Бывший. Договор на тело

1.

Серый коридор больницы угнетает настолько, что кажется, если я проведу здесь ещё хоть минуту, то так и останусь навсегда.

В голове набатом, слова врача о том, что необходимы лекарства, должный уход, оборудование.

Нужны деньги. Много денег, и тогда отца поставят на ноги.

На вопрос, о какой сумме идёт речь, немолодой уже врач, с циничной улыбкой, ответил, что если бы они у меня были, я бы не привезла отца сюда. А потом, поняв, что я не реагирую на его шуточки, назвал сумму в несколько сотен тысяч рублей.

Иди, мол, девочка, ищи, если сможешь.

И я пошла.

Сперва вышла из его кабинета, а потом и из больницы.

Села на лавку, здешнего парка, сжимая в руках телефон, прикидывая в уме, кому звонить, и у кого занимать.

Друзей много.

Знакомых много, родственников.

Но даже у всех, у них, навряд ли наберётся нужная сумма.

Озябшими пальцами вожу по экрану, высматривая имена контактов в телефоне.

Ещё, как назло, начинается дождь.

А я совсем не по погоде одета.

Выскочила из зала, в чём была. Тайтсы, топ, кроссовки, сверху смешно и нелепо пальто натянула.

На голове хвост.

Косметики — ноль.

Позвонили в перерыве между тренировками.

Отцу стало плохо, в очередной раз, срочно сказали приехать, я, отпросившись у начальства, помчалась на такси в больницу.

Может попросить денег у Анжелы, моей начальницы.

У неё в городе три спортзала, деньги должны быть.

Приободрённая этой мыслью, вызвала такси, поехала обратно на работу.

Но как только я открыла рот, по поводу денег, Анжела сразу же разбила все мои надежды на неё вдребезги.

- Лин, я тебе, конечно, сочувствую, но такой суммы у меня нет, - развела она руками. – Я понимаю, о чём ты думаешь, но поверь мне, такая сумма она просто невозможна, ведь у меня налоги, аренда, оборудование нужно поддерживать в надлежащем виде, покупать новое, выплачивать зарплату вам. И у самой кредит.

- Чёрт, - совсем сникла я. – Врач сказал, неделя, потом необратимые последствия.

Анжела присела рядом, всунула мне стакан воды.

- Ну, подумай, может кредит, - подсказала она.

- Уже отправила заявки во все банки, - проговорила я, гипнотизируя носки своих кроссовок.

- Ну вот…

- Почти все отказали, - продолжила, шмыгнув носом. – А кто не отказал, предложили копейки, даже если все их взять…

Недоговорила и так понятно.

- Слушай, Лин, ну ты же красивая девушка, спортивная, незамужняя…

Я кинула на неё взгляд.

- У меня парень есть.

- Ну и что толку с твоего парня, - фыркнула Анжела, - умчался на свой север, тебя бросил…

Я заскрипела зубами.

Витька учёный, кандидат наук, вечно учится, вечно в командировках своих ботанических.

- Почему-то о нём ты не подумала, - сыпет соль на рану Анжела.

- Подумала, - вздохнула, в десятую очередь, правда, понимала, что Витя мне здесь не помощник.

- Я про что, - Анжела вытянула у меня из пальцев стакан воды, и сделала сама глоток, раз уж я не удосужилась ни разу. - Найди себе богатого покровителя. Ты красотка…

- Продавать себя?

Анжела пожала плечами.

- Я бы многое отдала, чтобы не тянуть самой весь этот бизнес и двух сыновей.

- Ну, так чего же не найдёшь?

- Так, поздно уже, - не обиделась Анжела. – Мне лет то уже сколько? Пятьдесят на носу. А в молодости вот такая же принципиальная была, как ты, всех отвергала, да вот и одна осталась.

Я поджала губы.

На секунду представив подобный расклад, лицо опалило жаром стыда.

Стать проституткой.

Вот и выход.

- Только, конечно, за неделю навряд ли в нашем болотце кого отыщешь подходящего, - хмыкнула Анжела. – Тебе вон сколько надо.

- Отыщешь, - кивнула я.

А я ведь даже его в расчёт не взяла. А он, скорее всего, тот, кто мне нужен.

Вопрос в том, захочет ли он меня видеть.

Марат Князев.

Тот, которого я отвергла сама. Испугалась его образа жизни, а он отпустил.

Мой бывший.

2.

- Марат, так дела не решаются, - завыл Эдик, когда Вовчик, из моей охраны надавил ему слегка, на заломленную позади кисть.

- А как они решаются? – рявкнул я, доведённый до бешенства, этим терпилой. – Ты меня ещё учить вздумал? Я же с тобой по-человечески, Эдик, а ты слабину начал искать у меня, прогнуть решил.

- Марат! - снова завопил он.

Маленький, грузный, и голосок такой же. А его фальшивая игра в оскорблённую невинность, вообще вымораживают. Парни помяли-то его немного, за то, что слинять хотел, а он здесь умирающего лебедя строит.

Даже жаль таким дерьмом кабинет марать.

Только въехал, ещё и месяца не прошло.

Новый уровень.

Новые возможности, и обстановка должна быть соответствующая.

А вот такие, как Эдя, застрявшие в девяностых, и так и не перестроившиеся, и воротящие свои грязные дела, тормозят развитие, причём любое.

- У меня нет слабины, Эдик, - начинаю заводиться по новой, - не надо под прикрытием моих салонов, продавливать свои интересы. Реально думал, я не узнаю, что ты пытаешь впихнуть палёное дерьмо, которое наворовал.

- Да это оригинал, - встрял Эдик, и Вовчик, снова сдавил ему запястье.

- Пиздеть мне не надо, - я встал из-за стола, выудив из кармана брюк, дребезжавший телефон, и кинул в запале на стол трубку.

Глянул краем глаза.

Незнакомый номер…

Хотя, почему же незнакомый? Просто без обозначений, а вот цифры точно узнаю.

- Короче, Эдя, - переворачиваю трубку, экран вниз. – Всё палёное дерьмо свернуть, и если хочешь торговать этим и задвигать лохам свой «оригинал», не в моих салонах. День на всё.

