Бывшие. Я не враг тебе, любимая!

Пролог

Пролог

– Где ты была? – войдя в квартиру, муж смотрит на меня негодующе и отстраненно. Не поздоровался даже. Не поцеловал. Мы же целый день не виделись.

Раздраженно снимает туфли ручной работы, откидывает их в сторону. Боднув головой воздух, раздраженно трет затылок и шею. Бычится, как сказал бы мой папа.

– Что случилось, Роберт? – непонимающе хлопаю глазами. – Кто тебя разозлил? У нас неприятности? – внутри все холодеет от ужаса. Мы же только хоть немного отошли от горя. Что еще могло приключиться?

Но Роберт молчит. Просто сжигает меня гневным взглядом, словно хочет сожрать и кости выплюнуть.

За те два года, что мы живем вместе, такой всплеск эмоций я вижу впервые. Роб умеет держать себя в руках. И даже в самые черные и напряженные дни, когда меня накрывало беспросветной тьмой, именно Роб вытягивал меня на поверхность. Именно он был мне надеждой и опорой. Несгибаемый, сильный, мой спасательный круг. Что мы с ним пережили, и врагу не пожелаешь.

– Рада, я задал тебе простой вопрос, – цедит Роберт, нависая надо мной. – Трудно ответить?

– Лара с мужем в Москве. Мы встречались в кафе. Поболтали немного, – недоуменно пожимаю плечами. – А что?

– Эта твоя прокурорская сучка, – морщится Роберт от злости. – Да она что угодно подтвердит…

– Почему ты оскорбляешь мою подругу? – вскидываюсь я, прижимаясь спиной к стене. Расправляю плечи и все еще не верю своим ушам. Мой муж всегда предельно корректен. Особенно когда речь идет о моих близких. А тут…

Не хочу скандалить. Проблема явно не в Ларе. Ухожу в гостиную, сажусь на диван и, обняв себя за плечи. Пальцы касаются мягкого трикотажа, обтягивающего мои плечи.

Я нарядилась к приходу мужа. Уложила волосы, надела его любимое платье. Хотела сообщить новости. Но не сейчас, когда Роб в бешенстве.

Интересно, каким боком к его проблемам я или моя Солнцева?

– И сколько вы были в том кафе? Час? Или целый день? – уходит от ответа Роберт. Нависает надо мной, вдавливая коленом и руками диванные подушки. И снова этот взгляд, полный ненависти и злобы.

– Какая разница? Мы не засекали время. Что за допрос, Робочка? – жалко улыбаюсь мужу.

– Не называй меня так. Я, кажется, тебя просил! – рычит он. А в карих глазах полыхает пламя. – Лучше ответь честно, Рада…

– Что ты от меня хочешь? Я не понимаю, – тянусь к нему. – Давай поговорим спокойно.

Но Роберт Щербетов неумолим.

– Потом, – отводит мои руки в сторону. – Сначала мы все выясним. А потом приступим к разговорам. Но я советую тебе сознаться.

«Какого черта?» – хочется закричать в голос. Подумаешь, посидели с Ларой в ресторанчике. Поболтали. Мы же с ней полгода не виделись!

– В чем, позволь спросить? – пытаюсь встать, но Роберт нажимает на мое плечо, не давая подняться с места.

– Пока я все не выясню, ты никуда не уйдешь. Потом… скатертью дорога, милая, – бросает холодно.

– Да о чем говорить? Что ты от меня хочешь? – не выдерживаю и заливаюсь слезами. Меня реально бьет истерика. Что происходит? Ничего не понимаю!

За большим панорамным окном виднеются вечерняя Москва и Храм Христа Спасителя, подсвеченный яркими огнями, расплывающимися сверкающими бликами из-за слез.

«Управь, господи!» – смотрю на золотые купола. До боли сжимаю пальцы. Помолвочное кольцо с квадратным бриллиантом упирается в край ладони. Это отрезвляет.

– Что происходит? – Перевожу взгляд на Роберта.

– Ладно, – вздыхает он. – Я не хотел показывать, но раз ты уперлась, – отстраняется неохотно. Достает из кармана пиджака мятый конверт из серой канцелярской бумаги. Небрежно кидает на журнальный столик. – На, полюбуйся. Вас видели…

– Да мы и не таились, – хмыкаю язвительно.

– Я это уже понял, – криво усмехается муж. Трет накачанную грудь, обтянутую рубашкой Бриони. И морщится, будто его смертельно ранили. – Не ожидал, Рада… После всего, что мы пережили, – добавляет и будто спускает курок.

– Что?! – вскрикиваю я. – В том, что произошло, виноват только ты! Для тебя твои гадские деньги оказались важнее нашего ребенка. Это ты сидел на совете директоров, когда мне требовалась помощь! Это из-за тебя! Все из-за тебя!

– И поэтому ты отомстила мне. Да, Рада? Сделала вид, что простила, а потом нанесла удар. Классный ход. В духе твоего папочки, – отходит муж к окну.

– Что ты несешь? Какая месть? – ошарашенно таращусь в крепкую мужскую спину. Мажу взглядом по широким плечам и накачанной шее, и не могу поверить. Мой Роберт сошел с ума? Или это у меня поехала крыша?

– Открой, посмотри, – роняет он небрежно. – Как говорится, там истина, не требующая доказательств.

– Ты пьян? – предполагаю в ужасе. Но запаха не было. Под веществами, что ли? Только Роберт никогда их не употреблял.

– Еще нет. Но я планирую напиться, Рада, – бросает он и в ту же минуту оказывается рядом. Открывает злосчастный конверт, к которому я боюсь притронуться. Достает оттуда пачку фотографий и швыряет их на стол. – Не стоит вые*ваться, Рада! Все ходы записаны.

Глава 1

Глава 1

Четко выполняю папины указания. Если уж попросила помощи, надо следовать инструкциям.

Захожу в торговый центр, расположенный неподалеку от нашего с Робертом дома. Сразу же направляюсь в супермаркет, где на кассах уже толпится народ с тележками. Бесцельным взглядом обвожу полки с крупами и консервами. Мне тут точно ничего не надо. И бреду дальше.

Кошусь на кулинарию и отдел с алкоголем. Мы с Робертом заскакивали сюда за вкусной выпечкой и бутылочкой Просекко.

«Прекрати!» – останавливаю поток бессмысленных воспоминаний. На душе обидно и горько только от одного простого факта. Мой муж не хотел и не хочет детей. В тот раз просто отмахнулся от меня, и дело закончилось трагедией, а сейчас – просто выгнал из дома. Манипулятор! Гадский манипулятор! Мажор! Привык жить для себя.

Телефон тренькает в руке давно забытой мелодией.

– Да, алло! – спохватываюсь я. Задумалась, загулялась. А меня уже ждут.

– Ты где, Радуша? – басит в ухо знакомый голос. С такой же хрипотцой, как у папы. Только более молодой и порывистый.

– Иду. Я сейчас, – бормочу в трубку и быстрым шагом направляюсь к эскалатору, ведущему на парковку.

