Бывший муж – мое проклятье

Пролог

Вечер пятницы. Клубы кипели от потоков людей, желающих расслабиться после очередной напряженной недели. Один из престижных клубов Калифорнии не стал исключением. Неоновая вывеска из больших букв привлекала немало народу. Но охрана на входе придирчиво отсортировала народ, впустив внутрь только избранных.

Яркие вспышки белого света переливались в пайетках нарядных платьев компании девушек, расположившихся в забронированной VIP комнате на втором этаже.

На стеклянном столике стояло несколько хрустальных бокалов, четыре пустых бутылок крепких алкогольных напитков и трехъярусная фруктовница на половину заполненая экзотическими фруктами, шоколадом и свежими ягодами.

Трое девушек сидели на кожаном диванчике, снимая забавное видео для социальной сети, а еще две стояли у стеклянной стены, наблюдая со второго этажа за танцующими на танцполе народом.

– Мне кажется, я не люблю его. – шепнула на ухо подруги блондинка, праздник которой был посвящен именно ее последнему дню перед торжественным венчанием через несколько недель.

Глаза ее выражали грусть и отчаяние. Веселье покинуло ее после первых выпитых трех рюмок текилы у бара, когда ностальгия по прошлому захватила ее с головой.

– Элиз, ты в своем уме?! – жгучая брюнетка с красными губами и в черном коротком платье, лихорадочно пощелкала двумя пальцами перед побледневшим лицом подруги. – любишь не любишь, а он, – она поднесла к губам фужер с новым алкогольным напитком, – любит. И это главное. – Уверенно заявила девушка и опустошила сосуд до дна.

Элизабет обняла себя за предплечья, прикусив нижнюю губу.

На лицах каждого человека она замечала счастливые улыбки, и от их вида все сильнее гневалась на саму себя за то, что не может позволить себе хотя бы скромную полуулыбку.

Сердце отчаянно билось в груди, содрогаясь от громких басов. Виски стянуло невидимым стальным обручем, вызывающий легкую головную боль. В ее мыслях крутился образ ненавистного, но любимого человека из прошлого. Она пошла на многое, ради спасения своей любви. Которой как оказалось позже в их отношениях никогда и не было.

От жестокой правды к горлу подкатил ком горечи и обиды. Она же отдала ему всю себя. Всю любовь, которая у нее была она посвятила ему. А он так безжалостно поступил с ней, в клочья разорвав ее чувства и хрупкое сердце.

За такое нельзя прощать, но она бы простила.

Простила бы, если бы все еще любила. Но все это давным давно в прошлом.

По крайней мере, так уверяла себя в этом она сама.

На фоне, как назло, заиграла любимая композиция с временем трехгодовалой давности. Ее накрыла волна легкой настольгии, приятно щекочущая душу.

Она все еще помнила запах его загорелой кожи, цвет его глаз, гулкий стук сердца, крепкие объятия и вкус его губ на своих, после нежных поцелуев.

Как не стараясь забыть, уничтожить эти мелочи из ее головы не выходило. Только сильнее въедалось, как в привычку: постоянно думать, забывать, опять думать, представлять и снова ненавидеть себя за то, что не смогла.

«Как время так быстро пролетело?» – проскочила мысль в ее голове и она невольно кинула растерянные взгляд на свои пальцы, мысленно загибая их, под нос бурча цифры.

Прошло 3 года и 8 месяцев с того самого момента в ее жизни, когда она услышала это заклятое «прости». Прошло 3 года, как они виделись последний раз лицом к лицу, и она вместо доброго прощания, которое сказал он ей, сказала ему: «я тебя ненавижу».

– Я хочу напиться, – почувствовав острый укол ненависти в сердце, Элизабет стремительно направилась к бару, хватая открытую бутылку с виски со стойки.

Без раздумий, уверенно делая большие глотки, она сморщила нос, игнорируя обжигающее пламя в горле, что сдавило легкие раскаленными цепями, не позволяя вдохнуть. Сердце тревожно заколотилось в груди, выкрикивая слова о помощи в виде учащенного пульса.

– Отдай бутылку, сумасшедшая! Элиз, что с тобой?! – завопила еще одна подруга, соскочившая с дивана, как ужаленная.

– Отстань, Кэйт! – вырывая бутылку из рук кареглазой шатенки, Элизабет кинула на нее злобный взгляд, предупреждающий о том, что ей стоило бы отойти.

– Не отстану. Что с тобой? Ты на саму себя не похожа. – наступала девушка, вплотную подходя к ней. – Что. С. Тобой. Черт. Возьми. Происходит. Элизабет!

– Я хочу повеселиться, – смирив свою злобу, ответила та, и силой выдавила из себя глупую улыбку.

Кэйт смирила Элизабет недобрым взглядом, аккуратно обхватывая горлышко тяжелой бутылки в руках другой.

– Тогда, идем танцевать, – резко выдернув бутылку из слабых рук, она прижала ее к животу, и с милой полуулыбкой прошла к заскучавшим остальным девушкам, – быстро идем на танцпол! Невеста хочет танцевать! – весело объявила она, оставляя алкоголь на стеклянном столе, на краю.

Элизабет проследила за действием Кэйт, прожигая полную на половину бутылку нехорошим взглядом. На языке заиграло разъедающее пламя горечи, а жжение в носу и горле выводило на слезы.

В один голос дружно девушки заверещали и зааплодировали, собираясь перед выходом в круг, в центре которого поставили будущую невесту. Элизабет наконец смогла искренне улыбнуться, когда подруги радостно пропели строчки из какой-то старой песни о свадьбе, невесте и любви, пританцовывая и визжа.

