Бывшие. Я тебя верну

Глава 1

— Мне нужен развод, — произношу холодно и отстраненно, как раз в тот самый момент, когда муж мнет силиконовой дылде дойки и слушает ахи вылетающие из ее утиного рта, с ленивой улыбкой чеширского кота.

Если бы он только знал чего мне стоило приехать сюда и произнести эти фразы. Сколько я репетировала перед зеркалом, стараясь держать невозмутимое лицо.

— А больше ничего не хочешь? — не впечатлившись моими словами, отпивает из бокала и с ленцой смотрит на меня Марат.

— Нет, — уверенно отвечаю, — Твои подачки мне не нужны, только то, что принадлежит мне по закону.

Хочется добавить, что не только мне, но и сыну, однако вовремя прикусываю язык, он только мой! Хрен тебе, Астемиров, а не сын!

Меня буквально колотит от увиденной картины, от его наглого и вальяжного поведения, от белобрысой швабры, которая продолжает прижиматься к нему. Поэтому, не совладав со своими эмоциями, добавляю с вызовом:

— Бумаги подпиши, — и бросаю этому кобелю папку в лицо практически. Она проезжается по столу, сбивая розовый коктейль, в миг растекающийся противной лужей по глянцу.— А после можешь дальше трахать все подряд.

Секунда, улыбка сползает с его лица и все внимание моего, почти бывшего, мужа сосредотачивается на мне.

Что, не ожидал? Да я сама не в восторге от нашей встречи спустя год.

И не покажу ему своих настоящих эмоций.

— Никакого развода не будет! — жестко и зло чеканит он, резко поднимаясь. Буквально сбрасывая с колен свою простигосподи, та падает на пол, раскрывая свой утиный рот и выплескивая писклявые возмущения.

Марат зол, словно разъяренный буйвол. Тяжелая челюсть, сжата с такой силой, что на скулах четко прорисовываются желваки. Грудь вздымается от глубокого дыхания, а глаза прожигают меня насквозь. Конечно, я же посмела задеть его мужское самолюбие. А подобного он не прощает.

Не выдерживаю его взгляда, поджилки трясуться и я переключаюсь на неуклюже поднявшуюся швабру.

— Да, дорогая, — цокаю языком, — ты, видимо, не знала каким может быть Марат Астемиров? Но ты стерпишь, да? Ради бабла и цацок. На большее не рассчитывай. Пару ночей и адьес.

Эта шлюпка продолжает квакать своим ртом жалобы на меня, такую стерву и суку, но куда уж там! Марата не разжалобить слезами и нытьем, он всегда был подонком, козлом и черствым, бессердечным уродом. Ради своей выгоды он всегда шел по головам, и даже семья не стала помехой.

Он с легкостью перешагнул через жену, что говорить о морали и совести? В этом человеке данных качеств не заложено с рождения.

На деревянных, непослушных ногах разворачиваюсь к выходу из Вип- кабинки, игнорируя назойливый писк прошманде и ругательства Астемирова.

— Стой, сказал! — орет он мне в спину.

Спускаюсь по лестнице проклятого логова разврата, рассталкивая беснующуюся толпу, чувствуя между лопаток прожигающий взгляд бывшего мужа. Пусть смотрит, мне не жалко.

Я приехала воевать за свое. И я это заберу, не смотря ни на что!

На улице прохладно и свежо, достаю из кармана телефон, смахиваю дрожащими пальцами блокировку и набираю первый номер в списке важных.

— Как вы, Паш? — шепчу срывающимся голосом. Ловлю отходняк от встречи с Маратом и на адреналине трясусь еще сильнее, клацая зубами, будто промерзла до костей.

— Куда собралась, дорогая? Я с тобой еще не договорил и Павлик твой подождет, – рычит бывший практически мне не ухо, а у меня сердце падает в пятки.

Глава 2

Мощная рука обхватывает мой локоть резко разворачивает в обратную сторону и я по инерции впечатываюсь в твердую грудь.

Когда-то я восхищалась этим мужчиной. Его буквально богатырской статью. Высокий, широкоплечий, мускулистый. Он был моей скалой, за которой можно было спрятаться от любых невзгод. В этих темных глазах я тонула, а от будоражащего аромата бергамота и тикового дерева, у меня подкашивались ноги. Вот и сейчас, вдохнув полной грудью, зажмурилась отгоняя подальше наваждение. Гася в душе тоску.

— Нет, ты подождешь, – шиплю разъяренной кошкой, вырываясь из его хватки.

— Сука! – взрывается Марат на мою дерзость, – Дай сюда этот долбанный телефон! — выхватывает телефон из рук. Он падает и я молю бога, чтобы он разбился вдребезги.

— Маратик, тигренок, ты меня бросил там совсем одну. Кто вообще эта девка? — подплывает уткогубая шпала, спасая меня. Привлекая его внимание к себе. Никогда бы не подумала, что буду ей хоть за что-то благодарна.

— Свали нахуй! — орет на нее, та, выпячив свои вареники, ноет еще громче и я пользуясь моментом, хватаю телефон, прыгаю в машину и даю по газам.

Лишь подъехав к дому, могу перевести дыхание. До сих пор тело трясет мелкой дрожью, а в ушах набатом бьет пульс.

Пытаюсь хоть немного успокоиться. Глубокий вдох. Задержала дыхание и медленно выдохнула. Ведь неоднократно представляла этот разговор у себя в голове, много раз прокручивала варианты его развития и ответы мужа, но всё- равно, как не готовила себя, как бы не оттягивала время, вышло гораздо больнее.

И вот сейчас, после нашей встречи, горечь усиливается, душу рвет на части от его грубых слов и прожигающего ненавистью взгляда.

Прежде, я никогда бы не решилась так говорить с ним, не смогла бы умело и стойко держать невозмутимое лицо и дерзить. А теперь… Получилось.

У меня был прекрасный учитель.

Слишком многое он изменил во мне. Я уже была не той влюбленной без оглядки девчонкой в прекрасного, как мне казалось, принца. Он растоптал мои чувства, разбил мое сердце и продолжал веселиться и не в чем себе не отказывая.

Я, конечно, не сомневалась в том, что он не будет целый год целибат хранить, но одно дело думать об этом, другое - наблюдать своими собственными глазами.

Пусть мы муж и жена сейчас только на бумаге, надеюсь, эту оказию я исправлю достаточно быстро.

Идея заключить брак была ошибочной. Если бы только папочка знал, во что превратится моя жизнь…

А ведь он так верил в порядочность Марата. Успешный бизнесмен, сын друга, красавец, за такого можно было без каких-либо опасений отдать свою дочь. Только… Это была маска. За которой прятался лжец и предатель. А еще хам, грубиян и просто подонок.

Пока я душу вкладывала в наш дом, варила ему борщи и гладила рубашки, он со спокойной совестью развлекался с девками. А мест у него для этого было предостаточно. Собственный клуб, сеть отелей. Очень удобно. Даже не нужно места для случек искать. И девки, вечно вешающиеся на него пачками.

Эти мысли в момент взбодрили. Рассердили меня. Ему плевать, а я здесь извожу себя, трясусь от пережитого стресса.

Выдернула ключи из замка зажигания, схватила свою сумку с соседнего кресла и покинула авто. Нервно хлопнула дверью и повернулась к дверям, за которыми ждет меня мой тыл, и тот, кому я дарю всю свою любовь и ласку.

В доме царит тишина и полумрак. Тихо раздеваюсь и сполоснувшись в душе спешу в свою комнату, подхожу к кровати и тихо шепчу:

— Паша-а-а, ты уже спишь?

Глава 3

Ответа я не получаю. Ладно. Может это и к лучшему. К расспросам я сейчас не готова. Утром, все утром.

Принимаю душ и укладываюсь на свою половину кровати. Сна ни в одном глазу после бурной встречи с Маратом.

И сцены из VIP - кабинки не хотят покидать мою голову, они отпечатались на сетчатке глаз и выжигают своей пошлостью и откровенностью. Со мной он таким не был. Так может быть именно такой грязи ему не хватало? Было скучно, пресно и до зубового скрежета обыденно? Ни огонька, ни задора. Куда уж мне до уткоротой шлюпки. Оседлать чужого мужика, господи, ужас какой-то! Облизывать его, зная, что за шторкой куча народу… Судя по ее виду, она это делала не впервой.

Фу… морщусь от дурных мыслей в голове.

А Марат без меня не скучал. Слез не лил и в монахи не подался. Жил тут в свое удовольствие. Имел все что движется и умеет сосать, где угодно, ведь жена теперь не помеха. И словно ушат холодной воды: он и в дом их водил? Ох… тело моментально покрывается холодной липкой испариной. Какое омерзение. Как в бульварном мыльном сериале. Кот из дома, мыши в пляс. И Марат так же. А может год назад пока я в больнице лежала он так же в нашем доме кувыркался? Как в клубе? Ой….

Зачем ты об этом подумала, Маша? Сама себя ругаю и обрываю.

Отрицательные эмоции мне сейчас не нужны.

Я справлюсь. Я сильная. — повторяю, словно мантру. Весь год себя этими мотивационными лозунгами поддерживала. Каждый день глядя на себя в зеркало шептала. Потом увереннее и увереннее с каждым разом.

И, узнав, что я теперь не одна на всем белом свете, что скоро у меня появится человечек, который будет меня любить просто так, за то, что я есть. Придало мне сил.

— Вы беременны. У вас будет сын. Здоровый малыш. Активный. — эти слова вселяли в меня надежду на счастливое будущее при каждом посещении гинеколога.

С этими приятными воспоминаниями я засыпаю.

Рано утром просыпаюсь воинственно настроено. Пока все в доме еще спят, тихонько встаю с кровати и иду в ванную комнату. Привожу себя в порядок и укладываю волосы в упругие локоны. Легкий макияж. Затем надеваю бордовое платье, которое выгодно подчеркивает мою фигуру и значительно увеличившуюся в объеме грудь. Туфли на высоком каблуке и я готова к встречи со своим бывшим. Пусть слюнями изойдет, козлина!

Выйдя из дома сажусь в свою машину и направляюсь к отелю, который теперь принадлежит не только Марату, но и мне. Уже представляю лицо Марата, когда и он узнает об этом. Хватит! Похозяйничал без меня. Пожил в своей удовольствие. Не хочет развод подписывать, так я ему устрою сладкую жизнь. Без алкоголя, без баб и без моего отеля!

Стоит мне войти в вестибюль, как здесь все моментально оживляются. Конечно, не видели меня год, да и боссу своему спешат доложить о моем приходе. Окидываю холодным взглядом девушку на ресепшене, которая схватив трубку, кому-то набирает.

— Не нужно этого делать, — предупреждаю ее, — Ключ мне от Президентского люкса, — требовательно протягиваю руку, — И приберите здесь, а то развели помойку. — Брезгливо морщу нос обводя рецепцию высокомерным взглядом. Да-да, я сука.

Девушка мгновение колеблется, но затем кладет трубку и протягивает мне пластиковый ключ.

— С возвращением вас, Мария Аязовна, — блеет она с фальшивой улыбкой.

Ничего не говорю в ответ и чеканя шаг, от чего по холлу разносятся гулкое цоканье моих каблуков, направляюсь к лифту. На последнем этаже располагается самый шикарный номер в нашем отеле и здесь, вот уже почти год, живет Марат. Мир не без добрых людей и его достаточно быстро сдали. Хорошо устроился! Ни за что не платит. Уборку ему делают, химчистка стирает одежду, питается в ресторане на первом этаже.

Возле входа в номер делаю глубокий вдох и решительно распахиваю дверь.

Сразу же в нос ударяет запах сигарет и перегара. Морщась и борясь с тошнотой, с неприязнью оглядываюсь. Люкс просторный и роскошный, но в данный момент засраный пустыми бутылками, коробками из-под пиццы и окурками. Он что, курил прямо в номере?! И сбрасывал пепел на ковролин?!

Вскипаю от гнева и стремительно подхожу к огромной кровати, на которой в форме морской звезды распластался Марат, уткнувшись лицом в подушку. Со злостью, сдергиваю с него одеяло, отводя взор, чтобы не видеть его задницу в черных облегающих боксерах.

— Доброе утро, дорогой! — шиплю кошкой. — Чек-аут. Покидаем номер.

