Бывшие. Ты теперь моя

Глава 1

Я смотрю в глаза, которые мне снились последние пять лет. Смотрю в них и не верю, что это происходит наяву.

– Скучала? – на скуластом, до боли знакомом лице появляется небрежная ухмылка.

Я растерянно хлопаю ресницами и окидываю испуганным взглядом человека, которого когда–то любила до безумия. Сердце бьется, как сумасшедшее, вот–вот выпрыгнет из груди.

– Что… что происходит? – я делаю шаг назад. Под подошвами домашних тапок жалобно хрустят осколки разбитого стекла.

– Бумеранг, малышка, – с его лица не сходит ухмылка. Но зато карие глаза мрачные, как самая тёмная, беспросветная ночь. – Теперь ты снова моя. Из дома сама выйдешь или помочь?

– Я не понимаю, – сокрушенно качаю головой я.

Кожа покрывается мурашками то ли из–за ветра, который врывается в разбитое окно спальни, то ли из–за человека, которого я так отчаянно пыталась забыть все это время.

Андрей перестает улыбаться. И мне становится еще страшнее – столько ненависти в его глазах. Тяжелой, испепеляющей.

– Я тебя купил, Маша, – сообщает он. И… шаг за шагом приближается ко мне до тех пор, пока не вжимает меня своим телом в стену. – Твой муж так хотел жить, что подписал все бумаги на развод и забрал бабки. Теперь ты моя. Снова.

– Мой муж меня что..? – губы дрожат, когда я ощущаю горячее дыхание на шее. – Это ложь. Я не понимаю. Как это возможно?

– А твой запах, как и раньше, дико заводит, – я распахиваю глаза от шока, когда шеи касаются теплые губы. – Поторапливайся. Я не люблю отвечать на вопросы.

Я делаю глубокий вздох и отталкиваю от себя бывшего. Как он смеет? Что несет?

– Уходи из моего дома! – истерично кричу, что есть мочи. – Уходи сейчас же! Я позвоню мужу и вызову охрану! У тебя есть минута, чтобы уйти отсюда!

По комнате разносится громкий, грубоватый смех. И я снова покрываюсь мурашками, в ужасе смотрю на этого опасного мужчину, едва узнавая в нем парня из своего прошлого. До сих пор не могу поверить, что все это происходит со мной.

– Хочешь поболтать с мужем? – отсмеявшись, Андрей вскидывает бровь. – Секунду.

Он набирает в телефоне какой–то номер, включает громкую связь. Длинные гудки в звенящей тишине кажутся слишком громкими.

– Слушаю, Андрей Сергеевич, – доносится из динамика мужской голос.

– Мудака позови, – велит бывший. И, подмигнув, отдает телефон мне.

Из динамика раздаются какие–то шорохи и шаги. А потом я слышу… слышу голос мужа. Растерянный, испуганный и какой–то безжизненный.

– М–маша… М–машенька…

– Артем! Артем! – взволнованно кричу я. – Что они с тобой сделали? Артем! Где ты?!

– Прости, Маша… – я слышу тяжёлый вздох. – Прости и прощай.

– Отличный выбор, Артемка, – забирая у меня телефон, говорит Андрей и, сбросив вызов, убирает телефон в задний карман джинсов. – Ну что, малышка, готова стать моей? – он резко стискивает мой подбородок и впивается тяжелым взглядом в мои глаза. – Карма настигает всегда. Ты в курсе? Теперь будешь расплачиваться, Маша. Душой и телом. Особенно, телом.

– Нет, – слезы обжигают мои холодные щеки, – Андрей, нет… пожалуйста!

– Поздно, – голос бывшего меняется, становится властным, не терпящим возражения. А потом он с легкостью перекидывает меня через плечо и выходит из комнаты.

С этого момента моя жизнь превращается в ад. Андрей Градский становится моим личным дьяволом.

***
Пять лет назад…

Андрей

Много счастливых лиц, чересчур много. И одно из них – лицо моей бывшей. Маши Светляковой. Красивая, яркая, улыбчивая. Но это все фальш. От начала и до конца. Под оберткой доброй, искренней девчонки оказалась расчетливая сука.

Сегодня ее самый важный и радостный день – свадьба с Кондратьевым. Теперь всю жизнь будет купаться в бриллиантах. Получит то, о чем мечтала.

Может правильно, что выбрала не меня, а его? Что я могу ей дать? Эта мысль обжигает горло и болезненно пронзает тело резкой стрелой. Девчонкам вроде нее нужно что–то большее, чем обычная любовь.

Тогда какого хера она признавалась мне в ответ? Какого хера сбегала со мной из дома? Позволяла себя целовать, отдавалась так, что я верил ей. Каждому вздоху, каждому слову. Мне даже казалось, что мир – не такое уж и дерьмо, как я думал. Я полюбил. Сильно, яростно, безумно. Но она выбрала не меня, а бабки. Кинула, как уличного щенка.

А вот теперь по моим венам начинает проноситься искрящаяся злость. Дикая, едва контролируемая. Я еле сдерживаюсь, чтобы снова не разбить ее женишку мажористое лицо. Он заслужил. Эта мразь когда–нибудь мне ответит за всю грязь.

«Андрей… нам надо расстаться. Извини. Пожалуйста, извини.»

«Наши отношения были ошибкой от начала и до конца.»

«Я тебя больше не люблю. Пожалуйста, забудь меня.»

В голове звенит голос Маши. Фразы проносятся одна за другой и пулями влетают прямо в сердце, безжалостно рвут его на куски. Пока она радуется своей новой жизни, я медленно сгораю изнутри. И все равно как конченный придурок продолжаю смотреть на нее, не могу даже взгляда отвести. Будто под гипнозом.

Придерживая платье, Маша подходит к белоснежному Мерсу, окидывает быстрым, озадаченным взглядом улицу, будто что–то потеряла и садится в салон. Кондратьев закрывает за ней дверь и обходит машину с другой стороны.

Вскоре они и другие тачки из свадебного кортежа уезжают, и я выхожу из своего укрытия. Прикуривая сигарету, делаю глубокую затяжку и пытаюсь унять гнев внутри себя.

Маша больше не моя. И никогда моей не была, как оказалось.

Ненавижу. Люблю. Ненавижу.

Башка кипит, вот–вот взорвется. Столько времени прошло, а я все не могу остыть. Она не отпускает, даже ночами снится. Сегодня я закончу с этой любовной херней. Это больше не для меня.

Старая жизнь стремительно летит к черту, все меняется на глазах. Но я начну все заново. Настало время вернуться домой. Принять то, от чего я когда–то отказался и стать продолжением своей семьи.

Глава 2

Маша

Я оказываюсь в какой–то черной, здоровенной машине и с ужасом наблюдаю в окно, как мой родной дом становится все дальше и дальше. Прямо сейчас я в ночнушке и тапках еду непонятно куда.

– Подонок! – оборачиваюсь на бывшего и пронзаю его гневным взглядом. – Какой же ты подонок! Что тебе от меня надо, Градский?

– Малыш, я очень вспыльчивый, ты же помнишь, – ухмыляясь, он не отрывается от дороги, – лучше помолчи. Иначе получишь свое наказание раньше времени и потом будет трудно ходить.

– Ненавижу! – шиплю я, скрещивая руки на груди.

– Взаимно, – отзывается бывший. – Но это не помешает мне жить с тобой под одной крышей. Ты теперь моя, привыкай.

На языке так и вертятся ругательства, но я молчу. Знаю, что с ним шутки плохи, усвоила уже давно. А сейчас… и подавно. Он будто стал еще жестче, от него идет такая тяжелая, огненная энергия, что у меня ползут мурашки по коже.

Градский почти не изменился за эти года. Короткий ежик темных волос, скуластое лицо с резкими чертами и волевым подбородком, карие глаза и четко–очерченные, немного полные губы, на которых часто мелькает небрежная ухмылка.

Но только я знаю, как они улыбаются по–настоящему.

– Андрей, – через некоторое время вздыхаю я, – пожалуйста, верни меня домой и отпусти моего мужа.

– Его давно отпустили, – отвечает Градский. – Он тебя променял на бабки, ты еще не поняла?

– Это шантаж, – твердо заявляю я. – Артем бы так со мной не поступил.

Бывший весело смеется, запрокинув голову.

– А ты все такая же наивная, – кинув на меня короткий взгляд, отмечает он. И хмыкает: – пусть заберёт тебя у меня, если осмелится.

– Заберет, – сжав губы в тонкую линию, отвечаю я. – Заберет, не сомневайся!

Андрей усмехается и снова переключает взгляд на дорогу.

– Ты можешь звонить, кому угодно, – расслабленно говорит он, все так же глядя на дорогу. – Даже ментам можешь набрать. Но как только назовешь мой адрес и фамилию, услышишь гудки.

Я хмурюсь, разглядывая родное и одновременно чужое лицо. Пораженно качаю головой и хмурю брови:

– Кем же ты стал, Андрей? Ты просто… монстр!

– Мерси, – хмыкает он. И когда мы останавливаемся на светофоре, вдруг резко берет меня за волосы и притягивает к себе. Я завороженно смотрю в его темные глаза и не моргаю. – Спасибо тебе за это.

Я покрываюсь мурашками, не могу отвести взгляда от темных, пронзительных глаз. Даже дышать не могу, когда его лицо… так близко к моему. Чувствую себя маленьким, беззащитный зверьком в лапах дикого тигра. Меня вот–вот растерзают и я не могу с этим ничего поделать.

– Ты не такой, – шепчу я, – ты… вспыльчивый, грубый, но не жестокий.

– Ошибаешься, – все еще крепко стягивая мои волосы на затылке, хрипло отвечает он. – Я сын своего отца.

– Ты вернулся? – широко распахиваю глаза я.

– Я на своем месте, – подтверждает мои слова Андрей и мое сердце нещадно обжигает вина. Я виновата в этом. – Радуйся, детка, у меня появились бабки и связи. Для тебя ведь именно это самое главное в людях?

Он отпускает меня так резко, что я едва не врезаюсь затылком в окно. Сердце бьется в сумасшедшем ритме. Я кусаю губы, даже не представляя, что меня ждёт. Ведь от человека, которого я когда–то любила, ничего больше не осталось. Это другой Андрей. Чужой и совсем незнакомый.

Машина снова срывается с места и несется по широкой дороге, в сторону одного из элитных районов города. Я чувствую, что это конец. И если раньше у меня была надежда уговорить Градского, то сейчас я четко понимаю, что ему плевать на все мои слова.

Он не пощадит меня. И за все отомстит. Мне, кажется, от него действительно не сбежать. Я знаю, кто его отец, о семье Градских наслышан весь город. И полиция в моем случае действительно бессильна.

Мне никто не поможет.

Не выдержав, я всхлипываю. Кусаю губы и плачу, потому что… совсем не так представляла нашу встречу. Сотни раз я прокручивала в голове, как снова увижу Андрея, искала его глазами в толпе, мечтала услышать голос… но тут же одергивала себя, потому что сама от него отказалась. Сама разбила сердце. Свое и его.

А теперь буду расплачиваться за это. В прошлом Андрей никогда бы не сделал мне больно. Но сейчас… он холоднокровный, безжалостный монстр.

Вскоре мы въезжаем в распахнутые, кованные ворота. Машина останавливается недалеко от двухэтажного дома, облицованного светло–серым, мелким камнем. Он станет моим заточением. Местом, где я погибну.

