Бывшими нам не быть

Глава 1. Час за часом

Сейчас

«Всё, что принадлежит брату, принадлежит и мне», – ядовитые слова брата Дениса до сих пор звучали в моих ушах. Денис – мой жених, совсем недавно им был – от этой мысли сердце раскололось и заныло от боли. Я шла, почти бежала по проселочной дороге и судорожно тыкала пальцем в экран телефона, вызывая такси.

Я все еще чувствовала жаркое дыхание брата моего жениха на своей шее. Болела грудь, от того, как он ее сдавил. «Хочешь быть с ним, будешь делать, что я скажу и когда скажу», – прозвучала в голове еще одна его фраза.

Я тряхнула головой, пытаясь вытрясти из нее этот морок.

Можно настроить себя на что угодно, всё-таки первая встреча с семьей жениха – событие тревожное. Но невозможно было подготовиться к тому, что родной брат жениха попытается тебя изнасиловать. А их мать… О боже, я даже думать об этом не могла.

Я будто до сих пор чувствовала на себе костлявые пальцы этого мерзкого братца Дениса. Я бежала прочь из того жуткого дома, из абсолютно долбанутой семейки. Было холодно, повсюду лежал снег, мороз пробирался под зимнее пальто. Но я не вернусь туда. Где же чертово такси?

Наконец, приложение показало, что водитель двинулся в мою сторону, и я с облегчением выдохнула.

Позади виднелся огромный загородный дом – настоящий дворец за трехметровым забором, а я думала только об одном: «Бежать! Поскорее бежать отсюда! Не оборачиваться и никогда сюда не возвращаться! И никогда, ни за что не связывать свою жизнь с этой семьей, больше смахивающих на пациентов психиатрической больницы, которых непонятно почему выпустили из палат с мягкими стенами и тяжелыми дверями».

Впереди пыхнул дальний свет приближающейся машины. Я отошла на обочину и прошептала куда-то в небо: «Спасибо», – когда такси остановилось рядом со мной.

Час назад

– Денис, у меня почему-то голова кружится, – осторожно на ухо говорю я своему жениху и натягиваю улыбку, замечаю на себе неодобрительный взгляд его матери, которой явно не нравится, как бережно я трогаю Дениса за руку, как нежно смотрю на него, будто любить Дениса – это что-то неправильное.

– Может, тебе прилечь? – спрашивает Денис и смотрит на меня взволнованным взглядом. Он очень заботливый, и я бы его не дергала, но мне и правда нехорошо, в глазах все размывается.

– Хотя бы минут на десять, – соглашаюсь я. – Проводи меня, пожалуйста, я путаюсь в комнатах.

Мать поджимает злые тонкие губы.

Мы встаем из-за стола.

Я здесь впервые, Денис привез меня познакомить с матерью и братом, о которых говорит обычно, как о малых детях, за которыми нужен уход. Денис из тех мужчин, что все решат и обо всем позаботятся, позволяя остальным быть слабыми. Но мне порой кажется, что Денису самому нужна забота и не мешало бы немного скинуть ответственность с его сильных плеч. Поэтому я стараюсь отдавать заботу и нежность.

Но мать и брат Дениса ведут себя, как бы это сказать, капризно что ли. Но не мне судить, я только впервые их вижу. А сейчас рада ускользнуть из гнетущей атмосферы семейного ужина.

Денис проводил меня в комнату, уложил на кровать, подоткнул одеяло, жарко шепнул на ушко: «Скоро вернусь, детка, но, если станет полегче, спускайся вниз к нам» и притушил свет. Мне хотелось, чтобы он остался со мной, но, уже познакомившись с его матерью, я понимала, что такое может выйти боком и ему, и мне.

– Денис, родной мой, спасибо, – сказала я ему, когда он уже был в дверях.

– Маленькая моя, отдохни, все будет хорошо, – сказал Денис и прикрыл за собой дверь.

Он закрыл дверь. Я не знаю, сколько прошло времени. Голова кружилась, накатывала тошнота. Будто пьяная. Но я ведь сделала-то пару глотков вина.

Скрипнула дверь. Денис вернулся! Я лежала на боку и не стала поворачиваться, чтобы не замутило. Он сел рядом и аккуратно убрал локон мне за ухо.

– Денис…

– Тшш…

Я почувствовала горячее дыхание на щеке, а затем… по коже прошелся влажный язык, бр-р, и тут же меня словно дернуло током. Это не его дыхание, и Денис так мерзко никогда бы не сделал.

Я резко обернулась. Из окна падал зимний сумрачный свет и было видно, что на кровати сидит брат Дениса и плотоядно улыбается. Я попыталась вскочить, но он прижал меня к кровати, навалился, пахнуло перегаром и еще чем-то кислым. Он прошипел:

– Все, что принадлежит моему брату, принадлежит и мне.

От страха, от нелепости ситуации, от отвращения меня будто парализовало. Я не понимала, что происходит.

– Де…

– Заткнись! – он не дал мне крикнуть и зажал рот рукой.

Другой рукой так сильно сдавил грудь, что от боли туман развеялся в голове, и в тот момент, когда он уже попробовал залезть на меня, я что было сил приложилась коленом ему между ног.

– Сука… – прошипел он, – лучше вали отсюда, теперь тебе точно ничего не светит, жизни тебе не будет здесь, уж поверь.

Он скатился с кровати на пол и прорычал:

– Смотри, что ты сделала!

Я обернулась в дверях.

Глава 2. Перегрузка

Я выскочила из аптеки, убрала тест на беременность в сумочку и запрыгнула обратно в машину. Меня потряхивало. Ведь это… я мысленно побоялась дать этому название, имя, – это меняло всё.

О боже. Я аж застонала, водитель спросил обеспокоенно:

– Вам плохо, что-то болит? Может, к врачу?

– Нет-нет, просто жизнь, хм, болит.

Ведь сколько раз я просила Дениса предохранятся, но он жадно хотел семью, детей, меня и доводов не слушал. Он такой, все знает сам. А я потерялась в нем, моем Зевсе, моем всепоглощающем мужчине.

Неужели беременна? От этой мысли прошибал холодный пот. А еще от того, что ребенок – связь с Денисом, его семьей, а я только что от них убежала. И возвращаться не собираюсь.

Прости, родной. От мысли о том, что я, кажется, только что потеряла Дениса, я расплакалась. Сердце ныло с такой болью, будто из меня его выдернули, словно зуб.

Я словно уже смирилась с результатом теста, которые еще не делала. Как там звучит этот проклятый закон Мерфи – если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так?

Вот уже показался мой дом. Водитель высадил меня у подъезда. Уже в лифте я достала из сумочки тест на беременность и сжала в кулаке, не в силах справиться с волнением.

Меня буквально всю колотило. Руки дрожали и не разобрать, то ли от холода, то ли от сдерживаемой истерики.

Ключ в замок, щелчок, квартира. Я скидываю обувь, на пол летит пальто. Я бегу в туалет.

Выхожу из туалета иду на кухню. Хочется поскорее влить в себя горячего чая, чтобы унять уже этот озноб. Ставлю чайник и включаю телефон. Кладу тест на стол, жду результата.

На включенный телефон тут же сыпется цепочка уведомлений. Сорок пропущенных вызовов. От Дениса. Я представляю, как он ищет меня, как ждет моего ответа, мы ведь были одним целым, а я вот так... И у меня рвется сердце, его часть остается с Денисом. Прости, прости, милый. Слезы катятся по щекам.

И сразу новый входящий. Видимо, Денису приходит уведомление, что абонент снова в сети. Кладу телефон на стол, не отвечаю, и долго готовлю душистый чай с травами, старательно не глядя ни на тест, ни на телефон. Но экран телефона вспыхивает новым входящим, подсвечивая лежащий рядом с телефоном тест.

Пустая чашка, которую я взяла, чтобы налить чай, выскальзывает у меня из рук, падает на пол. Но я не слышу звона разбитого стекла, меня оглушает стук сердца.

Две полоски. Две чертовых, опасных, уничтожающих мою жизнь полоски. Наливаю в другую кружку чай. Делаю неосторожный глоток, тут же сжигая нёбо, но не чувствую этого.

«Ну, во тебе и закон Мёрфи в действии, Диночка», – говорю я сама себе и гляжу на новое уведомление о сообщении.

Решаюсь все-таки прочитать:

«Малыш, куда ты пропала? Почему ты ничего не объяснила? Я волнуюсь, ты берешь трубку. Какого черта там произошло? Брата отвезли в травмпункт. Попробую уговорить, чтобы не писал заявление на тебя. Не понимаю, что на тебя нашло. Ты же знаешь, я бы выслушал тебя, не надо было сбегать, я бы все разрулил. Детка, ответь».

Да, Денис, ты бы разрулил. Но ты бы не стал слушать меня. Ты слушаешь только себя, решаешь за нас двоих. Так было с нашей свадьбой. Я просила отложить, ты назначил дату. Я просила предохранятся, ты упорно «делал детей». Я хотела продолжить карьеру, но ты требовал моей отдачи семье в каком-то там будущем.

Я не верю, что Денис меня бы послушал.

По щеке скатилась слеза, и тут же в голове зазвучал голос матери Дениса: «…внуков я буду воспитывать сама, двух таких красавцев воспитала и здесь справлюсь. Вы молодые, вам на себя время тратить нужно. Да и мне радость».

Меня передернуло.

Вздрогнула от очередного сообщения. Снова Денис. «Я не достоин того, чтобы со мной поговорить? Я еду. Скоро буду». Я заблокировала номер Дениса и поставила в настройках – входящие только от списка контактов.

«Он не поверит мне, он не поймет. Он ведет себя со своей семьей так, будто с ними все в порядке. Я знаю, что такое больные люди, они вовлекают тебя в свой кошмар, в свою болезнь. Я нет, не могу», – шептала я себе в оправдание.

В два глотка допила чай и судорожно стала соображать, что мне делать. Меня не покидало ощущение какого-то вязкого липкого кошмара.

Может, я, конечно, накрутила себя, но все же пребывала в полной уверенности, что выйти из этой истории можно только радикальным методом. Распутать эти узлы уже не получится. Их можно только разрубить.