Марат протяжно стонет, явно от головной боли и нехотя открывает глаза. Смотрит на меня волком, так что внутри все сжимается. Одергиваю себя. Я не спасую!

— Ты блять, что здесь делаешь? – сипло выдыхает он, а после спокойно закрывает глаза собираясь дальше спать.

— Выселяю тебя, — бубню себе под нос, направляясь в ванну.

Глава 4

Не найдя нужного предмета в ванной, выхожу в холл и увидев неторопливую горничную с тележкой для клининга, молча забираю у нее нужную вещь и возвращаюсь в номер.

Набираю холодной воды, дожидаясь пока пойдет ледяная и иду к продолжающему мирно спать Марату.

— Утро бодрое, — бульк. И брызги воды разлетаются на несколько метров в стороны, простыни мгновенно промокают.

Молодец, не зря набрала побольше, от души так.

— Ты че, охренела? — подрывается с кровати моментально, зверея на глазах.

Я быстро отступаю на несколько шагов, внутри нарастает тревога. Марат вскакивает на пол, лицо его искажает гримаса ярости. Он трясет промокшими волосами и сверлит меня злым взглядом.

— Ты что творишь, Маша?! — рычит он. — Совсем рехнулась?!

Сжимаю покрепче кувшин. Пытаюсь побороть охватившее меня волнение.

— Ты дрых как убитый! — выпаливаю я, гордо подняв подбородок. — Я тебя будила, но тебе было пофиг! Думала, так ты скорее встанешь.

Марат тяжело дышит, глаза его буквально искрят от бешенства.

— И ты не придумала ничего лучше, чем вылить на меня кувшин ледяной воды?! — с рокотом выдает он, медленно приближаясь. — Ты совсем с ума сошла?!

Невольно отступаю еще на шаг. Марат двигается плавно, грациозны, словно лев на охоте в саване.

— Да ты… ты просто истеричка! — шипит он. — Убирайся из моего номера!

Судорожно сглатываю, а по спине бегут мурашки. Еще никогда Марат не был так зол на меня.

— Это мой отель и мой номер! — восклицаю я, пытаясь придать голосу уверенность. — С чего ты вообще здесь живешь?!

— Вон отсюда! — взрывается Марат, надвигаясь на меня. — Убирайся, пока я тебя отсюда не выкинул!

В панике оглядываюсь, пытаясь найти пятый угол. Сердце бешено колотится в груди. Вот теперь мне реально очень страшно.

— Не смей меня трогать, — вяло угрожаю ему, пятясь к двери. — Я… Я вызову охрану!

Только ему плевать. Марат срывается ко мне, с явным намерением схватить. В ужасе шарахаюсь в сторону. Уворачиваюсь в последний момент. Разворачиваюсь на своих каблуках, боже, зачем я нацепила такие высокие ходули, отвыкла от них за год. В спину летит куча мата и ругательств, заставляющие мои ноги передвигаться еще шустрее. Путаюсь с непривычки в мягком ковролине, если он меня тут поймает…

Практически кубарем вываливаюсь в коридор, чуть не сбивая постояльцев из соседнего номера и улепетываю в строну лифта.

— А ну стой! Стой, блять! — на весь холл разносится грозный ор моего почти бывшего мужа.

На бегу оборачиваюсь и… Да он в трусах и босиком, мокрый и злой… подбегаю к лифту и запрыгиваю в кабинку, едва не сбив с ног элегантную старушку. Она смотрит на меня ошарашенными глазами сквозь очки. Ну, сорян бабуль… С остервенением, нервно, раз десять, не меньше, нажимаю по кнопке первого этажа. Очень боюсь, что он успеет и схватит меня. И когда двери почти закрываются, вижу между ними разъяренную физиономию Астемирова. Складываю из пальцев композицию с выставленным средним и довольно улыбаюсь. Выкуси! Козел!

— Кхм.. попрошу не выражаться, — бурчит невольная свидетельница позора.

Я что сказала это вслух?

— Извините, — шепчу сбивчивым голосом и прислоняюсь к зеркальной стене с облегчением.

Через два этажа колокольчик оповещает о новых пассажирах, двери разъезжаются… являя мокрого и взбешенного Марата во всей красе.

— Бабуль, кардио утром полезно, — выпроваживает мою соседку из кабинки,прихватив ее за локоть.

— Да что вы себе позволяете? Я буду жаловаться администрации и собственникам! — орет эта седовласая дама.

— Жалуйся, мой кабинет на первом этаже.

Вжимаюсь в зеркало всем телом, моментально ощущая как в кабинке становится тесно и душно, от внушительной и полуобнаженной фигуры Марата. Двери закрываются, оставляя меня наедине в клетке с тигром. Лифт продолжает спуск вниз.

— Покатаемся? Любимая… – оскалившись, сипло и угрожающе произносит он. А после нажимает кнопку «стоп».

Глава 5

Кабинка беззвучно замирает между этажами. Два квадратных метра и без того тесного пространства становятся невыносимо узкими. Зеркальные стены по идее должны оптически ее расширять, но я вожу глазами по сторонам и в каждом отражении вижу его - большого, практически обнаженного, с каплями воды стекающей по мощной груди с чернильными рисунками тату и… в черных обтягивающих боксерах. Веду взглядом вниз… босиком. И даже его ступни - это.. голый секс. Блин. Самое цензурное слово, что я смогла подобрать.

Задираю подбородок повыше и, собравшись духом, вдох-выдох, Машка, спокуха, поднимаю глаза к его лицу.

Темно-коричневые пряди мокрых волос облепили насупленный лоб с глубокой морщинкой в области переносицы. Брови гневно сошлись посередине и глаза… суровые, обещающие мне долгую и мучительную смерть.

— Судя по твоему образу жизни, любимых у тебя много, — говорю, не удержавшись от яда, — Оставь этот эпитет для других. Ко мне по имени отчеству.

От моих слов, челюсть его сжимается крепче, а глаза предостерегающе сужаются.

— Ты, блять, смелости набралась? Или подожди, ты вернулась чтобы что? — с рокотом выпаливает он.

— Чтобы получить положенное по закону, дорогой, — стараюсь, чтобы голос мой звучал твердо.

Но это безумно сложно. Потому что Марат медленно делает шаг ко мне. И я отступаю назад. Упираюсь спиной в зеркальную стену кабинки, сквозь платье ощущая холод поверхности. Внутри все сжимается от напряжения. Ощущаю себя загнанной добычей, окруженной со всех сторон. Но не собираюсь показывать ему своего состояния. Не ему. Не после всего, что он мне сделал.

— А что тебе положено по закону, м? — нависает он надо мной, заполняя воздух вокруг своим запахом.

Черт, почему у меня нет насморка? Стараюсь дышать через раз и поверхностно, с надеждой не хватать до боли знакомый аромат. Потому что делить с ним один воздух невыносимо.

Жаль, что память невозможно стереть. Удалить из нее лишние эпизоды. Собрать по крупицам свое разбитое, растерзанное сердце и возродить умершую душу.

Жить и радоваться. Улыбаться, выбирать круг своего общения и не знать, что такое предательство самых близких и любимых. Доверять без оглядки и страхов.

— Мне положено по закону половина нажитого в браке и наследство в полном объеме, — чеканю заученные слова, пряча дрожащие ладони за спиной.

— Половину нажитого? — его брови от услышанного летят вверх, — Наследство? Вспомнила об этом спустя сколько, — наигранно задумывается, — пол года? Где ты была, м? — нависает надо мной еще сильнее, воруя считанный десяток сантиметров между нами. — Где ты блять, пряталась? — выговаривает каждую букву и прожигает меня насквозь огнем черного взгляда.

— Это не важно, — шепчу сбивчиво. От него никуда не спрятаться, не убежать. Просто пытка! — Ты все-равно, даже не сразу обнаружил, что твой Хатико пропал из дома…

Едва сдерживаюсь от сильного желания сморщиться от боли, сковавшей сердце, повторяя про себя аффирмацию «Я сильная…»

— Хатико? Ты… совсем головой поехала? — хмурится Марат, будто не понимая о чем я. — И где ты жила все это время, моя “верная”? Почему свинтила? И кто этот смертник, что помог тебе так хорошо спрятаться?! — начинает грозно рычать, расставляя руки по обе стороны от моей головы, все ниже склоняясь. Так близко, что лоб опаляет горячим воздухом, а волосы начинают шевелиться от его шумного дыхания.

Глава 6

— Отойди, — вся сжимаясь, пищу откуда -то снизу, — Отступи от меня на шаг. Мне рядом с тобой, душно и тошно, — обхватываю ладонью горло, в подтверждении своих слов.

— Душно? — горько усмехнувшись, переспрашивает Марат.

Ладонь его скользит по зеркальной поверхности, перемещаясь на мое плечо, а затем накрывает мою руку на шеи. Пальцами едва сжимает мои.

— Тошно… — эхом повторяет он, не отрываясь смотрит в мои глаза и наклоняется еще ближе, жарко дыша в миллиметре от моих губ.

В его взгляде калейдоскоп эмоций: сожаление, боль, злость… Неужели я задела Марата?

Зажмуриваюсь, втягиваю голову в шею, а губы плотно сжимаю, очень боясь, что он сейчас поцелует. Не в силах отодвинуть от себя эту скалу, сопротивляться ему.

— Кто застрял? — внезапно из динамиков в панели управления раздается скрипучий, пожилой голос мужчины.

Слава небесам. Сам того не зная, этот старичок спасает меня из лап хищника… в брендовых трусах.

Марат замирает на мгновение, словно борясь с самим собой.

— Нажми кнопку, — приглушенно прошу, почти бывшего, мужа, — Марат… не прикасайся ко мне. Не надо. Мне… не приятно. — сиплю последнее слово, желая сделать ему еще более, оттолкнуть от себя раз и навсегда. Потому что эта близость убийственна для моего тела и души.

Но на него это будто не действует. Марат, погружен в себя. Он явно не со мной. Взгляд затуманенный, отрешенный. Берет меня за запястье и убирает мою руку в сторону. Пальцы его возвращаются обратно. А после неторопливо, выводя только одному ему известные узоры, перемещаются ниже. Скользят по тонким косточкам ключиц. У меня сердце ухает в живот. Ниже… Кожу покалывает от его касаний. Задевает края платья, в области декольте. Невесомо проводит по ткани, слегка задевая нежную кожу.

— Неприятно говоришь? – спрашивает с издевкой и не дожидаясь моей реакции, сам получает ответ на свой вопрос. — Врешь. Очень даже приятно…— порочные губы выдыхают совсем рядом, а пальцы ласкают россыпь маленьких мурашек.

— Эй вы там! — взволнованно восклицает лифтер, — Сейчас вас запустим, потерпите маленько.

А я молюсь про себя, лишь бы этот мужчина запустил чертову кабинку вниз.

— Марат, — шепчу требовательно, по крупицам собирая свое самообладание, — Не трогай меня.

Он задерживает пальцы у края декольте и, ведет ими по ткани вниз. Внезапно свет перемаргивает и кабинка, издав кряхтение, начинает движение. Секунда, две, три и двери с характерным писком разъезжаются в стороны. Являя нашу горячую парочку всему лобби первого этажа.

Внезапно возникшая тишина , десятки пар глаз устремленные на нас. Сотрудники, большая делегация мужиков с баулами… боже, испанский стыд. Прячусь за спиной Астемирова, приглаживаю растрепавшиеся волосы и поправляю одежду, даже в зеркало смотреть страшно. Выглядываю из-за спины и… понимаю, как жадно эти сучки администраторши смотрят на Марат, да пофиг! Пару шагов и я выхожу из кабинки.

— Управляющую ко мне в кабинет, — командую вытягивающимся в струнку сотрудницам разворачиваюсь и … налетаю на огромный рюкзак.

— Осторожнее, — чьи то сильные руки подхватывают меня на лету, не давай растянуться на полу. Бережно и осторожно возвращают в вертикальное положение, продолжая придерживать за талию.

Краем глаза замечаю Марата, в закрывающихся створках лифта. Он буквально прожигает меня своим взглядом. Испепеляя ревностным взором руку незнакомца на моем теле.

Глава 7

— Извините, не заметил вас, — продолжает белозубо улыбаться этот наглец, не спеша снимать свою ладонь с моей талии.

И это… мягко говоря.. непривычно. Прикосновения чужих рук.