– На выход, любимая, – открыв дверь с моей стороны, говорит Андрей. Грубоватый голос пропитан жестокой насмешкой.

– Отвези меня домой, – в последний раз прошу я.

– Не испытывай мое терпение, – сощурив глаза, предупреждает бывший. – Тебе придется выйти из машины.

– Тогда заставь меня, – мрачно отвечаю я. И, смахнув слезы с щёк, скрещиваю руки на груди.

– Когда ты успела стать такой вредной? – устало вздыхает Андрей. – Видимо, муж плохо трахал. Но я исправлю это недоразумение.

Я возмущено приоткрываю рот, но не успеваю даже ответить, потому что Градский отходит от меня и кому–то кивает. Доставая зубами сигарету из пачки, он прикуривает ее и насмешливо наблюдает, как к машине приближаются двое мужчин в черных костюмах.

– Что? Что происходит? – кричу я, когда эти двое с легкостью выволакивают меня из салона. – Отпустите! Уберите руки!

– В комнату ее, – командует бывший, выпуская клубы прозрачного дыма изо рта. Когда меня поворачивают лицом к нему, он наклоняется ко мне и заглядывает прямо в глаза: – на кровати лежит белье. Когда я приду, ты должна быть в нем.

Я не могу ему ответить. Всхлипнув, задыхаюсь от собственных слез и не верю, что этот ужас действительно происходит со мной.

Меня уводят в дом. Держат за руки грубо, не церемонятся. Я едва успеваю шагать наравне с этими громилами.

– Отпустите меня! – дрожащим голосом требую я. – Сама пойду!

Меня отпускают. И в тот же момент я срываюсь с места и бегу, что есть мочи. Не знаю, на что надеюсь, логику полностью затмевает инстинкт самосохранения. Я почти подбегаю к воротам, но спотыкаюсь и падаю под раскатистый смех Градского. Колени и локти горят от боли, я ударилась ими прямо о каменную плитку.

Перед глазами появляются два начищенных, черных ботинка. И вскоре меня, как какую–то собачонку, с легкостью поднимают и ставят на ноги.

– От меня не сбежать, Маша, – голос Градского окутывает меня обманчиво–мягким туманом. Вдыхая запах табака и моря, я отвожу взгляд в сторону. – Чем раньше ты это уяснишь, тем лучше.

– Катись к черту! – снова взглянув на него, кричу я. – Тебе место в аду!

– Я уже давно там, – отвечает Андрей. Зажав губами сигарету, он заботливо поправляет ворот моего платья. – Повторяю еще раз, малышка: не зли меня.

Отпустив меня, Градский шагает к дому. Шаг уверенный, размашистый. Раньше я могла узнать его издалека по походке. Только лишь она, похоже, и не изменилась за это время.

Ко мне снова идут двое громил в черном и мне приходится покорно шагать вместе с ними в дом. Я обречена быть пленницей Градского. Мне придется оставить свою прежнюю жизнь и… шагнуть в пугающую, темную неизвестность.

Готова ли я? Нет. Но меня никто не спрашивал.

Глава 3

Я оказываюсь в доме, но у меня нет времени разглядывать всю его роскошь. Меня ведут по лестнице на второй этаж и заводят в какую–то комнату.

Не успеваю опомниться, как дверь за мной с грохотом закрывается. Я слышу поворот ключа в замке и ноздри снова щипает от слез. Меня заперли. Они меня еще и заперли!

Я подлетаю к двери и колочу по ней ладонями, что есть мочи. Кричу все ругательства и проклятия, которые только знаю. Конечно, это мне не поможет выбраться отсюда, но эмоции так и хлещут. Я просто сгорю, если сейчас не выплесну их.

Когда голос уже начинает хрипеть, я замолкаю и, прислонившись спиной к двери, обессиленно опускаюсь на пол. Снова плачу. Сердце разрывается на части. Я в шоке, мой мозг в шоке. Не могу успокоиться.

Как же теперь мама? Как же папа? Родители не переживут моего похищения… когда–то они были правы… Несомненно правы. Сразу увидели в Андрее безжалостного монстра. А я, наивная дурочка, за розовыми очками его разглядела не сразу.

Втянув ноздрями воздух, я брожу печальным взглядом по комнате. Она просторная, но уютная, выполнена в светло–молочных тонах. Широкая кровать, шкаф, зеркало с подсветкой и пара тумбочек с настольными лампами, чей теплый свет мягко освещает стены и пол. Здесь есть даже балкон – я вижу дверь и окна за полупрозрачными шторами.

Поднявшись с пола, я вытираю мокрые щеки и подхожу к кровати. На ней действительно лежит кружевное белье. Кричаще–красное, полупрозрачное. Я подцепляю бюстгальтер кончиком указательного пальца и брезгливо разглядываю вырезы для сосков.

– Ни за что, – шепчу, качая головой. – Ни за что!

Сцепив зубы, я пытаюсь порвать кружевную ткань. Руки все еще дрожат, поэтому выходит не с первого раза. Расправившись с бюстгальтером, я проделываю то же самое с трусами и опускаюсь на кровать.

Закинув одну ногу на другую, вытираю очередную порцию слез и облизываю соленые губы. Никогда не стану унижаться, никогда не надену это вульгарное белье. Градский решил поиздеваться надо мной, но он должен учитывать, что у меня тоже есть характер. Ему придется со мной повозиться.

Я не знаю, сколько проходит времени. Полчаса, час или два часа. Я сижу на кровати и не могу отвести взгляда от двери. Этой ночью я не усну, несмотря на то, что эмоционально вымоталась. Я чувствую себя чьей–то мишенью. В меня будто вот–вот выстрелят, а бежать некуда.

Я вздрагиваю, когда дверь открывается и в комнату заходит Андрей. Мне стоит немыслимых усилий не подскочить с кровати при виде него. Я заставляю себя сидеть на месте, более того, выпрямляю спину и изображаю полное равнодушие.

Градский закрывает за собой дверь, окидывает меня хмурым взглядом и скрещивает руки на груди. За эти годы он стал крепче. Из плохого парня превратился в опасного, жестокого мужчину с мрачным огнём в глазах.

– Почему не в белье? – спрашивает, глядя на меня в упор.

Я натянуто улыбаюсь. Поднимаю вверх то, что осталось от белья и спрашиваю:

– Ты об этом?

Бывший тяжело вздыхает и, ухмыляясь краем губ, качает головой.

– Раньше ты не была такой стервой.

– Я не достанусь тебе так просто, – пронзая его ненавистным взглядом, шиплю я.

– Уже досталась, – он перестает улыбаться и шагает ко мне. Секунда – и я оказываюсь напротив него. Темные глаза снова поглощают меня своим тяжелым взглядом. – Ты моя. Сколько раз повторять?

– Не твоя! – сдвигаю брови на переносице и кричу, что есть мочи: – И никогда ей не буду, даже если запрешь меня здесь до конца жизни!

Андрей молчит. Сверлит меня насмешливым, глумливым взглядом.

– Поспорим?

С этими словами он начинает стягивать с меня ночнушку. Я пытаюсь убрать его руки, уворачиваюсь и в конце концов он просто рвет ее на моем теле. Ткань жалобно трещит и падает на пол, прямо к моим ногам.

Я остаюсь лишь в нижнем белье. Краснею, как рак, от злости и унижения. Чувствую себя ничтожеством, потому что не могу противостоять Градскому. Он сильнее меня. Он владеет ситуацией.

Я не сразу замечаю, как бывший смотрит на меня. Как бродит по моему телу потемневшим, внимательным взглядом. Я знаю этот его взгляд и сейчас он не сулит ничего хорошего.

– Я скучал по твоему телу, – заглядывая мне в глаза, заявляет Градский. – Покажи мне его полностью.

– Нет, – качаю головой я. – Нет, Андрей!

– Что так, милая? – усмехается он, оттягивая вниз бретельку моего белого бюстгальтера. – Даже твое тело принадлежит мне.

Бывший ведет пальцами по моей шее, касается часто вздымающейся груди, проходится по талии и сжимает ягодицу. Я напряженно замираю и дышу еще чаще, чем прежде, когда горячие пальцы отодвигают край трусиков и пробираются к моему самому откровенному месту…

Сжав губы, я замахиваюсь и со звоном бью бывшего по щеке. Он резко одергивает руку и хмурится. Смотрит на меня непроницаемо, но я чувствую, как атмосфера в комнате накаляется.

Я делаю шаг назад, но Градский не позволяет – ловко хватает меня за предплечье и дергает на себя.

– Ты охренела, девочка? – по его лицу ходят желваки, он не говорит, а цедит каждое слово. – Я никому не позволяю себя бить. Никогда. Не смей. Этого делать.

– А ты не смей меня трогать! – мне едва хватает смелости, чтобы ему ответить.

– А если я дам тебе пачку бабок? – насмешливо интересуется Градский. – Как быстро ты передумаешь, Маша?

– Ты понятия не имеешь, как все было на самом деле, – выпаливаю я, утопая в темноте карих глаз, – винишь во всем меня, не пытаясь даже разобраться.

– Вот же сука, – Градский ухмыляется, качая головой. – Ты еще и выгораживаешь себя?

– Андрей…

– Не думай, что я похитил тебя из большой любви, – он снова становится мрачным и серьезным, – это не так. Совсем не так. Ты здесь для того, чтобы расплатиться за свою подлость. Ты полностью под моим контролем. Забудь о том, кто ты и кем была. Без моего разрешения даже дышать не позволю. Поняла?

– Если бы ты выслушал, – лепечу я, – если бы мы поговорили…

Глава 4

Ночью я сплю плохо. Мне снится, что я бегу по полю, которому нет ни конца, ни края. За мной гонятся тени. Гадко смеясь, они вот–вот догонят меня и поглотят.

Я резко распахиваю глаза, когда слышу, что дверь открывается. Натянув одеяло до подбородка, я сразу же напрягаюсь. Наверняка, Градский приперся, чтобы снова измотать мне нервы.

Но вместо него я вижу миловидную, пухлую женщину в белоснежном фартуке. Темно–рыжие волосы убраны в аккуратный пучок, карие глаза смотрят тепло и мягко.

– Доброе утро, – она вежливо улыбается, но я вижу, что ей не по себе. – Андрей Сергеевич ждёт вас внизу.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Хочет позавтракать с вами, – отвечает женщина. – Меня зовут Валентина. Вы можете ко мне обращаться, когда пожелаете.

– Мне нужна одежда, – говорю я.

– Она в шкафу. Но дело в том, что Андрей Сергеевич велел вам спуститься на завтрак в том, что вы вчера порвали, – она опускает взгляд и вздыхает. Ей будто неловко от того, что она сейчас говорит.

– Серьезно? – хмурюсь я. И во мне снова кипит злость. – Так и сказал?

– Слово в слово, – поджимает губы Валентина. – Сказал, либо так, либо… либо без всего.

– Козел, – я откидываю одеяло в сторону. Эмоции снова бушуют, заглушают мой разум и даже страх. – Хочет, чтобы я спустилась в рваном белье! Издевается!

Домработница кидает на меня изумленный взгляд, но ничего не говорит.

– Это все? – спрашиваю у нее я.

– Все, – отвечает она.

Подумав несколько минут, я киваю.

– Хорошо. Передайте ему, что я позавтракаю с ним. Спущусь после душа. Мне ведь можно хотя бы душ принять?