- Но Марат…

- День, - прервал я очередные стенания. – А будешь ныть, пойдёшь к херам, со своим бизнесом. Последнее предупреждение. Усёк?

Эдик проглотил очередное нытьё, понимая, что меня ни хрена не продавить, скорчил злобную гримасу, и опять отхватил от Вовчика, который волок его к двери.

А я ещё сомневался брать его в охрану.

Хороший парень, исполнительный.

Телефон опять ожил, и опять те же цифры.

Интересно даже стало.

- Слушаю, - рявкнул в трубку, падая в кресло перед столом. Развернулся к панорамному окну, обозревая под своими ногами весь город.

- Марат, - послышался из динамика нежный голосок.

Нет, не ошибся я.

Помнил, кому принадлежит эти цифры. Они в моих контактах не задержался. Послала меня девочка.

Хорошенькая, молоденькая.

Красивая до усрачки.

Стройная блондинка.

В спортивном универе училась.

Глазищи большие голубые, носик курносый и губы пухлые.

О, я эти губы много где представлял, а удалось только поцеловать и то так, по-детски, что ли. Не распробовал толком.

Даже не потрогал как следует, нигде девочку. Она меня отшила почти сразу.

Пара свиданий, поцелуй, чуть прижал. Только предвкушать начал, какая она сладкая и гладкая, везде.

Акулина.

Имя редкое.

Сколько у меня после неё было баб, ни у одной такого имени не встретил.

И ни одна не цепляла особо, как вот эта, когда-то. Всё с ней по правилам хотел сделать. До сих пор помню, как обломался, когда отшила меня.

Какого хера ей от меня понадобилось? И самое интересное, что она номер мой сохранила.

- Говори, - не люблю всей этой херни с расшаркиванием и светскими беседами. Я за конкретику.

- Это Лина, - зачем-то решила она уточнить.

- Я понял, - не сдержал усмешки.

- Мы можем поговорить.

- Говорим.

- Не по телефону.

Не скрою заманчиво посмотреть, как за пять лет изменилась, та, что послала меня на все четыре стороны.

Причём без особых причин.

Я не сосунок, вижу, когда бабе заходят мои подкаты. А она на тот момент вообще девочка восемнадцатилетняя было. Плыла только так. А потом раз — и обрубила всё.

Можно было, конечно, настоять, но я отпустил. Потому что и сам плыл от неё. Хотелось взаимности, чтобы обоим в кайф.

- Окей, - соглашаюсь выкроить в своём графике, а вернее, в обеде, свободное время. – Завтра в два пятнадцать, в офис мой подъезжай, - даже не удосуживаюсь выяснить, знает ли адрес.

Если нужно, раздобудет.

- Хорошо, - тут же соглашается она.

- И не опаздывай, Акулина, - не отказываю себе в удовольствии произнести её имя.

Помню, что терпеть его не может, и любит лишь сокращённый вариант.

Она что-то лепечет, но я уже скидываю.

3.

Офис Князева находился в стеклянной высотке, в центре города.

Рядом сплошной бизнес-центр, словно другая жизнь, на порядок выше.

Меня придирчиво проверила служба безопасности, связалась с Князевым, уточнив, ждёт ли он меня, и только после этого меня пропустили, выдав пропуск, с обозначением «гость». Модная кабина лифта, огромная настолько, что мне одной в ней стало даже как-то не по себе, понесла меня на пятнадцатый, где был главный офис компании «ТехТрейд».

В приёмной красивая, по всем канонам, лицо-грудь-ноги, девушка-секретарь, попросила меня подождать пять минут и предложила на выбор напитки.

Я отказалась, сгорая от волнения, понимая, что даже вода мне сейчас не полезет.

Скинула пальто, повесив себе на изгиб руки, и встала возле стойки, игнорируя мягкое кресло, ожидая, когда меня пригласят.

После вчерашнего звонка, когда я вновь услышала его голос, низкий и хриплый, меня накрыло такой нервозностью, что я толком не могла уснуть. В голове всё репетировала тот диалог, что должен будет случиться между нами, представляя, как Князев скривит свои полные губы в фирменной усмешке и пошлёт меня подальше.

Не удержалась и нашла его фото в интернете.

Эти пять лет не испортили его совершенно.

Всё тот же прямой жёсткий взгляд ореховых глаз. Ни тени улыбки на красивых губах, хотя она ему очень идёт и делает его неотразимым. Вот только улыбается он редко, всё больше серьёзен и холоден, но для меня делал исключение.

Тёмная ровная щетина вокруг губ, выразительные скулы, широкий разлёт густых бровей, широкий лоб, модная стрижка.

Высокий, крепкий.

И ему, несомненно, идёт строгий деловой костюм.

Богатый холостяк.

Он – мечта!

Многие женщины тают только от одного взгляда, даже не него самого, а на те фото, что есть в открытом доступе.

А я когда-то добровольно отказалась от этого мужчины, испугавшись его напора и полулегального бизнеса, не желая глубоко увязать в наших отношениях, понимая, что ничего хорошего из них не выйдет. Потому что уже тогда Князев обладал неким положением в обществе, этого нельзя было не замечать, как и тех слухов, что кружили возле него. Ничего, по правде сказать, страшного я не узнала, но и то, что он начинал как бандит, меня напугало.

А сейчас…

Сейчас у меня нет выбора. Мне нужно спасать отца, и я должна быть готова заплатить ту цену, которую он назовёт. Если она, конечно, будет.

Такие, как Марат, очень пресыщены. Наверняка от женщин у него нет отбоя, и я со своим нелепым предложением, скорее всего, мимо, но не попытаться я не могу.

Поэтому я стараюсь украдкой поправить юбку, туго сидящую на моих бёдрах, и прикидываю, стоит ли расстегнуть ещё одну пуговку на блузке.

Отдёргиваю руку, от маленькой перламутровой пуговицы, и вцепляюсь потной ладошкой в сумочку, висящую на плече.

Я не проститутка.

И неимоверным усилием воли давлю порыв выбежать отсюда прочь.