И мне требуется время. Спокойствие. Безопасность. Тишина. Я со всем этим разберусь, я подумаю, как мне быть с беременностью, но не сейчас, позже. Для начала нужно перевести дыхание и все обдумать.

Я схватила ноутбук, открыла сайт, где можно купить авиабилет, и с облегчением выдохнула, когда нашла то, что мне нужно. Придется несколько часов провести в аэропорту в ожидании, но это лучше, чем альтернатива.

Я металась по комнате, кидала вещи в чемодан, не могла никак сосредоточиться, чтобы понять, что нужно, а что нет. Схватила фотку в рамке – мы с Денисом. Он обнимает меня сзади. Я в его руках такая хрупкая, утонченная, он – словно каменная стена. Так я его и ощущала. Погладила по его фигуре.

Глава 3. Штормовое предупреждение

Пять лет спустя. Дина

Скорость. Разум отключен. Я несусь по склону, полностью доверившись инстинктам. Деревья вдоль горнолыжной трассы мелькают так быстро, что превратились в сплошную темно-зеленую стену.

Я обгоняю неспешную вереницу туристов, закладываю вираж и, выбрасывая из-под доски облако снега, останавливаюсь.

В этом году отдыхающих особенно много, и у меня не всегда есть время покататься в свое удовольствие. Слишком много дел, слишком много времени занимает мой мини-отель, который за последние два года уже разросся настолько, что его уже «мини» и не назовешь.

Отбоя от гостей нет и пришлось ставить рядом с основным зданием комплекс из шале, вытянувшихся вдоль берега озера ровной линией, и выносить ресторан в отдельную постройку.

Иногда чувствую себя здесь чуть ли не помещицей. Правда ощущение такое, что в крепостных здесь только я сама. Так что – сама построила, сама стала помещицей, и сама себя закабалила. Но меня все устраивает. Именно так я и хотела. Я всегда знала, что, если чего-нибудь когда-нибудь добьюсь в жизни, так только своим трудом и упорством.

Я делала ставку на столицу, но оказалось, что найду себя на родной земле – среди седых алтайских гор. Как говорит моя мама: «Где родился, там и пригодился, Диночка».

Сегодня будет тот еще денек. С утра предупредили: вечером ждать шторм. Это само по себе добавляет суеты, нужно все подготовить, все предусмотреть, но, конечно, одного этого мне мало. К вечеру же, как раз, когда будет самое горячее времечко, планируется новый заезд. Выкуплен весь второй этаж. И как не вовремя!

Я скинула с себя снарягу, переоделась в мягкий бежевый свитер, утепленные лосины кофейного оттенка, золотистые угги, взглянула в зеркало. Щеки румяные, темные волосы от растаявшего снега завитками лежат у лица, я себе такой нравлюсь. Раньше всегда носила строгие платья, узкие юбки, шпильки, волосы зализывала в хвост или ракушку – так я воспринимала образцовую деловую женщину. А теперь я хозяйка горнолыжного комплекса, и оказывается, что бизнес не в шпильках, а в голове и руках.

Я подмигнула уютной, сияющей от трассы самой себе и отправилась в ресторан. На чашечку кофе, прежде всего, но и глянуть как там с утра дела.

– Дина, привет, – встретил меня мой администратор Андрей. Высокий, плечистый мужик со светлыми волосами, которые красиво лежали волнами. Киношный красавчик, на которого так любят заглядываться приезжие сноубордистки, – я проверил генераторы, топливо, если что без электричества не останемся. Так, что еще…

– Дублирующие генераторы? – подсказала я ему, направляясь к барной стойке.

– В порядке.

– С гостями связался? Которые вечером планировали заехать?

Я зашла за стойку, поставила две чашки под рожок кофе-машины и стала подогревать молоко на струе пара. Кивнула Андрею на стул за стойкой.

Он уселся и положил на стойку планшет.

– Связался, не помогло.

– Ты им сказал, что ехать сегодня опасно? Что могут и не добраться, если занесет дорогу? – аромат свежемолотых зерен защекотал ноздри.

– Бесполезно. Упертые какие-то. Скандалить начали, будто я им отказываю в заселении, сказал же, что все на их страх и риск, нам-то какая разница, да?..

Он глянул на меня так, словно был не уверен в своих словах и ждал одобрения. Я поставила перед ним чашку с кофе.

– И? – я сделала глоток и закрыла от удовольствия глаза.

– И все. Едут и плевать им, пусть хоть земля разверзнется, – Андрей пожал плечами всем видом показывая свое недоумение.

– Ясно. Группа, как я понимаю? – спросила я.

– Если бы. Семья. Ну, семья не семья, но родственники, короче.

– Ладно, справимся. Впервой, что ли? – подбодрила я его.

– А то! – встрепенулся Андрей.

Хороший парень. Мой ровесник, но ведет себя в экстремальных ситуациях, как умудренный опытом мужчина. Мне-то плевать на его внешность, главное, что он сильный, выносливый, рукастый. Многое здесь в хозяйственной части держится на нем.

Совсем был бы хороший, если бы не одно «но». И с этим «но» я пока никак не могу разобраться. Не знаю, как мне к этому относиться. Андрей ко мне неровно дышит и не скрывает этого. А я… Перед глазами стоит суровое лицо Дениса, искаженное болью моего предательства. И каждый раз сжимается сердце. Каждый год я отсчитываю: в этом уж точно должно стать легче.

Но не становится. Потому что я оставила Дениса, возможно, в беде. Потому что отняла семью, о которой он мечтал. Вина давит на меня. А еще, я не могу его забыть.

Между нами была близость такого уровня, когда улавливаешь невысказанную мысль, когда настроение человека, который рядом становится и твоим настроение, а если оно плохое, то справляетесь с ним уже вместе.

После такого сложно пытаться с кем-то сблизиться, всегда все недотягивают, всегда все чужие.

Вот и с Андрюхой то же самое. Мы делим на двоих тяготы трудовых будней, а близости это не добавляет. Но Андрей меня в покое не оставляет.

– Ну, что закончена официальная часть? – спросил Андрей, и по лукавому блеску в его глазах я поняла – началось.

Глава 4. Несъедобный завтрак

Это место превзошло все мои ожидания, и, если бы не шторм, испортивший последнюю часть пути, можно было бы сказать, что все сложилось идеально. Морозный воздух холодил тело, мозг. Я приободрился, возможно, в этот раз впервые за сколько-то лет смогу отдохнуть. Несмотря на то, что со мной вся семья и, я затащил их на отдых по моему усмотрению, а не по их желанию, я решил, что точно отдохну.

Я хотел улететь на Алтай один. Черт! Один.

Но! «Саша ведь никогда не сможет вот так взять и полететь один, взял бы его с собой. Он ведь из-за тебя в таком состоянии». Это слова мамы. Она права. Саша из-за меня, да. Его я взял. А чтобы присматривать за ним взял маму. А мама взяла Сэн, мою младшую сестру, – едкое воплощение мизантропии и подросткового максимализма. Так что вуаля, детский сад на выгуле.

Но мысленно я решил: они сами по себе, а я сам по себе. У меня горы, снег, сноуборд, морозный ветер в лицо в ближайшем будущем.

– А, что, Денис, неплохо, совсем неплохо, скажу я тебе, – сказала мама, когда я открыл дверь ресторана, пропуская ее внутрь.

Это звучит, как попытка примирения. Потому что то, что я выслушал о выборе курорта, было похоже на скрежет пилы по стеклу.

Следом за матерью вошла сестра, за ней брат. Мы прошли через шведский стол и только сестра, конечно, ничего не взяла на завтрак.

– Несъедобно, – бросила она, не отрываясь от экрана телефона.

– Ксения, но ты даже ничего не попробовала, – вмешалась мама.

– Сэн, – огрызнулась сестра, – меня зовут Сэн, я уже устала это повторять.

– Ну, не знаю, я тебя в свидетельство о рождении как Ксению вписывала, не знаю откуда эта Сэн взялась, – мама по своему обычаю говорила обиженным голоском. От него Сэн еще больше раздражалась.

Вот и сейчас Сэн закатила глаза, словно ей предстояло вынести на плечах всю тяжесть мира.

– Почему Денис может быть Дэном, а Ксения не может зваться Сэн? Какое вам вообще дело? – она оглядела всех нас, будто мы враги, окружившие ее, чтобы взять в плен.

Я не вмешивался в семейный треп, у мамы своя песня, у Сэн своя, Саша вообще бубнит что-то жуткое. Я только пожал плечами и принялся за еду. Я о них забочусь, у них в ответ одна задача: не доставать меня.

– Кому вообще пришла в голову идея зимой поехать туда, где еще холоднее? Нормальные люди зимой в теплые страны едут, могли бы сейчас под пальмой на белом песочке валяться, – пробурчала Сэн и с остервенением тыкнула в экран телефона.

– Сэн, – бросил я жестко, она почему-то задачи по «недоставанию меня» не выполняла и начинала уже подбешивать.

– О! Старший братик мужика включил, – Сэн дернула бровью.

– Ксения, у тебя слишком острый язычок, тебе не кажется? – вмешалась мама.

– Хоть у кого-то в этой семье вообще есть язык, чтобы сказать хоть что-то, а не потакать каждому твоему слову, – Сэн метнула в мать холодный, как эти алтайские снега взгляд.

– А ты, старший братик, за собой бы лучше следил, – снова набросилась на меня сестра, – своим молчанием думаешь, что всех победил? А на деле ведешь себя как лошара, вообще своего мнения не имеешь!

– Сэн! – рявкнул я.

Сказать, что завтрак не заладился, значит, вообще ничего не сказать. Начало моего отпуска похоже… эм, на мой обыденный день в гостях у мамы. Живу я не с ними, но исправно приезжаю на все праздники. Иначе они чувствуют себя брошенными и начинают бояться, что их оставят одних справляться с тяготами жизни.

– Какой грозный! Не на ту ты брови хмуришь, Денисик, правильно хмурился бы, глядишь уже свою семью бы имел, а не с мамашей и этим балбесом… – она кивнула на Сашу, которому казалось вообще нет дела до происходящего… – возился.

