Бывшие. Пришло время расплачиваться.

Пролог

— Оппа, попалась? — сильные руки со спины заключают меня в объятия. Делаю глубокий вдох, на мгновение прикрываю глаза, а в следующую секунду расцепляю его руки. Отхожу немного в сторону.

— Что с тобой, красавица моя, всё ещё обижаешься? — с вызовом смотрю в тёмно-карие глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами. Вдох, выдох. Отрицательно качаю головой.

— Я сам себя не прощу за несдержанность. Вернее, за неправильно выбранную тактику. Прочёл первую попавшуюся…

— Идём к гостям! — произношу резче, чем следовало. Иман внимательно смотрит, замечает во мне странность.

— Ты выпила? — слегка прищурив глаза, едва заметно улыбается. — Ты так сильно волнуешься, малышка? — ёжусь. Немного веду плечами.

— Всё, всё, — мой парень поднимает руки ладонями вверх, мол, сдаюсь.

— Не малышка! — его улыбка становится шире. Я замираю, перестаю дышать. Господи, моё сердце сейчас лопнет.

— Я обещаю, подобного никогда не повторится. В следующий раз…

— Я замёрзла!

— Ты чего так нервничаешь? — всё такими же сияющими глазами глядя на меня и негромко посмеиваясь, Хасанов, приобняв за плечи, ведёт меня ко входу в один из самых дорогих ресторанов нашего города. На сегодняшний вечер его семья полностью выкупила это заведение.

И в самом деле, много гостей. Все очень уважаемые люди, как меня и предупреждали. Мне кажется, парочку я даже видела по телевизору. Иман просил, чтобы я оделась как можно изысканней. Даже хотел мне платье купить, но я наотрез отказалась. Пусть мы не богаты, но всё же моя семья не бедствует. Моё платье, конечно, не за сто пятьдесят тысяч, как вот, например, на рыжеволосой высокой девушке модельной внешности, но и не на рынке купленное.

Прекращаю глазеть на гостей, поворачиваюсь к любимому.

— Мне нужно будет поговорить кое с какими гостями, — предупреждает он. Внутри мгновенно зреет протест, но я удержать его не имею права.

— Это важно. Постараюсь вернуться к тебе как можно быстрее, — говоря это, Иман пристально смотрит в мои глаза, при этом целует мне руку, тепло улыбается. “Люблю”, — читаю по его губам.

Фуршетный стол ломится от разнообразия всевозможных яств. Выглядит всё очень вкусно и так красиво, что не то что есть, трогать эти шедевральные блюда страшно.

А вот шампанское я беру! Ненавижу алкоголь. Мне не нравится его вкус, но сейчас я хочу ещё выпить. Меня трясёт!

Примерно через пять минут на входе, ведущем на террасу, появляется Кара Саидовна, мама моего Имана. Она замечает меня почти сразу. Её взгляд с прищуром и хищная улыбка царапает душу.

— Дамы и господа, прошу вашего внимания! — Хасанов стучит вилкой по бокалу с шампанским, привлекая к себе внимание гостей. Я вся напрягаюсь. Иман странно смотрит, мне не понятен его взгляд.

— Лейла, подойди ко мне, — почти ласково зовёт меня. Ноги свинцом наливаются, он выжидающе смотрит, а я с места сдвинуться не могу. Что происходит? Зачем этот взгляд? Такой нежный, тёплый. Он сбивает меня. Заставляет снова начать сомневаться.

Не без труда делаю шаг, за ним второй. Не сводя глаз с Хасанова, я приближаюсь к нему.

Сделав последний глоток шампанского, особенно большой, с шумом ставлю пустой бокал на круглый поднос мимо проходящего официанта.

— Лейла, — начинает говорить Иман, поворачиваясь ко мне. — Я достаточно долго ждал этого момента, кажется, будто целую вечность, — намеренно не смотрю в глаза Хасанова, хотя вижу, он смотрит пристально и ждёт от меня того же.

— Ты знаешь, я не умею длинно и красиво говорить. Я умею только чувствовать, — ощущение, что моё сердце сейчас не справится с перекачкой крови и оно на части разорвётся. Иман говорит сбивчиво, он волнуется, и меня это удивляет. Он всегда такой собранный, сосредоточенный, а тут, ну прямо как мальчишка.

— Я давно понял, моя жизнь без тебя не имеет ярких красок. Каждый час, каждая минута…

— Ты что, предложение собрался мне делать?! — Алкоголь сделал своё дело. Голос мой достаточно твёрдо звучит.

— Да брось, Иман! — смеюсь натянуто, но всё же мой смех звучит правдоподобно. — Посмотри на меня, я красива! У меня потрясающая фигура, и в голове не опилки. Ты действительно думаешь, что я выйду за такого неудачника, как ты?

— Лейла, что ты несёшь? — всего пара мгновений, и Хасанов берёт себя в руки.

Жёсткая хватка за предплечье, Иман волоком тащит меня на выход.

— Пусти, мне больно! — кричу, когда мы остаёмся с ним совсем одни.

— Это мне больно! — и я слышу эту боль, только мой любимый не представляет, насколько мне сейчас нестерпимо больно. Мне кажется, я вот-вот умру.

— У тебя же ничего своего нет, — упрямо продолжаю. — Ты — голодранец! — взгляд Хасанова обжигает льдом. Прилагаю максимум усилий, чтобы не отступить. Мне становится невыносимо страшно.

— Я жизни красивой хочу, а твои родители не желают раскошеливаться! — голос едва не просаживается. Не знаю, удалось ли удержать его. Делаю вдох.

— Ты неудачник, и родители твои…

— Не смей!

— Почему? — и снова я невозмутима. — Хотя неважно. Ты полный кретин! Думаешь, ты один у меня? О нет, дорогой. И до тебя, и после у меня были мужчины и…

— Ложь! Ты была девственница! — резко замолкает. Смотрит уже с презрением.

Всё так и должно быть. Это единственный выход, и сейчас осталось выполнить последнее условие.

— Медицина давно шагнула вперёд! Я сделала операцию, она несложная. Ты так легко поверил в мою неопытность, но я давно… — господи, как же противно от самой себя. Как мне продолжить нести эту чушь?

— И вот буквально сегодня я провела ночь с другим мужчиной! — звонкая пощёчина обжигает лицо. Кажется, ещё и шея хрустнула от того, насколько резко и сильно она мотнулась вправо.

— Пошла вон, сука!

Дважды повторять мне не нужно. И так держалась из последних сил.

Глава 1

Предупреждение: история не для нежных и особо романтичных девушек. Ничего из того, что противоречит закону, но будет жёстко, временами возможно даже за гранью! (БДСМ-лайт) Возможен.

