Бывшие. Верни мне сына

Пролог

Кира

— Макар, — прошептала я, не до конца понимая, действительно ли муж сидит в кресле или мне только видится.

Потёрла лицо. Нет, никакой это не сон. От облегчения вздохнула, не веря, что ад последних часов кончился. Откинула плед и встала.

— Мне надо тебе кое-что рассказать.

— М-да?

Я присмотрелась к нему. В комнате горел только светильник, и зловещие тени падали от него на палас, на стены, на лицо мужа. И всё же даже в этом скупом свете я поняла, что он не такой. Колючий, напряжённый и абсолютно чужой.

Слова почти слетели с губ, но, когда Макар встал навстречу, я засомневалась. В руках у него был бумажный конверт, рядом на столике стояла полупустая бутылка коньяка и единственный пузатый бокал на низкой ножке.

— И что ты хочешь мне рассказать?

Он подошёл ближе. Всё, что я хотела сказать ему: про пожар, про Риту, про детство и жизнь до него, комом застряло в горле. Сперва я подумала, что он такой из-за моих звонков, но было что-то ещё.

Неожиданно он замахнулся. Лицо обожгло ударом. Вскрикнув, я схватилась за щёку.

— Сука! — рявкнул муж. — Дрянь!

Я прижимала руку к горящей щеке, во рту был вкус крови. В ужасе смотрела на Макара и ничего не понимала.

— Ты хочешь рассказать? Я тебе тоже хочу кое-что рассказать. Вернее, показать.

Он надорвал конверт и высыпал то, что было внутри, к моим ногам. Я опустила взгляд и обомлела.

Это были фотографии.

Присела и подняла одну. За ней другую.

— Это неправда, — просипела, не веря собственным глазам. — Макар… Это ненастоящие снимки.

— Это правда, блядь! Или ты не ходила сниматься?!

Он зло прищурился. Я подобрала ещё несколько фотографий. На них была я. Откровенная, в чёрном, почти прозрачном белье. На одной фотографии меня обнимал мускулистый мужчина в расстёгнутых джинсах. Моя рука на его шее, губы приоткрыты, словно в ожидании поцелуя. На другом — его ладони на моих ягодицах.

— Так ходила или нет? — ворвался в опрокинутое сознание холодный голос мужа.

Я вскинула голову. К прочему прибавилась догадка, оказавшаяся куда хлеще и больнее пощёчины. Но она помогла забыть и о слезах, и о страхе.

— Ты следил за мной?

На его скулах выступили желваки. Я подскочила на ноги и схватила Макара за рубашку.

— Ты следил за мной?!

Он не ответил. Я швырнула ему в лицо снимки, которые держала.

— Мудак, — процедила сквозь зубы. — И давно? Сколько это длилось, Макар? День? Месяц? Год?

Он перехватил мою руку в момент, когда я занесла её. Сжал.

Я стиснула зубы от боли.

— Ты никто, Кира. — Теперь его голос звучал глухо, но пробирал до сердца. — Когда я женился на тебе, ты была никем, у тебя не было ничего. Обычная девка, которая только и может трахаться по подворотням.

— Твоя ванная не очень похожа на подворотню. Или ты забыл, что не справился со своим членом? Что же тебя так таращило-то от обычной девки? Что же ты не трахал своих рафинированных течных сук?

Рука в тисках его пальцев онемела. Я дёрнула ею.

— Мне больно, — прошипела ему в лицо. — Отпусти, козёл!

Он отпустил. Оттолкнул меня от себя, и я, попятившись, поскользнулась на рассыпанных под ногами фотографиях.

— Ты была никем, — повторил он. — Уйдёшь от меня ты тоже никем.

Сказанное им дошло до меня не сразу. Как будто мозг не был готов принять то, что я услышала. Вскинула подбородок и вдруг поняла, что ненавижу Макара так же сильно, как и люблю, и ненависть эта родилась не здесь и сейчас.

— Одевайся и проваливай! — вдруг рявкнул он.