Мне кажется, Валентина даже облегченно вздохнула после моих слов.

– Конечно, у вас собственная ванная, – она указывает на дверь возле шкафа, которую я не заметила. И, помявшись, предупреждает: – Мария, пожалуйста, не злите его. Андрей Сергеевич…

Я широко ей улыбаюсь. Так, будто меня не похищали, будто я пришла сюда в гости.

– Все будет хорошо. Вы можете идти.

Валентина кивает и уходит, а я иду в ванную комнату. Включив свет, пробегаю поникшим взглядом по декоративному, светлому камню на стенах и шагаю в душевую кабинку. Прислонившись лбом к холодному стеклу, наслаждаюсь теплой водой, которая стекает по моим плечам и спине.

Неужели мне придется свыкнуться с мыслью, что я здесь навсегда? Неужели нет никакого выхода из этой ненормальной, ужасной ситуации?

Обычно я всегда надеюсь на лучшее, всегда стараюсь мыслить позитивно, даже когда жизнь раздирает меня на куски. Но сейчас… это мне дается тяжело. Меня некому спасти. Ведь мой муж отказался от меня, сам мне это сказал.

Я слабо усмехаюсь – всегда думала, что Артем меня по–настоящему любит. Но оказалось, это заблуждение. Четыре года лжи и красивых слов, которые не значили ровным счетом ничего.

Разочарована ли я? Не знаю. Я чувствую себя пустым сосудом, не испытываю ни одной эмоции по этому поводу. Возможно, я что–то почувствую позже, но факт остается фактом – Артем отказался от меня и бросил. Позаботился о себе, а про меня… забыл. А когда–то я думала, что он – мой самый верный выбор.

Но может быть… может быть Артем так сказал специально? Специально сделал вид, что я ему не нужна? Я хочу верить, что сейчас он пытается помочь мне, что найдет меня и вызволит отсюда. Я очень сильно хочу в это верить…

Я выхожу из душа, вытираюсь насухо полотенцем и умываюсь. Вернувшись в комнату, открываю дверцы шкафа и брожу взглядом по платьям, что висят на вешалках. Коктейльные, закрытые, повседневные и откровенные. Многие бренды мне знакомы, Андрей не пожалел денег на одежду. Но меня это не восхищает.

Выудив первое попавшееся платье, я окидываю его придирчивым взглядом: черное, длинное, на бретелях. Сойдет. Отыскав в ящиках нижнее белье, которое, как назло, почти все кружевное и откровенное, я надеваю в начале его, а потом и платье.

Обернувшись, я пробегаю взглядом по комнате и, подобрав то, что осталось от красного белья, с невозмутимым видом надеваю это прямо поверх платья. Обрывки бюстгальтера завязываю в районе груди, а веревочки трусиков – на бедрах.

Градский взбесится. Возможно, я пострадаю. Сможет ли он ударить меня? Пять лет назад я бы четко и твердо ответила на этот вопрос. Нет, не сможет. Но сейчас я хожу по тонкому льду.

Однако у меня нет выбора. Я должна бороться, потому что у меня есть слабая надежда на то, что кто–нибудь мне поможет. Возможно, Артем объединится со своими родителями и они вместе что–то придумают. Пока что мне ничего не остается, кроме как ждать помощи.

Сделав глубокий вздох, я выхожу из комнаты и неторопливо спускаюсь по лестнице. Оказавшись внизу, ловлю на себе удивленный взгляд мужчины в черном и улыбаюсь. Мама всегда говорила, что улыбка – лучшее оружие.

– Доброе утро.

Он хмурится, неловко кашляет и кивает, а я прохожу мимо него и ищу, где здесь находится кухня. Толкнув створчатые двери, я окидываю быстрым взглядом темно–серый гарнитур и белоснежный, длинный стол, во главе которого сидит Андрей.

Отложив телефон, он едва заметно ухмыляется краем губ и проходится по мне долгим, внимательным взглядом. Мое дыхание учащается, меня охватывает волнение, но я остаюсь невозмутимой. Продолжаю стоять на месте, позволяя Градскому осмотреть меня с головы до ног.

– И что это? – интересуется он, заглядывая мне в глаза.

Я кружусь вокруг собственной оси и развожу руками.

– Я сделала то, что ты просил. Нравится?

Андрей приподнимает подбородок и, не сводя с меня задумчивого взгляда, хмыкает.

– Подойди–ка, малышка, – голос спокойный, но я все равно настораживаюсь.

– Мне и здесь хорошо, – отзываюсь я.

– Я не повторяю дважды, – предупреждает Градский.

Карие глаза одним лишь взглядом заставляют меня подчиняться. И я иду. Медленно, напряженно. Но при этом изо всех сил пытаюсь не выдать своего страха. Не дождется.

Как только я подхожу, Андрей резко поднимается со стула и оказывается со мной лицом к лицу. В тот же момент я понимаю, что зря провернула этот фокус.

Глава 5

Пальцы Андрея медленно мажут между моих ног. Ласкают клитор, размазывая по нему предательскую, теплую смазку и заставляют подрагивать. Прикрыв глаза, я затихаю и хмурюсь. Дыхание сбивается, губы сохнут. Мое тело перестает мне подчиняться, не слушается. Я не хочу испытывать то, что испытываю, но дрожу всем телом, пока бывший дразнит меня. То едва касается моей набухшей горошины, то надавливает и массирует так, что я кусаю губы от нарастающей волны экстаза.

– По–прежнему течешь от любого моего прикосновения, – шепчет на ухо Градский. – Скучала что ли?

– Катись… – тяжело дыша, выпаливаю я. – К черту…

В ответ на это получаю звонкий шлепок по ягодицам и широко распахиваю глаза. А потом Андрей стягивает с меня трусики и я судорожно вздыхаю, когда чувствую, как головка его члена вжимается в мое лоно. Сердце замирает и почти сразу бьется еще сильнее, чем раньше.

Я чувствую, как Градский в меня входит и одновременно ведет большим пальцем по моим приоткрытым губам. Я возбуждена на столько, что горячий, твердый член заполняет меня без труда, без остатка. Бедра Андрея плотно прижимаются ко мне. Кожа к коже. Мы оба замираем, будто заново привыкаем друг к другу.

Большой палец Андрея оттягивает мою нижнюю губу, касается моего языка и я борюсь с желанием облизнуть его. На столько промокла, что теряю последние остатки разума. Потому что только с Андреем у меня все было по–настоящему. Чувственно и страстно. До дрожи в ногах, до искусанных от удовольствия губ…

Одернув себя, я с трудом возвращаюсь в реальность и кусаю его палец. Так сильно, что вижу капельки крови на грубоватой коже.

– Ну и сука, – раздается сверху насмешливый голос.

А потом Андрей резко поднимает меня, заламывает руки и начинает трахать так, что сыпятся искры из глаз. Резко, глубоко, грубо. Приоткрыв рот, я опускаю голову вниз. С трудом справляюсь с эмоциями, пока бедра Градского со всей дури вбиваются в мои. Его член влетает в меня с неведомой силой, заполняет собой полностью и тут же выходит.

Мои руки жжет от того, как их сжимает Андрей, но я практически не обращаю на это внимания. Между нашими телами горячо и влажно, по кухне разносится жалобный скрип стола и рваные вздохи. Находясь на грани экстаза и страха, я захлебываюсь в собственных ощущениях, то и дело покрываюсь мурашками. Сама не замечаю, как начинаю стонать, не успевая ловить губами порции воздуха.

– Как громко стонешь, – горячее дыхание обжигает шею и ухо, – ты точно меня ненавидишь?

Андрей не останавливается. Отпустив мои руки, стискивает жаркими ладонями грудь, оттягивает пальцами соски и, плавно нажав на живот, спускается вниз. Я задыхаюсь. То ли стону, то ли всхлипываю, пока Градский вбивается в меня своим телом и одновременно массирует мой возбужденный клитор. Меня прошибает разрядами тока, они искрятся и разлетаются по всему телу.

Мышцы живота так сладко сжимаются, что я теряю связь с реальностью. Не могу соображать, полностью поддаюсь инстинктам и своим эмоциям. Схожу с ума от того, что со мной вытворяет Андрей и забываю напрочь, кто он и зачем я здесь.

– Мм… – во мне так жарко, я будто плавлюсь. Запрокинув голову, тихо выдыхаю: – да…

Спина сама собой выгибается, как у какой–то кошки. Я на автомате расставляю ноги пошире. Сама отдаю полный доступ к своему телу, сама в такт врезаюсь в сильные бедра и позволяю горячему члену заполнять меня снова и снова, жарко и приятно растягивая мои стенки.

– Ты моя, – будто сквозь толщу воды, слышу голос Андрея. – Была и будешь.

А потом мои ягодицы снова опаляет обжигающим шлепком. Боль смешивается с удовольствием и с моих губ срываются новые стоны. Я трясусь, изнемогаю, нетерпеливо кусаю губы.

Андрей продолжает ласкать меня между ног. Быстро, смазанно, едва касаясь. Меня распирает от удовольствия, которое вспыхивает во мне яркими фейерверками. Я сама прижимаюсь изнывающей промежностью к влажным пальцам и выгибаюсь еще сильнее, насаживаясь на член. Ощущения усиливаются, становятся ярче, ноги подгибаются. Я чувствую приближающийся оргазм.

И когда моих губ снова касается большой палец, я облизываю его языком и обхватываю губами, затягивая в рот. Сзади раздается то ли рык, то ли стон. Андрей ускоряется. Темп становится безумным, его бедра вколачиваются в меня с глухими шлепками.

Я начинаю крупно дрожать, в глазах на секунду темнеет от вспышки мощного оргазма. Мое тело охватывает сильной, неистовой волной экстаза, которая разносится во мне яркими, ослепляющими искрами. Ноги мгновенно слабеют, я еле стою, не в силах прийти в себя. Мое сознание где–то далеко, руки все еще подрагивают и не слушаются.

Андрей резко выходит из меня и спускает горячее семя мне на спину и ягодицы. А потом снова меня шлепает по ним и разворачивает к себе. Убрав растрепанные волосы с моего лица, стискивает мой подбородок пальцами и приподнимает его. Я расфокусированно смотрю в карие глаза и волны уходящего оргазма постепенно стихают. Я не хочу возвращаться в реальность.

Но возвращаюсь.

Мгновенно начинаю сгорать от стыда и злости. С ужасом замираю и мечтаю провалиться сквозь землю.

– Понравилось, малышка? – интересуется Градский. Темные глаза откровенно смеются надо мной, смотрят проницательно и внимательно. – Кончала шикарно, не поспоришь. Твое тело меня помнит.

– Получил свое? – хрипло спрашиваю я.

– Именно, – кивает Андрей и мрачно заявляет: – Я получил свое.

Он резко притягивает меня к себе и накрывает мои губы крепким, сочным поцелуем.

– Знаешь, что плохо? – шепчет, едва касаясь моих губ своими. – Для меня ты теперь очередная шлюха. – Отстранившись, он хмыкает: – но со своими обязанностями ты справилась неплохо, не зря тебя забрал.

– Ублюдок, – злюсь я, испепеляя его взглядом. В носу начинает щипать от слез. – Ты просто… ужасен!

– Я просто прекрасен, – Андрей щипает меня за сосок и застегивает штаны, – а теперь надевай свои тряпки и вали к себе. Завтрак тебе принесут.

