Бывшие. Яд прошлого

1.

Даша

— Вот так встреча! — рокотливо раздается за спиной, когда я прячу в чемодан кофр с рабочим пылесосом Karscher. — Ты ли это, Даша?

Я знаю этот голос, низкий и с легкой хрипотцой, от которого когда-то мурашки бежали по шее. Сейчас по спине скатывается холод. Оборачиваюсь нехотя, потому что видеть этого мужчину спустя два года после того, как он просто рванул в закат, будет больно.

Он стоит в дверном проеме, распирая его руками. Знакомая атлетичная фигура. Мощные плечи обтянуты белоснежной футболкой, рукава собрались гармошкой на налитых бицепсах. Видок домашний — босые стопы, серые матерчатые штаны.

— И тебе привет, Александр, — опираюсь на только что отмытую столешницу. — Не знала, что это твой дом, иначе бы не взяла заказ. Давно в Россию вернулся?

Стараюсь, чтобы голос звучал ровно. Не узнает он, как больно ранил меня своим внезапным исчезновением!

При виде его в памяти непроизвольно всплывают воспоминания. Я любила эту скотину, ждала с работы, спешила к нему после пар… Серые глаза, в которых я тонула тогда, сейчас обжигают холодной тяжестью взгляда, поселяя в душе горечь.

— Месяц назад, — произносит он уже ровно, встряхивая темными прямыми волосами. — Дядька дом в наследство оставил. — Он оглядывает кухню, погром в которой я только что убирала. — А ты, как я погляжу, теперь не студентка биофака, а простая уборщица?

В его голосе плещется яд.

— Сотрудница службы клининга! — парирую возмущенно.

Надо просто уйти, но желание задеть его чем-нибудь побольнее не дает просто сказать «до свидания».

— Ах, да! Сотрудница службы клининга, конечно! — язвительно соглашается бывший. — Ничего не скажешь, убрала зачетно.

Он проходит по кухне, скользит пальцем по острову, который ещё недавно был густо усыпан осколками посуды, проходит к раковине, с видом барина заглядывает в слив.

— Хорошая уборщица Даша, — растягивает губы в плотоядной улыбке. — У меня к тебе предложение…

— Себе оставь свои предложения! — гневно обрываю его. — Моя работа закончена, я ухожу.

Берусь за ручку чемодана, в котором сложены все мои приспособления для уборки, порываюсь пойти к выходу в коридор, но Александр преграждает путь. Возвышается надо мной непоколебимой глыбой.

— Ты не выслушала! — цедит твердо.

— И не буду! — выпаливаю ему в лицо.

— Даша… — он так и не отходит. Не дает пройти, уперев руки в кухонный остров и тумба с другой стороны прохода. Как кот, загнавший мышку в угол. А чемодан с инструментами я бросить не могу, они принадлежат фирме.

Внутри меня затапливают эмоции. Мне почти физически больно находиться рядом с этим человеком. Так вероломно бросить меня надо было постараться!

— Что тебе надо, Саш? — сама слышу в голосе усталое раздражение.

— Сколько ты зарабатываешь в своей клининговой компании? — с вызовом спрашивает он.

— Не твое дело! — огрызаюсь.

— Мне нужна толковая… «сотрудница клининга», — он выделяет эти слова голосом, передразнивая меня, — чтобы привела этот дом в порядок. Плачу двести косарей в месяц. Работать полный день.

Я зарабатываю около пятидесяти тысяч, и всё уходит на содержание больной бабушки и закрытие долгов брата. Я и не помню, когда себе что-то покупала. Но видеть бывшего каждый день — выше сил. Два года зализывала раны после нашего расставания. Согласиться — все равно, что постоянно раздирать подсыхающую болячку, не давая ей зажить.

— Обратись в нашу компанию, менеджер подыщет тебе подходящего сотрудника, а меня оставь в покое!— выдерживаю его прожигающий взгляд. — Я. Не буду. На тебя. Работать! Точка! А теперь дай пройти?

— Триста косарей в месяц? — набивает цену Александр.

— Ты меня не купишь! Пропусти! — повышаю голос.

Он наконец отходит в сторону, таки пропуская меня. Поспешно выхожу в просторный холл.

— Спорим, ты до выходных выйдешь сюда со шваброй и тряпкой? — насмешливо долетает в спину. Не отвечаю. — Только предложение уже не будет таким щедрым!

2.

Даша

А не пошел бы он? Вот прямо так. Стройным шагом от бедра!

Принципиально не оборачиваюсь. Молча прохожу по холлу, так и ощущая затылком взгляд бывшего, и наконец выбираюсь из дома в прохладу летнего вечера.

Влажно. Вдыхаю полной грудью. Воздух тяжелый и густой. Недавно, похоже, прошел дождь, и пахнет озоном. Быстрыми шагами выхожу с территории поместья прямо на трассу. От города не слишком далеко, но, похоже, такси я буду ждать долго.

Домой возвращаюсь в половине двенадцатого. Раковина полна посуды, Федя, видимо, не смог ничего сделать по дому.

Тихо проскальзываю к бабушке. Она, к счастью, не проснулась от шума входной двери. Она мало встает, ходит только на ходунках после перелома шейки бедра. В свободные дни я расталкиваю её и заставляю прогуляться по квартире.

Аккуратно поправляю большую эргономичную подушку. Я очень люблю бабушку, она растила нас с Федей, когда мама умерла. И сейчас бабушка угасает у меня на глазах.

В гостиной пусто. Брат тоже уже спит, но оставил следы веселого вечера за просмотром футбола. У него депрессия после травмы, и я его не виню. Однажды пройдет. Конечно, быть на хорошем счету в хоккейной сборной, а потом потерять все. Ему, конечно, выплатили страховку и назначили ежемесячную пенсию на два года, но душевную боль ему никто не компенсирует.

Убираю пустые банки из-под пива со стола перед телевизором и, даже не принимая душ, заваливаюсь спать в гостиной.

У бабушки своя комната, в которой пахнет старушкой и лекарствами. У Феди — своя. Моя — проходная гостиная. Я не жалуюсь. Все равно мало времени провожу дома, в отличие от брата. Он со своей слабой ногой мало выходит.

Забываюсь сном сразу, только голова к подушке. Вымотала меня уборка разгрома на кухне у Александра. Будто Мамай прошелся. Все поверхности были усыпаны черепками и битым стеклом. Одна радость, кухня была «не жирная», иначе бы уборка заняла на пару часов больше.

Просыпаюсь от поцелуя. Сердце гулко бухает в груди. Во сне меня поцеловал бывший. В богатом интерьере своего особняка, а на мне было простое черное платье по фигуре. Черт! Зараза! Едва не ругаюсь в голос.

Ну что мой мозг со мной делает?

Нет, мне определенно нельзя возвращаться в тот дом, хотя, конечно, сумма даже в сто тысяч в месяц решила бы все мои проблемы. Я волнуюсь о бабушке, смогла бы положить её в платную клинику для обследования, потому что государственные говорят «нет жалоб — приходите, когда появятся». А еше я бы смогла оплатить реабилитацию для брата… Не будет этих денег. Сама скоплю!

Встаю, раз сама проснулась раньше будильников. Готовлю завтрак, прибираю в квартире. По-хорошему, я должна привезти инвентарь в офис к началу рабочего дня, но так часто бывает, что поступает новый заказ, так что собираюсь немного повременить, заодно дела домашние переделать.

В начале десятого, когда я собираю с сушилки перестиранное белье, телефон пикает сообщением. Офис-менеджер моей клининговой компании. Как пить дать, новый заказ! Не зря в офис не рванула.

Открываю, воодушевленная возможностью ещё немного подзаработать, и холодею.

«Даша, пулей в офис! Жу тебя ждет на ковер!»

Жу — это шуточная кличка нашей директрисы Жанны Аркадьевны Усовой.

Все ещё хочу себя убедить, что ничего страшного, мало ли, зачем звать на ковер? Может, зарплату поднимет! Но пугающее предчувствие колет в желудке и прокатывается мурашками по рукам.

Пишу в ответ: «Чего стряслось-то, Насть?»

Ответ приходит мгновенно: «Жу сказала, что хочет с тобой поговорить! Очень злая. Не испытывай её терпение».

Мы с Настей дружим, она бы не стала меня пугать понапрасну. Сама собой напрашивается мысль, что Александр сделал мне гадость, оставил жалобу или обвинил в краже… Судя по настроению, с которым он разговаривал, он почему-то сильно зол на меня, хотя сам же меня бросил. Собрался за один вечер и обрубил все возможности связаться. За что ему мстить мне? Я ведь его разгромленную кухню идеально убрала, зачем гадости-то делать?