– Ты должна запомнить этот вечер навсегда! Ну а если забудешь, я все снимаю, не волнуйся! – крикнула ей в ухо рыжеволосая, приобнимая за плечи.

– Джуди! – расхохоталась Элизабет, закрывая ладонью нацеленную на нее камеру. Легкое головокружение уже тронуло организм, размывая трезвый взгляд до помутнения. – Потом, Джуди, я сейчас не в настроении, – качнувшись в сторону, но удержавшись за стену, невеста направилась к выходу.

Стоило только покинуть комнату, как перед глазами засверкали искры, а по ушным перепонкам ударила громкая музыка. Спускаясь на ватных ногах по маленьким ступенькам на танцпол, Элизабет прижалась к металлическим перилам у стены по правую сторону, боясь рухнуть к ногам все сметающей на своем ходу толпы. Ад в длиною пятнадцатью ступень на длинных каблуках казался непреодолимым. Толчки в спину, ребра, отдавленные пальцы ног – на этот момент стало нормой. И наконец, переступив через последнюю ступеньку ада, девушка облегченно выдохнула, расправив хрупкие плечи.

Глава 1

Жаркие поцелуи обжигали шею, заставляя откидывать голову назад. Что сейчас со мной происходило объяснить просто так было нельзя. Я честно признаться, и сама плохо понимала. Какие-то поцелуи, касания и слова о пустой «любви», за которыми пряталась страсть.

Дрожащими пальцами гладила незнакомого мне мужчину по спине, судорожно вдыхая раскаленный между нами воздух. Сильные руки крепко держали меня за талию и вжимали в холодную стену лифта, словно намереваясь оставить в ней вмятину очертания моего тела на память.

Мы очень быстро и незаметно переместились в какой-то пафосный отель через дорогу с забавным названием. "Meow Moore" – вроде эти буквы были выложены золотыми английскими буквами на стене у ресепшен. Меня это так забавило, что я даже, вроде как-то пошутила на этот счет, а Карл в ответ припечатал меня непонятным взглядом, когда мы уже заходили в зеркальный лифт. Это показалось мне странным, но не настолько, чтобы я смогла предать этому значению именно сейчас, в такой неподходящей обстановке.

Я наблюдала за нами со стороны – через начищенные до блеска зеркала, все больше убеждаясь: как же хорош этот мужчина...Он был выше меня на две головы, имел широкие плечи, упругую грудь и сильные мышцы ног, которые наглядно подчеркнули классические черные брюки.

Боже, переспать с таким красавчиком накануне свадьбы – это считаться большим грехом?

Губы Карла сдержанно искали мои, прокладывая путь ласковых коротких поцелуев от ключиц к шее. Закрыв глаза, предвкушая каждого его нового касания, перед глазами засияли искры, подобны звездам на черном небе, а в груди щепетильно защекотала нежность.

Я творила глупость.

Я никогда бы не сделала это на трезвую голову. Но сегодня: я была отчаянна и пьяна. А значит, имела полное право ошибиться.

Завтра я проснусь, и, скорей всего, эта ночь уйдет из моей памяти после сильного опьянения. Что останавливает тогда меня совершать безумие этой ночью? Ничего.

– Карл, – протянула я, когда одна его ладонь опустилась мне на обнаженное бедро, плавным движением медленно поднимаясь к ягодицам.

Монотонный звук о прибытии раздался над нашими головами, раскрывая широкие двери у лица. От неожиданности мои коленки дрогнули, но я устояла на ногах с помощью мужской поддержки. Бегло оглядела испуганными глазами пустой коридор, не обнаружив никакого осуждающего взгляда в лицах проживающих и облегченно выдохнула.

Эта ночь должна остаться в наших сердцах, а не в памяти других.

Карл, с голодным рыком, резко подхватил меня за бедра, не радуясь тому факту, что лифт притащил нас на нужный этаж слишком быстро. Стремительно перешагнув порог, мы уверенно двинулись вперед по длинному коридору. Он словно уже знал куда идти, потому что у меня было четкое ощущение, что он был тут не впервые – раз так ловко и быстро определил наш номер, не на секунду не задумавшись обратно взглянуть на числа на ключе.

Не успела только привыкнуть к этим золотым стенам лифтам, как вдруг мы уже оказались у огромной двери номера. Мужчина судорожно прикладывал к двери ключ-карту, грязно ругаясь под нос, когда дверь не открывалась.

Я хихикнула ему в плечо, а после дерзко обхватила ладонями щеки, чувствуя легкую щетину. Густой туман въелся в голову и затянул глаза размытой, белой дымкой. Я усердно вглядывалась в пустое лицо, в надежде увидеть хоть смутное очертание.

Меня не интересовала его персона. И я не хотела его потом искать по всему городу, обклеивая каждый столб бумажками с текстом «помогите найти», как обезумевшая фанатка рок звезды. Но мне безумно было интересно как он выглядит.

Но вместо всего этого, я заметила неестественный блеск в его темных глазах (они точно были не голубые и ни зеленые), от вида которого я окончательно потеряла способность здраво мыслить пьяной головой. Я, не думая, впилась в его губы, чувствуя как сильно бьется пульс в висках, отзываясь даже в кончиках пальцах. Я сама первая лезла целоваться – это уже был признак того, что я не в своем уме.

Дверь позади нас отворилась и мы мгновенно оказались по другую ее сторону. Карл поставил меня на ноги, прижимая всем своим телом к стене. Контраст горячего тела и холодной стены призвал вихрь мурашек. Жар внутри живота слепящими вспышками стал спускаться ниже, приятно покалывая между ног. Его дыхание коснулось моих голых плеч, и я невольно вздрогнула.

