Бывший. Мой несносный босс

Глава 1

Лера.

Стоя в вестибюле в нервно гудящей толпе коллег, без конца одёргиваю юбку-карандаш, поправляя на бёдрах.

Мы тут все немного перевозбуждённые сейчас, встречаем делегацию из Москвы. И что нам сулит этот визит — никто толком объяснить не может. Или не хочет, чтобы суету не наводить.

Но мы все на суете всё равно!

Распоряжение начальство дало неоднозначное: встретить со всем радушием, провести по отделам и улыбаться этим людям, как самым драгоценным гостям.

У меня уже сводит челюсти от того, что я битый час растягиваю губы. Волнуюсь почему-то сильней, чем необходимо.

— Идут, идут! — бежит от дверей Артём, размахивая руками.

Мы все синхронно выпрямляемся по стойке смирно, будто в армии.

Олеська, моя подруга из бухгалтерии, двигается к Артёму, торопливо поправляет съехавший на бок галстук.

Ловлю взгляды, которыми они успевают перекинуться.

Кипяточно!

Завидую им немного. Мне тоже хочется кипятка немного, подсластителя, усилителя, потому что очень уж пресно… Но на горизонте ни одного приличного мужчины.

Брось, Лера! Приличных мужчин рядом с тобой вагон, но тебя они все не устраивают по разным, зачастую совершенно надуманным причинам.

За стеклянными дверьми появляется небольшая группа, человек пять. Все мужчины. Они сливаются в одно чёрно-белое пятно, выряженное в строгую классику.

В авангарде Максим Максимович — наш гендир. Он сам лично ездил в аэропорт встречать гостей.

Маруся, наш технолог, выбегает вперёд, держа в вытянутых руках каравай. Костя, которого снабдили домашней настойкой и чистыми стопками, встаёт за её спиной.

Плохая идея с караваем… Чует моё сердце, получим сейчас по жопе.

Двери открываются.

Я напрягаю из последних сил щёки, растягивая губы в улыбке, да так и застываю с безумным выражением лица, когда взгляд мой врезается в него…

Тимур?

Какого хрена?!

Задерживаю дыхание, чувствуя, как непослушное, взвинченное сердце пытается проломить мои рёбра к чёртовой бабушке.

— Здравствуйте, дорогие гости! Добро пожаловать в «Биолайф»! — глубоко кланяется Маруся. — От лица всего нашего дружного коллектива хотим поприветствовать вас и пожелать приятного времяпровождения в стенах нашей фирмы!

Тимур останавливается перед ней с выражением полного безразличия на лице.

— Что это?

— Ка-каравай, — заикается Маруся, выглядывая из-под густой чёлки, падающей на глаза.

— Вижу, что каравай. Что за балаган, я имел в виду?

— Так ещё это… настоечка! — Костик выступает вперёд, закрывая своей спиной боевую подругу. — Попробуйте! Бабушка моя делает. Лучшая в городе.

Тимур устало морщится.

— Убрать. Живо убрать. Алкоголь в офисе, ты видал такое? — обращается за плечо к мужчине, держащему в руках раздутый кожаный дипломат.

— Нормально, так нас ещё не встречали!

Максим Максимович растерянно пожимает плечами, красноречиво моргая нам: «Без паники!».

— Цирк… — Тимур прочищает горло, чтобы голос его звучал громче. — Дамы и господа, меня зовут Громов Тимур Андреевич, и в ближайший месяц вы будете лицезреть моё лицо каждый день. Это Мирон Юрьевич, моя правая рука. Если меня нет на рабочем месте, можете смело обращаться к нему.

Мирон приветственно салютует и отщипывает кусок от каравая. Макает в соль, суёт в рот.

Он кажется мне значительно «легче», чем Тимур. От него не исходит угрозы, и пренебрежение не расходится волнами.

— К сожалению, моя помощница загремела в больницу прямо перед поездкой, поэтому первая просьба к вам — выделить мне человека, который в курсе всех дел компании. На этот месяц я забираю его в своё подчинение. Это значительно облегчит процесс внедрения инноваций.

— Какое ещё внедрение инноваций? — шепчет мне Олеся.

Неопределённо мотаю головой.

Ничего не понимаю. Знаю лишь, что мы влипли.

Целый месяц бок о бок с этим дьяволом!

— Ну, что, есть желающие потрудиться во славу организации? — Тимур скользит взглядом по толпе.

Съеживаюсь, пытаясь сделаться меньше. Встаю ровно за спиной Артёма, надеясь, что моего лица не видно.

Это бесполезно, конечно. Мы так или иначе столкнемся с Тимуром в коридорах офиса.

Но пусть это будет потом. Не сейчас. Сейчас я просто не готова.

— Лерку возьмите, она здесь с первого дня работает! — сдают меня с потрохами коллеги.

Обвариваю тяжёлым взглядом толпу, выискивая предателя.

А что себя не предложили?! Вот вечно так! Лишь бы самим не подставляться.

— У «Лерки» есть полное имя? — хмурится Тимур.

Олеся толкает меня в бок.

— Ты чё, иди!

Господи…

Но не разыгрывать же здесь спектакль сейчас!

Делаю несмелый шаг вперёд.

Схлёстываемся с Тимуром взглядами.

— Да, Валерия очень опытная сотрудница и ценный кадр! — сватает меня Максим Максимович. — Она может ввести вас в курс дела. Очень толковая девочка!

— А есть у вашей Валерии язык? Почему вы за неё говорите?

Ах, тебе интересно, есть ли у меня язык? Уже забыл, что он бывал у тебя во рту?!

Козёл.

— Юдина Валерия Игоревна, — представляюсь сквозь зубы.

Кадык Тимура нервно дёргается. На лицо наползает тень, но он тут же берёт эмоции под контроль, в отличие от меня. Я чувствую, как от щёк отливает кровь, а шея и грудь горят. Наверное, я уже в пятнышку, как далматинец.

— Валерия Игоревна, какую должность вы занимаете?

— Юрисконсульт.

— Хм, правда? И хороший вы юрисконсульт?

— Жалоб на мою работу не поступало, — стараюсь, чтобы мой голос не звучал так, будто я отчитываюсь.

Мне не в чем оправдываться перед этим человеком. Наши пути давно разошлись, и качество моей работы его никак не касается.

— Спорный критерий оценки. Вам самой как кажется, вы хороший сотрудник?

На что ты пытаешься меня спровоцировать, гад?!

— Я отличный сотрудник. Именно поэтому от предложения стать вашей секретаршей вынуждена отказаться. Я гораздо ценней для компании, когда занимаюсь своими основными обязанностями.

Глава 2

Лера.

Цокая каблучками, провожу драгоценных гостей по всем четырём этажам фирмы. Некоторых членов делегации мы «теряем» по ходу экскурсии, разбрасывая их по отделам. Они должны будут вести контроль над внутренними процессами.

За мной теперь топают только Громов и Мирон Юрьевич.

Тимур без устали закатывает глаза и фыркает. Ему всё не так! Буквально!

Приехал из столицы и куксится.

Да офис «Биолайф» едва ли не самый современный и красивый в нашем городе!

Мирон подшучивает над снобизмом Тимура, чем вызывает во мне внутреннюю улыбку.

Хороший мужчина, приятный. И я интуитивно держусь поближе к нему, подальше от Громова.

— Ваш кабинет, — останавливаюсь перед дверью с табличкой «Заместитель генерального директора».

— А вашего зама куда денете?

— Он временно съехал к Максиму Максимовичу.

Тимур толкает дверь, заходит первый.

Морщится.

Что теперь тебе не так?!

Максим Максимович заранее приказал приготовить именно этот кабинет. Он большой, удобный, с хорошим дорогим ремонтом и в целом презентабельный.

— Нет, — цокает Тимур.

— Почему?

Подходит к окну, тянет жалюзи вверх.

— Окна на юг?

Чёрт, да откуда мне знать?

— Слишком много солнца. Будет жарко.

— Здесь есть кондиционер. Специальная штука, которая делает температуру в помещении комфортной, — язвлю я.

— Не подходит, — отрезает Тимур, не обращая внимания на мой тон. — Валерия Игоревна, а где ваш кабинет?

— Этажом ниже, но вам туда нельзя.

Поднимает бровь.

— Правда? Кто сказал?

— Я… Я против.

— И что?

Теряюсь.

Если честно, в моей вселенной простого несогласия достаточно для того, чтобы человек не нарушал моих границ. Но у Громова своя вселенная с блэкджеком и ставящими в тупик вопросами.

Ты это делаешь, чтобы показать мне, насколько я незначительна и насколько тебя не интересует моё мнение?

Не надо, Громов, можешь не стараться. Одного твоего появления здесь достаточно для того, чтобы я чувствовала себя неловко.

— Тимур Андреевич, мы выделили для вас лучший кабинет. Либо вы остаётесь здесь, либо…

— Либо?..

Ну что я могу сказать? Какие условия могу ставить?

Сдуваюсь, как воздушный шарик.

Вновь возвращаю улыбку на лицо, хотя она наверняка напоминает больше оскал.

— Что ж, пройдёмте тогда вниз.

Веду их в свой кабинет.

Он раза в три меньше, чем у зама. С явным вайбом женщины: фотки в рамочках на столе, элегантный чайный сервиз, подушечки в тон дивана на стульях и много-много мелочей, которые делают это место уютным.

— Здесь вам будет комфортней?

— Кошмар.

И снова этот непроницаемый фейс.

Боже, так бы и стукнула по темечку!

— Что теперь не так?

— Это разве похоже на рабочий кабинет? Валерия Игоревна, личные вещи настоятельно рекомендую вам убрать, — Тимур хватает со стола рамку с фото.

На ней мы с родителями. Первое сентября, первый класс. У меня на голове пудельные кудри и два огромных банта, размером с мою же голову.

Губы Тимура трогает слабая, едва различимая улыбка.

Он открывает рот, будто собирается что-то спросить или сказать, но так ничего и не произносит.

Припечатывает рамку к моей груди.

— Убрать, — безапелляционно. — Всё, что отвлекает от работы.

— Нет.

— Если это не сделаете вы, тогда займусь я. И я буду безжалостен ко всем милым вашему сердцу безделушкам.

— А какое право вы имеете распоряжаться вещами в моём кабинете?

— Прямое. У меня есть все полномочия даже на то, чтобы закрыть ваш филиал прямо сегодня. Таких убогих показателей прибыли нам не выдают даже на юге! А на юге, уж поверьте, люди не особо любят напрягаться. Я делаю выводы, что сотрудники здесь совершенно не замотивированы на продуктивную работу. Значит, будем стимулировать. Кнутом, если пожелаете.

Да, пряники — это не к тебе, тиранище проклятое!

— Мой кабинет — это место, в котором я должна чувствовать себя комфортно и уютно! — настаиваю я, делая шаг вперёд.

Тимур тоже шагает.

Нависает надо мной.

— Если вы чувствуете себя некомфортно на рабочем месте, то задайте себе вопрос, Валерия Игоревна: может быть, вам стоит сменить работу?!

Между нами сантиметров десять отравленного ядом и раздражением воздуха.

Он почти булькает от накала!

— О, брейк, брейк! — Врезается между нами Мирон, о присутствии которого я напрочь успела забыть. — Валерия Игоревна, прошу нас простить. Восемь часов в дороге, сложный перелёт… Может, по кофейку бахнем? Разрядим обстановочку, так сказать?

— А давай, — ноздри Тимура вздрагивают. — Валерия Игоревна, организуйте нам кофе. Мне крепкий чёрный. Мирону Юрьевичу с молоком и сахаром.

— Не секретарша, значит?! — упирая руки в бока, цежу сквозь зубы.

— Тим, ну! — тактично прокашливается Мирон.

— Будет приносить кофе, пока не докажет, что она годится для другой работы.

Скотина!

Резко развернувшись на каблуках, вылетаю из кабинета.

И мне почему-то так обидно, что я почти реву! Только коллеги, нервно вибрирующие и жужжащие вокруг, не дают мне расклеиться окончательно и разрыдаться.

Жму кнопки на кофемашине. В прострации жду, пока сварится кофе.

— Лерка, ну чё там? — на плечо мне ложится рука Олеси. — Как прошло?

— Паршиво.

— Да? Нам капец?

— Готовься к кнуту. Стимулировать будут.

— О-о-о, — уныло. — А таким лапочкой казался!

— Ты про кого?

— Ну этот, Тимур… Как его…

— Андреевич.

— Ага. Красивый! — восхищённо загораются её глаза.

— Ты смотри, Тёма услышит.

— А что Тёма? — растерянно жмёт плечами Олеся. — Ничего между нами нет.

— Да весь офис видит, как между вами ничего нет.

— Ну сама посмотри, — вытягивает правую руку. — Видишь?

— Что?

— Кольцо!

— Нет.

— Вот и я не вижу. Третий год как щеночек мне в глаза заглядывает, до дома провожает. А я не молодею. Часики тикают. Мне ребёночка надо. А с ним какого ребёночка, если он меня даже поцеловать не решается?!

Глава 3

Тимур.

Ну и стерва же ты, Валерия Игоревна.

Не нравится, когда твой стабильный, привычный мирок потряхивает, да?

Представь себе, ты не одна такая!

Мне хочется немножечко вмазать ей эмоциями, как она когда-то вмазала мне.

