Бывший (не) прощаю

Глава 1

Глава 1

– Элла…

Голос со спины парализовал меня. Я продолжала цокать каблучками по офисному коридору вообще забыв куда шла. На секунду зажмурилась. Меня догнала новая волна его бархатного тембра:

– Элла, привет.

В следующую секунду горячие, властные руки схватили меня за плечи, развернули к себе.

Глаза в глаза. Искры в сердце влетали беспощадными стрелами, под коленями стала пусто, во рту пересохло. Дыхание приходилось сдерживать, иначе меня разорвало бы изнутри в клочья. Смотрела ЕМУ в глаза, мысли отчаянно строили защитный барьер вокруг его глаз:

– Вы обознались, – я не узнала собственный голос.

–Серьёзно?

Он уже прижал меня своим телом к стене, совершенно не стесняясь людей, оглядывающихся на нас. Смотрел в глаза, я слабела от этого взгляда цвета крепкого абсента, от пылающего зелёного огня внутри них.

Я опустила глаза, застряла на распахнутом вороте его рубашки, на выбивающихся курчавых завитках, выглядывающих оттуда. Кажется, я знала каждый из них, знала всё, что скрывает одежда на теле Вадима, собственно как и он знал всё, что скрывала моя блузка. В следующее мгновение его губы накрыли мои, долгий, глубокий, бесстыжий поцелуй выстрелом пронзил меня всю, привёл в чувство.

Я со всех сил толкнула его, собралась пружиной. Разъярённой пантерой вывернулась из объятий:

– Не прикасайся ко мне.

Вытерла тыльной стороной ладони губы, зло сощурилась, прошипела:

– Что было, то прошло Вадим. Проваливай.

– Стой, – он не выпускал меня, – Ты всё ещё не ответила на мой вопрос.

Он продолжал скользить руками по спине, включая всё, что моё тело пыталось забыть, вытравить из себя. Предательски память сладко возвращала всё лучшее, что может оставить по себе мужское дыхание на обнажённом разгорячённом теле женщины. Откуда он взялся, снова разбередив мою душу. Гад. Двухметровая наглая скотина.

– Мы давно разобрались с вопросами-ответами. Пусти меня!

Я снова толкнула его, на этот раз он отступил, шепнув на ухо:

– Верну тебя, чего бы это ТЕБЕ не стоило. Я приехал за тобой Элли.

Лучше бы он этого не говорил. Это был наш тайный код, он всегда называл меня “Элли” по утрам.

Я уже неслась по коридору в свой офис. Спиной вслушивалась в звуки позади себя. Кажется, погони не было, однако в свою рабочую обитель я влетела загнанной рысью.

Ленка была уже на месте. Дорисовывала помадой перекаченные губы, смачно-влажно посылыла воздушные поцелуи сама себе в зеркало. Фу, я терпеть не могла, когда она так делала. Мне это напоминало совсем другие звуки.

– Ты чего такая встрёпнутая, Элка? – Ленка лениво повела глазами в мою сторону: – Шустро приведи себя в порядок.

Я, всё ещё не остывшая от поцелуя, второпях заняла своё место помощника за высокой конторкой. Одной рукой включала компьютер, другой провела щёткой по волосам. Пригладила взлохмаченное кое кем кубло на голове.

– Лена, что за спешка? – я чувствовала в воздухе что то носилось, но что именно?

– Я тебе сколько раз говорила не называть меня “Лена”! Илона, запомни, Илона!

– Так что случилось?

Секретарь нашего главного божества, шефа отдела переводов, Илона напряжённо выдохнула:

– Наш уже тут. Спозаранку. Ждёт какого то важного чела.

“Наш” это в исполнении Илоны фамильярное название боссу Михаилу Олеговичу. Косматому, заросшему волосами престарелому мужчине с сальными глазками. Да уж, шеф внешне был больше похож на коренастую обезьяну, отсюда и прозвище – Орангутаныч.

Я взглянула на Илону. Чего то она сегодня злющая. Интересно, она спит с шефом, или это только офисные сплетни. С одной стороны бабьи сплетни любую обезьяну мужского пола пристроят в хорошие руки любовницы. А уж наш Михаил Олегович был реально чем то средним между мохнатым низкорослым орангутаном и ехидной.

Я ещё раз посмотрела на Ленку. Страдающая не первой свежестью молодящаяся секретарша. Сколько ей? Твёрдо ставлю 30. Если Орангутаныч её трахает, она ведёт или он? И когда они успевают? Я ничего такого не замечала, правда, сама помощником работаю здесь всего две недели.

Между прочим, это очень серьёзное достижение. В команде экспертов, занимающих четыре этажа здания, я за два года сделала отличную карьеру, пробравшись в помощники первого уровня. Заседая рядом с Илоной, на минуточку, ещё неизвестно, кто из нас был важнее. В конце-концов допуск к секретности у нас был равный, как переводчики мы обе были профи. Скорее, я была секретарём “дубль два” на замену Илоне.

Всё ещё под впечатлением собственного утреннего приключения я дрожащими руками раскладывала бумаги.

Дверь отворилась. на пороге стоял …ОН.

Илона вскочила, раскачивая пышными бёдрами в юбке карандаш соблазнительно прокладывала дорогу к кабинету шефа дифелируя на хищной шпильке. Тут шеф сам выскочил чёртом из табакерки, разулыбался Чеширским котом:

– Ждём, ждём, Вадим Дмитриевич.

