Бывшие. Я все еще…

Глава 1. Маски.

— Жень, у тебя корпоратив на носу, а ты все думаешь идти или нет. — Моя подруга Агги, поглаживая свой внушительный живот, как всегда бурчит. В беременность это особо обострилось.

— Я так устала, и сил нет совсем. — Тихо отвечаю. — Просто завтра важный день и я хочу быть во все оружии.

Завтра будет объявлено о новом назначении на должность главного архитектора по проектам. Генеральный директор намекнул, что в этой роли видит меня. Так что я последнюю неделю как на иголках сижу.

— Ты пашешь без отпуска уже сколько? — вопросительно приподнимает бровь Агния.

— Третий год, — устало выдыхаю ответ.

— А ты не забыла, что ты женщина, молодая, в полном расцвете сил и без личной жизни? Ну если не считать твои проекты по ночам за личную жизнь. Ведь именно с ними ты проводишь ночи.

— Агния, ты умеешь поддержать и подбодрить.

—Угу, поэтому поднимай свой тощий зад и мы едем в торговый центр. Аня как раз нас там ждет.

— Вот, это точно бомба. Иди в примерочную. — Через час толкания по бутикам, Анька сует мне в руки вешалку с платьем и подталкивает к кабинке.

Натягиваю на себя изумрудное нечто. Короткое, с открытыми плечами и сверкающее. Стразы, блеск, длинна…Поправляю длинные рыжие волосы пустив их на одну сторону.

— Еп мать, ты великолепна! — заключают девочки единогласно. — Только попробуй вновь засесть за чертежами, мы тебя убьем!

Захожу домой и складываю пакеты с покупками на комод.

У меня целых пятьдесят два квадратных метра. Личных. Заработанных мною. Правда, ипотеку еще платить и платить. Но я уже посчитала, что зарплата на новой должности мне поможет справиться с этим за каких-то пять лет. Это ли не сказка?

В рабочем чате бесконечный поток сообщений. Радость и предвкушение.

Еще бы! Корпоратив «СтройИнвестГрупп» одной из самых крупных компаний нашей страны.

Достаю из чехла платье, раскладываю его на кровати. К нему идеально подойдут украшения которые я не одевала шесть долгих лет. В шкатулке нахожу кулон с изумрудом, браслет и серьги.

Они очень мне дороги, точнее воспоминания связанные с этим комплектом.

Шесть лет назад мой бывший муж разработал и продал свой самый первый успешный проект над которым он работал целый год и

« Тебе моя девочка. Я хочу дарить тебе самые прекрасные подарки, которых ты достойна» — как вчера было. Помню очень хорошо. Его теплые глаза глаза, ласковые руки, умелые губы, горячие ласки.

Все это было в моей жизни, а потом потерялось, кануло в лето. Исчезло, будто было видением. Только куча фотографий и видео на флешке служит напоминанием. И еще… то, о чем я запрещаю вспоминать, слишком больно.

Как можно было исчезнуть за один день? Пропасть. Испариться. Прислать уведомление о разводе по почте. Не появиться на заседании и вычеркнуть ту, которую любил больше жизни, навсегда.

Все, что осталось у меня от Богдана, это фамилия, набор с изумрудами и шрам, как напоминание о том, что самое главное я сохранить не смогла.

Я с головой погрузилась в работу, словно ничего кроме нее в моей жизни не осталось.

Оглядываюсь по сторонам. Приобрести я тоже ничего не смогла. И возможно, больше не смогу. И счастливым я тоже сделать никого не смогу. Кончилась.

На кухне достаю бутылку вина и наливаю себе фужер. Сладко.

Так ладно. Что там я обещала? Пойти погулять? Отметить юбилей компании? Выгулять новое платье, показать подчиненным что я не робот? Будет сделано!

На праздник я, естественно, опаздываю. Все торжественные речи уже прозвучали. Большое количество народа разбрелось по кучкам.

Все - равно я никого толком узнать не могу. А все потому что отдел пиара решил провести корпоратив в маскарадном стиле. Маски - обязательное условие.

Я же… решаю продолжить начатое в одиночестве. Забираю с подноса официанта фужер шампанского.Отпиваю и жмуруюсь. Брют, кто его пьет? Оно такое кислое. А мне в жизни не хватает сахара и эндорфинов.

На столе с закусками такое разнообразие, что глаза разбегаются. Выхватываю одно канапе, чуть приподнимаю край маски. В ней крайне неудобно, стразы по краям неприятно соприкасаются с кожей.

Оглядываю вновь зал. На сцене выступает известная группа. Рядом танцуют красиво одетые женщины.

— Скучаете? — хриплый, низкий мужской голос неожиданно раздается совсем рядом.

— Почему вы так решили? — чуть повернув голову в сторону обладателя голоса, отвечаю.

Краем глаза исследуя внезапного собеседника.

Высок, на голову выше меня. Блондин с ухоженной щетиной на щеках. В черном костюме и белоснежной рубашке, о края которой можно порезаться взглядом.

— Такая красивая и одна, где ваш кавалер, леди?

— Отошел, — вру не раздумывая.

Его подкат меня раздражает. Отвыкла.

— А вы лгунья, — его дыхание щекочет волосы у уха.

— Послушайте, вы достаточно привлекательны. На вас тут любая клюнет, проведет с вами и вечер и ночь, с радостью. Но это буду не я. Оставьте бесполезные попытки.

— А я хочу чтобы это была ты.

Дорогие мои, наконец-то выходит четвертая история из цикла Подруги. Книга про Женю. Нас с вами ждет непростая история. Мы увидим, что же произошло когда-то в прошлом. Узнаем все тайны и интриги. А их было и будет достаточно. Покатаемся на американских горках страсти и эмоций. А в конце нас ждет классный хэ, без него никак! Обещаю! Ну что, погнали?

Кто еще не добавил книгу в библиотеку, жмакайте на добавить. Подписывайтесь на автора. И не забывайте про лайки! Если я вижу, что история интересна, то это придает сил строчить как не в себя! Люблю, обнимаю, Ваша Ю!

Глава 2. Охота.

От возмущения задыхаться начинаю. Резко поворачиваюсь к незнакомцу. А он стопроцентно чужак. Я прокрутила в голове всех мужчин нашего офиса.

Таких высоких и широкоплечих блондинов с низким тембром я не помню.

— Вы… да ты.. что себе позволяете? Какая наглость! — задыхаясь тараторю. — Отойдите от меня! — требую.

— Нет, —чувственный рот наглеца кривится в улыбке. — Ты мне понравилась.

Красивый экземпляр, подмечаю неожиданно и тут же себя одергиваю.

— Пфф, ладно, так. — соображаю как его отладить от себя. — Я похожа на девочку на ночь?

В ответ молчание. И наглая ухмылка.

— Послушайте, я совсем не компанейская, не хохотушка и …

— Ты самая яркая и привлекательная. Люблю рыженьких лисичек.

— Все, — терпение закончилось. — Мне пора, счастливо поохотиться.

Решаю все -таки найти девочек из свое отдела. Разворачиваюсь, но мужчина перехватывает мое запястье. Прикосновение обжигает. Опускаю глаза вниз, мельком замечаю тату под белоснежным манжетом. Всего мгновение. Вновь поднимаю. Слежу за его лицом. Вижу как над маской его брови сходятся к переносице. Скулы напрягаются и он тут же выпускает мою руку на свободу.

Отворачиваюсь и ухожу.

Шаг, второй, третий.

Оборачиваюсь на секунду.

Глаза в глаза.

Огонь.

Искры.

Он стоит склонив голову вперед и провожает меня, не сводя взгляда.

По телу разбегаются нестройные мурашки.

Ускоряю шаг, обнимаю себя за плечи руками, будто замерзла. И улавливаю до боли знакомый парфюм, с нотками кедра и цитруса, от руки, за которую меня хотели удержать.

Нет Женя, тебе все показалось. Выпроваживаю из головы непрошеные мысли. Его нет. Он исчез. Пропал, скрылся. Бросил. Разлюбил.

Голос совсем не знакомый. У Бо он другой, я хорошо его помню.

Устала. Точно. Работа по двенадцать часов в сутки, еще домой ее несу. Это край.

Иди Женя, веселись, отдыхай, танцуй и получай удовольствие.

Останавливаюсь рядом с большой компанией женщин из отдела маркетинга. Узнала все же их по разговорам. Вклиниваюсь в их кружок. Они обсуждают рекламную кампанию в суть которой я даже вникать не собираюсь. Ощущаю, что в горле пересохло то ли от брюта, то ли от внезапного общения с нахалом. Или затворничество так на меня действует. Верчу глазами по залу. Выискивая того хмурого наглеца. И окончательно успокаиваюсь, не найдя его белобрысой макушки среди мужчин.

Музыка становится громче, танцы откровеннее, градус повышается, все-таки идея с маскарадом была отличной. Никто не знает кто ты, ты не знаешь кто перед тобой.

В сумочке вибрирует телефон. Важный звонок. Нахожу укромное местечко в подсобке среди столов и горы из стульев. Разговариваю недолго и потом понимаю, что пора домой. В голове от шампанского туман, ноги ломит от танцев. Но стоит мне положить телефон в сумочку. Слышу как дверь открывается и закрывается.

— Вот ты и поймалась, лисичка…

Визуализация.

Наша героиня, Евгения Андреевна Смолина. 27 лет. Один из ведущих архитекторов крупного строительного холдинга. Умница, отличница, работяга, прекарсная подруга.

как вам образ Жени? Красавица? Мне очень нравится, надеюсь, вам тоже!

Глава 3. Некуда бежать, детка…

Некуда бежать.

В его голосе проскальзывают нотки азарта.

Стою спиной к дверям, и не могу повернуться почему -то. Просто ноги вросли в пол. Оголеные участки кожи покрываются мурашками.

Это все шампанское, решаю.

У меня тысячу лет не было мужчины. Он вообще в моей жизни был только один. Единственный. Я забыла что такое ласки и страсть. Только во сне я могу испытывать желаемое. Только там я любима.

— Не пугайся, детка. Ты знала, что так будет. — Уверенным голосом где то совсем за спиной.

Из -за приглушенных звуков музыки и громких мыслей в своей голове я не слышала его шагов. Зато частое дыхание сейчас рядом - отчетливо.

— Красивая лисичка, скромная и гордая. Да? — Шепчет в шею. — Я тебя хочу. Сейчас. Здесь.

— Вы ошиблись, — шепчу сбивчивым дыханием. — Я не скромная лисичка.

Ладонь ложится на мою оголеную спину и оглаживает позвонки.

— Люблю обманчивых, обожаю недотрог и просто пиздец как кроет от нескромных.

Рвано хватаю воздух, прикрывая рот ладонью. Все это слишком. Откровенно, непривычно, пошло, нагло. За гранью…

— Как только ты зашла в зал, затмила всех вокруг. — трогает мои волосы и шепчет змеем искусителем. — Как вкусно ты пахнешь.

— Вы… фетишист? Ненормальный?

Точно псих. Это все алкоголь. Будь я трезва, летела бы отсюда сломя голову. Но я стою и ловлю его слова с придыханием и трепетом.

Алкоголь. Усталость. Скука. Однообразие. Одиночество.

Противовес - желание быть интересной и нужной. Доказать себе, что я могу, стою чего-то. Что я женщина.

Пусть в моменте и один раз. Но…

— Как Вас зовут? — решаюсь спросить.

— Зачем имена? Лисичка. — Его руки ложатся на мою талию и резко прижимают к себе.

— Ахх, — слетает с губ непроизвольно. — Останемся случайными?

— Ты любишь азарт. Признавайся, не в первой? — слышу рычащие нотки, — Играем.

Резко разворачивает меня и пробегается по мне горячим взглядом.

В подсобке свет только от окна. За которым ночное фонарное освещение заливает улицу желтым светом.

Я не могу разглядеть его лучше. В зале было светлее, сейчас - только запах и дыхание.

Очертания скул с щетиной, мощная шея, разворот плеч. Блеск часов на запястье.

— Только по моим правилам, — шепчу.

— Что ты хочешь? Давай быстрее с этим покончим.

— Имя, — прошу. — Только имя.

— Мое, — медлит с ответом, — Тео. —Выдыхает через паузу, сдаваясь.

— Меня…

— Лисичка. Ты для меня… — Ведет пальцем по краю уха, скуле, шее, задевая змейку с кулоном, ключице. — Охуенная… — Шепчет будто сам себе, следя за пальцем у края платья. Ныряет им дальше. — Без белья…

Поднимает голову и я, даже сквозь темноту, ощущаю как между нами сгущается и наэлектризовывается воздух. Он заражАет меня. Заставляет сердце чаще биться, а дыханию учащаться.

Рука оставляет мою грудь, спускается ниже, по ребрам, обхватывает талию и ложится на поясницу, придвигая меня теснее. Вышибая воздух из легких.

Палец на моих губах. Нажимает и оттопыривает нижнюю. Дышу рвано. В голове вата.

Алкоголь, Тео, дурман. Как в эротическом сне или фантазии.

Его губы рядом. Дыхание будоражит нотками виски и сигарет.

Прикосновение. Нет. Даже не поцелуй, а просто губы к губам.

Не понимаю чего хочу, большего или чтобы отошел. Поцеловал. Оставил. Сжимаю пальцы в кулаки. Упираюсь в его грудь.

Секунда и он срывается. Раскрывает мои губы, проникает в рот. Стремительно захватывая его.

Пальцы слабеют, руки опускаются, прикасаюсь к нему, веду руками по спине и плечам, обвиваю его шею.

Его язык встречается с моим. Руки нащупывают на спине молнию и тянут собачку вниз рывками. Пара секунд и прохладный воздух облизывает горячую кожу.

Он стягивает платье вниз, оголяя грудь.

Отрывается от пожирания моего рта, ведет влажную дорожку, покусывая кожу шеи.

Спускается ниже, проводя языком по ключицам. Цепляет зубами цепочку, дергает.

Хочу отстраниться и возмутиться.

— Чшшш, стой на месте.

— Я…я… — задыхаясь бессвязно шепчу.

Обхватывает грудь ладонью. Перекатывает чувствительный сосок с болезненным нажимом. Затыкает мой рот яростным, быстрым поцелуем, отрывается шумно выталкивая воздух через нос.

Спускает губы к груди. Захватывая сосок.

Я не в силах сдержать стон. Он невольно срывается, давая сигнал для Тео.

Жадные руки везде, горячее дыхание, бессвязные хрипы, слова, запах возбуждения и похоти.

Теряю счет времени.

Когда он отстраняется от меня становится холодно.

Кладет на стол рядом телефон, достает пакетики презервативов из кармана брюк, расстегивает ширинку.

Закусываю губу от предвкушения и остроты момента.

Я не знала ни одного мужчины кроме мужа, и сейчас я перейду черту. Готова? Дурман в голове смазывает ответ. Страсть кипящая в крови заставляет сжать ноги от дискомфорта там. Я мокрая. Чувствую влагу на трусиках.

Внезапный свет от телефона обращает на себя внимание. Поворачиваю голову и …

«Детка» — читаю имя контакта. Пока телефон заходится в вибрации на столе.

Детка…

Глава 4. Маски прочь.

— Добрый день Евгения Олеговна, генеральный вас ожидает, — Светочка, секретарь нашего Ивана Антоновича, встречает в приемной офиса начальника. — Проходите.

Захожу в кабинет генерального директора строительного холдинга в котором тружусь.

— Доброе утро Евгения Олеговна, присаживайтесь, — указывает на кресло у большого стола буквой п.

Сам он сидит во главе. Окруженный документами. Рядом со мной большой план по реконструкции здания в самом центре города. То, над чем придется трудиться в новой должности.

Большие перспективы, огромная ответственность и хорошая запись для резюме. Месяц назад подписанный новый трудовой договор с хорошей суммой в графе зарплата. Скоро я смогу накопить нужную сумму и наконец-то осуществить свою мечту.

Ну и невозможно отрицать, что опыт получаемый в новой должности- это то к чему стремятся многие архитекторы не один десяток лет. Я добилась его намного быстрее, экстерном.

Спасибо.

Учитель был.

Всему обучил.

— Еще пару минут, — смотрит на циферблат наручных часов, — и, начнем.

— Мы кого-то ожидаем?

— Да, оди…

Стук в дверь прерывает его на полуслове. Я сижу к ней спиной и не вижу, что происходит.

— Доброе утро, — шеф встает из-за стола и шагает по кабинету в строну вошедшего.

Слышу краткий ответ мужского голоса. И еще один?

Спина напрягается.

Я ничего не могу понять.

—Евгения Олеговна, — зовет шеф.

Встаю и оборачиваюсь. Замираю.

Две высоких крепких фигуры в дорогих классических костюмах. Мужчина постарше, лет шестидесяти - в сером. С серебристыми волосами и гладко выбритым лицом. Осматривает меня цепким деловым, холодным взглядом.

Перевожу глаза на второго и замираю.

Карий цвет когда-то родных глаз, сердце в груди осекается. Другая стрижка, стиль одежды так нелюбимый им тогда, в нашем общем прошлом. Только цвет неизменный - черный. Черный костюм и такая же рубашка. Безупречно и со вкусом. Жадно рассматриваю изменения в нем. Вылавливаю тонкости. Чужой совсем. Отстраненный и ледяной.

—Евгения Олеговна, так сложились обстоятельства, что мое место отныне будет занимать Богдан Алексеевич Смолин. И в связи с кадровой перестановкой все ранее оговоренные назначения будут пересмотрены им. Процедура началась немного раньше чем я ожидал, но…

У меня пропадает дар речи. Потому что…этот внешне холодный сейчас, но когда-то родной. Для меня совсем другой мужчина.

Все сказанное шефом фоном идет. Я потом осмыслю. Все потом. Неотрывно смотрю на мужчину напротив и умираю.

Отметина на его щеке свидетельствует о нашем вчерашнем тесном знакомстве. Кольцо с камушками поцарапало его щеку. Так от души и с оттяжкой я прошлась по ней. Поправила платье и хлопнула дверью подсобки, в которой чуть не отдалась случайному незнакомому наглецу.

Даже в ласках он другой стал. Не узнала. Я вчера его не узнала! Боже…

Вчера после «детки» мой пыл резко скатился в отметку минус и я протрезвела моментально.

Уже по пути домой, сидя на заднем сиденье такси я размышляла. Искала оправдания и корила себя за слабость. За пощечину. За то, что вообще пошла на этот корпоратив. У дома швырнула маску в урну и закрывшись на все замки, стоя под горячими струями душа, трогала истерзанные губы и жалела о том, что этот чертов телефон позвонил до, а не после.

Вот такая беспросветная дура. А сейчас… я жалею только о том, что слабо ему врезала.

Теперь. Глядя в глаза Смолина я готова его разорвать.

Лисичка… без имен… Тео.

— Будем знакомы, — отвечаю спустя секунды и стоя вытянувшись в струну.

Руки не протягиваю и приветственным тоном не блещу.

— С этого дня Богдан Алексеевич и его финансовый директор, Семен Альбертович будут менять концепцию работы холдинга.

Шеф недоуменно смотрит на меня, не понимая причины резкой смены поведения.

— Спасибо Иван Антонович, дальше я сам. Проводите Семена Альбертовича в его кабинет и сообщите всем сотрудникам о совещании, через, — отодвигает рукав пиджака и смотрит на циферблат часов, — давайте к одиннадцати. А вас Евгения…Олеговна, я попрошу остаться.

Мужчины удаляются из кабинета оставляя меня один на один с призраком моего прошлого.

В душе буря разрастается. Мне кричать хочется и бежать, одновременно. Рвать, метать, бить все что под руку попадется!

Он предатель и трус. Он ушел и оставил меня одну. С кучей страхов и проблем. Бросил, вычеркнул. А сейчас… зачем вернулся?

Отворачиваюсь и отхожу к окну.

— Здравствуй Женя, — рядом со мной становится, смотрит на меня. А я в панорамное окно. Лишь бы не видеть его. Куда угодно. Невидящим взглядом вожу по городскому пейзажу каменных джунглей. Все расплывается и фокус поймать не могу. В ушах шумит и кровь пульсирует, сердце стучит отчаянно. Норовя выпрыгнуть из грудной клетки.

Молчу. Не хочу с ним разговаривать!

— А ты все такая же, маленькая и капризная девочка. — с легкой грустной усмешкой продолжает. — Столько лет прошло, а ты не изменилась.

— Зато ты, — шепчу еле слышно, — Очень сильно. Не узнать. — Прикрываю глаза, едва сдерживая непролитые слезы.

Живот ноет… и тату на ребрах горит огнем. Хочется расчесать эти места до красноты!

Мое тавро до конца моих дней. До последнего вздоха и выдоха. Пустая, безжизненная, бесполезная.

— Зачем приехал?

— Работать, — отвечает, но я знаю его как никто другой, и фальшь в его голосе, пусть и совсем иначе звучащем, различить могу.

— Ты знал вчера кто перед тобой, да?

— Знал, — подтверждает мои догадки спустя несколько секунд молчания.

— Я уволюсь. Заявление принесу в течении дня.

— А твое назначение? Вот так все бросишь? Как всегда на полпути?

Разворачиваюсь к нему резко, практически утыкаясь носом в его каменный торс.

— А не тебе это говорить, понял? Трус ты чертов! Не тебе мне про побеги рассказывать! Понял? — стучу по его груди, там где гулко бьется сердце. — А мне не в первой начинать все с начала. Заявление напишу тут и уйду! А ты, катись ко всем чертям Смолов.

Глава 5.

Разворачиваюсь, хлестнув хвостом Богдана по лицу и стрелой лечу из кабинета главного. В душе раздрай и хаос.

Ворвавшись в свой кабинет, который трудом и потом отвоевывала, мерю его шагами туда-сюда с кипящей кровью в венах.

