Бывший муж. Всё в прошлом

Пролог

5 лет назад

Полина

- Что мы здесь делаем, Лина? - спрашивает меня мой муж, подаваясь вперед и опираясь руками о стол.

Смотрит мне в глаза серьёзно, пронизывающе.

Я принимаю максимально равнодушный, отрешённый вид. Я нарастила броню, которую никакие его слова не сломают.

Мой адвокат сидит рядом со мной и откашливается. Готовится что-то сказать, но моему мужу на него плевать.

Почти уже бывшему мужу.

Через полчаса я получу официальную свободу.

Он опять ко мне обращается. Серьёзно, даже немного жёстко:

- Лина, я тебя люблю. Ты меня тоже. Мы можем сами разобраться в своих проблемах, без этого всего.

Он недовольно кивает на адвокатов. А у меня сердце болезненно сжимается. И я в сотый раз мысленно прошу его прекратить.

Я приняла ситуацию и хочу жить дальше, поэтому я поднимаю взгляд на мужа.

- Я хочу развод, - медленно, тихо произношу я.

Мой адвокат опять откашливается, а я продолжаю выдерживать недовольный взгляд своего мужа.

- Александр Вениаминович, начнём… - начинает мой адвокат. - Моя клиентка…

- Заткнись! - рявкает на него мой муж.

Адвокат осекается, растерянно смотрит на меня, на Бурова. Я понимаю, что он не хочет вступать в конфронтацию с таким серьёзным человеком, ведь можно вылететь с работы, если его разозлить.

Подчиняется. Да, мой адвокат слушается моего мужа. Удивительно, что он вообще согласился заниматься этим разводом на моей стороне.

Мой муж продолжает сверлить меня тяжёлым взглядом, лишь повторяет он мне твердо, с напором:

- Лина…

Я сильнее вздергиваю подбородок и холодно смотрю в его серые глаза.

Когда Саша понимает, что его слова не достигают цели, он опасно прищуривается и спокойно произносит, откидываясь на спинку стула:

- Ты ведь понимаешь, что ты потеряешь?

Я рассматриваю его красивое волевое лицо. Я его так сильно любила, просто на разрыв, до безумия, до последней капли. Готова была за ним хоть на край земли…

- Я готова с тобой разговаривать только в присутствии адвоката. Если быть более точной, то только через адвоката. И сейчас я хочу подписать бумаги на развод, - спокойно, выдержано говорю я.

Только мне известно, сколько внутренних сил мне это стоит.

- Я хочу развод, - упрямо, медленно повторяю.

Он недовольно усмехается:

- Ну ладно, что ж, хочешь развод? Получай. Но ты ведь сама понимаешь, как сильно ты об этом потом пожалеешь.

Он берет ручку и размашистым почерком ставить свои подписи. Я наблюдаю за этим в какой-то заторможенной съемке.

Он ставит последнюю подпись и откидывает ручку. Резко встает и уверенным шагом выходит из кабинета, громко хлопнув дверью.

Вот и всё. Я свободна.

1

5 лет спустя

Полина

Я сижу в своём кабинете и нервно раскладываю бумаги на столе. Слышу короткий стук. Через секунду дверь приоткрывается, и я вижу лицо своей помощницы.

- Полина Валерьевна, можно к вам? – спрашивает она.

- Да, конечно, - говорю ей максимально ровно, хотя внутри бушует буря.

Если ничего не помешает, то через три часа я уже буду сидеть в самолёте, чтобы лететь в свой родной город.

Всего двадцать минут назад мне позвонила подруга моей бабушки и сказала, что моего единственного родного человека с инфарктом забрали в больницу. Я сразу взяла билет на ближайший рейс и сейчас раздаю своему секретарю распоряжения. Делаю всё, чтобы во время моего отсутствия всё было под контролем. Если что, эстафету перехватит Марина - моя подруга, с которой мы вместе организовали наше маленькое, но успешное туристическое агентство.

Лена поспешно подходит к столу и кладет передо мной бумаги.

- Полина Валерьевна, - говорит она, - это документы, которые вы просили.

Я киваю.

- Спасибо, Лена.

- Что-то ещё надо? - спрашивает моя помощница.

- Нет, спасибо. Если будут какие-то важные вопросы, пиши мне в мессенджере. Не знаю, что там будет со связью.

Она кивает и поспешно уходит, оставляя меня одну. Я складываю в папку все бумаги, которые собираюсь изучить в дороге, и быстро встаю. Осматриваюсь напоследок и выхожу из кабинета.

Через час я в аэропорту. Через шесть часов мы уже приземляемся. До родного города ехать на такси полтора часа, и к вечеру я оказываюсь на месте.

Пока таксист везёт меня к больнице, в которой лежит моя бабушка, я устало смотрю в окно. Внутри разрастается щемящее чувство ностальгии, приправленное яркими воспоминаниями и калейдоскопом событий. А еще в груди оживают отголоски боли, которыми был окрашен мой поспешный отъезд из города сразу после моего болезненного развода.

В Москву я уехала пять лет назад сразу после подписания всех бумаг. Мне настолько было тяжело и больно, что я ни минуты не готова была оставаться здесь. Тем более, мне поступило предложение, от которого было глупо отказываться. Остаться с разбитыми надеждами и мечтами, с разрушенными чувствами, либо попытаться реализовать свою мечту детства? Конечно, я выбрала мечту. Чтобы не сойти с ума…

Мечту осуществить я не смогла, но стала на ноги и построила свою жизнь уже там, в Москве.

Зажмуриваюсь и прогоняю воспоминания.

В родном городе я последний раз была два года назад. Я приезжала сюда раз в год. В остальное время покупала бабушке билет, и она прилетала ко мне. Все эти пять лет я пыталась её уговорить переехать в Москву, жить со мной. Зачем ей тут находиться одной? Но она ни в какую не соглашалась. У неё тут жизнь и её любимое детище - небольшая база отдыха в горах, от которой она отказаться не могла и занималась ей до последней минуты, вплоть до сегодняшнего звонка. Я понимала, что если заберу её отсюда, то ей будет тяжело.

Такси тормозит возле здания больницы. Я прошу водителя подождать меня и убегаю. Я договорилась со знакомой: мне пообещали, что меня проведут в неприемное время и дадут хотя бы пять минут увидеть бабушку. Поэтому я созваниваюсь с медсестрой, которая пообещала меня провести, и через пять минут уже поднимаюсь по ступеням к палате моей бабушки.

- Привет, Полька! - радостно тарахтит медсестра. Мы с ней вместе учились в одном классе. - Так рада тебя видеть! Давно тебя не видела, - потом она снижает голос до шёпота. - У твоей бабушки состояние стабильное, но тяжёлое. Врачи тут очень хорошие, они помогут. Постараются, по крайней мере…

Последняя фраза режет по живому, заставляя меня опять себя винить, что редко приезжала сюда.

Надо было чаще вырываться, но я как будто бы мысленно вычеркнула это место из своей жизни. А сейчас чувство вины сжигает изнутри.

Но в эту секунду я здесь. А это главное. И я никуда не уеду, пока не поставлю бабушку на ноги.

Тихонько вхожу в палату. Сердце сжимается от боли. В глазах собираются слёзы. Держусь, чтобы не разреветься. Бабушка спит, подключена к аппаратам. Выглядит постаревшей и уставшей. Я подхожу, сжимаю пальцами её прохладную сухонькую ладонь.

- Привет, бабуль, - шепчу я ей. - Я здесь. Приехала к тебе…

По факту, я ей купила билет, и она должна была ко мне прилететь через неделю. Сейчас же я в очередной раз себя виню, что сама не приезжала.

- Прости, - шепчу я ей. - Обещаю, я тебя поставлю на ноги, и всё будет хорошо. Никуда не уеду, пока ты не поправишься. А потом, я тебе клянусь, я тебя заберу отсюда, как бы ты ни сопротивлялась. Разберёмся мы с твоим пансионатом. Всё будет, как ты захочешь, но здесь ты больше не останешься.

Через пять минут приходится уходить. Под болтовню Светы я выхожу из больницы. Она машет мне и кричит: «До встречи!»

Когда остаюсь одна, замираю на крыльце и прикрываю глаза. Делаю глубокий вдох. Вдыхаю всё ещё теплый осенний воздух. В глазах щиплет, и я собираю свои силы. Уж точно сейчас расклеиться мне нельзя.

Завтра встречусь с врачом. Поговорю с ним. Возможно, получится перевезти бабушку в областную больницу.

Сделаю всё, что в моих силах, чтобы она быстрее поправилась.

Чтобы она вообще поправилась…

А сейчас поеду в её пансионат, в котором я не была три года, и переночую там.

Делаю ещё один рваный вдох. Такой же рваный выдох. Открываю глаза и спускаюсь по ступенькам, цокая высокими каблуками. Подхожу к такси, поднимаю голову и резко замираю.

