Бывшие. Право на сына

Глава 1

– Сейчас такого мужика видела! – пышногрудая секретарша Люда плюхает на стол сумку из мягкой кожи. – В костюме от Армани, клянусь! Сейчас побегу за кофе, пока нашего нет, может удастся зацепить!

Перед зеркалом торопливо мажет губы красной помадой и выпячивает грудь.

– Нормально, Вик?

– Супер.

Людка убегает.

Видно, мужчина хорош.

Я таких наелась в прошлой жизни, меня на костюм от Армани не поймаешь. Из любопытства подхожу к окну. Через минуту Людка появляется на парковке и, отчаянно виляя бедрами, идет мимо черного «мерседеса» к кофейне.

У Людки модельная фигура с пятым размером и нарощенные блондинистые волосы до задницы. Лицо простовато, а образования нет – шеф Павел Александрович взял ее в секретарши после школы.

Мы работаем вместе два месяца и все время она болтает о том, что хочет выйти за богатого. Шеф ее четвертый год маринует.

Прихлебываю кофе, щурясь.

«Мерседес» напрягает. В этом городе я случайная птица. Попала с первого собеседования в самую шикарную фирму: в чем плюс столичного происхождения и привлекательной внешности. У меня просто посмотрели паспорт, даже диплом не спросили.

– Он все время смотрел на меня! – задыхаясь от восторга, Люда вламывается в приемную. – У него номера московские! Такой мужик, Вик… О-о-о!

– Да ну этих мужиков, – фыркаю я, продолжая наблюдать за «мерседесом».

Я уже жила в дорогом особняке. Телохранители открывали за меня двери. Ездила в дорогих тачках. Спала с мужчинами из высшего общества.

Ну их на хрен, скажу я вам.

От одного из них я здесь и прячусь.

– Вика, ты не представляешь! У него фигура, закачаешься! Часы шикарные, стрижка, все! Ты бы его видела! Тебе не надо за кофе сходить?

– У меня есть.

– Ну и дура! Вот поэтому ты мать-одиночка! Никем не интересуешься!

Интересно, я такой же влюбленной идиоткой выглядела, когда познакомилась с крупнейшим магнатом страны Яном Горским, мерзавцем, сволочью, и моим бывшим мужем?

По сравнению с ним любой мужик выглядит жалким, сколько бы не зарабатывал.

Меня даже не Вика зовут.

Мы с сыном живем по поддельным документам.

В приемной появляется Павел Александрович и Людка притихает. По местным меркам он крутой, хотя до костюма от Армани далеко.

– Людмила, кофе.

– Сейчас, Павел Александрович, – она кротко опускает взгляд.

Нахваливать при нем другого мужика не решается. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Масляный взгляд босса ощупывает мою фигуру.

– Виктория, заберите с проходной пакет от юриста и ко мне на подпись, будьте добры, – взгляд останавливается в декольте. – Жаль вчера вы не пришли на встречу с партнерами в ресторане. Вечер был чудесным.

– У меня маленький ребенок, – дежурно улыбаюсь и направляюсь к лестнице.

Шеф липнет еще с собеседования. Но в эту игру можно играть вдвоем: он намекает на интим, я делаю вид, что не понимаю. Два его подбородка и потрепанный «порш» что-то не прельщают.

Он, кажется, подозревает, что в столице я и получше видала и особо не упорствует.

– Должны были пакет передать, – подхожу к ресепшен и опираюсь рукой на стойку.

– Пакет?

Девочка новенькая и бестолковая. Преуспела только во флирте с охранником.

Кошусь на вход. «Мерседес» с московскими номерами не выходит из головы. Меня не могли отследить. Я осторожна, а документы нам сделали хорошие. По ним можно выехать заграницу, но я предпочла спрятаться здесь. Может, зря?

– А, нашла… – она ныряет под стойку, открыв вид на дверь-вертушку.

Мужчина в Армани как раз заходит.

О, боже!

Я его знаю – это охранник Яна! Не личный, заместитель начбеза.

– Скажи, чтобы его задержали!

Прячусь за угол, молясь, чтобы я обозналась.

– Извините, по какому вопросу? – слышу, как мямлит девочка.

– Я ищу Викторию Зимину. Взгляните на фото…

Не показалось.

Бегу по ступенькам и влетаю в приемную.

– А где пакет? – Людка хлопает глазами.

Смотрю сверху вниз на машину. Нужно быстро принять решение.

Машина одна, значит, Яна здесь нет – меньше, чем в кортеже из трех тачек он не выезжает. Значит, на все сто не был уверен, что я окажусь здесь.

Но и сотрудника такого уровня он бы не прислал без веских причин. И у него есть мое новое имя.

Значит, имя сына он тоже знает.

– О, боже… – шепчу я.

На чем я засыпалась? Как отсюда свалить?!

– Вик? Да что такое? – Люда растерянно встает из-за стола. – Что случилось?

Из кабинета выглядывает Павел Александрович.

– Виктория, где документы?

Поворачиваюсь к нему.

У него есть машина. Можно попытаться сбежать, если успею забрать ребенка… Далеко не факт, что они знают, что это я.

Я ведь знала, что Горский будет искать меня. Может он проверяет всех уехавших из города в тот день? На старых фото я блондинка, а девочка с ресепшен – дура. Может меня не узнать. Еще может пронести!

– Ну-ка пойдемте, – быстро сориентировавшись, Павел Александрович заводит меня в кабинет. – Что случилось?

– Мне нужно к ребенку.

– Я отвезу, дорогая, не волнуйтесь. Люда! – когда секретарша заглядывает в кабинет, шеф приказывает. – Отменяй все! Меня не будет до трех.

– Но Павел Александрович!..

– Я что сказал!

Она обиженно убирается из кабинета.

– Мне нельзя выходить, – бормочу я, меня трясет.

Заметив косой взгляд, шеф подходит к окну.

– Угу… – задумчиво хмыкает он. – Давай сделаем так. Я подгоню машину к заднему выходу, а ты подождешь там.

– Спасибо, но…

– Ну что такое?

Ничего.

Просто жизнь меня уже побила.

Никому не верю.

– Вы правда поможете?

– Красивой женщине грех не помочь. Договоримся, – он пошловато подмигивает и выходит из кабинета.

Подхожу к окну: телохранитель кому-то звонит. Опознали меня или нет, выяснять поздно. Пора бежать.

Глава 2

В прихожей няня испуганно таращит глаза.

К счастью, одна, без Марка.

– Где ребенок? – дрожащим голосом спрашиваю я.

– Спит.

– Спасибо, – судорожно достаю из сумки несколько купюр, чтобы рассчитаться за день. – Можете идти домой.

– Завтра, как всегда? – она косится на Яна.

– Ваши услуги ей больше не понадобятся, – отрезает Ян, и заталкивает меня в кухню. – Объясни мне… Какого хрена ты увезла ребенка?

Отвожу глаза.

Я много раз представляла нашу встречу. Глядя в потолок от бессонницы, гадала, что ему скажу. Но к такому я не готовилась.

Таня оказалась умнее, чем я думала.

Или сама испугалась Яна и не сказала, что все это время воспитывала его сына. Она ведь тоже ему врала.

Трепать языком, не зная, что точно рассказала сестра опасно.