Осуществив захват важного гостя Илонка с шефом не обратили внимания, как гость завис на мне взглядом. Его белоснежная улыбка предназначалась мне, но…

Я не обольщалась на этот счёт. Вадим был довольно напористым и жёстким человеком. То, что его визит бейсбольной битой прилетел мне по затылку, означало только одно: это начало неизвестного квеста.

Я сидела открыв рот, у меня сердце выбивало чечётку. В голове арбалетными стрелами носились мысли: гад! Форменный гад. Сюда пробрался по мою душу.

Илона предупредительно закрыла дверь в кабинет за скрывшимися мужчинами, повернулась ко мне:

– Подбери слюни. Мужик не про твою честь.

Я молча продолжала пепелить дверь глазами придумывая как избежать того, что неминуемо случиться. Вадим не отстанет.

– Эй, мадам, – Илона помахала файлом у меня перед лицом,: – Ты будто привидение увидела.

Глава 2

Глава 2

Вадим скрылся в кабинете шефа, я никак не могла успокоиться. Единственно здравая мысль, посетившая мою голову – бежать. Вон из секретарской на подальше и на подольше.

Вадим прибыл сюда за мной. Только мне это не надо. Пусть найдёт себе другую дуру. Такую же наивную, влюблённую в него до обморока дуру, как я три года назад.

Вскочила, зашелестела бумагами, лихорадочно придумывая что наврать, чтоб отпустили с работы. Дрожали руки, я боялась выдать себя, попыталась ровно дышать .

– Не поняла, – Илона покусывала карандаш. Смерив меня взглядом с головы до ног, пропела: – Ты куда?

– Надо по делу.

– Остановись, Элла, сядь и работу работай.

Я не слушала её. Схватила несколько файлов, решила: выйду на улицу, а там придумаю что сказать. Мне надо было немедленно убраться прочь из конторы, чтоб не пересекаться с Вадимом.

Шла по коридору, где полчаса назад меня целовал мой враг, постаралась быстрее проскочить к лифту, лишь бы подальше из западни.

Если Кураеву хватило наглости сексуально лезть ко мне в рот через три года разлуки, значит он задумал что то и пешкой в задумке буду я. Нет уж, хватит. Один раз такое было. Мне не понравилось.

“Наглая скотина” – крутилось в голове. Вадим был именно таким. Непредсказуемый, объёмный, властный. И наглый! Брал без спроса всё, что хотел, была ли это шмотка, последний кусок пиццы в коробке или женщина.

И совершенно неважно было как, но он всегда достигал своих целей, даже если у него в планах было кролем переплыть Босфор.

Вылетела на улицу, чёрт, парковка забита машинами. Я припарковала свой Мицубиси, как всегда неудачно, и как я буду выезжать на нём с угла? Кажется, я услышала щелчок возле уха – не иначе мой ангел-хранитель щёлкнул зажигалкой, нервно прикуривая в углу.

Паническое желание бежать придавало силы. Довольно лихо выкрутила руль. Вылетела на перекрёсток никого не зацепив.

Решила ехать домой. Дома комп, можно делать работу удалённо, а завтра совру, что живот заболел. Надеюсь, их величество “Бывший” больше не припрётся к нашему Орангутанычу. Не могут орлы в таких перьях посещать вороньи гнёзда. Мелковаты мы для его величества Кураева.

Кстати, зачем он прибыл в нашу контору переводов? Забыл как по русски разговаривать? Я слышала, он уезжал куда то заграницу, в Африку, кажется.

Я точно знала, что Вадим объявился не просто так. Он всегда был расчётливым и серьёзным. Если целью была я, значит охота открыта и скоро меня пристрелят как зайца в огороде. Мысли бестолковыми козами носились, я не знала как, куда спрятаться, укрыться от бывшего.

За три года нашей разлуки многое изменилось, я стала самостоятельной. Сняла квартиру, работала на всех работах и подработках, неплохо зарабатывала. Вот, машину взяла в кредит. Недорогую, но такую, как хотела.

Поднимаясь к себе на этаж, сердцем почувствовала, Тошик дома. Это ещё одно моё приобретение – мужчина-довесок. Сильный , крепкий и красивый телом бездельник. Жил у меня за мой счёт, кормил обещаниями и неплохим сексом.

Правда, с некоторых пор подбешивал. Ну так что ж. Был в моей жизни опыт, когда вера в любовь, в богатого мужчину сыграла со мной плохую шутку. Поэтому все правила с тех пор полетели на хрен. Разобиженный подросток бунтарил во мне всеми способами, взяв за правило” чем хуже, так тебе и надо”.

Мужчина, которого я приютила был ярким тому подтверждением.

Я дёргала входную дверь, никак не могла справиться с замком, ключ или застрял или проворачивался. Неожиданно замок щёлкнул изнутри. Я толкнула дверь, ну, кто бы удивился: Тошик в домашних полотняных брюках на завязках, босиком. Немного странный, возбуждённый, что ли.

Не успела войти, потянул к себе за руку:

– Ты чего так рано, Элла?

– Не ждал?

Я не стала уточнять почему меня должны ждать или не ждать в собственной квартире, Тошик тащил меня за руку. На кухне прижал к стене, стаскивал с меня одежду, возбуждённо дышал в лицо. Да что с ним такое.

– Тоша, ты порно насмотрелся?

– Хочу тебя, – он настойчиво раздевал меня, платье подбитым лебедем уже лежало на полу, сверкая длинной разъехавшейся молнией. Я чувствовала что то странное в воздухе, никак не могла сообразить что именно. Тоша не давал возможности сосредоточиться, уже скатывал с меня трусики, резко толкнул к столу:

– Упрись ладонями.

