, а я вся внутренне сжимаюсь, ища глазами Артема, потому что чувствую — только он может мне помочь.

Глава 14

Ярослава

— Ну привет, любимая. Давно не виделись.

Гори ты в аду!

Меня накрывает.

Я ж сильная…

Ну да, была когда-то. Отпор барыгам и больной на голову сестре давала, а с появлением Еси столько страхов пришло, что сила и отвага мои затерлись так, что и не осталось ничего.

По-хорошему, надо замахнуться и двинуть коленом моему бывшему между ног.

Перед тем, как мы расстались… ну как расстались — перед тем, как я сбежала, он избил меня. В очередной раз залепил болезненную пощечину, от которой расплылся синяк на скуле. Губа разбита, зуб сколот. На руках вообще непроходящие синяки были.

Бежала я от него, пока Валера «с барского плеча» дал мне отгул на отлежаться, позволив не появляться в офисе с разбитым лицом. Отгул, я конечно же, взяла. А потом схватила Есю, наши немногочисленные пожитки и сбежала.

У меня были кое-какие сбережения, поэтому на первое время хватило. А после меня нашел Богдан. Слава богу, что на тот момент с лица синяки сошли, а руки… руки это ничего, их можно скрыть.

Мне страшно подумать, что было с Валерой, когда он понял, что я сбежала. Он сразу же мне позвонил, начал пугать сначала тем, что работала я у него неофициально и в мою компетенцию никто не поверит и никто не возьмет меня на работу. Говорил, что закончу я как сестра — на панели с дозой.

Потом рассказывал, какая я страшная и что с больным ребенком ни один мужик на меня не позарится.

Затем стелился, рассказывая, как любит меня. И что теперь-то все будет иначе, стоит только мне вернуться.

Вместо возвращения я заблокировала Валеру, стерла из памяти все, что было связано с ним.

Теперь у меня другая жизнь. Я счастлива. У меня прекрасная официальная работа, чудесный коллектив. Я живу у моря, Еся безумно рада тому, что мы теперь обитаем в новом месте, у нее появились друзья.

Но вот прошло два месяца, и Валера снова передо мной. И снова на его лице садисткая улыбка, и снова на моих руках синяки оттого, что сжимает мои запястья он со всей дури.

Дергаю рукой.

— Отпусти, — шиплю ему.

Вместо этого Валера опускает мою руку, чтобы мы привлекали меньше внимания, и сжимает еще сильнее. Я шиплю от боли.

— Какого хера ты тусуешься с Оболевским? — спрашивает обманчиво-мягко. — Я видел вас. Смотрели друг на друга, как влюбленные голубки. Быстро же ты нашла мне замену.

— Что за бред ты несешь?! — бросаю ему в лицо. — Между нами нет ничего.

Валера закатывает глаза:

— А то я не видел, как ты облизывалась на него, а он на тебя, — бывший отпускает одну мою руку, удерживая вторую, и тянет свою лапу, убирает прядь волос с моего лица. — Я и не знал, что ты шлюха. Думал: хорошая девочка, умница. Моя умница. Чистенькая, правильная. А ты обычная блядь, да? Легла под того, у кого бабок больше. Вот, значит, почему ты так быстро сбежала?

Господи, он сейчас просто раздробит мне запястье. На глазах от боли и унижения выступают слезы, но я, сцепив зубы, молчу.

Тем временем Валера продолжает говорить очень мягко, даже нежно. Будто шепчет мне ласковые слова о любви, а не поливает дерьмом на чем свет стоит.

— Так бы и сказала, что тебе просто стало мало бабла, — Валера досадливо качает головой, — а не придумывала бы сказку о том, какой я негодяй.

— Ты конченый садист, Валера, — говорю тихо, но мой голос дрожит. — И я не была бы с тобой, даже окажись на твоем счету лежали все деньги мира, потому что ты отвратителен. Ты жесток. Ты болен, Валера. Тебе вообще нельзя ни работать с людьми, ни общаться с женщинами.

— Ах ты сука… — Валера отпускает мою руку, и, если честно, то я ожидаю, что он привычно замахнется на меня.

Но неожиданно Валера отлетает в сторону оттого, что его как локомотив таранит Артем.

Оболевский вырастает передо мной, возвышается горой. Я поднимаю за него затравленный взгляд. Артем сканирует меня. Рассматривает внимательно, заглядывает в глаза, хмурится. Его ноздри раздуваются от злости.

Я не знаю, слышал ли он наш разговор или видел что-то. Понятия не имею, на что злится и как мы выглядели с Валерой со стороны, — возможно, похоже, будто мужчина просто держит меня за руку.

Как бы то ни было, Артем оттолкнул Валеру и избавил меня от него, и я благодарна ему за это.

— Позвольте! — блеет Валера и подходит ближе.

Одно из качеств слабака — это то, что они пасуют перед теми, кто сильнее их, а тех, кто слабее, обижают и унижают.

— Вы толкнули меня! — продолжает возмущаться.

Артем даже не думает оборачиваться. Смотрит на меня, будто пытается прочитать мысли. Я тоже не смотрю на Валеру, потому что не хочу видеть этого мудака.

— Эй! — Валера складывает руки на груди.

Артем наконец разрывает со мной зрительный контакт и кидает косой взгляд на моего бывшего:

— Чего тебе? — спрашивает небрежно.

— Мы общались с Ярославой, а вы взяли и толкнули меня! — пищит как баба.

Тема вскидывает брови, рассматривая Валеру. Тот заметно ниже Оболевского, более худой. Они вообще не соперники.

— Да? — спрашивает Артем. — Не заметил тебя.

Если бы я не знала Артема, подумала бы, что он отстранен, но я вижу, что он злится и держится из последних сил.

Устраивать разборки на таком важном мероприятии было бы фатальной ошибкой для бизнеса, поэтому я беру своего босса за руку и тихо говорю:

— Пойдем?

Артем опускает взгляд и смотрит на мои красные запястья. Перехватывает их, разворачивает, хмурится, поднимает на меня глаза, в которых плещется огонь ярости.

— Не надо, — шепчу сбивчиво.

И нет бы Валере заткнуться, но он какого-то черта лезет на рожон:

— Неплохо было бы извиниться!

Сжимаю ладонь Артема, привлекая внимание, и качаю головой.

— Вот и извинись, — как ни в чем не бывало отвечает Тема.

— Что-о? — тянет Валера. — И вообще, что это за безкультурщина? Ярослава, ты не хочешь познакомить меня со своим спутником? В конце концов, я, как твой бывший босс, хотел бы узнать, кто забрал у меня такой ценный кадр.

Глава 15

Артем

Сажусь перед ней на колени, беру ее руки в свои. Они худющие и ледяные.

— Расскажи мне, — тихо прошу ее.

— Нет, — упрямо качает головой. — Не надо тебе туда, Тем.

— У тебя что-то случилось. Глаза красные, ты похудела сильно. Бледная, потерянная. Яра, поделись со мной. Я смогу помочь, — говорю уверенно.

— Нет, Тема, не сможешь, — шепчет с печальной улыбкой на лице. — Но ты можешь помочь мне забыть.

Тянет меня на себя, целует, доверчиво жмется ко мне. Мне хочется получить от Ярославы внятный ответ, что происходит.

Я привел ее в свой дом, я готов разделить с ней свою жизнь, познакомить с сестрой и друзьями, но она не хочет этой близости. Боится. А у меня не получается вывести ее на разговор. Все, что происходит у нее в жизни, — табу для обсуждения со мной.

И нет бы остановить ее, вытащить клещами правду, но я не могу… поддаюсь на ласку, плавлюсь как пластилин. Отвечаю на страстный поцелуй, уговаривая себя, что все будет потом, когда-нибудь потом, а сейчас… сейчас я возьму то, что она может мне дать.

Раздеваю ее, осыпаю поцелуями, схожу с ума от ее тела, от тепла и этой близости. Из горла едва не вырываются слова о любви, но я сдерживаю их, потому что кажется, если скажу ей их — отпугну.

Поэтому люблю ее без слов. Руками, губами, выбивая стоны наслаждения и играясь с податливым телом.

Я не знаю, о чем они говорили, я не слышал слов и интонации, с которой они были произнесены. Все, что я видел, — страх в ее глазах. И его мне хватило, чтобы сорваться.

Понятия не имею, кто этот тип, вообще насрать.

Красная пелена ненависти затмила разум при виде слез в ее глазах и боли на лице.

Мне хотелось одного — размотать этого урода, кем бы он ни был.

— Спасибо, — произносит тихо Яра.

Резко останавливаюсь, пытаясь хоть немного успокоиться. Ярослава утыкается носом мне в спину. Оборачиваюсь и ловлю ее. Снова беру за руку, смотрю на следы, которые оставил этот уебок, провожу пальцами по красным отметинам.

Сжимаю зубы. Вернуться бы… найти его… и, как обещал, — мордой об асфальт.

— Все хорошо, Тем, — мягко произносит Яра и смотрит на меня с тревогой.

Неожиданно этот нежный голос выбивает почву у меня из-под ног. Рассматриваю девушку напротив себя. Она встревожена, испугана.

Непроизвольно кладу ладонь ей на щеку, а она, черт возьми, даже не думает отстраниться — наоборот, делает маленький шаг вперед, льнет ко мне, выдыхая. И вот тут я понимаю, что она боится и мое присутствие рядом успокаивает ее.

