Бывший муж. А кто теперь кому не пара

Глава 1.

— Горячо любимому будущему мужу от его не менее горячей будущей жены. С днем рождения! Свой подарок ты получишь сегодня ночью… — читаю надпись на открытке, которую муж предусмотрительно спрятал во внутренний карман пальто, и не дышу.

У него сегодня действительно день рождения. Он только что вернулся с работы, сухо поцеловал меня в губы, стоя на пороге, и не хотел отдавать своё пальто, когда я предложила повесить его в шкаф.

Я как почувствовала, что что-то не так, и наобум заглянула в его карманы, чтобы убедиться, что ошибаюсь.

А там... открытка с большим сердцем и целящимся в него купидоном.

Моё собственное сердце сразу же подпрыгнуло в груди, а дальше всё как во сне — и вот я уже несколько минут стою ни живая, ни мёртвая, сминая в руках матовый картон.

— Евангелина, — голос мужа врезается мне острым ножом прямо в спину. — Чем ты так занята? Я думал, мы едем в ресторан.

Что делать? Как реагировать? Судя по голосу, он далеко, в самом конце коридора, и у меня есть возможность спрятать открытку обратно и не выдать себя.

Но что потом? Разве я смогу нормально… функционировать, дышать, жить после того, как узнала, что мой муж приметил себе другую жену?

— Ева, — уже мягче зовёт меня муж. — Что ты там копаешься возле одежды? — а вот и нотка недовльства подоспела.

Выбора нет. Ловким движением я засовываю открытку обратно и разворачиваюсь к мужу на пятках.

— Ничего, — говорю, растягивая губы в искусственной улыбке.

Смотрю на мужа и понимаю, что несколько строк, выведенных красивым женским почерком на мелованном картоне, только что перечеркнули мою жизнь.

— Иди ко мне, — муж подходит ко мне не торопясь и распахивает объятия.

На нём тонкий свитер из мелкой вязки бежевого цвета, мягкие домашние штаны, но, несмотря на это, его образ нельзя назвать тёплым. Потому что он не такой человек.

Мой муж — настоящий мужчина с военным прошлым, у которого во взгляде всегда колкий мороз.

Даже я, как его жена, могу по пальцам перечесть те дни, когда видела его расслабленным до конца.

А так, в повседневной жизни мой муж всегда начеку. Уверенный в себе, непоколебимый, надёжный, одним словом — скала.

Скала… Но тогда, откуда у него на примете может быть новая жена? И куда при таком раскладе он собрался девать меня — старую?

С образом защитника не вяжется образ изменника, как ни крути. Может, я сплю?

— Ева? — в последний раз зовёт меня он и сам подходит. Обнимает. Буквально вжимает в своё сильное, каменное тело. — Я скучал по тебе.

— Я т-тоже… — заикаюсь я ненамеренно, просто слова и мысли путаются.

Надо что-то срочно предпринять. Дать ему отпор, сказать, что я всё знаю… Но как это сделать, когда в раненом сердце теплится надежда, что это ошибка?

Что ему шутки ради сунули в карман глупую открытку, чтобы жена дома поревновала?..

Тут же себя останавливаю. Не будь глупой, Евангелина. Не будь глупой…

— Может, давай до ресторана… — он опускает свои горячие ладони на мои ягодицы, говорящим жестом намекая на интим. — Уже не помню, когда у нас последний раз был секс. А то все работа, работа... — характерная хрипотца в его голосе подтверждает настроение.

— Меня скорее стошнит, — я случайно произношу вслух свои мысли.

Ваня настолько увлечён то ли своими мыслями, то ли предвкушением, что с опозданием реагирует на мои слова.

Но когда реагирует, голос его становится тверже гранита. Он отстраняется от меня, заглядывает в глаза. И на миг его взгляд отрывается от меня и скользит к вешалке.

Всё понятно. Он понял, что я нашла и прочитала открытку.

— И давно тебя от меня тошнит, жена? — вся эта фраза, один большой упрёк.

— Для начала убери от меня свои руки, а потом, может быть, поговорим.

Муж удивляется, ведь мой голос тоже может быть твёрдым.

Вскинув тёмную бровь, он смотрит на меня взглядом, в котором читается: «ну давай, попробуй потягаться со мной», — и с опозданием убирает руки.