Выгнул меня, свалил на столешницу, развернув к себе спиной. Протиснул руку между мной и столом, горячо придавил лобок раздвигая меня там пальцами. Его горячий, каменный член упирался мне в ягодицы. Мужчина проникал в меня пальцами, размазывал влагу, потирая клитор. Другой рукой сжимал ягодицы, расталкивая коленом мои ноги всё шире.

Умелые руки уже сделали своё дело, я застонала, когда пальцы вошли в меня глубоко. Тоша чуть приподнял меня, и разом, махом вошёл членом на всю глубину. Это было жёстко, мне не нравился такой секс, но сегодня меня никто не спрашивал. И я не сопротивлялась.

Он терзал меня сзади, вбиваясь жёстко, не убирая руку из моей промежности, заставляя меня выгибаться и стонать. Тоша мучил меня, жесткие толчки заставляли биться возбуждёнными сосками о стол. Пусть. Может быть это заставит меня забыть о том поцелуе Вадима, который с утра расколол мою жизнь на до и после.

Тошик крепко держал меня за волосы, не давая сменить позу, мне было больно. Член был слишком большой, я пыталась сопротивляться, но Тоша как озверел. Умом я понимала, что сейчас надо подчиниться, в уме настырно рисовался образ Вадима, его дыхание, его запах. Вадим тоже брал меня сзади, о Боже, зачем я это вспомнила.

Совершенно внезапно меня захлестнуло волной оргазма. Я чуть не потеряла сознание от такой мощной сладкой судороги. Чувствовала, как сжимаю его большой член, а Тоша продолжал двигаться во мне. И тут мне показалось, что дома мы не одни. Я, содрогаясь от сладких, мучительных волн, чётко и ясно услышала, как тихонько лязгнул металлический язычок замка.

Глава 3

Глава 3

Илона! На неё у меня стояла песня Фабиан. Быстро же меня хватились, всего то пара часов прошла. Я не торопилась выходить из ванны. Илона достала меня своим назидательным хамством. Подождёт. Однако,телефон просто разрывался. Обмоталась полотенцем, вышла, взяла трубку:

– Алё…

– Где ты, мать твою! – Илона шипела в телефон, явно прикрывая трубку рукой. Такой взвинченной я её раньше не слышала.

– В чём дело? Я заболела. – постаралась говорить ровным голосом, да не тут то было. Голос сипел после ванны, я всё ещё не пришла в себя после секса с Тошей.

– Бля, идиотка. Босс требует тебя. У нашего гостя переговоры с кем то. Испанский у нас ты тянешь, дуй сюда.

– Но…

– Засунь свои болячки в задницу и пулей лети. Допуск секретности только у тебя по испанскому.

– Сейчас.

А вот это уже серьёзно. Действительно, надо поторапливаться. Наскоро привела себя в порядок, только вцепилась в руль, снова позвонила Илона.

– Где ты?

– Выехала в офис.

– Какой, нахрен, офис. Они всей компанией уехали в Рэдиссон. Туда езжай. Тебя ждут в переговорной. На ресепшн уточнишь куда идти.

О Божечки. Я попыталась взять себя в руки. Собраться. В конце-концов меня учили концентрироваться на работе, это моя профессия. Я положила годы на то, чтоб стать лучшей среди переводчиков. Пробилась в контору с широкими перспективами и надо же!

В свой звёздный час, вместо того, чтоб ковать победу, оказалась распластанной на кухонном столе под самым никчемным из мужчин. Впору было взвыть. Так, постойте. Неужели Вадим реально прибыл в мою контору по делу, а не чтоб испортить мне жизнь. Откуда он знал, что я работаю тут, у Никифорова. Получается, знал?!

Иначе с чего бы он напал на меня в коридоре с поцелуями. Потомственный делец, хозяин заводов, газет, пароходов самолично, на своих двоих прибыл в несчастную контору, как это? Мог бы помощников отправить за переводчиком. Что то здесь не сходится. Странные какие-то совпадения.

По перекрёсткам я выруливала Шумахером, включила на всю мощь аффирмацию, повторяла слова сосредоточения на внимательности. Именно по этому случаю чуть не прозевала поворот по навигатору, успела свернуть в последнюю минуту.

Хорошо, вовремя резину сменила. Тонкая ледяная корочка самым опасным леденцовым сиропом накрыла асфальт. Не смени резину, сейчас бы как на санках въехала кому-то в бок.

Вышла из машины в распахнутой шубке, без шапки. Сразу вспыхнули уши. У меня на холод такая реакция. Красный нос и уши. Ещё бледное лицо и деревянные губы. Красотка сказочная!

Я редко бывала в таких местах. Хотя полгода прожила в Барселоне на стажировке, работала с солидными людьми, но там это там. А вот у нас, здесь, в Москве присутствовала всего раза четыре в таких роскошных местах.

О, Рэдиссон меня поразил. Один холл чего стоил.

Сияющий мрамор, полукруглые лестницы, приглушённый свет у стойки.

Немного оробев, подошла к ресепшн, назвала фамилию. Тут же выскочил парень в костюме, принял у меня шубу. Терпеливо ждал у гардероба,пока я сменю сапоги на туфли, жестом пригласил в лифт. Предупредительно пропустил меня первой. Я не рассматривала его. Это одно из правил. Никому не смотрю в лицо. Никого не помню. На этаже, когда мы беззвучно прибыли на мягко спружиневшем лифте, не спрашивая моего разрешения, парень открыл мою сумочку. Указав глазами на бутылочку воды (у меня всегда была с собой вода, мало ли), ровным голосом велел:

– Отпейте.

