Бывшие. Я тебя не предавала

Глава 1

Посвящается всем одержимым влюбленным.

– Мамочка, ты пришла! – Даня бежит ко мне и обнимает меня за ноги.

Я со вздохом кидаю сумку на банкетку и взлохмачиваю светлые волосы сына. Даня поднимает голову и смотрит на меня небесно-голубыми глазами, которые покорили меня сразу, когда я впервые взяла его на руки в роддоме.

Ну почему он так похож на своего отца? Почему он не мог унаследовать мои темные глаза и русые волосы? Ну почему судьба должна быть такой жестокой?

– Что с тобой? – Даня хмурится и делает шаг назад, вглядываясь любопытными глазками в мое лицо. Наш одноглазый щенок по кличке Пират подбегает к сыну, виляя тонким хвостиком; он садится на задние лапы и склоняет морду вбок.

Эти двое – сплоченная команда и даже сейчас они оба испытывают меня подозрительными взглядами.

– Мам, ты что плакала?

Я всегда считала, что это благословение, что мой сын умен не по годам и настолько эмпатичен, что по одному моему выражению лица способен угадать настроение, но иногда, в такие моменты, как сейчас, мне не нравится то, что у нас с Даней такая крепкая ментальная связь.

– Что ты, малыш, конечно нет.

– Тогда почему твои глаза красные? Твой начальник снова тебя обидел?

Я замираю. Сердце пропускает несколько ударов.

– Так, ты принял свои лекарства?

Даня хмурится, но кивает головой. Пират гавкает, повторяя за своим хозяином.

Я знаю, что с каждым днем бронхиальная астма Дани развивается быстрее, и симптомы усугубляются. Именно поэтому я должна как можно быстрее найти новую квартиру, чтобы мы смогли уехать из этой влажной халупы. Если, конечно, мой босс не уволит меня по истечению испытательного срока.

Когда я готовлю на ужин любимое блюдо сына, Даня садится за стол и виновато смотрит на меня. Я сразу узнаю этот взгляд.

– Мам, обещай, что не будешь сердиться.

Я поворачиваюсь с вилкой в руках.

– Когда я на тебя сердилась, малыш?

Даня – самый лучший ребенок, он не доставлял мне хлопот ни во время беременности, ни в период младенчества, будто чувствовал, как его маме тяжело. Даже сейчас, когда он вырос и ему скоро исполнится девять лет, не было ни одного случая, чтобы он разочаровал меня.

– Я не малыш! Я взрослый! – он сводит светлые брови к переносице и все мои внутренности больно сжимаются от осознания, что сейчас он чертовски сильно похож на своего отца.

– Как скажешь, малыш.

Он издает раздраженный вздох.

– Мам, я порвал свою куртку.

Я присаживаюсь на стул и смотрю на лицо Дани, которое отражает отчаяние и вину.

– Прости, мам, я случайно, – он опускает глаза вниз. – Я знаю, что у тебя нет лишних денег купить мне новую куртку, так что я попытался ее зашить, но у меня ничего не вышло.

Когда я вижу огромную дырку на куртке, и неудачные попытки сына зашить порванный материал, я чувствую отчаянную безысходность. У меня действительно сейчас нет денег на новую одежду, но я обязательно что-нибудь придумаю.

– Как же ты так умудрился? – сын всегда очень аккуратен и сдержан, поэтому понятия не имею, как такое могло с ним случиться. Если конечно… Я резко поднимаю глаза на лицо Дани, и паззл в голове складывается.– Даня, эти задиры снова доставали тебя?

Глаза сына расширяются, и он спешит скрыть свои эмоции, но слишком поздно. Я умею читать его так же хорошо, как и он меня.

– Малыш, скажи мне правду, твои одноклассники снова обижают тебя? – я опускаюсь на колени и беру тонкие ручки сына в свои ладони. – Даня, скажи мне правду.

– Они просто не принимают меня. Я другой.

Что-то тяжелое давит на грудь, а сердце пронзает острой болью. Я обнимаю Даню за плечи, стараясь как можно плотнее прижать его к своей груди. Мое горло дергается, и я стараюсь держать лицо, чтобы не показать сыну слезы, застывшие в глазах.

– Я знаю, милый. Хочешь, я поговорю с твоим классным руководителем?

– Нет! Ты сделаешь только хуже! – он резко отстраняется от меня.

– Ладно, ладно, – мои руки машинально гладят его светлые волосы. – Прости меня, милый.

– За что ты извиняешься, мам?

– За то, что я не могу дать тебе все, в чем ты нуждаешься.

ʚʚɞɞ

Даня сладко спит на своей стороне дивана, прижавшись к моей правой руке и уткнувшись носом в мой бок. Одной рукой я обнимаю сына, другой – перебираю его беспорядочные волосы. Это мой отдельный вид терапии, который помогает успокоиться после этого кошмарного дня.

Сначала Игнат довел меня до слез, обозвав всеми возможными мерзкими словами, а потом я встретила его…

Игоря.

Человека, который так жестоко и грязно обошелся со мной.

Человека, который разрушил мою жизнь и не понес наказания за свои деяния.

Человека, жизнь которого счастливо сложилась, пока я была вынуждена бежать из родного города, будучи беременной.

Я закрываю глаза и медленно возврвщаюсь в тот кошмарный день...

ʚʚɞɞ

Добро пожаловать, дорогие читатели, во вторую часть романа "Мой любимый предатель". В этой части вы сможетет отыскать ответы, на все интересующие вас вопросы.

Наш герой, как вы уже поняли, может быть циничен и жесток, но он обещает исправиться)
На старте мне очень важна ваша поддержка, поэтому, поддержите меня библиотеками и звездочками.

Ваша Тина Рамм❤️

Первая БЕСПЛАТНАЯ часть → https://litnet.com/ru/book/moi-lyubimyi-predatel-b472086

Глава 2

Злата

17 лет

С той самой минуты, когда я и мои родители стояли в узком больничном коридоре, все изменилось. Я четко помню, как сильно давили на меня стены, как раздражающе мигала потолочная лампа, как кафельный пол, начищенный до блеска, уходил из-под ног, и как резкий запах спирта и медикаментов вызывал тошноту.

Я впервые видела, как мои родители смотрели на меня, как на незнакомку. Словно они не растили меня семнадцать лет, словно мы никогда не были настоящей семьей.

Дальше начался настоящий ад.

Моя мать, будучи очень важным и деловым человеком, у которой имелись всевозможные связи, подняла на уши весь город, пытаясь отыскать свою биологическую дочь. По всему светскому обществу ходили громкие слухи о скандале семьи Гронских, не было ни одного человека в Питере, кто бы не знал об этой новости.

А про меня все словно забыли. Дома творился настоящий хаос, мама и папа не спали ночами, разыскивая своего настоящего ребенка, воздух в нашем особняке был пропитан стрессом, болью и напряжением. Хоть мои приемные родители ничего не говорили мне, но я чувствовала, как они молча обвиняют меня, словно это я виновата в том, что их биологическая дочь пропала.

Никому не было дела до меня. Родители думали лишь о себе, мама постоянно плакала и молилась Богу, чтобы он помог найти их ребенка, а папа успокаивал ее, но никто не подумал о том, что тогда, семнадцать лет назад, я тоже потеряла своих родителей.

Я пыталась вести привычную жизнь, делала вид, что мой мир не рухнул, но у меня ничего не вышло. В школы на меня тыкали пальцем, за спиной раздавались шепотки, а вскоре начали ползти слухи, что на самом деле я – дочь наркоманки, которую подбросили богатым людям.

Мои подруги, Агнесса и Влада, перестали разговаривать со мной, они вели себя по-разному: сначала игнорировали мое существование, а потом морщились от отвращения каждый раз, когда мы сталкивались в коридорах. Поэтому я перестала ходить в школу и все дни проводила в больнице, ухаживая за бабушкой

Игнат был единственным, кто не отрекся от меня. Он присылал цветы каждый день. Букеты были настолько огромными, что я едва могла их поднять. И каждый раз вместе с цветами прилагались записки: “Мне плевать на твое происхождение. Я хочу только тебя, моя Королева бала.”

Единственная проблема была в том, что сейчас Игнат был в Европе, на подготовительных курсах университета, куда собирался поступать. И это было настоящей трагедией. Сейчас мне больше всего нужна была его поддержка, и я знала, что он безоговорочно готов дать мне ее.

Через три недели, поздним вечером, когда я возвращалась от бабушки, мои родители привели в дом девушку, которая была копией моей приемной матери. Не было никаких сомнений в том, что она – их настоящая дочь. Девушку звали Зоя, все это время она жила в детском доме, и выглядела она ужасно: короткие, сухие и растрепанные волосы, порванная одежда, которая была ей велика, худые руки и ободранные коленки.

В тот момент я почувствовала вину за то, что все это время занимала ее место. Это было ее место по праву рождения. Это Зоя должна была ездить на Bentley, носить Prada и каждые полгода отдыхать на Бали. А я должна была быть как она: ободранная, нищая и никому не нужная.

– О чем ты думаешь, милая? – спокойный голос бабушки вырывает меня из размышлений, и я натягиваю улыбку, как делаю каждый раз, переступая порог больничной палаты.

– Думаю, какой сок тебе принести завтра. Яблочный или апельсиновый? – я быстро закрываю окно и задвигаю шторы, чтобы бабушка не простудилась ночью. – Принести тебе что-нибудь? Может, ты хочешь прогуляться перед сном? Я могла бы…

– Злата, – резкие тон бабушки заставляет меня заткнуться и поднять на нее глаза. Этой женщине скоро шестьдесят, но в свои годы она обладает убийственным взглядом, который способен заставить замолчать даже мою мать. – Тебе не обязательно делать вид, что ничего не произошло. Сними эти маски, когда ты рядом со мной, внучка. Ты не фальшивка.

Я прикусываю изнутри щеку, стараясь изо всех сил держать эмоции под контролем. Бабушка – единственный человек, который видит меня настоящую.

– Ты так молода и красива и, боже упаси, ты сейчас должна отжигать с каким-нибудь смазливым парнишкой вместо того, чтобы носить утки за старой бабкой.

– Это ничего, бабуль, – мои губы трогает легкая улыбка. – Я принесу тебе воды.

Я собираюсь встать с края кровати, чтобы принести бабушке воды, но ее мягкое прикосновение заставляет меня остановиться.

– Твои родители очень плохо поступили с тобой. Я не так воспитывала твою мать, – бабушка разочарованно качает головой. – Они не должны были забывать про тебя, ты тоже их ребенок.

– Ты ошибаешься. Зоя – вот кто часть их семьи. Я не имела права занимать ее место.

– А ну прекрати нести эту чушь! – интенсивность взгляда бабушки накрывает меня, словно ударная волна. Она хмурится и сильно сжимает мою ладонь. – Ты – Гронская, моя внучка, и плевать я хотела на твою кровь! Не смей думать иначе, не давай слабину. Вот выйду я из этой тюрьмы и покажу всем, кто посмел обидеть мою внучку!

Я издаю смешок и поправляю одеяло.

– Это не тюрьма, бабушка, это больница.

– Все равно… Меня держат здесь, словно я заключенная, – она недовольно хмурит брови.

Между нами повисает неловкое молчание. Я отвожу взгляд в сторону. Я не могу смотреть прямо в пронзительные глаза бабушки.

– Я не знаю, что мне делать. Я не сплю ночами и думаю о том, что мои приемные родители сделают со мной. Я думаю, они ищут повод избавиться от меня.

– Ну уж нет, твоим родителям придется побороться со мной, если они собираются избавиться от тебя. А меня, как ты уже знаешь, еще никто не смог сломить.

Мои глаза находят доброе и морщинистое лицо бабушки. Она выглядит очень мило, в своих цветастых платьях и причудливых шляпках, но сколько силы в этом взгляде. Никто даже не догадывается, что эта милая старушка в молодости была акулой бизнеса, которую боялись даже мужчины.

Глава 3

Злата

17 лет

Все время пока Игнат был в Европе, я постоянно думала о нем. О нас. Впервые Игнат смотрел только на меня. Видел меня настоящую, а не тот образ, который я должна была все время придерживаться.

Я нравилась Игнату.

Ему нравилось проводить со мной время.

Ему имя выгравировано в моем сердце, и никакие природные силы не смогут его устранить.

