Бывшие. Вернуть любовь

Глава 1. Слава

– Слав, выручай, – ко мне в кабинет без стука врывается мой старый друг.

Он обычно предупреждает о своем появлении и мы договариваемся в какое время сможем встретиться, ведь я порой провожу в операционной несколько часов подряд и приезжать ко мне без преупреждения крайне рискованно. Можно нарваться на длительное ожидание.

Сейчас я тоже собираюсь к пациентам, затем у меня консультация по телемедицине, а после консилиум и приедь Шурагин на пятнадцать минут позже, то не застал бы меня.

– Беда, друг. Без тебя не справимся, – ошарашивает своими словами. – Дело жизни и смерти.

– Что случилось? – реагирую моментально, ведь когда ты врач, то прекрасно понимаешь насколько важна каждая секунда. Порой малейшее промедление может стоить жизни для твоего пациента, а судя по выражению лица Шурагина и его словам, он не просто так ко мне на кофе зашел.

У него действительно случилась беда.

– Смотри, – кладет на стол папку. Присаживается в кресло напротив. – Нужно твое мнение, – кивает на бумаги, что торчат между листами картона.

– Давай посмотрим, что у нас здесь, – произношу беря в руки принесенное другом. Открываю папку, погружаюсь в чтение и настроение тут же летит вниз.

Сложный случай…

Баба дура. А отцу этого ребенка я бы причиндал скрутил в узелок, чтоб он им никогда больше не смог воспользоваться.

Идиот!

Как можно было при нынешнем уровне медицины не скорректировать генетическое заболевание? О котором просто невозможно было не знать!

Закипая от злости и негодования еще раз пробегаю глазами по справке из роддома, по переводному эпикризу, внимательно вчитываюсь в описание и анализы. Злюсь.

Чем сильнее углубляюсь в изучение вопроса, тем сильнее становится не по себе.

Потому что все очевидно…

– Да, все верно, – с каменным выражением лица кидаю папку на стол и подтверждаю написанное другими врачами.

Пусть друг не рассчитывает на легкий исход.

– У новорожденного редкое генетическое заболевание, – отрезаю сурово. – Конечно, результат по крови придет гораздо позже, ведь генетика так быстро не делается, но здесь все признаки на лицо.

– Твою мать, – смачно выругивается Шурагин. – Что делать-то? – поднимает на меня уставший до невозможности взгляд.

Друг обеспокоен и вымотан, такое ощущение, что он не спал всю ночь и у меня уже грешным делом мелькает мысль, а не его ли это ребенок.

Но Таша не была беременна…

– Что делать? – ухмыляюсь зло. – Нечего было рожать, – выношу единственно верный вердикт.

Пусть мои слова звучат крайне жестоко, но это правда. Иначе никак.

Я сам являюсь носителем такого же заболевания и моим родителям стоило колоссальных усилий его купировать в раннем детстве. Именно поэтому до сих пор одинок. Я не собираюсь заводить семью, выслушивать от жены просьбы о детях, а потом всю свою жизнь переживать что поломка передастся следующим поколениям.

Не хочу этого ни своим детям, ни внукам.

Лучше уж никогда не становиться отцом.

– Поздно, – отрезает Валентин. – Ребенок родился, его мать в шоке, а я банально ничем не могу помочь. Ты моя единственная надежда, друг. Скажи, что нам теперь делать? – уже более настойчиво повторяет вопрос.

– Оперировать, – понимая, что время не отмотать назад и ребенка обратно не засунуть, мне не остается ничего другого кроме как развести руки в разные стороны. – Реабилитировать. Растить и любить, – добавляю то, что действительно необходимо.

– То есть этот ребенок сможет жить как все обычные дети? – уточняет старый друг.

В его глазах мелькает надежда, которую я не хочу разделять.

Но тем не менее разделяю.

– При профессионально проведенных операциях и грамотной реабилитации вполне, – заверяю его.

Я ведь живу. У меня все хорошо.

Даже практически никто из друзей и близких не догадывается о моей проблеме. Все считают, что я здоров.

– Но знаешь что больше всего меня поражает? – обращаюсь к Шурагину не скрывая своего раздражения. Эмоций слишком много и взять под контроль их не выходит.

Уж слишком больная тема для меня.

– И что же? – предвидя ответ ухмыляется.

Валентин не дурак и не хуже меня понимает, что проблему лучше предотвратить, чем исправлять.

Особенно, когда дело касается здоровья.

– Каким местом думает носитель заболевания? – цежу едко. – Ему ведь известно о возможных проблемах для потомков, он не может не знать. Так какого фига не говорит об этом ДО того, как ребенок появится на свет? Нахрена это делать? Не понимаю…

– Без понятия, – миролюбиво пожимает плечами Валентин. – Этот ребенок не мой. Племянник Таши, – поясняет и у меня пазл немного складывается в голове.

Вспоминаю его красавицу жену и моя злость медленно угасает.

Да, помню, ее сестра была беременна и там случай довольно-таки не простой. Она практически весь срок провела в больницах из-за угрозы выкидыша.

Что тоже является подтверждением теории о наследственном заболевании у плода. Организм был умнее человека и не хотел рожать заведомо больного ребенка.

Только вот его удалось сохранить. Благодаря медицине.

– Одним простым решением можно было решить сразу кучу проблем, – поясняю элементарные вещи. – Ее сестре достаточно было сделать ЭКО и родить девочку. Та была бы носителем, не более.

– Слав, ее сестра залетела случайно. Она понятия не имеет, кто отец ребенка и ничего про него не знает, – в очередной раз удивляет меня друг.