Внутри поднимается волна гнева на этого урода за то, что посмел тронуть девушку, которая дорога мне. Яру же хочется защитить, закрыть собственной грудью от всего мира. Чтобы никогда не боялась, чтобы не было никаких тревог у нее. Чтобы как раньше — расслабленно улыбалась.

Обхватываю ее за шею и притягиваю к себе, обнимаю. Прижимаю к себе, обхватываю второй рукой, забирая в кольцо рук.

Яра утыкается носом в мою грудь, вздыхает.

Стоим так минуту. Мы отошли далеко от выставки, а прохожие особо не обращают на нас внимания, поэтому расслабляемся.

Малинина медленно отстраняется от меня и неловко улыбается.

— Кто это был? — спрашиваю ее, возможно, более резко, чем стоило.

— Мой бывший парень, — пожимает плечом Яра и вздыхает устало. — Я не ожидала, что он будет тут. Прости, что тебе пришлось вмешаться. И спасибо еще раз.

— Даже не начинай, — прерываю ее. Была б моя воля, от этого кретина мокрого места не осталось бы. — Он и раньше обижал тебя?

Стараюсь говорить спокойно, но факт того, что с Ярославой мог кто-то плохо обращаться, лишает меня здравого смысла.

Отстраниться, да, Оболевский? Не очень-то успешно ты отстраняешься от своей подчиненной. Надо было не лезть…

Да сейчас! Остаться в стороне и наблюдать, как девушке, которая когда-то была мне дорога, причиняют боль?! Нихера!

«Когда-то дорога», — усмехается здравый смысл. Сам-то веришь в эти слова?

Ярослава окончательно выпутывается из моих рук, заметно успокоившись, и отступает назад. Поджимает губы, явно недовольная моим вопросом, и отвечает напряженно:

— Вообще, по-хорошему, я имею право не отвечать на этот вопрос. Но ты вмешался, и я не могу игнорировать твой интерес. Валера не очень хороший мужчина. И я сбежала от него практически сразу, как только подвернулась возможность.

Ага. Очень напоминает что-то, да, Яра? Только, в отличие от того оленя, я не был мудаком и не причинял тебе боль. Почему же тогда, Яра? Почему…

— Что ему сейчас было нужно от тебя? — мне важно убедиться, что Яре больше ничто не угрожает.

— Унизить хотел, — ведет плечом и опускает взгляд. — Думал, я с тобой… ну… ты понял… — не может назвать вещи своими именами.

— Что ты трахаешься со мной? — выгибаю бровь.

У-у-у, сука, увижу его еще раз — урою. И срать на репутацию.

— Да, — кивает и тут же спешить оправдаться: — Ты не подумай, я сказала ему, что нас ничего не связывает, но он уже успел нагородить…

— Нагородить, унизить тебя, оскорбить. Еще и боль причинил. Надо бы вернуться и…

— Не надо! — выкрикивает. — Правда, Артем, не нужно. Все в прошлом. Я не общаюсь с Валерой, и это просто стечение обстоятельств, что мы оказались в одном месте в одно время. Уверена, больше это не повторится.

Зубы мне заговаривает, как же.

— Он отец Еси?

— Что? — хмурится. — Нет, к ней он не имеет никакого отношения.

Киваю. Хорошо хоть так. Возвращаемся в гостиницу, в разные номера. Ужинаем по раздельности.

Меня так и тянет в соседний номер, но нельзя. Я приехал сюда не для того, чтобы трахаться с Ярославой. Как бы Богдан ни пытался нас свести, нужно держать дистанцию.

Сплю плохо, а на следующий день не отхожу от нее. Как пес-поводырь — всегда рядом. Иногда специально касаюсь ее, чтобы она знала, что я тут. Валеры на горизонте и след простыл. Ближе к вечеру нас зовут в клуб, где начинается неформальная тусовка.

Глава 16

Ярослава

— Ну ты и тварь! — шипит сестра.

— Рот закрой! — кидаю ей.

Влада со злостью сметает с моего стола разложенные конспекты и учебную литературу. Бумаги разлетаются по полу, и я поджимаю губы. Там нет ничего важного, диплом я уже отдала, но сам факт…

— Собери, — строго говорю сестре, но та уже закинулась… ее ведет.

— А я знаю… — не обращая внимание на мое требование, тыкает в меня пальцем, но я со злостью отбрасываю ее руку. — Это был твой план изначально: окутать бабку, которая не в себе, любовью, чтобы она окончательно помешалась и отписала все тебе! Слушай, да ты же втерлась к ней в доверие, насела на старуху! Или вообще принудила ее написать завещание! Да! Ты пытала ее!

Закатываю глаза:

— Влада, ты совсем, что ли? — спрашиваю устало. — У тебя в голове хоть одна здравая мысль осталась? Или ты все свое серое вещество сторчала?

То, что бабушка переписала квартиру и все имущество в ней на меня, стало шоком. Владе она не оставила ничего.

Я удивлена — но не глупа и делиться с сестрой наследством не собираюсь. Будь она нормальной — вопрос бы в принципе не поднимался, бабушка любила нас обеих. Но, живя с Владой в одной квартире, она ее практически не видела. Сестра всегда нелестно отзывалась о женщине, которая забрала нас из детдома, и бабушка все слышала.

Мне кажется справедливым, что за заботу о бабушке я что-то получу.

Прохожу мимо Влады, собираясь уйти, и она как крыса толкает меня в спину. Я пролетаю пару метров и ударяюсь плечом о дверной косяк.

— Ненавижу тебя! Это все из-за тебя! Если бы ты так не носилась со старухой, она бы давно копыта откинула!

Не остаюсь в долгу и тоже толкаю Владу:

— Успокойся! — рявкаю на нее. — Нахрена тебе деньги, Влада? Пропить их?!

— Делюга… — с жаром начинает рассказ, но я тут же перебиваю ее криком:

— Делюга твоя — это наркоты купить и барыжить ею! Вот и вся твоя «делюга»! Не посадят тебя, так сторчишься! — выдыхаю. — Может, к лучшему оно, что бабушка не оставила тебе ничего. Целее будешь.

Влада делает шаг вперед. Ее глаза полны безумия и ненависти:

— Я тебе отомщу, сестренка, — шипит на меня змеей. — Ты еще слезами умоешься за то, что сделала!

Я не люблю алкоголь, но поддаюсь атмосфере и заказываю коктейль. Хожу вдоль танцпола, на котором зажигает народ, пью потихоньку свой Мохито. Артем держится рядом со мной. Иногда к нему подходят ребята и заводят разговор. В основном это неформальное общение со старыми знакомыми, и я чувствую себя немного не в своей тарелке. Каждый раз пытаюсь отойти в сторону, но Оболевский берет меня за локоть и возвращает на место рядом с собой.

Это, конечно, очень мило с его стороны, но, как по мне, немного перебор.

— Мне нужно отойти в дамскую комнату, — кричу ему на ухо через биты музыки.

— Если не вернешься через две минуты, я пойду за тобой.

Закатываю глаза:

— Шутишь? Да я в очереди минут десять стоять буду!

— Две. Минуты! — произносит четко.

Снова закатываю глаза:

— И давай без этого, — тычет пальцем мне в лицо.

Поддавшись алкоголю, я ставлю руки в бока:

— А то что? — вау, Малинина, да ты осмелела!

Что, забыла прошлое, перечеркнула все свои планы и обещания и вуаля — заигрываешь с боссом?!

Он, конечно, крут. Это бесспорно. Сексуален, мужественен, умен. Но ты же обещала!

— Ярослава, — взгляд Артема загорается: — У тебя две минуты!

Поднимаю руки, сдаваясь.

В туалете, на радость мне, нет очереди, и я быстро заканчиваю свои дела.

Выхожу в темный коридор и едва успеваю сделать пару шагов, как меня хватают за руки. Шиплю от боли. Там все не зажило с прошлого раза.

Мне не нужно хорошо видеть человека, чтобы знать, что это Валера.

Настоящая крыса, которая дождалась, когда я останусь одна и буду не готова к встрече с ним.

— Если ты меня сейчас не отпустишь, я буду кричать! — тут же говорю ему.

Валера дергает меня на себя и тянет за собой:

— О, детка, ты обязательно будешь кричать, — останавливается и произносит прямо мне в лицо: — Но не факт, что кричать ты будешь от удовольствия.

По спине у меня бегут мурашки. Страх накрывает, от него я цепенею. Сейчас Валера утянет меня за собой и причинит боль. Один бог знает, какие извращения живут в его голове…

— Я же сказал: увижу тебя рядом с ней — морду об асфальт размажу, — из темноты звучит твердый и злой голос Артема, и только сейчас я понимаю, что не дышала все это время.

Он сдержал! Сдержал свое слово! Я-то думала, Артем пошутил про две минуты, но нет. Оболевский подходит к Валере и сжимает его горло, тот выпускает мою руку, и я тут же прижимаю ее к груди, баюкая.

— Знаешь, даже хорошо, что ты оказался тут, — произносит спокойно Артем, заглядывая в лицо моему бывшему. — А то, знаешь ли, у меня осталось чувство недосказанности.

Мой босс, держа Валеру за горло, тянет его за собой. Толкает дверь, которая оказывается черным ходом, и выталкивает того на улицу. Мой бывший кубарем сказывается по железным ступеням, а Артем просто перепрыгивает их и приземляется на землю прямо рядом со стонущим на земле Валерой.