Парализует. Прошивает током.

Время будто замедляется, а потом резко, галопом, молниеносно возвращается, откатываясь на пять лет назад.

Я вижу знакомые темные глаза, которые встречаются с моими. Мы схлёстываемся взглядами. Даже на расстоянии улицы чувствуется дикое напряжение.

Бывший муж.

Стоит возле тонированного черного Мерседеса. Сзади еще такой же тонированный джип. Я знаю, что он сейчас крутая шишка. Больше ничего о нем не знаю.

2

Полина

Я просыпаюсь рано утром, открываю глаза и не могу понять, где я. В Москве так звонко не поют птицы и не шелестит на деревьях листва. Я сажусь на кровати и растеряно осматриваюсь по сторонам.

Осознание, где я, резко накатывает тяжёлой волной. Морщусь от понимания и от воспоминаний, как стремительно и в страхе пролетел вчера мой день.

Бабушка в больнице, у неё инфаркт, я сейчас в её пансионате и буду здесь, пока ей не станет лучше.

Быстро встаю с кровати, подхожу к окну. Здесь так много воспоминаний, просто топит в прошлом: детство, юность, первая любовь. А еще как дедушка смастерил мне качели на том высоком дереве. Как мы с бабушкой по вечерам сидели в беседке и пили чай с пирогами, которые вместе пекли.

Дедушки не стало четыре года назад. И мне его до безумия не хватает.

Бабушка сейчас… на волоске. И ее я не потеряю!

Сделаю всё, чтобы она выкарабкалась, а потом уговорю уехать отсюда. Найдем хорошего управляющего, который будет смотреть за пансионатом. Будем приезжать сюда иногда, но больше я ее не оставлю одну.

Быстро умываюсь и одеваюсь в легкий сарафан. Выхожу из домика и иду по вымощенной декоративным камнем дорожке к столовой. По пути встречаются немногочисленные отдыхающие. И это в очередной раз откидывает меня в прошлое. Туда, где я еще ребенком бегала по территории и встречала с бабушкой гостей.

Она мечтала, что я стану великой балериной. Отдала меня в балетную школу, а дедушка возил меня на каждое занятие.

Балетной школы в нашем городе уже давно нет. А моя мечта стать балериной рассыпалась вместе с травмой.

Я спустилась с небес на землю и поняла, что хватит жить в мечтах. Чтобы выжить в большом городе, работала продавцом, официанткой. И молчала. Ни слова не говорила бабушке и дедушке, что сложно.

А три года назад мы с Маришей, моей подругой, открыли свое турагентство. У нее были нужные связи и небольшие сбережения. У меня были способности, мощное желание работать и во что бы то ни стало не вернуться в родной город к прошлому.

К боли. К предательству. К разводу на разрыв чувств. К пеплу, оставшемуся от моей любви. К нему. Один на один.

Каждый день сталкиваться с бывшим мужем после нашего развода - это было хуже смерти.

Встряхиваю головой, откидывая волосы назад. В шоке от себя.

Я думала, что я за пять лет научилась держать свои чувства в узде, а тут дала слабину.

Ускоряю шаг и вхожу в помещение столовой. Здесь суетится Галина Валентиновна, она помощница моей бабушки и по совместительству ее хорошая подруга. Ей шестьдесят, и она полжизни помогает бабушке в пансионате. Последние четыре года живёт здесь же на территории.

Галина Валентиновна радостно улыбается, когда я вхожу.

- Привет, Поленька! Хорошо, что ты приехала. Я так по тебе соскучилась, деточка!

А как иначе? Разве я могла не приехать?

- Я тоже рада вас видеть, Галина Валентиновна, - мягко улыбаюсь ей.

Я по ней тоже соскучилась. Если бабушка прилетала ко мне иногда, то с Галиной Валентиновной я общалась изредка только по видеосвязи.

Она начинает суетиться. Ставит на стол блинчики, сырники, варенье, омлет, две чашки ароматного чая: одну мне, вторую себе.

- Спасибо, - шепчу, чувствуя, что слезы подбираются к глазам.

Всё так знакомо и веет детством от этого. Не была я готова, что меня так будет пробирать от эмоций и воспоминаний.

Кое-как беру себя в руки. К нам присоединяется Верочка, молодая помощница Галины Валентиновны по кухне.

- Я сейчас поеду в город, переговорю с врачами, - ввожу я в курс дела пожилую женщину, которая мне, как вторая бабушка. - Мне надо понимать, как действовать дальше. Возможно, получится бабушку перевезти в областную больницу.

Галина Валентиновна серьезно кивает. На ее лице пробегает тень. Она мрачнеет и отворачивается.

- Что случилось? - спрашиваю я у неё.

- Ни… ничего, Поленька, - выдыхает она.

- Вы из-за бабушки переживаете? Мы справимся. Я обещаю, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы…

Она накрывает мою руку своей и ободряюще сжимает.

- Я знаю, девочка, - мягко говорит она. – Тут другое…

- Что именно?

Она мнется. Вижу, что не хочет говорить.

- Ну я же вижу, что что-то случилось. Расскажите мне, пожалуйста, - строго прошу я её.

Она опять поворачивается и виновато смотрит на меня.

- Ты знаешь, Поленька, твоя бабушка просила не говорить, поэтому я сейчас даже не знаю, что делать.

От этих слов у меня внутри всё сжимается. Нехорошее предчувствие пробирает холодом.

- Сейчас моей бабушке плохо. Если это что-то серьезное, то говорите, - строго повторяю.

Она тяжело вздыхает. А потом, решаясь, достает из кармана фартука конверт и кладет передо мной.

- Что это? – шепчу, уже разворачивая бумагу.

- Это причина, почему у твоей бабушки случился инфаркт. Она до последнего просила не говорить тебе, что происходит. Пансионат хотят забрать. Вот… - кивает она грустно, - очередное письмо пришло.

У меня всё внутри холодеет. Опускаю взгляд на документ и пробегаю по строчкам глазами.

Галина Валентиновна напряженно молчит. Потом не выдерживает и добавляет:

- Есть еще письма…

Резко встает, скрывается в хозяйственном помещении. Через минуту возвращается еще с бумагами, протягивает их мне.

- Только, пожалуйста, Поленька, ни слова бабушке, что я тебе рассказала.

Я молча киваю, в шоке просматривая бумаги.

Пансионат, который был у моей бабушки и дедушки всю жизнь, хотят забрать. Да, он небольшой, но в очень живописном месте, в горах, в лесу.

Официальные письма. Здания под снос. Глаза цепляются за пугающие формулировки и слова.

- Вот вчера пришло это письмо. И твоя бабушка не выдержала, Поленька, - добавляет Галина Валентиновна.

Я растеряно пробегаю глазами по каждой бумаге. Что делать, не знаю. Понимаю, что надо обращаться к юристу и консультироваться с ним. Дальше…

3

Полина

Два дня я нахожусь в растерянности и шоке. Это время я бегаю между больницей, юристами и пансионатом бабушки. За эти два дня мое понимание действительности перевернулось.

Я попросила Галину Валентиновну показать мне все бумаги, все финансовые отчеты, всю бухгалтерию бабушки. Скажу честно, Галина Валентиновна упиралась как могла. Всё причитала, что бабушка её убьёт, если узнает, что она всё мне показала.

Как оказалось, в этом году пансионат сработал в убытке. Прошлый год еле свёл концы с концами. Всё не так радужно, как рассказывала мне бабушка. А ещё она постоянно молчала, ничего мне не говорила о проблемах.

Как сообщила Галина Валентиновна, бабушка ни в коем случае не хотела, чтобы я бросила свою жизнь в Москве, которую я строила пять лет, и вернулась к ней.

- Пойми же, Поленька, - причитала Галина Валентиновна, - твоя бабушка хочет тебе счастья, она не хочет, чтобы ты сюда возвращалась.

При этих словах на лице пожилой женщины появилось упрямое выражение. Я даже понимаю главную причину, почему они не хотят, чтобы я сюда вернулась.

Да-да, бывший муж.

Встряхиваю головой и выхожу из лифта. Я приехала в больницу к бабушке. Проведаю ее, накормлю домашним бульоном, а потом опять поеду к юристу. Уже третьему по счету…

Один сказал, что не занимается такими вопросами. Второй дал мне свой совет: не тратить силы зря, ничего не выйдет. Третий – хотя бы взял бумаги на рассмотрение, но предупредил, что ситуация сложная. Вероятность положительного исхода, мягко говоря, мизерная.

От этого понимания накрывает бессильной паникой. Если бы я только знала…

Встряхиваю головой и заставляю себя взять в руки. Если я сейчас расклеюсь, то никому это не пойдет на пользу. Сейчас я нужна своей бабушке и ее пансионату, как никогда. И я помогу. Всеми силами и средствами.

«Кроме обращения к бывшему мужу…» - мысленно добавляю себе.