Я ерзаю на переднем сиденье от предвкушения, нетерпения и нервозности. Я так сильно скучала по нему.

– Хочешь что-нибудь выпить? Можем заехать в какой-нибудь паб.

Я поворачиваю голову и смотрю на лицо Игоря. Он симпатичный, нужно отдать ему должное. Сейчас он одет в обычную белую футболку и синие джинсы, а дорогие кроссовки лишь дополняют его образ. Он – сын начальника полиции нашего города, по-другому быть не может, наша школа считается элитной и каждый учащийся – ребенок богатых родителей. Но Игорь известен тем, что доставляет своему отцу больше неприятностей, чем преступники, за которыми он гоняется каждый день.

Но Игорь не такой красивый, как парень из моих самых счастливых снов и запретных фантазий. Я начинаю думать, что никто не может сравниться с Игнатом в красоте, обаянии и харизме.

– Нет. Отвези меня к Игнату.

Игорь ухмыляется и сильнее сжимает пальцами руль.

– Знаешь, Златуль, все эти слухи о тебе, которые ползут по школе… Это правда?

Я начинаю сильнее ерзать на месте, прижимая к животу свою сумочку.

– Чушь. Их распространяют сплетники, которые все это время ждали моего падения.

– Ну, дыма без огня не бывает, не так ли?

Я прищуриваюсь и поворачиваюсь к Игорю, с намерением заткнуть его паршивый рот.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Говорят, что ты дочь шлюхи и наркоманки, – Игорь бросает взгляд на мое лицо, затем опускает глаза ниже, скользит ими сначала по моей груди, потом по бедрам и оголенным коленям.

По коже ползут мурашки, когда я замечаю, что он смотрит на меня, как на свой любимый десерт. Я и раньше проводила время с Игорем на уроках или в компании, но только в людных местах. Сейчас никого нет. Мы одни в этой машине. И сейчас я чувствую что-то другое, даже темное и опасное.

– Боже, останови машину, – я тяну вниз свою юбку и стараюсь делать вид, что мне совсем не страшно. Что вдоль моего позвоночник не бегут мурашки, а внутренности не сжимаются от тревоги. – Останови машину, Игорь, я вызову такси.

Игорь резко тормозит, и когда я поворачиваюсь к двери, чтобы выскользнуть из салона, все во мне с ужасом замирает. Потому что вокруг – поле, которому нет конца. Я была так поглощена своими мыслями об Игнате, что не заметила, как мы выехали за пределы города.

Прежде чем я успеваю среагировать, Игорь набрасывается на меня с поцелуем. Он хватает меня за заднюю сторону шеи и тянет на себя. Его губы словно сухая древесина, безжизненные и такие неправильные.

– Ублюдок, – я больно кусаю его за губу, отчего Игорь рычит и отстраняется.

Когда я распахиваю дверь машины, то попадаю на колени, но все равно встаю на ноги и бегу в сторону огней города. Мои туфли только мешают, тонкие шпильки застревают в земле. Черт, я даже оставила свою сумку в машине.

Но я все равно продолжаю бежать, чувствуя вкус крови во рту. Мое сердце продолжает колотиться с бешеной скоростью, а в сознании бьется тревога. Сейчас я добегу до ближайшего магазина, попрошу у кого-нибудь помощи.

Из меня вырывается вскрик, когда я чувствую жжение в затылке. Я падаю на спину, чувствуя простреливающую боль в копчике. Игорь вцепился в мои волосы и повалил на землю, а затем, оседлав мою талию, схватил руки.

– К черту, – взгляд его глаз прямо-таки вызывает озноб из глубин души. – Говорят, что ты торгуешь своим телом, как твоя гребаная мамаша, а твой образ чопорной девочки – блажь и фальшь.

– Нет, отпусти меня!

– Пора проверить, правдивы ли слухи…

В голове сумасшедший хаос, я не верю, что это происходит со мной. Когда ты слышишь истории об изнасиловании, ты думаешь: “Какой ужас! Нет, это никогда не произойдет со мной!”. Особенно когда твой отец – нефтяной магнат, а мать – владелица гламурного журнала, каждый день ты выходишь из дома с телохранителями, а твоя фамилия говорит сама за себя. Но сейчас я здесь, лежу на грязной земле и чувствую чертову безысходность, когда лучший друг моего парня собирается взять меня силой.

Я пытаюсь кричать, но он зажимает мне рот тяжелой, скользкой и потной ладонью. Я дергаюсь и умудряюсь укусить его.

– Гребаная сука! – Игорь дает мне такую сильную пощечину, что моя голова сильно бьется об землю.

Мое зрение темнеет, и в голове начинают мелькать черные мушки. Я больше не пытаюсь сопротивляться, я поднимаю руку, в попытке помешать Игорь снять с меня трусы, но мои конечности словно превратились в желе. Перед глазами все плывет, я не понимаю, где нахожусь, но знаю, что то, что происходит – очень грязно и очень неправильно.

Однако я все чувствую. Абсолютно все. То, как он снимает с меня белье, раздвигает мои ноги и…

Боль.

Жгучая боль.

Мамочка, как же это больно.

Я слышу его сбитое дыхание, его рычание, словно у зверя. То, как он называл меня послушной девочкой и сладкой деткой, то, как он получал удовольствие от процесса.

Мои ногти впиваются в землю, а безмолвные слезы стекают по виску.

А потом это все заканчивается. Он тянет мое платье вниз, поднимает на руки и небрежно бросает на заднее сиденье автомобиля. Вонь грязи, сигарет и мужского мускуса прилипает ко мне, и я хочу содрать с себя кожу, чтобы избавиться от этого.

– Так бывает, Златуль, – говорит он, когда останавливает машину. – Ничего страшного не произошло.

А потом он вновь поднимает мое тело, вытаскивает из машины и кладет на землю. Я упираюсь спиной во что-то твердое и холодное. Раздается раскат грома и Игорь нависает надо мной.

Глава 4

Настоящее

Игнат

Неожиданная раскаленная волна прошла где-то в области сердца, проткнула его мелкими иглами насквозь. Я ударил кулаком по столу, чувствуя, как адреналин течет по венам и активирует все нервные окончания.

Чертова одержимость.

Я потратил десять лет на то, чтобы избавиться от нее, вырвать ее образ из своего проклятого сердца, но стоило Злате упомянуть наше травмирующее прошлое, я вышел из себя, снова прочувствовав весь спектр эмоций, который ощущал в тот самый роковой день.

Она ушла и хлопнула дверью. Даже несмотря на свой статус, на то, что она практически никто в моем офисе, Злата умудряется показывать свой упрямый характер, который у нее был с самого детства.

Мне нужно избавляться от нее. Иначе ее присутствие рядом со мной приведет к гребаной катастрофе.

Как только дверь кабинета за моей спиной вновь открывается, я чувствую, как весь груз обрушивается на меня с новой всепоглощающей приливной волной. Очевидно, Злата вернулась, чтобы высказать мне все, что не успела договорить ранее. Я втягиваю воздух через нос, резко разворачиваюсь, чтобы встретится с карими пьянящими глазами, но натыкаюсь совсем на другое лицо.

– Твою мать, – присвистывает Игорь, когда входит в мой кабинет, как к себе домой, кидает сумку на стул и разваливается на диване, как господин. – Я встретил блондинистую суку в твоей премной.

Мои зубы рефлекторно заскрипели. Проклятье. Эта нездоровая реакция на любое оскорбление в адрес этой женщины. Дожили, блядь, я хочу выбить зубы своему лучшему другу за то, что он назвал ее “сукой”.

– Почему ты не сказал, что прилетел?

– Что она здесь делает? – продолжает настаивать он.

– Очевидно, работает, – я сажусь за свой стол и начинаю перечитывать документы с бесстрастным выражением лица. Только я не улавливаю сути прочитанного текста и продолжаю чувствовать слепящий гнев от недавней стычки со Златой.

– Это нихрена не объясняет, дружище, – Игорь наваливается всей тушей на мой стол, привлекая к себе внимание. – Она вылетела из твоего кабинета красная и взлохмаченная. Ты ее трахал?

В голове возникает ее лицо, пышная грудь, которая выпирает из узких блузок, которые она носит, тонкая талия, аппетитные бедра и длинные, как у модели ноги. Черт, сколько бы времени не прошло, Злата всегда была и остается влажной мечтой всех фотографов. Уверен, если бы ее судьба сложилась иначе, она бы могла стать известной моделью или актрисой.

Я все еще помню ее сонную, как она спала в моих объятиях после нашего бурного секса; макияж размазан по лицу, от идеальной укладки не осталось ни следа, но тогда с нее слетели все маски и она была настоящей. Она была моей. Это было десять лет назад, а я, блядь, помню эту картину как будто это было вчера.

Сейчас Злата, скорее всего, вернется домой, приготовит ужин своему ублюдскому мужу и он будет трахать ее всю ночь. От этой мысли мне хочется сначала придушить Игоря, который распаляет во мне злость своим присутствием, разнести к чертям весь кабинет, а потом поехать за Златой и заставить ее смотреть, как я ломаю пальцы ее мужу.

Он даже ей не подходит. Гребаный очкарик, с которым я увидел ее в ресторане, он выглядит рядом с ней, как школьник.

– Ты можешь исчезнуть? – я отодвигаюсь от друга.– Ты только что вернулся, а уже действуешь мне на нервы.

– Я искренне не понимаю, зачем ты держись возле себя эту суку. Что вы делаете наедине?

Настойчивость Игоря кажется мне странной. Обычно ему плевать на всех вокруг кроме своего раздутого мужского эго и телок, которых он трахает каждый день. Но и те ему наскучивают сразу после процесса.

– Вспоминаем прошлое, – я ухмыляюсь и откидываюсь на спинку стула.

По лицу друга ползет нервная улыбка. Игорь встает со своего кресла, засовывает руки в передние карманы брюк и начинает расхаживать по кабинету, мелькая перед глазами, словно надоедливая муха.

– О, неужели? Вы вспоминаете то, как грязно она поступила с тобой? Как отдалась какому-то ублюдку прямо на улице, а видео их соития выложили в сеть? Я не думал, что ты такой мазохист, дружище.

Бурлящий гнев разрывает мне сознание, наполняя его отголосками прошлого. Я втягиваю воздух через нос, стараясь контролировать свои эмоции.

– Если я держу ее возле себя, значит, на то есть причины.

– Ты мстишь ей? – улыбка пронеслась в глазах Игоря и едва тронула его губы.

– Я собираюсь трахнуть ее, показать ей все самое худшее и вернуть туда, откуда я ее подобрал. Обратно в нищету. Я дам ей попробовать ее же лекарство.

Таков план моей мести. За всю боль. За ее предательство. Но я думаю, что Злата что-то скрывает от меня. Из чопороной избалованной девочки она превратилась в женщину, которая вынуждена носить мне кофе и терпеть издевательства.

Правый уголок друга дернулся и Игорь расплылся в улыбке. Кажется, он выглядит довольным. У меня возникает вопрос, что его так радует, и я почти задаю его, но время на моих наручных часах говорит о том, что ты опаздываем на встречу.

– Поехали, – я беру свой телефон со стола. – Расскажешь о том, как прошла командировка и как поживают наши деловые партнеры. А заодно познакомишься с моей невестой.

Глава 5

Злата

Ранним утром, перед рабочим днем, в лифте ко мне присоединятся две девушки из партийной группы Игната. Мы коротко здороваемся, и они встают ко мне спиной. Вряд ли они знают меня, я все время прячусь в своем кабинете, втыкая в ноутбук и пытаясь угодить Игнату.

Встреча с Игорем состоялась в пятницу, так что, это благословение, что впереди были выходные, и мне удалось абстрагироваться от призраков прошлого. Все два дня мы с Даней много гуляли с нашем псом Пиратом, ели мороженое и смотрели любимые диснеевские мультфильмы сына. Мой сын – единственное, ради чего я существую, только Даня удерживает меня от того, чтобы наложить на себя руки.

Я достаю телефон, перепроверяю, что я должна сделать для своего придурковатого босса после обеда, но не могу не сосредоточится на разговоре двух женщин.

– Скоро состоятся выборы. Говорят, это будут самые сложные выборы в карьере Игната Максимовича? – девушка в очках в красной оправе спрашивает свою низкорослую черноволосую подругу.