Снова схватил меня, только теперь за ворот халата. Мне показалось, что сейчас он опять ударит, но он толкнул меня на пол.

— Собери своё дерьмо и проваливай.

Я сидела посреди фотографий и смотрела на мужчину, которому ещё час назад была готова простить практически всё, от которого ждала помощи, которому хотела рассказать самое сокровенное. Но в его глазах была непоколебимая решимость.

— Хочешь, чтобы я ушла, — просипела с яростью. — Я уйду. Только учти: к сыну ты больше не приблизишься.

Он взял бутылку, бокал. Налил коньяк и, расставив ноги на ширину плеч, встал рядом.

— Нет, Кира, — сказал тихо, вкрадчиво. — Это ты больше не приблизишься к сыну и не увидишь его.

Сделал глоток коньяка. Губы зловеще изогнулись.

— Да… Пса ты тоже не увидишь. Я не оставлю тебе ничего.

Глава 1

Четыре года спустя. Кира

— Дело — дрянь, — вынес вердикт Рихард и отложил бумаги.

Сердце оборвалось и полетело в пропасть.

— Это мой сын, Рихард. Я должна его вернуть! Должна!

Адвокат смотрел на меня в упор, в его глазах я читала приговор. Даже виселицу видела — собственную.

Когда-то муж отобрал у меня всё: счастье, волю, вещи и даже собаку. Абсолютно всё. Заставил меня бросить учёбу, отказаться от целей и сидеть дома. Но я смогла сделать себя заново и всё вернуть: волю, мечты, купила новые вещи. Только собаку не завела, хоть мысли и были. Одно я сделать была не в состоянии: вернуть сына. Идти против бывшего мужа значило заведомо проиграть. Но это было раньше. Четыре года я жила мыслью о дне, когда мой мальчик снова будет со мной. Работала, не жалея себя, чтобы достичь положения и бросить бывшему мужу вызов.

— Я готова к войне, Рихард. Я грызться с ним готова! Я не отдам Макару Елизара! Ты же лучший. А говоришь, что ничего не можешь сделать. Я готова…

Он поднял руку ладонью вверх. Нахмурился.

— Стоп, — приказал резко. Смерил меня взглядом. — Когда я сказал тебе, что ничего не могу сделать? — практически прорычал он. — Я тебе такое говорил?

Я мысленно отмотала наш разговор назад и неуверенно мотнула головой.

— Я тебе сказал, что дело — дрянь.

Я сжала кулаки. Под взглядом Рихарда Агатова чувствовала себя неуютно. Как будто стояла перед рентгеновским аппаратом. В своём деле он был лучшим. Дьявол во плоти — так его называли за глаза. И ещё много как, но суть оставалась одна. Если он брался за дело, шансов у второй стороны фактически не оставалось.

— Так на что ты готова, чтобы вернуть Елизара, повтори?

— На всё, — ответила, не задумываясь.

Рихард кивнул и, свалив бумаги на столик, поднялся.

У него и походка была хищная, опасная. Будь на месте Макара кто-то другой, я бы ни на секунду не усомнилась, что суд примет решение в мою пользу, но моим бывшим мужем был именно Макар. А он ничем не уступал Рихарду: тот же хищник, в каждом взгляде которого, в каждом движении скрывается угроза.

— Учти, Кира, грязи будет много, — сказал Рихард, остановившись за диваном, на котором я сидела.

Я повернулась. Он упёрся в спинку ладонями, усмехнулся самым уголком жёстких губ.

— Я не боюсь грязи.

— Ты просто не жрала её ложками.

— Я её половниками жрала.

— Если ты про историю с фотографиями, поверь, детка, это не грязь.

— А что это? — поинтересовалась с раздражением. — Уж точно не клубничное варенье.

— С какой стороны посмотреть. — Усмешка стала откровенной. — Варенье — не варенье, а клубничкой попахивает.

Я заставила себя промолчать. Этот сукин сын громил таких мастеров пререкаться, что мне и не снилось. Да и не в моих интересах возражать ему. Он — единственный, кто способен мне помочь.