Чуть склонив голову набок и пронзая меня взглядом-рентгеном, говорит:

— Я жду.

Ждёт он, зараза… А что мне ему говорить? Как вообще реагировать и как себя вести, когда только что узнала про измену? Разве к такому можно быть готовой?!

И ведь он прекрасно понял, что я знаю. Понял — и ждёт от меня реакции.

А я не могу ударить в грязь лицом. Поэтому подбираюсь, делаю глубокий вдох и, повторяя его мимику, тоже склоняю голову набок.

Да-да, Демидов, я от тебя за годы брака тоже научилась носить надменную мину вместо лица.

— Двоежёнство в нашей стране запрещено. Это тебе так, для справки.

— Зато ползать по карманам, я смотрю — нет.

И всё. Он говорит только это, и снова складывает губы в жёсткую линию, показывая, что говорить дальше должна я.

— То есть мы не будем говорить о том, что у тебя есть другая женщина, и сфокусируемся на том факте, как именно я нашла доказательства твоей измены?

— А ты готова к такому разговору? — меня убивает, что удивление в его голосе искреннее.

Как будто он считает меня настолько глупой и слабой, что для меня единственным вариантом автоматически становится прощение.

— Я, если что, серьёзен, — добивает меня он. — Есть сильные женщины, Ева. Такие, знаешь… про них в народе говорят: конь с яйцами. Они ещё любят наравне с мужиками бодаться, — скептически ухмыляется он. — Но это не про тебя. Ты не такая. Ты мягкая, женственная, ведомая в хорошем смысле этого слова. Твоя судьба — быть за мужем. То есть за мной. Ну а другие женщины, — он пожимает плечами, как будто это несущественная мелочь, — я обещаю, ты больше ни о чём не узнаешь.

Глава 2.

Раньше я любила слушать, как мой муж говорит. У него прирожденный талант к ораторскому искусству, и как человек с образованием, он умеет делать это убедительно.

Но сейчас его слова, словно ядовитые стрелы — удар за ударом пронзают меня насквозь.

Мне так обидно… так обидно, что хочется на минутку встать тем самым конем с яйцами и вырвать ему язык!

— И ты на полном серьёзе считаешь, что я должна добровольно согласиться на роль обманутой жены? Принимать тебя после других женщин, отмывать от них, стелить тебе постель рядом с собой, заниматься с тобой любовью и делать вид, что я ничего не знаю?! — в конце я срываюсь на такой крик, что Демидов наконец-то сбрасывает с себя маску бесчувственной машины.

— Успокойся, — его голос облетает наш дом раскатом грома.

— Успокоиться? — я быстро и шумно дышу. Перед глазами пляшут звёздочки. — Нашёл бы ты у меня в пальто открытку от любовника, вот тогда бы я на тебя посмотрела…

— Я бы такое у тебя никогда не нашёл, — категорично отзывается он.

— Откуда такая уверенность? Я свободная женщина, у которой, как оказалось, муж гуляет, а значит, имею право… Ай!

Иван хватается за моё запястье и дергает на себя.

— Во-первых, нет у тебя такого права, — его холодные глаза загораются. — А во-вторых, я женился на тебе потому, что… — он на мгновение осекается, будто пытается подобрать подходящие слова. — Ты простая и понятная. Порядочная. Неспособная на подлость.

Пока он перечисляет мои достоинства, словно я рыночный товар, я всё жду, когда в конце где-нибудь хоть полунамёком промелькнёт слово «любовь».

— Ты идеально подходишь под образ жены и матери, — более нежным тоном произносит он, как будто эти слова должны меня задобрить.

Или, правильнее сказать, запудрить мозги.

— Забавно, — я не знаю, как нахожу в себе силы на сарказм, когда мне хочется рухнуть на пол и забиться в рыданиях.

Я его люблю всем сердцем и душой. И была уверена, что у него ко мне ответные чувства такой же силы. Но оказывается, он видел во мне функции: не предаст, порядочная, родит детей.

— Что именно в моих словах тебя забавляет? К слову, я готов на разговор, Ева, — он тянется к моему лицу, чтобы убрать выбившуюся прядь за ухо. Я отшатываюсь от него, как от огня. Он психует. — Мы с твоими эмоциями далеко не уедем.

