Бывшие. Забыть не позволю

Пролог

Размахиваю влажными от нервов ладонями, пока лифт бесшумно поднимает меня на последний этаж дома, в котором живёт мой мужчина. Это престижный жилой комплекс, в который вход простым смертным строго воспрещён.

Переминаюсь с ноги на ногу и нервно поглядываю на экран телефона.

Он не отвечает. Странно. Может, задремал? Но ведь мы договорились провести его день рождения вдвоём.

Не позволяю плохому предчувствию взять над собой верх. Хотя в животе почему-то беснуются пресловутые бабочки.

Замечаю в зеркальной панели кабинки своё отражение, и думаю, не переборщила ли я с внешним видом?

Длинные рыжие волосы уложены в упругие локоны, что спадают до середины талии.

Джинсовая юбка вдруг кажется слишком короткой, тщетно пытаюсь немного оттянуть её вниз, но она всё равно кончается на середине бедра.

Белый боди с вырезом чуть откровеннее обычного красиво облегает фигуру. Кажется, выбрав комплект нижнего белья с эффектом пуш-ап, я переборщила. Теперь приходится прикрывать эту красоту тонкой курткой бомбером.

Заканчивают мой образ белые лоферы – единственное, к чему я не придираюсь.

Я ведь хочу, чтобы сегодня всё прошло идеально. От и до.

Потому что моим подарком Тимуру на день рождения будет моя девственность.

Он миллион раз извинялся за, сказанную в конфликте фразу «быть девственницей в двадцать лет – это зашквар», и продолжает убеждать меня в том, что подождёт, сколько нужно.

Только я больше ждать не хочу. Пусть мой первый раз произойдёт с любимым мужчиной, и точка.

Тем более что наш петтинг медленно но верно, размывает границы того, где заканчивается прелюдия и начинается секс.

Сердце бьётся так быстро, как у загнанной охотником птицы. На негнущихся ногах выхожу из лифта и иду к нужной двери.

В голове перебираю слова, которыми объясню ему, в чём именно заключается его подарок. И нервничаю так, что хочется развернуться и убежать в противоположном направлении!

Но вместо побега я уверенно толкаю входную дверь, которая почему-то не до конца закрыта. Хмурюсь, снова испытывая волну тревоги, и прохожу дальше.

В нос сразу же бьёт знакомый и вкусный запах моего мужчины. Внутри сразу же разливается тепло и предвкушение его объятий.

Прохожу в пентхаус Тимура, только нигде его не наблюдаю.

Стоит мне повернуться в сторону его спальни, как до меня чётко доносится шум. Прислушиваясь, медленно иду в сторону нужной двери, и чем я ближе, тем отчётливее я слышу:

Кокетливый женский смех.

Низкий бас Тимура.

Женские стоны...

Пульс начинает стучать в голове набатом, а в горле встал огромный ком, который я никак не могу проглотить.

Я больше не крадусь, а смело иду к нему в спальню. Толкаю дверь чуть ли не с ноги. Пусть этими звуками будет фильм.

Или порно.

Да что угодно!

Но это не фильм, и от увиденной картины мне хочется согнуться пополам и кричать, что есть сил, от разрывающей меня агонии.

На большой, устланной белыми простынями постели, расположилась абсолютно голая троица. Две полностью обнажённые девушки с круглыми силиконовыми сиськами и модельными фигурами, блондинка и брюнетка, внешность которых недвусмысленно намекает, что это представительницы, нет, не проституток.

А эскорта. Класса люкс, не меньше.

И Тимур Тарновский. С крепким стояком и бутылкой виски в руках.

Он замечет меня сразу же. Я потерянно держусь за дверной косяк похолодевшими пальцами. Глядя мне прямо в глаза, он лениво затягивается сигаретой и делает глоток алкоголя прямо из бутылки.

Ещё и подмигивает, ублюдок.

Его подружки меня не видят. Не замечают. Слишком заняты тем, что буквально облизывают Тарновского. Одна по правую сторону, другая по левую.

Гладят его накачанное тело. Обводят острыми ноготками его многочисленные татуировки на груди и руках. Целуют и ласкают языками крепкую татуированную шею.

И стонут в унисон, словно актрисы из дешёвой порнухи.

- Сонь, раздевайся, - это он бросает мне. – Хотя, что-то на тебе и так не слишком много одежды. Иди сюда в чем есть, - подзывает он меня рукой, словно какую-то шавку. – Быстрее давай.

Меня так и подмывает запустить в него декоративную вазу, что стоит рядом со мной на полу. А еще наорать на него и отвесить столько пощечин, на сколько у меня хватит сил.

Но я знаю, что не смогу этого сделать. Меня трясет от увиденного. Губы дрожат, предательски пощипывает глаза.

Тарновскому просто повезло, что я слабачка, которая поверила в любовь с мажором.

Задираю подбородок из последних сил, разворачиваюсь и ухожу.

Надо только завернуть за угол, там по коридору до лифта, а уже потом, дома, можно вырывать из груди сердце, которое обливается кровью из-за любви к этому предателю.

Меня начинает трясти, зубы стучат, будто я на холоде. Ах вот он какой – сильнейший выброс адреналина...

Не сбавляя скорости, смахиваю с лица непрошенные слезы, когда до меня вдруг доносится переполох из спальни.

Небось продолжают трахаться.

Интересно, сколько раз он вот так мне изменял?..

Слез в глазах столько, что картинка перед глазами размытая. До двери осталось вроде бы всего пара шагов, и я уже смело шмыгаю носом. Никто же не услышит.

Мужские шаги за спиной доносятся до моего слуха слишком поздно. Тимур хватает меня за рукав куртки и дергает на себя.

Я словно тряпичная кукла ударяюсь о его взмокшую от секса с другими женщинами, крепкую и тренированную грудь. И в приступе сильнейшего отвращения даю пощечину.

Он на секунду закрывает глаза, делает глубокий вдох через нос. Ноздри трепещут, как у разъярённого быка.

Стоит его векам едва распахнуться, он налетает на меня и прижимает к стене. Тем самым выбив из легких весь воздух.

Тарновский прислоняется лбом к моему лбу и смотрит серыми, наверняка пьяными глазами.

- Я не понял, ты куда собралась? – руки мои он зафиксировал железкой хваткой. Как с ним бороться?

Глава 1. Особняк

- Конфиденциальность – это то, за что вам платят такие деньги, - строго поясняет хозяйка кейтеринг компании, пока водитель везет нас в сторону элитного поселка, где и будет проходить мероприятие. – Сто тысяч за одну ночь на дороге не валяются. Думаю, это объяснять не надо.

Понятно, конечно. Но ведь это просто нереальные деньги за то, чтобы носить подносы с едой и алкоголем и мило улыбаться.

Внутри у меня настолько паршивое предчувствие, что, я прячу лицо за пушистым воротом пуховика.

Меня сюда устроила подруга, как только я упомянула, что Артур, мой брат, снова крупно проигрался в автоматы.

Клянусь, это последний раз, когда я его выручаю. Надоел уже. А ведь он старше меня на пять лет, должен быть опорой и защитой. Да и не только мне, но и родителям.

А вместо этого он тупо тянет из нас деньги. Либо на автоматы, либо на долги. Третьего не дано.

Я два года не была в этом городе, и если бы не слезно-пьяные мольбы родителей и брата, ноги бы моей здесь не было.

- Меня все слушают? Соня?! – Светлана Игоревна поворачивается ко мне лицом и недобро сощуривает глаза. – Или ты передумала, и нам стоит отвезти тебя обратно к вокзалу, с которого мы тебя забрали?

- Нет, не передумала, - прочищаю горло и уверенно отвечаю. Грубость я терплю, только потому что у меня есть конкретная цель.

- И чтобы никаких глупостей, - продолжает она наставлять нас. – Если вам буду строить глазки толстые кошельки, или кто-то из них решит потрогать вашу круглую задницу в юбке – ваша задача улыбаться. Чтобы никаких истерик. Не дай бог, вы мне сорвете выезд!

- Мы должны терпеть домогательства? – не выдерживаю я. Внутри все клокочет от злости.

- А ты высокого о себе мнения, София, - цокает языком Светлана Игоревна и обводит нас, троих девушек и одного парня взглядами. - Вы там будете мебелью на ножках. Красивых, стройных ножках. И всего-то. Вас в упор не заметят, поверьте, - раздраженно машет рукой она. – А если заметят, кокетливо улыбайтесь. Довольный клиент – щедрый клиент.

Отворачиваю лицо к окну, за которым бушует вьюга, и понимаю, что узнаю эту дорогу. Щурюсь и пытаюсь сообразить, откуда. Ведь я в элитных поселках не была никогда…

За исключением того раза, когда Тарновский привез меня в дом своих родителей.

Меня швыряет в жар до такой степени, что я расстегиваю пуховик, под котором сшитая на заказ и по меркам униформа. Белая блузка, черная короткая юбка и передник с логотипом кейтеринг фирмы. Нас даже накрасил визажист. И завязал всем девушкам волосы в высокие конские хвосты.

Боже, мы ведь не можем ехать в дом Тарновских?..

Я никогда не видела его родителей. Но вдруг это семейное мероприятие, и там будет он?

- Светлана Игоревна, а как зовут заказчика? – буднично, и как бы беспричинно интересуюсь я.

- Ассистент заказывал, - не отрываясь от экрана телефона отвечает она. – Понятия не имею, кто там сейчас живет. Раньше это был дом олигарха Тарновского. Когда у него отжали все активы и расстреляли на разборках, дом на продаже почти год был. Никто такую махину покупать не осмеливался. И вот, год назад его кто-то наконец-то приобрел.

- Кто, не знаете?

- Соня, не мешай, пожалуйста. Если будешь внимательна, то уверена, легко пронюхаешь, кто хозяин. Уж не покойничек Тарновский восстал из мертвых, верно? Кстати, советую, все, что вы услышите и увидите выбросить из головы, как только мы закончим смену. Любой косяк будет стоить нам неустойки, которая обанкротит мой бизнес. И вас заодно.

Последние слова долетают до меня сквозь туман.

Отца Тимура застрелили? Олигарх Тарновский у нас в городе был только один, значит совпадения быть просто не может.

Ужас.

Мои мысли, медленно, но, верно, сконцентрировались на том, как теперь Тимур? Они с отцом были близки.

Так, стоп.

Мотаю головой и замечаю, как мы подъезжаем к изысканному особняку. Территория вокруг оформлена с кричащей о деньгах роскошью, но без пошлости. На парковке для гостей автомобили одна расцветка которых намекает на улетную стоимость.

Я медленно выдыхаю, когда вижу, как среди аккуратных дорожек и застывших фонтанов снует охрана.

Один охранник проверяет бумаги у водителя нашего транспорта и жестом показывает, что ты можем проезжать.

Чем ближе мы ко входу, естественно, запасному, так как мы -прислуга. Тем больше я жалею о том, что решила помочь непутевому брату лудоману.

Потому что этот особняк – и есть дом Тарновских в прошлом.

Глава 2. Я тебе не малышка!

Светлана Игоревна, собирает нас на кухне и словно цербер из царства Аида, с чувством отчитывает заранее. В ее глазах, пожалуй, не хватает только адского пламени.

Ее посыл прост – если заказчик будет недоволен, то каждого из нас ждет неустойка в пять раз больше, чем оплата. А это пятьсот тысяч. Аренда моей квартиры на три года.

Каждому ее слову я киваю, а сама исподтишка оглядываю внушительную кухню, где легко поместятся несколько поваров. Здесь есть заготовки закусок, алкоголь, посуда. И всего так много, что это напоминает супермаркет. Все это привезли еще до нас, видимо, тот самый персональный помощник хозяев.

- Всем все понятно? – она снова окидывает нас взглядом, который блестит от нервов. – Тогда за работу. Чтобы с этой секунды и до шести утра я никого из вас не видела без дела. Пошли, пошли!

Хлопает в ладоши она и буквально выгоняет нас из кухни.

Оттуда мы попадаем прямиком в мир такого лоска, что я сразу же понимаю смысл слов о том, что мы тут как живая мебель на ножках.

От изысканности дизайна интерьера захватывает дух. Здесь и высокие своды, и изящные линии. С потолка свисают тяжелые люстры, что рассеивают вокруг себя притушенный свет.

Большие окна завешаны тяжелыми шторами в пол. На эксклюзивной мебели сидят гости. Молодые мужчины и женщины. Кто-то ходит, беседуя ни о чем.

Странная атмосфера, у меня по спине холодок. Хотя ничего криминального не происходит, наоборот, все настолько «идеально», что кажется постановкой.

На меня никто не смотрит, вот вообще. И это такое облегчение, что я не замечаю, как быстро пролетают первые два часа.

Красота! Позабыв обо всех предчувствия на свете, я отпрашиваюсь у Светланы Игоревны на короткий перерыв и иду в уборную.

Несмотря на строгое указание использовать туалет для персонала, я случайно теряюсь в одном и коридоров и захожу в первый попавшийся туалет, который, судя по интерьеру – для дам.

И сразу же сталкиваюсь с двумя роскошными девушками, что больше похожи на моделей. Они стоят у зеркала и поправляют макияж, а головное совершенно не обращают на меня внимания.

Отлично! Юркаю за угол, где закрываю за собой дверь и подчиняюсь зову природы.

Встаю, поправляю одежду и слышу обрывки фраз.

- Задолбал, придурок, - жалуется одна из них, - он когда нажрется, у него не стоит. А виновата в этом я. Так и говорит, пока не поможешь мне кончить, денег не получишь.

- Пипец, - лениво отвечает вторая. – Мой еще хуже, когда пьяный. Якобы «путает дырочки», прикинь? Я ему объясняю, что анал стоит в два раза больше, прикидывается дураком.

К лицу приливает стыд. До меня медленно доходит смысл услышанного.

В груди вдруг разливается знакомая горечь. Ведь Тимур когда-то мне изменил с «коллегами» тех девушек, что только что вышли из туалета.

И такое не забывается. Ведь ты помимо воли сравниваешь себя с теми, кому тебя предпочли, и часто это неравный бой.

Пластическая хирургия шагнула вперед настолько, что из-под скальпеля выходят куклы барби. Куда мне до них, обычной ломовой лошадке?..

Беру на кухне новый поднос и выхожу в зал. Судя по новым лицам, я понимаю, что в особняке есть еще какое-то помещение, куда ходят исключительно мужчины. Состав девушек не меняется, а вот среди мужских лиц то и дело появляются новые.

Кстати, одно из таких лиц уже несколько минут сверлит меня взглядом. Высокий блондин с самоуверенной улыбкой. Он прислонился к стене и специально смущает меня.

Когда приходит время отнести поднос с пустыми бокалами на кухню, он вдруг догоняет меня в пустом коридоре.

- Эй, красавица!

Морщусь, но поворачиваюсь к нему с приветливой улыбкой во все тридцать два.

- Отдай мне поднос и распусти волосы.

Не дожидаясь ответа он перенимает у меня поднос, ставит его в сторону на один из столиков с цветочными вазами и подгоняет меня:

- Давай, давай.

Вздыхаю и делаю как он просит, слова про неустойку я поняла доходчиво. Стягиваю с волос резинку и расправляю волосы. Объёмные от укладочных средств, они опадают мне на плечи и за спину копной рассыпчатых локонов.

- Бля-ядь, - присвистывает он. – Как тебя зовут, малышка?

Я тебе не малышка!

- София, - чеканю. – Мне на кухню надо, извините - тянусь к подносу, но он перехватывает мое запястье, давая понять, что никуда я не пойду.

- Кухня подождет, Соня, - мы так близко, что в водянистых глазах худого блондина я замечаю азарт, который не сулит мне ничего хорошего. – У меня есть друг, которому ты очень понравишься. У него пунктик на рыжих. Ты ведь не крашеная?

- Н-нет..

- Супер. Теперь пошли.

- Не пойду, - спину обливает жаром, сердце подскакивает в груди.

Я не хочу проблем!

- Тогда готовься к неустойке, - тихо и отрывисто бросает он мне. – Или молча следуй за мной. Все равно он вряд ли на тебя клюнет, ему хрен, когда угодишь! Но я, как преданный друг, хочу попробовать. Если он и хочет тебя оттрахать, то не здесь и не сегодня, так что не трясись так.

Пока блондин тащит меня в подвал, у меня перед глазами вдруг мелькает вся жизнь.

Я все собираюсь с силами, чтобы толкнуть его, или закричать…

Но пятьсот тысяч это просто неподъёмные деньги для меня сейчас.