Хочется укусить, надавить в болевую точку и уложить на лопатки.

Да в принципе уложить. В горизонтали мы всегда были более эффективны. Разговаривать как тогда не умели, так и сейчас. Ничего не поменялось.

Время лечит? Хрена с два!

Время притупляет чувства, заставляя тебя обманываться, что всё в прошлом.

Но вот Лера рядом, и меня снова корёжит и перекрывает. Я неадекват рядом с ней вообще! Даже Мирон заметил, хотя он не слишком чувствителен к сменам моего настроения.

Отбрасываю раздражённо в сторону бумаги, в которых ковырялся.

— Ну что скажешь? — тут же хватается за них Мирон.

— Чёрт знает что здесь творится! Отделы как будто вообще не сообщаются между собой. Страшно представить их внешнюю коммуникацию.

— Да ладно тебе, не так уж тут всё плохо. Видали и похуже.

— Зашибись у тебя стандарты качества! Мой отец полжизни угрохал в это дело, так что «не так плохо» меня не устраивает. Должно быть идеально.

— Не все такие порядкодрочеры, как ты, — Мирон взмахивает в воздухе листом. — Кривой финотчёт заказывали?

— Пусть Валерия Игоревна займётся, напряжёт отдел.

— Ага, Валерия Игоревна и кофейку сварганит, и бухгалтеров прутиком погоняет. Может, мы ещё фейсерскими полномочиями её наградим, пускай руки ломает на входе?

Валерия Игоревна только мозги ломать умеет. Непредсказуемостью своей и абсолютной нелогичностью действий!

— Сотрудники должны отрабатывать свою зарплату. А то посмотри, — машу неопределённо, указывая на весь кабинет сразу. — Натащат всякой дребедени сюда и целыми днями языками чешут. Уютно им, бляха. На работе не должно быть уютно! Минимум отвлечений для сосредоточенности и концентрации. А какая здесь концентрация, когда вокруг бантики и ароматические свечечки?

Хватаю одну из них. Нюхаю.

Что это? Ваниль? Корица?

Жрать теперь хочется…

Ну вот, как тут сконцентрироваться на делах?!

Закидываю свечу в первый ящик стола, с хлопком задвигаю.

Чтобы чем-то руки занять, хватаю со стола карандаш. Кручу задумчиво между пальцев.

— Тим, ну чё ты девчонку за косички дергаешь, а? Понравилась она тебе?

— Аверин, ты работай, не отвлекайся.

— Не, если не нравится, я себе заберу. Няшная же.

Карандаш в моих руках застывает. Давлю большим пальцем, переламывая его пополам.

— Я тебе заберу.

— А чё?

— Ничё. Забиралка не выросла. Мы сюда работать приехали, а не девок клеить.

Мирону знать о том, что у нас с Лерой какой-то общий бэкграунд есть, не нужно. Только лишний повод ему для подъёбов. А Мирон и так не упускает возможности надо мной поржать.

Мирон прячет ухмылку, закрываясь от меня чашкой кофе. Сосредоточенно смотрит в отчёт и делает вид, что работает, но я теперь почти слышу его мысли, в которых он залипает на Леру.

Няшная! Пф!

Комкаю из бумаги шарик, запускаю ему в лоб.

— Мирон Юрьевич, думай потише и блаженное выражение с морды убери. Смотреть противно.

— Так не смотри. Давай мы лучше реактивную тягу твоей полыхающей задницы пустим на благое дело. Хочешь сплотить отделы? Устрой тимбилдинг где-нибудь на хорошей загородной базе, на свежем воздухе. Это в разы эффективней.

— То есть я, по-твоему, этих лентяев ещё и на отдых должен свозить?

— Не просто отдых, а корпоративный отдых!

— Те же яйца, только в классике. Нет. Как это ни прискорбно, но если хочешь научить людей работать, сделать это можно исключительно на работе, оттачивая навыки до совершенства.

— Псих! — потирает Мирон нос, делая вид, что чихнул.

Да, пускай я помешан на работе, но именно это не дало мне съехать с катушек окончательно, когда Лера молча свалила из моей жизни в тот самый момент, когда я раздуплился сделать ей предложение.

На автомате отхлёбываю кофе. Морщусь.

Сладкий…

Она ведь прекрасно знает, что я терпеть не могу с сахаром. Или забыла? А я вот помню, какой кофе она любит: с кучей сиропа и шапкой взбитых сливок. Там от кофе-то одно название…

Я вообще много о ней помню. Это не вытравить уже, оно всё сидит у меня под кожей.

— Мирох…

— А?

— Думаешь, правда она плюнула? — кошусь на чашку с подозрением.

Мирон ржёт безумной чайкой.

— Слушай, ну я б тоже не устоял на её месте. Не понимаю, что на тебя нашло?

Что нашло? Безудержное счастье!

Смотрю на часы на запястье.

— Так, нам пора уже. Проводит нас кто-нибудь в зал для совещаний или самим искать придётся?

— Да кто нас проводит? Ты же всех распугал своим недовольным фейсом.

Выходим из кабинета.

Лера стоит, облокотившись спиной на стену.

Расстроена?

Я перегнул всё-таки, да?

Но при виде нас она тут же меняется в лице, делая его непроницаемым для моего сканера.

— О, Валерия, — расплывается в приторной улыбке Мирон. — Наша бесстрашная Валерия.

Лера молча уходит вперёд, уверенная, что мы топаем за ней.

А мы топаем, да.

Смотрю на роскошную попку, затянутую в плотную юбку-карандаш. Она так аппетитно виляет из стороны в сторону, что я снова чувствую неутолимый голод, но уже несколько иной.

Икры напрягаются на каждый шаг. Каблучки звонко припечатываются к полу.

Цок-цок.

Мм…

Фигурка — шик! Годы идут, а Лерка только хорошеет.

Краем глаза на Мирона кошусь: он абсолютно так же загипнотизирован изящными движениями женских бёдер…

Тыкаю его локтем в рёбра.

Брысь!

— Ну чё ты? — разводит он руками.

— Здесь проходят все наши совещания, — застывает Лера возле двустворчатых широких дверей. Тянется к ручке.

— Позвольте! — перехватывает инициативу Мирон и открывает, делает галантный взмах кистью. — Дамы вперёд.

Глава 4

Лера.

Вращая на столе колпачок ручки, смотрю в окно.

Небо стремительно затягивает чёрными тучами, хотя ещё утром светило яркое солнце и на голубом полотне не было ни облачка.

Гроза будет?

По спине прокатывается волна колючих мурашек: я боюсь грозы с детства.

Я что, выиграла в какую-то лотерею жизни сегодня? Иначе почему она проверяет меня через все мои уязвимости и фобии?

Гром и Громов. Что может быть лучше для моей психики?

Время тянется мучительно.

Секундная стрелка настенных часов делает круг, царапая циферблат. А потом ещё круг, и ещё… Много-много кругов ада рядом с моим персональным сатаной.

Это не стандартная летучка на двадцать минут, это масштабное собрание с освещением всех приоритетных тем, с которыми нам предстоит поработать. Тимур за час в офисе нашёл столько недочётов, что нас, кажется, проще закрыть, чем исправить.

— …Особенно меня сейчас интересует развитие логистических альянсов, — Тимур перелистывает слайд, поворачивается к большому экрану с диаграммами. — Взглянем на статистику…

Важный такой. Раздулся, как жаба.

О чём он говорит? Я ничего не соображаю.

Мне хочется сбежать…

Резкий поток тёплого, пахнущего влагой ветра врывается в помещение, подкидывая жалюзи. Шелестит бумагами на столе и подхватывает газовый шарфик нашей кадровички, срывая с шеи.

— Ой! — Пищит Елена Анатольевна. — Шарфик мой!

Небо рассекает яркая молния. Гремит гром.

Девчонки испуганно вздрагивают, чуть подпрыгивая на своих местах.

Срываюсь, чтобы закрыть окно. Давлю на пластиковую раму, но она не поддается: ветер давит в мою сторону, создавая сильное сопротивление. Пару секунд неловко и совершенно не грациозно борюсь со стихией, буксуя на своих каблуках на глазах у ошарашенной делегации и коллег.

Твёрдая рука ложится поверх моей на ручку рамы. Нажимает.

Окно захлопывается.

Свежий воздух смешивается в моих лёгких с плотным мужским парфюмом.

— Спасибо, — туплю взгляд в пол.

Тимур дёргает бровью и молча возвращается на своё место. Я семеню за ним следом.

Мы ещё два часа разглядываем графики, слушаем об успехах коллег в других филиалах и с умным видом киваем на всё, что говорит Тимур.

Наконец, совещание подходит к концу.

Я к этому времени уже очень хочу в туалет! Но терпела, чтобы ещё больше внимания к себе не привлекать.

Подрываюсь из-за стола самая первая.

Не думай, Громов, что я из-за тебя смываюсь! Просто в ушах уже булькает.

Бегу в конец коридора.

— Лера, Лер, погоди, — ловит меня у входа в женский Света. Натянуто улыбается. — Я там договорчик отправила, согласуй, а?

У нас с ней вечные контры и взаимная ничем не обоснованная неприязнь… Света — это ложка дёгтя в бочке мёда компании «Биолайф». Она улыбается, когда ей самой что-то нужно, но при этом и пальцем не пошевелит, когда речь идёт о её помощи кому-то.

Делаю шаг в сторону, пытаясь пробиться к двери.

— Свет, я позже гляну.

— Мне срочно надо.

— Всем срочно надо.

— Мне очень срочно! — припадает спиной к двери.

— Вот упадёт он в программу, тогда и согласую. В порядке очереди. Отойди.

— Не отойду, пока не пообещаешь.

Дёргаю дверь за ручку так, что Света по инерции пробегает на своих шпильках пару метров вперёд.

— Дурная, — шипит себе под нос.

О, как мне уже наплевать на всё! Я просто на грани.

В туалете закрываюсь в кабинке. Пытаюсь отдышаться, потому что у меня стойкое ощущение, что мне перекрыли кислород. В висках пульсирует, перед глазами плывёт.

Мою руки, брызгаю на лицо прохладной водой.

Лерок, успокойся. Ничего страшного не произошло. Он потопчется здесь и уедет, а ты продолжишь жить свою размеренную, предсказуемую жизнь.

Опасливо выглядываю из туалета, осматриваясь на предмет врага.

Ни Светы, ни Тимура.

Бегу к Максиму Максимовичу. Стучусь.

— Войдите!

— Максим Максимович, не отвлекаю?

— Входи, Лерочка, входи, — указывает он на кресло для посетителей. — Что-то случилось? Проблемы?

Да, шатается тут одна двухметровая проблема по нашим коридорам.

— Максим Максимович, эта московская делегация… Они правда приехали на месяц?

Шеф снимает очки, протирает стёкла о борт пиджака и снова водружает на нос.

— К сожалению, так и есть. У тебя с ними какие-то недопонимания?

Отрицательно верчу головой.

Я же не ребёнок, чтобы жаловаться на то, что этот взрослый, реализовавший себя во всех сферах мужчина задирается, как обиженный мальчишка. С его выпадами в свою сторону я способна разобраться сама.

Но это вовсе не означает, что они мне приятны.

— А есть ли вероятность, что они уедут раньше?

— Ну, возможно, если они останутся довольны качеством нашей работы… — Максим Максимович поджимает губы.

Короче, вероятность нулевая, потому что Тимуру вообще. Ничего. Не нравится!

— Грядут перемены?

— Перемены — это ведь не обязательно плохо, Лерочка.

— Я лишь надеюсь, что они никак не отразятся на штате.

— Толковых юристов сейчас днём с огнём не сыщешь, так что можешь не переживать за своё место, ты его не потеряешь. Да и я всегда рад походатайствовать за тебя.

Шеф печально улыбается одними глазами. Он знает про мою ситуацию с папой и что деньги мне позарез нужны.

— Спасибо, Максим Максимович. Ладно, я тогда пойду.

Встаю с кресла.

— Лер, если у вас произошёл какой-то конфликт, лучше скажи сразу, чтобы я подыскал им другого человека в помощники.

— Нет, всё прекрасно!

Не нужна ему другая помощница. Ему нравится издеваться именно надо мной.

Что ж, у меня тоже есть зубы. И молча проглатывать все его безосновательные упрёки я не намерена.

Хочет войны? Он её получит.

Глава 5

Лера.

День кажется мне ужасно длинным. Я морально истощена, хотя почти не работала. Кажется, что я разгружала вагоны, а это всего лишь побочный эффект от присутствия Тимура рядом.

Как мне выносить его целый месяц?

Может, мне уже стоит подыскивать новую работу?

Нет, Лер, давай не будем рубить с плеча.

А вот на больничный можно… Да я даже ногу сломать готова, чтобы появилась уважительная причина не появляться здесь столько, сколько требуется!

Дождь всё не прекращается. Льёт сплошной непроглядной стеной. А я зонт не взяла…

Пишу Лёне с просьбой забрать меня, если будет неподалёку.

От него тут же прилетает короткий ответ: «Ок».

Безотказный!

Дверь в мой кабинет открыта, и я слышу приближающиеся мужские голоса. Они замирают в нескольких метрах, а затем растворяются в жужжании кофемашины.

Да, Тимур Андреевич, лучше научитесь варить себе кофе самостоятельно.