— Ты когда-нибудь меня любил? — спрашиваю его в лоб. — Хотя нет, не так, Вань, я перефразирую. Когда ты говорил мне, что любишь, хоть раз это было правдой?

В тех вещах, которые говорил мой муж, слишком много цинизма, поэтому я не обманываюсь. Любовь у нас была односторонняя, а им, похоже, двигал расчёт.

— Это глупый вопрос.

— Ну конечно! — всплескиваю руками. — Конечно, это глупый вопрос, потому что тебе на него ответить нечего.

— Я не верю в любовь, — жёстко, но в то же время уклончиво говорит он. — Но знаю, что ты в неё веришь, и поэтому да, конечно, я говорил тебе, что люблю. Разве можно было иначе? Я не хотел тебя ранить.

— Это я сейчас тебя… — голос дрожит от слёз, которые вот-вот вырвутся наружу. — Это я себя сейчас так раню, что любовница родная не узнает!

— Ева, не плачь, пожалуйста, — он делает шаг ко мне.

— Я не плачу! — зло вытираю с лица непрошеные слёзы. — И не подходи ко мне!

— Хорошо, не буду, — он поднимает ладони в примирительном жесте. — Видишь, ты сама подняла тему, на которую не можешь нормально говорить.

Поразительно, что пока я чувствую себя совершенно разбитой, для него эта ситуация — просто проблема, которую нужно решить. Уверена, он уже у себя в голове разобрал её на компоненты и думает, как бы поскорее выкрутиться.

— Я тебе открою тайну, Демидов: ни один нормальный человек, у которого в груди бьётся сердце, не может нормально говорить в такой ситуации. Только у тебя, циничного и жестокого человека, ничего не ёкает.

— С чего ты взяла, что у меня не ёкает? Я не испытываю удовольствия, когда вижу, что тебе больно.

У меня из лёгких вышибает воздух, когда я слышу его рассуждения.

— О чём ты думал, когда изменял? Что мне будет приятно? Что, найдя у тебя в кармане такое, я улыбнусь и поставлю эту открытку на видное место как предмет гордости?

— Не паясничай.

— В жопу иди, — не выдерживаю я.

К тому же кто он такой, чтобы я продолжала быть для него покорной и, как он там ещё выразился, порядочной женой?

Он меня унизил своей изменой, а значит я, как минимум, имею право послать его куда подальше.

— Что? — железным голосом спрашивает он.

— Что слышал, — пожимаю плечами.

— Я тебя спрашиваю: что это было? Что за поведение хабалки?

— Любовницу отчитывать будешь, когда вы с ней поженитесь, — говорю. Я, наверное, иду на риск, но стоять на одном месте просто не могу и делаю несколько шагов к мужу, чтобы, так сказать, донести свою мысль: — Пусть она тебе будет покорной и порядочной супругой, которая ради тебя родит столько детей, сколько захочешь, и будет терпеть твои измены. А я, Демидов, умываю руки. И вместо подарка на день рождения от меня ты получишь, знаешь что? Развод!

Глава 3.

Иван молчит где-то минуту, не на секунду не переставая буравить меня своим взглядом. Я отвечаю ему тем же. Не дождется, чтобы я стушевалась и убежала, поджав хвост.

— Ты сейчас смелая благодаря выбросу адреналина в кровь, — убийственно спокойно говорит он. — Но скоро ты начнёшь отходить. И вместе с этим жалеть о каждом своём слове.

От уверенности в его тоне меня пошатывает, но я изо всех сил стараюсь не подавать вида. Демидов — очень умный мужчина, который сотни раз на моих глазах с помощью логики предсказывал точное развитие событий в той или иной ситуации.

Но в этот раз он не может быть прав. Как можно жалеть о разводе с предателем?

— С чего ты взял?

— Сама рассуди. Ты же мне разводом угрожаешь, чтобы я перед тобой начал стелиться и извиняться. А что, если я этого не сделаю? — его голос становится ниже и вкрадчивее. — Что, если я соглашусь на развод, или, ещё хуже, возьму на себя инициативу?