Вот так, находясь в диком напряжении, каждый день в стрессе, не зная, чего ждать в следующую минуту, я проработала целую неделю. К сожалению, за это время мало что прояснилось. Но ясно стало одно: список людей на увольнение не так уж и мал.

1 глава

Наши дни.

— Лейла, мать твою, где тебя носит?! — Ритка, словно фурия, едва с ног меня не сшибла, как только я переступила порог нашего кабинета.

— Чего кидаешься? — невозмутимо задаю вопрос, выставляя перед собой руку, не даю приблизиться к себе слишком близко. — Я вроде не опоздала, к тому же…

— Ты опоздала. Нас продали!

— Чего? — посмеиваюсь и едва не спотыкаюсь о порожек, прохожу вглубь кабинета. — Рит, ты вчера опять в клубе на халяву новые коктейли дегустировала? — задаю вопрос не сказать что в шутку, при этом корпусом подаюсь вперёд, пытаюсь уловить аромат алкоголя от своей коллеги.

— Да очнись же ты! Слухи о том, что наш Вениамин проиграл свою фирму в казино — не слухи!

Что-то мне нехорошо становится. Если это шутка, то какая-то несмешная, да и вообще…

— Так продали или проиграл?

— Проиграл он неподъёмную сумму. Недвижимость за границей продал. Даже съехал из своего коттеджа, ну того огромного, которым хвастался нам на Новый год…

— Я помню, — перебиваю, усаживаясь за свой рабочий стол. Рита садится напротив, а у меня спина холодеет от дурного предчувствия.

— Да короче, всё, что мог, продал!

— Потише говори, — бросив взгляд в сторону приоткрытой двери, я всё же сама придвинулась к краю стола и немного подалась вперёд, чтоб лучше слышать. — И покороче. Михайловна сейчас придёт, она нам посплетничает.

— Да она в бухгалтерию поскакала. Её подруженция с отпуска вышла, теперь пока это всё не…

— Продали, проиграли! Нас всех уволят теперь? — не могу больше терпеть, снова перебиваю. Задаю самый важный для себя вопрос. — Компанию закроют?

— В том-то и дело, что вроде как нет.

— М-м. Ничего не понимаю!

— Э-эх, — закатив глаза и цокнув языком, девушка выдыхает.

— Короче, из пока имеющейся стопроцентной информации, Рогов объявил себя банкротом и продал компанию за очень дёшево. Но наш проект дорабатывается. Объект на Плановой будет строиться, единственное, по оплате как будет, никто не знает. В смысле, оклад наш останется прежним или поменяется в большую или меньшую сторону, неизвестно.

— Мне в меньшую нельзя, у меня Сёмка! — едва ли не взвизгиваю.

— Кому-то другому будто можно, — почти возмущённо. — Как, кстати, твой племяш?

— Нормально всё. Пока ремиссия, но закреплять нужно, — очень быстро проговариваю. Я о личном вообще не разговариваю ни с кем. Рита с братом моим училась и Сёмку лично знает, только поэтому ей иногда кое-что рассказываю. — У нас новое руководство, правильно понимаю?

— Ну конечно, правильно. Временно исполняющий обязанности нового руководителя уже на месте, — Рита многозначительно перевела взгляд в сторону кабинета Вениамина Евгеньевича, что в метрах десяти от нашего. — И вроде как уже дела принимает. Зам Вениамина с шести утра здесь! Мне Толик сказал. Он на дежурстве был ночь.

— Ночь? Зачем ночь? — хмурю брови, выжидая ответ.

— Перекупили нашего Толика! Вот этот вот… ну, который новый руководитель у нас теперь будет, — эмоционируя, Рита уже рукой показала в сторону двери директора, за которой сейчас и находился наш новый начальник. — Он, оказывается, ещё три дня назад с какими-то людьми наведывался сюда. Мы с тобой на объект ездили, ну, помнишь…

— Конечно, я помню! И что?

— Ну вот. Они вроде как почву прощупывали. Толика и ещё двух человек из охраны на свою сторону переманили, — мои брови ползут вверх. Просто у нас охрана — одно название! Красть у нас тут нечего. Вениамин Евгеньевич больше для солидности их нанял. Молодые спортивные парни, что, по-моему, следили только за тем, чтобы сотрудники вовремя на работу приходили и раньше, без разрешения генерального директора, никто не уходил. — Они дежурили, чтобы документы никакие не вынесли, — продолжала сбивчиво говорить коллега, не обращая на выражение моего лица никакого внимания. — Но Вениамин даже не приходил, ему запрещено переступать порог собственной фирмы.

— Как это запрещено? Как минимум, у него здесь личные вещи.

— Толик сказал…

— Твой Толик соврёт — недорого возьмёт. Знаем мы этого болтуна!

— Да перестань, он мне рассказал, потому что влюблён в меня, — никак не комментирую. Да и вообще, чего я уши развесила? Рита тоже та ещё болтушка. Из любой мухи слона раздует!

С этими мыслями я даже немного успокоилась. Взяла, так сказать, себя в руки, но, к сожалению, ненадолго, потому что не только в нашем отделе все обсуждают данную новость. Да и судя по тому, с каким красным, а главное, каменным лицом из кабинета директора вышел Павел Дмитриевич, зам нашего экс-босса, а за ним высокий спортивный мужчина лет сорока пяти, может, чуть больше, я поняла, что нас действительно продали!

В пятницу я сделала все основные чертежи, которые от меня требовались, и сейчас у меня в работе небольшая мелочёвка, с которой я вполне справляюсь, монотонно клацая компьютерной мышью.

В голове гул стоит. Даже представить не могу, что теперь будет! Новое руководство — это по-любому новые правила. Да и чёрт бы с ними, под всё можно подстроиться, ко всему можно привыкнуть, если очень хочется, ну, или очень надо, как в моём случае. Но я уверена, кадровых перестановок не избежать. Да, к моей работе у руководства — уже бывшего моего руководства — не было претензий, но, к большому сожалению, я суперспециалистом назвать себя тоже не могу.

***

Временно исполняющий обязанности руководителя. В будущем, как я поняла, он останется нашим генеральным директором, а некто очень влиятельный, невероятно таинственный — в общем, как бы сказал мой брат, «важный хрен с горы» — прибудет к нам в конце следующей недели, и у него на столе будет лежать список тех, кто в его компании с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента работать не будет. Как утверждает Родион Анатольевич, наш новый непосредственный начальник, последнее слово, конечно же, за хозяином фирмы. Но так как наш новый босс всецело ему доверяет, то вряд ли кто-то из тех претендентов на увольнение, которых уже отметил Родион, сможет задержаться в этой фирме.