Глава 6

Я возвращаюсь в свою комнату злая и расстроенная. Хлопаю дверью, снимаю с себя платье и, швырнув его на пол, иду в душ. Под горячим струями воды мочу мочалку, намыливаю ее первым попавшимся гелем для душа и натираю ей тело так, что аж кожа краснеет.

Нужно смыть с себя его запах. Смыть все следы, смыть тот позор и стыд, который я испытала на кухне.

– Урод… – шиплю, проходясь мочалкой по талии и груди. – Чтоб ты провалился!

Отшвырнув мочалку в сторону, я опускаюсь прямо на пол душевой кабины и закрываю мокрое лицо ладонями.

Какого это – почувствовать себя глупой и использованной?

Ужасно.

Но по–настоящему ужасно, что заставил меня это испытать человек, которого я все еще…

Нет. Невозможно. Невозможно любить это чудовище. Лучше бы мы никогда вообще не встречались!

– Мария, – слышу приглушенный голос Валентины, – я оставлю еду на тумбочке.

Я молчу. Не хочу ни с кем разговаривать. Вообще ничего не хочу.

Навязчивые, дурацкие воспоминания так и лезут в голову одно за другим. Я покрываюсь мурашками, стоит мне вспомнить наш секс. Так, как с Андреем, мне никогда и ни с кем хорошо не было. Когда я с ним… это нечто невообразимое. Будто появляется новая вселенная, в которой лишь я и он. Противостоять невозможно. Эти чувства на каком–то другом, невидимом уровне.

«Для меня ты теперь очередная шлюха.» – Повторяется в голове голос бывшего.

А ведь когда–то этим же голосом мне было сказано: «Я тебя люблю.»

Мурашки с моего тела пропадают и все мои внутренности сжимаются. От обиды жжет в груди.

Выключив воду, я выхожу из душевой кабинки и, обмотав полотенце вокруг груди, возвращаюсь в комнату. Вижу тарелки с завтраком на подносе, резко хватаю его и швыряю о дверь. Посуда с диким звоном разлетается на осколки, ошметки еды стекают по гладкой двери.

Мне ничего не нужно от этого гада. Пошел к черту! Не прикоснусь к еде. И из комнаты больше не выйду.

Не проходит и минуты, как дверь распахивается и я вижу на пороге двух людей в черных костюмах. Они быстро оценивают ситуацию и, переглянувшись, уходят. Я остаюсь одна, но ненадолго. Едва успеваю переодеться в первое попавшееся платье, как в комнату заходит Валентина с ведром, шваброй и веником в руках.

Я поджимаю губы. Поколебавшись, подхожу к домработнице и забираю у нее веник.

– Извините, – виновато заглядываю ей в глаза, – не сдержалась. Я уберу.

– Что вы, – округляет глаза Валентина, – ничего страшного. Я справлюсь сама.

– Разрешите мне помочь, – я слабо ей улыбаюсь. – Иначе мне будет стыдно.

– Хорошо, – соглашается она, – но…

– Андрею Сергеевичу не скажу, – заверяю ее я. – Этот монстр и вас запугал?

– Что вы, – Валентина улыбается, принимаясь за работу, – Андрей Сергеевич относится ко мне хорошо.

– Хорошо? – удивляюсь я, заметая осколки в савок. – Он?

– Да, – серьезно кивает она, – Андрей Сергеевич требовательный, но понимающий. Вы его лучше не злите и все будет хорошо.

– Все будет плохо, даже если не буду злить, – признаюсь я. – Слишком сильно его обидела.

– Может быть, забудет? – вздыхает Валентина.

– Не забудет, – опускаю голову я. – Я здесь не по своей воле, вы же понимаете.

– Понимаю, – осторожно отвечает она. – Но я не могу вмешиваться в дела Андрея Сергеевича. Узнает – не пощадит.

– Как вы на него работаете? Это ведь наверняка опасно! – возмущаюсь я. – Вы же знаете, чем он занимается.

Валентина поджимает губы, оттирая губкой дверь.

– Знаю, – признается она. – Но у меня нет выбора.

– Он и вас похитил? – с моих губ срывается нервный смешок.

Женщина по–доброму улыбается и качает головой.

– Не похитил, а помог, – отвечает она. – Много чего я повидала в этом доме, но мой рот всегда на замке. У богатых людей, вроде него, работают специально обученные домохозяйки, а он взял на работу меня. Увидел, что убираю на улице мусор и подъехал, работу предложил.

– Вы убирали мусор? – уточняю я, слегка нахмурив брови.

– Убирала, – соглашается Валентина, – места красивые в городе, а столько мусора – ужас. Вот и выходила с мешками, собирала. Как лучше хотела. Да и делать мне нечего – одна я осталась. С мужем развелась по молодости, а сын… умер.

– Сочувствую, – касаюсь плеча женщины я. – Мне жаль.

– Все хорошо, Маша, – грустно улыбается женщина, – я теперь не одна, Андрей Сергеевич мне всегда помогает. Бывало, что и в больницу отвозил, когда плохо было. Мальчишкам его всегда чай выношу и бутерброды.

Мальчишки? Это она про тех громил в костюмах?

– Значит, что–то человеческое в нем все–таки осталось, – заключаю я.

– Он ценит преданность, – кивает Валентина. – Может быть, я хуже, чем другие домработницы, но я Андрея Сергеевича ни на кого не променяю.

А я променяла. Хоть и не сразу.

Я чувствую болезненный укол вины и отворачиваюсь. Может быть, я действительно заслуживаю все, что со мной сейчас происходит?

Но я никогда не выбирала деньги. Я просто выбрала… другой путь. Спокойную жизнь и молодого человека, который нравился моим родителям.

После уборки Валентина приносит мне ромашковый чай и уговаривает выпить его. Я не могу ей отказать, поэтому забираю белоснежную чашку и выхожу на балкон. Наблюдаю за весенним, дождливым небом, за тем, как слегка колышутся сочно–зеленые листья на деревьях и быстро–быстро, с ветки на ветку, перелетают птицы.

Во дворе везде люди Андрея. Непроницаемые лица и черные костюмы. Они как бесчувственные статуи, даже не разговаривают между собой. Спустя некоторое время выходит и их хозяин. Градский собственной персоной.

Высокий, широкоплечий, подтянутый. На нем темно–синяя рубашка и черные брюки. Что–то сказав одному из «мальчишек» , он снимает сигнализацию со своей дорогой тачки и открывает дверь. Но прежде чем сесть в салон, вдруг поднимает голову и сразу же находит взглядом меня.

Глава 7

Прошлое…

Улыбчивая девчонка, у которой много друзей и опасный парень, чей мрачный взгляд завораживает.

Что между ними общего? Ничего.

Я думала так же. Пока судьба меня не столкнула с этим плохишом лицом к лицу.

Андрей Градский. Темные, коротко стриженные волосы, скулы острее ножа и сильная энергетика, которую чувствуешь кожей. В дерзких глазах – глухая ночь. Тёмная и неизведанная. Но такая манящая…

Он привлекательный. Девчонки из моего класса частенько заглядывались на Андрея с тех пор, как он перешел в нашу школу. Шептались о нем, смаковали самые разные слухи. Кто–то говорил, что его семья – самая опасная в городе. Кто–то отмахивался и отвечал, что это все вранье и Андрей просто однофамилец того самого бандита Градского.

Об Андрее известно все и ничего одновременно. Друзей нет. Подруг нет. Но его это не смущает. Он сам по себе, как дикий, властный зверь. Ему никто не нужен.

Он перешёл в нашу школу в начале учебного года, но друзей так и не завёл. Но я хорошо помню случай, когда до него решили докопаться парни из 11 «Б» и это плохо закончилось. Для них. С тех пор Градского вообще никто не трогает, а некоторые даже побаиваются.

Порой мы с ним сталкивались в коридоре. И когда я ловила его мимолётный взгляд, внутри меня что–то загоралось. По всему телу будто разряды тока бежали, я мгновенно терялась. Сразу опускала глаза и торопливо уходила.

Со временем я начала искать его глазами в толпе. Зачем? Сама не знаю. Андрей не давал мне покоя, притягивал меня, как магнит. Мне хотелось узнать его, я с детства была любопытной. А еще мне не нравилось, что из всех парней, что учились в старших классах, на меня не обращал внимание только он.

А мне… почему–то хотелось именно его внимания.

Поэтому однажды я не придумала ничего лучше, чем пойти за ним следом после школы. Я шагала на расстоянии от него, невозмутимо делала вид, что мне в ту же сторону, что и ему. Город большой. Мало ли, куда мне надо? Может, у меня подружка живет на той же улице.

Да, я была той еще занозой. Но не могла себя остановить, жуть как хотелось узнать побольше об Андрее. Мысли о нем не покидали меня долгое время. Порой он мне даже снился. Весь такой опасный, загадочный…

Зимой на улице темнеет быстро. Зажглись первые фонари, в золотистом свете которых кружились мелкие, белоснежные снежинки. Вслед за Андреем я забрела в какой–то незнакомый, безлюдный район. Моргнуть не успела, как его потеряла.

И как теперь выбираться? Автобус–то ходит отсюда какой–нибудь? Ну, и дура же я! Поперлась непонятно куда и, похоже, заблудилась.

Я беспомощно топчусь на заснеженной тропинке, бросаю взгляд то на одну серую девятиэтажку, то на другую.

А потом слышу сзади резкие шаги и даже моргнуть не успеваю, как оказываюсь прижатой к фонарному столбу. Затаив дыхание, распахиваю глаза и ошарашенно смотрю в черные глаза. Тот час покрываюсь предательским румянцем и не знаю, куда себя деть. Сердце бьется в груди, как заведенное.

– И что ты здесь забыла, Маша Светлякова? – голос Андрея грубоватый, пропитан лёгкой насмешкой – ей он особенно выделил мое имя и фамилию.

– Я… я… – лепечу я.

Градский вскидывает брови. Темные глаза безжалостно надо мной смеются.

– Ты шла за мной от самой школы, – говорит он. – Что тебе надо?

– Ничего, – невозмутимо отвечаю я. – Мне просто нужно было в ту же сторону.

– Хорошим девочкам не место у меня на районе, – сообщает Андрей. – Иди к себе и больше сюда не суйся.

Я торопливо и часто киваю. А потом он меня отпускает.

Только вот куда идти, я не знаю. С какой стороны я вообще зашла в этот двор? Беспомощно бегаю глазами по старой детской площадке и аркам между домов и все они кажутся мне одинаковыми.

– Я заблудилась, – вздохнув, признаюсь я.

Глаза цвета ночи снова надо мной смеются.

– Так хотела ко мне домой, что забыла обратную дорогу?

– Что? Нет! – злюсь я. – Я случайно здесь оказалась. Перепутала улицы.

– Всегда было интересно, все красивые девчонки такие глупые или только ты? – Градский изображает задумчивый вид, потирая подбородок большим пальцем.

Я приоткрываю рот. Что это значит? Он и унизил меня и сделал комплимент одновременно?

– Я не глупая, – хмурюсь я.

– А какая? – интересуется Андрей. Судя по искрам смеха в карих глазах, этот разговор он считает забавным.

Я развожу руками, на которых красуются нежно–розовые варежки и отвечаю:

– Любопытная. Это был интерес.

– Ко мне что ли? – хмыкает он.