Сжав мои запястья в одной своей ладони, он задрал их у меня над головой. Я не издала ни звука, и это, кажется, разбудило в нем еще больше интереса ко мне. Другой свободной рукой Карл потянул за край задранного платья, оголив мой живот. Мне стало тяжело дышать, и, стесняясь своей наготы, я бедрами старалась прикрыть откровенные на себе трусики.

– Ты очень красивая, Элизабет, – соблазнительный баритон раздался у меня перед лицом во тьме и я ощутила влажный поцелуй на щеке. – Не закрывайся от меня. Я хочу любоваться тобой.

Карл поставил колено между моими ногами, не позволяя мне скрещивать их между собой.

Я слабо кивнула и прикрыла глаза, наслаждаясь касаниями его длинных пальцев на своем животе. Боковой стороной указательного пальца он сперва провел по линии талии, после коснулся пупка, и стал вести кривую линию к груди, оттягивая край эластичного бюстгальтера.

– Я тоже хочу касаться тебя, – осипшим голосом протянула я и почувствовала его горячий рот у себя на ребрах. – Пожалуйста, – втянув живот, задержала дыхание.

Карл мгновенно выпрямился и жестко схватил меня за запястье, таща за собой вглубь пустого номера. А после, поставив меня, как куклу, впереди у себя под носом, отстранился и опустился напротив на край огромной кровати. Лунный свет проложил путь на полу в виде расплывающийся дорожки, что вела прямо к нему руки. Застыв на месте, я обвела томным взглядом комнату. Мы были в просторной спальне, что находилась в нескольких шагах от прихожей. Я стояла у стены, а по правую сторону от меня находилось панорамное окно во всю стену, открывавший безупречный вид на ночной город, который видела я лишь пятнами. Мерцающий свет из окна бледной синевой падал на белоснежные простыни кровати по центру комнаты. А также игриво переливался в черных волосах Карла, едва освещая его высокий лоб и прямой нос.

Глава 2

Свет дневного солнца медленно проникает сквозь тонкую пелену темноты закрытых глаз, начиная неприятно печь.

Я жмурюсь, не желая открывать глаза и прерывать интригующий сон на самом интересном моменте.

Почувствовав под своей головой крепкую руку я невольно улыбнулась сквозь сон. По телу расплылась нежная истома, приятно щекочущая пальцы ног.

Я потянулась и, не открывая глаз, перевернулась на другой бок, чувствуя тепло мужского тела.

Сонное сознание еще отчаянно пыталось цепляться за обрывки ярких ночных сновидений, греющих душу и сердце.

Мне снился безлюдный пляж, как будто на другой Вселенной. Чистый, почти прозрачный, песок мерцал в лучах уходящего за горизонт солнца. Небо над головой горело алым пламенем, словно истекало кровью. Я шагала по раскаленному песку, зарывая ноги в песок по щиколотку. Меня беспрерывно звал незнакомый голос мужчины из глубины моря, зазывая к себе. И я спешила к нему.

Резко нырнув с головой в воду, как рыба, я погрузилась в подводный мир. Плыла, плыла, плыла...Пока не почувствовала, как внезапно начинаю задыхаться. Я беспокойно бьюсь руками об воду, болтая ногами и безмолвно кричу в панике, начиная уходить на дно. Но что-то невесомое толкает меня вверх и я выныриваю, нервно сглатывая ком чистого воздуха. Обнаженное тело обдувает легкий ветер, а тяжелые волосы расплываются по глади воды, прилипая к шее и плечам.

Я по грудь стояла в воде, жмурясь от пронзающего света солнца. Длинный берег за спиной исчез, а солнце оказалось так близко, что до него можно было бы дотронуться на расстояние вытянутой руки. А потом рядом со мной в это же мгновение вынырнул он. Незнакомец в белой промокшей рубашке с размытым лицом. Он притянул меня к себе, и, прижимаясь своей мокрой грудью к моей, ласково долго шептал на ухо о том, как же он счастлив, что я пришла к нему.

А после я начала просыпаться и последнее, что запомнила так это то, как он отчетливо сказал мне: «моя». И я подумала, что послышалось мне это не только во сне.

Я стала открывать глаза, извиваясь под мягким одеялом. В затылок стучала надоедливая тупая боль, оборачивающаяся в дружный хоровод вокруг висков. Последствия после коктейлей «для хорошего настроения» похоже не избежать.

Хриплый стон вырвался из груди, когда я перевернулась на живот и легла на горячее мужское плечо, на котором все это время спала.

Я медленно подняла слипшиеся ресницы, наблюдая, как постепенно дымка после сна тает в дневном свете.В глаза сразу бросилось очертание лица незнакомца напротив. Пульс участился, и я, прищурившись, уставилась на него в предвкушении.

Наконец-то.

Я думала, что на это утро проснусь одна и таинственный, вроде Карл, исчезнет как ни в чем не бывало. По крайней мере так делало большинство парней. А тут он. Остался и даже, кажется, уже давно не спал и поджидал меня.

Сперва в глаза бросились растрепанные шоколадные волосы, в которые он запустил свои пальцы, своеобразно накручивая их. Потом взгляд плавно двинулся по линии лба, перескакивая на четкий контур скул ведующие к сильному властному подбородку с темной щетиной.

Я неуверенно, но с нескрываемым интересом, подняла взгляд к его глазам, и ужаснулась...

– Ты?...– охрипшим от негодования голосом задала риторический вопрос я, чувствуя, как сердце перестало биться. По рукам пробежали холодные мурашки и волосы на теле встали дыбом. Теплые ласковые прикосновения теперь казались смертельным ядом.