Глава 2

— Богдан, я прошу тебя, давай скорее!

— Ты видишь машина ехать не хочет, — мой брат как всегда спокоен и невозмутим. — Опять в сервис гнать нужно.

— Да замучила уже твоя развалюха, — бурчу, ёрзая на переднем пассажирском сиденье, нервно поглядывая на время.

— Не ворчи, сестрёнка. Если дела у меня по бизнесу так и дальше пойдут, то мы не только Сёмку в горы свозим, в санаторий тот навороченный, но и машину обновим, а там, глядишь…

— Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазь, пожалуйста, — стучу по пластиковой панели. Не то что я суеверная, но всё же.

— Останови у метро, так быстрее, наверное, будет.

— Как скажешь.

Машина тормозит у обочины, и я быстро ретируюсь, после чего бегу в сторону входа в метро.

До нужной мне станции всего три остановки, но именно сегодня какая-то заминка с электропоездом, я и не знала, что такое возможно.

Около десяти минут мы прождали поезд, соответственно, набежало много народу, и как итог, я просто не влезла в вагон. Особо нетерпеливые и наглые вытеснили меня. Вот что за народ! Пришлось ждать второй состав, и там тоже была давка.

Как итог, я всё же опоздала на работу, причём на порядок. Плюсом, мой внешний вид был отвратным.

Я сегодня зачем-то нацепила одну из своих любимых блузок, но как на грех, она довольно сильно мнётся, и в порядок привести её возможно только при помощи отпаривателя. Про юбку я вообще молчу. Не знаю, кто или что об меня тёрлось, но на строгой офисной юбке длиной чуть ниже колен, у меня красуется сальное пятно, которое влажными салфетками я не смогла оттереть.

— Твою мать, Лейла! — глядя на стремительно летящую в мою сторону Риту, у меня возникает чувство дежавю.

Я уже не спрашиваю, что произошло на этот раз, просто выжидающе жду продолжения.

— Приехал новый руководитель фирмы, — достаточно быстро, полушёпотом сообщает мне. Невольно мои глаза расширяются. — Там такой мужчина, что просто…

— В четверг же должен был приехать, — перебиваю уже восторженные возгласы Риты спокойным голосом, хотя внутри мгновенно начала нарастать паника.

— Да мы сами охренели! Он не один приехал. С каким-то тоже охренеть каким… Слушай, почему я думала, что если богатый, то точно с пузом хромой пер…

— Рита, подбирай выражения! — резко перебиваю я. — Вениамин Евгеньевич пусть и со своими недостатками, но руководитель он был хороший.

— Ой, тебе все хорошие, зануда, — Ритка в момент замирает, словно только сейчас меня увидела. Хотя скорее она разглядела меня только сейчас! — А ты чего в таком виде, мать?

— Долгая история, — говорю, ставя сумку на стул у своего рабочего стола. — У тебя случайно одежды запасной нет?

— Да откуда? И если бы и была, то всё равно ты бы утонула в ней.

— Скажешь тоже, утонула!

Не то чтобы Рита полная, нет, её, наверное, даже плотной назвать нельзя. Это я среднего роста и с неких пор совсем уж с осиной талией, в пятьдесят шесть сантиметров. Мне сложно подобрать наряды, если я иду на какое-то мероприятие, а на работу я стараюсь одеваться более консервативно, носить вещи свободного кроя.

— Кофта есть, но ты в ней спаришься, а в конференц-зале и так дышать будет нечем сейчас.

— В смысле в конференц-зале?

— Идём. Там уже все собрались. Спрячемся за народом, никто не заметит.

А я и думаю, опоздала я почти на двадцать минут, а на меня никто не смотрит криво-косо, поглядывая с каждого из своих рабочих мест. Тишина, мимо которой я пролетела, чётко следуя на своё рабочее место, из-за моей торопливости, вообще не показалась мне странной. Но сейчас я поняла почему, и волнение с новой силой поднимается во мне.

Мы протискиваемся в самый угол. Я мельком посмотрела в сторону, где с нашим, на удивление, растерянным гендиректором, Родионом Анатольевичем, спиной ко мне стоял высокий, широкоплечий мужчина… Ну вот что это я? Нужно вещи называть своими именами! Рядом с Родионом стоял “шкаф”. Просто гора мышц. Мощная спина, мускулы, наверное, размером с мою голову, подтянутая упругая попа. Эх, даже пальчики зачесались, что в общем-то странно.

В самом деле, это действительно интересно, и я не раз видела подтянутых спортивных мужчин, тем более учитывая то, что в районе, где я снимаю комнату, у нас очень хороший спортивный клуб, но странность тут в другом, мне впервые захотелось потрогать!

Краснею от собственных мыслей. Тыльной стороной ладони трогаю зардевшиеся щеки.

— Я только мельком его видела, — едва слышно шепчет Ритка мне почти в самое ухо. — И чуть не описалась, представляешь? Он капец какой красивый, — снова сообщает, но на этот раз более протяжно, чуть подкатив глаза от восторга.

— Да тебе все красивые, — с улыбкой отвечаю. Моё опоздание никто не заметил, и этому я очень рада. Надеюсь, остаток дня ещё в уголке отсижусь, чтобы и внешний вид мой никто не заметил.

— Да ты сама посмотри! — кивает в сторону, где стоит наш новый босс, и я прослеживаю за её взглядом.

Всё как в замедленной съёмке. Он оборачивается очень медленно, хотя наверняка мне так лишь кажется, но узнаю я его сразу. И мне описаться хочется, вот только не от красоты этого мужчины, а от страха.

Я глазам своим не верю. Этого просто не может быть!

Страх сковывает мышцы, по спине струится ледяной пот. Сердце стучит как обезумевшее, и становится нечем дышать. Я непременно бы сбежала. Пулей вылетела бы из этой вмиг ставшей настолько тесной мне комнаты, но вот только его глаза, — полные ненависти и злобы, смотрят сейчас на меня, пригвождая к месту.

Глава 3

Он говорил много и долго. Его голос за прошедшие годы изменился. Стал грубее, более властным. Я слушала, но не разбирала слов, дышала через раз. В ушах гул стоял, и невозможно было понять, о чем в данную минуту идет речь.

Он больше не смотрел в мою сторону. Продолжал что-то рассказывать, объяснять. Он полностью изменился. Стал важным, взрослым мужчиной. Причем, кажется, даже чересчур взрослым. И сейчас от него веяло опасностью.