— Артем, не надо, — молю я.

Он поворачивается и смотрит с досадой на меня:

— Прости, детка, но я не могу остаться в стороне.

Поднимает сопротивляющегося Валеру за грудки, ставя его на ноги, замахивается и бьет того в лицо. Валера тоже бьет, но смазано, по касательной. Завязывается драка.

Артем беспощаден, я никогда не видела его таким и даже не знала, что он так может. Я пытаюсь докричаться до него, чтобы успокоить и остановить, но все тщетно — он нацелен мстить и будет делать это до тех пор, пока противник подает признаки жизни.

— Темочка, пожалуйста, остановись, — пищу я, но Оболевский наверняка даже не слышит меня.

Глава 17

Ярослава

— Здрасьте, дядь Вить! Мне сказали, что Владка у вас, — здороваюсь с нашим соседом, который сидит на проходной отделения полиции.

Сосед поднимает голову и добродушно улыбается:

— О, привет, Ярка! — нажимает на кнопку, и турникет опускается. Я прохожу дальше по коридору.

Дядя Витя выходит из своего укрытия и качает головой:

— Наши взяли Владиславу возле площади. Спала на лавочке, — досадливо поджимает губы. — Что, она снова взялась за старое?

— Да она, в общем-то, и не заканчивала, — вздыхаю и провожу рукой по волосам.

С тех пор как мы поссорились в последний раз, Влада ушла из дома. Я не видела ее неделю.

— Ярка, так, может, ну ее, — машет рукой. — Пусть посидит в обезьяннике? На пятнадцать суток, все как положено.

— Может, оно и правильно было бы, но я не могу так с ней, — устало тру лицо.

Дядя Витя смотрит мне в глаза и задумчиво тянет:

— Надо же, как в жизни бывает. Одинаковые, но совсем разные, как небо и земля. Сколько знаю тебя — с детства умница, отличница, старухам нашим всегда помогала. А Владислава твоя была оторвой и помрет такой же оторвой.

— Угу, — киваю и опускаю взгляд в пол.

Ну что тут скажешь? Все есть так, как есть.

— Ладно, дядь Вить, от меня что-то нужно? Или можно ее забрать?

— Да господь с тобой, — машет рукой, — забирай непутевую. Только тащить тебе ее на себе придется, она ж никакая.

Киваю.

Справлюсь. Не впервой.

Такси высаживает меня у отделения полиции. Дежавю накатывает лавиной. Сколько раз я забирала отсюда Владу? Не счесть. То пьяную, то обдолбанную. То после драки, то попрошайничала на рынке, и ее загребли.

Все это было так давно, будто вообще в прошлой жизни, хотя прошло не так много лет.

Захожу внутрь и понимаю, что тут не изменилось ничего — тот же ремонт, те же обшарпанные стены и выцветшие стенды. Тот же запах. Даже дядя Витя сидит на своем месте и смотрит «Убойную силу» по маленькому телевизору.

— Здрасьте, дядь Вить! — приветствую его с грустной улыбкой на лице.

Мужчина дергается от моего голоса, оборачивается, моргает несколько раз:

— Малинина? — открывает рот и смотрит немного испуганно.

Хмурится, косится на меня.

— Ярослава? — спрашивает, опешив.

— Она самая. Давно не виделись, дядь Вить.

Убедившись в том, что это я, бывший сосед пропускает меня через турникет и выходит из своей кабинки.

Окидывает меня внимательным взглядом.

— Надо же, — выдыхает, — почти не изменилась. Я уж думал, и не увижу тебя больше. Ты как квартиру продала и уехала, так и потерялась.

— Я уехала в другую часть города, — пожимаю плечами.

— Ясно, — чешет затылок. — А здесь зачем?

Закусываю губу:

— Мой друг… Его привезли сюда после драки.

— А, эти, — кивает понимающе. — Дебоширы. Который твой?

— Оболевский.

Дядя Витя возвращается обратно на свое место и смотрит по журналу:

— Есть такой. Артем Александрович.

— Да.

— Забрать хочешь? — спрашивает понимающе, и я киваю. — Что ж ты, Ярка, связываешься постоянно не с теми, а? То сестру бегала забирала, теперь вон ухажера.

— Так за честь мою вступился, дядь Вить, — обнимаю себя за голые плечи.

Сегодня ночью похолодало. Вдали от моря приход осени ощущается острее. В Сочи еще будет не один теплый день, а тут, гораздо севернее, уже прохладно.

— Э-эх, молодежь, — качает головой. — Пойду узнаю, что можно сделать.

— Спасибо!

Сажусь на холодный пластиковый стул. Обнаженная кожа бедер соприкасается с ледяным пластиком, и табун мурашек разбегается по телу.

Нервно дергаю ногой в ожидании, кусаю губу.

Дядя Витя возвращается спустя пару минут, и я тут же подскакиваю на ноги:

— Ну что?

— Да что, — отмахивается. — Претензий друг к другу твои гусары не имеют, так что сейчас ребята бумаги заполнят, получат по штрафу — и можешь забирать своего Оболевского.

— Спасибо, — благодарю от всего сердца. — Вы всегда помогали, дядь Вить. То Владе, теперь моему другу.

Мужчина качает головой:

— Я помогаю не им. А тебе.

— Мне? — спрашиваю, открыв рот.

— Хорошая ты девка, Ярка. Матери моей всегда подсобляла, с внуками сидела. Жалко мне тебя. Что все так получилось. Хотя, может, оно и к лучшему, что ты уехала? Вон выглядишь хорошо. Худая только, как селедка, но это ничего. Мясо нарастить не проблема. Было б ради кого наращивать. А сестра твоя непутевая…

Вздох.

— Не надо, — качаю головой.

Снова сажусь на неудобный стул и дрожу, как собачонка на морозе. Это все от нервов.

Через несколько минут выходит Артем. Помятый, на лице ссадины и синяки. Футболка порвана, на ней кровь. Костяшки на руках сбиты. Увидев меня, он удивленно округляет глаза. Я медленно поднимаюсь, не переставая трястись и обнимать себя.

Артем пронизывает меня взглядом, хмурится.

— Ну что, гражданин Оболевский, — бодро произносит дядя Витя, привлекая внимание моего босса, — получите, распишитесь.

Протягивает ему бумажник и документы.

— Всего доброго. Надеюсь, больше не свидимся. Негоже это, девчат в ночи гонять за собой.

— Спасибо, — Артем забирает документы и телефон, делает шаг в мою сторону. — Ты как тут оказалась?

— За тобой приехала, — пожимаю плечами.

Тема недовольно качает головой:

— Зачем, Яр? Я бы сам разобрался.

— Ты же из-за меня…

— Я взрослый мальчик и готов нести ответственность за свои поступки.

Вздыхаю.

— Поехали в гостиницу, взрослый мальчик, — выглядываю за широкую спину Оболевского и машу мужчине: — До свиданья, дядь Вить!

Тот машет мне рукой, а я снова обнимаю себя.

— Замерзла? — замечает Артем.

— Немного.

Тяжелый вздох.

Глава 18

Артем

— Ты едешь со мной, — ставлю ее перед фактом.

— Пф! — фыркает в ответ. — Бегу, волосы назад.

Перехватываю ее за руки, поворачиваю к себе лицом. Кладу ладонь на щеку, провожу по ней большим пальцем.

— Через пару недель мне нужно будет уехать в Штаты. Надолго, Яра. На год, а может, на несколько лет.

— Удачи, — отворачивается, пряча лицо, и пытается вырваться из моих рук.

Мягко давлю на ее щеку и поворачиваю лицом к себе. Как я и думал, в глазах у Яры слезы.

— Чего ревешь, Багира? — усмехаюсь по-доброму. — Говорю же: ты едешь со мной.

Смахиваю ее слезу. Яра качает головой и отвечает сдавленно:

— Не поеду я никуда, Артем. У меня нет заграника, диплом не получен…

— Значит, получишь диплом вместе с заграником и приедешь. Я помогу тебе получить приглашение.

— Нет, — упрямо качает головой.

— Почему? — хмурюсь.

Поначалу я просто хотел отмахнуться от Яры. Подумаешь, понравилась девчонка. Но это гораздо большее, чем просто «понравилась», — осознание пришло практически сразу.

И вот пролетает несколько недель, и я понимаю, что не готов ее отпустить. Никогда.

— Тём, — начинает она мягко, — у тебя своя жизнь, мне нет в ней места. Не вписываюсь я, понимаешь?

Понимаю, но…

— Да насрать на это!

— А мне нет! — выкрикивает мне в лицо.

— Садись, — командует она.

И я слушаюсь — сажусь на бортик ванной, наблюдая за Ярой.

Совсем худенькая стала. Работает много, устает. Еще и мудак-бывший нервы треплет. И платье это блядское… На улице похолодало, а оно не греет ни хера.

В такси хотелось прижать ее теснее и согреть собой, но я понимал, что весь грязный, в крови и вонял обезьянником. Не мог ее трогать, мерзко от самого себя было.

Ярослава мочит бинт в перекиси, прижимает к моей ране. Пена шипит.

— Больно? — спрашивает тихо. Так мягко, что у меня кишки в узел сворачиваются.

— Нет, — отвечаю сдавленно.