– Я сначала не поверил, когда охрана позвонила! Приехал, твоя сестра в слезах говорит, что ты забрала ребенка и уехала. Ты понимаешь, что я пережил?

– Что? – несмело поднимаю глаза.

– Я думал, вас похитили. Ты спустилась с племянником вниз и вас увезли!

Об этом я не подумала.

У меня был один шанс. Мы убегали второпях.

И все равно этот гад меня догнал.

– И только когда нашли таксиста, и я узнал, что ты сняла деньги со счетов, понял, в чем дело.

Он берет меня за подбородок.

– Милая… В чем дело? Что это за хрень?

– Я не знаю.

– В смысле – не знаешь?

– Послушай, я тебя предупреждала, что уеду! – взрываюсь я. – Мы расстались, развелись, между нами ничего не было, кроме деловых отношений и я не собираюсь…

– В этом списке не было похищения ребенка, Вера.

Осекаюсь.

Я не знаю, как это объяснить.

Но к счастью, он сам находит ответ.

– Это из-за выкидыша?

Теперь будет считать меня сумасшедшей.

– Ладно, – вздыхает он. – Злиться на тебя не буду, в конце, концов, это к лучшему. Собирай вещи, мы возвращаемся в Москву.

– В каком смысле – к лучшему?

Это на него не похоже.

Я думала, Ян меня на куски порежет… Ну ладно, про ребенка он еще не узнал, но я подкинула ему кучу проблем, и он не злится?

Ян облизывает губы.

– На твою сестру напали. Она в больнице. Если бы ты не забрала ребенка, племянника у тебя уже бы не было.

– О, боже… Кто?!

Ян пожимает плечами.

– Их не нашли.

– Где она? Что с ней?

– Не суетись, – он ловит меня за плечи и усаживает на стул. По мрачному лицу понимаю, что все плохо. – После того, как ты сбежала, она уехала к себе. Через несколько недель к ней вломились маргиналы, ограбили и избили.

– Господи… – бормочу я.

– Она в коме, Вера.

– В коме? – переспрашиваю в шоке.

– Да. Получила по голове, черепно-мозговая травма, повезло, соседка быстро обнаружила. Я устроил ее в хороший госпиталь, но врачи говорят, шансов мало, что очнется. Мне жаль.

В горле так сухо, что глотать больно.

– Я хочу ее увидеть, – решаю я.

Не могу поверить.

Когда я уезжала, Таня была зла на меня, как бестия. Она считала, я украла у нее Марка – моего сына!

Я готовилась к бою.

Оказалось, мне никто не угрожает.

С сестрой мы никогда не были особо близки и ребенка она у меня украла, а не наоборот. Зла я ей не желала. Но…

Она ничего не сможет рассказать Яну.

И Марка возвращать не придется.

Тут даже Ян настаивать не будет.

Я в безопасности.

Тихая радость шевелится под тяжелым чувством вины.

– Мы можем перевести ее в хороший госпиталь? Показать врачам? Я так понимаю, ты утроил ее не в частную больницу?

– Нет.

Ну еще бы.

Она моя двоюродная сестра, ему никто, Ян не меценат. Но чувство вины грызет, и, если надо я сама заплачу.

– Я хочу к ней съездить…

– Съездишь, когда вернемся. Иди собирай ребенка.

Застываю над детской колыбелью.

Возвращаться в мои планы не входило, но сейчас Ян не оставит мне выбора.

Он считает Марка моим племянником.

Не думаю, что будет интересоваться ребенком или захочет на него посмотреть.

Думаю, не будет лезть.

И раз сестра в больнице, я смогу оставить ребенка у себя. Оглядываюсь через плечо: Ян на кухне говорит по телефону. Голос приглушенный.

Еще в чем-то дело.

Что-то не так.

Он чего-то не рассказал. В прошлый раз просто за то, что посмела увильнуть от встречи, он заставил охрану ломать мне двери.

Ян слишком спокоен. Что-то скрывает. И хочет увезти в Москву.

У него проблемы, о которых он не распространяется.

– Поторопись, – бросает он и направляется к двери.

Засовываю вещи Марка в сумку. Мы еще не особо обжились, брать нечего. Застываю над кроваткой. Марк такой милый во сне – жаль будить. Максимально осторожно одеваю его в кроватке и беру на руки.

Не проснулся.

Теплое тельце приваливается к плечу. Личико повернуто к шее. Держу так, чтобы Ян не увидел и выхожу в прихожую, сумку бросив в зале. Охрана сама заберет.

– Злишься? – усмехается Ян, открывая для меня дверь «мерседеса».

Молча сажусь за заднее сиденье и пристегиваюсь.

Злюсь, и еще как.

В первую очередь на то, что он не оставляет мне выбора. Павел Александрович еще там. Поворачиваюсь, заметив, что Ян направляется к нему. Говорит недолго: всего пару слов и бьет в нос. Хорошо, что Марк не видит.

– Козел, – бормочу я.

Мой бывший шеф тот еще засранец, но ни в какое сравнение с Яном не идет. Хуже моего бывшего на свете никого нет.

– Погнали, – Ян садится на заднее сиденье рядом со мной.

Черт!

Прикрываю личико рукой, но на ребенка он не смотрит.

Подумаешь, ребенок.

– В аэропорт, – небрежно бросает он. – Скажите пилоту, пусть готовится к вылету.

Так собран он обычно в период серьезных косяков.

– Ян, – зову я. – Что-то случилось? У тебя проблемы?

– Моя главная проблема – ты, Вера, – цедит он. – Бывшая жена и непроходящая головная боль. Итак. Кто сделал тебе документы?

Глава 3

По дороге покупаю букет белых георгинов, которые тут же начинает ощипывать Марк.

Может, не стоило брать ребенка – все-таки больница. Но одного в доме Горского не оставлю. Вдруг отец зайдет.

Поэтому сначала к Тане.

– Вам нужно надеть халат, – предупреждает главврач. Нянечка подает его, я набрасываю его на плечи и на одну руку сажаю Марка.

– А ребенок…

– Ее сын, – скреп сердце, говорю я, охрана рядом греет уши.

Мы идем по бедному, обшарпанному коридору, но, говорят, здесь хорошие врачи. Надо перевести ее. Хотя бы вызвать высококлассного нейрохирурга, невролога…

Ненавижу чувство вины.

Паршивая штука.

Но все же она заботилась о моем сыне больше года. Я должна ее отблагодарить.

Нянечка ставит букет в воду, а я замираю над кроватью Тани. Мебель здесь морально устарела – кровать с сеткой и матрас не очень. Белье застиранное.

Таня лежит, как мумия – голова перебинтована, только лицо видно. Глаза заклеены марлевой повязкой, из носа торчат трубки.

– Так полагается, – начинает объяснять врач, заметив взгляд.

Присаживаюсь на стул, ссадив Марка на пол. Тот ее узнает – тянется и начинает реветь.

Черт.

У самой глаза на мокром месте.

Таня похудела. Она раньше была не полной, но крепко сбитой, теперь руки, уложенные вдоль тела, истончились. Роскошна светлая коса исчезла. Волосы сбрили перед операцией.

– Чем дольше пациент в коме, тем меньше шансов, что придет в себя, – объясняет врач. – Будем надеяться на лучшее. У вашей сестры шансы очнуться еще есть. Она в коме меньше полугода…

– Насколько большие шансы?