– Давай. Я прямо у входа стою. Серая хонда.

– Да, папа говорил, – улыбаюсь сквозь слезы. Сбегаю по движущимся ступеням, вылетаю из торгового центра и сразу же попадаю в объятия крепкого лысого парня в черной косухе и высоких байкерских берцах.

– Быстро валим, Радуша, – лишь на секунду прижимает меня к себе Мирон, мой родной брат по отцу. – Твой ненаглядный уже опомнился. Вокруг дома бегает.

– Меня ищет? – смотрю оторопело.

– Ну не меня же! – фыркает братец и добавляет строго. – Так, смотри, систер. Если хочешь с ним жить, возвращайся наверх, закажи в кафе капучино и сострой обиженную мордашку. Глядишь, этот баклан растает и купит тебе очередное колечко…

– Не хочу, – обрываю стеб. – Все очень плохо, Мирон…

– Мы рады, что ты, наконец, это заметила, – ехидно роняет брат. Широкой лапищей мягко направляет меня в полутень от фонарей, натыканных на каждом углу. А там уже стоит серый байк, сверкающий никелированными крыльями.

– Ух ты! Вот это тачка! – выдыхаю в изумлении.

– Ага, Хонда Валькирия. Хорошая девочка, – гладит по рулю Мирон и тут же кидает мне точно такую же, как у него, куртку. – Надевай поверх пальто, – командует резко. Достает из багажника второй шлем.

– Мир… Я не знаю… Я не могу, – лепечу смущаясь.

– В чем проблема, Рада? – строго смотрит на меня брат.

– Я беременна. Пять недель, – шепчу, заливаясь румянцем.

Нет, не на стоянке торгового центра я мечтала сообщить эту новость. И естественно, не тому мужчине.

– Класс! – сграбастав меня в охапку, улыбается Мирон. – Не боись, я буду ехать медленно.

Подает мне шлем, помогает усесться.

– Пристегнись, систер, – кивает на ремень безопасности.

Брат садится за руль. Мощный механический зверь утробно рычит подо мной, а затем плавно движется к выходу. Словно летит по воздуху.

Обеими руками судорожно хватаюсь за Мирона. Прижимаюсь к нему всем телом и подставляю лицо свежему ветру.

Свобода? Свобода!

Я ушла от Роберта и больше никогда к нему не вернусь.

Брат технично объезжает пробки, кое-где едет по пешеходному бульвару, распугивая редких прохожих, потом ныряет в темные дворы и снова выскакивает на трассу. Несущиеся навстречу машины слепят яркими фарами. Но от слез и ветра у меня все расплывается перед глазами. Прячу лицо за спину брата.

И уговариваю себя мысленно.

«Ты – сильная, ты справишься!» - а внутри все цепенеет от обиды и горечи. Роберт, любимый, как ты мог?

Байк въезжает в коттеджный поселок и останавливается около двухэтажного дома, украшенного лепниной.

– Пахан велел тебя отвезти к нам домой, – отрывисто роняет Мирон. – У нас твой мажор тебя точно не найдет.

- Хорошо, - сглатываю слезы.

Брат щелкает брелоком, открывает ворота, въезжает в большой ухоженный двор с ландшафтным дизайном. Спрыгивает с байка и помогает слезть мне.

А из дома навстречу уже спускается тетя Мила. Мать Мирона и любимая женщина моего отца. Значит, папа на моей стороне. Проникся. Спрятал.

– Пойдем, пойдем в дом, милая, – приобнимает меня за плечи Милочка. – Рома звонил. Пока поживешь у нас…

– Там такие новости, мам, – тут же сдает меня с потрохами Мирон.

Не брат, а какая-то зараза болтливая!

– Пойдем, расскажешь, – ведет меня в дом его мать. Красивая статная женщина с золотой блондинистой косой и голубыми глазами. – У меня борщ, Радка. И пампушки с чесноком. Все утро готовила. Как знала, что гости будут… – тараторит по-свойски.

– Спасибо, – киваю я, в который раз поражаясь радушием этой женщины. С моим отцом она рассталась еще в молодости. Но к моей маме и ко мне относится как к близким родственникам. Непутевым и немного дефективным.

Глава 2

Глава 2

Вот этого я и боюсь. Своей собственной семьи. Может, поэтому и выскочила замуж за Роберта и общалась с близкими от случая к случаю. А муж и рад был. Даже на свадьбу никого не позволил пригласить, кроме моей Солнцевой и ее прокурора.

– Нежелательно, – сказал, как отрезал. А я и согласилась.

Так рвалась в счастливую и благополучную жизнь, далекую от криминала. Фамилию сменила и выдохнула.

Теперь я точно не Извекова! И никто в меня пальцем не тычет.

А то с самого детства незнакомые взрослые люди смотрели на меня с неприязнью и говорили своим детям «Не водись с этой девочкой!».

Наверное, думали, раз у меня отец – криминальный авторитет Рома Извек, то и я такая же. Приду в гости, высмотрю самое ценное, а потом обнесу вместе с папой.

Да я его иногда годами не видела!

Мама к нему постоянно моталась. Гордилась, что Рома именно ее выбрал из всех ждуль. Писала ему на зону, ездила. Где-то там и меня заделали. И если у Милочки хватило ума дать своему сыну другую фамилию, моя мама наградила меня папиной.

Рада Романовна Извекова.

Так и на бейджике было написано, когда к нам в травмпункт после аварии привезли Роберта с открытым переломом руки.

Сам Щербетов ничего сказать не смог. Только сидел в коридоре, придерживал руку, заботливо уложенную в деревянные дощечки. И сжав зубы, смотрел на меня.

Зато его помощник изгалялся.

– Вы, надеюсь, не имеете отношения? – кивнул на мой бейджик.

– Имею, – отрезала я тогда упрямо. – Если боитесь, что я зарежу вашего друга прямо на операционном столе, можете подождать другого врача.

– А когда он будет?

– Через три часа, – бросила равнодушно. – Больной к тому времени истечет кровью. Но это вам с ним решать. Другого специалиста у нас, к сожалению, нет.

А тут еще баба Надя со шваброй. Причитать принялась, что полы кровью закапали.

– Помоги мне, – тихо попросил Роберт и отрубился. А мы с фельдшером помощника аккуратно отодвинули. Репозицию я сделала. Все косточки сложила, все мышцы рваные и ткани соединила. А Михалыч гипс наложил.

Рука как новенькая срослась. И Роберт сначала приехал отблагодарить за операцию. Потом на свидание пригласил. Ну и понеслось, поехало.

– Выходи за меня, – попросил с хрипотцой в голосе. – Я люблю тебя. Мне плевать, кто у тебя отец.

А я и растаяла, как сосулька в марте.

– Девочка моя, ты мне не нравишься! – прихожу в себя от крика Милочки. – А ну, давай-ка, ложись, – помогает она мне подняться со стула.

Мажу размытым взглядом по нетронутой тарелке с бульоном и размокшими гренками. Послушно иду за хозяйкой дома и чувствую, что еще минута, и свалюсь в обморок.