Иду по коридору, цокая каблуками, прямиком к палате моей бабушки. С главным врачом я так и не смогла встретиться. Он постоянно в разъездах. Общение я веду через Женю. Точнее - через Евгения Борисовича. Он мой бывший одноклассник и по совместительству теперь врач. Он наблюдает за состоянием бабушки и чётко выполняет все рекомендации главного врача.

Поворачиваю за угол и вижу в конце коридора фигуру Евгения Борисовича в белом халате. Он поворачивается, видит меня, взмахивает мне рукой и, улыбаясь, начинает ко мне идти.

- Привет, Полька! - говорит он. - Идём. Твоей бабушке лучше, хотя состояние ещё сложное. Есть большой риск повторного приступа.

- Спасибо, Жень, за помощь, – с благодарностью говорю я. Потом спохватываюсь и поправляю себя: - Точнее, Евгений Борисович…

- Для тебя – Женя.

Я молча киваю и мысленно радуюсь хоть одной хорошей новости за последние два дня – бабушке лучше. А это самое главное.

Выкидываю все переживания о пансионате из головы и вхожу в палату вместе с Женей. Он убеждается, что бабушка выглядит нормально, и выходит, говоря, что не будет нам мешать.

Она находится в отдельной палате. Спасибо за это Жене. Насколько я поняла, он подсуетился.

Я подхожу к кровати, мягко улыбаюсь самому родному человеку в этой жизни. Бабушка лежит. Выглядит, если честно, не самым лучшим образом. Я привыкла её видеть энергичной, целеустремлённой, пробивной. А сейчас она сдала…

Но она обязательно станет такой, как прежде! Я ей помогу.

Я пододвигаю стул. Сажусь возле неё.

- Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю, продолжая улыбаться.

- Хорошо, - шелестит слабым голосом.

Я достаю из пакета еду, которую упаковала мне с собой Галина Валентиновна, и аккуратно кормлю бабушку легким бульоном, уговаривая, что ей надо есть.

Через двадцать минут выхожу из палаты с очередным приступом чувства вины. Надо было приезжать. Надо было узнавать. Надо было что угодно, но быть в курсе того, какие проблемы сейчас у бабушки.

Когда я почти подхожу к лифту, меня нагоняет Женя.

- Не переживай, Полька, - говорит он. - Поставим мы на ноги твою бабушку. У нас тут самый лучший врач в области. Всё будет хорошо.

Я благодарно улыбаюсь ему.

- Спасибо, - говорю.

Жму кнопку вызова лифта. Он ждёт вместе со мной, а потом внезапно выдаёт:

- Слушай, может, кофе выпьем?

Я удивлённо смотрю на него. Он мне улыбается.

- А что такого? Вспомним школу.

- Я... Извини, Жень, - сбивчиво отвечаю. - Сейчас сколько дел. Давай как-нибудь в другой раз…

- Ловлю тебя на слове, Полька!

- Хорошо, - киваю ему.

В сумке начинает звонить мобильный. Я быстро достаю его и принимаю звонок от помощницы. Женю зовет медсестра, и он уходит. Я облегченно выдыхаю.

Не скажу, что предложение Жени попить кофе – что-то сверхъестественное или обязывающее, переходящее границы. Но… я не готова.

Лифт приезжает, створки распахиваются, я вхожу. Пытаюсь расслышать свою помощницу сквозь не очень хорошую связь.

Кабина лифта, поскрипывая, опускается на один этаж вниз. Если честно, у меня есть страх старых лифтов. Но что сейчас мой страх по сравнению с проблемами, которые навалились?

Лифт дергается и останавливается. Двери опять открываются. И я застываю. Дыхание застревает в горле, не давая сделать полноценный вдох.

Это такая шутка? Издевка судьбы?

В шоке смотрю на бывшего мужа, который в упор смотрит на меня и стискивает челюсть. Делает шаг вперёд, входит в кабину, забирая собой всё пространство. Я не отрываю мобильный от уха, стою как вкопанная. Даже не слышу, о чем мне сейчас говорит моя помощница.

- Здравствуй, Лина, - здоровается он низким голосом с хриплыми нотами.

Меня прошивает током и от его голоса, и от его обращения. Никто меня не называет Лина. Я Полина. Поля. Но не Лина. Только он меня так называл. И это обращение бьёт наотмашь. Опять кубарем откатывает меня в прошлое.

- Здравствуй… - выдыхаю я.

Даже имя его не могу произнести, за что мысленно себя ругаю. За реакции ругаю. За то, что вообще не могу успокоить будто взбесившийся пульс.

4

Полина

Моя паника взлетает до небес. Хочется кинуться к дверям и начать колотить, крича: «Выпустите нас отсюда»

Но я не двигаюсь. В общем, даже в шоке от своих сумасшедших, не свойственных мне сейчас желаний. Я привыкла держать себя в руках. А здесь… Ну совсем расклеилась.

Буров достает телефон и включает экран. Молча жмет на красную кнопку на стене.

Он высокий. Под два метра. Я это прекрасно помню. Кажется, забирает собой всё пространство лифта. Чувствую запах его дорогого мужского парфюма и чего-то до боли знакомого.

Внезапно свет мигает и включается, но лифт не двигается с места.

Я стою немного сзади и упираюсь взглядом в широкие плечи, обтянутые белой тканью рубашки. Выше – крепкая шея. Дальше - темные, стильно стриженые волосы.

Он поворачивается ко мне и упирается в меня серьезным, тяжелым взглядом. Что в нем? Неизвестно. Просто нечитаемо. Пять лет прошло. Я его совсем не знаю.

Встречаемся взглядами. Прошивает до дрожи в коленях.

Безумие какое-то! Злюсь сама на себя. Внешне конечно это не показываю. По крайней мере, очень стараюсь.

Он рассматривает меня. Параллельно прикладывает к уху мобильный.

- Мы тут застряли в лифте. Реши этот вопрос, - спокойно, твердо говорит он в трубку.

От звука его голоса опять прошивает. Вроде такой же, но и другой. Более мужской, с хриплыми нотами. Более взрослый, уверенный, властный.

Он отбивает вызов, опять впиваясь в меня взглядом. Ведет по лицу, задерживается на губах.

Я нервно заправляю прядь волос за ухо. Не выдерживаю первая. Отвожу взгляд.

Собираю все свои силы, чтобы выглядеть такой же непоколебимой, как и он. Не знаю, насколько это у меня получается, но я стараюсь.

- Как ты, Лина?

- Я Полина… - вырывается у меня.

Быстро стреляю в него взглядом. Снова цепляюсь за его спокойный и сканирующий.

О чем он сейчас думает, только одному ему известно.

А мне…

Мне всё равно.

Опять нахожу на двери лифта точку, которую гипнотизирую.

- У меня всё… прекрасно, - выдавливаю из себя. - Правда.

Даже умудряюсь улыбнуться и посмотреть на Бурова. Он непоколебим. С легким прищуром гипнотизирует мои глаза, опять мажет по моим губам.

Я их нервно облизываю.

- А ты как?

Ох, черт! Зачем мне это?

Незачем. Просто поддерживаю разговор. Показываю, что могу говорить и даже не вспоминать, что мы когда-то были вместе…

- Нормально, - следует ровный ответ.

Его не раскусить. Ни одной эмоции. Только взгляд темный и затягивающий, говорящий о том, что он тоже помнит.

- Давно приехала?

- Два дня назад.

Опять повисает пауза. Воздух между нами густой и напряженный.

- Надолго? – следует еще один вопрос.

Он спокойный. Либо умеет держать свои эмоции в узде гораздо лучше меня.

- Как только решу вопрос с бабушкой, уеду.

Он кивает.

Опять молчание. Затем – следующий вопрос.

- Как твоя карьера?

Я снова смотрю ему в глаза. Он сверлит меня тяжелым взглядом. Роняет ниже, проходится по моим обнаженным плечам. Если бы я знала, что столкнусь с ним, и, что еще хуже, застряну с ним в крошечном лифте, надела бы не легкий сарафан на тонких бретелях, а наглухо закрытое, строгое платье.

Но что есть, то есть. И Буров рассматривает меня в открытую: от глаз до босоножек на высокой шпильке. Даже на высоких каблуках я чувствую себя хрупкой и маленькой на его фоне.

Когда-то он активно занимался спортом: боксом, борьбой, боями без правил. Спортсмен, плохой парень из богатой семьи, купающийся в обожании всех представительниц прекрасного пола. Он был магнитом.

Уверена, сейчас им и остается. Просто стал более мужественным, жестким, непоколебимым.

Уверенный в себе мужчина при власти и деньгах.

Рвано выдыхаю, опять упираясь взглядом в створки лифта. Понимаю, что так и не ответила на его вопрос.

И, что самое главное сейчас: я жутко не хочу, чтобы он видел мое замешательство. Достаточно и того, что я в шоке от своих реакций. Я была уверена, что похоронила воспоминания и эмоции в прошлом. Прожила их и иду дальше.