– Не очень существенные. Процентов тридцать.

– Можно побыть наедине с ней?

– Конечно.

Персонал удаляется. Нянечка остается за дверью.

Поправляю марлевую повязку на лице. Марк теребит ее за руку, и я сажаю ребенка на колени.

– Прости, – говорю сестре.

Не за наши отношения.

За свои мысли.

Раньше думала, если эта угроза со стороны Тани исчезнет - я буду счастлива. Оказалось, что нет.

Да, теперь она не заберет Марка.

Шансов на это мало – врач сказал. Их около тридцати процентов… Нет, еще меньше. Даже если очнется, не факт, что мозг не пострадал настолько, что она не останется овощем или не станет инвалидом. Даже при лучшем раскладе на реабилитацию потребуется много сил. Она не сможет забрать ребенка.

Прижимаю Марка к себе и с упоением целую макушку.

На душе мрачно.

Я еще долго буду платить за эту удачу чувством вины и буду сорить деньгами, чтобы хоть чуть-чуть его заглушить.

Хотя не виновата.

Просто ее состояние играет мне на руку.

– Прости, – повторяю сестре и встаю. За дверью даю нянечке деньги – большую сумму, та ахает.

Ничего не поясняю. И так ясно, что за присмотр и уход.

– Позвоните, если очнется, – прошу врача. – У нее больше никого нет.

– Разумеется.

Можно ехать домой.

Огромный дом выглядит покинутым.

В резиденции Горского он прожил долго. Что заставило его уехать? Не я же, в самом деле. В холле уже стоят пакеты с детскими вещами.

Устало ссаживаю с рук Марка и вздыхаю, оглядывая пустой огромный дом.

– Вот мы и дома, малыш.

Знать бы еще, у кого живет твой отец.

Выбираю комнату наверху. Из квартиры сестры уже привезли кроватку, мне нужно только сказать, куда ее поставить. Странно, что Ян поселил меня не туда – Таня с Марком жили в хорошей квартире, там все было организовано и готово к приему ребенка. Раз я ему так не нужна, засунул бы туда с глаз долой… Почему сюда?

Застилаю кроватку и накрываю пледом. Марк изучает игрушки в манеже.

Включаю фоном телевизор на стене.

Эту комнату я выбрала за балкон и тихую сторону. Работы много: разложить вещи, протереть пыл и пол.

Ян отпустил прислугу, а новую так и не нанял. Что ж. Мне же лучше, меньше будет тереться чужих вокруг Марка.

Пока сажусь на пол отрезать бирки от детских футболочек.

– К новостям о пропавшем без вести Александре Дубнине, обнаруженным…

Роняю ножницы, в ушах начинает шуметь.

Поворачиваюсь к экрану и надолго замираю. Дубнин? Или мне послышалось? Нет, лицо на экране не оставляет сомнений.

– Успешный бизнесмен, сделавший головокружительную карьеру в компьютерных технологиях, оказался преступником. Следствие установило, что с помощью отпечатков пальцев он занимался кражей личностей обеспеченных людей, а затем расправлялся с ними…

Сердце бухает, как в набат.

Я эту историю знаю из первых рук. Три года назад Дубнин через своих подручных нанял меня, чтобы я заманила Яна в чертов клуб «Небеса». Я сполна за это расплатилась. Когда Ян узнал, что я была подсадной уткой, едва не размазал. Развелся со мной и выкинул из своей жизни. Эта история испортила нам отношения.

От Яна Дубнин хотел того же самого – сделать слепки его отпечатков, чтобы добраться до его счетов. Ему это не удалось. Ян с большим трудом вышел на него и для нас все закончилось вроде как благополучно… Удивлена, что эту новость крутят в новостях!

И что они сказали – его обнаружили?

Делаю звук громче.

– Тело было найдено…

Ох, черт!

Бледнею.

Ян говорил, что Дубнин погиб: он видел это своими глазами. Пытаясь скрыться от людей Горского, с моста он слетел в воду и вроде как не выплыл.

Получается, тело нашли только сейчас?

И не с Дубниным ли связаны внезапные дела Яна? Так и подмывает позвонить, но дослушиваю репортаж до конца.

На экране снова появляется Дубнин. Его фото из молодости, когда он работал геологом на золотых приисках, где и пересекся с Горским.

– В молодости он стал жертвой разбоя и потерял два пальца на правой руке…

Не совсем это был разбой. Молодого геолога по ошибке поймали бандиты и пытались выведать координаты партии золота.

На фото ему максимум лет двадцать пять. Наивный парень в квадратных очках и с выступающим кадыком. Похоже, фото из какого-то личного дела.

Глава 4

Стройная блондинка в красном платье лучезарно улыбается. За ней идет охранник, нагруженный пакетами.

Я спустилась без Марка.

Пока он возится с игрушками в манеже, там безопасно. А если заплачет – будет повод сбежать.

– Здравствуйте! – она улыбается еще шире, у новой девушки роскошная улыбка, сделанная в дорогой стоматологии и волосы до талии. – Простите, что побеспокоила! Ян сказал, у него родственница с маленьким живет, решила заехать, проведать, как вы, заодно подарки привезла.

– Что?! – столбенею я.

– Извините, если невовремя, – она хлопает голубыми глазами, суетясь. – Не знала, какую смесь вы используете, купила премиум-класса, коврик развивающий, памперсы и игрушки… Погремушка от Тиффани…

Наверное, госпожа Пряникова ни разу в жизни не видела детей, иначе бы знала, что в возрасте Марка погремушки уже не особо интересны. А может, Ян ей не сказал возраст. Дети до пяти лет для мужиков одинаково маленькие.

– Вы знаете, кто я?

– Конечно, – девушка встряхивает коробкой с погремушкой. – Ян сказал, у него сестра двоюродная живет с малышом… А где маленький?

Она начинает оглядываться, словно ждет, что ребенок сейчас выбежит ей навстречу и она, наконец, вручит свою погремушку.

– Марк наверху…

Интересно, он говорил ей про Таню, и девушка неправильно его поняла, или… Ян действительно назвал меня родственницей?

– Вы неправильно поняли, – решаю расставить точки над «и». – Я его первая жена. Сестра жила до меня. Я Вера Горская.

Блондинка застывает с открытым ртом, положив ладони на живот. Кажется, она еще что-то хотела сказать, да я перебила.

– О-о-о… – выдыхает она, сквозь тональник проступает предательский румянец. – Простите. А ребенок…

Глаза становятся большими и ранеными.

Теперь Пряникова в свою очередь задумывается, не начесал ли ей Ян.

– Мой племянник.

Она как будто успокаивается, но все еще выглядит растерянной. Можно было бы обвинить Яна за любовь стравливать своих женщин. Но Пряникова сама сюда вломилась. И теперь, как в воду опущенная, не зная, что делать. Девчонка, вроде, нормальная. Даже странно, что такая связалась с Яном: на него обычно ведутся холодные стервы, жадные до денег и влиятельных мужчин. Такие готовы драться за него насмерть. Что забыла Пряникова в его жизни – большой вопрос.

– Выпьете чего-то? – пытаюсь развеять неловкость.

Она ехала к сестре любимого. С первой женой столкнуться не ожидала.