– Я сейчас Ленке позвоню, – тараторит Милочка. – Это подружка моя. Еще с молодости, с девяностых. Ее Альберт с нашим Ромой дружили. Не разлей вода были братаны. Альберта грохнули. Сам виноват. Подставился. А Лена у нас умничка. Акушер-гинеколог. Своя клиника у нее.

– Не надо. Я просто перенервничала, – отказываюсь нехотя. Слабость накатывает через край. Хочется закрыть глаза и плыть по течению.

– Вот бы я тебя слушала, – ворчит Милочка. – Мне потом Рома голову за тебя оторвет. Нет уж! Пусть Ленка тебя посмотрит, – заявляет упрямо и звонит подружке.

А у меня сил не хватает спорить с Милой. Ее даже отец уломать не может. Если Мила решила, все! С места не сдвинешь. Но чаще она бывает права. Папа с ней не спорит. Зато маму регулярно скручивает в бараний рог.

Поэтому у нас Милка – копилка. Она распоряжается семейными финансами и сама решает, во что вкладывать деньги. А моя мама – Юля-ждуля – добровольная папина прислуга. Вот для кого каждое слово дорогого Ромочки – закон.

– Добрый вечер, – в комнату входит женщина, очень похожая на Милу. Те же длинные блондинистые волосы, убранные в строгий пучок, такая же стройная фигурка и высокий рост. И лицо – доброе и благостное, как у мадонны.

– Рассказывай, детка, – Елена садится рядом. Берет меня за руку, щупает пульс.

– Да что тут рассказывать? – встревает в разговор Мила. – От мужа ушла. Перенервничала. Но ты посмотри, Лен, бледная очень, и губы синие. Что-то я боюсь. Меня за нее Рома уроет…

– А я думаю, кого ты мне напоминаешь! – улыбается Елена и спрашивает сосредоточенно. – Анализы давно сдавала? УЗИ делала? Или только тест?

– В сумочке все, – киваю я и в душе радуюсь, что не выложила, как дура, важные документы в квартире Роберта.

– В коридоре. Сейчас принесу! – спохватывается Милочка и через минуту возвращается с моей сумкой от Гуччи.

– Вот, – протягиваю тоненький файлик доктору. – Анализы сегодня сдавала и УЗИ делала. Вроде все нормально.

– Порадовать кого-то хотела, – едко бросает от двери Мила. И мне кажется, попадись ей сейчас Роберт, она бы из него котлету сделала.

– Вроде, – невесело усмехается Елена. – Показатели кажутся нормальными. А вот их соотношения – странными. Ты никакие препараты не принимала? – смотрит на меня строго.

Глава 3

Глава 3

Захлебываясь слезами, рассказываю то, что два года пыталась спрятать на самой дальней полке сознания. Но боль и горе прорываются сквозь запреты, разрушают плотину, слепленную здравым смыслом и меня снова накрывает темной волной отчаяния.

– Это была идеальная беременность, – всхлипываю громко. Беру из рук Милы бумажный платок, размазываю по лицу слезы. – ПДР была назначена на понедельник. Госпитализировать должны были в четверг. А в среду днем сильно скрутило живот. Начали отходить воды. Я позвонила мужу. Но он был на совещании и не взял трубку. Пока сама добралась в клинику, ребенок умер, – выдавливаю из себя самое страшное.

– Странная ситуация, – бормочет Елена. – Сейчас разберемся, девочка, – обнимая, ведет меня к выходу. Все равно прокапаться нужно. Ты же доктор… Сама понимаешь. Твой папа всегда мечтал о дочке-враче. Будет кому из его тушки пулю вытащить при случае. Признавайся, тебе приходилось?

– Нет, что вы? – в ужасе отстраняюсь я. И улыбаюсь, догадавшись. Меня мастерски отвлекли от моих бед и страданий. Профессионально сбили негативный настрой.

– Только я тебя прошу, Лена, – заговорщицки шепчет Мила. – Раду нельзя регистрировать под настоящей фамилией. Ее муж, козлина, будет искать. Найдет и начнет мотать нервы.

– Но, – пытается остановить подружку Елена.

– Рома попросил, Лен, – вздыхает Милочка. – Я ему уже все сообщила.

– Ладно, придумаем что-нибудь, – сдается доктор. А я в очередной раз удивляюсь, как молниеносно все наши новости доходят до папы.

В клинике меня записывают как Ираду, всего одна буква, а уже другое имя. Фамилию Мила предлагает взять бабушкину. Уварова.

И я мысленно благодарю бога, что мой муж особо не вникал в жизнь моих родственников и понятия не имеет не только о фамилии, но и об имени-отчестве моей бабули.

А как только попадаю в светлую одноместную палату, прибегает медсестра брать кровь на анализы. Потом меня везут на УЗИ. И все это время со мной неотступно находится Мила. Утешает, приносит воду, и, конечно, обо всем докладывает отцу. Периодически слышится глухое «мудак». Это Милка-копилка припечатывает моего мужа. Прикрываю глаза и стараюсь о нем не думать.

Интересно, а он хоть ищет меня?

Мозг тут же подсовывает ворох воспоминаний. Наши первые свидания, наш побег в зимнюю Прагу, когда я сказала папе, что еду в Красную поляну, а вместо меня туда отправилась Солнцева. Ну и встретила там своего прокурора!

Прикрываю глаза, стараясь не разреветься. И тут же мою ладошку сжимает тонкая ладонь Милы.

– Не волнуйся. Леночка у нас профи. Сохранит ребенка.

– Спасибо, – прижимаюсь щекой к руке, усыпанной перстнями. – Спасибо! Не знаю, сделала бы столько моя мама, – вырывается у меня из груди.

– Твоя мама для Ромы много делает, я – для тебя, Рома – для тебя и Мирона, и так по кругу, мы же родственники, – улыбается мне Мила. Прижимает к своей груди мою глупую голову. – Но в данном случае ты сама лопухнулась, Рада, – шепчет тихо. – Звоночки были. Только ты их не слышала. На свадьбу твой Роберт велел никого не приглашать. Ладно, отец… Такого гостя мало кто захочет видеть, разве что следственный изолятор. И Ромка это понимает. Но Юлю Щербетовы могли бы позвать, бабушку Валю, Мирона. Это очень плохо, когда человека отсекают от его семьи. Понимаешь?

– Да, конечно. Я виновата. Должна была настоять. Но мне не хотелось ссориться с Робертом, – вздыхаю я.

– Вот с этого и начинаются манипуляции и переделка партнера под себя. Если твой муж в грош не ставит твоих родителей, значит, и тебя не ценит…

– Почему? – во все глаза таращусь на Милочку-копилочку.

– Ну как, детка, – снисходительно улыбается она. – Мы же наполовину состоим из мамы, а на другую половину – из папы. А если человек отвергает твоих родителей, то он и тебя отвергает. Понимаешь?

– Да, вы правы, – прикрываю глаза.