Идиот. Надо было говорить «да» и просить подуть.

Жмурюсь. Ну совсем башка того, да, Оболевский? Вроде как тот мудак не сильно приложил, а у тебя вон — все мысли об одном.

Яра меняет бинт и снова льет жидкость, прикладывает к треснувшей губе.

Я чувствую боль, но это вообще другое. У меня внутри все выворачивается наизнанку в немом крике. За что ты так с нами поступила? Я же мечтал о будущем с тобой. О детях. О собаке. О доме. С тобой.

А после тебя больше не мечтал. Потому что помнил, что иногда мечта приводит к такой боли, что лучше и не мечтать. Не надеяться. И планы строить только на том, что можно контролировать.

Потому что тебя контролировать и предугадывать нереально.

Ярослава кладет руку мне на основание шеи и двигает мою голову так, как ей удобно. Меняет бинт и прикладывает к скуле. Невольно заглядывает мне в глаза, и я тону в этой черноте. Она гипнотизирует меня, поглощает.

Я кладу руки ей на голые коленки и медленно веду выше. Ее кожа холодная, тут же покрывается мурашками. Яра вздрагивает, сильнее впивается пальчиками мне в шею.

Ее дыхание сбивается. Она сглатывает и смотрит на меня с недоверием.

Я тоже не верю себе, Яра. Тебе, в общем-то, тоже.

Не понимаю, что делаю. Все это условные рефлексы — как радар, настроенный на тебя. И отчета себе в собственных действиях я не отдаю. Просто ты рядом, и я возвращаюсь в прошлое, где эти касания всегда были уместны и желанны, будто проверяю: есть ли это в нашей нынешней реальности?

Ярослава замирает, но не отстраняется.

У меня есть один-единственный шанс на близость с этой девушкой. Мне кажется, я ее совсем не знаю. Или знаю кого-то другого, очень похожего на нее. Но желание обладать ею остро, мне это жизненно необходимо.

Я использую шанс.

Медленно поднимаюсь и перемещаю руки на ее талию, вжимаю в себя.

Ярослава опускает холодные руки мне на грудь. Рвано хватает ртом воздух.

От ее приоткрытых пухлых губ я теряю последнюю связь со здравым смыслом и сметаю их, накрывая своими губами. Вокруг нас что-то падает, но нам нет до этого дела.

Встретившись, наши губы замирают на секунду, убеждаясь, что все происходящее не плод больной фантазии, и сокрушают друг друга.

Это поцелуй на грани боли и отчаяния. Мы отчаянно нуждаемся друг в друге, в этих тихих стонах.

Я подсаживаю Ярославу на тумбу с раковиной. Яра кусает меня, цепляется настойчивыми пальчиками, а я впиваю свои в ее бедра и развожу ей ноги. Все это делаю, не в силах оторваться от губ. Она тихо стонет, раздвигая ноги сильнее.

Член больно дергается, напоминая о себе, и упирается в молнию джинс. Я прижимаюсь им к Ярославе. Она, уже не стесняясь, стонет и обхватывает меня ногами, притягивает ближе.

Мы сходим с ума. Мы голодны. Мы скучали друг по другу, и это практически то же самое, что неизлечимая болезнь, отравляющая каждый твой день.

Дергаю сарафан Яры вверх, и она позволяет мне стянуть его. Наши губы разрывают контакт всего на миг, но это слишком много, его достаточно, чтобы начать сходить с ума. Поэтому мы льнем обратно друг к другу с еще большей силой, с еще большим желанием.

Глажу ее тело — грудь, живот, плечи.

Господи, как мне хватало этой девочки…

Ярослава дергано расстегивает молнию на моих джинсах и спускает их.

Она замирает, надрывисто хватая воздух, и скользит взглядом вниз.

Мой член дергается вверх, освобожденный от оков. Яра закусывает красную, зацелованную губу и поднимает голову. Она будто пьяная, зрачки расширены.

Мне кажется, что она сейчас сбежит, но вместо этого Ярослава берет мой член в руки и сжимает его. От кайфа хочется закатить глаза.

Она всегда была такой. Решительной. Даже тогда, в самый первый раз… Когда я был у нее первым.

Одной рукой перехватываю член, второй беру ее за шею и заставляю смотреть мне в глаза. Погружаюсь в нее немного резче чем нужно. Но если я этого не сделаю — просто взорвусь.

Глава 19

Ярослава

Эта ночь очень долгая.

И мне хочется, чтобы она не кончалась никогда.

В темноте нас только двое. Мы особо не разговариваем. Добравшись друг до друга, не может оторваться и разомкнуть объятия.

Мое тело не привыкло к таким марафонам. Потому что уже светает, а я по-прежнему двигаюсь на Артеме. Я истощена, балансирую на грани реальности, но не могу от него оторваться.

Впускаю свои пальцы в его жесткие волосы и сжимаю их. Артем берет в рот горошину соска и слегка прикусывает ее. Проводит мокрую дорожку вверх — к ключице, подбородку, заглядывает в глаза.

В сером рассвете дымка волшебства начинает потихоньку растворяться, и мы будто бы пытаемся урвать последние крохи и насытиться тем, чем насытиться невозможно никогда.

Постель разворочена, по всему гостиничному номеру разбросаны наши вещи, измятые полотенца, халаты. Я в абсолютно непотребном, растрепанном виде. Мокрая, потная, липкая.

Артем выглядит не лучше — весь в царапинах, взлохмаченный, искусанный.

Он переворачивает меня на спину, роняя на кровать, и заканчивает то, чем мы занимались всю ночь. В очередной раз кончает мне на живот.

Который? Пятый раз за эту ночь?

Я истерзана, внутри все стерто. Мое тело отвыкло от такого обращения, но если он попросит меня еще раз, то я соглашусь на что угодно.

Но Артем не просит. Просто заламывает мне руки и подминает под себя, утыкается носом мне в шею и вырубается просто за секунду.

А я не могу.

Мой воспаленный мозг пытается докричаться до меня, но я глохну, слепну. Я отрезаю себя от реального мира, оставаясь в выдуманном, виртуальном. Потому что с приходом утра все переменится.

Мы не имеем шанса на «нас», а я не имею права на то, чтобы быть рядом с этим мужчиной.

Сквозь наспех задернутые занавески брезжит рассвет. Я слушаю мерное дыхание Артема, отсчитывая последние секунды времени, отмеренного нам, и начинаю постепенно выбираться из постели.

Все тело ломит, глаза печет, но я, превозмогая дискомфорт, спускаю ноги на пол, натягиваю сарафан поверх обнаженного тела и сбегаю.

В своем номере сразу же отправляюсь в душ. Хочется разреветься, но я не разрешаю себе этого.

Нет.

Это не поможет ничем.

А что поможет?

Боюсь, что уже ничего. Того, что было сделано, не переиграть, не отмотать назад и не исправить. Едва Артем узнает правду — возненавидит меня.

А я не хочу его ненависти.

Он единственный человек, который когда-либо был мне дорог, — кроме Есении, разумеется. Если Артем возненавидит меня, мне кажется, я окончательно рехнусь.

А мне нельзя.

У меня дочь, которой нужна адекватная и здравомыслящая мать.

Ведь был же у меня план. Довольно-таки четкий: новая работа — новая жизнь. Разобраться с болезнью Еси. И все. А большего и не надо. Но судьба решила иначе и столкнула меня с тем, с кем я не надеялась увидеться больше никогда.

Выхожу из душа, сушу волосы, подкрашиваюсь, надеваю удобные брюки и футболку, собираю вещи.

Через четыре часа у нас самолет.

Вот и закончилось все.

В мой номер стучат. Мне не нужно смотреть в глазок, чтобы знать, что это Артем.

Распахиваю дверь.

Мужчина глядит на меня выжидающе, в глазах плещется огонь.

Оболевский тоже привел себя в порядок — волосы влажные после душа, от него пахнет привычным парфюмом.

Молча отхожу назад, пропуская его в номер, сама иду к небольшому креслу, сажусь, поджимаю под себя ноги. Артем в два шага пересекает прихожую и нависает надо мной:

— Объяснишься? — спрашивает со злостью.

— Нечего объяснять, — качаю головой.

В груди ком размером с новую галактику. Мучительный, тягостный. Он него распирает изнутри, но я держусь и не показываю виду, как мне больно.

От моих слов лицо Темы идет рябью. Он взбешен, недоволен и наверняка уже сожалеет о том, что поддался искушению этой ночью.

— Нечего? — переспрашивает он.

В его голосе тонны льда, которые он колючими иглами загоняет мне под кожу.

— Нечего, — киваю. — Было, и было. Мы забылись и совершили ошибку.

Артем наклоняет голову вбок:

— Или точнее пять ошибок?

— Кто считает, — легкомысленно веду плечом.

Лицо Темы идет пятнами, мне кажется, он хочет мне врезать за эти слова. Знаю, что веду себя по-сучьи. Но так будет лучше.

Правда, миленький, поверь. Так будет лучше в первую очередь для тебя.

— Мы возвратимся в Сочи, и все вернется на круги своя, — продолжаю спокойно. — Ты мой босс, я твоя подчиненная. Давай все оставим как есть? Мне не нужны лишние сложности.

Он сканирует меня, прожигает взглядом, будто пытается докопаться до истины. Не надо. Ничего хорошего ты там не увидишь.