– Верно, Игнат Максимович держит нас до последнего, – она вздыхает. – Губернатор области – действительно важный человек и он просто так не отдаст свое кресло. Он оброс связями, так что будет сложно победить его.

– Я думаю, нас ждет победа, – отвечает девушка в очках. – Игнат Максимович действительно хороший политик. Он чист на руку, не то, что нынешний…

– Знаешь, мой муж уже начинает ревновать, но потом я объясняю ему, что я поздно возвращаюсь из-за того, что мы весь день составляет план дебатов и созваниваемся с зарубежными коллегами.

– Правда? – блондинка вскидывает брови. – Мой все понимает. Как думаешь, жена Игната Максимовича тоже устраивает скандал из-за его поздних переговоров?

– Ты что? – отвечает темноволосая. – У него нет жены, ты не знала?

– Как это? – девушка поправляет очки на своей переносице.

– Ох, Натали, ты хоть раз видела его с женщиной? У Игната Максимовича нет ни жены, ни детей, этот человек живет политикой.

– Минуточку, неужели он не был никогда женат?

– Никогда, – отвечает та.

– Странно. С его то внешностью и деньгами… – доносится голос другой женщины, когда они обе выходят из лифта.

Только когда двери закрываются, я понимаю, что мне тоже следовало выйти на этом этаже, но я была слишком ошеломлена, чтобы двигаться. Разговор, который я только что подслушала важнее всяких дел.

Игнат никогда не был женат? Не вяжется никак. Он ведь перспективный политик, наследник многомиллионной компании своего отца, и девушки правы, у него модельная внешность. Я совсем не злюсь на них. Это общепринятый факт.

Почему он никогда не был женат? Ему почти тридцать, почему он не создает семью? Что ему мешает? Столько вопросов и ни одного ответа.

В состоянии аффекта я возвращаюсь на свое рабочее место и скидываю пальто. Время 7:55, поэтому я привычно стучусь в кабинет босса, и, не дождавшись ответа, толкаю дверь. Игнат однажды накричал на меня за то, что я долго стояла за дверью и ждала его ответа. Поэтому теперь я импровизирую. Никогда не угадаешь, в каком расположении духа он сегодня.

Но все мои мысли останавливаются, когда я вхожу в кабинет и замечаю в нем две мужские фигуры. Дрожь зарождается сначала в коленях, затем поднимается вверх по телу и начинает щемить сердце.

– Ваш кофе из Skuratov, Игнат Максимович, – стараясь делать вид, что мой мир не трещит по швам, я наклоняюсь, чтобы поставить стаканчик на стол.

Игорь, это ублюдок, сидевший на стуле, начинает ухмыляться, когда замечает, как дрожат мои руки, и я проливаю немного кофе на безупречный дубовый стол босса, который стоит дороже моей квартиры.

– С вами все в порядке? – Игнат недовольно выгибает бровь. – Вы больны?

Это отнюдь не беспокойство, это провокация и издевка. Я дергаю горло вверх, стараясь проглотить набухший ком, мои пальцы быстро хватают салфетку и вытирают поверхность.

– Простите, я немного рассеяна сегодня.

Игорь вновь скалит зубы. Я чувствую, как он пялится на мой зад, вызывая под кожей мурашки. Я моментально чувствую себя грязной и испачканной, как в тот день десять лет назад, я чертовски сильно хочу убежать в рабочий душ и тереть свою кожу мочалкой, пока она не покраснеет.

– Надеюсь, этот никак не отразится на вашей работе, я говорил вам, что…

– Одна ошибка и я уволена, – я выпрямляюсь, перебивая Игната. Наши взгляды встречаются, я поднимаю подбородок, а он сверкает глазами. – Я помню ваше золотое правило, Игнат Максимович.

Он плотно стискивает челюсть.

– Вы уже знакомы с моим деловым партнером? Игорь Эдуардович, это Злата Алексеевна – моя… помощница.

Я так старалась не обращать внимание на это дьявольское отродье, но Игнат, будучи придурком, делает все, чтобы заставить меня нервничать. К чему эта актерская игра? Он прекрасно знает, что мы знакомы.

Я поворачиваюсь и встречаю похотливый взгляд Игоря. Он смотрит на меня так же, как и в тот день, словно собирается повалить на пол, ударить по лицу и задрать платье…

– Здравствуйте, – мой голос не выдает ни эмоциональной паники, ни всех тех чувств, которые вызывают во мне его присутствие. Я чувствую привкус пепла во рту и вонь сигарет. Меня сейчас стошнит.

– Доброе утро, Злата Алексеевна. Прекрасно выглядите, белый вам к лицу.

Белое платье сегодня и белое платье в тот страшный день. Перед глазами все плывет, когда я чувствую, будто низ платья пропитывается кровью. Я в ужасе смотрю вниз, но, разумеется, никаких пятен крови на нем нет. Я думаю, это посттравматические галлюцинации. Но у меня нет денег на психолога, чтобы перебороть это расстройство.

Я слышу треск, и мы с Игорем рефлекторно поворачиваемся к источнику звука. Игнат выглядит так, словно собирается наброситься на нас и содрать с обоих кожу. Он отбрасывает в сторону обломки карандаша, который сломал своими пальцами.

– Возвращайтесь в кабинет и занимайтесь своими делами, – рычит Игнат, сверля меня взглядом.

Глава 6

Игнат

Над столом висит напряжение. Такое сильное, что, кажется, хватит маленькой искры, чтобы все вокруг загорелось адским пламенем. За квадратным дубовым столом собрались две семьи: мой отец, мой младший брат Ян, моя невеста и ее мать.

Риана Канаева. Моя будущая жена. Девушки сидит напротив меня, опустив голову вниз, и с трагическим выражением лица продолжает перекатывать вилкой по тарелке маленькую маслину. Я знал эту девушку с детства, она была лучшей подругой Яна, и ее семья всю жизнь жила напротив нас.

Она младше меня семь лет. Она красива. Чертовски красива. Темные волосы волнами спускаются на ее тонкие плечи, зеленые глаза, модельная фигура. Эта девушка – эталон красоты, но полная противоположность моего типажа. Я предпочитаю стервозных блондинок.

– Мы уже выбрали оттенок цветов, которые будут украшать арку-хупу, – Екатерина подносит бокал вина ко рту. – Я долго не могла решить, выбрать для салфеток молочный оттенок или цвет слоновой кости, но все же отдала предпочтение второму.

Мать моей невесты открывает рот и заставляет мускул на моей щеке дернуться от ее писклявого голоса. Эта женщина верещит весь вечер, не замолкая, с восторгом описывая свадебную подготовку и то, как она счастлива, что наши семьи скоро воссоединиться.

А еще она пьет уже третий бокал вина. Кажется, у нее зависимость.

Однако Риана не проронила ни слова за весь вечер. Она выглядит такой несчастной, словно брак со мной – худшее, что могло с ней произойти. Но я не принуждал ее ни к чему, не в моих правилах заставлять женщин быть со мной, они всегда сами приползали на коленях.

Я стараюсь поддержать глупый разговор о гребаных цветах и салфетках, потому что наш отец молчит, увлеченный своей порцией сибаса, а Ян выглядит так, словно вот-вот взорвется. Серьезно, его лицо покрыто багровыми пятнами, и он кидает взглядом в мою сторону метаморфические кинжалы.

Я замечаю, как Риана и мой брат постоянно переглядываются, но это отнюдь не попытка соблазнения двух безвозвратно влюбленных. Моя невеста смотрит на Яна так, словно готова воткнуть свои красные ноготочки в его глаза и посмотреть, как он истекает кровью.

– Завтра мы идем мерить свадебное платье, правда, милая? – мать Рианы снова пищит и привлекает внимание дочери. Риана прерывает зрительный контакт с моим братом и растерянно хлопает глазами.

– Верно.

Ни для кого не секрет, что я женюсь на этой девушке из-за тактических целей. Скоро выборы, и чтобы заполучить голоса людей, которые чтут семейные традиции, мне нужна жена. Лучше всего знаменитая в наших кругах. Риана – идеальная партия: ее мать – всемирно известная модель, а отец владелец многих заводов по всей стране.

Меня никогда не радовала перспектива брака, я убедил себя в том, что все женщины – бессердечные стервы, способные воткнуть нож в твою спину в самый неожиданный момент ровно в тот день, когда Злата предала меня. Поэтому я уже много лет подряд ношу звание холостяка. Мне плевать, секс на одну ночь меня вполне устраивает, но отец настраивает на том, чтобы я обзавелся семьей и детьми. А лучше всего сыном, чтобы он мог унаследовать нашу семейную империю и, по возможности, смог пойти по моим стопам и стать политиком.

Мои глаза находят красивое лицо моей невесты. Я не хочу ее. Черт возьми, я никогда ее не захочу. Эта девушка едва достигла совершеннолетия, она для меня ребенок. Как я, черт возьми, буду трахать молодую девчонку? Я даже к ней не прикоснусь. К тому же, между Рианой и моим братом есть давняя незаконченная история.

– Тебе нужна моя помощь? – спрашиваю я, наблюдая за Рианой и играя роль заботливого жениха.

Щеки Рианы становятся пунцовыми, и ее губы трогает сдержанная улыбка. Ее губы распахиваются, чтобы ответить, но ее бестактная мать перебивает:

– Ну что ты такое говоришь, Игнат, – она отмахивается от меня и хихикает. – Увидеть невесту в свадебном платье до свадьбы – дурной знак.

Ян дергается и до побеления в костяшках сжимает вилку.

– В любом случае, не ограничиваете себя в выборе. Я имею в виду любая сумма. Я хочу, чтобы бы моя невеста была самой красивой.

Екатерина незаметно толкает дочь под столом и играет бровями, мол, смотри, какой твой жених хороший. Риана поджимает губы и едва заметно кивает. Потом она смотрит на Яна и с немой мольбой в глазах и просит его что-то сделать, но мой трусливый братец продолжает сидеть рядом со мной и пыхтеть от злости.

Трус и слабак. Я знаю, что он влюблен в эту девушку и не раз давал ему шанс отбить ее у меня, но Ян – чертов тормоз.

– Прошу меня извинить, – внезапно произносит Риана, когда встает со своего места и прежде чем выйти из-за стола, смотрит на моего брата своими темно-зелеными глазами. Этот взгляд длился всего секунду, но в нем было больше слов, чем она произнесла за весь вечер.

Мой взгляд падает на кольцо на ее пальце с бриллиантом размером с континент. Это подаренное мною помолвочное кольцо.

Проходит пять минут, десять, моя невеста не возвращается.

– Мне нужно позвонить, – говорит мой братец, со скрипом отодвигая стул.

Я ухмыляюсь. Эти двое – чертовски плохие актеры. Когда Ян исчезает за углом, я осматриваю столовую под надоедливую болтовню матери Рианы. Я не был в отцовском доме десять лет. Сначала я стажировался в Европе, потом усердно работал над своей политической партией, но самая главная причина, по которой не мог переступить порог этого дома: я отчетливо помню ощущения безысходности, когда я заливал в свое горло литры дорого виски, пытаясь заглушить чертову боль после измены Златы.

К черту. Этот дом никогда не был родным и не будет. Не после того, как наша мать бросила нас с Яном, а отец превратился в деспотичного придурка.

Я выхожу на улицу, чтобы закурить сигарету и успокоить свои нервы. Чертов дом, чертовы воспоминания и чертова блондинка с карими глазами, которая не дает мне спокойно жить десять лет подряд.

Глава 7

Злата

Когда я вбегаю за ворота, то сразу замечаю светлую макушку Дани. Он сидит на ступенях школьного крыльца, его портфель аккуратно лежит рядом, куртка расстегнута, а правой рукой он гладит уличного кота, который всеми силами трется об его ноги. От того, что мой сын вынужден сидеть в одиночестве в компании бродячего ободранного кота, в то время как его одноклассники шумно смеются в стороне, у меня больно сжимается сердце.

Но мой сын не выглядит расстроенным, ему, кажется, вполне хватает компании черно-белого кота, судя по его улыбке и блестящим глазам. То, что сверстники Дани издеваются над ним из-за его ума – не главная причина его одиночества. Дане просто не интересно со сверстниками. Он давно их вырос.