– Охренела, что ли?! – вскинулся брат.

– Адьёс, семейка, кушайте не обляпайтесь, – Сэн встала из-за стола и направилась к выходу.

– Откуда в ней в её шестнадцать столько злобы? – мама как-то криво улыбнулась и пожала плечами.

Я проследил взглядом за Сэн. Миниатюрная для своих шестнадцати, с темными длинными волосами с какими-то цветными выстриженными невпопад прядями. Мешковатые штаны и объемные толстовки, думает, что так выглядит увесистее, но на деле, они только подчеркивают ее хрупкость. На лице обычно уже с утра боевой готический раскрас. Он вообще когда-нибудь выйдет из моды?

Сэн открыла входную дверь, и я чуть не подавился куском, когда увидел, кто вошел в ресторан, столкнувшись с Сэн на входе.

Жесть. Сердце ухнуло в пятки. Я и забыл, что оно у меня вообще есть. Сука, бьется, как припадочное. Продолжение пятилетней агонии, прямо здесь и сейчас. Именно тогда, когда я решил на все забить, отдохнуть, мать вашу, наконец-то.

Это была Дина безо всяких сомнений. Изящная даже в мягком свитере и обтягивающих брючках. Золотые угги на точеных ножках. Надо же, где ваши шпильки, строгие офисные костюмчики, Динь-Динь? Где слова о любви и «ты мой единственный»? Какого хера ты тут забыла, на Алтае, за три тысячи километров от Москвы, от меня?

Какая же она мягкая, словно кошечка, в этом вязаном уютном образе. Домашняя. Такая, какой хотел ее сделать я. Но, видимо, успел кто-то другой.

Глава 5. Внимание и ласка

Андрей подошел ко мне, положил руку на талию и слегка ущипнул так, чтобы никто не заметил.

– Очнись, Дина, тебя парализовало, что ли? Люди смотрят… – шепнул он мне на ухо.

Я, и правда, стояла, не в силах двинуться с места, и только во все глаза смотрела на Дениса. Пальцы похолодели, на глаза навернулись слезы, будто все произошло вчера, а не пять лет назад, и сердце рванулось к нему. Я так виновата перед ним.

Денис, я не забыла. Я не смогла жить дальше, я просто заперла сердце с тобой на замок. Но я не забыла.

Знает ли он, что за люди его окружают? Или нет? Я так боялась этого узнать, но если он не в курсе, что творится за его спиной, то выходит, я оставила любимого человека во тьме, в беде…

И вместо веселого, шутливого Дениса, каким его когда-то знала, я видела перед собой сурового мужчину, в межбровье легла глубокая морщинка. Он теперь носит аккуратную бороду, несколько серебряных нитей в волосах. Матёрый. Взгляд сделался острее, с каким-то льдом, застывшим на дне его глаз. Красив, как и прежде, нет… лучше, мужественнее, брутальней, что ли.

Вместе с тем в голове неслось: «Что же теперь будет? Боже! Как я так умудрилась вляпаться! И вся семейка в сборе. Я не знала, что у него есть сестра, эта девочка слишком уж молода, чтобы быть чьей-то пассией. А если он в курсе дел своей семейки, то я правильно сделала, что сбежала и бежать надо снова». Казалось, сердце не бьется ровно с того момента, как я сюда вошла. На его мамашу и ублюдка брата я даже не смотрела. Не хотела пересекаться с ними взглядами.

Денис шел в мою сторону, и мне казалось, что он собирается снести меня с дороги. В его глазах блестел какой-то ненормальный огонь. Андрей прикрыл меня телом, и Денис собирался его уже как следует бортануть, но Андрей ловко двинул плечом в сторону, и Денис провалился вперед, потеряв равновесие.

Я машинально, не отдавая себе отчета, схватила его за локоть.

– Не трогай меня… – он прошипел с такой злостью, что у меня холод пробежал вдоль позвоночника. Я отпрянула.

Никогда не видела его настолько злым. Вообще никогда не видела злым, но сейчас он будто хотел испепелить меня взглядом. Это была злость, граничащая с ненавистью. Я даже опешила немного, будто это и не «мой» Денис, а какой-то чужой человек. Но это был Денис и с этим ничего нельзя было поделать.

Когда он вышел, я глубоко вдохнула, переводя дыхание, огляделась по сторонам, как бы сразу улыбаясь всем, чтобы показать остальным гостям в ресторане, что все в порядке и легкое недоразумение улажено.

Но внутри у меня завывала метель. Я совершенно не соображала, как действовать дальше. Я хотела пройти мимо стола, где расположилась родня Дениса, но не тут-то было.

– Диночка, – осклабилась Анастасия Михайловна, – какая встреча!

Пришлось остановиться.

Я смотрела на неё, как на какое-то жуткое насекомое. Я её боялась. Инстинктивно боялась.

В голове тут же зазвучала фраза, которую она шепнула мне на ухо перед тем злополучном ужином пять лет назад. Я будто снова окунулась в тот густой морок, из которого бежала сломя голову.

– Здравствуйте, Анастасия Михайловна, – на брата Дениса я не смотрела.

Меня всю колотило. Казалось, если он сейчас хоть слово мне скажет, я что-нибудь разобью ему об голову.

– Ну, что ты, красавица, смотришь как на чужих? Видишь, как получается, одними дорожками получается ходим.

Я все-таки глянула невольно на Сашу. Его масляные глазки поблескивали, он осматривал меня с головы до ног, словно собака, у которой из пасти вырвали кусок надкушенной колбасы. Он совсем был не похож на Дениса.

– А мы скучали, искали тебя, но тебя и след простыл, переживали очень, думали – не случилось ли чего дурного. Ну, что ты так удивленно смотришь? – от голоса Анастасии Михайловны меня мутило.

Каждое слово она произносила со слащавостью и издевкой.

– Не стоило беспокоиться, – оскалилась я в улыбке.

Я уже собиралась уйти, но она встала из-за стола и взяла меня за руку. От этого прикосновения меня передернуло, словно я к чему-то склизкому прикоснулась.

– Знаешь, а я же вчера тебя еще заметила. Когда мы только приехали. Никто не заметил, а я заметила.

Я не могла понять, к чему она ведет.

– Так вот, я Сашеньку попросила глянуть, ты не ты, может, мне привиделось от усталости. Такая дорога трудная оказалась. Саша за тобой присмотрел. Красивый дом у тебя, а природа какая! Прямо сердце за тебя радуется. Еще Саша сказал, что дочка у тебя просто прелесть! Такая замечательная малютка!

Я меня подкосились колени. Я представила, как этот урод заглядывает в окно моего дома, когда я подхватываю дочь на руки. Эта вчерашняя сцена так ярко предстала перед глазами, что невольно сжала кулаки, да так, что ногти впились в ладони.

– Я тут прикинула… – продолжила Анастасия Михайловна, – ей же, наверное, лет пять, да? А ты, Диночка, ничего от нас не скрыла? Если да, так нехорошо это, прятать дочку от папы, а внучку от бабушки.

Меня трясло. Хотелось оттолкнуть ее от себя. Хотелось бежать домой – схватить дочь и бежать на край света. Но больше мне бежать некуда. И дело не только в том, что из-за лавины отсюда пока никому не выбраться, но и потому, что это мой дом. Я здесь хозяйка. Это моя земля, мой дом, моя дочь! И если кто-нибудь попробует к ней приблизиться, я готова перегрызть глотку и мамаше Дениса, и ее придурку «Сашеньке».

Глава 6. Слишком много совпадений

Я видел, как Дина спешит к отдельно стоящему дому, где, видимо, и живет.

Меня разрывало на части. Впервые за пять лет я могу подойти и прямо спросить. Узнать то, что меня выкручивало все эти годы. Мне хотелось догнать ее и вытрясти всю правду. Почему она так поступила? Почему ничего не объяснила, почему исчезла?

Но я… гордость что ли. Если моя Динь-Динь посчитала нужным наплевать на мои чувства, смысл мне сейчас ползать перед ней, умоляя дать объяснение.

Но она так смотрела на меня, с такой теплотой, с таким неравнодушием, можно было захлебнуться от невысказанных чувств на ее лице, во взгляде, что почему-то казалось, что я подойду, прижму ее и спрошу на ушко: «Что случилось, малыш?» – как когда-то было. А она пожалуется мне и обхватит руками шею и уткнется в плечо.

Только вот пять лет между нами.

Разбитое лицо Саши. Что такое мог сделать ей Саша, что она, как он сказал, разбила ему об лицо вазу. Вазу, черт подери!

Сбежал с лестницы весь окровавленный, орал как резаный, крыл Дину матом, угрожал, что напишет на нее заявление. Немало мне стоило усилий, чтобы он не стал писать на нее заявление в полицию. Вдвоем с матерью пришлось уговаривать.

Я знаю, что он немного не в себе. Всему виной тот случай в детстве. Моя заслуга, что уж тут скажешь. Я уже устал проклинать тот день, когда зарядил ему камнем в голову. Мать, впрочем, не дает мне о нем забыть. Саша на моей шее – потому что я виноват. Никогда, мне, видимо, уже не избыть это чувство вины.

– Может, ты что-то ей сделал? Как-то не так себя повел? Может, она защищалась от тебя? – спрашивал я его в тот день.

– Да ничего я твоей дуре не сделал! Зашел в комнату, я даже не знал, что она именно там, свет включать не стал. Она на меня напала! Я ей сразу не понравился. Потому что я не такой как другие. Я такие вещи хорошо чувствую, у нее бзик. Она хотела меня убить. Схватила вазу и по роже! И деру дала.

– А в комнате моей ты чего забыл? – спросил я.

– Я что должен отчитываться, куда в своем доме зайти решил?

Поверить Саше я не поверил. Но и Дина своим исчезновением загадала загадку. Что это было? Что там произошло? Что захотела скрыть Дина?

Да черт возьми, разве я бы ее не защитил от всего?!

Я даже сделал несколько шагов по направлению к ее дому, но вовремя остановился. «О чем мне с ней говорить? Имеет ли значение сейчас то, что случилось пять лет назад. Какая мне, в конце концов, теперь разница», – засыпал я сам себя вопросами и решил заняться более насущными делами.