В целом Хасанов и раньше был таким: серьезным, до невозможности доминирующим. Иман Хасанов старше меня на несколько лет. Точно не знаю, на сколько, но тогда мне было это совсем неважно, а теперь так тем более.

Хотя нет, наверное, сейчас есть некий интерес. Мне действительно интересно, какая разница в возрасте была у нас с ним?

Его холодный взгляд доводит до дрожи. Нет, не меня — присутствующих девушек и даже женщин постарше, бухгалтеров, менеджеров по продажам. У нас таких немного работает, но вот буквально рядом со мной сидят две зрелые тётки, и они приоткрыли рот, смотрят на него с нескрываемым восторженным интересом.

Почему я еще здесь? — мысленно задаю себе вопрос.

Иман знал, что я работаю в этой компании. Не знаю, откуда во мне такая уверенность, но он знал! И даже не потому, что в одно мгновение нашёл меня взглядом. Он не был удивлён! Решительное презрение. Ненависть. Всё не просто так. Когда-то он обещал, что я пожалею, а Хасанов — это не тот человек, который бросает слова на ветер.

Речь Имана окончена. Все потихоньку начали расходиться: кто-то с довольной улыбкой на лице, кто-то в растерянности.

Больно. Мне безумно больно! Я всё это время, оказывается, не сводила взгляд со своего бывшего молодого человека. Того, которого любила так, что едва не задохнулась, потеряв его. Тот период был самым тяжелым для меня во всех смыслах.

Хасанову не нужно было мне ничего говорить, я поняла всё по мимолётному полувзгляду. Я поняла, что должна следовать за ним.

Я словно безвольная кукла. Марионетка, которой управляют невидимые нити. Ковыляя по длинному коридору, едва не споткнулась на ровном месте, но смогла устоять. Едва ли это привело меня в чувства. Я по-прежнему была в некой прострации, из которой не могла выбраться. А, возможно, и не хотела возвращаться в реальность, потому что знала, что почувствую, и боялась этого.

Я вошла в его кабинет без стука. И это была моя первая ошибка!

В кабинете Вениамина Евгеньевича я была не раз. Но именно сейчас эта, совсем не маленькая комната, кажется мне затхлым чуланом.

Я стою нежива, не мертва. Даже не уверена, что глаза мои не на мокром месте.

Он внимательно смотрел. Изучающе, с брезгливостью, но я поняла это не сразу.

— Это тебя что ли за мусорными баками юзали? — прошло, наверное, с полминуты, может, чуть меньше, прежде чем он заговорил.

— Ты о чем?

— Выглядишь, говорю, отвратительно.

Я словно из какого-то вакуума выплыла. Даже в ушах зазвенело. Кабинет расширяется, грудная клетка наполнилась воздухом.

— А, это… — только сейчас вспоминаю, как я выгляжу. — День не задался.

Ого. Голос мой ровный, спокойный, хотя внутри всё переворачивается, и в груди ощутимо печёт.

— Не заплатили? — я прекрасно с первого раза поняла, к чему клонит Хасанов, и это ему совсем не идёт. Но разве по-другому он может выместить на мне свою обиду? И пусть мужчину подобное не красит, я не уверена, что имею право даже мысленно читать морали мужчине, которого прилюдно унизила.

— Чего ты хочешь, Иман? — не скрою, мне сложно находиться рядом с этим мужчиной, хотя совсем недавно, вспоминая его в очередной раз, я наоборот думала, что мне рядом с ним будет спокойно. Ошиблась.

— Хочу, чтобы ты ответила за то, что сделала! — его голос зловеще спокоен. Не знаю, откуда смелость, но усмехаюсь. Ему неизвестно, но я уже понесла наказание, и, по мне, оно непомерно жестокое.

— Увольнение — это, конечно, неприятно, но вряд ли…

— Ты готова выплатить неустойку?

— Что? — и вот мой самоконтроль пошатнулся. С чего я взяла, что смогу противостоять ему. Хотя не так… С чего я взяла, что Хасанов обойдется обидными фразами в мой адрес? Он и раньше не прощал обид, а сейчас он другой. И изменился он совсем не в лучшую сторону. — О чем ты?

— Да уж. Отец был прав, а я дурак перечил, — усмешку сдержать не удаётся. Хасанов никогда не был послушным сыном своих родителей, но сейчас фраза прозвучала несколько неоднозначно. Кроме того, я понимаю, о чем говорит этот мужчина.

— Говори прямо, Иман, — громкий удар ладонью по столу, отчего я подпрыгиваю на месте.

— Знай своё место и соблюдай субординацию!

— Ого. — не сдерживаюсь, хотя, наверное, стоило бы. — Какой ВЫ стали важный Иман Гасанович. Как пожелаете!

— Вениамин тебе что-то вроде суды давал.

— А вы тут при чем? — и всё же пренебрежительная манера общения Хасанова меня задевает, но надеюсь, на моем лице это не написано, хотя вряд ли. — Это наше с ним дело.

— Уже нет! Все его активы, счета и прочее перешли ко мне. Его должники — теперь мои.

— Как же мелко, Хасанов.

— Нихера себе мелко. Ты почти полляма должна.

— Не тебе.

— Мне! Субординацию, Лейла! — я знаю этот тон, и мне сейчас лучше, всё-таки, прикусить язык. Вряд ли я хоть как-то могу противостоять этому человеку.

— В договоре, который мы с Роговым подписывали, сказано, что определённая сумма будет вычитаться из моей заработной платы.

— Не переживай, впредь так и будет, — я растерялась. Как-то странно и неожиданно. Я даже выдохнула, но, как оказалось, рано. — Только должность твоя меняется.

Говорили мне, что после паузы между книгами сложно заново набрать аудиторию, но честно не думала, что будет настолько всё нерадужно…

А с другой стороны, это в какой-то степени развязывает руки, и я могу свободно отступить от неких рамок, которых придерживалась ранее. Буду благодарна за обратную связь. Мне важно знать, что пишу я не в пустоту.

Глава 4

— Что значит должность меняется? — в общем-то я уже догадалась, и Иман не разочаровывает.

— У тебя образования нет. На такой должности любая ошибка может стоить целого проекта. У тебя пизда не золотая, рассчитаться вряд ли сможешь, — от столь резкой грубости меня передёрнуло. От Имана услышать нечто подобное я и вовсе не ожидала.

Не то чтобы я проглотить подобное в свой адрес готова, но для меня случившееся — настоящий шок, и скорее, я не нахожусь, чем ему ответить.

— Но я же справлялась, — господи, Лейла, какая же ты мямля! Но, к счастью, моё нелепое словесное сопротивление утонуло в мелодии входящего звонка. Хасанов отбил вызов, даже не посмотрев на экран.