Сгребаю в картонную коробку все свои любимые безделушки: свечи, органайзер с забавными ручками, в которых я души не чаю, коллекционную винтажную куколку. Фигурки животных сметаю с полок стеллажа. Сверху аккуратно укладываю рамки с фотографиями.

Зависаю на фотографии с родителями. Веду пальцем по их улыбающимся лицам. Они такие молодые здесь! И папуля совершенно здоров, полон сил. Сейчас всё иначе…

— Валерия Игоревна, браво! Какая исполнительность! — уныло комментирует Тимур от двери. — Не думал, что вы так просто сдадитесь и подчинитесь приказу.

Быстро убираю фотографию к остальным. Хватаю со стола коробку.

— Предпочитаю не растрачивать силы на всякие пустяки.

— Не заметно, — Тимур в два шага подходит, выдёргивает коробку из моих рук. — Куда?

— В архив можно.

Обхожу его по широкой дуге, показываю дорогу.

— Лучше бы вам отвезти это домой, иначе где гарантия, что всё это барахло не вернётся на свои места после моего отъезда?

— Никаких гарантий, Тимур Андреевич. Всё, как вы любите, — мстительно прищуриваюсь. — Или вы думаете, только вам можно пустословить в воздух?

Желваки на его скулах напрягаются.

— Лер…

— Валерия Игоревна. Соблюдайте субординацию, иначе обвиню вас в харассменте. Никогда потом не отмоетесь.

Толкаю дверь архива.

Тимур ставит коробку на свободную полку.

— Здесь персональные данные хранятся?

— Да.

Он обходит задумчиво ряды, вытягивает какие-то бумаги. Пролистывает, не читая.

— И нормальная для вас практика — не запирать архив на ключ? — резкий поворот ко мне. — Вы знаете, Валерия И-го-ре-вна, что это подсудное дело — вот такое вот безалаберное отношение к чужим конфиденциальным данным?

Чёртов придурок.

Мне хочется оправдаться тем, что у нас здесь всё очень лампово и на доверии, но… Тимур прав.

Такого быть не должно в идеале.

— Я передам эту информацию, куда следует. Больше не повторится.

— Уж надеюсь.

Выходит.

— Боже мой! — шепчу на выдохе.

Тимур и Мирон Юрьевич собираются потихоньку. Забирают с собой какие-то документы для детального изучения.

— Валерия Игоревна, а не подскажете нам хороший ресторан поблизости? — спрашивает Мирон.

— «Сетка». Недавно открылся, но отзывы очень хорошие.

— Что за кухня?

— Не знаю. Я там не была.

Я не столько не зарабатываю, чтобы по таким заведениям ходить. Но эти двое вполне могут позволить себе ужин там.

— А вот и повод побывать, — Мирон Юрьевич склоняет голову к плечу, рассматривая меня. — Поедете?

— А… я? Нет, что вы…

— Мы сегодня так вас замотали, что грех не накормить ужином!

— Нет, извините, у меня планы.

— Планы? — встревает в разговор Тимур.

— Да. Мои личные, никого не касающиеся планы.

— И что же может быть важней ужина с начальством?

— Например, романтическое свидание и жаркий, разнузданный секс, — выпаливаю, глядя ему прямо в глаза. — Это достаточно веская причина, чтобы пропустить ужин с начальством?

Тимур тяжело сглатывает и поправляет узел на галстуке, будто ему резко стало нечем дышать. По шее расползаются набухающие вены.

— О, так… Мы поняли. Предложение отменяется, — поднимает руки в воздухе Мирон Юрьевич, склоняя меня к перемирию. — Что ж, тогда приятного вам вечера.

— И вам.

Сбегаю.

Топчусь в вестибюле, высматривая через панорамные окна Лёнькину машину и опасливо поглядывая на двери лифта.

Телефон вибрирует.

Лёня: я тут, выходи.

Лера: я без зонта:(

Лифт начинает движение. Смотрю, как медленно меняются цифры на панели сверху.

4… 3…

Лёня бежит к зданию, держа над головой зонт.

Давай же, давай!

2…1…

Двери лифта распахиваются одновременно со входными.

— Валерия Игоревна, а вы ещё здесь? Вас подбросить? — машет мне Мирон Юрьевич.

— Нет, спасибо!

Срываюсь в сторону Лёньки и врезаюсь в его губы в в са-а-амом неловком поцелуе в своей жизни!

— Лер, ты… — ошарашенно отступает он.

— Привет, любимый!

— Лер?

— Идём, идём! — Хватаю его под руку и подталкиваю к выходу.

Бежим по лужам к машине.

Лёня открывает передо мной дверь.

Сажусь.

Через лобовое стекло смотрю в окна «Биолайф».

Тимур с каменным выражением лица таращится прямо на меня.

Моё глупое сердечко делает кульбит в груди.

Лёня тоже садится. Откидывает зонт на заднее. Врубает печку посильней.

Молчим с минуту.

— Ничего не хочешь мне сказать? — строго, будто собирается отчитывать.

А меня и нужно отчитать, да.

— Мужчину с мордой кирпичом видел?

— Ну.

— Это Тимур.

Лёнька округляет глаза.

— Да ладно! Тот самый Тимур собственной персоной?!

— Тот самый.

— И что он здесь забыл? Я думал, он отошёл от дел после смерти отца.

— Не знаю. Видимо, ему показалось, что он мало меня сломал. Приехал закончить начатое.

Глава 6

Лера.

Дома заваливаемся с Лёней на диван валетом под один плед.

Между нами коробка с горячей, пахнущей копчёностями пиццей.

Ох, завтра отеку!

Но плевать, мне нужно как-то задавить стресс. Наесться до отвала вкусных гадостей — самый беспроигрышный вариант.

Фильм прогружается. Чокаемся стаканами с колой.

Лёнька смотрит на меня, как удав на кролика.

— Итак…

— Даже не думай, — взмахиваю ладонью.

— А что?

— Нет, я не хочу об этом говорить. Давай не будем портить вечер обсуждением Сатаны Андреевича.

— Уже и прозвище ему придумала?

— Это не я, а девчонки из маркетинга. Он там у них уже успел побуйствовать. Хотя проще сказать, где не успел…

Лёня постукивает пальцем по подбородку, глядя на меня в упор.

— Да что?

— Лер, а вдруг он за тобой приехал?

— С ума сошел? С каких вообще радостей я ему сдалась?

— Ну как? Ты его незакрытый гештальт. Возможно, он хочет тебя получить, а потом растоптать. А, возможно, он просто тебя хочет.

— Пусть катится к своей невесте. Или кто она теперь? Жена?

Мне неприятно режет это слово по зарубцованной ране.

Вот только кольца у него не было.

Неужели за эти пять лет он так и не сделал ей предложение?

Впрочем, ничего удивительного. Я своё тоже ждала-ждала, а в итоге осталась ни с чем.

А может, они вообще уже развелись, что тоже меня не шокирует — с Тимуром попробуй ужиться! Тиранище проклятое…

— Ну а ты что вообще чувствуешь к нему? Торкает ещё?

Хватаюсь за пиццу, оттяпываю большой кусок, подталкивая пальцем в рот, как в мясорубку.

— Симптомы почечной колики знаешь же? — мычу с набитым ртом.

Лёня кивает.

— Ну вот, там аналогично.

— Чем сильней человек отрицает свои чувства к кому-то, тем больше вероятность, что эти чувства есть.

— Ой, Лёнь! — морщусь, толкаю к нему коробку. — Жуй лучше. Не надо тебе в психологию.

Послушно жуёт и играет бровями всякий раз, когда мы встречаемся взглядами.

Ну ещё бы!

Я Лёньке про Тимура все уши прожужжала. Это наше излюбленное занятие на каждых посиделках с вином — перемывать Громову косточки.

И, наверное, если быть откровенной, женщина, которой абсолютно плевать на мужчину, как минимум не вспоминает об этом самом мужчине всякий раз, как в её организм попадает даже капля алкоголя.

— Ладно, сменим тему. Я тут вот, — Лёня вытаскивает из-под бока телефон. — С девушкой познакомился. На свидание позвал.

Листает что-то, тычет мне горящим экраном в лицо.

Смотрю на очередную «музу».

Губёхи-вареники, боевой макияж, отсутствующее выражение лица и далее по списку.

Вот нравятся Лёньке такие эталоны красоты, которые в погоне за золотым стандартом перекраивают себя так, что в них с трудом узнаётся молодая девушка.

— Ну что скажешь?

Как бы это помягче?

— У неё… э… красивые глаза.

— Красивые глаза, — синхронно со мной комментирует Лёня. — Ты мне это каждый раз говоришь. Два тебе за креативность, Юдина!

— Лёнь, ну не вижу я в них разницы, прости. Они мне все на одно лицо. Куклы.

Разворачивает экран к себе. Рассматривает. Расплывается в улыбке.

— Ну не знаю. Классная!

Закатываю глаза.

— Она разобьет тебе сердце и опустошит кошелёк.

— Красивой женщине можно позволить всё!

Смотрю на него, умиляясь.

Дурак ты, Лёнька! Самый настоящий дурак!

Ему бы девочку хорошую, добрую, хозяйственную, чтобы он перестал у меня столоваться каждый вечер и взял курс на серьёзные отношения, семью, создание гнёздышка.

Но когда он вот так счастливо залипает на своих эталонных кур, я просто не смею ничего возразить.

Лёня потрясающий.

Высокий, красивый, умный, хорошо сложенный. С собственной жилплощадью этажом ниже моей квартиры, с чувством юмора и замечательно воспитанный. К тому же ещё и врач!

Золото, а не мужчина!

Мне бы влюбиться в него и не знать бед, но…

Но наши с Лёней отношения носят настолько платонический характер, что мы больше походим на брата с сестрой.

Мы опора друг для друга.

Он меняет мне лампочки и чинит краны, я таскаю ему свежие ужины, потому что одной всё равно не съесть. Вот такой удобный симбиоз…

Лёня толкает меня пяткой в рёбра.

— Лерок, расслабься!

— А?

— Вижу ведь, что загрузилась. Нормально всё будет.

— Он у меня на подкорке, как татуировка. Закрываю глаза, а вместо темноты — его лицо. Весь день на работе выслушивала бесконечные упрёки от него! «Валерия Игоревна, зачем вы положили мне сахар в кофе?», «Валерия Игоревна, я секунду назад просил вас принести договор с подрядчиком, почему он ещё не у меня?», «Валерия Игоревна, не могли бы вы в следующий раз делать тройное сальто, прежде чем входить в кабинет?». Придурок! Я не вывезу так месяц…

— Не отболело, — ставит диагноз Лёня, поджимая губы.

Печально улыбаюсь.

Сжимаю пальцы в кулак, врезаясь ногтями в кожу ладони, оставляя вдавленные следы тонких полумесяцев.

— Так, Лерок, выбрось его из головы. Этот Громов имеет власть над тобой только в пределах офиса и строго в рабочее время. А дальше его полномочия — всё! Пойми, ну не найдёт он способа держать тебя в узде круглыми сутками целый месяц.

— Не найдёт? — жалобно.

— Нет. Будь уверена.

Лёня тянется ладонью ко мне.

Тянусь тоже. Сжимаем пальцы друг друга на пару секунд в поддерживающем жесте.

А ведь он прав.

Тимур может доставать меня на работе сколько угодно, но на моё личное время у него посягнуть точно не получится!

Глава 7

Тимур.

Тимбилдинг!

Какое замечательное слово!

Десять букв, дающих мне полный карт-бланш на всё свободное время Леры.

Три слога, дарующих возможность увезти её подальше от хахаля.

А почему бы и нет? Кто мне запретит?

Ещё вчера я думал, что это тупая идея, но тогда я просто не знал всех вводных данных.

Корпоративный отдых. Офисные пытки единством! Звучит как что-то достойное моего нового звания местного сатаны.

Я не в обиде. Так даже лучше. Боятся — значит, работают эффективней и качественней. А это именно то, ради чего я здесь.

Да? Ради эффективности же?

Или всё-таки…

Сижу на подоконнике у открытого окна. Курю. Подталкиваю ладонью сизый дым в сторону улицы.

Я вообще-то бросил недавно. Избавляюсь потихоньку от своих зависимостей.

Но на фоне того, как я повёрнут на Лерке, меркнет вообще всё. Вот с какой зависимостью мне нужно бороться в первую очередь. Потому что я ненормальный, когда она рядом.

А мне бороться не хочется, если честно. Мне бы покорно сесть к её ногам, положить голову на колени и почувствовать, как она пальцами зарывается в мои волосы. Вот как раньше, когда я был её мужчиной, а она была моей женщиной.

Только почему-то теперь, когда вижу её, из меня выпрыгивает чудовище и огрызается, опасно щёлкая челюстями.

Конструктива не выходит.

В дверь стучат.

— Можно.

— Тимур Андреевич, аналитика за прошлый год, как вы и просили, — мнётся на пороге Максим Максимович.

Указываю ему рукой на диван, забираю документы и занимаю место за столом.

— Год, если честно, выдался сложный для компании. Нам срезали финансирование, но вы это и без меня знаете.

— Срезали, потому что посчитали ваши траты нерациональными, — пролистываю отчёты.

— Но как же? Мы держали план на поддержание и развитие коммуникаций с клиентом.