– Значит, поделом ей, – выношу суровый и жесткий вердикт. Ловлю на себе удивленный взгляд друга. – Да нечего под кого попало ложиться и потом, блин, рожать! – вновь закипаю.

Вот от таких вот недальновидных женщин одни проблемы потом… Вечно натворят бед, а мы расхлебывай.

– Ты сможешь прооперировать или нет? – спрашивает в лоб. – Я оплачу. Куплю все, что потребуется.

– Лучше мозги сестре супруги купи, – недовольно бурчу, беру со стола папку с документами и выхожу из кабинета.

Глава 2. Люда

– Мамочка, ну что же вы себя не бережете, – полным сочувствия голосом говорит медсестра занося мне в палату поднос с едой. – Вы толком не завтракали, так хоть сейчас поешьте хорошо. Смотрите какой вкусный и ароматный суп, – показывает на тарелку, где налито действительно аппетитно выглядящее первое.

Но мне кусок в горло не лезет. Увы.

Хорошо еще, сестра оплатила для меня одиночную палату! Если бы рядом находились соседки со своими новорожденными детьми, я бы не перенесла.

– Через час приду делать укол, – добавляет как бы ненароком. – Обязательно покушайте. Вам силы нужны.

– Зачем? – устало пожимаю плечами…

Впереди полнейшая неизвестность, я не представляю как дальше жить.

– Молочко сохрани, – продолжает настаивать медсестра. – Твоему ребенку оно сейчас нужнее всего на свете! Ни одна смесь не сравнится с грудным молоком.

– Правда? – удивляюсь. Я не знала об этих нюансах.

Всегда считала, что смесь лучше…

– Конечно, – продолжает заверять меня медсестра. – Смеси химия сплошная! – фыркает. – Она гораздо хуже для ребеночка.

– Не знала, – отвечаю задумчиво. – Но у меня молока нет, – развожу руки в разные стороны. – Так что все равно придется смесью кормить.

– Оно придет, ты главное расцеживайся, – мягко, но вместе с тем настойчиво говорит медсестра. Улыбается. – Верь в себя и в своего ребенка, – добавляет таким тоном, от которого мурашки пробегают по коже, а в груди растет твердая уверенность в правоте ее слов. – Все будет хорошо.

Смотрю на нее, а у самой сердце наполняется благодарностью и надеждой.

Даже появляется аппетит.

– Спасибо огромное, – благодарю от чистого сердца. – Я буду стараться, - обещаю.

Ловлю на себе многозначительный взгляд мудрой женщины.

– Старайся. Все получится, – заверяет меня.

Она оставляет поднос на столе и уходит, я заставляю себя подняться с кровати и, наконец, поесть.

Когда допиваю чай, то слышу звонок своего телефона. Спешу к нему.

Звонит Ната.

Ой… Надеюсь, она с хорошими новостями.

Плохие не перенесу.

– Людань, Шурагин договорился об операции! – сестра радостно тараторит в трубку. Слушаю ее и сердце начинает успокаиваться.

Неужели у моего сыночка появился шанс на нормальную жизнь?

Раз уж Валентин нашел хирурга, то тогда точно все будет отлично! Иначе даже не может быть.

– С Ванюшей все будет хорошо! – убежденная в собственной правоте заявляет сестра.

Отставляю стакан с чаем в сторону, делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание, желаю сдержать рвущиеся из самого центра груди слезы. Но не тут-то было.

Эмоции оказываются гораздо сильнее.

– Я тут такого начиталась, – признаюсь Нате и начинаю горько плакать. Мне так больно и страшно, что невозможно сдержать слез.

Как только представлю своего малыша лежащего где-то там в кувезе совершенно одного, обвитого трубочками и проводками, так хоть не дыши больше. Сердце сжимается в мощных клещах.

– А ты не читай! Нашла еще чем заниматься! – заявляет сестра, на что я могу лишь горько усмехнуться. – Делать что ли нечего?

Как не читать? Откуда тогда получать информацию? Врачи же ничего не говорят, только разводят руками в разные стороны.

Профиль не их.

– Нат, я должна знать, что с моим сыном, – с трудом переборов новую порцию отчаяния заявляю упрямо. – В конце концов, нужно понимать к чему готовиться и как себя вести.

Предупрежден, значит, вооружен.

– Ты б лучше чаты поискала с мамочками, у чьих деток такие же проблемы, – подкидывает идею Ната.

О! А ведь это действительно дельный совет.

– Они тебе расскажут гораздо больше, чем любой интернет, – продолжает заверять сестренка.

– Думаешь? – спрашиваю неуверенно. – Если честно, то я сомневаюсь, что такие чаты есть, – признаюсь.

– Смеешься? – Ната не отступает от своей идеи. – Конечно, есть! Их не может не быть.

– Почему ты в этом так сильно уверена? – интересуюсь.

– Потому что это правда! – заверяет меня сестра. – Такие чаты есть, там мамочки делятся контактами грамотных реабилитологов, диетами, своими фишками. Поверь!

– Ну не знаю, – высказываю свои сомнения по поводу ее слов.

– Сила материнской любви колоссальна и непобедима, – сестра продолжает меня убеждать. – Ты даже не представляешь на что способна мать ради своего ребенка.

– Боюсь, скоро об этом узнаю сполна, – хмыкаю горько.

На душе крайне паршиво, на глаза наворачиваются слезы, но я не позволяю им пролиться. Смахиваю тыльной стороной ладони и шмыгаю носом.