У меня каша в голове и чувство, что я теряю контроль в своей тщательно отстраиваемой жизни. Что все мои планы летят в дыру. Новая должность машет мне на прощание рукой. Бастионы в моей душе рушатся ураганом. А я с таким трудом их выстраивала, кирпичик за кирпичиком. А он вновь ломает мой устой. Как и тогда. Только наивности во мне теперь нет. И огромными полными обожания глазами я на него смотреть не буду. Он сам все сломал, растоптал и выкинул меня как блохастого щенка из своей идеально распланированной жизни.

Вот подлец. Он узнал меня вчера! Чертов змей искуситель! Чертов предатель и трус! Решил попользоваться мной при первой встрече? Спустя пять лет?

Так сказать по старой памяти…

А почему бы и нет, да? Бывшие не всегда бывшие и если они изредка спят друг с другом, то…

— Урод… — шиплю. — Каков урод. Тео…

Моя интуиция вчера вопила и выкидывала красные флаги. Запах, рост. Глаза. Голос совсем другой. Ведь человек не может менять голос? Совсем.

— Жень, — в дверном проеме показывается голова коллеги, — совещание собирают, пойдем?

— А да, пойдем.

Вдох-выдох, приглаживаю растрепавшийся хвост, достаю из сумочки телефон, со стола беру большой блокнот, ручку и иду в компании Насти в актовый зал.

— Ты какая-то злая сегодня, случилось что? И вообще, ты не знаешь по какому поводу собрание?

— Думаю нас ждут перемены, — отвечаю, проигнорировав вопрос о моем настроении.

Мы заходим в большой актовый зал, бОльшая часть кресел уже занята и мы находим два места в отдалении от сцены с трибуной для выступлений. Занимаем крайние места в ряду.

— Хм…и правда. Всех собрали, неужели какие-то проблемы?

Настя без умолку трещит, выдавая свои умозаключения и предположения. Я же держу в руках блокнот, готовая в любую минуту написать на чистом листе заявление об уходе.

— Добрый день уважаемые коллеги, — генеральный начинает свою речь. —У нас для вас есть ряд новостей. Начну с самой важной, с сегодняшнего дня кресло генерального директора будет занимать новый человек. У него огромный опыт работы в сфере строительства городских объектов разной направленности. Он отличный специалист со свежими идеями и большими планами на « СтройИнвестГрупп», и по решению большинства акционеров он возглавляет компанию с сегодняшнего дня. Знакомьтесь Смолин Богдан Алексеевич.

— Ух ты, Женя, что это? Или кто это? Мне не мерещится? Этот бог будет нашим шефом? Надо про него почитать. — Настя ерзает на кресле пожирая, стоящего рядом с генеральным Богдана, глазами, лукаво закусывает губу и обмахивает себя рукой. Она вечно в поиске мужика. — Погуглю его. — лезет в телефон.

Богдан занимает место у трибуны. Начинает говорить с серьезным лицом и поставленным голосом, будто для него это обычно, не в первой и он привык выступать перед публикой.

Я же могу только смотреть на него и с горечью отмечать что он очень сильно изменился.

Раньше он не любил быть центром внимания.

Не осталось следа от его молчаливости. В прошлом мы могли сидеть в тишине, я любила приходить к нему, в то время когда муж чертил свои проекты. Садилась в глубокое кресло и не сводила глаз с обожаемого лица. Любила наблюдать за его сосредоточенным лицом. Как он держит стилус и уверенно им выводит линии. Как хмурит брови задумавшись. Как прикусывает щеку изнутри. Были моменты, когда я не вытерпев, лезла к нему на колени. Пальцами разглаживала складку у переносицы. Вытаскивала стилус из рук, и зацеловывала уставшие покрасневшие глаза. Уводила его в спальню, где он любил меня и доводил до безумства. А потом все оборвалось. Он исчез, забрав мой покой и сердце. Чтобы окончательно сломаться через полгода.

Потом еще полгода ада. Больниц, лекарств, неутешительных диагнозов и приговор, разрушивший и забравший у меня шанс на счастье.

Смотрю на представительного, чужого, холодного айсберга и все его слова летят мимо моих ушей.

Он же медленно и уверенно вещает с трибуны речь, осматривает ряды сотрудников в зале и когда его глаза находят меня, не сводит их до конца своего выступления.

Присутствующие сотрудники гудят, удивленные стремительными изменениями. А после собрания дружной толпой встают с мест. И мы тоже.

Напряжение достигает своего апогея. Мне не комфортно, плохо, то в жар то в холод бросает. Чувствую сверлящий спину взгляд и стремлюсь быстрее уйти.

— Жень, я в шоке, он холост, представляешь? А вы с ним однофамильцы или родственники? — семенит рядом Настя.

— Однофамильцы.

— Ух, а я на секунду предположила, что вы родня, оба талантливые в архитектуре. Такой самец, ууу….

— Насть, мне нужно работать, — обрываю растекшуюся коллегу на полуслове и обогнав ее устремляюсь в свой кабинет.

Пусть думает, что хочет.

Я никогда не была резкой с коллегами, но сегодня достигнут мой предел. Слушать томные вздыхания. В адрес нового шефа, по совместительству моего бывшего мужа….я не хочу. Неприятно и больно.

Он прошлое, Жень. Ты другая, он тоже изменился. Ты его даже не узнала!

Включаю компьютер, погружаюсь с трудом в работу над новым проектом. Тендер большой и вопрос ренновации старого фонда в центре города для меня как вызов. Я хочу сделать из него классное многопрофильное пространство. Совместить несколько идей для досуга уставших горожан.

Это здание старого вокзала. В котором по плану я хочу сделать стеклянную купольную крышу, как раз планированием которой занята сейчас. Весь отдел трудится над проектом. И мы планируем выиграть этот тендер.

—Евгения Олеговна, — Светочка, я сегодня воспринимаю ее как гонца с дурными новостями. — Богдан Алексеевич ждет вас у себя. — ее такту всегда можно было позавидовать, но сейчас я во всем вижу подвох. — И еще он просил…

Глава 6. Нет выбора.

— Вызывал? —захожу в кабинет пока что генерального директора. Моего.

— Да, хотел с тобой обсудить несколько важных вопросов. Точнее довести до твоего сведения. Садись, — указывает на стул напротив него.

С неохотой присаживаюсь на стул и сощурив глаза рассматриваю Богдана, пока он подписывает бумаги и параллельно набирает что то в телефоне. Деловой какой…

Богдан очень гармонично смотрится в кресле руководителя. Этого у него конечно не отнять. Возмужал за эти годы и еще шире в плечах стал.

Он и раньше был статный, высокий, со спортивной фигурой и широкими плечами. В юности он серьезно увлекался плаваньем и боксом. Но травма плеча не дала двигаться дальше по спортивной карьере.

Молчаливый и угрюмый. Покорил меня своим напором и настырностью.

Всеми своими достижениями, неудачами он делился со мной не очень охотно. Но когда наступали такие моменты… он рассказывал о своем прошлом в детском доме. Пусть скупо, но… Он просто не хотел чтобы люди его жалели. Детдомовец, оборванец. Но бесконечно талантливый, я видела как у него горели глаза во время разработки новых проектов, как он стремился к новым высотам, учился на отлично без проблем.

Мне постоянно хотелось прижиматься к нему сильнее и дарить всю любовь, что во мне жила. Так и делала. Да вся моя семья была от него без ума. Вечно твердили: «Женя, не потеряй Богдана» «Богдан то, Богдан се» везде поможет, с папой баню на даче построили. Крыльцо отремонтировали.

А он взял и выбросил меня из своей жизни при первых проблемах!

— С этого момента ты моя личная помощница. Правая рука во всех делах. — вырывает меня из мыслей внезапно. Мне не показалось? Нет? Смотрю в его сосредоточенные глаза и понимаю…не ослышалась.

— Что? — с нотой огромного возмущения, возражаю.

— Что слышала.

— Я не буду работать под твоим руководством, понял? Я лучше уволюсь! — от бессилия шлепаю раскрытой ладонью по столу.

— Куда ты денешься… У тебя контракт и бешенная неустойка. Ипотека. Успокойся и принеси мне кофе, — уверенно добавляет, обжигая своим наглым взглядом.

— И ты будешь делать все, что я скажу, — заявляет мой бывший муж, а сейчас - мой новый босс.

— И что же ты хочешь? Чтобы кофе тебе носила и газеты утренние? Не для того я столько тут впахиваю! Что тебе нужно? — почти на ультразвук перехожу.

— Тебя.

— Да ты…— глаза на лоб лезут, захлебываюсь возмущением, вскакиваю со стула как ужаленная и метаться начинаю, сжимая кулаки. — Ты порылся кругом. Ты залез в мою жизнь! —Топаю ногой, — С ноги дверь открыл! Ты…ты…ты зачем приперся в фирму в которой я работаю, м?

Богдан наблюдает за мной сидя в своем кресле королевском, черт! Пальцами сжимает карандаш, но когда моя бравада доходит до пика, карандаш трещит в крепких татуированных пальцах и ломается. Он, насупив брови, серьезно смотрит на меня. Задела за живое? Или плевать на мои слова? Злится? Да за что!?

— А знаешь, я жила без тебя прекрасно. Достигла многого. Я ценный сотрудник и меня с руками оторвут другие фирмы. Но ты…ты руки мне связываешь контрактом. Ты знал, да? — до меня начинает доходить только. — Ты знал о моем контракте еще месяц назад. Точно. Это с твоей руки были внесены новые правки в него, да?

Он молчит, смотрит на меня исподлобья насупившись и только ноздрями воздух перекачивает. Со стуком обломками карандашными об стол ладонь припечатывает. Медленно поднимается из своего кресла.

— Не смей, — требую, когда он начинает двигаться в мою сторону, — Не смей ко мне приближаться Смолов!

Но куда уж там. Прет как носорог. Сжав губы в тонкую линию и потемневшими глазами во мне дыру высверливая.

Я на каждый его шаг делаю свой назад. Два, пять… упираюсь лопатками в холодную стену кабинета. В аккурат между шкафов с документами.

В ловушке. Отступать и бежать некуда.

Смотрю на него широко распахнутыми глазами. На шее венка бьется яростно. Кадык дергается, скулы напряжены…

— Не подходи ко мне! — выставляю руку перед собой.

Но он дергает меня за нее резко и потом впечатывает меня в себя. Еще шаг и я оказываюсь зажатой меду его твердым торсом и холодной стеной.

— Правды хочешь?

Листаем дальше. Там наш бывший муж. Завтра ему слово дадим)

Визуализация.

Это ребята только втречаться начали. Молодые и веселые, бесбашенные. Влюбленные.

Поженились. Счастливые. Ну об этом еще вспомним.

Глава 7. Кому нужна твоя правда?

— Да кому твоя правда нужна спустя столько лет? — чеканю ему в лицо, а у самой поджилки трясутся. — Рассказывай своим деткам и малышкам сказки, может быть они наивные в них поверят. Отойди от меня! — толкаю его в каменную грудь. — Выпусти! — но он стоит как изваяние, коршуном надо мной нависает. Глазами черными сверлит. Еще немного и дым из ноздрей повалит. Челюсти сжал плотно и губы в тонкую линию вытянул.

— Ревнуешь? — ошарашивает вопросом. Рот открываю и закрываю от возмущения.

— Да ты… ты…

— А ты, Женя, — имя мое тянет по звукам, — как была взбалмошной и своенравной такой и осталась, — вкрадчиво. — Красивая, гордая, на язык острая, — цокает языком. — Иди, - отступает внезапно на шаг назад, — иди пока не передумал. И приготовь все сметы по последним проектам. Принесешь мне их, — смотрит на часы, — через час.

Я пулей вылетаю из его кабинета с колотящимся сердцем и огромными глазами. Светочка, оторвавшись от монитора, провожает меня недоуменным взглядом. Но мне все- равно! Пусть пускает любые слухи в компании. Пусть судачат обо мне в каждой курилке и в каждом кабинете.

— Чертов бывший муж, — залетаю в туалет хлопнув дверью, открываю ледяную воду и подставив под струи ладони отвлекаюсь на физический дискомфорт. Все правильно, нужно переключить эмоции. Прислоняю холодные пальцы к щекам. А на меня безумные глаза смотрят. Горящие гневом и негодованием.

Почему он появился в моей жизни именно сейчас? Почему он входит в нее, вламывается, отрывая дверь с ноги. Будто он просто за хлебом вышел и пришел обратно. Вот он я! Встречай, дорогая, люби. Работай со мной. Не хочешь? Так заставим.

Чертов предатель. Прет как носорог.

Забыл как больно мне сделал? Как оставил меня одну в квартире. С барского плеча оформив дарственную. Вот тебе Женечка вместо долго и счастливо угол свой. Живи там и вспоминай каждый счастливый день, каждую жаркую ночь. Комод? А помнишь как мы на нем трахались словно очумевшие кролики? А помнишь как на ковре в зале…

Все! Стоп. Хватит.

Срочно в кабинет. В сумке мое спасение. Пятнадцать минут и я прежняя уравновешенная Женя.

Принтер выплевывает стопку теплых бумаг. Складываю их в ровную стопочку.

— Насть, — зову коллегу из своего отдела. — Вот эти документы будь добра, отнеси на подпись начальству.

— Богдану Алексеевичу? — в голосе столько радости и надежды.

Да, детка, иди. Он любит когда им восторгаются.

— Ему, а я на обед и потом у меня встреча. Сегодня в офисе меня не будет.

Прощаюсь с коллегами и с чувством выполненного долга выхожу из бизнес центра. Поднимаю глаза к небу - голубое и яркое. Щурюсь от солнца, приставляю ладонь ко лбу и улыбаюсь. Вот она жизнь! Она вокруг. Ее просто нужно научиться видеть. Я училась. Долго.

Ступаю ногами на асфальт и едва успеваю отскочить, мимо с ревом проносится черный мотоцикл. Чуть не задевая меня. Как я его не услышала? Сердце в груди в разные стороны гуляет от дозы неожиданного адреналина. А если бы он меня задел?

Хмыкаю. Ну… одной Женей стало бы меньше… да только хрен вам всем! Я жива и буду жить!

В моем любимо кафе уже не многолюдно. Обед в соседних офисах уже прошел. Занято всего три столика и то студентами. Их легко отличить. Шумные и веселые.

Я в прошлом тоже такой была. Спортсменка, активистка, комсомолка. Обожала движуху и быть в центре внимания. А потом появился Смолин. И из моей жизни постепенно стали исчезать вечеринки, тусовки. Единственное, что у меня оставалось это университетская команда КВН. Мы собирались вечерами и шили с девочками костюмы. Репетировали. Выступали. Даже в Москву на фестиваль ездили. А когда Смолин из моей жизни исчез. Юморить и веселиться резко желание пропало. Я закрывалась в квартире. Перебирала наши вещи, ревела и вспоминала каждый наш счастливый день. Пока Аня с Агнией меня не вытащили оттуда.

— В руки себя бери Жень, ты когда ела последний раз? — Аня поила меня горячим чаем у себя в квартире.

— В душ давай, посмотри на кого ты похожа? — Агния не отставала от Ани. Хорошо, что Ника занята дочкой была. А то бы и она меня отчитывала своим поставленным командным голосом.

— Добрый день, вы готовы сделать заказ? — голос официантки возвращает меня в настоящее.

— Да, бизнес ланч номер один. И чай черный.

Пока жду заказ беру в руки телефон. Открываю наш бабий чат и пишу:

«Привет девочки» два смайлика и сердечко. Практически сразу. « Вы мне сегодня очень нужны»

«Что случилось» « Ты в порядке?» — ответы заботливых и внимательных подруг душу греют.

«Смолин в Москве»

Глава 8.

Женсовет.

— И что ты будешь делать?

Мы сидим у меня на кухне все вместе. Ника вырвалась от своего Медведя, скинув на него Саньку.

Агния поглаживает свой уже внушительный животик и наяривает торт, Аня же постоянно держит в руках телефон. У нее дома дети и… носорог. Так она называет своего второго мужа.

— Я не знаю, — тяжело вздыхаю. — Он окружил меня со всех сторон и просто не оставляет выбора. Контракт еще на год продлила в прошлом месяце. Главный обещал мне место руководителя отдела, а теперь… у меня новый гендир в лице Смолина.

— И… что именно тебя останавливает?

— Я не хочу с ним работать и точка. Я прекрасно помню, что было в прошлом, и не забуду никогда, если бы он был рядом то все сложилось по другому. —Вытираю злые слезы с щек ладонью.

— Девочки, да козел он! — восклицает наш пузатик. Она всегда эмоциональной была, сейчас вообще тушите свет.

— Он хочет чтобы я его помощницей была. Постоянно рядом быть. И еще, я с ним чуть не переспала. — проговариваю последнее быстро и делаю вид что торт на тарелке очень красивый и вкусный. Сую ложку с кусочком в рот.

Анька же давится им, Ника телефон на стол роняет, а Агния ржет как больная бегемотиха.

— Чего? —прокашлявшись Анюта. — Когда ты успела?

— А нечего было меня на этот сраный корпоратив отправлять! Сидела бы дома и…

— И не потрахалась бы в бывшим, — перебивает Агги, — У меня всего один вопрос к тебе: как ты могла его не узнать, м? Ладно я беременная…

— Как… — задумываюсь, — все легко и просто. У него голос совсем другой. У меня были в голове какие то странные мысли, что запах парфюма тот же. Но он совсем внешне другим стал. Еще эти дебильные маски.

— Как у человека может голос поменяться? — Аня вставляет свои пять копеек.

— Я знаю, что такое может произойти по нескольким причинам и все они связаны со здоровьем. — Ника выдает свои умозаключения.

— Девочки, я дура такая, — реветь начинаю, толкаю ложку с тортом в рот, давлюсь. — Я чуть не отдалась мужику, я хочу заново жить начать. А тут опять Богдан, чертов, Смолин. Выскочил из табакерки. И я почти… вот почти. А ему на телефон сообщение … детка… или малышка. Я не помню уже. Оттолкнула. И убежала. Вот, — реву уже в голос, мне так себя жаль. Дуру никчемную и несчастливую.— Он жил эти годы припеваючи, думаете он себе в чем-то отказывал? Как бы не так. А я? А я зализывала свои раны, жила работой. И все. Он ничего мне не сказал. Пропал. А я? Что мне было думать? Вы же все помните…

Агги уже ревет вместе со мной. Анька капает мне валерьянку и достает вторую рюмочку под нее, для Агнии, Ника жалеет нас обеих.

— И после чего? Я же его видела… вввидела, — заикаюсь от слез, — видела тогда в кафе с блондинкой какой-то. Он ничего не объяснил. Пппросто пропал с радаров. Он даже вввещи из квартиры не забрал. Прислал адвоката и все. Мужика чужого с бумагой.

— Так мужики не поступают, — Анька ставит перед нами валерьянку. — Пейте. Ну ты то что ревешь? — обращается к Агнии, — Мало тебе тонуса и больничных? Что мы скажем твоему Соколову? Взяли на девичник и привезли зареванной.

— Так, успокоились обе, — заключает Ника, — я подумаю, что можно сделать с твоим контрактом. Но обещать ничего не могу. Скинь мне его на почту.

Машу болванчиком согласие. Пью дрянную траву и встаю умыться водой из под крана.

— А что с ним сделать? Моя квартира в ипотеке. Брала как сотрудник же. Машина еще в кредит. Я только жить начала… Родителям помогать стала. А то все они да они. Только ремонт сделала. — обвожу глазами уютную кухню в белых тонах.я все с любовью тут обставляла. Каждую деталь продумывала. Спальня, кухня, зал. Ванная… кошку завести хотела.

Я не хочу лишаться ее. Она моя!

Когда торт доеден, слезы выплаканы, валерьянка закончилась и телефоны девчат обрывают бесконечные звонки мы расходимся.

Убираю со стола уже в одиночестве. Загружаю посудомойку. Протираю столешницу и плиту. За каким чертом? Я готовить дома не успеваю. Ем то, что закажу. Кухня практически девственна. В духовке еще документы на нее лежат.

Плетусь в ванную. Становлюсь под горячие струи воды и долго стою неподвижно. Смотрю как стекает поток воды в слив, будто моя жизнь… она тоже сквозь пальцы убегает. Я ловлю ее, строю, привыкаю, начинаю, даже, любить. А потом врывается бывший муж и все вверх дном переворачивает.

Он жил думаю прекрасно. Свеж, красив, бодр, уверенный в себе, с новым голосом, с новым именем. В новой должности. Он развивался и шел вперед. Я же… просто пыталась забыться.

Жалкое подобие сильной женщины. Я не такая.

Завязываю на голове тюрбан и в пушистом халате плюхаюсь на свою удобную кровать. Боже… да я матрас три месяца ждала! Три! Почему я должно от всего отказываться? Во имя чего? Кого?

Разве я не сумею дать ему отпор? Показать,что я прекрасный специалист? Я могу. А уж приблизиться ко мне я точно не позволю. Он разбил мое сердце в прошлом, в настоящем я его к себе не подпущу.

Глава 9. Достоинства.

Достоинства.

— Доброе утро Евгения Андревна, — Настя слегка приподнимает бровь оценивая мое утренне состояние.

Да я выгляжу на всю тысячу процентов. Но моя хмурость ей все-таки видна.

— Давайте по кофе? — заговорщецки шепчет, приподнимая бровь, — У меня новые пирожные, зашатаешься. — демонстрирует коробочку в руках.

Мы с ней в лифте одни едем, редкая случайность. Начало рабочего дня и пусто. Просто везение. Надеюсь, оно меня не покинет сегодня.

— Давай, — подмигиваю ей. Настроение ползет вверх от предвкушения вкуса кофе и сладкого. Я как раз не успела позавтракать.

Один раз можно нарушить расписание работы офиса и вместо корпения над проектом - выпить кофе.