Сердце подскакивает до самого горла, вызывая внутри чувство нервной тошноты. Хорошо, что у меня в желудке пусто: я с самого утра не съела ни крошки. Ведь мы с любимым мужем собирались в ресторан.

Я ещё себе такое платье купила. Чёрное, короткое, на тонких бретелях, расшитых камушками. Хотела выглядеть потрясающе… для человека, который меня даже не любит.

— Бери, — бросаю ему в ответ. — Бери на себя эту инициативу, мне только легче будет!

— Ты играешь с огнём, Евангелина… — я понимаю, что он не лжёт, потому что языки этого самого пламени вижу в его глазах.

Да что там в глазах. Всё его большое накачанное тело из-за нашей ссоры так нагрелось, что я, будучи на расстоянии, чувствую исходящий от него жар.

— А ты меня плохо знаешь, Ваня, — говорю, обхожу его по широкой дуге и ухожу.

— ты куда?

Я отвечаю на его вопрос молчанием. Его это злит, и он чуть ли не бегом отправляется следом за мной.

— Ева? Бросай привычку уходить, когда я с тобой говорю, — он залетает в спальню злой как сатана, едва я успеваю присесть на край постели, чтобы собрать мысли в кучу. — Мы недоговорили.

— Я всё сказала, — бросаю ему через плечо и делаю небрежный жест, которым показываю ему, чтобы проваливал. — Дай покоя.

Но нет: мои слова он не воспринимает. И вместо покоя я получаю прогнувшийся рядом со мной матрас.

— Если ты сейчас от меня закроешься, тогда мы с тобой точно ничего не решим, — в его псевдоспокойном голосе чувствуется напряжение, сродни электрическому.

— А что решать? — я всё-таки перевожу на него глаза и сразу же об этом жалею. Он сидит близко. Наши плечи соприкасаются. — Это развод, Демидов. Дальше я иду своей дорогой, а ты — той дорогой, которая ведёт к твоей любовнице. Что не так? Она же в открытке прямо так и написала: «будущему мужу от будущей жены…»

Чувствую, как в горле опять образуется такой ком, что глаза моментально наполняются слезами.

— Я не обещал ей жениться.

— Но и то, что женат, не говорил, да?

— Мне не нужно было, чтобы вы с ней знали друг о друге, — просто и спокойно говорит он, как будто мы обсуждаем погоду, а не крах нашего брака.

— Боже… — несмотря на то что он козёл, мне так больно это слышать, что я роняю лицо в раскрытые ладони и сгибаюсь пополам.

— Ева, иди ко мне. Дай я тебя обниму.

— Только тронь, — животным рыком отвечаю ему. — Только тронь меня своими грязными руками, и я тебе их оторву!

— Что ужасного в том, что я хочу тебя обнять, когда тебе плохо?

Его слова заставляют меня замереть, а потом я резко выпрямляюсь и смотрю на него как… как на не знаю кого.

— Ты что, с другой планеты?

— Нет, я просто мужчина. И у меня, так как у тебя, гормоны непредсказуемо не шалят.

— Вот и отлично, — хлопаю в ладони. — Раз у тебя ничего нигде не шалит, то будь добр: исполни свою угрозу, займись нашим разводом и прямо сейчас проваливай к своей шлюхе, она же всё равно тебя вечером ждёт. Приедешь пораньше. Я всё сказала. Теперь дуй давай!

— Ты с кем так разговариваешь? — встаёт с кровати он, выпрямляется в полный рост, накрывая меня своей зловещей тенью. — Вырубай в себе хабалку.

— Кобель, — отвечаю оскорблением и в знак протеста тыкаю ему в грудь пальцем.

— Ну раз так, — он обхватывает моё запястье кольцом горячих пальцев и слегка дергает на себя, чего хватает, чтобы я, спотыкаясь, рухнула прямо на него. — Я приму твой подарок на день рождения. Разведёмся, и каждый пойдёт в свою сторону. Ты этого хочешь?

— Очень, — с чувством произношу я, из-за чего он кривит своё лицо.

— Значит, ты мне не пара. Хорошо. Я всё сделаю, Ева. Только потом — без наматывания соплей на кулак, ладно?


Девочки, а вот и новая история) Поддержите книгу ⭐️звездочками⭐️, чтобы я скорее опубликовала продолжение)

Всех обняла!

Глава 4.