Передо мною был вовсе не Карл. Далеко не Карл. А может Карла и вовсе все это время и не было? И я, как полная дура поверила в очередную чушь своего бывшего мужа? Который сейчас с обаятельной улыбкой, откинув голову на изголовье кровати, пялился меня, словно ничего и не было!

– Твою мать! – воскликнула я с большим потрясением, все же убеждаясь, что это не сон и мне это не кажется. А очень жаль.

Лучше было бы спятить и признать, что рехнулся, чем тот факт, что ты переспал с человеком, от которого выворачивало наизнанку от любви под названием „ненависть".

– Нет-нет-нет, – я отскочила от него, как ужаленная, на противоположную сторону кровати, хватаясь за голову.

Кровь закипела в жилах от передозировки адреналина, сводя зубы. Все тело жгло, но больше не от ярких воспоминаниях ночи, а от отвращения. Учащенный пульс заложил уши, из которых вот-вот должен был повалить красный пар.

Моему возмущению не было предела.

Что я натворила?...

Господи, я знаю, что далеко не ангел и за моей спиной немало грехов, но почему ты решил наказать меня именно так?!

Я была в полной заднице.

В. Полной. Заднице. На. Самом. Ее. Дне.

– Какая же я дура! – похлопав себя по горячим щекам, чувствую как живот парализует встревоженным трепетом, подталкивающий тошноту к горлу. – Дура! Дура! Дура! – беззвучно всхлипывая, я закрыла лицо ладонями, не в силах поднять глаз на него.

– Тебе не понравилось, Элиз? – притворным озабоченным тоном интересуется бывший муж, но я каждой клеточкой тела ощущаю его откровенную издевку.

От сдерживаемой ярости начало ломить конечности: руки так и тянулись к наглой физиономии, чтобы огреть хорошей пощечиной, а ноги хотели унестись отсюда как можно подальше.

– Да пошел ты! «Карл», – я показала кавычки, – как можно только додуматься до такого? Хотя тебе, Карстен, всегда в голову приходили только идиотские идеи.

– Да, и поэтому я женился на тебе.

Уставившись в стену с каменным выражением лица, я открыла рот, чтобы возразить, как слова вдруг неожиданно непробиваемым комом застряли в горле. Сжав кулаки до побелевших костяшек, почувствовала как внутри словно что-то оборвалось и рухнуло все в районе желудка.

Скрывая свою обиду под непроницаемой маской безразличия, внутри меня все ломало и крутило, провоцируя на слезы в честь его. Но моих слез он больше не достоин.

Я резко дергаю одеяло на себя, чтобы прикрыть наготу, как Карстен ловко делает тоже самое из-за чего ткань издает звонкий треск.

Глава 3

4 года назад

Теплый осенний ветер ласкает мое лицо, обдувая обнаженные руки, и весело раздувает однослойную фату и шлейф свадебного платья в пол.

Чувство легкой эйфории захватывает дух, зарождая внутри огромный фейерверк эндорфинов. В голове крутятся сотен ярких мыслей и домыслов, обрушивающиеся на начале пути переработки. Кажется, все пропало.

Я стою у замершей дороги машин в пробке, хлопая пышными ресницами, не позволяя слезам испортить макияж, на который я потратила три с половиной часа, отсидев себе все бока. В руках сминаю небольшой букет из семнадцати штук белоснежных пионов, обмотанных атласной лентой по кругу и нервно поджимаю накрашенные губы, глядя на своего озлобленного жениха и водителя, что ругаются между собой, стоя по противоположные стороны от арендованной шикарной машины.

Мы застряли посередине дороги в гигантской автомобильной пробке, в которой не было видно ни начала ни конца. А до начала венчания у нас оставалось меньше часа.

Все пропало.

Все.

Все.

Все.

И не нужно было устраивать все это шоу: скрупулезно подбирать наряды, выискивать самое лучшее место с эстетическим видом для росписи, готовить танец, ломать голову над дизайном свадебного торта…Не нужно было ничего.

Подняв голову к небу, я мысленно просила о помощи у всех небесных богов. А вдруг сейчас все препятствия вокруг мгновенно исчезнут и мы спокойно и быстро доберемся до нашего места? Верить в чудо – никогда не поздно, также как и находить его в каких-то мелочах. На голубом небе ни единой хмурой тучи – хотя, ее так страшно предвещали синоптики погоды. Яркое солнце обнимало город и народ, зажимая в своих крепких объятиях настолько сильно, что кожу начинало печь до неприятной боли. Перистые облака растянулись по лазурному полотну, придавая воздушности и легкости. Природа только – только раскрывала свои живописные виды для людских глаз и окрашивала хмурые серые здания теплыми красками света.

Осень – время года, когда все ощущается немного по-другому. Воздух не кажется таким жгучим, солнце не таким горячим, а любовь не такой обычной.

Деревья переодели свои сочные зеленые накидки, сменив их на многообразные оттенки желтого. Где-то ветви уже стояли голышом и обдувались потоками прохладного ветра, где-то еще красовались огромные пушистые верхушки из листьев, не намеревающиеся даже осыпаться. Это все было так прекрасно, что я ни разу не пожалела, что мы выбрали сыграть свадьбу осенью, преодолев все сомнения. Но, только оставалось решить маленькую проблему: либо научится телепортироваться за минуту, либо найти где-то самолет–вертолет, который сейчас нас доставит к месту.

– И что ты предлагаешь мне делать? – недовольно спрашивает Карстен у водителя, впиваясь в него яростным взглядом.