Рихард оттолкнулся от дивана. Посмотрел на вошедшую в гостиную жену и опять на меня.

— Значит так, Кира. Прежде, чем ваши разборки в суде превратятся в бойню, попробуй договориться с Молотовым мирным путём. Иначе плохо будет всем, и крови ты себе попортишь до хрена.

— Мирным путём?! — У меня вырвался истерический смешок. — Как ты это себе представляешь, Рихард?! Да я сына своего четыре года не видела! Макар со мной даже разговаривать не станет. Предлагаешь мне к нему домой прийти?! Или в министерство? Он вышвырнет меня, и на этом наш мирный разговор закончится.

Агатов потёр подбородок, сделав вид, что задумался.

А я рычать готова была от бессилия и отчаяния. Да сколько раз в первый год я до хрипа рыдала в трубку, наговаривая голосовые сообщения с просьбами хотя бы фотографию сына прислать. Но Макару было плевать! Я червём извивалась в слезах по ночам, а ему было плевать! Он упивался собственной властью и местью. Он хотел, чтобы мне было больно, и мне было больно. Дико, до хрипа.

— В субботу состоится банкет по случаю юбилея одного важного человека. Молотов там будет, — сбросив деланую задумчивость, сказал Рихард. — Тебе тоже нужно там быть. Надень своё самое красивое платье и сделай так, чтобы у него встал на тебя. Если у меня пару раз вставал на твои снимки, у него, когда он тебя вживую увидит, встанет и подавно. И не делай такую физиономию. В той прозрачной белой майке ты была выше всяких похвал. Поэтому давай, Кира. Платье, туфли, все дела и пошла.

Я покосилась на Кристину — жену Рихарда. На её месте я бы его убила. Но она, поймав мой взгляд, только усмехнулась. Я выдохнула.

— Какое платье, Рихард? Я без пяти минут замужем.

— Тогда считай, что у тебя есть всего пять минут, чтобы вернуть себе своего парня. Ты только что сказала, что готова на всё. На всё — это на что в твоём понимании?

— На всё — это на всё.

Покрутила кольцо, которое подарил Иван, и, собравшись, сняла. Подняла голову.

— На всё, Рихард, — выговорила жёстко. — Абсолютно на всё.

Глава 2

Кира

Стоя у дальней стены, я медленно пила шампанское и изучала гостей вечера. Специально выбрала это место — меня скрывала тень, зато я видела всех, кто входил в зал и выходил из него. Макар появился минут десять назад и сразу куда-то исчез. Я продолжала выжидать. О том, чтобы прийти сюда с Иваном, не могло быть и речи. Рите тут тоже делать было нечего.

Когда Макар появился снова, выглядел он, как сжатая пружина. Я сразу же догадалась, что ему сообщили о моём присутствии. Руки похолодели, в животе зародился предательский страх.

Я сделала большой глоток шампанского и решительно вышла из своего укрытия. Макар не подавал вида, и всё же высматривал меня. Как хорошо, оказывается, я его изучила за два года нашего похожего на пытку брака. Заметил, когда между нами оставалось метров пять, не больше.

— Здравствуй, Макар, — подойдя, сказала я.

Чтобы выдержать взгляд бывшего мужа, пришлось собрать все силы, и всё равно бокал в пальцах дрогнул.

Я и забыла, как это — находиться рядом с ним. Макар возвышался надо мной, несмотря на то, что каблуки добавляли к моему росту больше десяти сантиметров, а крошкой я не была.

Медленно он прошёлся по мне взглядом с головы до ног. Оценивал, мерзавец. Пренебрежительно хмыкнул, задержавшись на груди, и отвернулся. Но я успела заметить вспышку в его тёмных глазах.

— Невежливо молчать, когда с тобой здороваются. Хотя… Кому я это говорю? Политику. Обещания, чувство такта, мораль: это же всё только на публику. А мы свои. Зачем утруждать себя, верно?