Вокруг нас толпится куча высоких бородатых мужиков с большими спортивными сумками, девочки только успевают выдавать ключ карты. И внимание на нашу парочку никто не обращает. Выдыхаю, потому что сейчас это лишнее. Мое появление тут и так было фееричным. Прогулка моего почти бывшего мужа в труселях и босиком… то еще шоу. И его взгляд прожигающий мое тело сквозь одежду, одновременно морозящий до огромных мурашек, обещающий все кары небесные…

С некоторых пор у меня иммунитет на него и … пусть угрожает и воспитывает своих мочалок помойных.

— Не ушиблись? — вновь интересуется брюнет с баулом. — Так неудачно вышло. Меня, кстати, Артем зовут, — вновь улыбается обворожительно.

— Нет, все в порядке, — отвечаю и убираю его ладонь со своей талии. — Извините, но мне пора идти.

В коридоре многочисленных служебных помещений сворачиваю в сторону с детства знакомого мне кабинета. Опускаю ручку и вхожу.

И медленно офигеваю… потому что от прежнего хозяина тут не осталось ничего.

Большой диван на месте кофейного столика и двух кресел, вместо любимых отчимом пейзажей — мазня из цветных клякс и точек на стенах. В шкафу за стеклянными дверцами, арсенал бутылок со спиртным. Переполненные пепельницы тут и там. Мой отчим не курил никогда.

Добротного стола из дуба тоже нет. Стоит стеклянный бездушный огрызок. На нем ноутбук и стопки бумаг, папок. Подхожу ближе и аккуратно поддеваю первую. Документы по ночному клубу. Во второй папке по охранному агентству. Переворачиваю все имеющиеся и только в самых последних - нужное.

Присаживаюсь в жутко неудобное, неуютное офисное кресло и быстро листаю бумаги.

— Вызывали? — худощавая блондинка с блестящими губами и в форменной блузке нашего отеля, без стука заглядывает в дверь и заходит, тоже без разрешения.

Закрываю папку и оцениваю дамочку.

— Вы…

— Стелла, управляющая.

Она садится на стул напротив и я, рассмотрев ее бейджик, начинаю:

— Стелла … Эдуардовна, вы уволены. — Перехожу сразу к сути.

— Уволена? — яркая татуажная бровь ползет вверх от недоумения. — А ты, позволь узнать, кто?

— А вы должны знать собственников данного отеля в лицо, дамочка, даю вам час для передачи своих дел старшему по смене и вы свободны.

— У нас солд аут, вы без меня не справитесь. — Нагло и уверенно ухмыляется. — И на работу меня принимал Марат, а не вы.

— А увольняю тебя я. Время пошло. — Стучу по циферблату часов пальцем и вновь опускаю глаза в документы.

Она резко поднимается и удостоив меня высокомерным, стервозным взглядом чеканит шаг на своих ходулях и хлопает дверью.

Ладно. С этим покончено. Пока поработаем без управляющей, заодно сама вникну во все тонкости и вопросы, чтобы понять масштаб предполагаемой работы.

Судя по всему персонал придется менять практически весь. Нужно найти ай чара для оперативной подборки кандидатур. Собеседовать буду лично, каждого.

Открываю ноутбук и естественно, ничего в нем сделать ничего не могу. Кто бы сомневался, Марат не дурак и любой его гаджет всегда запаролен. Пробую пару раз подобрать код. Его дату рождения, дату рождения брата, родителей… ничего не подходит. И прикусив губу, решаюсь на последнюю комбинацию цифр - наша свадьба. Нет. Синий экран остается таким же. Захлопываю крышку и растираю ноющие виски. Начало сегодняшнего дня еще хлеще вечера накануне.

Моя за год ставшая размеренной жизнь, с геометрической прогрессией превращается в ад. Пора заканчивать со всем этим абсурдом. Наследство, развод. У меня практически нет времени на все тяжбы.

Достаю телефон и найдя нужный номер нажимаю зеленую кнопку.

— Норский, — хриплый резкий мужской голос.

— Добрый день Иван Аркадьевич, это Мария Астемирова. Я хочу с вами встретиться.

— Здравствуйте, Мария. Давайте послезавтра, я сейчас не в городе. Но в среду я смогу вас принять. В десять утра.

— Хорошо. До встречи.

Нотариус. Первый пунктик, один из самых важных, выполнен. Еще один - найти грамотного юриста по бракоразводным процессам, сама я такое оперативно провернуть не смогу.

Скролю в телефоне ленту в поисках данного специалиста. Я как можно быстрее хочу получить свободу, поменять фамилию на девичью, чтобы ничего с Маратом Астемировым меня в настоящем не связывало. И нужная сумма денег… нужна была еще «вчера». Две веских причины моего возвращения в столицу. И последняя, крайне срочная и значимая, ждать не может.

И одно без другого никак.

Пусть Марат дальше продолжает свою праздную жизнь абсолютно холостым и свободным, как ветер в поле.

Нас будет связывать только бизнес. К сожалению, пока что я этого поменять не могу.

И про мою тайну… узнать не должен. Сын только мой!

— Войдите, — говорю, когда с той стороны двери вновь кто-то жаждет моего внимания. И…

— Привет еще раз, — Артем, запомнила как его зовут. С огромным букетом розовых лилий. — Совесть не позволяет не извиниться нормально. И все же, мне очень хочется узнать ваше имя, — улыбается открыто и … откровенно. Рассматривая меня заинтересованным взглядом.

— Мария, — сдаюсь и представляюсь.

— Артем Нечаев, центральный нападающий "Ледяных Тигров", — он протягивает букет, и я невольно любуюсь нежными бутонами лилий, их неземной красотой.

— Спасибо. Не стоило, — выдаю смущенно.

— На самом деле, я просто рассчитывал, что после этого ты согласишься выпить со мной кофе, — признается он с обворожительной улыбкой.

Артем смотрит на меня с надеждой и легкой тревогой, будто опасается моего ответа. Я открываю рот, чтобы тактично отказать, но в этот момент дверь распахивается, и на пороге появляется разъяренный Марат.

Его темные глаза метают молнии, брови сходятся на переносице, выдавая глубокое недовольство. Он мерит меня и Артема суровым взглядом, а затем с раздражением бросает ему:

Глава 8

В ужасе наблюдаю за разворачивающимися событиями. Страшно до одури. Чувство беспомощности и отчаяния накрывает с головой.

— Прекратите! Хватит! — зло рявкаю, стараясь привлечь их внимание.

Но им плевать. Они слишком заняты. Стараются посильнее начистить друг другу морды. Марата вообще, кажется, полностью поглотила красная пелена ярости, затуманивая разум.

Мужчины сцепились в яростной схватке, нанося друг другу мощные удары. Они ломают все в кабинете, матерятся, шипят, тяжело дышат и самозабвенно вымещают друг на друге скопившуюся агрессию.

Я же бестолково кручусь на месте, не зная, как их разнять. И тут появляется помощь в лице Тимура. Он ловко вклинивается между дерущимися. Хватает Марата за руку и оттаскивает его назад.

— Разошлись! Рэмбо недоделанные! — Кричит он. — Вышел, блять, покурить!

Марат вырывается из хватки, своего брата Тимура, и бросается на Артема снова. Артем уворачивается от его удара и отвечает своим.

— Достали, вашу мать! — Сатанея Тимур хватает их обоих за шиворот и разнимает. А после отталкивает подальше друг от друга.

Марат, тяжело дыша, бросает на соперника полный злобы взгляд, но больше не предпринимает попыток возобновить драку. Артем, потрепанный, но не сломленный, сверлит его ответным полным ненависти взглядом.

Атмосфера накаляется до предела, и меня взрывает. Сказывается накопившееся напряжение и стресс.

— Ты совсем с ума сошел? — подлетев к Марату, выпаливаю обвинительно, — Ни за что наброситься на человека! Сколько можно? Я больше не принадлежу тебе! Не смей лезть в мою жизнь! Хватит. Я требую развода! Убирайся из моего отеля, я не хочу тебя больше видеть!

— Не нужно крутить жопой перед другими мужиками, — рычит бывший, наступая.

Его слова больно ранят меня. Я отступаю на шаг, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

— Бабам своим приказывай, — шиплю не хуже разъяренной кошки. — Я больше не твоя собственность. Смирись. Это конец, Марат, я ухожу от тебя навсегда.

Бывший недовольно кривится, его тёмные глаза сощуриваются.

— Уйдешь тогда, когда я разрешу! — рявкает он, хватая меня за руку и дергая к себе. — Ты моя! И всегда будет так!

— Отпусти меня! — пытаюсь вырваться из его рук.

Только сейчас понимаю, что Артем уже покинул мой кабинет. Но рядом оказывается Тимур. Его взгляд мечет молнии, и он решительно встаёт между нами, заслоняя меня собой.

— Братиш, иди прогуляйся. Остынь, — тихо, но жёстко произносит он, — Пока не наделал лишнего.

Марат недобро смотрит на брата, но, видимо, что-то в его глазах заставляет его разжать пальцы. Бросив на меня нечитаемый взгляд, он поворачивается и с громким хлопком закрывает за собой дверь.

Вздрагиваю от этого звука, обхватывая себя руками. Тимур аккуратно притягивает меня к себе, и я, утыкаясь лицом в его грудь, наконец-то даю волю слезам. Меня трясёт от рыданий. Он бережно обнимает меня, успокаивающе гладя по волосам.

— С возвращением, красотка, — хмыкает он, а после тяжело вздыхает.

Отстраняюсь, поднимаю глаза, встречаясь с его пристальным взглядом. В карих глазах Тимура я вижу тревогу, сочувствие и что-то еще, неуловимое. Невольно подмечаю как сильно они с братом похожи внешне. Любой не знающий человек легко их может перепутать, даже я по началу их плохо различала. Большие, широкоплечие и статные. Мечта каждой девушки. Тимур не спешит себя связывать узами брака, живет в свое удовольствие, не причиняя боли и не предавая, не обещая девушкам ничего, кроме приятного времяпрепровождения. А вот его братец…

— Чем ты его так раздраконить успела? — с теплом спрашивает он. — Знаешь же как у него башню клинит от ревности. Любит, а сказать об этом гордость не позволяет.

— Любит? — всхлипываю я. — Любящие люди так себя не ведут. Не изменяют…

— Он ревнует, — перебивает меня Тимур. — И боится тебя потерять. Знала бы, что он здесь творил, когда ты пропала. Весь город на уши поставил ребята без продыху тебя искали.

— Мы с тобой о разных людях, видимо, говорим, — возражаю я, пытаясь унять дрожь в голосе. — Да и какая теперь разница. Прошлое осталось позади. Я вернулась не из-за него.

— Да Марату плевать, — хмыкнул он. — Он до сих пор считает тебя своей. Но его упрямство и гордость не позволяют ему открыться и признаться в своих истинных чувствах. Он боится показаться слабым.

Его слова застают меня врасплох. Я не знаю, что и думать. Марат до сих пор любит меня? Бред! Но слова Тимура звучат убедительно. Он знает своего брата лучше, чем кто-либо другой.

— Он изменил мне! — возражаю я. — О каких чувствах мы вообще говорим?

— Да с кем бы он тебе изменил? Он же на тебе помешан, Машка, – возмущается Тимур. — Может приревновал? Позлить решил? Он баб других в упор не видел, только о тебе и говорил.

— Да-да, — фыркаю в ответ. — Целибат соблюдал. А шлюхи, что возле него вились, так это мне привиделось. Я понимаю, что ты за брата, Тимур, но как не старайся, я не поверю в его целомудрие.

– Разбирайтесь сами, – сдается он. – Два барана упертых.

Развернувшись направляется к выходу. Провожаю его взглядом, чувствуя себя опустошенной.

— Только не поубивайте друг друга до того, как поговорите откровенно, — бросает Тимур через плечо и закрывает за собой дверь.

Глава 9

Решаю, что на сегодня с меня достаточно потрясений. Беру сумку и торопливо покидаю отель, пока мой бывший не подрался еще с кем-то. Но не проезжаю и пары метров, как оживает мой телефон.

— Где ты? — ровным тоном спрашивает Марат. — Я хочу поговорить.

В неверие смотрю на свой смартфон. Как он мой номер узнал?

— Я уже уехала, — отвечаю спокойно я.