А я снова краснею. Не знаю, куда спрятаться от его испытывающего взгляда.

– Неважно, – отмахиваюсь я. И когда снова решаюсь заглянуть в его глаза, беспомощно в них утопаю. – Куда мне идти?

Градский кивает на одну из арок.

– Туда. Автобус тридцать шестой.

– Спасибо, – бурчу себе под нос и обхожу его дугой.

Угрюмо шагая к арке, смотрю на искрящийся в свете фонарей снег и ругаю себя. Никогда больше не буду делать подобных глупостей. Чертов Градский. Вот же засел в моей голове! Полно ведь вокруг классных, веселых парней, а я прицепилась к этому скрытному брюнету.

Зато какой у него голос… я ведь впервые с ним поговорила. Нужно выбросить Градского из своих мыслей. Срочно. Он грубиян и хам. Ещё и глупой меня назвал! А я, между прочим, на золотую медаль иду!

– Что за блондиночка у нас тут? – слышу пьяный, мужской голос и поднимаю глаза. – Какая мадама на районе, охренеть. Заблудилась?

Передо мной стоят двое парней в мешковатых куртках. Судя по блеску в стеклянных глазах – пьяные. А может быть и не только.

– Я уже ухожу, – на всякий случай улыбаюсь, но из–за страха, который растет у меня в груди, улыбка выходит наверняка глуповатой. – До свидания.

– Стой–стой, – останавливает меня второй парень. Одарив меня похабным взглядом, он интересуется: – тебе восемнадцать–то есть?

– Мне пора, – пытаюсь пройти мимо них, но эти двое мне не позволяют. Толкают назад и я едва не падаю в сугроб.

Глава 8

Маша

Стою перед зеркалом в этом ужасно–коротком платье. В нем даже не наклониться – оно при этом покажет все, что едва прикрывает. Хочу оттянуть его вниз, но при этом оно открывает грудь.

Чувствую себя неловко. Даже не представляю, куда можно надеть что–то подобное. Градский продолжает меня унижать. Наверное, ему это никогда не надоест, так и будет с удовольствием вытирать о меня ноги.

Я расчесываю волосы, которые длинной волной падают на шею и грудь, закрывая собой отметины, оставшиеся после бывшего. Макияж наносить не собираюсь, оставляю лицо чистым. Без стрелок и туши я напоминаю себе ту задорную девчонку из 11 «А». Разницу выдают только потухшие глаза. Раньше они казались мне похожими на искрящееся море, а теперь — на тихое, одинокое озеро. Но я привыкла. Искры из моих глаз пропали уже давно.

В дверь раздается стук и я оборачиваюсь. На пороге стоит очередной громила с рацией.

– Андрей Сергеевич сказал спускаться, – сообщает он и протягивает мне коробку. – Это вам. Пальто внизу.

Я киваю и, забрав у него коробку, открываю ее. Внутри белоснежные туфли с открытым носом. Каблук длиной с Эйфелеву башню, даже не представляю, как буду ходить в такой обуви. Но и босой пойти не могу. Поэтому надеваю эти неудобные туфли и ковыляю к лестнице. Кое–как спустившись по ней, накидываю белый плащ на плечи и выхожу на улицу.

К машине Градского шагаю так, будто я на подиуме. Задрав подбородок, стараюсь держаться уверенно на этих высоченных каблуках и не грохнуться. Один раз я уже опозорилась, больше не дождется.

Открыв дверь зеркально–черной иномарки, я сажусь в кожаный салон и закидываю ногу на ногу. Платье безбожно задирается и я сразу же одёргиваю его. Градский окидывает меня насмешливым взглядом и заводит машину.

– Что за ужасное платье? – рассерженно спрашиваю я. – Ты специально его выбрал?

– Да, – не глядя на меня, отзывается бывший. – Такие носят девушки, которые меня сопровождают.

Я закипаю мгновенно. Смотрю на него и хочу снова отвесить ему пощечину. Но мои руки крепко связаны рядом с ним. Его мощная энергия не позволяет мне даже дышать спокойно.

– Я не из таких девушек! – возмущаюсь я.

– Как раз из таких, – небрежно отвечает Андрей. – Чем ты лучше?

– Я не сплю за деньги, – выпаливаю я.

– Спишь, малышка, – хмыкает он. – Еще как.

– Я вышла за Кондратьева не ради денег! – злюсь я.

– А ради чего? – теперь Андрей поворачивается ко мне и смотрит в мои глаза неотрывно, испытывая своим острым взглядом.

– Он хорошо ко мне относился, – огрызаюсь я. – Всегда был рядом и поддерживал, после того…

– После чего? – грозный голос Градского заставляет меня дрожать. – После того, как ты меня кинула?

Я схожу с ума от его пытливого взгляда. Он приколачивает меня к креслу.

– Ты сам все для этого сделал! – нервно отвечаю я. – Если бы не твоя агрессия…

– Моя агрессия, – качая головой, Андрей усмехается и на миг опускает глаза вниз. А потом снова смотрит на меня. Пристально, беспощадно. – Так всему виной она, а не твоя продажная натура?

– Ты – дикарь! – выдыхаю я.

– А ты – шлюха, – отбивает Градский. И хмыкает: – отличная из нас пара, верно?

Машина резко срывается с места и сдает задним ходом до тех пор, пока не вылетает на полной скорости из двора.

Вцепившись пальцами в кресло, я отвожу взгляд к окну. Обида жжет горло, проходится раскаленными стрелами по телу. За что? За что Андрей так со мной? Неужели до сих пор не может простить мне, что я его бросила? Ведь расстались мы не из–за Артема… но разговор о прошлом вызывает в нас обоих столько злости, что услышать друг друга просто невозможно! А нужно ли нам это? Порой ненависть сильнее любви. Особенно, если эта любовь давно разрушена.

Некоторое время мы едем молча. Но я кожей чувствую напряжение между нами. Давящее, раскаленное. Кажется, если поднести спичку – она тот час вспыхнет.

– Куда мы едем? – сухо спрашиваю я.

– На форум, – не глядя на меня, холодно отзывается Градский.

– С каких пор бандиты посещают форумы? – интересуюсь я.

– У меня свои цели, – бросает он. – Твоя задача молчать и улыбаться.

– Ты хотя бы понимаешь, в каком свете меня выставишь? – хмурюсь я. – Там могут быть знакомые Артема!

Сбросив скорость, Андрей поворачивается ко мне. Касается моей щеки ладонью и приподнимает подбородок.

– Разве похоже, что меня это волнует?

Я уворачиваюсь от его руки и поджимаю губы.

Ненавижу. Как же ненавижу!

– Лицо попроще, малышка. Мы почти приехали.

Я ничего не отвечаю. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя так гадко!

Вскоре мы подъезжаем к высотному зданию, возле которого припаркованы дорогие машины. Автоматические двери то и дело открываются, впуская людей. Как правило это представительные мужчины и женщины – их выдает дорогая, неброская одежда и расслабленная походка. Все они уверены в себе, утопают в чувстве собственного превосходства. И, конечно же, я замечаю молодых девушек. Все, как одна — шикарные куклы в соблазнительных платьях. И отличаются только цветом волос.

– Выходи, – велит Андрей.

Я нехотя выхожу из машины – получается с трудом. Мне еле удается скрыть все свои причинные места. Чертово платье.

Градский окидывает меня долгим взглядом. Проходится по каждому сантиметру моего тела, бесстыдно останавливаясь на ногах и груди. Я чувствую себя абсолютно голой, когда он так откровенно на меня смотрит.

– С такими данными сойдешь здесь за свою, – отмечает бывший и, хлопнув меня ниже спины, подталкивает вперед. – Если лицо будет кирпичом, дома накажу.

– Я и так уже наказана, – огрызаюсь я. – Жизнь наказала меня, когда я встретила тебя.

Градский кладет свою руку мне на талию и склоняется к моему уху, обдав ароматом свежего парфюма.

– Хорош грубить. Иначе я могу подумать, что ты специально нарываешься.

Не отпуская меня, он останавливается и медленно втягивает воздух возле моего виска. Я замираю. Сердце в груди начинает биться глухо и быстро.

Глава 9

Я торопливо шагаю в самый конец зала и останавливаюсь возле массивной колонны. Отсюда меня видно не очень хорошо, поэтому мне становится немного комфортнее.

– Можно вас? – негромко обращаюсь к официанту, проходящему мимо.

Молодой парень в бежевом костюме оборачивается в мою сторону и недоуменно моргает. Наверняка удивляется, чего я забилась за этой колонной, когда все мои «коллеги» уже окучивают и развлекают богатых бизнесменов.

– Вы что–то хотели? – интересуется он, шагнув ко мне.

Улыбнувшись, я киваю и забираю у него с подноса два бокала золотистого шампанского.

– Благодарю!

Официант несмело улыбается в ответ и уходит. Я подношу один из бокалов к лицу и разглядываю светлый зал сквозь стекло и мелкие пузырьки. А потом пью. Жадно, большими глотками. Будто это не шампанское, а заветное лекарство, которое спасет меня от жестокой реальности.

Осушив один бокал, я подношу к губам второй и вздрагиваю. Потому что в этот момент Андрей смотрит прямо на меня. Неотрывно, долго, тяжело. Молнии, тихо искрящиеся в его черных глазах предупреждают меня, чтобы я остановилась. Но вместо этого я широко улыбаюсь, направляю бокал в его сторону и, приподняв, выпиваю до дна.

Пузырьки шампанского кружат голову мгновенно. Я чувствую приятную легкость. А еще моя собственная жизнь кажется мне нелепой, глупой шуткой. От этого мне почему–то становится дико смешно.

– Эй, – шепчу тому же самому официанту, – хотите секрет?

Парнишка смотрит на меня удивлённо. Остановившись с пустым подносом в руках, не спешит ко мне подойти. И тогда я весело ему сообщаю:

– Меня похитил мой бывший, представляете? Только никому не говорите, а то он нас обоих убьет! Он – бандит. И козел. – Вздохнув, я развожу руками: – а когда–то был таким миленьким! До дома меня провожал.

– Извините, мне нужно идти, – виновато улыбается официант.

– Конечно, – отзываюсь я. – Если что – я буду здесь. Принесите мне еще шампанского!

Парнишка кивает и торопливо уходит. А я снова переключаю внимание на происходящее в центре зала. Андрей смотрит на меня неотрывно. Его губы то и дело сжимаются, взгляд мрачнее тучи. Но он не может прямо сейчас ничего мне сделать – разговаривает с тем самым мужчиной в бордовом костюме. Видимо, это важно.

Может быть, испортить ему эту встречу? Точно так же, как он испортил мне жизнь. Решено!

Оттолкнувшись от колонны, я делаю несколько торопливых шагов вперед, чтобы не упасть. И, поймав равновесие, шагаю по мраморному полу. Туфли жутко неудобные. Какой идиот придумал такие высокие каблуки?

Не медля больше ни секунды, я опираюсь о стену и снимаю туфли. Выпрямившись, продолжаю свой путь прямо босиком, весело крутя изящные ремешки на согнутых пальцах.

Шаг. Еще шаг. Смотрю на Андрея и тихо хихикаю. Какой же он злой – у него аж ноздри раздуваются! Что–то сказав мужчине в бордовом, он стремительно шагает ко мне. И мне бы испугаться – но я не могу. Вся реальность сейчас мне кажется безопасной, веселой игрой.