Частью сознания допускаю, что претензия могла прийти вообще не от него, но сама в это слабо верю. На меня за полтора года работы не было нареканий. Может, Жу не станет штрафовать меня на первый раз? Должен же быть у меня какой-то кредит доверия?

Неудобный чемодан подпрыгивает на стыках брусчатки, отдавая вибрацию в ладонь. Стрекочущий звук пластиковых колес действует на нервы. Подхожу к офисному зданию, где базируется наш офис, миную проходную, салютуя дяде Мише, нашему бессменному охраннику, поднимаюсь на нужный этаж. Здесь все — и склад, куда надо сдать инвентарь, и кабинет Жу, и бухгалтерия, и менеджерская комната.

Подкатываю чемодан к двери с табличкой «Склад». Вхожу внутрь, вручаю ношу вышедшему из-за стола Николаю Аркадьевичу, хамоватому брату Жу, который заведует хозяйственной частью. Среди персонала его зовут Колюня.

— Иди к Жанне, а я проверю, не поломала ли ты чего, — бросает мне и открывает чемодан.

Ничего ему не отвечаю. Колюня всегда такой злой. Он хотел бы сидеть во главе компании, но Жанна Аркадьевна оказалась более предприимчивой или умной, и ему досталась незавидная роль на стыке безопасника и завхоза.

Иду в кабинет к Жу. Она за столом, как всегда в модном костюме с идеальным выбеленным каскадом на волосах и нюдовым макияжем. Бросает на меня короткий колючий взгляд.

— Вещи сдала уже? — она выкладывает на край стола отпечатанный лист. — Подпиши заявление об уходе.

— Жанна Аркадьевна, я не буду ничего подписывать, пока вы не объясните, в чем дело! — слышу в собственном голосе металл.

— Подпишешь. Таких, как ты, нельзя к людям подпускать! — Жанна тоже включает командиршу.

— Да в чем дело-то? Я никому не хамила! — взрываюсь уже.

— Не хамила, да, — чеканит Жу. — Полюбуйся! Клиент прислал жалобу на тебя.

_______________

Жанна Аркадьевна Усова

Визуалы героев

Дарья Семеновна Муромцева

22 года. Образование неоконченное высшее.
Год с небольшим проучилась в Герцена на биологическом факультете,
но бросила, когда бабушка слегла с шейкой бедра.
Сейчас работает в клининговой компании и мечтает
снова восстановиться в университете, чтобы закончить образование.
Честная, открытая, немного наивная и добрая девушка.

Александр Дмитриевич Тернов

29 лет. Высшее образование IT в области искусственного интеллекта.
Занимался разработкой ии-утилит в России, затем перебрался в США
и запатентовал там свою технологию, которая принесла
Александру огромное состояние.
Вернулся в Россию, чтобы вступить в наследство,
стал обладателем особняка в Ленинградской области.
Предпочитает представляться Алекс Тернов.
Волевой, целеустремленный, требовательный к себе и окружающим мужчина.

Федор Семенович Муромцев

25 лет. Брат Даши, образование среднее. Спортсмен, хоккеист.
Недавно на льду повредил ногу и попрощался со спортивной карьерой.
Не работает, вынужденно сидит дома, немного помогает Даше,
ухаживает за их больной бабушкой.
Обычно общительный, открытый, легкий на подъем мужчина,
но травма сильно подкосила его.

3.

Даша

— Ты просто устроила погром! — она поворачивает ко мне монитор с открытым почтовым клиентом.

Смотрю в экран, и глаза лезут на лоб. В теле письма прикреплена фотография кухни, которую я вчера убрала от осколков. Только на картинке она изображена в первоначальном виде до моего вмешательства.

Александр! Вот же гад! Это он и подставил меня!

— Я это убрала! — выговариваю твердым голосом. — Клиент прислал фото, сделанное до моего прихода!

Жанна делает скучающее лицо.

— Клиент согласен не заявлять в полицию, если мы просто тихо тебя уволим, — продолжает Жу, похоже, даже не допускает, что меня могли оболгать! — Поэтому ты сейчас подпишешь заявление, получишь в бухгалтерии расчет за вычетом штрафа за неподобающее обращение с клиентом и пойдешь искать другую работу. Ясно тебе?

— Жанна Аркадьевна! — во мне кипит возмещение от несправедливости, но я сбавляю тон:. — Ещё раз говорю. Я ничего такого не делала. Я пришла к такой кухне и все там убрала. Клиент — мой бывший. Он просто решил отыграться. Мне нужна эта работа!

— Мало ли что тебе нужно? Мне нужно, чтобы мои работники не порочили честь компании, Даша, — сурово выговаривает Жу. — Я склонна верить этому клиенту и не буду портить с ним отношения.

Ну вот что за стерва?

— Этот клиент никак не проверит, если вы меня не уволите, — пытаюсь найти хоть какую-то лазейку. — Просто не буду ездить к нему в дом при следующих заказах.

— Даша, я все сказала! — рычит Жу. — Или подписываешь заявление, получаешь деньги и уходишь, или уволю по статье и сниму все деньги, которые мы можем выплатить!

— А слова «Трудовая инспекция» вам ничего не говорят? — нечего терять, иду ва-банк. — Если пошел такой разговор, я подам жалобу!

— Умными словами заговорила? — прищуривается мегера. — Попробуй пойти в трудовую инспекцию! Наши юристы на тебя в полицию заявят. Доказательства есть, пойдешь под суд за хулиганство! Нужен тебе в двадцать два года привод в полицию?

Себе дороже выходит. Вместо ответа ставлю подпись.

— Теперь идти можно? — выговариваю с нажимом.

— За деньгами зайди и свободна, — отвечает Жу и разворачивает монитор обратно к себе.

Выходя из её кабинета, хлопаю дверью. Я в ярости и в отчаянии одновременно. Я рассчитывала на эту зарплату, а выплатят мне, судя по всему, крохи. Ничего. Я проживу. Мы выберемся. Повторяя это, как мантру, иду в туалет и умываю лицо. Надо остыть, чтобы уже спокойной получить деньги в бухгалтерии.

Бухгалтерша Маргарита Сергеевна — полноватая женщина лет пятидесяти, одетая в цветастый сарафан — прячет за ухо завитую прядь пережженных волос, флегматично отсчитывает мне семь тысяч и триста тринадцать рублей.

— Окладная часть, шесть тысяч, уже переведена на карту, — произносит она мягким голосом. — Распишись за бонусную.

Она протягивает мне трудовую и журнал, в котором надо расписаться.

Это просто смешно! Хочется ей в лицо эти деньги швырнуть. «Бонусные!» Я должна была получить около двадцати пяти тысяч. Похоже, на десять меня оштрафовали за погром, которого я не совершала. Минус серых зарплат. Но в этой компании мне было отлично. Я могла проводить много времени с бабушкой, да и зарплата меня устраивала, по сравнению с другими местами, для человека со школьным образованием, который бросил биофак на втором курсе.

Конечно, я не из блажи ушла из университета, потребовался уход за бабушкой, но все равно. Я лелею мысль восстановиться. У меня есть пять лет, в течение которых я смогу это сделать, перезачтя прошлые отметки. Только бабушку на ноги поставлю…

Благодарю Маргариту Сергеевну, у которой, кстати, в отличие от прочего административного персонала, нет клички, потому что её все любят, и выхожу в коридор. Смотрю в пол. В глазах жгутся слезы. Когда я ещё найду похожую работу, да чтобы денег хватало? С этим внезапным увольнением на меня разом навалился огромный ворох проблем. И первая из них — где взять деньги.

Я уже почти дошла до лифта. Спущусь на улицу и свобода, которая мне не нужна. Вдруг из лифта выходит мужчина и налетает на меня. Поднимаю взгляд — он делает то же. Он не видел меня, потому что смотрел в телефон. Вот же говнюк зомбированный!

— У вас навигатор барахлит, мужчина! — вкладываю в слова всю горечь по поводу увольнения.

Лицо кажется смутно знакомым. Ему лет сорок. Подтянутый, с черными волосами и аккуратной щетиной. Глаза черные и взгляд цепкий. Вспоминаю, когда я с ним сталкивалась — вчера! Максим! Он впустил меня в дом бывшего и показывал убитую кухню. Я ошибочно решила, что он — хозяин дома, а оказалось, всего лишь помощник Александра.

— Нет, это вы, Даша, не смотрите, куда идете, — он саркастично улыбается. — Как я понимаю, вас уже уволили?

Аж отшатываюсь на шаг.