— Куда? — не унимается он. — Говори адрес. Я подъеду.

Меня удивляет его наглость, да и что за спешка? Казалось мы уже все сказали друг другу и не раз.

— Не надо, — отрезаю уверенно. — У меня много дел...

Конечно же, он не слушает. Наглый, вредный, упертый засранец.

— Я скоро буду, — чеканит Марат и бросает трубку.

А у меня из груди вырывается протяжное утробное рычание. Хочется швырнуть телефон на асфальт, топать ногами. Ну, какого черта он всегда делает по своему?!

Открываю окно пошире, дышу глубже. Мысленно стараюсь переключиться на что-то приятное. И мне это удается. Но ненадолго, стоит подъехать к своему дому, как тишину салона вновь нарушает трель мобильного.

— Где ты живешь теперь, Маша? — спрашивает требовательно Марат. — В доме отца тебя нет.

Вот это скорость… Уже примчался и все проверил.

— Какая разница? Я не хочу с тобой разговаривать, Марат, — вздыхаю устало. — Ни сегодня, ни завтра. У меня дела.

— Твою мать, я хотел нормально поговорить, но ты специально провоцируешь меня. У кого ты живешь теперь? У этого Паши? — откровенно ревнует он.

— Да! — взрываюсь, теряя последние крупицы самообладания.

Марат молчит несколько секунд, а затем рычит в трубку:

— Я найду тебя. Весь город переверну. И твой хахаль пожалеет, что вообще тебя встретил.

Он сбрасывает, а я откинувшись на спинку сиденья, закрываю глаза. Нельзя, чтобы он нашел место, где я теперь живу. Тогда он все узнает и поймет… Что же делать? Поскорее решать все вопросы и сваливать из города!

С этими мыслями распахиваю дверь и спешу к дому. Завтра же этим и займусь.

***

Я не была тут чуть больше года. И сейчас вместо одной могилы, меня встречает две. Мама и папа. Они лежат совсем рядом, у них одно надгробие и одна ваза для цветов. Ставлю в нее букет из четного количества бордовых роз. Теперь букеты им на двоих, как будто я пытаюсь соединить их в этой новой, холодной реальности, где они оба отсутствуют.

Влажной салфеткой прохожусь по памятнику, стараясь стереть следы времени, оставшиеся на камне, но понимаю, что ни одна из моих забот не может затереть их отсутствие. Как же сильно я по ним скучаю. Каждый день, каждую минуту исчезает эта тёплая нить связи, что связывала нас и делала жизнь осмысленной. В последний год у меня было так много дел, но это ничто по сравнению с тем, как я хотела бы видеть их, слышать их голоса.

Отступив назад, присаживаюсь на кованную скамью неподалеку, под большой березой. Мама любила березы и мы с папой посадили ее тут, у ее могилы.

Слёзы наворачиваются на глаза, но я сдерживаю их, не позволяя им выплеснуться. Чувство вины поднимается в горле. Они не знают моего сына. Никогда даже не увидели его. И насколько бы я хотела, чтобы они были здесь, чтобы обняли его, хотя бы раз, чтобы увидели, как он растёт, как у него горят глаза от любопытства, как он улыбается, так же, как когда-то я.

— Я обещаю, что буду счастлива, — шепчу в тишину, и этот обет кажется мне подобием мантры. Я не могу позволить себе оставаться в тени их потери. Я хочу, чтобы они гордились мной, чтобы они чувствовали это счастье, которое я так давно искала. И нашла.

— Прости меня, — говорю, обращаясь к папе, сжимаю губы, чтобы не сорваться на плач, — за то, что не смогла быть здесь в последний момент. За то, что не приехала на похороны. Я просто не знала, как это сделать. Не могла.

Я вспоминаю тот день, как волны боли и печали накрывали меня, не позволяя дышать. Как закрадывалось чувство, будто бы я предала их, их память и любовь, что не смогла проститься с единственным родным человеком.

Отношения родителей были полны любви и понимания, и я, их единственная дочь, пусть и не родная папе по крови, не смогла подарить ему последний взгляд, последние слова.

С грустью смотрю на березу, которую мы с отцом посадили по воле мамы. Она любила деревья, особенно берёзы. «Они такие лёгкие и светлые», — всегда говорила она с нежностью в голосе. Теперь это дерево стало символом памяти, упрямо растущим и стоящим на страже их любви.

Я крепче сжимаю руки на коленях.

— Я буду беречь эту любовь, — шепчу. — Я буду рассказывать своему сыну о вас. О том, как вы любили друг друга, как вместе смеялись на террасе. Я расскажу ему, что такое семья. Что означают жертвы ради близких и как важно помнить об ушедших. Мама, папа, я буду делать всё, чтобы любовь жила в нашем доме, в сердце вашего внука.

Миновав минуту молчания, я поднимаю голову, позволяя слезам свободно течь, но это уже не боль. Это очищение.

Я встаю, обнимаю надгробие, прижимая к камню щёки. Чувствую, как ледяной камень уходит, а внутри меня растёт тепло.

— Спасибо вам за всё, — говорю, словно на прощание.

Вытирая последние слёзы, я направляюсь к выходу с кладбища, но с мыслями о своем небольшом обещании. С каждым шагом я понимаю, что сделала это не только для них, но и для себя. Впереди много света и счастья. Им я достойна.

Сажусь в машину и еду на встречу с нотариусом.

Войдя в просторный кабинет нотариуса, я ощущаю себя неуютно. Строгий, деловой интерьер с тяжелой мебелью и звуки тикающих часов создают атмосферу гнетущей официальности. Сам нотариус, высокий седовласый мужчина с внимательным взглядом, приветствует меня теплой улыбкой, что немного снимает напряжение.

— Добрый день, Мария Аязовна. Прошу, присаживайтесь, — он жестом указывает на кожаное кресло напротив своего стола. — Рад наконец-то увидеть вас воочию. Знаю, что вы специально проделали столь долгий путь, чтобы выслушать условия завещания вашего отчима. Признаюсь, содержание документа даже меня несколько удивило.

Глава 10

— Как дела Марусь? — Пашка встречает меня у самого порога встревоженно. — Ты устала, — обнимает меня, и в этих простых движениях я нахожу хоть какое-то утешение. Она всегда умела создать атмосферу покоя, когда всё вокруг разрушается.

— Да, уставшая... — произношу я, перебарывая волну слёз, которые снова подступают к горлу. — Столько всего, Паша. Нотариус, наследство, эти мрачные разговоры о будущем, которое кажется мне совершенно чужим...—А дела… — уныло продолжаю и, скинув туфли у двери, швыряю сумочку на пуфик. — Все пошло совсем не так. — Всхлипываю ощущая только сейчас нахлынувшую усталость практически прошедшего дня.

После нотариуса я поехала в отель. Там ни единой минуты покоя. То, се, третье, пятое, десятое. Потекший кран в номере, пьяный постоялец, путанница с бронированием. И кругом только я. Боже, кажется я переоценила свои возможности, мне однозначно нужен новый администратор. Толковый и преданный.

— Давай на кухню, я мелкого спать только что уложила.

Молча иду за Пашкой, падаю на диванчик и прислоняю тяжелую голову к прохладной стене.

— Ужинать? Куриные котлеты и овощи на пару, — Пашка суетится у плиты. Достает тарелки, щелкает кнопкой на чайнике. — А потом чай травяной, я с собой его захватила, как знала, что понадобится.

Хорошая она. Тактичная. В душу никогда не полезет. Будет ждать когда я сама захочу рассказать. И так похожа на маму… как раз в том возрасте, в котором ее у меня не стало. И сейчас моя Паша, ее тоже хотят у меня забрать!

— Сядь просто рядом, — хватаю ее за руку и тяну на диванчик рядом со мной. — Ничего не хочу, — шепчу сдавленно, утыкаясь в ее плечо лбом.

— Ты сильная, Марусь. Ты сможешь всё преодолеть, — Пашка прижимает меня к себе теплой и такой родной ладонью. — Особенно теперь, когда у тебя есть маленький герой.

Её слова заставляют меня замереть. Да, у меня есть маленький герой. Моё продолжение в этой, внезапно ставшей безумной, жизни. Но с каждым днём скрывать правду становится всё сложнее, а страх за будущее овладевает всем моим существом.

— Да, оказывается, для того чтобы узнать, кто ты, надо сначала родить. — говорю я почти шёпотом, как будто произношу заклинание, от которого можно освободиться и стать сильной.

Пашка смотрит на меня с заботой и тревогой.

— Моя дорогая, найди сначала путь к себе. Мне кажется, ты заблудилась в этой борьбе. — Она поднимается с диванчика и разливает чай по чашкам. — Если тебе сложно, ты можешь… мы можем отказаться или вновь уехать.

— Паш, ты о чем вообще? С ума сошла? — ошарашенно отвечаю. — Я даже слушать этого от тебя не буду! Поняла? — возмущаюсь громким шепотом.

— У тебя еще есть время подумать.— твердо продолжает, — И я всегда тебя во всем поддержу.

— Нет, нет, я не могу. Вы — всё, что у меня есть. — мои слова становятся резче, чем я планировала, и я чувствую, как Пашка напрягается, не ожидая такой отповеди.

— Прости, я не хотела... — говорит она, ставя корзинку с печеньем на стол . В этот миг я понимаю, что она не просто моя тётя, она — моё отражение. И мы обе всерьёз перегибаем палку.

— Паш, я просто… — с трудом подбираю слова. — Я просто боюсь, что не справлюсь. Не справлюсь с этим, с судьбой…

— Послушай, ты многого добилась. Даже с тем, что у тебя есть. С твоим отелем, с самой идеей заняться наследством. Верь в себя. Но не стыдись нуждаться в помощи. — она вновь садится рядом и берёт меня за руку.

Я смотрю на неё и чувствую, как спокойствие начинает растекаться внутри. Может, действительно, в этот раз мне нужна поддержка? Может, сейчас — самое время открыться?

— Маш ты же понимаешь что скрывать сына до его совершеннолетия ты не сможешь. И права это делать ты тоже не имеешь.

И это она еще не знает условия завещания отца. Господи, кругом треш и одни препятствия.

— Я знаю… знаю! Твоя поддержка так важна для меня. Я сделаю всё. — твердо заявляю, едва справляясь со страхом, что вновь останусь одна.

— Ты не одна. — будто читая мои мысли, отвечает.

Вечер мы проводим дома играем с Марселем обмениваясь говорящими взглядами но вслух своих мыслей не произносим. Паша умеет меня чувствовать. А я ее.

И уже лежа в постели и мучаясь от бессонницы, я вновь вспоминаю свою жизнь до беременности. Счастье, которое за один месяц превратилось в ад на земле. Бабочки в моем животе подыхали планомерно и медленно. Марата, при виде которого в душе все переворачивалось с самой первой встречи.

Да, наши отцы были знакомы, но мы не виделись с тех времен, как у меня были скобки на зубах, а у него прыщи юношеские на носу. Мои косички его всегда раздражали. Он норовил за них меня оттаскать, за что получал от своего отца подзатыльники. А я из-за угла ему язык показывала, довольная тем, что он отхватил.

Но когда я увидела его в свои двадцать… офигела. Ни прыщей, ни тощих плеч. Красивый молодой мужчина с острым хмурым взглядом заставил мое сердце укатиться в пятки и там дрожать весь вечер.

— Где косички, Киса? — спросил меня, когда наши отцы вышли покурить. А я подавилась кусочком пирожного от его беспардонного вопроса и наглого сокращения моей фамилии. — Воды, по спинке постучать? — навис надо мной скалой с белозубой улыбкой и обжег прикосновением, положив руку мне между лопаток.

И все, пропала Киса.

Мигающий на беззвучном режиме телефон, заставляет вынырнуть из воспоминаний в угрюмое настоящее.

«Нашел.» — читаю сообщение с Его номера. Вскакиваю с кровати и, подкравшись к окну, сквозь прозрачный тюль, вижу большую темную машину стоящую напротив и мелькающий горящий кончик сигареты.

Глава 11

Стоит ли говорить, что утром я проснулась помятой, разбитой и злой? Два часа машина моего почти бывшего мужа проторчала под окнами нашего дома, чем жутко нервировала не только меня, но и моего сына. Марсель чувствительный мальчик, он и так остро реагировал на мое нервное состояние, а тут. Его папаша не только трепал мне нервы по рабочим вопросам, он решил найти мой адрес. Нашел. Что ему это стоит? Да ничего. С его то разросшейся сетью охранного агентства. Странно, что не нашел меня раньше. А может просто не искал. Ушла и ушла. Жил себе, не тужил. Козел безрогий.