– Ты что устроила? – сощурив глаза, бывший останавливается напротив меня, загораживая своей мощной фигурой весь зал. – Какого хрена напилась?

– И вовсе я не напилась, – пожимаю плечами я и, не удержав одну из туфлей, отпускаю ее в свободный полет – она чудом не сбивает изящную вазу у стены. – Упс.

В нашу сторону оборачивается несколько людей и я с самым серьезным видом показываю пальцем на Андрея. И даже вручаю ему свою вторую туфлю.

– Идиотка, – шипит бывший. – Ты меня позоришь.

– На этих форумах слишком скучно, – развожу руками я.

– Он еще даже не начался! – возмущается Андрей. И, выбросив туфлю, хватает меня за локоть. – За мной.

Идти босиком намного проще, поэтому я с легкостью шагаю за Андреем. Забрав мое пальто из гардероба, он накидывает его мне на плечи и, сцепив зубы, подхватывает меня на руки. Ухватившись руками за его крепкую шею, я издаю смешок.

– А тебе все весело? – открывая дверь с ноги, хмуро спрашивает Градский.

– Очень, – киваю я. И, болтая ногами в воздухе, вздыхаю: – холодно.

– Ты сама выбросила свои туфли, – отмечает он. – Ты просто… ненормальная.

– Я помешала важному разговору? – вздыхаю я.

– Помешала, – мрачно отзывается бывший.

– Я старалась, – радостно сообщаю я. И, извернувшись, осторожно глажу его ладонью по щеке. – Обиделся, Андрюш?

На мгновение он замирает и даже сбавляет шаг. Затем опускает тяжёлый взгляд на меня. Хлопнув ресницами, я весело смеюсь.

– Перестань, – сквозь зубы велит он и, открыв дверь машины, усаживает меня на переднее сидение.

Спустя несколько секунд Градский садится за руль и машина срывается с места.

– Как ты умудрилась так накидаться шампанским? – сердито спрашивает он. – Сколько ты выпила? Весь поднос?

– Два бокала, – беспечно пожимаю плечами я. – До встречи с тобой я практически не пила. Ты плохо на меня влияешь, Градский.

– Я воплощение всего плохого, не забывай, – хмыкает он, не отрываясь от дороги.

Я замолкаю. Андрей всегда так говорил. Особенно, когда у нас все только начиналось. Предупреждал меня и отталкивал от себя. Говорил, что мне нужно держаться от него как можно дальше. Но разве сердцу прикажешь? Я не смогла.

– Мы как инь и ян, – киваю я. – Как ангел и черт.

Градский пронзает меня своим взглядом, а я, запрокинув голову, весело хохочу.

– Как же бесишь, – качает головой он.

– Тогда верни меня домой, – развожу руками я.

– Много хочешь, малышка, – ухмыляется бывший. – Я с тобой еще не наигрался.

– Что будет, когда наиграешься? – облизнув губы, спрашиваю я.

– Зависит от твоего поведения, – отвечает он. – Продолжишь в том же духе – запру в подвале.

Сейчас я его не боюсь. Наверное, алкоголь затмевает чувство страха.

– Ты не сделаешь этого.

– Сделаю, – обещает Градский.

– Я все равно верю, что в тебе еще осталось что–то хорошее, – говорю я, вспомнив слова Валентины. Прикрыв глаза, слабо улыбаюсь: – Ты всегда был добрым, но скрывал это за грубостью.

Глава 10

Андрей

Маша говорит последнюю фразу и затихает. Я еще некоторое время смотрю на пустую дорогу, освещенную фарами машины, а потом перевожу взгляд на бывшую и хмыкаю: спит. Ее рука так и лежит на сердце.

Наивная. Все еще ищет во мне что–то хорошее. Но зря старается – я уже показал ей, что ничего хорошего во мне нет. Я тот, кто я есть. Намеренно стал таким. По–другому в нашей семье не принято. Какой отец – такие и сыновья.

Никакой доброты, никакой жалости, никакой слабости. Иначе – всему конец. В этом грязном океане я выбираю быть зубастой акулой, а не жалкой рыбешкой, которая плывет по течению.

Но… все портит белокурое создание с небесными глазами. Нахера я ее похищал? Только хуже сделал. Себе и ей. Она бесит до жути. Раздражает так, что зубы сводит.

Или не она…

А то, что я не могу сделать ей так больно, как планировал. Как же хочется растоптать ее, задеть, укусить побольнее. Так, чтобы рыдала и мучилась. Чтобы молила о пощаде…

Она предала. Унизила. Уколола. Ушла к тому, кто побогаче. Будто между нами ничего и не было. А я, сука, умудрился полюбить на столько, что до сих пор не могу выбраться из этого болота. Столько лет прошло, а я все еще тащусь от ее запаха. Ее голос, ее глаза, вся она… с ума сводит. У меня до сих пор встает от одного только ее взгляда.

Тварь. Продажная тварь. Расчетливая сука под маской невинной овцы. Чертова ведьма, с которой я не могу быть слишком жестоким. Смотрит так невинно своими большими глазами, что внутри все переворачивается.

Все, что я могу, это трахать ее. Жестко и грязно. Так, как она и заслуживает. Пачкать ее фальшивые, белоснежные крылья и ломать. Пока не успокоюсь.

А успокоюсь ли? Не знаю.

Я думал, за пять лет чувства поутихнут, но все стало только сложнее. Я думал, буду ненавидеть ее. Внушал себе каждый день, что больше ее не люблю. Что когда поднимусь, обязательно вернусь за ней. Заберу и сделаю своей. Разрушу всю ее сладкую, любовную сказку с Кондратьевым. И жизнь ее – тоже разрушу.

Сделал. Забрал. Но один хер не получается относиться к ней так, как я планировал все это время. И от этого бешусь так, что аж кровь кипит. Злюсь на себя, на нее и на весь мир.

– Сука, – шиплю сквозь зубы и кидаю мрачный взгляд на бывшую.

Спит тихо, склонив голову к окну. Длинные волосы лежат на ее плечах и груди, платье задралось, открывая округлые бедра и гладкие, стройные ноги, сдвинутые вместе.

Как же мне было херово все эти годы. Меня раздирало на части от ненависти и тоски. От предательства и лжи. От того, что Маша больше не моя. Исчезла слишком резко и неожиданно из моей жизни. А меня, как конченного наркомана, дико без нее ломало.

Никогда так не любил. Никого к себе не подпускал. В тот зимний вечер, когда она увязалась за мной, нужно было послать ее далеко и надолго. Чтобы не привыкать и чтобы не влюбляться.

До сих пор не понимаю, кем был для нее. Она вообще любила?

Нет.

Когда любят, не меняют любовь на бабки. В той ситуации она сделала из меня оленя и сбежала.

Да, тогда и я натворил дел. Раскрошил лицо Кондратьеву и отправил его отдыхать в больничку. Но не просто же так! Он сам напросился! И если бы у меня была возможность вернуться в прошлое, я бы поступил точно так же.

Маша испугалась. Он ведь ее друг детства. Ей его стало жалко. Всем вокруг его стало жалко. А я – оказался мудаком, не достойным того, чтобы меня выслушали. После этого все и закончилось. И пошло по пизде.

Тогда я думал, что все наладится, что Маша все поймёт и мы помиримся. Знала же с самого начала, что я вспыхиваю, как спичка. Знала и принимала. Более того – умело тушила мой огонь. Из всех вокруг это удавалось только ей.

Но все вышло не так, как я предполагал. Она выбрала не меня, а Кондратьева. Пришла ко мне и заявила, что больше меня не любит. А со временем я узнал, что они встречаются. Катаются на его крутой тачке, ужинают в шикарных ресторанах и вообще… охуенно проводят время.

Вот, что нужно было Маше для счастья – не моя любовь, а бабки Артемки. Она хотела красивую жизнь, но ее я ей дать тогда не смог.

Не выдержав, я достаю сигарету и, открыв окно, прикуриваю. Поток свежего воздуха резко уносит дым в сторону и холодит лицо. Я немного успокаиваюсь. Каждый раз, когда вспоминаю прошлое, хочется кого–нибудь грохнуть. В груди до сих пор болит, хотя мне казалось, я давно зарос броней.

– Я стану твоим наказанием, малышка, – зажав сигарету губами, я пропускаю между пальцев шелковистые волосы Маши, – за все твои сучьи поступки. Тебе будет больно. Как было мне.

Она не слышит. Сладко и мирно спит. И, похоже, чему–то улыбается во сне. Милая, добрая, озорная девчонка, чей звонкий смех врезался в память навсегда. В нее были влюблены почти все парни из старших классов. Столько ревности я никогда не испытывал. Бесился даже от мимолетных взглядов в ее сторону. Потому что она была моей.

И сейчас моя. Только теперь мне не нужна ее любовь. Я хочу ее боль. Видеть, ощущать и чувствовать. Ломать каждый день снова и снова. Потому что так легче.

Мы подъезжаем к дому. К машине подходят мои ребята, но я от них отмахиваюсь. Выхожу на улицу и, открыв дверь со стороны пассажира, задумчиво смотрю на Машу. Все еще спит. И просыпаться не собирается.

Такой разговор мне запорола… я еле выцепил Милославского на этом ебаном форуме. Но моя малышка решила накидаться и устроить представление. Признаю, было весело. Порой я не знаю, как реагировать на Машины закидоны. Бывшая умеет сбить с толку, мастерски восхищает и очаровывает. Похоже, жертву она из себя строить не собирается – злит меня с завидным упорством. И совсем забывает, что за все придется отвечать.

Вот завтра и ответит. Хочу, чтобы в ее рот вливалось не шампанское, а кое–что поинтереснее. В штанах снова становится тесно от одной только мысли об этом… в прошлом ее сладкие губы творили с моим болтом чудеса.

Наклонившись, осторожно вытаскиваю Машу из тачки. Она даже не просыпается. Лишь недовольно хмурится и упирается лбом мне в грудь. Я прижимаю ее поплотнее к себе, прикрываю полами пальто ее голую задницу и шагаю в дом.

Глава 11

Маша

Лежа на кровати и глядя в потолок, я вспоминаю вчерашний вечер.

Нет, мне не стыдно за свое поведение. Я сделала то, что мне было необходимо – забылась, отошла от реальности, чтобы окончательно не свихнуться. То, что опозорила Андрея – не беда. Ему даже полезно. Еще пожалеет, что похитил меня и решил испортить мне жизнь!

Я потихоньку начинаю привыкать к своему заточению. И после утреннего душа даже выхожу из комнаты – она оказывается не заперта. Интересно, где Градский? Дома или уехал по своим бандитским делам? Даже думать не хочу, чем он может заниматься и на сколько это опасно…

Я осторожно спускаюсь по лестнице на первый этаж. Иду на запах выпечки и захожу на кухню. В глаза сразу бросается мраморный стол и я покрываюсь румянцем. Мне мгновенно становится жарко от воспоминаний, которые сыпятся на голову непрекращающимся потоком.

Страх, жгучая ненависть, сильное желание и… унижение. Вот, что я испытала тем утром. Целый коктейль эмоций. И его отголоски до сих пор не дают мне покоя. Мне все еще стыдно, что я поддалась… стыдно, что мне было хорошо с Андреем.

– Доброе утро, Мария, – из–за угла выглядывает Валентина, вытягивая меня из пучины мыслей. Приветливо улыбнувшись, она спрашивает: – завтракать будете? Булочки скоро будут готовы.