Да и заходим мы в помещение, что оказывается имитацией казино, слишком быстро.

Я ничего не успеваю сообразить.

В голове только одна мысль: я смертельно боюсь.

Блондин крепко держит меня за предплечье и проводит мимо нескольких игорных столов, где мужчины увлечённо играют в покер и рулетку.

Я запинаюсь, ноги обмякли и не хотят идти.

Света здесь еще меньше, чем наверху. В воздухе витают клубы сигаретного дыма, я вообще никаких лиц не могу разглядеть.

- Вставай на стол, - приказывает блондин, и расчистив низкий столик от бокалов, чуть ли не толкает меня на него.

Делаю шаг и поднимаюсь на стеклянную поверхность. В тени, передо мной, кто-то есть.

Глава 3. Танцуй, моя Соня.

Словно закованная в невидимые цепи, я стою перед ним как приведенная на рынок рабов невольница.

Бесправная и безголосая. В горле ком, а помочь мне некому. Я здесь сама за себя. Никто и глазом не моргнул, когда из «невидимой мебели» я вдруг стала живой вещью, которую можно поставить на стол и приказать танцевать.

Двигаться не могу, дышать не могу, и не смотреть на него не могу.

Тимур Тарновский – вот кому меня привели на смотрины.

Мой бывший. Мажор и бабник, ставший моей первой неправильной любовью.

Худшего мезальянса и придумать нельзя. Я, при живых родственниках, воспитывалась в интернате, он в негосударственной частной школе. Его семья – элита, а мои – даже не борются с алкоголизмом и зависимостями. Ведь не они такие, жизнь такая.

Пока он разбивал сердца и счет его побед шел на десятки, я хранила свою невинность для того самого.

И, к слову, ни с кем так и не переспала до сих пор. При мысли о близости у меня начинается состояние, близкое к панической атаке.

Причина моей выученной фригидности, прямо в этот момент, смотрит на меня обжигающим черным взглядом, и холодным словно льды Антарктики. Я даже чувствую пробегающий по коже мороз.

- Глухая? – противный голос блондина раздается у уха, до меня долетает тошнотворный запах алкоголя, исходящий от него.

- Отвали от нее, Паха, - раздается за моей спиной.

Рядом с блондином вдруг появляется кто-то еще.

- Димон, мы развлекаемся. Свали от греха подальше, - шутовски отвечает ему блондин.

Димон? Всматриваюсь в знакомое возмужавшее лицо Димы Доброхотова, некогда лучшего друга Тимура, что стоит рядом с Пахой, и одними губами произношу «помоги».

Он хороший парень. Был.

Музыка не перестаёт играть ни на минуту. Я чувствую, как меня пронзают басы. И как мелодия, которую я уже ненавижу, проникает в каждую клеточку.

- Сонь, ты как тут оказалась? – Дима проводит рукой по волосам, нервничает.

Тоже в смокинге, весь с иголочки. Косится на Тимура, будто боится раскрыть рот в его сторону.

- Блядь, - ругается так, что слышно только мне и то едва. Трет переносицу двумя пальцами. – Тимур, ты понимаешь, что это Соня? – громко, так чтобы наверняка перебить музыку, произносит он. – Твоя Соня, - зачем-то уточняет он.

Твоя Соня?

Сердце ухает, будто я падаю с огромной высоты. Дышу глубоко и быстро, медленно перевожу взгляд на того, кто отдает здесь приказы. Даже друзьям.

Тимур выдерживает недолгую паузу и произносит всего одно слово. До меня не доносится ни звука. Но облепившие его красотки одномоментно поднимаются и грациозно уходят, притупив взгляды.

Не разрывая сцепки наших взглядов, он откидывается на спинку дивана, чуть запрокидывает голову, демонстрируя островок татуированной шеи, и говорит:

- Танцуй, моя Соня.

Господи. От его голоса у меня внутри будто распускаются ядовитые цветы с шипами. Сладкое и болезненное чувство, охватывает все тело, заставляя меня мелко дрожать.

В ответ на его реплику Паха довольно хлопает в ладоши, а Дима снова ругается, но уходит, не возразив.

- Не могу, - говорю, смотря в его глаза – бездны, и понимаю, Тимур меня не пощадит.

- Не можешь? – он поднимается и вытягивается в полный рост. Как ему удается двигаться так красиво и в то же время мужественно?

Смотрю на него и сглатываю. Наши глаза практически на одном уровне.

Он сшибает меня своей внутренней силой. Нереальной энергией, которая бросает меня то в эйфорию, то в панику.

На меня смотрит мужчина. От мажора в нем не осталось и следа. Разве что, пожалуй, татуировки.

Долетающий до меня запах, его запах, является контрольным выстрелом в мое сердце.

Я вдыхаю его так, будто эти годы без него, я не дышала. И вот, с его появлением снова научилась.

Я взглядом слежу за тем, как при виде меня дернулся его красивый кадык, и как заиграли на скулах желваки. И ахаю, когда он произносит:

- Тогда давай я выгоню всех к чертовой матери, и мы останемся наедине?

ЛИСТАЕМ, ЧТОБЫ ПОСМОТРЕТЬ ВИЗУАЛ❤️❤️❤️

Глава 4. Пленница в его доме

Взгляд Тимура такой глубокий и в то же время требовательный, что мне хочется съёжиться до размера молекулы и испариться.

Никому кроме него, никогда не удавалось лишать меня воли одним только присутствием рядом. Я не трусиха, и в конфликте всегда за правду! Отстаивать себя научилась еще в детстве, среди жестоких подростков и учителей, которым на тебя все равно. По-другому было нельзя. Иначе съедят.

Но почему сейчас, в такую важную минуту, я не могу разомкнуть губ?

Может, потому, что Тарновский мне не безразличен?

Эта мысль словно стрела с заостренным и ядовитым наконечником, попадает в меня и отравляет кровь. Я кожей чувствую, как с меня спадает иллюзия того, что я держу свои чувства под контролем.

Это не так. И то, как один только взгляд Тимура меня парализует, полное тому доказательство.

Я будто снова его девушка. Влюбленная до одури, бегущая на свидание. Наивная…

А он потрахивает холеных, элитных барышень за моей спиной. Да, что там, даже мое присутствие его не остановило.

От ощущения беспомощности и диких доз адреналина, что теперь курсирует по моим венам, колотить начинает так, что я зубы стучат.

- Соня! – с вызовом произносит Тарновский. Руки в карманах, широкий раскачанный железом корпус повернут ко мне. Он смотрит на меня словно ястреб на легкую добычу. – Ты оглохла? Когда я с кем-то говорю, мне отвечают. Быстро и вежливо.

- Охотно верю, - парирую саркастической репликой и отвожу взгляд в сторону.

- Прорезался голосок, - он вдруг хватает меня за лицо горячей ладонью и чуть надавливает на скулы. Когда я начинаю испуганно моргать, отгоняя слезы, он скалится. – Я, вообще-то, задал тебе вопрос.

Чеканит слова жестко и отрывисто, а большим пальцем гладит мой подбородок, с каждым прикосновением неумолимо приближаясь к моим губам.

Даже его взгляд, острый и пугающий, словно опасный капкан, опускается с моих глаз на губы. Интимность этого момента будоражит настолько, что у меня по предплечьям идут мурашки, а тело напрягается.

Господи, ему ведь ничего не стоит воспользоваться мной…

И тут мой подбородок начинает дрожать, как это обычно бывает при подступающих слезах.

Он замечает это и чуть ли не брезгливо убирает свою руку.

- Молчание - знак согласия, - он адресовывает эту фразу мне, а потом обращается к придурку, который меня сюда привел: - Чтобы через пять минут на территории не было ни души. Исполняй.

- Будет сделано, - отвечает Паха, громким хлопком в ладони привлекает к себе внимание, и сразу же раздает всем гостям указания, куда кому идти.

В смысле, будет сделано?..

Словно в замедленной съёмке я оборачиваюсь и вижу, как все быстро освобождают столы и собранно выходят. Такой организованности нет даже при эвакуациях.

Резко перевожу взгляд на Тарновского.

Мне нужно бежать следом за толпой, или…

Даже думать не хочу об «или».

Шагаю к краю стола, придерживаю рукой передник и спрыгиваю.

- Эй, - окрикивает меня он, я останавливаюсь буквально на миллисекунду. И этой заминки достаточно, чтобы его горячая ладонь наручником легла на мое запястье. – Далеко собралась? – дергает на себя.

- Пусти, - молю его, ища в черных глазах хоть, что-то человеческое. – Пожалуйста.

- Пожалуйста? – растягивает он со скрытой издёвкой и дергает меня за руку с такой силой, что я с глухим стуком впечатываюсь в него лицом.

Его тело обжигает мою кожу своим жаром, а запах, который так и хочется вдыхать – клеймит мои легкие. Выставляю вперед обе ладони, отталкиваюсь и дышу, словно только что пробежала марафон.

Запрокидываю лицо и заявляю:

- Моя начальница без меня не уедет.

- Правда? – вскидывает темную бровь и достает телефон.

Экран смартфона загорается, освещая черты лица Тимура. Он действительно изменился. Лицо по-прежнему молодое, но есть на нем отпечаток, присущий людям, что пережили потрясение, либо же горе.

Он молча показывает мне экран, на котором я вижу запись с камеры наружного наблюдения в режиме реального времени.

И то, как Светлана Игоревна буквально заталкивает персонал в минивэн, на котором мы приехали.

- Нет! – до рези в глазах всматриваюсь в картинку. - Нет, не может быть!

Тимур блокирует экран телефона и убирает его.

Я совершенно не знаю, что делать. Но оставаться с ним наедине нельзя.

Пячусь к выходу, про себя отмечая, что наступила просто гробовая тишина. Гости свалили по одному только приказу, и наверняка уже выезжают за пределы территории, которую охраняет вооруженная до зубов охрана.

От беспомощности хочется кричать, но придется договариваться с тем, кто на каждый мой маленький шаг назад, отвечает широким шагом вперед. И не потому, что торопится, просто разница у нас в росте внушительная. Как и в комплекции.

Противостоять ему?

Из груди вырывается нервный смешок. Одна оплеуха и я потеряю сознание.

- Ладно, Тарновский, давай начистоту, - обмахиваю пылающее лицо ладонью. – Ты не можешь удерживать меня здесь против моей воли…

- Могу, - перебивает и подходит вплотную, смотрит на меня свысока. А меня снова обжигают исходящие от него искры чистейшей опасности.

- Зачем? – искренне не понимаю. И тут из моего рта вырываются слова, о которых я жалею, стоит мне договорить: - Я же знаю, каких девушек ты предпочитаешь, и в каких количествах.

Отлично, теперь я звучу, так, будто ревную!

- Не знаешь, - обрубает он.

- Правда? – вспыхиваю я. - Тогда почему две наши последние встречи подряд я вижу тебя в компании, я уверена крайне дорогих путан? Можешь не отвечать, это риторический вопрос.

- Я все-таки отвечу, Соня. Прикинь, мужикам нужен секс. Мне лично – каждый день. И да – я могу позволить себе выбирать, кого и когда буду трахать. Еще вопросы?

Его слова, пошлые и слишком прямолинейные, просто пытка. Почему я испытываю стыд? И что за скребущее чувство в груди?..

Глава 5. Я спрыгну

- Как при чем? – черные брови чуть хмурятся. -Ты же здесь не случайно оказалась, - он наклоняет голову набок и смотрит на меня как на товар, явно оценивая внешний вид.

- Конечно же, случайно, - вкладываю в голос всю уверенность, на которую только способна. – Если бы я знала, что это дом Тарновских, ноги бы моей здесь не было! Уж поверь.

- Не поверю, потому что слишком хорошо знаю женщин.

В его голосе столько надменности, что меня обволакивает холодом. Никаких эмоций на лице, только пугающе беспристрастное выражение.

- Определенный вид женщин, - уточняю я. – Меня ты не знаешь!

На мою реплику его губы вдруг дергаются в улыбке. Пугающе красивой улыбке, которая воскрешает во мне воспоминания о тех днях, когда я была счастлива рядом с ним.

- Знаю, Соня. Как облупленную знаю. Каждый сантиметр твоей кожи, все родинки и шрамы. Знаю твой любимый завтрак, и какие ты предпочитаешь духи. Все, блядь, знаю.

Пока он говорит, у меня по коже идут мурашки. Какой-то части меня приятно, что он запомнил эти вещи, но есть другая часть меня – очевидно более умная – бьет тревогу.

И не зря.

- Кроме одного.

Отрывисто выдыхает он и заковывает меня своим взглядом. Затылком я натыкаюсь на холодную стену, чему пугаюсь, ведь даже не поняла, когда снова начала пятиться.

Тарновский расставляет по обе стороны ловушку из своих сильных рук, наклоняется, чтобы непременно глаза в глаза, и проникающим в душу голосом говорит:

- И я прямо сейчас это исправлю.

- Нет, - все внутри меня сжимается. Я понимаю, что он имеет в виду. Но не хочу с ним спать. Я боюсь его, он жесток.

- Разве я спрашивал твоего согласия? – раздраженно интересуется, обжигая меня дыханием. – Нет. Значит, молчи и кивай всему, что я говорю. Это единственная твоя задача. Кивни, если поняла. Потренируешься. В постели тебе это особенно пригодится. Не люблю объяснять два раза.

- Да пошел ты, Тарновский! – шиплю, словно дикая кошка. – Между нами ничего не было два года назад, и я костьми лягу, не будет сегодня! Понял? – уточняю и копирую тон, с которым он говорил со мной.

- Ты невыносимо и непрошибаемо глупая. Я понимаю, что ты из мира, где об мужиков можно вытирать ноги, ведь они все до единого неудачники. Но здесь, в этом доме, и в моем мире женщина открывает рот только с позволения.

- Царь, - говорю с притворным вздохом восхищения. – Царь и бог Тимур Тарновский. Корона не жмет? – цежу, глядя ему прямо в глаза.

- Стояк жмет, - чеканит он с неприкрытой угрозой. – Ну что замолчала? Шутки кончились? Жаль, я только вошел во вкус. Думал буду выбивать из тебя дурь членом.

- Господи, что ты такое говоришь?.. – шепчу и прячу взгляд в пол.

- Вот только не надо строить из себя целку. Краснеешь, будто никогда не трахалась.

Цинично подначивает он, а я молчу.

- Жаль, я не успел стать первым, - с особой интонацией говорит он, только я уже не в силах расшифровывать его поведение.

- Я хочу домой, - вскидываю на его молящий взгляд. Пусть думает, что хочет, только не принуждает.

- Блядь, - растягивает он. – Ты так красиво просишь, Соня. Мне даже жаль тебе отказывать.

- Тимур…

- Сначала я получу что хочу, а потом ты поедешь домой. Разговор окончен.

Он хватает меня за предплечье и буквально вытягивает из игорного зала. Я умоляю его отпустить меня, пытаюсь выдернуть руку из его захвата, и все тщетно!

Ему с легкостью удается протянуть меня по коридору, а потом и на лестницу, ведущую на второй этаж.

Я кричу, реву, хватаюсь за предметы и мебель мимо которых мы проходим. На пол падает и разбивается ваза. Сбивается ковер под ногами, я об него спотыкаюсь.

Тимур, наконец, приводит меня в спальню и швыряет на кровать. Я падаю и сразу же отползаю к изголовью, не сводя с него взгляда.

Тарновский закрывает дверь на замок, снова поворачивается ко мне и дышит словно разъярённый бык. Срывает с себя пиджак, галстук и закатывает рукава рубашки.

- Тимур, я тебя умоляю! – подбираю под себя ноги, в ужасе представляя, что через пару мгновений случится непоправимое.

И тут замечаю дверь на балкон.

Не думая дважды, я срываюсь с постели и бегу до стеклянной двери. Толкаю ее и выбегаю на мороз. В панике перебрасываю через бортик сначала одну ногу, а потом и вторую, оказываясь по другую сторону.

- Ты больная? – Тарновский пытается схватить меня за руку, но я убираю ее, и теперь у меня на одну опору меньше.

- Отойди, или я спрыгну.

Глава 6. Беги девочка

- Соня, твою мать! – звереет Тимур. Его лицо меняется, от невозмутимости не остаётся и следа. Смотрит мне прямо в глаза и словно сокол, следит за каждым моим движением. – Не вздумай натворить глупостей.

- Я клянусь, мне терять нечего! - отвечаю, стуча зубами от холода.