Я сегодня плохой сотрудник.

— У меня, — улыбаюсь, выходя из лифта, — минут десять и жду.

Щелкаю кнопку на кофемашине в общей кухне. Есть у нас такой закуток в офисе. И кофе вкусный потому что я его сюда покупаю, так как часто задерживаюсь и только на нем выживаю когда глаза закрываются и уровень работоспособности вниз ползет.

Сооружаю поднос с ароматными чашками.

— Мне можно? — за спиной незнакомый голос. Оборачиваюсь. Не знаю кто это. В пижонском темно синем костюме. Стрелочки на брюках. Пиждачок. Рубашка серая. И конечно же часы! Куда без них. Они показатель платежеспособности хозяина. Но, на меня это не действует. Даже его белозубая улыбка.

— У нас самообслуживание, — выхожу из кухни, оставив незнакомца одного.

Система пропусков не дает возможности проникнуть в офис посторонним, волноваться о том кто это, я не буду. Есть начальство, вот пусть заботится.

— Я сегодня забежала в себя в жк в новую кондитерскую, не удержалась, запахи. Ммм…

Настя достает из крафт пакета милые коробочки с пирожными. Я же освобождаю стол от бумаг, убираю их подальше.

— Не успела сегодня позавтракать, так что ты вовремя.

Мы наслаждаемся первыми глотками кофе и вкусом пирожных.

В офисе как ни странно, тихо. Все сидят по своим кабинетам, заваленные работой. Мы чуть филоним. И мне это чертовски нравится, потому что выводить из себя Богдана Лексееича та еще задачка. Со звездочкой.

— … и его еще сегодня не было, мне Светочка сказала, что он вчера смурным и бледным уехал домой. А у нее весь его день по минутам расписан.

От яда своей детской мсти пропускаю часть слов Насти, но сразу понимаю о ком речь.

Пирожное становится безвкусным.

— Он часто тебя к себе вызывает. И Света сказала, что вчера вы…

— Насть, ты мне скажи сразу, что тебя интересует. — Устало прерываю ее браваду.

— Ты его знаешь, да? — вперивает в меня внимательные серые глаза.

— Да.

— Вы родственники?

— Как сказать. — Отвечаю неоднозначно. Потому что это реально непонятный вопрос и ответ такой же. Бывшие муж и жена кто друг другу? Однофамильцы?

— Между вами искры летали. Я видела. — со знанием дела констатирует. — Ты просто скажи кто он. Мужчина видный и мне бы хотелось попробовать его заинтересовать. Но…

— Мы бывшие муж и жена, — секунда тишины и чашка бряцает о блюдце.

— Чо? — шокировано пищит. — В смысле вы…

— Да, ты не ослышалась. — Отпиваю кофе, сидя с прямой спиной. Сколько я срывать смогу? Все-равно узнают.

— Блин Жень, он мне так понравился, —расстроенно тянет.

— И? — прошу продолжить, как- бы не приятно было услышать правду.

— Я хотела его охмурить, а ты… — вот теперь точно не приятно, аж зубы сводит.

Но я держу покерфейс. Железная леди.

— Жень, он такой красавчик. Почему вы развелись? Извини за вопрос, если он болезненный, то можешь не отвечать.

И что мне сказать? Богдан козел и предатель? Как трус сбежал подальше?

Нет уж. Мое белье останется со мной. Каким бы они не было.

— Он тиран и деспот, — выдаю. — Он все и всегда контролирует, а если его ослушаться, то он становится агрессивным, — вру безбожно. Но так приятно наблюдать за сменой эмоций на лице коллеги.

— Оу… — сложив губы трубочкой выдает единственный звук.

Да да. Именно так.

— Еще он жутко храпит и чавкает во время еды.

Ее глаза увеличиваются еще сильнее, лезут на лоб.

Ахахах… завтра, а может быть уже сегодня, все будут знать о вредных привычках нового шефа.

— А еще он…

Мою браваду прерывает деликатный стук в дверь, которая открывается спустя пару секунд и секретарь главного - Светочка. У меня уже при ее появлении глаз дергаться начинает.

— Евгения Андреевна, шеф просил отвезти ему документы. — Держит в руках синюю папку.

— А почему я? У нас перевелись курьеры?

— Он сказал, что никому их доверить не может, только вам, — повторяет ответ шефа и тоже смотрит на меня с неясным выражением лица. — Водитель уже ждет вас на парковке. Черный майбах с госномером три четверки. Он просил побыстрее.

— Ладно, — поднимаюсь на ноги, — я отвезу.

Настя покидает мой кабинет с еще большими вопросами, я их на ее лице читаю. Но в чем я уверенна на сто процентов. Так это в том, что пирожные сейчас перекочуют в приемную Светы и там-то мистеру Смолину перемоют все кости. Сегодня офис будет жужжать. Спускаюсь на парковку, нахожу новенький майбах,

— Доброе утро Евгения Андреевна.

Меня как ждали.

А в роли водителя тот самый парень, которого я встретила на кухне офиса.

— Мы вроде бы виделись, — отвечаю недружелюбно.

— Меня зовут Марк, я личный помощник Богдана Алексеевича.

В смысле личный помощник?

Ну я ему сейчас устрою. У него личный помощник, а документы должна ему возить я.

— А куда мы едем? — спрашиваю когда машина тормозит на светофоре у выезда с паркинга.

— К Богдану Алексеевичу домой. — Обернувшись отвечает, приподнимая уголок губ в улыбке.

Уважаемые читатели, очень прошу вас добавить книгу в библиотеку и поставить ей звездочку, для вас мелочь, а мне и музу - приятно. К тому же чтобы не пропускать важные новости, рукомендую подписаться на автора. Всех люблю, целую. Продолжим 10 мая.

Глава 10. Лекарство.

— Устроился же, — бурчу себе под нос, еле слышно, рассматривая холл дома в котором живет Смолин.

Богдан проживает в престижной высотке в самом центре, с охраной, консьержем, который въедливо меня обсмотрел на первом этаже, хорошо хоть на детектор не посадил. Дедок явно с военным прошлым.

Блестящий гранитный пол, зеркала, кусты растений в кадках. Да они выглядят ухоженнее чем мамины орхидеи, а она на них даже дышать не разрешала нам!

На кнопке вызова лифта нет ни единого отпечатка. Уборщица в камеры смотрит? Бегает полировать ее после каждого? Да, видеоглазков понатыкано много. Даже муха не пролетит без спроса.

На двадцать третьем этаже жму на звонок квартиры сто пять.

Но спустя минуту дверь никто не открывает, я вновь нажимаю на кнопку звонка и держу долго. Пусть сгорит к чертям…

— Привет, — сонный и взлохмаченный Смолин открывает мне дверь и не взглянув на меня отступает в сторону.

Пропускает.

— Утро не доброе… вот, — протягиваю ему папку с документами, — я теперь у тебя в курьерах? Это был единственный раз… — осекаюсь, заметив красные белки глаз и болезненную бледность кожи у Бо. — Ты заболел? — интересуюсь за каким -то чертом.

— Немного, — уставшим голосом.

— Еще и меня позвал. Я же тоже могу заболеть. А у меня горят сроки по проектам. — Жестоко и ценично? Да. Но мне начхать.

— Это не заразно. — Все так же ровно отвечает. — Проходи, кофе,чай? Пока я подпишу, ты можешь выпить чашку горячего.

Я осматриваюсь в его хоромах, украдкой чуть, будто мне совсем не интересно. Да.

Снимаю обувь, Бо всегда был помешан на чистоте и дома мы только босиком ходили.

— Да, если можно, чай. — Прошу более спокойно.

Он правда очень больным выглядит. В спортивных штанах и футболке, волосы взъерошены. По рукам расползаются чернильные рисунки. Помню каждую тату и смысл помню. Только рукава забиты уже полностью. При мне так не было. Интресно, а на торса, тоже есть новые тату?

А ту самую… удалил конечно, как и меня из своей жизни. Вновь погружаюсь в забытые эмоции…

В квартире пахнет свежим ремонтом и хозяином. Вокруг стерильная чистота и ощущение пустоты, будто поселились тут совсем недавно.

— Давно здесь живешь? — вырывается из моего рта быстрее, чем успеваю подумать.

— Нет, — летит из за спины, иду за ним следом.

Кухня, черно-белая с золотыми элементами.

Я когда-то бредила такой. Рисовала часто и мечтала…

Но готовя проект для своей квартиры, остановилась на чисто белом варианте.

Бывший муж достает чашку, наливает кипяток и заварку. Ставит рядом стакан с холодной водой, финиковый сироп…

Вот как ни в чем не бывало… не сахар, а сироп…

Помнит? Или тоже привык к нему?

— Устраивайся, я скоро. — Оставляет меня одну. Уходит захватив папку.

Я делаю глоток безумно горячего напитка, обставляю кружку.

Любопытство распирает. Мне хочется немного пройтись по его квартире и осмотреть ее.

Тихо ступаю по каменному полу, открываю первую дверь и попадаю в ванную. Включаю воду и подставляю руки под струю. В стаканчике одна щетка. Вытираю руки полотенцем и сую нос в шкафчики. Они пустые, только бритва. В душевой кабине, сквозь прозрачные стенки на полке виднеются темные баночки средств.

Нет ни единого намека на присутствие женщины.

Крадусь в коридор и на цыпочках открываю следующую дверь. Бесшумно охаю потому что это… спальня.

Огромная расправленная кровать, комод у двери, тумбочки и встроенный шкаф. Рассмотреть детали невозможно потому что окно занавешено темно-серыми шторами.

Выдвигаю верхний ящик комода…

Бумаги, коллекция часов, запонки. Раньше он их не любил. И темная лаковая коробка, чуть приподнимаю крышку…

— Ты не изменилась…

Подпрыгиваю на месте, оставив в покое комод. Задвигаю ящик, сгорая со стыда. Резко поворачиваюсь и утыкаюсь носом в его грудь.

— Извини, я случайно… — бормочу тихо. — Ты все? — чуть бодрее спрашиваю. Пытаясь увести тему в другую строну.

— Я? Нет. А ты закончила изучать дом?

— Я не изучала! — тараторю и краснеть начинаю. — Я просто…

— Да да. Профессиональный интерес.

Он кладет руки мне на талию внезапно и притягивает к себе ближе. Шумно тянет воздух возле уха и вдавливает пальцы сильнее. Задираю голову и встречаюсь с мутными глазами. Опускаю руку на его грудь с желанием оттолкнуть.

— Ты горишь Дан... — осекаюсь, — Богдан.

— Херня все. Пройдет.

— Нет нет. Ты пьешь лекарства?

Я помню как он не любил лечиться в нашем общем прошлом. Я заставляла, уговаривала, просила, шла на хитрость… чтобы он принял лекарства. Неужели он все такой же упрямый?

— Градусник где?

Он качает головой неопределенно и жадно смотрит на мои губы безотрывно.

— Аптечка… — шепчу зачарованно уставившись на болезненно бледное лицо бывшего супруга.

— Я принял лекарство, нужно ждать.

Наклоняется резко и прижимается сухими губами к моим.

Глава 11. Сокровища.

Женя.

Стопорюсь от неожиданности, тело цепенеет. Нет, не от ужаса, а от факта наглости.

Богдан жарко дышит, не отрываясь от моих губ, делает первое движение ими и не получает… ничего. Я не даю ему отпор, не размыкаю губы в приглашении.

Я просто … просто. Что это… черт обери!

— Стоп, — шепчу, отворачиваясь. — Богдан, ты не в себе, остановись, — закрываю лицо руками, а он шею уже целует. Дышит жадно и надсадно. —Ты не понимаешь, болен, завтра мы пожалеем.

— Жень… Женя, Женечка… — хрипит в ухо, обдавая горячим воздухом и запуская мурашки.

Как мне себя вновь собрать, даже после такой встречи, что уж говорить о сексе. Я не смогу. Нет.

— Дан, да услышь ты меня, — упираюсь ладонями в его грудь. — Не надо, я тебя очень прошу. — Громкость моего голоса снижается.

Он будто в себя приходит и на шаг от меня отступает, давая возможность спокойно вдохнуть воздух.

Я вся им пропахла.

— Уходи, — гремит над головой. — Уходи…

— Богдан, ты… лечись и… больше я к тебе с документами не приеду.

Он стоит с опущенной головой так, что мне не видно его эмоций, грудь часто вздымается под домашней тонкой футболкой. Руки в кулаки сжаты.

Проскальзываю мышкой мимо него в коридор и быстро покидаю его квартиру. Только закрыв входную дверь, слышу глухие удары… еще и еще.

На улице останавливаюсь и отдышаться пытаюсь. Так нельзя. Я долго не выдержу. Работать в одном коллективе, нет.

Я много раз думала, вот узнаю в будущем о том, что мы с ним внезапно по воле судьбы в одном городе живем и одним воздухом дышим, наблюдаем одни и те же пейзажи за коном, сидя за рулем машины стоящей в пробке.

А сейчас мы не то что одними маршрутами ездим. Мы делим офис и я его подчиненная.

Бывшая жена, выброшенная за ненадобностью. Не удостоенная даже разговора.

Зачем он вернулся? Что ему нужно от компании? Почему не хочет меня отпускать?

Нас давно нет. Мы в параллельных мирах живем. И прямые вышедшие из одной точки больше никогда не пересекутся.

Я не хочу ехать обратно в офис, тем более в компании помощника Богдана. Я хочу немного побыть одна, без суеты рабочей обстановки.

Совсем чуть-чуть. Имею ли я право? Думаю да. Я в отпуске не была тысячу лет.

Иду в ближайший парк, подставляя дообеденному солнышку лицо. Веснушки опять? Да плевать!

Я их раньше стеснялась, сейчас при помощи косметологии и хороших уходовых средств их нет почти.

— Один айскофе, — остановившись у кофейного ларька. — Карта. — Расплачиваюсь. — И можно воон ту булочку, — прошу.

Нахожу тенистую лавочку.

— Дань, аккуратнее, упадешь, — слышу в отдалении чей-то окрик.

Головой верчу по сторонам. Мальчик лет пяти разогнавшись на самокате мчит по дорожке.

— Не догонишь! — кричит малец в ответ.

— Данька!

Мальчишка резко начинает вилять, на лице испуг вместо улыбки появляется. Ручки самоката вправо и он летит в клумбу с цветами.

— Мама… — плакать начинает, — мама, больно.

Забываю о кофе и булке, встаю с лавочки и к мальцу подбегаю.

— Где болит, — спрашиваю, а сама по ногам рукам глазами бегаю. — Больно только тут? — указываю на разбитую коленку/

— Да, где мама?

Оборачиваюсь, она уже намного ближе, еще метров тридцать.

— Идет, ты же от нее уехал. Давай подниматься с клумбы, если нас увидят рабочие, всем капец. — шепчу заговорщецки, отвлекаю мальчишку. — Будем новые цветы высаживать.

Он вскакивает, как кузнечик, на ноги, стряхивает с себя грязь и траву.

— Дань, нельзя так! — запыхавшейся голос совсем рядом.

Поворачиваюсь к девушке. Молодая совсем, лет двадцать пять. Волосы растрепаны, пот на лбу проступает, отдышаться не может. Опускаю глаза ниже и замечаю как она держится за животик небольшой округлый.

— Сядьте,— прошу ее. — С ним все хорошо. У Дани только коленка разбита.

— Сколько раз говорила и просила, не уезжай далеко. Там ведь еще сто метров и дорога. А если бы я не успела? А если бы ты сильно ударился? Не в траву свалился, а на брусчатку. — все еще не отдышавшись продолжает отчитывать пацаненка.

Он нос повесил и слушает. Потирая стесанный локоть и держа сбитую коленку полусогнутой.

— И ты рядом садись. Посмотри до чего маму довел.

— Она не мама, — отрезает грубо.

Девушка всхлипывает и прикрывает рот рукой.

— Я на качели пойду, — бурчит под нос мальчишка и резко встав, уходит на качели.

— С вами все в порядке? Может скорую?

— Нет, не нужно. Я привыкла к таким забегам каждый день. Он сложный мальчик. И… родной. Племянник. Так сложилось, что нет его мамы в живых. Есть только я и папа.

— Возьмите воды, — достаю из сумки бутылочку, протягиваю.

— Мне тяжело с ним, но любовь ведь все излечивает. И мы найдем общий язык. Он любит меня и ждет сестренку. Просто, бывает ершистым, считает, что ему меньше внимания будет. — делает глоток воды, — извините, что на вас все вывалила. Данил, —окликает мальчика, — пожалуйста, чуть потише, милый.

Девушка замолкает, положив руку на животик, наблюдает за непоседой на качелях.

Смотрю на нее искоса и мне больно становится. Маленькая и худенькая, молоденькая и уже с таким грузом ответственности. Одна и не жалуется.

Не то что я. Я не справилась. Имея за спиной родителей и друзей. Не справилась, не уберегла Даню.

Домой я захожу развалиной. После внезапного знакомства в парке я в офис поехала, загрузила себя работой, лишь бы не вспоминать, не окунаться в эмоции похороненные много лет назад.

Но руки сами открывают нижний ящик комода, достают неприметную коробочку серого цвета. Раскладывают на полу ее содержание: фотографии, снимки, выписки, открываю пакетик… бережно достаю …пожелтевший от времени белый цвет ткани. Они так никогда и не оделись на махонькие ножки… и никогда не смогут. Как можно выжить после стольких испытаний от судьбы? И обрести вновь веру…сворачиваюсь скулящей кошкой вокруг своих сокровищ. Я все помню…

Глава 12. Все под контролем.

Богдан.

— Богдан Алексеевич, я обзвонил аптеки, лекарство нашел только в одной, сейчас доставят, — Марк отчитывается, пока я с трудом передвигаюсь по коридору. — Да куда же вы! Обойдите! — Останавливает меня рядом с осколками гипса на полу.

Я не сдержался. Признаю.

Разбил то, что под руку попалось. Гипсовая подставка под зонты полетела в идеально белую стену, разлетелась на осколки, оставляя после себя вмятину и трещины на полотне.

Женя как воздух свежий вошла и с собой принесла обогащенный озоном кислород после длительной засухи, без которого мне тяжело жилось все это время.

Последний год я в голове план разрабатывал. Возвращение в Россию. Поиск Женьки.

Четыре года я запрещал себе ее искать. Может быть она давно счастлива. Замужем, воспитывает ребенка или двух даже. От этой мысли особенно хуево было. Успешна в работе и любима в семье. И я заслужил увидеть все это. А она заслужила быть самой счастливой женщиной на свете. Пусть даже не со мной. Временно не со мной — решил упрямо.

— Шеф, зачем вам это? — Марк хмурил брови, получая задание узнать все о жизни Жени сейчас. — У вас есть все, чтобы самому устроить свою жизнь заново, с чистого лица и с новой…

— Заткнись и делай, что поручил. Свои советы засунь подальше, — отрезал его тогда резко в своем лондонском офисе.

Но он парень с деловой чуйкой и быстро усвоил, что советы мне не нужны. Я сам кому хочешь могу их раздавать.

Мне нужен был верный трудоголик. Как я. Способный и отчаянный, готовый выполнять все мои поручения без лишних вопросов.

Он был со мной три года в одной связке. Сейчас я ему доверяю на все сто процентов. Он не предаст.

— Богдан Алексеевич, Сабина оборвала телефон, пытается с вами связаться.

Закатываю глаза к потолку. Все, на что меня хватает. Сил нет ни моральных, ни физических.

— Она порывается приехать сюда. Истерит. — Продолжает помощник.

— Нет, она мне тут не нужна. Пусть остается в Лондоне.

— Она хочет говорить только с вами.

В дверь звонят, Марк уходит забрать заказ, а я, скрючившись, доползаю до дивана и падаю на него. Боль невыносимая волнами охватывает спину от поясницы до шеи. Спазмолитики перестали помогать, а времени на очередную реабилитацию сейчас у меня нет. Потом, все потом.

— Вот, — протягивает мне стакан воды и таблетку. — Нашел одну пачку, остальное придет через пять дней из Европы.

Я принимаю лекарство и принимаюсь ждать облегчения.

— Принеси мне ноутбук.

— Вам бы полежать спокойно, а лучше поспать. Завтра у вас встречи, которые нужно перенести на более поздний срок. Потом командировка, а вы не восстановились.

— Марк, — рычу, — Ты забылся? Ты помощник, выполняй мои приказы. Встречи переноси на начало новой недели. А командировку не трогай.

Он уходит, понимая бесполезность своих слов, оставив меня одного в комнате.

Открываю ноутбук и захожу в папку с досье на мою жену. Назвать ее бывшей язык не поворачивается. Сотни фотографий приложенных к отчетам давали мне силы идти к цели.

Я просматривал его десятки раз, и до ломоты в пальцах хотел прикоснуться к ней.

Она изменилась за эти годы. Похорошела, округлилась в нужных местах, стала женственной, ушла ее юношеская наивность во взгляде, во всем этом я убедился из отчетов. В том, что она настырная и жесткая - для меня открытие, столкнулся с новой Женей в реальности сам.

Приложила меня на корпоративе. Хоть и тянулась как кошка за ласковой рукой хозяина. Но хвостом в самый важный момент махнула, сбежав и оставив меня со стоящим членом в штанах и с ее личным запахом возбуждения на рецепторах моего носа. Потом в кабинете директора наградила презрением. И сегодня в моей квартире отшила.

Но сквозь маску холодности проступали крупицы ее настоящей: заботливой и внимательной. Только ее чертов профессионализм взял вверх. Передо мной совсем не наивная и юная Женя.

Сейчас это Евгения Андреевна Смолина. Фамилию мою оставила. Улыбаюсь.

Она высококлассный специалист, ее с руками оторвет любой бюро или холдинг.

Чего я допустить не мог. Поэтому в аккурат перед моим появлением появился контракт с новыми пунктами.