– Буду, – улыбаюсь в ответ и шагаю к Валентине. Заприметив еще один фартук, завязываю его на шее и талии и, поймав удивленный взгляд домработницы, смеюсь. – Я всего лишь хочу помочь. Так быстрее будет.

– Даже не знаю, – мнется она, слегка поджав губы.

– Не переживайте, я ничего не испорчу, – заверяю ее я. – Вы только подсказывайте мне и все.

– Ну, хорошо, – кивает Валентина.

И вместе мы принимаемся за дело. Для меня это способ не только ей помочь, но и отвлечься. Заняться хоть чем–то, вместо того, чтобы целыми днями бродить по комнате.

Валентина мне нравится. Она простая, добрая и приятная. Возясь с тестом, мы болтаем о всякой ерунде и даже смеемся. Пока я не улавливаю в воздухе знакомый аромат парфюма. Свежий и горький, с нотками жженой древесины…. Он мгновенно будоражит меня и заставляет волноваться. Даже руки начинают трястись.

Андрей здесь. Прямо сейчас я чувствую его ледяной взгляд на своей шее и покрываюсь мурашками. Отомстит мне за вчерашнее или не станет? Чего от него ожидать?

– Валь, а ты уже сама не справляешься? – разносится по кухне насмешливый голос. – Решила привлечь бесплатную рабочую силу?

Я была права. Он действительно здесь.

Мы с Валентиной синхронно оборачиваемся.

– Что вы, Андрей Сергеевич, – улыбается она, – Мария сама вызвалась помочь. У нее хорошо получается.

Я встречаюсь взглядом с черными глазами и цепляюсь побелевшими пальцами за столешницу. Как же он сильно влияет на меня… одно лишь его присутствие заставляет сердце биться чаще.

– А ты времени зря не теряешь, – хмыкает Градский, обращаясь ко мне. – Быстро освоилась.

– А ты думал, я буду сидеть в своей комнате целыми днями? – возмущаюсь я.

– Будешь, если я захочу, – многообещающе отвечает он. – Особенно, после весёлого вечера, который ты устроила.

– Ничего не помню, – невозмутимо сообщаю я. – Значит, ничего не было.

Сердце вот–вот выскочит из груди. Как же тяжело оставаться спокойной, когда Градский так пронзает меня своим взглядом… будто сотня ножей царапают кожу.

– Я тебе напомню, – обещает он. – И о встрече, которую я упустил и о том, как ты храпела в тачке.

– Что?! – широко распахиваю глаза я. – Но я не храплю!

– Ещё как храпишь, – невозмутимо заявляет Андрей и, отлепившись от дверного косяка, неспешно заходит на кухню. И только сейчас я замечаю на его скуле ярко–красную ссадину. Вчера ее не было. – Как тракторист после литра самогонки.

– Ты врешь, – краснею я. И поворачиваюсь к Валентине: – Вы это слышали? Ваш работодатель меня оболгал!

Домработница, прикрыв улыбку пухлой ладонью, качает головой.

– Я схожу за орехами, – отвечает она, отряхнув руки. – Нужно поискать фундук или миндаль…

Валентина уходит, оставив меня наедине с этим… монстром. Без нее мне становится не по себе. Особенно, когда он шаг за шагом приближается ко мне. Как хищник. Двигается плавно, бесшумно. Глаза – пожирают. А мне даже деться некуда, я примерзаю к кухонной тумбе и, сглотнув, поднимаю подбородок, когда Градский останавливается возле меня.

– И что это вчера было? – его теплые пальцы ложатся на мою шею и неторопливо поглаживают. Но я знаю, что это обманчивая нежность. Андрей не способен на проявление теплоты. А я не достойна. – Что за цирк ты устроила, Маша? Хотела меня опозорить?

– Я просто… выпила немного шампанского, – хрипло отвечаю я. – Так вышло.

– Не вышло, а влилось, – поправляет меня Градский. И сощуривает глаза: – Тебе нравится меня злить?

– Да, – выпаливаю я. И тут же добавляю: – то есть, нет! Это случайность.

– Придется исправлять это недоразумение, – он все еще поглаживает мою шею. Я стараюсь не реагировать на это, но мне… черт, мне хочется мурлыкать, как кошка от его прикосновений. – Готова?

– Извини, – выпаливаю из себя я.

– Что? – недоверчиво хмурится он.

– Извини, – повторяю я.

Бывший, запрокинув голову, смеется. У него аж плечи трясутся. Потом, правда, он недовольно шипит и болезненно морщится.

– Болит? – вдруг спрашиваю я.

Тянусь рукой к его скуле и почти сразу одёргиваю ее. Идиотка. Тебе должно быть плевать на его раны.

– Заживет, – мрачно отвечает Градский. Он как будто злится. И теперь его пальцы не гладят, а сжимают мою шею. – Мне давно плевать на физическую боль.

Я опускаю взгляд вниз, на его ключицы, которые открывает расстегнутая, черная рубашка. Теряюсь рядом с ним. Мне и страшно и… волнительно. Я испытываю все, что угодно, кроме равнодушия.

– Вечером поднимись ко мне в комнату, – его ладонь опускается на мою талию, – я хочу получить свои извинения.

Он крепко прижимает меня к себе и я чувствую сквозь ткань платья его твердый стояк, которой жарко давит мне на низ живота. Я приоткрываю рот, ощущая дрожь по всему телу.

– Нет, – шепчу, упираясь в его грудь обеими руками. – Все, что угодно, кроме этого.

– А ты разве не хочешь? – приподнимает бровь Градский. – Я помню… – он вдруг наклоняется ко мне и, слегка подув на мою разгоряченную кожу в районе шеи, продолжает: – Как ты отдавалась мне на кухонном столе. Кончала и дрожала, пока я натягивал тебя. Скажешь, что такого не было?

Я молчу, кусая до боли нижнюю губу. Градский в очередной раз ткнул меня носом в мою самую главную ошибку.

– На меня смотри, – велит он. И в ту же секунду задирает мой подбородок так, что у меня не остается возможности отвести взгляд. – Ну так что, малышка? Я хочу трахаться. А ты как раз рядом. Ещё и провинилась… а это как минимум один минет.

– Нет! – я отталкиваю его от себя, но он даже не сдвигается с места. Лишь ухмыляется.

– Да, – отзывается он. – За свои поступки надо отвечать.

– Я не стану тебя ублажать! – злюсь я.

– Но ты здесь именно для этого, – отвечает Градский и, нырнув рукой мне под платье, стискивает одну из моих ягодиц. – Не забывай. Не придешь – тебе же хуже, малышка. Я очень разозлюсь.

– И что же ты сделаешь? – спрашиваю я. Щеки горят от стыда и злости. – Что ты еще можешь сделать?

– О, у меня богатая фантазия, – довольно сообщает бывший. – Тебя когда–нибудь связывали? Артем делал это с тобой?

– Это тебя не касается! – выпаливаю я.

– Значит, не делал, – заключает Градский. И хищно сверкает глазами: – а я могу сделать. И только от тебя зависит, как я это сделаю. Могу привязать к кровати и красиво трахнуть, а могу привязать к собачей будке во дворе. Готова к этому?

– Ненавижу, – качаю головой я. И выкрикиваю уже громче: – Как же я тебя ненавижу, Градский! Да что я тебе сделала?! Каждый раз, когда я немного забываю, какое ты чудовище, ты снова мне об этом напоминаешь!

– А ты не забывай, – он шлепает меня по заднице и снова стискивает нежную кожу, – ты здесь не на курорте. И будешь делать все, что я тебе скажу. Иначе – тебе же хуже.

– Когда–нибудь тебе будет стыдно, – обещаю я. – Ты пожалеешь о том, что со мной делал.

– Не пожалею, – мрачнеет бывший. – И лучше тебе смириться. Тебя от меня никто не спасет, Маша.

Глава 12

Я гневно смотрю на него и даже не скрываю этого. Но Андрей невозмутим. Сжав мой подбородок пальцами, он властно целует меня. Я сжимаю губы, но Градский все равно напирает. И мне приходится сдаться под его натиском. Я позволяю его языку коснуться моего. Позволяю… и злюсь из–за того, как предвкушенно бьется мое сердце в этот момент.

– Булкой угостишь? – отлипнув от меня, интересуется бывший. И, оттянув резинку моих трусиков, тут же отпускает ее так, что она с легкой болью врезается мне в кожу.

Я мрачно смотрю на него, старательно вытирая губы тыльной стороной ладони. Андрей ухмыляется краем губ.

– Бери, – киваю на поднос. – Не подавись.

– А ты об этом только и мечтаешь, – хмыкает он.

– Сплю и вижу, – шиплю я, борясь с желанием спрятаться от его сурового взгляда.

Градский невозмутимо берет с противня одну из пышных булочек и, вонзившись в нее зубами, задумчиво жует.

– Недурно, – слизнув малиновый джем с нижней губы, отмечает он и протягивает булку мне. – Хочешь?

– Аппетит пропал, – хрипло отзываюсь я, судорожно сглотнув ком в горле.

До чего же он хорош. Дьявол. Настоящий дьявол! Красив, сексуален, умен. Но вместе с тем… ужасен. И ненавидит меня всей душой. Когда же эта дурная пытка закончится? Как же я хочу сбежать от бывшего куда–нибудь подальше! Чтобы больше не видеть его и не слышать. Это просто невозможно!

– Ты должна поесть, – говорит Андрей. – Все, что есть в холодильнике – в твоем распоряжении.

– С чего это вдруг ты переживаешь за меня? – хмурюсь я.

– Просто хочу, чтобы ты была энергичной, малышка, – подмигивает Градский. – Пока ты в этом доме, ты будешь следить за своим питанием. Поняла?

– Поняла, – сквозь зубы отвечаю я.

Он щелкает меня по носу и кивает в сторону стола.

– Садись, – велит мне тоном, не терпящим возражения. – Сегодня позавтракаешь со мной.

Я лишь киваю. И мы вместе садимся за этот проклятый стол. Он с одной стороны, я – с другой. Вскоре на кухню возвращается Валентина, расставляет на столе тарелки с завтраком, графин с апельсиновым соком, небольшой чайник с ароматным чаем и, конечно же, не забывает про румяные булочки.

Завтракаем в тишине. По кухне разносится лишь звон столовых приборов и пение птиц за окном. Сквозь жалюзи пробиваются солнечные лучи и падают на короткие волосы Андрея. Я украдкой наблюдаю за ним. Он ест неторопливо, но с аппетитом. Брови немного нахмурены, губы слегка покраснели от горячего чая и кажутся пухлее, чем есть. Всегда обожала его губы.

Можно ли после настоящей, сильной любви возненавидеть человека? Не знаю. Наверное, можно. По крайней мере Градский делает все, чтобы растоптать мою любовь. А ведь ее угасающие искры все еще остались где–то внутри меня. Еще немного и от них ничего не останется.

– Хочешь что–то сказать? – он поднимает взгляд и смотрит на меня в упор.

Я поджимаю губы. Что? Что мне сказать? Если прямо сейчас ничего не придет на ум, Градский поймёт, что я сидела и разглядывала его, как идиотка.

– Я хочу поговорить с родителями, – выпаливаю я.

Конечно, об этом я хотела попросить его в более подходящий момент, но ничего другого в голову не пришло.