Марсель с капризами не слазит с рук все утро. Чем бы мы его с Пашкой не отвлекали, он требовал маму. Так, что на работу я слегка опаздываю, собираю утренние пробки по дороге, кланяюсь всем светофорам и максимально напряженная захожу в отель.

И, что поразительно, персонал вытягивается в струнку при виде меня в дверях. Не здороваясь иду в свой кабинет. Ну как в свой…

Только зайдя в него сразу понимаю, что день не задался, окнчательно.

— Здравствуй, дорогая, — Марат наигранно дружелюбно скалится, выпуская облако сизого дыма, стряхивает пепел прямо на стол, на разложенные бумаги. Отпивает из крохотной чашки ароматный кофе и откинувшись на спинку стула, покачивается, не сводя с меня карих глаз.

— Что ты тут делаешь, — по слогам спрашиваю и аккуратно поставив сумочку на край стола иду к окну и распахиваю его настежь. Марат прекрасно знает, как я не люблю запах табака. Что от него у меня начинает болеть голова. Но видимо, клал он на это большой и толстый. Игнорирую это и не акцентирую внимание. Изо всех сил можно сказать, сцепив зубы даже.

— Работаю, — зевнув, отвечает.

Не выспался, скотина? Едко веду про себя диалог. Но хер ему, а не мои эмоции. Да, я так решила. Буду холодной рыбой. Равнодушной и молчаливой игнорировать его буду! Пусть эмоций у своих мочалок добирает.

Так, мне срочно нужен толковый управляющий! Очень-очень срочно! Сегодня, даже вчера! Терпеть физиономию Марата днем, теперь еще и по ночам….ой, я не выдержу.

— Ты хмурая сегодня такая, серьезная тетя - начальница. Не выспалась? — язвит, видя мои резкие движения. — А вот кофе принести не кому. Ты взяла и уволила администратора.

Достав антисептические влажные салфетки протираю ими диван. Не могу сесть вот так на него. Зная, какой образ жизни вел мой благоверный муженек, не удивлюсь, что и в этом кабинете он задницами своих уткогубых швабр все поверхности отполировал. Тьфу. Пусть и горько мне, больно еще, но… переживу, у меня есть цель. Ради нее я готова на многое.

— Марьюшка, ты такая сексуальная когда играешь в директора. Но, скажу тебе по секрету, мужики не любят сильных баб. — цинично усмехается. — Ты нашла знакомые буквы в этих бумагах?

— Марат, хочешь ты того или нет, но бизнес придется поделить. И своей частью я намерена распоряжаться сама. Понял?

— Как? — усмехается. — Что ты понимаешь в этом?

Давит на больное, жестоко так. Пусть у меня нет соответствующего образования, но дурой я не была никогда.

— Продам, — легко отвечаю, пожимая плечиком. — «Эндуро» не против войти в нашу сеть.

Произношу и наблюдаю как резко меняется его выражение лица. С издевательско- наглого оно вмиг темнеет и становится злым. Выкуси. Козел!

— Ты не посмеешь! — рычит Марат, вскакивая с кресла.

Его глаза метают молнии, а желваки ходят ходуном. Я задеваю за живое. Он прекрасно понимает, что это для него означает — потерю контроля над компанией.

— Еще как посмею, — с вызовом отвечаю я, глядя ему прямо в глаза. — Это мой бизнес тоже, и я имею полное право поступать с ним так, как считаю нужным, — добавляю ледяным тоном: — Поэтому будь добр, освободи кабинет, мне нужно работать.

Марат медленно обходит стол, надвигаясь на меня. Повинуясь инстинкту, я невольно отступаю, упираясь спиной в стену, но тут же одергиваю себя. Я не должна показывать ему свой страх. Вместо этого я расправляю плечи и встречаю его взгляд с вызовом.

Бывший нависает надо мной, его обжигающее дыхание касается моего лица.

— Со мной нельзя так разговаривать. Ты пожалеешь об этом, Маша, - почти рычит он.

Вскидываю подбородок, отказываясь отводить взгляд.

— Я уже пожалела, что вышла за тебя, — бросаю я ему в лицо.

Мои слова словно искра, брошенная в пороховую бочку. Марат с силой хватает меня за плечи, притягивая к себе. Его губы обрушиваются на мои в яростном, болезненном поцелуе. Он наказывает меня за мои слова. Задыхаюсь, ощущая жар его тела.

Пытаюсь вырваться из его стальных объятий, но его напор подавляет, подчиняет. Отчаявшись, кусаю его за губу.

Бывший рычит от боли и резко отстраняется, прижимая ладонь к маленькой ранке.

Тяжело дыша, отступаю, глядя на него с вызовом. Он прожигает меня злым взглядом, и я вижу, как в его глазах плещется первобытная, животная страсть.

Вот он – мой Марат, тот самый мужчина, которого я когда-то так страстно любила. Дикий, необузданный, ведомый лишь своими порывами. В такие моменты он способен на все, и я понимаю, что должна быть осторожна.

Однако сейчас во мне нет ни капли страха. Только гнев, обида и жажда мести. Нет, я не позволю ему вновь одержать надо мной победу. Не после всего, что он со мной сделал.

Сверкнув глазами, разворачиваюсь и стремительно выхожу из кабинета. Злость и ярость клокочут в груди. Как он смеет меня трогать после своих девок?! Как хватает наглости так разговаривать со мной?! Мысли ураганом проносятся в голове, рождая план мести.

Выбежав из отеля стремительно направляюсь к внедорожнику Марата. Страшно до жути, но пересилив себя, достаю из сумочки упаковку ежедневок. Пусть по-детски, но я просто не могу сдержаться. Он большой и сильный и мне никак не насолить ему по-другому.

Осторожно, чтобы не оставить никаких следов, я начинаю наклеивать прокладки на все поверхности автомобиля. На двери, капот, крышу, даже на зеркала. Представляю, как Астемиров озвереет, обнаружив это "художество", и едва сдерживаю довольную улыбку. Пусть хоть раз на своей шкуре прочувствует, каково это – испытывать унижение.

Глава 12

Замираю, прислушиваясь к голосу Марата, который эхом разносится по винному магазину. Сердце колотится в груди, словно отбойный молоток. Я в ловушке, и он это знает.

— Простите, но я никого не видела, – твердо и уверенно отвечает девушка.

Ее спокойствие и решимость восхищают меня. Она рискует ради незнакомого человека и это трогает меня до глубины души.

Слышу, как Астемиров сердито цыкает и уходит, оставляя за собой гремящий звук дверной ручки, как будто в этом простом движении заключается весь его неутолимый гнев. Девушка быстро возвращается в подсобку, прикрывая за собой дверь.

— Все в порядке, он ушел, — говорит она мне с облегчением.

— Спасибо, — сердечно благодарю ее.

— Не за что, — беспечно отмахивается она. — Меня, кстати, Алена* зовут.

— Я Маша, — представляюсь в ответ. — Ты меня прямо спасла, Алена. — выдыхаю с облегчением, пусть и временным, понимаю это прекрасно.

Над входной дверью вновь гремит колокольчик и пока Алена отпускает посетителя, я привожу себя в порядок. Поправляю волосы и одежду.

— Я проверила, его нет на улице, — заговорщецки шепчет Аленка.

— Спасибо еще раз, — благодарю девушку, — ты меня спасла, — улыбаюсь легко и получаю в ответ такую же лучезарную улыбку. — Если тебе что-то будет нужно, обращайся, — передаю ей свою визитку с личным номером, — не стесняйся.

По шумной улице добираюсь до отеля быстро, правда мелкими перебежками, оглядываясь по сторонам тысячи раз, ожидая выпрыгивающего Астемирова за каждым углом.

Как шпион крадусь по парковке, прячась за чужими автомобилями, втягиваю голову в плечи, когда из-за капота тачки внезапно вылетает голубь. А сердце мое в пятки падает.

— Тьфу ты, птиц… ты ж птица мира, а я чуть богу душу…— бурчу, пока практически на присядках, ползу к машине.

Достаю из сумочки брелок сигнализации. Пик-пик.

Раз. Два. Три. Пара метров и я в безопасности. Уеду отсюда в тишину, к своим Пашке и Марсику…

— Куда собралась, прокладчица? — раздается за спиной, как только я касаюсь ручки водительской двери.

Голова еще сильнее пытается спрятаться в плечах… руки моментально потеют.

— Вставай, или я тебя сейчас как котенка за шкирку подниму. И натыкаю в кучку, куда его непутевая задница нагадила…— серьезно так… без шуток.

Медленно выпрямляюсь, сжимая в руках сумочку, как орудие. Вот бы ему рот залепить, тем, что в пачке еще осталось.

— Руки на капот, — опять рычит за спиной.

— Ты что… — только и успеваю пропищать, как мои руки оказываются в его, сумочка перемещается тоже в его руки. И он, с хмурым взглядом, открывает молнию и засовывает туда свой татарский большой нос!

А там же… если он залезет в бумажник, там же фотографии. Черт! Черт!!!! Задница!

— Отдай, — дергаю из его рук сумку, — не стыдно в женской сумочке при всем белом свете рыться? В чужой сумочке, — делаю акцент на чужой.

Но его хватка настолько крепка, что ручки начинают трещать. А нос все там же… роет…

— Вот, — достает пачку прокладок. Отклеивает одну и лепит ее со всего маху на лобовое стекло моей машины.

— Ты что, — шиплю, — офигел?! — буквально задыхаюсь от возмущения.

— А ты еще с моей их отдирать будешь, веселое занятие… — рычит и лепит еще одну на боковое зеркало с такой силой, что оно сворачивается.

— Марат, — пищу, мстительно сузив глаза. — Ты… ты…

— Я. И я твой муж. Законный! Давай домой, жена, — хватает меня под локоть и тащит к своей машине.

Упираюсь пятками в асфальт, сопротивляюсь как могу.

— Отпусти, отпусти говорю! Мне нужно к себе домой! А в твою берлогу я под дулом пистолета не поеду! Помой там все с хлоргексидином!

— Обязательно, — хмыкает он, а после бесцеремонно хватает меня за талию и закидывает себе на плечо.

Охнуть не успеваю, как уже вешу вниз головой и попой к верху.

— Да отпусти ты меня! — кричу на него, пытаясь вывернуться.

— Молчи женщина, — ржет Астемиров и отвешивает мне увесистый и до жути обидный шлепок по ягодице.

Ну всё! Это обидно! Он сильнее и так не честно! Подавшись вперед, от души кусаю этого засранца за бок.

— Кошка, блять! — шипит Марат и неудачно увернувшись, от очередного моего укуса, ослабляет свою хватку.

Воспользовавшись моментом, выворачиваюсь и неуклюже приземляюсь на асфальт, слыша не только маты бывшего, но и предсмертный треск моей сумочки.

— Ой… — всхлипываю толи от боли,толи от обиды. Потому что содержимое сумки рассыпается по парковке, что-то закатывается под машины…— Дурак, — всхлипываю опять. Ручки от сумки в его руках…

Пока собираю то, что рядом, заставляю себя не реветь при этом..сухаре…

Но не успеваю даже пары вещей сгрести, как сильные руки поднимают меня на ноги. Поправляют на мне неприлично задравшуюся юбку. Марат забирает из моих сумочку и быстрыми движениям запихивает в нее все то, что я не успела. А я опять молюсь чтобы он не открыл бумажник…

— Извини, — протягивает мне сумку без ручки. — Испортилась, — и ведь помнит, что это моя самая любимая сам мне ее покупал. А я от радости пищала…Но сейчас на его лице нет ни грамма сожаления об испорченной вещи. Подумаешь…. А мне она дорога! Как память о хороших временах!

— Ничего, — гордо задрав подбородок, холодно отвечаю, — Куплю себе новую.

— В нашем доме их десяток, разных…

Да, когда я от него бежала, эта сумка была единственной, не считая рюкзака и чемодана. Но с образом бизнес- леди рюкзак, пусть и брендовый, совсем не вяжется. Мы с Марсиком его активно используем на прогулках: игрушки, памперсы, бутылки…

— И ты их не раздал своим уткогубым болонкам? — выпаливаю быстрее, чем осмысливаю сказанное.