Останавливает то, что если я сбегу, больше Князев мне шанса не даст. Он у меня действительно один.

Из кабинета в это время выходит высокий грузный мужчина, зажав под мышкой чёрную папку. Какой-то весь помятый, хоть и одет в элегантный костюм, но выглядит он на нём неряшливо.

Закрывает дверь, и в задумчивости останавливается прямо на пороге, невидяще смотрит вперёд, утирая взмокший лоб платком.

Трудно сказать, расстроен он, или просто так задумчив, но нервозности своим видом он мне добавляет.

Я смотрю на наручные часы, отмечая, что сейчас как раз пятнадцать минут третьего, и тут же секретарь, приглашает меня пройти к Марату Ефимовичу.

Мужчина также задумчиво шагает мимо, обдавая меня смесью запахов пота и сладкой туалетной воды, и не глядя на меня, обходит и идёт к лифтам.

А я, собрав остатки воли, откидываю назад распущенные волосы, и на ватных ногах иду к кабинету Князева.

Стук каблуков моих туфлей по напольной плитке точно удары много взбесившегося сердца. Я пытаюсь угомонить свои нервы, но чем ближе высокая дубовая дверь, тем меньше во мне той отважности, что я так долго взращивала в себе.

Прошло всего несколько секунд, а для меня время растянулось, словно резиновое.

- Оставьте пальто здесь, - как будто издалека доносится, мелодичный женский голос, и я заторможено оборачиваюсь, уже почти у самых дверей.

Девушка-секретарь смотрит на меня с ожиданием. На её красивом лице застыла дежурная улыбка. Очень надо сказать, профессиональная.

- Пальто, - повторяет она и кивает мне, немного нахмурившись, потому что я не до сих пор смотрю на неё и бездействую.

- Ах да, конечно, - в горле пересохло, и я машинально облизываю губы, и тут же морщусь, чувствуя на языке вкус помады.

Отдаю пальто, и, откинув страх, стукнув в дверь, вхожу.

4.

Князев стоит ко мне спиной, у большого окна.

Руки в карманах, широкими плечами закрывает солнце. И на первый взгляд, он кажется, ещё больше, чем есть, на самом деле.

Я застываю в нерешительности.

Он оборачивается, наверняка услышав, что мои шаги замерли, и смиряет оценивающим взглядом.

Обжигает.

Ему даже говорить ничего не надо, его светло-карие глаза, выдают то любопытство, которое он, возможно, и хотел скрыть, а может, я всё это сама себе придумала, потому что через мгновение, взгляд его приобретает жёсткость.

Марат медленно разворачивается, и я не в силах ни смотреть на него, и даже уже не замечаю собственной неловкости, словно под гипнозом наблюдаю за его массивной фигурой, когда он медленно, точно хищник, идёт ко мне сам.

В просторном и модном кабинете, тут же отчётливо стали ощутимы тёплые древесные ноты его парфюма. Приятного, но не такого простого, как и его обладатель. С его приближением чувствуется горчинка, и она начинает преобладать. Пробирается через ноздри в горло, и я сглатываю. Точно яд, его аромат ползёт по моим венам, всё больше захватывая пространство.

Князев останавливается напротив.

Сердце моментально заходится в груди от его близости.

Я робею поднять глаза. И поэтому, секунду смотрю на широкую грудь, упакованную в чёрную рубашку, на планку пуговиц, на лацканы пиджака. Медленно поднимаю взгляд к расстёгнутому вороту, и сильной шее, что виднелась оттуда, по острому кадыку и волевому подбородку, с идеально ровной щетиной, и пухлым губам, невольно вспоминая, как он целовал меня когда-то.

Чувствуя, что мои щёки заливает румянцем, я отступаю от него, и только потом смотрю в глаза.

Вижу, что ему интересна моя реакция.

Он не спешит прервать немое изучение, скользит взглядом по моей фигуре, не выдавая кроме любопытства, никаких эмоций, и то не факт, возможно, мне его интерес лишь кажется.

Видимо, первой заговорить должна я, раз напросилась на встречу, и только я, прочистив горло, хочу начать, он опережает меня.

- Акулина, - произносит так, точно смакует, каждую букву в моём имени, хотя знает, что я не люблю своё полное имя.

Знает и делает наоборот.

Назло?

Или просто игра?

Или ничего.

За тот неполный месяц, пять лет назад, что мы встречались, мне казалось, я немного узнала его, но сейчас, глядя на Марата, я понимаю, что это не так.

Тогда он был мягким, добрым, щедрым, и хочу, наедятся искренним, в проявлении своих чувств. А вот сейчас я отчётливо вижу, несомненно, нравящуюся ему игру, и правила, скорее всего, будет устанавливать он.

А ведь я себя успокаивала тем, что если он захочет за свою помощь близости, мне морально будет легче, потому что я его знаю.

Но нет, сейчас я совершенно точно понимаю, нам предстоит знакомиться заново.

- Мы можем поговорить, - наконец выдавливаю я, отступая ещё на шаг. – У меня к тебе просьба.

Марат спокойно и холодно смотрит на меня.

- Излагай, - разрешает он.

Я неловко оглядываюсь, топчась почти у самой двери, но его это по ходу не смущает, и меня не должно.

Какая разница, где просить денег.

Я сбивчиво, и почти не глядя на него, выкладываю всё, что произошло с папой, и как важно не упустить момент, и, не церемонясь более, называю сумму, и если до этого мне его взгляд показался холодным, то сейчас вообще можно было окоченеть под ним, и рассыпаться на миллионы мелких льдинок.

- Денег пришла просить, - вздыхает Князев, - а я думал, соскучилась, - издевается.

- Марат…

- Могла бы и по телефону всё сказать, - перебивает меня, отходя к своему столу, и садиться в кресло, - не пришлось бы времени тратить на поездку сюда.

Мысли судорожно бьются в голове.

Разочарование и какая-то странная обида теснят грудную клетку. Умом я понимаю, что Князев мне ничем не обязан, но к такому скоропостижному и твёрдому отказу, я была не готова.