Снова ухожу к окну. Зажимаю сигарету между зубов, чиркаю зажигалкой.

— С физическими лицами. Это как стрелять из пушки по воробьям: неэффективно и дорого. Куда выгодней для нас налаживать коммуникацию с крупными фирмами и продавать им паспорта здоровья пакетом по оптовым ценам.

— Но наша стратегия тоже принесла свои плоды. Мы занимаемся популяризацией генетических анализов…

Максим Максимович забрасывает меня информацией, стараясь скрыть явные проплешины в делах.

Я слушаю вполуха.

Моё внимание вновь сосредоточено на парковке, от которой к офису потихоньку стекаются сотрудники.

Но я жду конкретного человека.

Очередная машина паркуется под окнами.

Лера выходит, захлопывает дверь. Поправляет волосы и одергивает пиджак, глядя в тонированное стекло. Шлёт водителю воздушный поцелуй, машина уезжает.

Зло втыкаю сигарету в пепельницу, тут же подкуриваю новую.

Кто это? Парень твой? Муж?

— А… Юдина…

— Что? — сбивается с мысли Максим Максимович.

— Валерия Игоревна. Как она вам?

— Как она… В каком смысле?

— Хорошая сотрудница?

— Замечательная. Исполнительная, ответственная, стрессоустойчивая. Ничего плохого о ней сказать не могу. Очень отзывчивая девочка.

— Дети?

Максим Максимович хмурится, медленно мотает головой.

— Нет.

— Муж?

— Насколько мне известно, нет. По крайней мере, информация в отделе кадров не изменялась. Коллектив у нас в сравнении с крупными филиалами совсем небольшой, всего девяносто человек. Обычно такие новости быстро расходятся. Коллектив у нас, к слову, очень сплочённый…

— Я успел заметить.

Максим Максимович улыбается, явно не считывая сарказма.

— Про тимбилдинг слыхали?

— Конечно! Мы проводим раз в год спортивные состязания и интеллектуальные квесты для сотрудников… Считаете, нужно делать это чаще?

— Считаю, нужно заняться этим прямо сейчас. Без отлагательств. Скажем, неделя где-нибудь за городом. Активный отдых, свежий воздух, совместные походы и песни под гитару у костра. Есть у вас кто с гитарой?

— Но как же… Вот так сразу?

О, да не надо мне тут глаза округлять!

— Вот так сразу. Подготовьте список глав отделов и назначьте ВРИО. Справитесь?

— Позвольте, Тимур Андреевич, но как же мы без глав отделов…

— У вас девяносто человек в штате. Я заберу десять. У вас будет масса возможностей доказать мне, что ваш филиал не развалится в условиях стресса. Ну а если развалится… Что ж, я и так не питал надежд по поводу этого места. Строго говоря, я ехал сюда с уверенностью, что закрою вас прямо с порога.

Максим Максимович бледнеет, но тут же берёт себя в руки. Встаёт, поправляет пиджак, разглаживает невидимые складки на брюках.

— Что ж, тимбилдинг... Тогда я передам эту новость сотрудникам.

Максим Максимович открывает дверь и едва не влетает в Леру.

По её шее и декольте расползаются красные пятна, а глаза буквально горят огнём.

— Тимбилдинг? — шипит она сквозь зубы.

Подслушивала, да?

Развожу руками, улыбаясь.

Сорян, Лерочка, но придётся подчиниться. Иначе Сатана Андреевич будет чертовски недоволен.

Глава 8

Лера.

— Тимбилдинг?!

Тимур разводит руками в стороны и улыбается, как кретин.

Вальяжно располагается в моём кресле за столом. Узурпатор хренов!

Так бы и врезала по этой наглой морде, у-у-у!

Максим Максимович пожимает плечами и ретируется.

Молча швыряю свою сумку на диван, снимаю пиджак, аккуратно вешаю на плечики. Разглаживаю заломы ткани. Подкрашиваю губы, глядя в карманное зеркальце. И всё это время чувствую на себе тяжёлый взгляд.

Смотри-смотри. Мой рабочий день начинается через двенадцать минут, и ни секундой раньше я не приступлю к делам!

— Валерия Игоревна, как насчёт кофе?

— Не откажусь, спасибо, — вывожу аккуратно помадой галочку, смыкаю пару раз губы.

И глядя Тимуру в глаза через зеркало, медленно подтираю пальцем чуть съехавший снизу контур.

— А, так вы хотели, чтобы я вам принесла?

Многозначительно смотрю на настенные часы.

Ну нет, рановато для приказов.

— Ладно, Валерия Игоревна. Любите, чтобы всё было чётко? Будет вам…

Срывается из-за стола, проносится мимо меня, обдавая густым облаком парфюма. Захлопывает дверь.

Действуя на инстинктах, проворачиваю защёлку, запираясь.

Зачем?

Валерия, ты что, думаешь, это его остановит? Да он вынесет дверь, а заодно и мозги тебе потом.

Открываю.

Прохожу к своему столу, убираю в сторону разбросанные в беспорядке документы.

Аналитика… уже и сюда добрался?

Не думаю, что Тимуру пришлась по вкусу нынешняя стратегия компании. Но мы, в отличие от коммерческих гигантов, хотя бы приносим реальную пользу обществу.

Генетические анализы — это то, на что стоит обратить внимание каждому человеку. Это шанс заглянуть в себя и узнать, из какого теста ты слеплен. Буквально.

Аллергии, предрасположенности, отклонения, поломанные гены, которые могут стать причинами серьёзных заболеваний или вовсе противопоказанием к рождению детей из-за высокого риска для плода…

У нас в стране могло бы быть намного меньше больных детей!

Это очень дорого, да, но «Биолайф» уже второй год разрабатывает программу, которая позволила бы взять на себя половину расходов клиентов без ущерба для компании.

Тимуру, конечно, нафиг это не нужно. Какая ему разница, благое это дело или нет? Ему нужно лишь, чтобы компания стабильно приносила деньги.

Рассеянно смотрю в пустоту.

Взгляд мой упирается в фотографию с родителями.

С недоумением беру в руки рамку. Первое сентября, первый класс… Моё любимое фото.

Но я ведь всё убрала, по-честному. И ничего не тащила обратно, несмотря на малодушные порывы пойти против указов местного сатаны.

Значит?..

Тимур Андреевич, неужели в том куске льда, что вы гордо именуете своим сердцем, есть малюсенький тёплый островок эмпатии?

— Мне оно нравится.

Я вздрагиваю от резкого голоса, едва не роняя рамку на пол.

— Да, мне тоже.

— Как ваши родители, Валерия Игоревна? — Тимур несёт в руках две чашки с кофе. Ставит одну передо мной. — Живы, здоровы?

— Да.

Не буду я с ним откровенничать!

— Хорошо. Родители — это важно. Мы должны их ценить, пока они рядом.

— Тимур… — поднимаю на него взгляд. — … Андреевич, мне очень жаль вашего отца. Он был замечательным человеком.

— Мхм, — кусает губы. — Но слишком много работал. Работа его и доканала.

— Так может, мы будем учиться на ошибках своих предков?

— О чём вы, Валерия Игоревна?

— О тимбилдинге. Это ужасная идея. Мы и так живём на работе пять дней в неделю, а провести несколько дней бок о бок с коллегами… Не все здесь белые и пушистые. Да сотрудники скорей повесятся, чем согласятся куда-то выехать вместе!

— Вы недооцениваете силу денежной мотивации.

— Собираетесь заплатить нам?

— Это поможет?

Задумываюсь.

Ну, будем откровенны, от премии я бы не отказалась.

— Так что, Валерия Игоревна, готовы плодотворно поработать?

Бросаю выразительный взгляд на часы. Тимур вторит моему жесту.

В гробовом молчании ждём.

— Готова, — пододвигаю кресло плотней к столу, когда секундная стрелка отщёлкивает последнее мгновение часа.

Тимур цокает.

— С чего сегодня вы планируете начать пожирать мой мозг? — щелкаю ручкой об стол.

— А давайте взглянем на договоры с подрядчиками? Вы ведёте всю договорную работу?

— Верно, я занимаюсь…

Телефон Тимура на столе вибрирует.

На автомате бросаю на экран взгляд.

Ольга Захаровна.

От одного лишь имени этой женщины меня бросает в дрожь!

Среди прочих плюсов нашего с Тимуром расставания самым главным для меня является факт того, что Ольга Захаровна не станет моей свекровью!

Она тяжёлая. Гораздо тяжелей своего сына, хотя казалось бы…

Помимо того, что она до сих пор считает Тимура маленьким мальчиком, она ещё и склонна к склокам и лютой ипохондрии. Она сама вечно диагностирует себе смертельные заболевания ради манипуляции сыном.

— Тимур Андреевич, ваша мама, — подаю телефон.

Тимур вздыхает. Принимает видеозвонок и натягивает улыбку.

— Здравствуй, мама!

— Тимурчик, ты вчера мне так и не отзвонился!

— Я написал тебе сообщение о том, что мы долетели.

— Ты же знаешь, я совершенно не дружу с этим гаджетом! Он смерти моей хочет! Пиликает без конца и днём, и ночью! Я совершенно не высыпаюсь из-за него, а ты ведь знаешь, у меня больное сердце!

Про больное сердце я ещё пять лет назад слышала. Только вот подтверждений этому от врачей так и нет. Всё у неё в голове.

— Отключи звук, и будет тебе счастье, — поджимает губы Тимур.

— Тимурчик, ну как ты устроился? Ты снял квартиру?

— Я живу в отеле, мама. Всё хорошо.

— В отеле! — ужасается Ольга Захаровна. — Но ведь в номерах нет кухни!

Тимур отворачивается, закатывая глаза.

— Мам, там есть ресторан.

— Ресторан! А ты знаешь, как и из чего готовят в этих ресторанах?

Глава 9

Тимур.

Лера довольная сматывается.

Мама, задыхаясь, лезет по шкафам на кухне. Капает что-то в стакан.

Причитает себе под нос.

— Мам, ну что опять?

— Всё! Моё сердце! Снова колет, — закрывает глаза, со страдальческим выражением на лице опрокидывает в себя стакан воды. Дышит глубоко. — Сейчас станет лучше… Надеюсь, не придётся снова вызывать скорую!

— Давай я позвоню Роману Львовичу, он заедет к тебе, проверит давление.

— Твой Роман Львович бестолочь! — злится мама.

Да, мама его титуловала бестолочью, потому что он все её приступы называет великолепной актёрской игрой. А маме нужен врач, который подтвердил бы её критическое состояние.

Только нет у неё никаких смертельных заболеваний. Исключительно спекуляция на чувствах неравнодушных зрителей.

— Тимур, почему Лера там?

— А где ей быть? Она здесь работает.

— Эта девчонка тебя преследует! — с возмущением.

— Вообще-то всё выглядит несколько иначе.

— Тимур, я знаю, ты очень не любишь, когда я лезу в твою личную жизнь, и…

— И поэтому сейчас ты снова в неё влезешь? — закипаю я.

— Марика очень хорошая девочка! Ну открой наконец глаза!

— Мои глаза открыты. Только помимо того, чтобы смотреть, мне хочется, чтобы с человеком можно было ещё и поговорить!

— Так говорите, кто же вам мешает?

— Да о чём? О её еженедельных полётах в Милан? О том, как какой-то именитый дизайнер лично отметил её четкий профиль? О подписчиках и лайках?

— Ты же любишь собак, Тимурчик.

— О, мам! Да не те лайки! Блин, к чему это сейчас? Я всё тебе уже сказал.

— Это не точка, — укладываясь на диван в позу великой страдалицы, тянет мама. — Мы ещё вернёмся к этому разговору. А от этой… Валерии… Держись лучше подальше. Она тебе не ровня. В ней нет благородной крови!

Мне хочется рычать от злости.

Потому что в нас тоже нет никакой, нахрен, голубой крови! И всем, что мы имеем, мы обязаны упорству и трудолюбию отца.

— Всё, отдыхай и не нервничай больше. Я позвоню позже.

— Хорошо, Тимурчик. И Марике тоже позвони, она волнуется!

Сбрасываю звонок, борясь с раздражением.

Это мамина излюбленная тема — находить для меня «невест», по её мнению, подходящих мне по статусу и родословной.

А мне удавиться хочется от того, насколько они ущербны, эти дочки влиятельных знакомых нашей семьи.

Все прошлые попытки окольцевать меня, коих было уже штук десять, провалились.

Сейчас мама пытается сосватать мне свою очередную протеже — племянницу генерального прокурора Москвы.

Марика эффектная, спору нет.

Длинноногая, с упругой задницей и с классной, но явно сделанной троечкой. Очень привлекательная внешне, а вдобавок к этому ещё и не законченная дура. Но избалована вниманием и деньгами так, что мне с ней душно становится уже через десять минут общения.

Её слишком много, поэтому я держу дистанцию.

А мама, тем временем, невзначай раскладывает по своему дому журналы и брошюры свадебных агентств перед каждым моим визитом. И недвусмысленно намекает на то, что ждёт от нас с Марикой внуков.

Не знаю, что эти двое там себе придумали, но я в этом цирке участвовать не собираюсь.

Если и женюсь когда-нибудь, то только на Лере.

А если Лера решит меня слить, то вовсе не женюсь. Ибо нехуй в браке делать без любви.