– Нет, спасибо! – она натянуто улыбается. – Извините, мне пора. В другой раз. Только хотела завезти вещи.

Она кивает на пакеты.

Почему-то становится жаль ее.

– Вы знаете, что случилось с предыдущей женой Яна? – мрачно спрашиваю я.

Девушка смущенно поправляет волосы. Ей не по себе.

– Я передумала, – вдруг заявляет она. – Я не против выпить чай.

Решила, что нашла информатора. Почему бы и нет? Это обоюдно.

– Одну минуту, мне нужно наверх.

– Ребенок, да, – она начинает улыбается.

– Проверю, как он.

Опасаюсь, что Лина увяжется за мной, но она остается, оглядываясь в просторном холле. Странно себя ведет. Словно редко тут бывала.

Марк, утомленный дорогой, заснул в манеже. Накрываю его пледом, настраиваю видео няню и возвращаюсь. Нужно будет покормить обедом, когда проснется…

Лина пялится в окно на двор.

– Пойдемте, – подхожу сзади. – Прислуги нет, чай придется заваривать самим.

– Что вы знаете о Злате? – спрашивает Лина, когда мы устраиваемся за столом на кухне. Видео няню ставлю так, чтобы она ничего не увидела.

На кухне она становится серьезной. Даже мрачной. Исчезает та жизнерадостность, с которой она трясла погремушкой. Девушка безусловно очень красивая, ухоженная, с очаровательной улыбкой и дорогими волосами. Видно, что во внешность много вбухано. При этом живой умный взгляд. Необычное сочетание.

– Что Ян вам рассказал?

– То же самое, что в новостях. Ее похитили и… Она погибла, – Лина мрачнеет.

Наверное, примеряет себе ее место. Может быть, ты повторишь ее судьбу. Женщин у Яна было много и всем не повезло. Злате – больше всех. Я ее терпеть не могла – та еще стерва.

– Так все и было, – подтверждаю.

– Есть слухи… – она замолкает.

Что-то ее тревожит. Не просто так она напросилась на чай.

– Какие?

– Она погибла, потому что Ян не заплатил выкуп.

И это тоже правда. Но почему-то говорить все в такой форме не хочется.

Выбираю компромисс.

– Скорее, не успел. Он думал, у него больше времени, чем ему дали.

– Вам не страшно?

А тебе?

– Страшно.

Несколько секунд мы молчим. Думаю, обе думаем о Злате и ее последних часах.

– Вы давно знакомы с Яном?

Она качает головой, крепко стискивая кружку. Ее воспоминания о знакомстве почему-то тревожат.

– Пару месяцев. Я известный блогер и модель, – она широко улыбается своей шикарной улыбкой, словно намекая на что-то. – Познакомились на вечеринке. Я была приглашенной моделью. Он сам подошел…

Пару месяцев, а он дал ей ключи и пропуск?

– Вы извините, – продолжает она, – что так вломилась. Я думала вы сестра, я хотела поддержать вас с малышом. Я не все неправильно поняла!

Или хотела набить лишние очки перед Яном? Несколько месяцев знакомства, а зная Яна не могу сказать, что он так быстро впускает в жизнь. В постель укладывает да – в тот же вечер. А чтобы ключи дать от дома…

– Ян знает, что вы здесь?

– О, нет… Не говорите ему, пожалуйста, ладно?

Может, он и не давал ей ключей и пропуск. Нужно будет спросить охрану, показывала ли она пропуск. Если украла или соврала, то я зря ее впустила.

– Боюсь, он все равно узнает от охраны.

– Об этом я не подумала. Ну что ж, мне пора…

Любопытство о Злате утолила и сваливает. И почему она кажется мне подозрительной?

– Вы не будете против, если я заеду еще? Привезу что-нибудь ребенку… Можно? Очень хочется его увидеть!

Глава 5

– Лина?

– Верно, решила навестить нас. С погремушкой, начиненной маячками.

– Ты с ума сошла? Я едва с ней знаком! Зачем ты ее впустила?

Ян злится не на шутку.

– Охранник сказал, у нее пропуск и ключи от дома…

– Пропуск? Я скоро приеду. Устройство у тебя?

– Да…

– Ничего больше не трогай.

Растерянно смотрю на трубку.

Он удивился не на шутку. «Едва знаком» в его исполнении может значить что угодно, вплоть до того, что это подруга для утех, но всерьез с собой рядом он ее не видит. А девушка может считать его едва ли не женихом при этом. Ян умеет пускать пыль в глаза.

Напрягает другое.

Неподдельное удивление, когда он узнал про пропуск.

Как я и думала, пара месяцев – слишком маленький срок, чтобы давать ключи. Это значит, Лина их либо украла, либо обманула охрану, что они у нее.

Зачем я вообще ему позвонила?

Марк вот-вот проснется. Мне не нужно, чтобы Ян тут шарахался. Нужно было смыть маячок в унитаз и сделать вид, что ничего не было. Но время назад не отмотаешь. Если повезет, пришлет кого-то вместо себя.

Когда во двор въезжает кортеж Яна, я разочарованно выдыхаю.

Видать его задело, раз примчался лично.

Посматривая на экран видео няни, встречаю Яна внизу. Если повезет, переключу внимание с ребенка на дело. Из машины выходит с Германом. Они ведь из-за этого приехали – из-за дела, а не из-за моего Марка…

– Что случилось?

Ян входит первым, спокойный, но какой-то слишком собранный, как перед атакой. Лицо мрачное – не рад меня видеть.

И я тебя тоже, Ян.

То ли во мне говорит обида, то ли внезапное вторжение Лины, ее странное поведение и намеки на беременность.

Это меня вообще чуть не убило.

Очень неприятное чувство, вспоминаю и ежусь.

– Твоя девушка подсунула мне маячок.

– Где?

Киваю в сторону подсобки.

– Идите за мной.

В комнате Ян, увидев, какой беспорядок я развела, щурится.

– Ты реально выпотрошила все покупки? Просто из подозрительности, Вера? Что с тобой происходит?

Я боюсь твоих шпионов.

Что ты узнаешь, кто такой Марк на самом деле. Но в его глазах это действительно выглядит, как приступ паранойи.

– После того, что с нами произошло, я больше никому не верю.

– Сама она это как объясняет?

Ян поджимает губы.

– Она не выходит на связь.

– Она пропала или просто не берет телефон?

– Мы ее ищем.

Понимаю брови.

– Ты серьезно?

– Дома ее нет. Соседи говорят, уехала.

По спине бегут мурашки. Это не совпадение. У Лины есть причина скрываться.

– Она не хотела, чтобы я рассказала тебе о том, что она приезжала… Мне вообще многое показалось странным.

«Тебе не страшно?»

«Страшно».

Странный разговор, и за возможность поговорить сразу ухватилась, когда я упомянула Злату. Но при этом не знала, кто я. Кто же ей передал погремушку?

– Что, например?

– Что она вообще приехала.

Расспрашивала меня про Злату. А где ты с ней познакомился?

Ян снова поджимает губы и на миг отводит глаза.

– На вечеринке. Она работала моделью…

Пока совпадает.

– Ты не знаешь, но часто на закрытые встречают приглашают красивых моделей.

– Для съема? – начинаю догадываться.