Прежде всего, нужно сваливать отсюда, и способ точно должен был.

Я вернулся в ресторан и нашел этого дерзкого администратора. Что ж, какой начальник такой и подчиненный, тут ничего не скажешь. Под стать Дине.

– Послушайте, я понимаю, что лавина сошла и все такое, но я ни за что не поверю, что нельзя вызвать вертолет или что-то подобное, – обратился я к нему. – Есть же здесь спасательные службы? Давайте решим этот вопрос, сколько бы там это ни стоило.

Он глянул на меня, как мне показалось, с некоторым пренебрежением, будто я совсем уж несусветную чушь несу.

– Видимо, действительно не понимаете, – ответил он, – службы спасательные есть и все они заняты делом. Нам повезло, не задело и вообще никак не затронуло, но это только нам. Мы уже доложили, что пострадавших у нас нет, что помощь не требуется и мы вполне автономны. Но кому-то повезло меньше. Предлагаете все бросить и срочно предоставить вам вертолет? Может, черт с ними – альпинистами, пропавшими без вести, черт с ней деревушкой, от которой камня на камне не осталось и нужно жителей вывозить?

Мне стало неловко. Парень говорил совершенно без злобы и не пытался выставить меня идиотом. Просто, видимо, уже не сдержался. Наверное, он местный и для него вся эта ситуация видится совсем в другом свете, нежели нам – отдыхающим.

– Извините, как вас?..

– Андрей, – представился он.

– Андрей, я понял, да, наверное, я неправильно расценил ситуацию.

Он вроде как смягчился и сказал:

– Ничего страшного, мы все на нервах. Вам беспокоиться не о чем. У нас все предусмотрено на такой случай. Никакого дискомфорта вы не почувствуете, за исключением того, что покинуть это место пока не получится.

– Да, я понимаю, еще один вопрос, Дина, она здесь главная? Управляющий?

– Хозяйка, – ответил Денис и едва заметно ухмыльнулся, внимательно разглядывая мою реакцию

– Хозяйка значит, что ж, достойно для такого возраста. Место прекрасное.

– Согласен, Дина всех нас вдохновляет.

Сказал он это так, что мне хотелось ляпнуть: «Всех или только тебя?». При одном упоминании ее имени у него сверкнули искры в глазах. Этот парень явно неровно к Дине дышит. Что, конечно, не удивительно.

Но, что это? Почему мне это вдруг неприятно? Это, что ревность?

Я проводил мать и брата в гостиницу. Саша вел себя странновато. Озирался по сторонам, нервничал, казалось, все порывается куда-то пойти, что говорило об обострении.

– Сашенька, тебе нужно принять лекарство и отдохнуть, – ворковала мама.

Глава 7. Пирожок с нетом

Денис. Флешбэк

Я увидел Дину в ресторане. Она работала администратором у моего друга, шеф-повара Кости Яковлева, известного и своими блюдами, и своим несносным характером.

Точеная, в черном платье, со строгой прической – идеальная до кончика ногтей. Но дело не в этом, а в том, что под всем этим отполированным образом таилась солнечная девушка.

Когда она улыбнулась мне, думая, что я посетитель ресторана, мне показалось, что я попал домой, и меня встречает моя Дина. От ее улыбки, от смешинок в глазах она сразу показалась мне родной, теплой.

Я стал управляющим ресторана по просьбе моего друга, на время, чтобы поправить его финансовые дела, и на работу спешил так, будто там все самое важное в моей жизни.

Не раз бывало так, что я встречался с кем-то довольно долго, даже жил с этими кем-то. Но мне не пришло в голову предложить выйти замуж. А Дину я хотел позвать после первого свидания. Без всякого сомнения я знал: она – моя будущая жена, я хочу от нее детей, я хочу каждый день возвращаться к ней.

А еще, я ее хотел так, что не способен был соображать. Она сносила мне крышу каждым своим изгибом, я обхватывал ее, зарывался в ее волосы, в ее запах, зверел. Никогда такого не было, чтобы просто от присутствия, просто от того, что прикоснулся, меня настолько накрывало.

Да, я забыл пару раз резинку. И сказал: ну ок, заведем бейбика, не надо волноваться, выходи замуж. Вот тут Дина заартачилась. Карьера у нее и назойливые вопросы, почему я так быстро все решил, куда я спешу, почему я ее не слушаю. Извините, привык решать все сам.

Стоило еще тогда подумать, что быть может, Дина не считала меня подходящим мужчиной для ее жизни, для секса, как временный вариант – может быть, но не более того. Мне ли не знать, как умело сливать неподходящие варианты.

Так что на сегодняшний день у меня нет иллюзий по поводу ее чувств ко мне.

Мне дурно от того, что у меня есть чувства, что они, твою мать, не сдохли во мне до сих пор. И ее запах… всё так же сводит с ума.

Дина. Сейчас

«Не могу же я отсиживаться в доме вечно», – подумала я, целуя дочку.

И на Андрея я все сгрузить не могу.

– Ты сегодня дома останешься? – спрашивает меня Дашенька и дует губки. Маленькая копия отца, темноволосая, с прямыми бровками и пухлой нижней губкой. Вот сейчас упрямо смотрит на меня папкиным непререкаемым взглядом. Люблю, люблю. Я хватаю ее в охапку и зацеловываю. Она смешно отбрыкивается, будто у нее восемь рук и ног.

– Ты, мама, говори нормально, а то будто ты врушка-нехочушка, – Дашенька топает ножкой.

– Чего? Что еще за врушка-нехочушка? – Так и подмывает схватить ее и снова затискать, но Даша о-очень серьезная и у нее важный вопрос, так что я отвечаю со всей серьезностью: – Нужно работать, хорошая моя, но ты же знаешь, я неподалеку.

– Подалёку!

– Подалёку? А где эта подалёка? – улыбаюсь я.

– Даша, пироги идем печь? – выручает меня Тамара Васильевна, выглядывая из кухни.

Даша с радостью срывается с места, тут же отвлекаясь от меня. Я с благодарностью киваю Тамаре Васильевне и иду к выходу.

Дергаю дверь на себя и буквально влетаю в объятия Дениса. Он машинально прижимает меня к себе. И мы на секунду замираем.

Я поднимаю на него взгляд и чувствую такой знакомый и такой близкий, даже спустя пять лет, запах его тела. Сердце подпрыгивает в горло, а ноги тут же становятся ватными.

Он не отпускает меня. Мгновение длится слишком долго. Смотрит мне в глаза, словно хочет убедиться, что это действительно я.

Я слышу, как бьется его сердце, чувствую его горячее дыхание, все во мне замирает, а потом он отпускает меня и мне вдруг становится пусто, холодно.

– Привет, Денис, – я не знаю, что еще сказать.

Все слова кажутся нелепыми и даже это банальное – «привет».

– Привет, Дина, – здоровается все-таки он, на что я уже и не рассчитывала.

Думала, сейчас выдаст что-нибудь этакое. Но он вдруг устало смахивает с лица растаявшие снежинки, прикусывает губу, такую же пухлую нижнюю, как у Дашеньки.

– Пустишь? – спрашивает он.

– Проходи, конечно.

Он проходит в дом, я закрываю за ним дверь и понимаю, что сейчас нам предстоит очень непростой разговор.

Вся вина за мой побег, за дочь румянцем бросается мне в щеки. Если бы он кричал, злился, как тогда в кафе, а он такой вот – усталый, раненый, и я хочу взять его лицо в руки, целовать губы, глаза и говорить: «Прости меня, прости, пожалуйста».

Но я молчу. Уже поздно для всех «прости». Вижу, что и он будто растерялся. Оглядывается по сторонам, словно ищет что-то. Или кого-то.

Мне не нужно объяснять, я уже и сама поняла, что мамаша Дениса сказала ему про Дашеньку. И он сейчас здесь по этой причине.

Я думала, что, когда это случиться, я встану в оборону, но я не чувствую необходимости сейчас защищать себя или Дашу. Словно неизбежность, жуткие тайны семьи Дениса, от которых я так долго бежала, все-таки настигла меня и бороться больше нет смысла. Остается только смотреть, что из этого получится и действовать по обстоятельствам.

Глава 8. Лёд

– Ты не имела права лишать меня дочери, – проговаривает Денис сквозь зубы даже не со злостью, а с отчаяньем. – Как ты могла так поступить, Дина? Я не спрашиваю почему ты сбежала – это уже неважно. Важно было в первый год, когда я сбился с ног в попытке тебя найти, когда я с ума сходил, не понимая, что произошло. Теперь неважно. Но скрыть от меня ребенка?

– У меня были причины, – я стараюсь говорить как можно спокойней и уверенней, но все равно голос мой дрожит, горло сдавливает, кажется, что я сейчас задохнусь.

– Да какие еще причины? Впрочем, мне все равно! Теперь все будет иначе. Даже не думай мне запрещать общаться с дочерью!

Денис поднимается из-за стола, полный какой-то непонятной решимости, словно собирается предпринять прямо сейчас.

– Я не собиралась… в смысле – не собираюсь тебе запрещать, но выслушай меня. Ты не можешь просто взять сейчас и обрушить на Дашу эту информацию, ей уже пять, Денис – это будет стресс. Подумай об этом.

Я ожидала, что Денис выдаст что-нибудь противоречащее и не станет меня слушать, но он задумался. Я тоже встала из-за стола и оба мы прошли из кухни в гостиную.

– Нужно быть аккуратнее, понимаешь? – продолжила я. – Время есть, все равно мы все здесь застряли. Тебе нужно сначала сблизиться с ней, пусть она привыкнет, видно, же, что тянется к тебе, видимо, против крови не попрешь.

– Что ты вообще ей говорила по поводу того, что она растет без отца? – спросил Денис, задумавшись.

– У нас еще не было об этом разговора, – признаюсь я.

– Даже не знаю, хорошо это или плохо.

– И я не знаю, но, думаю, что хорошо. Ты согласен со мной?

Денис смотрит на меня нахмурившись из-под бровей, а я не знаю куда деть взгляд.