Черный смокинг сидел на нем лучше чем даже предполагалось, хотя классические костюмы ему всегда были к лицу. Модная прическа с пробором на бок, уложенная под несколькими слоями фиксирующего лака уже начинала пушится. Его неподатливые волосы никогда не любили никаких махинаций.

– Пошел к черту, у меня больше нет желания с тобой это обсуждать, – всплеснув руками Карстен выбросил еще пару грубых словечек, и с измученным выражением лица направился ко мне. Он тоже устал от навалившихся беспрерывных проблем на нас с самого утра. – Я не знаю, что делать Элиз, этот идиот не хочет вызывать новую машину. – под идиотом он, кажется, подразумевал водителя.

Карстен взял меня за плечи, встревоженно заглядывая мне в глаза, когда в уголках глаз уже начинало колоть от сдерживаемых слез. Он коротко улыбнулся мне, заставляя улыбнуться в ответ. Но улыбка на моем лице выдалась кривой.

– Даже не думай реветь, – погрозил пальцем перед носом мне мой жених, осторожно обхватив мой подбородок. – Реветь ты сегодня будешь только от счастья.

Я подняла взгляд на него, чувствуя, как по правой щеке покатилась первая слезинка. Под пристальным надзором карих глаз, она ловко приземлилась на большой мужской палец и испарилась, как снежинка. Внутри что-то дрогнуло от беспокойства. Сердце глухо стучало у меня в груди, мысли беспокойно путались, как нити. Ноги становились ватными и усталость большим грузом наваливалась на плечи. От безысходности хотелось побиться головой об землю, но я взяла себя в руки, и даже выдавила из себя слабую, веселую ухмылку.

– Так хочу тебя поцеловать, но твоя идиотская помада, – Карстен издал жалобный стон, неотрывно глядя на мои губы, а я от его слов только шире улыбнулась, концентрируясь на теплой энергии в солнечном сплетении.

Я положила ладони на его плечи и оставила легкий поцелуй на гладко выбритой щеке, нежно вытирая большим пальцем слабый след от красной помады. Карстен крепко обхватили меня за талию, придерживая, чтобы я на всякий случай не рухнула на своих высоких шпильках.

– Что будем делать то, Карстен? – тихо спросила его я, ощущая, как на смену тревоги приходит смирение.

Мы вместе – и это главное. А значит и все трудности нам преодолимы. Разве не для этого созданы отношения? Чтобы идти вместе, рука об руку, преодолевать все, что кажется невозможным.

Звонок на его телефон взволнованными мурашками отразился на теле, и влажный холодок пробежался по спине. Карстен ловко выудил из кармана брюк телефон, сводя брови к переносице, разглядывая абонента на экране.

– Это организатор, – поднимает он взгляд на меня, протягивая руку с телефоном, чтобы я увидела.

– Черт, – невольно слетает с языка нелестное ругательство, – нам срочно нужно что-то делать.

Я подношу к пульсирующим вискам пальцы, начиная их медленно массировать.

Карстен шустро сбрасывает звонок, от чего я удивленно поднимаю брови, недоумевая, что он хочет сотворить.

– Побежим? – с ухмылкой и игривым огоньком в глазах говорит Карстен, но в его тоне ощущается серьезность вопроса. Он сам не верит, что говорит такую глупость, но выхода у нас больше нет.

Я изумленно вздохнув, оглядываюсь назад на улицу, мысленно прикидываю за сколько реально добежать мне на каблуках до забронированного ресторана.

Глава 4

В нашу квартиру с Оливером я прибыла спустя полтора часа.

Пока отвечала подругам о том, где и как я провела ночь – села батарея. И мне пришлось топтаться на улице в поисках такси, что только измотало меня. А спустя полчаса пришлось заново плестись в отель, чтобы попросить хостес заказать мне такси, на ожидание которого ушло еще пятнадцать минут. И уже, когда я наконец-то заняла свое долгожданное пассажирское место в машине, подумала: что ура, можно расслабиться и спокойно выдохнуть – попала в длинную пробку прямо в пару километров от дома.

Нехорошее предчувствие подсказывало мне о большой предстоящей ссоре, но мне ничего не оставалось с ним поделать как попросту принять.

Я смотрела в окно, наблюдая за жизнью города и людей и понимала, что мир никак не изменился после моего нелепого инцидента, и все осталось прежним как и было – жизнь продолжается. И мне стоило бы забыть это, как страшный сон и принять за большой урок на будущее.

Но кто бы сказал, что самостоятельное изгнание этого человека из мыслей равносильно самоубийству.

Я всю дорогу думала лишь о том, как мы провели ту ночь. Воскрешала «убитые» чувства и эмоции, снова наполняясь той безудержной энергией, что зашкаливала во мне тогда. Как необычно реагировало мое тело на его касания, поцелуи, ласки… В тот миг все казалось слишком необычным. А многозначительное ощущение чего-то родного и далеко забытого, оказался самым основным симптомом, на который стоило обратить внимание в первую очередь. Но кому это интересно в порыве слепой страсти, когда функция здравого смысла покидает ваше мышление? Правильный ответ: никому.

Спустя час (или больше), машина все же остановилась в указанном пункте, и я полезла в сумочку за чаевыми, случайно обнаруживая поразительную находку. Несколько чужих купюр были аккуратно вложены во внутренний боковой карман, в который я всегда по привычки любила складывать бумажные деньги. Я вытащила первую попавшуюся, замечая на ней неестественные инициалы:

«Спасибо за вечер, любимой, бывшей жене» – размашистым почерком было написано на боковине черной ручкой, а снизу непринужденная подпись – «от бывшего, любимого, мужа. Целую в губы».