Мороз стоит крепкий. Чувствую, как покалывает кончик носа и щеки. Очередным порывом ветра меня едва не сбивает с ног, и я вскрикиваю в испуге. Окоченевшие пальцы едва держатся за перила.

- Соня, дай руку! – требует он.

Я не ожидала, что так быстро буду замерзать! И не ожидала, что мне придётся рисковать собственной жизнью, чтобы только не попасть в лапы тирана.

Тимур протягивает мне раскрытую ладонь. Намекая, что «всё хорошо» и ему можно довериться. А ещё чтобы помочь мне забраться обратно на балкон.

Движения плавные и медленные, видимо, боится меня спугнуть.

Внутри появляется хрупкая надежда на то, что вот теперь мы можем говорить.

- Пообещай, что отпустишь, - слова вырываются из груди рваными обрывками пара. Тело колотит с такой силой, что это видно невооружённым глазом.

- Обещаю.

Господи, я, наверное, отморозила себе голову. Или в его тоне действительно звучит забота? Болезненно приятная, потому что получить от Тарновского хотя бы словесную ласку – это как приручить дикого зверя, который секунду назад хотел тебя растерзать.

- Иди сюда, - он перегибается через перила, чтобы подхватить меня за талию, а я настолько замёрзла, что совершенно ничего не чувствую. Даже его прикосновений.

И слишком рано отпускаю перила.

Тарновскому не хватает миллисекунды, чтобы покрепче обвить меня своими сильными руками.

Я поскальзываюсь на обледеневшем островке, который только что был моей опорой, и лечу вниз, словно подстреленная птица.

Последнее, что мелькает перед глазами это лицо Тарновского, который до последнего пытается поймать меня, даже когда это уже невозможно из-за разделяющего нас расстояния.

Зажмуриваю глаза про себя молясь, чтобы это произошло быстро. Мгновенно. Без боли.

И, наконец, приземляюсь, сильно ударяясь обо что-то. Переживая приступ паники и осознание того, что я цела и невредима, догадываюсь, что это совершенно точно, не асфальт.

Это кто-то!

- Босс, девку обратно притащить? – громко раздаётся над ухом.

Распахиваю глаза и понимаю, что меня поймал один из вооружённых до зубов охранников Тарновского. Вскидываю голову, чтобы посмотреть туда же, куда и телохранитель.

Тимур смотрит прямо на меня, обе руки сжимают перила до такой степени, что камень под его пальцами вот-вот начнёт крошиться.

- В дом её, - уничижительно говорит он. – Остальным охранять каждый вход и выход. То же самое касается окон и балконов. Исполняй.

- Будет сделано, - отзывается мужчина, что меня спас. – Без глупостей, - говорит мне и ставит на ноги. И тут же достаёт рацию, чтобы передать указание Тарновского всем на территории.

Самого его больше нет на балконе. По тону Тимура я прекрасно поняла, что обещания для него пустой звук. Он только что усилил охрану, явно не для того, чтобы проводить меня до ворот и вызвать такси.

Обнимаю себя руками и осматриваюсь. Территория просто огромная, я даже ворот не вижу. Только уходящий во все стороны, усыпанный снегом ландшафт.

Голову тут же осеняет ещё одна идея, и при мысли о том, что Тарновский будет тут с минуты на минуту, либо же меня к нему притащат, она даже не кажется глупой.

Сколько я смогу бежать на морозе?

И как далеко ближайшая дорога?

Чёрт!

Из хорошего было только то, что после падения, когда я думала, что умру, организм вошёл в режим «бей» и включил запасные ресурсы. Мне не просто не холодно, мне жарко. Щёки горят, а сердце бьётся заново, будто я только что заново родилась.

Разжимаю и сжимаю пальцы в кулак, проверяя пластичность, и обращаюсь к охраннику, который всё ещё раздаёт указания по рации.

- Извините, - робко произношу.

В ответ он только хмурит суровые брови, а я с размаха бью ему между ног.

Он сгибается пополам и падает, за что мне очень стыдно, но ведь это ещё не всё.

Мне нужна гарантия, что Тарновский меня не тронет.

- Соня! – предмет моих мыслей вдруг материализуется в двадцати шагах от меня. – В дом, быстро! – чеканит он и приближается с бешеной скоростью, почти бежит.

У меня остаются секунды.

Склоняюсь над охранником, который клянёт меня последними словами, и достаю у него из кобуры пистолет.

В последний раз стреляла я в тире ещё школьницей в бумажную мишень из воздушки. И всё, что я знаю об оружии – это то, что выстрел производится от нажатия на спусковой крючок.

Выпрямляюсь и направляю дуло на Тимура, потому что он слишком близко и ему ничего не стоит выхватить у меня пистолет.

Пусть видит, что настроена я серьёзно.

- Еб твою мать, - он проходит мимо корчащегося телохранителя, останавливается напротив меня и устало потирает переносицу. – Ты не сможешь сделать этого.

- Молчи, Тарновский, - от веса пистолета начинает дрожать запястье, и я поддерживаю его другой рукой.

- Положи оружие на землю, ради своего же блага.

- А то что? – задираю лицо и смело смотрю в надменные глаза. – Изнасилуешь меня в наказание? Ты и так хотел это сделать. Повторяю, мне нечего терять!

- Ладно, - он подходит. Дуло пистолета смотрит прямо в центре его широкой груди. – Стреляй.

Я поражаюсь тому, насколько он спокоен. Широкая мышечная грудь вздымается размеренно, будто вообще не боится.

Что если он действительно уверен в том, что я не способна выстрелить?..

- Последнее предупреждение, - не даю своему голосу дрожать.

- Стреляй, - он берёт пистолет за дуло и направляет его ровно в район грудной клетки.

Выдёргиваю пистолет, делаю несколько быстрых шагов назад и стреляю в воздух.

Тимур даже не моргнул. Не дёрнулся.

А меня затошнило от страха.

Глава 7. Это был сон?

Мне редко снятся сны, потому что обычно в царство Морфея я проваливаюсь в состоянии дикой усталости, после универа и работы. Но сегодняшняя ночь стала исключением.

Просыпаюсь и не спешу открывать глаза, ведь впервые за долгое время чувствую себя отдохнувшей. И не только…

Со мной редко такое бывает, но из-за отсутствия сексуальной жизни, иногда мой организм получает разрядку через оргазм во сне. Могу на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз это случалось.

Ничего впечатляющего я не испытываю. И уж точно речи не идёт о небе в алмазах. Все прелести полноценной сексуальной жизни который год проходят мимо меня.

Просыпаюсь я на моментах, когда оргазм уже угасает, и обычно вспоминаю обрывки сна.

Так случилось и на этот раз.

Странно, но я совсем не помню картинок, или «сюжета» сна. Зато на коже будто до сих пор горят прикосновения. Мне всё ещё чувственно стягивает соски, а между бёдер предательское ощущение пустоты.

Я давно такого не испытывала. Только в отношениях с Тарновским, когда наш петтинг доводил меня до исступления. Больше никто и никогда не касался меня в интимных местах.

Я потираю шею и морщусь, кожа на ней слишком чувствительна. Даже раздражена и немного ноет.

Сонные веки всё ещё крепко стиснуты, но меня осеняет настолько яркая вспышка воспоминаний из сна, который заставил меня испытать оргазм, что я замираю и чувствую, как снова стремительно возбуждаюсь.

Причём сильно. До пульсации клитора и непроизвольных сокращений влагалища.

Я помню, как во сне лежу на боку. Сильные руки обхватывают меня поперёк живота и не церемонясь притягивают к раскалённому мужскому телу.

Каменному и мышечному. Я это знаю благодаря тому, как плотно мы соприкасаемся. Кожа к коже.

Мой затылок обжигает горячим и шумным дыханием. А ещё будоражащим голосом, который шепчет порочные обещания мне на ухо. Говорит о том, как ему нравится моя грудь, и перекатывает между пальцев возбуждённые пики. Обещает, что если я буду хорошей девочкой, то он позволит мне кончить от его члена.

Накрывая двумя пальцами изнывающий бугорок у меня между ног, он одновременно продолжает искушать меня словами и трётся огромным, гладким членом о мои ягодицы.

Толкается сильными бёдрами. Ритмично ласкает мои соски, то сжимая их чуть сильнее, то отпуская. Массирует клитор так искусно, будто умеет читать мои мысли.

Я так хочу этой разрядки, что кажется, прошу его об этом слух.

В ответ получаю дразнящее «рано».

Меня пугает и страшно заводит происходящее.

Требовательные губы больше не произносят слов, вместо этого они терзают мою шею укусами и языком. А я мечусь в агонии.

«Моя девочка», - рычит мой сонный демон.

Затем одаривает меня последними порочными ласками, вырисовывает внизу живота несколько чувственных узоров пальцами, чем почти доводит до исступления. И целуя в висок, исчезает, забирая своё призрачное тепло.

Видно, я настолько возбудилась от этого сна, что разрядка таки настигла меня.

Только облегчения я не испытываю. Наоборот, внутри меня тлеет пепелище, из которого в любой момент может разразиться пламя.

Хочу снова провалиться в сон и ещё раз испытать на себе непоколебимый напор мужчины, который может и хочет доставить мне удовольствие.

Злюсь от ноющего ощущения в теле. Мастурбацией я не занимаюсь – не умею – а значит, придётся тупо ждать, когда отпустит.

Распахиваю глаза, и меня буквально ослепляет белизной помещения. Глаза режет, я моргаю, чтобы привыкнуть. В моей квартире так светло не бывает даже в солнечные дни.

Поворачиваю голову набок и вижу, как в большое окно бьются крупные хлопья снега.

Стоп! Это не окно, а дверь. За которой балкон, с которого я падала…

В ужасе всхлипываю и резко присаживаюсь на кровати. Одеяло падает с обнажённой груди, и я тут же спешу прикрыться им.

- Потрясающий вид, - раздаётся голос Тимура, что сидит напротив огромной постели в одних пижамных штанах.

Меня будто гипнотизирует голый накачанный торс, а также шея и руки, что полностью забиты татуировками. Некоторые из них уходит под пояс штанов. С трудом отвожу взгляд и прикрываю веки.

Он тот, кем любоваться нельзя. Потому что за красивой и порочной внешностью скрывается настоящий зверь.

Ужас вчерашнего медленно, но верно падает на меня тяжёлой бетонной плитой.

- Где моя одежда? Зачем ты меня раздел?! – едва не срываюсь, в груди клокочет желание закатить истерику.

- Ты получила переохлаждение. Мокрую одежду необходимо было снять, чтобы ты быстрее согрелась. Признаюсь, я делал это с удовольствием.

Спокойно и нагло говорит он, не сводя с меня взгляда. А у меня мороз по коже от страха продолжения вчерашнего.

- Я получила переохлаждение из-за тебя! – произношу с презрением и потираю ноющую шею.

Тимур следит за этим движением и чуть хмурит брови.

- Ты должен дать мне уйти, - голос дрожит. – Тогда я не стану обращаться в полицию.

Уголок его рта на секунду дёргается в слабой улыбке.

- Извини меня за прошлую ночь, Соня. Я был не прав. Не поверил, что ты оказалась здесь случайно, - цинично и сухо говорит он.

- Не прав? Это теперь называется «не прав»?! – едва не срываюсь, чтобы заплакать.

- Я поговорил с твоей начальницей, - резко меняет тему он. - Убедил её в том, что ты в порядке.

- Зачем? И я точно не «в порядке»!

- Хотел узнать давно ли ты у неё работаешь. И знаешь, она рассказала мне пару занятных фактов.

- Меня это не волнует Тимур, - смотрю ему в глаза, чтобы он слушал меня. – Отпусти меня домой. Это всё о чём я прошу.

- Она сказала мне, что у тебя большие долги, - он наклоняется вперёд и локтями опирается о свои колени. – Но ведь это не так, верно? – прожигает, мня пытливым взглядом.

- Ты меня вообще слушаешь?!

- Я нашёл твой телефон, - он достаёт из кармана мой смартфон и машет им в воздухе. - Тебя с самого раннего утра разыскивает брат. Звонит и пишет. Почему?

Глава 8. Из-под земли достану

От стыда у меня горят щёки и бешено бьётся пульс в висках. Тарновский внимательно следит за моей реакцией, наслаждается ей.

И молчит.

- Это подло! - вздираю подбородок. – Низко и подло, прямо в твоём стиле.

- Разве я воспользовался тобой? – небрежно бросает он. - Вот именно. Хотя, может, надо было. Ведь ты так настойчиво тёрлась о мой...

- Хватит! Из-за того, что ты устроил на меня охоту я всю ночь была без сознания! Мне бы в голову не пришло к тебе приставать, или чем-то о тебя тереться. Это все твои фантазии, точка!

- Я тебя умоляю, - он поднимается с кресла и вытягивается в полный рост, демонстрируя идеальное телосложение. И я снова задерживаюсь на нём взглядом. – Ты бы так не психовала, будь это ложью. Злишься на себя, что чуть не сделала то, чего так сильно пыталась избежать.

Ох!

- Понятия не имею о чём ты...

- Ещё как имеешь, ты почти кончила, - перебивает Тимур.

- Почти, - смотрю на него в упор и понимаю, что совершила глупость, ведь мои слова он легко может принять за вызов.

- Ты на таблетках? – невпопад спрашивает он.

- Каких таблетках?.. Ааа, - он о противозачаточных. – Нет. Берегу здоровье.

- Реши этот вопрос. Медицина достаточно продвинулась вперёд, чтобы на твоё здоровье это не влияло.

Решить этот вопрос?! Начать пить противозачаточные, потому что так приказал Тарновский?

- И зачем мне это делать? – голос звучит ровно, хотя внутри я вся дрожу.

- Чтобы не залететь, Соня.

- Чтобы залететь, Тимур, нужно заниматься сексом. А этого между мной и тобой не предвидится. Никогда. Ну или через мой труп. Думаю, после вчерашнего ты поверишь мне на слово.

Мои слова злят его. На высоких, развитых скулах ходят желваки. Дёргается кадык на мощной шее.

Он наклоняется вперёд и упирается руками в изножье кровати.

- После вчерашнего я уверен только в том, что у тебя нет инстинкта самосохранения. И своим длинным языком ты прямо сейчас зарабатываешь себе ещё больше проблем.

Я нервно сглатываю, понимая, что с ним нужно вести себя крайне осторожно.

- Разовых тёлок я трахаю с гандоном, и ты могла стать одной из них. Но знаешь, я передумал, после того как ты так сладко дразнила меня собой всю ночь, - он качает головой, глядя мне в глаза. – Это был пиздец, Соня. И я хочу ещё много таких ночей. Пока мне не надоест.

Сердце бьётся так гулко, что я слышу его. Руки, которыми я держу у груди одеяло, вмиг становятся ледяными. И всё потому что Тарновский только что заявил на меня свои права.

- Ясно, - вздыхаю, понимая, что на этой стадии мне нужно согласиться, чтобы покинуть его особняк. – Я поняла. Таблетки так таблетки.

- Что, прям так быстро и без боя сдаёшься? – подначивает, сузив чёрные глаза.

- Устала бороться, - киваю в сторону окна и замечаю у кровати сложенные в стопку вещи. Чистые и отглаженные.

Убираю одеяло в сторону и натягиваю на себя нижнее бельё. Следом капроновые колготки, юбку и блузку. Держа в руках передник, поворачиваюсь в Тарновскому.

Ярость и отчаяние превратились в холодную волю, только благодаря ей я подхожу к Тимуру так свободно, будто он не творил со мной ужасных вещей.

- Мне надо в город. Получу деньги за смену и сразу к гинекологу, - стараюсь не прятать взгляд, чтобы он не заподозрил меня в нечестности.

- Справку тоже возьми. Хочу знать, что ты чистая.

Мысленно я отвешиваю ему пощёчину, потому что такие слова для меня — оскорбление. А по факту отвечаю дежурной улыбкой и киваю. Зверя лучше держать сытым.

- Ладно, - пожимаю плечами. – Что-нибудь ещё?

- Вздумаешь обмануть, - он заправляет прядь волос мне за ухо, - я тебя из-под земли достану. Поняла?

Поняла, конечно. Только он не всемогущий, и один раз мне уже удалось от него скрыться.

И ничего меня не остановит сделать это снова...

Глава 9. Погоня

Водитель Тарновского привозит меня прямо к подъезду дома, где живут мои родители вместе с братом. А у меня кровь кипит, и в груди всё клокочет от гнева!

Ну и длинные же у него руки, разнюхал адрес. А ведь я никогда – даже два года назад – не говорила ему, где они живут.