- Моя карьера? – переспрашиваю, беря себя в руки. – Ты о балете?

Он медленно кивает, продолжая шатать мою выдержку своим изучающим взглядом.

- Он в прошлом. Не сложилось.

От этого еще один болезненный укол. Когда окажусь дома, то обязательно дам волю чувствам, а потом соберу свою выдержку по кусочкам.

Лифт внезапно дергается и со скрипом начинает двигаться вниз. Я облегченно выдыхаю, и, когда створки открываются, вылетаю из него. Не хочу, чтобы выглядело будто я убегаю, но как есть.

- Если нужна помощь, обращайся, - летит мне вслед.

Оборачиваюсь. Нервы в разносе. Лишь этим можно объяснить то, что я ему внезапно улыбаюсь и спрашиваю:

- Так хочешь, чтобы я быстрее уехала?

Он усмехается уголком губ. Глаза остаются серьезные. Продолжает меня рассматривать. Всего доли секунды, но он обжигает мои плечи, грудь, талию, бедра…

Чтобы быстрее прекратить эту встречу, поспешно отвечаю:

- Спасибо. Бабушке уже лучше.

Разворачиваюсь и иду на выход из здания больницы, цокая высокими шпильками и четко чувствуя на себе прожигающий мужской взгляд.

5

Полина

Я возвращаюсь в пансионат под вечер. Коротко отвечаю на обеспокоенные вопросы Галины Валентиновны, сообщаю ей, что ужинать не буду, и быстро ухожу в небольшой коттедж, в котором остановилась.

Устало вхожу в домик и скидываю босоножки. Приваливаюсь к стене и несколько секунд тупо смотрю в одну точку. Потом медленно отрываюсь и иду в спальню.

Хочется просто рухнуть на кровать и забыться.

Больница, бабушка, встреча с бывшим мужем…

Прикрываю глаза и прогоняю эти воспоминания.

Потом поездка к юристу, попытки найти решение проблем с пансионатом. Параллельно моя помощница весь день закидывала меня вопросами по работе. А ближе к вечеру мне, наконец, удалось встретиться с главврачом и узнать о прогнозах по состоянию моей бабушки от него. Нового ничего не услышала: ей лучше, но риск повторного приступа велик. Переводить в областную больницу нет смысла. Петр Иванович, главврач и по совместительству хороший друг моего покойного дедушки, заверил, что здесь бабушке оказывают самое лучше лечение.

Весь день как в тумане.

Отсутствие просвета в ситуации с пансионатом выматывает все силы. Юрист сказал, что шансов практически нет, нужны связи, надо дергать за ниточки.

Потом он тонко намекнул, что вроде как мэр – мой бывший муж. Стоит попытаться решить вопрос через него.

Даже злит, что юрист, который не должен давать такие советы, именно такие и раздает! Я к нему пришла за юридической помощью, а не за такими способами решения проблемы!

Как в тумане, снимаю сарафан, надеваю легкое домашнее платье. Обратно возвращаюсь к кровати и медленно отпускаюсь на нее.

Пользоваться советом юриста?

Не хочу. До ужаса не хочу. До дрожи в коленях.

Встреча с бывшим мужем всколыхнуло прошлое с новой силой. С бешеной силой.

Задумчиво смотрю в окно, за которым темнеет. Воспоминания прорываются. Эмоции оживают. Прошлое тянет меня, обволакивает, напоминая всё, что было.

Даже обманчиво кажется, что станет легче, если всё выпустить, а потом опять похоронить.

Навряд ли, конечно. Но всё же…

Мысленно переношусь в ту ночь пять лет назад. Я возвращаюсь с репетиции и получаю сообщения один за другим:

«Твой муж тебя не стоит»

«Он тебе изменяет»

«Приди и сама убедись»

И адрес.

Я знала этот адрес. Именно там должен был быть мой муж в тот момент. На мальчишнике у своего лучшего друга. Масштабная гулянка перед свадьбой.

Зачем я туда поехала? Поверила? Нет. Но через полчаса я уже была там.

Дальше вспышками.

Я вхожу в комнату с приглушенным светом и первое, что я вижу – девицу у ног моего мужа. Она на коленях, полуголая, между его широко расставленных ног. С обожанием смотрит на него. И ведет языком по…

Зажмуриваюсь, не желая воспроизводить в памяти картинки.

Помню, как я в оцепенении и ужасе подняла на него взгляд. И встретилась с его – темным. Он явно не ожидал меня здесь увидеть.

Дальше – среди ночи я приехала к бабушке и дедушке. Ничего не объясняла, единственное, что смогла выдавить из себя: «Я у вас переночую»

Это был единственный случай, когда я втянула их в свои отношения. Больше ни разу не посвящала их в свою личную жизнь.

Откуда дедушка узнал о том, что было, не знаю. Но утром он мрачнее тучи уже вручил мне контакты адвоката и сказал, что всё общение с Буровым теперь через него.

Они с самого начала не были в восторге от моего мужа. Просто приняли мой выбор.

Так же как и отец Саши был не в восторге от меня.

Зажмуриваю глаза и силой воли гоню эти воспоминания из головы. Встаю и иду на небольшую кухню, которая находится в доме.

Разве возможно успокоить рой мыслей? Они настойчиво сводят с ума, пока я делаю себе чай.

Мой муж приезжал. Факт того, что я увидела, не отрицал. Но хотел общения.

Разве можно здесь хоть что-то объяснить? Склеить? Сложить воедино? Рухнувшее доверие, любовь?

Он злился, бесился. Даже обещал меня ночью выкрасть из моей постели, если это поможет нам «решить вопрос».

Дедушка строго скомандовал мне, чтобы я ушла в коттедж, а сам с ним поговорил. Не знаю, о чем. Не знаю, что сказал. Но Саша больше не приезжал.

Следующая наша встреча была на подписании бумаг о разводе.

Дальше – я уехала в Москву. Меня позвали в столичный театр. Глупо было отказываться от этой возможности.

Беру чашку с чаем и подхожу к окну. Смотрю на освещенные декоративными фонарями дорожки.

Мысли не отпускают, настойчиво возвращают в прошлое.

Помню, как после репетиции мне стало плохо, и я пошла к врачу. Новость о беременности прогремела в ту секунду, как гром среди ясного неба.

Шок. Осознание. Радость.

А дальше…

Делаю рваный вдох. Медленно, по капельке выдыхаю. В глазах собираются слезы. Душат.

Я закрыла эти вспоминания на замок, ушла в работу, чтобы не было времени вспоминать.

Я тогда не смогла оправиться. Вернулась к балету, но на одной из репетиций неудачно приземлилась на ногу. Результат - сломанная лодыжка и невозможность больше танцевать. Не скажу, что это меня расстроило. Пустота внутри слишком сжирала, не давала полноценно дышать.

За эти пять лет я, наконец, научилась жить опять. Но так и не смогла подпустить к себе ни одного мужчину.

6

Полина

- Не лезь в это, - строго говорит мне бабушка.

Лежит на больничной кровати, еле может передвигаться, но продолжает упираться до последнего.

- Бабуль… - мягко начинаю я, - ты, главное, поправляйся. Ни о чем не думай…

- Мне Галя всё сказала. Не может она ничего скрывать. Призналась, что проболталась тебе, - ворчит бабушка.

- И правильно сделала, - спокойно отвечаю. – Твоя сейчас задача - думать о лечении. По поводу всего остального – я общаюсь с юристом.

- Нет! – упрямо стоит она на своем.

- Пожалуйста… - прошу ее умоляюще.

Спорить с ней не хочется, провоцировать на то, чтобы она нервничала, тем более. И так холодные больничные стены давят, напоминая, что всё сейчас хрупко.

- Прошу тебя, не лезь в это! – не успокаивается она.

- Бабушка, тебе сейчас нужен покой и силы…

- Он опять втянет тебя в это! - злится она.

- Кто?

- Твой бывший муж. Кто же еще?

- Никуда он меня не втянет.

- Был бы дедушка жив…

- Пожалуйста, пообещай, что будешь лечиться и не волноваться, - строго прошу ее.

- А ты пообещай, что не будешь лезть в это дело, - не успокаивается она.

Поздно.

На сегодня я записана к Бурову Александру Вениаминовичу. К мэру. К бывшему мужу.

Пойду не одна, а с юристом. Сугубо официальный визит с целью прояснить ситуацию и попытаться найти выход. Насколько я поняла, бабушка игнорировала всё, упираясь и давя на то, что «не посмеют», «только через ее труп» и прочие аргументы, на которые исполнительным органам абсолютно всё равно.

Посмеют. И сделают. Всё слишком серьезно.

И да, я не переложу эту сложную ситуацию на хрупкие плечи ослабевшей после приступа бабушки. Она и так долго молчала и сама всё тянула, чем в итоге привела себя к больничной койке.