Он не подтверждает, но и не отрицает.

– Лина красива, хорошо образована. Несколько раз я с ней встречался. Пять-шесть. Выводил в свет. Слишком мало, чтобы называть ее своей девушкой.

– Откуда она взяла пропуск?

– Стащила, – он хмыкает. – Мы обыскали квартиру, нашли пропуск. Ее паспорт пропал и некоторые вещи, косметика, она уезжала без спешки, собралась.

– Откуда ты знаешь, чего не хватает?

– Я снял для нее квартиру. Бывал там.

Не уверена, что хочу продолжать. Ян отвечает спокойно, как на допросе, даже лицо остается таким же сдержанным и холодно-отстраненным.

По сути, он признается, что с этой Линой спал.

Я и так об этом догадывалась. Но слышать неприятно. Мерзко. И самое хреновое, что царапает по сердцу: мне даже обидеться нельзя. Я сама уехала. Он ничего мне не должен. Он предлагал, я отказалась. В ушах так и стоят эти его слова, если у меня хоть мускул на лице дрогнет. Отворачиваюсь.

– Ее кто-то завербовал.

– Возможно.

– Я хочу переехать.

– Не горячись, здесь безопасно.

– У нее был пропуск!

– Успокойся, Вера. Ты же сама ее впустила. Здесь охрана, это самое безопасное место в городе. Просто больше никого не впускай. Охране я дам дополнительные распоряжения.

Выдыхаю, закрыв лицо руками.

Он прав. Я сама дура.

Но я же не знала, какие между ними отношения, да и охранник подлил масла в огонь!

– Я отдам маячок на экспертизу. Сувенир от Тиффани – хорошая зацепка. Мы найдем исполнителя. И ее найдем, все будет хорошо.

– А если ее похитили?

– Похитители косметику с собой не забирают, Вера. Скорее всего, она поняла, что сглупила и сбежала. Я разберусь.

– Когда ты в прошлый раз убеждал меня, что разберешься, погибла женщина! – не выдерживаю я. – И я не хочу быть следующей!

«Тебе не страшно?..»

Кто вообще такое спрашивает? В первый раз не придала значения словам Лины, а теперь страшно по-настоящему. Здесь что-то не так! Я чувствую. Только его не переспорить.

– Все хорошо, услышь меня! – Ян орет в ответ, его бесит, что я не верю и не успокаиваюсь.

– Успокоиться? Ты опять куда-то влез. В какое-то дерьмо, и делаешь вид, что все отлично!

Ян отмахивается и стремительно выходит из дома.

Ну и пусть валит.

Ребенок проснулся…

Кидаю взгляд в окно, прежде чем подняться: Ян стоит на крыльце, спиной ко мне, и пытается прийти в себя. Поворачивается, словно хочет вернуться.

«Иди, – мысленно твержу я. – У тебя куча дел, так свали отсюда!»

Передумав, Ян направляется к машине.

– Марк, иди на ручки, – подхватываю ребенку. Он так ко мне тянется, что сердце екает.

Глава 6

– Как ее нашли так быстро?

– От меня не так просто скрыться. Тем более, модели.

Прикусываю губу.

Он даже меня нашел. А у меня были отличные документы.

– А как ты смог найти меня?

Ян усмехается.

– Ты думаешь, я как-то пробил твое имя? Настоящий профессионал идет наиболее простым и эффективным путем.

– Каким?

До сих не понимаю, на чем засыпалась.

– Я знал, что ты забрала ребенка. Мы отследили всех женщин с детьми подходящего возраста, которые покинули город в тот день и еще в течении двух недель.

– Вы проверяли каждое имя?

– Да.

– Не могу поверить, что настолько тебе интересна. Это же куча работы.

– У меня есть люди, чтобы ее выполнить. До сих пор не понимаю, зачем ты забрала ребенка?

Он смотрит на меня и под взглядом холодных голубых глаз можно покрыться инеем.

На опасную дорожку я ступила.

Не нужно было спрашивать.

Любопытство – порок.

– Я испугалась.

– Меня?

– Всех, – признаю я, и это чистая правда. Даже если будет пытать полиграфом, ответ не изменится. – Ты же помнишь, что происходило. Племяннику угрожали, ты меня перепугал, я поехала к сестре и тут узнаю, что Дубнин сбежал. У меня просто сдали нервы, Ян. Я устала бороться с этим! Вспомни, я ведь варилась в этом годами. И подумала, что лучше уехать и все закончить, я поживу спокойно...

– С чужим ребенком?

– Я его спасала. Ему угрожали. Он совсем малыш, Ян.

Ян долго смотрит. Но он должен поверить. Я пыталась убить Романа, за пистолет схватилась, и объяснила тем, что моей сестре и племяннику угрожали.

– Таня взрослая девочка, но не понимала опасности. Ты же ее видел. Она простая, деревенская, она бы не стала скрываться. Я забрала ребенка и свалила, чтобы ничего не объяснять.

Ян отворачивается.

– Приехали.

Он поверил… Поверил!

Машина тормозит. Собираюсь выходить, как вдруг Ян меня останавливает:

– Как Северный сделал документы для тебя и ребенка заранее, если это был спонтанный поступок?

Облизываю губы.

– Я его не просила. Роман сам решил помочь, когда узнал, что нам грозит. У него ведь свой ребенок, семья, он понимал мои чувства.

Лучше бы мне заткнуться!

Я сейчас сдам себя. У Яна взгляд становится волчьим и недоверчивым.

– То есть ты хочешь сказать, – медленно и размеренно произносит он, словно обо всем догадался. – Что он сделал документы для тебя… В это еще поверю. И для твоего племянника? Племянника, Вера?

От лица отливает кровь.

Главное, выдержать его взгляд. Словно издалека до меня доносится мой спокойный голос:

– Для Тани он тоже сделал. Только я поняла, что не уговорю ее уехать и выбросила ее паспорт.

Господи, я сумела солгать!

– И как ее звали?

– Татьяна Зимина.

Ян меня отпускает. Я даже не заметила, что он крепко держит меня за руку, настолько в шоке. На запястье остаются красные следы.

– Я до сих пор не понимаю, какого хрена он тебе помогал.

Может, я хорошо целуюсь, об этом не думал, Горский? Да ты же и сам должен думать… Словно прочитав мысли, он смотрит на губы, и я краснею.

Кажется, ревнует.

– Объект покинул дом, – докладывают по рации. – Направился в перинатальный центр. Наши действия, господин Горски?

До меня доходит, что «объект» – это Лина.

– Следите за ней! Мы поднимемся в квартиру. Ключ достали?

– Так точно, господин Горский.

– Отлично, идем, Вера. Подождем ее дома. И что за перинатальный центр? Это что такое?

Надеюсь, вопрос риторический. Охранник не отвечает. Может, сам не знает. Такие мужики – редкие дуболомы.

– Идем, – поправив пиджак, Ян направляется к подъезду новостройки.

У него уже ключ.

Любит держать своих женщин под колпаком. Я когда-то была на месте Лины: Ян охотник, если выбрал цель, преследует ее до конца. Когда мы были в лучших отношениях, даже называл меня Олененком.

Ян открывает дверь, охранник проверяет квартиру.

– Никого.