Не представляла, сколько ярости во мне накопилось за эти годы.

Макар взял с подноса фужер.

— На что ты рассчитываешь? Сына ты не получишь. Ни один суд не отдаст его виляющей задницей перед камерами модельке.

Он опять прошёлся по мне взглядом. Презрительным, уничижающим, как будто рассматривал кусок залежавшегося мяса.

— Размахивающей перед камерами задницей модельке — нет. А вот модели с мировым именем, в прошлом году ставшей лицом знаменитого модного бренда… Я бы поспорила.

— Спорь. — Он приподнял фужер. — Можем выпить за это, если хочешь. Да… что ты там говорила? Поздороваться с тобой нужно?

— Не утруждайся. Переживу как-нибудь.

Он пил шампанское, глядя на меня. Хотел подавить, ничего для этого не делая — своей внутренней силой и харизмой. Это раньше у него получалось, теперь я могла противостоять ему.

Должно быть, он понял, что прежние штучки на меня не действуют.

— А помнишь, наше с тобой знакомство тоже состоялось на мероприятии вроде этого.

— Это был юбилей жены губернатора. Успенского.

— Да? Какая у тебя хорошая память.

— Ты даже не представляешь, насколько хорошая. Я ничего не забыла, Макар. И ничего не простила.

— От официантки до покорительницы подиумов… — Он цокнул языком. — Ты прошла большой путь, Кира, но сути это не поменяло. Только передник сменила на костюм стриптизёрши, — показал бокалом на мой вырез.

— Я хоть что-то поменяла, а ты не поменялся вообще. Как был мудаком, так им и остался.

Мы разом замолчали.

Я ненавидела его за каждую свою слезинку, за все бессонные ночи, за холод, не покидающий сердце уже четыре года. И те два, которые прожила с ним, я его тоже ненавидела.

— Я заберу у тебя сына, даже если для этого мне придётся тебя убить, — сказала я очень тихо, глядя ему в глаза. — Если мне придётся взять нож и воткнуть в твоё поганое сердце, я это сделаю, Макар. И рука не дрогнет.

— Ты бы поосторожнее с такими заявлениями. А то мало ли. Как там говорится? Всё, что вы скажете, будет использовано против вас в суде.

Он скривил губы. От него пахло спиртным. Я ненавидела, когда от мужчин пахло алкоголем, это напоминало о прошлом — о нашем с ним прошлом.

Я сжала ножку бокала, боясь, что ещё чуть-чуть — и либо отломлю её, либо выплесну шампанское в наглую рожу этому мерзавцу.

— Пошёл к дьяволу, — прошипела и, развернувшись, бросилась подальше от него.

От гнева меня разрывало, ярость превратила кровь в кипящую лаву. Цокот собственных каблуков прорезался сквозь музыку и гул голосов, отдавался в висках, а воздуха не хватало. Стоило сделать вдох рядом с Макаром, и я отравилась им.

Швырнула бокал с недопитым шампанским на поднос и вышла из зала в холл. Музыка здесь почти не слышалась, людей было меньше, а воздуха больше.

Прошедший мимо официант улыбнулся мне голливудской улыбкой и едва не споткнулся. Поднос накренился, закуски опасно съехали набок.

— Под ноги надо смотреть, — сказала зло, мысленно добавив при этом «а не в вырез моего платья».

Официант стушевался, извинился, и мне стало даже жаль его. Люди вокруг точно не виноваты в моих проблемах.

***

Стоя перед зеркалом в туалете, я внимательно рассматривала своё отражение. Сестра оказалась права: чёрное платье, которое она принесла, сидело выше всяких похвал и не оттягивало на себя внимание. Напротив, подчёркивало моё лицо и, дико откровенное, всё-таки оставляло место для фантазий.

Глава 3

Кира

— Я пыталась, Рихард. Клянусь тебе, пыталась.

— Мне-то ты что клянёшься? — Он со скучающим видом развалился на плетёном диванчике. — Чей сын? Мой? Единственный мой интерес в этом деле — деньги.