— Вы нормальный, являться к человеку, которого вы на пару со своим хозяином оболгали, и издеваться? — хочется вцепиться в его самодовольную рожу. Хотя в лицо Александру вцепиться хочется сильнее.

— Алекс мне не хозяин, а наниматель, — Максим включает деловой холодный тон. — Во-вторых, я непричастен к тому, что сделал Алекс.

— Что вам нужно тогда? «Вашему нанимателю» все мало? Прислал помощника добить свою убойную шутку? — голос сквозит отвращением. Александр — чудовище, так меня подставить!

Максим вздыхает с озабоченным видом.

— Я тут, чтобы передать вам сообщение, — он заглядывает мне в глаза, точно ожидая подтверждения, что я готова слушать. — Первоначальное предложение Алекса на двести тысяч рублей в месяц за работу домработницей будет актуально до вечера пятницы. Алекс считает, что вам следует одуматься и принять его предложение.

______________

Максим Андреевич Баллистов

4.

Даша

Внутри разрывается атомная бомба.

— Должна одуматься? — голос шипит негодованием. — После того, что Алекс меня фактически уволил, принимать от него какие бы то ни было предложения — себя ни в грош не ставить! Можете ему передать, пусть катится ко всем чертям.

Максим улыбается и вынимает визитку из кармана. Невозмутимый, как каменное изваяние.

— Я придержу ваши громкие выражения до выходных, — берет мою руку и вкладывает в неё карточку. — Сохраните визитку. Оставьте себе возможность передумать.

На этом он приглаживает мои пальцы и отпускает. Уходит. А я смотрю ему вслед, сжимая кулак и сминая внутри плотный картон. Визитка жжет кожу, точно раскаленное железо. А на задворках сознания мечется предательская мысль, что двести тысяч сейчас будут очень кстати. Просто потому что нам с братом и бабушкой нужно что-то есть.

Расправляю покореженную визитку и не читая прячу в рюкзачок. Еду домой. Алекс нарочно все подстроил! Ждет, что я упаду к его ногам. Вот как с таким бороться?

Захожу в квартиру, открывая дверь своим ключом, и мне навстречу выходит Федя. Хромает на покалеченную ногу. Ему нужна дорогостоящая реабилитация, но страховая выплата её не покрыла. А пенсия от хоккейного клуба настолько незначительна, что мы её не замечаем.

Я привычно выкладываю все наличные в тумбочку, откуда Федя берет, чтобы оплачивать доставку продуктов, когда я не успеваю купить или они слишком тяжелые. Иду проведать бабушку.

— Дашенька, а ты чего грустная? — она мгновенно считывает мое настроение.

— Просто устала, бабуль, — вру, не хочу её расстраивать. — Как ты себя чувствуешь?

— Да чего-то голова побаливает, — она немного кривит лицо. — Ты Федю покормила?

— Нет, пойду приготовлю, — отвечаю утомленно. — И тебе таблетку от головы тебе принесу.

Выхожу на кухню, растворяю шипучий аспирин в стакане воды и чувствую на себе взгляд. Федя стоит в дверях, опираясь плечом на косяк. Видок у него то ли заспанный, то ли грустный. Мятая рубашка поверх уже не первой белизны футболки и матерчатые домашние брюки давно не стирались.

— У тебя пенсия скоро? — спрашиваю, вернувшись от бабушки с пустым стаканом.

— Уже была, — отвечает он мрачно. — Вчера перечислили. Я хотел сказать… Прости. Я проиграл все деньги.

У меня кожа будто вздыбливается на загривке.

— Ну как так? Снова?! — не могу сдержать возмущения.

— Ну… там шансы были… я должен был выиграть… — мямлит брат.

— Какие шансы, Федь?! — перебиваю его. — Мы же договаривались, что ты не будешь играть!

К глазам подкатываются слезы, и в переносице остро колет. Что за идиотский день? Нет! Что за идиотская жизнь! Отворачиваюсь и принимаюсь чистить картофель.

— Ну ты же зарабатываешь, нам хватает, — более борзо произносит Федя. — А пенсия моя! Я её заслужил! И тратить могу, как хочу.

Что он сказал?! Меня охватывает лютое негодование. Бешенство. Ну как можно быть таким эгоистом?!

— Пенсию тратить можешь, как хочешь? Серьезно?! — бросаю картофель и втыкаю в него жесткий взгляд. — По твоей логике, я тоже могу не кормить тебя и бабушку. Тратить заработанные честным трудом деньги на свое усмотрение! Ты совсем охренел, Федь?

Он расправляет плечи и смотрит на меня сверху вниз. Конечно, дылда вымахал под метр девяносто против моих ста шестидесяти.

— Я не просил меня кормить, Даша, — скрипит, складывая руки на груди. — Я сам могу себя прокормить.

У меня перехватывает дыхание от такого хамства. Не надо его кормить. Но обиднее всего слышать это от брата.

— Не ссорьтесь! — доносится из комнаты взволнованный голос бабушки.

Мне становится очень стыдно перед ней. Не стоит её волновать.

— Мне и правда не следовало тебя кормить, похоже, — договариваю уже тихо. — Прости за заботу.

Поворачиваюсь к раковине и берусь за картофель. Слезы таки скатываются по щекам. Чувствую себя преданной со всех сторон. И единственное, что мне остается, — стиснуть зубы и идти вперед.

Без меня бабушка не выживет, мне надо найти работу. И желательно с большей зарплатой, чтобы начать откладывать ей на обследование. Голова у неё стала часто болеть. Восемьдесят лет, конечно, накладывает отпечаток, но ей восемьдесят уже почти год, а голова болит почти каждый день последние пару месяцев.

— Прости, Дашк, я был неправ, — вдруг доносится сзади. — Не сердись. Я больше не поведусь на рекламу.

Федя кладет мне руку на плечо. Не верится, что он удержится от игры, но я буду надеяться. Украдкой вытираю слезы.

— Помоги порезать, — выкладываю чистые картофелины на доску рядом с раковиной.

Вдруг из бабушкиной комнаты доносится не то крик, не то стон, но я отчетливо понимаю, что с бабушкой беда.

Первая срываюсь к бабушке в комнату. Влетаю туда — бабушка держится за сердце и громко охает. На лице гримаса боли.

— Бабушка! — выкрикиваю отчаянно и бросаюсь к ней.

— Дашенька… ой… сердце прихватило! — продолжает стонать она.

Расстегиваю верхние пуговицы её пижамной рубахи, снимаю одеяло по пояс. Вскакиваю и открываю форточку. Кажется, это нужно сделать, когда у человека плохо с сердцем.

— Федя, неси корвалол и звони в скорую! — кричу брату и обнаруживаю, что он уже в комнате и держит телефон у уха.

Приехавшие на вызов скоровики стабилизировали её состояние, но повезли в больницу с подозрением на сердечный приступ для обследования.

Федя остается дома и обещает сварить-таки картофель, а я еду в карете скорой помощи и держу бабушку за худенькую руку с шелушащейся кожей.

В приемном покое бабушке делают ЭКГ, берут кровь на анализ и смотрят сердце на узи.

— Антонине Сергеевне лучше остаться в больнице до завтра. Понаблюдаем состояние, — выдает вердикт врач приемного покоя, представившийся Антоном Ивановичем. — Сейчас медсестра оформит вашу бабушку, а вы… задержитесь, пожалуйста, на пару слов.

И говорит он это с таким видом, что я напрягаюсь. Новости неутешительные.

5.

Даша

— Дарья Семеновна, — произносит Антон Иванович, — сегодня-завтра вашей бабушке сделают доплерографию сосудов, чтобы наверняка понять, есть ли патологические изменения. У вашей бабушки ишемическая болезнь сердца, она не лечится консервативными методами. Потребуются исследования для определения причины и операция…

После этих слов шум крови в ушах достигает апогея. Я едва не плачу. Врач продолжает говорить мерным приятным голосом. Он сталкивался с такой реакцией родственников бесчисленное количество раз и умеет доверительно преподнести уничтожающую весть. Но мне оттого не легче.

— Есть очередь на плановые операции на сосудах, вам нужно только дать согласие, и я внесу в список вашу бабушку… — мое сознание вырывает из его речи очередную порцию слов.

Очередь — это долго. Бабушка может не дожить. Тошнит от собственного бессилия. Чтобы ускорить процесс, мне нужны деньги. Только где их взять? Федя проигрывает свою пенсию, а я потеряла работу…

Разрозненные мысли мечутся в мозгу как рой ядовитых пчел.

— Ступайте сейчас к бабушке, и познакомьтесь с лечащим врачом, — напутствует Антон Иванович. — А я с вами прощаюсь. Следующий пациент, извините.