Дверь в кабинет распахивается. На пороге Мирон в солнцезащитных очках.

— Ты почему меня не разбудил? — Сразу с предъявой.

— Будил. Десять минут долбил в дверь.

— Не слышал… — снимает очки, падает на диван рядом со мной. Хватает мою чашку кофе со столика. — С ядом сегодня?

— Какой ответ тебя устроит?

— Мне бы с ядом. Чтобы сдохнуть поскорей. Башка трещит.

— Пить меньше надо.

— Не начинай… — опрокидывает в себя кофе залпом.

Лера возвращается.

Заглядывает в кабинет, вопросительным взглядом сканирует Мирона.

— Доброе утро, Мирон Юрьевич. Весёлая ночь? Плохо вам? — с искренним сочувствием.

Эй, а почему у меня ты не спрашиваешь? Мне тоже плохо…

Гашу в себе порывы ревности.

— Валерия Игоревна, а вы вот так постойте, — расплывается в блаженной улыбке Мирон.

— Зачем?

— А мне так хорошо становится! Сразу боль отступает, — потирает виски.

— Мужчины… — хмыкает Лера и убегает.

— Аверин, ты мне это брось!

— Что?

— К подчинённым яйца подкатывать. Ищи себе развлечения за пределами офиса.

— А сам-то? — дёргает с вызовом бровью. — Хватит её жрать глазами. Ну или на вот тебе!

Тянет свои тёмные очки.

— Зачем?

— Чтобы хотя бы не палиться так, когда будешь на Юдину свою залипать.

Лера возвращается. Несёт в руках высокий стакан со светло-зелёным нечто.

— Возьмите, Мирон Юрьевич. Это смузи из сельдерея и яблок. В кафетерии попросила специально для вас. Не очень вкусно, но на ноги поднимает в считанные минуты!

— Лерочка, вы мой герой! — принимает стакан. — Мне вас сам Бог послал.

Лера, смущаясь, отступает.

Подходит к стеллажу и наклоняется, выуживая с нижних полок папку с бумагами.

Смотрю на аппетитную попу сердечком…

Вся кровь из тела приливает к члену. А в виски пульсом долбит «Хочу!».

Я бы с удовольствием её сейчас зажал в ближайшей подсобке.

Мирон многозначительно тычет меня в бок.

Надеваю очки.

А неплохо придумано…

Глава 10

Лера.

На обеденном перерыве ухожу из офиса и пишу Олесе, что буду ждать её на нашем месте.

Прямо за зданием «Биолайф» большой ухоженный парк с прудом и качелями вдоль узких тропинок. Я люблю гулять тут, чтобы переключиться мыслями с работы на что-то другое. Это просто необходимо, когда большая часть жизни проходит в офисе.

В фудтраке беру два кофе: капучино для Олеси и сладкий кокосовый раф с огромной сливочной шапкой для себя.

Приземлившись на одну из качелей с широкой лавкой, рассчитанной на двоих, жду.

Смотрю на проплывающие по небу облака.

Небо, зачем ты надо мной издеваешься? Неужели мало выпало на мою долю? Почему я не могла просто жить свою спокойную жизнь?

— Боже мой, я думала, не вырвусь! — Олеся садится рядом. У неё в руках два стакана с кофе.

— И ты купила?

— Ох, щас накофеинимся!

Меняемся.

Отдаю Олесе её капучино, забираю себе второй раф.

— Лер, вот ты мне скажи, неужели в таком режиме целый месяц придётся пахать?

— Скажи спасибо, что Сатана Андреевич не ввёл режим внештатной ситуации, иначе ещё и ночевали бы здесь.

— А так можно?!

— Нет, но ему закон неписан.

— Монстр. Неприятный тип!

— А я говорила.

— Внешность обманчива. Ты попала в список счастливчиков, которых Громов берёт на тимбилдинг?

Я этот список и составляла. Под чётким руководством Тимура, конечно.

— Попала. И ты тоже.

— А Тёма — нет, — обиженно надувает губы.

— Порадуйся за него! Если кто из нас и счастливчик, так это он. Сатана Андреевич нас заездит на этом долбанном недельном корпоративе.

Олеся откидывает голову на спинку качели, смотрит задумчиво в небо.

— Наверное, оно правда к лучшему. Будет мне время на подумать.

— О чём?

— О нас. Точнее, никаких «нас» по сути и нет. Я думала, что его знаки внимания — это не просто так, но время идёт, а ничего не меняется.

— Тёма робкий. И тормоз. Может, его нужно подтолкнуть?

— Я его скоро подтолкну с крыши! Сил нет! Женщину ведь нужно завоёвывать, покорять, удивлять. А он что?

— Что?

— Ну, он удивляет, да. Нечеловеческой тупостью! — Олеся зло отхлёбывает кофе. — Я тут решила взять всё в свои руки. Пришла к нему в кабинет и сказала, что на мне нет трусиков. Знаешь, что он ответил?

Кусаю губы, пряча улыбку. Вопросительно изгибаю бровь.

— Он сказал: «Олеся, ты что, как можно забыть надеть трусы?! Ты же можешь застудить яичники!»

— Беспокоится о твоих яичниках…

— Если бы он действительно о них беспокоился, то уже давно заделал бы мне ребёночка! Ну, тормоз, как он есть! Нет, невыносимо. Надо искать другой вариант.

Перекатываю в голове эту мысль.

Я от Тимура тоже уходила с мыслью, что надо искать другой вариант. И была уверена, что у меня получится разлюбить, забыть, отпустить и начать всё заново.

Но этот мужчина плотно засел в моих мозгах и никак не хочет их покидать.

— Глянь, кто здесь! — пихает меня в плечо Олеся.

— О, нет. Сатана и его Цербер.

— Церберочек, — строит умильную рожицу Олеся. — Такой он душка, этот Мирон Юрьевич. И сразу видно, что он мужчина, умеющий заявить права на свою женщину.

— Какие ещё права на женщину? Мы что, в средневековье, Олесь? — шикаю на неё.

— Девчонки, привет! — Мирон Юрьевич приосанивается к основанию качели, открывает перед нами небольшую крафтовую коробочку. — Налетайте на эклерчики!

— А вы тогда на кофе, — передаю ему второй, ещё нетронутый раф. Он ведь тоже любит сладкий кофе.

Олеся без удовольствия протягивает стаканчик Тимуру.

— Ну команда мечты! — расплывается в кошачьей улыбке Мирон.

— А вы что, ходите и всех тут угощаете? — стреляет глазками Олеся.

— Не всех. Только самых симпатичных!

— О, какой вы льстец, Мирон Юрьевич!

Закатываю глаза.

Боже! Можно мне уже уйти отсюда?

Тимур смотрит, не открываясь, на меня. На его лице привычная маска холодной сдержанности и отстранённости.

О чём ты думаешь? Что варишь в этом своём бестолковом котелке?

— Валерия Игоревна, пройдёмся?

Вздыхаю.

— Конечно.

Мирон Юрьевич подаёт мне руку, помогая подняться, и тут же занимает моё место.

Строго зыркаю на Олеську, взглядом приказывая ей: «Не шалить!»

Мы с Тимуром идём по асфальтированной дорожке, огибающей пруд. Мимо, поднимая пыль, проносятся самокатчики и велосипедисты.

— Вы следите за мной, Тимур Андреевич?

— Да.

Поворачиваю голову к нему.

Я думала, будет отпираться…

— Валерия Игоревна, договор с контрагентом…

— Нет, — перебиваю я. — У меня есть правило: во время перерыва я не обсуждаю рабочие вопросы. Это моё личное время, которое я провожу с удовольствием для себя.

Тимур пару раз открывает рот, порываясь что-то сказать, но так ничего и не произносит.

Что, лимит доступных для нас тем сводится к обсуждению рабочих процессов? Что ж, тогда и правда лучше помолчим.

Сворачиваем под густые кроны. Солнца в этой части парка меньше, ветер тихо шелестит листьями.

Покой и умиротворение… Был бы. Если бы не Тимур, вышагивающий рядом.

Мне с ним нервно.

Мысли пляшут, а на шее будто петлю затягивают. И вечно не хватает воздуха от удушья.

Молчание тоже оборачивается пыткой. Судорожно подыскиваю тему для разговора, но каждая из них неминуемо срывается в личное.

А нам нельзя в личное.

— Валерия, а расскажите, как вы в «Биолайф» оказались? Это достаточно отвлечённая тема?

— Ваш папа посодействовал. Помог устроиться.

— Я бы тоже мог помочь, — с досадой дёргает щекой. — Но ты почему-то решила к нему обратиться.

— Обращаться не пришлось, он сам.

Единственный адекватный Громов. Ему за произошедшее было стыдно. И он, в отличие от Ольги Захаровны, не морщил брезгливо нос при виде меня, словно я ходячий мешок с протухшими пищевыми отходами.

Глава 11

Тимур.

Беззастенчиво разглядываю Леру, которая пытается закрыть от моего взгляда грудь предплечьями.

Что ты там прячешь? Думаешь, я не помню, как она выглядит?

Да будет тебе известно, Валерия, я знаю твоё тело настолько хорошо, что без труда нарисовал бы по памяти по нему топографическую карту. Со всеми стратегически важными объектами, особенно чувствительными и нежными точками.

Под лопаткой родинка, тонкий шрамик под левым ребром, на пояснице крошечная татуировка — ветка цветущей сакуры. Осиная талия, а грудь… Стоячая роскошная двойка, которая создана для того, чтобы идеально помещаться в моих ладонях. И соски розовые и сладкие, как две маленькие вишни.

Ммм…

Меня моментально сносит в невменоз.

Лера — самая невероятная женщина. И даже когда она холодная, как айсберг, она всё равно обжигающий огонь.

Встаю из-за стола, делаю пару шагов вперёд. Сердце колотится, мозги заволакивает туманом.

— Тимур А-а-а… , — заикаясь, пятится она.

— Андреевич.

— Андреевич. Перестаньте пялиться.

Я пялюсь? А, ну да.

Но у меня только два варианта: либо пялиться на это шикарное тело, либо им пировать. И я, между прочим, мужественно держусь, чтобы не сорваться во второе. Потому что я адски голоден.

— Валерия Игоревна, вам чертовски к лицу мокрые блузки, — скольжу голодным взглядом по выпирающим полусферам груди.

— А вам чертовски к лицу психдиспансер, вы бы отлично смотрелись в смирительной рубашке.

— Ну и язва же ты, Лера, — резко поднимаю взгляд вверх, к её глазам. — А давай как взрослые поговорим?

— Как взрослые ты не умеешь. Для этого нужно думать верхним мозгом.

Аргумент.

— Лер.

— Валерия. Игоревна. — Скалится, бегая взглядом по моему лицу. — Отвернись.

В три размашистых шага преодолеваю разделяющее нас расстояние.

Лера отступает к двери, пока не упирается в неё спиной.

— Бежать некуда?

Припечатываю ладонь справа от её лица, прижимая телом.

— Я буду кричать.

— Конечно, будешь, — облизываюсь, не отрывая глаз от её сочного ротика.

— Громко.

Меня просто разъебывает от её провокационных обещаний!

— О, да! Громко, долго, сладко…

— Тимур Андреевич, прекратите всё превращать в секс!

А тонкая венка на её шее красноречиво трепещет.

Тебе ведь самой нравится, что мы превращаем это в секс. Да мы уже трахаемся! Каждый в своих мыслях. Просто ты не хочешь выходить из этого образа хорошей девочки.

Зажимаю её подбородок пальцами. Большим веду по губам, пошленько сминая их.

Лера рвано выдыхает и прикрывает глаза. В них тоже марево, как и в моих.

Кровь оглушающими толчками долбит в виски.

Я дурной, поехавший. Она тоже.

— Как ты там говорила? Жаркий, разнузданный секс? — шепчу ей в ушко и тут же отстраняюсь, чтобы посмотреть, как стремительно краснеют щёки.

— Да, — сглатывает.

Ну, ага, рассказывай.

— Хреновенько тебя твой хахаль трахает, раз ты растекаешься сейчас от моих прикосновений. Я бы тебя так затрахал, что даже желания смотреть на других мужиков не осталось.

— Тимур! — возмущённо упирается руками в мою грудь, отталкивая. — Отпусти сейчас же.

— Странно, ты говоришь «нет», а твоё тело говорит «да». Кому верить?

— Ты совсем страх потерял?! Ты неправильно читаешь сигналы моего тела! Оно категорически…

Как много лишних слов!

Притягиваю её лицо к себе, запечатываю болтливый рот своим. Хочется быть нежным и ласковым, но шторка адекватности падает.

Облизываю и кусаю её губы.

Лера мычит, отказываясь пропускать мой язык глубже.

Крутил я твои запреты!

Ломаю сопротивление. Недовольное мычание сменяется чувственными тихими стонами. Её тело становится податливей и отзывчивей. Тонкие пальцы зарываются в мои волосы.

Вот, другое дело.

Оттягиваю лямку бюстгальтера вниз, обнажая грудь. Тугой розовый сосок подпрыгивает, отрубая меня от реала окончательно.

Впиваюсь губами в сосок и, прикусывая, оттягиваю. Врезаюсь коленом между Лериных бёдер, почти насаживая и распиная под собой.

Плавься, моя девочка… Вот так…

Давай, дыши, стони, кричи, как обещала!