Я жду, что Артем снова начнет отговаривать меня, убеждать в том, что эта ночь значила много, но неожиданно он отстраняется, выпрямляется и произносит:

— А знаешь, ты права, — говорит резко, холодно, даже отстраненно. — Мне не нужны отношения. Мы неплохо с тобой развлеклись, но на этом все. Верно.

Разворачивается и уходит, безразлично бросая на ходу, даже не обернувшись:

— Выезжаем через час. Будь готова.

Хлопает дверь, и я дергаюсь от этого грубого звука. Его слова причиняют боль, хочется свернуться клубочком и взвыть.

Ну ведь ты же этого и хотела, Ярослава! Разве нет?!

Да-да, конечно… именно этого я и хотела…

Непрошеная слеза вырывается и скатывается к губам.

Так будет лучше.

Да.

Осталось только себя в этом убедить.

Глава 20

Ярослава

Всю неделю мы максимально отстранены друг от друга.

Устройство нашего офиса предполагает, что мы может работать в любой из его частей. В переговорных, если они не заняты, в кофейне. Да хоть на матах в спортзале — вообще пофиг где, только работай.

Вот Артем и работает. Где угодно, только не на своем рабочем месте напротив меня.

Дома он тоже, можно сказать, не ночует. Приходит не каждый день. Но если и возвращается, то очень поздно, далеко за полночь. Спит пару часов и убегает на пробежку. Мы с ним не сталкиваемся, потому что когда мы с Есей просыпаемся, его уже нет.

Я не знаю, где он проводит вечера и ночи.

«А это и не должно тебя волновать, Ярочка!» — шепчет пренебрежительно внутренний голос.

И я понимаю, что да — не должно. Но ревность душит, душит, и не деться от нее никуда.

— Итак, ребята! — хлопает в ладоши Богдан. — Нам слишком много нужно запланировать на следующий релиз! Самое главное — аналитика!

— Она сырая, — закатывает глаза Максим, один из наших разработчиков.

— Насколько? — хмурится Богдан.

— На сорок процентов, — отвечает Макс.

— И что мы будем делать с этим? — спрашивает у команды Богдан.

Максим хмурится, размышляя, остальная часть команды кидает косые взгляды друг на друга. Артем вообще витает где-то в облаках, будто даже не желает участвовать в обсуждении.

— Давайте переносить на следующий релиз, — предлагаю я. — Лучше мы запилим эту фичу позже, чем запилим ее с багом.

— Согласен, — тут же кивает Макс и мягко улыбается мне.

Вообще он хороший парень. Постоянно оказывает мне мелкие, но приятные знаки внимания.

— Что скажешь, Арт? — обращается Богдан к Артему.

Артем поворачивается и смотрит на своего друга пустым взглядом. Мне кажется, что он даже не слушал нас, но, тем не менее отвечает:

— Давайте переносить, — устало и отстраненно.

— Хорошо, — кивает Богдан. — Макс, Яра — перенос под вашу ответственность. Если и к следующему релизу не уложитесь, спрошу с вас.

Киваем с парнем. Это было ожидаемо.

Народ начинает расходиться, но Богдан нас останавливает:

— Это еще не все. Предлагаю на следующих выходных выбраться на пикник. А то что-то давненько мы не поднимали командный дух.

Все ребята радостно улюлюкают.

— Берите с собой жен, мужей, детей, подруг и всех кого пожелаете. Поедем на природу, дышать свежим воздухом и купаться.

Шум и гам усиливается, а я думаю о Есеньке. Обязательно ее с собой возьму. Дочка здесь стала совсем раскрепощенной, трещит без умолку, вечерами убегает к своему другу, который живет в соседнем коттедже, а он приходит к нам. Ей будет полезно.

Ко мне подсаживается Макс и спрашивает:

— Возьмешь свою дочку?

— Хочешь с ней познакомиться? — спрашиваю с улыбкой на лице, не относясь к ответу серьезно.

Но Макс удивляет:

— Я бы хотел познакомиться с Есей, — кивает, немного смущаясь. — Арина много рассказывала про нее. Мне кажется, она влюбилась в твою дочь.

По лицу парня расползаются красные пятна, и он опускает взгляд, смущаясь.

— Да, я собираюсь взять ее, — стараюсь отвечать нейтрально и делаю вид, что не вижу заинтересованности парня.

Даже собственные отцы порой уходят из семей, когда сталкиваются с болезнью ребенка. Мужики вообще слабые. Некоторые не вывозят этого груза и уходят туда, где нет проблем, где чувствуется свобода, где можно дышать полной грудью.

Вероятность того, что чужой мужчина примет меня вместе с моим ребенком, мизерна. Есения как ящик Пандоры — может рвануть в любой момент. И один Господь знает, когда это случится. А оно случится, это лишь вопрос времени.

Валера — единственный мужчина, который принял меня с ребенком. Просто потому, что никогда не обращал особого внимания на Есю. Она всегда была тихой и послушной, так что проблем не доставляла. И слава Богу, что он ее не замечал.

Если бы тронул ее хоть пальцем — я бы убила его.

Так что к этому проявлению внимания Максима я отношусь скептически и скорее снисходительно.

— А ты кого возьмешь? — спрашиваю его.

— У меня тут нет никого, — пожимает плечами. — Родители далеко, в родном городе. Друзья тоже. Ну а девушки или собственной семьи у меня нет.

Не то чтобы я интересовалась этим, но ладно.

Чувствую, как у меня начинает гореть щека, будто ее жжет что-то. Немного поворачиваю голову и смотрю на Артема. Он сидит на том же месте и прожигает меня взглядом. Его взгляд давит на меня, и тело моментально сковывает воспоминаниями о том, как у нас было. Той ночью в гостинице.

Максим продолжает что-то говорить, но я совершенно не слышу его. Он трогает меня за плечо, пытаясь привлечь внимание. Оболевский замечает это касание, и желваки на его лице начинают двигаться.

— Ребятки! — снова хлопает в ладоши Богдан.

И я разрываю этот зрительный контакт, бросая Максу извиняющуюся улыбку.

— Я составлю списки, а вы скиньте мне инфу, кто кого возьмет, чтобы я знал, сколько продуктов закупать и мяса мариновать.

Артем встает и направляется к выходу, но Богдан кричит через весь офис:

— Арт, ты будешь один?

Оболевский оборачивается и смотрит на друга, игнорируя меня и остальных:

— Нет. Запиши плюс один.

Уходит.

Плюс один.

Ну какова вероятность того, что он придет с сестрой?

И ночует он не дома.

Дура ты, Малинина. Не будет долго в одиночестве такой мужик, как он.

А вот для тебя это самое то. Та самая ноша, которую ты выбрала нести на собственному горбу.

Вот и неси.

Глава 21

Ярослава

Влада еле перебирает ногами. Хорошо, что участок недалеко от дома и идти всего четыре квартала.

— Не могла такси вызвать? — бурчит себе под нос и в десятый раз спотыкается.

Она волочит ноги, очевидно, у нее отходняк. Трясет всю. Губы синющие.

— Дай денег на такси — вызову, — отвечаю устало и беру ее под локоть.

— Откуда у меня бабки? — спрашивает удивленно. — Из нас двоих именно ты тусишь с мажорчиком. Наверняка он подбрасывает тебе деньжат.

— Мне никто не дает денег, Влада, — качаю головой.

Артем никогда не пытался всучить мне деньги. Знает, что не возьму.

— Значит, сама виновата. Дура, — бросает Влада беззлобно и даже улыбается мне.

Я моргаю несколько раз, пытаясь сбросить морок. Я забыла, когда сестра улыбалась мне. Вот так — искренне, без сарказма и ненависти.

Возвращаемся в квартиру, и я сразу тяну ее мыться. Набираю ванну почти до краев, помогаю Владе раздеться, потому что пальцы ее не слушаются — трясутся просто безбожно.

Вспениваю мочалку и протягиваю сестре. Она принимает ее и бросает на меня виноватый взгляд, намыливает себя, пока я сижу на унитазе и смотрю на трещину в потолке.

Затем откладывает мочалку и говорит тихо:

— Слушай, Славка, а давай вместе уедем отсюда?

— Не называй меня так, — прошу тихо и поворачиваю голову. — Не можем мы вместе с тобой, Влада. Все закончится как всегда, скандалом и грязью.

Влада молчит, буравит меня взглядом:

— Ну и пошла тогда нахер, Славка, — делает ударение на ненавистное имя. — Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому.

Игнорирую ее очередную угрозу и ухожу.

— Давайте-давайте, ребятки! Располагаемся! — кричит Богдан.

Он снял целый коттедж в горах. Рядом быстрая река, кругом деревья. Все очень красиво, даже как-то нереалистично.

Возле коттеджа огромный бассейн, неподалеку мангалы, вокруг которых начинают концентрироваться мужчины.

Мы приехали сюда на микроавтобусе. Без Артема. По словам Богдана, тот приедет чуть позже. И, вероятно, не один.

— А что там? — спрашивает Арина у Богдана, который раскладывает шампуры и решетки.

— Это деревня хаски, — отвечает он. — Насколько я знаю, зимой тут даже на упряжках катают.

— Вау! — подпрыгивает Еся вместе со своим новым другом Сережей. — Мама, а можно нам сходить туда?

Отец Сережи, Андрей, поднимает глаза на Богдана:

— Туда можно как-то попасть?