Он издевался надо мной. Специально. Намереваясь поднять свою самоценность в моих глазах. Но для чего?

– Девушка, – отозвал меня грубый мужской голос, – извините, но мне нужно ехать.

Я посмотрела в зеркало заднего вида, встречаясь взглядами с суровым водителем. Глубокая складка залегла между бровей молодого старика с короткой, окрашенной стрижкой и седой щетиной. На вид ему было лет пятьдесят семь, но мужчина очень хорошо ухаживал за собой. Глаза его были голубо–серые и очень печальные. Наивысшие веки придавали усталости, а глубокие фиолетовые синяки под глазами утяжеляли взгляд. Кажется, день не задался ни у одной меня.

– Извините, – спохватилась я и протянула ему крупную купюру с индивидуальной надписью. – Сдачи не надо, спасибо.

Я открыла дверь, чтобы уже выйти, как вдруг водитель окликнул меня:

– Спасибо вам. – заметно подобревшим тоном вымолвили он, и я заметила как глаза его стали стеклянными.
«Будь добра к каждому прохожему, ведь ты не знаешь, что творится у них на душе». Вспомнились мамины слова нравоучения, и невольно сама почувствовала на душе приятную легкость и уютный покой.

Обменявшись искренними улыбками, я покинула салон автомобиля и поспешила к многоэтажному дому, у которого уже стоял мой жених и отчаянно кому-то названивал. Скорей всего мне.

Под серой обтягивающей футболкой было хорошо заметно очертание напряженных плеч; голова была опущена вниз так, чтобы закрыть экран смартфона от лучей солнца, и тем самым занавесить волосами лицо. Длинные пальцы нервно порхали над электронной клавиатурой, набирая текста.

Я прикусила язык, гадая, какая сейчас черта эмоций коснулась его лица. Холодные мурашки забегали по ушам, с каждым следующим шагом щепетильно кусая меня чувством страха. Не сводя с него глаз, я облизнула губы, во рту внезапно пересохло, дыхание затруднилось, а когда Оливер снова поднял свою голову вверх, я и вовсе застыла на месте. Он сверлил меня нехорошим взглядом, от которого мое сердце сжалось, от неясной тревоги.

Таким я его еще не видела никогда. Русые всклоченные волосы торчат во все стороны, брови нахмурены, глаза словно стреляют красными лазерами, испепеляющие все на своем пути.

Оливер двинулся ко мне, быстрым шагом преодолевая расстояние между нами в считанные секунды. Я сделала два шага навстречу, перед тем как парень вцепился в мои предплечья стальной хваткой.

– Где тебя, мать твою, носило?! – не своим голосом прорычал мне в лицо он, обдав горячим дыханием щеки.

Я хлопаю глазами, не в силах вымолвить и слово. Оливер внимательно всматривается в мои испуганные глаза, словно просматривает, что я делала во вчерашний вечер.

Слава небесам, что обычные земные не одарены такой способностью.

Я беззвучно открываю рот и ничего не издаю. Голос пропал начисто без всякой магии.

– Я, – спустя долгой паузы выдавливаю из себя и замолкаю, чувствуя как горло саднит от сухости.

– Элиз, – Оливер закрывает лицо руками, что-то неразборчиво бубня в ладони. – Извини, я слишком резко налетел на тебя. – Он неожиданно притягивает меня к своей груди, и я поддаюсь ему, утыкаясь носом в шею.

Его пальцы смыкаются в замок на моей пояснице, плотно прижимаясь ко мне. Чувствую как он кладет свой подбородок мне на затылок, и что-то шепчет в виде извинений. От его касаний веет неестественной прохладой. «Раньше такого не было» – шепчет внутренний голос, – «или просто не с кем было сравнить».

– Я очень волновался, – вдруг раздалось у меня под ухом и я вздрогнула, мысленно развеивая руками свои глупые мысли.

– Извини, – тихо-тихо произнесла я, ладонями упершись ему в грудь. – У меня сел телефон.

– Когда мне позвонили твои подруги и сказали, что потеряли тебя, я думал, что разнесу этот клуб к чертям, – Оливер нервно усмехнулся.

Глава 5

5 лет назад

– Очень красиво, – вдруг позади меня раздается мужской голос, и я невольно отмечаю для себя его приятный, поставленный баритон.

Но сейчас мне не до него. Я полностью проникнута своим творчеством и творением.
Такие комплименты посвященные моим работам я слышу постоянно.

– Спасибо, – откликаюсь я, не поворачиваясь.

Я смотрю на лиловое небо, затем на яркое солнце, что висит над неподвижной гладью воды в нескольких метрах. После возвращаюсь к холсту, смешивая на палитре голубой и фиолетовый цвет с белилами, и поспешно добавляю их мазками по краям холста, где намечено у меня чистое небо. Очерчиваю концом тонкой кисточки океан, и быстро меняю кисть на побольше, окуная ее в синюю краску. Мне оставалось сделать всего пару маленьких штрихов, чтобы довести работу до конца. И нужно было ускориться, так как солнце уже стремительно начинало скрываться за горизонтом, не желая дожидаться меня.

Закусив нижнюю губу, я сделала два шага назад, чувствуя, как голые пальцы зарываются в теплом песке. Задерживаю взгляд на небе, и любуюсь необыкновенным огромным облаком, что растянулось по небу над маленькой точкой солнца, от которой несколькими полупрозрачными струнами расправились лучи, врезающиеся в края пушистого серо–голубого облака. Нежно–персиковый градиент залег прямо между двумя границами лилового и голубого неба, под облаком, осветив его снизу розовинкой. Глубоким синим океан очертил свой конец, разделив себя с сиреневым небом. Маленькие волны будоражили смиренный океан, белой пеной собираясь у берега.