Ого. Значит, важные птицы собрались. Я отпила воды, доказав, что в бутылке чистая вода, и что я никому не собираюсь плеснуть отраву или кислоту в лицо или на документы (и это тоже правило). Что ж. Мой час настал проявить себя. Всё сделаю, чтоб стать незаменимой и лучшей в своём деле. Пригладила юбку, поправила воротник.

Парень открыл мне дверь, я вошла.

Запах мужских духов. Тонкий, чуточку агрессивный, В таких помещениях, где собирались мужчины вести негласную войну на финансовых фронтах, всегда воздух был наэлектризован. Я скромно кивнула, прошла к стулу, стоящему между двумя креслами.

Красивый, немолодой мужчина с проседью в волосах был в кресле слева от меня. Второе было пустым, но недолго.

Вадим вошёл чуть наклонив голову, обвёл исподлобья взглядом присутствующих.

Его я могла описать с закрытыми глазами во всех подробностях, даже не видя. Особенно то, что было спрятано под кипельно-белой рубашкой под правым рукавом. Красивый кельтский браслет, впившийся когтями в перекаты мышц обручем по бицепсу. И все остальные тату-узоры, расписавшие некогда любимого мужчину как гжельский самовар, я тоже помнила.

Кураев сел, широко расставив ноги, сверкнув вылизанными туфлями, развёл носки в стороны, чуть развалился в кресле, плотно обхватив подлокотники.

Я старалась держаться, не поднимала глаз, хотя знала, что Вадим смотрит на меня, тем самым как будто палкой стучит по клетке с моими эмоциями. Я уже отвыкла смущаться, в бизнесе такие эмоции лишнее. Сейчас в душе кружила вьюга, меня тормошило, кидало в крайности, мне было то жарко, то озноб мурашками обливал спину.

Я, чтоб закончить это танго лишних эмоций, смело взглянула ему в лицо.

С тех самых времён, когда он был смыслом моей жизни, дяденька не изменился. Ну разве заматерел, щетина на скулах стала гуще и наглости прибавилось. Наверное татух новых набил, хотя вряд ли.

Вадим смотрел на меня пронзительно и гораздо дольше, чем нужно. Кто то его спросил:

– Вы знакомы?

Мне пришлось перевести.

– Яуверен, что это самая красивая женщина на свете, – Вадим отвёл от меня глаза. Выдержал паузу, предложил: – Начнём, господа!

Работа закипела.

Началась работа синхронного перевода. Я была натянута как струна, сосредоточена, чувствовала, что оправдала ожидания обеих сторон. Переговоры закончились, все встали, я тоже. По регламенту отступила на шаг назад. Наконец, выдохнула.

Глава 4

Глава 4

Вадим

– Вадим Дмитриевич, испанцы на переговоры прибыли. Ожидают в зале.

Я поднял глаза на Ковалёва. Вот хороший он парень, ну тупит иногда, так бы и вмазал ему.

– Понял, Шеф, – Ковалёв, как всегда, интуитивно угадал мои мысли,: – Отвлеку, развлеку, протяну время. Ждём переводчика.

“Не переводчика, а переводчицу” – я мысленно буркнул, снова занялся документами, отслеживая выгодные мне аспекты. Переговоры можно было и на английском вести. Здесь я и сам бы справился, мог бы к инвесторам в Испанию слетать. Но сегодня я убивал двух зайцев.

Я всегда хитрил в нужных мне случаях. Приглашая переводчика у меня оставалось время на обдумывание ответа, пока текст переводился с языка на язык. Но, главное, я испанцев за ноздрю подтянул, чтоб заставить Эллу быть рядом со мной. Синхронный перевод её работа, тут ей не отвертеться. Элка со своим испанским была бы тут и привязать её ко мне можно было просто и легко!

Собирался забрать Эллу на переговоры, потом в ресторан, потом перемирие. По-моему, очень хороший и правильный план. Был!

Вот, блять, где она! Куда делась?

Я ведь всё рассчитал, куда она пропала из офиса. Должна была отправиться со мной, как с клиентом, на переговоры, выхожу – её нет!

Оказалось, она сбежала! Самым натуральным образом сбежала. Так просто послала меня на хер со всеми моими планами и стратегиями.

Я сам прогнал её из нашего будущего три года назад, сам! Теперь готов на брюхе ползти, чтоб вернуть Эллу. Я, здоровенный мужик с немеренным баблом за пазухой самолично припёрся ловить золотую рыбку своей судьбы.

Знал, что она где то здесь, на этом этаже. Хотел вызвать в кабинет к начальству, а там как пойдёт.

Не ожидал я встретить её в коридоре между офисными дверями.

У судьбы свои законы. Увидел её со спины, считал по запаху, по контуру, мой внутренний зверь сорвался с цепи, схватил, подчинил, припечатал её к стене. Впился в неё губами, глотал, дышал ею как подыхающий с голоду.

Интересно, кто бы устоял на моём месте. Один вид её стройных ног в чулках со швом запускал кнопку желания. Да у меня тут же случился снос крыши и разрыв аорты одновременно. Я знал, куда ведёт это тугой чёрный шов от тонкой щиколотки через внутреннюю беззащитную часть колена к бедру и там обрывается, глохнет в полоске кружева, обнимающей бедро. Власть чулка заканчивается, оголяя запретную зону шелковистой кожи.