Тут точно, не поспоришь. Роберт всегда с кисляком слушал мои рассказы о семье, и я очень быстро свела их к минимуму. Сама звонила, разговаривала, но мужа уже в известность не ставила.

– Мила, выйди на минутку, – заглядывает в палату Елена.

Та подрывается с места. А я на автомате останавливаю их.

– Нет. Так не пойдет. Говорите при мне. Пожалуйста!

– Настоящая Ромкина дочка, – усмехается Лена.

И я не знаю, хорошо это или плохо.

– Ладно, – вздыхает она, садясь на краешек кровати. – Все равно ты узнаешь… Ситуация у нас плохая. Мила вовремя забила тревогу. В твоей крови обнаружены остатки фентоксипина и продукты его разложения. Видимо, тебе дозу жахнули большую.

– Фентоксипин? – переспрашиваю и пытаюсь вспомнить, что слышала об этом веществе. Слабо действующий, быстро разлагаемый яд синтетического производства.

– Совершенно верно, – кивает Елена, а я прикрываю рот ладонью, пытаясь сдержать крик боли, рвущийся наружу. – Наверняка гибель ребенка была обусловлена внешними факторами, – добавляет аккуратно. И повернувшись к моей мачехе, требует жестко. – Мила, свяжись с Ромой. Пусть пришлет своего эксперта. Того, кому он сам доверяет. У меня сильные ребята, но Извеков захочет перепроверить и мне все нервы вытреплет.

Глава 4

Глава 4

Отец приезжает ко мне поздно вечером. Устало опускается на стул около кровати. Морщась, трет башку, подстриженную под самый короткий ежик. Внимательно слушает Милу. Бурчит ей что-то недовольно, а потом переводит взгляд на меня.

– Как же так, дочка? Вроде в хорошую семью тебя определили… - крякает с обидой.

– Не знаю, пап, – всхлипываю горестно. Таращусь на отца и только сейчас понимаю, что сегодня, когда я ему звонила, он был в Москве. И не сказал же ничего! Вот же шпион Гадюкин!

– Давай, с самого начала рассказывай, – велит он. Единственный из всех, кто лишен сантиментов.

– Что именно? – глотаю слезы я. Предательство Роберта разрывает мне сердце и переворачивает душу наизнанку. Как дальше жить, если муж меня предал?

– Почему ушла от мужа? Что между вами произошло? Знает ли он о ребенке? Все события сегодняшнего дня. Про Лару можешь опустить. Два часа в кафешке трындели, - монотонно бубнит отец и смотрит строго взглядом-сканнером.

– Ты за мной следишь? – вскидываюсь удивленно и немного обиженно.

– Скажем так. Приглядываю, – отрывисто бросает папа и снова приказывает. – Я жду, Рада. Давай уже…

Четко по порядку докладываю, как начальнику. Ничего не упускаю. Папа этого не любит. Сначала про частную клинику, куда ходила по совету свекрови, потом про Лару и наши посиделки, а затем про скандал с мужем и ужасные снимки.

– То есть этот упырь еще обвинил тебя в измене? Ну, я понял, – поднимается с места.

– Папа, – всхлипываю вдогонку. – Я тебя очень прошу…

– Руки об этого слизняка марать никто не будет, дочка, – успокаивающе вздыхает он. – А поговорить, я с ним поговорю. И с его папашкой. Та еще гнида.

– На счетчик поставишь? – с сомнением вскидывается Мила.

– Обязательно. Нашей семье нанесен урон. Пусть выплачивают, – отрезает папа и устало шагает к двери.

– Нет! – вскрикиваю я. – Не надо!

– Даже не проси. Щербетовых я накажу, – глухо цедит отец и добавляет в сердцах. – Зря ты, Рада, убиваешься по этому сучонку. Мой эксперт подтвердил. Тебя отравили. Моего первого внука грохнули. Кто посмел? Я разберусь обязательно. И если это твой мажорик… Даже не думай за него заступаться. Но он по-любому виноват. Доказательства у меня есть. Конечно, разумнее было бы сделать тебя его вдовой и отжать причитающееся наследство, – чешет отец макушку и улыбается, как деревенский дурачок.

– Папа, нет! Пожалуйста!

– Тогда разведись с ним побыстрее, – отрезает он строго. – Достали меня твои гнилые родственники. Подумай, может адвоката какого нанять…

– А что тут думать? – влезает в разговор Милочка. – Детей у них нет. Брачный контракт составлен. На госуслугах надо заявление подать, и все. Каждая сторона подпишет, и привет!

– Вот и займитесь, – кивает отец. – Вам, курам, тут все равно делать нечего. А ты, Рада, заодно постарайся вспомнить, где была? Что и где ела в тот злополучный день? У меня пацаны заряжены. Быстро все раскопают. Не боись, - подмигивает мне.

И не простившись уходит.

Упав на подушки, смотрю в потолок. Пытаюсь не закричать от отчаяния и боли. Надо собрать воедино все пазлы.

Но, видимо, отец уже все проверил и сделал выводы. Ситуация серьезнее некуда, раз он сам примчался. Получается, у меня в крови действительно фентоксипин. Папа бы точно не поверил чужим экспертам. Значит, его спецы подтвердили.

Прикрыв глаза, сворачиваюсь клубком. Восстанавливаю события того проклятого дня, отнявшего у меня моего первенца.

Это был вторник. А в понедельник днем мы вернулись из Осташкино, где свекор отстроил новый дом. Смаргиваю слезы, вспоминая, как вместе с Робертом мы гуляли вдоль озера. Светило солнышко, малыш стучал пяточкой мне в бок. Муж накрывал ее ладонью и рассказывал нашему сыну, как мы его ждем. А я уже часы считала, когда смогу прижать к себе малыша.

На четверг была назначена госпитализация, и нам с мужем хотелось провести как можно больше времени вместе.

Он никуда не собирался до самых родов. Мы были только вдвоем. Даже прислугу отпустили. Только во вторник его вызвали на совет директоров. Роберт еще долго извинялся передо мной. Раздраженно выбирал костюм. Убеждал, что быстро смотается туда, открутит дурные бошки и назад. А потом дорогой еще прислал мне клубнику в шоколаде. Целую коробку!

Такую красивую, что я не удержалась и сразу съела три штуки.

Точно, клубника! Именно после нее мне стало плохо.

К горлу подкатывает тошнота. В глазах темнеет от безысходности и боли утраты. Утыкаюсь носом в подушку, пытаясь осознать произошедшее. Зачем? Почему? И не нахожу ни единого довода. Это Роберт. Больше некому! Он не хотел ребенка и убил его. Безжалостно уничтожил и потом притворялся, что ему тоже больно.

– Давай обойдемся без детей, любимая, – словно наяву слышу его голос. – Нам вдвоем так хорошо! – убеждал он меня до свадьбы.

Но я почти сразу забеременела. И муж снова притворялся, что безумно рад. Рассказывал, как перестроит старый родительский дом, доставшийся ему в наследство. И как мы там будем жить большой и дружной семьей.