Я никогда не представляла этой ситуации и даже не предполагала, как себя буду вести, если она случится. Я не чувствую вины за то, что сделала, но я понимаю, что и Денис не заслуживает того, что случилось.

– Как бы не хотелось этого говорить, но ты права. Тем не менее, я сегодня же хочу познакомить Дашу с семьей – с бабушкой и дядей.

– Нет, Денис. Во-первых, как бы оно там ни было – я ее семья сейчас и только я. Если для тебя это и правда важно, ты можешь попробовать стать ее семьей, но пока только ты. Я же сказала, ты не можешь просто взять сейчас и обрушить на нее все это. Может получиться только хуже. Ты уверен, что хочешь потом разбираться с этим «хуже»?

Денис сжимает зубы. Я вижу, что он злится. Зрачки его бегают, словно он ищет ответ на какой-то вопрос. На скулах играю желваки, и он невольно сжимает кулаки.

– Я не для себя прошу, и речь не обо мне идет, просто напоминаю, подумай о Даше, ей только пять, Денис, – пытаюсь я перехватить его внимание и настроение.

– Черт! Этой ситуации вообще могло не быть!

– Тише, Денис, не повышай голос, – я говорю спокойно, но подпускаю метала в голос. – Она может услышать. С этого ты хочешь начать знакомство с дочерью?

Смотрю прямо ему в глаза. Теперь его очередь отводить взгляд.

Он дергается к выходу, на ходу подхватывая куртку.

– Приходи завтра, сам немного успокоишься, я же не против, просто сделай все правильно. Один приходи, пожалуйста, никого из твоей семьи я в дом не пущу, – добавляю я.

– Что ты имеешь против моей семьи? – спрашивает Денис, обуваясь. – Семья-то моя, что тебе сделала?

– Я все сказала Денис, либо так, либо никак и посмотрим, что из этого получится, – я скрещиваю руки на груди.

Денис открывает дверь, в дом врывается морозный воздух. Денис смотрит на меня, останавливаясь на пороге. Я терпеливо жду, что он еще скажется, а сама внутренне молюсь, чтобы он не ляпнул, что-нибудь такое из-за чего между нами начнется война.

– Хорошо, будь по-твоему, – говорит Денис и у меня отлегает от сердца. – Но это не ради тебя, запомни, ничего ради тебя уже попросту быть не может. Но ты права, Дашенька здесь ни при чем.

– Приходи, Денис. Завтра.

– Я приду к дочери, тебя я видеть не хочу, устрой так, будь добра, – бросает он.

Я закрываю за ним дверь и прислоняюсь к ней спиной, закрывая глаза и переводя дыхание.

Я ожидала, что будет хуже, но меня все равно потряхивало. Голова мало что соображала. Именно сейчас я остро почувствовала свое, да и не только свое положение. Мы здесь заперты. Нельзя уйти, нельзя сбежать. То ли это подарок вселенной для меня, чтобы я могла со всем разобраться, понимая, что отступать некуда, то ли наказание.

– Мам! – появилась Дашка и, услышав ее голос, я тут же пришла в себя.

– Что моя хорошая?

– Кто был этот дядя? Он еще придет? – спрашивает дочь.

Неужели она что-то почувствовала? А еще говорят «обманул, как ребенка». Не так уж и просто обмануть ребенка, как может показаться.

– Придет, – улыбаюсь я ей опуская ответ на первый вопрос.

– Это хорошо, – говорит он так серьезно, что невозможно не улыбнуться. – Мне кажется он хороший.

От этих слов внутри меня разливается какое-то тепло, и я немного успокаиваюсь.

Глава 9. По следу

До самого вечера в ушах у меня звучали слова Сэн: «Да моей семье давно уже плевать на меня…». Учитывая, что с ее семейкой я знакома не понаслышке, в голову лезли самые дурные мысли.

И эта ее попытка выйти на лед. Могло случиться непоправимое, не успей я вовремя вытащить ее на берег.

«Что у тебя в голове, Сэн? Что ты чувствуешь?», – спрашивала я ее мысленно.

В их семье творилось неладное. Я вспомнила их жуткий дом: темные стены, сальные взгляды Саши, совершенно невменяемые фразочки их мамаши – я не знала, что там творится, но сбежала я оттуда в ужасе, на каком-то инстинкте. А ребенок, Сэн, там росла, вот в этой обстановке. И в ее глазах, в ее колючей злости отголоски того дома.

Кстати, Саша и Анастасия Михайловна здесь среди людей казались самыми обычными людьми. Даже понятно, что Денис не видит их какими-то монстрами, если они при нем такие. Я даже на какой-то момент испугалась, что ошиблась в своей оценке, сдурила. Но Сэн…

Я стояла на складском крыльце, слушала, как чертыхается Андрей, ковыряясь с забарахлившим генератором, смотрела, как снег засыпает дорожки, и снова слышала слова Сэн: «А ты, Дина, ведь и сама вот по такому тонкому льду прошла когда-то, и он под тобой уже почти треснул. Повезло, что успела выскочить на берег…».

Я уверена, Сэн что-то знает такое, что никому не может рассказать. Знает, что-то касающееся меня в том числе. Она будто хотела меня о чем-то предупредить, но выбрала вот такую витиеватую форму, потому что не может сказать прямо. Непонятно только – не может или просто боится? Но весь ужас их семейки снова меня сковал тревогой.

Денис – знает о них или нет? Вот в чем вопрос.

От мыслей о Денисе заныло сердце. Он был рядом, большой, непрошибаемый мужчина, который всегда готов был решить любую проблему и решал – и он был ранен мной. Нет, он не выказывал обиду, и даже первоначальная злость в его глазах испарилась, но я чувствовала. Я так хотела прижать его большую голову к себе, погладить по волосам, целовать глаза, нос, щеки, чтобы не ныло в нем и во мне наше прошлое.

Я надеялась, что разлюбила. Я бы хотела, но вот он рядом, и я знаю, что не смогла. И пока он будет рядом, я буду обжигаться об него сердцем, телом.

Генератор мерно заурчал и над входом на складе загорелась лампочка. На крыльцо вышел довольный Андрей, глянул на усиливающийся снегопад и чертыхнулся, будто в этом есть что-то необычное.

– Думал успею, пойдем, Дина, мне нужно тебе показать кое-что.

Он выглядел обеспокоенным. Его беспокойство тут же передалось мне.

– Так, не пугай меня! – Андрей взял меня за руку и буквально потащил за собой.

– Пока бояться рано, но напрячься уже стоит, – пробурчал он.

У Андрея была своя комната на первом этаже гостиницы, но он предпочитал жить в одном из шале, предназначенном для отдыхающих.

Он притащил меня к себе, я вошла внутрь и тут же фыркнула, завидев на его неприбранной кровати черный кружевной бюстгальтер.

Андрей виновато пожал плечами, улыбнулся и парировал:

– Ну, а что мне еще делать? Ты же не поддаешься, но знай, как только ты скажешь мне свое «да», я тут же исключу из жизни всех своих сноубордисток!

– Опять ты за свое, – я почувствовала, как у меня покраснели щеки, – занимайся лучше своими девицами, я старая больная женщина, старый солдат и не знаю слов любви, ну, ты знаешь.

Я в очередной раз отшучивалась на намеки, да даже не намеки, а на прямые предложения Андрея, но при этом все пыталась унять невесть откуда взявшуюся легкую ревность к неизвестной сноубордистке.

– Так, ты зачем меня сюда притащил? Чтобы очередной своей победой похвастаться?

– Да нет, конечно! – Андрей заглянул под кровать и вытащил оттуда охотничье ружье в чехле.

Он достал ружье, поверх куртки прицепил разгрузочный пояс с патронами и закинул ружье на плечо.

– Так, а вот теперь ты и правда напугал меня, – я невольно отступила на шаг назад.

– Это на всякий случай. Скоро все поймешь.

Мы двинулись к выходу за территорию и вскоре были уже у кромки леса. Андрей посветил фонарем в метре от нас.

– Смотри, не хотел тебя и правда пугать к ночи, но боюсь, что скоро все заметет снегом.

Я глядела, куда показывал Андрей, но ничего не могла понять. Какие-то следы, но что за следы не ясно.

– Что это? Я не понимаю.

– Медвежьи следы. И они вели чуть ли не ко входу на территорию, уже замело. Это обратные следы.

– Так, объясняй, хватит говорить загадками, – я в страхе огляделась, будто за каждым деревом ожидала увидеть по медведю.

– Это шатун. Видимо, сошедшая лавина разбудила мишку. Очень опасно. Уснуть он уже не уснет, а значит голодный и злой. Медведь-шатун – это уж не просто медведь – это настоящий убийца, которого мало что может напугать.

– Все, жути ты нагнал, и, что делать? – спросила я, клацая зубами то ли от страха, то ли от холода.

– Нужно объявить людям, чтобы носу не показывали наружу до утра. Медведя нужно прогнать, показать, что здесь добычи нет и здесь опасно для него. Но делать это нужно точно не в ночь. Так что до утра, пускай потерпят неудобства.

Глава 10. Тлеющее сердце

В лесу было темно, морозно, тихо. Только хрупал снег под нашими ногами, да фонари с трудом продирались сквозь снежную взвесь в воздухе.

Рядом топал Денис. Когда я проваливалась в снежные ямы, он тут же подхватывал меня за локоть и выдергивал на ровное место. Денис был Денисом – тем, кто будет думать, куда мне сделать следующий шаг.

И я снова ощутила то безграничное спокойствие, которым он меня окутывал, когда был со мной. Эти пять лет я неустанно трудилась, держала в голове кучу дел, не спала, нервничала, и вот Денис рядом, и я снова проваливаюсь в уютный кокон «он обо всем позаботится».

Я оглянулась на него и обожглась о его взгляд. Он будто всю дорогу смотрел мне в спину.

Минут через тридцать нашего похода, Андрей остановился и с отчаяньем в голосе произнес:

– Все, я больше не вижу следов. Чертов снегопад!

– Что будем делать? – спросила я.

– Там дальше, – Андрей показал в глубину леса, – отвесная скала, стена практически. Если она до нее дошла, значит – дальше могла пойти только на восток или на запад. Направо или налево в общем. Нужно разделиться по двое. Я пойду с тобой, Дина, Денис пойдет с Пашей.