Женя за эти годы здорово изменилась. Она стала самостоятельной. Самое главное для меня: переехала, забросив так горячо любимый родной город.

Она не вышла замуж, строила карьеру. Пять лет назад она не желала покидать Саратов, хотела там жить и заниматься общественной деятельностью. Активистка блять. Сколько скандалов на этой почве между нами было, сколько раз она кричала и плакала, что никогда не уедет, что там вся ее жизнь.

Листаю папку - живет в Москве больше трех лет.

Когда я узнал, что она работает в одном из самых крупных строительных холдингов, одним из ключевых архитекторов.

План созрел моментально. Мне срочно понадобился этот холдинг. Несколько встреч с его главным акционером и вуаля. Место генерального директора мое. Женя Андревна Смолина совсем рядом. Теперь я ее не отпущу, чего бы мне это не стоило.

Что думаем, девочки? Бо нам чуть мысли свои раскрыл. Где был? Почему пропал на столько лет?

Глава 13. Да будет шоу!

Женя.

— Женек, обедать идем?— Настя заглядывает в мой кабинет.

Смотрю на циферблат, заработалась, уже второй час дня, я даже не завтракала и в животе только две чашки кофе. Плохо.

— Пошли, — закрываю ноутбук и растираю виски.

Я третий день в офисе днюю и ночую, доделываю тендерный проект. Ребята моего отдела тоже до поздна сидят, мы команда. Всегда и во всем вместе.

В кафешке этажом ниже нашего офиса уже прилично пустых мест, садимся за дальний столик. Желаем заказ.

— Слушай, если мы сдадим этот проект, то получим очень хорошие премиальные. Я уже распланировала отпуск и еще хочу родителям ремонт помочь сделать, — Настя мечтательно вертит в руках салфетку. — Хочу в отпуске встретить горячего мужчину, как наш генеральный… Его, кстати, эти дни совсем не видно в офисе. Куда пропал? — смотрит на меня внимательно. Будто ждет ответа. Которого я дать не могу.

— Я не знаю ничего Насть, можешь не сверлить меня глазами.

— Как же, вы работаете так тесно, вместе. Он не контролирует как идет завершение проектирования?

— Контролирует. — Кратко и сухо.

Богдана я эти дни в офисе тоже не видела. Марка встречала пару раз, он тактично со мной здоровался и все. А вот его шефа, нашего шефа, поправляю себя, я не встречала.

До сих пор болеет? Что с ним такое? Когда мы были женаты, он ни разу не жаловался на свое здоровье. Мог сидеть за компьютером ночи напролет.

Всегда был обязательным и ответственным. А тут, только вступив в должность пропал с радаров.

Он действительно контролирует нашу работу, я вижу это по прочитанным отчетам и присланным правкам, общение строго через электронную почту.

— Светка говорила вчера, что он все встречи перенес на следующую неделю. — заговорщицки шепчет Настя.

— Тебя очень волнует наш директор, тебе не кажется? — приподняв бровь уточняю.

— Это любопытство, — отмахивается от своих вопросов.

Нам приносят заказ и мы замолкаем на время.

Я выдыхаю чуть, потому что вопросы про Смолина меня утомляют. Я и сама себе их эти дни задавала, но ответов никаких дать не могла.

Может ему совсем плохо стало? В груди ужас сковывает так сильно, что дыхание прерывается.

— Смотри Жень, — наклонившись шепчет Настя и глазами за мою спину указывает. — Или нет, сиди ровно. Я так тебе скажу.

Вилка с салатом у рта замирает. А коллега чуть повернув голову в сторону внимательно смотрит за мою спину. Ни черта не понимаю.

Но через пару секунд начинаю ощущать горение между лопаток, потом повыше, на затылке.

Мне хочется обернуться и посмотреть, кто же так меня глазами сверлит. Но действую наоборот: выпрямляю спину и продолжаю невозмутимо есть резко ставший безвкусным цезарь.

— Там генеральный, новый, с какими-то солидными мужиками и с очень деловой дамочкой, я их раньше не видела у нас тут.

Продолжаю запихивать в себя салат.

— Они вышли из кабинки, идут в нашу сторону, — еще тише говорит и глаза в свою тарелку опускает.

В кафе порактически никого нет, время обеда уже прошло. И по полупустому залу разносятся шаги и голоса, все ближе и ближе к нам. Задерживаю дыхание…

Делегация проходит мимо что-то обсуждая. Я узнаю Марка, идущего рядом с Богданом слева, а справа от него шагает длинноногая блондинка в деловом костюме. Дорогущем и очень стильном, подмечаю зачем-то гаденько. Она активно разговаривает , то и дело касается Смолина руками. Плечо, локоть. Совсем не по- деловому неосознанно. Когда они покидают кафе мой аппетит пропадает так стремительно, что казавшийся ранее неимоверно вкусным бефстроганов оставляю нетронутым. Пью крепкий чай и слушаю сплетни Насти о жизни в офисе в пол уха.

В кабинете я понимаю, что мое настроение испортилось, оно и так держалось на честном слове и морально-волевом настрое. А сейчас… скатилось в ноль.

Разочарование. Вот, что я испытываю после недообеда.

Открываю ноутбук и бездумно щелкаю мышкой по многочисленным вкладкам.

Я значит думаю, что он там при смерти. Болеет. А он очень бодр и свеж, обедает в обществе красивых женщин… а на меня даже не посмотрел!

Очнись Женя, тут же себя одергиваю. Вы в разводе пять лет, шесть почти. У него жизнь дальше стремительно несется, это ты ничего кроме офиса и дома не видела.

Точно! Вот точно!

Хватаю телефон и открыв наш бабий чат тут же пишу девочкам: « Привет, а давайте сегодня в клуб?» глупость конечно пишу… Анька с детьми, Агги с животом на носу. Ника тоже в работе и материнстве… но все же… в груди таится махонькая надежда на положительный ответ.

« Я очень хочу, достало сидеть дома» — Агния. « Но Яр сказал, что можно только в Марко. И он будет рядом»

Да мне плевать в какой. Я просто хочу напиться, потанцевать и с кем нибудь познакомиться и даже… переспать! Вот точно! Да, переспать. Я взрослая девочка, не могу себе такого позволить? С чего бы это.

Девочки нас поддерживают.

« Сегодня в восемь в клубе» — быстро назначаю встречу пока не передумала.

« Вторая випка» — Агги ответ присылает.

Випка так випка.

Настроение улучшается от мысли, что я сегодня вечером в отрыв пойду. И пусть следующие дни буду ночевать в кабинете с проектом в обнимку. Но мне так хочется себя почувствовать женщиной, красивой и желанной.

Дома быстро привожу себя в порядок. Долго роюсь в гардеробе, выискивая среди делового шмотья подходящее. Натыкаюсь на изумрудное платье. Нет, точно нет. Его вообще выкинуть надо! И нахожу в самом дальнем углу свое любимое мини. Ему правда уже лет семь, но оно такое бомбезное и удобное! Точно, в нем пойду! Достаю черное бесстыдно короткое платье, под него не предусмотрен лифчик из-за открытых плеч. Чулки, танго, волосы локонами, красная помада, шпильки и я готова!

Глава 14. Клуб

Женя

— За нас девочки! — я поднимаю бокал с шампанским.

Только пьющая одна. Агги с животиком, Анька тоже не пьет. А у Ники должность не позволяет. Они с соком, но тоже из фужеров для шампанского.

— Когда я рожу, то первое что сделаю это оторвусь в танцах. Нет, это второе, первое — посплю на животе. — Агния такая смешная, как колобок на ножках.

— Со вторым придется повременить, если только дома танцевать будешь. От малых фиг отойдешь.

— Какие вы скучные, — прерываю девчат, —я пришла сегодня веселиться. Буду пить, танцевать. — Закидываю оливку в рот, — Знакомиться.

Девчонки все счастливо замужем. Семьи…

А у меня ни того, ни другого. От скуки хоть попугая заводи, да боюсь он от одиночества в четырех стенах умрет.

— Все, я пошла. — Встаю с диванчика и выхожу, спускаюсь по лестнице на первый этаж и иду на танцпол.

Двигаюсь под качающие басы, извиваюсь, оглаживая руками бедра, талию. Кручусь. Запрокидываю голову к стробоскопам на встречу. Зажмуриваюсь.

Я будто в транс впадаю, все вокруг исчезает, размазывается и сливается в единую какафонию звуков и ритма.

Улыбаюсь блаженно, раскинув руки в стороны. Кручусь.

Кайф.

А когда начинается медленная композиция иду к бару.

— Простите, можно мохито, — прошу более менее свободного бармена.

Можно было бы и в випку подняться, но я не хочу. Здесь драйв, куча народу и громкая музыка.

Присаживаюсь на высокий барный стул у самого края. Пробегаясь глазами по барной стойке.

Одни девушки. Красивые, молодые, свежие.

Поправляю задравшееся платье, скрывая край чулок под ним.

— Стас, на мой счет запиши, — хриплый голос совсем рядом. — Стакан с мохито возле меня появляется.

Делаю первые жадные глотки и поднимаю голову.

А так и ничего… рассмотрев мужчину рядом, мой поплывший мозг анализирует.

Брюнет, примерно мой ровесник, не сопливый пацан, уже хорошо. Ухоженная щетина и черная водолазка с джинсами. Глаза в цвет.

— Долгие физические нагрузки приводят к обезвоживанию. — не сводя с меня черного взгляда.

—Намек на возраст? — приподняв бровь, уточняю.

— Молодое вино самое отвратительное.

— Остряк? — отпиваю еще.

— Ценитель.

В его руке стакан с виски и кубиками льда, он делает глоток не морщась и не сводя с меня темного взгляда.

Он… другой совсем. Не тот. Это даже лучше.

— Пойдем, — протягивает руку мне.

Принимаю и он ведет меня на танцпол. Обнимает за талию, начиная медленно двигаться. Кладу руки ему на плечи. Сильные и широкие, отмечаю.

Он приятно пахнет. Горчинка цитруса и что-то хвойное. Вблизи могу рассмотреть карие вкрапинки в глазах и длинные ресницы.

Он же с моего лица не сводит глаз. Опускает их на губы. Сжимаю их. А он зеркалит.

— Ян, — представляется. Коротко и ясно.

— Женя, — называю свое имя.

— Женечка, тебе идет. — хитрО приподнимает уголок губ.

— А ты… — обвожу глазами танцпол, — Не частый гость в таких заведениях, — моя догадка.

— Да, нет времени, — плавно двигаемся, его руки оглаживают мою спину.

— Сегодня?

— День рождения у друга. Вышел на воздух. А потом встретил тебя.

Молчу. Давая возможность ему закончить начатое. Но он, не многословен. Его глаза и руки наоборот. Говорят о многом.

— Пойдем со мной, — тянет за руку, когда заканчивается песня. В сторону второго этажа, тольк лестница другая.

— У меня подруги, — машу головой.

— Бери их с собой.

— Боюсь, это не понравится их мужьям, — улыбаюсь ему в ответ.

— А твоему? — приподнимает бровь, но вижу, какой бы ответ не дала. Ему все равно.

— А у меня его нет, — впервые твердо произношу эту фразу. Давая недвусмысленно понять, что я одна.

До этого, я всегда отшивала всех кавалеров, сегодня не хочется. Отпускаю его руку и ухожу. Он не останавливает.

— Наконец-то, мы думали тебя украли, — Агги наяривает фруктовую нарезку за столом.

— Я хочу пить, веселиться. Для этого сюда приехала. Так девочки, наливаем, — разливаю им сок, себе шампанское.

— А кому-то уже достаточно, и пора домой в кровать.

Ярослав в компании братьев Астемировых и Аниного мужа заходят в нашу випку. Не хватает только Медведева. Но он сегодня за няньку и остался дома.

— Нет, нет. Когда я еще куда нибудь выберусь?

Приятно смотреть на девочек. Счастливые. Мужчины с ними рядом, любят и оберегают.

Одна я… не пришей рукав.

— Вам комплимент, — официант ставит на стол бутылку шампанского и корзину с фруктами.

— Это кто у нас такой щедрый и кому презент? — Анин муж насупив брови уточняет.

— Это для Евгении, — девушка официант улыбается мне.

— Жень, ты когда успела? И кто он?

— Все вам расскажи, — вытягиваю клубнику из корзины. — Новый знакомый.

Если он так быстро вычислил где я, и кто я… организовал корзину и шампанское… приятно, чертовски.

— Посмотри как поплыла… ой лиса…

— Кажется, я знаю от кого это, — Марат.

— Не говори, — прошу. Не хочу рушить интригу. — Ладно, я опять танцевать, кто со мной?

Вновь одна. Я девочек понимаю и не обижаюсь, они сидят в компании своих мужей, я одна.

После хрен знает какого танца решаю выйти на воздух. На улице прохладный свежий ночной воздух. Смотрю на часы на запястье. Уже за полночь, а спать совсем не хочется. Шампанское поднимает настроение, отмечаю. И улыбаться хочется и смеяться и танцевать.

— Женя, — оборачиваюсь. Ян стоит в стороне с сигаретой в руках. Не заметила его сразу.

— Спасибо за комплимент, — улыбаюсь и благодарю.

— Пустяки, — отвечает небрежно, делает затяжку и отбрасывает сигарету в сторону урны. Шагает ко мне. — Получилось сделать приятно? — обдает меня запахом мяты, дыма и виски. Наклоняется близко.

— Да, — отвечаю задрав голову выше. Чтобы могла рассмотреть его глаза.

— Красивая ты, — носом вдоль шеи ведет, не касаясь. Запускает мурашки по коже.

Глава 15. Адреналин.

— Отошел от нее… — рычит до боли знакомый голос. Замираю в мгновении, поднимаю веки и смотрю на губы рядом с моими глазами. Они напрягаются и вытягиваются в тонкую линию. Скулы заостряются. Рука из моих волос пропадает.

— Ненавижу повторять дважды, — Богдан.

— Эта женщина со мной, у тебя какие-то вопросы к ней? Так задавай их мне, — чеканит Ян.

— Руки, блять, убрал.

Ян задвигает меня к себе за спину, ловко вывернув. И кроме широкой спины обтянутой черной тканью я ничего не вижу.

Отхожу в сторону.

Богдан стоит напротив Яна и сверлит его гневным взглядом, руки сжаты в кулаки и поза… вся его поза говорит о скрытой агрессии.

Взгляд из подлобья. Готовый на любой мгновенный прыжок зверь. Я видела как он дерется пару раз. В парке меня от пьяных гопников защищал и еще раз на пляже мужику навалял за то, что он меня на гидроцикле чуть не задавил. Он всегда говорил, что если есть возможность решить конфликт словами, этим нужно пользоваться. Но если не получается… или случай совсем иной, то… Он бьет.

Сердце из груди начинает выпрыгивать от волнения и зашкаливающего адреналина.

Я ненавижу драки. Даже бои по телевизору смотреть не могу. Меня это пугает до дрожи и онемения.

Я не видела ни одного его спарринга, но зато обрабатывал сбитые костяшки и поливала их слезами наравне с перекисью.

А тут… спустя столько лет. Он стал больше и крепче, однозначно. И я не хочу смотреть на драки…

— А ты сука, кто такой? — Ян расставляет ноги шире, принимая агрессивную позу тоже.

Бо в ответ молча усмехается, быстро стреляя в меня черным взглядом полным агрессии.

Мне страшно, дико страшно.

Воздух накаляется с такой силой вокруг нас… по сторонам смотрю, рядом из мужчин никого нет почти. Только девчонки малолетки с сигаретами. Застыли любопытными статуями и смотрят на нас троих.

Господи, мне даже позвать некого…

Надо что-то делать.

— Богдан…

— Не лезь Женя… — строго.

— Знаешь его? — Ян чуть оборачивается в мою сторону.

— Знает, — Бо вместо меня. — Очень хорошо знает… А ты, блять, вали.

— Да похуй, ты вали. Она со мной. Иначе…

— Ну давай… — рычит и шаг делает.

В ночной полутьме, только свет фонаря… я не могу рассмотреть бывшего мужа хорошо. Но…

Дикий ужас расползается по телу ледяными стрелами, сковывает. Если они сейчас…

— Довольно, перестали. Оба! — дрожащими губами шевелю, — Богдан, уходи!

Мотает головой отрицательно.

— С тобой.

— Уходи Богдан!

— Она не хочет с тобой, чувак. Пиздуй.

Я не успеваю моргнуть глазом, как эти двое кидаются и только летающие кулаки и визг. Мой визг…

— Что смотрите?— Гаркаю на девчат, — позовите охрану! Успокойтесь, — лезу к мужчинам. — Перестаньте…

Но они меня не слышат, лупят друг друга кулаками с яростью. Лицо, ребра, грудь.

Подлетаю, все -таки решившись, и пытаюсь оттянуть хоть кого-то. Но они меня не замечают и в запале мутузят дальше.

Секунда и я сижу на асфальте. Слезу из глаз брызжут.

— Жень… — испуганный голос бывшего мужа.

— Да отстань ты! ТЫ мне всю жизнь испортил! Тыыыы… — заикаясь реву, больше от обиды и разочарования.

— Жека, — поднимает меня на ноги. — Съебался, — рычит Яну. — Это моя жена. Женя, сейчас поедем, где болит? — несет меня на руках к машине, ставит на ноги и открывает дверь, придерживая меня, скатившуюся в истерику.

— Ебанутые… — где-то позади нас.

Глаза раскрываю, лицо Бо расплывается, но я вижу рассеченную бровь и кровь на губе.

— В больницу сейчас, — усаживает меня на сиденье.

Двигатель заводит и с места срывается.

— Не нннадо в больницу. Это тебе надо, а меня отвези в клуб. Там мои вещи. — Заикаясь прошу между рыданиями.

— Марк их заберет.

— ДА не хочу я с тобой никуда! Пошел ты! Останови! — дергаю за ручку двери, но она не поддается. — Открой эту чертову дверь!

Меня злость и беспомощность атакует. Бью по двери и панели. Колочу все что од руку попадется.

— Все, все Жень, — Богдан тянет меня на себя. Руки от панели убирает мягко. — Давай милая…

За окном пейзаж не плывет. Машина на месте стоит.

— Да пошел ты… — вяло сопротивляюсь. — Не трогай меня, ты не имеешь права…

Договорить не успеваю, он затыкает мне рот поцелуем.

Глава 16. Ревнуешь?

Не успеваю отреагировать и оттолкнуть, его руки крепко вживаются в меня. Держит за затылок и давит на спину, вдавливая в свое тело.

Прикусывает губу, заставляя раскрыть рот и впустить его. Теряюсь.

Я теряюсь, падаю в знакомый вкус и запах. Каждый рецептор взрывается. Каждая клеточка…

Мне больно. Нет, не физически. Эту боль я умею терпеть. Мне больно ментально и душевно. Душа в клочья и сердце наружу просится.

Он не должен, мы не должны. Не можем.

Язык вылизывает каждый уголок моего рта, зубы сталкиваются, стучат. Губы…

Он будто воздух из меня выкачивает, наполняет своим, с запахом себя. Вкусом себя.

Отмерев, отталкиваю его, сильнее луплю по торсу, плечам, бью кулаками. Требую. А срать хотел Смолин на все мои попытки его оттолкнуть.

Мычу ему в губы и… кусаю. Металический привкус для нас двоих.

Отрывается от меня громко и часто дыша. Руку с затылка убирает. Еще раз толкаю.

— Ты совсем? — ору на него, что есть мочи. — Ты зачем?

Еще раз толкнув сильно сама по инерции назад отклоняюсь, но ловлю равновесие. — Не подходи и не трогай меня!

Он слизывает с губ капли крови. Я смотря на него тяну свою руку к лицу. Пальцами трогаю губы, на них кровь. Но мне не больно.

Бо смотрит так жадно как я губы ощупываю. Молчит и все так же часто дышит.

— А я не знаю других способов как тебя успокоить. — Исподлобья, хмуро и мрачно. —

— Ты меня совсем не знаешь. И не нужно ко мне вообще лезть! Ты не имеешь права, понял?! Ты…

— Замолчи, закрой свой рот, иначе я сам тебе его заткну и… тебе это понравится.

— Да пошел ты! - взрываюсь от его слов. — Пошел ты знаешь куда, Смолин? Туда откуда ты приехал! — разворачиваюсь и быстро иду в сторону жилого сектора. Вызову там такси, а он пусть валит на все четыре стороны.

— Куда пошла? — хватает меня за руку, разворачивает резко и я опять впечатываюсь в его грудь, погружаясь в его навязчивый, как репей, запах. Ничем теперь не вытравлю! Ни откуда!

— Перестань меня хватать и вертеть как волчок! И отвали! Что из моих слов про отвали ты не понял? — выдергиваю руку. Но куда там, он держит ее тисками. Проще отпилить.

Наши ссоры в прошлом всегда были эмоциональными. И все эмоции, конечно, выдавала я.

Когда мой муж стал для меня бывшим, я потухла. Не было ни единого повода для скандала хоть с кем-то чтобы меня так же, в одну секунду начинало бомбить. Не было такого человека рядом. Я решила: ох как классно, выросла Женька. Научилась контролировать свои эмоции. Но, радовалась я напрасно. Стоило Смолину появиться на горизонте… меня взрывает как петарду на три, два, раз!

— Поехали я тебя домой отвезу, ты больная? Тут не безопасно. — тянет за руку к машине своей жлобской.

— Отпусти, — дергаю рукой, ногами торможу, — Жила без тебя и целая, ничего.

— Как же, целая… — цедит зло. — Целая блть.

— Да! Пока ты не появился у меня все было отлично! А ты не только на работе раздаешь свои приказы, так решил и вне работы? Не много на себя берешь?