Я как в тумане добредаю до кардио отделения, там мне сообщают, куда положили Антонину Сергеевну Телепову, и я иду туда. Обнаруживаю бабушку уже спящей. Ну да, ей и так-то было нехорошо, а тут ещё и поездка в скорой, исследования, анализы. Утомилась.

Не нахожу лечащего врача и еду домой. Сил тут находиться нет. Завтра пообщаюсь.

Мне нужны деньги, чтобы спасти бабушку. Сколько — вопрос, но это не имеет значения, у меня их все равно нет.

Пока трясусь в общественном транспорте, открываю портал поиска работы — неквалифицированный персонал. С моим опытом специалиста клининга мне только похожее и искать. Предложений выше сорока тысяч в месяц нет. Но в клининговых компаниях, например, можно больше заказов брать, и оплата выше выходит. Рассылаю резюме на удачу в пару мест, но что-то мне не верится, что будет толк. Мне нужно сильно больше денег, чем полтинник в месяц, чтобы заняться бабушкиным здоровьем.

В голове сама собой всплывает утренняя встреча с Максимом и визитка, которую я скомкала, но спрятала в рюкзачок.

Вынимаю её прямо в автобусе и звоню.

— Привет, Даша! Я рад, что вы позвонили! — он отвечает на третий гудок отлично поставленным голосом. — Хотите принять предложение Алекса?

Поперек души мне это делать, но иначе никак. Не переломлюсь, поработаю на этого пижона. Без бабушки я потеряю опору и смысл жизни.

— Да, что для этого нужно сделать? — спрашиваю сдержанно, по-деловому.

— Приехать и устроиться на работу, все как всегда, — в голосе Максима звучит усмешка, будто я глупость спросила.

— Контракт будет? — уточняю все же.

— Зачем контракт? — снова он ухмыляется. — Будете работать на доверии.

— Контракт все-таки будет, Максим, — произношу твердо. — Передайте Алексу. Я хочу, чтобы мои обязанности, права и жалование были четко прописаны на бумаге и заверены нашими подписями.

— Как мило слышать условия с вашей стороны! — совсем весело говорит Максим. — Но мне нравится ваш напор. Не зря Алекс выбрал именно вас. Я пришлю за вами машину к семи вечера. Будьте готовы.

— А если я не успею добраться до дома? — выговариваю возмущенно.

— Ваши проблемы. Тут торга я не потерплю, — припечатывает Максим и вешает трубку.

Тяжело вздыхаю. К счастью, я успею. Сейчас только пять вечера, домой прибуду к шести, поужинаю, оденусь и выйду к машине.

Я верно рассчитала время. Выхожу к подъезду аккурат к семи вечера. На мне строгие черные брюки, белая блузка с коротким рукавом, на руке висит серый жакет. За плечом болтается любимый рюкзачок, где немного денег, телефон, пачка носовых платочков и дежурный набор косметики. Так бы я поехала на любое другое собеседование.

Машина, которая меня ждет, уже на месте — черный внедорожник марки BMW. За рулем незнакомый молодой человек в костюме с галстуком. Завидев меня, он выходит из машины и приглашает сесть на заднее сиденье. Какой однако сервис! Не понимаю, у Александра теперь что, совсем денег куры не клюют? Он был мажором, уже когда мы встречались, но сейчас какой-то запредельный шик.

Ворота открываются и пропускают машину на территорию поместья. Водитель с той же вежливостью выпускает меня из салона. Может, ну его? Ещё не поздно отказаться. Переминаюсь с ноги на ногу, прежде чем ступить на лестницу ступеней в десять, которая ведет к входной двери. Я делаю это ради бабушки. Точка.

Поднимаюсь и звоню в дверной звонок.

Мне открывает… женщина. На вид, ей лет пятьдесят, доброе лицо уже тронули мелкие морщинки, волосы собраны в хвост на затылке. На ней аккуратный брючный костюм благородного темно-бордового цвета, блузка заколота замысловатой серебряной брошью.

— Здравствуйте! Я… к Алекс… андру… — выговариваю запинаясь.

Максим называет моего бывшего Алекс, а не Саша, и я начинаю путаться.

— Добрый вечер, — ласково произносит женщина с теплой улыбкой, — Алекс предупредил. Вы же Даша?

Киваю.

— А вы? — спрашиваю, переступая порог.

Это первый вопрос, который возник у меня в голове.

— Эля, я домработница, — она закрывает дверь у меня за спиной.

Не рискую признаваться, что тоже пришла устраиваться на эту должность. Если Алесандр удумал её уволить, точно не стоит ставить её в известность.

— Пойдемте, я провожу вас, — воркует Эля и зовет меня за собой. А я вдыхаю поглубже. Мне предстоит нелегкая и невеселая беседа.

________________

Привет, мои красивые!
Интересно? Гарантирую, скучно не будет!

6.

Алекс

Как и вчера, слежу по камерам, как один из моих водителей привозит Дашу. Она ничуть не изменилась. Ну, может, разве что взгляд стал взрослее. Но легкая стройная сексуальная фигурка при ней, то же смазливое личико, те же тонкие пальцы, та же узкая талия… Воспоминания наваливаются, как снежный ком, сменяя картинки в голове подобно калейдоскопу.

Даша недолго мнется у основания лестницы, словно сомневается, но потом все же поднимается. Одета строго, будто и правда на собеседование собралась. Слышу, как на первом этаже хлопает входная дверь, затем раздаются шаги. Сейчас Эля приведет Дашу на террасу второго этажа, где я собираюсь провести эти переговоры.

Когда я выхожу на террасу, Даша стоит у перил ко мне спиной и смотрит вдаль, на пушистый лес, окружающий это поместье. Однажды все участки вокруг будут раскуплены, и тогда тут станет не так уютно, но пока можно наслаждаться ощущением глуши..

Услышав мои шаги, Даша поворачивает голову, одаривает меня ненавидящим взглядом и отворачивается. Вздыхает. Уже думаю возмутиться, что не потерплю такого взгляда от своей… «клинерши», раз ей так слово «уборщица» не по душе, но Даша берет себя в руки. Поворачивается полностью и, опершись спиной о перила, смотрит на меня уже ровно.

— Что это? — кивает на накрытый на двоих стол. — Я думала, будет только подписание контракта.

— Успеем, — кладу на стол отпечатанные листы, придавливая золотым Паркером, и отодвигаю ей стул. — Присядь. Поговорим сначала.

Вижу, как она стискивает зубы, коротко мотает головой, но подчиняется. Внутренне улыбаюсь. Видеть её сопротивление бесценно.

Сажусь напротив и разливаю по бокалам вино. Какое-то французское, красное, наверное, хорошее. Макс выбирает вино за меня. Даже не пытаюсь в них разбираться.

— За встречу, — салютую Даше бокалом.

Она демонстративно не двигается.

— Ты злишься? — спрашиваю невинным тоном. Хочется вывести её на разговор.

— Я злюсь? — переспрашивает она, будто не поняла. — Нет, это же совершенно нормально взять и лишить другого человека работы ни за что! Мы же все так делаем!

Да, Даша злится. В ярости просто! Мне пришлось постараться, чтобы ушлая Жанна согласилась отпустить свою лучшую клинершу! Я сторговался на выплату дохода, который получила бы клининговая компания, за шесть месяцев Дашиной работы.

— Я просто попросил отпустить тебя ко мне, — отвечаю бархатисто. — Как Жанна это сделала — на её совести.

Даша фыркает и скрещивает руки.

— Зачем, а? — на её лице отражается досада. — Зачем ты это сделал? Два года отлично жил без меня. Не трогал, не вспоминал. Что вдруг произошло, что ты решил испоганить мне жизнь?

Жизнь ты сама себе испоганила, когда предала меня, дрянь!

Но этого я ей говорить не буду. На самом деле четкого ответа на Дашин вопрос у меня нет. Я временами вспоминал о ней. Даже когда встретил в Штатах Марьяну, куколка Даша не выходила из головы. Я не планировал ничего такого, но и подумать не мог, что судьба сама приведет её ко мне на порог. Прямо в мой дом. Наверное, правильно сказать, что я просто не удержался от соблазна снова привязать Дашу к себе.

— Увидел и решил… — картинно мнусь, — что ты будешь у меня убирать! Мне понравилось качество работы.

— Только все равно подставил меня! Зачем прислал Жанне фото разгрома? Она на меня в полицию заявить собралась! — повышает голос Даша, но замолкает, когда на террасе появляется Эля с двумя порциями фруктовой тарелки и самодельным желе.

— Упс… — пожимаю плечами, когда Эля скрывается в доме. — Видимо, ошибся адресом.