Я сбавляю шаг и позволяю себе выровнять дыхание.

– Эй ты, букварь, нашел себе нового друга? – кричит кто-то из ребят. Кучка мальчишек поворачивается к Дане, и смотрят на него так, словно он изгой.

– С тобой никто не хочет дружить! – добавляет другой мальчик. – Поэтому ты до конца жизни будешь общаться с кошками!

Я хмурюсь и прибавляю шаг. Гнев зарождается где-то в области груди, начинает ползти по сосудам, взбудораживая рецепторы. Во мне просыпается мама- медведица, которая отчаянно спешит защитить своего ребенка. Я возьму номер родителей этих детей и поговорю с ними про этих невоспитанных мальчиков.

– Отстаньте от меня, – спокойно говорит Даня и едва заметно отворачивается.

– Ты выскочка и ботаник!

– Я не выскочка, – мой сын пожимает плечами, продолжая с бесстрастным выражением лица гладить кота. – Просто это вы глупые.

Кажется, ребятам это очень не понравилось, судя по тому, как они все замолчали и их некогда радостные лица превратились в кислые мины. Один из них, кажется, главарь, дергается и целенаправленно идет к Дане. Я практически срываюсь на бег, чувствуя, что мой ребенок в опасности.

Мои ноги замирают, и из горла вырывается вздох, когда мальчик в красной шапке с белым помпоном вылетает на школьное крыльцо и с силой толкает задиру. Тот падает с последней ступеньки и приземляется на свою наглую и невоспитанную задницу.

– Отвалите от него! – кричит ребенок. – Иначе я вам всем покажу!

С важным видом взрослого, мальчик выпирает грудь, решительно отворачивается от кучки задир и подходит к моему сыну. Садится на ступеньки рядом с Даней, и они вдвоем начинают гладить уличного кота, при этом обмениваясь быстрыми фразами.

– Даня? – я подхожу ближе, и сын поднимает на меня глаза. Его улыбка становится шире, когда он видит меня. – Прости, милый, я опоздала.

Кучка невоспитанных ребят выходят за школьные ворота, продолжая поглядывать в нашу сторону, перешептываясь.

– Привет, мам, – Даня встает.

– Здравствуйте! – с энтузиазмом вскакивает незнакомый мальчик. – Меня зовут Ваня.

Ваня протягивает мне руку, вызывая улыбку. Если мой сын спокойный и умиротворенный, тот этот мальчик взвинченный и дерзкий. Две абсолютные противоположности.

– Очень приятно, Ваня. Я Злата Алексеевна, мама Дани.

Я смотрю на лицо Вани слишком долго и пристально, пытаясь понять, где я раньше его видела. Его черты лица кажутся мне до невозможности знакомыми.

Ваня склоняет голову на бок.

– А я вас видел.

– Правда? – я хмыкаю. – Где же?

– На маминых фотографиях.

Я остаюсь в замешательстве. Прежде чем мне удается поподробнее расспросить Ваню о его матери, меня окликает высокий женский голос.

– Злата Алексеевна, можно вас на минуточку? – темноволосая женщина, с прямоугольными очками на переносице выходит из дверей школы и тащит за собой пакет с тетрадями. – Меня зовут Татьяна Павловна, я – учитель математики вашего сына.

– Приятно познакомиться.

Я не испытываю особого стресса от данной внезапной встречи, как это делают многие родители. Моего сына не за что ругать и отчитывать, Даня – лучший в классе.

– Что-то случилось?

– Нет, нет, что вы, – женщина отмахивается. – Я всего лишь хотела поинтересоваться, к какому репетитору вы водите Данила? Или, может, он посещает дополнительные кружки? Я лично хочу пожать руку этим замечательным преподавателям.

– Эм-м… – я переминаюсь на своих туфлях. – Даня не ходит на дополнительные занятия.

– Как так?

Глаза Татьяны становятся круглыми. Она удивленно распахивает губы и нервно поправляет очки на переносице.

– Вот так. Даня занимается сам, даже я не помогаю ему с домашней работой.

– Это… Просто феноменально, – растерянно произносит учительница. – Ваш сын гений, Злата Алексеевна.

Я смотрю в сторону, на Даню, который прощается со своим новым другом и направляется в нашу сторону. Я знаю. Мой сын гений, это и благословение, и проклятье.

Мои губы трогает нервная улыбка, я рефлекторно тянусь к своей шее, желая провести по ней руками. Инстинктивная реакция на стресс.

– Да, это так…

– Я все хотела поговорить с вами, но никак не находила времени, – женщина кивает на огромные кипы тетрадей в ее пакете. – Дело в том, что Данилу скучно на уроках. Касаемо моего предмета, он решает задания быстрее всех и всегда с отличием, я говорила с его классным руководителем и узнала, что такое происходит на каждом уроке. Вашему сыну просто тесно среди сверстников, понимаете?

Я опять тру шею. Я знаю, я все это знаю. Но я не могу ничего с этим поделать. Я не могу дать сыну того образования, которого он заслуживает.

– Я могла бы посоветовать вам перевести его в лицей или гимназию с углубленным изучением отдельных предметов. Если с ним заниматься, то он достигнет невероятных высот в своем возрасте.

Даня подходит к нам и берет меня за руку. Они с Татьяной Павловной здороваются, после чего женщина возвращает внимание на мое лицо.

– Все лицеи находятся в другом конце города, а эта школа удобна нам по расположению… – говорю я.

– О… – учительница мнется и задерживает взгляд на моей шее, которая, видимо, уже покрылась красными пятнами. Мы обе понимаем, что дело здесь вовсе не в расположении школы. – Тогда я могла бы предложить свои услуги. Я могу заниматься с Данилом дополнительно после уроков.

Глава 8

Злата

17 лет

Наклонив голову вниз, я наблюдаю за тем, как розовая вода, смешанная с кровью, стекает в слив. Я тянусь к смесителю и включаю ледяную воду, моя кожа покрывается мурашками, а из горла вырывается выдох.

– Боже! – раздается женский визг, и чьи-то руки обратно переключают воду на теплый режим. – Заболеть пневмонией вздумала?

Медленно, слишком медленно я поворачиваю голову в сторону и смотрю на встревоженное лицо Зои. Я совсем забыла об ее присутствии. Когда состояние аффекта прошло, боль ощущается острее и ярче, между ног невероятно больно, кажется, у меня множественные разрывы. А еще сильно болит голова и щека. Во рту металлический привкус крови.

Ноги дрожат, и я медленно сползаю вниз, обнимая свои колени.

– Давай, Злата, нужно смыть это с тебя, – говорит Зоя шёпотом, словно громкая речь способна сильнее травмировать меня. Она берет в руку лейку и поливает теплой водой кожу моей спины.

– Просто оставь меня.

Мой голос хриплый и чужой.

– Нет, я не оставлю тебя, – решимость в ее голосе забавляет меня. Она должна ненавидеть меня за то, что я украла ее жизнь в богатой семье, в то время как она вынуждена была носить поношенную одежду и скудно питаться в детском доме. – Мы должны что-то сделать. Я могу взять машину папочки и отвезти тебя в неотложную помощь, ты хочешь? Там тебе помогут.

Я отчаянно трясу головой, начинаю кусать свои колени.

– Мы сделаем это тайно.

– Нет… Они поймут, что надо мной надругались… И… вызовут полицию.

Зоя замолкает. Мы обе знаем, что если появится полиция, на следующий день общественность узнает о том, что приемную дочь Гронских изнасиловали. Это будет скандал, поползут слухи, в конце концов, жертва всегда виновата.

Зоя скребет мочалкой мое тело до покраснения и боли, но я все равно чувствую этот гнилостный запах.

Вонь сигарет. Его сигарет.

Не знаю, откуда у меня берутся силы, чтобы вылезти из ванной и надеть свои джинсы и футболку, но я это делаю.

Я должна преодолеть это.

Я должна забыть.

Зоя сидит рядом и наблюдает за каждым моим движением, словно я могла бы выброситься в окно или перерезать запястья.

– Ты можешь идти… – я смотрю на Зою, на ее грустные глаза и трагическое выражение лица. Она худая, ужасно худая. И это последствия жизни в детском доме. – Пожалуйста, уходи.

– Мне так жаль, Злат… Если бы я могла что-то сделать, – она медленно встает.

– Я… – мой голос срывается. – Я просто… Я собираюсь поехать в одно место. Мне нужно к одному человеку. Я не думаю, что могу сейчас вести машину.

– О, конечно, – она встрепенулась. – Я отвезу тебя, не проблема.

Все мое тело дрожит, пока я сижу на пассажирском сиденье. Зоя аккуратно ведет машину, временами поглядывая на меня. Я думаю о том, что, возможно, не должна это делать, но сейчас я слишком слаба, чтобы справляться со всем этим в одиночку.

Мне нужен он.

Поэтому когда Зоя тормозит у многоэтажной высотки, я сразу же вылетаю на улицу. Небеса распахиваются, и сильный дождь за секунду промокает меня. Я ничего не чувствую, ни воды, ни своих шагов, ни боли.

– Пойти с тобой? – Зоя выскакивает следом.

– Нет. Поезжай домой.

Я не жду ее ответа и вбегаю в подъезд. Киваю консьержу, он вскидывает брови и подходит ко мне.

– Вы промокли. Вам нужна помощь?

Я, должно быть, выгляжу как раненый щенок, попавший под дождь. И если в другие дни я бы вернулась домой, сделала укладку, нанесла макияж и надела свое лучшее брендовое платье, чтобы не позволить окружающим увидеть меня не безупречную, то сейчас мне плевать на внешний вид.

Вряд ли моя внешность будет беспокоить меня когда-либо снова.

– Я… я в порядке. Подскажите квартиру Игната Стоцкого?

Пульс грохочет в ушах, пока я иду, потом бегу трусцой по ступеням. К тому времени, когда я оказываюсь перед дверью его квартиры, я задыхаюсь, волосы падают на глаза, а одежда прилипла к потной коже.

Я слышу громкую музыку. Игнат устроит вечеринку в сеть своего приезда. Пальцы сводят судорогой, когда я нажимаю на дверную ручку.

Через несколько секунд меня оглушает громкой музыкой, я морщусь от ярких светодиодов и задыхаюсь от запаха алкоголя и табака.

Я пробиваюсь сквозь толпу, игнорируя то, как люди тычут в меня пальцем и перешептываются. Это, должно быть, из-за моего внешнего вида. Они впервые видят Злату Гронскую в джинсах и кедах. Я продолжаю идти, ведомая только одной мыслью: Игнат – моя безопасность. Человек, который всегда заставлял меня чувствовать себя спокойной, счастливой и… настоящей.

В голове я подбираю слова: я люблю тебя. Так сильно люблю. Знаю, что ты считаешь меня сукой, но это только потому что меня всю жизнь учили не показывать свои эмоции. Но ты увидел меня настоящую, и я обещаю измениться ради тебя.

Я толкаю дверь его комнаты, здесь меньше людей, чем в гостиной. Я натыкаюсь кучку парней, которые громко смеются и смотрят что-то на своих телефонах. Я даже вижу Владу, которая морщится при виде меня. Но все их лица размыты, ведь я смотрю только на Игната.

– Игнат, я…

Когда я подаю голос, все вокруг замолкают, музыка стихает и все смотрят на меня. Мне все равно. Сейчас Игнат всех прогонит, и мы останемся вдвоем. Все будет хорошо.

– Какого черта ты здесь делаешь? – он медленно встает, сжимая в руке телефон.

Я вижу, как парни за его спиной ухмыляются.

– Мне нужно с тобой поговорить… Я… Меня…

– Заткнись.

Я дергаюсь. Он говорит невнятно, у него озабоченное выражение лица и темный блеск в голубых глазах. Он выглядит мрачнее, чем темное небо за окном. Его пальцы подергиваются, и я не знаю, это из-за того, что он пьян или из-за чего-то другого.

– Поставь суку на место, Игнат, – кричит кто-то из его друзей и остальные начинают смеяться.

Глава 9

Игнат

Настоящее

Чертовски трудно воздерживаться, знаете ли. Особенно когда ты взрослый, здоровый мужик с нормальной потенцией.

Две гребанных недели без секса. Чертовски длинный промежуток, особенно учитывая мои подростковые заскоки, когда я, будучи студентом, не пропускал ни одной юбки.