- Марат, послушай…

- Нет, это ты послушай, Акулина. Я тебе банкомат? Меценат? Папик? Ты пришла просить у меня херову тучу бабла, только потому, что мы когда-то были в отношениях. Но, извини, детка, на то, что было между нами, твои запросы не тянут.

- А на что тянут? - спросила, прежде чем смелость покинула меня.

Марат усмехнулся, уничижительно, обидно.

- Ты считаешь, что мне нужна настолько дорогая шлюха?

Последнее слово, как пощёчина, выбило из меня последние силы. Я упёрлась спиной в дверь, уже готовая вывалиться в приёмную, но неимоверным усилием воли подавила этот порыв.

Имею ли я право на все эти метания, когда речь идёт о жизни близкого человека.

И, вместо того чтобы уйти, я, заставляя себя шагать к его столу, встать напротив, и, сдёрнув пуговицу за пуговицей, распахнуть блузку.

5.

- Марат Ефимович, можно?

В кабинет заглядывает мой финансист, Егор.

Талантливый парень. Дотошный и старательный. А главное, честный, прошлого пришлось уволить за то, что воровал.

В руках у него документы.

Всё это он тащит ко мне, раскладывает на столе, тыкает узловатыми пальцами. Ловлю за сухую ладонь. В свете настольной лампы отчётливо видны распухшие костяшки.

- Это что?

Дёргает кисть, прячет.

- Да это мы с парнями из охраны немного побоксировали, - сконфуженно цедит.

Я оглядываю этого обалдуя.

- Егор, мать твою, - усмехаюсь, - ну ладно эти твердолобые, у них задача такая, но ты…

- Марат Ефимович, да там всё по правилам было…

- Если они тебе башку по правилам стрясут, - и отчитывать-то вроде поздно, парню уже лет достаточно, должен понимать, что в разных весовых категориях с быками из охраны.

Молчит.

- Что мне потом прикажешь делать? Где мне нового финдира искать?

- Я понял, - сконфуженно прячет глаза.

- Как дети малые, - вздыхаю, устало массируя переносицу. – Ни дня без пиздюлей. Если тебе заняться нечем, подготовь балансовый отчёт за месяц. Срок два дня.

И прежде чем он снова начинает оправдываться, отпускаю его.

- И да, Егор, - торможу у самых дверей.

Он оборачивается.

- Заканчивай, это шмотьё таскать, - указываю на его толстовку и джинсы. - Мы, по-моему, договаривались по форме одежды.

- Марат Ефимович…

- Я сказал. Ты услышал. По всем пунктам, - обрываю его, не желая слушать его оправдания.

Душнилой себя почувствуешь с этими обалдуями.

Смотрю на документы, которые он принёс, но взгляд перетягивает папка рядом, что мне приволокла служба безопасности, по Акулине.

Стучу в раздумье пальцами по дубовой столешнице.

Самое противное для мужика – стать «кошельком». Это вот прямо зашквар, как говорит сейчас молодёжь. Никогда не думал, что стану одним из таких «меценатов», когда за деньги придётся покупать женское внимание.

Как-то обходился раньше собственными силами. Вон даже с той же Акулиной всё отлично было.

И я прекрасно понимаю, что женщины любят положение и Ролекс на запястье, крутую тачку, хороший счёт в банке, цветы и подарки.

Вот только всё это раньше шло приложением, а сейчас выперло на передний план.

И паскудно как-то, и в то же время не могу преодолеть зудящего желания присвоить себе Акулину. Переиграть тот финал, что случился между нами, пять лет назад.

Потому что за окном день перевалил за вечер, кучу дел порешал, а на подкорке так и застыло: хрустальные голубые глаза, губы закушенные, и ощущение гибкого девичьего тела в руках.

Запах сладкий, свежий.

И чувство вседозволенности, понимание того, что она полностью в моей власти, сносило к херам голову.

Удивила меня Акулина. Чего-чего, но этого я не ожидал.

Нет, понимал, что суть дела будет состоять в какой-нибудь просьбе, может, в покровительстве.

Но чтобы вот так…

И сам в ахере от того, как меня повело.

Как вставил её вид обречённой покорности.

Все демоны наружу повылезали.

Ещё мог контролировать что-то, пока топталась у дверей, а как подошла…

Несомненно, эти пять лет ей пошли на пользу, из красивой девчонки, она превратилась в сногсшибательную молодую женщину.

Ноги, грудь, задница. Всё на высоте. Всё то, что чисто по-мужски, без особых мыслительных процессов оцениваешь в первую очередь. Просто либо вставляет, и ты понимаешь, что хочешь именно её, либо нет.

Меня вставило.

И глаза эти хрустальные, горящие протестом и мольбой.

И губы пухлые, мягкие, дрожащие…

Целовал и сам всё больше погружался в этот запах, в дурман.

Всякие мысли в голову лезли, в основном, мозг подкидывал возможные позы, в которых легко трахнуть её немедленно.

На столе…

На коленях, поиметь её алый рот.

Загнуть, на неудобном кожаном диванчике, что стоит рядом. Задрать узкую юбку до самой талии, прижать эти шикарные ноги к такой же груди, зарядить по полной, и смотреть в эти глаза, да самого конца.

Фак!

Хороша невероятно.

Как тут отказать?

Еле выпустил из рук.

Потом час мучился со стояком, ни хрена не настроенный на продолжение рабочего дня. Все мысли только об одном.

Конечно, дал команду проверить все её слова, и Акулину заодно.

Реально батя у неё загибается в районной БСМП, и именно всё, как она сказала. Всё, правда.

6.

- Линочка, - кряхтел папа, когда я помогала ему натянуть на пижаму тёплую толстовку, чтобы ему не было холодно в скорой. – Ничего не пойму. С чего вдруг решили перевозить?

- Пап, выделили квоту, удачно совпало, - уклончиво ответила я, помогая ему пересесть в кресло-каталку.

Его переводили в другую клинику.

С утра позвонил лечащий врач, предупредил, что отца перевозят.

Я тут же примчалась, и уже на месте узнала, что поступило распоряжение, перевезти папу в частную клинику в области, для полного обследования и дальнейшего лечения.

Всё оплачено, трансфер, длительное пребывание в клинике, всё лечение.