Да, фото отправлять, наверное, не стоило. Но сработало же! Даша тут.

Жадная, ушлая, ради денег готова на все.

— Ты отлично выглядишь, кстати, — произношу и принимаюсь есть мелко нарезанный ананас. — Ничуть не изменилась. И ножки твои будут неизменно роскошно смотреться у меня на плечах.

Добавляю сальности голосу и жду реакции. Даша звереет, но не подает виду.

— Собираешься покатать меня на загривке? — спрашивает язвительно. Молодец, отлично отбрила. — Знаешь, мне работа нужна, я сюда не флиртовать явилась и не вино распивать. Давай уже контракт подпишем?

— Куда ты так торопишься? — хитро улыбаюсь. — Неужто любимый дома ждет?

Я не думаю, что у неё кто-то есть, но все равно хочется подколоть её.

— Даже если ждет, — вскидывается она. — Тебя это не должно волновать. На качество уборки это не повлияет.

Вот она как, значит!

— Твоя работа предполагает проживание у меня дома двадцать четыре на семь. Твой воображаемый кавалер не будет против? — откровенно скалюсь, а Даша сжимается.

— Как, двадцать четыре на семь? — переспрашивает ошарашенно. — Я так не согласна.

— Или двести тысяч в месяц, милая, и мои условия, или ноль на твоих, выбирай, — развожу руками. — Не растеряла ещё желания работать?

— Судя по всему, в контракте прописано много щекотливых условий, — цедит она недовольно. — Я не дам согласие, пока не прочитаю весь контракт.

— Разумеется, Даша, — протягиваю ей один экземпляр. — Читай внимательно!

Даша принимается читать бумаги. Контракт я сляпал сегодня. Взял основное из интернета и доработал для собственных нужд. Вышло довольно объемно.

— А можно ручку? — вдруг с непосредственностью ребенка спрашивает Даша.

— Уже прочитала? — усмехаюсь. — Так быстро?

— Нет, буду вносить правки, — строго отвечает она.

— Ты чего, черкать там собралась? — изумляюсь её наглости.

— Это контракт. Пункты должны устраивать нас обоих. В противном случае я предпочту найти другое место работы.

Ничего ты не предпочтешь, дрянь!

Она пришла сюда на запах новеньких пятитысячных купюр. Просто цену набивает. Что же, я готов поиграть в эту игру.

Протягиваю ей золотой именной Паркер. Нет, этой девочке дерзости не занимать. И она всегда была такой. Цепляла меня своей непримиримостью, решительным взглядом, отчаянными поступками. Хорошо, что её алчность все-таки взяла верх и заставила прийти сюда.

7.

Даша

Находиться рядом с Александром непередаваемо тяжело. Всякий раз глядя в его красивые светло-серые глаза, я вспоминаю, как они смотрели на меня тогда. С любовью. С восхищением. С озорством. С теплотой. Сейчас в них лед, иногда темнеющий от гнева. Судьба распорядилась крайне жестоко, приведя меня в этот дом и столкнув с ним лицом к лицу.

Даже через стол я ощущаю его запах. Может, это дорисовывает мое воображение, но я скучала по этой смеси свежего, пахнущего морем парфюма, и собственного мужского аромата любимого мужчины. Взрывная смесь, пробегающая дрожью по коже и застревающая щекоткой в солнечном сплетении.

Читая контракт, чувствую на себе его пристальный взгляд. Дыру во мне прожжет. Отрываюсь от чтения, прошу ручку, и Саша протягивает мне золотую брендовую штуковину, которая по тяжести не уступает куску благородного металла.

— Ты нанимаешь сотрудницу клининга? — изгибаю бровь, едва прочитав предмет договора. — Не домработницу?

— Ты же мне в еду плюнешь, только пусти тебя на кухню! — ехидничает Александр. — Нет уж, готовить здесь будет Эля.

Обидно, что он такого мнения обо мне. Я не стала бы пакостить за спиной. Это низко. Если воевать, то в открытую.

Спускаюсь ниже по тексту.

— Нельзя покидать территорию поместья?! — голос сам ползет вверх. — Если я наемная работница, то у меня должно быть право выбираться отсюда на выходные! Мне нужно два выходных в неделю.

— Один, — отрезает Александр. — Мне нужна уборка семь дней в неделю, но на один выходной, так уж и быть, я соглашусь.

— Хорошо, один, — иду на компромисс. — Добавь этот пункт.

Интересно, на что он рассчитывал? Что я подпишу не глядя? Нет уж, после того, что он сделал, доверия к нему никакого.

— Восемьдесят четыре часа в неделю, — изумляюсь, дойдя до нагрузки. — Это же двенадцать часов в сутки без выходных! — Решительно зачеркиваю. — Мы уже решили, что один день в неделю будет выходным, тогда не восемьдесят четыре, а семьдесят два.

— Ладно, — Александр кивает, хотя и нехотя.

Взгляд становится острее, нетерпеливее.

Иду дальше. Жалованье выплачивается раз в неделю со дня подписания договора. Перелистываю на пункт о стоимости контракта.

— Все-таки двести тысяч? — спрашиваю, постукивая колпачком ручки по бумаге.

Я думала, он снизит зарплату — грозился же, что предложение не будет щедрым.

— Первое слово дороже второго! — озорным голосом отвечает он. — Я знаю, сколько ты зарабатывала в своей компании. Не смотри в зубы дареному коню.

Этот гад уже издевается, хотя я ещё ничего не подписала! В мозгу сиреной воет острая потребность отсюда уйти. Но… Бабушка. Мне нужны двести тысяч в месяц! Они будут крайне полезны. Я не могу сейчас развернуться и сбежать.

Перехожу к последнему параграфу — особым условиям.

— Штрафы?! — выговариваю возмущенно. — Неустойка? У меня чувство, что ты из меня рабыню хочешь сделать, а не нанимаешь для работы.

Алекс маслянистым взглядом смотрит на меня. Улыбается одним уголком губ, точно ждет, когда я попадусь в ловушку. Ничего не отвечает.

Штрафы исчисляются процентными значениями — пятьдесят процентов от суммы месячной выплаты за ненадлежащее исполнение обязанностей. За намеренную порчу имущества — сто пятьдесят. А неустойка — вообще драконовская мера! В случае досрочного расторжения контракта я должна буду выплатить Александру пятьсот процентов от месячного заработка. Миллион, чтобы уйти раньше времени!

— Ты рехнулся? — откладываю ручку на стол поверх листов контракта. — Я не согласна на такие штрафы и неустойку.

Нет, я все могу понять. Он оставил меня позади и двинулся дальше, а тут судьба дает ему шанс поквитаться со мной, унизительно заставив на себя работать. Это низко, хотя и понятно. Но все пункты этого договора прямо орут о том, что Александр хочет от меня больше, чем простой уборки. Он сам меня бросил, ничего там не должно было остаться, нечему вспыхнуть с новыми силами, как в красивых мелодрамах. И только мое разбитое сердце ноет старыми ранами при виде этого мужчины.

— Этот пункт обсуждению не подлежит, Даша, — лицо Александра трогает жестокая улыбка. — Остальные пожелания я готов учесть. Особые условия исправлять не буду. Это мои гарантии!

Деловой подход. Ничего личного, да? Если я это подпишу, окажусь в западне.

— Тогда мне тоже нужны гарантии, — тоже включаю деловой тон. — В должностных обязанностях нужен четкий пункт о том, что моя работа здесь предполагает только уборку. Никакого интима. В случае, если ты начнешь распускать руки, контракт будет автоматически расторгнут без каких-либо неустоек.

Александр хмурит брови и загадочно улыбается, что у меня по спине сбегают мурашки. Плотоядно и властно. Он накалывает вилкой кусочек киви и медленно кладет в рот, будто говоря «вот я тебя и съел». Выдерживает драматическую паузу, а во мне настаивается тревога. Мне очень нужны эти деньги, тем более понедельно, я смогу начать возить бабушку по исследованиям сразу. Но Александр, как назло, тянет.

— Это все твои пожелания? — спрашивает он, прожевав, на его высоком лбу появляется два горизонтальных залома.

Вопрос ставит меня в тупик. Будто я что-то ещё пропустила. Пробегаю контракт взглядом, надеясь найти, что ещё можно подправить — не нахожу. Указываю только дополнение к должностным обязанностям, чтобы точно не забыл.

— Все, — выдыхаю, борясь с булькающим беспокойством.

— Тогда поужинаем наконец, и Эля покажет тебе комнату, — холодно произносит Александр. — Завтра доставят необходимые средства, и приступишь к работе.