И все из-за одной стервы с белокурыми прядями и шоколадными глазами. С тех пор как Злата устроилась работать в мой офис, я забыл, что такое секс. Не потому что мне не дают, а потому что я не могу хотеть кого-то другого, когда в моей приемной сидит PornHub версия Златы Гронской.

С годами ее формы стали только лучше. В юности она была чертовски горячая штучка, которая никого не подпускала к себе, но мы уже знаем, чем закончилась эта история. Образ недотроги был фальшью, чтобы скрывать ее шлюшскую натуру.

Неважно, во что она одета, в платье или простые темные брюки. Все, что я чувствую – необходимость трахнуть ее, пока она не сможет нормально ходить. Пару дней назад, она случайно коснулась моей руки, когда передавала папку документов, и посмотрела на меня с таким снобизмом, что я был невероятно тверд и разгневан одновременно. Я не хочу хотеть ее. Я все время вспоминаю то проклятое видео, ее предательство и напоминаю себе, что Злата – бессердечная стерва, но мой член, похоже, думает иначе.

Продолжительный дождь глухо бьет по окнам. Одной рукой опираюсь локтем в панорамное окно, через которое открывается охрененный вид на город, в другой руке держу стакан с виски. Я немного пьян, но не слишком сильно, чтобы не отдавать себе отчет в том, что я собираюсь сделать.

А именно: исполнить план своей мести.

Не то, чтобы я планировал это все десять лет, словно озабоченный и обиженный мальчишка, но когда я увидел ее бесстыжее лицо в отделе кадров моего офиса, я четко решил, во что бы ни стало наказать Злату.

Да, я плохой человек, но я никогда не говорил обратное.

Раздается звонок в дверь и подлая улыбка расцветает на моем лице. Я знал, что она придет. Ровно пятьдесят минут. Она делает все, что я говорю. Я без понятия, почему Злата так крепко вцепилась за эту должность и позволяет мне издеваться над ней. Плевать. Мне это только на руку.

Пока иду по коридору, думаю: интересно, ее муж знает, что она работает на своего бывшего?

– Добрый вечер, – смотрит на меня из-под мокрых ресниц и шмыгает.

Я едва ли не стону. Проклятый, сука, дождь. Кто-нибудь, научите Злату пользоваться зонтом. Мой член дергается в штанах, когда я обвожу взглядом ее мокрую блузу, которая прилипла к ее охренительным сиськам. Ткань настолько прозрачная, что я вижу венозное сплетение на ее груди сквозь фарфоровую кожу.

– Вам подарить зонт? – выгибаю бровь и включаю режим мудака, пытаясь всеми силами скрыть свое возбуждение. – Какого черта вы приходите ко мне в дом в таком виде?

– Это проблема?

Фыркает и убирает ладонью капли воды с шеи. Злате не нужно быть яркой или даже прилагать усилия, чтобы выглядеть красиво. Второсортная блузка, узкие джинсы и неизменные каблуки, на которых она не ходит, а летает. А эти мокрые волосы и немного потекший макияж делает ее звездой грязного порно.

– Я могу уйти, если вы боитесь, что я залью водой ваш дорогущей паркет, – скрещивает руки на груди. Я вижу, как она дрожит от холода, но продолжает играть роль суки. Узнаю бессердечную дрянь в ней.

– Входи.

Ее походка – это эквивалент стриптиз-шоу, за вычетом самой важной части – снятия одежды. Ее бедра покачиваются в той нежной, манящей манере, на которую способна только она.

Перестань смотреть.

Перестань смотреть…

Как только она проходит в прихожую, то оборачивается.

– Вы в курсе, что у меня есть своя семья и вырывать меня в десять часов ночью – не очень-то профессионально с вашей стороны?

– Вы подписывали договор, в котором оговаривались подобные вещи. Если для вас это проблема, то…

– Не проблема.

Ее губы сжимаются, прежде чем она снимает свои туфли, из которых выливается вода. Я смотрю на ее обувь и думаю о том, как буду ее трахать в этих туфлях, закинув эти красивые длинные ноги к себе на плечи.

Хорошо. Теперь она чувствует хоть капельку того гребаного разочарования, которое она ложкой запихала мне в глотку десять лет назад.

– Можете дать мне хотя бы полотенце? Я думаю, что…

– В ванной, – я отмахиваюсь от нее и обхожу так, чтобы не задеть. Если она не подсохнет, я накинусь на нее прямо в прихожей. Как бы я не пытался абстрагироваться от нее, проходя мимо, я уловил ее цветочный аромат.

Гребаная одержимость.

Злата закрывается в ванной комнате, я запрокидываю в себя остатки виски и подхожу к двери. Алкоголь жжет горло, я выжидаю несколько секунд, пока не слышу, как мокрая одежда шумно падает на пол.

Пришло время выпить свое собственное лекарство, Злата Гронская.

Я медленно открываю дверь и подпираю плечом дверной косяк. Злата быстро разворачивается и смотрит на меня полными ужаса глазами. На ней обыкновенный черный комплект нижнего белья, ни кружева, ни шелка, ни всех этих эротических штучек. Но будь она проклята, эта женщина будет богиней, даже если на нее надеть мешок из-под картошки.

– Игнат! Что ты делаешь!? – ее руки дрожат, когда она тянется к одежде, но я быстро отпихиваю их в сторону.

– Что такое, Злата Алексеевна? Вам некомфортно?

Когда наши взгляды встречаются, то ее лицо покрывается багровыми пятнами, а сама она тянет руки к шее и начинает медленно чесать ее пальцами. Что за странная реакция?

– Игнат, п-п-пожалуйста, выйди…

– Игнат Максимович.

Я даю себе время внимательно рассмотреть ее тело. В ней все идеально. Нужные формы и изгибы. Чертова богиня секса. Мой взгляд замирает на ее животе, точнее на едва заметном шраме внизу живота. Что это?

– Игнат, умоляю тебя, дай мне одеться… – ее голос дрожит и надламывается. Какая хорошая актриса.

Глава 10

Злата

Я чувствую насыщенный запах натуральной кожи. Я знаю этот запах автомобильного салона, он въелся мне в мозг с той самой ночи десять лет назад. Паника зарождается где-то в голове, захватывая в плен все тело. Секунду назад я была в небытие, а сейчас я вспоминаю недавние события: дождь, дорогая квартира, Игнат и внезапно я вижу лицо Игоря перед собой, его липкие руки на своем теле и этот животный страх, разрывающий мое сознание.

Мои веки резко распахиваются, и я вскакиваю с тихим вскриком. Нет, этого не может быть. Кошмар не может повториться. Я начинаю лихорадочно вертеть головой по сторонам, в ужасе ожидая увидеть лицо ублюдка, но обстановка, окружающая меня, заставляет мое сердцебиение замедлиться. Я много раз моргаю, и мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что это гостиная Игната.

Я лежала в одном нижнем белье, укрытая мягким пледом, от которого пахнет мускусом и хвоей. Пахнет Игнатом. Мои пальцы вжимаются в кожаную обивку дивана. Так вот откуда этот яркий запах кожи.

Гостиная просторная и темная. Все элементы декора выполнены в сером цвете, на мебели ни одной личной вещи или разбросанных предметов. Словно тут никто не живет. Словно владелец этой квартиры лишен души и сердца.

Я встаю на ноги, продолжая прижимать к телу серый плед. Я снова впала в абсанс (кратковременное отключение сознания). Снова спустя так много лет спокойствия. Это состояние, когда мой мозг отключается, я теряюсь во времени и снова возвращаюсь в тот день ужаса. В носу все еще щиплет от запаха кожи, грязи и сигарет. Я смотрю вниз, под ногтями нет грязи, а на бедрах нет следов высохшей крови.

Я нервно дергаю горло, чтобы глотнуть образовавшийся ком. Мне нужно уходить отсюда.

Стоило мне только дернуться в сторону прихожей, как внезапно, дверь в другом конце гостиной открывается и на пороге появляется Игнат. Хмурый и недовольный. Светлая прядь падает на его длинные ресницы, а голубые глаза, наполненные беспокойством с намеком на гнев, исследуют мое лицо.

– Собиралась сбежать?

Его плечо подпирает дверной косяк, домашняя футболка немного помята, а сильные руки сжаты в кулаки.

– Где мои вещи?

– В сушилке. Они мокрые.

Я сильнее прижимаю к полуобнаженному телу единственную защиту. Игнат отталкивается от стены и начинает идти в мою сторону медленными, размеренными шагами, пока его глаза блуждают по моему лицу, затем опускаются ниже, к плечам и ключицам.

– Верни их. Я хочу уйти, – я дергаюсь, когда он подходит близко. Рефлекторная реакция моего тела на близость мужчины. Я хочу обойти его, чтобы увеличить расстояние, но он хватает меня за запястье.

– Ты никуда не уйдешь, пока не расскажешь что, черт возьми, с тобой только что произошло.

Я снова чувствую эту проклятую беспомощность. Что он собирается делать?

Внезапно я вспоминаю слова Игоря: “Но знаешь, что самое прекрасной во всей этой ситуации? Игнат знает, что в тот день это я изнасиловал тебя”.

Он знал.

Игнат знал, что Игорь взял меня силой и хотел сделать это сам.

Это осознание разбивает мой мир на кровавые осколки.

Глаза начинает щипать от слез, но черта с два я позволю им пролиться. Стены комнаты смыкаются и мне приходиться глубоко дышать, чтобы снова не впасть в паническую атаку.

– Нет, не притрагивайся ко мне! – я вырываю руку и делаю пару шагов назад. Игнат идет за мной, но я резко вытягиваю руку. – Стой на месте!

Он замирает. Игнат смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова. Я привыкла видеть в его глазах отражение надменности, нахальства и равнодушия, но сейчас сила его взгляд захлестывает меня ударной волной.

– Почему я не могу притрагиваться к тебе? – его состояние на грани срыва. – Ты меня боишься?

Я сглатываю. Руки начинают дрожать. У меня возникает сильная потребность обнять сына, прижаться к его маленькой спине и вдохнуть родной запах.

Два чертовых придурка с раздутым мужским эго играют со мной в проклятые мажорские игры. Игорь сломал меня однажды, и Игнат решил добить спустя десять лет. Но я больше не семнадцатилетняя одинокая девушка, от которой отказалась семья и друзья, у меня есть сын и ради него я обязана бороться.

Расправив плечи и вздернув подбородок, я смеряю Игната холодным взглядом.

– Вы нарушаете субординацию, Игнат Максимович. Для чего вы меня позвали?

Его взгляд леденеет, когда на скулах начинают бегать желваки.

– Снова превратилась в суку? Что ж, десять минут назад ты выглядела очень жалкой и умоляла меня не трогать тебя.

Чертов мудак.

– Десять минут назад вы пытались меня изнасиловать… – я делаю паузу, чувствуя горечь на языке от этого слова. – Я могу написать на вас заявление и…

– Что тогда? – он догоняет меня в мгновение ока, практически наваливаясь на меня всем телом, но он делает это мягко, больше не хватает меня за руки и не пытается сдернуть плед. – Я объясню вам, Злата Алексеевна, что произойдет тогда. Через неделю у вас заканчивается испытательный срок, но я могу вышвырнуть вас раньше, к примеру… Прямо сейчас.

Мои плечи опускаются, я чувствую себя рядом ним жалкой попрошайкой, которая в очередной раз должна выпрашивать должность. Мне нужно оплатить счета до конца этого месяца, купить Дане дорогостоящие лекарства, обновить ему одежду, я бы хотела отправить сына летом в детский лагерь…

– Т-ты… Ты… В-вы не можете этого сделать, – я сглатываю свою ущемленную гордость, мои губы дрожат и мне требуется все, чтобы сдержать слезы разочарования.

– И почему же? Ты выполняешь среднюю работу.

Меня охватывает жаркий огонь, и я не знаю, что это: его язвительные слова или тот факт, что он полностью игнорирует меня, когда произносит их, или, может, это последствия недавно произошедшей панической атаки.

– Моя работа не средняя.

Он сосредоточенно смотрит на меня.

– Или ты можешь рассказать, почему недавно вела себя так, словно в тебя вселился дьявол. Тогда, возможно, я подумаю над тем, чтобы оставить тебя на более длительный срок.