Я чувствую, что он вот-вот уедет к своей любовнице.

Уже несколько часов мы с мужем находимся в одном доме не пересекаясь. Чем занимается Иван, я без понятия, а сама я чувствую себя пленницей в родных стенах.

До сих пор не верится, что наш брак в один момент рассы́пался, как карточный домик.

Поправка: это он для меня рассы́пался неожиданно, а мой муж... Он все знал давно и собственноручно разрушал то, чем я дорожила больше всего.

На телефон беспрестанно приходят сообщения от общих друзей, чтобы я передала мужу поздравления, потому что он, видите ли, не отвечает.

Почему не отвечает — я разбираться не стала. Пусть Демидов делает что хочет.

Интересно, когда поедет на свидание к своей любовнице? Или отказал ей, потому что мы поругались? Хотя с чего ему отказываться, когда мы с ним договорились развестись?

И словно в ответ на мои мысли я слышу, как захлопывается входная дверь. Так, когда кто-то уходит из дома.

Секунда, две, три… И у меня в ушах начинает пульсировать.

— Уехал, — шепчу и подскакиваю на ноги, как будто меня хлыстом по спине ударили. — К ней уехал…

Цинизм моего мужа ощущается как самые настоящие танцы на костях. Моих костях. Ведь он в курсе, что я знаю, что его где-то там ждёт любовница… и всё равно поехал!

Осторожно отодвигаю занавеску в зале — так, чтобы он меня не видел, подглядываю. Точно уехал. Ещё и шлейф одеколона, который ему дарила я, по всему дому оставил.

Ну не козел, а?

Запрокидываю лицо к потолку, чтобы остановить слёзы. Они уже щиплют глаза и заставляют трепыхаться сердце.

Что мне делать? Вот так стоять у окна и, как он сам сказал, наматывать сопли на кулак? Проглотить его унижение и делать вид, что я выше этого?

А если я не выше?! Как насчёт того, что я живая женщина, которая требует к себе уважения?
Ему что, так сильно приспичило, что нельзя было потерпеть?!

Все эти вопросы кружатся надо мной, стервятниками, которые то и дело нападают, вырывая из моего тела куски плоти.

На месте сидеть не буду, потому что не могу. Я не боюсь посмотреть в глаза своему страху.

Поэтому делаю две вещи: переодеваюсь и достаю из холодильника припасённый торт. Ведь я, наивная, праздновать собиралась. Глупый торт заказала за два месяца, с его любимой начинкой — соленой карамелью.

Поехать за ним следом я не успею, да и не придётся, потому что на моём телефоне установлено приложение, которое отслеживает локацию. Это была идея Вани — установить его на оба смартфона в целях безопасности.

И почему я раньше не догадалась проследить за его передвижениями? Зла на себя не хватает. Так бы хоть знала, где и когда он гуляет…

Сажусь за руль своего автомобиля и небрежно бросаю на соседнее сиденье коробку с тортом. Пусть помнётся, так даже лучше.

— Ах ты, зараза, — злость одолевает меня, а на глаза накатывается очередной поток слёз. — В гостинице, значит, встречаетесь. Ладно. Тогда у меня будет подарочек для вас двоих! — выворачиваю на дорогу и прибавляю газу.

Во мне бушует настоящий пожар, неумолимый, который языками пламени выжигает последние капли любви к мужу.

Мог же придержать в штанах свой причиндал! Продержаться какие-то жалкие несколько дней, пока мы не решим, как именно будем разъезжаться. Кто куда… Боже, да я не знаю — с разводом связан миллион моментов, о которых я понятия не имею, и мне ещё предстоит разбираться.

А он взял и поехал к любовнице.

Принимать от неё подарок на день рождения. Как подумаю, что они там будут заниматься любовью и высмеивать меня... Его поступок — это и есть насмешка надо мной!

Девушка с ресепшен я быстро рассказываю слёзную историю о том, что в одном из номеров их гостиницы находится именинник, а я — кондитер, которая привезла для празднования торт.

Помахав этим самым тортом в воздухе и состроив грустный взгляд, я получаю то, что хотела. Мне говорят, в каком номере остановился Иван Демидов.

А дальше я, как ужас на крыльях ночи, твердыми и быстрыми шагами направляюсь к нужной двери.