Глава 5

Глава 5

Дождь за окном долбит не переставая. Кажется, прям по темечку бьет. Еще немного, и голова взорвется от дурацкого стука.

А еще нервы…

Почему я сразу все не проверил, а кинулся к Раде с обвинениями? Естественно, она обиделась и ушла. Просто надела пальто, взяла сумочку и вышла за дверь на ночь глядя.

И тут меня как долбануло! Ну не идиот ли?

Бросился следом, а жены уже и след простыл. Мои безопасники пробили, где остановились Сарычевы. Как будто я не мог раньше уточнить!

Я кинулся к ним в гостиницу. Прождал в холле, пока навстречу мне не вышел заспанный прокурор.

– У нас ее нет, – посмотрел хмуро. – Днем они с Ларой встречались. Ничего не предвещало, – пожал плечами. – Но давай запросим распечатку разговоров, что ли, – вздохнул устало.

И через час с небольшим прислал мне один несчастный файлик.

«Обрати внимание», – обвел красным один единственный номер.

Да я и сам все понял. Если Рада обратилась к отцу, значит, всерьез обиделась и ушла. И я ее никогда не найду.

«А можно по симке пробить нахождение?» – набравшись наглости, пишу Сарычеву.

«Теоретически можно, – спустя час приходит ответ. – Но я в этом деле – пас . Если Рада обратилась к отцу, значит, у нее были веские основания. И моя жена обязательно будет на ее стороне. Ну ты сам понимаешь».

Понимаю! Никто не хочет ссориться со своими женами. Один я – идиот! Поверил фальшивым фоткам и еще на Раду вызверился.

«Но я найду тебя, девочка!» – сжимаю кулаки от бессильной злости. На себя, на Раду, на ее папашу – криминального авторитета.

Куда он ее запрятал? И как вывез? Из торгового центра ни одна Хонда с номерами триста двадцать не выезжала.

В панике тру лицо и не знаю даже, что предпринять.

«Вот. Чувак тебе поможет», – приходит ответ от Феликса Сарычева и номер телефона. Звоню. Сбиваясь прошу. Потом отправляю деньги какой-то бабе. И уже через полчаса еду в частную клинику в центре Москвы.

Спрашиваю на ресепшене Раду Щербетову, потом Извекову и стараюсь не заорать на медлительную полную медсестру.

– У нас такой нет, – вяло сообщает она. А взгляд такой снулый… как у дохлой рыбы!

– Экран покажи, – требую грубо.

Женщина лениво разворачивает ко мне монитор. Пробегаю взглядом по списку фамилий. Нет тут Рады. Ни под какой фамилией нет!

И что теперь делать?

– Роберт, а что ты молчишь? Мы ждем, – отвлекает меня отец. Очки в золотой оправе чуть спущены с переносицы, в голосе слышится раздражение.

Обвожу недовольным взглядом зал для конференций. Белые шторы слегка опущены. За окном громыхает дождь. А вокруг огромного круглого стола сидят топ-менеджеры компании, отец, сестра, мачеха. Все с умным видом таращатся в мониторы, установленные у каждого рабочего места. А в центре зала прямо над столом - еще три побольше.

– Я бы еще раз перепроверил данные, – киваю на большой экран, на который выведены таблицы в экселе. – Слишком большая себестоимость, папа, – ляпаю первое, что приходит в голову.

В голове перекатываются чугунные шарики, а в душе уже зреет страх. Что будет, если я не найду жену? Как мне жить без нее? К черту совет директоров, к черту дивиденды, из-за которых мы сегодня собрались.

К черту все, кроме Рады!

– Ты хочешь снова отправить расчеты на доработку? – встревает в разговор Дима Сорокин, племянник моей мачехи и наш коммерческий директор. – Там все ровно, Роб.

А мне плевать, если честно. На дивиденды плевать. Мы уже третье совещание ругаемся и не можем прийти к миру. И еще с десяток пройдет, пока утвердим. Но сейчас мне по фиг!

Мне жену найти надо, а не здесь штаны просиживать.

Служба безопасности работает, вот только Радость моя так нигде и не объявилась. Ни у матери, ни у подруги.

И там, и там мои люди под окнами дежурили.

– Ровно, согласен, – бормочу, невзирая на головную боль. Пытаюсь сосредоточиться на работе. Да фиг там! Ничего не получается.

Рада, девочка моя. Ну прости меня, дурака. Вернись, слышишь!

– Тогда в чем проблема?

– Дай мне цифры за прошлый год и поясни, как при том же объеме продаж у нас себестоимость взлетела на тридцать процентов? Что поменялось? – вскидываюсь раздраженно. – Какие статьи расходов вышли из бюджета?

– С тобой все в порядке? – внимательно смотрит на меня Стелла. Родная сестра. И единственный близкий человек в этом сборище недоумков.

– Голова болит, – морщусь недовольно.

– Так надо выпить обезболевающее, – заявляет Стелла на умняке.

– Не поможет, – рычу мрачно. Снова натыкаюсь на настороженный взгляд сестры.

– Потом, – бросаю ощерившись.

Еще никто не знает. Совсем никто. Только безопасники рыщут.

– Так мы же давали полную расшифровку по всем статьям затрат, – неуверенно тянет Дима. – Все утвердили…

Глава 6

Глава 6

– Хорошо. Вот и поговорим, – усаживается рядом со мной Извеков. И смотрит с таким презрением и жалостью, будто сказать хочет: «Что же ты наделал, придурок?».

– Где Рада? – спрашиваю нарочито спокойно. А у самого внутри все колпашит от злости.

– В надежном месте, – огрызается тесть. – Тебя, Роберт, я посчитал нормальным человеком. Отдал дочь… А ты…

– Да что происходит? – подскакивает на месте отец. – Что с Радой? Я ничего не понимаю…

Всплескивает руками, будто сильно расстроен. Словно не он был против нашей свадьбы и запугивал меня рассказами о тесте-беспредельщике.

– Рада ушла от него и подала на развод, – не поворачиваясь, бросает Рома и, оглянувшись на распахнутую дверь, зовет. – Зайди сюда, Игорек.

И сразу же в зал влетает щуплый паренек с ноутбуком. Открывает передо мной экран, и я в ужасе пялюсь на собственную страницу на Госуслугах.

– Извини, пришлось взломать, – криво усмехается тесть и добавляет со вздохом. – Нажми на кнопку, и покончим с этой историей.

– Какую кнопку? – рычу, подаваясь к нему.

– Игорек, покажи, – роняет тесть и смотрит на меня как на букашку. – Моя дочь разводится с тобой. Забудь о ней и живи дальше, – цедит он глухо. На хмуром лице, появляется гримаса боли. Или мне только кажется.

Такой хищник, как Рома Извек, вряд ли будет переживать за дочку.

– Какой еще развод? – поднимаюсь с места. – Я не согласен! Не собираюсь я разводиться с Радой. Если она у вас, я хотел бы с ней поговорить…

– Она не хочет, баклан, – с сожалением разводит руками тесть. – Давай, жми на кнопку, и расходимся по-хорошему.