— Думаю, да, тут должна быть тропинка или дорога, по которой ездят на квадроциклах.

— Значит, обязательно сходим, дочка, — отвечаю ей, а Андрей поддакивает.

Еся убегает с Сережей, его братом и Савелием. Оставляю ее под присмотром отца мальчиков, а сама отправляюсь на террасу, к Арине и другим девочкам — помочь накрыть на стол.

Маша, мама мальчиков, торжественно вручает мне овощи, и я отправляюсь в дом их мыть. Отсюда открывается отличный вид на территорию и въезд на нее. Открываются ворота, и заезжает автомобиль Артема. Сердце ухает куда-то вниз, и я замираю, с жадностью высматривая «плюс один» моего босса, который не дает мне покоя.

Оболевский обходит машину, открывает пассажирскую дверь и протягивает руку. Из тачки выходит девушка. Высокая, красивая блондинка. Фитоняшка, симпатяша и вообще отвал башки. На ней леггинсы и топ, которые вообще не оставляют простора для фантазии.

Губы, грудь — все как полагается для того, чтобы опустить на дно самооценку любой среднестатистической девы, коей являюсь и я.

Артем притягивает спутницу к себе за талию, та хохочет. Они подходят к мужчинам, которые тут же оживают, и девушка шутливо делает книксен, лицо Оболевского просто светится от счастья.

Со злостью отшвыриваю огурец в миску и берусь за край раковины, зажмуриваюсь.

Вот прямо сейчас надо притормозить.

Ну ведь ты же разложила по расставила приоритеты: Еся — работа — деньги.

Чего ж тогда давление сама себе поднимаешь? Сама ведь сказала: давай оставим как есть. Вот и оставляй, Ярослава! И не смей ревновать.

Он. Имеет. Право.

А вот ты на ревность — нет.

Снова включаю воду, опускаю взгляд и принимаюсь дальше мыть овощи. Все силы бросаю на то, чтобы не смотреть, давлю свои эмоции.

Выключаю воду и тяжело вздыхаю. От воды руки ледяные, я не чувствую кончиков пальцев, и это хорошо — ничего не чувствовать вообще очень здорово. Я беру полотенце и вытираю руки, потом просушиваю овощи.

Не смотри! Не смотри!

Но какого-то черта я поднимаю взгляд и наблюдаю, как вокруг спутницы Артема прямо как мальчики-зайчики скачут все свободные парни. Оболевского нет.

Я не знаю, в какой момент чувствую, что за мной кто-то стоит. Взвизгиваю и быстро поворачиваюсь. Миска с овощами падает на пол, и я смотрю, как в разные стороны катятся помидоры, редис, грибы.

Поднимаю взгляд и встречаюсь с Темой.

Мне казалось, его взгляд всегда отдавал теплом. Но не сейчас. Артем смотрит на меня с прохладой и равнодушием. Совсем не так он смотрел на меня тогда, в гостинице…

— Мне сказали, что на кухне можно взять лимонад для… моей подруги, — произносит спокойно.

Я закусываю губу, и он бросает взгляд на меня.

Артем стоит очень близко. Даже, я бы сказала, непозволительно близко. Кухня просторная, тут спокойно можно разойтись, но он какого-то черта стоит ко мне вплотную.

Опускает взгляд, оценивает мой внешний вид. На мне свободная футболка и короткие шорты. Не знаю, о чем я думала, когда надевала их утром.

Артем проходится взглядом по моим голым ногам и снова поднимает его вверх, к моему лицу. Его взгляд тяжелеет, становится более тягучим. Именно в этот момент я решаю напомнить о важном:

— У тебя красивая подруга , — мой голос мог бы звучать тверже, но я не делаю никаких попыток для этого.

Глава 22

Артем

В кухне воцаряется тишина. Ярослава поворачивает голову и смотрит на меня.

В ее глазах непонимание и неверие. Она глядит на меня с надеждой, будто Андрей сказал фразу на незнакомом языке, а мне нужно перевести, потому что Яра не знает его.

Секунда на осознание, и Ярослава подрывается на ноги, вылетает на улицу. Там уже началась легкая паника.

— Где ее видели в последний раз? — спрашиваю я Андрея.

— Она гуляла с ребятами на детской площадке. Я отошел буквально на минуту, вернулся, а детвора уже разбежалась кто куда. Сережа пошел к мужикам у мангала, Савелий к девчонкам на террасу, а куда делась Еся, никто не знает.

— Господи! Где же она?! — Яра все, потерялась в своей панике, хватается за сердце. — Она же никогда не была в лесу, заблудится. Боже, а если в реку упала?

Ярослава переводит взгляд, полный слез, на меня, ища помощи.

— Стоп. — Беру ее за плечи и легонько встряхиваю. — Мы найдем Есю.

Обещаю уверенно. Просто потому что чисто по-мужски не могу не обещать. Все, что будет в моих силах и даже больше, — сделаю.

Яра кивает мне, не переставая трястись.

— О чем вы говорили, когда приехали? Еся куда-то просилась? Может, к речке или бассейну?

— Она спрашивала про деревню с хаски, — вспоминает Яра и поворачивает голову.

Вдалеке виднеется небольшая ферма. Я знаю, что там разводят собак. Наверняка девочка захотела пойти к ним — посмотреть, погладить.

— Яра, мы идем с тобой в эту деревню. Богдан, Максим, отсюда еще два тропы — к реке и вверх, в лес. Возьмите пару парней и разойдитесь в разные стороны. Будьте на связи постоянно. Тут должно ловить везде.

Хватаю Ярославу за руку и тяну за собой:

— Арт, а я? — Инна наматывает на палец локон и смотрит на меня непонимающе. — Я пойду с вами.

Черт, Инна! Я и забыл про нее.

— Нет, Инна, останься тут, — тяну Яру за собой.

— Ладно, — отвечает обиженно и надувает губы.

Вообще насрать на это сейчас. Убегаем с Ярой по тропинке в сторону деревни.

Ярослава постоянно кричит, зовет Есю, но в ответ тишина.

Мы останавливаемся перевести дух. Яра хватается за бок и сгибается пополам.

— Это все ты виноват! — неожиданно рявкает на меня. — Полез ко мне со своими дурацкими поцелуями!

А полез я потому, что, блять, не могу иначе, когда она рядом со мной. Сексальная, чувственная, красивая до одури. Глазищи ее эти черные, тело такое, что руки безвольно сами к ней тянутся.

— Я не помню, чтобы ты сопротивлялась, — бросаю ей в ответ.

— Пошел ты, Оболевский, — выплевывает со злостью и выпрямляется, продолжает быстро идти вперед.

Я все понимаю прекрасно — и то, что ей нужно найти виноватых, и то, что нужно деть куда-то злость и страх, поэтому проглатываю ее слова. Сначала надо найти девочку, это не шутки.

И снова бежим.

На самом деле, до фермы вообще недалеко, но мне кажется, мы еле бредем и путь тянется целую вечность.

Возле входа нас встречает администратор:

— Здравствуйте, к вам не приходила девочка? — спрашиваю я, потому что Яра вообще не может отдышаться. Я-то привык к ежедневным пробежкам, а вот она нет. — Четыре года, светленькая такая, миленькая.

— Здравствуйте, — улыбается девушка, и на ее лице отражается облегчение. — Так это вы родители Есении? Она пришла к нам минут десять назад, но мы уже успели вызвать полицию.

— Бог с ней, с полицией, — машет Яра. — Где моя дочь?

— Пойдемте, — девушка ведет нас за собой.

Мы подходим к вольеру, возле которого мужчина рассказывает что-то Есе. В вольере десяток хаски, и она с интересом наблюдает за ними.

— Есенька! — кричит Яра и бежит к девочке.

— Мамочка! — Еся подбегает к Яре и начинает впопыхах рассказывать о собаках, даже не замечая, что ее мать сейчас грохнется в обморок.

Яра оседает прямо на траву, крепко прижимая к себе дочь.

От этой картины в грудине начинает щемитсь. Такая болючая, зараза, что аж дыхание спирает.

Отчего-то я представляю, что это моя дочь. Наша с Ярой. Где-то есть наш общий дом. Где-то там параллельная реальность, в которой мы среднестатистическая счастливая семья.

Но этого нет. Я один. И они тоже одни.

А ведь, если бы не Ярослава, мы могли быть вместе. Но она уже дважды уничтожила меня. Сначала своим побегом, потом холодом и этим «давай оставим как есть».

Я не буду больше бегать за ней.

Хватит.

Она сделала свой выбор. А тот поцелуй на кухне… пусть он будет последним, прощальным.

У меня вон Инна, да и вообще…

Но вид Яры и Еси, сидящих на земле, по-прежнему прожигает душу. Поэтому я поднимаю на руки их обеих. Ярослава взвизгивает и цепляется за мою шею. Еся заливисто смеется, и я отчего-то снова улавливаю ее сходство со своей младшей сестрой Ксюшей.

Она точно так же хохотала. Вот один в один.

Прямо как флешбэк, который прилетает в лицо болезненнее, чем кулак.

Пересаживаю Яру с дочкой на лавочку, а сам сажусь рядом. Выдыхаю.

Что-то мне нехорошо.

Какова может быть вероятность того, что Ярослава подделала документы о рождении Есении? Ну ведь она похожа! И на меня, и на Ксюху. Глаза, волосы, повадки.