Стоит машине остановиться, я сразу же выхожу, громко хлопая дверью. Цепной пёс Тарновского, что привёз меня сюда на огромном, чёрном джипе прекрасно обойдётся без «спасибо».

Ноги в туфлях сразу же промокают из-за снежной каши, в куртке нараспашку я несусь домой разъярённая до невозможного.

На это, не считая ада по имени Тимур Тарновский, есть ещё две причины.

Первая: Светлана Игоревна упорно игнорирует мои звонки и сообщения.

Вторая прямо сейчас нервно курит, сидя на обшарпанной скамейке, и трясёт ногой.

- Артур, - зову брата. Тот вскидывает лицо, а у меня сердце сжимается от того, как худо он выглядит. – Ты что тут делаешь?

- Сонька, слава богу! – он вскакивает, бросает сигарету в снег и подходит ко мне. – Ты принесла? – понизив голос спрашивает, а я отшатываюсь от смеси запаха табака и перегара.

- Нет.

- Как нет?! – его красные от недосыпа, или автоматов и пьянки глаза, вспыхивают. – Ты же знаешь, что мне пизда, если я не верну долг?

Он резко втягивает воздух носом и поднимает лицо к небу, будто ему нужна секунда, чтобы переварить плохие новости.

Я разглядываю его при дневном свете. Как же он изменился... Кожа сухая, морщины как у старика. Чёртова зависимость угробила моего брата, теперь от него остался только обтянутой кожей скелет с седыми висками в всего-то двадцать пять.

Джинсы испачканные, осенняя курта не по погоде висит на нём колом.

Мне жжёт глаза. Во рту разливается горечь. Он выглядит прямо как мои родители, по которым я уже выплакала все слёзы.

Может, Тимур встретился мне не просто так? А ради напоминания, что здесь мне делать нечего? Стал последним гвоздём в крышке моего гроба.

- Когда ты в последний раз играл? – шмыгаю носом, прогоняя слёзы.

- Давно, не помню даже, - машет рукой. - Клянусь, Сонька, я завязал! Мне это говно всю жизнь испортило, - он говорит быстро и убедительно, облизывая потрескавшиеся губы. – Клянусь, сестрёнка. Отдам долг и со старой жизнью покончено. Ты же поможешь мне? Не бросишь брата?

- Как мама с папой? – глухо спрашиваю.

- Спят. - Он не договаривает, что они «напились и спят». – Ну, так что с деньгами? – почерневшими от размера зрачков глазами он впивается в меня.

Я вздыхаю, испытывая борьбу разума и сердца. С одной стороны, я не верю в то, что он перестал играть, или перестанет.

С другой - он мой брат, и я хочу дать ему шанс начать жизнь с чистого листа.

А потом уехать. В один конец. Навсегда.

Теперь, когда Тарновский решил сделать меня своей личной шлюхой, выбора у меня просто не остаётся. Зная его, а тем более видя, на что он способен, я не сомневаюсь в ужасном исходе событий для себя.

Уже в такси, смотрю на брата и не знаю почему, но чувствую вину. Поэтому беру его с собой в гостиницу, где в самом дешёвом номере хранятся мои скромные пожитки.

Быстро принимаю душ, одеваюсь по погоде, в джинсы на высокой талии, свитер с высоким горлом, сапоги, и закидываю остальные вещи в чемодан.

Артуру до последнего не скажу о том, что уезжаю. Пусть думает, что я из гостиницы на время переберусь к нему с родителями.

- Подожди здесь, - вверяю брату чемодан и захожу в кейтеринг агентство, что с глазу на глаз поговорить со Светланой Игоревной.

Меня встречает секретарша и с улыбкой провожает в нужный кабинет.

- Ах, это ты Соня, - подведённый синими тенями взгляд осматривает меня с ног до головы. – Чем могу помочь?

- Как чем? – сажусь в кресло напротив рабочего стола. – Вы задолжаете мне зарплату!

Тонкие брови взлетают вверх.

- Для тебя денег нет.

- В смысле? – пальцами впиваюсь в подлокотники.

- В прямом, - пожимает плечами женщина. – Мне перевели деньги с уточнением, что твоей работой остались недовольны. Все, кроме тебя, свою зарплату уже получили. Я веду честный бизнес.

- Вы серьёзно? И что, даже не спросили, чем именно я так накосячила?! М?

Будь проклят Тарновский. Это же он ей звонил. Вынюхивал информацию обо мне.

- Понизь, пожалуйста, голосок, - чеканит Светлана Игоревна голосом командира. – И нет, я ничего не спросила, потому что... сама знаешь.

Она разводит руками в воздухе.

- Нет, не знаю! Хотя если вы про то, как уехали, оставив меня на растерзание хозяину особняка...

- Я не обсуждаю заказчиков! - стучит кулаком по столу она. – Денег нет. Тобой остались недовольны. Точка.

Пулей вылетаю из её кабинета, а потом и из офиса.

Ко мне сразу же бросает Артур с очередной сигаретой в руках.

- Ну что?

- Что-что? – я на грани срыва от несправедливости. – Едем на вокзал. Я куплю билет и отдам тебе свой смартфон. Он новый, если продашь его, то выручишь сумму, близкую к нужной.

Про то, что я на этот телефон копила почти год, я конечно умалчиваю. Не хватало ещё начать себя жалеть.

Артур согласно кивает. Ему плевать, что я много часов, а может, и дней, проведу без связи.

Зато Тарновский не сможет следить за мной через телефон, и это огромный плюс. Уверена, пока я была без сознания по его же вине, он уже установил на него отслеживающую программу, либо что-то похожее.

- На, - сую брату в руки телефон, сразу же после того, как расплачиваюсь за билет бесконтактным платежом и возвращаю всё к заводским настройкам.

- Блин, Сонька, ты выручила пиздец! Я твой должник, отвечаю, - с этими словами он обнимает меня и, положив руку на плечо, проводит к перрону. – Ну, давай тогда. Ещё увидимся. Набери, когда доедешь. Окей?

- Окей, - отвечаю, потупив взгляд. – Артур?

- Чего? – радостно спрашивает он.

А я эту радость знаю. Она сулит очередной кутёж в автоматах. Он даже спокойно стоять на месте не может. Руки и ноги словно пружины. Он теребит край своей куртки и всё смотрит на время, будто куда-то спешит.

Глава 10. Выбор

Рывком задёргиваю шторку и дышу так, будто только что пробежала марафон.

Плюхаюсь обратно на сиденье и в прямом смысле слова хватаюсь за голову.

Не дай бог, это Тарновский!

Я без телефона, поэтому даже не знаю, где именно нахожусь, и как скоро мы приедем на следующую остановку.

Иду в туалет, чтобы ополоснуть пылающее лицо водой. Опускаю руки под кран, набираю в сложенные ладони воду, и чувствую, как поезд замедляется.

То, как быстро от лица отливают краски, я вижу в отражении зеркала перед собой.

Это совпадение! Простое совпадение. Мало ли дебилов на дорогах. Да и зачем Тарновскому тратить время, чтобы вот так гнаться за мной? Бред.

Иду обратно в купе, захлопываю дверь и решаю лечь спать. Да-да. Хватит гонять в голове ненужные мысли и накручивать себя.

Для Артура я сделала всё, что могла. Тарновский ну никак не мог меня отследить, поэтому я силой воли запрещаю себе тонуть в параноидальных мыслях.

От души потрепав в руках несчастную подушку, я всё-таки ложусь и натягиваю одеяло по самые уши.

Жаль, что я без смартфона, так бы сунула наушники в уши, и пусть весь мир подождёт.

Поезд всё ещё стоит. Внутри себя я засекаю время, ведь эта остановка не может долгой, но тем не менее она затягивается. Слышу за дверью шаги, голоса... И замираю.

Пассажиры проходят мимо меня.

Расслабляю плечи и выдыхаю. А как только поезд снова трогается, я будто снова могу дышать полной грудью. Зря боялась.

Или не зря?..

Проваливаюсь в дремоту я моментально. В купе тепло, да и горячий чай, наверное, поспособствовал.

Но к сожалению, мне снова снится Тимур. В те далёкие времена, когда между нами всё было хорошо, и я ещё не знала про его увлечение любовью за деньги. Бешеные деньги.

Оказывается, я даже не догадывалась, сколько во мне не зажитых ран, которые нанёс мне именно он. И мне ещё долго придётся их зализывать.

В состоянии полусна я не замечаю, как с меня спадает одеяло. Будто я запуталась в нём ногами. Тяну его на себя, а оно никак не поддаётся.

Уставшее тело никак не хочет пробуждаться до конца. Кажется, что если я поднимусь, чтобы поправить свою постель, то больше так уютно мне не будет и весь отдых пойдёт насмарку.

И всё-таки я распахиваю веки, о чём сразу же жалею.

- Далеко собралась? – на плечах Тарновского всё ещё есть нерастаявший снег.

Он стоит у изножья и держит в руке край одеяла.

- Ты больной, - швыряю в него одеялом и сажусь, роняя лицо в ладони от захлёстывающего отчаяния. – Больной ублюдок и я тебя ненавижу всем сердцем, понял?

- От ненависти до любви один шаг, девочка. Вот увидишь.

- Будешь притворяться, что тебе нужна моя любовь? – открыто насмехаюсь, за что получаю в ответ острый, мрачный взгляд.

- Мне нужно, чтобы ты была послушной и перестала ебать мне мозги, - он садится напротив и скрещивает мощные руки на широкой груди.

Из-за его размеров купе вдруг сжимается, и даже мне теперь становится мало места.

И мало воздуха, потому что запах Тарновского, свежий и вкусный, заполняет лёгкие.

С ним так всегда он поглощает пространство своей энергией. И это производит впечатление, хочу я этого или нет, сопротивляюсь или нет.

Будто он разгадал генетический код женщины и точно знает, как пошагово стать единственным объектом её мыслей.

- Тогда странно, что ты здесь. Я уезжаю. Далеко. И ты меня не остановишь, ясно?

Уголок его рта дёргается в надменной улыбке. Той, что говорит « я знаю то, чего не знаешь ты».

Он молча кладёт передо мной смартфон. Тот самый, что я отдала брату.

- Откуда это у тебя? – в шоке спрашиваю я и хватаю мобильник.

- Сама подумай и скажи.

- Ты что-то сделал с Артуром? – зло бросаю я. – Не дай бог!

- Я дал ему денег, чтобы он мог погасить долг, - лениво парирует Тимур. - В обмен он отдал мне твой телефон.

- Как ты его нашёл? Где?

Ведь они из настолько разных миров, что случайная встреча просто исключена.

- Где-где? – раздражённо бросает Тарновский. – Он искал, кому сбагрить твой телефон прямо у вдоха в вонючее подпольное казино.

- А ты там оказался случайно, да?

- Нет. Я отслеживал твою локацию через телефон, - буднично подтверждает мою догадку он, отчего мне становится противно до тошноты.

- Я так и знала! У тебя в арсенале нет честных методов. И что теперь?

- Теперь ты должна мне денег.

- Издеваешься?

- Нет. Просто знаю, что ты совестливая, и пользуюсь этим. Вставай, Соня. Пора возвращаться.

- Не угадал. Я не настолько наивна, чтобы выйти из поезда с тобой. Тронешь меня хоть пальцем, и я так закричу, что все пассажиры будут моими свидетелями.

- Знаешь, как мне удалось тебя найти? – он смотрит на меня глубоким, тёмным взглядом. – Брат рассказал. Сдал тебя с потрохами. Куда и во сколько ты уехала. И как только он получил свои бабки, знаешь, что он сделал?

- Пошёл в автоматы.

Разочарованно констатирую я, испытывая тяжесть на душе.

- В моих силах сделать так, чтобы его не пускали на порог ни одной паршивой дыры, где играют на бабки, - внезапно произносит Тимур.

Я впиваюсь в него диким взглядом. Сердцебиение подскакивает так сильно, что у меня стучит в ушах.

- Что? – собственный голос становится слабым эхо.

- Ты правильно меня поняла, - снисходительно говорит Тимур, прожигая меня тёмным взглядом. - Так что договор у нас следующий. Ты выходишь из поезда со мной, и я сразу же тяну за нужные ниточки. Вуаля, и твой брат больше не игроман. Всё в твоих руках, Соня. Реально всё.

С этими словами Тимур поднимается и покидает купе. А я смотрю ему вслед и чувствую, что медленно умираю. У меня нет оснований не верить его словам. Он подлец, но подлец со связями.

Если я уеду, то брат совершенно точно угробит себя.

Если останусь, то Тарновский меня не пощадит. Вывернет душу наизнанку, снова к себе привяжет, в дребезги разобьёт и без того уничтоженное сердце.

Глава 11. Я девственница

Даже предположить не могла, что моя поездка на другой конец страны закончится так быстро. И что я не просто буду поймана Тарновским в его сети…

Я сама в них приплыву.

Пребывая в странном состоянии, натягиваю на онемевшее тело верхнюю одежду, забираю чемодан и выхожу из поезда.

Еле перебирая ногами, я будто иду на собственную казнь.

Всё теперь ощущается иначе. Мир, во мгновение ока стал злее, враждебнее. Я чувствую это кожей.

Меня опоясывает новое, шестое чувство. Набатом в голове стучит слоган новой реальности «ничего не будет, как раньше».

Только расстояние и полное искоренение чувств к Тарновскому могло меня спасти.

Но теперь мне предстоит пройти через полосу препятствий, носящих его имя.

И это я ещё всеми силами не позволяю себе думать о самом главном – причине, по которой Тимур сюда приехал.

У меня внутри всё покрывается льдом, а дыхание становится сбивчивым, стоит начать об этом думать. Ведь он просто хочет слепить из меня «одну из». Поставить в один ряд с использованными им женщинами. Смешать меня с ними…

Боже, как мне выйти из этого собой и не сломаться?

Моё послушание необходимо ему в контексте секса, точка. И он купил себе полную гарантию моей покорности обещанием спасти Артура.

Конечно же, я понимаю, что это риск. Но не использовать шанс вытянуть брата из ямы губительной зависимости – я не могу.

Понимаю все доводы. Все «за» и «против». Разумом всё взвешиваю, но сердце…

Моё глупое сердце, израненное подонками вроде Тарновского, и моего собственного брата, не даёт мне уехать.

Тимур стоит у той самой пугающе — быстрой, чёрной машины, что напоминает ягуара и недавно обогнала поезд. Пушистый снег медленно падает, цепляясь за ворс его свитера и волосы. Он стоит, скрестив руки на груди, и не отводит от меня взгляда, пока я наконец не подхожу ближе.

- Я делаю это ради брата, - произношу и шмыгаю носом. – Хочу, чтобы ты это знал. И никогда не забывал, - вздираю подбородок.

- А что это меняет? – он кривит губы в жёсткой, победной улыбке. – Я знаю, чего от тебя хочу, и получу это. С твоего же согласия.

- Если бы не ультиматум… - моргаю, и с нижних век срываются по щекам слёзы. – Если бы не Артур!...

- Я бы нашёл с десяток других способов, можешь даже не сомневаться.

Он мягко отталкивается от машины и открывает для меня переднюю пассажирскую дверь. Не глядя вручаю ему ручку чемодана и уже собираюсь сесть в салон, как он вдруг хватает меня и поворачивает лицом к себе.

- Научись контролировать свои эмоции, Соня, - он стирает влагу с моей щеки большим пальцем. – Я хочу трахать огненную королеву красоты, а не вечно грустную Мальвину.

Его рука исчезает с моего лица. Раздаётся шум колёсиков чемодана, и звук открывающегося багажника.

Вытираю слёзы с лица рваными движениями и сажусь в салон.

Тарновский не заставляет себя ждать и скоро тоже оказывается в машине.

А я всё думаю о его словах… Огненной королевы секса он от меня не дождётся хотя бы по той причине, что у меня ещё не было того самого секса. Да и куда мне до професииональных эскортниц, которые выполняют все его прихоти по одному только взгляду?.. И как мне обо всем этом ему сказать?

Интересно, он разозлится?

Двигатель машины заводится со звериным рыком, и мы трогаемся.

Удивительно, но Тимур молчит. Хотя, что ещё должен делать водитель машины, когда погодные условия аховые. Снегопад усиливается с каждой минутой.

- Я сделал нужный звонок. Твоего брата больше никуда не пустят.

- Спасибо, - тихо отвечаю я. – Надеюсь, это поможет.