Нахожу ее. Заношу руку, чтобы постучать…

И слышу, как из-за нее доносится звонкий женский смех, от которого у меня внутри всё покрывается толстой коркой льда.

Я еле отмираю, чтобы сделать задуманное.

Как только смех утихает, я стучу, параллельно снимая с торта всю упаковку, кроме основания, на котором он стоит.

Тишина. Снова стучу уже сильнее. Тяжёлый торт балансирует на ладони.

— Кто там? — раздаётся недовольный голос моего мужа.

Незаметно прочистив горло, я имитирую более низкий тембр:

— Обслуживание номеров. Откройте, пожалуйста.

Несколько мгновений ничего не происходит, а потом дёргается ручка, и как в медленной съёмке, распахивается дверь.

Картина маслом: передо мной стоит мой муж. Голый, и до безобразия красивый, как чертов Аполлон, в одном полотенце на бёдрах, мокрый настолько, что капли воды по волосам стекают и падают на пол.

— Ева?..

— С днём рождения, предатель! — со всей силы бросаю ему торт и попадаю прямо в лицо.

Дорогие! Если вам понравилась глава 🎂, помогите книге набрать круглую цифру в ⭐️300 звезд⭐️) Осталось совсем чуть-чуть!

Новая прода уже завтра❤️❤️❤️

Глава 5.

Да, это глупость. Дурацкая месть, не под стать взрослой женщине. И я даже допускаю, что опозорилась, но…

Плевать. Вот плевать! Хоть минимальную сатисфакцию получу, наблюдая, как с холёного лица моего мужа на пол падают кусочки торта, пропитанного солёной карамелью.

Интересно, почему его любовница вдруг перестала смеяться на полгостиницы? Или обманывать весело до того, как приходится сталкиваться с последствиями?

— Твою ж… — Ваня злым жестом смахивает с лица прилипший торт, глаза красные-красные, на шее вздулись вены. — Что ты творишь? — он опускает взгляд и оглядывает себя, покрытого кремом и ошмётками торта, которые соскальзывают с его торса и падают на голые ноги.

Ммм. Для такого педанта и любителя сверкающей чистоты — это наверняка пытка, которую он, порази, заслужил. Пусть наслаждается.

— А что ты удивляешься? Что акция под названием «жена-терпила» кончилась не начавшись? Или тебя расстроило, что я, вопреки твоим ожиданиям, не осталась сидеть дома, наматывая сопли на кулак, как ты пророчил?

— Евангелина! — он произносит моё имя раскатом грома, от которого внутри всё сжимается. — Что ты несёшь? — его глаза вонзаются в моё лицо, как будто он действительно не понимает, что происходит и о чём я говорю.

Сначала я открываю рот, чтобы ответить, а потом понимаю, что бесполезно объяснять. К такому, как он — бесполезно.

Делаю несколько шагов спиной, разворачиваясь на пятках, и молча ухожу.

Пусть помаринуется в догадках, как именно я его нашла и почему ему в лицо прилетел торт. А я поеду домой, и…

Не успевают перед моим лицом распахнуться двери лифта, как в отражении зеркальных стен кабины я вижу стоящего за собой мужа.

Ахаю от испуга и юркаю в лифт, чтобы быстрее нажать на кнопку.

— Далеко собралась? — зло отчеканивает Демидов, заходя за мной в кабину.

Краем глаза замечаю, что он оставляет за собой дорожку из ошмётков бисквита. Сначала я туго сглатываю, потому что мне неудобно, но сразу же запрещаю себе жалеть о содеянном! Он заслужил эту маленькую месть.

— Тебе не стыдно в таком виде слоняться по гостинице? Хотя о чём это я… кажется, слово «стыд» — это вообще не про тебя! — я выплёвываю эти слова с яростью, и мой муж хорошо это понимает.

Я вижу, как у него ходят желваки, и как он психует из-за того, что я сделала.

— Разворачивайся и уходи, тебя в номере ждут, — подбородком киваю на выход из лифта. — Подарок от жены ты получил, наступила очередь подарка от любовницы. Хотя, судя по тому, что ты в одном полотенце, — на этом месте горло сдавливает от обиды, но я назло растягиваю губы в широкой улыбке, — возможно, вы уже отпраздновали… Ваня?!