Лера гнётся мартовской кошкой, волосы каскадом рассыпаются по плечам. Её руки скользят по моей шее, царапая.

Что там твоё тело «категорически»?..

У меня в грудной клетке пожар, в паху сводит.

Взорвусь сейчас, нахрен!

Дверь дёргается в попытках приоткрыться. Наваливаюсь на неё всем весом, не позволяя.

— Тук-тук! Валерия Игоревна!

Лера ошалело отлетает от меня в сторону, возвращает чашечку бюстгальтера на место. Пытается отдышаться. А глаза огромные, дикие.

— Секунду!

— Мне бы договорчик…

— Секунду, сказала же! — срывается её голос.

Лезет в узкий шкаф.

Не сводим взгляда друг с дружки.

Что ты так смотришь? Ну не надо только мне втирать, что не хотела. Я же не дебил.

Лера нервно стягивает с себя грязную блузку, переодевается в чистое. Пятерней проходится по волосам, приглаживая торчащие в стороны антеннки.

Жестом показывает мне отойти от двери.

Открывает.

— Лера, мой договор. Я просила согласовать по-быстренькому.

— А помимо тебя у меня ещё тридцать таких договоров в день.

Отходит к столу, садится в своё кресло, лезет в комп.

— Ой, а я не знала, что вы тут… вдвоём. Тимур Андреевич, я Светлана, если вы не помните.

— Помню.

— А чего вы запираетесь? — стреляет подозрительно и ядовито в Леру.

Та теряется и каменеет.

— Мы с Валерией Игоревной работаем над секретным проектом, — прихожу на выручку.

— Правда? Прям секретным?

Киваю. Подношу палец к губам: «Тссс».

— Я — могила! — приложив ладонь к груди, заверяет Светлана. — А что за проект?

— Это небольшая программа слияния двух отделов. Понимаете?

— Нет.

— Ну, когда один отдел входит в другой.

Глава 12

Лера.

После работы мчу в аптеку, чтобы оставить там ползарплаты.

Папа принимает дорогие импортные препараты, у родителей нет возможности тащить это в одиночку. Поэтому я помогаю, как могу.

Папина онкология стала ударом и неожиданностью для всей нашей семьи. А хронические болячки, обострившиеся на фоне ослабления организма, периодически добивают нас сверху.

Но мы не сдаёмся и боремся за каждый день ремиссии. Делаем всё, чтобы рак не вернулся.

С пакетами, забитыми лекарствами и продуктами, еду на такси к родителям.

Мама открывает дверь.

— Здравствуй, дорогая, — целует звонко в щёку. — Проходи. А отец только что уснул, пока пазл собирал.

Хихикаем с ней над папой, который умудряется спать в самых неожиданных местах.

Мама — эталон для меня.

Даже дома красотка. С лёгким макияжем, в красивом домашнем костюмчике. Каре уложено волосок к волоску.

Сколько бы судьба ударов ей ни наносила, она всё равно распрямляет плечи и идёт дальше, оставаясь при этом роскошной женщиной. Ничего в ней не меняется, лишь в волосах чуть больше серебра появляется.

Дома идеальная чистота, полы сверкают. Пахнет горячей едой.

Я не знаю, когда она всё успевает!

Разбираем на кухне пакеты.

— Лер, ну зачем? — вытаскивает мама кусок говядины. — Дорого.

— Железо. Папе полезно.

— Пускай яблоки грызёт, — ворчит. — А это куда? Лерка!

— Рыбку с лимоном запечёшь. Она жирная, вкусная.

— И дорогая!

— Не дороже денег.

— Сколько вышло? — убегает в коридор, возвращается тут же с сумочкой.

Ну, это традиция! Ей нельзя изменять.

Начинается наша неизменная борьба «бери — не возьму». Я всегда побеждаю.

— Ой, Лер, ну что с тобой делать? — прячет мама кошелёк в сумку.

— Любить, целовать, кормить!

— Люблю! — смеясь, чмокает меня в лоб. — Мой давай руки, ужинать будем.

Пока мама накрывает на стол, послушно уношусь в ванну.

Нужно это делать быстро, чтобы проконтролировать размер порции. Чуть зазеваешься — и мама наложит целый таз, а потом ещё и будет над душой стоять, как надзиратель, чтобы в тарелке и крошки не осталось.

— Мамуль, не надо мне так много, — ну вот, не успела.

Мама, не слушая моих возражений, подкладывает в тарелку вторую котлету.

— Надо. Ты совсем прозрачная стала с этой своей работой. Пора тебе оттуда уходить. Сплошной стресс. А стресс до добра не доводит, вон отец живое тому доказательство.

— Но я люблю свою работу.

— Можно же подыскать что-то менее выматывающее!

— Мам.

— Что мам? Ну что мам?

— Вот ты тоже сейчас придумываешь повод для стресса. Давай просто поужинаем спокойно?

Сдаваясь, она присаживается со мной за стол.

Молча ковыряюсь вилкой в тарелке, разламывая котлету на мелкие кусочки.

— Я тебе в следующий раз в блендере их размельчу и подам с трубочкой. Ну что ты там ковыряешься?

— Да что-то аппетита нет…

А неудивительно, Валерия! Не надо было с Громовым в кабинете обжиматься!

Позорище!

Это же надо было так вероломно предать все свои принципы и убеждения!

Позорище как оно есть!

— Лер, что у тебя случилось? — участливо заглядывает мне мама в глаза. — Давай, колись.

— Громов приехал.

— Тимур? С какой радости?

Пожимаю плечами.

— С женой приехал?

— Нет, один. Мам, давай не будем, а? — не к месту раздражаюсь я. — Мне его личная жизнь неинтересна.

— А мне вот очень интересно! Обидел мою девочку, а теперь является, как ни в чём не бывало.

— Он же не ко мне приехал. Просто… Проверить дела компании.

— Пустозвон он, Лера. Ты его красивым речам не верь!

— Мам!

— А что? Мужчина он богатый, привлекательный, умный. Конечно, любой женщине приятно, когда на неё такой экземпляр внимание обращает.

— Мама-а-а…

— Но он уже один раз тебя обманул, обманет снова! — твёрдо припечатывает мама ладонь к столу.

— Не обманул, вообще-то, а скрыл правду.

— А это разве не одно и то же? И вообще, Валерия, неужто ты его защищаешь?

— Нет. Конечно, нет. Он подлец, и больше я ему не верю.

— Вот и правильно. Жуй давай, а то остынет.

Но мне кусок в глотку не лезет.

А всё из-за Громова.

Снова сломал что-то во мне, паразит.

Но какое ему до этого дело? Ведь чинить не ему!

— О, мышка в гости заглянула и молчит! — входит на кухню папа.

— Папочка! — подскакиваю, висну у него на шее. Отстраняюсь. Обхватывая щетинистые щёки, пристально и строго разглядываю лицо. — Как себя чувствуешь?

— Как бык!

— Я лекарства привезла. Ты пьёшь, не забываешь?

— С твоей матерью забудешь, как же! Она мне продохнуть не даёт! Что съел, сколько выпил, как поспал… Лерок, да она меня караулит у туалета и вечно выпытывает, каким цветом была моя моча. Какая тебе разница, какая у меня моча?

— Игорь, ну не к столу же!

Мама уже суетится, доставая ещё приборы и тарелку.

— Прошу прощения, дамы! Приятного аппетита! — потирая ладони, папа садится между мной и мамой. — Мм, котлетки сегодня? Анна Ивановна, я вас так люблю!

— За котлетки? — смущённо отводит глаза мама.

— За котлетки. Да и вообще.

После ужина папа встаёт у раковины, моет посуду. Мама рядом с полотенцем — вытирает.

Перекидываются шуточками, подколами.

Папа брызгает маме в лицо водой. Хохочут.

Они задирают друг друга, как дети. И смотрят друг другу в глаза так, что у меня сжимается сердце.

Пряча улыбку, любуюсь ими.

Как вы это сделали? Как пронесли чувства через столько лет и испытаний?

Я не знаю.

Знаю только одно: если любовь существует на самом деле, то выглядит она вот так.

На меньшее я просто не согласна.

Глава 13

Тимур.

Жара сегодня. Настоящее пекло.

Большой междугородний автобус раскорячился на парковке перед офисом. К нему стекаются счастливчики, с которыми мы вместе отправимся на загородную базу отдыха.

Водитель помогает раскладывать сумки в багажное отделение. Я сверяю со списком присутствующих и проставляю галочки.

Здесь уже почти все.

Кроме Леры.

— Юдиной звонили? — кричу в толпу.

— Тимур Андреевич, не берёт она.

— Ещё звоните!

Потому что если звонить начну я, то мы точно поругаемся прямо с утра. А мне хочется хотя бы попытаться предпринять попытку сохранить спокойствие. Оно мне понадобится. Мне ещё этот детский садик контролировать.

Десять взрослых тёть и дядь здесь, всем в районе тридцати, а у меня стойкое ощущение, что я везу подготовительную группу на экскурсию.

Не сдерживаемые больше офисной классикой, на чилле, в спортивных костюмах, они дурачатся, хохочут и бегают стайками покурить за автобус.

На что я, мать вашу, подписался?

На парковку влетает уже знакомый мне автомобиль. Из него выходит Лера и её хахаль.

Пока Лера возится с рюкзаком, хахаль вытаскивает из багажника дорожную сумку. Натягивает на плечо.

Подсекаю краем глаза за тем, как они общаются.

Свободно. Без напрягов. Лерка к нему открыта, что-то тараторит без умолку, и они вместе ржут.

Лер, а в курсе твой бойфренд, чем мы вчера в кабинете занимались? Судя по его довольному фейсу — нет.

Хочется прямо сейчас рвануть к ним и расставить все точки. Нахрена нам тащить на загородную базу, пусть даже ментально, этого мужика? Можно прямо сейчас решить вопросы с третьим лишним углом.

Но я бью по тормозам, потому что вряд ли отсечение на живую положительно скажется на наших с Лерой отношениях.

Значит, будем отрезать лишнее постепенно, с анестезией.

— Валерия Игоревна, мы ждём только вас, — прикрикиваю я, глядя на неспешно приближающуюся парочку.

Они чуть прибавляют скорость.

— И вам доброе утро, Тимур Андреевич, — хмуро бросает Лера.

— Леонид, — тянет ладонь её мужик.

— Тимур, — пожимаю.

Сталкиваемся прямыми тяжёлыми взглядами.

Читаю его лицо. В нём нет агрессии, на удивление, но в глазах мелькает предупреждение.

Мужик всегда чувствует, когда начинает пахнуть конкуренцией. Даже если веских поводов нет.

Мы это улавливаем на уровне каких-то инстинктов и напрягаемся.

— Сумку в багажное.

— Лёнь…

— Уберу, — кивает.

Надо же, какой у вас коннект и взаимопонимание! Как радостно-то, блять, в душе!

Лера стягивает с плеч рюкзачок.

На ней сегодня простая белая майка и джинсовые шорты чуть выше колена. И я залипаю на загорелых плечах и тонких щиколотках…

Это очень свежо после офисного дресс-кода. Так свежо, что перехватывает дыхание.

— Давай, — тянусь к рюкзаку.

— Не надо, не тяжелый.

Демонстративно отворачивается от меня к своему Лёне.

— Ну что, через недельку увидимся?

— Лёнь, не забудь о моей просьбе.

— Да разве я могу?!

— Если что — звони. Я всегда на связи.

— Всё будет хорошо, Лерок, — Лёня кладёт ладони на её плечи, поглаживает сверху вниз.

Э, лапы убрал! — дергаюсь я ревностно в их сторону, но…

Стоп.

— Всё, голубки, прощайтесь.

Давайте. А я посмотрю.

Это какое-то отклонение, да?

Но мне нужно убедиться, что между ними нет ни единой искорки.

— Тимур Андреевич, может, вы подождёте внутри? — стреляет взглядом на двери автобуса Лера.

— Нет, — приосаниваюсь поудобней плечом.

— Ладно, — поджимает губы. — Лёнь, я буду…скучать.

— И я.

Тянутся друг к другу, неловко врезаясь лбами.

Быстрый чмок.

О, тфу ты! Лер, ну не втирай мне больше про жаркие ваши сексы. Ни за что не поверю, что у вас хватает фантазии на что-то, кроме миссионерской в темноте.

Лера пунцовая, рассерженная, проносится мимо меня в автобус.

Захожу следом. Хлопаю водителя по плечу, давая отмашку на старт.

Здесь кипиш и хаос!

Музыка орёт у кого-то из портативной колонки. Чипсы уже взорвали.

Ну дети, ей-богу!

Сажусь к Мирону, тут же заворачиваю голову назад, отыскивая Леру.

Пересекаемся взглядами. Она торопливо отводит свой и ныряет в телефон. Заправляет за ушко прядь волос.

Я глазами облизываю выпирающие ключицы, голые плечи и часто вздымающуюся под маечкой грудь.

Облизываю губы, вспоминая вкус её кожи. Запах её тела, возбуждения.

Отъезжаю снова от яркой вспышки ощущений.

Вздыхаю поглубже. Член пульсирует.

Бляяять!

Наваждение моё. Ну почему ты на меня не смотришь? По Лёнечке своему уже тоскуешь?

Зло сжимаю зубы. Отворачиваюсь.