Могла бы Яра обмануть меня? А зачем? Я что, отбитый мерзавец или садист?

Неужели я обижу своего ребенка? Или ее мать?

К нам подходят сотрудники деревни, появляется полиция. Разбираемся, все объясняем, извиняемся, заполняем документы, дозваниваемся нашим, даем отбой тревоги.

— Давайте погуляем тут, раз уж попали сюда? — предлагаю я.

Я хочу побыть с ними. Мне нужно убедиться, что я просто параною, не более.

Кормим хаски, Еся обнимается с ними. Идем на оленью ферму, проделываем то же самое. Яра окончательно успокаивается.

На обратном пути она тащит на себе девочку, потому что та спит на ходу.

— Давай я понесу ее, — протягиваю руки.

— Нет, — упертая, зараза.

— Ну неси сама, — пожимаю плечами. — Сколько тут километров? Парочка наберется. Давай, Багира, вперед и с песней.

Глава 23

Ярослава

То, что задумывалось как веселое времяпрепровождение с коллективом, продолжается как испытание.

А испытывают, походу, только меня.

Потому что едва мы возвращаемся к ребятам, все заметно расслабляются. Выпивают, ныряют. Детвора возится в бассейне, мужики сжигают мясо, барышни тем временем заметно сокращают запасы винишка.

Еся немного подремала в гостевой комнате. Моя девочка физически не особо выносливая. Часто силы покидают ее во время оживленной игры, что уж говорить о том, что она столько в одиночку протопала.

Сейчас же она плавает в надувном круге, а я сижу у бассейна и не свожу с нее взгляд.

Но не только с нее.

За непроницаемыми стеклами черных очков не видно, как я бросаю взгляды на Артема. Он развалился на шезлонге, на соседнем лежит Инна. Ее рука по-хозяйски расположилась на торсе Оболевского, а вторую Артем держит в своих руках и перебирает пальцы.

На меня он не смотрит.

Да и зачем ему?

Я больше не могу тут находиться, мне хочется домой. В свою уютную крепость, в раковину, в которой я как улитка смогу спрятаться от целого мира. Туда, где никто не увидит моих настоящих эмоций и страха.

— Ярка, пойдем сходим к речке? — Максим подсаживается на соседний шезлонг.

— Прости, — виновато улыбаюсь. — Я не могу оставить Есю одну.

Парень смотрит на мою дочь и кивает:

— Понимаю. Мы все испугались за нее, — в его словах искреннее сожаление. — Может, тогда прогуляемся позже, когда Еся накупается?

— Может, — отвечаю туманно.

Максим симпатичный парень. Моего возраста. Яркий, живой взгляд. Красивое, подкаченное тело. Он одинокий и явно нацелен на меня. Бери — не хочу.

Проведи с ним ночь, переключись. Как таблетка от одиночества, которая купирует все, что можно и нельзя.

Нет. Ненадолго это поможет, да. Но откат будет потом такой, что я и собрать-то себя не смогу.

Максим по-прежнему сидит рядом, боковым зрением я вижу, как он смотрит на меня.

— Хочешь, намажу тебя солнцезащитным кремом, — берет в руки тюбик.

Я мягко улыбаюсь и забираю его обратно.

— Спасибо, я уже намазала ноги.

А верх у меня в тени.

Парень поджимает губы.

Мне искренне жаль, что я не могу ответить на эти знаки внимания. Но я правда не могу. Это не спасет меня и не решит всех моих проблем. Тараканы, как и прежде, будут пировать на моих загонах, а если я попробую начать отношения с Максом, загонов станет еще больше.

— Мамочка, я накупалась, — Еся шлепает ко мне, и я мысленно выдыхаю оттого, что неудобный разговор с Максом подошел к концу.

Кутаю Есю в полотенце и уношу в дом. Мою, переодеваю в сухое. Достаю из рюкзака таблетки. Мы заходим в пустующую кухню, Еся залазит на стул. Наливаю ей стакан воды и выкладываю в ряд таблетки.

— Давай, дочка, нужно выпить лекарство.

В этот момент в кухню заходит Артем. Бросает взгляд на дорожку таблеток и замирает.

Еся привычными движениями закидывает по очереди в рот таблетки и запивает их водой. Она не морщится, не кривится и не сопротивляется.

Артем переводит взгляд, полный непонимания, на меня.

Да, я знаю.

Это странно, но ребенок, который всю свою жизнь сидит на лекарствах, иначе реагирует на лечение и любые врачебные манипуляции. Просто потому, что он не знает иной жизни.

— Зачем так много? — спрашивает Артем мягко, даже, я бы сказала, разочарованно.

Ну что тут сказать?

Вместо меня отвечает Есения:

— Это для моего сердечка. Оно слабое, а таблеточки помогают ему биться.

Артем смотрит на Есю с жалостью, поджимает губы.

Да. Так бывает, что дети болеют.

Я жду, что Оболевский сбежит, но вместо этого он подходит к Есе и садится на корточки:

— Есенька, ты болеешь, да? — от этого мягкого голоса у меня сжимается все внутри.

Обычно люди, узнав о том, что Еся болеет, тут же избегают этого вопроса, будто это что-то неудобное. Но для детей все иначе.

— Да, у меня порог сердца, — с готовностью отвечает Еся.

— Порок, дочка, — поправляю ее.

Артем бросает быстрый взгляд на меня и коротко кивает, снова поворачивается к Есе. Смотрит на нее очень тепло, улыбается.

Ну зачем? Она же привыкнет к тебе — такому теплому и чуткому. Потом оторвать себя от тебя будет очень больно. Уж мне ли не знать.

— Устала, да? — спрашивает ее. — Я видел, как ты здорово плавала в бассейне.

Что? Он же ни разу не взглянул на нас.

Или?..

— Да, я еще пока маленькая, поэтому плаваю с кругом, — начинает тараторить. — А потом, когда вырасту, научусь плавать без круга. Только мама плавать не умеет. Может быть, ты научишь меня?

Не реви.

Не реви, Ярослава!

Отворачиваюсь от них, потому что накатывают предательские слезы. Делаю вид, что ковыряюсь в рюкзаке, а сама жду, что ответит Артем.

— Если доктор разрешит и твоя мама не будет против, я с удовольствием научу тебя плавать.

Так нечестно!

Хорошо, что Артем это осознает и сразу переводит тему:

— Ты устала, да, Есенька? Может, поедете с мамой вместе со мной? Мне кажется, тебе будет удобнее в машине, чем в автобусе.

— Мам! Поедем, да? Давай, пожалуйста! — радостно спрашивает Еся.

Я ж не вынесу. Рядом с ним. Рядом с Инной. Они будут ворковать и гладить друг друга, как там, на шезлонге. А я что, буду смотреть и грызть себя изнутри?!

— Поехали, доченька, — отвечаю я.

Вынесу. Конечно, вынесу. Ради Еси я вынесу и не такое.

В итоге мы так и рассаживаемся в автомобиле: мы с Есей сзади, Инна впереди. Она пытается завести разговор, но Артем включает тихо музыку, и Есения засыпает у меня на коленях.

Девушка пытается взять Артема за руку, но тот говорит, что так неудобно вести машину. Инна бросает на меня озадаченный взгляд. Я отворачиваюсь.

Сама не замечаю, как засыпаю.

Просыпаюсь, когда машина паркуется у нашего общего дома.

Выходим вместе с Есей. Оболевский протягивает мне рюкзак, я забираю его, но он не выпускает.

Глава 24

Артем

— Слушай, зачем ты потащил меня с собой? — психует Инна.

— Ты же хотела познакомиться с моей командой, — отвечаю первое, что приходит в голову.

— Я хотела стать ближе к тебе! А не к твоей команде! Начхать мне на них! — выкрикивает.

Выдыхаю. Паркуюсь у ее дома.

— Мы уже год с тобой)вместе…

— Мы не вместе.

Пропускает мимо ушей.

— А кроме обещаний я не слышала ничего…

— Это потому что я ничего не обещал тебе.

— Ты сказал, что не готов к чему-то серьезному! — Ну вот, и эта начинает плакать. — Это подразумевает, что не готов сейчас. Но в будущем когда-то же ты будешь готов!

Тру переносицу:

— Инна, прости, но ты передергиваешь мои слова…

— Ты просто пользуешься мной! — выкрикивает и бьет меня по плечу.

— Да я вроде как этого и не отрицал, — выдыхаю.

— Ну ты и сволочь, Оболевский! — снова замахивается, а я даже не думаю увернуться.

— Инна, я никогда и ничего тебе не обещал. Не врал. Даже на ночь у тебя не оставался. Прости, но к твоим иллюзиям я вообще не имею отношения.

Да, звучит мерзко.

Но я и не скрывал от Инны, что она мне нужна только ради секса. Как мне казалось, у нас это взаимно.

Черт-те что.

— И вот спустя год ты зовешь меня в свою компанию. Как ты думаешь, я это расценила?

— Ты сказала, что тебе было скучно.

— Да мне каждый день без тебя скучно! — стукает ладонью по приборной панели. — А ты позвал меня в качестве приложения. Чтобы заставить другую ревновать!

Поджимаю губы. Вот тут да. Каюсь. Моя вина.

— Знаешь, Темочка, я ведь как дура сидеть у окошка и ждать тебя больше не буду. Между прочим, у меня куча поклонников! Куча! И всем я отказываю из-за тебя.