Я глянула на Дениса, он хмурился и с вызовом смотрел на Андрея. Денису явно идея не нравилась, и я представляла, что сейчас будет, Денис всё решал по-своему. Что именно ему не понравилось, что нам в принципе необходимо разделиться или то, как собирается нас поделить Андрей – я не знала. Но сейчас было не время бодаться.

– Мне знакома местность к востоку, – вмешалась я, – тебе вообще вся местность знакома. Правильно будет если, я пойду с Денисом на восток, а ты с Пашей на запад. Неразумно будет их с Денисом вдвоем отправлять, оба не знают местности.

Андрей задумался. Он глядел то на меня, то ни Дениса. Он задержал взгляд на мне и в его глазах читался немой вопрос: «Ты уверена?».

Я кивнула и попросила нашего врача:

– Вы можете дать мне с собой что-то первой необходимости на всякий случай.

– Да, конечно, – он поставил свой рюкзак на землю и стал перекладывать в мой то из средств первой помощи, что у него было продублировано.

Мы пошипели рациями, проверяя связь. Андрей смотрел на меня с таким волнением, что казалось, ничто его не заставит оставить меня сейчас с Денисом. Даже Денис это заметил.

Он как-то криво ухмыльнулся и сказал Андрею:

– Все будет нормально, я пригляжу.

Я ожидала, что Андрей сейчас что-нибудь выдаст скабрезное в своем стиле, но вместо этого он кивнул Денису и протянул ему еще одну сигнальную ракетницу дополнительно к той, что у него уже была, вытащив ее из-за пояса.

– Если, что, если появится медведь, одну ему сразу в морду, вторую вдогонку, когда будет убегать. И вверх еще одну, чтобы света побольше было. Чтобы наверняка напугать.

– Понял, – Денис убрал ракетницу в карман.

– И в сигнальном пистолете у тебя еще одна. Держи наготове, – добавил Андрей. – Ты уверена? – спросил он меня еще раз.

Я посмотрела на Дениса. Тот был спокоен. Он достал сигнальный пистолет, проверил и убрал в карман куртки. Движения уверенные, никаких признаков мандража.

– Уверена, – ответила я и закинула рюкзак за спину.

– Тогда выдвигаемся, времени мало, – скомандовал Андрей и мы двинулись по своим направлениям.

Я собиралась идти первой, но Денис не позволил. Только я шагнула вперед, он молча взял меня за рукав и сказал тоном, не терпящим возражений:

– Я первым пойду, мало ли что.

– Ты не знаешь, куда идти, – попыталась я возразить.

– Подскажешь.

Мне оставалось только согласиться. Денис двинулся вперед, и я послушно пошла следом. Все как раньше. Денис определял нашу жизнь, я шла след в след. Меня вдруг захлестнуло такой тоской, хоть волком вой в этом лесу. Хотелось обнять Дениса сзади и сказать: «Прости, я испугалась тогда. Я бросила тебя, родной, я виновата. Но там за твоей спиной такое творится… Оно пришло снова в мою жизнь, и я снова боюсь, слышишь, боюсь. Почему же ты с семьей так близок и не видишь! Я так скучаю по тебе, так скучаю».

Денис изменился за прошедшие пять лет. Он стал молчаливее, задумчивее и как будто суровее, чем я его знала.

Я поймала себя на мысли, что мне хочется узнать этого нового Дениса. Он как крепость. И мне снова рядом хорошо, как это ни странно. Сердце так и дергается, и ноет, ноет. Будто я пять лет и не дышала, а теперь вот снова дышу. Я ведь никого к себе так и не подпустила после Дениса.

Я отчетливо помню все, что у нас было с Денисом. Будто на моем теле остались его отпечатки навсегда. А еще очень сложно пробовать отношения с кем-то, когда тебя так любили, как это было с Денисом. Его любовь была одержимостью, и я каждую секунду знала, что я – единственная.

Мы подобрались к скале, о которой говорил Андрей, и двинулись вдоль нее на восток.

– Денис, постой, смотри, – я заметила небольшую расселину и показал Денису. – Давай проверим, может она там спряталась от ветра и снега.

Денис кивнул и посветил в расселину, где образовалось что-то наподобие небольшой пещеры.

Глава 11. Сэн и Дэн

Я никак не мог понять, на что именно сейчас злюсь. Мы уже почти дошли до места, а во мне все кипело так, что я не чувствовал холода и пронизывающегося ветра. Натурально хотелось прибить Сэн за эти ее выкидоны, но еще больше мне почему-то хотелось прибить этого Андрея.

Как только он до нас добрался, тут же вклинился между мной и Диной, чтобы якобы что-то ей показать на телефоне. Дурацкий трюк, я хмыкнул, но не толкать же мне его в снег. Затем он взял Дину под локоть и повел за собой. Дина глянула на меня виновато, но спорит с Андрюхой не стала и пошла с ним.

Я шел следом и наблюдал, как этот блондинчик Андрюха смотрит на Дину, как наклоняется к ней, дотрагивается, помогает ей выбираться из сугробов.

Вот так живет себе свою жизнь без меня, моя малышка. Убежала и получила что хотела. Что она там говорила: я ей не давал принимать решения? Теперь она их принимает, а в подчинении у нее Андрюха. Хех, кто бы знал, что надо было вот так.

Так глупо, а я словно и не жил эти годы. Сердце заледенело. А у Дины все в порядке. Меня разъедало ядом изнутри. Я начал задыхаться, расстегнул куртку, снял перчатки.

Я так ее любил. Меня накрыло снова той болью, когда она исчезла, и я искал ее повсюду.

Дина оглянулась, в глазах немой вопрос. Наткнулась на мой злой взгляд и резко отвернулась.

– Дина, как ты, все в порядке? Не замерзла? – спросил ее Андрей, словно каким-то чувством уловил, что между нами гроза.

Он тут же приобнял Дину, но она аккуратно убрала его руки. Да, плевать мне, родная, живи свою жизнь на полную катушку.

– Не молчи, скажи, как ты себя чувствуешь, все в порядке? – не унимался Андрей.

– Да-да, – тихо ответила Дина.

– Отдай мне рюкзак, – сказал я и, не спрашивая ее (да, детка, как всегда не спросил), снял его с ее плеч.

– Спасибо, Денис, – она смотрит, словно грустный щеночек.

Но я рванул вперед, обогнал Андрюху, врача, забыл, как его там, и Дину.

– Вы можете заблудиться, – сказал мне в спину Андрюха.

– Не беспокойся, я уже давно заблудился, все равно возвращаться мне некуда.

– Денис! – позвала Дина.

К черту. Я пошел по нашим следам обратно в лагерь. Один.

Гостиница уютно горит теплыми окнами. В темноте она похожа на корабль в море. Но я не иду внутрь. Мне муторно. Надо бы разобраться с Сэн. Но я все стою, уже ног не чувствую, но не хочу ни с кем говорить, ни с чем разбираться. Отдохнул на курорте, покатался на сноуборде, забыл о проблемах. Как бы не так.

Да что ж так херово-то.

Я упираюсь ладонями в колени, кажется, сейчас блевану. Так, дыши, давай дыши глубже, тоже мне барышня, расчувствовался. Сердце бьет в уши, ничего не слышу.

– Денис! – это Дина.

– Чего? – я едва сдерживаюсь, чтобы не рявкнуть. Выпрямляюсь и смотрю на нее.

Она молчит. Ну что мне твой виноватый, побитый взгляд. Ну не любила, сбежала, проехали. Видимо, чувствует мое настроение, не говорит всякой ерунды, типа «как ты, все в порядке?».

– У тебя мой рюкзак, который ты забрал, не спросив меня, – наконец говорит неуверенно Дина.

– Вот он. Хочешь забрать? Видишь, спросил, – мой голос полон сарказма, я все еще задыхаюсь.

Дина грустно качает головой. Не угодил.

– Я хотела сказать, не надо сейчас давить на Сэн, это может выйти боком, – говорит она внезапно о другом.

– Может, вообще ей ничего не говорить? Каждое действие рождает противодействие, пусть получает последствия. Переживет!

– Лучше подумай, почему она поперлась в лес? – голос Дины звучит необычно жестко. – Наломаешь дров! Нельзя с ней так!

– Слушай, я знаю свою сестру, в отличие от тебя, между прочим. Справлюсь как-нибудь!

– Не знаешь ты ничего, упертый! С тобой же невозможно ни о чем договориться, всё ты знаешь, все сам сделаешь. А может, ты чего-то не знаешь – никогда об этом не думал, а? Дай мне с ней поговорить, – Дина явно нервничает. И вдруг неожиданно мягко замечает: – И застегнись, мороз такой, ты нараспашку.

В этом вся она. Дина – единственная кто заботился обо мне. Это всё мелочи вроде: чтобы вовремя поел, чтобы спать лег на чистые простыни, чтобы в ванне полежал или пил не одно только кофе.

Ее невинное замечание «запахнись» – чертова машина времени, я перенесся назад, в счастье, в тепло. Сука, на глазах чуть слезы не выступили. Отвернулся.

А потом я делаю шаг к ней, она не успевает отшатнуться, одной рукой обхватываю ее за талию, другой поднимаю за подбородок:

– А тебе какое дело до моей семьи, детка. Ты же вроде как решила нас стороной за километр обходить, со мной семья тебе не нужна была. У тебя вон, новая уже на подходе… – я киваю в сторону Андрея.

– Ты не… – Дина закусывает губу, и я не знаю, что она хотела сказать. Она тоже увидела Андрея.

Андрей спешит к нам. Было бы эффектнее, если бы он с горы на сноуборде скатился, а так как простой смертный шагает. Самодовольство так и сочится из него. Я просто из вредности еще немного задержал Дину в объятиях. И когда Андрей подошел, я ласково провел по ее щеке ладонью и отпустил.

Глава 12. За двумя спинами

Как же меня взбесили эти два дурака, мутузящие друг друга в снегу! Денис спросил «ты – моя», это так… Будто он простил меня за мой побег. Будто готов начать заново. Хотелось разрыдаться прямо там при них, но я выдала злость и ушла.