Тот же врач, что вёл его всё время, и так бесчувственно и жёстко объявивший, мне, в самом начале, что папе недолго осталось, смотрел сейчас на меня с нескрываемым удивлением, и сам же признался, что именно там, у отца появится шанс встать на ноги.

Он даже похвалил меня, что я так оперативно нашла деньги и выбрала самую лучшую клинику в области.

Я, конечно, ничего не выбирала, всё решил Князев.

Не знаю, догадывался ли врач о происхождении этих денег, и о той цене, которую молодая девушка должна заплатить за такую сумму, ведь он сам озвучивал, какие баснословные деньги нужны.

Я и сама ещё не осознала до конца, что всё это значит для меня.

Я просто радовалась, что папе, наконец, помогут. Остальное, я надеюсь, смогу пережить.

Как ни старалась вчера после встречи с Князевым не смогла собраться.

Не помог даже насыщенный трудовой вечер и две групповые тренировки, и она индивидуальная. Усталость только отрубила все сдерживающие барьеры, и все переживания хлынули, снося меня, точно цунами.

Я лежала, вечером в ванной, и никак не могла вынырнуть из того момента, когда Марат терзал мой рот.

Его вкус, запах, прикосновения. Всё в нём воспринималось мной как чужое. Но в то же время странным образом возбуждало. Как ни хотела я этого признавать. Но что-то низменное, на уровне древних инстинктов, словно яд, выплеснулось в кровь, и толика наслаждения, от своего безвольного положения, завладевала мной. Понимание, что я совсем не знаю этого мужчину, и что он может сотворить со мной всякое, обостряло мои чувства до предела.

Нет, я не отвечала и не старалась противиться, просто замерла в своих противоречивых ощущениях, пытаясь разобраться, почему, то, что делает со мной Князев, мне хоть и чуть-чуть, но нравится. Ведь он и раньше целовал меня, и касался, пусть и дальше у нас не зашло.

Но не так жадно и яростно, не давая мне и секунды на раздумье, словно очень скучал и очень хотел меня. Царапал лицо своей щетиной и бороздил горячими ладонями моё тело, вороша одежду, всё больше притирая к себе. И сражал наповал своим напором.

Все мысли, вымело тогда из моей головы. Осталась лишь одна голая жажда.

Его.

И моё безоговорочное ему подчинение.

Наверное, это так и будет.

Наши дальнейшие отношения.

И так наверняка легче.

Он будет брать, без сомнений, и раздумий, а я подчиняться, без права на отказ.

Что-то такое и представляешь, когда думаешь о том, чтобы продать своё тело. Властный мужчина, который считает, что теперь полностью распоряжается тобой. Делает всё, что ему заблагорассудится, и никак сюда не вписывается моё странное неуместное влечение к нему, в котором я даже себе не хочу признаваться.

Пять лет назад не было и намёка на это странное тёмное влечение. Марат, несомненно, нравился мне. Он привлекательный и успешный. С ним интересно, и он умеет красиво ухаживать.

Возможно, не испугайся я тогда его образа жизни, сейчас всё было бы по-другому, и мне не пришлось бы продавать ему себя. Но вышло как вышло, и теперь я едва ли удостоюсь той обходительности, которая была раньше.

Он сам разорвал это мучительный поцелуй, сказав, что пока я могу быть свободна, и сам позвонит. А я пыталась собрать себя, нащупать хоть толику решимости, терзала дрожащими пальцами пуговицы на блузке и давила в себе желание уточнить у него, согласен ли он, поможет ли, но так и вышла из его кабинета, ни о чём не спросив, оставшись в подвешенном состоянии.

А утром сообщили о перевозке отца в клинику, и я поняла, что сделка состоялась, и скоро с меня потребуют плату.

7.

Хук справа, подсечка, не успеваю уйти и опять валюсь на мат.

- Марат, - недовольно смотрит Захарыч, на меня сверху, с силой шлёпая своими перчатками, друг об друга, - в каких облаках ты витаешь сегодня? Соберись!

- Могу только удивляться, что такой отбитый боксёр, как ты, знает слово «витаешь», - стебу его, с кряхтением поднимаясь на ноги и скинув перчатку, утираю кровавый нос, по которому и получил очередной пропущенный от него удар.

В зале почти никого пара парней боксирует на соседнем ринге, да ещё один упражняется с грушей.

Я всегда занимаюсь рано утром. В семь уже на тренировке. Мало кто может похвастаться таким рвением. Но у меня потом просто тупо нет времени. А тело, уже привыкшее к постоянным нагрузкам, требует движа, и если случаются пропуски, начинает корёжить от недостатка тренировок, да и со всем этим бизнесом, можно легко пузо отрастить, оглянуться не успеешь.

– На стрелках тоже высокопарными словами в братков шмалял? – продолжаю доставать Захарыча, раздражённый неудачей.

Он кривится, не любит вспоминать свою бурную молодость, в которой непонятно как выжил, ещё и порядочным тренером стал, и даже зал самый престижный в городе держит.

Его морщинистое лицо идёт рябью. Широкие скулы расцветают пятнами.

- То, что ты мне зубы заговариваешь, тебе не поможет, - не ведётся, несмотря на то, что я его явно подбешиваю, своей дерзостью. – Какого хрена удар не держишь? Бухал вчера?

- Нет, мамочка, - снова режу сарказмом, утираю потный лоб, напяливаю обратно перчатку и встаю в стойку.

Сходимся.

Захарыч, тут же включается, забыв про разговор, а я немного на нерве и взводе, отыгрываю немного очков, нападаю, зажимая его в угол.

Преимущество моё длится недолго. Мой противник слишком опытен и не в таких побывал переделках.

Захарыч подпускает меня ближе, проводит серию атакующих ударов, так что я моментально ухожу в оборону и тут же сдаю позиции.

- Фак! – сплёвываю от досады.

- Я что говорил? - назидательно начинает Захарыч, опять глядя на меня снисходительно. - Во время тренировки, все мысли из башки убрать. Смотреть на противника. Думать о бое. Просчитывать нападение…

- Заканчивай, - злюсь на него.