— Неправда, — возразила я. — Я о тебе много слышала.

— И что же ты обо мне слышала?

— Всякое, — ответила уклончиво.

Рихард презрительно хмыкнул, я вздохнула. Запах кофе напоминал о минувшем вечере, за которым последовала ещё одна бессонная ночь. Всё благодаря Макару. Не надо было отнимать у него выпивку. Наоборот, напоить надо было как следует и вывести из себя. Глядишь, разогнался бы и расшибся о какой-нибудь отбойник.

Но, несмотря на ненависть к нем, я не представляла, что будет, если Макар исчезнет. Только подумала, что его нет, и сердце съёжилось вымокшим котёнком.

— Твой бывший муж звонил мне сегодня утром, — огорошил меня Рихард.

— И чего он хотел?

— Не хотел, а предлагал.

Рихард смотрел прямо, говорил сдержанно. От ухмылки и следа не осталось. Судя по выдержанной им паузе, мне предлагалось догадаться, что именно он предлагал. Но с ответом я не торопилась. Рихард, очевидно, тоже никуда не спешил, так что пришлось сдаться первой.

— Он тебе хотел заплатить, чтобы ты отказался от дела.

— Именно.

— А ты?

— Сама как считаешь, раз мы с тобой разговариваем?

— Спасибо, — выдохнула я. Пристально посмотрела на Рихарда. — Почему ты не отказался? Ты бы мог завалить дело в суде. Выгодно, — тихонько усмехнулась, смяв льняную салфетку. — Вряд ли это могло подпортить твою репутацию.

Рихард ответил мне таким же взглядом. Задумался. Наши чашки давно были пустыми, но кофе уже не лез. Выходит, Макар насторожился. Если бы нет, не стал бы связываться с Агатовым.

— У меня есть на это причины. Раньше я бы, возможно, согласился сыграть в двойную игру. Сейчас нет.

— И какие же причины? Понял, что на двух стульях сидеть небезопасно?

— Смотря какие стулья. Бывает, что с одного свалиться куда проще. Хотя двойные игры мне всегда были не по нутру.

— И всё же, почему ты отказался?

— Из-за Кристины.

— Из-за Кристины? — удивилась я. — Она тебя попросила? Не очень понимаю, при чём тут твоя жена.

— Скорее, моя дочь. Но это другая история, Кира. К твоей она не имеет отношения. Сейчас мы имеем, что имеем: мирные переговоры со своим бывшим ты завалила. Сын у него, и подходить к нему права у тебя нет. Что ещё? — Взгляд стал испытующим.

У меня в который раз появилось чувство, что он сканирует меня. Главное, чтобы не увидел ничего помимо того, что должен. Не понял, как вчера у меня пылала кожа от прикосновений Макара, как я шла вдоль ночной дороги, не отдавая себе отчёта куда, и как ныло сердце.

— Ещё мне запрещено с ним видеться.

— Это примерно то же, что и подходить, так что обобщим. Что ещё?

— Ещё… — Я задумалась. — Ещё я хочу, чтобы суд признал за мной полное право опеки. Чтобы Макар не мог даже в гости прийти без моего разрешения. Я хочу, чтобы он за всё ответил. За всё. Он отнял у меня ребёнка на четыре года, Рихард. Он отнял у ребёнка меня.

— Я тебя понял, Кира. В общем, ничего нового.

Я снова задумалась.

— А ещё я хочу знать, жива ли моя собака. И, если да, забрать и её. Он отнял у меня всех, кого я любила, теперь я хочу вернуть их.

Рихард изогнул уголок губ.

— Для этого придётся превратить зал суда в ринг.

— Да хоть в поле битвы, мне всё равно. Он сказал моему сыну, что мама не придёт, — я жёстко посмотрела на Рихарда, — но он ошибся. Я приду. Даже если придётся ползти под обстрелом. Один раз я отступила, больше — никогда.