Он останавливается после моих слов как вкопанный. Поворачивает ко мне свое лицо… и я знаю это выражение. Оно не сулит ничего хорошего. Это высшая точка. Дальше всем вокур становится резко плохо. Пиздец одним словом.

— Я знаю только один способ тебя утихомирить, Женя… — и так тяянет мое имя, тянет.

Я вжимаю шею в плечи. Взглядом бегаю. Потому что тоже перед глазами тот способ. Горячий, жаркий, страстный… после которого я становилась доброй девочкой. Быстрое перевоплощение из ведьмы в мягкую лужицу добра и спокойствия.

— Нет, — стараюсь говорить твердо, не дрогнул ни один звук. Пусть сердце колотится и пальцы на ногах поджимаются. Но хрен ему, что покажу.

— Тогда не мороси и поехали.

— Я поеду на такси, — вскинув голову говорю.

— Да еп твою мать, — резко подхватывает меня за ноги и на плечо взваливает, перевешивает как мешок.

— Ты Смолин охренел?! Поставь меня я сама пойду! Отпусти! У тебя спина больная! — ору, смотря вверх ногами на темноту вокруг. Ни единого огонечка. Ни машины, ни прохожих.

— Решила позаботиться о моем здоровье? Похвально, залечишь все.

Открывает дверь, это я понимаю по звуку. Ставит меня на ноги и запихивает в машину, нажимая на мою голову.

Предел моего гнева просто зашкаливает. Сжимаю руки в кулаки, до лунок на коже. Стискиваю зубы и когда он садится со своей стороны. Я демонстративно отворачиваюсь.

Остаток пути мы едем в тишине.

— Я сама дойду, — бурчу, когда он собирается выйти со мной, у моего подъезда.

— Провожу, — кратко и так, что возражать нет желания. Опять поссоримся и я попаду домой еще не скоро. А в его обществе быть совсем не хочу. Пусть едет туда, куда планировал. Ночь еще только в самом разгаре. Он же куда то такой красивый и вкусно пахнущий ехал? — Ну если очень хочешь. Но, боюсь, чт оне успеешь. Всех красивых девочек в клубе разберут, — ядовито язвлю, приставляя к домофону магнитный ключ. — Дальше я сама. Удачи.

— Ревнуешь? — спрашивает с хитрым взглядом.

— Нужен ты мне, катись дальше. - максимально беззаботно выдаю.

Пусть не надеется, что ревную. Мы давно в прошлом. У каждого своя жизнь.

— Женя, почему ты такая тугая? Ты еще не поняла, что я приехал за тобой?

Девочки, дочитаем послезавтра.

Глава 17. Ай болит.

Женя.

— Спустя пять лет? Ты приперся за мной? Купил фирму в которой я работаю. Для чего? Знаешь что… эти сказки оставь малышкам наивным. А меня оставь в покое.

Меня его слова не трогают, совсем. Признания спустя ни один год… пропал, появился. А потом опять пропадет молча? Нет уж.

Я хочу дверь закрыть, но Богдан не дает конечно. Дверь не доходит. Глаза опускаю - носок туфли торчит.

Ну гад же! Какой гад!

— Богдан, я хочу спать. Я устала. Ты не даешь мне даже отдохнуть без тебя. Ты…

— А я просто тебя провожу до двери квартиры.

Отпускаю массивную дверь и иду в сторону лифтов. Слышу его шаги позади. Его дыхание и запах этот… чертовы бабочки в животе начинают оживать и расправлять крылья от услышанных слов. Да сдохните вы там окончательно или нет?

Нажимаю кнопку лифта. Затылок жжет от пристального взгляда Смолина. Мне нервно и не комфртно. Я хочу домой под одеяло и … и мои губы все еще горят от его поцелуя. Поднимаю руку и щупаю их. Сколько я не целовалась? Дерьмо!

— Пошли, — обхватывает ме запястье и в сторону лестницы тянет. — Лифт не работает.

— С чего ты взял? — задаю наитупейший вопрос.

— Если лифта ждать ночью четыре минуты и он не приходит то… — усмехается.

Я даже не заметила сколько протоптались на площадке. В мысли уплыла.

— Что за невезуха, это все ты виноват. Пока что ты не появился в моей жизни было все налажено. А теперь даже лифт поломался. В новом доме. А идти ни один этаж.

— Да да. Ты как всегда винишь всех вокруг Женя.

— На что ты намекаешь? — обгоняю его и разворачиваюсь. — Оставь все свои намеки и умозаключения при себе. И можешь идти. Я сама дойду. — Разворачиваюсь и шагаю по ступеням дальше. Прекрасно зная, что Богдан не уйдет. Он же… джентельмен. Взялся девушку танцевать, так дотанцует до конца. Хренов…

— Не думай так громко Женя, твои мысли от стен отражаются.

— Да пошел ты, — пыхчу. Ноги ломит от непривычной высоты каблука. И колодка неудобная. Какой надо быть дурой чтобы обуть такие ходули. «Да вот такой» — щепчет голос внутри меня. «Ты же хотела быть красивой для мужиков. Чтобы блистать и кого-то найти…» Нашла. Бывшего мать его мужа.

Низ живота начинает сводить и дыхание сбивается.

— Остановись, надо отдышаться, — бодро и совсем не как болезный. Умирал ходил несколько дней назад. Притворялся? Да ну. Не в его стиле.

Прислоняюсь спиной к стене напротив цифры пять. Еще немного. Выравниваю дыхание уперев руки в бока.

Пора в спортзал Женя, ты с этой работой забыла, точнее, забила на себя.

— Три этажа и ты дома.

— Ты рылся в моем деле настолько досконально? Дом, этаж, квартира. Обстановку внутри ты тоже знаешь? Проверю квартиру на жучки и камеры.

— Все возможно. — сканирует меня.

Разворачиваюсь и опять начинаю шагать.

— Все, дальше я сама. Спасибо говорить не… — спотыкаюсь на последнем слове и последней ступени и лечу в дверь лбом. Но сильные руки ловко подхватывают мое тело и не дают разбить нос.

Богдан так крепко меня перехватил за ребра, в попытке поймать равновесие прижимает к себе сильнее. Сейчас рухнем вместе — пробегает мысль, но он умело переносит тяжесть назад и ставит меня на бетонный пол, опираясь на стену спиной.

Поправляю задравшееся платье. Снимаю каблуки. Почему раньше не сделала.

— Обуйся, пол ледяной. Простудишься.

— Все что можно я отморозила давным- давно. — ледяным тоном парирую.

Наступаю на левую ногу и чувствую боль в ступне.

— Да чтож ты такая настырная, — подхватывает в один миг на руки и несет к двери, — или тебе нравится когда тебя носят на руках?

Не сопротивляюсь, нравится - пусть носит. А я устала, еще теперь хромаю и… у меня жуткий псих и испорченное настроение.

Смерть бабочкам. Хватит щекотать живот изнутри. Я их вытравлю. Вот точно. Прям завтра.

— Болит нога? Сильно? — аккуратно ставит меня на коврик возле двери. Я достаю ключ, вставляю в скважину но не проворачиваю.

— Не болит, приложу мазь и все пройдет. Ай… — вырывается нечаянно от сильной боли простреливающей мне ногу у щиколотки.

Богдан моими пальцами отмыкает дверь и как ни в чем не бывало заходит в квартиру и помогает мне. Зашкандыбать в мое жилище.

Он в моем домике. Куда вход ему воспрещен.

—Если ты мой шеф, это не значит, что ты можешь вот так попадать ко мне домой, — шиплю. — Уходи.

Но он не слушает. Присаживается рядом со мной на корточки и поставив мою ногу к себе на бедро ощупывает больное место.

— Ты ушибла ногу. Не могу быть точно уверенным, что нет растяжения или порванных связок. Но ушиб точно. Разувает меня сам и помогает дойти до дивана. Уходит и возвращается с аптечкой в руках. Роется в ней с серьезным видом.

— У тебя кроме угля и мезима есть еще что-то? А вот, лоперамид. А мазь?

— Тебе не кажется, что ты не у себя дома? Роешься в моих вещах. Богдан. Это лишнее. Я сама справлюсь, — шиплю, когда он вновь прикасается к ноге своими прохладными пальцами. А нога так сильно горит и пульсирует от боли. А у него прохладные пальцы. И это так приятно и успокаивает на мгновение…

— Я знаю где у тебя аптечка.

Зависаю. Она действительно кочует со мной еще с Саратова и она всегда хранится в шкафчике в ванной. И там мои прокладки и тампоны… черт. И он все видел.

Да плевать. Он мне их сам покупал когда мы были женаты.

— Не шевелись и потерпи, — намазывает ушибленное место кремом каким-то. Он точно был у меня в шкафу? Я не помню. — Сдавливающая повязка, а утром к врачу.

— Спасибо, — шепчу уже более спокойно. — Дальше я сама, тебе пора.

— Я отвезу тебя к врачу утром. А сейчас ложись спать.

Садится напротив меня в кресло.

— Ты собираешься от меня уходить? Расселся…

Глава 18. Перемирие?

Женя.

— Уйду как только пойму, что тебе не нужна помощь. — Отвечает спокойно уверенным голосом.

С нотками… заботы? Беспокойства?

Нет, мне кажется. Я просто где-то глубоко в своей душе хочу верить, что я кому-то нужна.

— Со мной все хорошо. Утром перед работой заеду к врачу.

— Тебе нужен больничный. Отлежись дома пару дней.

— А кто за меня проконтролирует работу над проектом? Он на финишной прямой.

— Я.

Будто бы ему делать нечего. Забот и дел у генерального директора выше крыши. А в его отсутствие их накопилось еще больше.

— Марк мне поможет. Он тоже архитектор.

— Ты ему настолько доверяешь? Он не сольет информацию по ключевым моментам?

Лицо Богдана без того с заостренными чертами становится жестче после моих слов.

— Предателей в моем ближнем круге нет. Давай ногу, мазь впиталась и я наложу повязку. — Садится рядом со мной.

В его руках эластичный бинт. Он сам берет мою ногу, кладет ее к себе на колени. Нежно и аккуратно оглаживает щиколотку, проходится теплыми подушечками пальцев по пальчикам… и это совсем не больно. Глаза закрываю и отворачиваюсь. Вес настолько знакомо и больно… что терпеть я не могу. Не могу найти в себе силы смотреть на то как он трогает меня. Бабочкам в животе не объяснить, что он не то т человек с которым мне по жизни в одном направлении. Они щекочут крыльями изнутри и возрождают убитые эмоции. Задерживаю дыхание, не могу. Просто не могу. Он рядом, такой родной и такой далекий. Он давно не мой и я не его. Из общего у нас только фамилия. Он мой шеф, а я его подчиненная. Не на долго. Решила уже что точно уволюсь как закончу проект последний. Пусть выплачу неустойку и залезу в кредит. Но так долго я не протяну.

— Больно? — выдергивает меня из мыслей хриплый голос.

— Нет, — поспешно отвечаю и повернувшись на него смотрю.

Знакомые черты лица. Только сейчас более жесткие и четкие. Складочка на переносице четкая, будто он хмурится часто. Раньше не было ее. Подбородок более квадратным стал и скулы заострились. Ничего этого не было пять лет назад. Он изменился внешне. Даже голос изменился. А глаза… они остались прежними. И взгляды его прежние. В них огонь и пожар. Лед сменяющийся на лаву за секунды. Как сейчас.

Он поднимается выше по ноге, оглаживает колено, нежно обрисовывая каждую выступающую косточку. Я как бабочка в смоле смотрю на это и ничего сказать не могу. Тольк сглатываю ком в горле и еле слезы сдерживаю. Больно мне, мне все еще больно. Но когда же легче станет?

Если бы у меня осталась та частичка, которую я не смогла сберечь, мне бы легче было? Точно легче. Я бы знала, что на свете есть один единственный человек, который меня любит не смотря ни на что. Просто так.

Богдан скользит пальцами выше, задирая мое платье, касается кромки чулков. Вырисовывая одному ему известные иероглифы.

—Остановись пожалуйста. — Шепчу ему. Но он не слышит. — Бо… не надо. Мы пожалеем.

— А если я все эти годы только и делаю, что жалею. Если я, блять, оставил в прошлом все то, что для меня важно сейчас?

— Ничего не вернуть. Не нужно. Мы живем дальше. Мы стали другими. — шепчу ответ, не знаю каким образом, где силы нахожу, стараюсь ровно говорить. А душа кричит и плачет. Поплачет и все встанет на свои круги. Еще одного ухода я не переживу.

— Женька, Женечек…. Я дурак. Знаю. Но так было нужно. Мне нужно было во всем разобраться. Я просто не думал, что так все обернется.

— Дан, уходи… уходи… —начинаю вырываться, ногу свою с его колен убирать. — Не нужно. Я не хочу.

— Я тебя не трону. Засыпай, а я скоро уйду.

Я верю ему, что он не тронет без моего согласия. В этом вопросе он всегда был серьезен. Принципы. Он человек принципов.

Расслабляюсь постепенно. Боль в ноге проходит. И то что Богдан рядом… действует на меня успокаивающе, как раньше. Я могла спать под его монотонное стукание по клавишам или скрип карандаша по бумаге.

Его руки вновь прикасаются. Чертят линии и круги, поднимают волоски и мурашки. И я уплываю в сон. Крепкий и исцеляющий.

Глава 19. Все непонятное.

Женя.

Я просыпаюсь от чувства тяжести на себе. Мне жарко и тесно. Непривычно. Ощущаю, что меня обнимают чужие руки, слышу дыхание рядом, в мой затылок. Я как в коконе.

Шевелюсь, руками ногами. Задницей.

— Смолин, ты че охренел? — шиплю.

Ощущаю движение за спиной, его руки крепче меня к себе прижимают. Дыхание учащается. Проснулся.

Дергаю ногой сильнее. Пинаю его. А он меня опять к себе тянет. Чувствую его стояк упирающийся мне аккурат куда нужно. Ему нужно.

— Шшш, Богдан, ты наглый. Ты обещал уйти. Отпусти меня уже.

Но его руки начинают свой путь, независимо от того, что я говорю и, что мне это… не нужно.

— Не шевелись Жень. Спала так крепко. Что так рано проснулась? Дай я тебя потискаю. Немного.

— Ты совсем уже? — на писк перехожу от возмущения.

Он же запускает свои лапы мне под белье. Там микроскопические трусики.

— Отпусти сказала, отпусти. — Замираю. Как застывшая статуя. Леденею.

— Жень… — ослабляет объятия.

Как ужаленная подскакиваю с дивана, но тут же пыл мой сходит, нога дает о себе знать. Ойкаю.

— Больно? — Богдан тут же приподнимается. Оголенный торс, расстегнутая рубашка, не скрывающая кубики пресса и новое тело для меня. Новые тату, их больше стало. Да и сам Богдан стал намного крупнее и шире. Тушуюсь и поправляю на себе одежду. Взгляд увожу от его пристального и темного.

— Немного. — помолчав отвечаю. Боль и правда стала меньше.

— Давай распутаем тебе ногу и посмотрим, что там. Надо съездить к врачу. — он поднимается с дивана. У него еще и ремень расстегнут.

Стыд какой. Я спала в одной постели с бывшим мужем. Ночь. Щеки гореть начинают. Заправляю выбившийся волос за ухо межуясь с ответом. Я же прекрасно помню какой он настойчивый и твердолобый. Всегда делает то, что ему нужно.

— Я сама.

Не сильно опираясь на подвернутую ногу дохожу до кресла и разматываю бинт. Небольшой синяк в области щиколотки. Чуть припухло вокруг сустава.

— Повязка помогла, — совсем близко, его руки накрывают мои и ощупывают ногу очень аккуратно.

Сглатываю вдруг возникший ком в горле. В носу щипать начинает.

— Все хватит. Посмотрел? Теперь можешь ехать.

— Даже кофе не напоишь? А в душ?

— Ты обалдел? Какой душ? — поднимаю на него глаза и в его врезаюсь на скорости. Карие и такие… родные.

Он приподнимает брови от удивления.

— Ты не прошибаемый, да? Только кофе.

Встаю с кресла.

— Не нужно мне помогать. Я сама. — обрубаю его попытку меня поддержать. Ухожу в свою комнату. Снимаю с себя платье. К зеркалу поворачиваюсь и смотрю на себя. Ужасаюсь просто. На голове рыжее гнездо. Под глазами черные мешки как у панды. Я не умылась вчера. Волосы в порядок не привела. Чушпанка какая-то.

Ухожу в душ, благо одна из ванных комнат к моей прилегает. Десять минут и я бодрее намного. На ногу наступать чувствительно конечно. Но пару дней и боль должна уйти.

Закутываюсь в полотенце. В комнате кое- как натягиваю на себя белье. Волосы с трудом прочесываю и сразу в гульку собираю.

Надеваю штаны спортивные и топ домашний. Смотрю на себя опять - нормально. Выхожу и… слышу голос.

— Какого черта ты приперлась? Я же сказал сидеть и не отсвечивать. Саби, ты почему меня ослушалась? Марк тебе не передавал мои слова?

Сжимаю губы в напряжении. Иду на кухню. Он там у окна стоит и меня не слышит. Босиком же.

— Я тебе сказал, что Россия не для тебя! Сиди там, я скоро приеду! Саби… — прерывается, потому что я нажимаю кнопку на кофемашине и она начинает громкую промывку.

Бо резко поворачивается на звук. Лицо непробиваемая жесткая маска. Нет ни единой мягкой и знакомой мне эмоции.

— Я перезвоню.

— Так, — не выдерживаю я, — Ты попьешь свой кофе где-то за пределами моей квартиры, уходи. — рукой указываю на дверь. — Давай, пошел отсюда вон! — кричу, едва сдерживая обидные слезы

Глава 20. Одуванчики.

Богдан.

Женька в бешенстве - это ярко и феерично. Всегда было. В прошлом. Момент примирения был еще более фееричным и сладким.

Сейчас Женя в бешенстве - это тот же коктейль, только с новыми данными. Ее ревность всегда была вкусной и эмоциональной, она умела выносить мозг, но сейчас она… уязвленная?

То, что моя жена услышала разговор - это хреново. Не для ее ушей и точно не сейчас. Она мне не доверяет и о причинах моего долгого отсутствия я говорить не хочу, не сейчас.

— Жень…

— Хватит Женькать! Уходи из моей квартиры! — Швыряет кофейную чашку, успеваю увернуться и она пролетает в сантиметрах от моей головы. Врезается в стену и разлетается на сотни осколков.

Бешеная кошка…

Женька стиснув руки в кулаки, отворачивается. Сгорбившись Дышит часто. Бормочет еле слышно, только я разобрать не могу слова.

Позавтракали…

— Женя… — делаю несколько шагов к хрупкой фигурке. Плечики дрожат…

— Уходи, — сипит.

— Я не могу тебя оставить, не хочу. Женя.

Я хочу ее обнять. Сжать сильно, до треска ребер и не отпускать больше никогда. Моя маленькая. Моя сильная и отважная.

— Знаешь Богдан. А я не смогу с тобой работать. Я не выдержу, — шепчет.

Наливаю в стакан воды, обхожу Женю и протягиваю ей. Ноль реакции. Ее голова опущена.

— Женя, попей. Успокойся.

Резко задрав голову испепеляет меня злыми глазами. Обхватывает себя руками и шагает назад.

— Ты глухой?

— Я за тебя беспокоюсь.

— А где ты был пять лет назад? Где ты был? — она смотрит на меня раненным, разъяренным взглядом. Сжимает руки в кулаки вновь. По лицу беззвучно бегут слезы и я не могу на это просто смотреть со стороны. Резко приближаюсь и в объятия ее заключаю. Пусть выскажет все. Пусть бьет и кричит. Я не хочу ее отпускать и оставлять в таком состоянии.

Я бы все равно ее нашел. Через века и тысячи лет, в новых жизнях и других вселенных. Я бы ее в любом случае нашел. Она жила и живет в моем сердце и сейчас мне очень больно смотреть на нее такую. Больную…

Женька начинает тут же выворачиваться из моих рук. Извиваться и кричать, бить кулаками туда, куда попадает, без разбора. Она не слышит того, что я ей говорю в попытках успокоить. Сжимаю ее покрепче, она всегда успокаивалась так. В коконе моих рук.

Через какое-то время она, тяжело дыша, сдается. Руки как плети повисают вдоль туловища. Она так сопротивлялась, что топик задрался выше, а штаны наоборот оголили весь ее живот. В борьбе волосы растрепались и прилипли к лицу и шее.

Рукой убираю пряди с желанных губ, заправляю за ушко. Вытираю мокрые щеки нежно пальцами. Беззащитная моя… тяну ее все так- же молча к стулу. И желание все исправить множится во мне в тысячу раз. Исправить то, что можно. С лихвой компенсировать потерянное время. Вернуть. Залюбить. Заклеймить. Чтобы все в округе знали чья это женщина. Чья жена.

Усадив ее на стул, поправляю задравшийся топ, скольжу глазами за пальцами по светлой коже к пупку, поцеловать мне хочется каждый сантиметр. Пупок обвожу, в нем сережка была раньше.

Спускаюсь глазами ниже и натыкаюсь на тату. Аккуратное изображение. Красивый одуванчик с разлетающимися зонтиками. Стебель уходит под резинку штанов, видно только верхушку пушистую черного цветка.

Она была противницей рисунков на женском теле. Боль вообще терпеть не могла.

Пальцем дотрагиваюсь до очертания рисунка… зонтики в стороны разлетаются. Красиво. Даже знаю автора работы.

— Не трогай! — Женька отталкивает мою руку от своего живота, вскакивает со стула, будто он электрический, и натягивает штаны до самого пупка, назад пятится, прихрамывая, выставляя между нами стул, словно преграду.

—Женька, ты же всегда боли боялась.