Муж вдруг делает бросок в мою сторону, обхватывает руками талию и, я не шучу, закидывает меня себе на плечо, как мешок картошки.

Увы, комплекция, физическая подготовка и выносливость ему это позволяют.

— А ну-ка поставь меня на землю! — всё, что мне остаётся, это орать и колотить его по голой мокрой спине кулаками.

Я делаю это, не жалея сил, потому что понимаю, что происходит: он сейчас занесёт меня к себе в номер, туда, где сейчас прохлаждается его любовница, и начнёт перед ней отчитывать.

Или что-нибудь другое в этом роде. Но при любом раскладе ничем хорошим для меня это не закончится.

— Отпусти меня, животное! — кричу и хватаюсь за дверной косяк, когда он заносит меня в номер.

Пальцы намертво цепляются за дерево, но куда им против силы разъярённого, пойманного на измене мужчины.

— Как скажешь, — неожиданно отзывается он. — Поставить на ноги, так поставить на ноги.

Картинка перед глазами переворачивается, и он действительно ставит меня на ноги. Причём делает это бережно и не убирает своих рук, пока не убеждается, что я нашла баланс.

Пока я мешкаюсь и, задержав дыхание, оглядываюсь по сторонам в поисках его любовницы, Демидов тем временем захлопывает дверь.

— Ну и что это было? — медленными шагами из коридора он направляется ко мне и останавливается в жалких сантиметрах от моего тела. — Я бежала за вами три дня и три ночи, чтобы сказать, как вы мне безразличны? — поверить не могу, но у него хватает наглости ещё и бровь вскинуть.

— Отойди, — намеренно кривлю губы. — Ты весь липкий и противный.

— Я знаю, — хрустит зубами он. — Если не начнёшь нормально говорить, то допрыгаешься, и я тебя заставлю меня в ванной отмывать. Без мочалки. Руками.

— Напугал. Да и как на такое отреагирует твоя любовница? — как только я начинаю эту тему, ноздри Ивана начинают трепетать, а волевой подбородок поднимается, делая взгляд сверху вниз надменным. — Кстати, где ты её прячешь? По классике жанра — в шкафу? Или за шторкой?

— Здесь никого нет, — слишком уверенно заявляет он. — Можешь сама проверить и шкафы, и шторы. Лучше скажи мне, зачем ты за мной помчалась, не успел я переступить порог нашего дома? — задав мне этот вопрос, он смотрит так, словно его действительно волнует причина.

— Я тебе не верю, — по спине пробегает холодная дрожь. — Я не мчалась за тобой, не льсти себе. К тому же я слышала женский смех!
— Мчалась, — удовлетворённо кивает он. — Как бы ты сейчас себе это ни объясняла. А смех, это из телека, — и правда, в номере есть телевизор, по которому правда идет фильм, правда сейчас он на беззвучном режиме. — Так, может, ты жалеешь о желании развестись?

— Сдурел? — моему возмущению нет предела.

— Ну почему же сразу сдурел? — что-то мне в его взгляде не нравится. Какой-то он тёмный, хищный. — Милые бранятся, только тешатся. Народная мудрость — как ни крути, а всё-таки мудрость.

— Ваня, отойди по-хорошему, или…

— Или что? — он заставляет меня пятиться и буквально припирает собой к тем самым шторам, за которыми я спиной ощущаю прохладное стекло окна, из которого я бы с удовольствием выбросилась, чтобы только не быть с ним наедине. — Думаю, в глубине ты всё-таки знаешь, что пришла помириться.

— Ты глубоко ошибаешься, — мотаю головой.

Глава 6.

Клянусь, мой всё ещё муж издаёт звук, похожий на звериный рык. Ярость взметнулась в его глазах, как только нам помешали.

Иван нехотя отстраняется от меня, чтобы разобраться со своей любовницей. Ведь она так не вовремя появилась.

Именно его реакция на сто процентов подтверждает, что я в своей догадке права. Это точно любовница.
Та, что мечтает выйти замуж за мужчину, который давно женат на мне. Чувство омерзения прошибает меня насквозь.

Демидов нехотя отступает, медленно разворачивается ко мне спиной, словно пытается загородить обзор. С размером его спины такое легко удастся провернуть.