А потом там, в перекрёстке ног тончайшее кружево ласкает её промежность. Чёрт, какие то тряпки трутся о гладкую кожу нежных женских губ целыми днями, а я долгие месяцы мучался бесконечным стояком, стоило только вспомнить о ней!

Если бы только женщины знали, какие мы страдальцы, они бы перестали носить эти чёртовы чулки, да ещё и со швами и с этими, как их. С мушками!

Я продержался так долго без Элки, в моих руках перебывало столько женщин, всё не то. Стоило мне приблизиться к ней сегодня, я как в дурман-травы нажрался. С корнями, стеблями и листьями. Себя от вожделения не помнил. Терпению пришёл конец, подмял под себя, целовал, терзал её губы. Она такая терпкая, дикая, сладкая

Ну, мать твою, я и дебил! Перепугал девчонку, взбесил, сам против себя настроил. Опять!

Блять, после той хрени, что случилась между нами – я уехал на другой конец света, вытравливал из себя память о своей ошибке три года. По капле, намеренно загоняя себя в рабочий ад. Подыхал от напряжения. Строил, дрался, рвал зубами место под солнцем. Отгрохал на дальнем востоке новый завод, развивал бизнес в Испании и вернулся сюда, к ней. За ней. Потому что не мог я без неё жрать, спать, дышать. Жить не мог.

Разыскал Элку здесь, в Москве неделю назад, людей своих приставил, собрал всю информацию о женщине, которую любил и люблю и, как оказалось, дышать без которой не могу.

Я знал о ней почти всё. Где живёт, с каким чурлом спит. Из каких кабаков его вытягивает. Как впряглась в ярмо и пашет непаханное поле карьеры. Хрупкая умница, решившая доказать всему миру, что сможет пробиться сама.

Выстраивал западню и надо же было так срезаться в последнюю минуту. Испугал девчонку в коридоре. Не сдержался. Увидев эту хрупкую тростинку-былинку, вышагивающую по коридору, чуть от счастья не помер. Так долго мечтал о ней и вот она. Моя! Она только моя и нехер ломать дальше комедию, верно?

Виноват, ну блять, виноват я до смерти в том, что случилось в прошлом. Не убивать же меня за это. Хотя, мог бы, сам убил такого козла, как я!

Там, в коридоре смотрел в след Элке синичкой вырвавшейся из моих объятий... Да чтоб меня!

Меня распирало желание догнать её, утащить, ничего не выяснять. Одежда на ней обнимала плечи, бёдра. Завидовал её тряпкам. Это моя женщина, мои руки должны скользить по её телу. За три года разлуки стал одержим ею.

Хотел по хорошему, по правильному. С извинений начать. Просто обнулить нашу историю.

По глазам видел: не простила она мне ничего, не забыла.

Не знаю, за какие такие заслуги судьба в своё время послала в мою распутную любовь нежную чистую прелесть. Девушку, доверившую мне самое дорогое. Я и подумать не мог, что Элка девственница.

В тот день,там, на остановке, заросшей бурьяном и крапивой, когда увидел её впервые, обалдел, ослеп от неё. Всеми фибрами почувствовал: другой такой нет.

Забыть такую женщину невозможно, вот и таскаю с собой ощущение её тела уже третий год. И неважно, сколько ночей было у нас с ней после того первого раза. Я всегда трахал её так, будто это был последний раз в моей жизни, как будто умру от жажды, если не выпью её всю, до конца. Мне воздуха было мало, я дышать начинал только когда входил в неё , раскалённым членом, пальцами, губами, тянул в себя её воспалённые губы, ловил её стоны…

Глава 5

Глава 5

Элла.

Подъехала к кафешке, медленно кружила по гололедице разыскивая место где припарковаться. Я, как приличная “мамашка” приехала забирать своего балбеса Тошика.

Меня всё ещё потряхивало после очередной встречи с Вадимом на переговорах с испанцами. Правильно сделала, что сбежала с “ипанского” обеда. Пусть Вадим с ними на пальцах объясняется.

Может, завтра Михаил Орангутанович устроит мне выволочку, между нами сказать, я бы ему не советовала. Я, конечно, к критике отношусь хорошо, правда только в тех случаях, когда она касается не меня.

Парковка возле кафешки, где обычно отирался мой Тоша, оказалась забитой. Правда, нашлось одно узенькое местечко, как раз напротив стеклянной витрины. В темноте обвалившегося на город январского вечера, люди внутри помещения смотрелись как рыбки в аквариуме. За стеклом бродила толстая тётка с подносом. Неспешно крутил в руках стакан, обтирая его салфеткой Гриша, местный бармен, он же бариста.

Поискала глазами, нашла столик с “нашими”. Обычная, пресно-надоевшая компания бездельников наподобие моего”офигарха” забавлялась пивом и картошкой фри. Наверное, моё присутствие в кучке совершенно ненужных мне людей было желанием заткнуть пульсирующую дыру в сердце, напихав туда серость.

Когда я была чистая и наивная – общение с высокоинтеллектуальным , богатым мужчиной вышло мне кровавым боком, теперь я лечилась дерьмом и пустотой. Всё, вылечилась!

Я постояла у машины, размышляя, стоит ли мне заходить. Обычно входила, забирала своё секси-наказание по имени Тоша, тащила его домой, как потерявшегося кота. Сама себя спрашивала – вот зачем он мне. Честно ответить: эта скотина трахал меня и создавал ситуацию нужности. Он ведь без меня прожить не мог, в прямом смысле. Деньги, крыша, еда. И я как бы при мужике была, всё не одна.