К счастью, врать не приходится. В палату заглядывает Женя, а точнее Евгений Борисович, чем меня и спасает. При виде меня он широко, даже как-то по-мальчишески улыбается. От этого в памяти всплывают воспоминания, как мы дружили, а потом он решил позвать меня на свидание. Я, конечно, не пошла. Дорожила нашей дружбой и не хотела ничего рушить. Да и относилась к нему сугубо как к другу.

Уверена, он бы сейчас искренне посмеялся, вспомнив ту ситуацию.

- Привет, Поль, - говорит он, не сводя с меня довольного взгляда.

- Добрый день, Евгений Борисович, - улыбаюсь ему в ответ и снова поворачиваюсь к бабушке.

Она же продолжает хмуриться, видимо ожидая от меня ответа. Я быстро целую ее в щеку, еще раз прошу восстанавливаться и набираться сил и убегаю.

Врачи сказали, что она еще хорошо отделалась. Иногда последствия таких приступов бывают сложные и тяжелые. Если мы ее сейчас побережем и избавим от переживаний, то всё будет хорошо. Если нет, то велика вероятность повторного приступа, который может стать фатальным.

***

С Виктором Алексеевичем, юристом, мы встречаемся возле здания администрации. Вместе входим и идем по коридорам к кабинету мэра.

Я звонко цокаю высокими каблуками, нервничая с каждым шагом всё сильнее. Платье сегодня выбрала самое закрытое из тех, которые с собой взяла. Строгое, деловое, женственное. Синее платье-футляр длиной чуть выше колен. С наглухо закрытым декольте, но с открытыми плечами.

Мы идем по коридору. Я стараюсь ловить каждое слово юриста, но мысли в хаосе. Когда я вдалеке вижу высокую, мощную фигуру Бурова, даже замедляю шаг.

Хочется притормозить, а потом развернуться и трусливо сбежать. За это злюсь на себя.

Я не привыкла к таким своим реакциям. За пять лет я решала многие ситуации, стараясь убирать лишние эмоции.

Сейчас именно тот случай, когда этот навык мне нужен как никогда!

Мой бывший муж нас не замечает. Общается с каким-то мужчиной, серьезно кивает. Жмет ему руку. И только после цепляет взглядом нас и впивается в меня своими темными глазами.

Проходится по мне взглядом, от глаз до кончиков туфель, оценивая каждый изгиб, каждую деталь.

Всего миг, но этого достаточно, чтобы я почувствовала себя раздетой. Кажется, будто он прожигает ткань моего строгого платья, видит меня насквозь, без одежды. Как в прошлом.

Сжимаю зубы от понимания, что всё будет сложнее, чем я себе представляла.

Он спокойно, без эмоций кивает нам и кидает секретарше, чтобы впустила нас через пять минут. После этого уходит в кабинет, хлопнув дверью.

Пока ждем, меня бьет крупная дрожь. Пытаюсь собрать себя в кучу, выровнять пульс.

Ничего сверхъестественного. Просто бывший муж, который сейчас в городе крупная шишка. Насколько я успела услышать из сплетен, которыми со мной без моего согласия щедро поделилась Марина, медсестра, он не только мэр, но и собственник нескольких ресторанов и шикарных отелей.

И мне всё равно. Дела моего бывшего мужа меня не касаются. Как и он сам.

Но мне нужна помощь. Официальная. Без личных подтекстов.

Через пять минут секретарша – блондинка с длинными глянцевыми светлыми волосами встает со своего рабочего стола и ведет нас в кабинет своего босса. Входит вместе с нами. Пока мы садимся на стулья напротив большого массивного стола, она подходит и наклоняется, кладя на столешницу бумаги и демонстрируя Бурову свое глубокое декольте.

- Вот документы, которые вы просили, Александр Вениаминович, - кокетливо воркует она.

Меня это мало волнует. Точнее, вообще не должно. Но всё равно неприятно колет воспоминаниями, что и раньше вокруг него было много женщин.

В общем, ничего не изменилось. Разве что их стало в разы больше.

Встряхиваю волосами, опуская взгляд на бумаги, которые лежат у меня на коленях. Пытаюсь настроиться на рабочую волну.

Я пришла к мэру.

Не к бывшему мужу.

Секретарша, наконец, испаряется, получив от Бурова лишь сухое:

- Хорошо. Иди.

Я собираюсь всю свою выдержку и начинаю. Официально и собранно. Как могу.

Пока я рассказываю о проблемах пансионата, мой бывший муж слушает меня и сверлит немигающим взглядом. Непоколебимый. Жесткий. Холодный. Настоящий мэр со стальной выдержкой.

7

Полина

Мы выходим из здания и идем на парковку. Буров идет уверенным широким шагом. Я за ним – звонко цокая высокими шпильками на черных лодочках. Он щелкает брелоком и останавливается у черного Мерседеса бизнес-класса, поворачивается ко мне.

Рассматривает меня оценивающе и серьезно, пока я иду к машине. Не нравится мне его взгляд. Он не сулит ничего хорошего. Поездка вдвоем и обед один на один – тоже. Кажется, что я хожу по краю, добровольно соглашаясь подойди к пропасти и станцевать над ней танец.

Я сажусь и тут же пристегиваюсь. Платье ползет вверх, оголяя обнаженные ноги.

Ловлю взгляд Бурова на них. Слегка прищуривается и сжимает челюсти, играет желваками, заводит мотор.

Я поправляю платье, хотя обнаженные колени все равно ему прекрасно видны. Мы выезжаем с парковки и вливаемся в небольшой поток машин. Буквально через минут десять выезжаем из города. Все это происходи в напряженном молчании. Периодически ему звонят, и он принимает вызовы, отвечает коротко, жестко, по делу.

- Куда мы едем? – не выдерживаю я, когда мы уже летим по горной трассе.

- Поесть.

Прикусываю губу, больше ничего не говорю. Сейчас не самое лучшее время вести серьезные, важные разговоры. Во время обеда – да, мы обязательно всё обсудим.

Пока мы едем, я отвечаю на звонок помощницы, объясняю ей, где взять документы, которые попросила Марина. Всё время ловлю на себе мрачные взгляды Бурова. В темных глазах – пугающий огонь и ленивый интерес.

Очередной звонок поступает от бабушки. Я медлю буквально секунду, раздумывая: брать или не брать. Еще не хватало, чтобы она поняла, что я сейчас с бывшим мужем. Но беру, потому что это может быть срочным и важным. Вдруг, ей стало хуже или что-то срочно понадобилось.

- Да, бабуль… - говорю мягко и с улыбкой.

Пытаюсь максимально звучать спокойной и расслабленно. Хотя внутри всё в хаосе из-за находящегося рядом, на расстоянии вытянутой руки бывшего мужа.

- Поленька, поговори с врачом. Пусть отпускает меня домой. Я могу и дома лежать пластом. Не обязательно торчать в больнице.

- Извини, бабуль, но так надо.

Она шумно вздыхает на том конце провода.

- Мы с тобой не договорили, - проговаривает серьезно. – Пообещай, что не будешь общаться с Буровым, - требует она.

- Бабуль… - примирительно начинаю я.

- Пообещай, что не обратишься к этому гаду! – кипятится она. – Он же мэр! У него всё схвачено! Я принципиально к нему не обращалась.

Я судорожно сглатываю и кидаю быстрый взгляд на бывшего мужа. Он кремень. Разве что уголок губ едва заметно дергается.

Я быстро убавляю звук динамика на самый минимум. Нет сомнения, он услышал слова бабушки. Но мне всё равно.

- А ты пообещаешь, что будешь беречь себя и делать всё, чтобы быстрее поправиться? – спрашиваю я ее в ответ.

Она тяжело вздыхает, а я продолжаю:

- Ты мне нужна здоровая и бодрая. Пообещай.

- Хорошо, дорогая, - сдается она.

- Вот и замечательно. А я завтра переговорю с врачом и узнаю, сколько тебя там продержат. Если что, пообещаю, что мы за тобой дома хорошо присмотрим. Договорились?

- Хорошо, детка.

В палату к ней, видимо, заходит медсестра, потому что я слышу женский голос на заднем плане. Пользуюсь этой возможностью и быстро прощаюсь с бабушкой, обещая завтра утром обязательно приехать к ней.

Когда отключаюсь, украдкой кидаю взгляд на Бурова. Тут же оказываюсь пойманной с поличным. Встречаемся взглядами. Прошивает током. Даже руки начинают дрожать.

- Бабушка против, чтобы ты общалась с плохим парнем? – с усмешкой спрашивает он.

- Ничего не меняется. Всё, как и раньше… - пытаюсь шутя ответить на его же ироничный вопрос, но от упоминания прошлого напряжение становится еще плотнее.