Тимур ничего не отвечает. И правильно. Ведь какое ему дело до Артура, или моих чувств?

Вздыхаю и потираю переносицу кончиками большого и указательного пальцев. Чем больше я размышляю, тем чётче осознаю, что мне необходимо прямо сейчас рассказать Тарновскому правду о себе.

В душе расцветает надежда на то, что он может психануть, развернуться и отвезти меня обратно на вокзал. Ведь мы ещё не так далеко.

В голове созревает план.

- Я замёрзла. Можно остановиться на вон той заправке? Хочу горячего кофе.

Тимур молча включает индикатор поворотника и заезжает на парковку заправки. Глушит двигатель и уточняет:

- Молоко и два сахара?

На секунду наши взгляды встречаются и происходит ослепительно яркая вспышка давно умерших чувств. Меня отбрасывает на два года назад, когда точно так же на ночных заправках он покупал мне кофе и мы до рассвета говорили обо всём.

- Да, - коротко киваю, понимая, что он помнит, какой именно кофе я люблю. Хотя много кто предпочитает именно такую комбинацию.

- Хорошо. Жди.

Он выходит из машины, конечно же, сразу блокируя двери. А я смотрю ему вслед, испытывая странное чувство, напоминающее ностальгию по прошлому.

Терзаю зубами нижнюю губу и смотрю перед собой расфокусированным взглядом.

Я ведь знала его. Знала, что на самом деле скрывалось за маской короля жизни. Я же не за понты и деньги когда-то его полюбила…

Так, стоп!

Что за проявление Стокгольмского синдрома, в конце концов?!

Он чуть не изнасиловал меня. Лапал, пока я спала, обессиленная. Вынудил сесть в машину и согласится на унизительную роль его шлюхи, используя мои чувства к брату.

Монстр.

Тарновский возвращается и протягивает мне кофе.

- Тимур? – зову его и решаю признаться, надеясь на то, что он не захочет возиться с проблемой. – Я хочу знать, какие у тебя ожидания в сексе от… партнёрши, - с трудом подбираю нужное слово.

Даже в полумраке салона я замечаю, как темнеет его взгляд.

- Мне нравится твой вопрос.

И как у него получается так спокойно произносить заряженные порочной энергией слова?..

- И всё же, - краснею я, но не сдаюсь.

- С тебя хватит умения обращаться с членом, Соня. В случае белых пятен торжественно клянусь подтянуть твои знания.

Ах... Почему его слова пробуждают бабочек в моём животе?

Глава 12. Хищник

Говорят, если хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах.

А если хочешь попасться в логово опасного зверя – всего-то расскажи ему свою тайну. Непременно ту, которая вызовет в нём всплеск животного инстинкта.

Низменного и неутолимого. Чтобы он больше не сводил с тебя взгляда, и рыча загонял всё глубже в свою пещеру, откуда нет выхода.

В глазах Тарновского было написано всё. От и до. Подробный сценарий того, как прямо сегодня, этой же ночью он окончательно разрушит меня.

Уничтожит своей животной страстью и полностью подчинит.

А ведь для меня было важно, чтобы моим первым мужчиной был не он. И до сих пор важно!

Но выхода просто нет...

Швыряю на пол спальни особняка Тарновского куртку и чемодан. Ненавижу эти светлые стены, идеальную чистоту и белизну постельного белья! Ненавижу...

Потому что скоро на этой большой постели буду я! Вернее, остатки меня.

Он просто отымеет меня в качестве трофея, ну или так - пресного перекуса. И вышвырнет, когда надоем.

Обязательно вышвырнет.

Я же ничего не умею в сексе. Тарновский это знает и всё равно собирается лишить меня девственности.

Для него это просто пунктик. А для меня – катастрофа!

Срываю шарф, шапку, свитер, джинсы, носки. Пощёчинами убираю с лица слёзы, и в одном белье иду в ванную на негнущихся ногах.

Поворачиваю кран и под шум воды, что бьёт бешеным напором, реву, присев на крышку унитаза.

Я думала, что наши отношения, это неудачный, катастрофический опыт, который подобно скелету в шкафу, отчаянно прячут и никому не показывают.

Клянусь, я была готова умереть так никому и не рассказав про Тимура.

Похоронить в себе эту первую неправильную любовь и жить дальше. Нормально жить... Счастливо!

Выйти замуж, родить детей, в конце концов!

Мне ведь много не надо. Даже денег, чёрт их побери, хватает. Сама на всё зарабатываю, и ничего – тяну.

Но вот я сижу в затянутой белёсой дымкой пара, роскошной ванной особняка, обслуживание которого в день стоит больше, чем моя зарплата за пять лет.

Сижу и жду, прислушиваясь, когда же раздадутся его шаги. От одной только мысли горький ком в горле.

Не знаю, как так получается, но и его шаги, и то как он зашёл в ванную, я пропускаю.

Очнуться получается, только когда он указательным пальцем цепляет мой подбородок и вздёргивает лицо вверх.

Возвышается надо мной, смотрит сверху вниз. Взгляд тёмный, наполненный обещанием того, что я всё правильно поняла, и секс у нас будет. На его условиях и так как этого захочет он.

Его бёдра как раз на уровне моего лица, отчего я так и хочу отвести лицо в сторону, но боюсь, что таким явным отвращением могу загнать себя в ещё более дерьмовое положение.

Тимур в одних чёрных джинсах, под плотной тканью которых я прекрасно вижу очертания возбуждённого члена. Сердце сразу же проваливается в пятки.

Поражаюсь тому, насколько у него накачанный торс. Без грамма жира под кожей. Облепленный бугрящимися мышцами. В татуировках, которые странным образом меня завораживают.

- Встань, - прекрасно слышу его голос сквозь шум воды, и подчиняюсь.

Ватные ноги едва меня держат. Я даже не представляю, как вынесу эту ночь...

- Блядь. Как так вышло, что ты ещё девочка, м? Нихуя не понимаю, - он аж хмурится, пока проговаривает это. – Или ты солгала?

- Нет, - мотаю головой и вздыхаю. – Это правда. Просто так вышло, - пожимаю плечами.

- У нас с тобой ещё два года назад всё к этому шло. И, что, за это время никто не попытался затащить тебя в койку? Не верю. Ты же... – и тут он осекается, не договаривает свою мысль.

Вместо слов Тарновский начинает ощупывать меня взглядом. От макушки до пят не стесняясь. Явно задерживаясь на груди, что прикрыта лифчиком, и округлой линии бёдер.

Закончив осмотр, он опускает руки к своему поясу и принимается расстёгивать ремень.

Я молниеносно отворачиваюсь. В спину тут же прилетает:

- Раздевайся и залезай в воду, - он тянется к крану и закручивает его.

- Хочешь, чтобы перед сексом я помылась? – невесело усмехаюсь, ведь в душе я была всего несколько часов назад.

- Хочу, чтобы ты расслабилась, - он вдруг целует меня в оголённое плечо. – А то трахать напряжённую струну со слезными глазами, сомнительное удовольствие.

Урод.

Рывками сдираю с себя бельё и забираюсь в воду, не сильно заботясь о том, как сильно расплескала воду.

Тарновский же никуда не спешит.

Он прожигает меня своим порочным, чёрным из-за расширенных зрачков взглядом и не торопясь снимает с себя одежду.

Ремень.

Джинсы.

Боксеры.

Когда он остаётся голым, взгляд, как под тяжестью, падает и становится прикованным к его огромному, вздыбленному члену. Идеальной формы, с рисунком выступающих вен.

Я до боли прикусываю губу и отворачиваюсь.

Глава 13. Ты любила меня,да?

Слышу довольную усмешку Тимура. Что ж, он никогда не страдал скромностью. Да и сложно представить, зачем такому, как он эта ненужная черта.

В нём есть всё.

Притягательная внешность, пропитанная настоящей мужской красотой. Сдержанной и строгой, той самой, что пронзает сердце, хочешь ты того, или нет.

Ум. И ещё какой. Проницательный, от природы склонный к аналитике.

И, главное, у него есть ресурсы. Простыми словами деньги. Огромные. Бешеные.

А в наше время это равно безнаказанности. Что бы он не сделал, как бы со мной не поступил, я намеренно готова идти по пути наименьшего сопротивления. На данный момент мне просто нечего ему противопоставить.

Но потом...

Как только у меня будет хоть какой-либо, даже самый призрачный шанс разорвать эту губительную связь с Тарновским, я, не раздумывая, всажу ему в спину нож. Пусть на своей шкуре испытает хоть капельку боли.

Хотя о чём это я? Какую боль ему может причинить «одна из»?

Смотрю на своего невозмутимого мучителя и поражаюсь тому, насколько парадоксально происходящее.

Девяносто девять девушек из ста мечтали бы оказаться на моём месте. Его взгляд, движения, идеальное поджарое тело, и горячий темперамент – всё это обещает первоклассный секс и незабываемую ночь.

А я еле сдерживаюсь... Глотку буквально разрывает от желания закричать и, наконец, вырваться из этого персонального ада.

С помощью телефона Тимур регулирует освещение в ванной. Делает свет притушенным и более мягким, создавая ощущение, будто вместо электрических лампочек здесь горят свечи.

Не знаю, к чему это. Лучше мне не становится, вот от слова совсем.

Вижу, как на спокойной поверхности воды расплываются рваные круги от моего дрожащего дыхания. И с каждым выдохом борозды становятся все более глубокими, рваными.

Их сметает волной, вызванной шагом Тарновского в воду. Он заходит в массивную ванную, расплёскивая воду. Берёт меня на руки, и усаживает спиной к своей груди.

Сильная татуированная рука располагается у меня поперёк груди, пальцы почти заботливо сжимают плечо.

Боится, что убегу, поэтому так держит?..

- Зачем такой свет? – обречённо откидываю голову, упираясь затылком ему в грудь. – Чтобы я расслабилась?

- Да.

Его голос вызывает мурашки, видимо, акустика этих стен играет со мной злую шутку. Бархатные нотки низкого голоса Тимура чувствуются под кожей.

- Это не поможет, - мотаю головой. – Ничего не поможет.

Мои слова вызывают у него очередную усмешку.

- Девочка, - он зарывается носом в мои волосы и жарко произносит: - Тебе не просто понравится. Ты будешь кончать и просить ещё. Поверь мне. То, что ты всё ещё девственница не делает тебя особенной. Все женщины устроены одинаково.

От его слов у меня внутри просыпается ярость. Я изо всех сил стараюсь сдерживаться, но не могу.

- Не все, - протестую я.

- Да? Дай угадаю, ты ведь другая? Особенная? – дразнит он. - Ну, чего же ты молчишь?

- Когда у тебя в последний раз была девушка, у которой денежный интерес был на втором месте? М? Чего же ты молчишь?

- На что это ты намекаешь?!

Он кладёт руку мне на подбородок и резко разворачивает лицом к себе. Мы почти соприкасаемся.

Тимур смотрит на меня свысока, зло, требовательно.

Что ж, он получит свой ответ.

- Я не намекаю, Тимур. Я прямо говорю: не сравнивай меня с проститутками, которые кончали в твоих руках, думая о благах, которые ты можешь им дать.

- Издеваешься? – он усмехается и запускает пятерню мне в волосы, сжимает. Привлекает ближе к себе. – Я трахаю только высокостатусных девушек. Тех, кого завоевать тяжелее всего. По-другому мне просто не интересно. А у тебя пунктик на проституток, я смотрю.

- Удивительно, правда? Ведь два года назад я застала тебя с монахинями за чтением библии. Не так ли? – выплёскиваю то, что накопилось, и ловлю изменение во взгляде Тарновского.

- Мне льстит, что ты до сих пор ревнуешь, - отвечает так, будто я упомянула не его отвратительную измену. - Из хорошей ссоры у нас может получиться хороший секс...

- Да пошёл ты! – перебиваю его. – И я не ревную. Никогда не ревновала. Не льсти себе.

- Снежная королева тает на глазах. Щёки порозовели от злости. А то сидела белая, словно привидение, - перечисляет он, гуляя темнеющим взглядом по моему лицу. – Хочешь, мы можем поговорить про тот день?

Нет. Нет... НЕТ!

Тарновский никогда не узнаёт того, какой ценой мне удалось пережить его предательство. Не должен узнать...

- Мне неинтересно, - звучу максимально правдоподобно и пожимаю плечами. – Прошлое пусть останется в прошлом.

- Ты тогда пришла, чтобы мы переспали, – его голос звучит мягко и ласкающе, пусть Тимур и озвучивает мой постыдный поступок. – Потому что любила меня, да?

Наверное, мне пора лечить голову, потому что в эту секунду мне кажется, что его действительно волнует ответ на мой вопрос. Но ведь этого не может быть?

Глава 14. Повышенные ставки

- Тебе показалось, - быстро отвечаю, облизываю вмиг пересохшие губы и никак не могу избавиться от его пронзительного взгляда по обнажённой коже.

- Первое или второе? – уточняет всё тем же обманчиво мягким голосом, которого я так давно не слышала.

Он намеренно выпускает на свободу того Тимура, которого я знала два года назад. До ужасной измены. Внимательного, трепетного, опекающего, умеющего ласкать даже словами.

И временно скрывает монстра, который крепко держит меня в своих лапах и вонзает когти под кожу всё глубже, с каждой минутой.

То, что я сразу же по возвращении сразу же попала в дом Тарновского – как это можно объяснить?..

Разве я недостаточно выстрадала? Недостаточно намучилась от этой больной любви?

- Всё показалось, - смотрю ему в глаза. Чёрные-чёрные.

Он всё так же пятернёй держит мою голову и завораживает нечеловеческим взглядом. Видимо, мои слова что-то меняют в атмосфере помещения. Тимур мягко, но неумолимо толкает меня к себе навстречу.

И как только наши губы соприкасаются, глубоким, волнующим из-за интимности момента голосом, произносит:

- Чёрта с два мне показалось, Соня. У тебя есть удивительная черта, знаешь какая?

- Без понятия, - шепчу, замерев в его руках. Чувствую себя сапёром на опасном задании — один неверный шаг, и…

- Ты не умеешь лгать, - растягивает он так, будто эта мысль приносит ему удовольствие. – А когда пытаешься сказать неправду, то сразу же выдаёшь себя языком тела и мимикой.

- Или ты просто себе льстишь, лелея идею о том, что я тебя любила.

- А было иначе? – насмехается над моими словами.

- Было, есть и будет, - чеканю каждое из слов, за что моментально получаю наказание.

Тимур резко впивается в мои губы болезненным поцелуем - это реакция на мой ответ. Я вслепую хватаюсь руками за бортик ванны, но не сразу его нахожу. Хаотичными взмахами рук я только разбрызгиваю воду.

Тарновский просто сошёл с ума…

Одной рукой он крепко фиксирует мою голову, чтобы продолжать свой навязанный поцелуй, а другой ловит мои запястья, соединяет их и держит у меня за спиной, в районе копчика.

Как он целует… боже.

Если бы я стояла на ногах, они бы подкосились.

Этим он и опасен, по крайней мере, для меня. Каждое его движение, пусть даже грубое, будто подкидывает дров в разгорающийся костёр моих ощущений.

Напряжения испаряется, а в грудной клетке вдруг распускаются цветы. Мне хочется вдохнуть поглубже, но я не могу. Тарновский атакует меня поцелуем, беспощадно сминает губы, ласкает мой язык своим, пусть эта ласка больше и похожа на имитацию секса. Всё на бешеной скорости, будто он голоден, или же просто осатанел.

Ловлю себя на том, что всё-таки поддаюсь его магнетизму, и добровольно трусь о его накачанную, исколотую татуировками грудь затвердевшими сосками.

В ужасе вырываюсь из плена его требовательного рта.

- Нет! Нет, нет, нет… - повторяю я снова и снова, пытаясь отдышаться.

- Да, - он перемещает руки мне на бёдра, чувственно сжимает попу и в одно движение приближает к своему каменному члену. – Тысячу раз да. Смысл прикидываться, когда ты тоже хочешь, чтобы мы переспали? В чём проблема?!

Задав этот вопрос, он лихорадочно смотрит мне в лицо, то и дело сражая взглядом, полным напора и неподдельного возбуждения.

- Ты проблема! – тычу пальцем ему в грудь. – Я не хочу свой первый раз с тобой… понял? Не хочу! Меня трясёт от мысли, что это будет просто секс без…

Любви.

Обрываю себя на полу слове. Нечего откровенничать и душу изливать перед таким, как он.

- Договаривай, - от его голоса веет могильным холодом.

- Нет.