— Придётся, — подтвердил он. — Ещё и по грязи.

***

Тёмные очки скрывали пол-лица.

— Вот и хорошо. — Я накинула шёлковый платок и вышла из машины.

Понимала, что не должна этого делать, но терпеть не осталось сил. Чем ближе подходила к площадке, тем сильнее становилось волнение. Детские голоса услышала ещё издали: визг, вскрики, похожие на рождественские колокольчики. Какой-то мальчик звал другого по имени. Представить, что среди этих «колокольчиков» есть и мой, не выходило.

Наконец площадка открылась взгляду. В какое примерно время няня выводит на прогулку Елизара, я знала давно — проговорился Рихард. Откуда об этом знал он, мне было неизвестно. С горки, которой раньше не было, скатилась девочка, двое малышей года по три копались в песочнице. И тут я увидела няню — девушку в бледно-розовом платье. В её волосах заколка переливалась стекляшками в вечернем солнце, а рядом с ней…

Я сглотнула. Если бы стояла на берегу океана, мне бы всё равно перестало хватать воздуха. Рядом с ней был мальчик.

— Елизар, — готовая закричать во всё горло, только шепнула я.

Глава 4

Иван поставил передо мной чашку с чаем. Я сделала глоток и едва сдержалась, чтобы не выплюнуть всё обратно.

— Что ты туда намешал? — Отодвинула от себя. — Опять эксперименты на мне ставишь?

— Обычный чёрный чай.

Я принюхалась. Заметила плавающие травинки.

— Почему он тогда воняет валерьянкой? Я ненавижу валерьянку, Вань, ты же знаешь. Убери это подальше.

Он выплеснул чай в раковину, недовольно сказал что-то себе под нос и снова поставил кипятиться воду. Надо было, наверное, поехать домой, но я прикатила к нему. Из-за его съёмок мы не виделись больше недели, а потом дурацкий поход на банкет, встреча с Рихардом. Время пролетело так быстро, что я не заметила.

Подошла к Ване.

— Не обижайся.

— Я не мальчишка, чтобы обижаться, — ответил он с отголосками недовольства, но всё-таки посмотрел на меня.

Да, на мальчишку он похож не был от слова «совсем». Сама не знаю, как получилось, что ввязалась в эти отношения. Иван вытащил меня четыре года назад из ямы, в которую я стремительно летела. Не дал рухнуть. Именно он помог мне стать той, кем я была сейчас, хотя что уж, его карьера благодаря мне тоже пошла в гору. И всё-таки если бы не его настойчивость, я бы так и не поверила в себя. К сорока пяти годам он успел объездить весь мир и имел огромный жизненный опыт. С ним было интересно, надёжно, а, что самое важное, он совсем не походил на Макара. И рот мне заткнуть тоже никогда не пытался.

— Вань, ну пожалуйста, не сегодня. — Я накрыла его поползшую по моему бедру руку. — У меня был очень трудный день.

— В последнее время они у тебя все трудные. Ты должна снять напряжение. У нас много работы, а ты как оголённый нерв.

— Вань… — Посмотрела выразительно и совсем убрала его руку.

Он поджал губы, но не отступил. Стал массировать мою шею вдоль позвоночника — вначале снизу вверх, медленно, буквально по миллиметру продвигаясь к затылку, потом вниз.

Я закрыла глаза. Он успел выучить все мои чувствительные точки и умело пользовался этим. Даже когда я уставала после продолжительных съёмок или показов, он умел сделать мне приятно. Вот и сейчас напряжение начинало отступать, появилось приятное тепло. Я вдруг подумала, что было бы, если бы так меня касался не Иван, а Макар.

— Не надо, Вань. — Вывернулась и отошла.

Отвела взгляд. Если бы это был Макар, я бы уже не горела — пылала в пламени. Ненависть ли, любовь между нами — всё равно. Моё тело всегда предавало меня рядом с ним, разум и сердце тоже.

— Не надо, так не надо.