— Меня это не устраивает, — произношу как можно тверже. Мне нужно провести эту ночь дома, чтобы завтра съездить в больницу к бабушке. — Я не могу остаться сегодня.

— Не похоже, чтобы в твоем положении можно было ставить условия, Даша, — на пониженных тонах цедит Александр, пронзая меня требовательным взглядом. — Я и так пошел на уступки. Если тебе нужна эта работа, ты дождешься, пока я подправлю контракт, и подпишешь его. В противном случае, катись.

8.

Даша

— Ты запомнишь этот момент, — Александр отпивает вино и ставит бокал обратно на стол. — Я пойду тебе навстречу. Но только один раз.

Он замолкает, будто нарочно тянет время, играет на нервах. Сцепляет пальцы в замок, уперев локти в стол, смотрит на меня поверх костяшек.

— Я говорил, что предложение актуально до вечера пятницы. Не буду отступать от собственных слов. У тебя остались сутки привести дела в порядок, — снова жестокая улыбка. — Завтра в семь вечера тебя будет ждать машина. Опоздаешь — забудь об этой работе.

Внутри разливается радость, смешанная с облегчением. И возмущение. Больно-то нужна эта работа! Нет, нужна, конечно, но не настолько, чтобы на задних лапках прыгать. В любом случае надо завтра в больницу, так что хорошо, что мне удалось отвоевать себе ещё сутки.

— Не буду терять времени. Поеду домой, — произношу просто и добавляю с сарказмом: — Вещи. Паковать.

На этом встаю из-за стола, Александр невозмутимо провожает меня холодным взглядом, а на челюсти выступают желваки. Я буду колоть тебя твоими же иглами, напыщенный засранец!

— Эля проводит тебя, — произносит он и он углубляется в свою фруктовую тарелку. — Машину подадут через несколько минут.

— Я на такси доберусь, — бросаю ему и захожу в дом.

Александр, похоже, на триста процентов уверен в гениальности своего плана, что я наверняка приеду завтра и уже останусь, как он требует. А я не так уверена. Я пока ничего не подписала. Вдруг выяснится, что врач в приемнике ошибся, и бабушке не нужна никакая операция? Тогда я спокойно найду себе любую достойную работу, и не видать меня Александру как своих ушей.

Эля встречает меня в коридоре второго этажа и провожает до дверей. Спрашивает, было ли вкусно. Она не похожа на стерву, и мне даже неловко становится, что я ничего не попробовала. Эта женщина не виновата в том, что между её нанимателем и мной пробежала трещина величиной с Гранд Каньон.

— Было вкусно, спасибо, — вру, чтобы не расстраивать, и чувствую, как горит затылок.

Оборачиваюсь — Александр все же решил меня проводить? Стоит на балконе второго этажа и буравит меня тяжелым взглядом. Поднимаю ладонь и по-детски машу ему на прощание, растягивая на лице широкую улыбку. Пусть локти кусает — приеду я или нет.

После выхожу в открытую Элей дверь. Снова воздух тяжелый и влажный. Может, тут просто микроклимат такой? Болота вокруг? Покидаю территорию особняка через калитку в высоком заборе и на трассе вызываю такси. Ворота сзади сбоку открываются, и выезжает внедорожник. Отхожу, чтобы не мешать проехать, но машина останавливается, раздается сигнал клаксона.

Внутри сидит уже знакомый мне Максим. Выходит, он все это время был в доме и просто не выходил? Подкатывает машину ко мне на низкой передаче, опускает боковое стекло.

— Садитесь, Даша, я подвезу, — дружелюбно произносит он. — Мне в город, нам по пути.

— Спасибо, мое такси вот-вот приедет, — отказываюсь и морально готовлюсь стоять на своем, но Максим не настаивает.

— Как знаете, — улыбается и, закрыв окно, выводит машину на трассу.

Такси приезжает минут через двадцать. Я успела чуть продрогнуть к этому моменту, но еду домой с комфортом и без неудобных разговоров.

Войдя в квартиру, чую запах вареного картофеля. Федя все-таки постарался! Прохожу на кухню — брат даже посуду помыл. Как раз вытирает руки полотенцем. Выглядит подавленно. Подхожу и обнимаю его.

— Куда ты ездила? — спрашивает он, отстраняясь и хромает к плите, где под полотенцем стоит кастрюля с картофелем.

— Положишь мне? — спрашиваю устало и сажусь за стол. — На работу устраиваться.

— Успешно? — Федя ставит передо мной тарелку с картофелем и вынимает из холодильника начатую банку с тушенкой. Вручает приборы. — Я оставил тебе немного.

Действительно немного. Выгребаю остатки тушенки в тарелку и дую на пышащий паром картофель.

— Успешно. Завтра выхожу, — отвечаю на Федин вопрос.

— И что за место? — удивительно разговорчивый он вдруг. Обычно слова не вытянешь.

— Частный дом, убирать буду, — начинаю есть. Картофель не посолен. Мда. Досаливаю. — И это работа с проживанием. Тебе придется какое-то время за бабушкой ухаживать.

Брат грузно плюхается на стул напротив.

— Ну как я буду это делать? Я сам-то еле хожу! — выговаривает возмущенно.

— Если не ты, то никто, — отрезаю. Вот сопли ему подтирать — последнее, что мне надо. — Потерпи одну неделю, потом я найму бабушке сиделку. Она в туалет сама дойти может, только провожай. А еду уж худо-бедно приготовишь.

Эти слова успокаивают Федю. Ну хорошо хоть тут договорились.

Сплю плохо, постоянно просыпаюсь. Повысилась тревожность, похоже. Видимо, я очень волнуюсь о том, как буду работать в доме Александра. Я ведь не смогу сачковать, это поперек души, а там работы по горло. Дом в порядок привести. Старый. Доставшийся в наследство. Наверняка есть комнаты, которыми годами никто не пользовался. Но ничего. Я справлюсь. И работать буду на совесть, чтобы перед собой не стыдно было.

В пятницу в приемные часы, с трех до пяти, я еду к бабушке в больницу и, прежде чем зайти к ней, таки нахожу лечащего врача. Исследования все провели, результаты подкололи к медкарте. Смысла держать бабушку в больнице он не видит, состояние стабильное, но диагноз врача приемника подтвердился. Ишемическая болезнь сердца из-за плохой проходимости сосудов. Нужно делать шунтирование. В очередь бабушку уже поставили.

Эта новость меня убивает. Я бы укоротила свою жизнь, но добавила бы лет жизни ей. Привожу себя в порядок в туалете на этаже, чтобы не появляться перед ней с заплаканным лицом, и иду в палату.

Бабушка очень рада покинуть больничные стены, а я думаю, как сообщить ей, что лечь в больницу придется снова, да ещё и на операцию. Потом скажу, когда дойдет до дела.

Добрые медбратья помогают мне загрузить бабушку в такси, а добрые соседи — довести до квартиры. Шейка бедра срослась, но у бабушки остался панический страх ходьбы. Вот и приходится её активно поддерживать.

9.

Даша

— Ты куда это такая нарядная намылилась? — спрашивает подошедший ко мне Денис, Федин друг.

Он одет с иголочки, сейчас на нем просторные светлые шорты и салатовая футболка-поло. На ногах белые новенькие брендовые кроссовки. Денис наш местный мажор. Но я никогда не могла воспринимать его как мужчину, поскольку ему все покупает мама. Он живет с родителями и, похоже, принципиально не собирается начинать самостоятельную жизнь.

— По делам, не видишь? — спрашиваю с вызовом.

Денис начал подбивать ко мне клинья пару лет назад, когда мы с Сашей расстались. До того не замечал, а потом его как прорвало. Будто разглядел во мне что-то, чего не видел раньше.

— Я заметил, что ты в костюме и с чемоданом. Так, знаешь ли, по делам не ездят, — Денис подходит и растягивает на лице улыбку. — Да ладно, вижу я, что ты съезжаешь от Федьки. Зачем далеко-то переезжать? Моя квартира в соседнем подъезде. Так и быть, донесу твой скарб.

Покусает ещё. Он по-дружески вальяжно закидывает руку руку на плечи.

— Какой милый подкат, — сбрасываю его руку, — только вот…

Не успеваю договорить, как слышу голос Александра. Даже вздрагиваю.

— Руки от неё убрал! — доносится со спины.

Вот уж его я тут точно не ждала. Полагала, снова пришлет машину с водителем, как в прошлый раз. Да и была уверена, что он приедет с другой стороны.

Оборачиваюсь — точно! Александр выбирается из блестяще-черного внедорожника с агрессивной решеткой и направляется в нашу сторону. В серебристом костюме с приятным матовым блеском и черной расстегнутой сверху сорочке. Классный видок. Даже слишком для нашего микрорайона. Смотрит на Дениса настолько уничтожающе, что кажется, сейчас дойдет, пополам сложит и в бараний рог скрутит.