– А кого ты ждал? – интересуюсь я, заходя в квартиру вслед за Яном.

Он не отвечает.

Думал, она с мужчиной здесь зависает? Беременная – вряд ли. А может, обследуется и решит делать аборт.

– Подожди в подъезде, – бросает бывший охраннику. – Глаза не мозольте, хочу сделать ей сюрприз.

Бедная Лина. Она еще не в курсе, что Ян вламывается в квартиры своих женщин. Для беременной не очень полезно.

Оглядываюсь. Эту квартиру Пряникова снимала на свои деньги и такой шикарной она не была. Студия с новым, но не люксовым ремонтом. Но здесь чисто и уютно. На полу комнаты устроено что-то вроде творческого рабочего уголка: белая овечья шкура, разбросанные декоративные подушки, розовый ноутбук на подставке, чашка с недопитым янтарным чаем, принтер. Кругом разбросаны листы.

– Не похоже, что квартиру снимала в спешке, – замечаю я. – Ладно ноутбук, когда пускаются в бега, шкуру с принтером не забирают.

– Квартиру она давно сняла.

– Готовила побег?

– Со мной не поделилась, Вера, – огрызается он, злится, что модель не была с ним честна. – Это что?

Ян подбирает несколько листов.

Сажусь на шкуру перед ноутом и включаю.

– Ты что делаешь?

– Хочу посмотреть, чем занималась. Переписки и все такое.

– Она скоро вернется.

– Не думаю, – прикусываю губу. – Перинатальный центр – это больница. Она пошла к врачу. Это требует времени.

Тем более, она в первый раз.

Повторное УЗИ, оформление, тысяча стандартных вопросов, которые задают при постановке на учет. Время есть.

Ян бросает бумаги и взгляд автоматически фиксируется на них.

Это мужские портреты.

Она распечатала два мужских портрета.

Я знаю этих людей.

Обоих, хотя много времени прошло.

Как живые, перед глазами встают сцены трехлетней давности, как я позирую на пробах. Эти двое отбирали девушек для соблазнения Яна и, может быть, не его одного…

Глава 7

– Ты врешь.

– Нет, нет! – она орет, захлебываясь слезами, все лицо в черной туши. – Я клянусь тебе! В пакете документы!

– Проверь, – кидает Ян.

Делает это Герман. Единственный, кто высок по рангу достаточно, чтобы прикасаться к таким вещам.

Из пакета он достает несколько листов, перебирает и относит Яну.

У меня кружится голова.

Закрываю лицо руками, как Лина когда-то, только не рыдаю.

Понятия не имею, как он отреагирует на такие новости. Я насчет своего сына так много дней гадала. Видеть это на чужом примере больно.

– Восемь недель.

Значит, она уже две недели молчит.

Надо взять себя в руки.

Смотрю, как Ян внимательно читает заключение. Лина смотрит с надеждой, с таким чувством, словно принесла ему открытое сердце – хочешь, воткни нож, хочешь поцелуй, но я тебе открыта.

На мужчин нельзя так смотреть.

Я думала, это со мной будет. Чувствую себя, словно смотрю плохое кино. На чужую жизнь со стороны.

Ян поднимает на Лину холодный взгляд.

Она слабо, с надеждой улыбается.

Он швыряет бумаги ей в лицо.

Вздрагиваю, даже непробиваемый Герман как-то дергается.

– Это ложь, – спокойно говорит он в гнетущей тишине.

– Это правда, Ян, – слышу со стороны свой убитый голос. – Я нашла в квартире заключение, было УЗИ и прием.

Этот волчий взгляд поворачивается ко мне. Пряча глаза, достаю из сумки бумаги.

Ян молча забирает и пробегает глазами строчки.

Затем сминает и снова швыряет Лине в лицо.

– Повторяю еще раз для тупых. Она не может быть беременна от меня, – в голосе непробиваемая уверенность. – Потому что такие, как ты, Лина, достали меня, изо всех сил пытаясь зачать потомство или пытаясь навесить нагулянное с другими. После первого брака я установил имплантат. От меня нельзя забеременеть, пока я сам не захочу.

– Нет!

Лина начинает орать, как резаная.

Это даже слушать страшно.

Орет, сжимаясь в комок, так что сердце разрывается. Начинает раскачиваться.

– Нет, нет, нет!

Ян подходит к столу и отсчитывает деньги.

– Компенсация, раз ты частично пострадала по моей вине. Не затягивай с абортом.

Он направляется к двери. Герман остается успокаивать девушку. Выбираю, к кому из них присоединиться. Подумав, направляюсь за Горским. В спину летят истеричные крики:

– Он твой! Твой! Я не сдамся и подам в суд. Я сделаю тест и докажу, что ты отец! Я засужу тебя, Ян!

Внизу Ян останавливается перед машиной.

– Что с тобой? – он щурится. – На тебе лица нет.

А с тебя, как с гуся вода. Даже настроение не испортилось. Ощущаю, как меня подташнивает. Наверное, я все слишком на себя примеряю. Сцена с Линой – как репетиция моего признания. И реакция Яна просто ужасна.

Перед глазами стоит ее заплаканное, уже слегка ненормальное от истерики лицо. У девушки явно нервный срыв.

– У тебя правда имплант?

– Надежный, как швейцарские часы.

– Она так уверенно говорила, Ян…

– Не от меня. Даже проверять не буду. Хочет, пусть подает в суд, ничего не докажет.

– А если бы… если бы я была беременна, ты бы так же себя вел?

Ян достает бутылку воды с заднего сиденья. Он что, уходит от ответа?

Сворачивает крышку и делает глоток.

– Ты ведь и была беременна, верно? Ты поэтому так побледнела?

Снова чувствую себя на пороге обморока. Но второй раз не свалюсь. Нет уж. Слишком не нравится сталь в его взгляде.

Я что, реально думала, что Ян изменился? Что последние события нас сблизили?

Еще один глоток.

Смотрю на пустое место указательного пальца на руке, которой он держит бутылку.

Даже это ничего не изменило.

Ничего.

Как был говнюком, так и остался.

– Ты сама мне не сказала, как и эта дура, – он кивает в сторону подъезда, – скрывала все до последнего, так? Пока не случился выкидыш…

– Ты меня обвиняешь?

Ян не отвечает.

К нам приближается Герман, приходится свернуть тему.

– Ян, у нее срыв. Кричит, катается по полу, я с трудом ее успокоил. Взял на себя смелость вызвать скорую помощь.

– Хорошо, – Ян отвлеченно глотает из бутылки. – Едем.

– Я ее передам на руки врачам и можно ехать.

– Гуманист, – усмехается он.

– Кажется, ты единственный, кому ее не жаль, – замечаю я.

До сих ком в горле.

– Я не люблю лжи, понятно! – с вызовом говорит он. – И не позволю вешать на себя детей! Ты знаешь, сколько женщин пытались это сделать? Ты плохо представляешь себе реальную жизнь, Вера!

Я – плохо?

– Похоже, она искренне в это верит, – замечает Герман.

Горский молчит пару секунд.

Ему самому все это неприятно. Может, ему и не жаль Лину, но то, что он тоже шокирован – не отнять. Просто держит лицо.

– Залетела от одного из насильников, теперь не может это признать и хочет, чтобы отцом оказался я.