Хватит страданий. Пришла пора начать держать себя в руках.

– Передай мужу огромное спасибо за то, что договорился об операции, – прошу Нату.

Мне даже страшно представить сколько это будет стоить. Но я обязательно отдам все до последней копейки! Как только смогу.

– Из него будет отличный крестный папа для моего сына, – говорю чистую правду.

– Это уж точно, – смеется сестра. – Если честно, то мне кажется, что он помогая тебе пытается загладить вину за отсутствие в жизни своих детей в первые шесть лет их жизни.

– Скорее всего, – не могу не согласиться с ее предположением, ведь скорее всего она права. Валентин долго переживал из-за этого.

Молчим.

Но с родным человеком помолчать тоже порой приятно, поэтому я пытаюсь просто набраться сил и храбрости. Оно мне еще понадобится.

– Нат, я не представляю, что бы без вас делала, – признаюсь спустя некоторое время. – Вы так сильно мне помогли! – добавляю с жаром.

Одна я бы не справилась.

– Вот и славно, – ласково отвечает сестра. – Я рада, что наша помощь пришлась кстати. Жаль, что отца твоего сына мы так и не нашли, – вздыхает печально.

Мы пытались… Это да.

– Может оно и к лучшему? – тоскливо пожимаю плечами. – Я сама виновата, что все так произошло.

Я помню свою попытку сделать аборт и то, как сестра со своим будущим мужем меня едва ли не силой уволокли из клиники.

Глава 3. Люда

– Как говоришь называется клиника? – по телефону спрашиваю у сестры. Ни она, ни Валентин не смогли приехать со мной сюда утром, у них дела, которые не отменить.

Конечно, Ната предлагала подождать дома и как кто-нибудь из них освободится, то обязательно поможет мне привести все вещи, только вот я не стала никого ждать.

Хочу поскорее увидеть своего маленького.

Я дико соскучилась по сыночку, сердце не на месте все это время. Не могу ни спать, ни есть.

Мне жизненно необходимо увидеть своего кроху. Убедиться, что с ним все в порядке, сказать, как сильно я его люблю.

А еще обязательно донести до Ванечки, что мамочка его не бросала и она рядом. Только в другой больнице все это время была.

– Людань, я уже еду домой, – тараторит Ната. На заднем фоне сестры шум.

– Не торопись. Я уже уехала, – признаюсь продолжая искать взглядом центральные двери в клинику и ее вывеску. Пока нашла только служебный вход.

Я стою напротив большого красивого здания и незнаю правильно ли пришла. Вроде бы адрес правильный, но все равно путаюсь. Здесь столько разных корпусов и строений, что голова кругом!

Номер дома один, а дополнительных строений по адресу тьма.

Я брожу вокруг да около уже минут сорок. Руки отнимаются от тяжести сумок, с меня уже сошло семь потов.

Только вот помимо служебного входа так ничего и не нашла… Двери закрыты, люди не ходят. Начинаю сомневаться в правильности своего решения ехать не дожидаясь помощи.

Продолжаю идти, заворачиваю за угол и вижу на первый взгляд неприметную дверь. Подхожу ближе, читаю написанное не табличке наимменование частной клиники и тут же это самое название мне произносит сестра.

Я пришла правильно. Бинго! Наконец. А то уже сил нет бродить.

Захожу в просторный светлый холл самого обычного здания и сразу же попадаю в другой мир.

Много света вокруг, с потолка свисают стильные современные люстры, а в центре холла расположен фонтан. Расставленные по периметру диванчики манят присесть и передохнуть, но я не поддаюсь секундной слабости. Сынишка ждет.

Осмотревшись без труда нахожу ресепшн. Сдаю в гардеробную свои тяжелые сумки, у администратора уточняю правильно ли пришла.

Стойка администратора и регистратура оказались немного левее, так с ходу и не заметить. Нахожу нужное окошко и я не тратя зря времени направляюсь туда.

Подхожу, отдаю документы, нервничаю как никогда в своей жизни, но оказывается, что делаю это зря.

Как только администратор видит предоставленные договора, то тут же меняется в лице, становится чрезмерно любезной и внимательной к моей персоне. А спустя десять минут меня со всеми вещами провожают в отделение. Сумки несу не я.

Оказалось, меня уже давно ждут и все подготовили к приезду.

Только вот мой сыночек все равно не со мной.

– Вот ваша палата, – молоденькая стройная медсестра показывает на небольшую, но светлую комнатку.

Несмотря на то, что помимо кровати для меня и кроватки для Ванечки, стола, стула, холодильника и телевизора места ни на что нет, она не выглядит тесной. Светлые тона и грамотное расположение мебели играют свою роль.

– Располагайтесь, – вежливо говорит медсестра. – Я передам Вячеславу Анатольевичу, что вы приехали. Он освободится и зайдет.

– Хорошо, – отвечаю присаживаясь на край кровати.

наконец-то можно перевести дух.

Медсестра уходит, я пишу сестре сообщение, что уже в палате и прошу ее не приезжать, все равно ведь не пустят, а у Наты и без меня много дел.

Мне безумно сильно хочется увидеть своего сынишку. Каждая минута без него испытание! Но я терпеливо жду врача.

А что бы сгладить процесс ожидания и немного отвлечься, принимаюсь разбирать вещи. Потом явно будет не до них.

Только вот время идет, а доктор все не появляется. Смотрю на часы, хмурюсь. Прошло уже больше часа моего ожидания.

Сказали же, он скоро придет, так почему до сих пор его нет?