Глава 11

Игнат

18 лет

Я собираюсь кого-нибудь убить. Я не шучу.

Либо я сейчас пробью дыру в стене, либо я сверну кому-нибудь шею.

– Не парься, дружище, – кто-то кладет ладонь мне на плечо, и когда я оборачиваюсь, то встречаюсь с пьяным взглядом моего одноклассника Саши. – Она не умеет ничего, кроме сосания чужих членов.

Полагаю, адреналин метит прямо в голову, потому что сначала я слышу грохот музыки и монотонные разговоры, а дальше перед глазами красная пелена. Я прихожу в себя только когда меня оттаскивают за футболку от скрюченного на полу Саши. Он сложился в позу эмбриона, подтянув колени к груди, а руками закрывая голову. Костяшки моих пальцев в свежих ранах, по рукам течет кровь и капает на белый ковер.

Все вокруг замолкают и смотрят на меня, как на дикого зверя. Не удивительно, я только что ни за что избил своего друга.

– Проваливайте.

Никто не двигается.

– Проваливайте нахуй отсюда.

И тогда все вскакивают со своих мест и уносят к чертовой матери свои задницы. Музыка прекращается и гул разговор тоже. Требуется некоторое время, чтобы весь народ покинул мою квартиру, поэтому я устало падаю на диван и тянусь к баночке пива.

Рядом со мной приземляется круглая попка в коротких джинсах, стройные загорелые ноги закидываются на мои бедра, а в нос ударяет запах дорогих духов Баккара.

Поворот головы и мои глаза встречаются с лицом Влады.

– Ты все сделал правильно, – наманикюренный пальчик выводит круги на моей груди. – Злата не достойна тебя, я всегда это знала. После того, как все узнали, что она оказалась ненастоящей Гронской, с ней никто не хочет дружить. Она фальшивка. Дешевка.

– Единственная фальшивка в этой комнате – это ты, – мой голос отдается эхом в собственной голове.

– Прости?

Влада выгибает тонкую бровь. Ее голос такой высокий, что меня тошнит каждый раз, когда она открывает рот.

– Ты была ее подругой, но самая первая отказалась от нее и стала пускать слухи. И разве не ты называла меня “мерзким придурком” каждый раз, когда мы сталкивались в школьных коридорах?

– Я… Я… Я теперь так не считаю.

– Ты лживая сука, – я скидываю ее ноги со своих бедер так резко, что Влада чуть не падает на пол. – Что из фразы “проваливайте отсюда нахуй” тебе не понятно?

Блондинка встает и трясет своей нарощенной гривой. Все в ней фальшивка. Она пытается быть похожей на Злату, но она никогда ею не будет.

Я откидываю голову назад и закрываю глаза. Что за ебанутый день. Стараясь игнорировать давление в области сердца, я вновь и вновь вижу перед глазами то проклятое видео, как бы я не пытался заставить себя забыть его.

– Знаешь что? – я открываю глаза и натыкаюсь на недовольную моську Влады. Она стоит у двери, скрестив руки на груди и выставив одну ногу вперед. – Считаешь себя жертвой в этой ситуации, не так ли? О, я тебя разочарую. Ты такой же предатель, как и я. Ты только что так жестоко обошелся с ней, так что ты – чертов придурок, Стоцкий. Пошел ты в задницу вместе со своей Златой.

Взмах волосами. Стук каблуков. Гордая походка обиженной женщины. Примитивная до безобразия.

Мое сердце стучит так громко, что, кажется, соседи могут услышать его удар. Я никогда в жизни не чувствовал себя так дерьмово. Меня будто сломали, будто меня предал весь мир. Злата была моим миром, и она так жестоко разбила его на кровавые куски.

Как мне двигаться дальше? Что мне делать с этой гребаной жизнью без нее? Сука. Как же хочется сдохнуть. Я знаю одно: я буду заливать свое горе алкоголем, пока не начнутся выпускные экзамены.

Моя голова трещит от несостыковок. Как она могла так подло поступить? Как она могла лечь под какого-то придурка, еще и согласиться на это видео? Это так на нее не похоже. Все считают ее бесчувственной сукой, но это не правда. Это не она. Злата тонкая и ранимая, вынуждена играть роль школьной стервы, чтобы поддерживать имидж ее приемной семьи.

Нет, так, блядь, нельзя. Я – чертов придурок и мерзавец, я не должен был так с ней поступать. Я должен был дать ей выговориться, а не унижать перед всей школой. Она выглядела такой уязвимой, больной и несчастной, а я просто ее добил.

Я заставляю себя встать, голова кружится от выпитого алкоголя, но я продолжаю идти. Я должен догнать ее и узнать правду. Мне плевать, что я пьян в дрова, я собираюсь перевернуть каждый камень в этом городе и найти ее.

Скрип двери заставляет меня вскинуть голову, в надежде увидеть ее прекрасное лицо.

– Блядь, я пропустил веселье? – Игорь входит в комнату с привычной нахальной улыбкой.

Мой друг. Мой лучший друг детства. Мы дружим столько времени, сколько я себя помню. Да, он мерзавец в каком-то смысле и настоящий похотливый осел, но он самый близкий мне человек.

– Гребаный праздник, – я падаю обратно на диван, когда предметы начинают двоиться перед глазами. – Где ты вообще был?

– Был занят очень интересным делом.

Я фыркаю. Опять трахал очередную одноразовую девку.

Игорь садится рядом, забирает из моих рук бутылочку пива и начинает пить. Что-то в нем не так, но я не могу понять, что именно.

– Ты видел видео? – мои кулаки рефлекторно сжимаются, но я заставляю себя глубоко дышать и растираю руками лицо.

– Видео… – отвечает он. – Видел. Лучшее порно в моей жизни.

Я смотрю на него, прищурив глаза. Он ухмыляется и облизывает губы. Мне это кажется или это происходит на самом деле?

– Моя девушка только что трахалась с каким-то выродком и теперь вся школа видела этот позор.

– Дерьмо, – Игорь откидывается на спинку дивана и сцепляет руки на затылке. – Что будешь делать?

– Она приходила.

– Приходила? – он выпрямляется. Поза Игоря больше не кажется такой расслабленной. Он откашливается. – Я имею в виду… Что она хотела?

– Пыталась мне что-то сказать, но я ее не дослушал. Назвал шлюхой и выгнал.

Глава 12

От автора: последняя глава из прошлого)

Злата

17 лет

– Апельсинового сока?

Я устало поднимаю глаза и смотрю на улыбчивое лицо Зои, которое выглядывает из-за холодильной дверцы. Моя приемная сестра все время пытается приободрить меня, рассказывает нелепые шутки, делает вид, будто ничего не случилось, пытается заманить меня на шопинг, но единственное, что я хочу делать – сидеть в своей комнате и никогда из нее не вылезать.

Я знаю, что это не лучшая мысль, особенно учитывая то, что мои собственные мысли скоро доведут меня до сумасшествия. Я чувствую боль, постоянную ноющую боль в области груди, мне тяжело говорить, передвигаться и даже дышать. Думаю, у меня депрессия. Мои глаза зудят от бессонницы, а если мне и удается заснуть от перегруза моей нервной системы, то мне снится та страшная ночь, я чувствую вонь сигарет и мокрой земли, просыпаюсь в холодном поту посреди ночи и плачу до самого рассвета.

Я стараюсь держаться особняком и не показывать никому свою боль. Но, боже мой, как же мне больно. Иногда, когда я больше не могу справиться сама, и в голове возникают суицидальные мысли, я бегу в комнату бабушки и плачу у нее на коленях. Она и Зоя – единственные люди в этом пустом доме, кому не все равно.

Я качаю головой в ответ на вопрос Зои.

– Так не пойдет, – она с шумом ставит графин на столешницу, отчего желтые капли сока расплескиваются по поверхности. – Ты ничего не ешь, постоянно молчишь, а если не молчишь, то плачешь по ночам.

Возможно, мое молчание – это самый громкий крик о помощи. Но вряд ли меня может кто-нибудь услышать.

– Я просто не голодна, – мои руки отодвигают тарелку с лазаньей в сторону, и я сдерживаю позыв рвоты. В последнее время меня часто тошнит по утрам.

– Аппетит возникает во время еды, – настаивает Зоя и толкает тарелку обратно ко мне.

– Ты не должна нянчиться со мной, – я поднимаю голову и смотрю в грустные глаза приемной сестры. – Я та, кто украла твою жизнь, помнишь?

Рычу я и резко встаю со своего стула. Зоя не заслуживает подобного грубого отношения с моей стороны, но я вижу жалость в ее глазах каждый раз, когда она смотрит на меня, а я кто угодно, только не убогая.

– Ты все еще моя сестра, – шепчет она и это заставляет меня остановиться. Я чувствую давление в глазах, но прикусываю изнутри щеку, чтобы эти предательские слезы боли не пролились.

В прихожей раздается грохот и громкие голоса. Родители вернулись с работы, но сейчас раннее утро, а мама не приходит раньше восьми вечера, предпочитая задерживаться в своем офисе до последнего. Это значит одно: случилось что-то серьезное.

– Твою мать, Женя, не могу поверить, что мы собираемся пойти по этому пути! – кричит папа и хлопает входной дверью.– Ты же… Ты же мать, в конце концов!

Зоя вздрагивает, и мы переглядываемся.

– Не смей меня осуждать, Леша! Не смей! – мама кричит так громко, что стены едва не дрожат, а моя приемная мать – самый уравновешенный и хладнокровный человек, которого я знаю. В большом бизнесе по-другому никак, либо ты, либо тебя.

– Блядь, ты… – кричит папа в тот момент, когда они с мамой врываются в кухню.

Их головы медленно поворачиваются в нашу сторону и все смотрят только на меня. Лицо мамы покрыто багровыми пятнами и, держу пари, если бы она сейчас увидела себя в зеркало, то поспешила бы скрыть этот недостаток косметикой; ее брючный костюм помят, а из идеальной прически выпадают несколько прядей, словно она пробежала марафон. Папа выглядит как обычно… За исключением растянутого на шее галстука.

– Так, хорошо, что ты здесь, – грубо чеканит мама и кидает свою сумку на высокий барный стул. Она упирается кулаками в бедра, смахивает падающие на глаза пряди и смотрит на меня, как ястреб на свою добычу. – Видео сексуального характера, серьезно? Вот как ты оплатила нам за нашу доброту? Когда я говорила тебе не высовываться, пока я заметаю следы недавнего скандала, ты выкладываешь в интернет это проклятое видео!

– Мамочка, Злата не виновата… – лепечет Зоя.

– Тише, доченька, не лезь в это, пожалуйста, – самым елейным тоном говорит мама.

– Это видео с того дня, – я борюсь с желанием расчесать шею до кровоподтеков. Привычка, которая возникала на фоне недавней травмы. Это меня успокаивает. – Мой насильник записывал это на видео.

Папа начинает еще больше расслаблять галстук на шее, а мать выглядит так, словно не услышала ничего сенсационного.

– Даже если я подключу всех своих хакеров, я не смогу вычистить интернет от этого позора! Господи, мы ведь все для тебя сделали! Почему от тебя одни беды?

Я смотрю в сторону. Мне тошно от самой себя. Наверное, я заслужила все, что со мной произошло. Я так сильно подвожу свою семью. Я – настоящий позор. Была бы у меня возможность, я бы предпочла никогда не рождаться.

– Я так больше не могу! Не могу! – она хватается за голову. – Пока ты в нашей семье, ты будешь рушить все на своем пути, ты растопчешь все, что мы так усердно создавали годами.

– Не смей, Женя… – в голосе папы читается отчаянность и страх.

– Мы сняли тебе квартиру в Москве, она проплачена на несколько месяцев вперед, вплоть до твоего дня рождения. Когда тебе исполнится восемнадцать, ты будешь надеяться только на себя. Твой счет в банке мы не трогаем, на эти деньги ты сможешь продолжить оплачивать жилье и, возможно, тебе хватит на учебу в престижном ВУЗе, но на этом все.

Тупая, но такая сильная боль собралась в середине живота от безысходности, и что-то выстрелом вдруг прошло внутри меня и сломалось на кровавые осколки.