Это мой способ избегать проблем – убегать, а не решать. Я и сейчас готова хватать сумки, Дашу и бежать без оглядки от сложностей, запутанного клубка отношений с Денисом, моей виной, тайнами его семьи. Но может, это второй шанс?

Тогда не смогла и убежала. А в этот раз смогу.

Как же страшно.

Меня отвлекло урчание за окном тяжелой техники, и я тут же подскочила. По территории шарили мощными фонарями, установленными на крышах вездеходы и тракторы.

Я быстро оделась и выскочила наружу.

Новость была хорошей, на первый взгляд. Если пожаловала техника, значит, дорогу расчистили, только вот почему меня никто не предупредил и почему они ворвались сразу на территорию, непонятно.

Следом за техникой появился черный минивэн и бесцеремонно ослепил меня дальним светом. Я прикрыла глаза рукой, пытаясь разглядеть номера – местные или нет. Машина остановилась почти вплотную и только тогда погасили фары.

Из салона вышло двое крепких парней и тут же двинулись ко мне.

– Доброе утро, где мы можем найти управляющего? – обратился ко мне тот, что повыше и лысый.

Так и хотелось сказать ему: «Надень шапку, уши отвалятся».

– Видимо, не такое уж и доброе, здравствуйте. Я вас слушаю, – насторожилась я.

Они глянули на меня с недоверием, и, как мне показалось, с легким презрением, не знаю уж как, по их мнению, должен был выглядеть управляющий.

– Закрывается ваше заведение, где мы можем побеседовать?

– А вы, собственно, кто? – я сложила руки на груди, готовясь к обороне.

Лысый достал красную корочку, быстро махнул ею, я даже не успела ничего разглядеть.

– Сейчас важно не кто мы… как вас?..

– Дина, – представилась я и добавила, – Андреевна.

– Так вот, куда важнее, что ваш горнолыжный курорт не отвечает требованиям безопасности, Дина… Андреевна, и ко всему у нас есть и другие вопросы, которые необходимо прояснить. Так, где мы можем побеседовать?

Лысый глядел на меня как так, словно всем своим видом хотел показать, что на мне какая-то лютая вина. Но я себя так не чувствовала. И в этот бред, что он нес, верила с трудом.

– Давайте лучше сделаем так, – я отступила на шаг назад, – вы сейчас сядете в свою машину и покинете частную территорию и от того как скоро вы ее покинете, будет зависеть – вызывать мне полицию или нет. Думаю, раз уж дорога расчищена, она не сильно задержится.

– Зря вы так, Дина Андреевна, только усугубляете свое положение, – лысый потер пальцами уши, видимо, как следует подмерзая.

Он взял меня за локоть и крепко сжал.

– Давайте пройдемте туда, где потеплее, – он дернул меня в сторону закрытого еще ресторана.

– Руки убери! – вскрикнула я, и тут же услышала голос Андрея:

– Ну, зачем так грубо с девушкой!

Лысый тут же отпустил меня, выставил перед собой руки и отступил назад.

– Спокойно, парень, не делай того, о чем пожалеешь!

Я глянула на Андрея. Тот стоял с ружьем в руках и глаза его недобро поблескивали.

– А я пока еще ничего не делаю, так, просто решил прогуляться, а тут вы. А я вас не знаю, да вы еще и грубите, и тут такое дело, когда я кого-то не знаю, а этот кто-то еще и грубит – сразу начинаю нервничать, – Андрей взвел курок.

Он взял меня за руку и завел себе за спину.

– Итак, давайте еще раз, вы кто, и зачем пожаловали? – Андрей был спокоен как удав в то время, когда у меня тряслись пальцы на руках и слегка от волнения подкашивались коленки.

Лысый еще раз достал свою красную корочку. Второй тип, все это время, не сказавший ни слова и отстраненно наблюдающий за происходящим, подошел ближе и тоже достал удостоверение.

Андрей внимательно глянул в одно и другое и многозначительно произнес:

– Помощник депутата – раз, помощник депутат – два. И, что это значит?

– А значит это, Дина Андреевна, – обратился тот второй ко мне, будто не замечая Андрея и ружья в его руках, – что мы представляем интересы губернатора и к вам масса вопросов, касающихся как финансовых вопросов, так и вопросов, о которых уже сказал мой коллега – безопасности. Так, что давайте все успокоимся и все-таки побеседуем в нормальной обстановке. Меня зовут Владимир Клюев…

– Здравствуйте, Владимир, – услышала я голос Дениса.

Тот вышел из-за спины лысого, я даже не успела заметить, в какой момент он появился.

– Вы кто? – спросил Дениса Лысый.

– Официальный представитель Дины Андреевны и, если вы хотите о чем-то поговорить, говорить вы будете со мной.

Клюев ухмыльнулся, видимо, расценив, что диспозиция получилась немного не такой, как он рассчитывал.

Глава 13. Молчи и кивай

Утренняя ситуация с незваными гостями вывела меня из равновесия. Ни о чем другом я думать не могла. Я прекрасно понимала, что несмотря на то, что за меня заступились Денис и Андрей, вся эта заварушка так просто не закончится. А если эти типы, и правда, от губернатора? Чего им вообще нужно от меня и моего курорта?

Из-за драки Дениса и Андрея, из-за угрозы с документами я была выжата, телепалась по дому, как сонная муха, попыталась прилечь вздремнуть, но только проворочалась так и не сомкнув глаз.

А еще меня волновало заявление Дениса: «Ты моя?». Он придет и задаст свой вопрос еще раз, такой вот Денис – прямой, непоколебимый в своем выборе. А это значит, мне придется ответить и объяснить свой побег. В свою очередь это означало, что мне придется вступить в схватку с его семьей, а может даже с ним, если он встанет на их сторону.

От этой мысли сердце бухало, и скручивало живот.

У меня не было тогда на это сил, откуда я их сейчас возьму?

Я убежала, закрыла сердце на замок, чтобы не тянуло обратно, к Денису. А сейчас никак, никак не спрятаться. Пять лет передышки.

Ближе к обеду, когда я уже вся измучилась этими мыслями, в дверь постучали. Внутри все оборвалось. Я почему-то нисколько не сомневалась, кто ко мне пожаловал.

– Привет, Денис, – поздоровалась я, когда открыла дверь.

Рука соскользнула с ручки двери – так вспотели ладошки.

Он вошел внутрь. Под мышкой держал ту самую папку от Клюева. Не спрашивая у меня разрешения, принялся раздеваться. Я ждала вопросов, разговора, обжигающе обвиняющего взгляда, но Денис повернулся ко мне и улыбнулся, широко так, радостно.

– Дашу зови, к дочке пришел, – Денис отдал мне папку и огляделся, затем потянулся, будто он у себя дома и прошел в гостиную.

– Да, конечно, – пробормотала я, растерявшись. Настолько я ждала разборок, а не вот этого добродушного, такого как раньше Дениса. – Сейчас позову, подожди.

Я поднялась наверх. Доча возилась в своей комнате с рисунком.

– Даша, к тебе гости.

– Прям ко мне? – она удивленно на меня посмотрела.

– Прям к тебе, – улыбнулась я ей. Боже что же будет с ней, если мне придется воевать с его семьей? Или с ним? Делить ее? Вот же вляпалась.

Мы спустились с ней вниз.

– Привет, – поздоровалась Даша с Денисом. – А мы сегодня не делаем пирожки с «нетом».

– А я не за пирожками, – Денис присел перед ней на корточки, а я отошла в сторонку.

– А зачем тогда? – спросила Даша и подбоченилась.

– Спросить хотел, ты на лыжах катаешься? Или на доске?

– Конечно! Я лучше всех катаюсь на доске!

– Что-то я сомневаюсь, что лучше всех.

Даша тут же надула губы и сложила ручки на груди.

– А ты не сомневайся! – сказала она совсем по-взрослому, и я не смогла сдержать улыбки.

– Ну, ладно, если так, тогда я тебя попросить хочу. Я вот совсем на доске кататься не умею, научишь? Если ты лучше всех катаешься, хочу учиться у лучшего.

– Конечно, – кивнула Даша, но все еще смотрела на Дениса нахмурившись, но уже видно было, что оттаивает.

– Тогда я поговорю с мамой, и будем собираться, да? – Денис глянул на меня.

Я кивнула ему, давай понять, что не против и сказала Даше:

– Беги пока к себе, я тебя позову.

Даша довольная побежала наверх к себе в комнату.

– Чудо просто, – сказал Денис.

– Да, она настоящее чудо, а на доске и правда круто катается, у нее талант, поставила ее, как только ходить более не менее нормально стала. Я с вами пойду…

Я боялась, что Денис будет против, но он ничего не сказал, только кивнул.

– Давай обсудим насущное, – он подошел к столу в гостиной и положил папку на стол. Сам сел на стул и вопросительно посмотрел на меня, не понимая, чего я замерла на месте.

А я смотрела как он свободно себя чувствует, думала о том, как запросто общается с дочерью, как безапелляционно взялся решать мою проблему и немного опешила от того, как развиваются события.

– Садись, чего замерла?

Я опустилась на стул и уставилась на Дениса.

– Значит так, – он открыл папку, полистал, ткнул в один из листов, – во-первых, на тебя повесили несколько космических штрафов за…, – он задумался, видимо перечень штрафов был внушительным, – за все на свете, короче: электроэнергия, нарушение экологических норм и прочее, устанешь перечислять. Во-вторых, просроченные платежи по кредиту и требование банка погасить всю сумму или будет изъято имущество. В общем, звучит это все, как приговор.

Я слушала его и чувствовала, как округляются мои глаза.

– Это звучит как бред, а не как приговор, я не понимаю, что за чушь!

– Видно, что постарались как следует, чтобы расплатиться ты не могла. Значит, скоро поступит предложение, от которого нельзя отказаться, и с бизнесом придется расстаться.

Глава 14. Красные флажки

Мы втроем стояли на склоне. Хрупкая Даша в зимнем комбинезоне, словно маленький мишка, объясняла огромному медведю Денису, как держать равновесие.

– Главное, сгибай коленки, – говорила она ему то, что когда-то я объясняла ей. – Если ноги прямые – точно грохнешься.