— А теперь не боюсь, — совершенно равнодушным, мертвым голосом отвечает и смотрит сквозь меня, все так -же закрывая тату под пупком ладонью. — Боль - это неотъемлемая часть нашей жизни. Ты либо ее принимаешь и переживаешь, либо нет. И тебя после нее тоже нет. Боль - это испытание. Тату - это память, чтоб не забывать боль…

В ахере смотрю на нее новую. Что с тобой произошло? Что я упустил? Узнаю чего бы мне это не стоило.

Она выходит из кухни и закрывается в спальне. Через несколько минут она уже собрана на работу.

Отступаю в очередной раз. Ей нужно время на все. Принять, что я опять есть в ее жизни совсем рядом. Свыкнуться. Не сможет? Значит я ей помогу. По-другому уже не будет. Хватит нам пять лет друг без друга. И я уверен, что в ней еще живы чувства ко мне. Ненависть не возникает к человеку, к которому ты равнодушен.

И я чертовски хочу проверить всё. И я проверю.

— Марк, как там наш объект в Питере? Я выезжаю туда с проверкой послезавтра. Два номера соседних в гостинице забронь. Без тебя, ты мне тут нужен. И созвонись с Алексом, Саби снова истерит.

Глава 21. Питер.

Женя.

— В смысле командировка? — я в огромном удивлении смотрю на Светочку, держащую в руках авиабилеты.

— Распоряжение гендира Женя. Мне велели передать, подробностей я не знаю. Но так же сегодня был подписан приказ, что пока ты в командировке вместо тебя будет курировать « Симфонию» заместитель Смолина.

— Я ничего не понимаю, зачем я?

— Женя, перестань задавать дурацкие вопросы. Сказал тебе шеф ехать в командировку, езжай. Такой. Интересный опыт. Все, я побежала.

Когда за Светой закрывается дверь я кулем плюхаюсь в свое кресло. Недоумеваю от услышанного и понимаю, что ничего изменить не могу. Конец рабочего дня и офис наполовину пустой.

Беру в руки конверт с билетами. Открываю. Хм… неплохо Смолин ценит свои кадры если летим бизнес-классом.

Но решать за меня и без предупреждения отравлять в командировку не стоит.

— А его уже нет, уехал на проект «Скала». Сказал, что сегодня его в офисе уже не будет. Потом у него деловая встреча, вечером. — Света тараторит мне в приемной у Смолина, как знала что я приду, видно по ее легкой ухмылочке. Сидит себе, попивает кофе и бегает наманикюренными пальчиками по клавиатуре.

Вылетаю из приемной, из ушей практически пар валит. Почему меня не поставили в известность заранее? Что за командировка и что за проект? Вновь открываю билеты. В бессилии топаю ногой. Гадство!

Закончив дела еду домой. Время восемь часов. Засиделась, но просто так оставлять свой отдел без работы не могу. Написала им список того, что нужно доделать по проекту. Просчитать и выверить. Подготовить пакет к тендеру, который состоится уже через десять дней. Кроме нас участвует еще три компании.. в одну из которых я бы хотела уйти работать в ближайшем будущем. Мне, конечно, жаль потраченных лет и то, что придется оставить здесь, но с бывшим мужем под боком я не смогу. Со Смолиным в одном офисе мне тесно и душно. Нам даже в одном городе, зная что где-то по этим же улицам… тоже тесно. Вот такие дела…

Дома собираю чемодан, складываю все необходимое. И даже платье коктейльное кладу. А вдруг мне удастся сходить, например, в ресторан?

А что? Я девушка свободная, почему бы и, да?

С таким настроем еду в аэропорт.

— Мог бы не раскошеливаться на бизнес класс, — мне хочется ему говорить что-то гадкое и ужасное, чтобы испортить его настроение. Как новость о командировке испортила мне мое.

— С каких пор ты стала пренебрегать комфортом? В следующий раз так и сделаю, закажу тебе эконом у туалета.

Хороший настрой стекает с лица моего бывшего мужа во время ответа мне.

— Я живу по своим средствам, даже раньше, мы с тобой летали экономом. А вот откуда у тебя появился такой капитал… кстати, откуда?

Мы сидим рядом в салоне практически пустого бизнес- класса. Через пару рядов сидит мужчина преклонных лет. И молоденькая блонди чуть подальше. Которая осмотрела моего бывшего мужа с головы до ног пока мы регистрировались и ожидали рейс.

— Простите, здесь свободно? — это был ее первый подкат.

Отвернулась к огромному окну в пол из которого наблюдала за самолетами. Мест вокруг было полно, но ей захотелось сесть именно рядом с Бо.

— Свободно, — ответил ей не глядя и уткнулся в ноутбук.

Меня передернуло от этой картины. Не думала, что наблюдать за таким для меня будет… неприятно.

— Вы на отдых? — пищит силиконовая долина. — Питер прекрасный город, романтичный и атмосферный. Меня Лиана зовут. А вас?

Блять. Ну и имя у этой особы… Подходящее… шепчет внутренний голос.

— Богдан, — поддерживает разговор мой муж, бывший, напоминаю себе. Пять лет как бывший.

Женя, ты наивная дура! Представляешь сколько вот таких Лиан на нем успело повисеть за эти пять лет?

Зубы сводит от оскомины. Еще немного и начну ими скрипеть.

— Какое редкое имя, оно вам идет. Кстати, если вам нужны услуги гида в Северной столице то я к вашим услугам. Знаю все улочки и крыши. Вы были когда- нибудь на экскурсиях по крышам? Весь город как на ладони. — Восторженно щебечет этот недоделанный гид.

Господи… дай мне сил пережить эту чертову командировку!

Я сижу на диванчике за соседним столиком. У меня так же открыт ноутбук, только я в нем ничего не вижу. Мне мешают пискля и татуированный болван.

Они вечно велись на его красивое расписное тело. Норовили посмотреть тату и узнать их значение. Все эти липучки и Лианы…

Думаю, что за пять лет он по нему экскурсии водил регулярно. С методичкой.

— Благодарю, но у меня деловая командировка и мне очень нужно поработать перед вылетом.

Блонди затыкается.

— В салоне полно свободных мест Смолин и если тебе хочется поболтать то попроси стюардессу поменять твое место вооон на то, — взглядом указываю на белобрысую макушку. С тебя не убудет.

Достаю ноутбук и открываю первую программу.

— Женя…. — совсем рядом с моим ухом, — ты ревнуешь детка…

Поворачиваю голову и утыкаюсь глазами в его губы, растянутые в довольной ухмылке.

— Много чести Смолин. — задрав подбородок, отвечаю.

— Смолина, ты такая красивая когда злая.

— Отстань.

Полет короткий и я успеваю не только покусаться с Богданом, но и накидать в планер задач для своих ребят.

— Ты собралась заказывать такси? Нас уже ждут, отмени заказ.

Я послушно убираю телефон в карман, перекладываю сумку с ноутом в другую руку. Ищу выдачу багажа.

— Багаж заберут и доставят.— Славно мысли мои читает.

— Королевская командировка Богдан, в нашей фирме настолько все предусмотрено? — приподняв бровь не могу удержаться от шпильки.

Возле выхода нас ожидает такой же черный майбах как и в Москве.

— Возьми, — протягивает мне жевательную резинку, игнорируя мой вопрос.

Помнит, что у меня проблемы с вестибюляркой. Всегда после полетов мне не очень хорошо.

Берет меня за руку и помогает сесть в машину игнорируя водителя.

Глава 22. Разум прощай.

Женя.

— Да что ты себе позволяешь Смолин? — пытаюсь вытолкнуть его ногу влезшую между дверью и проемом.

Но он спокойно отодвигает меня и заполняет своей широкоплечей фигурой все пространство маленького тамбура гостиничного номера.

В бессилии топаю ногой и сдуваю налипшую прядь с лица.

— Не пыхти как ежик Жень. Хотя, это выглядит забавно. — растягивает губы оголяя ряд белых зубов.

— Богдан, я устала, правда. Ну что тебе нужно? Тебе рада каждая юбка в ста метрах вокруг. Так иди поговори с кем-то из ни…

— Да замолчи ты. — рыкает на меня, от улыбки след простыл. И в глазах темнота и зарождающаяся злость. — Открыла свой рот и ноешь с причитаниями. Как старая бабка. Я лишь хотел тебе сказать, что у нас завтра с. Самого утра день расписан и все. Спокойной ночи.

Разворачивается и выходит за порог номера, оставляя меня одну.

Как оп посмел… первое что приходит в мою голову. Как он посмел так сказать про меня.

— Какая я тебе бабка? — вылетаю следом в коридор и громко возмущаюсь. — Ты охренел Смолин? — он как вкопанный останавливается, пиджак на его спине натягивается. Плечи напрягаются. Резко разворачивается и решительной быстрой походкой идет в мою строну… точнее как ледокол прет.

Отмираю и заныриваю в номер, только не успеваю дверь закрыть. Меня волной сносит в сторону. И сильные руки в секунду прижимают меня к стене. Зажмуриваюсь до мушек перед глазами.

Крупная фигура нависает сверху коршуном и воздух колышется между нами… а между нами считанные сантиметры.

— По-моему, ты общаешься со своим шефом совсем не по деловому, Женя… и выпрашиваешь таких… пиз…

— Я не старуха! — пищу, не размыкая глаз.

— Блять… — хрипит совсем рядом с ухом. — Жек, ты дура? Ты совсем отупела?

— Да это ты, Смолин, — толкаю его в грудь, резко глаза открыв, — Это ты стал таким… черствым. Чужим. Важным перцем. Уходи отсюда! Пошел вон!

— Вот коза… — рычит в ответ на мои тычки. Хватает мои руки и заводит за спину мне. Наклоняется ближе и впивается в мой рот жалящим и беспощадным поцелуем.

Ворует воздух и не дает возможности глотнуть еще. Задыхаюсь. Я забываю как нужно дышать. Проваливаюсь в море ощущений и … тону. Я тону. Меня затягивает словно в воронку на самую глубину… его губы жадно ловят мои. Раскрывают и проникают в рот, сражаясь языком с моим, непослушным. Не желающем сдаваться ему.

Хватка на моих запястьях ослабевает.

Его руки повсюду: талия, ребра, поясница, задница. Он хочет объять все и больше.

Богдан отрывается от истязания губ. Смотрит в мои глаза пристально и не моргая. Обхватывает пальцами меня за скулы и лбом прислоняется к моему.

— Пиздец… Жека. Это пиздец…

Не дает ответить, да и отвечать я не в силах. Мозги в кашу. Туман перед глазами. Только четко глаза его вижу, губы. И не моргая смотрю на него. Смотрю и смотрю…

Бабочки в животе умерли от радости. Они пищат на последнем издыхании и валяются кверху брюшками… кто в живых остался.

— Женя… — хрипит. Гладит мои щеки. Я не пойму что происходит… у него подушечки пальцев мокрые. Он наклоняется и целует мои щеки нежно. Легкими прикосновениями.

— Богдан… — щепчу, обхватывая онемевшими руками его за плечи, скольжу выше: по шее, скулам. — Бо… что мы наделали… мы…

А потом он нежно касается моих губ своими. Всасывает верхнюю, заставляя меня протяжно выдохнуть.

— Женька моя… — надрывно шепчет в губы и целует, целует. Подхватывает под попу и несет меня в комнату. Находит кровать. Опускает меня на нее.

От света исходящего от зашторенного окна по нему разбегаются причудливые тени. Освещая частями лицо, шею в рисунках.

Лежу перед ним, как на ладони. Юбка задралась, блузка расстегнута на несколько пуговиц. Волосы растрепались по подушке.

Бо опускается на колени и подтягивает меня ближе одним рывком. Нащупывает молнию на юбке, но она не поддается и ткань трещит по швам, сползая по ногам под натиском его пальцев.

Его губы прокладывают дорожку поцелуев от щиколотки выше. Добираясь до колена цепочкой влажных ожогов от губ.

Они горячие. Томные. А я… стыдно признаться.. нетерпеливая. Ерзаю попой по прохладному покрывалу. Ожидая и томясь… меня будто ломает, так хочется его всего. Я так соскучилась.

Позволю единственный раз вспомнить своему мертвому телу что такое ласка от единственного мужчины. А потом… а потом все вернется на круги своя.

— Жека, хочу тебя пиздец. — хрипит Бо между поцелуями.

Резко встает и расстегивает ремень на своих штанах, ширинку…и спускает их, оставляя на себе только черные боксеры в которых четко виден бугор…

Сглатываю слюну, в попытке смочить резко пересохшее горло.

Матрас рядом прогибается сильнее и мощное тело накрывает меня сверху. Заставляя последние крупицы разума покинуть мою шальную голову.

Глава 23. Я все знаю.

Женя.

Тихо, стараясь не разбудить Богдана пытаюсь выбраться из кровати. Из-за штор ничего не видно, темень на улице. Я понятия не имею который час и какое время суток.

Проснулась от жары и тесноты. Отвыкла с кем-то делить кровать. Мы в моем номере и это очень плохо. Хуже только то, что я переспала со своим бывшим мужем. Поддалась и позволила эмоциям взять вверх. Между ног с непривычки ноет и тянет. Столько без секса, не мудрено.

Вот сейчас бы Илья Валентинович обрадовался, узнав, что я наконец-то последовала его советам и как послушная девочка занялась своим женским здоровьем. Немудрено в тридцать с хвостиком заиметь ворох проблем с гормонами при отсутствии секса. Пальцами… как говориться, не поможешь.

Встаю под горячие струи воды и опираюсь руками о кафель, наклоняю голову позволяя воде стекать по волосам на лицо, грудь… поворачиваюсь чтобы дотянуться до полочки с шампунем но натыкаюсь на свое отражение в прозрачном стекле душевой кабинки. Не хочу смотреть. Зажмуриваю глаза. Знаю, что там увижу. В зеркало по этой же причине на заглянула.

Светящиеся глаза и румянец на щеках. И еще скорее всего отметины. Его отметины на моем теле. Кожа нежная у рыженьких, я не исключение и при любом более сильном давлении на кожу, синяки тут же расцветают.

Глаза опускаются вслед за мочалкой, так и есть - синяк на бедре.

Не глядя на себя вытираюсь белоснежным полотенцем, наматываю второе на голову. Пушистый халат и пояс поплотнее.

Открываю дверь. А на кровати пусто.

Ушел? Что ж так даже лучше. Не готова я сейчас к разговорам.

Только шагнув в номер я вижу его рубашку на полу за кроватью. И огонек на балконе номера. Тут он, дура ты, куда он уйдет? Ему подавай раунд два, три…

Только хрен тебе, Смолин.

Он заходит в номер, пропуская свежий ночной воздух в комнату. По пояс голый. Штаны держатся на упругой заднице и бедрах, чудеса какие-то. Успел же так сильно измениться за пять лет. Стал намного крупнее, чем был. На теле еще больше татуировок значения которых я конечно, не знаю. Каждый рисунок для него имел смысл, он рассказывал мне. А сейчас, он чужой. Я старательно забывала какой он, выжигала из памяти его образ, вытравливала с сетчатки все данные. Жаль, что у людей невозможно почистить кеш или сбросить настройки до заводских.

Съеживаюсь под его пристальным взглядом. Я голая под халатом и он это знает, жадно исследует глазами, пытаясь взглядом вновь раздеть. От неловкости ситуации не по себе. Все, что было между нами это… не знаю, что это!

— Тебе лучше уйти, — сипло прошу, отворачиваясь от него.

— А если я не хочу, — не вопрос, утверждение.

— То, что между нами было, Богдан, это… забыть нужно. Лишнее и мешающее нашей работе. — ищу куда бы глаза деть, по стене ими шарю.

Тихие шаги по полу, рядом останавливается, чувствую. Обхватываю себя руками, не поворачиваюсь, прошу мысленно чтобы уходил. Мне бы подумать. Переварить все и … жить дальше. Пробовать жить.

Ладони ложатся мне на плечи, давят мягко, заставляя обернуться.

— Ну посмотри на меня Жень, я не жалею ни о чем и ты не жалей. Мы оба этого хотели. Я тебя в своей жизни хочу и ты будешь в ней.

Резко глаза отрываю от разглядывания пола и ему в глаза смотрю.

— Ничего не вернуть Бо, —с решительностью говорю, — Не вороши прошлое, оно тебе не понравится. Уходи, — требую. — Уходи, иначе я улечу обратно.

— Женька… — спускается ладонями по рукам моим. — Женька… а я тебя не отпущу, чтобы не было там в прошлом. В настоящем я за тобой приехал. И после сегодняшнего я тебя никуда не отпущу. Везде рядом буду.

— Зачем? Ты жил прекрасно эти годы, судя по тому каким ты стал. И я…

— И ты моя жена, была ею и осталась. И мы вместе будем. И все у нас будет. — перебивает, не дает мне договорить.

Только на последних его словах во мне буря поднимается, все то невыплаканное и не рассказанное ему. Грудь выламывает изнутри с дикой болью. Сердце рвется наружу, а душа скулит и воет, мечется, ломая меня там… и всю.

— Бо, я ничего тебе дать не смогу. Понимаешь? Я пустая. Нет той Женьки больше. — Слезы смазывают фокус и его лицо, такое красивое, когда то родное, расплывается и смазывается. — Ничего не выйдет, — мотаю головой, — Такая я тебе точно не нужна.

Он о детях мечтал. Двоих хотел как минимум. Мы раньше с ним часто лежали на кровати и размышляли, планы строили, мечтами делились. Дом большой и уютный. Крыша коричневая и стены белые. Газон во дворе и окна панорамные, с выходом на террасу. Качели, горки и бассейн. Цветы в полисаднике. Розы обязательно! Красивые, плетущиеся, обвивающие арку и беседку. Камин, лабрадор с хвостом виляющим, рыжий мейкун, наглый и ленивый, канарейка в зимнем саду. И елка большая, живая, пушистая. Прямо во дворе растущая. А мы ее украшаем все вместе. Снег летит, вокруг темно, гирлядны на доме и мы… снеговик… санки…

Все это было в наших общих мечтах таким живым и четким, что у меня не оставалось сомнений… будет конечно! «Все сделаю Женюль» — шептал и обнимал меня крепко, аж ребра трещали.

Как же горели эти чертежи нашего общего дома! Он даже их не забрал, зачем ему в новой жизни? И я их жгла в старой бочке за домом родительским, ревела от дыма или так… сама по себе. Пока папа меня в дом не завел…

— Женя… — твердит как ненормальный и глазами шальными по лицу шарит.

— Все Богдан, — вырываюсь из его рук. — Уходи, уходи, уходи!

Халат на мне перекашивается, с плеча слетает. Я верчусь в его руках как шарнирная неисправная кукла. То кричу, то сиплю чтобы он уходил.

—Жень, успокойся, девочка моя. Я все знаю, что было и … пиздец какой-то… но я не могу от тебя уйти.

— Что ты знаешь? — замираю в его руках.

Глава 24. Я все знаю.

— Все знаю, — мрачным голосом дает ответ.

У меня мороз по коже во все стороны. Если он знает, то о каком будущем вообще может речь идти?

Нам в нем точно не по пути.

Сглатываю ком горечи и поднимаю на него глаза. Сил нет его отталкивать. Вдруг я отчетливо понимаю, что адски устала. Я устала быть сильной эти годы, рвать жилы и вперед как тепловоз ползти. Устала улыбаться когда в душе вечная мерзлота. Я устала, села батарейка.

— Ну знаешь и что… не нужна я тебя такая Богдан. Я одуванчик. Дунешь и все. Ты уже дунул один раз, дуй второй.

И я разлечусь в стороны миллионами осколков. Не собрать во едино.

— Зачем ты следил за мной? Зачем тебе это все? Ты точно вниманием не обделен. Так живи как жил все эти годы. А я… а я буду жить тоже… как жила. Ну отпусти меня Бо. — Тихо прошу. Вырываться не пытаюсь. — Если ты все знаешь, то о какой семье со мной может быть речь…

Он хмурится слушая меня, но рук не убирает и не уходит.

Мне все равно.

Я сама снимаю его руки с себя и развернувшись отхожу и ложусь на кровать. Залезаю под одеяло, сворачиваюсь в позу эмбриона и зажмуриваю глаза. Пусть как в детстве, когда мне было страшно я заползала под одеяло и пережидала весь кошмар именно там.

И сейчас…

Зажмуриваю глаза сильно-сильно, до боли. Я потом поплачу. Сейчас не могу. Силы на исходе и несмотря на то что было между нами несколько часов назад… я опустошена. Он меня истерзал своим появлениям. Своим настырным нежеланием убираться из моей жизни. Мне было хорошо одной. Я привыкла и смирилась. Возможно… в будущем у меня бы и появился человек рядом с которым я бы смогла почувствовать себя нормальным человеком. Женщиной. Любимой. Дорогой. Желанной. Нужной.

Я не исключала даже такого момента, что возможно этот человек будет старше меня. Если мыслить здраво, то вариант был более менее…

В дверь номера стучат и я слышу щелчок замка и приглушенные голоса

Не ушел.

Настырный гад какой.

Буду лежать и молчать.

— Жень, ужин, вставай. Давай, тебе поесть нужно. — совсем рядом. Но я лежу, из под одеяла только нос торчит, дышать под ним тяжело.

Звон тарелок и приборов, аппетитный запах разносится по номеру моментально, заставляя мой желудок заурчать от голода.

Одеяло с меня внезапно сползает, выдавая с головой, что я не сплю.

— Все остынет, тут то, что ты любишь.

Я приоткрываю один глаз и вижу, что Богдан накидывает на плечи рубашку. Рисунки исчезают под черным шелком когда его длинные пальцы застегивают пуговицы одну за одной.

— Завтра утром у нас выезд, будь готова к девяти, — сухо продолжает. Заканчивает с рубашкой, кладет мобильник в карман брюк, поправляет ремень и разворачивается к выходу из номера.

— И знай, я не жалею о том, что у нас произошло. Я даю тебе время привыкнуть к тому, что я теперь в твоей жизни.