Он всё-таки обиделся, хоть и пытался сделать вид, что нет. Я вздохнула.

— Прости.

— Всё в порядке.

Чайник закипел и отключился. В кухне повисла неловкая тишина.

— Можем кино посмотреть, — предложила примирительно.

— Можем.

Он отвлёкся на новую партию чая, уже без всяких трав. Я было полезла искать, что можно было бы включить, но Иван забрал у меня телефон и отложил на стол.

— Я не просто так хотел, чтобы ты приехала.

— Ясное дело, не просто, — улыбнулась виновато. — Прости, сегодня правда нет желания. Во всех смыслах.

— Я не об этом. Хотя, — усмехнулся, — об этом тоже. Но опустим. Тебя хотят видеть в Китае. Съёмки запланированы на следующую неделю. Деньги большие, кроме того, работа будет с выездом на природу. Интересные локации, эсте…

— Стоп, стоп, стоп, — остановила его, приподняв руку. — Какой Китай, Вань? Я же тебе говорила: никаких выездов, пока я не заберу сына. Максимум — однодневные съёмки здесь, да и то если на этот день не будет назначено заседаний. Какой Китай?!

— Твои разбирательства могут затянуться на месяцы.

— Значит, эти месяцы я сниматься не буду. У меня достаточно контрактов, о заключении новых я даже говорить сейчас не хочу. Всё, что меня волнует на данный момент, — как забрать сына.

— Ты не понимаешь…

— Я всё понимаю, — сказала довольно резко. — Нет, Вань, что бы это ни было, никакого Китая.

Он поджал губы. В тёмных, глубоко посаженных глазах блеснул гнев. Ругаться я настроена не была, и только поэтому не продолжила.

— Я сегодня видела сына, — призналась тихо. — Не выдержала, поехала к дому Молотова. Елизар с няней гулял на площадке. Я его видела, Вань. — Голос совсем сел. Подняла глаза, посмотрела на Ивана из-под ресниц. — Первый раз за эти четыре года. Между нами было всего каких-то метров десять, и…

— Зачем ты это делаешь? — Он взял меня за плечо. Почти как Макар днём, но совсем иначе, хоть и твёрдо. — Зачем, Кира? Он тебя даже не помнит.

— Это мой сын. — Голос задрожал.

— Он тебя не знает. У него своя жизнь, в которой тебя нет. У тебя жизнь, в которой нет его. Если ты хочешь ребёнка, через несколько лет заведём своего. Можем из детского дома взять, в конце-то концов.

Я отчаянно замотала головой.

— У меня есть ребёнок. У меня есть сын. И… он мой. — Ударила себя кулаком в грудь. — Мой. — Шёпот стал злым и свистящим. — Пока я его не заберу, о других детях разговора идти не может.

Глава 5

Кира

Накануне первого судебного заседания я не находила себе места. Надо было собраться, но у меня не выходило.

— Я поеду проветрюсь, — сказала сестре, приоткрыв дверь в её комнату.

Она вздрогнула. Я успела заметить альбом у неё в руках прежде, чем она отложила его на диван. Но лезть к ней с вопросами не стала — не до этого.

— Хочешь, с тобой поеду? — предложила она.

— Не надо. Я хочу побыть одна. Мне надо сосредоточиться на завтрашнем заседании.

Рита кивнула. Сестра была красивая: длинные волосы, большие глаза. Что с ней не так? За четыре года, которые прожила со мной после пожара в доме матери, она ни с кем не встречалась. Да что там, даже подруг не завела.

Садясь в машину, я уже знала, куда поеду. Что бы там ни прописал Макар в документах при разводе, мне нужно было увидеть сына. Стоило один раз посмотреть на него, такого взрослого, красивого, я превратилась в наркоманку. Чтобы двигаться дальше, мне требовалась доза жизни.

Прошедший ночью дождь оставил после себя огромные лужи. Надо было оставить машину, где и в прошлый раз, но я так сосредоточилась, что забыла об этом. Может, и хорошо.