— Запомни, Маша, — резко приблизившись ко мне, рычит Марат. Отчего я невольно отступаю назад, упираюсь попой в соседнюю с моей машину, практически, распластываясь на ней из-за того, как сильно он прижимается ко мне. — Ни одна телка…

Но он не успевает договорить, потому что у него пожарной сиреной звонит сотовый, достает из кармана и рявкает в трубку гневное «Да», а там очень отчетливо слышится женский голос. И пока он так увлечен этим супер важным разговором, я умудряюсь допятиться до своей машины, до блеска натирая своей попой чужое крыло, тихо открыть дверь и стартануть с пробуксовкой так, что он весь в пыли, злой, но продолжает свой “увлекательный” диалог с какой-то шваброй. Сволочь!

Глава 13

В плотном потоке машин мне не удается расслабиться и хоть немного прийти в себя. Я напряженная, нервная и мимолетом взглянув на себя в зеркало вижу, что глаза безумные. Шальные.

Если меня остановит дпс, они попросят дунуть в трубочку. С вопросом не употребляла ли я чего-то запрещенного? И я без раздумий отвечу, что употребляла, даже с передозом. Бывшего. Черт бы его побрал!

Мне жутко неудобно ехать с прилепленными прокладками на боковом зеркале с моей стороны и с парочкой ежедневок на лобовом. Мужики из соседних машин - ржут. Дамы - с презрением провожают мою тачку. Что они там думают? Шалава? Овца? Чьего-то мужа увела и получила справедливую месть от законной жены? Пффф… да плевать мне на них. Высовываю язык потной толстухе справа.

На светофоре опускаю стекло и пытаюсь содрать средство гигиены с бокового зеркала. Клочками. Не очень удачно. Блин. Что за клей? Остается белесая клеевая полоска. И только нажимаю кнопку подъема стекла, как вижу морду большого черного джипа, агрессивно тормозящего рядом. Стекло в нем опускается и… взбешенные глаза моего почти бывшего мужа… испепеляют мою хрупкую фигурку.

Черт!!! Черт!! Три раза черт!!!

Перевожу глаза на светофор и завидев мигающий желтый стартую с пробуксовкой прямо.

Астемиров никак не успокоится! Ну что ему нужно от меня? В сумочке начинает истошно вопить телефон жму кнопку сарплея на руле и увидев имя звонящего, естественно не беру трубку.

«Партнер» — все думала как обозвать Астемирова в контактах. Когда то он был «любимый муж». Перебрав в голове варианты, остановилась на самом безобидном. Все таки он отец моего ребенка. Ну не от козла же я его родила.

Подпрыгиваю на сидении от внезапного громкого сигнала автомобиля и повернув голову, вижу все того же черного крокодила.

Перестраиваюсь в крайнюю правую полосу и на мигающем зеленом поворачиваю вправо. Выкуси. С его полосы движение только прямо.

Петляю по незнакомым узким улочкам центра и через пару кварталов сворачиваю на знакомый маршрут. Только и тут он меня нагоняет, припирая мою машинку сзади. А впереди пробка!!! Блин! Клацаю пальцами по блокировке дверей. А он с такой силой ее дергает и истошно орет…

водитель в соседней машине открывает окно… я свое тоже приспускаю на пару пальчиков вниз.

— Скройся блять и не мешай мне разговаривать с МОЕЙ женой! — орет Марат и мужик быстро поднимает тонированное стекло вверх.

— Открывай, Астемирова, хватит бегать как шкодливая кошка! — надо же, не Маша, а по фамилии… но не надолго это. Скоро стану вновь Кисаевой! Даже фамилию от него себе не оставлю!

— Нет, встретимся на работе! — Отвечаю так же громко как и он. Достал меня!

— Открой Киса… — рычит и глазами молнии пускает. Если бы взглядом можно было убивать, резать металл, то это он - такой страшный и испепеляющий.

Боже, как я устала…

Я не могу тронуться с места. Сзади его танк. Спереди и справа - ряд машин. А слева Марат… и он дергает мою ручку так, что она трещит.

И я принимаю совершенно безумное, на первый взгляд нелогичное решение, а может поддаюсь тайному внутреннему желанию. Дрожащими пальцами опускаю окно еще ниже, практически открывая его.

Это все инстинкт самосохранения! Не иначе. Ведь Марат ведет себя так агрессивно, вот-вот вытащит меня из машины… Во всяком случае, так успокаиваю себя.

Вместо того, чтобы кричать и звать кого-то на помощь, я неожиданно для Астемирова и для себя самой, хватаю его за ворот рубашки и резко притягиваю ближе.

Наши губы встречаются в яростном поцелуе. Марат лишь на мгновение замирает, ошеломленный моим внезапным порывом, но затем обхватывает мое лицо руками и с каким-то звериным рычанием обрушивает на меня всю свою страсть, будто истосковался по моим губам, по мне…

Это полное безумие нас крутит в каком-то эмоциональном торнадо. Поцелуй опьяняет, лишает остатков рассудка. Я забываю обо всем на свете. В этот миг есть только мы, его обжигающие прикосновения, глубокое, жаркое дыхание, обволакивающий аромат. Мое тело словно объято пламенем, в голове вспыхивают образы прошлого, того самого любимого мужчины на свете, по которому я так тосковала длинными ночами, рыдая в подушку…

Но вдруг, сквозь пелену страсти, я слышу возмущенные крики водителей, доносящиеся из соседних машин и реальностью обрушиваются на меня, словно ушат ледяной воды. Нужно остановиться, пока все не зашло слишком далеко, да и цель моего поцелуя была иной.

За год брака я хорошо изучила Марата и знала как и чем можно легко его переключить или выбить из колеи, что собственно только что и сделала. Торопливо отстраняюсь от него, слегка отталкивая.

— Не ломай мою машину! — рявкаю и быстро закрываю окно.

Астемиров, глубоко дыша, прожигает меня темным взором. Нехорошим, слишком серьезным, будто на меня смотрит сама мгла.

— Значит так, Киса? – хмыкает он, как-то угрожающе, отчего у меня внутри все скукоживается от плохого предчувствия. – Что ж будем играть по другим правилам. Ты кое- что потеряла, — и достает из кармана мой бумажник. — Захочешь получить, найдешь меня. — разворачивается и уходит, секунда и его машина срывается с места.

Глава 14

В панике застываю на месте, не зная, что делать. Сердце бешено колотится, в ушах стучит кровь. Он снова переиграл меня, поставив в безвыходное положение.

Как же я ненавижу, когда он так поступает! Манипулирует, угрожает, заставляет делать то, чего я не хочу. Но спорить с ним бесполезно, он всегда найдет, как меня обхитрить. Глубоко вздохнув, я достаю телефон и дрожащими пальцами набираю его номер. Мне нужен мой бумажник, и я готова пойти на все, чтобы его вернуть.

Он отвечает после пары гудков.

— Слушаю, — холодно и безразлично.

— Марат, пожалуйста, верни мне мой бумажник, — примирительно говорю, вцепившись в телефон.

— Встретимся в моем клубе через час. Только ты и я, — его интонации насмешливы, он явно наслаждается моим уязвимым положением. — И, Киса, лучше забудь дома когти. Иначе, твоя вещь останется у меня.

Не дожидаясь моего ответа, он сбрасывает вызов. Я зажмуриваюсь, пытаясь совладать с собой. Он загнал меня в угол, я понимаю, что у меня нет выбора. Придется подчиниться.

Через час я уже стою у входа в клуб Астемирова. Внутри как всегда царит полумрак, приглушенная музыка и ощущение какой-то тайны. Меня тут же провожают в VIP-кабинку, где за низким столиком сидит Марат. Его глаза неотрывно следят за мной, изучая каждое движение.

— Ну наконец-то, — усмехается он. — Я уже начал волноваться.

Опускаюсь на мягкий диван, стараясь не встречаться с ним взглядом. Марат жестом приказывает официанту принести мне бокал шампанского. Сердце колотится как бешеное, по спине струится холодный пот. От него за километр веет опасностью.

— За твое здоровье, — улыбаясь говорит он, поднимая свой бокал.

Я делаю глоток. Шампанское холодное и освежающее.

– Итак, Машунь, твоя вещь у меня, – он небрежно достает из кармана мой бумажник и с таким же пренебрежением бросает его на стол. – Хочешь его вернуть?

Киваю, не в силах произнести ни слова. Астемиров усмехается.

— А разве мне не положена награда? — спрашивает с прищуром он.

— Какая награда? — хмурюсь я.

— Поцелуй, — расплывается в довольном улыбке он. — Всего один маленький поцелуй, и бумажник твой.

Его слова обжигают меня, словно раскаленное железо. Крепче сжимаю бокал с шампанским, чувствуя, как во рту пересыхает от напряжения.

Медленно поднимаю на него взгляд, пытаюсь сдержать плещущийся в душе гнев. Его довольная усмешка раздражает меня до дрожи, а тяжелый, изучающий взгляд заставляет кожу покрываться мурашками. Я ненавижу чувствовать себя такой беспомощной и уязвимой перед ним.

— Нет, — произношу твердо. — Я не буду целовать тебя.

Астемиров откидывается на спинку дивана, не сводя с меня внимательного взгляда. Я вижу, как его челюсть напрягается, выдавая его недовольство моим отказом. Он буквально сверлит меня глазами, пытаясь сломить мою решимость.

Повисает гнетущая тишина, во время которой я стараюсь дышать ровно и держать себя в руках. Знаю, что Марат не отступится так просто, но и позволить ему одержать верх я не могу. Это равносильно признанию своего поражения.

Наконец, Марат медленно улыбается, обнажая белоснежные зубы в хищном оскале.

— Ну что же, тогда пусть это будет не поцелуй… — Астемиров обводит меня откровенным, раздевающим взглядом, от которого мне становится неуютно. — Я хочу, чтобы ты сняла свое платье.

Голос его звучит бархатисто и обволакивающе, но под этим вкрадчивым тоном я улавливаю нотки властности и ожидания подчинения. Он будто испытывает меня, проверяя, до какой степени я готова пойти на компромисс.

— Нет, — мотая головой, вновь отказываюсь я.

— Почему? — низко и угрожающе спрашивает он.

— Потому что я не хочу, — отвечаю глядя в его темные глаза.

— Не хочешь или не можешь? — усмехается Марат.

— Не хочу, — повторяю упрямо.

Он встает с дивана и подходит ко мне. Чувствую его горячее дыхание на своей коже, отчего тело покрывается мурашками.

— Ты врешь, Киса, — шепчет он, растягивая мое прозвище по гласным и его дыхание обжигает мое ухо. Я чувствую, как его руки скользят по моей талии, притягивая ближе. — Я вижу это в твоих глазах. Ты хочешь меня, но боишься в этом признаться даже самой себе.

Его слова заставляют меня замереть, будто парализованную. Прикосновение его горячего тела к моему, скованному морозом, вызывает дрожь, которую я не в силах сдержать. Что-то внутри меня томится, рвется навстречу ему, но гордость и здравый смысл удерживают на расстоянии.

Зажмуриваюсь, пытаясь прогнать эти мысли. Он прав, что-то во мне отчаянно тянется к нему, пусть я и боюсь в этом признаться. Но сейчас не время и не место поддаваться своим порывам.

— Не надо, Марат, — снова прошу я, упираясь ладонями ему в грудь, пытаясь отстраниться. — Пожалуйста, отпусти меня.

Его глубокий взгляд притягивает, завораживает, не давая мне отвести глаза. Завораживает, не позволяет шелохнуться. В нем мешаются желание, азарт и что-то еще, что я не могу разгадать.

— Почему ты тогда сбежала? — шепчет он с тоской, а его губы почти касаются моих.

От близости его тела кружится голова. Каждой клеточкой тела я ощущаю его притягательность, непреодолимо манящую меня к себе.

— Потому что ты меня предал… нас предал…— еле выдавливаю из себя комком горечи.

Он замирает. Немного отстраняется, хмурясь. Руки его с силой сжимают мою талию.

Глава 15

— Что блять? — хмурясь и, будто не расслышав, Марат переспрашивает. — Ты че несешь, Маш? В чем я тебя предал? — по слогам, словно для дурочки несмышленой говорит. — Нас предал? А МЫ были вообще, м? Сколько МЫ были Маш? Без брехни и вранья.