– Вы отказываетесь от меня? – зуд начинается где-то под кожей и распространяется по всей шее. Я начинаю тереть ее, в надежде успокоиться, но становится только хуже.

– Мы и так слишком многое сделали для тебя. Знаешь, что говорят люди в яхт-клубе, в котором мы состоим? Они советовали нам вернуть тебя в детский дом или вовсе выставить на улицу.

Глава 13

Злата

Настоящее

– Мам, я хочу ходить на футбол.

Я сильнее сжимаю руку Дани, ускоряя шаг. Мои каблуки громко стучат по асфальту, а сын быстро перебирает маленькими ножками, пытаясь успеть за мной. Я просидела до утра за работой, скоро у Игната состоятся выборы, это очень важный день как для него, как и для всей его партии. Я проспала все будильники, потому что наш щенок Пират садился на мой телефон каждый раз, когда он звенел и теперь Даня опаздывает в школу, а я на работу.

– Не знала, что ты любишь играть в мяч. Это же не совсем… твое? – я смотрю на сына, он вскидывает голову, отчего его растрепанные волосы цвета жженой пшеницы падают на глаза.

– Мой друг Ваня ходит в секцию по футболу, ему там очень нравится. Он звал меня с собой.

Я очень рада, что у Дани, наконец-то, появился настоящий друг. Ваня кажется хорошим мальчиком, но секция по футболу – не то, что мы можем себе позволить.

Я основа проклинаю себя за то, что приходится ограничивать Даню даже в этом. Когда-нибудь у него все будет, если будет нужно, я буду работать всю жизнь на трех работах, чтобы дать сыну то, что он заслуживает.

– Расскажи про этого Ваню.

– Он веселый и смешной, а еще очень смелый. Он младше меня на год.

Как раз, когда Даня заканчивает свой рассказ, мы добегаем до ворот школы. Я опускаюсь на корточки, чтобы быть с сыном на одном уровне и кладу ладони на его плечи.

– Хорошего дня!

Я смотрю в его голубые глаза, которые каждый раз напоминают мне Игната. Ну, почему Даня не мог быть похожим на меня? Почему ему достались глаза, ухмылка, родинка под губой, цвет волос и даже походка Игната? Моя жизнь была бы в сто раз легче, если бы я каждый день не сталкивалась с лицом своего прошлого, от которого я так долго убегаю и продолжаю убегать.

– Я так сильно люблю тебя! Больше жизни, – я перехожу на шепот и обнимаю тонкие плечики сына. Глаза начинает щипать от слез, и я прячу свое лицо в его шее, чтобы он не видел мою слабость.

– И я люблю тебя, мам, – Даня обнимает в ответ.

– Ну, ладно, беги в школу, иначе опоздаешь на урок, – я выпрямляюсь и взъерошиваю мягкие волосы сына.

– Я знаю, как ты стараешься ради меня, мам. И я знаю, что ты много работаешь, потому что мой папа бросил нас.

Мое сердце пропускает несколько ударов. Я открываю рот и снова его закрываю, пытаясь подобрать слова, но они продолжают висеть на языке. Должно быть, я выгляжу, как умирающая рыба, которую выбросили на берег.

– Но мне не нужен папа. У меня есть ты, – Даня улыбается, машет мне рукой и убегает в сторону школьных дверей.

Я продолжаю стоять, словно меня приковали к земле невидимыми цепями, смотрю в спину сына и пытаюсь унять дрожь в руках. В очередной раз убеждаюсь, что мой сын – взрослый в теле ребенка. Когда он был маленьким, он только один раз спросил, когда придет папа, на что я выдумала нелепую отмазку, что его отец полярник и занят очень важным делом. Но, думаю, с возрастом мой мальчик стал умнее и понял, что его отец никакой вовсе не полярник, и что его никогда не будет в нашей жизни.

С тех пор Даня ни разу не спрашивал о своем отце. Я знала, что рано или поздно мне придется рассказать ему правду, но во мне таилась надежда, что этот разговор может быть отсрочен еще как минимум на десять лет.

Я разворачиваюсь и начинаю идти. Грудь все еще сдавливает от слов сына. Главное, чтобы он не думал, что его рождение стало причиной ухода его отца. Даня здесь не виноват. Он единственный из нас, кто заслуживает счастья.

Из омута размышлений меня выдергивает темное движущееся пятно в периферическом зрении. Я дергаю головой и натыкаюсь на тонированный седан, который едет очень медленно, вдоль обочины, четко со скоростью моей походки. Озноб охватывает все тело, и рубашка начинает прилипать к спине. Чертовы травмы, активирующиеся каждый раз, когда я вижу темные машины.

Я ускоряю шаг, и автомобиль за моей спиной прибавляет скорость. Успокойся, Злата. Сейчас раннее утро, многолюдное место, никто тебя здесь не тронет, но вопреки здравому смыслу, я просовываю руку вглубь сумочки и нащупываю перцовый баллончик. Вещь, без которой я не выхожу на улицу вот уже десятый год подряд.

Внезапно седан прибавляет скорость, тормозит прямо передо мной, преграждая путь. Все волоски в моем теле встают дыбом, а глаза расширяются от ужаса. Водительская дверь открывается и сначала я вижу начищенный до блеска ботинок, затем мужскую ногу.

Человек в костюме выпрямляется, одаривая меня своей фирменной акульей улыбкой, и в своей голове я кричу от ужаса.

Игорь.

– Доброе утро, – оскалился он, словно гиена. – Еду, смотрю, идет длинноногая красотка. Смотрю, а это моя старая знакомая. Дай думаю, остановлюсь, поздороваюсь, до работы подвезу.

Издевается, выродок. Нагло смеется мне в лицо.

– Оставь меня, – пытаюсь обойти его, но Игорь преграждает мне путь. Я рефлекторно дергаюсь от него в сторону. – Что тебе нужно?!

Я боюсь его, очень боюсь и мой страх, должно быть, нарисован на лице. Но я пытаюсь держать маску, ибо хищники чувствуют страх жертвы.

– Каково было мое удивление, когда я увидел мальчишку рядом с тобой, – Игорь кивает на школу. – Такой хорошенький. Как зовут?

И в этот момент все мои предохранители срываются. Так происходит каждый раз, когда я чувствую потенциальную угрозу для сына. Во мне просыпается свирепая мама-медведица, которая готова на все, чтобы защитить своего ребенка.

– Даже не упоминай его! – рычу сквозь плотно стиснутые зубы и удивляюсь, как зубы еще не крошатся под натиском.

– Вот это да… – смеется в ответ. – Не думал, что ты можешь быть такой свирепой. А я все считал, что ты умеешь только дрожать от страха и плакать. Что ж, так даже интереснее.

Его пытливый взгляд пробегается по моему лицу, скользит вниз по шее и останавливается на вырезе блузки. Ублюдка заводит мой страх, но еще сильнее у него встает на жгучую злость и отчаянную ярость.

Глава 14

Игнат

Злата смотрит на меня так, словно хочет убить, а потом бросить бешеным собакам.

Я разделяю ее чувства.

А, может, мои намного сильнее. Может, ко всему этому списку примешивается безумное чувство ненависти, которое я обычно не позволяю себе испытывать. Ненависть, которая, по своей природе такая детская, но в то же время смертельно опасная.

Причина, по которой я стал политиком заключается не в извращенном чувстве выгоды, все дело в том, что я до безумия мстителен. Даже спустя десять лет я помню ту боль, которую мне причинила эта женщина.

Я превратил жизнь Златы в ад и сделал так, чтобы она никогда не возвращалась домой в положенное время. Можете считать это ревностью, но я не хочу, чтобы она проводила много времени со своим мужем.

Но в последнее время у меня все чаще возникают мысли, которые в основном звучат так: “Какого черта ты делаешь, Игнат?”. С каждым днем я стал отчетливее понимать, что больше не могу издеваться над ней. Точнее я могу, но я просто не хочу. И дело не в том, что она великолепно выполняет свою работу, которой я изо дня в день нагружаю ее, и причина вовсе не в ее жалком виде, нужды в деньгах. Я просто больше не хочу ей мстить.

Здравый смысл заставляет меня быть внимательней с ней, присмотреться к ее жизни и понять, что, черт возьми, заставило чопорную девочку с золотой ложкой в заднице работать на такого придурка, как я.

Что-то здесь не так. Эти красивые карие глаза хранят тайны, который я должен разгадать.

– Вы опоздали, – грубо чеканю я. Хоть я и обещал больше не тиранизировать ее жизнь, я должен поддерживать роль босса-придурка.

– Извините, пробки, – Злата скидывает пиджак с плеч и кладет папку документов на мой стол.

– Вы прекрасно знаете, что сегодня важный день и все равно осмеливаетесь опаздывать. Вставайте раньше, в чем ваша проблема?

Белокурые пряди Златы вот-вот загорятся от пламени в ее глазах. Они такие темные, карие и фальшивые.

Злата и есть фальшивка.

Или была, пока не знаю.

В любом случае, я хочу придушить ее за это. Видимо, это чувство взаимно, потому что она выглядит готовой превратиться в халка и впечатать меня в ближайшую стену.

– Я не могу заставить машины на дорогах ехать быстрее, – она поджимает губы, что является ее способом удержаться от произнесения глупостей. – Есть вещи, которые не зависят от нас, Игнат Максимович.

Верно. Например, моя одержимость тобой.

– Где мое расписание?

Она опускается на стул, ее взгляд приклеен к папке документов на моем столе.

– Я внесла небольшие правки и перенесла встречу с СМИ после выборов на час.

– Вы всегда идете против приказов. Кто вам давал такую свободу в действиях?

– Мое расписание куда удобнее и проще. Знаете, вы бы лучше ознакомились с ним, прежде чем повышать на меня голос.

Я пристально смотрю на нее, но не из-за ее поведения. Я начинаю думать, что она никогда не избавиться от этой дерзости, сколько бы я ни угрожал ей увольнением. С каждым днем она становится все раскрепощеннее, она больше не выглядит несчастной и пережеванной жизнью, какой была в свой первый рабочий день.

И по какой-то причине я не хочу, чтобы бы этот огонь в ее глазах исчез.

В мой кабинет врываются мои помощники. Все сегодня взвинчены, я нервничаю не меньше их, ведь сегодня выборы на должность губернатора этой области. Тишина наполняется гулом голосов, шелестом бумаги, клацаньем клавиш.

– Я закончу работу у себя в кабинете, – Злата с рывком поднимается, забирая с собой документы.

– Вы закончите работу прямо здесь, – я едва сдерживаю ухмылку.

– Это отвлекает, – она кивает на моих помощников.

– Я плачу вам за то, чтобы вы выполняли мои поручения. Садитесь.

Она смотрит на меня, но в ее взгляде есть что-то еще: ненависть и чувство, которое я не могу определить. Злата хмурится, но садится на стул и пытается погрузиться в работу, но разговоры моих сотрудников действительно отвлекают. Так продолжается минуту, две, пять, десять, в конечном итоге, когда я вижу, как лицо Златы начинает краснеть, я выгоняю всех из кабинета.

– С каких пор ты не любишь шумную компанию?

Она медленно поднимает голову, выглядя ошеломленной вопросом. Это наш первый неформальный диалог.

– Я всегда любила спокойные вечера.

– О, да, конечно… Ты присутствовала на всех школьных вечеринках.

Ее глаза сверкают, становясь темно-карими, слишком черными, чтобы продолжать смотреть в них без риска утонуть.

– Тогда я придерживалась своего образа, – она опускает голову, отчего ее светлые пряди скрывают лицо. – Мне никогда не нравилось быть в центре внимания.

– Ты была сукой, Злата.

– Вынужденная мера, – она дерзко откидывает волосы, и у меня возникает дикое искушение потянуть за них и намотать на кулак.

– Пока ты не потеряла все это. Больно было падать с пьедестала, принцесса?

– Ты даже не представляешь насколько, – она смотрит на меня с таким отчаянием, будто ее жизнь действительно была не сахар.

Мне нужно повторять свою вступительную речь, но я продолжаю разговаривать с ней о прошлом. Отчего-то нормальный и спокойный диалог с этой женщиной доставляет мне неимоверное удовольствие.

Я сужаю глаза.

– Так какого черта твоя жизнь кардинально изменилась ?

Вопрос, который мучал меня с самого начала.