Взгляд темных глаз серьезнеет. Скользит по моему лицу, задерживается на губах. Они тут же вспыхивают и покалывают. Слишком много общих воспоминаний. В этот момент, кажется, даже помню, как он целует. Жадно, уверенно, с напором, до сумасшедших мурашек по всему телу…

Целовал.

Раньше.

Не сейчас.

Тут же отворачиваюсь и смотрю в окно. Всеми силами подавляю эти воспоминания и стираю из памяти.

Мы едем по загородной трассе и в какой-то момент сворачиваем с основной дороги. Проезжаем еще буквально минут пять и оказываемся возле красивого ресторана, расположенного возле озера.

Здание выглядит элегантно, с большими окнами, выходящими на водную гладь, и террасой, утопающей в зелени.

Как только мы входим в ресторан, к нам подбегает администратор и начинает суетиться.

- Добрый день, Александр Вениаминович. Рады вас видеть! Вам ваш столик?

- Добрый. Да, - коротко отвечает мой бывший муж.

Внезапно кладет мне свою большую ладонь на поясницу и слегка подталкивает. Я вздрагиваю, как от разряда тока, интуитивно отшатываюсь. Он обжигает меня серьезным взглядом, в котором колышутся нечитаемые эмоции.

В очередной раз понимаю, что я совсем его не знаю.

Нас усаживают за столиком с невероятно красивым живописным видом на озеро и природу. Мы делаем заказы, хотя у меня от нервов совсем нет аппетита.

Я извиняюсь и ухожу в туалет, чтобы собраться с силами. Держу руки под прохладной струей воды. Рассматриваю свое испуганное выражение лица. Глаза шальные, щеки горят, губы искусаны.

Да-а, даже не помню, когда в последний раз так выглядела.

Обновляю помаду на губах, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, собираюсь с силами и даже чувствую каплю спокойствия.

Возвращаюсь к столику в тот самый момент, когда официант бережно расставляет заказанные нами блюда.

За окном начинает накрапывать дождь. Сначала робко, затем все увереннее, барабаня по стеклам.

Пока Буров ест, я же не могу проглотить ни кусочка. Поэтому отпиваю сок и приступаю к делу. Начинаю повторно рассказывать о ситуации. Хочу совет. Да, мне нужна его помощь хотя бы в том, чтобы он направил, как мне действовать.

8

Полина

Давно такого не было. Всего одна фраза, и я нахожусь в полном ступоре. Обман слуха, сбои в понимании.

Всё, что я могу, это медленно отрицательно мотнуть головой.

Как будто его это останавливает!

Продолжает, полностью игнорируя мои реакции и шок.

- Никаких возвращений в прошлое, - твердо, без эмоций припечатывает. - Только секс. Качественный, классный секс.

Чувствую, как мои щеки краснеют. Уверена, шея вдобавок покрывается красными пятнами.

- Других женщин что ли нет? – возмущенно шиплю ему.

Зачем вообще веду с ним эту беседу – не знаю.

- Тебя хочу, - спокойно, твердо говорит он.

Впивается в мои глаза темным взглядом. Опускается на губы. Ниже. Словно раздевает. И плевать, что я в максимально закрытом платье из тех, которые у меня с собой.

- Что скажешь?

Что скажу?

Пульс стучит в висках. Руки дрожат. Голос тоже.

- Да... Да иди ты к черту! – выдыхаю возмущенно.

Наконец, прихожу в себя. Резко вскакиваю со стула, с противным скрипом его отодвигая.

Буров следит за мной с хищным, опасным прищуром немигающим взглядом.

Я же…

Слабо соображаю. Роюсь в сумке. Быстро достаю из нее кошелек.

Взгляд моего бывшего мужа сейчас… пугающий. Темнеет еще больше.

- Не играй с огнём, Лина, - вкрадчиво цедит он.

А мне плевать. Кажется, что инстинкт самосохранения временно меня покинул. Был выбит его наглым, переходящим все допустимые границы предложением.

Отвратительным. Невозможным. Просто сумасшедшим!

Я быстро достаю из кошелька деньги за свой обед и кидаю их на стол. Резко разворачиваюсь, успевая напоследок заметить играющие желваки на мощных скулах Бурова.

- Стоять! - летит мне вслед вкрадчивый, явно взбешенный рокот.

«Иди к черту. Иди к черту!» - мысленно повторяю, как заезженная пластинка.

Игнорирую, насколько могу, быстро иду на выход, маневрируя между столиками. Хочется бежать. Скинуть лодочки на высоких шпильках и удариться в бега.

Но он этого не увидит!

Когда выскакиваю на улицу, жадно хватаю ртом свежий воздух. Дождь льет как из ведра.

Погода прямо под стать моей «ситуации».

Дрожащими пальцами ищу в сумочке мобильный. Еще раз и еще.

Его нет.

Мой мобильный остался на столе?

Прикрываю глаза и чуть не стону от досады.

Я знала, что не надо связываться с ним!

Буров не белый и пушистый. И я это прекрасно знаю. Он и раньше не отличался рыцарским поведением. Чем, наверно, меня и подкупил.

Плохой парень…

Сейчас же он - жесткий, циничный, твердый, прущий напролом четко к своим целям мужчина при власти, связях и при деньгах.

Опять зажмуриваюсь, пытаясь решить, что делать дальше.

Я убегала из ресторана с четкой целью – вызвать такси и уехать. Ни в коем случае не с ним, а сама. И больше с ним не общаться!

Насколько это вообще возможно, если учесть, что он мэр.

Шумно выдыхаю и открываю глаза в тот самый момент, когда дверь за моей спиной открывается, и я явственно чувствую его – бывшего мужа. На уровне инстинктов. Его запах, тяжелые, уверенные шаги, энергетику, заполняющую всё пространство.

- Поехали, - кидает он без церемоний.

Проходит мимо меня, спускается по ступеням. Прямо под дождь.

- Нет. Я с тобой никуда не поеду! – упрямо выдыхаю ему вслед.

Он поворачивается. Взгляд не предвещает ничего хорошего.

Взбешен.

И я его не знаю!

Раньше знала. Сейчас нет.

Что он может в таком состоянии?

Без понятия.

Но знаю лишь одно – я с ним не поеду!

- Лина, - вкрадчиво цедит он, - советую тебе не играть в игры.

- Я не играю. Просто с тобой не поеду. Где мой мобильный?

- У меня.

- Отдай… - делаю глубокой вдох. – Отдай мне его. Я вызову такси.

Он протягивает. Ни шага навстречу. Взгляд твердый, как гранитная стена. Челюсти плотно сжаты.

Никаких поблажек.

Я быстро спускаюсь по ступеням, смотря ему в глаза. Он немигающим взглядом сверлит меня. Выхватываю у него мобильный.

Напряжение дикое. Глаза в глаза.

Дождь лупит по нам. Слабо это замечаю. Хочется высказать бывшему мужу всё, что я о нем думаю. И о его предложении тоже!

Но не делаю этого.

И не сделаю.

Ведь это будет означать – вскрыть старые раны. И добровольно я на это не пойду.

Вздергиваю подбородок. Упрямо смотрю ему в глаза. Для этого приходится запрокинуть голову, настолько он высокий.

Резко разворачиваюсь, взметнув распущенными влажными от дождя волосами, и возвращаюсь на террасу ресторана.

- Связи нет, Лина, - кидает он мне. - Поэтому хватит играть в самостоятельность и садись. У тебя две минуты.

Разворачивается и уходит к своему черному Мерседесу. Смотрю на его широкую, сильную спину, облепленную белой рубашкой, промокшей от дождя.

Быстро набираю номер такси, но связи на самом деле нет. Судорожно повторяю.

Нет. Связи.

Поднимаю взгляд на бывшего мужа в тот самый момент, когда он рывком снимает с себя рубашку, оголяя крепкий, прокачанный торс, и садится в машину.

Чуть не стону от досады.

Да что за день-то такой!

Медленно спускаюсь по ступеням и иду к машине.

9

Полина

Через несколько секунд я уже распахиваю переднюю дверцу и быстро ныряю в салон, спасаясь от ливня.

Стараюсь не смотреть на Бурова.

Изо всех сил игнорирую, что рядом со мной – обнаженный по пояс бывший муж.

Я его видела раздетым кучу раз, но сейчас его критическая близость ощущается до боли остро и неправильно.

Он достает из кармана деньги и кидает мне их на колени.

Сразу понимаю, что это за деньги – те, которые я оставила на столе за своей сок и салат.

Из-за того, что всё с момента, как я сегодня вошла в его кабинет, идет не так, как мне хотелось бы, пытаюсь настоять хотя бы на этом. Быстро возвращаю деньги ему, чем еще больше бешу его.

- Это за мой обед, - зачем-то упрямлюсь.

Скорее, в знак протеста тому, что он устроил. Не хочу от него ничего принимать. Вообще жалею, что поехала.

Да что там!

Что согласилась на аргументы юриста и пошла к мэру на прием.