И вот, наконец, с неба сорвались и совпали два события. Меня нашёл тот мужчина, от которого я пряталась и буду прятаться и неизвестно когда отделаюсь. И сегодня же я вышвырну из собственной жизни того мужика-бездельника, от которого тоже, скорее всего будет не просто отделаться.

К чёрту. Закусив нижнюю губу вошла в кафе. Дохнуло пивом, старым жареным маслом, чем то лежалым. Что я здесь делаю. Меня же мутит от компании, и всё же я иду к ним. Кто то подвинулся, предлагая мне место на диванчике. В толпе было человек семь. Один другого краше. Все какие то мятые, зачуханные. Маскулинности здесь было не больше чем на гендерной вечеринке.

На столике стояли пустые стаканы из под пива, рассыпанная картошка фри вялыми островками помирала на грязных тарелках. Официантка лениво бродила мимо, совершенно не обращая внимания на полунищую компанию, собравшуюся погреться и потрепаться ни о чём.

Напротив меня сидела девушка, рядом с ней мой Тошик (что, блин, за идиотское имя, его же Антон зовут). Разговор за столом шёл о будущих несбыточных перспективах, всё было как всегда серо, уныло.

Я мысленно не могла отделаться от встречи с Вадимом.

И вдруг в воздухе чем-то потянуло. Я вынырнула из размышлений о бывшем, внимательно посмотрела на людей. Что меня вывело из равновесия? Запах… Да, точно. Запах.

Тонкий, чуть сладковатый, довольно дешёвый запах цветочных духов. Именно его я слышала у себя дома сегодня днём. Мозги давным давно разобрались во всём и сейчас постепенно выдавали мне кусочки пазлов. Один за одним.

Я уставилась на влажные губы девки, сидящей рядом с Тошиком. Сколько ей, лет 18? Надеюсь, она совершеннолетняя. Она что то шлёпала губами, я потянула носом. Это от неё тянулся шлейф духов. Это она сегодня была у меня дома вот с этим уродом.

И тут меня оканчательно накрыла догадка. Губастая девка пряталась где то в моей квартире, когда я на кухне стояла в интересной позе. Вот почему Тоша был так жесток и неудержим трахая меня на кухонном столе. Он отвлекал меня, заставлял отключиться, чтоб я ничего не заметила. А я ведь слышала щелчок замка. Ну да!

Ну я и дура! В моём доме, мой парень прятал любовницу, а я, распятая на столе принимала в себя член, вероятно, ещё не вымытый после вот этой вот. Охренеть, сегодня он был без резинки. Завтра же в больницу сдавать мазки. Так мне и надо.

На секунду прикрыла глаза. Карусель контраста с вихрем пронеслась в голове.

Только что я была в ослепительной роскоши переговорной почти в королевском пятизвёздочном дворце . Меня окружали серьёзные, умные люди. Красивые, богатые, идеально подстриженные, источающие нотки драгоценного парфюма. Один из них буквально готов достать для меня звезду с неба. Всё это было пару часов назад. Теперь я сижу среди непонять кого в задротной забегаловке и смотрю на лупоглазую девку в растянутом синем свитере.

Не обращая внимания на толпу, наклонилась через стол, впилась глазами в губастую, спросила громко и чётко:

– Где ты пряталась?

Она быстро стрельнула глазами в сторону Антона. Ясно. Я не ошиблась. Это она торчала в моей квартире. За столом разлилась тревожная тишина. Все переглядывались. В конечном итоге струна напряжения зазвенела как на скрипке.

– Ну?

– В шкафу, – она делано захохотала: – Тоша, твоя мамка не только плохо видит, но и плохо слышит. Она старая, брось её.

Мой “милый” открыл рот и молчал. Мне прям весело стало. Это бесполезный трахальщик ещё и трусом оказался. Даже не защитил меня от похабной дуры, рта не открыл.

Я откинулась на жёсткую спинку дивана, уставилась на Антона. Протянула руку ладонью вверх:

– Ключи.

– Эль, да она шутит, – у него побелели губы:– как же я домой зайду?

– Правильно, никак.

– Элечка, я так больше не буду. Не прогоняй меня, ты ведь не хочешь этого делать.

– Ещё как хочу.

Я сжала в ладони ключи, пробиралась к выходу. Сзади скулил мой самый неудачный знакомый. Кто то подбадривал его, в спину мне летело – да пусть идёт, Тоша, ты себе лучше найдёшь. До меня дошло, насколько я загнобила сама себя после истории с помолвкой.

Глава 6

Глава 6

С НОВЫМ 2025 ГОДОМ!

Вадим

Вечером, распрощавшись с испанцами, отправился навестить свою женщину. Вытащить за шкирку из её дома и послать на х”й все её любови бывшие и нынешние. Всё, я тут и больше рядом с ней никого никогда не будет.

Подкатил к её дому, смотрел на окна. Света не было, значит и Элка где то болталась. Интересно, где.

Я уж подумал, она, как приличная обиженка помчится домой пить чай с вареньем в обнимку со своим недоноском. А тут на тебе. На улице холодина, а её нет. Ненароком заволновался, может влетела куда, заюзила машина на скользкой дороге. Дело нехитрое.

Сидел в салоне гелинтвагена, размышлял зарядить своих парней, пусть через сводку посмотрят её тачку на предмет аварии. И, о счастье, аккуратно маленький синий жучок вполз во двор. Втиснулся в минимальное окошко между двумя легковушками.