Хлопок двери и я остаюсь одна.

Встаю с кровати и открываю нараспашку дверь балкона. Хочу выветрить его запах. Им тут все пропахло! А говорят что в гостиницах вентиляция работает…

Прохладный ночной влажный воздух моментально остужает кожу, жаль сердце и разум он остудить не в силах.

Ароматы от тарелок накрытых крышками исходит очень аппетитный и я не выдержав, ныряю под одну: морепродукты в сливочном соусе. Поднимаю вторую крышку - стейк с красным соусом и овощами на гриле. Третью - салат цезарь с семгой. Четвертую - греческий салат.

Засранец. Он заказал все, что я люблю. Помнит? Зачем ему помнить о том, что любила когда то его бывшая жена?

Желудок вновь урчит и я все таки решаюсь что то съесть.

Глава 25. Кошмары

Женя.

— Мамочка, мамочка, спаси меня…

Я бегу по густому хвойному лесу, сквозь плотный туман ничего вокруг не видно. Ветки хлещут по лицу, слезы застилают и без того плохой обзор, но я бегу, с трудом переставляя тяжелые непослушные ноги. Открываю рот чтобы позвать, сказать, что я здесь, но вместо слов из меня вылетаю еле слышные хрипы и обрывки слов.

— Мама, мне страшно…

Голос удаляется все дальше в глубь леса. Я перешагиваю через лежащие деревья, усилием воли двигаюсь дальше. Уставшая и испуганная. Вымотанная, на последнем издыхании.

— Мама… — совсем далеко, обрывается голосок.

— Мальчик мой, — сиплю. — Мама сейчас…

Вытаскиваю ноги увязающие в вонючей болотной воде, но оно не дает мне бежать дальше, засасывая ноги по колено, по бедра. Хватаюсь за хилые ветки руками, раздираю их в кровь. Немым криком кричу. Рот открываю но из него ничего…

Болото темными водами поглощает мое тело…

А там мой малыш…

Хватаюсь за ветку акации. Откуда она тут? В лесу и у болота.

Шипы впиваются в мою кожу, раздирают ее до мяса, но я стиснув зубы выбираюсь из болота, которое засосало меня уже по пояс.

— Я иду мой маленький, мама идет, — выползаю на твердую землю. Вытираю дорожки пота с лица. Размазывая кровь по ладоням.

Поднимаюсь на ноги, скидываю тяжелую мокрую обувь и опять иду вперед. Сквозь туман ничего не видно совсем, он все гуще. И я руками его раздвигаю, хриплю и зову малыша.

Только в ответ мне ужасающая тишина.

Туман рассеивается. И я исчезаю вместе с ним.

Глаза открываю и усмиряю дыхание с сильно колотящимся сердцем. Вновь этот сон.

Принимаю сидячее положение на кровати и вытираю пот со лба. Я вся мокрая. Спина в холодном поту и ледяные ноги. Будто бы я в реальности по лесу босиком бегала. Ноги затекшие растираю руками. Все тело болит.

Господи, какой этот сон тяжелый. Я его не видела уже больше года. Думала, что он ко мне больше не вернется. На протяжении почти четырех лет я видела его часто. Сначала практически каждую ночь. Спать ложиться боялась и сидела до того момента, пока меня не вырубало где угодно. В основном конечно за компьютером, с работой. Потом, когда я узнала что есть чудо таблеточки. Что с ними легче пережить трудности в жизни. Что развод и потеря ребенка- это не конец моего жалкого существования, что я жива и дальше буду только счастлива… и что вполне здорова…

Дрожащими руками открываю сумку. Нахожу блистер с таблетками и одну выдавливаю сразу в рот. Пять минут Женя, пять минут и ты в норме. Ее даже запивать не нужно. Чудо, а не лекарство. После мне легче становилось. И сейчас станет, я только одну выпью.

Ложусь пластом на кровать обратно, перед этим сняв с себя влажную одежду.

— Да, — каркаю тихо. — Легче…

Ноги в норму приходят, согреваются даже без горячей воды или теплых носков. Только жуткий холод внутри я ничем убрать не смогу.

Там стыло будто на кладбище.

Поворачиваю голову к электронным часам на стене. Вот так гостиница. Хорошо придумали.

Семь часов утра. Можно вставать.

Когда я узнала, что беременна… после развода.

Хотела новостью с Бо поделиться, чтобы он очнулся и… передумал. Но куда уж там.

Увидев его в кафе в центре города с какой-то блондинкой. Ушла в психах. Потом пожалела, стала искать его. У друзей была. На работе тоже. Но… судьба распорядилась так, что он просто исчез с моих радаров. Телефон был не доступен. А потом перестал обслуживаться. Я пыталась ему писать сообщения в мессенджерах, наплевав на свою гордость! Я писала ему в соцсетях. Только он больше не был онлайн. Отрезал все. Пропал, исчез, растворился! Выкинул меня как ненужный и использованный элемент. Отработанный материал.

Боялась я конечно. Мне было страшно становиться матерью одиночкой, но мои родные и близкие… привели в чувство. Малыш рос хорошо, развивался как по книге гинеколога. А потом… все оборвалось. В один миг. И я стала пустой. Диагноз врачей неутешительный. Я не смогу иметь детей. И все. Темнота. Тишина. Депрессия. Кошмары как наяву.

Меня упекли в клинику неврозов. Да там целый санаторий таких как я! Реально санаторий. Пьешь водичку, ходишь на сеансы психотерапии. Никаких лишних источников информации. Рисование.

Вот я и начала там рисовать как бешеная. Не цветочки и бабочек, нет. Проекты. Они как из рога изобилия из меня посыпались. Месяц с чудо-таблетками и кошмары отпустили. Редко когда они мне снились.

За последний год ни разу. Сегодня вернулись.

Стук в дверь заставляет подняться с кровати. Плетусь открывать, накинув на себя простынь. И, не задав ни единого вопроса просто открываю ее.

— Прив… — обрывается голос, до боли родной.

Интересно, он на него был похож, мой мальчик? У него такие же были глаза?

Молча разворачиваюсь и бреду в ванную. Там стою под струями горячей воды… вечность. Не глядя на себя в зеркало. Что я там не видела? Знаю какая я после таких ночей. Одеваю халат и выползаю.

Бо в номере. Понимаю это по энергетике. Когда он рядом, то воздух густой и раскаленный. Сидит в кресле и нахмурившись смотрит на меня. Вопросы, дорогой? Ну… вот такая я. Гляди и взвешивай.

— Что с тобой? Заболела?

— Нет, — меланхолично отвечаю, распахиваю шкаф.

— Ты спала?

— Можно сказать, что да. — Словно сумасшедшая говорю. А я, наверное, такая и есть. Да плевать!

— У нас поездка на объект, ты точно готова?

Господи, чертова работа и чертов мой новый рабовладелец!

— Готова, — выбираю платье и пиджак. — Пять минут и твоя кукла будет как новенькая. — скидываю с себя халат. Пусть пялится на мою тощую задницу, не жаль совсем.

— Да, что с тобой происходит, черт возьми! — разворачивает меня и глазами впивается.

Плевать опять! Пусть смотрит! Не хочу больше скрывать, тем более он знает.

Глав 26. Почти разговор.

Я после развода сильно похудела. Но потом, когда узнала, что беременна, набрала вес обратно. Округлилась где нужно. Бедра, попа, грудь. Все боялась, что мой нос в норму после родов не вернется! Он в шнобель превратился! Такие мелочи сейчас, мне они нелепыми кажутся. Мне все-равно на кого бы я была похожа! Лишь бы он родился живым и здоровым. Но у судьбы были другие планы.

Богдан проводит пальцами по одуванчику. Будто не верит что я решилась на тату. Я решилась. Чтобы никогда не забывать через что прошла. Какой ценой заплатила за свое взросление.

Его глаза скользят по моему телу, жадно опаляя каждый сантиметр жаром.

И наша близость и наш совместный сон… я понимаю какую ошибку совершила окунувшись в прошлое. Ругаю себя и… ничего поделать не могу. Я буду складывать в своей памяти каждое мгновение на полочку воспоминаний и оплакивать свою никчемность. В одиночестве. В родной квартире. В старости. С десятком кошек и собак подобранных с улицы.

Он скользит пальцами по ключицам, спускаясь к груди, царапает соски, задержавшись на них, тоже не отталкивая. Не могу. Пальцы вниз стремятся, кружат по ребрам и к пупку, обводят, рисуя восьмерки. Мышцы живота напрягаются и дрожь от каждого прикосновения запускает мурашки по коже.

Ниже…

Мышцы спины каменеют, вытягивая ее в ровную, идеальную.

Его глаза увлечены рисованием картины на моей коже. Воздух с шумом вырывается из его ноздрей и с такой же силой обратно… а я, затаив дыхание, жду…

— Одуванчик… — пальцами по зонтикам. И ниже.

Секунда, две, три…

Острый взгляд на меня и… я съеживаюсь. Потому что в его расширяющихся глазах совсем не то что он мне говорил. «Я все знаю»…

Мне хочется отмотать время на десять минут назад. Не пускать его в номер. Отмотать время еще дальше. И не приходить на корпоратив. Уволиться после. Выплатить чертову неустойку, влезть в долги и скрыться с его горизонтов!

Хранить свою тайну и жить в коконе не сбывшихся надежд! Только бы не окунаться в эти эмоции вновь.

Потери… сколько бы времени не прошло. Раны от них не заживают до конца. Шрамы кровоточат и болят. Фантомные боли будут всегда! Я знаю, проверила на своей шкуре. У меня отняли самое важное для женщины. Возможность быть женщиной.

— Этот шрам… —с хрипом выталкивает из себя, — Он… ты… — растерянно.

А я смотрю на его потерянное лицо. С глазами полными боли.

— Да, — скриплю в ответ как старая скрипка. — Да! — взрываюсь. — Ты же хотел правды! Так вот она! Ты не знал? — развожу руки в стороны. Отталкиваю его руки от себя. — И не будет у нас долго и счастливо, с домом полным детского смеха! Не будет! Не со мной! Потому что я больше не смогу! — срываюсь на болезненный хрип.

Он ловит мое извивающееся тело в тиски. Пытается усмирить мои болезненные конвульсии. Но я как психически больная извиваюсь и кричу, вою. Бью его куда попало. Мне хочется сделать ему так же больно как было мне. Пусть почувствует хоть сотую долю моей боли. А когда мои силы заканчиваются, я обмякаю в его руках. Повисаю веточкой березовой и скулю в его руках.

— Женя, Женечка… ты почему ничего мне не сказала? Женя… — садится в кресло и меня на себя усаживает. Вытирает мне щеки и заправляет волосы, кутает в пиджак пропахший им.

Я смотрю воспаленными глазами на номер и ничего не вижу. На душе штиль и покой. У меня так бывает после спонтанной истерики. Стало так бывать. Просто их не было больше года. И свидетелей последним у меня не находилось. Стены квартиры, машина… всё. Девочек я своих не беспокою. У них семьи, заботы, дети…

Дети.

— Женька… — за плечи меня к себе лицом разворачивает. Ему больно, я слышу. — Женяяя… — надломленно.

— Я искала тебя, сообщить хотела. Но не нашла, ты же понимаешь, да? Звонила, приезжала. Друзей просила. А потом все. Отшептало. Я так испугалась сначала. А потом привыкла и очень полюбила эту крошечку во мне. А теперь ты вернулся чтобы что? Что ты хочешь от меня? Ты жил там припеваючи, миллионы свои зарабатывал. А как скучно стало то решил обратно вернуться? А ты мне после всего этого зачем? Все- равно мне теперь, понимаешь?

Встаю с его колен, не удерживает и хорошо. В ванной умываю лицо холодной водой и опять в комнату захожу.

Эта правда живет со мной пять лет. Я привыкла к этой боли и существую с ней. Я привыкла ходить на работу, жить обычной жизнью, встречаться с подругами и даже научилась улыбаться.

— Куда мы едем? — одеваю белье. — Так куда?

Не получив ответа разворачиваюсь к бывшему мужу. Он сидит склонившись, уперев руки в колени и опустив лицо в ладони. Не реагирует.

— Ты сказал, что знаешь все обо мне.

Он поднимает на меня глаза в которых плещется боль в перемешку с горечью и виной.

— Я знал, но видимо не все.

В его кармане звонит и звонит телефон, но он не спешит отвечать на звонки, достает его и просто вырубает звук с грохотом опустив аппарат на столик рядом. Поднимается.

— Не нужно ко мне подходить Богдан, не нужно меня жалеть. Жалость, знаешь, такое себе чувство. И я все пережила. Прошла. Выплакала. А сейчас я просто хочу жить. Хочу работать. Так вези меня куда там ты планировал. И если ты задашь мне хоть один вопрос о прошлом, я уеду тут же.

Он стискивает челюсть так сильно, но не отвечает мне ничего. Знает мой характер и силу моего слова. Я сделаю так как говорю.

— Поехали. Но ты мне все- равно расскажешь как будешь готова.

— А ты?

Глава 27. Прогулки по прошлому

— Здесь красиво, — осматриваю интерьер будущего отеля.

— Да, я когда увидел, решил, что это место определенно заслуживает дальше радовать глаз ценителей истории и обладателей тонкого чувства искусства.

Под ногами шелестит клеенка скрывающая старинный паркет, поднимая пыль в воздух.

— Разместить тут обычные торговые ряды или фудкорты - верх кощунства. Я не смог себе отказать в удовольствии утереть нос циничным коммерсам. — Скупо улыбается, наблюдая за мной.

Он помнит мою любовь к архитектуре прошлого. Особенно к той, что относится к строительству конца девятнадцатого- начала двадцатого веков. Есть в этих зданиях своя изюминка. И когда ты занимаешься реставрацией, то так или иначе размышляешь над тем, что видели стены за такой период времени. Сколько счастья, горя, слез от разных эмоций… Много.

Ты ступаешь по истории. Отковыриваешь, шлифуешь, смываешь, оттираешь каждый слой истории. Проникаешься. Погружаешься.

— Ты… молодец, — поворачиваю голову к Богдану, — Это хорошее дело. Строить новое легче, чем восстанавливать старое, почти канувшее в прошлое.

— Мне хотелось чтобы такое здание украшало облик города. Да, тут каждый уголок пропитан историей, но… внести свою лепту очень хотелось. И скоро тут будет прекрасный отель, он будет радовать туристов и местных жителей намного больше чем бездушные ряды торгашей.

— Но тут осталось не так много дел, — провожу рукой по свежей темной штукатурке на стене, она уже готова. Поднимаю голову и смотрю на прекрасно восстановленный потолок: лепнина, хрустальная изящная люстра с тонкими струйками похожими на сосульки.

— Ты бы видела, что тут было. Оголенные балки на потолке кое где сломанные и сгнившие. Разбитые старинные рамы окон, проваленный паркет и графити на стенах. — Бо морщится видимо прогоняя эти картинки из памяти.

— Осторожнее! — хватает меня за руку, не дав упасть через оставленные стройматериалы на полу. Рывком прижимает меня к своей груди и я слышу как громко колотится его сердце. Поднимаю в изумлении на него глаза и наталкиваюсь на губы, сложенные в тонкую линию и напрягшиеся скулы.

— Сспасибо, — бормочу пытаясь отстраниться и снять его жаркие крепкие руки с себя. Он помедлив, отпускает сам и отходит на шаг, проводя по волосам ладонью. Громко выдыхает.

— В общем, сегодня моя последняя инспекция и через три недели открытие. Сейчас посмотрим мебель, что уже привезли и встретимся с дизайнером и главным реставратором. Один из них, — бросает глаза на часы, — задерживается. — А я не люблю ждать.

Как это привычно. Бо никогда не отличался терпением и выдержкой. Он всегда брал сразу все или ничего. Никогда ни под кого не подстраивался и не прогибался. Он любит только нагибать.

— Да Марк, — отвечает на звонок, пока я в воспоминаниях летала, даже не заметила как ему позвонили, — Блять, я тебя понял. — Злится, вижу это по напрягшимся мышцам спины, — Ты знаешь что делать, и, держи меня в курсе.

— Проблемы? — от любопытства не удерживаюсь от вопроса.

— Да так, все решаемо.

А у меня в груди шевелится ядовитый червячок сомнений. Какие у него проблемы, что может решить только Марк? И из-за которых он так сильно злится за секунду…

Может быть лондонское прошлое, настоящее? Та, которую он оставил там?

— Так, знаешь что? Мы с тобой сейчас поедем на обед, я не хочу больше ждать. —резко разворачивается ко мне с горящими глазами. В них эмоций миллион. Пытаясь скрыть злость он максимально добродушно мне улыбается… что ж..

Берет меня за руку и ведет дальше по лабиринтам этого прекрасного будущего отеля с таким богатым прошлым.

В просторной зале, свет из которой, через большие двустворчатые двери слепил глаза, стоял круглый засервированный стол.

— Я приглашаю тебя на обед.

Глава 28. Прогулка.

— Ты сказал поедем, а стол оказывается тут, — обвожу глазами красивую залу, полностью готовую для работы дизайнера интерьеров.

— Я перестраховался, если бы ты сейчас засопротивлялась, то пообедать здесь, точно бы согласилась, — улыбается совсем как раньше, мальчишеской задорной улыбкой.

Она отдается во мне теплом прошлого, пробегается светлыми лучами тоски по коже и оседает в груди тяжестью прожитого времени, потерь. Того, что не вернуть никогда.

Бо ведет меня к круглому столу накрытому белой винтажной скатертью с узорчатыми вязанными краями. Отодвигает стул. Я не сопротивляюсь, он точно помнит мои слабости и мечты, сказанные ему тогда: прикоснуться к истории.

Я росла в полной семье: мама, папа, дедушки и бабушки. Лето на даче за городом. Деревянный двухэтажный домик с резными рамами окошек, белоснежные занавесочки, мебель тридцатых годов доставшаяся еще от моих прабабушки и дедушки. Фортепиано, круглый стол, старая радиола, крючком вязаные салфетки на столах и телевизоре. Скрипучее кресло- качалка. Веранда с геранью на окошках… чай из самовара и вечерние посиделки в беседке увитой диким виноградом. Тишина, умиротворение и покой. Поход на речку с зонтиком и термосом холодного хлебного кваса, жаренный хлеб на костре и печеная картошка. Перемазанные пальцы и море счастья.

Там то я и пристрастилась к реставрации. Помогала деду восстанавливать старый посудный шкаф, купленные у соседского алкаша за гроши. Потом были столы, комплект стульев…

Мечта стать реставратором осталась мечтой. Архитектурный- реальностью. Но время от времени в мои руки попадаются вещи которым я дарю второй шанс на жизнь.

Прогулки по барахолкам Москвы для меня равны возможности окунуться в мир детства. Заняться восстановлением, неказистой на первый взгляд, этажерки — особый вид кайфа.

— Даже посуда с историей, — разглядываю тарелки молочного цвета с потертым золотым орнаментом. — Где ты это нашел? — поднимаю глаза на бывшего мужа, — Помнится, ты не любил старье, тебе хотелось всегда создавать новье, чем созидать старое.

— Никогда не поздно изменить свои предпочтения и взгляды. — отвечает не задумываясь, поднимая металические колпаки с блюд, чей аромат и так заставил слюноотделение усилиться, сейчас же, видя, что там, аппетит разыгрывается еще.

— Раньше ты злился, когда я тащила в дом покупки с барахолки.

— А сейчас я частый клиент магазинов со старьем. — легко отвечает, будто бы для него это привычно.

— Ты скупаешь антиквариат? — приподняв бровь от удивления, уточняю.

— Ты про то, что стоит как крыло от самолета? — усмехается, — Нет, я покупаю то, что мне действительно интересно.

— И цена, как я понимаю, роли не играет? — уточняю осторожно. Понимая, что в его руках сейчас сосредоточено много всего: и власти, и денег.

— Давай обедать, —хмурясь, уходит от ответа. — Рыба, — поднимает очередной колпак. — Овощи и салаты, — еще один.

Этим ответом он дает мне понять, что разговаривать дальше не намерен, вопросы зашли совсем не туда и ему об этом рассказывать не хочется. Как бы меня не съедало любопытство, ответов я не получу, пока он сам не захочет рассказать. Такова его натура. Характер. Хоть что-то в нем осталось прежним.

Как только мы заканчиваем трапезу в зале материализуется миловидная блондинка лет тридцати, она по деловому здоровается, Бо нас знакомит и она, усевшись за стол со свободного края, протягивает ему планшет. Я понимаю, что это женщина ведущая проект реставрации отеля, она сухо отчитывается о проделанной работе, о поставке мебели и планах на ближайшее время.

Я молча слушаю их беседу, краем глаза любопытно заглядывая в планшет, только ничего мне разглядеть не удается.

— Посмотри, что ты думаешь? — Богдан неожиданно протягивает мне планшет. Поднимаю глаза к его лицу, перевожу их на пришедшего архитектора и не встретив негатива погружаюсь в планы этажей и 3D дизайн.

— Это очень красиво, — даю свою оценку увиденному спустя время. — Огромная работа. — возвращаю планшет хозяйке.

Женщина дарит мне благодарную улыбку. И попрощавшись уходит, оповещая о большом количестве дел и тактично отказавшись от чашки чая.

— Так, - Богдан встает из-за стола. — У нас с тобой еще есть несколько важных дел. Пойдем, — протягивает мне руку и я без сомнений, ведомая любопытством, иду за ним.

— Куда мы? — задаю вопрос, как только премиальный седан срывается с места.

Верчу головой из стороны в сторону, любуясь красотой старинного Петербурга.

— Увидишь, — приподняв уголок чертовски чувственных губ, отвечает загадочно.