— Андреич, ты на этой девчонке помешался или как?

— Или как.

— Ясно. Некрасиво просто себя ведёшь.

— Я вообще ничего не сделал.

— А Марика?

— При чём здесь Марика? — закипаю.

Мало мне мама делает с ней мозги, так ещё и Мирон туда же?

— При том, что у тебя невеста есть. Одно дело — просто пялиться на хорошенькую задницу, другое — врезаться между Валерией и её мужиком. Тебе чё от девочки надо?

— Во-первых, ничего я не врезался.

Мирон неоднозначно хмыкает.

— Во-вторых, Марика — моя невеста лишь на словах. Причём на маминых! Это не я ей предложение сделал.

— Но слухи о вашей скорой свадьбе уже ползут. А ты знаешь, что такое слухи в светском обществе. Для этих людей нет ничего более фундаментального, чем выдуманное.

— Какое мне дело до слухов? Не мне контролировать, что там в чужих воспаленных мозгах.

— Ай, Громов, — Мирон машет на меня рукой. — Ты такой тупой иногда, слов нет.

— Вот и помолчи.

Поворачиваю голову, снова залипаю на Леру.

Она, воткнув наушники в уши, смотрит в окно невидящим взглядом.

— Лерка! Лера! — зовёт её Олеся Викторовна.

Глава 14

Тимур.

На базе под наши нужды снято три комфортабельных домика, в каждом по четыре комнаты.

Нас, учитывая меня и Мирона, двенадцать. Девочек и мальчиков ровно пополам.

В каждом домике общая гостиная-кухня и четыре двери в широком коридоре.

— Дамы, выбирайте комнаты.

Олеся Викторовна шустро проходится по всем и занимает крайнюю.

— Можно мне в другой домик? — бурчит Лера.

— Нет, Валерия, вы — моя левая рука. Предупреждая возмущения: не правая, потому что это место занято Мироном Юрьевичем.

— Не многовато ли рук, Тимур Андреевич? Вы прямо-таки Шива.

Забирает у меня сумку и уносит в комнату, соседствующую с той, что выбрала Олеся.

Расходимся с Мироном по оставшимся.

Заваливаюсь на узкую постель, заложив руки за голову. Пялюсь в открытую дверь Лериной комнаты, которая прямо напротив моей, через коридор.

Она раскладывает на тумбочке баночки с кремами, ставит рамку с фото.

Я, не глядя, могу сказать, что там за снимок.

Для Леры семья всегда была на первом месте. Когда-то меня грело чувство, что скоро я тоже стану частью её семьи. И тогда и мой фейс в рамочке неминуемо сопровождал бы её в каждом путешествии.

Но сейчас я могу представить, что Лера печатает моё фото лишь с одной целью — чтобы повесить на стену и швырять в него дротики.

Она вытаскивает из сумки сложенные стопкой вещи, заталкивает в шкаф. Из него вываливается что-то кружевное.

Заинтригованно приподнимаюсь.

Ну покажи, а…

Лера бросает в мою сторону быстрый взгляд, захлопывает дверь, отрубая мне трансляцию.

Ладно, я и дофантазировать могу, а это даже хуже для неё. Потому что все мои фантазии искрят от зашкаливающей пошлятины. Я в своей голове в таких откровенных позах её люблю, что меня от одной лишь мысли в жар бросает.

— Ой, мамочка! — дверь распахивается, Лера выбегает в коридор. — Мирон Юрьевич, помогите!

Несётся в его комнату.

А почему не в мою, я не понял?

Выхожу.

— Юдина, что за паника?

Лера топчется на пороге комнаты Мирона.

— У меня там что-то жужжит! Прямо в подушке!

— Пойдёмте взглянем.

Мирон походкой супергероя прёт вперёд. Светится от гордости так, что его небось из космоса видно.

— Где жужжит?

— Да вот, прямо здесь.

Мирон наклоняется, тычет пальцем в подушку и прислушивается.

— Действительно. Наверное, оса застряла. Не переживайте, Валерия, сейчас мы это исправим! — он хватает с постели бутылку с водой, замахивается.

— Погодите! — бросается наперерез Лера. — Так нельзя! Она ведь живая! Давайте, может, выпустим?..

— Выпустим? — взлетают его брови.

— Ну да… Вдруг у неё детки?

— Детки?

— Что за шум? — подкрадывается сзади Олеся.

— Спасательная операция, — кивком приглашаю присоединиться.

— Кого спасают?

— Пока осу, а там как пойдёт…

Привалившись к дверному косяку плечами, мы с Олесей Викторовной, мерзенько хихикая, наблюдаем за горе-спасателями.

Мирон, прикрываясь толстовкой, встряхивает подушку за уголок, снимая наволочку.

Оса вылетает, возмущённая и рассерженная. Наматывает по комнате круги, выискивая мишень.

— Ой, мама! Ну вас нафиг! — сбегает Олеся.

— Окно откройте! — кричу им.

— Мирон Юрьевич, ловите её!

— В смысле — ловите?!

Ай, нихрена не могут без меня!

Открываю окно, выдёргиваю толстовку из рук Мирона и ей подгоняю осу в сторону выхода.

Оса, заходя на ещё один круг почёта, резко сменяет траекторию. Отупело смотрю, как она приближается к моему лицу.

— Тимур!

Шлёпаю ладонью наотмашь, прижигая по коже.

Мимо.

Оса, удовлетворённая доставленными нам неудобствами, поспешно ретируется.

— Ну вот! Не благодарите!

— Тимур… Андреевич, — у Лерки глаза по пять рублей. — Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — трогаю лицо. Губа бешено пульсирует и наливается кровью. Опухает прямо под моими пальцами.

Да бля, вот же счастливчик…

Глава 15

Тимур.

Сердито что-то бормоча себе под нос, Лера выбивает из формы кубики льда и заворачивает в полотенце.

Я на её кровати сижу с перекошенной опухшей губой, но довольный, просто пиздец!

— Надеюсь, это поможет снять отёк. — прикладывает лёд. — Я не врач… Может, в медпункт всё же?

Отрицательно мотаю головой.

Не нужен мне врач. Мой доктор Лера — самый компетентный в моём вопросе специалист.

И болит у меня не губа, не её она лечит своими прикосновениями, а сердце.

— Валерия, у вас очень нежные руки.

— Держите лёд, пожалуйста. Не нужно разговаривать, — хмурит свои красивые брови. — Вот так возьмите.

Направляя мою руку, показывает, где держать.

Накрываю её ладонь, вдавливаясь своими пальцами между её.

Лера предпринимает попытку вырваться.

— Тимур Андреевич, не надо так.

— А как надо? Научи.

— Никак. То, что произошло тогда в кабинете…

— Произошло по обоюдному желанию. Или что, Валерия, вы меня попытаетесь убедить в обратном?

— Попытаюсь.

Снова дёргает руку. Отпускаю, но тут же перехватываю за талию, усаживая на своё колено.

— Тимур... А-а-а…

— Андреевич.

Держа за затылок, врезаюсь носом в изгиб шеи, втягивая запах кожи и волос.

Моё сердце долбит на сверхчастотах, разрывая грудную клетку.

Эйфория вспышками разносится по телу.

Сносит башню.

Мне хочется сожрать её. Вколотиться в это ахрененное тело и выжать для нас обоих побольше эмоций из процесса.

— Тимур Андреевич, вы меня компрометируете перед коллегами!

— Да где они, твои коллеги?

— Дверь не заперта!

— Запрём!

— Я не это имела… — отталкиваясь, подскакивает на ноги. — Я не об этом! Держите руки при себе.

— Я и держу. Ты — моя левая, забыла?

Грозно прищурившись, лезет в сумочку. Достаёт блистер, выдавливает на ладонь две таблетки.

— Антигистаминные, — сует мне под нос вместе с бутылкой воды.

— Чего?

— От аллергии. На всякий случай. Пейте и на выход.

— Валерия, как вы можете человека прогонять в таком состоянии? А вдруг со мной что-то случится? Мне неусыпный контроль необходим.

— Тимур Андреевич, — устало вздыхает. Садится на постель рядом со мной. — Пожалуйста, не надо. Мне это не весело.

А мне — весело?

Меня херовит не по-детски, когда ты вот так близко сидишь. Я задолбался бороться с той частью себя, которой похуй на твои баррикады и стены, границы и запреты.

Я бы их все снёс одним щелчком, но покорно жду, пока корка льда растает и ты сама захочешь подпустить меня ближе.

Только я не святой, увы.

У меня по телу курсирует такая мощная доза тестостерона, что просто взорвусь щас! И Лерины «догонялки» только сильней раззадоривают хищника внутри меня. Он уже не поддаётся дрессуре и почти неконтролируем.

Закидываю в себя таблетки и выхожу.

Сегодня хищнику придётся остаться голодным.

Глава 16

Лера.

Ночь тёмная, но звёздная.

Костёр, потрескивая, выбрасывает в небо столбы искр. Озеро тихо шумит волнами.

На наших лицах, освещенных светом огня, танцуют тени.

Первый день тимбилдинга — лайтовый, чтобы освоиться и расслабиться. Мы просто знакомимся все, так, будто не работали несколько лет бок о бок. Ведём непринужденные беседы, пьём крепкий чай из термосов.

Избегаю взгляда Тимура, хотя и знаю — смотрит. Весь вечер смотрит на меня, вгоняя своим пристальным вниманием в краску.

Отёк с губы почти спал за день.

Дурачок, ну чего ты на эту осу бросился, как разъяренный берсерк? Защитить хотел или порисоваться?

Тимур тихо переговаривается с Мироном. Смотрю на него из-под опущенных ресниц.

Мужественный такой в своей чёрной облегающей широкие плечи футболке-поло. Горячий. Красивый…

У меня мурашки от одного лишь взгляда на него. И возбуждение пьяными волнами расползается по телу.

А внутри тоскливо от мысли, что он не мой.

— Ну, время позднее, я спать пойду, — сливается первой Олеся. — Лерок?

— Нет, посижу ещё.

Хорошо мне здесь. Когда ещё выберусь к костру? А отоспаться всегда успею.

— Ладно, спокойной всем ночи.

— Я провожу, — подрывается Мирон Юрьевич.

Качая головой, смотрю им вслед. Их силуэты пропадают в густых зарослях.

Ох, Олеся, получишь ты по жопе от Артёма, если он узнает.

Даже мысли не допускаю о том, что у неё с Мироном может роман закрутиться. Она в Тёму влюблена по самые уши, хоть и делает вид, будто нет.

Тёма хороший очень. Уверена, он будет прекрасным мужем и отцом, если, конечно, не профукает свой шанс. Тупит он знатно!

Но на Олеську так смотрит, что у меня не возникает сомнений — он её просто боготворит. Может, потому и тупит.

Вот Тёма свою женщину точно будет на руках носить… Не то, что некоторые, которые только хватать и рычать умеют.

А мне тоже хочется, чтобы на руках носили! Чтобы романтика, поступки, красивые слова…

Народ потихоньку разбредается. Нас всего четверо у костра, включая Тимура.

— Ладно, ребят, я тоже пойду. Спасибо за вечер.

Тимур меня провожать не подрывается, и это почему-то очень остро задевает.

Что, на геройские подвиги у тебя лимит? Не больше одного в день?

Фыркая под нос, иду по тропинке в лес. До домиков метров двести, территория здесь охраняемая, но мне всё равно жутковато.

Вглядываюсь подозрительно в стволы деревьев.

За спиной хруст веток, будто кто-то следом идёт.

Кто-то из наших? Ну а чего бы не окликнуть?

А если зверь? Чего им стоит через ограждение перемахнуть…

Сама себе придумываю сюжеты один хлеще другого.

Боюсь повернуться. Ускоряюсь.

И шаги за мной ускоряются тоже.

Аааа!

Переключаюсь на бег, всё же оглядываюсь в панике и цепляюсь ногой за корягу, распластываясь по тропинке.

Сейчас меня убьют, сожрут и…

— Лер, ну еб твою…

— Тимур! Придурок! — выдыхаю я почти с истерикой.

Тимур за шкирку рывком ставит меня на ноги.

Колени саднят, ладони тоже.

И сердце долбит испуганным воробушком.

— Дай посмотрю, — он садится передо мной, освещает телефоном ноги. — Молодец, чо!

— Ты зачем подкрадываешься?!

— Да я как медведь шёл!

— Вот именно! Я же так и подумала — медведь…

— Дурочка.

— Сам дурак. Надо было сказать, что провожать собрался.

— Ну теперь уже что? — встаёт, резко наклоняется, закидывая меня на плечо.

От неожиданности не успеваю даже пискнуть!

— Теперь я тебя полечу.

— Негодяй!

— Не нарывайся на штрафы.

— Засунь свои штрафы…

— Засуну.

Господи, опять!

— Тимур А-а…

— Валерия! — рычит он. — Будешь кричать — привлечёшь ненужное внимание. Мы этого хотим?

— Нет.

— Вот и славно! — крупная ладонь с хлопком ложится на моё бедро, прожигая даже через плотную джинсу.

Внизу живота закручивается узел. Там сладко тянет и ноет, и я пытаюсь погасить фейерверк ощущений, сжимая бёдра.

Становится только хуже!

— Будешь ёрзать, я начну акт исцеления прямо здесь, — нахальные пальцы крепче обхватывают бедро, касаясь внутренней его части.