Вздыхаю. И продолжаю терпеливо ждать.

Лечащий врач моего сына не простой человек, он может быть занят на операции или быть на консилиуме. В конце концов, у него мог быть обход!

Весь следующий час я занимаюсь тем, что пытаюсь найти логическое объяснение отсутствию новостей и нахожу еще несколько десятков причин почему ко мне никто не приходит.

А после…

Не в силах справится с нетерпением отправлюсь на пост.

Раз врач не приходит, так может меня проводят к сыну. Не могу уже больше ждать!

– Подскажите, можно мне увидеть Ванечку? – спрашиваю ту самую медсестру, которая показывала палату.

От одной мысли, что мой маленький мальчик где-то там один, на глаза наворачиваются слезы.

– Лечащий врач к вам подходил? Он разрешил? – тут же прилетают вопросы.

– Нет, – признаюсь голосом, полным разочарования. – Ко мне никто не приходил. Я так и не дождалась врача.

Девушка хмурится.

– Странно, – задумчиво произносит и переводит внимание на монитор.

– Что странно? – уточняю у медсестры, но она словно не слышит меня. Что-то читает, пишет и снова читает, а затем переводит на меня виноватый и растерянный взгляд.

– Он уехал, – ошарашивает меня новостью.

– Куда? – не понимаю. – На обед? — уточняю у нее.

Вполне нормальное объяснение отсутствия человека на своем рабочем месте, а если еще учесть время, то все может быть.

Конечно, мне дико неприятно, если так, ведь можно было зайти, а потом отправляться обедать, но ничего страшного. Потерплю.

Встречи с сыном я ждала долгие девять месяцев, затем еще пять дней в роддоме, так что еще час вполне подожду.

– Нет, не на обед, – сообщает с прискорбием. – Вячеслав Анатольевич сегодня больше не вернется. Он будет завтра.

– А… – слов нет. Горечь душит. – ААА… как же… я?

Медсестра смотрит на меня с сочувствием и печально поджимает губы. Мне так плохо, что я не могу сдержать слез.

Обидно.

– Мой сын где-то в вашей клинике, – произношу крепко стискивая зубы. – Один, – добавляю крайне эмоционально.

Глава 4. Слава

– Кир, на твоём месте я бы ещё раз проверил пациента на наличие трахеопищеводного свища, – делюсь своими мыслями с другом.

Для меня картина болезни совершенно ясная и я не понимаю почему Игнатов с его гигантским опытом отвергает самый логичный вариант.

– Все косвенные признаки указывают именно на него, – кладу на стол историю болезни и смотрю на Кирилла.

Реально. Других причин быть не может.

– А я говорил! – с победоносным выражением лица заявляет Саня Хмельницкий. Он как и я шикарный диагност. – Вот видишь, даже Славка на моей стороне, – ухмыляясь кивает на меня. Салютует.

Я салютую в ответ.

– Ну не может его там быть! – восклицает Кирилл и в сердцах ударяет кулаком по столу. Он полон расстройства. – Я два месяца назад делал ревизию. Всё было в порядке. Ребенок прооперирован, пищевод пробужирован. Все хорошо.

– Все, да не все, – подначивает Саня.

Бросаю в сторону Хмельницкого предупреждающий взгляд.

Санек, конечно, тот еще фрукт. Он любого выведет из себя, но отстоит правду и сегодняшний консилиум собрался именно по его инициативе.

Они с Кириллом во мнениях разошлись.

– Может быть два месяца назад так и было, а сейчас снова нет, – убеждаю Игнатова.

Пусть он заведующий отделения в федеральном центре, но помимо этого статуса Кир еще отличный врач и должен понимать, что вполне мог пропустить свищ. Человеческий фактор, такое бывает.

Все мы не идеальны, как ни крути.

Иногда и самым лучшим из нас требуется помощь, ведь не даром говорят, что у каждого врача свой список спасенных и свое кладбище. Только вот чем врач сильнее, тем список спасенных длиннее.

Только вот далеко не все и не всегда зависит от врача.

– Кир, а ведь Слава прав, – подключается Скворцов.

Никита самый молодой из всех нас, но его имя уже на слуху. Ник шикарнейший нейрохирург, он со своими пациентами творит самые настоящие чудеса, иначе не скажешь.

– Слушай, – произносит задумчиво и перелистывает страницы выписных эпикризов, смотрит на даты. – Понимаю, что мой вопрос прозвучит некорректно, но я все-таки должен его задать.

– Говори уже, – отмахивается Кир.

– Ты не мог случайно повредить трахею? – уточняет. И тут же ловит на себе убийственный взгляд.

Но Ник упрямо смотрит на Игнатова и не тушуется, не отступает. Продолжает стоять на своем.

– Случайно, – еще раз повторяет и делает особый акцент на этом слове. – Все мы люди и от ошибок никто не застрахован.

– Надеюсь, ты прикалываешься сейчас, – недобро щурится Кирюха.

Опасненько… Есть вещи, которые лучше вслух не произносить.

– Кирюх, бракованного тросика не могло быть? – разряжая накаляющуюся обстановку в кабинете к разговору подключается Димка Ланской.

Он еще недавно работал в моей клинике, а теперь перешел к парням. Мне, конечно, его не хватает, но мы вырастили с ним достойную смену. Ник, Пашка и Марк многого стоят.

Они еще покажут себя.

– Сам знаешь, бывают такие партии, – продолжает развивать тему. – Заводской брак, подделка. Да мало ли что могло привести к повреждению!