Отчитывает меня, как ребёнка малого. Сам всё знаю.

Но Захарыч, покруче меня на характер.

- Марат, давай, ты сперва с проблемами своими разберёшься, а потом ко мне на спарринг. Мне вот не в кайф тебе морду-лица портить. Ещё бабам своим разонравишься.

- Ты ни чё не попутал, Илья Захарович, - давлю его взглядом, вмиг сатанея. – Я к тебе что, на сеанс психотерапии пришёл. У нас так-то тренировка оплачена.

Прозрачные глаза Захарыча, и так холодные до жути, становится вообще безжизненные и колючие. Он приосанивается, зло усмехается, и я реально сейчас чувствую себя щенком, тявкающим на матёрого пса.

- Вычти из моего жалования, господин, - сплёвывает он, ловко перешагивает через стяжки ринга, и, спрыгнув на пол, стягивает перчатку, и, уходя, показывает мне фак, не оборачиваясь.

Реально, удивительно, как он с таким характером дотянул до своих лет.

А может, как раз благодаря ему и дотянул.

Он отличный мужик, и тренер высший класс.

Прав он. Моя башка занята отнюдь не боксом.

После встречи с Акулиной, пошёл третий день. И третий день, она не выходит у меня из головы.

Пять лет не думал о ней, отпустил тогда легко, жил, сука, не тужил. А стоило случиться этой встрече, и теперь везде вижу её.

Маринка, третий день пытается прорваться ко мне, намекая на неземные удовольствия, что приготовила персонально для меня.

Но меня даже постоянная любовница, и её посулы не вставляют, хотя, казалось, чего проще снять это напряжение, может и башка станет ясной.

Но всё это мимо, а вот Акулина одним махом, все мысли себе подчинила, не утруждаясь особо.

И я тяну, не понимая сам себя, тяну. Откладываю тот момент, когда спрошу с неё. Хотя только и представляю, как раздену и поставлю на колени.

Чёрт!

Моя трубка, брошенная на лавке, рядом с рингом, начинает дребезжать.

Я слезаю с ринга, скидываю перчатки, и прежде чем взять трубку, припадаю к бутылке с водой. Незаметно прошёл час, за окном уже светло, а, мне кажется, я сегодня только и делал, что валялся в ногах у Захарыча.

Прав он, думаю я только об одном, как подросток в пубертат, и пора с этим заканчивать. Девочка должна мне денег, и немалых, и знала, на что шла, так что пусть расплачивается.

Отца Акулины перевезли в лучшую клинику, по моему распоряжению, обеспечили всем необходимым. И даже прогнозы дают обнадёживающие. Так что куда больше. Я всё сделал, её черёд.

- Да, - прижимаю трубку к уху, принимая вызов.

- Доброе утро, Марат, - раздаётся из трубки низкий голос Юры Мальцева, моего друга и по совместительству, начальника по безопасности.

8.

Отпускаю последнюю группу и устало иду к лавке, на которой стоит мой шейкер с водой и полотенце.

Народ тянется неспешно, обсуждая последние новости, кто-то и вовсе сидит ещё на матах, растягиваясь напоследок.

Я же устала настолько, что улыбаться тяжело.

Все утренние тренировки, теперь смещены на день и вечер, потому что я мотаюсь к отцу, хотя тамошние врачи меня заверили, что в этом нет никакой необходимости, но папе так легче, он ещё не может привыкнуть, к переменам и новой обстановке.

Отдельная палата со всеми удобствами.

Сиделка, потому что ему тяжело самостоятельно передвигаться.

Обходительный персонал.

Подобранный рацион сбалансированного меню.

Да что там, за три дня, пребывания там, впервые за долгое время, у него появился здоровый румянец, хотя в его состоянии это навряд ли было возможно. Но пребывание в таких условиях, даже морально подбадривает. Он очень стесняется всего этого, и хоть и не признаётся мне, но когда я рядом ему легче.

И за эти три дня, глядя на довольного отца, я задавала себе один и тот же вопрос, стоило ли это того, что меня ждёт в уплату этого долга, и, глядя на улыбающегося папу, отвечала себе, что да. Чтобы там не уготовил мне Князев, я справлюсь. Отключу голову, если совсем станет противно, наплюю на свои чувства и смогу всё пережить, лишь бы отцу помогли, и он пошёл на поправку.

И каждый день готовилась к тому, что вот сейчас зазвонит телефон, и низкий голос Князева прикажет мне явиться к нему.

Но третьи сутки на исходе, а Князев так и не объявился, и я не знаю, как к этому относиться. Не могу понять его.

Он передумал?

Но ведь свою часть сделки он выполнил.

Или я должна сама пойти к нему?

И почему-то, в глубине души, царапало досадой, от того, что Марат получается, совсем не прельстился мной, и весь этот его накал, мне привиделся. Сама себе придумала, что он хотел меня там, в кабинете, когда жадно целовал, сжимая так, что казалось, не вздохну.

Уговаривала себя наплевать, и всё равно каждый раз скатывалась в горькое негодование, вспоминая свои неуместные чувства к нему.

Телефон вспыхнул сообщением, но прежде чем открыть послание от Вити, я вдруг у входа заметила высокого мужчину.

Он не был похож на посетителя нашего зала, по крайней мере, на постоянного. Все клиенты, которые более-менее регулярно ходят в зал, запоминаются. Этого я видела впервые.

Высокий, даже под дутым, чёрным бомбером видна отличная физическая форма.

В широких ладонях он крутил трубку и брелок от машины.

На длинных ногах, штаны карго, грубые ботинки.

Ещё чёрную балаклаву на голову, я бы подумала, что нас пришли грабить.

Темноволосый, смуглый, и черты лица резкие, скулы высокие, острые, а глаза светлые, и взгляд колючий, цепкий.

Такой дикий контраст, что не смотреть на него невозможно, так и хочется разглядывать это лицо, и боишься привлечь его внимание, таким хищным он выглядел.

И я не одна такая. Девушки из моей группы, проходя мимо, засматривались на него, тихо хихикали, самые смелые строили глазки.