Я видела, что Денис прекрасно владеет доской, но очень умело прикидывается, что стоит на ней в первый раз.

– Так, я понял… вот так? – подыгрывает Денис.

– Так, – кивает Даша.

– Поехали? – спрашивает Денис.

– Поехали! – радуется Даша и, тут же забыв обо всем на свете, и о нас с Денисом в том числе, пускается вниз по склону.

Мы с Денисом держимся позади, оба восхищенно наблюдая, как она скользит. Как управляется с бордом пятилетний ребенок одновременно и волнительно и удивительно. Даже не верится, что такое возможно.

Даша подпрыгивает на небольшом снежном выступе, вместе с ней у меня подпрыгивает сердце. И так каждый раз, хоть я и знаю, что она справится.

Денис оглядывается на меня, видимо показать свое удивление, не замечает, что борд влетает в колею, теряет равновесие и летит кубарем. Я тоже засмотрелась на Дашку и не успела отреагировать. Успеваю только завалиться на спину, чтобы не лететь кувырком. Проезжаю по снегу на спине и влетаю в Дениса.

Он подхватывает меня, и я оказываюсь на нем сверху.

Оба слышим, как смеется Даша.

Я стягиваю маску, Денис стягивает свою. Его лицо так близко. Мое дыхание оседает инеем на его щетине.

Я смотрю в его глаза и вижу, как расширяются его зрачки. Знаю, что и в моих глазах он видит то же самое.

Близко губы, так близко, что мне хочется поцелуя. Я чувствую его руки на своей талии. В висках стучит и внутри разгорается такой жар, что кажется, сейчас от него отступит даже алтайская зима.

– Ну, вы чего там застряли? – к нам подходит Даша. – Мама, а ты зачем на него залезла, это невоспитанно – по дядькам лазить.

Я смеюсь, утыкаясь Денису в куртку. Денис тоже хохочет. Затем скидывает меня в снег. Хватает Дашу и кладет сверху на меня.

– Даша, а ты чего по маме ползаешь? – подкалывает он ее.

Даша тоже смеется.

– Он мне нравится, – заявляет она и подмигивает мне.

Мы вдруг замираем. Солнце, снег, смех – счастье. И оно в каждом из нас, такое, какое могло бы быть. Мы могли бы так жить всегда.

Но между нами проносится чернота – его семья, мой побег.

Улыбка сползает с лица Дениса.

Он поднимается на ноги и протягивает мне руку. Я встаю, а Даша, больше не обращая на нас внимания, снова пускается вниз.

Денис срывается за ней, уже не притворяясь, что не умеет кататься, и следом я.

Солнце брызгает искрами, отражаясь от снега мириадами блесток. Проносятся с обеих сторон от склона деревья, я обгоняю и обоих уже когда заканчивается спуск. Торможу выкидывая из-под доски снежную волну и раскидываю руки, ловя хохочущую дочку.

– У вас хорошо получилось, – говорит она Денису.

– Так учитель прекрасный, – улыбается Денис.

– Я да, – кивает многозначительно Дашка.

Я смотрю на Дениса. Перед глазами все еще та картинка на склоне. Я будто до сих пор чувствую его дыхание на губах. Настроение скачет каждую секунду. То отчаянье, что это всего лишь мимолетное мгновение, то надежда непонятно на что, то снова проваливается, уступая место разочарованию.

Денис тоже поглядывает на меня. Хмурится, словно осуждает себя за что-то. Или осуждает меня.

Не в силах больше вынести эти эмоциональные качели, я предлагаю:

– Ну что, выдвигаемся обратно?

Дашка кивает. Денис молча берет доску под мышку.

– Мы еще покатаемся все вместе? – спрашивает дочь и смотрит на Дениса.

– Я обеими руками за, – отвечает он и смотрит на меня с немым вопросом.

– Я тоже, – соглашаюсь я, а у самой сердце колотится так, будто за мной кто-то гонится. Слишком как-то сейчас хорошо, так хорошо, что невольно думается о том, что так бывает только в преддверии какой-то катастрофы.

Мы подходим к гостинице как раз в тот момент, когда из нее выходит мать Дениса – Анастасия Михайловна и его брат – Саша.

«А вот и она – катастрофа в лицах!», – тут же проносится мысль.

Я корю себя за то, что пошла сюда. Хотела же сразу отправиться с Дашей домой, другой дорожкой.

Мать и брат Дениса экипированы для лыжной прогулки. Саша подмигивает мне и меня тут же передергивает, словно я увидела какую-то мерзость. Я замечаю движение в окне на втором этаже. Поднимаю взгляд и вижу Сэн. Она машет мне и складывает руки в однозначном жесте – «молись».

– А вот и вы! – скалится Анастасия Михайловна.

Посчитать это улыбкой я не в состоянии.

– А почему ты нас не позвал, Денис? А это кто у нас такой хорошенький, – она делает шаг к Даше.

Глава 15. Невидимая граница

– Денис, что это было? – спрашивает мать, поспешая за мной.

Я захожу в гостиницу и не отвечая на вопрос иду на второй этаж.

Она не унимается и поднимается вслед за мной.

– Денис! Я с кем разговариваю?

– Я тебя слышу, мам.

– То есть ты уже время проводишь с дочерью, а к нам привести? С родней познакомить? Или это уже ничего не значит? Для тебя вообще кто семья, мы или эта сучка, которая тебе разбила сердце?

– Ты знаешь ответ на этот вопрос.

– А такое ощущение, что не знаешь!

– Я просто не хочу пока вываливать все это на дочь. Она даже еще не знает, что я ее отец и тут я ее приведу и начну рассказывать, как все обстоит на самом деле и рушить ее хрупкую детскую реальность. Кому это сейчас нужно?

Мама, вроде как поняла, по крайней мере тон сбавила.

– Так-то оно так, вот только, что если Дина опять хвостом махнет и исчезнет? Не думал об этом?

Не в бровь, а в глаз. Об этом я не подумал. И с чего я решил, что Дина и правда не сможет или не захочет повторить свой финт? Верить в это не хотелось, но как показывает жизнь – в ней случается именно то, что ты думаешь случиться вообще не может.

– Задумался? – спрашивает мама.

– Сейчас ситуация другая, – отвечая немного подумав, – ей попросту некуда бежать, да и другая она совсем, все-таки не девчонка уже.

– Двадцать пять лет – не девчонка? А кто же? Пигалица и есть пигалица. Или ты думаешь, раз она теперь мать, так и осознанной стала? Поверь мне, повидавшей жизнь, это вообще не факт.

– Хорошо, к чему ты ведешь? Что ты хочешь, чтобы я сделал? – я начинаю злиться, и мама это замечает.

– Да ничего я не хочу, чтобы ты делал. Поступай как знаешь, но все-таки подумай о том, чтобы советоваться со мной. Я же всегда только на твоей стороне, – мама делает вид, будто слегка обиделась.

Знаю я этот прием и не поддаюсь. Решаю, что сейчас подходящее время сказать о том, что действительно для меня важно.

– Сразу поставлю в известность, чтобы избежать вопросов в последствии, мне нужно перевести крупную сумму на счета Дины.

Вижу, как мама поджимает губы и складывает руки на груди. И сразу становится ясно, что ей очень не нравится то, что она слышит.

– С чего бы это, Денис? Я против.

– А мне разве нужно спрашивать разрешения? – зря я так, у мамы пунктик по этому поводу.

Ей все нужно контролировать и стоит только намекнуть, дескать, что-то может происходить и без ее ведома, она тут же превращается в фурию.

– А разве нет? Вроде как это не совсем твои деньги, разве нет?

– Мам, давай начистоту. Все, что у нас есть, досталось нам от отца. Досталось столько, что до конца жизни хватит, верно? И я не претендую на ту часть, что непосредственно от него, но я напомню, что я увеличил капитал почти в два раза. Хочешь сказать, что я не могу распоряжаться этими деньгами?

– Послушай, сын. Твой отец не даром оставил наследство мне и не включил в него детей, правда? Наверное, он понимал, что делает. Где вообще гарантия, что если бы я все не держала под контролем, получилось бы и сохранить, и приумножить капиталы? Вот даже сейчас, разве это не подтверждение? Ты, видите ли, что-то там решил и раскидываешься деньгами, а вспомни Марину. Она же тебя чуть до нитки не обобрала. Это не ответ на твой вопрос? Ты и правда можешь распоряжаться?

– Не говори ничего про Марину!

Чувствую, как во мне начинает закипать негодование. Каждый раз, когда я пытаюсь сделать что-то самостоятельно. у нее два аргумента, чтобы меня остановить: мой брат Саша, которому постоянно требуется дорогостоящее лечение по моей вине, и Марина – моя первая любовь, которой, к сожалению, больше нет на этом свете. Тоже в какой-то мере по моей вине.

И я не могу сказать, что она неправа. Только вот годы идут, но не может же человек избывать свою вину вечно. Мне теперь вообще не жить своей жизнь и жить только прошлым, в попытках исправить то, что попросту уже невозможно исправить?

– А почему не говорить, Денис? Разве это плохо учиться на своих ошибках? Что сделала Марина, ты помнишь?

– Я помню! – повышаю я голос и уже знаю, что зря.

– Не смей повышать на меня голос.

– Она покончила с собой, зачем тебе нужно, чтобы я это произносил вслух?

– Чтобы ты не забывал, как устроен мир, сын. Как устроены женщины, стоит им завидеть богатого мужика. Если бы Марина тебя любила, она бы поступила так? Если бы Дина тебя любила, она бы убежала от тебя? Скрыла бы от тебя дочь?

Мне нечем было крыть. Но я попросту устал жить с постоянным чувством вины. И сейчас я уже понимаю, что к Марине и брату добавилась Дина. То, что она убежала пять лет назад, пока еще не ставится мне в вину прямо, но это только вопрос времени.

– Я не хочу это больше обсуждать. Я сделаю так, как считаю нужно и, если уж на то пошло, это не ради Дины, это ради дочери, чтобы ее детство ничего не омрачало. Точка.

– Браво, браво, браво! – услышал я и повернулся на голос Сэн.