– Похоже на то, – сдержанно добавляет Герман.

– Лучшее решение в этом случае – аборт и психотерапия. Я не намерен обсуждать это дальше.

– Она подаст в суд. Настроена решительно.

– Попутного ветра, Герман.

Ян садится на заднее сиденье, скрывшись от нас.

Мы с Германом переглядываемся, и я отворачиваюсь первой. У него такой проницательный, печальны взгляд – словно он уже знает всю правду.

Торопливо скрываюсь в салоне вслед за Яном.

– Дура, – снова цедит он.

Внимательно смотрю на него.

Без публики он более раскованный. А может, привык себя держать в руках на открытых пространствах, чтобы не записали и не сняли тайком его психи.

Не такая уж она и дура, раз сбежала, заранее позаботилась о жилье. Я в свое время сглупила больше: осталась жить там же и надеялась на лучшее.

Дура, что пошла.

Дура, что поддалась на эмоции. В мире больших денег и влиятельных мужчин розовые мечты всегда губят.

Ян отшвыривает от себя бутылку. Вода расплескивается, попадает на колени, и я отодвигаюсь. Но дорогу до дома он ведет себя отстранено и тихо, только без конца переписывается с Германом.

Глава 8

– Что? Когда?

– Еще утром. Но состояние было нестабильно, решил позвонить сейчас. Хотите ее увидеть?

– Конечно!

– Можете подъехать. Вас пропустят.

Отключаюсь, сжимая трубку в кулаке.

Я так и не вернулась за столик. По взгляду Ян понимает, что что-то произошло.

– В чем дело?

– Мне нужно в больницу. Таня… Ей стало хуже, меня вызывают.

– Хорошо, – соглашается он с некоторыми сомнениями. – Тебя отвезут.

Забираю сумочку и вылетаю из ресторана.

Господи, я уже считала, что в безопасности… Если Таня очнулась, она может рассказать Яну правду. Не сейчас – пока ей не дадут позвонить. Да и не до того ей, думаю. Но когда сестре станет лучше…

– Срочно в больницу, – говорю телохранителю. – Хотя сначала домой. Ребенок поедет со мной.

Марка нельзя оставлять.

Ян уже подозревает, сколько еще я смогу изворачиваться, прежде чем засыплюсь? Это не может длиться вечно.

К счастью, няня одна, хотя я уже нарисовала в воображении, как люди Горского берут анализ.

– Никто не приходил?

– Нет.

На первый раз он решил просто поговорить. Крепко прижимаю ребенка к себе.

– Мама! – Марк хнычет.

– Маму зовет, – бормочу я, чтобы не вызвать подозрений.

Так хочется сказать правду…

– Останьтесь, – прошу ее. – Срочно вызвали в больницу к сестре. Не знаю, когда вернемся.

До клиники добираюсь в полуобморочном состоянии. В голове только обрывки мыслей и страшные картины, в которых Ян забирает ребенка, а меня вышвыривает из дома. С чего я взяла, что будет именно так? Может, потому что в первый раз он со мной так и поступил. Год держал в заложницах, выкинул после развода… А если по-другому? Но то, как он обошелся с Линой, тоже отрезвляет.

В палату вхожу, крепко прижав к себе Марка. Накрываю голову ладонью, словно защищаю от сестры.

Я его не отдам.

Несколько дней у меня будут точно – вряд ли она быстро встанет на ноги. Но что потом?

Лучше сказать первой?

– Таня?

С глаз уже сняли повязку. Но лежит она так же безжизненно, как и в прошлый раз. Неподвижная. Как неживая. Взгляд бессмысленно замер. Кажется, я поторопилась с прогнозами.

– Таня? – наклоняюсь, пытаясь попасть в поле ее зрения. – Это я, Вера… Твоя сестра.

Она приоткрывает губы, еле слышно выдыхает:

– Маркуша…

– Он у меня, все в порядке! Ты меня слышишь?

О, боже… Сажусь на стул, опустив ребенка ножками на пол. Он держится за мои колени, рассматривает Таню, но подойти не решается. Отвык. Да и выглядит она незнакомо: похудела и стала чужой.

– Маркуша, – повторяет она.

– Таня, что случилось? Ты помнишь, кто напал?

В уголке глаза собирается слеза и медленно катится по щеке. Она помнит – или пытается вспомнить. Наверное, полиции стоит поговорить, но мне позвонили первой. А меня до сих пор что-то скребет. Не по себе, что на нее напали сразу после моего отъезда.

– Люди, – шепчет она. – Спрашивали о тебе.

– Кто? – наклоняюсь ниже, ловя каждое слово.

Люди спрашивали обо мне? Первая версия с ограблением маргиналами не выдерживает проверки.

– Где ты, когда в последний раз видела… – Таня вдруг тяжело начинает дышать, чаще делает паузы, и я хватаю ее за плечо, чтобы не замолкала.

– Ну?

Понимаю, она устала, но я должна знать!

– Вещи детские раскидали… Говорят, вещи есть, где ребенок.

По спине бегут мурашки от страшного шепота.

– Таня? Что ты им сказала?

– Ты прости…

Она замолкает, и я встряхиваю ее.

– Эй, – раздается от двери голос медсестры. – Не трогайте пациентку, ей плохо! Петра Алексеевича позовите!

Она кидается по коридору, пока я с надеждой заглядываю в бесцветные глаза сестры.

– Все выпытали… Ты прости… Я сказала.

– Что ты сказала?! – ору я, уже предчувствуя ответ.

– Что Маркуша ваш…

Изо рта идет пена и она закашливается, задыхаясь.

– Выйдите! – орет врач и, подхватив Марка, выскакиваю в коридор.

Вслед мне летит мат. Врач меня обругал.

Опираюсь в коридоре спиной на стену – ноги не держат. Марк захлебывается от страха плачем, и я плачу вместе с ним, крепко прижимая к себе.

За стеной идут реанимационные действия. Суета, главврач командует и злится… Ответ я знаю, но боюсь о нем думать. Как же так? Ей же стало лучше, она даже говорить могла!

– Что случилось? – подходит телохранитель, сжимает плечо, потому что я, зажмурившись, загибаюсь вместе с ребенком от плача.

– Таня, кажется, умирает, – цежу сквозь сжатые зубы.

– Идите сюда, – он провожает меня к скамейке. – Успокойтесь, пожалуйста. Я сообщу Яну…

Начинает звонить, а я вдруг успокаиваюсь. На меня опускается холодное безразличие. Так бывает, когда понимаешь, что ничего не сделать. Оно холодное, как сырая земля в могиле. Как надгробие. Это безразличие перед смертью ни с чем не спутать.

В палате стало тихо.

Как же так, в голове единственная мысль, как же так. И когда врач выходит с мрачным лицом, все понимаю. Таня умерла.

– Ваша сестра скончалась, – он злится, он что, винит меня?

Я давила на нее, заставила говорить, но разве от этого умирают? До меня доходит, что я убила собственную сестру. Разве это возможно?!

– Я не виновата, – шепчу я. – Нет, нет… Это же не из-за меня?!

– Виноват тот, кто это с ней сделал, – формально соглашается врач и уходит по коридору в ординаторскую. – Идите за мной.

Он садится за стол, а я, напротив. Мне предлагают успокоительные, но качаю головой.