— Не отказывай больше, Инна, — комментирую отстраненно.

— Козел, — опять бьет меня напоследок в плечо и уходит.

Выдыхаю. Наконец-то.

Я и не думал, что Инна совершенно иначе воспринимает наши отношения. Думал, все прозрачно, просто и понятно. Но, видимо, формата секс-онли для женщин не существует.

Остаюсь у дома Инны и набираю Богдана.

— Жалуйся! — выдает он тут же.

— На что?

— На жизнь. Женщин. Судьбу-матушку. Государство. Плохой алкоголь и дорогой бензин.

— А на своего друга пожаловаться можно?

— На друга нет! — восклицает наигранно бодро.

— Почему не сказал, что дочка Ярославы болеет? Ты поэтому отказался ее увольнять, когда я попросил?

— Узнал, да? — вся веселость уходит из его голоса.

— Узнал.

— Много ж тебе времени потребовалось на это. Особенно если учитывать, что Есения живет у тебя под боком. — И тут же осаждает сам себя: — Хотя о чем это я. Ты же все время у меня торчишь. Поганой метлой не выгнать.

Смеется.

Да, последние дни я часто зависал у друга. Домой тянуло с нечеловеческой силой, но я не мог. Не мог видеть ее. Знать, что она рядом, — и не иметь возможности коснуться.

— В общем, да, я не смог бы ее уволить. Когда я собеседовал Ярославу, ее дочь попала в кадр. Знаешь, у моей племянницы был порок сердца. Очень неприятная штука. Так вот, Еся показалась мне такой маленькой, бледной. У нее как раз тогда был кризис. Девочке нужно солнце, витамины, фрукты, тепло и в целом хорошее настроение. А Ярославе нужны бабки на лекарства и обследования.

— Я могу как-то помочь им?

— Это лучше спросить у Яры. Но, знаешь, в таких случаях порой даже бабки не столь важны, как простое дружеское участие. Просто они вдвоем, понимаешь? У них нет никого. Но это ты и без меня знаешь. Вот я и попытался помочь как сумел.

Да ведь пошлет меня она куда подальше.

— Арт, ты же не думаешь, что я взял на работу Малинину из жалости? — спрашивает друг озабоченно. — Она блестяще прошла все тесты. Я видел, что ей не хватает кое-каких навыков, но это дело наживное.

— Брось, Богдан, — отвечаю устало. — Уж мне ли не знать, что Ярослава хороший специалист. Ты не зря ее взял. Даже если это было из жалости, с кадром ты не прогадал.

Замолкаем.

— Что делать собираешься? — спрашивает он.

Вариантов всего два: игнорировать информацию или предложить помощь.

Первое мне не подходит.

Для второго нужно наладить отношения с матерью девочки.

Про отца тоже было бы неплохо выяснить.

— Поеду я, Богдан. Кажется, разговор с Ярой дальше откладывать просто некуда.

— Давно пора, — хмыкает друг, а я завожу тачку и направляюсь в наш с Ярой дом.

Глава 25

Ярослава

Еся засыпает очень быстро, я даже не успеваю дочитать ей сказку.

Вместо того чтобы отправиться спать, я сижу на кухне в тишине и темноте. На улице лишь подсвечивается бассейн, от блеска воды по потолку кухни идут причудливые блики.

Мой чай давно остыл, но я не могу отправиться спать, мне не по себе одной.

А Артем уехал с другой.

Это так глупо оставаться тут и ждать, когда он вернется. А если он вообще сегодня не вернется? Останется у нее на ночь?

Но я слышу шум подъезжающей машины, а после шаги. Я узнаю Артема. Он проходит мимо своей половины и подходит к моей.

Внутренне сжимаюсь.

Для светского разговора слишком поздно, а входы спутать он никак не мог. Зачем он тут?

Артем коротко и тихо стучит в дверь. Как завороженная, иду к двери и открываю ее.

Лицо Оболевского находится в тени, я вижу только его блестящие глаза, внимательно разглядывающие меня.

Да, что-то я не подумала о том, как выгляжу, — на мне лишь ночная сорочка.

Тем временем Артем впивается в меня темным взглядом, под которым по телу бегут мурашки. Оно слишком хорошо помнит события той ночи. Страсть между нами, чувства, которые вывернули меня наизнанку.

Оглядываюсь назад в поисках чего-нибудь, что можно накинуть на плечи. Но рядом нет ни пледа, ни кофты, поэтому я просто обнимаю себя руками.

— Зачем ты здесь? — спрашиваю твердо.

— У меня есть вопросы, — отрывает взгляд от моего тела и смотрит в глаза.

— До утра, я так полагаю, это не терпит? — выгибаю бровь.

— Нет, — резко отвечает и входит внутрь без приглашения.

Я закрываю дверь, иду на кухню, включаю подсветку на верхних ящиках, ставлю чайник. Лишь бы чем-то занять руки.

Сажусь за стол. Артем остается стоять, прислонившись к кухонному шкафу.

— Я знаю, что уже задавал тебе этот вопрос. И ты мне давала на него ответ, но у меня есть сомнения насчет его правдивости.

— О чем ты? — хмурюсь.

Артем резко делает шаг вперед и садится передо мной на корточки. Я сжимаюсь вся, впиваю пальцы себе в предплечья. Тема растирает лицо, поднимает на меня усталый взгляд.

— Яра, у меня есть основания полагать, что Есения — моя дочь.

Внутри меня закручивается клубок нервов, тошнота подкатывает к горлу.

— Я помню, ты сказала, что Есения не моя, но, черт… Яра… она так похожа на меня. На мою сестру. Я даже полез за детскими фотографиями Ксюши, моей сестры.

Достает из заднего кармана джинсов телефон, протягивает мне его, показывая фото. Да, действительно похожи. Сходство ощутимое.

Мое лицо горит, в горло будто кислоты насыпали. Мне так много нужно ему сказать. Слишком много секретов и тайн.

К сожалению, после моей исповеди Артем больше никогда не будет смотреть на меня таким взглядом. Но, кажется, выбора у меня уже не остается.

Проблема в том, что я не знаю, кто отец Есении.

По возрасту не совпадает, а что там было на самом деле, я понятия не имею. Ответ знает только один человек, но задать вопрос ему нет возможности.

— Прости, Тем, — произношу хрипло и качаю отрицательно головой.

Артем тяжело вздыхает и роняет голову мне на колени.

Я кладу руки ему на голову и глажу его, как ребенка, сглатываю привкус горечи и кислоты, который перекрывает доступ в легкие, и делюсь той правдой, которой могу:

— Тём, Есения, она… не моя родная дочь.

Артем медленно поднимает голову и смотрит на меня немигающим взглядом.

— Она… удочеренная. Поэтому я не знаю, кто ее отец.

Оболевский открывает рот, закрывает его. Не находит слов, чтобы как-то прокомментировать мою правду. Поднимается на ноги, отходит от меня, становится ко мне спиной и опирается руками в столешницу у плиты.

Поднимаюсь следом, подхожу к нему, кладу руку на плечо. Мою ладонь сразу же обжигает теплом.

— Прости, — снова извиняюсь я, сама не зная за что.

Он оборачивается и трясет головой:

— На миг, на короткое мгновение я представил, что у меня есть дочь. Что у нас с тобой есть дочь… — от его правды сердце учащает ритм и болезненно бьется о ребра.

— Ты… ты бы хотел, чтобы Есения была нашей дочерью? — я просто не верю в то, что только что услышала.

— Да, — отвечает он твердо.

— Но… почему? — шепчу.

Не знаю, чего я добиваюсь? Что хочу услышать. Потешить самолюбие? Обмануться?

— Потому что вот уже пять лет ты сидишь вот тут, — берет мою руку и кладет себе на грудь, туда, где бьется сердце. — И вот тут, — указывает на висок. — Это иррационально, понимаешь? Ты просто исчезла одним днем. Вчера ты была со мной. Любила меня, а я тебя. А сегодня тебя не стало. Телефон выключен, соседи говорят, что ты уехала и отдала им ключи, чтобы они пустили квартирантов. Никто ничего не знает. Ты просто испарилась и даже не объяснила мне, в чем была моя вина. Оставила после себя дыру таких размеров, что не заглушить ничем. Это непостижимо — после всего этого по-прежнему хотеть быть с тобой. Желать тебя до одури, мечтать, чтобы твой ребенок был моим, чтобы понимать, что теперь уж точно ты не сможешь исчезнуть, ибо есть то, что связывает нас.

Чем больше говорит Артем, тем сильнее я ощущаю, как внутри меня распускается то самое давно забытое ощущение. Надежда. На то, что все еще может получиться. Часть правды Артем знает, и она его не пугает. А вторую часть правды я унесу с собой. Так будет лучше.

Надежда пускает корни, распускается красивыми цветами, разгоняя по крови тепло.

— Я скучала по тебе каждый день разлуки, — шепчу, глядя ему в глаза. — Ты мерещился мне в толпе, снился ночами. Не было ни дня, чтобы я не думала о тебе.

Обнимаю его за плечи, поднимаюсь на носочки и первая целую.

Артем отзывается тут же. Подхватывает меня на руки, разворачивает и усаживает на столешницу. Целует с упоением, слизывая мои слезы. А я хватаюсь за него, как за спасательный жилет. Потому что, кроме него, меня никто больше не спасет. Попросту некому.