Все это он вываливает на меня стоя все так же близко, нагло и вероломно нарушая мои личные границы и руша в пыль мое самообладание.

Он хмурит без того густые и всегда «недовольные» брови еще сильнее. Не понимает, что я говорю? О чем говорю?

— Ты не знаешь, что такое предательство? Или для тебя семья это так… — развожу руки в стороны, — Пшик. Есть, нет. А что. Удобно, да? Жена дома сидит. Ждет. А тебе живется отлично, да? Все так и было, Марат, — с трудом сглатывая это чертову, надоевшую мне за год, горечь. Чувствую как слезы к глазам подступают, смазывая фокус картинки.

Мне очень-очень плохо.

Выворачивать наизнанку и без того дурно пахнущее белье мне очень не хочется но нужно, да? Чтобы просто закрыть эту дверь. Перевернуть страницу и позволить себе жить дальше. Чтобы с этом человеком меня связывал только неудачный опыт семьи, брака, что оказался с браком. Ну и… идентичные темные глаза, что с такой любовью каждый миг на меня смотрят. Улыбка та же.

Тяжело все это. Адски тяжело.

Как можно забыть Астемирова когда его маленькая идентичная копия каждый день перед глазами.

Я очень часто размышляла каким отцом мог бы быть Марат? Хорошим, заботливым и внимательным? Купал ли Марса перед сном, носил ли на руках во время колик или когда зубы режутся? Менял ли памперсы?

Я… я никогда об этом не узнаю. Каждый раз с грустью констатирую данный факт.

Самое страшное для меня еще впереди конечно. Вопросы про папу от сына и мои ответы. Где он? Кто он? Не любит? Не хотел? И я… с нелепыми ответами и отмазками, либо с горькой правдой.

— И ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! — восклицаю я, вырываясь из его объятий. — Ты предал меня! Изменял мне направо и налево! Ты разбил мое сердце и оставил одну разбираться со всем этим!

Слезы обиды жгут глаза, грозя вот-вот пролиться. Я отворачиваюсь, пытаясь скрыть свои чувства. Мне больно вспоминать те события, столько боли и разочарования они принесли. А он стоит передо мной, будто ничего не помнит, будто все это было ничем.

— Маш, чё за херню ты несешь? — с недоумением спрашивает Марат, будто действительно не понимает, о чем речь. — Я не предавал тебя! Да я любил тебя блять, больше жизни! — агрессивно повышает голос, от чего я инстинктивно втягиваю голову в плечи. Ежусь как от ледяного ветра.

На мгновение в душе зарождается надежда, что он говорит правду, но… Факты упрямая вещь.

— О, да, — хмыкаю саркастически, стараясь сохранить хоть каплю достоинства. — А я по-твоему слепая? Или глаза врут собственной хозяйке?

— Значит слепая! — он зло продолжает на меня наседать, нависая сверху и подавляя все мои эмоции, круша стены, мною возводимые целый год. — Машка… ты смылась от меня. Ты сбежала с тем хреном бесследно. Я тебя, блять, полгода искал. А ты, как на другую планету телепортировалась c левым мужиком. Ты думала я не узнаю? Это ты… — пальцем мне в сердце. — Мне изменила! Предала! И это ты не ценила нашу семью! Ты!

Я не знаю, что он сейчас видит во мне. Но я четко ощущаю, что мои глаза увеличиваются и еще немного… вывалятся из глазниц. И все мое самообладание катится к чертям.

— Ты не охренел ли, Астемиров?! — ошарашенно выдыхаю единственную фразу оставшуюся в моей голове после его слов.

Мне хочется ему сказать, проорать в его наглое, надменное лицо, что я беременной уехала. Что я рожала почти сутки. А потом еле в себя пришла. Пашка меня выхаживала и Марселя.

Что я ноги передвигать спустя неделю после родов смогла. И даже на похороны своего отца приехать не смогла.

Но эта правда только моя. Со мной и останется. Зачем Марату знать о том, как на самом деле я жила?

— Нет. Это ты в край охренела, — его голос становится холодным как лед, — Вернулась как ни в чем не бывало. Развод требуешь. Похорошела… Любят что ли тебя так сильно? Трахают так сладко? М? Лучше чем я, да, Маша? — его пальцы обхватывают мой подбородок, кожу словно обжигает от его прикосновений, и лицо поднимает вверх, заставляя смотреть в его черные омуты.

Пытаюсь вырваться, но он держит крепко. Не только физически, но и эмоционально.

— Отвечай, — требует он. — Лучше чем я?

— Да, лучше! — вырывается у меня из-за злости.

Пытаюсь отвести взгляд, но Марат не дает, цепко удерживая мой взгляд. В глубине его взора плещется боль и страсть.

Не успеваю и вздоха сделать, как он резко притягивает меня к себе и обрушивает на меня жадный и требовательный поцелуй, будто пытается клеймить меня.

Сопротивляюсь лишь мгновение, а потом сдаюсь, отвечая. Марат прижимает меня ближе к себе, руки его бесстыдно скользят по моим изгибам. Таю под его напором, позволяю страсти затопить меня с головой.

Наш поцелуй становится более отчаянным. Мы стремимся слиться воедино, вернуться в то время, когда все между нами было иначе. Дыхание мое сбивается, а тело наполняется томительным жаром.

Астемиров отстраняется тяжело дыша и хрипло выдыхает у моих губ:

— Нет, Киса, я всегда буду лучшим.

Не успеваю обдумать его слова, хоть что-то возразить, как его губы впиваются в мои с неистовой страстью, на грани злости.

Глава 16

Его сильные руки опускаются на мою талию и вжимаются в тело с такой жадностью, что воздух в моих легких заканчивается мгновенно. Мозги плывут от скулящей тоски по нем. И я как мороженное таю от его огня. Голова отключается, мысли улетучиваются. Фокус перед глазами смазывается и мне ничего не остается кроме как чувствовать. Запах, вкус, дыхание, ощущать его сильные руки с жадностью мнущие мою талию и нагло спускающиеся на попу. Мне бы ему «нет» сказать. Мне бы его отолкнуть… но я настолько соскучилась по мужской ласке. По его ласке… что язык не слушается.

Марат шепчет мне пошлости на ухо. Он всегда так делал. И… это меня заводило. Заставляло краснеть от макушки до кончиков пальцев, а потом…не могла без его словечек. Ну какая девушка устоит? Глухая разве только…

Сколько ночей подряд, вдали от него, в тоске и одиночестве я представляла, как он шепчет свои горячие словечки хриплым голосом мне. Выть хотелось, сердце из груди вырвать. Память стереть. Возненавидеть его всем своим существом! И я гнала эти сладкие образы из головы ужасными картинками: Марат и девушка. Марат и еще одна девушка.

Потом, когда мои заботы приобрели четкие черты. Когда сынок активно стал расти в моем животе, образы из прошлого стали более расплывчатыми. И я заставила себя не думать и не представлять.

Сколько баб он за это год перетрахал?

Как сильно он скучал? День, два? Я его словам вообще не верю ни капли! Он умеет быть изворотливым. Хитрожопый татарин.

Его язык чертит влажные дорожки по кромке моего уха. Спускается на шею и зубы чувствительно прикусывают кожу. Будто злится… или так сильно хочет.

Астемиров слегка толкает бедрами. И я понимаю, что это точно второе. Хочет.

Его горячие ладони шарят по спине, нащупывая застежку лифчика. Ох… он умело это делал всегда. Только вот незадача. На моем сегодня, застежка спереди.

Мне хочется ему возразить, оттолкнуть. Укусить, впиться ногтями в его кожу до кровавых борозд. Чтобы он хоть немного прочувствовал то, насколько мне больно.

Но я не могу.

Другой частью души мне хочется его обнять. Прикоснуться к его сильным плечам, провести по шее и по коротко стриженному затылку.

Его губы все ближе к моим. И я понимаю, еще немного и я сдамся. А потом буду жалеть.

Воздух вокруг нас настолько густым становится, что мне дышать все сложнее. Весь антураж клуба уходит на второй план: звуки музыки и вибрирующие басы, голоса и смех. Мы одни. И только ядерный взрыв способен Марата остановить.

И этот взрыв случается. Когда часы на моей руке начинают вибрировать от входящего вызова на телефон.

Пашка.

Молнией проносится в голове. И интуиция меня не подводит. Ее имя на дисплее смарт-часов.

— Марат, Марат… — сбивчиво шепчу, уже ощущая, что звонок не сулит ничего хорошего.

Резко отшатываюсь от него, пытаясь с трудом отдышаться. Сердце бешено колотится, мысли мечутся. Что-то случилось с Пашкой, я это чувствую.

— Да, Паша? Что случилось? — голос дрожит, я едва сдерживаю панику.

Ее ответ заставляет меня похолодеть.

— Маша, мне стало плохо... Я вызвала скорую, боюсь, что потеряю сознание, а Марсель будет совсем один... Срочно приезжай, пожалуйста!

Меня будто окатывает ледяной водой. Не может быть... Не могу даже представить, что с ней может что-то случиться.

— Кто это? — все еще крепко обнимая меня, с недовольством в голосе спрашивает Астемиров.

Умоляюще смотрю на него, силясь объяснить ситуацию.

— Марат, мне срочно нужно ехать. Паше плохо. Я должна быть там!

Бывший недовольно поджимает губы.

— Ты никуда не поедешь, — чеканит он ледяным тоном, пронзая меня тяжелым взглядом. — Ничего с ним не случится…

— Марат, пожалуйста... Моей тете Паше плохо, она ждет скорую. Я должна поехать к ней! – скатываюсь в слезы и вижу, как меняется выражение его лица.

Да он просто в ауте.

— Тете? — переспрашивает он глухо. — Так это не твой любовник?

Бешено мотаю головой, сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Нет, Марат, не любовник! Паша — моя родная тетя, она как мама мне. Ей сейчас очень плохо, я должна к ней ехать! Прошу, отпусти меня!

Он недовольно хмурится, но затем его черты неожиданно смягчаются. Марат притягивает меня к себе, обхватывая ладонями мое лицо. Целует грубо, почти жестко. Я пытаюсь вырваться, но его хватка стальная.

Наконец он отпускает меня, и я ловлю ускользающее дыхание.

— Хорошо. Я сам отвезу тебя, — выдает категорично он. — Одну не отпущу.

Мне хочется крикнуть, что он не имеет права диктовать свои условия, но я прекрасно понимаю, что сейчас не время для этого. Поспешно сгребаю сумочку и срываюсь с места, молясь, чтобы успеть вовремя. Паша, пожалуйста, держись...

Глава 17

Я сижу на пассажирском сидении его машины, всё ещё не веря, что мы вновь вместе. Только несколько часов назад я была готова бежать от него куда глаза глядят, а теперь мы едем к моему дому, чтобы спасти Пашу. Всё случилось так стремительно, что до сих пор кажется каким-то сном.

Мой взгляд украдкой скользит по Марату. Его сосредоточенное лицо, напряжённая челюсть – всё выдаёт его волнение. Как же давно я не видела его таким. Неужели он всё это время переживал, считая меня ушедшей навсегда? Внутри что-то сжимается, когда я вспоминаю тот злополучный день.

Теперь, когда эмоции улеглись, я пытаюсь трезво взглянуть на ту ситуацию. Тогда ревность и обида застилали мне глаза, а сейчас многое казалось странным и подозрительным. Да и Марат не из тех, кто будет лгать, ему проще вывалить всю правду, чем что-то замалчивать.

Я уже собираюсь ложиться спать, так как Марат уехал на деловые переговоры и должен был вернуться поздно. Мой телефон оживает, на экране высвечивается незнакомый номер. Сердце замирает от волнения, когда я принимаю вызов и слышу незнакомый женский голос.

— Не надоело в дурах ходить? — спрашивает нагло незнакомка.

— А тебе звонить по ночам с тупыми вопросами? — парируя я.

— Мужа домой ждешь? — игнорирует она мой ответ. — Напрасно. Он сейчас с телками в Марко оттягивается…

— Бред! — рявкаю я и сбрасываю.

Но ведь червь сомнения уже поселился в моей душе. Он выворачивает душу наизнанку и я не нахожу себе места.