– Исключено, – тут же отметает предложенные Димой варианты Серега Карпов. Он реаниматолог и ему явно виднее. – Поверь, если б в партии был брак, мы с Саней точно знали. Сам знаешь, такого пациента после обследования только прямиком к нам и отвозить.

О, да… Таких анестезиологов-реаниматологов, как Карпов и Хмельницкий днем с огнем не сыщешь. Мне порой кажется, что они с пеленок знали как людей спасать.

– Ну да, – кивая головой соглашается Саня. – Серега прав, брак отметаем. Здесь что-то другое, – произносит задумчиво. – Кир не мог повредить трахею. Думаем ребята.

– Тогда только образование нового свища, – соглашается со мной Никита и миролюбиво разводит руки в разные стороны. Пожимает плечами. – Другие вариков нет.

– Я делал ревизию, – жестко заявляет Игнатов. Он упрямо стоит на своем, не сдвинешь с места.

Вот и как его переубедить?

– Кир, ты ведь мог его пропустить, – добавляю спокойно, пытаясь понять, как такое в принципе могло выйти. – Сам знаешь, человеческий организм непредсказуем, а свищ-то крохотный, ребенок растет, пищевод и трахея тоже, вот и получается, что свищ увеличился.

Крайне редко, но такое бывает. Я лично с подобным не сталкивался, но как-то пару лет назад присутствовал на научной конференции и слушал доклад по заболеваниям трахеи. И про трахиопищеводные свищи в том числе.

– Нужно делать бронхоскопию, – безоговорочным тоном заявляет Скворцов.

– За эти два месяца у ребёнка было две пневмонии и три бронхита, – продолжая отстаивать свою точку зрения открываю историю болезни и показываю пальцем на прикрепленные выписки из инфекционного отделения соседней больницы. Там диагнозов хоть отбавляй.

– При каждой госпитализации были высеяны вирусы, – не уступает мне Миша Майоров. – Заметь, при каждой, – кивает на выписные эпикризы.

– Бокавирус? Риновирус? Парагрипп? – перечисляя обнаруженные у ребенка возбудители не скрываю своего скептического настроя. – Вы смеётесь? – изумленно смотрю на друзей.

Нет, конечно, отрицать трахиопищеводный свищ и сваливать всё на инфекцию куда проще, чем дать ребёнку очередной наркоз, провести ревизию трахеи и пищевода, а после этого готовить к очередной операции. Только вот никакого иного способа подтвердить или опровергнуть догадку у нас нет.

Достаточно сделать бронхоскопию и сразу станет понятно кто прав, а кто ошибался.

И почему-то я просто уверен, что ошибочное мнение у Майорова и Игнатова. Не у меня.

– А я вам говорил, что инфекционистам верить нельзя, – с ехидной ухмылкой заявляет Марк Гнатюк. Он как всегда в своем репертуаре, наш извечный приколист. – Нужно смотреть на клинику, – показывает жестом на историю болезни. – Она у тебя как никогда чёткая. Признаки смотри, а не чужие эпикризы считай!

– Это будет двадцатый наркоз у шестимесячной крохи, – Кир обречённо хватается за голову.

Глава 5. Люда

– Привет, – прижимаюсь к своему сыночку и вдыхаю его неповторимый запах, от которого на глаза наворачиваются слезы. Оставляю на его щечке поцелуй. – Твоя мамочка вернулась, – шепчу еле слышно.

Эмоции переполняют. Нежности столько, что хоть отбавляй.

Ванечка словно почувствовав открывает веки и смотрит на меня своими пока еще немного мутноватыми, но такими красивыми голубыми глазами. Я улыбаюсь и не могу сдержать слез.

– Хороший мой, – глажу его пальчики. – Любимый, – продолжаю изливать свои чувства. – Мамочка рядом, все будет в порядке, – заверяю. – Ты больше никогда не будешь один.

Я говорю и говорю, выливаю всю боль и все свои страхи через непомерную, невероятную любовь.

Мой сыночек, моя кроха, мой маленький герой со мной рядом и теперь мы точно все преодолеем. Скоро поедем домой.

– Мама, – медсестра прерывает знакомство с сыном, а я от переизбытка эмоций не сразу понимаю, что она обращается именно ко мне. – Мамочка, – произносит уже более настойчиво.

– Вы мне? – уточняю у нее.

Словно она могла обратиться к кому-то другому…

– Вам, – невозмутимо произносит. – Сегодня мы начали кормить ребеночка, – подходит к пеленальному столику и берет в руки банку смеси. – Раз вы здесь, то теперь это будете делать сами. Смотрите, – открывает крышку и начинает объяснять…

За считанные минуты мне проводится курс по кормлению новорожденного из бутылочки, прочитывается лекция о необходимости приучения ребенка к соске, показывается мастер-класс по смене и взвешиванию подгузника. А еще объясняется почему нужно считать объем съеденного и выпитого.

В общем, придется записывать все.

На ближайшие несколько дней будильник и блокнот станут моими постоянными спутниками.

Медсестра уходит по своим делам, а я остаюсь в палате с сынишкой. Сажусь в кресло, читаю ему сказки и с упоением смотрю на то, как сладко он спит.

– Он проспит порядка двух часов, – говорит медсестра возвращаясь в палату. – Вы можете пойти отдохнуть.

– Я не устала, – пытаюсь отнекаться, мне вовсе не хочется уходить от сыночка. А вдруг он проснется и никого рядом не будет? Заплачет, испугается…

Разумом понимаю, мой сынок еще слишком мал и не понимает многого, но разве материнское сердце успокоится, пока ребеночек где-то далеко? Не под присмотром. Конечно же, нет.