– А если по-плохому? – смотрю в упор.

– Наилучшим вариантом было бы тебя грохнуть за причиненный урон. Вступить в наследство и отжать весь ваш сраный бизнес, – вздыхает устало тесть. С прищуром оглядывает кабинет и снова вздыхает. – Но Радка у меня выросла доброй и наивной, - кривится Рома, будто перечисленные качества относятся к самым худшим. - Рада просила тебя не обижать, – повторяет он. – Поэтому будь хорошим мальчиком, нажми кнопочку…

– Да пошли вы все! Жену мою верните! – подскакиваю к тестю. Нависаю над ним. И сам балдею от собственной смелости. – Дайте мне с ней поговорить. Объяснить…

– Да с хера ли? – поднимаясь мне навстречу, усмехается он криво. Устало отдает приказ помощнику. – Давай сам, Игорек. Роберту поговорить приспичило…

Пацан лениво жмет на синий квадратик. Подтверждает заявление о разводе по обоюдному согласию. Детей у нас нет, имущество сразу поделено по брачному контракту. На нем настояли отец и наши адвокаты.

Процедура развода превращается в глупую формальность и фарс. И доказать ничего невозможно. Любой суд обратит внимание на локацию, откуда был отправлен ответ. Айпи моей компании сразу высветится.

Хороший ход, дядя Рома. Очень хороший!

– Ну, вот и все, – отрезает Извеков, направляясь к выходу. – И мой добрый совет, Тоник, – бросает напоследок отцу. – Поговори со своим сыном, пусть оставит мою дочь в покое. Иначе я за себя не ручаюсь.

– Но я не понимаю, Рома, – словно китайский болванчик, подскакивает с места отец. Машет пухлыми руками, будто ветряк. – Дети хорошо жили. Рада нам нравилась…

– Мы тоже так думали. Но твой сын – редкий выродок, – сплевывает каждое слово. – По нему кича давно плачет. Поэтому я и прошу, пока ветер без камней. А то я первым заяву в ментовку накатаю. Доказать же все можно… А ты, малыш, думал, никто ничего не узнает? – поворачивается ко мне. - Да? Все шито-крыто? А не, облом тут у тебя вышел. Два независимых эксперта подтвердили, – поднимает он вверх палец и смотрит на меня с такой ненавистью и злобой, будто его только Рада и сдерживает.

А я ничего не понимаю. Он бредит, что ли?

Какая, на хер, экспертиза? И в чем меня обвиняет этот отморозок?

– Роман Петрович, – роняю в чуть сутулую спину. – Потрудитесь объяснить, пожалуйста!

– Да пошел ты, – отмахивается от меня Извеков. – Нашелся тут требователь…

И выходит. А следом с ноутбуком под мышкой семенит Игорек.

– Роб… – в ужасе тянет Стелла. – Что происходит?

– Если бы я знал, систер! – в полном отчаянии развожу руками. Рада со мной развелась. Вот так, одним махом. Еще и папашу своего привлекла по полной программе.

«Почему ты так со мной, девочка? Почему мы не поговорили? Почему?» – устало прикрываю глаза.

– Роб, держись, бро, – подбегает ко мне Стелла и чуть не плачет. – Мне всегда нравилась Рада. Что между вами произошло?

– Да ладно вам, – обрывает сестру отец. – Избавились от уголовницы, и слава богу!

– Перестань! Что ты говоришь? Ему же больно! – подскакивает к нему Стелла. – Зачем ты так, папа?

– Да ладно вам, – отмахивается тот. – Все всегда знали, что этот брак долго не протянет. Может, Рада и хорошая девка, но не для нашей семьи. Странная она…

– Заткнись, – подрываюсь с места. – Ты даже не представляешь, как я люблю ее. Или это ты стоишь за теми фотками?

Глава 7

Глава 7

– Погоди, – вздыхает Димон. Трет худое скуластое лицо. Пытается вызвать хоть каплю жалости, но мне, честно говоря, пофиг. – Может, и не в холле. Голова раскалывается, – без всякого приглашения падает он в кресло напротив безопасника. – На парковке, что ли? – морщит лобешник.

– Вчера ты мне говорил про холл, – цежу раздраженно и больше всего хочу втащить в хитрую самодовольную морду.

– Ну, значит, в холле, – замечает он угрюмо. – Да какая разница, бро?

От этого «бро», от развязной позы и блеянья хочется повторить за тестем – выкинуть шныря из кабинета. И уволить, к чертям.

Но нельзя, бл.дь. Ничего нельзя. С тех пор, как папа наш от большого ума женился на Марине, она везде понавтыкала своих родственников. Очень быстро и очень технично. Мы со Стеллой даже мяукнуть не успели. Не до того было. А когда опомнились, здрасьте-насте, у нас везде Мариночкины люди на ключевых позициях.

– Все. Идите, работайте, – бросаю, не скрывая раздражения.

– Нет, я на больничный, бро. Мне в экспертизу надо… Потом отлежаться. Хорошо хоть зубы не выбил… А кстати, почему никто не вызвал полицию? – кряхтит как старый дед Сорокин. – На меня напали… Ты этого уголовника покрываешь, что ли? – смотрит на меня с подозрением и обидой.

– Да ты с ума сошел! – встревает в разговор Стелла. – И сам виноват. Какого лез, куда не просят. Великим стал, Дима?

– Стелла Платоновна, я бы попросил… – вздергивает подбородок Димон. – Придерживайтесь корпоративной системы общения…

– А то что? – выступает вперед сестра. – Ты совсем охренел, мальчик? Иди уже куда-нибудь отсюда. Поработай или в полицию… – бросает она небрежно. В сером платье и в красных туфлях на высоком каблуке Стелла выглядит, будто сошла со страницы глянцевого журнала.

Красивая. Решительная. И безусловно мне преданная. Впрочем, как и всегда.

– Что? В какую еще полицию? Ты сошла с ума, дочка, – в кабинет вкатывается отец. Обводит присутствующих строгим взглядом. – Никакой полиции. Я запрещаю, – рычит на Стелку.

– Это вон твой любимчик собирается, – передергивает плечом она и роняет презрительно. – Сам ему объясни.

– А-а… Дима… Сынок… Не надо. Только хуже будет. Роберт, выдай компенсацию, что ли… - вздыхает отец. Нервно ходит по комнате. Хватается за сердце. Входит в образ. Но это я в детстве боялся, что папа умрет как мама и нас со Стеллой отдадут в детский дом. Сейчас на меня его ужимки не действуют. Здоровый хрен. Лет до девяноста протянет.

– За что компенсацию? – бросаю ощерившись. – Дима сам виноват, папа…

– Это ты! Ты виноват! – влетает в кабинет Марина, вечно недовольная наша мачеха. – Нечего было привечать в нашем доме уголовников. Женился на ком попало, а теперь нам расхлебывать! – голосит она. Щеки горят красным румянцем, кудри, уложенные с утра в прическу, разметало, как после ядерного взрыва.