На самом деле, бесполезно как-либо противоречить Хасанову, именно в этом вопросе он категоричен. У Имана очень хорошее образование, дома у него была просто огромная библиотека, и все имеющиеся в ней книги он прочёл.

“Человек с образованием делает куда меньше ошибок”, — говорил он. — “С ним интереснее разговаривать, и реже наступает разочарование”.

Я тогда не совсем понимала, что именно Хасанов имел в виду, и мне даже неловко оттого стало.

Я тогда только школу заканчивала, очень переживала, что могу не поступить в университет, ведь денег на моё обучение… Нет, не то, что не было, они были, но тогда мама уже начала болеть, и требовались большие затраты на лекарства, я это понимала.

Я безумно сильно хотела получить высшее образование, но при этом ничего постыдного и в средне-специальном не видела. Не у всех есть деньги платить за обучение, и дело не в мозгах, которых не хватило поступить на бюджет. Дело в том, что мест этих самых, бюджетных, очень мало. На каждую светлую голову просто не хватает.

— Два проекта по твоей вине чуть не провалились!

— Там не совсем моя вина была. Старший руководитель должен был проверить, я сомневалась, что сделала правильно, и просила её… — прикусив кончик языка, замолкаю. Это были мои самые первые проекты, и я, что называется, руку набивала. Меня контролировали, проверяли всё за мной, а те разы были скорее исключением.

Потупив взгляд, смотрю себе под ноги. Зачем я оправдываюсь перед этим человеком? Он не намерен меня слушать. Ему скучно, и он показывает мне это, вертясь по сторонам. Зачем я вообще стою здесь перед ним? Я чувствую себя униженной, и дело точно не в сегодняшнем моём внешнем виде.

— Начальница нашей клининговой службы сказала, у неё не хватает людей, — спокойно начинает он, а у меня в груди всё переворачивается. Что я только что говорила, унизительно стоять перед Хасановым под его ненавистным взглядом?

Ага!

Вот сейчас он по-настоящему унижает, и боюсь, что выбора у меня действительно нет. Если всё так, как говорит Иман, а такое вполне возможно, потому что по дополнительному договору я закреплена за компанией как работник, не имеющий право на увольнение, пока полностью не погашу долг перед руководителем. В общем, выбора у меня, похоже, что действительно нет. Я просто вынуждена пойти в поломойки.

И вовсе я не считаю профессию технички унизительной. Просто я занимаю пусть рядовую, но всё же не самую низшую должность.

От проектировщика к уборщице. Да уж, ниже некуда. Хотя можно ещё поставить меня сантехником, канализации чистить, но такой должности у нас нет. Мы в экстренных случаях заказываем стороннюю фирму, которая этим занимается.

— Эй, алё! Где витаешь? У меня нет столько времени повторять тебе всё по пятьсот раз.

— Ты что-то сказал? — растерянно выдаю быстрее, чем успела подумать.

— Охренеть, блять! — вполне красноречиво отозвался Иман.

— Вы меня, Иман Гасанович, в клининг определяете? — всё же решаюсь уточнить. Эти почти чёрные глаза, что из-под густых ресниц прожигают самую душу, запускают по телу моему дрожь.

Я чувствовать этого не должна. Головой понимаю, но сердце кровоточит и рвётся к нему. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня вот так. Как на пустое место. Хочу, чтобы, как раньше, с обожанием смотрел. Но этого точно уже никогда не будет!

— Пока что менеджером на ресепшн пойдёшь. Будешь решать мелкие вопросы. Если не справишься, начальницей поставлю.

— Начальницей?

— Ага. Ведра и швабры! — и вот серьёзно же говорит. — Поговори с этой, как её…

— С Зоей Константиновной? — как-то само собой вспомнилось имя отчество старшей клининговой службы. — Да, с ней. Спроси, сколько ей нужно ещё дополнительно людей. А то Вениамин здесь срач развёл, — последнее Хасанов добавляет, оглядывая кабинет. — Она ещё пожаловалась, что инвентаря не хватает. Этот вопрос решишь полностью сама. Составишь список, всё закажешь.

Я понятия не имею, как это делать. Но перечить не буду. Менеджером на ресепшн? Да пожалуйста! Но я в тесном помещении наедине с Иманом находиться больше физически не могу.

Глава 5

Не спрашивая разрешения, я буквально вылетаю из кабинета, не забыв захлопнуть за собой дверь, и только сейчас могу вдохнуть полной грудью.

Я не помню, как оказалась на своём рабочем месте. Меня ощутимо потряхивало, руки дрожали, и я не с первого раза смогла в кулере набрать себе воды.

Сердце билось так быстро, что я не успевала считать удары. В голове туман, куча мыслей, но ни за одну из них я не могу ухватиться.

— Лейла, ты что… — слышу негромкий, но удивленный голос только что вошедшей коллеги. — Случилось что-то? Тебя уволили, почему ты плачешь? — Плачу? В смысле, плачу? Ладонями, скорее рефлекторно, тру мокрые от слёз щёки.

— Меня понизили, — Рита всё равно не отстанет.

— Как? Куда?

— Менеджером на ресепшн.

— Что? С чего ради-то?

— Ты же знаешь, я еле как два курса окончила. С высшим образованием возьмут на моё место.

— Ого. Нихрена себе. А по зарплате там как? По-любому меньше.

На мгновение мне показалось, будто Рита злорадствует. Хотя с чего бы? Скорее, это я перенервничала.

— Не имею ни малейшего понятия.

— На обед идёшь?

— А что, уже обед? — спрашивая, поворачиваю голову вправо, где над дверью у нас висят самые обыкновенные механические часы.

— Здравствуйте, милые дамы!

— Добрый день, — хихикает как-то неестественно Рита и добавляет, — Ещё раз, Мирхан Булатович.

На пару мгновений замираю. Вот только его мне не хватало для полного счастья!

Горцев является близким другом Хасанова, и ко мне этот самый друг питает не самые приятные чувства. И это вовсе не из-за того, что я Хасанова обидела, куда там. Мирхан меня, мягко скажем, недолюбливает с самого первого мгновения, как увидел. До сих пор помню его выражение лица, когда Иман нас познакомил. Будто бы ложку навоза съел, уж простите за сравнение, но других ассоциаций у меня ни тогда, ни сейчас, вспоминая его тогдашнее лицо, не было.

И не из-за того я Горцева не перевариваю на ментальном уровне, что он расист каких свет не видывал. Чёрт с ним, я привыкла к косым взглядам и даже прямым негативным высказываниям отдельных невежд. Он обманул меня. Сказал, что к Иману отвезет меня, что поговорить нам нужно. Буквально уговорил.