– Мамочка, не переживайте вы так, – с теплой улыбкой обращается ко мне. – Я посижу здесь. Ваш малыш под присмотром.

– Но я действительно не устала, – пытаюсь сопротивляться, но мои слова не несут должной силы.

На самом деле я едва держусь на ногах.

– Сходите в душ, поешьте, – начинает перечислять минимально необходимые дела для меня. – Отдохните. У вас будет вся ночь впереди.

Бросив еще раз внимательный взгляд на своего сыночка, все же решаю согласиться с щедрым предложением. Не понятно поступит ли еще раз оно.

– Я быстро, – обещаю медсестре и выхожу, а как только оказываюсь в коридоре, то со всех ног спешу к себе в палату.

Для меня непонятно почему мой малыш и я находимся не вместе, ведь когда ребеночек с мамой, то всем проще. Но раз уж такие правила, то они тоже не просто так.

Пожалуй, завтра уточню у лечащего врача.

Мы же должны будем с ним встретиться, не так ли?

Подхожу к палате и вдруг слышу знакомый мужской голос, от звука которого у меня волосики на руках становятся дыбом.

Нет. Этого не может быть!

Не доходя пары шагов до своей палаты останавливаюсь и прислушиваюсь. И чем дольше я слушаю, тем сильнее убеждаюсь…

Это Он! Отец моего сыночка!

Дрожь прокатывается по телу, из головы вмиг исчезают все мысли. Делаю шаг назад, случайно наступаю пяткой на колесо кушетки и она приходит в движение. Опомнившись, хватаю ее за ручки, но остановить движение не удается.

Напротив, я придаю ей ускорение!

Меня заносит следом за тележкой.

Ой-ой…

Упираюсь ногами в пол, крепко держусь за ручки, аж пальцы белеют, но ничего не помогает. Еще немного и кушетка влетит прямо в стеклянную перегородку.

Аааа!

Понимая неотвратимость ситуации не нахожу ничего лучшего, чем зажмуриться. И в тот самый миг, когда должен раздаться вселенский ба-бах, тележка вдруг останавливается.

Грохота нет.

Приоткрываю один глаз и встречаюсь с разъяренным взглядом стоящего напротив меня мужчины. Тележка вошла прямо в него.

– Прости, – шепчу чувствуя как у меня внутри все немеет от страха.

– Что ты здесь делаешь? – он удивленно смотрит на меня.

– Эээ, – подвисаю не понимая, что на это ответить. Почему-то все мысли вылетели у меня из головы одним махом. – Стою, – сообщаю очевидное.

– Ну это я вижу, – ухмыляется Он. – Что ты ЗДЕСЬ делаешь? Помимо того, что громишь все вокруг.

Чувствую как кровь приливает к щекам, мне вдруг становится неимоверно жарко.

– Я здесь лежу, – признаюсь упуская тот факт, что пациентка не я, а наш сын.

Пожалуй, ему лучше об этом не знать. Я понятия не имею что он за человек такой и не хочу лишний раз рисковать.

Сообщать мужчине, что у него родился ребенок от незнакомки крайне сомнительная идея, а учитывая состояние здоровья этого самого ребенка, вдвойне.

– Ты меня извини, но мне пора, – заявляю ему, желая скрыться с его глаз как можно быстрее.

И не дожидаясь ответа, резко разворачиваюсь и быстрым шагом иду прочь.

– Подожди! – летит вслед, но я не останавливаюсь. Добегаю до лестничной клетки и захлопываю дверь.

Сердце бьется так быстро и сильно, что вот-вот выскочит из груди.

Глава 6. Люда

– Ути, какой крохотулечка-лапотулечка, – ласковый и наполненный нежностью голос сестры заполняет палату. – Какие у Ванечки щечки красивые, а какие глазки, – продолжает умиляться, а я улыбаюсь. Тоже смотрю на своего сыночка и никак не могу насмотреться.

Счастье мое.

Ванечка проснулся, покушал и сейчас бодрствует. Сынок сосет соску и с интересом смотрит по сторонам.

Пусть пока он не может видеть четкую картинку, но реагирует на звук моего голоса и мое присутствие, а для материнского сердца сейчас это самое важное, что может быть.

– У Ванечки еще губки бантиком, – делюсь с сестрой приятностями. – Нат, он такой сладкий, – чуть ли не пищу.

Я испытываю неимоверную любовь к своему сыночку, стоит на него посмотреть, как меня переполняет сладость. Душа радуется.

– Людань, он прям копия ты! – воодушевленно заверяет сестренка.

– Нашла, что сказать, – хихикаю.

Смотрю на сыночка и понимаю, что мой Ванечка вылитый отец. До родов я смутно помнила его внешность, а сегодня убедилась в сходстве при личной встрече.

Интересно, что он здесь делает? Тоже лежит?

Надеюсь наша встреча вышла случайной и мы больше никогда не увидимся. Молчать про Ванечку некорректно, а рассказывать о сыне я не готова.

Поэтому проще не встречаться.

Надеюсь, все будет именно так.

– Нат, я не успела поблагодарить Валентина, – признаюсь. – Пожалуйста, передай ему от меня огромное спасибо, – прошу сестру. – Я понимаю, что лечение Ванечки дорого стоит и обязательно отдам все до копейки! – заверяю с жаром. – Выйду на работу и сразу же начну возвращать!

– Перестань говорить ерунду, – отмахивается Ната. – Нашла из-за чего благодарить! Операция была проведена по квоте, ваше нахождение в клинике полностью обеспечивается государством.