Он поворачивается ко мне всем корпусом. Челюсти плотно сжаты. На лице – нечитаемое выражение. Глаза же предупреждающе буравят меня.

Медленно, как хищник, подается ко мне. Я же инстинктивно вжимаюсь спиной в сиденье.

Он упирается одной рукой в приборную панель, второй - в мое сиденье. Нависает надо мной.

Между нами катастрофически мало места.

Я вижу и опасный огонь в его темно-карих глазах, и плотно сжатые губы, и квадратные челюсти, на которых играют желваки. Чувствую запах его дорогого мужского парфюма.

- Мне твои деньги не нужны. Я в состоянии оплатить обед, на который тебя позвал, - цедит он. – Не советую еще раз выкинуть что-то подобное.

Я рвано вдыхаю. Понимаю, что всё это время не дышу.

Вздергиваю подбородок

- Ты сам виноват, - выдыхаю я.

- Серьезно? – приподнимает он бровь.

Едва заметно усмехается уголком губ. Глаза прожигают. Темный взгляд скользит по моему лицу, оставляя ожоги на скулах, губах…

- Твое предложение отвратительное.

Судорожно сглатываю. Он же продолжает сверлить меня тяжелым взглядом.

С каждый секундой его нависания надо мной мурашки по коже бегут все сильнее, пульс, сошедший с ума, ни на каплю не успокаивается.

Он сжимает челюсти и отталкивается. Резко поворачивается назад и что-то берет с заднего сиденья.

Я же не сдерживаю шумного выдоха. Не знаю, как это всё выглядит. У меня совсем не получается выглядеть собранной, холодной и равнодушной, хоть я и стараюсь.

Тут же отворачиваюсь. Смотрю, как дождь стучит по стеклам, стекая мокрыми дорожками.

- Держи, - кидает он мне, кладя на мои колени плед.

Я не выдерживаю, опять перевожу на него взгляд. Против воли цепляюсь глазами за его смуглую кожу, крепкие мышцы, перекатывающиеся под ней, темные волосы на груди и дорожку, уходящую под ремень темно-синих брюк. К слову, тоже промокших.

Воздух в машине накаленный до предела. С каждой секундой всё больше превращается в тягучую лаву. Кажется, даже дышать нечем, и хочется выскочить под дождь и успокоить свои реакции, охладить их, заморозить, как все пять лет.

Я не реагировала так ни на одного мужчину. И меня это абсолютно устраивало.

Реагировать так на бывшего мужа – сродни самоубийству.

Резко поднимаю взгляд к его лицу. Встречаюсь с его темным взглядом, в котором неприкрытое желание и похоть. Краснею, как школьница.

Судорожно облизываю губы. Он медленно переводит взгляд на них.

- Спасибо, - быстро выдыхаю, забирая у него плед.

Тут же отворачиваюсь. Успеваю заметить, как он опять сжимает челюсти и раздувает ноздри.

Ну просто разъяренный зверь, которого вывела из равновесия я.

Он опять поворачивается назад. Берет с заднего сиденья черную футболку и натягивает на себя.

Я выдыхаю с облегчением.

- Можешь раздеться и закутаться в плед, - кидает он ровно, заводя мотор.

- Всё нормально, - быстро проговариваю.

Опять он мажет по мне темным взглядом. Задерживается на обнаженных ногах. Я же быстро скидываю черные лодочки на высоких шпильках и расправляю плед, укрываюсь им по максимуму.

Через пять минут мы уже летим по трассе. Если можно так сказать. Дождь лупит, как из ведра. Буров едет уверенно и достаточно быстро, но медленнее, чем мы ехали в ресторан, пока погода была хорошая.

Я кусаю губы. Максимально молчу. Нам не о чем говорить. Всё уже сказано.

В какой-то момент появляется связь, и его мобильный оживает и не замолкает почти до самого пансионата. Я же с облегчением выдыхаю.

Выдерживать напряженное молчание сложно. Особенно после его дикого, пошлого предложения.

Нам когда-то было хорошо вместе. Это правда.

Опять погрузиться в прошлое? В то, что было? Это сумасшествие, на которое я не пойду.

Хотя что он там говорил?

Без возвращения в прошлое?

Забыть о нем?

Просто секс?

Прикрываю глаза и закусываю губу. Слишком много картинок из прошлого оживает: хороших и плохих. В том числе и наш секс. Сумасшедший. До мурашек. До разрядов тока. Такой, что даже сейчас жар прокатывает по телу и устремляется в низ живота.

Шумно выдыхаю и распахиваю глаза. Упрямо возвращаю себя в действительность.

Не вспоминать!

Вспоминать запрещено!

Буров сворачивает с трассы и едет по узкой дороге к пансионату бабушки.

Я отсчитываю секунду до поворота, потом до следующего. Еще немного, и я буду дома. В небольшом домике, в котором остановилась.

- Через неделю я еду на конференцию, - нарушает он молчание.

Абсолютно спокойный, собранный, холодный.

- Поедешь со мной.

- Я не поеду, - тут же отвечаю.

- Если примешь мои условия.

- Не приму, - быстро выдыхаю.

Опять ловлю на себе его взгляд. Глаза в глаза. Дикое напряжение. Воздух хоть ножом режь.

- Упрямая, Лина. Как и раньше, - с усмешкой говорит он.

- Сильнее, - парирую.

- У тебя есть пять дней, чтобы подумать.

- Я не буду думать. Мой ответ «нет».

10

Полина

Просыпаюсь и тут же морщусь. Воспоминания о вчерашнем дне, проведенном в компании моего бывшего мужа, выводят из равновесия.

Да что там!

Злят до невозможности.

Быстро одеваюсь и иду в столовую. Завтракаю легким омлетом с овощами и травяным чаем. Игнорирую обеспокоенные взгляды Галины Валентиновны. На вопросы отвечаю уклончиво, чтобы она ни о чем не проболталась моей бабушке.

- Поленька, охранник на КПП видел, что тебя привез мэр. Ну… Точнее, Буров… - аккуратно говорит Галина Валентиновна и смотрит на меня выжидающе.

Как будто надеется, что я опровергну эту информацию. А мне ничего другого не остается, кроме как строго попросить ее:

- Бабушке об этом ни слова! Я с ним общалась по делу. Ничего большего. Если она узнает, то будет переживать и нервничать. Как следствие – риск повторного приступа.

Говорю это серьезно и выверено. Галина Валентиновна должна быть моей… «сообщницей»? А не той, которая каждую спорную ситуацию сдаст моей бабушке.

- Хорошо? – уточняю.

- Ладно, - сдается она. – Но чувствую, что это не к добру.

Я встаю из-за стола, ободряюще треплю плечо пожилой женщины и мягко улыбаюсь ей.

- Всё будет хорошо. Я всё решаю с юристом.

После вызываю такси и еду в город. Сначала к бабушке. Потом – прямиком к юристу.

Общаюсь с ним, объясняю, что дополнительной помощи от мэра мы не получим, поэтому делаем всё, что в наших силах, и больше: закидаем все структуры письмами, заявлениями, обращениями.

Да что угодно! Лишь бы без бывшего мужа.

Юрист настроен скептически. Пытается объяснить мне, что это без толку. Эффекта не будет. Получим кучу отписок, и всё.

Но я не могу сидеть, сложа руки. В общем, заставляю его активизироваться. Вместе с ним делаю всё, что в моих силах.

Возвращаюсь домой каждый день под вечер, уставшая и выжатая, как лимон.

И только стоя в душе под струями воды, нет-нет, да вспоминаю о наглом предложении Бурова.

Стоит только сказать «да», и проблема будет решена.

Сейчас я даже не особо в это верю, что он так просто сможет ее решить.

Моментами кажется, что он просто играл со мной, блефовал. Не верю, что у него так много власти.

Или… верю?

И да, если честно себе признаться, то верю.

По крайней мере, за то время, что я здесь, я поняла одно - всё в этом городе пропитано им.

Это его город.

У него есть власть. Есть влияние. Есть нужные связи не только в городе, но и за пределами области. Есть деньги, бизнес. А еще уважение со стороны горожан. И страх оказаться у него в немилости.

Вспоминаю его темные, прожигающие глаза, когда я оказалась в ловушке в его машине.

Взбешенные из-за того, что я решила сама за себя заплатить в ресторане. Разъяренные, что я сказала «нет» на его предложение. И полные опасного огня и пожирающего желания.

Он меня раздевал глазами. Казалось, что я полностью обнаженная перед ним.

К счастью, он может держать себя в руках. А я больше не нарываюсь, стараясь не попадаться ему на глаза.

Хватит.

Встряхиваю головой и понимаю, что прошло пять дней, а я будто топчусь на месте. Ничего не сдвигается. Отправлено кучу заявлений и обращений. В ответ: «ваше обращение принято в работу».

Всё.

Сколько оно будет в работе? Моя бабушка успеет лишиться пансионата, пока мне хоть что-то ответят.