Зря я поддалась эмоциям… Нельзя откровенничать рядом с тем, кто так опасен. Нельзя, и точка. Отныне держу свой рот на замке!

- Боишься трахаться не по любви? – насмехается Тарновский и откидывает голову, упираясь затылком в стену. – Как тебе, такой наивной, живётся? Думаешь, каждый, кто льёт тебе в уши про большое и светлое чувство, имеет это ввиду? Я тебе хотя бы не лгу. И никогда не лгал.

- Никогда? Ха! – запрокидываю голову.

- Что тебя так рассмешило?

Да так, Тарновский. Да так…

«Я люблю тебя, Соня. Пиздец, как люблю…»

«Всё для тебя сделаю.»

«Верь мне».

- Чего ты там хотел? Лишить меня «зашкварной» девственности? Стать моим первым? – лениво спрашиваю, а у самой от этих слов внутри всё переворачивается. – Тогда зачем тратишь слова? Сделай это, и разойдёмся.

Пусть знает, как я отношусь к происходящему. Сделать и забыть. А затем черкнуть его из жизни навсегда!

- Мы не разойдёмся. И ты только что повысила ставки.

Глава 15. Триумф

- В смысле? – меня как кипятком ошпарило.

- Раз ты хочешь секса по любви, то именно его ты и получишь.

От его слов я замираю. И почему произнесённое звучит словно приговор?

Упираюсь руками в дно ванной и отползаю от Тимура, пока не достигаю другой стороны. Да, расстояние всё равно мизерное, да, мы до сих пор максимально соприкасаемся. Но мне равно важно иметь пусть каплю призрачной, но свободы.

Сердце бьётся так гулко, что отдаёт стуком в ушах. Мне уже не волнует собственная нагота перед таким же голым и возбуждённым Тарновским.

Меня терзает другое.

То, что он посягнул на моё тело – я как-нибудь переживу. На это есть психологи. Но вот то, что он, кажется, решил замахнуться на мою душу...

- Намекаешь, что я тебя полюблю? – выпаливаю своё предположение дрогнувшим голосом.

- Не намекаю, а прямо говорю. В этом что-то даже есть.

- Ничего из твоей затеи не выйдет! – мотаю головой, испытывая настоящую панику.

- Выйдет, - говорит таким тоном, что до меня быстро доходит: ради достижения своей цели он пойдёт на всё.

- Я слишком хорошо тебя знаю. И в красках помню твою измену. Такое не забывается и не прощается.

- На это я и рассчитывал, - он гладит мою ногу ладонью и останавливается на лодыжке. Крепко обхватывает её сильными пальцами. – Главное, что я вызываю у тебя сильные чувства. А уж направить их в ту самую любовь, о которой ты так грезишь, — это дело пары дней. В худшем случае — недель. Я подожду.

- Как снисходительно. Предупреждаю, твоё ожидание обернётся вечностью, потому что я никогда...

- Никогда не говори никогда, Соня, - перебивает он, и тянет мою ногу на себя. – Вижу, ты пришла в себя. Отлично. Пора перемещаться на кровать.

- На кровать?! Но ты же сказал, что будешь ждать.

- Секс — это ведь не только про проникновение. Ты очень чувственная, я помню, - на этой фразе его голос чуть ломается, а взгляд тяжелеет. - И у тебя кайфовое тело. Так что думаю, мы найдем, чем заняться.

- Урод! – брызгаю в него водой и выдёргиваю ногу из захвата. – Меня от тебя тошнит, понял? Я ухожу, и только попробуй меня остановить! Я пойду в полицию, запишу миллион видео, подниму весь интернет на уши. Расскажу всему миру, кто такой Тимур Тарновский на самом деле!

Резко встаю на ноги и выхожу из ванной.

Надо быстро обтереться полотенцем, одеться и валить. Господи, о чём я думала, когда решила, что ради спасения брата должна угробить себя?

В конце концов для игроманов должны быть специализированные лечебные учреждения. Надо проговорить с Артуром, он ведь понимает свою проблему и наверняка хочет её решить.

Нагибаюсь, чтобы поднять хоть какие-то свои вещи с пола, и не успеваю ничего понять, как Тарновский подхватывает меня на руки, вышибает ногой дверь в спальню и несёт меня в сторону кровати.

Несколько секунд прохладный воздух обжигает мокрую кожу на всём теле, а потом картинка переворачивается, и я оказываюсь прижата к матрасу сильным мужским телом.

- Пусти меня! – пытаюсь протиснуть между нами руки, чтобы оттолкнуть его. Тщетно.

Моя борьба продолжается несколько жалких мгновений. Ведь сколько можно пытаться отодвинуть недвижимую стену?!

Я выдыхаюсь, и всё, на что меня хватает, это парочка звонких шлепков по мощной спине, Тарновского напоследок.

- Ты так прижималась ко мне прошлой ночью, - он по одной высвобождает мои руки и вытягивает их над головой, - я едва сдержался, чтобы не помочь тебе кончить. Но, думаю, время пришло.

- Можешь даже не пытаться, - шиплю ему в лицо. – Ты убиваешь моё либидо одним только видом. А стоит тебе начать говорить, как у меня внутри всё покрывается коркой толстого льда.

- Вот как, - он чуть приподнимается, просовывает руку между нами, легко задевая мой лобок, и накрывает меня ладонью между ног.

Я сглатываю. Потому что пронзающие меня импульсы далеки от неприятных.

- Продолжай, мне нравится тебя слушать, - он начинает ласкать меня, вырисовывая медленные круги на чувствительной коже.

И я отзываюсь. Ненавижу его каждой клеточкой и возбуждаюсь от каждого нового движения его руки.

- Полный антисекс.

- Ага, - невозмутимо отвечает он и набирает обороты. Я пытаюсь отодвинуться. Отползти от него. Но он держит меня каменной хваткой.

- Напыщенный мажор... – закрываю веки и пытаюсь думать о чём угодно, чтобы только отвлечься от ощущений, которые неумолимо разрастаются внизу живота.

Клитор начинает пульсировать, когда Тимур переключается на него и слегка надавливает пальцами.

- Это в прошлом, - он касается губами затвердевшего соска, втягивает его и переключается на другую грудь. - Давай дальше.

- Испорченный, - дыхание сбивается. – Эгоистичный. Зажравшийся.

- Ещё, Соня, - он отрывается от моей груди, поднимается на вытянутой руке и обводит распластанное под ним тело голодным взглядом. - Ещё. Или ты уже настраиваешься на оргазм? – в его голосе триумф.

- Тебе, кажется, - огрызаюсь, я про себя молюсь, чтобы он не останавливался.

- Ты очень сексуальная, - ласкает баритоном Тимур. – Внешность даст фору любой модели. Я бы с таким кайфом тебя оттрахал, - делает небольшую паузу он. – Ты точно не передумала?

Нависает над моими губами, пока его пальцы сводят меня с ума. Пульсация под его ладонью вот-вот достигнет точки невозврата, но я не могу вот так подарить ему свой оргазм.

- Ненавижу тебя всеми фибрами души, - хватаюсь за крутые плечи, будто без него утону.

И отсчитываю секунды до приближающейся катастрофы.

- Конкретнее, девочка. Как сильно ненавидишь?

- Когда ты сдохнешь, я приду на твою могилу и буду танцевать на ней, пока не рухну...

Говорю из последних сил и обрываюсь, потому что меня сносит вспышкой оргазма. Такой сильной и всепоглощающей, что я, кажется, не успеваю сдержать череду сдавленных стонов.

И каждый из них Тарновский ловит своими жёсткими губами.

Глава 16. Новая девочка Тимура

Я недвижно лежу на боку, смотря, как за окном неторопливо падает мокрый снег. И, кажется, даже не дышу. На огромной кровати достаточно места, но Тимур располагается прямо за моей спиной. Обнимает за талию и притягивает к себе.

Собственнически так.

Его тепло обволакивает, а тяжёлая рука всё так же держит. Чтобы я даже не думала двигаться.

А я хочу отодвинуться. Очень хочу.

Глядя на нас со стороны, можно было бы подумать, что мы пара. Какая уродливая ирония судьбы.

Он дышит мне в затылок. Глубоко, размеренно, немного шумно.

Но я прекрасно знаю, что он, так же как и я, не спит.

Я даже не припомню, откуда у меня это знание. Может, из далёкого прошлого, которое я так старалась перечеркнуть последние два года?

На подкорке уже который час пульсирует сигнал тревоги.

Кажется, что если я лишний раз шевельнусь и выдам себя, то взорвётся атомная бомба.

Которая, в ответ на мои мысли, словно может их читать, снова гладит мой голый живот обжигающе горячей ладонью и плотнее прижимается ко мне.

Торсом и бёдрами.

Господи, сколько в нём силы.

От этого движения я поджимаю губы, прикусываю их зубами и закрываю глаза. Не знаю, как он может столько часов проводить в таком состоянии.

Его каменный член вот-вот проткнёт мне ягодицы.

И ведь он ничего не делает. Неужели действительно, Тарновский решил влюбить меня в себя и потом переспать «по любви»?

Ха!

Или не «ха»?..

К властному грубияну, цинику и хозяину этой жизни я привыкла. Такой образ меня устраивает полностью, потому что его легко ненавидеть. Легче лёгкого. Даже стараться не надо.

В том, что любить он не умеет, я уверена на сто процентов.

Равно как и в том, что он прекрасно умеет в любовь играть. Со мной такое уже было.

Тело пронизывает арктический холод, ведь я совсем не уверена, что выстою. Недаром вся мировая классика полна историй о том, как подонки раз за разом разбивают женские сердца.

- Скажи, что ты думаешь обо мне.

Ни капли не сонный голос с волнующей хрипотцой касается затылка, а затем Тимур прокладывает дорожку поцелуев от шеи к моему обнажённому плечу.

- Знаю, что не спишь, - он приподнимается на локте и нависает надо мной.

Не знаю, почему я поворачиваюсь к нему лицом. Хорошо, что хоть дошло натянуть на себя одеяло повыше.

Мы смотрим друг другу в глаза. Из источников света только идущий за окном снег. Белый-белый.

В этом притушенном и слегка сияющем освещении глаза Тарновского наливаются настоящим серебром. Плавящимся, мягким...

- Что ты делаешь?! – разрываю контакт и отползаю к изголовью, упираясь в матрас ногами.

- Без понятия, о чём ты, - говорит, а в глазах отчётливые ноты лукавства.

- Начал, да? Свою игру в любовь?..

Тимур молчит. Только взгляд заостряется с каждой секундой всё больше.

- Это ты мыслишь категориями, игра – не игра, - отрезает он, напоминая прежнего себя. – Я всего лишь поставил для себя задачу.

- Задачу?

- Да, - легко и цинично до невозможного отвечает он.

Поднимается с кровати, совершенно не стесняясь своей наготы, и, похоже, начинает куда-то собираться.

- Тебя не смущает, что задача, - я выделяю это слово, - сидит прямо перед тобой и является живым человеком?

Не выдерживаю я, хотя надо бы молчать. И пусть бы он катился на все четыре стороны, главное, подальше от меня.

Но после моих слов он вдруг замирает над комодом и медленно поворачивается в мою сторону.

- Тебе, блядь, не угодить.

- В смысле?

- В прямом. Трахаться как это делают взрослые люди, ты не хочешь. Ванильно и единорогово – тоже. В чём проблема?

- Ушам своим не верю... – меня аж отшатывает от его слов. – Ты что, глухой? Слепой? Проблема в тебе, Тимур Тарновский, в тебе! Как же ты не понимаешь?!

- Но кончать со мной не проблема?

- Ты мной воспользовался!

- Ахуеть, - он слегка запрокидывает голову и усмехается. – Скажи ещё, что я сделал это против твоей воли.

- Вообще-то, ты едва не изнасиловал меня...

- Посмотри на меня и посмотри на себя. Только повнимательнее, Соня. И подумай, если бы я хотел тебя изнасиловать, ты бы могла меня остановить?

Ох, сколько в серебряном взгляде холода.

Я замолкаю. Тимур одевается, берёт свой телефон, но, прежде чем уйти, бросает мне через плечо несколько слов.

- Сегодня приедет персональный шопер. Её задача — подготовить тебя к мероприятию, на которое ты будешь сопровождать меня через три дня. Настоятельно не советую делать глупостей вроде побега.

Чеканит и захлопывает дверь.

Какой шопер?

Какое мероприятие?

Какое, к чёрту «сопровождать»?!

Ближе к десяти часам утра в особняк действительно приезжает гостья, которую без проблем впускает охрана.

Заметив меня в прихожей, элегантная женщина средних лет в твидовом костюме и с идеальной укладкой длинных чёрных волос, не стесняясь, проходится по мне пытливым взглядом.

- Я Оксана Владимирова, - она, наконец, протягивает мне руку с идеальным алым маникюром.

- Соня, - решаю не называть фамилию.

- Приятно познакомится, - она улыбается мне ниткой белого жемчуга. – Ты новая девочка Тимура, да?

Глава 17. Идеальная

Меня будто со всей силы под дых бьют. Я стою перед ней и моргаю. Молчу как дура.

- Девочка Тимура? – на выдохе произношу я, голос неожиданно срывается на хрип. – Нас таких много?

Меня подташнивает от потенциального количества женщин, что до меня спали на его постели. О чём это я. Вряд-ли там кто-то «спал». От этой мысли ещё паршивее.

И шоппер у него семейный, так сказать. Как мило.

- Моя оплошность, сорри! - Оксана Владимирова игриво закатывает глаза и хлопает себя ладошкой по лбу. – Давай чуть-чуть отмотаем назад, м? Договорились!

Ответить не успеваю, как она несколько раз энергично обходит меня во кругу. Кивает своим мыслям и… выносит вердикт.

- Да, конечно, - собирает губы в трубочку она. – Внешность необычная, редкая…

- Не такая, как девочки Тимура, да? – язвлю.

И попадаю в яблочко. Глаза шоппера округляются. Она быстро надевает прежнюю маску уверенности в себе.

- Я другое имела в виду.

- Просветите.

- Ладно, - сдаётся она. – С тобой придётся поработать. Внешность натуральная, фигура тоже. Естественная красота в наше время - это редкость, и, соответственно, вызов, - вздыхает. – Но мы справимся. Тимур Витальевич будет в восторге!

Да я бы лучше мешок из-под картошки на себя надела!

И в восторг Тарновского я не верю. Он испробовал столько женщин, что, даже судя по словам шоппера, я на их фоне меркну.

Вот и отлично.

Скорее остынет – скорее отпустит.

Остаток дня Оксана Владимирова порхает вокруг меня, словно бабочка, то и дело, примеряя к тону моей кожи, ткани и цвета, либо же тестируя подходящую косметику.

Оставшись довольной своей работой, она на прощание чмокает меня в щеку и испаряется так же быстро, как и появилась.

Обратно домой, в особняк, я возвращаюсь в таким количеством пакетов брендовой одежды, что не могу их сосчитать. Водитель оставляет их в прихожей и уходит на улицу.

Домработница, потупив лицо, подходит ко мне мягкими шагами. Видимо, прислуга в этом доме является той самой мебелью на ножках, и лишний раз не привлекает к себе внимания.

И куда она понесёт пакеты? Только не в его спальню.

- Простите, как вас зовут? – заглядываю в лицо молодой женщины, что медленно поднимает взгляд.

На виде ей лет тридцать пять. Русые волосы собраны в кичку и уложены гелем. Никакого макияжа.

На ней строгое чёрно-белое платье горничной. И туфли на низком, толстом каблуке.

- Добрый вечер. Меня зовут Вера.

- Вера, скажите, в этом доме есть свободная спальня? Желательно подальше от комнаты хозяина?

- Е..есть, - заикается она и округляет глаза.

- Отведите меня туда. Вместе пакеты отнесём.

- У меня инструкции, - шёпотом настаивает она. – Нарушать нельзя.

- Потому что хозяин вас обижает? – хмурюсь.

- Нет-нет! – оживляется Вера. – Наоборот, очень уважительно относится ко всему персоналу. А нас тут много. Просто он порядок любит. Понимаете?

- Понимаю. И всё же, отведи меня туда. Вину я возьму на себя, обещаю.

Поднимаю с пола сразу несколько пакетов и кивком указываю на лестницу. Вера недолго тушуется, но сдаётся и проводит меня по коридорам особняка, пока не приводит в маленькую комнату с окном, выходящим на лес.

- Отлично, - благодарю её, когда пол спальни полностью заставлен вещами, которых я не собираюсь ни распаковывать, ни носить.