Но он не реагировал на них, а смотрел только на меня.

- Вы ко мне? – подошла ближе, почему-то робея под его взглядом, комкая в руках полотенце.

- К вам, - кивнул он и снова уставился на меня, не говоря больше ничего.

Голос у него был сильный и низкий. При близком рассмотрении ему было лет сорок, сорок два.

А глаза реально были серыми, поэтому издалека казались прозрачными.

- Если вы на тренировку, то я мужчин на индивидуальные не беру…

- Ты не помнишь меня, Акулина? – перебивает меня.

- Не-ет. А должна?- хмурюсь, отвлекаясь на вибрирующую трубку у себя в руках.

Там уже накопилось много сообщений от Вити. Он любил вот так по предложению писать и отправлять, и потому иногда у меня в неотвеченных было десятка два его посланий, пока я добиралась до телефона.

- Да, нет, не должна, - отвечает он, снова привлекая ко мне своё внимание. – Я друг Марата Князева, Юрий, мы знакомились когда-то.

Я вздрогнула, совсем не ожидая услышать имя бывшего.

Уже более внимательно посмотрела на собеседника, силясь вспомнить, когда мы знакомились.

- Ладно, не напрягайся, - криво улыбается, - вижу, что не помнишь.

- Простите, - тушуюсь окончательно.

- Забей, - отмахивается он. – Я за тобой!

- За мной?

- Марат хочет тебя видеть, - отвечает, внимательно наблюдая за мной.

Я чувствую, как к щекам приливает жар. Знает ли он, какой договор мы заключили с его другом? Знает ли, на что я пошла, чтобы спасти отца?

Мне становится стыдно перед этим знакомым, которого я не помню.

- А почему он сам…- голос дрогнул, и я недоговорила.

9.

За окном накрапывает дождь. Ветки ели, качаясь, постукивают в мокрое окно. От этого вида, зажжённый камин и аромат древесного дыма, делают обстановку в гостиной ещё уютнее.

Тяжёлый день, наконец подошёл к окну. Вымотался так, что было одно желание свалиться скорее в кровать и забыться сном, но позвонил Мальцев, напомнил про Акулину, и против такого соблазна, я устоять не смог.

Хотя к этому времени, уже подумывал перенести встречу. Но нежный, напряженный голос девушки в трубке, вдруг взбодрил не хуже Виагры. Тут же представил её, красивую, сладкую, с этими хрустальными глазами, под собой, и усталость как рукой сняло.

Во дворе тормозит машина Мальцева, и пока они с Акулиной, семенят к крыльцу, я снова набираюсь, каким-то тяжёлым и чёрным предвкушением, глядя на её стройную фигурку.

Сам себе напоминаю паука, заманившего в свои сети добычу. Осталось только руки потереть.

Наблюдаю за ней, пока она не скрывается из вида, отмечая, что на ней спортивный костюм и короткая куртка, она явно не ждала и не готовилась к нашей встрече.

Интересно, если бы я ей дал время приготовиться, как она хотела, чтобы я увидел?

Вечернее платье?

Убийственный макияж?

Только вот мне честно похер сейчас на упаковку, хочу начинку, а там разберёмся, будет ли дальше меня вести от неё.

Позади послышался шорох, и я обернулся.

Акулина мялась у входа, Мальцев не зашёл, и, кинув короткий взгляд в окно, я увидел, как он прыгнул в машину и отчалил.

- Проходи, - вместо приветствия сказал ей.

В гостиной света почти не было, камин, и пара светильников, придавали приятный полумрак.

Не двигаясь с места, стоя у окна, я наблюдал как Акулина, неловко стащила с плеч куртку, и подошла к ближайшему креслу, кинула туда и сумку, и куртку.

Сам я успел снять пиджак и галстук, закатать рукава на рубашке, расстегнув пару пуговиц на горловине.

- Прости, я сразу после тренировки, - проговорила она, обнимая себя за плечи.

- Что нарядилась бы для меня? – усмехаюсь я, глядя, как она теребит рукав толстовки.

- Я не знаю, - жмёт плечами, - но наверняка бы ты хотел видеть что-то более элегантное, чем этот костюм.

- Ты права, - хмыкаю. – Раздевайся!

Акулина вздрагивает, точно я её толкнул, смотрит испуганно, и от этого ведёт ещё больше.

- Я имела в виду…- начинает, но я прерываю её, подхожу ближе, нависаю над ней и касаюсь тёплых губ.

- Ш-ш-ш!

Провожу по ним пальцем, чувствуя, как они приятно пружинят под подушечками моих пальцев.

Растираю щепоть под носом, втягивая её сладкий аромат вперемежку со свежим ароматом дождя, что ещё держится на ней после улицы.

Она внимательно наблюдает за мной, так и не разжав рук на груди. Хрустальные голубые глаза в темноте кажутся драгоценными. Она невероятно красива, даже вот такая уставшая, без макияжа, с мелкими каплями дождя, застрявших в светлых волосах, в простом спортивном костюме.

Я чувствую её тепло и запах. Вижу, как она пытается себя сдерживать, контролировать, но неминуемо волнуется. И эти эмоции мне заходят, они вкусные и искренние.

- Всё будет хорошо, Акулина! – обещаю ей, разжимая её руки, раскрывая её, веду кончиками пальцев по щекам и скулам, и спускаюсь, тяну за собачку на толстовке, расстёгивая её. – Когда-то мы это с тобой уже были близки к этому. Помнишь?

Она вспыхивает. Даже в темноте комнаты я вижу румянец на её щеках.

Вдруг вспоминаю, что мне всегда заходила её стеснительность, так и хотелось её развратить, открыть новые горизонты, чтобы краснела уже не от представления, а от воспоминаний того, что я делал с ней.

Видимо, судьба выдала мне ещё один шанс, чтобы завершить начатое.

Потому что могу поклясться, она помнит.

И все наши поцелуи, начиная от пробных невинных, заканчивая глубокими и жадными.

И как трогал её везде, растягивая момент, считая, что у меня есть в запасе ещё время.

Всю интимность момента, убивает протяжное урчание её желудка, и я замираю в миллиметре от её губ.