Мне больно тогда так было. Я сломалась. Я была готова…. Боже, глупая! Хотя в конечном итоге ничего не изменилось. Но всё равно я ругаю себя. Если бы меня не обманули, я могла бы всё испортить.

Горцев, не сводя с меня высокомерного взгляда, прошёл вглубь кабинета, прямиком к моему столу. Ничего не спрашивая, он закрыл мой ноутбук и, стянув его со стола вместе с зарядным устройством, разорвав наш зрительный контакт, развернулся на сто восемьдесят градусов и вышел с моим рабочим гаджетом в руках из нашего кабинета.

— Я что-то не поняла, а это что было? Вы что, знакомы?

— Да, — не вижу смысла лгать. — Он ординатуру заканчивал, когда я в универ поступила. Вёл у нас буквально пару лекций.

— А-а…

Было видно, Рита жаждет подробностей. Да и наши с Мирханом вот эти вот переглядки выглядели весьма неоднозначно, но девушка воздерживается от дальнейших расспросов. Возможно, потому что видит, что продолжать я не намерена.

—-

Далее небольшая глава от лица героя, на неё нужно чуть больше времени, но всё равно постараюсь проду не пропускать…

Глава 6

Иман.

— В смысле, блядь? — отрываю взгляд от бумаг и смотрю на только что вошедшего друга. Губы Мирхана растягиваются в подобии улыбки.

— А херу ли велосипед изобретать.

— И что, ничего даже не сказала тебе?

— Со мной этот фокус не пройдёт, и она знает об этом, — подойдя ближе, друг кладет передо мной ноутбук Лейлы, после чего отходит, плюхается на продавленный сотнями жоп до него диван из кожзама. — Это тебе она бесконечно перечила, потому что ты позволял ей из себя веревки вить.

— Теперь уже всё иначе.

— Ага. Поэтому ты ей свои условия не озвучил до конца, — в голосе Горского слышу не то усмешку, не то упрёк. — Скажи ещё, не её слёзы тебя разжалобили.

— Во-первых, разговор у нас изначально с ней как-то не с того начался. Если бы я и в лоб начал озвучивать свои условия, наряду с хотелками, она бы расценила всё как мелкую месть, а мне иное нужно.

— Баб тебе, что ли, мало? — не понятно, друг мне говорит или вслух размышляет. Не комментирую и просто продолжаю.

— Во-вторых, она на грани истерики уже была. Держалась из последних сил, а я знаю, в этом состоянии она всё равно бы вряд ли смогла трезво отреагировать. Скорее, в импульсивности своей, сразу бы начала всё отрицать. И что мне потом, уговаривать её или силой принуждать?

— Силой — это уголовщина.

— Да и не интересно мне так. Хочу, чтобы сама.

— Всё равно принуждение получается.

— Ну с хера ли? Не ты ли мне говорил: если есть выбор, и человек осознанно его делает, то следствия дальнейших событий приняты им заведомо добровольно. А у неё будет выбор.

— Да ты философ, мать твою!

— Ага. Комп запаролен, — кивком показывая на сиротливо лежащий ноутбук Лейлы на краю моего стола.

— Хер знает. Я взял и пошёл.

— Ясно!

— Что ты найти там хочешь?

— Сам не знаю. Просто хочу посмотреть.

— Не боишься?

— Чего? — хмурю брови, не понимающе, смотрю на друга.

— Ну, мало ли. Может она непросто…

— Ты снова хочешь поругаться? Ты же сам…

— Ой, да молчу я. Молчу, — подняв руку ладонями вверх, Мирхан посмотрел в сторону чуть приоткрытой двери. — Менять рабочий коллектив будешь полностью?

— Пока не знаю. Фирму перекраивать будем частично, поэтому нужно будет присмотреться. Более-менее толковых можно оставить.

— Стажёрку молодую на поруки возьму? — ну, другого ожидать и не приходится. Горский с порога себе нескольких заприметил.

— Только всех разом не бери. А то придется пенсионеров в штат набирать.

— Почему пенсионеров?

— Но ты же не только интимные отношения прекращаешь, как только тебе надоедает. Ты же просишь по собственному написать. Я текучку не люблю, ты знаешь.

— А ты об этом. Злоупотреблять не буду. Более того, я не для этого.

— А для чего?

— Стажёрка эта — сестрёнка Тани Истоминой! — от неожиданности у меня ручка, которую я между пальцами вертел, летит на стол. На пару мгновений замираю.

— Самая младшая получается, — на пару мгновений даже потерялся. — А я думаю, кого она мне напоминает. Блять, да она же…

— Практически её копия, — немного понизив голос, Мирхан продолжает смотреть в дверной проём, откуда виден кабинет бухгалтерии, где и стажируется девчонка.

— Ты знал, что она здесь работает?

— Практику проходит. Она учится ещё. Нет, не знал, конечно. Откуда? Тут встретил её.

— Она не знает?

— Знает. Узнала сразу меня.

— Как? Она же малышка практически ещё была.

— Да, но не удивлюсь, если у них дома висит мой портрет, и они каждое утро втыкают в мою голову иглы.

— Скажешь тоже.

— Но узнала же…

Татьяна Истомина… возможно, её можно было бы назвать подругой детства Горского, но, разумеется, таковой он её не считал. Просто так получилось, что они тусили в одной компании. Когда стали старше, Таня призналась в чувствах Мирхану, а он… Не то чтобы он чувства её отверг. Скорее, он не воспринял слова девушки всерьёз. В какой-то момент Таня стала непривычно навязчивой. Я видел это собственными глазами, потому что именно в тот период частенько тоже отдыхал с ними. В один из вечеров Таня была особо навязчивой и явно переходила грань.

Мирхан, он выпивший был тогда, и глупость сморозил. Никто даже предположить не мог, что слова его будут ею настолько приняты всерьёз. Горский простить себе до сих пор не может, и, возможно, поэтому он ярый противник серьёзных отношений. Мирхан говорит, мол, в них бывает слишком больно, блядь, когда-то я с ним спорил на эту тему, а сейчас на сто процентов согласен.

Можно просто жениться и быть женатым. Оформить жене безлимит и пусть живёт себе, радуется. А я смогу продолжать своей жизнью жить. Так, как хочу. Так и Горский хочет. Его родители подобрали ему невесту, и ему настолько плевать, кто такая, что он до свадьбы не изъявил желания увидеться с ней. Ему просто плевать.

— Мебель менять будем? — вырывает меня из размышлений друг.

— Тут всё нужно менять!