Пытаюсь убедить себя, что звонившая могла солгать, но внутренний голос шепчет, что она, возможно, говорит правду.

Судорожно набираю номер Марата, борясь с дрожащими пальцами. Мне срочно нужно услышать его голос, убедиться, что всё в порядке. Что это всего лишь чья-то злая шутка. Гудки кажутся бесконечными, пока… он не сбрасывает вызов.

Сердце готово выскочить из груди. Внутри всё сжимается от страха и непонимания. Неужели это правда? Неужели мой Марат действительно изменяет мне?

Я снова пытаюсь дозвониться, но он не отвечает. Паника нарастает, заставляя меня метаться по комнате. Мысли роятся в голове, порождая тысячи самых страшных предположений. Может, с ним что-то случилось? А может, он просто не хочет со мной разговаривать?

Я не могу больше оставаться здесь в неведении. Нужно что-то делать, пока эти сомнения не свели меня с ума окончательно. Быстро накинув куртку, я выбегаю из дома и мчусь к клубу.

Подлетаю к знакомому зданию. Люди у входа бросают на меня любопытные взгляды, но мне плевать. Я должна найти Марата и прояснить всё.

Стремительно врываюсь внутрь, не зная, к чему мне готовиться. Что, если та женщина была права, и я застану Марата с другой? Что, если он меня обманывал всё это время? Эти мысли пронзают меня острой болью, заставляя ускорить шаг.

Решительно распахиваю дверь VIP-комнаты, не зная, к чему себя готовить. Но увиденное заставляет мое сердце рухнуть куда-то вниз.

В комнате полумрак, музыка долбит, все в сигаретном дыму. На бархатном диване развалился Марат, а на нем яростно скачет блондинка в кружевном белье.

Вокруг них, в алкогольном угаре, тоже находятся двое других мужчин, чьи члены насасывают какие-то шлюхи. Царящая здесь атмосфера порока и разврата заставляет меня задохнуться от шока.

– Да-а-а… Трахай меня…. Да-а-а… Марат, сильнее! – срывающимся голосом визжит девка.

Меня всю трясёт от увиденного. Отвратительные крики и стоны блядей, жадные движения мужских тел — это зрелище заставляет меня содрогаться от омерзения. Я чувствую, как внутри разрастается огонь ярости, смешиваясь с болью от предательства.

Не выдерживаю этого зрелища. Не в силах больше находиться здесь ни секунды, я разворачиваюсь и бегу прочь, не в силах сдержать рыданий. Слезы застилают глаза, мешая видеть дорогу. Ноги несут меня куда-то в темноту ночного города, подальше от этого ужаса.

Боль пульсирует в висках, дышать становится всё труднее. Мне срочно нужно выбраться отсюда, скрыться ото всех. Я бегу быстрее, не разбирая дороги.

— Приехали, — вздрагиваю от голоса Астемирова, он неотрывно смотрит на меня.

— Да, спасибо, — бормочу еще находясь под впечатлением от воспоминаний, начиная вновь ненавидеть его и испытывать отвращение.

Но стоит мне заметить скорую у ворот, как все мысли о бывшем покидают мою голову, резко дергаю ручку, стараясь как можно быстрее покинуть машину.

— Ты куда? — останавливает он мне, перехватывая за талию. — Я с тобой пойду…

— Нет! — вскрикиваю испуганно. — Не нужно, дальше я сама.

— Маш, не глупи, — говорит он примирительно. — Я…

Он осекается, слыша громкий детский плач, а я не помня себя, отталкиваю его и бросаюсь в дом, к своему сыну.

Глава 18

Марат

С трудом сдерживаю гнев, сжимая зубы крепче, пока везу Машу к ее дому. Как она могла обвинить меня в предательстве? Я всегда был ей верен, любил, словно одержимый. Это она сбежала от меня, оставив меня в недоумении и боли. Именно за это я ее и ненавижу.

Воспоминания накатывают на меня, будто ледяная волна. Я до сих пор помню, как сходил с ума лишь от одного ее взгляда, как кровь в венах закипала от любви и желания.

Твою мать, мы были счастливы! Мы строили планы на будущее! А потом все рухнуло в одночасье.

Тот чертов день отпечатался в моей памяти до мельчайших подробностей. Я уже собирался домой, закончив все дела в отеле, но позвонил пьяный Тим и попросил сгонять на срочные переговоры. Серьезные люди, большие деньги и прилетели они так не вовремя. Согласившись, я провел ту ночь, решая важные вопросы.

Маша же как назло названивала мне без остановки. Но я не мог принять ее вызов, не тогда, когда на кону стояли такие большие ставки! Наконец, когда я смог ей перезвонить, то номер ее был уже отключен, а сама она словно испарилась из моей жизни.

Едва я переступил порог нашего дома, внутренности сжались в тревожном предчувствии. Царившая вокруг тишина была оглушающей, а привычная атмосфера уюта и тепла исчезли бесследно. Недоумевая, я стал быстро осматривать комнаты, замечая, что части Машиных вещей не хватает.

Все вокруг напоминало о ней — фотки на стене, ее любимые туфли у двери, любимый плед, небрежно брошенный на диване. Но моей Маши нигде не было.

Ярость, боль, обида — все это перемешалось в одну всепоглощающую бурю.

Не помня себя, я кинулся звонить друзьям, всем возможным знакомым, пытаясь хоть что-то узнать. Никто ничего не знал.

Все мои связи были пущены в ход, чтобы найти ее любой ценой. Дни превращались в недели, а зацепок становилось все меньше. С каждым днем отчаяние сменялось гневом, а злость — жаждой мщения.

Спустя несколько дней мне прислали анонимное сообщение. Беззаботно смеющейся Маше помогал выйти из машины какой-то мужик. Он трепетно придерживал ее за талию, провожая до ворот неизвестного мне дома.

Эти фотки стали последней каплей. Увидев это, я буквально взбесился. С ненавистью и болью рассматривал изображения, будто надеясь уничтожить ее взглядом. В тот момент я возненавидел Машу всем сердцем. Ее улыбка, казалась мне насмешкой надо мной. Она предала меня. Сбежала к другому, бросив. Больше я не собирался ее искать. Пусть идет к черту, раз так легко променяла. Ее предательство убило во мне все чувства, как мне казалось.

Ярость, словно огненный смерч, сметала все на своем пути. Я разнес в бешенстве весь свой кабинет, а потом напился, как свинья. Не мог я больше вернуться в тот дом, где все пропахло ею. Перебрался в отель не в силах находиться в том месте, где был когда-то мой личный рай.

Дни в отеле тянулись бесконечно долго. Я лежал на кровати, уставившись в потолок, и вспоминал наши счастливые моменты.

Ночи были особенно тяжелыми. Я ворочался без сна, снова и снова прокручивая в голове события того проклятого дня.

Порой мне казалось, что я схожу с ума. Воспоминания преследовали меня, не давая покоя ни днем, ни ночью. Я просыпался в холодном поту, вновь и вновь переживая тот день, когда она ушла. И всегда один и тот же вопрос терзал меня: "Что я блядь сделал не так?!"

Я пытался залить боль алкоголем, но это лишь на время притупляло ноющую пустоту внутри. Стоило проясниться голове, как все воспоминания обрушивались на меня с новой силой.

Её образ, словно проклятье, преследовал меня повсюду. Я ненавидел её всем сердцем, но в то же время не мог забыть. Она стала моим персональным демоном, терзающим меня день и ночь.

Дорога кажется бесконечной, а тишина в машине давит на уши. Я хочу кричать, требовать объяснений, попытаться понять, что пошло не так. Вот она сидит рядом, на полном серьезе заявляя, что это я предатель. Просто пиздец!

Я хочу разнести всё вдребезги. Но внутри меня борются два противоречивых чувства – желание услышать её оправдания и страх услышать то, чего не смогу простить. Потому молча веду машину, покрепче сжимая руль и думая, что делать дальше. Меня буквально бомбит изнутри.

Сука сколько зарекался, сколько раз обещал вычеркнуть ее из своей жизни, но теперь, когда она сидит так близко, все эти обещания кажутся пустой болтовней… Как я могу забыть ту, которую люблю больше жизни?

Глава 19

Марат.

Детский плач прорезает тишину густого ночного воздуха. Машка испуганно шугается, втягивая голову в плечи и смотрит на меня огромными глазами, в которых собирается масса эмоций. Что там? В доме, куда так отчаянно она не хочет меня пускать? Она делает все чтобы я туда не попал. Решительно отодвигаю ее тонкую фигуру и шагаю внутрь, леденея всем своим нутром. Плач не прекращается, пока я в темноте бреду на звук, натыкаясь ногами на позвякивающие игрушки. Ребенок… тут ребенок… его она прятала от меня? Чей он?

— Марат, — отчаянно шепчет Маша позади меня, — Марат, тише пожалуйста, не шуми, — умоляюще.

А мне кажется, что даже стук моего сердца сейчас настолько оглушающе звучит, что отдается пульсацией в ушах.

Ледяные пальчики обхватывают мою руку и с силой тянут от двери из-за которой жалостливо плачет ребенок. Вталкивает мою одеревеневшую фигуру в соседнюю дверь и прислонившись к ней спиной, ограждает путь.

— Марат, мне нужно… туда. Там… — заикаясь.

— Что там Маша? Кто? — рычу не своим голосом.

— Тише умоляю, я тебе все объясню но позже. Подожди несколько минут, — выныривает из комнаты, провернув замок с той стороны. Заперла меня, сука!

Через короткое время плач стихает, и мне становится слышно приглушенные женские голоса. Два голоса. Мамочка малыша?

Оглядываюсь по сторонам, нащупываю на стене выключатель и, щелкнув по нему, жмурюсь с непривычки от тусклого света бра. Спальня с двуспальной кроватью, а в углу стоит детская коечка. На негнущихся ногах подхожу к ней и натыкаюсь на синюю соску, бежевого мишку в тельняшке… длинную резинку с нанизанными машинками и вертолетиками… Мальчик. Это мальчик.

Прихватываю мишку и дрожащими пальцами подношу его к лицу, вдыхая сладкий младенческий запах. Так пахнут маленькие дети.

— Да ты носом в макушку ткнись и поймешь, — ржал надо мной Яр, когда вручил мне своего сына трехмесячного в руки.

И сейчас такое же дежавю…

С мишкой в руках, оглядываюсь по сторонам, выхватывая детали комнаты: бежевое покрывало, с рядом мягких игрушек вдоль подушек. На тумбочке радионяня и бутылочка. Открываю шкаф с намерением понять кто хозяйка этой обители, как дверь в комнату с тихим щелчком отворяется.

— Марат, сейчас уже скорая уедет, Паша вызвала пока мы ехали— взволнованным голосом, — Я тебе потом все объясню, нет сейчас времени. Прости…

— Скорая? — переспрашиваю, будто дебил, — Кому нужна скорая?

— Паша… плохо стало… она… — залымавая руки, рвано объясняет постоянно оборачиваясь то на меня то в коридор… но объяснить не успевает, потому что из коридора раздаются приглушенные голоса и тишину разрезает стук в дверь.

— Я с тобой, — безапелляционно заявляю, двигаясь за ней к выходу.

Но она вновь выныривает из комнаты, закрыв дверь прямо перед моим носом.

— Да, сейчас, все документы в комоде… — отвечает Маша хрипло, по всей видимости, но вопрос врача.

И мои ноги вновь прирастают к полу. Я совершенно не понимаю, что происходит. Паша вовсе не мужик, у Маши в доме младенец и судя по ее поведению, она тщательно пытается спрятать его от меня.

Через мгновение она входит в комнату с маленьким свертком в голубых ползунках и стремительно, но аккуратно укладывает его в кроватку.

Разворачивается на выход, но напарывается на меня. Моментально пугается, обнимая себя руками, пытаясь отгородиться. Но хрен у нее это прокатит…

— Это чей? — стреляю в нее хрен пойми каким взглядом. Но сейчас мне хочется только одного — убивать.

— Мы госпитализируем ее, соберите нужные вещи, — раздается из-за двери чужой поторапливающий голос.

— Да-да, сейчас, — мямлит моя женушка, не сводя с меня серьезных глаз. — Три минуты и я все вынесу. Марат…

— Чей это ребенок, Маша, — вновь повторяю свой вопрос. — Ответь блять!