- Ужинать будете сейчас или подождёте хозяина?

- Я не голодна. Спасибо вам, Вера.

Интересно, где Тарновский? На дворе уже поздний вечер. Хотя нет, неинтересно.

Мотаю головой и иду в душ. После бессонной ночи и целого дня походов по магазинам я вымотана настолько, что мечтаю об одном - подушке. А ещё большом одеяле, чтобы натянуть его до ушей.

Как только это случается, я сразу же отключаюсь.

Мне снова снится сон, который я уже видела. Или, если точнее, чувствовала. Горячий и томный, в котором нежусь и ни в коем случае не хочу, чтобы он прекращался.

И всё же он обрывается. Я распахиваю глаза и ощущаю бешено бьющееся в горле сердце.

- Я ждал тебя в своей постели, - выделяет Тимур последние два слова.

Инависает надо мной. Одноместная кровать под его весом беспомощно прогибается.

- Ты вкусно пахнешь, - спросонья болтаю первое, о чём могу подумать. Дура!

А ещё, сонно хлопая глазами, смотрю на его ярко-белую рубашку, что в темноте комнаты ослепляет.

Или дело не в рубашке, а в нём?

- Как прошёл день? – спрашивает, а сам поддевает края майки, в которой я спала, и отводит вверх. – Тебе понравилось? – намекает на шопинг.

- Тратить твои деньги? – смотрю в серые глаза, испытывая странное чувство.

Похожее на радость, которую испытывают при долгожданной встрече.

- Как вариант, - отстранённо отвечает он и задирает мою майку таким образом, что она больше не прикрывает грудь. – Блядь, какая ты, - он шумно втягивает воздух, - идеальная.

Произносит это с особым зарядом эмоций. И сражает меня потемневшим взглядом.

Это интимный момент. Чувственный. Самый сексуальный из тех, что случались между нами за последнее время.

- Правда? – чуть вскидываю лицо и шепчу, намеренно приманивая его к своим губам.

- Чистейшая.

Он наклоняется. Ладонью обрисовывает грудь и снова шумно дышит. Возбуждается.

Я тоже, но этого он не узнает. Не отталкиваю его и позволяю прильнуть к своему рту.

Губы Тимура, жёсткие и требовательные, нападают на меня в глубоком, даже отчаянном поцелуе. На грани. Где ещё чуть-чуть и…

Останавливаю его.

- А я думала, что не вписываюсь в компанию «девочек Тимура».

- Что ты несёшь? Какие девочки? – мотает головой он, приходя в себя.

Да-да, родной. Хотел потрахаться, а пришлось отвечать на неудобные вопросы.

- Те, которых так же, как и меня, твой любезный шоппер возила за шмотками, - говорю резко.

- И что тебя не устраивает? – отвечает мне в тон Тарновский.

- Меня не задобрить, и уж тем более, не завоевать шмотками. Впрочем, как и деньгами. Так что попытка меня очаровать провалилась. И спать я буду здесь одна. Уходи.

Глава 18. Вечеринка

Натягиваю одеяло повыше и ложусь на самый край. А ещё зажмуриваю глаза, как будто это поможет мне поскорее уснуть.

Тимур ложится в кровать и одним движением подгребает меня под себя. Когда я сопротивляюсь, он тупо перехватывает мои запястья одной рукой и больше не даёт мне двигаться.

- Не дёргайся. Спи, - приказывает.

- Я люблю отдыхать одна. Ты мне мешаешь!

- Привыкай. Но если ты не хочешь спать, то мы вполне можем заняться кое-чем другим.

- Нет! – отвечаю так быстро, что не даю ему договорить.

Тарновский тихо смеётся мне в затылок. И в такой позе мы засыпаем. Из-за усталости я смиряюсь с несправедливостью слишком быстро, а тело Тарновского что-то вроде огромной тёплой грелки, мне в этом помогает.

Одной ночью он не обходится. Так и приходит ко мне под покровом ночи, раздевается до боксеров и ложится рядом. Я не сплю, притворяюсь.

Внутренние часы тикают, высчитывая время до момента, когда он, наконец, придёт. И Тимур приходит каждую раз, даже если стрелки часов давно перешли за полночь.

Понимаю, что это в корне неправильно. Но меня цепляет контраст. Из около сексуальных, грубых разговоров мы перешли в стадию «рядом спать — не значит переспать».

Просто жесть.

Меня более чем устраивает его полное отсутствие в моей жизни днём. Плевать, где он находится и что делает.

Я пользуюсь возможностью и несколько раз катаюсь в город, чтобы навестить родителей. Такси оплачиваю своими кровными, вернее тем, что от них осталось.

Родители так и не выходят из запоя, а с ними, пьяными, я общего языка найти не могу. Да и не хочу.

Меня поражает Артур. Его волчий взгляд, направленный на меня, несправедлив.

В подъезде у нас завязывает разговор.

- Не знал, что ты мутишь с олигархами, Сонька. Хотя, внешка позволяет, пиздеть не буду, - он нервно затягивается сигаретой.

- Я ни с кем не мучу.

- Ага.

- Я серьёзно!

- Да мне, если честно пох. Вот правда. Ты, главное, в мою жизнь не лезь, а я не буду лезть в твою. Окей?

Что? Да как он смеет?

Я из-за него в долгу у Тимура. Живу в его доме. Сплю с ним в одной постели!

- Не поняла, - скрещиваю руки на груди.

- Ой, да всё ты поняла, - гнев брата набирает обороты. – Меня никуда не пускают. Фейсконтроль не прохожу, прикинь? Это всё твой трахаль утсроил, да? Мне теперь отдыхать нельзя по нормальному, потому что тебе так приспичило. Скажи ему, чтобы он отвалил! Или я сам скажу.

- Ты обещал мне, что не будешь играть. А сам…

- Я мужик. А ты баба, - тыкает мне пуховик пальцем, - так что не смей мне указывать. К тому я старше тебя.

- Ты разрушаешь себя игрой! – не выдерживаю я.

- Проповеди подстилки олигарха оставь себе.

Вот такой у нас выходит разговор, а потом Артур захлопывает у меня перед носом дверь от подъезда.

Опустошённая я сажусь в такси и еду обратно в особняк человека, на чьи унизительные условия согласилась ради того, чтобы спасти брата.

А спасение ему не было нужно. Никогда. Всё его устраивало.

Наивная дура.

И казалось бы, разве может такой день стать ещё хуже?..

- У тебя час, чтобы собраться.

Я едва не спотыкаюсь, когда слышу эти слова.

Одетый с иголочки Тимур встречает меня в прихожей особняка, не успеваю я пересечь порог.

Взгляд тяжёлый, хмурый. Последние дни он смотрит на меня только таким взглядом.

Ну а что он хотел? Я предупреждала, что меня не купить. И не соблазнить. Видимо, до него начало доходить.

В уме проскальзывает мысль: вот бы он нашёл себе кого-то вместо меня.

Эти произнесённые внутри слова тут же отдаются колкой болью в груди.

Сглатываю, понимая, что я не хочу, чтобы он искал мне замену. Как ты глупо и наивно это не звучало.

Я с мороза, продрогшая и измотанная, смотрю на него в идеальном чёрном смокинге, и до меня медленно доходит в чём дело.

- Забыла, - говорю с притворной досадой. Тимур замечает и недобро щурится.

Я втайне надеялась, что, весь этот цирк с персональным шопером и брендовыми вещами, к которым я, кстати, не притронулась, напускное. И никакого сопровождения от меня не понадобится.

На тебе, Соня.

- Оксана тебе поможет, - бросает он, мазнув по мне взглядом, поворачивается спиной и уходит.

Тарновский был прав. Она сразу же появляется из глубины особняка и тащит меня следом за собой, чтобы приготовиться.

- Что-то не вижу на лице улыбки, - она усаживает меня перед большим зеркалом.

- Девочки Тимура обычно улыбаются перед выгулом? – вижу, как меняется от сказанного собственное лицо.

А ведь куда бы он меня не привёл, меня там точно воспримут за «очередную».

От этого горько.

- Ты всё никак не простишь меня, да? - Оксана начинает порхать по лицу кисточками. Тон, тени, румяна, пудра.

- Дело не в этом, - легко мотают головой. – Просто... неважно.

- Я не глупая, - подмигивает она. – Пожила, повидала людей. Ты отличаешься от моих среднестатистических клиенток. Причём конкретно.

- Спасибо. Приятно знать, что я не имею ничего общего с ночными бабочками.

- Я работаю не только на них, но, ты верно меня поняла, - усмехается она с ноткой грусти. – Скажу сразу, в отношения своих клиентов я не лезу, но...

- Но что?

- Думаю, ты у Тимура задержишься.

Открываю рот, чтобы возмутиться, и закрываю. Слова женщины врезались в сознание и спровоцировали аварию в мыслях.

Это она к тому, что он заинтересован во мне больше, чем в предыдущих?

Ха!

Ха?

- Встань, девочка, - голос Оксаны помогает вынырнуть из морока.

После её слов я стала бояться Тарновского ещё больше. Вечно играть в кошки-мышки мы не будем. Я-то на своём буду стоять до конца, а он поражений не признаёт.

Неизбежно случится противостояние. Затем катастрофа.

И жервы. Я. Жертвой буду я.

- Куколка! - Оксана осматривает меня профессиональным взглядом.

Глава 19. Главный изумруд вечера

- Ну? - Паха снова переключается на меня. – А говорила, танцевать не умеешь, - терпеть не могу его смех. - Все вы бабы одинаковые. Ломаетесь до первой пачки денег. И как тебе из грязи во «временные князи»? - уничижающе произносит он.

Понимаю, что эти слова ко мне не относятся. Белобрысый как и в прошлый раз несёт бред.

Да и ранить не должны… но ранят.

Чувствую, что лицо становится пунцовым, а щёки пульсируют.

Слова Пахи – это ещё одно напоминание о том, что я не принадлежу к миру Тарновского. Из-за его репутации, не разбираясь, меня сразу же принимают за «ту, которую купили». И реакция белобрысого - это только начало. Я уже чувствую на себе с десяток цепких взглядов гостей, которые думают точно так же, как и он.

- Завали.

Чуть пугаюсь от резкого звука, гремящего совсем рядом. Смотрю на Тимура, а он в упор на своего друга. Хотя в их дружбе я уже начинаю сомневаться.

Голос Тарновского, спокойный и негромкий, всё равно перекрывает голоса и музыку. К нам сразу же обращается внимание всех присутствующих. От лица белобрысого отливает кровь, он дёргано смеётся.

- Да я ж в шутку, - Паха закидывает за голову руку и нервно проходится рукой по волосам.

- Мне похуй. Чтобы я больше не слышал её имени из твоего рта.

Тимур сжимает мою руку и ведёт за собой вглубь помещения, под стихающие тревожные шепотки гостей. Я сразу же беру с подноса бокал шампанского. Делаю глоток, чтобы смочить горло.

Неохотно признаюсь себе в том, что не хочу, чтобы сильная мужская рука, сжимающая моё запястье, разжалась. Я здесь "не своя", и это ещё мягко сказано.

Тем временем вокруг нас то и дело собираются люди. Подходят, торопятся поздороваться с Тарновским. Заискивают.

Внутренне морщусь. Отвожу глаза, чтобы разглядеть интерьер.

Это пентхаус размером в несколько сотен квадратных метров. И помимо эксклюзивной мебели, расставленной по помещению, здесь есть и та самая «мебель на ножках». Снующая между гостями с подносами.

Одной девушке из кейтеринга прилетает смачный удар по ягодицам. Она едва не роняет закуски на пол, но, выдавив из себя улыбку, заливается стыдом и растворяется в зале.

Не сдерживаюсь и взглядом нахожу того, кто так по-скотски отнёсся к девушке, которая здесь работает.

В кожаном кресле вальяжно развалился мужчина лет пятидесяти. Коротко стриженный, с седыми висками и загорелым лицом, а также аккуратной щетиной. На нём дорогой костюм, внушительные часы и мерцающие запонки.

Его властная улыбка, немного уходящая вбок, напоминает оскал.

Бандит. Он наверняка бандит. Не просто так от него исходят острые лучи опасности и непредсказуемости.

Стараюсь не задерживать на нём взгляд. Лучше не привлекать к себе внимание людей, замешанных в криминале.

А когда Тарновский подводит меня именно к этому мужчине, внутренне я вою.

- О, Тимур! – тот, кого я окрестила бандитом, поднимается с кресла и протягивает руку. – Как жизнь молодая?

Их рукопожатие цепляет. Кажущееся дружеским, оно таким не является. Две ладони соединяются на равных.

- Палыч, - коротко отвечает Тимур.

Мы садимся на диван, что напротив кресла, в котором сидит «Палыч». Он берёт со стола стакан с коньяком, о стенки которого бьются кубики льда.

Отпивает и смотрит… на меня.

- Может, представишь мне главный изумруд вечера?

Зловеще блестит то ли его оскал, то ли лёд в бокале.

- Это моя женщина, - заявляет Тарновский и притягивает ближе, пальцами впиваясь в плечо. Мне дико некомфортно, я замираю.

- У неё есть имя? – сверлит меня взглядом «бандит».

- Соня, - выпаливаю я, потому что не могу выносить его взгляда.

- Соня, - повторяет он, и тут же теряет интерес, переключаясь на Тарновского. – Слышал, дела идут в гору. Молодчага. Отец бы тобой гордился, будь он с нами.

Чувствую, что они затронут тему убийства олигарха Тарновского. И я не хочу ничего об этом знать, потому что информация такого рода является сугубо частной. А ещё опасной, особенно для тех, кто ею обладает. Например - меня!

Несколько раз ёрзаю на месте, пытаясь встать. Тимур держит меня стальной хваткой.

Молча сижу, редко отпивая из бокала шампанское. Взгляд мой где угодно, только не на мужчинах, что перекидываются скупыми фразами. Не могу назвать их разговор шифром, но у меня странное ощущение неладного.

Из их беседы понимаю, что Палыч – прокурор по имени Виктор Павлович Куракин. В кулаке которого сконцентрировано нешуточное влияние. И, на момент убийства отца Тимура их связывал общий бизнес.

В сумочке настойчиво вибрирует телефон. Воспринимаю это как подарок свыше и, найдя укромный уголок, отвечаю.

- Что такое, Артур? – недовольство в голосе я даже не скрываю, наш последний разговор оставил после себя осадок.

- Соня… Соня… Я… Сука!.. Короче, Соня, я, походу…

- Что?! – пульс подскакивает: неужели что-то стряслось с родителями? – Артур, не молчи! Что случилось?

- Я человека убил…

Глава 20. Мне нужна твоя помощь

- Как убил? – понижаю голос, почти шепчу. – Ты уверен?

У меня внутри всё опускается от одного только тяжёлого дыхания брата и его нарастающей истерики.

- Он в крови лежит... Не дышит... Блядь! Что делать? Меня же посадят, Сонька.

- Где ты?

Решаю, что мне нужно всё увидеть своими глазами. Может, всё не так плохо, как кажется, и человек ещё жив?

Артур объясняет, где находится. Называет адрес, я вбиваю его в приложение и заказываю такси. Просачиваюсь через скопление людей прямо к лифту и уезжаю с вечеринки.

Я бы посмеялась своей удаче выбраться из-под строгого надзора,Тарновского настолько гладко. Обязательно бы посмеялась.

Но я еду на потенциальное место убийства, где меня ждёт брат. Внутри всё покрывается льдом, как только таксист заворачивает на нужную улицу.

Хоть бы это был тупой пранк. Розыгрыш. Дебильная шутка, с помощью которой он решил выманить у меня ещё денег на автоматы.

Пожалуйста, боже...

Нервно курящего в подворотне брата, я замечаю сразу же, несмотря на недостаток уличного освещения. Таксист останавливается по моей просьбе, и, кажется, спрашивает, как я в одном платье на мороз.

А я как ошпаренная выбегаю из машины. Вот прям выбегаю навстречу Артуру.

Он замечает меня, выбрасывает сигарету и тоже бежит ко мне. Чтобы обнять. Сам дрожит весь, как осиной лист на ветру.

- Я облажался, - продолжает повторять он.

- Покажи мне, - прошу, не зная, что меня ожидает.

Что мне сейчас покажет брат?

Он смотрит на меня стеклянным взглядом, а потом эти же мертвецкие глазами переводит в темноту подворотни.

Сердце бьётся в горле, но я понимаю, что тянуть время я не могу. Включаю на телефоне фонарик и иду вперёд на негнущихся ногах.