– Вся та роскошь никогда не была моей. Я семнадцать лет занимала чужое место. Это место принадлежало Зое по праву рождения.

– Я должен поверить в то, что ты изменилась? Мне поаплодировать тебе?

– Ты мне ничего не должен, Игнат, – ее голос ровный и спокойный. – И мне от тебя ничего не нужно.

– Даже твоя должность? Потому что дверь…

– Кроме моей работы, – перебивает она и снова опускает глаза к документам.

– А что сейчас?

– М? – она вскидывает голову.

– Допустим, я поверил в то, что ты изменилась. Что сейчас?

Глава 15

Злата

В офисе играет громкая музыка, доносящаяся из портативной колонки. Никто не встречает меня на стойке администратора, я прохожу дальше по коридору и понимаю, что ни одного сотрудника нет на рабочем месте. И чем дальше я прохожу, тем сильнее становится гул голосов и грохот музыки.

Когда я распахиваю дверь комнаты отдыха, то понимаю, что все люди нашего офиса собрались в этой небольшой комнате. Фуршет, шампанское, люди, поднимающие бокалы.

Все радуются и поздравляют Игната с победой на выборах. Теперь Стоцкий Игнат Максимович – новый губернатор нашей области. Но как бы я не была рада его победе, я не могу даже улыбнуться.

Мой взгляд находит его лицо в тот момент, когда темноволосая худая девушка обнимает его и говорит какие-то воодушевляющие слова. Его рука ложится ей на спину, и он улыбается в ответ. Я бы не сказала, что эти объятия олицетворяли жест сильной привязанности и любви, девушка была скованна и буквально выдавливала из себя улыбку, а Игнат не позволил себе даже коснуться ее поясницы.

Наши взгляды встречаются, и мое сердце пронзает иглами боли. Причиной этой реакции может быть ревность к этой молодой девушке, или же тот огонь ненависти, который разгорелся в голубых глазах Игната, когда он увидел меня.

Он что-то говорит девушке, и она смотрит на меня. В ее взгляде нет ни агрессии, ни пренебрежения, только ярко выраженный интерес.

Игнат подходит ко мне и встает так близко, что в нос проникает аромат его сандалового лосьона для бритья.

– Зачем пришла? Ты уволена.

Я распахиваю губы. Не то, чтобы я не ожидала услышать эти слова, но я надеялась на малейшую снисходительность. Я даже надела свое лучшее платье: оно длины миди, нежно-персикового цвета и на тонких бретелях.

Но, должно быть, это дешевое платье и макияж, с помощью которого я пыталась скрыть следы бессонной ночи и опухших глаз, все равно не способны вернуть мне мою должность.

Вчера у Дани на уроке физкультуры начался приступ бронхиальной астмы, и как назло у него закончился его небулайзер. Когда я приехала в школу, я нашла его сжавшимся в клубок на полу спортивного зала, пока учитель и другие дети суетились вокруг него.

К тому времени скорая уже ехала и вскоре его отвезли в отделение неотложной помощи. Всю ночь у него была температура, и я просидела возле его кровати до утра, прислушиваясь к его слабому дыханию.

Очевидно, его симптомы астмы стали хуже в последнее время, но когда я спросила его, почему он не сказал мне, что его болезнь развивается, он ответил, что видел, как сильно я устаю, не хотел волновать меня и отвлекать от моего “босса-тирана”.

У меня опухли глаза от того, что я так много плакала у его постели. Я плакала от того, что не была рядом с ним все это время, от того, что была слишком занята, пытаясь противостоять своим травмам из прошлого, деспотическому боссу и его другу-насильнику. Я плакала от того, что мой маленький мальчик все это время был заперт в своей голове, не в состоянии попросить помощи у единственного взрослого. И конечно, от того, что не замечала признаков его болезни и чуть не потеряла самого дорого человека в своей жизни.

Врач сказал, что если мы сейчас же не съедем из нашей нищей квартиры, влажный воздух которой долгое время провоцировал астму Дани, моему сыну будет становиться только хуже.

Я еще никогда в жизни не была в таком безвыходном положении. На съем жилья нужны средства, а меня только что уволили с работы.

Я вздохнула с облегчением, когда утром Дане стало лучше, и я смогла приехать в офис, чтобы решить проблемы с работой.

– Игнат…

– Ты свободна. Забери свои вещи с собой, когда будешь уходить. Пропуск оставишь в отделе кадров.

Игнат переключает внимание на мужчину, который подходит к нему со спины и похлопывает по плечу с последующими поздравлениями. Он улыбается и продолжает разговаривать со своим подчиненным, словно я не стою перед ним жалкая и отчаявшаяся, и моя судьба не в его грубых пальцах.

Словно я неважна.

Невидима.

Если бы он уволил меня пару недель назад, я бы захлопнула свой рот, поджала хвост и ушла. Я бы смирилась с тем, что его ненависть ко мне сильнее других чувств и просто бы исчезла из его жизни, как десять лет назад.

Но не сейчас.

Не сейчас, когда от этого зависит судьба моего мальчика.

– Почему ты меня увольняешь? – спрашиваю я ясным, нейтральным тоном.

Игнат и мужчина смотрят на меня. Полагаю, он рассчитывал, что я уйду, стыдливо опустив вниз голову, но я продолжаю стоять перед ним и до побеления в костяшках сжимать ремешок своей сумочки.

– Леха, поговорим потом, – говорит Игнат, не сводя с меня взгляда. Его друг кивает молча уходит.

Рука Игната хватает меня за плечо, и он тащит меня в свой кабинет. Когда дверь захлопывается, отделяя нас от других людей, он резко оборачивается ко мне.

– Ты – моя помощница и вчера ты свалила перед самым важным событием в моей карьере. Считаешь, что тебя не за что увольнять?

Вальяжной походкой напыщенного индюка он подходит к своему рабочему месту и садится на стул, откинувшись на спинку кресла.

– И я не собираюсь объяснять ни с тобой, ни с кем-то другим, Злата.

– У меня была веская причина.

– Не забудь зайти в отдел кадров, чтобы тебе заплатили за твою среднюю работу, которую ты выполняла последние три недели.

Меня охватывает жаркий огонь. Жесткая, неподатливая тяжесть давит на мою грудную клетку, словно намереваясь раздавить кости и пронзить сердце. Хлопнув ладонями по столу, я наклоняюсь так, что мое лицо оказывается прямо перед его равнодушными глазами.

– Я отлично выполняла свою работу!

Он выпрямляется, и я вижу, как его глаза приобретают другой оттенок синего. Смертельно синего.

– Ты постоянно куда-то опаздывала, в моем кофе было больше сахара, чем требуется, то есть, если ты во время приносила его. У тебя есть дурная привычка высказывать свое ненужное мнение там, где его не просят. Ты не следишь за своим языком. Я назвал твою работу средней в качество прощального подарка. Если хочешь знать правду, твоя работа за последние три недели была просто отвратительной, – он проверяет свои часы, словно попусту теряет свое время на бессмысленный разговор со мной. – Даже сегодня ты не пришла вовремя.

Глава 16

Игнат

Я смотрю, как она уходит. Громко хлопает дверью, стучит высокими каблуками. Как колышется ее платье от быстрой походки, щеки все еще покрыты багровыми пятнами после нашей ссоры.

Злата исчезает за дверями моего офиса, и я бросаю свое уставшее тело на стул.

Твою мать, что я только что натворил? Растирая руками лицо, я думаю обо всех тех словах, что так необдуманно бросил в нее, но спустя минуту после ее ухода, я уже жалею обо всем сказанном.

Черт, Злата знает, на какие мои кнопки нажимать и как выводить меня на агрессию.

Лучше бы она не переступала порог моего офиса. Лучше бы я никогда не брал ее на должность своей помощницы.

Пожар, вспыхнувший внутри, не утихнет еще долгое время. Я думал, что она не способна забраться мне под кожу, я считал, что никто не знает меня так хорошо, даже самые близкие люди. Но то, что именно Злата все это время знала мои детские травмы – застигло меня врасплох.

Когда она стояла передо мной, в этом восхитительной персиковом платье, когда встретила мой злобный взгляд своим ядовитым впервые за все время, я едва не потерял дар речи.

Она вела себя так, словно была проклятой жертвой в этой ситуации.

Я ожидал, что буду чувствовать триумф за то, что, наконец, поставил точку в наших сложных отношениях и опустил принцессу на землю, но радость – последнее, что я испытываю.

Я хочу помыть свой рот мылом и ударить самого себя за то, что так сильно схватил ее за руку. Очевидно, у нее останется синяк.

Дверные петли за моей спиной скрипят, и моя головная боль усиливается. Сейчас я должен праздновать свою победу на выборах, но, блядь, из-за девушки с золотистыми волосами единственное, что я хочу – это напиться до беспамятства.

– Я занят.

– Ты никогда для меня не занят, братец.

Я оборачиваюсь на знакомый голос и вижу Яна в дверях кабинета. Он в своей неизменной мотокуртке с зелеными вставками, руки покоятся в передних карманах джинсов, светлые волосы привычно взъерошены.

– Поздравлю тебя что ли, – говорит мой младший брат и прищуривает взгляд. – Я так понимаю, моя флешка помогла тебе?

Я едва заметно ухмыляюсь и встаю с кресла.

– О, да. Видео на этой флешке поставило жирный крест на карьере Нечаева.

Нечаев – бывший губернатор этой области, которого я вчера сдвинул с должности. Каким-то чудесным образом у моего младшего брата оказалась флешка, на которой Нечаев трахает свою падчерицу прямо на полу ее спальни. Я понятия не имею, откуда это грязное видео оказалось у Яна, но оно чертовски сильно помогло мне в выборах.

– Должен ли я спросить, откуда у тебя это видео? – я прищуриваюсь.

– Хорошие люди помогли, – Ян пожимает плечами. – Это личное.

Я киваю. Мой братец еще та темная лошадка.

В этот момент из комнаты отдыха выходит Риана – моя невеста, она замирает у стеклянной двери, когда видит Яна, затем фыркает и быстро убегает на улицу.

Ян меняется за секунду.

– Что, черт возьми, она здесь делает? – его глаза горят огнем ярости.

Я пожимаю плечами, испытывая младшего брата.

– Моя невеста пришла поздравить меня с победой. Проблема, Ян?

Я вижу, как он с силой сжимает кулаки, а на его шее начинает пульсировать яремная вена. Я все равно собираюсь разорвать эту помолвку. Видеть, как Риана несчастна со мной и согласилась на этот брак только ради союза двух влиятельных семей – просто невыносимо. Я мудак, но я не мучаю невинных девушек.

– Да, знаешь, есть одна проблема, – срывается Ян. – Я только что столкнулся со Златой на улице. Она плакала.

Мой позвоночник моментально выпрямляется.

– Злата никогда не плачет на людях.

– Любая женщина плачет, – отвечает Ян. – Ты довел ее?

– Я всего лишь ее уволил, не драматизируй.

– Уволил мать своего ребенка?

Мои глаза вглядываются в лицо Яна, пытаясь отыскать намек на шутку, но его лицо – стойкая безэмоциональная маска.

– Что ты несешь? Ты опять добавляешь водку к своему утреннему кофе?

Есть у моего братца идиотская привычка: вместо молока добавлять в свой кофе алкоголь. Это началось с тех пор, как я уехал учиться и оставил его одного с нашим деспотичным отцом.

– Ты знаешь, что помимо игр в футбольном клубе я тренирую детей. Пару дней назад Злата привела в мою команду мальчика, чертовски похожего на тебя. Вначале я думал, что мне всего лишь кажется, но каждый день я наблюдал за ним, и все больше убеждался, что он – твой. У него твой цвет глаз, оттенок волос, у него даже твоя походка, черт возьми.

У меня болит голова и стучит в висках, но самая сильная боль исходит от того, что что-то неровно бьется в моей груди. Реальность обрушивается на меня, как удар в лицо. Я никогда не задумывался о том, что у Златы мог бы быть ребенок. Черт возьми, она же даже не намекала на это.

Слова Яна приглушены и едва доходят до моего мозга:

– Видимо, десять лет назад ты упустил что-то важное.

Не двигающимися пальцами я беру в руки рабочий телефон и набираю свою секретаршу:

– Роза, найди мне адрес Златы Гронской. Срочно.