— Прям всё поменять хочешь?

— Мне неуютно здесь. Само помещение больше собес напоминает. Не хватает только наполовину зелёным выкрашенных стен и решёток на окнах.

— Что предлагаешь?

— Галиев говорил, у него парочка солидных помещений есть под офис.

— Арендовать думаешь?

— А ты против? Мы же решили с тобой только попробовать в этом направлении двигаться. Не понравится — уйдём, как и раньше, каждый в свою сферу.

— А если понравится?

— Понравится — будем думать.

— Окей, — выдыхает, — пойду тоже поработаю. Кабинет должны были мне уже освободить.

глава 7

Третий день я работаю на ресепшене. Я, честно говоря, рассчитывала на то, что кто-нибудь меня просветит в нюансы работы менеджера, но, как оказалось, конкретно для меня был разработан новый алгоритм работы. Иначе объяснить я не могу, почему у меня нет времени даже чай попить. Я уже молчу про полноценный обед. Всё на бегу, какими-то перекусами.

Может быть, я, конечно, ошибаюсь, но мне кажется, до меня девочки, которые посменно здесь работали, только звонки принимали да у курьеров забирали почту. И иногда — хотелось бы подчеркнуть, — иногда! Они её разносили по отделам.

Я же тут даже не знаю, как себя называть. Главный завхоз? Возможно!

В первый мой рабочий день здесь я могла бы себя ею назвать, потому что с клининговой компанией решала их вопросы.

Как велел мне наш новый босс, я поговорила с Зоей Константиновной и после подготавливала посты для объявлений о доборе персонала. Я старалась с головой погрузиться в рабочий процесс, чтобы о Хасанове не думать, но у меня ничего не получалось. Как бы я ни старалась, Иман в моих мыслях фоном шёл.

После того как я опубликовала на нужных сайтах все посты, думала, могу выдохнуть, но я сама не поняла, как так вышло, что я начала помогать начальнице клининговой компании пересаживать комнатные растения, и расставлять их по местам. На это у нас уйма времени ушло, у меня ещё и физических сил, потому что таскать землю и передвигать тяжеленные горшки пришлось мне! Не могла же я взвалить это на пожилую женщину, пусть и выглядит она вполне энергичной. Лишь к концу дня пришли двое молодых парней из охраны и помогли нам.

На второй день я чувствовала себя “Работником общепита”. Для сотрудников привезли более качественный чай, кофе и другие напитки, которые я одна расставляла по местам. К вечеру я ни рук ни ног не чувствовала. Домой вползла и едва смогла принять душ, вырубилась, как только голова коснулась подушки.

А вот сегодня я чувствую себя почтальоном. Никто из сотрудников не спешил подходить за своей почтой, а ведь в конвертах могут лежать важные бумаги, в общем, никто мне не намекал, а прямым текстом сказали, что я сама их должна разносить. И в этот момент я поняла, что к моей персоне всё же относятся крайне предвзято.

Зря я думала, что люди, работающие здесь, взрослые и они понимают: принадлежность к той или иной культуре не ставит на человеке определённое клеймо. Мы все разные.

Да, я цыганка! Но моя семья самая обычная. Я имею в виду рабочая. Мой папа всю жизнь проработал слесарем на заводе, как и мой дед.

Да, с мамой они поженились рано, здесь я, к сожалению, сказать ничего не могу, но опять же, они любили друг друга. С самой школы и сами просили родителей устроить их брак. Мама говорила: “Глупые были, нетерпеливые”, но я их за это не осуждаю. Всё равно мой брат родился, когда маме было девятнадцать. Ей важно было окончить школу и в колледж поступить. И она окончила его, пусть и с Богданом на руках. Папа поддерживал маму.

Я появилась на свет, когда маме было почти двадцать пять. Моя мама очень хорошая парикмахер, но, к сожалению, она не смогла слишком долго работать по своей профессии. У неё были проблемы с позвоночником, и стоять на месте подолгу она не могла. Но и дома моя родительница не сидела. Она начала работать горничной в богатых домах, по рекомендациям, конечно же. И к маме моей хорошо относились. Я знаю, потому что не раз ходила помогать ей.

Ну, еще мы не одеваем наши национальные одежды. Юбки с воланами и прочее. Мама моя разве что носила платок, и то, потому что ей нравилось. Она никогда не настаивала на том, чтобы его носила я, и чтобы я так же, как она, делала соответствующие шишки на голове, не настаивала. Мне так совсем не нравится, и на работе я чаще делаю высокий хвост, реже заплетаю косы.

Но длинные юбки я всё-таки ношу. Сегодня, например, на мне длинная кожаная чёрная юбка с разрезом почти до середины бедра и белая блуза. Туфли-лодочки на небольшом каблучке, а ещё бусы из бирюзы я сегодня нацепила.

В общем, из того, что выдаёт мою национальность, это в первую очередь, моя манера говорить. Я маленькая была, много времени проводила у своего дедушки по маминой линии, а жил он в настоящем таборе. Я до сих пор уверена, что моё детство самым весёлым было. И я весёлая очень — когда-то была!

Но всё же меня больше внешность выдаёт. Пусть я для цыганки достаточно миниатюрная, но у меня смуглая кожа с бронзовым оттенком, глаза огромные, но не карие, зелёные! А ещё волосы, густые, кудрявые, но сейчас не такие длинные, как раньше. И не чёрные, а каштановые, немного с рыжим оттенком.

— Лейла, там в дамской комнате воду разлили.

— Сейчас позову кого-нибудь из клининга, — произношу Оксане Сомовой из отдела продаж растерянно, не отрывая сосредоточеный взгляда от бумаг, заканчивая фасовать эту злосчастную почту.

— А сама что, не в состоянии? Чего девчонок гонять. Они и так…

— Что? — я настолько опешила, что не поняла, правильно ли я расслышала.

— Сама говорю, вытри…

— Я не поняла, а ты что со мной таким тоном разговариваешь?

— Каким?

— Таким! Ты что думаешь, если друг нашего босса поулыбался тебе, ты значимость какую-то высшую теперь здесь имеешь.

— Пфф, — фыркает и продолжает всё с той же высокомерной усмешкой. — Тебя сюда засунули, и сидишь мышью серой, знать ничего не знаешь. Не друг босса, а такой же босс, как и Иман. Фирмой они вместе руководят в равных долях, — на самом деле я знала об этом, просто в данный момент почему-то не учла. Да и вообще я слишком взвинчена, чтобы мыслить трезво. — Тебя же не уволили только потому, что ты слезинку пустила перед Иманом.