— Ты кто такой? — Денис упирает руки в бока.

Ну блин. Только петушиных боев мне тут не хватает!

— А ты кто такой грабли к моей женщине тянуть? — в тон грубо спрашивает Александр.

Мне не нравится, что он назвал меня своей женщиной, но я не решаюсь сейчас вставать между двумя мужчинами.

— У неё на лбу не написано, что твоя, — Денис явно сдувается, сгибаясь под гнетом грозовой тучи под названием Александр Тернов. Отступает от меня.

— Так если ко всем подряд грабли тянуть, без них и остаться можно, — жестко наседает Александр.

— Да понял я, — недовольно выговаривает Денис и уходит к нашему подъезду.

С досадой смотрю ему вслед. К Феде пошел. Только я за порог, брат сразу другана позвал.

— Готова ехать? — спрашивает Александр уже ровно и берется за ручку чемодана.

Отдергиваю руку, но не могу удержаться от колкости.

— Что это Ваше Величество собственной персоной пожаловало? Холопов не нашлось?

— Приехал освободить свою королеву от ненужных поклонников, — Александр легко переводит мою колкость в шутку, но не дает расслабиться: — А если без шуток, шагай в машину.

— Лучше бы ты водителя прислал, Саш, — цежу ядовито.

— Пытаешься скрыть от меня свою интрижку? — он отвечает в тон язвительно.

— Просто хочется поменьше видеть твое лицо, — не отступаю.

Александр прячет мой чемодан в багажник, потом открывает мне пассажирскую дверь. Подает руку, от которой я отказываюсь и сама забираюсь на высокое сиденье.

— Привыкай, — бросает мне Александр, заводя двигатель. — Ты будешь постоянно меня видеть и вспоминать, что между нами было.

— Я и так прекрасно помню, мне тебя видеть для этого не обязательно, — отворачиваюсь к окну.

Вся остальная дорога проходит в молчании. Александр останавливает внедорожник на площадке у дома. Без его помощи выбираюсь из салона, дожидаюсь, пока он выдаст мне мой полупустой чемодан, и направляюсь к дому. Эля открывает мне дверь.

— Добрый вечер, рада, что вы все-таки согласились работать! — она говорит это с искренней радостью.

Похоже, ей будет приятно спихнуть на меня часть обязанностей. Мне не за что на неё сердиться, но я на взводе и мысленно осаждаю себя, чтобы зря не наговорить гадостей.

— Эля, проведи Даше экскурсию по дому и покажи комнату, — произносит вошедший в дом Александр. — И выдай форму, пожалуйста.

— А ты ничего не забыл? — поворачиваюсь к нему, голос шипит сдерживаемой агрессией. — На каких основаниях я тут форму носить буду?

— Ты с вещами приехала, контракт — это формальность, Даш, — улыбается Александр.

— Сначала я его прочитаю и, если соглашусь, подпишу, — твердо стою на своем. — А нет — так и уеду отсюда.

Александр делает приглашающий жест в сторону лестницы и поднимается за мной следом.

— И когда ты успела стать такой принципиальной? — ухмыляется, но добродушно.

— С тех пор, как сбросила розовые очки и перестала доверять людям без разбору, — огрызаюсь, а сама вспоминаю тот злополучный день, когда он меня бросил.

Я сидела в ресторане с его другом Мишей. Мы ждали его девушку Снежану, с которой тот поссорился, и попросил меня присутствовать на встрече в качестве арбитра. Я знала и Снежану, она, хоть и была на четыре года меня старше, но мы все были одной компанией. Я искренне желала Мише помириться со Снежаной. Но тот вечер запомнился мне не прекрасным примирением, а вышибающей воздух из легких смс-кой.

«Прощай, Даша. Наши отношения были ошибкой. Я ни секунды тебя не любил. Сними розовые очки, девчонка с Озерков, и найди себе парня из своего круга».

У меня задрожали руки, когда я это прочитала. Миша обеспокоенно спросил, что случилось, а я даже ответить не смогла, потому что не понимала вообще ничего. Мы ещё неделю назад признавались друг другу в любви и смотрели вместе на звезды, а теперь вдруг такое.

И узнать мне Александр не дал. Звонки не проходили, в телеграм сообщения оставались непрочитанными, из почты приходил ответ, что ящика не существует. Квартира, в которой мы жили, оказалась полна его вещей, но все самое ценное он вывез.

10.

Алекс

Даша принимается внимательно читать. Вот же дотошная дрянь!

— Ты снова будешь все читать? — спрашиваю раздраженно.

Не то чтобы я хотел её обдурить или обмануть, но хоть какое-то доверие должно быть. Я ж не пройдоха какой, чтобы каждое слово проверять!

— Мне это подписывать! — гневно отвечает Даша. — Вдруг ты тут написал, чтобы я убирала в БДСМ-нарядах из латекса?

— Не передергивай! — в голосе звучит досада, но я справляюсь с эмоцией, не хочется ругаться. Изгибаю бровь и добавляю шутливо: — Разве я был замечен в извращениях?

— А вдруг? — нет, Даша непреклонна.

Я учел все её пожелания. Пункт о неустойке и штрафах не трогал, как и обещал. Другое дело, что ничего я с неё требовать не буду. Отпущу с миром, когда надоест. А пока, раз уж судьба подбросила мне такой шикарный шанс отыграться, получу свою сатисфакцию.

— Это что ещё за пункт? — из мыслей меня вырывает Дашин сердитый голос.

Она показывает на строчку о том, что работодатель обязуется предоставить ей форму, а она обязуется её носить.

— А что ты хотела? — развожу руками. Да, это новый пункт, я забыл в прошлый раз вписать. — Не будешь же ты расхаживать тут абы в чем?

— И что за форму ты мне приготовил? — яд из Даши так и выплескивается.

— Как у Эли. Черный брючный костюм из легкой дышащей ткани, — парирую невозмутимо. — Мои работники должны выглядеть прилично и опрятно.

У Даши на лице проступает удивление, смешанное с облегчением. Вот так новость! Ожидала пакость? Подожди, они начнутся позже. Мне же нужно, чтобы ты подписала чертов контракт!

Она дочитывает контракт до конца и наконец ставит подпись на обоих экземплярах. Следом за ней это делаю я и вручаю ей один.

— На память, — улыбаюсь одним уголком губ. — Если мы закончили формальности, Эля покажет тебе дом и выдаст форму.

Даша кивает и схватив контракт выходит из кабинета. Смотрю ей вслед, любуясь прекрасной фигуркой в приталенном жакете и брюках. Она меня возбуждает, но трахать её я не хочу. Между нами все кончено, остался только должок, который я собираюсь вернуть ей сполна.

Но это начнется не сейчас. А сейчас… открываю видео с камер в доме и слежу за тем, как Эля водит Дашу по подвальному этажу, показывая прачечную, ледник, кладовую, в хозяйственной части, бассейн и сауну в части для отдыха, затем они поднимаются на первый этаж — кухня, столовая, совмещенная с баром, комната отдыха с караоке, домашний кинотеатр… Да, мой дядя умел развлекаться, только вот последние лет пять совсем занемог и пользовался от силы несколькими помещениями. Даже спальню на первый этаж перенес. Эля мне все доложила. Его комната, полная медицинского оборудования, так и осталась пока не тронутой, запертая на замок.

На втором этаже Эля указывает на комнату, куда я попросил поселить Дашу — спальня, находящаяся аккурат напротив моей, в левом крыле. В правом живет и работает Макс, когда тусует тут.

Эля вытаскивает из шкафа один комплект формы. К счастью, размер Дашиной одежды я отлично помню и за время нашей разлуки она не потолстела. Кто-то скажет, что подглядывать нехорошо? Эта спальня единственная, куда я попросил установить дополнительную камеру. Будто предвидел, что поселю у себя бывшую. Не убирать же теперь? Буду наблюдать, чем Даша занимается в свободное от работы время.

Ну вот и все, экскурсия подходит к концу. Эля сейчас скажет, что есть ещё третий мансардный этаж, туда никто пока не ходит, но убрать там придется, и настанет мой выход.

Выжидаю, пока они закончат разговор у двери на лестницу, ведущую на чердак, и выхожу из кабинета. Я появляюсь из-за угла на балконе второго этажа, который нависает над огромным холлом первого.

— Что сегодня на ужин? — спрашиваю у Эли. Даше, как прислуге теперь, принципиально не предлагаю поесть. Завтра Эля расскажет ей, как здесь питается персонал.