Пока передо мной только грязный снег, в котором утопают ступни. Вдруг из коричневого он становится багровым. Я вздёргиваю фонарик и направляю свет выше.

Всегда думала, что смерть — это что-то такое, что обязательно почувствуешь. И мёртвого человека от живого можно отличить на раз два.

Оказалось, я была наивна.

Человек, лежащий на земле, был в позе эмбриона. Одет в самую обычную зимнюю одежду. Чёрная шапка, плотная куртка, сапоги на шнуровке.

А вокруг него снег. Много снега. Мокрый и грязный, медленно напитывающийся кровью.

- Арту-ур, - растягиваю я, по лицу градом слёзы. Меня крупно трясёт. – Как? – смотрю на него не моргая. Глаза уже привыкли к темноте. – Как так вышло?

Брат захлёбывается слезами, дрожит. Неужели он убил одного из своих дружков?

- Да я сам не понял толком...

- Не понял, но убил? – шепчу, оглядываясь по сторонам. – Надо вызвать полицию, - тянусь в сумочку за телефоном.

Руки дрожат, я словно во сне. Артур подлетает ко мне и едва не сшибает с ног, отбирая мобильник.

- Нет! – шипит с пеной у рта. – В тюрьму я не сяду, слышишь?

- Так, может, и не будет никакой тюрьмы. Если это была самооборона, то...

Он не слушает меня, сгибается пополам и завывает, словно зверь. А выпрямляясь, говорит:

- Я просто хотел его напугать, чтобы он меня впустил.

- Впустил?

- Заточкой пригрозил. А он мне морду набил и прогнал. Я дождался, когда он закончит смену, и пошёл за ним. Припугнуть хотел, а он снова полез кулаками махать, ну я и... ударил его пару раз, - хватается за голову брат.

- Подожди, - перебиваю его. – Это что, охранник?

- Ну да.

- То есть на камерах будет запечатлено, то, как вы сначала дрались, а потом ты следил за ним?

- Да я ,блядь, откуда знаю? Походу, да. Думаешь, я тебе просто так позвонил?!

- В смысле?

- Мне хана, - он рукой показывает жест у горла. – Без связей на меня повесят не только этого, но и ещё с десяток висяков. Я парень простой, понимаешь?

- О каких связях речь?

- Твоих.

Я будто получаю словесную пощёчину.

Мне вдруг всё становится понятно. Прям всё! И кристально чисто.

Видно Артур замечает изменившееся выражение моего лица, оттого и решает перейти к делу.

- Пусть твой хахаль всё исправит. Сто пудов для него уладить мокруху - это дело одного звонка.

- Боже, что ты несёшь, Артур! Как у тебя язык поворачивается?

- Тебе жалко замолвить за брата слово?

- У меня нет хахаля. А тем более такого, чтобы мог одним звонком исправить «такое»! И вообще, я не могу больше с тобой говорить. Верни телефон, я вызываю полицию и скорую. Может, ему ещё можно помочь, а я тут тебя, дурака, слушаю.

Пытаюсь выхватить у него телефон, но брат не приклонён. И агрессивен.

Мы стоим под фонарём, недалеко от подворотни. В тусклом свете я вижу, как белеют его оттопыренные ноздри. Мелькает мысль, что в состоянии отчаяния он готов на что угодно.

- Мы все решим, - меняю тон на убедительный. – Обязательно. Отдай мне телефон, и я делаю нужный звонок.

- Ты же знаешь, как мама с папой меня любят? Прикинь, что с ними станет? Они не переживут. Если ты продолжишь ломаться, то останешься круглой сиротой, Сонька.

Он небрежно тыкает в меня моим же смартфоном, отдаёт его и отходит на несколько шагов, чтобы закурить. А сам сверлит взглядом.

От холода зубы стучат. Даже адреналин перестаёт греть.

Я всё ещё не верю, что брат убил человека. И всё же, эта новая и суровая реальность стремительно обретает вес.

Снимаю блок с экрана телефона. Палец замирает над экраном.

«Ты же знаешь, как мама с папой меня любят».

Знаю, брат, знаю. Это какая-то магия перворождённого. К тому же и сына.

Это я – Сонька то, Сонька сё.

А он - Артурчик. Гордость. Любимый сын, которому по жизни просто везёт не так, как мне.

Родители действительно не чают в нём души. Да и с тем, что я им нужна не так сильно, я уже смирилась. Ребёнка либо любят, либо нет.

Набираю номер экстренной службы, но не успеваю нажать на кнопку вызова.

На экране высвечивается номер Тарновского.

Глава 21. А лучше кричи

Он приезжает быстро. А выйдя из машины, бросает на меня быстрый, оценивающий взгляд и снимает с себя пиджак, чтобы надела.

У меня зуб на зуб не попадает. Я просто молюсь, чтобы всё это оказалось сном. Но ещё ни разу в жизни мои молитвы не работали.

Тарновский заходит в подворотню, где его ждёт мой брат. А потом я слышу мат, резкий и отборный.

Подхожу ближе и вижу, как Тимур держит за грудки Артура и трясёт его. При этом рыча в лицо угрозы. От шока я лишаюсь возможности воспринимать происходящее и, похоже, даже слышать.

Брат поворачивается в мою сторону и рукой указывает на меня.

Мол, "Сонька же твоя, вот я ей позвонил. А вот у таких, как ты, должны быть связи".

За это он получает глухой удар кулаком под дых и складывается пополам, закашливаясь.

Тарновский позволяет ему упасть прямо в снег в паре метров от тела охранника. А потом разворачивается и тараном идёт ко мне.

Разьяренный, из носа пар валит.

Ничего не говоря, он вздёргивает мой подбородок и осматривает лицо. Внимательно вглядываясь в каждый миллиметр.

- Ты что-то здесь трогала?

- Н-нет… - мотаю головой и не могу сдержать стука зубов.
Он одобрительно кивает.

- Садись в машину, мы уезжаем. Сейчас же. Не хочу, чтобы ты заработала себе воспаление лёгких.

- А Артур?

- А что с ним? - резко отзывается Тимур. - Ублюдок завалил человека, пусть теперь за это отвечает.

- Ему нужно помочь.

- Соня, я сказал, садись в машину!

Он нетерпеливо открывает передо мной дверь салона, и, обессиленная, я, плюхаясь на пассажирское сиденье.

Тарновский садится в машину секундой позже и заводит двигатель, чтобы увезти нас отсюда.

- я тебя умоляю, пожалуйста, помоги ему, - шепчу. - У тебя ведь есть связи, ты же можешь это уладить…

- Это, - нажимает он, - криминал. Ты понимаешь?

- Понимаю. Только у меня один брат, и родители на этом свете одни. Если его посадят, они этого не переживут. Да и он в тюрьме ни дня не вынесет. Разве ты по нему этого не видишь.

- Я из принципа не стану помогать такому, как он.

- Пожалуйста.

- Ты так трясёшься о нём. А ведь он позвал тебя сюда, на место преступления, и не на секунду не подумал о том, что подставляет тебя. И телефон он мне твой отдал без проблем, помнишь? А что, если я был бы каким-нибудь психом или сталкером, которому загорелось тебя прибить? Соня, ему было просто насрать. И сейчас ему тоже насрать на тебя. Я понимаю, что это больно, но семья очень часто вообще не про радуги и единорогов. У него только одно название - брат. Он тебе не просто не брат, он даже не мужик.

- Тимур, я всё это понимаю. От и до. Ты прав. Но я не смогу дальше жить, если буду знать, что могла спасти своего брата от тюрьмы и ничего не сделала.

- Мне сейчас открыть багажник, положить туда труп, увезти его в лес и закопать? А потом вернуться, утереть твоему брату сопельки и отвезти его домой?

- Просто подключи свои связи.

- Связи, - чеканит Тарновский, а потом меняет свой тон. - Ты понимаешь, что это будет стоить дорого?

Киваю и перевожу на него взгляд. На красивом и суровом мужском лице всё написано. В том, как он дышит, как смотрит. Как то и дело на скулах ходят желваки.

- Понимаю.

- То что я хочу от тебя не денег, ты тоже понимаешь?

- Да.

- Скажи это. Глядя мне прямо в глаза, скажи, что будешь с улыбкой на лице делать всё, что я пожелаю. Всё, соня. Заруби себе на носу, что игры кончились. Чтобы я сделал то, о чём ты просишь, мне нужны пиздец, какие гарантии.

- У тебя они есть Тимур, - дрожащими пальцами сжимаю его горячую ладонь. - Я буду делать всё, что скажешь. Только, пожалуйста, останови этот кошмар.

И он его останавливает.

Совсем скоро подъезжает машина, из которой, на моё удивление, выходит тот самый белобрысый Паха. Он парой слов перебрасывается с Артуром, затем с Тарновским, и кому-то звонит.

Ничего не понимаю. Я никогда бы не догадалась, что у него есть такие связи. Впрочем, плевать, лишь бы только Артур избежал тюрьмы.

Всё это время я нахожусь в машине. Приведите потерянного брата, сердце обливается кровью. А при виде Тарновского кровью обливается душа. Я только что заключила сделку с дьяволом.

Но что самое ужасное - сделка это бессрочная. Свободу я получу тогда, когда ему надоест. А до тех пор каждый день в своей жизни я буду платить ему за свободу брата.

Сердце бьётся в груди загнанной птицей. Я больше не дрожу от холода. Меня трясёт от дичайшего количества адреналина в крови.

Наконец, приезжает полиция. Следом за ней во двор заезжает карета скорой помощи, которая загораживает мне обзор. Что будет дальше, чем занимаются полицейские, защищает ли Тимур моего брата, как обещал…

Я не знаю, что происходит, и у меня уже нет сил. Вот просто нет сил ни видеть, ни слышать, ни переваривать происходящее. Хочется уснуть и проснуться, когда всё будет позади.

А ведь для человека, которого убил мой брат, "позади" не наступит никогда. Как и для его семьи.

Тарновский, был прав - Артур должен понести наказание за свой поступок. Это я слабая. Была бы сильной, кто не попала бы ни в лапы Тарновского, ни под манипуляции брата.

Проклятие какое-то, ей-богу. Чувствую себя бесхребетной.

Из ямы самобичевания меня вырывает стук в окно. Открываю небольшую щёлку и вижу довольное лицо.

- Короче получилось, - довольно шепчет Артур. - Я по делу пойду как свидетель. Толковый у тебя мужик, ничего не скажешь. Ты можешь там от него это, залет по-быстрому сообрази? Такие люди в семье пригодятся. Может, в люди выбьемся, наконец.

- Артур, - обрываю его. Я не в силах больше слушать этот бред. - Передай от меня родителям привет. И навсегда сотри мой номер. Забудь, что я существую, понял?

Он пытается возразить, но я закрываю окно и отворачиваюсь. Накрываю лицо ладонями, и лбом упираюсь в коленки. Не поднимаю головы, пока Тарновский, наконец, не садится рядом.

Глава 22. Плавленое серебро

Тарновский наступает, словно голодный тигр на запертую с ним в клетке добычу. А я пячусь мелкими шагами, пока не упираюсь в кровать.

В горле пересыхает до того сильно, что я закашливаюсь. Сажусь на постель и всё никак не могу усмирить душащее ощущение в горле.

Тимур подносит мне бокал с шампанским.

Что ж, это будет даже кстати, пусть я и не любитель алкоголя. Принимаю бокал. Шипучая, ледяная жидкость приятно освежает и придаёт толику бодрости.

Вот бы опьянеть и… и ничего не помнить о ночи, которая мне предстоит.

Тарновский неожиданно подхватывает меня на руки, из-за чего я роняю бокал прямо на пол, и ставит на ноги.

- Хочу тебя раздеть, - его хриплый голос плавится горячим поцелуем на моих сомкнутых губах.

Вспоминаю данное Тарновскому обещание и позволяю ему завладеть моим ртом.

Эта ночь принадлежит ему, и я ничего не могу с этим поделать.

Многие девушки мечтают лишиться девственности вот так: в шикарном номере отеля, да и ещё и в руках такого, как Тимур. Молодого, но уже зрелого мужчины, способного решить любые, как оказалось, проблемы, и что немаловажно, красивого дьявольской мужской красотой.

А я умираю с каждой новой лаской Тарновского. Его руки словно океан, чьи мощные волны с каждым новым движением затягивают меня на глубину, из которой уже будет не вынырнуть.

Он стягивает с моей спины пиджак. Ладонями проникает под бретели платья и поочерёдно спускает изумрудную ткань с каждого плеча по очереди.

Оно слишком покорно сползает, лишая меня хоть тонкого, но барьера, между нами.

Мир снова меняет траекторию. Ахаю от того, как ловко Тимур обращается со мной, будто я ничего не вешу.

Мы оказываемся на кровати. Я на коленках у Тарновского, лицом к нему. Без платья. В одном белье.

Стыдно.

А он мой стыд сцеловывает, снова набрасываясь на мои губы.

Я пропускаю момент, когда мне передаётся его голод. Я тянусь к его огню, который наверняка обожжёт, оставив шрамы.

Но когда ещё мне выпадет шанс пройтись по лезвию такого ножа?..

К этой минуте нашего с ним общения я прекрасно понимаю, кто такой Тарновский и в каком мире он живёт. Как и то, что мне в этом мире места нет и не будет.

Я здесь временно. В его жизни, у него на коленках, в капкане мощных рук. Укутанная пологом из его порочно-ласковых прикосновений.

Откидываю голову, подставляя ему себя. В ответ он набрасывается на добычу, в то же время придерживая меня за спину. Прокладывает трепетную дорожку из поцелуев от шеи до груди.

А когда его губы смыкаются вокруг моих сосков, я всхлипываю от остроты ощущений. Не могу себя контролировать и подавить такую очевидную даже для него реакцию.

Тарновского это только заводит. Он будто нашёл первую разгадку.

Внутри я умираю от смеси стыда и удовольствия. Никто кроме него, никогда не касался моей груди, тем более так.

По коже пробегают мурашки, мне будто становится слишком мало места в собственном теле. Я ёрзаю верхом на Тарновском, чтобы устроиться поудобнее. Сбросить с себя излишнее соприкосновение с ним, отгородится. Отвоевать себя обратно, дать себе хоть частичку контроля над ситуацией.

Фатальная ошибка.

Потому что он считывает это как «зелёный свет», и вот я уже распята на прохладных простынях гостиничного номера.

Сердце бьётся в предвкушении и страхе… Поразительно, как предвкушение вдруг выходит на первый план.

Тимур сверху. Коленом раздвигает мои бёдра. Вклинивается. И снова переключается на мои губы в глубоком, чувственном поцелуе, который сбивает меня с толку.

Но мне нравится.

Нравится…

И поэтому я поднимаю ладони к груди Тарновского и по одной расстёгиваю пуговицы не движущимися пальцами.

Дико. Но я помогаю ему избавиться от рубашки, и руками исследую рельефный торс.

А ведь это запретный мужчина. Мне нельзя его! Он разрушит меня до основания, снесёт, как бульдозер, и оставит после себя руины.

Хотя кто сказал, что этого уже не произошло?

Нет точки на моём теле, где бы не было его губ. В уголках глаз скапливаются слёзы, от переполняющих меня чувств.

Зачем он так?.. Лучше бы принуждал и давил, как раньше. Я бы потом объяснила себе, что не могла отказать подонку.

Но Тарновский так нежен, что, кажется, если я скажу «стоп», он непременно остановится, уложит меня к себе на грудь, накроет одеялом и уложит спать.

Но у нас был другой уговор. Он спасает моего брата от тюрьмы, а я добровольно захожу в тюрьму его имени.

Где он и надзиратель с дубинкой и пистолетом, и спаситель, предлагающий побег.

Вся одежда на полу. Моя и его.

Между нами нет ни-че-го.

Только мои невыплаканные слёзы и предательское чувство пустоты внутри. Первобытное и неумолимое, которое утолить сможет только мужчина.

И он здесь. Настолько рядом, что я дышу с ним в унисон.

Мой на эту ночь, мужчина. И он на пике, с затуманенным серебряным взглядом заглядывает мне в глаза. Просит разрешения, или предупреждает о приближении неизбежного?

Во мне внезапно воскресает та старая Соня, любящая своего Тимура до обморока.

Я ничего не говорю. Просто обвиваю его шею руками, притягиваю к себе и целую. Больше не могу ждать ни минуты.

Обрываю поцелуй, смотрю в плавленое серебро его глаз и коротко, едва заметно киваю.