– Да мы всех привечаем, Марина Геннадьевна, – лелейно улыбается Стелла. – Сирых, убогих и умалишенных. Вот вас вот в семью взяли на свою голову. Всех ваших родственников на работу приняли. Или кто-то еще остался не у дел? Так вы скажите, – вкрадчиво предлагает она.

– Платон, это уже ни в какие ворота не лезет! – возмущается мачеха. – Объясни своим детям…

– Хмм, – как обычно, жует губы отец. Толстый, лысый, с большими черными глазами на абсолютно круглом лице. Не знаю, как Стелла, но я до сих пор не могу смириться с его женитьбой на Марине. – Роберт, Мариночка права. Если бы ты не женился на этой Раде, жили бы спокойно. Извек бы о нас и не знал ничего.

– А мне показалось, вы с девяностых знакомы, – усмехаюсь криво и добавляю на автомате. – Тоник, блин…

– Роб, – останавливает меня Стелла. Но уже бесполезно. Уже все, снесло у меня крышечку.

– А что Роб? – рычу гневно. В желудке образуется опасная пустота. Адреналин разгоняет кровь по венам. – Что Роб? Мне вот интересно, дорогие родственники, почему все кинулись жалеть Диму с разбитым носиком, и никто не поинтересовался, что случилось с Радой? Кто-то из вас причастен к ее побегу. Я пока ничего не знаю. Но я выясню. И фотки эти. Это ты сфабриковал, Дима? – наступаю на племянника мачехи.

– Да что ты такое несешь? Совсем помешался из-за своей девки! – вскрикивает Марина, пытаясь мощным буфетом прикрыть Димона.

– Тогда это кто-то из вас, – поднимаюсь из-за стола. Обвожу изумленным взглядом всю гоп-компанию.– Но вот что я вам скажу, господа прихлебатели, – в упор смотрю на Марину. – Во-первых, я люблю Раду и верну ее, как бы вы не мечтали об обратном. А во-вторых, теперь разгребайте сами этот гребаный бизнес. Вы же так хотели всем управлять. Вот вам херов полная панамка. А я пока жену не найду, к работе не вернусь. Это понятно?

– Что за глупости! – фыркает Марина. – Она от тебя ушла. Сбежала, как воровка. Надо еще проверить… Может, украла что… Пусть ее ищут профессионалы. А все остальные – за работу. У отца слабое здоровье… Хватит скандалить!

– За тобой надо проверить, – огрызаюсь, направляясь к вешалке. Снимаю куртку. Натягиваю на себя. Еще минута, я и Марину тресну.

– У Роберта форс-мажор. Он уходит в отпуск. Но компания в надежных руках. Есть ты, Марина, наш великий финансист в ботах, есть Димон, гордость зоопарка, – фыркает Стелла. – Справитесь. А мы, как учредители, хотим свои дивиденды. А занизите сумму наймем аудиторов и проверим… Заведем уголовное дело…

Глава 8

Глава 8

«Он развелся со мной. Развелся», – в ужасе смотрю на мигающее сообщение от Госуслуг. Все так быстро и просто. Даже не позвонил. Ничего не узнал. Не ворвался в больницу. Не стал извиняться и уговаривать.

Просто нажал кнопку!

Всхлипываю, а сама понимаю, что у мужа, теперь уже бывшего, нет, не было и не будет шансов связаться со мной. Он везде заблокирован. А в клинику Елены Прекрасной ему не прорваться. Тут и местная охрана. И папина. Роберта даже на порог не пустят.

Но все равно, обидно очень!

Мы же жили вместе. Любили друг друга. А потом бац, и меня просто выкинули за порог.

– О чем задумалась? – спрашивает Милочка. Она тут со мной неотлучно. Иногда приезжает Лара, пару раз были Мирон и папа. А сегодня мама с бабушкой приехали. Привезли нам домашней еды. Пирожки. Оливье. Все, как я люблю.

– Ну, о чем она может вздыхать? О бывшем муже, наверное, – встревает мама. Она всегда все про всех знает. – Только нечего о нем думать, Радочка. Не нашего поля ягода. Не надо было гнаться за красотой и богатством. Это они все сначала говорят «люблю-люблю, трамвай куплю», а потом коленом под зад… Лучше свои. С ними надежнее.

– Юль, а ты случайно не Роминых мордоворотов имеешь в виду? – усмехается недобро Мила. – Вот такого подарка Раде точно не надо. По тюрьмам, как ты, бегать с передачками… Врагу не пожелаешь.

– Зато тут я профи, – хвастливо заявляет маман. – И кстати, я марафон открываю. «Жду тебя» называются. Ждульки наши записываются.

– Мам, не продолжай, пожалуйста, это точно не мое, – мотаю я головой. – Я вернусь в медицину. Пока была замужем за Робертом, прошла курсы мануальных терапевтов. Еще хочу поучиться у очень крутого дядьки. Павел Магноров. Только он не берет учеников. Но с чего-то начинать надо. На шее у папы я точно сидеть не собираюсь.

– Магноров? – перебирает вслух мама. -Монгол, что ли? – переглядывается с Милочкой. – Так твой папа его хорошо знает. Профи с большой буквы, – тараторит радостно. – Из Ромочки пульки только так доставал.

– Погоди, Монгол? – что-то подсчитывает в уме Милочка или вспоминает. – Он же Роме кучу бабок торчит. Пусть хоть тебя поучит бесплатно.

«Жесть какая-то! – мысленно прикрываю глаза. – Есть ли в нашей стране человек, который бы не был знаком с папой, или не был бы ему должен?»

Роберт не знал. Ему пофиг было, чья я дочь. Даже родственникам своим велел заткнуться, когда они подняли вой на болотах. С тех пор старшие Щербетовы нас игнорили, как могли. А я и радовалась. Но, видимо, просто затаились. Тихонько дули в уши моему любимому и добились своего.

Больно-то как, господи! Даже дышать не могу. И до сих пор не могу поверить в очевидное. Это Роберт избавился от нашего ребенка. Больше некому.

Слезы застилают глаза. А на мою ладошку ложится тонкая мамина рука. Пальцы, унизанные мелкими наивными колечками крепко сжимают мои.

- Доченька моя, все пройдет. Главное, ты и малыш в безопасности. А мужчину найдешь еще. Ты у меня девочка красивая и умная… А Щербетовы эти еще поплатятся. Есть бог на свете! – вещает она. А я утыкаюсь в мамино худое плечо и реву как маленькая.

За что он так со мной?! За что?!

- Радка, перестань, - велит Милочка. – О ребенке подумай. На вот, выпей, - капает в стакан настойку пустырника и подает мне. – Я написала Роме, – заявляет, наблюдая как я пью успокоительное. – Монгол согласился. Твоему папе он не может отказать.

А кто может? Покажите мне того человека.

– Спасибо ему передай, – киваю понуро.

И тут до меня доходит. Ой, мамочки! Я буду учиться у Мангорова! У самого Мангорова!

– Это очень круто, – всхлипывая, обнимаю Милочку, потом маму.– Вы у меня лучшие.