Лина и сама не ожидала такого, я вижу смятение в её глазах.

- Ты когда ела в последний раз? – не меняя интимного шёпота, спрашиваю её, уже понимая, что игры наши придётся прервать.

Как-то не в моих правилах трахать голодных женщин, пусть они мне и должны баснословные деньги.

- В обед, - пищит она, тут же пытаясь отодвинуться.

Я демонстративно поднимаю кисть и показываю ей циферблат своих часов.

- Полдесятого, Акулина. Решила заморить себя голодом?

- Нет, - нервно улыбается. – Нет, просто времени не было…

- Время должно находиться, - не переставая её отчитывать, подхватываю под локоть и веду на кухню. – Ты же тренер, должна на отлично знать, про важность своевременного сбалансированное питание.

10.

Мне снится громила-Юрий.

Он пристально смотрит на меня своими прозрачными глазами и требует, чтобы я его вспомнила.

И я никак не могу отвязаться от него.

Он преследует меня повсюду.

Я куда-то бегу от него. Спотыкаюсь, падаю, но он не отстаёт, и тогда я в отчаянья кричу, и от осознания того, кого я зову на помощь, вдруг просыпаюсь.

Открываю глаза.

В ушах всё ещё собственный голос, который отчаянно зовёт Марата.

Сознание медленно выплывает из сна, и я понимаю, что за окном утро, а не дождливый вечер. Камин давно потух и вокруг тихо.

И моё желание прикорнуть где-нибудь после вкусного ужина, которой неожиданно приготовил мне Князев, растянулось на всю ночь. А он не стал меня тревожить. Оставил спать, даже пледом накрыл.

Марат непонятен для меня.

Я жду от него одного, а он поступает совершенно противоположно.

Когда я уже готова к тому, что вот сейчас всё произойдёт между нами, он медлит, потом и вовсе отступает. Какая ему, по сути, разница, ела я вчера или нет? Зачем меня кормить, спрашивать о причинах нашего расставания?

Я хорошо помню тот день, когда решилась на разрыв с ним, взвесив все за и против. Отрепетировала речь, настроилась, понимая, что разговор будет не из приятных. У нас всё заходило далеко, и я понимал, что тянуть больше не стоит. За причину взяла банальное, «дело не в тебе». Но он тогда и допытываться не стал. Подозреваю, был сильно уязвлён, не ожидая такого подвоха от молодой девчонки, которую, как он считал, очаровал. Да, так и было, но накануне я невзначай подслушал его, когда он говорил по телефону. Ничего супер-страшного, но было понятно, что Марат связан с нелегальными делами, и вопросы решает так же.

Я тогда боялась, что Марат не отпустит. Надавит, заставит, но он ушёл, а спустя пять лет я сама пришла к нему.

Я каждый раз ловлю себя на том, что знакомлюсь с ним заново. Узнаю, будто мы и не были знакомы прежде. Это такой дикий диссонанс, когда ты думаешь, что знаешь человека, инстинктивно пытаясь предугадать его следующий шаг, а он поступает совершенно по-другому. Говорит, не то, что ты ожидал.

Вчера я запуталась окончательно, сама не понимая себя, потому что не хотела, чтобы он прерывался, мне было интересно и волнительно, когда он меня трогал, и очень хотелось, чтобы поцеловал. Как тогда в офисе, жадно, грубо и до чёртиков волнительно.

Не помню и половины тех чувств, из наших прошлых отношений, хотя у нас заходило дальше поцелуев, но я каждый раз тормозила, а Марат, уступал, не торопил.

А сейчас я не хочу, чтобы он играл в джентльмена. Сейчас мы и не в тех отношениях. Он не обязан мне угождать, не обязан угадывать мои желания. Мне кажется, я не заслужила этого, решив продать своё тело.

Мои размышления прерывает какой-то шум, похожий на всплеск воды. Будто где-то рядом бассейн.

Хотя чему я удивляюсь. Он вполне себе может быть здесь.

Откинув плед, я вдруг понимаю, что на мне нет штанов, кроссовки я сняла сама, ну а дальше постарался Князев. На мне только короткая футболка, и нижнее бельё.

Что же трогать не стал, но поглазел.

Немного задевает такое самоуправство, но я тут же одёргиваю себя, я не в том положении.

Запихнув свои разбушевавшиеся чувства, одеваюсь и иду на звук, попутно заглянув уже на знакомую мне кухню, и совсем неэлегантно, попив из-под крана и сполоснув лицо.

Немного поплутав по дому, с интересом рассматривая богатую обстановку, я, наконец, вышла к крытой оранжерее, в которой и располагался бассейн. Я не ошиблась насчёт звуков, и то, что в нём кто-то плещется тоже.

Марат нарезал круги брассом, очень красиво распахиваясь на нырке руки, так что вода преломлялась от многочисленных светильников, бликуя на загорелой коже.

На широких плечах бугрились мышцы.

Зрелище было настолько залипательным, что я, забыв про осторожность, выглянула из-за дверей, придвинулась ближе, рискуя выдать себя.

Но Марат, если и заметил меня, не стал прерывать свои упражнения. Бассейн был длинный, и даже такому, как Князев с его двухметровым ростом, нужно было сделать не меньше пятнадцати бросков, чтобы достичь противоположного бортика.

В воздухе витал аромат хлористого очистителя для воды, смешиваясь с приятным хвойным запахом.

За прозрачными стенами оранжереи занимался рассвет. От вчерашней хмурой погоды не осталось и следа, и по верхушкам деревьев уже скользили первые солнечные лучи, проникали внутрь, споря с электрическим светом, залипая яркими пятнами на настенной плитке.

Красиво!

Интересно, зимой здесь, наверное, сказочно. Плавать в тёплой воде посреди заснеженного пейзажа?

- Присоединишься?

За своими разглядываниями я не сразу заметила, что вода в бассейне больше не бурлит, а на бортик, подтянувшись на руках, сел Марат, и откинув с лица волосы, наблюдает за мной.

Натренированное тело блестит от воды. По загорелой коже бегут ручейки, путаясь в тёмных волосках на груди и рельефном животе.