— Ты меня удивляешь Бо, — тихо отвечаю, наблюдая за ним, сидящим за рулем. Серьезный и сосредоточенный, с легкостью маневрирует в плотном потоке машин, крутя руль одной рукой. Вторая покоится на рычаге переключения передач.

— У нас плотный график на эти дни. И потом, тоже.

— Зачем я была нужна тебе в этом отеле? Если там финальная стадия, проект близится к завершению.

— Мне важно было твое мнение, ты как никто имеешь вкус и твоя оценка для меня… — скользит по мне жадным взглядом, пока стоим на светофоре, — крайне важна.

— Пффф…

— Не закатывай глаза, будто бы тебе это не интересно, Жень. — Подмечает все, внимательный.

— Это не было тебе интересно, никогда. А сейчас ты воспылал любовью к старому. — не свожу глаз с его мужественного профиля.

— Всем свойственно меняться, Женя, — не глядя, отвечает.

Машина паркуется в тесном переулке где-то недалеко от Невского, к сожалению, я слабо ориентируюсь в Питере.

— Пойдем, — открыв дверь, приглашает. — Нам сюда, — пропускает к ступеням полуподвального помещения без вывески.

И я пропадаю. Потому что это… это. Нет слов.

— Что нравится? — шепчет совсем у уха, шевеля волоски на шее. Даже не заметила, как он совсем рядом оказался.

— Все, — тихо выдыхаю ответ.

— Пойдем покажу кое- что.

Завтра дочитаем.

Глава 29. Старье.

— Ты знал, что он здесь есть? — задаю вопрос Богдану, а сама не могу отвести глаз от кофейного сервиза конца девятнадцатого века.

Мне очень нравится посуда того времени. И в моей небольшой коллекции есть супница, сахарница, заварник, конфетница, пять чайных чашек и три блюдца. Пара пиал и сливочник. Я охотилась за ними столько сколько себя помню. Но найти набор целым, настоящая редкость. И… она мне была не по карману.

На белом фарфоре нежная позолоченная роспись причудливых листочков диковинных растений. На клевер четырехлистник похоже. И ладе махонькие крышечки на сахарнице и кофейнике сделаны в виде листочков. Трогать страшно. Прикоснуться.

— Знал. Не знал увлекаешься ли ты сейчас коллекционированием таких вещиц.

— Да, моя коллекция немного пополняется.

В этом магазине нет ценников. Замечаю между прочим. Просто купить такой сервиз мне очень хочется. Но, если нет цены то… места написать все нули не хватает.

Полюбуюсь и все.

— Запал конечно уже не тот, знаешь, в моей новой квартире не так много места для таких вещиц. И там уже занято.

Вру. Есть место и предостаточно. Целый посудный шкаф приготовила для своей слабости.

Куплю когда нибудь потом.

— Я думал, твоя страсть никогда не пройдет.

Богдан внимательно за мной наблюдает, только сейчас замечаю как его глаза безотрывно следят за тем, с какой я жадностью притрагиваюсь взглядом к сервизу.

— Спасибо за экскурсию в этот магазин. Буду иметь ввиду, приезжая в Питер. — Выпрямляюсь в полный рост и с сожалением отмечаю, что такую красоту купят быстро.

Целенький, в идеальном состоянии.

Ладно… обойдусь.

— Ничего приобрести не желаешь? — спустя чертову кучу времени Богдан спрашивает у меня.

— Нет, спасибо, насмотрелась и все. Мне ничего не нужно. Я хочу в гостиницу.

Молча выходим из магазинчика, оборачиваюсь, чтобы адрес запомнить. А вдруг?

Богдан всю дорогу работал в планшете, отвечал на звонки и время от времени бросал в мою сторону не читаемые взгляды.

Я не мешала. Просто давала себе возможность полюбоваться красотами северной столицы нашей родины и выдыхала после тяжелого на эмоции дня.

В холле отеля я спешу быстрее остаться одна, зайдя в лифт, не дожидаюсь бывшего мужа, нажимаю на кнопку своего этажа и очень скоро зайдя в номер, закрываю дверь.

Будто сбегала от него.

Да пусть что хочет думает! Скидываю туфли, снимаю с себя одежду и плетусь в душ. Мне необходимо смыть с себя эмоциональную тяжесть, словно корку покрывшую меня с ног до головы.

Сколько я стою под струями воды, не знаю. Но расслабиться мне немного удалось. Выкинуть из мыслей Богдана, к сожалению нет. И войдя обратно в комнату, бросив взгляд на кровать, перед глазами рисуется картинка нашей близости.

Скидываю с себя халат и забираюсь под одеяло. Мне нужно немного времени на отдых. Иначе я больше не выдержу и мои руки вновь потянутся за успокоительными.

Закрываю глаза и уговариваю себя поспать. Верчусь с бока на бок, считаю овец, но сон не идет. Причина моей бессонницы мне тоже очевидна. Потому что…простыни и подушки пахнут им. Одеяло тоже пахнет им. И высунув из под него нос, я ощущаю, что в номере тоже пахнет им. Когда пройдет это наваждение? Сколько он будет меня мучать! Я только только начала отстраивать свою жизнь заново, по кирпичику. Только научилась улыбаться и не вспоминать прошлое каждый день, как это прошлое врывается вновь в мою жизнь. Рушит все на своем пути. Прет напролом. Командует, если не получается договориться. А я… а я дура, потому что понимаю именно сейчас, что мои чувства к нему до сих пор не прошли. Он так сильно меня обидел пять лет назад. Предал, бросил, растоптал. Жил в свое удовольствие, пока я умирала.

— Я сплю, — кричу стучащему в мою дверь. Но куда там! Телефон начинает истошно звонить на тумбочке. Раз, второй, третий. Беру в руки чтобы отключить звук, но от злости тыкаю не туда, я нажимаю на голосовое сообщение…

Глава 30. Неизвестные и чужие.

Богдан.

Убежала.

Пока меня отвлек этот чертов администратор, Женька от меня смылась. Только копну рыжих волос в закрывающихся створках лифта увидел.

Ладно. Я, пиздец, какой терпеливый.

— Все отлично шеф, — по дороге в номер набираю Марка и получаю отчет о работе офиса. — Проект готов, команда Евгении поработала прекрасно. Ребята толковые и умные, Женя создала хорошую…

— Я не понял, — перебиваю помощника, — Ты че так распелся про Женю? М?

— Шеф, — недоуменно, — шеф, да вы не так все поняли. Я хвалю ее как руководителя отдела. Она хороший специалист. Мне тут ребята на ухо напели, что она после проекта собралась уходить и они за ней уйдут. Всей командой.

— Чего? — останавливаюсь в холле этажа. — Что ты сказал? — рычу так громко, что горничная, идущая с тележкой, дергается и юркает в соседний номер.

— После тендера она собирается уходить и …

Не дослушивая бросаю трубку и иду к номеру своей жены. Стучу. Раз. Два. Три. Может вышла, а я не увидел? Стучу еще. Громче.

— Мужик, хорош греметь, — из соседнего номера заспанный постоялец.

— Скройся, блять. — не глядя на него рычу.

— Ты че? Охренел? Я тебе сейчас…

— Съебись, сказал! — и он исчезает за дверью.

— Девушка, — нахожу горничную с метелкой убирающую люкс, — Ключ -карту от номера напротив дайте.

— Не могу, не положено. Ваш номер другой.—Поднимает на меня глаза, прекратив мести пыль на комоде, и отшагивает назад. Выставив метелку будто биту.

— Ключ дайте, — достаю бумажник из кармана. — Там живет моя жена, и не открывает мне дверь. — Сую ей в руки пару купюр и она отдает мне карту, пряча деньги в кармане.

— Верните, потом.

Открываю дверь и сразу натыкаюсь глазами на собранный чемодан. Из ванной слышу копошение.

— Ты куда собралась? — рывком дергаю дверь в ванную. Женька сгребая пузырьки в косметичку переводит на меня свои глаза. Они бешеные, в них злость пылает огнем.

— Ты как сюда вошел? Убирайся! — шипит змеюкой. — Вон! — указывает на дверь за моей спиной.

Всклокоченная и нервная жена это… ядерная смесь. Но что могло произойти за это время? Я блять, не могу понять.

Она фурией сгребает оставшиеся пузырьки и об стеночку движется к двери. Резко прислоняю ее к стене и выставляю руки по обе стороны, ловя в капкан.

— Что произошло? Я стучал, ты не открывала. Что блять такое? — злюсь от непонимания.

— Скажи своим шлюхам, что ты свободен и я тебя не держу понял? — выкрикивает мне в лицо. А сама даже не замечает как плачет. — Скажи, что ты мне не нужен! И чтобы они мне не писали! Отойди! — толкает меня в грудь со всей силы. — Отойди сказала! — бьет косметичкой по груди . — Я все -равно уеду отсюда. И все. Мое рабство на тебя закончится. Через пять дней, Богдан! Отойди ты от меня, ты меня душишь!

Убираю руки и отступаю. Она летит в комнату, зашвыривает в чемодан косметичку и сгребает вешалки. Все запихивает в чемодан, что для нее совсем не характерно. Она аккуратная и бережливая девочка. Ее руки трясутся в нервной дрожи и слезы капают на вещи.

— Тебе кто-то звонил? — хмурюсь. Ответа не получаю. — Кто звонил? — подхожу ближе и выдергиваю из ее рук пиджак, — Кто звонил, — по слогам переспрашиваю. Она глаза прикрывает и так горестно всхлипывает, что у меня предохранители горят к ебеням.

— Я… не знаю, — устало говорит, руки вдоль тела как веточки повисают. К стене напротив отходит и спиной прислоняется. — Мне это не нужно, понимаешь? Я не хочу… — сползает по стене вниз. — Я ничего не хочу… Зачем ты вновь вернулся, — закрыв лицо руками начинает сильно плакать.

Завтра дочитаем.

Глава 31.Читает как книгу.

Саундрек к главе

Мари Краймбрери «Место встречи»

Женя.

Мое состояние сейчас… будто катком по мне проехались. Я только начала смотреть на мир с улыбкой и забывать кошмары прошлого сопровождающие меня пять лет во сне. Как прошлое меня настигает наяву.

Вот оно… напротив меня. И я дура. Раз позволила с собой переспать. Позволила влезть в мою работу, испортить все кругом с таким трудом создававшееся по кирпичикам.

Самообладание летит к черту. Один звонок и я размазня.

Зачем мне знать, что было в жизни моего бывшего мужа когда он меня бросил?

Зачем? Тысячи зачем и ни одного ответа.

Он жил и не тужил. А я выживала.

— Я просто хочу домой, — еле выговариваю непослушным языком буквы сложенные в слова. — А ты сам там… разбирайся со всем. И… можешь меня уволить. Я буду благодарна, — поднимаюсь на ноги и умываю лицо в ванной.

Богдан не сходит с места, врос в него. Хмуро следит за каждым моим движением. Застегиваю чемодан, осматриваю комнату.

— Я все решу.

Он забирает чемодан из моих рук и выкатывает из его номера. Останавливается у двери в свой и прислонив карточку толкает дверь.

— Подожди пару минут. — Скрывается в комнате.

Слышу как хлопают дверцы шкафа, звук застегивающейся молнии. Шаги по плитке.

Я стою в комнате, чувствуя, как внутри всё кипит. Слова, которые я произнесла, повторяются в голове, как заезженная пластинка. "Можешь меня уволить". Почему я так сказала? Зачем? В глубине души я знаю ответ — это способ защитить себя, выставить барьер, который, как мне кажется, не даст ему причинить мне боль.

Но именно этот барьер и не позволяет мне двигаться свободно. Каждый миг, проведенный с ним, ощущается как нечто запретное, но одновременно …соблазнительное. Я не могу просто взять и отстраниться от него. Разве есть у меня на это силы?

Богдан возвращается, и его лицо — смесь решимости и нежной заботы. Он ставит на стол сумку, а затем наклоняется, чтобы взглянуть в мои глаза.

— Ты не должна чувствовать себя виноватой, — говорит он тихо, хотя его слова звучат как вызов всем моим страхам.

— Это … сложно, — еле выговариваю я, пытаясь стряхнуть с себя комки сомнений. — Я не знаю, как с этим справиться.

Богдан делает шаг ко мне ближе, так, словно хочет прикрыть меня от всего мира. Я чувствую тепло его присутствия и одновременно морозец, садящийся на кожу от воспоминаний.

— Мы все проходим через трудные времена, — произносит он, и в его голосе я слышу искреннее желание понять. — Но ты не одна. Я рядом.

Не знаю, стоит ли мне этому верить. В голове крутились картинки — старых обид, слез и остатки боли, которые мне так хочется забыть.

— А что, если я не справлюсь? — прошептала я, разрывая тишину.

— Тогда мы найдем способ справиться вместе, — отвечает он, как будто мои слова не могут его испугать.

Его уверенность пробивается сквозь мою броню, и я ловлю себя на мысли, что, возможно, стоит дать этой связи шанс.

— Я не хочу снова быть уязвимой и я боюсь боли, — открываю я душу, и голос дрожит.

— Это нормально. Позволь себе быть уязвимой. Это часть жизни. И не жди боль, я тебе ее никогда не причиню,— он всматривается в мои глаза так, будто ищет там надежду.

Я сжимаю губы, борясь с горечью, и вдруг понимаю, что он решителен, прет словно танк к своей цели. Он предлагает поддержку. Может быть… довериться еще раз? С ним одновременно больно и… хорошо.

— Ты знаешь, я все еще помню, как ты смеялась, — говорит он тихо, почти как бы не забыв о том, как мне было тяжело. — Ты была моей опорой и тылом. — С нотой горечи в голосе продолжает, —Это я во всем виноват и я просрал все, что можно. Твоей вины нет ни в чем.

В его словах есть что-то такое, что меня трогает, вырывая из пучины страхов.

— Хорошо… — произношу я наконец, и даже не верю, как легко это дается.

Богдан улыбается, и в этот момент я понимаю, что, возможно, сейчас время сделать шаг вперед, оставив страхи позади. Закрываю глаза на секунду, позволяя себе мечтать о том, что будет, и о том, что уже никогда не будет.

Богдан шагнет ко мне еще ближе, и в его взгляде я вижу ту искру, что способна растопить даже самые замороженные уголки моего сердца. Это не просто физическое влечение; это чувство, что рядом есть человек, который понимает и готов поддержать. Я открываю глаза и вижу, как он ждет — ждет моей реакции, ждет, когда я сделаю следующий шаг.

— Мы можем поехать в тихое место, — произносит он, и в голосе слышится нотка надежды. — Время, чтобы поговорить.

Я рассматриваю его предложение. Внутри все еще бурлит: страх и желание, паника и надежда на лучшее. Но в то же время меня тянет к нему, как магнитом.

— Поговорить о чем? Я сказала тебе все, что хотела. — с грустью произношу. — Мне нечего тебе сказать.

—А мне есть, что тебе сказать, — с каменным лицом говорит Бо, — Поехали. Я больше тебя ни о чем не попрошу.

Я смотрю в лицо когда-то очень сильно любимого мною человека. Я дышала для него, жила им. А потом он меня убил. Молча и хладнокровно.

В нашей истории нет точки. И если она может появиться только после этого. Я согласна.

— Поехали, — собрав себя в кулак, отвечаю.

Мы выходим из номера, и он легким жестом открывает передо мной дверь. Машина и мы в ней вдвоем. Улицы Северной столицы… я даже не знаю куда он меня везет. В душе штиль. Мы не виделись пять долгих лет, вот он рядом, родной, но такой далекий. Молчаливый, скрытный. С серьезным, сосредоточенным лицом следит за движением на дороге. И сейчас я… ему доверяю. Разить уже разбитое невозможно, как и склеить.

— Знаешь, — начинает Богдан, когда мы покидаем границы города, — иногда нужно просто сбежать от всего, чтобы увидеть, как много значит то, что у нас есть на самом деле.

Глава 32. Доверие.

— Тут только одна спальня, — возвращаюсь на кухню, обойдя весь дом. Он, кстати совсем небольшой. Кухня совмещенная с гостиной, единственная спальня и санузел.

Богдан заваривает чай, наливая кипяток в пузатый чайник. Чашки уже на столе, рядом печенье на тарелочке.

— А ты предусмотрительный. — оцениваю провизию.

— Садись, — выдвигает мне стул, — Я просто попросил завезти продуктов, когда бронировал домик.

Я игнорирую его приглашение и подхожу к холодильнику, распахиваю дверь.

— Да тут на неделю жизни, — рассматриваю полочки: мясо, сыры, молоко, фрукты…

— Стандартный набор, ничего особенного, чай остынет.

— Ты же не любишь с бергамотом. — кладу кусочек рафинада в кружку. Размешиваю ложечкой, задевая керамические стенки. Знаю, что Богдан не любит этот звук.

— Женя, твоя жизнь сильно изменилась за последние пять лет?

— Она изменилась ровно на столько, на сколько я сама захотела. — продолжаю звонко греметь ложкой.

— Значит все в наших силах, верно? И ты можешь полюбить, распробовать, то что тебе когда-то не заходило. Рассмотреть то что не видел, и разглядеть за обыденностью и привычкой что-то новое. — Богдан наклоняется ко мне, его глаза ловят мой взгляд, и в этот момент мне становится неуютно от такой прямоты. Так просто, но так сложно в то же время.

— Похоже, ты начал философствовать, — усмехаюсь, стараясь скрыть настороженность, но, увидев его откровенное выражение лица, чувствую, как внутри что-то щелкает.

— Нет, это не философия. Это скорее попытка понять, — он делает паузу, как будто решая, стоит ли продолжать. — Люди меняются, Женя. И чувства меняются с ними. Иногда нужно просто дать себе шанс, чтобы ощутить что-то новое.

Я отвожу взгляд в сторону, на окно, где светло-желтый свет уличного фонаря размывает вечернюю тьму. Какое-то время мы молчим. Чай, уставший от страстного сближения, начинает остывать, а воздух вокруг нас наполняется чем-то чуть более плотным, чем просто витающая атмосфера.

— А ты? — спрашиваю тихо, возвращая Богдана к реальности. — У тебя вот она есть — жизнь, которую ты построил. Она сильно изменилась?

— Да, — он смотрит в пол, словно там скрыты все его ответы. — Я тоже многое переосмыслил за эти годы: себя, своих близких, отношения... важность и приоритет.

Я чувствую, как наш разговор переворачивается, как непросто ему говорить об этом. Вижу, как он пытается заглянуть в свои воспоминания, которые, наверное, жгут его. Соразмерно моей боли возможно…

— Я всегда думал, что любовь сама по себе — это что-то простое и естественное, — продолжает он, — но на деле осознаешь, как порой непросто ее принять, понять, позволить ей быть. Особенно потеряв.

— А ты не боялся. — Мой голос вдруг становится напряженным. — Не боялся открыться или потерять что-то важное. Но, боялся, что она станет тяжелым грузом на плечах? Так?

— Страх — это нормально. Это просто часть процесса, — отвечает он, его лицо становится более уверенным, но взгляд остается мягким. — Я не сомневаюсь, что мы все порой закрываемся, прячемся, ошибаемся. Но, сейчас я вижу тебя здесь, и всегда вокруг, рядом, — его голос звучит иначе, более уверенно, но с грустью, — я понимаю, что это не просто. Так бывает.

Я чувствую, как разгорается в нас напряжение, ставшее на миг болезненно знакомым. Холодные стены маленького домика, уставшего от воздуха вокруг, казались необычными, даже обеспокоенными этим внутренним сотрясением. Богдан смотрит на меня, и в его глазах я вижу ту искру, ту связь, которая давно соединила наши жизни.

— А знаешь, что лучше, чем прятаться от самого себя? Научиться быть уязвимым. Вместе с этим приходят настоящие чувства, — продолжает он, и я чувствую, как этот разговор становится не просто обменом фразами за чашкой чая, а чем-то более глубоким.

Я подношу кружку ко рту, чувствуя, как горячий пар касается моего лица. Вкус бергамота, на который любил жаловаться Богдан, теперь казался мне неожиданно гармоничным. Он заполнял пространство между нами как нечто большее, чем просто чай.

— Вот видишь, — улыбается он, — иногда стоит дать шанс тому, что раньше не нравилось.

— Может, ты прав, — отвечаю, пытаясь отбросить погружение в свои мысли и ощутить момент. — Возможно, и чувство тоже следует пробовать заново.

Морщинки у глаз Богдана слегка разгладились, и он поймал мой взгляд, словно искал в нем одобрение. Я и не заметила, как это общение стало теплее, менее напряженным.

— Мы ведь могли бы сделать это вместе, — произнес он, и в его голосе звучало нечто большее, чем просто дружеское предложение. Это было словно приглашение исследовать заново представления и чувства, которые когда-то казались далекими.

Я почувствовала, как мое сердце забилось быстрее. Каждое слово отзывалось в немом звучании, заставляя меня задуматься о том, что действительно важно.

— Знаешь, когда ты упоминаешь о чувствах, — начала я, осторожно выбирая слова, — я вспоминаю, как все изменилось.

— Ты имеешь в виду те времена, когда мы были вместе? — он наклоняется ближе, и его дыхание звучит в такт моему.

— Да, именно. Мы были такими неопытными, не могли разобраться, что на самом деле важно. Но теперь… теперь все иначе.

Наши взгляды встречаются, и в этом мгновении казажется, что весь мир вокруг замер. Напряжение, как будто невидимая нить, связывает нас крепко. Недосказанность приносит сильную усталость.

— Я не знаю, как дальше, — произнесла я, стараясь сохранить покой в голосе, но напряжение все равно пронизывало каждое слово. — Точнее, до встречи с тобой спустя пять лет, я знала, что нужно делать и как жить дальше. А сейчас… ты просто все… ломаешь. Опять. А я Богдан, не лего, заново каждый раз собираться не могу. Я окончательно сломаюсь. — Говорю о своих страхах честно. Что скрывать?