Стены номера содрогаются от его шершавого баса:

— Быстро выйди отсюда, — он ей приказывает. Именно приказывает, как будто она не его любимая женщина, а так — девочка на побегушках.

— Не уходите! — слова сами срываются с губ.

Я не собираюсь жить в иллюзии или бежать от измены мужа. Любовница появилась вовсе не как чёрт из табакерки — она здесь, потому что пришла к своему любимому мужчине.

А то, что он не хочет с этим разбираться — так это только его проблема.

Я пытаюсь выйти из тени мужа, а он методично задвигает меня себе за спину.

— Ваня, — обеими руками хватаю его за бицепс, чтобы отодвинуть. — Не прогоняй её.

— Ты можешь замолчать? — рявкает на меня через плечо муж.

— Нет, не могу! И не буду! — внутри меня клокочут гнев и обида. Они оплетают мою шею, словно две змеи.

Поверить не могу, что моя жизнь вдруг превратилась в мелодраму, где муж в гостиничном номере, в одном полотенце на бёдрах, ждёт любовницу, а я — та самая опостылевшая жена, которая оказывается между ними.

— Вань, я останусь, — тонкий голос другой девушки заставляет пол под моими ногами превратиться в лаву. — Кто это? — с претензией и уже злее бросает она. — И почему ты в таком виде?

— С характером у тебя любовница, — громко, так, чтобы гостья услышала, произношу я. — От неё так легко, как от меня, гулять не получится, Демидов.

— Так, я не поняла… — семенящие шаги раздаются всё ближе. — Ваня?

Пользуясь заминкой, я буквально выскакиваю из-за фигуры своего мужа ценой того, что тоже пачкаюсь тортом.

Но это неудобство не идёт ни в какое сравнение с тем, как неудобно смотреть в глаза любовницы твоего мужа, которая думает, что третья лишняя на этом празднике жизни — как раз таки ты.

Передо мной стоит длинноногая красотка с длинными, отутюженными до блеска волосами, в красивом облегающем платье с пайетками, на каблуках.

В одной руке у неё воздушные шарики с надписями «Любимому мужчине», «Ты и я — вместе навсегда», «Люблю…».

В другой — торт. Надо же. Какие одинаково заботливые у Демидова женщины.

— Улыбнись, — поворачиваюсь к своему будущему бывшему мужу, а у того выражение лица каменное. — Классный у тебя вышел день рождения. Смотри, диабет не заработай.

— Я не понимаю, — мотнув длинной гривой, любовница моего мужа смотрит на меня как на врага, а на мужа переводит куда более ласковый взгляд. — Вань, кто это?

— Действительно, — пожимая плечами, я не собираюсь выручать предателя. — А кто я?

— Катя, выйди, — спокойно, но жёстко указывает он ей на дверь. — Или до тебя туго доходит?

Она распахивает пухлые губы, но под гнётом Демидова ничего не может сказать. Переминаясь с ноги на ногу, она заметно нервничает.

— Катя, — произносить имя любовницы моего мужа ощущается так же дико, как и видеть её, — вы давно с Ваней в отношениях? — стоит мне задать этот вопрос, как температура в помещении падает.
— Ева, хватит устраивать цирк, — одёргивает меня муж.

— Вань, кто это и почему она называет меня любовницей? Ты что, с нами двумя одновременно встречаешься? — дует пухлые губы она.

А мне в голову почему-то приходят слова мужа о том, как он ценит мою естественную красоту.

Лживый подлец.

Я держусь, но на сердце такая боль, словно меня сбросили с обрыва и я упала на острые камни — только всё никак не могу умереть.

— Это Евангелина — моя жена, — Демидов произносит это не просто с гордостью, у него ещё наглости хватает обхватить меня за талию и притянуть к себе. — Между нами всё кончено. Разворачивайся и уходи.

— Но… как… Ты что, серьёзно? — в щедро обведенных тенями глазах появляются слёзы.

Всхлипнув, любовница мужа убегает, теряя по дороге шарики.

Я стою — ни живая, ни мёртвая. Зато Ваня пользуется моментом. Наклонившись к моему лицу, он берёт меня за подбородок:

— Ну что, теперь ты довольна?