– Много хочешь, – лениво отзывается бывший. – Они ведь думают, что ты уехала в другую страну, где переживаешь расставание с Артемом.

– Что? – округляю глаза я.

– Дикарь пожалел твоих родителей, – вдруг ухмыляется Градский. – Они не в курсе о твоем похищении.

Дикарь. Так они его называли. Но откуда он… откуда он это знает? Я никогда не говорила ему, как к нему относились мои родители.

– Пожалуйста, позволь мне поговорить с мамой, – прошу я. И мои губы предательски дрожат. – Она все равно переживает за меня. Всегда переживала.

– Я подумаю, – служит мне ответом. – Если не выкинешь что–нибудь еще – поговоришь.

Я облегченно вздыхаю. Главное, не разрыдаться, когда буду звонить родным. Я не хочу, чтобы они узнали, почему я на самом деле пропала. Может быть, так лучше. Пусть и дальше думают, что я где–то отдыхаю. Так спокойнее и им, и мне. Ведь все равно ничем мне уже не помогут… моя семья всегда была самой обычной, без связей и моря денег. Вся надежда только на Артёма. Но я уже не уверена, что он решится спасти меня.

– Завтра ты идешь со мной на ужин, – заявляет Градский, отвлекая меня от моих невеселых размышлений. – Вот на нем и проверим, на сколько ты хочешь поговорить с мамой.

– Ужин? – недоумеваю я. – Почему зовешь именно меня?

– Будешь исправлять ситуацию, – откинувшись на спину стула, бывший поправляет воротник черной рубашки. – Пришлось сказать Милославскому, что ты моя невеста, а не эскортница.

– Теперь я твоя невеста? – хлопаю ресницами я.

– На один вечер, малышка, всего на один вечер, – он снова ухмыляется. – Я сказал, что ты накидалась от счастья сразу после того, как я сделал тебе предложение.

– Скорее от горя, – бурчу я.

– Из меня вышел бы неплохой муж, – сообщает Андрей.

– Из такого, как ты? – приподнимаю брови я. – Мне жаль твою будущую жену.

– Ты хотела ей быть, – припоминает мне он. И в его глазах вспыхивают огни смеха. – Помнишь? Ты хотела выйти за меня сразу после окончания универа.

– Я хотела выйти за прежнего Андрея, – поправляю его я. – Не за жестокого бандита.

Он смеется, качая головой.

– Хотела за Андрея, – устало вздыхает, прокручивая блестящую вилку между пальцев. – А вышла за Артёма. Забавно.

Я стискиваю зубы. Да, вот так случилось. В жизни все может произойти. И порой события складываются совсем не так, как мы хотим.

– Потому что он любил меня, – набрав в лёгкие побольше воздуха, отвечаю я. – И потому что с ним мне было спокойнее, чем с тобой!

– И комфортнее, верно? – подмечает Градский, с размаху воткнув вилку в нарезанный хлеб.

– Я вышла за него не ради денег! – сдвинув брови на переносице, кричу я. – Но тебе ведь так проще! Проще забыть о своих ошибках и обвинить во всем меня!

Глава 13

Я перебираю белье, которое вытряхнула из ящика на кровать. Какого тут только нет! Есть совсем откровенное, кричащее и пошлое. Есть и поскромнее. Естественно, на сколько это возможно.

Вздохнув, я выбираю черное – полупрозрачный бюстгальтер и крошечные стринги. Скинув с себя полотенце, надеваю белье. И становится противно от себя самой.

Но не пойти к Градскому не могу – даже сам дьявол не знает, что у него на уме! От него можно ожидать, чего угодно. И похоже мне действительно придется делать так, как скажет он. Иначе придет сюда и… окончательно озвереет. Чертов псих!

Накинув легкий, такой же черный, как и белье, халат, я выхожу из комнаты. И бреду в спальню бывшего. Набрав в легкие побольше воздуха, открываю дверь и делаю шаг вперед, окунувшись в вязкую полутьму.

Спальня Градского выполнена в темно–синих тонах. Здесь не уютно. Много свободного места, нет ничего лишнего. Это территория скрытного, закрытого человека, который готов в любой момент оставить все так, как есть и исчезнуть навсегда. Так я думаю, такие у меня впечатления.

– Ты к полу примерзла? – раздается глубокий голос Андрея.

Я нахожу его глазами – он закрывает дверь балкона. Небрежно откинув телефон на кровать, останавливается посередине комнаты и смотрит на меня. По пояс раздетый, в одних только черных штанах.

Жилистый, не перекачанный. Но крепкий. Свет от уличного фонаря падает на его мощные плечи и тихо скользит по стальным мышцам. Я невольно засматриваюсь на тело бывшего, а потом досадливо поджимаю губы и захлопываю дверь.

Торопливо распахнув халат, я с легкостью снимаю его с себя и он, струясь нежным шелком по моим плечам, падает на пол. Градский не сводит с меня своих внимательных глаз, которые сейчас напоминают мне два бездонных колодца.

– Сделай это побыстрее, – подхожу к нему и, скрестив руки на груди, приподнимаю подбородок, – давай же. Я пришла, как ты и просил.

– Вот как, – хмыкает Андрей. – Пришла, как будто я тебя убивать здесь собрался.

– Ты и так меня убиваешь, – гневно сверкнув глазами, цежу я, – каждый день.

– Ты решила изображать из себя бревно, – не спрашивает, а утверждает. – Тебе это не поможет, Маша. Я знаю, – он наклоняется ко мне так близко, что я ловлю губами его мятное дыхание, – все твои самые сладкие, горячие места. У тебя ничего не выйдет.

– Ты мне противен, – сообщаю я.

Градский хрипло смеется. Затем его смех резко обрывается и он притягивает меня к себе за затылок, впившись в мои губы жестким поцелуем. Безжалостно сминая мои губы, он догоняет мой язык своим.

– Кому ты врешь, девочка? – его руки сжимают мою голую талию. – Ты уже течешь. Я уверен.

– Ты мне противен, слышал?– шиплю я. – Ненавижу тебя, Градский! Ты жестокий, грубый…

Но он не слушает. Снова захватывает мои губы своими и прижимает меня к себе так, чтобы я почувствовала его возбуждение. И я чувствую. Он готов на все сто процентов. И я… черт, с каждой секундой я ощущаю, как между моих ног начинает пульсировать все сильнее.

Вокруг нас вспыхивают искры. Яркие, раскаленные, полные ненависти и… предательского желания. Я уже сама не замечаю, как отвечаю на жаркие поцелуи Градского, впиваюсь в его губы с неменьшей охотой, чем он в мои. Мы будто не целуемся, а боремся. Кусаемся, терзаем друг друга и жадно сливаемся языками в дикой, будоражащей борьбе.

Почему? Ну почему я безумно завожусь с человеком, от которого хочу бежать без оглядки?! Стоит ему оказаться ближе, чем нужно и я… растекаюсь бурлящей лужицей в его руках. В моей груди разгорается пожар, разносясь по всему телу.

Руки Андрея жадно мнут мое тело. Трогают ягодицы, сжимают их, то приподнимая, то стискивая вместе. Я чувствую, как его твердый член упирается и трется о низ моего живота и сама просто схожу с ума от желания.

– Вот такой настрой мне нравится больше, – прикусив мою губу, Градский тяжело дышит и проникает пальцами между моих ног. Гладит, вырисовывает узоры, надавливая на влажную ткань трусиков прямо там, где все горит и нестерпимо ждёт проникновения. – Дрожишь вся…

– Замолчи и сделай то, что хотел, – злюсь я.

– Сделаю, – ухмыляется он и… входит в меня пальцами. Неторопливо растягивая меня, двигает ими во мне. Прикрыв глаза, я коротко вздыхаю. –Я хочу тебя слышать. Не смей сдерживаться.

– Не дождешься, – шепчу, а саму просто распирает от каждого движения его пальцев. По ногам тихо стекают капли горячего сока.

– Дождусь, – оттягивая губами мочку моего уха, негромко отзывается бывший. Продолжая вжиматься в меня своим стояком, он быстро скользит во мне пальцами, доводя до экстаза. –Вижу, как тебе нравится. Слышу твое дыхание. Ноги пошире…

Я действительно дышу все чаще. Выгнув спину, послушно расставляю ноги шире. И, вцепившись в обнаженные плечи Градского, приоткрываю рот от нахлынувших ощущений. Бывший захватывает мои губы поцелуем. Напористым, сочным. И когда от меня отрывается, я издаю тихий полустон–полувздох. Дрожу всем телом, пока пальцы бывшего проникают в меня все глубже и двигаются так быстро, что я слышу, как влажно внутри меня.

– А–аах… – выдыхаю, ощущая, как внутри меня сладко и туго закручивается горячая спираль.
Низ живота сводит все сильнее от неспешного трения возбужденного члена. Издав новый стон, я вздрагиваю и растекаюсь горячей лавой на пальцах Градского.

– Умница, – он хлопает меня по заднице и рывком тянет трусики вниз. Оставляя на моих ногах влажный след, они падают на пол и я перешагиваю через них. – А теперь приготовься порадовать меня своим дерзким ртом.

– Что? – хлопнув ресницами, переспрашиваю я.

– На колени, малышка, – приказывает бывший и, надавив на мои плечи, заставляет опуститься вниз.

Я касаюсь прохладного паркета голыми коленями. Секунда – и передо мной появляется мощный член с выпуклыми венами. Слегка покачиваясь перед моим лицом, он почти касается моих губ темно–розовой, гладкой головкой.

– В глаза смотри, – Градский стягивает мои волосы на затылке и подталкивает вплотную к своему паху.

Я поднимаю взгляд и завороженно смотрю в черные глаза. Властные, жестокие, горящие. Они не оставляют мне надежды. И я понимаю, что у меня нет выбора. Обхватив мощный стояк пальцами, я склоняюсь к головке и касаюсь ее губами.

И тут же отстраняюсь, когда слышу выстрелы. Частые, громкие выстрелы за окном. И грохот на первом этаже. Градский выругивается и поправляет штаны. Я подскакиваю с колен и облегченно вздыхаю.

«Ты была готова сделать это, дурочка» – язвительно шепчет внутренний голос.

Но я заставляю его заткнуться. И вскрикиваю, когда снова слышу выстрелы. На этот раз громче, чем раньше.

Андрей, в отличие от меня, выглядит спокойным. В нем только уверенности и бесстрашия, что у него на лице ни один мускул даже не дрогнул. Машина для убийств, не иначе.

– Что происходит? – спрашиваю пересохшими губами.

– Сука, такой отсос обломали, – рычит бывший и, шагнув к окну, оценивает обстановку.

А потом достает пистолет из ящика и проходит мимо меня.

– Ты куда? – ошарашенно кричу ему в спину. – Куда уходишь?! Стой!

– Оставайся здесь, Маша, – не оборачиваясь, велит Градский. – На дом напали. Людей перебили почти всех.

– И что… что же делать? – сглатываю я.

Меня будто холодом обдало. Колючим, резким. Даже дышать тяжело становится.

– Сидеть здесь и молчать, – бывший все–таки оборачивается.

– Но куда ты идешь? – изумляюсь я. – Тебя убьют, Андрей!

Он лишь подмигивает.

– Если убьют – значит, ты свободна. Лови момент, малышка.

А потом дверь за ним закрывается. И я снова слышу выстрелы…