Я прям загордился. Умница какая Элка, хорошо справляется с парковкой. Думал выскочить ей наперерез, схватить в объятия, закружить её, расцеловать на морозе в румяные щёчки, но что то удержало меня. Я итак достал её своим натиском, не хватало сейчас перепугать. Сидел в машине, наблюдал за любимой девушкой. Она прошла к подъезду, открыла магнитиком дверь. Через минуту вспыхнул свет в её окнах на втором этаже.

Я брошенным котом всматривался в уют жёлтого света, разливающегося из её окон. Зимой всегда так, смотришь в тёплое окно и кажется, что там за ним сказка. Чистая скатерть, пирожки с яблоками, чай. Чёрт, стоило замечтать о семейном гнёздышке, сразу в голову лезли пирожки с яблоками. И чтоб свет из лампы над столом жёлтый, тёплый, не как в гостиницах неоновый, голубоватый или стальной.

Помню, прибежали с дружком к нему домой, мне лет девять было. А там бабушка его пирожки пекла. Да такие ароматные, пахучие. Усадила нас, балбесов чумазых за стол, да целый противень пирожков в железную миску ссыпала. Ничего в жизни вкуснее не ел. К слову сказать, у меня бабушки не было, впрочем и уюта не было, зато в семье у меня были деньги, прислуга, повара. Вот, наверное, “безпирожковое” детство давало о себе знать. Надо бы узнать, Элка умеет пирожки делать?

Я похлопал себя по карманам. Достал сигареты, надо бы выйти из машины, покурить. А то размечтался.

Так, кстати, получается, её козлина тоже шастает где то, нету его дома. Я прям приободрился, решил самое время наведаться к моей зазнобе в гости. Я же теперь не отпущу Элку никогда. Она моя, чего тянуть. Так, сейчас съезжу в магазин, куплю ей конфет, цветов. Может сразу кольцо.

И тут впечатления от кольца, которое я уже купил однажды обухом влетело в затылок. Я зажмурился. Блять, какие конфеты. Эта женщина имеет право снести меня огнемётом с планеты, спалить и развеять пепел. А я тут о пирожках с яблоками мечтаю.

Так, мужик,сказал я сам себе – не дрейфь. Сидя в салоне машины, подбадривая сам себя, уложив голову на кулак всё смотрел и смотрел через боковое стекло в её окно. Водитель молча смотрел в лобовое. И тут…

К подъезду подошёл мужик, стал возиться возле двери, дёргал её, нажимал на кнопки и отбегал посмотреть на …Элкино окно. Твою мать, это же её козлина прибыл. Я смял пачку сигарет, которую вынул только что, собираясь прикурить. А дальше меня ждал цирк с конями.

Чурло в горчичном шарфе, выскочил под окно и стал орать:

– Элла, Элла!

А вот это интересно. Я вышел из машины, таки всё же закурил измятую сигарету, опёрся задницей на капот, с интересом наблюдал санта-барбару. Занавески на окне второго этажа дрогнули, милое личико прижалось носом к стеклу.

Вся Элка была как на ладони. Пока я размышлял с какого места начать ломать организм Ромео, орущего под окнами мартовским котом, окно открылось и из него первым делом вылетел рюкзак. Оба на! Крепко так влетел в заснеженные кусты, с грохотом. Следом летели тряпки, тапки, что то ещё.

Я забыл про сигарету, успев доломать её до конца. Спектакль передо мной разворачивался – зашибись.

Мужик скакал козлом по палисаднику, заваленному снегом. Рылся там, вытаскивая утонувшие запчасти своего барахла. Орал не своим голосом, что Элка пожалеет. Я подошёл к нему:

– Чё, мужик, не повезло? Прогнали?

– Да, – фальцетом взвигнулО чудище в шарфике, ложно записав меня в клуб сочувствующих единомышленников: – прикинь, выгнала, тварь такая, в ночь, в мороз. Куда я теперь.

Я поднял голову. Окно уже закрылось, шторы задёрнулись. Шарфик всё рылся в снегу, собирая носки, приговаривал:

– Пожалеет, ведьма. Я ей устрою, гадюке.

– А чё, мужик, давай подвезу тебя. Грузись ко мне на заднее. Куда тебе? – меня веселили акробатические пируэты Элкиного мачо.

– Ох, блин, на вокзал поеду. На электричку. Спасибо, друг.

Друг? Значит Элку назвал гадюкой, а я ему друг. Если бы я не знал всё об этой пиявке, может из уважения и не тронул бы гниду. Но не теперь. Эх, бедолага, он и не представлял как ему сегодня не повезло.

Сам подошёл к передней двери, кивнул водителю:

– С ним сядь. Смотри, чтоб не сдёрнул.

Водила в момент оказался сзади рядом с шарфиком, я сел за руль. Желание зарыть Ромео здесь же под окном исчезло. Спасла ему жизнь любимая книжка со звучным названием “Уголовный кодекс”. Там чётко написано, убивать никого нельзя.

Бесшумно тронул машину, посмотрел в зеркальце заднего вида.

Ромео утонул в кожаном сидении, прижимал к себе свои шмотки, возился с рюкзаком. Я на ощупь пробирался по заваленному снегом выезду, мать его, в этом дворе дворник есть, или он выехал в морозный сезон на Мальдивы?

Сзади лился шекспировской монолог Ромео о том, какая же стерва его баба (моя Элка! Остановись, планета, пока я не угробил это радио на месте).