Мою любовь к воде и закатам описать словами было невозможно. Я с детства обожала природу, а с возрастом эта любовь только крепла и становилась сильнее. Но определенная любовь хранилась в заходе солнца. Закат всегда успокаивал и давал надежду. Чтобы то ни случилось, помни, что после каждого красочного, яркого захода солнца, оно также возвращается на небо под утро. Я часами наблюдала как меняются цвета, переливаясь с другими; как один цвет перетекает в другой и как рассеивается вся красота, натягивая на себя полотно темной ночи.

Природа способна создавать необыкновенные вещи, и очень жаль, что не все люди в силах ее увидеть и почувствовать. Некоторым это не дано от рождения, а некоторые сами изолируют себя от мира. И это главная проблема нашего человечества. Мы сами отдаляемся от живого – от истинной красоты, которую нам показывает мир.

Шум воды едва доносится до меня, но все же затрагивает слух и наполняет сердце необыкновенной теплотой. Я задерживаю дыхание, медленно втягивая носом свежий, влажный воздух. Сравниваю свой процесс работы с реальностью, и подмечаю несколько несостыковок, которое мысленно отмечаю у себя в голове, что нужно будет исправить.

Закусив конец кисточки зубами, делаю еще один маленький шаг назад, и неожиданно врезаюсь спиной в чью-то грудь, из-за чего инстинктивно резко оборачиваюсь назад, начиная нервно извиняться:

– Прошу прощения, я вас, – я поднимаю голову выше, плавно перемещая взгляд с голых ног на купальные синие шорты, после на мускулистую грудь, шею с выраженным острым кадыком, и еще выше, и еще, пока не встречаюсь с пронзительными глазами цвета горького кофе. – Не заметила, – почти что шепотом проговорила я, как завороженная уставившись на незнакомого красавчика.

Он смотрел на меня со всей высоты своего роста, чуть опустив голову. Мокрые волосы темно–каштанового оттенка сосульками свисали вниз, а океанская вода капала с кончиков волос на загорелую кожу плеч. Я бросила короткий взгляд на его милую улыбку, и парень сразу довольно оскалился.

– И ты очень красивая. – Сказал он, и я слепо начала шагать назад, не отрывая от него глаз.

– Вы, – я сделала еще один шаг назад и вдруг почувствовала как врезаюсь во всю конструкцию своего этюдника–мольберта, который начинает дребезжать, а я споткнувшись об сумку у ног, начинаю лететь прямо вниз на выложенную дорожку из камней.

Но успела я только испуганно вытаращить глаза и раскрыть рот, как красавчик вовремя успел схватить меня за предплечье, а после подхватить за талию, в пару милях от жестокого падения. Я вцепилась в его плечи, таращась на него, как на что-то необычное. Подобие самых главных героев красавчиков из всех драматичных фильмов и сериалов сейчас держал меня на руках и спас от того, чтобы я не упала.

Боже, где камера? В каком мы фильме?!

– Аккуратнее нужно быть, красотка, – он ставит меня на ноги, и я на мгновение прихожу в себя.

Быстро оборачиваюсь назад к холсту, замечая, что несколько открытых баночек с краской попадали в песок, кисти разлетелись, а мольберт завалился на одну ножку в яму из песка.

Я сразу начинаю собирать материал, краем глаза наблюдая, как незнакомец осторожно поправляет мой мольберт, придерживая за холст, боясь его уронить.

– Спасибо, – протараторила я, закрывая последнюю баночку с вытекшей гуашью.

Половина моих красок раскрасили песок в интересные оттенки, так что теперь под моими ногами разлилась своеобразная радуга.

Смотрю на небо, обнаруживая, как солнце стремительно покидает линию горизонта, бесследно исчезая в неровной линии воды. Я тяжело вздыхаю, прикрывая глаза, пытаясь унять учащенный пульс.

Не успела.

– Продашь мне эту работу? – спустя несколько минут, снова дает о себе знать знакомый мужской голос, и я открываю глаза, встречаясь с его глубоким взглядом.

Он с неподдельным интересом разглядывает меня (а не картину, которую хочет приобрести), отчего мне становится не по себе. Я до последнего борюсь с желанием втянуть шею в плечи, и, вытерев испарину на виске тыльной стороной ладони, провожу также по коже горячих щек, замечая, как взгляд у незнакомца неожиданно заискрился веселым блеском.

Недовольно покосившись на него, я перевожу взгляд на картину, разочарованно разглядывая недостатки. Я не успела ее закончить в срок до того как зайдет солнце, а значит, что теперь я должна буду ее либо заканчивать по памяти, либо оставить так.

Глава 6

Оливер сильнее сжимает руль своей Mazda, добавляя газу. Я разочарованно смотрю на спидометр, желая оказаться на месте водителя – за рулем, – и пронестись по пустой трассе сломя голову, на всей возможной допустимой скорости.

Мне срочно требовалось освободить голову от всего. Мне нужно было оказаться на грани жизни и смерти, чтобы снова почувствовать жизнь.

Я отворачиваюсь к окну, негромко вздыхая. Перед глазами проносятся различные деревья и интересные растительности. Но желание очаровываться природной красотой на этот раз не предвещало никакого вдохновения. Я хотела спать. Слышать шум беспокойных волн океана, лежа в просторной кроватке, завернутая в теплое одеяло и чувствовать рядом с собой его… Нет! Этого подонка рядом с собой, я видеть больше не желаю. Я просто хочу спать. Просто. Спать. С ним. Нет! Кажется, мне пора обратиться к психиатру.