– Но… – не понимаю. – Это же частная больница.

– И что? – пожимает плечами сестра. – Валя со Славой провели вас по квоте. Ты никому ничего не должна! – с пылом убеждает меня.

– Ого, – не могу скрыть своего удивления. – Так можно? – ахаю.

Сестра смеется.

– Конечно, можно! – заверяет меня. – Вы лежите официально, документы оформлены в лучшем виде. Не переживай по этому поводу! Ты никому ничего не должна.

– Спасибо, – шепчу не веря своим ушам.

Мне аж дышать становится легче, ведь такой камень упал с плеч. Я бесконечно благодарна Нате и Валентину за их поддержку и помощь! Без них справиться с трудностями не смогла бы.

Только стоит представить, если б они не приехали ко мне в больницу и я послушав наставления матери сделала аборт.

Не было бы у меня моего Ванечки…

Сердце сжимается в тугой комок, в груди все леденеет.

– Кстати, ты со Славой встретилась уже? – Ната прерывает поток моих мыслей.

– Нет, – лукавлю. – Он ко мне так и не зашел, а потом вообще куда-то уехал.

– Блин, – задумчиво отвечает сестра. – У него там какое-то срочное дело, наверное. Ленский обычно ответственно относится к своим пациентам.

– Я все прекрасно понимаю, – спешу успокоить Наташу. – Он профессионал своего дела и по-любому на расхват. Мы с Ванечкой никуда не торопимся, лишь бы не упустил ничего, а в остальном все нормально.

– Поверь, Слава проверит Ваню вдоль и поперек, – заверяет сестра. – Твой сын в надежных руках, Ленский носится с ним, как со своим.

Последняя фраза попадает в самое сердце, пропускаю удар. Заставляю себя спокойно дышать, чтобы не разреветься.

Я живо представляю мужчину в белом халате с моим сыночком на руках. Он его успокаивает, говорит ласковые слова и сует соску, Ванечка послушно сосет свою пустышку, а мужчина поднимает голову, смотрит на меня и я вдруг вижу того, с кем столкнулась совсем недавно.

Ахаю. Отступаю назад.

От неожиданности роняю кружку на пол и она разбивается.

Вот же, блин…

Ванечка вздрагивает, испуганно раскрывает глазки, поджимает губки и принимается плакать, а я стою посреди разбитого стекла и не знаю за что схватиться в первую очередь.

Кидаюсь к сыночку, даю ему соску, убираю ручки под одеялко и напеваю на ушко нежную колыбельную. Малыш слышит родной голос, чувствует мое тепло, ощущает идущее от меня спокойствие и перестает плакать.

Дожидаюсь, когда он покрепче уснет, отстраняюсь и осторожно, чтобы не поскользнуться на мокром кафеле, выхожу из палаты.

В сестринской нахожу медсестру, она помогает отыскать тряпку и я возвращаюсь обратно к Ванечке. Он по-прежнему спит.

Осторожно, лишь бы не разбудить, собираю с плитки осколки и привожу в порядок пол. Конечно, медсестра предлагала прислать уборщицу, но вот только я отказалась. Нашумит еще, разбудит ребенка. Не хочу.

Я лучше не торопясь уберу все сама. Так будет и проще, и лучше.

Убедившись, что все сделано в лучшем виде, выкидываю тряпку и выхожу из палаты. Мне нужно привести себя в порядок и постирать вещи. Брюки все в чае.

– Ты меня преследуешь? – спрашивает случайный знакомый преграждая мне путь. Мы с ним опять столкнулись, но на этот раз уже на лестничной клетке.

– Тебе могу задать аналогичный вопрос, – парирую его выпад. – И вообще, почему ты так поздно находишься не в своей палате? М? – тут же на него накидываюсь.

Нападение лучшая защита и я свой страх перевожу в злость. Обороняться легче, когда никто не знает твои истинные чувства.

– Думаешь я здесь лежу? – ухмыляется он.

– Ну явно не работаешь, – отрезаю ему. – Врачи ходят в халатах, медбратья в форме, а из администрации уже давным-давно никого нет. Других вариантов нет, – заявляю гордо вздернув подбородок.

Я не дурочка и прекрасно вижу, что передо мной стоит пациент. Он одет в обычный хлопковый костюм, который совершенно не похож на медицинскую форму одежды.

– Ну раз нет, – ухмыляется смотря мне в глаза. – Ты в какой палате лежишь? – спрашивает как бы ненароком.

– Какая разница? – равнодушно пожимаю плечами. – Мы с тобой совершенно чужие друг для друга люди, – напоминаю ему его же фразу. – Или ты забыл об этом? – уточняю надменно.

Глава 7. Слава

Нужно обязательно разобраться в какой палате она лежит. Меня совершенно не устраивают наши участившиеся встречи.

Впервые мы встретились около года назад в кафе. Несколько раз пересекались, обменивались ничем не значащими фразами. А потом провели вместе ночь, после чего решили окончательно и бесповоротно вычеркнуть друг друга из жизни.

Сейчас, когда мое сердце снова странным и совершенно недопустимым образом реагирует на эту девушку, я как никогда четко понимаю правильность своего решения в прошлом. Нам быть рядом нельзя.

А это значит, что нужно максимально быстро ее вылечить и выписать из моего отделения.

Погруженный в свои мысли поднимаюсь на нужный этаж, забираю с поста истории болезни и кладу папки к себе в кабинет. Некоторым пациентам нужно подкорректировать лечение, другим назначить дополнительные обследования, а вот с третьими и вовсе придется повозиться.