Время вечерней прогулки подходило к концу. Я увидела припаркованную во дворе машину Макара. Значит, дома. Да, это когда я была с ним, он не приходил по несколько суток. А я ждала.

— Дура. Какая же я была дура, Боже мой, — сказала себе четырёхлетней давности, остановившись за несколько метров от подъезда.

В памяти всплыла одна из наших недоссор. Отогнала воспоминания. Не надо воскрешать их, ни к чему.

Сегодня детворы на площадке не было, только две женщины стояли возле лавочки. Мне оставалось только ждать. Может быть, сын уже дома, вместе с отцом. Может, с ними и эта… няня. Красивая, как всегда. Макар вечно выбирал красивых женщин, даже если они просто должны были находиться рядом.

Прошло минут двадцать. Я начала терять надежду, но тут на ведущей через площадку дорожке появился Елизар.

Пиная мячик, он то забегал вперёд, то отставал. Модная толстовка с капюшоном, джинсы. Как же он всё-таки похож на своего отца…

— Елизар, тише! — окрикнула няня, когда он слишком сильно пнул мяч. — Всё, мы уже пришли, заканчивай. Пасуй мне.

Она остановилась спиной ко мне, метрах в трёх. Сын разбежался и как следует зарядил ногой по мячу. Тот подлетел в воздух.

— Ого! — воскликнул Елизар и бросился за мячом.

Я повернулась одновременно с ударом мяча об асфальт. Ужас парализовал до кончиков пальцев.

— Елизар, нет! — закричала няня.

Я оказалась на улице раньше, чем успела понять, что делаю. Вишнёвая иномарка с диким гудком неслась по двору прямо на нас. Мячик катился под колёса, Елизар, ничего не замечая, бежал за ним.

— Елизар! — крикнула с отчаянием одновременно с диким автомобильным гудком.

Сын обернулся, и в ту же секунду я схватила его за капюшон и со всей силы отшвырнула с дороги. Удар в бедро пришёлся по касательной. Падая, я слышала, как плачет мой сын. Ударилась головой, перед глазами замелькали тёмные точки, а щеки вдруг коснулось что-то мягкое, влажное.

— Тобби, — прошептала, с трудом приподняв веки.

Пёс заскулил, ткнулся в меня: в шею, в руку. Елизар продолжал плакать. Надо мной мелькнула тень.

— Давайте, я помогу, — обеспокоенный голос незнакомого мужчины. — Я не успел…

— Я понимаю, — просипела в ответ, с трудом соображая, что говорю.

— Отойди от неё.

Я всё же открыла глаза. Как здесь оказался Макар?!

Бывший муж схватил мужчину за грудки и с размаха заехал ему в лицо кулаком. Потом ещё раз. Такого мата я не слышала давно.

— Ты у меня в тюрьме сгниешь! — гаркнул Макар, швырнув мужика к стоящей в нескольких метрах иномарке.

Я отыскала взглядом сына. Он больше не плакал, только кривил губы. Попыталась подняться и сразу же покачнулась.

— Ай, — схватилась за ногу.

Меня поддержали. Но это был не безликий водитель иномарки — я узнала бывшего мужа по прикосновению.

— Не двигайся, — сказал он глухо. — Карина, веди Елизара домой, — приказал няне, а сам посмотрел на меня.

В его взгляде смешались ярость и страх, но последний уже таял.

— Мячик, — прошептала я. — Он побежал за мячиком.

Макар долго смотрел на меня, держа за локоть. Няня провела мимо Елизара, а мы всё стояли. В себя привело поскуливание. Тобби опёрся о меня передними лапами, хвост его мотался из стороны в сторону. Прошло четыре года, а он помнил меня.

— Пошли. — Только я потянулась, чтобы прикоснуться к нему, Макар подтолкнул меня к внедорожнику.

— Зачем?

— Сама не догадываешься?

— Я с тобой никуда не поеду.

— Поедешь.

— Я…

— Хватит, Кира. Не дури. Тебе нужна помощь.