Я слабо покачала головой, надеясь забыться, и открыла окно, подставляя лицо холодному потоку ветра, что безжалостно бил по щекам наотмашь, протискиваясь в мысли. Вдыхая свежий воздух, я закрыла глаза, чувствуя как волосы небрежно метаются по лицу под воздействием силы ветра, а прохлада остужает и расслабляет все напряженное тело. Буйные мысли пришли в покой, покидая голову и позволяя отдышаться от бесконечного потока.

– Элиз, – голос Оливера понудил меня через силу приоткрыть один глаз и глянуть на него, – все хорошо? Ты какая-то сама не своя.

В последнее время все нехорошо. Я думаю о человеке из прошлого, заставляя проникнуться былым временем и заново влюбляюсь в того, кто и так уничтожил мое сердце. Я запуталась в своих чувствах и выборах. От разных раздумий уже болит голова. Мне кажется, что я предала себя и свою новую любовь. Я думаю, что обманываю себя настоящую.

Но вслух из всего выше перечисленного я не сказала, придержав язык за зубами.

– Все хорошо. Просто болит голова, – отмахнулась я, и поднялась из полулежой позы в сидячую, протерев сонные глаза.

– Хочешь поговорить о чем нибудь?

Я поворачиваю голову в сторону Оливера, встречаясь с ним взглядом, и слабо улыбаюсь. Он пристально смотрит на меня, в ожидание какого-то ответа, но я просто слабо качаю головой и отворачиваюсь к окну.

У меня даже нет сил говорить.

– Хорошо, – сказал спокойным тоном он, приняв мое решение. – Мы почти приехали.

Я ничего не ответила. Достаю телефон из кармана джинс, проверяя время. 16:57. Боже, ощущается как 8:00.
Смахнув экран блокировки, внутри что-то предательски кольнуло, заставляя зайти в социальную сеть, с намерением найти что-то новое. Палец замер над приложением, но поддавшись соблазну, я все же нажала на иконку, почувствовав несильный разряд тока в руке.

Меня моментально переместило на страницу Лили, из которой я не вышла вчера. В глаза снова врезалась совместная фотография с Карстеном, и, не задерживая на ней внимание, я смахнула в сторону, случайно тыкая на другой пост, где была отдельная фотография его одного. Случайная фотография со стороны. Он расслабленно сидит в кресле, положив локти на подлокотники, сцепив пальцы в замок. Голова повернута влево, демонстрируя профиль лица. Прямой нос с немного вздернутым кончиком, четкий угол челюсти, пухлые губы, густые брови насупившиеся над полузакрытыми веками. Между зубами зажата сигарета. Странно. Раньше он никогда не курил, и я говорила ему, что ненавижу это дело. Убивать собственный организм ради минутного наслаждения каждый день – идиотизм.

Черная атласная рубашка расстегнута на четыре верхних пуговицы, рукава закатаны до локтей. Карстен сидит в полутьме, и его едва освещает теплый свет настольной лампы рядом. Пальцы невольно тянутся к его лицу, я не сопротивляюсь. Рисую невидимую линию от шеи вниз по плечам, рукам, чувствуя под пальцами пульсацию. Подонок. Но такой симпатичный!

– Элиз? – громкий возглас заставляет вздрогнуть и подскочить на месте.

Телефон в руках подлетает вверх и падает на колени, я трясущимися пальцами поднимаю его и прижимаю к груди, слушая свой зашкаливающий пульс в ушах, как любимую песню. Сердце тарабанит по ребрам доставляя неприятные колющие ощущения, словно пытается сломать кости. Намертво прижавшись всем телом к креслу, я поднимаю голову, мутным взглядом смотря вперед.

– Да? – поломанным голосом бормочу я, сильнее сжимая телефон на груди.

Только бы не видел. Только бы не видел. Только бы не видел…

– Мы приехали.

Я хлопаю глазами, фокусируя взгляд сперва на огромном здание, а после медленно поворачиваюсь к Оливеру, что обеспокоено вглядывается в мое испуганное лицо, и инстинктивно киваю несколько раз, выдавливая из себя улыбку. Но получилось не слишком естественно.

Оливер одаривает меня еще одним пронзительным взглядом и выходит из машины, а я спешу за ним, перед этим сделав пару глубоких вдохов и выдохов. Захлопывая дверь машины, оглядываюсь по сторонам, и чувствую, как земля резко уходит из под ног, захватывая дух.

Я стою на горе, возвышая над несколькими сотнями домов ниже. Вокруг меня царит спокойствие и тишина. Практически никакого шума. Где-то далеко слышится рев моторов машин, разъезжающих по жилому району, но они настолько кажутся незначимыми, когда видишь перед глазами открывающийся вид на океан…

Раскрыв рот от восхищения, я уставилась на огромное лазурное небо, что нависало надо мной, не успевая разглядеть все в округе. Всего один дом находился рядом, стоя чуть ниже родительского дома Оливера, а остальное неземное пространство принадлежало живописной природе: горы, деревья, океан, небо. Я готова была продать душу Дьяволу, лишь бы остаться тут на веки вечные.

– Элизабет! – звонкий женский визг режет слух, заставляя оторваться от любования и прервать момент упоения творческим экстазом, что уже въелся под кожу, отключив сознание.

Я повернула голову налево, откуда услышала голос, и увидела как мама Оливера уже поспешно спешила ко мне, раскинув руки в стороны. Встряхнув головой, вернула самообладание и, вылепив на губах более менее естественную улыбку, двинулась к ней.