Ах, вот оно что! А я-то думаю, чего они так все, через губу со мной разговаривают. Ну, без болтливого языка Ритки точно не обошлось. Курица! Увижу — перья повыдергаю.

Глава 8

На этом наша словесная перепалка не закончилась. Дело в том, что когда я выхожу на эмоции, даже если внутренне я спокойна, как в этот раз, мой голос всё равно кажется более громким, взвинченным. Я лично считаю, что ничего особенного, но окружающие тут же начинают говорить мне о том, что я кричу, а это, как правило, уже бесит. Да они не слышали, как я умею кричать!

В общем, на нашу словесную перепалку начали постепенно выглядывать любопытные работники офиса, кто-то даже пытался нас утихомирить, меня, вернее, потому что Оксана, грёбаная психолог-недоучка, спокойным навязчивым, а главное, по-прежнему насмешливым тоном продолжала убеждать меня в том, что на столь низкую должность меня взяли из жалости, и не говоря этого прямо, да впрочем, даже и не намекая, но своим вот этим вот пренебрежительным тоном она говорила мне, мол, “знай своё место”!

Я не понимаю, почему они на меня так взъелись? Что во мне не так? У меня вечно какие-то склоки, и именно с женщинами, которые работают здесь, а, как я уже говорила, их на фирме подавляющее большинство. А вот с мужчинами у меня как раз-таки никогда никаких конфликтов не возникает. Охранники чаще всего галантно открывают для меня двери, улыбаются, здороваются. Я вежливо здороваюсь в ответ и благодарю за комплимент, который чаще всего звучит в мой адрес, и спокойно следую на своё рабочее место.

От работы я тоже никогда не отлыниваю. Конкретно свои обязанности выполняю, как мне кажется, хорошо, а главное, в полной мере.

— Что здесь происходит?! — строгий голос Мирхана заставляет меня вздрогнуть. Похоже, что он вышел на шум. И Иман вслед за ним. — Я вопрос задал?

Мы обе молчим. Ну а что сказать? Начать оправдываться, мол, я не обязана намывать в туалете полы? По-моему, звучать это будет крайне глупо.

— Мирхан, Лейла, в общем-то, уже давно работает, но с коллективом общий язык найти никак не может. Ей слова не скажи, она…

— Так, — встревает Иман, и тон его с первого слова не предвещает ничего хорошего. — Мне здесь ещё разборок бабских не хватало! — Хасанов сам по себе не любит скандальных женщин. И меня, нет, не то что ругал, когда я, как раз-таки, выходила на эмоции, становясь более шумной, чем обычно. Он объяснял очень мягко, говорил: “Женщину подобное не красит”. Я отвечала, что вряд ли смогу вести себя по-другому, потому что сама по себе такая громкая, и мы с ним вместе сошлись на том, что на людях я буду держать себя в руках, а в нашем с ним будущем доме я смогу кричать хоть во весь голос.

Вот зачем я сейчас это вспомнила? Сердце защемило и так больно…

Прикусываю нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Прошло четыре года, и всё-таки, наверное, стоит признаться, меня не отпустило!

Да, я отвыкла от Имана. Думала о нём, нет, не реже, я думала о нём практически постоянно все эти годы, но мне уже было не так больно. А ещё я уже больше года как не рыдаю в подушку. Панические атаки, ночные истерики, на которые прибегал брат, прошли и того раньше.

— Ко мне в кабинет — живо!

И сказано это только мне одной.

Чувствую себя просто отвратительно. У меня не получается взять себя в руки и гордо поднять голову, я наоборот, понуро опустив её, ковыляю вслед за Хасановым. Господи, как побитая собака!

— Дверь закрой! — говорит мне мой босс, как только я вслед за ним переступаю порог его кабинета.

Не знаю почему, но меня отпустило. Голос его уже не такой строгий, но по-прежнему приказной тон. Успокоилась я не поэтому, просто поняла, что отчитывать меня за скандал, который, наверное, в холле учинила всё же я, он не собирается. Я здесь по какому-то другому поводу.

— Как работается на новом месте? — задаёт вопрос мужчина, едва успев занять своё рабочее место.

— Осваиваюсь, — отвечаю почти безразлично, пожав плечами.

— Заметно. Но только не переусердствуй, а то придётся тебя к себе в коттедж переселить, — хмурю брови, немного не понимая, о чём он. Но Иман сам всё проясняет. — В вольер к моим псам! Всех перегавкаешь, — к горлу мгновенно подкатывает ком обиды, но я показывать свои чувства не намерена.

— Очень смешно! — кривлю губы и отвожу взгляд в сторону.

— Вообще не об этом хотел поговорить.

— Я слушаю. Будут какие-то новые распоряжения?

— Если бы я хотел дать тебе распоряжения касающиеся работы, то я бы так и сказал. Но, по-моему, речь шла именно о разговоре.

— Хорошо, я поняла.

— Я рад! — интересно, он всегда мудаком таким был, или я просто не замечала? — Я решил начать развивать активный бизнес здесь, в родном городе, – понятие не имею, зачем киваю. Меня разве должно это волновать? — Я начал интересоваться параллельными направлениями, и знаешь, у твоего брата, оказывается, выгодный бизнес! Только он пока что слишком бестолков и вряд ли сможет удержать его.

— Что ты имеешь в виду? — в груди что-то неприятно кольнуло.

— Твоему брату придётся уступить свой бизнес мне! — от услышанного у меня едва ноги не подкосились.

— К-как это? — хотя на самом деле мне кажется, я понимаю, КАК! — Ты, ты не посмеешь!

— Думаешь? — Хасанов явно издевается надо мной. Не только тон, но и насмешливый взгляд говорит об этом. — Если ты собираешься стать успешным бизнесменом, то в бизнесе не должно быть лишних людей.

— О, эта фраза мне знакома, — отвожу в сторону взгляд, не желая видеть то, как смотрит на меня Хасанов в этот момент.

Его отец так говорил, ни слово в слово, немного иначе и при других обстоятельствах, но Иман так сильно мне его сейчас напомнил. Аж тошно стало.

— Пожалуйста, не трогай Богдана, — едва слышно прошу.

— Почему?

— Ему очень нужны деньги! — выпалила я, и тут же мысленно дала себе подзатыльник.

— Какое совпадение, и мне они нужны!

— Ты чего-то хочешь?

— Хочу.

— Говори прямо. Не нужно загадок.

— Да какие загадки, — снова усмешка, от которой мне ещё больше становится не по себе. — За границей у меня осталась невеста. Свадьба через полгода, она, само собой, не тронута, замуж за меня выйдет чистой, но мне, как понимаешь, нужен кто-то, кто будет опустошать мои яйца.