Прохожу в спальню, вытирая полотенцем влажные волосы, и мысленно опять проваливаюсь в проблемы, о которых я не знала.

За эти пять дней я узнала, что бабушка не просто в минусе, но еще и продала квартиру, которую сдавала квартирантам. Ей надо было закрыть кредит, который она брала раньше. И да, о нем я тоже ничего не знала.

И мне хочется сейчас лишь одного – помочь. Решить ее проблемы. Как они с дедушкой всегда решали мои. Оберегали меня, любили и помогали всем, чем только могли.

И я помогу. Просто нее имею права опустить руки и сдаться!

На следующий день я собираюсь и еду в больницу к бабушке. Улыбаюсь ей, как ни в чем не бывало. И даже если хочется закидать ее кучей вопросов, главным из которых: «Ну как же так? Почему ты ничего не говорила?» Я всё равно держусь и улыбаюсь, потому что нельзя. Ей нужен покой для восстановления. И сейчас именно я выступаю в роли взрослой и оберегающей. Такой, какой выступала все мои двадцать пять лет она.

- Я хорошо себя чувствую, - продолжает она настаивать в который раз за последние дни. – Этот врач просто упрямый ба…

- Бабуль, - перебиваю я ее, - он лучше знает, когда тебе можно будет домой. Я уверена, что скоро отпустит.

В этот момент дверь палаты открывается, и на пороге возникает Женя. Точнее – Евгений Борисович. Он тут же начинает открыто и искренне улыбаться мне.

- Привет, Полька. Надеялся тебя застать здесь.

Входит в палату в своем белом врачебном халате и… с двумя стаканчиками кофе из ближайшей кофейни.

- Это тебе. Ты всё в делах. Я решил, что хоть так можем попить вместе кофе.

Бабушка хмурится.

- Тебе, Женя, ничего не светит. У Полины жизнь в Москве, - бескомпромиссно заявляет ему бабушка.

- А я может в Москву подамся, - улыбается он ей, а потом переводит взгляд на меня.

Я ничего не это не отвечаю. Хочется лишь добавить: только не из-за меня, Женя, делай это.

Но я игнорирую этот его комментарий, благодарно принимаю кофе и собираюсь уходить, желая бабушке скорейшего выздоровления.

- Не убегай, - просит Женя, когда я иду к двери. - У меня есть к тебе разговор.

Я киваю и жду его в коридоре. Через две минуты он подходит ко мне, опять расплываясь в улыбке.

- Твоя бабушка только и твердит, что ее надо выписать, - говорит он мне со смешком.

- Да, - подтверждаю я, отпивая глоточек кофе.

- Я поговорю сегодня с врачом, постараюсь его убедить. Так вот, к чему я это. Готовься, - улыбается он мне. – Возможно, завтра сможешь ее забрать. Естественно, я буду каждый день к вам заезжать, чтобы проверить, как она себя чувствует.

11

Полина

Встаю рано утром в приподнятом настроении. Не могу точно сказать, что является причиной, но внутри такое ощущение, что всё будет хорошо.

С большой вероятностью, бабушку сегодня выписывают. Женя прислал сообщение, в котором дает на это процентов восемьдесят.

Я надеваю легкий открытый сарафан, оставляю волосы распущенными и иду в столовую.

Позавтракаю и поеду в больницу. Хочу встретиться с главврачом и точно узнать всё по состоянию бабушки, а также, что ей можно, а что нельзя, если ее сегодня на самом деле выпишут.

Я улыбаюсь и болтаю с Галиной Валентиновной. Она тоже в приподнятом настроении, радуется тому, что бабушка идет на поправку, надеется, что ее сегодня выпишут, и они смогут, как и раньше, болтать по вечерам и пить чай, планировать дела, заниматься туристами.

Я же настраиваюсь на то, что всё получится.

Настроение боевое и решительное. И, на удивление, хорошее.

Наверно потому, что груз с плеч в виде предложения бывшего мужа свалился. Сроки прошли. И выбора у меня уже нет, кроме как бороться официально.

Юрист придумал еще ход. Успех не гарантирован, но я хватаюсь за любой шанс и обязательно использую его по максимуму.

Когда я пью ароматный травяной чай с блинчиками, в столовую влетает обеспокоенный охранник.

- Полина Викторовна!

- Что случилось, Петя? – строго спрашивает Галина Валентиновна. – Ну кто так врывается в столовую? Тут еду готовят и едят, а ты…

- Полина Викторовна, там люди… - он судорожно сглатывает. – Требуют собственника. Говорят, что срочно. Показали свое удостоверение… - сбивчиво выдает он.

Через пять минут я стою перед серьезным, хмурым мужчиной лет пятидесяти и холодею.

Мысли в хаосе сталкиваются и не соглашаются принимать действительностью.

- Помещения надо освободить до конца дня… Если не освободите, то они будут опечатаны в таком виде… - обрывки фраз холодным, равнодушным тоном.

В руках у меня официальные документы.

Галина Валентиновна стоит сзади. Не выдерживает, начинает рыдать, причитая, что ей некуда идти, а моя бабушка не переживет этого, когда узнает.

Я же пытаюсь сквозь гул в ушах хоть что-то понять. Осознать. Осмыслить.

Может, договориться? Пусть дадут еще время.

Я пытаюсь решить проблему, но мне надо еще время!

Разве им это хоть что-то говорит? У них предписание, постановление. Они выполняют свою работу без эмоций, как роботы.

Им плевать, что Галина Валентиновна рыдает, а Верочка ее приводит в чувства нашатырем. Им всё равно, что охранник, которому давно пора на пенсию, стоит столбом белый, как стена. Им абсолютно параллельно, что моя бабушка сегодня готовится к выписке, и ей просто некуда возвращаться.

И им всё равно, что если она узнает, что пансионата уже нет, она просто не выдержит. Ни она, ни ее слабое сердце.

- Давайте как-то решим этот вопрос, - говорю дрожащим голосом.

Мужчина, который со мной разговаривает, равнодушно пожимает плечами.

- Никак. До вечера освободите помещения и вам не придется потом биться, чтобы забрать свои вещи.

- Я с юристом пытаюсь решить этот вопрос, - говорю взвешенно, хотя голос дрожит, выдавая все мои эмоции: страх, безысходность, ужас от того, что будет с бабушкой, если она узнает.

- Решайте. Нас это не касается, - равнодушно кидает он и отворачивается к напарнику. – Сколько у них времени?

- До конца рабочего дня. Десять часов.

Я отхожу в сторону, набирая номер юриста. Галина Валентиновна сидит на стуле и пьет капли от сердца. Вера испуганно бегает между столовой и нами.

Мимо проходит пожилая пара – отдыхающие, которым еще жить в пансионате неделю. Вдалеке по дорожке идет семейная пара с детьми, которые здесь еще на девять дней.

Туристов сейчас в пансионате не очень много, но сумма, которую им придется вернуть, просто убийственная.

Юрист не берет трубку, и я набираю его номер снова. Отхожу в тень деревьев и слушаю гудки, которые бьют по нервам. Опять безрезультатно.

Я не сдаюсь. Набираю номер еще раз. Параллельно судорожно пытаюсь придумать выход, которого, кажется, нет.

За беседкой слышу голос мужчины, с которым я разговаривала всего пять минут назад. Он общается с кем-то по телефону.

Слова слышны приглушенно, но всё равно до меня долетает:

- Да, Буров. Он в курсе…

Он еще что-то говорит, но я уже не слушаю. Пульс разгоняется с еще большей скоростью и стучит в висках.

Так это он!

Мстит за то, что я проигнорировала его предложение?

Гад! Подлец! Мерзавец!

Ненавижу его!

Сама не понимаю, что делаю. Резко разворачиваюсь и плюю на то, что юрист опять не отвечает на звонок. Быстро подлетаю к охраннику и прошу его срочно отвезти меня в город.

Да. Именно к нему. К мэру.

Выскажу всё, что я о нем думаю!

А дальше… Дальше буду действовать по ситуации.

Через сорок минут я фурией проношусь мимо секретарши бывшего мужа и врываюсь в его кабинет.

- Ты… Ты издеваешься?! - возмущенно шиплю ему. – Как ты мог?

Секретарша цокает за мной каблуками, перепуганным, извиняющимся тоном лепечет:

- Александр Вениаминович, извините… Она ничего не слушала, пробежала мимо… - А потом мне более строго: - Вам сюда нельзя!

Я же на нее никак не реагирую. Стою посреди кабинета бывшего мужа и метаю в него молнии. Он же лениво рассматривает меня в ответ.

- Иди, Аня. Всё нормально.

Секретарша измеряет меня недовольным взглядом. Через секунду цокает каблуками на выход и прикрывает за собой дверь.

- Я так понимаю, ты готова поговорить, - спокойно подытоживает Буров, сверля меня тяжелым взглядом.