О, боги, какое прекрасное обещание! — обтекает от восторга какая-то пошлячка, проснувшаяся внезапно внутри меня.

Адекватности — ноль.

Молча позволяю себя нести.

Что, Валерия, ты ведь хотела, чтобы на руках носили?

Впредь будь осторожна со своими желаниями!

Глава 17

Тимур.

В доме темно и тихо.

Толкаю дверь в комнату Леры, стряхиваю её с себя на постель.

Мне кайфово, когда она у меня в руках. Отпускать не хочется.

Щёлкаю по ночнику у шкафа, и его тусклый свет добавляет интима в и без того раскалённую атмосферу между нами.

Лера таращится на меня огромными, расширенными от ужаса глазами.

Да не буду я тебя насиловать!

Хотя… заманчиво.

Так, Громов, верни себя во вменяемое состояние. Иди водички выпей, покури, подрочи, а потом возвращайся в человеческой ипостаси. Потому что сейчас ты дикий и голодный слишком.

Выхожу, тихо прикрыв за собой дверь.

На кухне умываюсь ледяной водой. Ищу по шкафам аптечку или хоть какие-то лекарства.

Нахожу контейнер с медикаментами, но не тороплюсь возвращаться. Даю себе время на то, чтобы отвоевать у похоти, захватившей тело, хоть немного адекватности.

Дёргаю шеей, щелкая позвонками. Достаю пачку сигарет, кручу одну между пальцев. Не подкуривая, вставляю в рот и жду, когда отпустит.

Вдох-выдох.

Ну чё ты, Громов, раскис? Тебе хочется секса, ей хочется секса. Зачем эти сложности и танцы с бубном?

Но это сложно, как ни крути.

Снести её границы можно, даже не прикладывая особых усилий. Только потом наслушаюсь о том, какой я испорченный, похотливый и подлый, использовал несчастную девочку ради удовлетворения низменных животных желаний. И плевать, что несчастная девочка тоже дымится вся от моей близости.

А мне ведь в перспективе не только тело её нужно, но и всё, что внутри. Мне вся эта женщина целиком нужна.

Тут сработает только стратегия игры в долгую.

Надо сделать так, чтобы она сама стала инициатором. Тогда никаких обвинений и обидок не будет. И уже из этой точки можно думать о шагах более серьёзных.

Короче, довести до исступления, присвоить и окольцевать.

Ахуенный план! Надежный, как швейцарские часы!

Возвращаюсь к комнате. Стучусь.

Лера приоткрывает дверь, опасливо выглядывая на меня через узкую щель.

— Что вам надо, Тимур Андреевич? — шипит, как змеюка.

— В смысле? — поднимаю выше аптечку.

— Я думала, вы ушли спать… Я уже тоже…

— А колени?

— Ничего с ними не случится.

Цокаю. Давлю на дверь, открывая.

Лера отскакивает в сторону и поспешно натягивает на плечи халат, скрывая от моего взгляда свой спальный комплектик — шёлковую маечку на тонких бретелях и короткие шорты с оборками по бёдрам.

Как вкусно! Ням! Это приглашение?

Что там был за план? Нихуя не работает эта адекватность. Её как ветром сдуло.

Ну нельзя тебе, Лера, в таком виде передо мной появляться. И этот халатик — так себе спасение, потому что я уже всё что можно увидел, а что не можно — дорисовал по памяти.

— В постель, — хрипло командую.

— Что?

— Ложись. Будем лечиться.

Да, я бы тебя так отлечил сейчас…

Лера послушно залезает на кровать с ногами, поджимает колени к груди. Смотрит на меня, хмуро сведя брови над переносицей.

Боишься?

Правильно делаешь.

С умным видом раскладываю на одеяле баночки и бутыльки, будто имею понятие, что со всем этим делать.

— Руки.

Протягивает мне ладони.

Смачиваю ватный диск в перекиси и протираю сначала их. За щиколотки тяну ноги, выпрямляя на постели.

Колени хорошо разодрала.

Чувствую вину за это. Надо было не преследовать, как безумный сталкер, а прямо сказать, что хочу проводить.

Но Лера переживает, что я её компрометирую. Я постарался минимизировать нашу связь перед коллегами, хотя очевидно, что коллегам глубоко до звезды вообще. А если и нет — какая к чёрту разница, даже пусть мы и трахаемся?!

Заливаю на колени перекись прямо из бутылька.

— Ауч! Больно!

Дую и обмахиваю ладонями.

— Да больно мне! Ай-яй! Тимур!

— Не дёргайся, а то свяжу.

Лера шумно сглатывает и каменеет.

Что, полетела фантазия? У меня тоже…

Изголовье у кровати тут прямо идеальное, с крепкими металлическими прутьями.

Перед глазами яркие картинки.

Член колом стоит, и я с трудом различаю, что делаю. Туда хоть дую вообще?

— Грязь попала, — говорю я, стараясь проморгаться. — Не дай бог инфекцию занесёшь.

— Тимур Андреевич, давайте без ипохондрии. Заклеим пластырем и всё.

— Ни в коем случае. Пусть подсыхает.

— Да я уже даже на ампутацию согласна, лишь бы вы ушли.

— Хочешь, чтобы я ушёл?

Ой, не надо мне тут ля-ля.

Я же не пацан, и сигналы женского тела прекрасно считываю. И вижу, когда оно, это самое тело, становится пластичней и податливей, грациозней, незначительными движениями стараясь оказаться ближе.

Я слышу шумное дыхание, вижу трепещущую на шее венку, подрагивающие и налитые губы, жаждущие поцелуев.

Рассудок мутнеет.

Шагая пальцами, поднимаюсь от колена выше по бедру.

— Тимур, нет, — Лера останавливает руку у шелковых оборок шортиков.

— Как — нет?

— Нет — это такое слово, означающее несогласие.

— Я не знаю таких слов, — не моргая, смотрю ей в глаза. Перехватывая за запястье, завожу руку ей за спину, оказываясь корпусом почти вплотную.

Второй рукой давлю на плечи, укладывая.

Упираясь стояком в её бёдра, рвано хватаю ртом воздух.

Мой член именно там, где ему нужно быть. Только между нами сейчас пара слоёв нахер ненужной одежды.

— Тимур!

— Всё, хватит уже.

Резко подаюсь вперёд, затыкаю её рот поцелуем. Толкаюсь языком, пытаясь пробиться через сжатые губы.

Все эти её «нет» меня выводят из себя. Мне нужно стопроцентное «да».

Лера мычит рассерженно и пихается свободной ладонью мне в плечо. Но моё тело уже мне не подчиняется, оно двигается ей навстречу рефлекторно и резко, выбрасывая накопленный тестостерон.

Отстраняясь, веду носом по изгибу шеи. Тяну за пояс халата, забираясь под него. Ладони скользят через ткань по острым соскам, и я сминаю мягкую грудь, расплавляясь в горячей лаве ощущений.

Глава 18

Лера.

Мои сны липкие и влажные, наполненные до боли знакомым запахом и ощущениями твёрдого сильного тела рядом. Я выныриваю из них обессиленная и уставшая и тут же проваливаюсь, чтобы досмотреть очередной пропитанный сексом видеоряд.

Наконец, с громким стоном просыпаюсь окончательно.

Лезу за телефоном — ещё даже шести нет… Зачем вставать в такую рань? Но не вставать тоже нельзя — эти сны меня изведут!

Врезаюсь кулаком в подушку, представляя на её месте мерзкую морду Громова. И луплю, луплю, пока мышцы в плече не сводит от усталости.

Поганец, что ты со мной сделал? Сломал? Проклял?!

Потому что мысль прокрасться в комнату напротив и оседлать спящее тело не кажется мне безумной или хотя бы глупой. Мне кажется это чем-то естественным и, более того, просто жизненно необходимым!

Разбитая, одеваюсь и выползаю на кухню.

Надеюсь, остальные будут спать ещё хотя бы пару часов. Мне нужно время наедине с собой. Хочется насладиться тишиной и привести мысли в порядок.

Включаю кофеварку, и пока она варит кофе, я сматываюсь в душ.

Тёплая вода скользит по телу, тугие горячие струи чувствительно задевают ноющую с вечера грудь. Я веду по ней, сжимая и представляя себе его руки.

Соски тут же реагируют, напрягаясь.

И я вспоминаю его пальцы, его губы, укусы и поглаживания, поцелуи… Низкое утробное рычание, глубокие вздохи. И огромные от экстаза зрачки.

Меня снова неконтролируемо плавит и несёт.

С губ срывается тихий стон возбуждения и… обиды.

Лера, ты озабоченная!

А ты, Громов, просто псих! Как можно было уйти в самый разгар процесса? Это же явная девиация.

Но ведь я сама хотела, чтобы он ушёл, разве нет?

А в том-то и дело, что нет.

Я молодая женщина, мне тоже нужен секс. И мне, как это ни прискорбно, сложно не идти на поводу у желаний, когда в меня тычутся стоячим членом, а руки в моих трусах делают всякое!

Задохнувшись от стыда, закрываю лицо ладонями. Долблюсь лбом в кафельную плитку душевой.

Как я в глаза-то ему смотреть собираюсь теперь? И ведь не сбежать никуда отсюда, не спрятаться на больничном.

Господи, если ты есть, прошу, устрой Громову частичную амнезию! Иначе я сгорю от его многозначительных взглядов за эту чёртову неделю!

Выползаю из душа, промакиваю волосы полотенцем, надеваю лёгкий летний сарафан.

Наливаю из кофейника кофе в термос и выхожу с ним на крыльцо.

Птицы поют, солнце подпекает даже в такую рань.

Слепо бреду по тропинке к озеру.

В свете дня эта дорога не кажется мне пугающей, среди частых стволов деревьев больше не мерещатся чудища и дикие звери.

Самый опасный мой зверь мирно сопит сейчас в подушку, даже не предполагая, что меня здесь накрывает ломка по его поцелуям.

Мне нужен какой-то план. Адекватный, достойный взрослого, здравомыслящего человека план. Иначе неделю рядом с Тимуром я просто не вывезу.

Но путного ничего не придумывается — мысли скачут, как и взгляд, которым я блуждаю по песчаному берегу, выискивая для себя уютное местечко.

Сажусь на поваленное бревно, разуваюсь, позволяя ступням утонуть в песке.

Засматриваюсь на ровную гладь озера. Как же хочется искупаться…

— Тоже не спится? — раздаётся за спиной.

Подпрыгиваю от испуга, хватаясь за несчастное, выбивающее дробь сердечко.

— Мирон Юрьевич! Напугали!

Он присаживается рядом со мной, скидывает с ног сандали и тоже зарывает ступни в тёплый песок.

В крышку от термоса наливаю ему кофе, протягиваю.

— Хорошо здесь, да?

— Хорошо, — смотрю в ту же точку, что и он.

С другого берега из камышей, оглушительно вскрикнув, вспархивает огромная птица.

— Воу! Это аист?

— Серая цапля. Они каждое лето все озёра оккупируют.

Молчим. Пьём кофе и оба жадно втягиваем в себя свежий воздух, пахнущий тиной и хвоей.

— Валерия…

— Можно просто Лера.

— Лера, — согласно кивает. — Тогда я просто Мирон.

— Договорились.

— Лер, а Тимур вам кто?

— В данный момент? Видимо, босс.

— А в прошлом?

— Никто.

Нащупываю на песке гладкий плоский камушек, запускаю его лягушкой, и мы с Мироном вместе смотрим, как он прыгает по воде и исчезает в её толще.

— Хороший бросок. И всё же? Вы были с ним знакомы?

— Не понимаю, к чему эти вопросы.

— Можно не отвечать, если бесит.

— Не бесит, просто… Между нами ничего нет, если вы к этому ведёте.

Спорное утверждение, Валерия!

— Понимаете, Тимур не часто вот так залипает на женщинах.

— Это должно мне льстить?

— Это просто факт. Я вам ничего не говорил, но кажется, у него на вас серьёзные планы.

Пусть впихнёт свои планы себе в задницу, — думаю я, но говорю, конечно, другое.

— Очень мило.

— Лер, Тимур неплохо человек. Он отличный руководитель, замечательный друг, но… Не очаровывайтесь, чтобы потом не разочаровываться. Вы о нём многого не знаете.

— Меня не интересует эта тема, извините.

— Это вы извините, что смутил. Мой косяк. Ошибочно считал в вас встречный интерес.

О, совсем даже не ошибочно.

Чего лукавить, Тимур и правда всё ещё заставляет моё сердце биться быстрей.

И чего там, я очаровалась. Конечно, очаровалась, как последняя дура!

А заявление Мирона о том, что Громов «залип», подливают масла в и без того бушующее пламя! Мне от этого приятно и томно…

— Надо возвращаться, — поднимаюсь с песка, отряхиваю сарафан.

Мирон поднимается следом.

Медленно идём по тропинке, собирая на босые ноги рыжих лесных муравьев и сосновые иголки. Переговариваемся о мелочах и хихикаем.

Из леса выходим ровно в тот момент, когда у нашего домика паркуется большая крутая машина.

Мужчина в классике открывает багажник и вытаскивает бешено-розовый чемодан на колёсиках. Открывает заднюю дверь.

Экстремальный каблук вбивается и чуть проваливается в земляную дорожку.