А вечером приезжает отец.

– Я одного не пойму, дочка, – тяжело садится в кресло. – Если ты у нас такой крутой костоправ, почему я до сих пор хожу с больной спиной и ногами шаркаю как старый дед. Папе не положено, что ли?

– Ложись, – киваю на диван, на котором обычно спит Мила. – Если что-то несложное, я вправлю.

– Да я так… Пошутил, – пытается съехать с темы отец.

Но мы с Милой вопим в один голос.

– Ложись!

Кряхтя и постанывая, он стаскивает с плеч свитер, обнажая крепкий накачанный торс. Ни каждый мой ровесник похвастается такой бицухой.

«У Роберта тоже классная», - вспоминаю я и резко обрываю себя. Опять Роберт. Опять! Не идет из головы, хоть ты тресни.

Папа послушно распластывается на диване. Ворчит на нас, называет интриганками и дурами. Но с Милы как с гуся вода, да и я давно привыкла.

Беру стульчик, сажусь рядом. Веду пальцами по спине и совершенно некстати вспоминаю, как делала массаж Роберту. Только у него позвоночник ровный, надежно спрятанный в мышечном корсете.

А у папы, конечно, беда с поясницей и шейным отделом.

– Здесь болит? – спрашиваю, отвлекая, и пока отец что-то отвечает, нахожу пальцами ослабленную мышцу и сжимаю, заставляя ее работать.

Глава 9

Глава 9

Чуть отъехав от офиса, связываюсь с мужиком, с которым свел меня Сарычев. Сбивчиво рассказываю и снова прошу помощи.

– Да телефон ее как приклеенный висит на локации клиники женского здоровья, – вздыхает мой неведомый собеседник. – Никуда за сутки с места не сдвинулся.

– Может, подъедем туда вместе. Поспрашиваем. Я отблагодарю, – прошу глухо.

– Бесполезно, – ухает филином майор. – Клиника эта принадлежит вдове Алика Валдаева. А тот… Редкий был козлина, конечно… Дружил с Ромой Извековым. А ваш тесть, как известно, любит постебаться. Скорее всего, туда завезли сотовый и оставили где-то в кабинете.

– Но сама Рада?

– Да кто его знает, где она! – нетерпеливо бросает майор и, попрощавшись, отключается.

Что же мне делать?

Сжимаю руль до белых костяшек. Словно бультерьер, стискиваю челюсти. И только сейчас понимаю, какого свалял дурака.

Ушел, дебил, с гордым видом. А теперь службе безопасности папа даст другое задание. Например, найти меня. Или возить Марину в салон красоты. Никто ничего искать не будет. Никто из сотрудников не станет подставляться ради меня.

А значит, надо самому когтями землю рыть. Независимо от корпорации. Или возвращаться.

Телефон трещит, доставляя сообщения и звонки. Отец, Стелла, ее муж, и даже Марина.

– Да, слушаю, – перезваниваю зятю.

– Ко мне приезжай, бро, – рычит он в трубку. – Сейчас разрулим. Я своих ребят уже вызвал.

– Да, еду, – разворачиваю машину. Под оглушительное бибиканье пересекаю двойную сплошную и несусь на другой конец города к зятю. А дорогой звоню Сарычеву. Пусть хоть скажет, что с Радой все в порядке.

Но звонок срывается. Прикольно! Кажется, меня блокнули. Интересный поворот.

На ум сразу приходят угрозы тестя. Какие-то эксперты независимые, срок. Это он про фотки вещал, или просто запугивал?

Скорее всего, второе. За фальсификацию снимков или их редактуру в фотошопе еще никого не посадили.

Снова трубка, валяющаяся на пассажирском сиденье, вздрагивает от противного кукареканья. Этот рингтон у меня поставлен на мачеху. Привязалась, блин.

– Что случилось, Марина Геннадьевна? – интересуюсь холодно и язвительно. Хочется по-простому спросить, с хера ли тебе надо, коза? Но я же воспитанный человек. А вот женщина на том конце провода – нет.

– Сейчас же вернись, Роберт. Что ты наговорил отцу? У него сердечный приступ.

– Скорую вызовите, пожалуйста, – бросаю равнодушно. – А я занят…

– Хорошо, когда ты освободишься? Дел полно, Роберт. Ты слышишь меня?

– Да, прекрасно слышу, Марина Геннадьевна, – бросаю отрывисто. – Счастливо оставаться. Решайте сами свои проблемы. А мне мои дивиденды выплатите.

– Но ты же их не утвердил? – охает она.

– Присылайте на почту расчеты. Я посмотрю. До свидания.

– Подожди, Роб, – вздыхает она и, видимо, переступает через какие-то свои принципы. – Вернись, пожалуйста. Ни папа, ни Дима без тебя не справятся.

Ясен пень! Димон может только мои указания исполнять. А папа… По большому счету он уже отошел от дел. Просто ходит на работу с умным видом. А рулю всем я. Вернее, рулил. Но нести золотые яйца неблагодарным людям я не намерен. Пусть теперь сами ж.пу поднимут и поработают.

А мне жену искать надо.

– Нет. Я должен найти Раду, – отрезаю решительно. – Кто-то из вас подделал снимки. Найдите мне этого человека… Тогда поговорим.

– Какой-то бред, Роберт. Ну, ушла и ушла, – возмущенно тянет Марина.

– Я вас понял. За снимками стоите вы с папой. Больше мне не звоните, – нажимаю на кнопку отбоя.

Паркуюсь около красивого купеческого особняка, где после переезда в Москву Костя Исаев устроил штаб-квартиру. Киваю охране, поднимаюсь на второй этаж. И попав в кабинет в стиле Людовика четырнадцатого, плюхаюсь в большое бархатное кресло. Смотрю печально на Стелкиного мужа и задаю вопрос, на который только он знает ответ.

– Что мне делать?

– Искать, – передергивает плечами суровый лобастый мужик, за которого моя сестра пять лет назад вышла замуж. Широкие плечи Исаева обтягивает белая рубашка от Бриони. Галстук валяется где-то на столе. Кос терпеть не может официоз. Но человек классный. Когда Стелла сбежала от него, он всех на уши поднял, но нашел ее. Но ему информацию слили. Да и Стелка далеко не удрала. А у меня такого осведомителя нет. Да и вряд ли будет.

– Из города она не выезжала, – пролистывает досье Исаев. – В гостиницах не останавливалась. У отца тоже нет. У него своя блат-хата в Москве.

– Она ему звонила, – тяну упавшим голосом. – И он ее спрятал. Извеков точно знает, что с Радой все в порядке.

– За ним следят. Следаки ведут и чекисты. Никаких зацепок. Навещает старых друзей и их вдов. Пьет в кабаках. Сегодня вот хромал, как старый верблюд…

– Да он к Раде не сунется. Наверняка командировал кого-то в помощники, – цежу я и неожиданно представляю рядом с женой приблатненного парня с наколками. Такой запросто сможет уболтать. А Рада у меня – хорошая девочка. Бесхитростная.