Расторопная кухарка тут же спохватывается и предлагает варианты. Выбираю свинину в горшочке с картофелем и спускаюсь на первый этаж в столовую. Эля поспешно прощается с Дашей и обгоняя меня бежит на кухню. Дядька вышколил её до умопомрачения. Надеюсь, с Дашей будет повеселее.

— А мне что делать? — в спину бросает мне Даша.

— Сегодня твое рабочее время закончено, отдыхай, — отвечаю обернувшись. — Завтра в девять утра начнешь работу.

У меня была мысль заставить её что-нибудь убрать уже сегодня, но это успеется. Месть — блюдо, которое подают холодным, в отличие от ароматной свинины в горшочке, которую передо мной ставит Эля спустя каких-то двадцать минут. Видимо, делает заготовки. Я не вдаюсь, как она это проворачивает.

Этим вечером я больше не беспокою Дашу, как и собирался. Но, как назло, и ничем другим заниматься не могу, кроме как сидеть в кабинете и пялиться в монитор, который показывает видео с камеры в её спальне.

Часть времени Даша разбирает скромные пожитки, затем принимает душ и переодевается в пижаму. Сука, ловлю каждый кадр её голого тела. Нет, ну она фигуристая, аппетитная девочка, чего удивляться, что я по-мужски реагирую на ее наготу? Но нездорово это как-то. А плевать. Здорово или нет, я этим занимаюсь, и пока меня все устраивает.

Как только Даша забирается в постель, поставив телефон на зарядку, я выключаю компьютер. Смотреть больше не на что. Сам ухожу спать.

Сплю как младенец. Давно я так сладостно не засыпал, в предвосхищении завтрашнего дня. Даше придется сильно обвыкаться тут, а этот процесс сопряжен с некоторой ломкой стереотипов. Предвкушаю скрежет, с которым это будет происходить. Я соберу каждую унцию Дашиных эмоций, а их будет много!

Наутро в девять выхожу к завтраку. Свежий и бодрый после отличного контрастного душа. Эля знает, чем я завтракаю, поэтому на столе меня уже ожидает чашка кофе и несколько тостов. Рядом банки с джемом, медом и сгущенка.

Даша проходит на кухню мимо меня даже не здороваясь. Форма ей к лицу, стройнит. Вышла вовремя, но ведет себя так, будто не на работе. Ты не посмеешь игнорировать хозяина дома!

11.

Даша

Утром в девять иду попить воды, чтобы спокойно заняться своей работой — Александр уже сидит за столом в столовой. Пьет кофе, заедая тостами. Мне пока завтракать рано. Я привыкла первый раз есть в середине дня, по интервальной диете. Спокойно прохожу мимо него на кухню, и вдруг раздается резкий звук разбивающегося стекла. Заставляет вздрогнуть.

Первой реагирует Эля, я следом выглядываю из-за стойки и вижу, что Александр разбил кружку с кофе. И с блюдцем впридачу. Не мог он так выронить. Это нарочно! Засранец. И на предложение Эли убрать, цедит, что теперь я тут за уборщицу. Отпираться неправильно, это правда моя работа, но он ведь нарочно сделал. Напакостил, как шкодливый котенок.

— Ты красивый, Саш, тебе говорили? — спрашиваю ровным тоном и выхожу в столовую с совком и метелкой собирать осколки.

— Говорили, конечно, — он кивает с довольным видом. — И ты вот только что…

— Только для полной красоты тебе кое-чего не хватает, — добавляю, сгребая дребезжащие черепки.

— Чего же? — Александр ведется. А у меня шутка с долгой подводкой.

— Руки отрубить, — отвечаю с досадой. — Венера Милосская потому самая красивая, что у неё рук нету.

Прямо смотрю в этот момент на Александра, с упоением наблюдая, как он звереет.

— Это ты меня с женщиной сейчас сравнила?! — в тоне рык.

— Ты без рук и правда красивее будешь, — с трудом удерживаюсь от смеха. — По крайней мере, кофе не сможешь на пол скидывать, как паршивый кот!

Его тоже на смех пробирает от этой фразы, но он старательно держится, а я скрываюсь в кухне, выкидываю черепки в мусорку.

Когда я выхожу, чтобы пойти за тряпкой для пола, Александр хватает меня за запястье, останавливая.

— Дерзить будешь, я тебя оштрафую, — произносит уже серьезно, но хитро смотрит в глаза. — За ненадлежащее выполнение обязанностей. Прикуси язык, Даша.

Вытаскиваю запястье из его пальцев.

— Лучше мне с тобой вообще тогда не разговаривать, — произношу задумчиво. — Ты меня так бесишь, что я обязательно что-нибудь ещё ляпну.

— Лучше держи себя в руках, — сурово добавляет он и принимается глубокомысленно намазывать мед на тост.

Наверное, разговор окончен. Когда я возвращаюсь в кухню с ведром и тряпкой, Александра уже нет. Проветриться пошел, наверное, а то злился так, что я боялась, вот-вот воспламенится. Он ещё пожалеет, что предложил мне эту работу. Я за словом в карман не полезу. Нервы-то не деньги, не восстанавливаются.

Как ни странно, после завтрака Александр как в воду канул. Уехал, похоже. А мне только спокойнее — знай себе убирай потихоньку. Заодно, пользуясь отсутствием лишних людей в доме, засекаю, сколько времени уходит на уборку той или иной комнаты. Все записываю в блокнот, чтобы была возможность спланировать время.

Средств для уборки, как и всевозможных инструментов навезли массу. И большинством я научилась пользоваться в процессе работы в клининге. Звучит смешно, но даже швабру с отжимом надо уметь использовать, только так получится работать быстро. А в этом деле время — второй после качества уборки приоритет.

Работы в этом доме и правда непочатый край. Основные помещения плюс-минус убраны, но одна Эля физически не в состоянии поддерживать порядок во всем доме, параллельно стирая, перестилая кровати, готовя еду и так далее, что в её списке обязанностей. Александр правильно сделал, что решил сгрузить уборку на отдельного человека. Неправильно — что на меня.

Завтракаю в час дня, как и привыкла, Эля услужливо поинтересовалась, что я буду, и приготовила мне овсянку с нарезанной половинкой авокадо и омлетом из одного яйца. Точно, как я себе дома. Мне приятно, что она такая заботливая. Даже странно, как такой светлая женщина смогла удержаться рядом со змееподобным ядовитым Александром.

Вечером, когда я заканчиваю с пустыми комнатами в правой части особняка, снизу раздаются веселые голоса, два женских и три мужских. Ну низкий, чуть хрипловатый голос Александра я сразу вычленяю в соцветии звуков. Аккуратно выглядываю из-за угла, чтобы меня не было видно на балконе, и вижу компанию из пятерых человек — две пары и Александр.

— Эля, принимай заказы на выпивку! — веселым тоном говорит хозяин дома. — Ребят, домашний кинотеатр вон там! — и показывает на одну из комнат.

Понятно, привел знакомых. Вглядываюсь повнимательнее, и узнаю Филиппа Чарнецкого и свою когда-то близкую подругу Милану, которая вышла за него замуж и уехала из нашего захолустья в богатую жизнь. В памяти всплывает прекрасный ужасный вечер в день её свадьбы.

Речной трамвайчик с парой десятков разгоряченных молодых мужчин и девушек на палубе проплывал по Неве, расплескивая вокруг себя брызги света и обрывки грохочущей попсы. Церемония бракосочетания давно завершилась, после была прогулка, а сейчас празднование сузилось до речного круиза. Столы ломились от закусок, официанты щедро раздавали шампанское с больших серебристых подносов. Света и Филипп в окружении людей его статуса тусовались на верхней палубе, я и мне подобные — ярусом ниже. Все равно на воздухе, ветер приятно обдавал лицо изморосью речной воды, но не в блистательном мире богатеев.

Я отошла к корме и стояла у бортика, глядя на красиво подсвеченные набережные, наслаждалась легким хмелем в голове и шикарным летним вечером. В какой-то момент с верхней палубы спустился высокий и красивый, явно богатый мужчина и направился прямиком ко мне. Модный костюм с коротким пиджаком и узкими брюками, расстегнутая сверху белая сорочка, блестящие на руке часы. Видок непринужденный и расслабленный, но заметно, что каждая деталь на месте и продумана.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? — спросил он, останавливаясь рядом.

От него пахнуло свежим древесным парфюмом, который напомнил мне весну.

— Пожалуйста, — ответила я, не поворачиваясь к нему. — Я не купила эту палубу.

— Рассматриваешь набережную? Вид потрясающий, но не такой завораживающий, как ты…