Сижу и никак не могу поставить верный диагноз двум больным и меня это люто бесит.

Проверяю телефон, вижу пропущенный вызов от Никиты. Перезваниваю.

– Слав, не поверишь! Ты оказался полностью прав! – тараторит друг. – Кирилл сделал бронхоскопию и нашел трахопищеводный свищ, – говорит крайне эмоционально.

Ухмылка касается уголков губ.

Все-таки приятно оказаться правым.

– Там трахея как решето, прикинь? Я присутствовал на обследовании, это нечто! Впервые вижу такое, – воодушевленно делится новостями. – Завтра будем проводить операцию. Ты приедешь? – спрашивает с надеждой. – Игнатов сегодня рвал и метал, – произносит уже гораздо тише.

Открываю график на завтра, кидаю взгляд на часы.

– На какое время назначена операция? – уточняю.

– На девять - отвечает друг.

– Раньше половины десятого не начнем, – смотрю на распорядок дня и параллельно прикидываю что куда переставить, чтобы смочь приехать к друзьям. Уж больно любопытный с точки зрения медицины случай у пациента Кирилла.

Я слышал о подобном, но сам не видел, а мне как врачу многое интересно. Благо, у меня есть друзья, работающие в центре, который оказывает высокотехнологичные медицинские услуги своим пациентам и я имею доступ к особо интересным случаям.

Посвящать жизнь хирургии не хочу, уж больно мне нравится мое место и должность, а вот утолить свою жажду узнать новое и повысить профессионализм благодаря такого рода встречам, только за!

– Согласен! Пока подготовят, пока поставят центральный катетер, пока дадут наркоз, – продолжает рассуждать Ник. – От нас там ничего не зависит.

– Я постараюсь быть, – задумчиво говорю. — Обещать на все сто не могу, мне нужно кое-что по расписанию передвинуть.

Надеюсь, получится. Уж больно необычный случай у моих друзей.

– Давай-давай, – ухмыляется Ник. – Второго такого шанса не будет.

– Да знаю, – отмахиваюсь. Бросаю взгляд на часы и понимаю, что пора бежать. – Все, пока, – резко прощаюсь и завершаю вызов.

Только собираюсь положить телефон и пойти проверить маленького Ваню, как он снова начинает названивать. А еще тупить.

– Слушаю, – отвечаю не дожидаясь пока на экране высветится имя звонящего. Не факт, что мой смартфон вообще его выведет.

Похоже, пора менять телефон.

– Славка, ты где? – в динамике еле слышно шепчет сестра. Голос ее взволнован. – Только не говори, что до сих пор на работе, – недовольным голосом высказывает предположение.

– На ней самой, – подтверждаю ее слова. – Что у тебя? Почему ты шепчешь? – не понимаю.

Моя сестра, конечно, еще молода и у нее вся жизнь впереди, но чтобы вот так вот звонить и шептать… Явно дело не чисто.

– Ты забыл! – ахает. – Ты совсем ку-ку? Славка, у мамы сегодня день рождения! – вспыхивает.

Слова сестры бьют словно обухом по голове, от шока несколько раз моргаю и свожу вместе брови, смотрю на висящий на стене календарь…

– Да блин! – открыто психую. – Как так- то? – недоумевая озвучиваю вопрос.

Неужели я настолько погряз в работе, что забыл про собственную мать?..

– Блин не оладушек, – комментирует Юлька. – Давай приезжай, – добавляет уже более миролюбиво.

– Буду минут через сорок, – прикидываю по времени.

Я не могу прямо сейчас встать и убежать. Мне еще нужно проверить маленького пациента.

– Прикроешь? – прошу понимая, что с нашей прозорливой матушкой будет крайне сложно это сделать.

– Ну а куда ж я денусь? – беззлобно фыркает сестра. – Учти! Должен будешь.

– Я твой извечный должник, Юлёк, – признаюсь. Она меня постоянно прикрывает.

– Ничего-ничего, – смеется сестренка. – Вот я сейчас встречу своего прЫнца, мне снесет крышу от любви и приду к тебе за долгами, – хихикает. – Будешь меня отмазывать перед родителями.

– Видимо, придется, – ухмыляюсь.

Прощаюсь с сестрой, беру со стола историю болезни Вани, пробегаюсь взглядом по последним анализам и остаюсь вполне доволен увиденным. Малыш молодец. Настоящий герой!

Справляется.

Не теряя даром драгоценного времени направляюсь в палату к мальчонке, там снова пусто и матери рядом опять нет.

Я не понимаю эту женщину. Честно.

У нее ребенок один лежит, она его даже не навещает. Сколько раз ни зайду, никогда ее рядом с ребенком нет.

Это, блин, больница, а не гостиница!

Видимо придется наведаться к ней в палату и популярно объяснить, что она не на курорте, а в отделении! Ей нужно обеспечить уход за больным сыном. У него послеоперационный период, если уж на то и пошло, то из реанимации я его перевел только из-за уважения к Валентину.

Ну и по результатам анализов, конечно.

Понимая, что мне никто не ответит на вопросы по самочувствию и активности ребенка, отключаю малыша от капельницы, беру на руки и переношу на пеленальный столик. Начинаю раздевать.

Мне нужно осмотреть мальчика, уточнить вес, посмотреть когда он ел, не срыгивал ли. Видимо, придется еще идти в сестринскую и уточнять это все там.

Медсестра должна знать. Она же следит за ребенком.