– Я не верю… Ей же стало лучше, как это возможно? Она вышла из комы, и…

– Так бывает. Ваша сестра скончалась от отека мозга. Вскрытие скажет точнее. Примите мои соболезнования. Тело отправят в морг, там выдадут свидетельство, и дальше скажут, что делать.

– Спасибо, – скупо говорю я, и выхожу, как оглушенная.

Таня больше не угроза.

Но кто-то неизвестный знает, что у нас с Яном есть сын. Это еще хуже. Она не много успела рассказать, но я поняла, что главное из нее выбили. Это были профессионалы. И связаны они с теми, кто прислал Лину с погремушкой – следы снова ведут в наше прошлое. К его врагам. Именно поэтому в разговоре с Линой не интересовались мной, но интересовались Марком. Они знают, что он – сын Горского. Давно знают, еще от Тани.

Глава 9

– Выйдите, – прошу няню.

Пока женщина направляется к дверям, мы с Германом смотрим друг другу в глаза. У телохранителя жесткий взгляд. Думаю, он все понял.

Трудно не понять, когда малыш на одно лицо с боссом, которого он знает много лет. И Герман – это не Ян, не такой самовлюбленный. Мир Горского – это он сам, остальное крутится вокруг него, а Герман и нужен для того, чтобы замечать детали.

Я все-таки не смогла скрыть.

В горле чувствуется горький ком.

И в глазах появляется горечь. Даже если я ничего не скажу вслух, буду отрицать, Герман уже все понял по выражению моих глаз.

Правда молчаливо носится между нами.

– Я давно начал подозревал, что с твоим племянником не все так просто, Вера. Не буду задавать лишних вопросов. Только один. Когда ты собираешься сказать Яну, что у него есть наследник?

Герман говорит тихо, никто не услышит.

Спасибо за конфиденциальность, но выдерживать его взгляд больше не могу, закрываю лицо ладонями.

Кожа горит и пальцы трясутся.

Вот черт!

– Успокойся.

Будет успокаивать, как Лину? Ну, спасибо!

Пошел ты, Герман!

– А я должна что-то говорить? – вызовом спрашиваю я. – Послушай, это он постоянно тащит меня в свою жизнь, я этого не хочу и никогда не хотела!

Осекаюсь.

Был краткий миг, когда я была Яном очарована. Он давно в прошлом.

– Он не давал мне развод, держал в доме, постоянно лез, а когда я уехала, нашел и притащил обратно! Куда – туда, где на меня покушались?! Да что с тобой говорить!

Каменное лицо Германа даже не дрогнуло на мою истерику. А я слишком долго подавляла чувства.

– У Яна есть право знать, Вера. Право на сына. Так что ты должна сказать.

С кем я говорю…

Ему бесполезно что-либо доказывать, во-первых, он даже под пытками сохранял отсутствующее выражение лица, во-вторых, Герман исполнитель, от него ничего не зависит.

– Дай мне время, – прошу я.

– Сколько?

– Пока не похороню сестру, ладно? Потом скажу Яну. Придется. Не хочу, – отворачиваюсь, – чтобы он узнал эту новость от тебя.

Голос дрогнул.

Да, черт возьми. Я сентиментальна или просто боюсь его, но хочу сказать сама. Так будет лучше.

Боюсь представить, как Ян отреагирует, если Герман ему донесет. Весь дом разнесет или меня задушит за ложь.

– Дам тебе время до похорон, – соглашается он. – Потом скажу сам. Горский за тобой послал, идем, он ждет.

Я выдыхаю.

– Спасибо.

Герман не отвечает. Иду за широкой спиной телохранителя, пряча глаза – хочется реветь, но не сейчас же, на глазах у Горского. Внутри все переворачиваются.

Я выгадала себе несколько дней, но они очень мне нужны. Герман сдержит слово, если пообещал. Он всегда выполняет приказы и обещания. Самый верный и непоколебимый мужчина из всех, кого я знала.

Лучше Горского в сто раз.

И сняла с сердца груз. Герман знает правду, он о нас позаботится. Организует нормально охрану и будет искать стрелка. Защитит нас даже за спиной Яна, если так нужно.

Он отходит в сторону, и я поднимаю глаза.

Ян ничего не знает. Теперь это точно. Но смотреть в глаза почему-то стыдно мне. Это он гад, мерзавец и козел, но может быть, Герман правильно сказал.

Он имеет право на сына…

– Вера, все в порядке? – Горский трогает меня за плечо. – Мне сказали, в тебя стреляли на крыльце.

– Все хорошо, – бормочу я, и не позволяю обнять себя. – Что происходит, Ян? У тебя проблемы, хватит мне врать! Скажи правду.

И тогда, быть может, мы взаимно перестанем врать друг другу.

Ян убирает локон с моего лица, отводит назад.

– Мы разбираемся.

– Я едва не поймала с Марком по пуле и уверена, из-за твоих проблем! Ты что-то скрываешь. Что? Я не настроена играть, у меня сегодня погибла сестра!

– Хорошо, – кивает он. – Я скажу.

Но он замолкает. Рука без пальца остается на плече, словно Ян забыл.

– Два месяца назад у меня начались крупные неприятности. Судебные иски, пожары в офисах, проблемы с банками и нападения на моих людей. Это мелочи, похожие на укусы комара, но вместе они складываются в лавину.

– И это началось… – подсчитываю в уме. – После нападения на сестру?

У меня неприятные предчувствие.

– Да.

– Ты поэтому настоял, чтобы я приехала?

– Если я тебя нашел, найдут и другие. Я не знаю, кто мне вредит, Вера.

Не выдерживаю и переглядываюсь с Германом.

Я-то знаю, зачем приходили к Тане. Они искали слабые места Горского, и теперь знают, что у него сын. На нас охотятся прицельно, чтобы добавить Яну неприятностей.

Лина с погремушкой, стрельба у больницы – все складывается в одну картину. Я думаю, Горский тоже это понимает.

– Кто это, ты выяснил?

– Еще нет.

– Это Дубнин. Кому это еще надо?

– Его тело нашли! Это не он. Забудь про Дубнина, если бы старая история давала о себе знать, твои голые видео снова бы всплыли в интернете!

Слегка краснею: ляпнул при всех! Впрочем, мы тут все свои – его охрана меня во всех видах видала.

– Расскажи про сестру.

Отворачиваюсь.

– Мне сказали, она пришла в себя. Я поехала, и во время разговора она неожиданно…

– Телефон прослушивали или слежка? – кидает Герман. – Стреляли рядом с больницей. Знали, что она появится. Ставлю на то, что прослушивали телефон врача.

Ян злится:

– Они следили за состоянием ее сестры, с чего бы это?

– Вычислить, когда Вера появится, – предполагает Герман. – Или боялись, что она очнется и опознает их. Ее почти добили в первый раз. Знаешь, запрошу отчет о вскрытии. Может, это вторая попытка избавиться от свидетеля, и она закончилась успехом.

– Думаешь, ее убили?

– Возможно.

Если так, то я не виновата в ее смерти. Боже, я взяла на себя чужую вину. Слишком скоропостижно скончалась Таня и покушение сразу на выходе – слишком много для совпадения.

– Что со стрелком? – Ян дает понять, что судьба моей сестры ему не так интересна.