Выворачивая из тесного дворика, джип чёрным роялем утюжил неубранные сугробы, нас буквально мотало в салоне. А всё почему? Правильно, потому что я хотел крови, хотел чтоб вот эта мразь сзади заткнулась и подавилась, блять, захлебнулась своей юшкой. Сука, жил, жрал, спал у девчонки и её же поливает дерьмом.

Глава 7

Глава 7

Элла

– Ну, конечно. Всё понятно – голос Илоны заставил меня внутренне сжаться на пороге, захотелось огрызнуться: ”и что же тебе понятно, догадливая ты наша!”, но я не успела. Сама замерла, уставившись на начало моего конца. На столике между дверью в кабинет босса и её секретарским пюпитром стоял букет из алых роз.

Я в душе невесело усмехнулась: началось. С утра сердце было неспокойно, я ждала новых проявлений Вадима и дождалась!

Обычные его кренделя : пытаться сшибить меня с ног, очаровав щедростью: сто одна роза в букете. Сверху запечатанный жёлтый конвертик. Я и доставать его не стала, знала, там моё имя и телефоны, по которым можно до него дозвониться.

Никакой оригинальности.Раньше такими букетами он заваливал меня чуть ли не ежедневно. Так, размышляя о несовершенстве мужских комплиментов, я равнодушно отвела глаза. Внутри всё сжалось от тоски: Вадим настырный, жуткий собственник. Раз взялся за меня, теперь не отстанет. Он же ясно сказал, что приехал за мной, а он слов на ветер не бросает.

Прошла к кофемашине, подставила картонный стаканчик, нажала нужные кнопки. Кофеин мне сейчас нужен больше чем адреналин. Машина включила свои жернова с грохотом перетирая кофейные зёрна, моё сердечко также попала в жернова Кураева. Задумчиво смотрела на тёмную кофейную струйку кривым ручейком сбегающую в стакан.

Я довольно долго носила очки. Потом мне сделали операцию на глаза, очки я сняла. Но в ситуациях стресса начинала щуриться по привычке. Вот и сейчас сузила глаза, услышав шипение Илоны:

– Ну что, обалдела от радости? – лицо завистницы оказалось передо мной. Мне впервые не хотелось огрызнуться. Я глотала крепчайший американо не чувствуя вкуса. Рассеяно посмотрела на Илону, села на рабочее место.

Снова коснулась взглядом цветов… Откуда, он, зараза, свалился на мою голову. Ниточкой натянулась тоска: неужели придётся искать новую работу. Всё бросить, к чему я, не жалея сил, карабкалась и начинать снова?! Я ступенька за ступенькой поднималась к своей должности с самых низов. И теперь из за Кураева придётся уйти. Работать он мне не даст.

Илона никак не могла успокоиться. Кидала злобные завистливые взгляды то на меня, то на цветы. Ну да, это хлёсткая пощёчина по её секретарскому самолюбию. Орангутаныч не дарил ей таких букетов, однозначно. И после переговоров, на которых она работала в офисе цветов не появлялось. Тем более таких.

Илонка неотрывно смотрела на цветы, испепеляя их ревностью, готовая каждый бутон раздавить, пропустить сквозь пальцы. Разъярённой обозлившейся кошкой ходила по кабинету, вытаптывая тропу перед моим рабочим столом:

– Чем ты вчера там так залихватски махала, а? Задница у тебя никакая. Сиськи обычные. Языком столько не намашешь. – она с ненавистью скользнула глазами по букету, снова повернулась ко мне:– Правда смотря что и кому им подлизывать.

– Чувствую ты тянешь на приз “неадекват года”, коллега. Научить? – я не хотела влезать в ругатню с ней, слова сами выскользнули и прилетели бумерангом в расписную физиономию Илоны.

– Чему научить?– удивлённо взмахнула ресницами Илонка. Она даже остановилась, сощурилась и растянула губы в противном оскале:– Ты, мышь серая, чему ты меня можешь научить?

– В какое место надо совать язык, чтоб тебе розы дарили после переговоров?

Илонка по привычке огладила бёдра руками, деланно расхохоталась:

– Давай, удиви меня. А то я не знаю.

– Язык переводчику надо совать в оксфордский словарь иностранных языков. Попробуй. Там много интересного. Надолго зависнешь.

Всё, наметившаяся было дружба между нами моментально сдохла не родившись.

Я отвернулась, но заметила как убийственно на меня смотрела моя … чёрт, как её назвать то. Кто она мне, сослуживица, коллега или завистливая дура? Илонка, одним словом.

Ах, каким выразительным бывает завистливое молчание. Илона знала, что мой образовательный статус гораздо выше, чем её. И то, что она негласно была моим начальством это было лично её придумкой. Просто Илона раньше меня поселилась в этом кабинете. Приютила на своей сиськастой груди старческую физиономию Орангутаныча и назначила себя “королевной”.

Пока я глушила смертельную дозу кофе, нас вызвали на ковёр к боссу. Обеих. Мы с Илонкой глянули друг на дружку, что бы это значило, что там случилось?

Вошли, Орангутаныч не поднимая головы помахал нам обеим садиться. Я села, Илона адъютантом встала за его спиной, чуть ли не поправила ему воротничок, съехавший набок. Ах ты Божечки, какие слюнявые сопли. Прям захотелось захлопать в ладоши.

– Елена Сергеевна, сядьте! – очухался наш лохматый конспиратор.

Илонка недовольно села напротив меня.

– Вот что, коллеги. Нам увеличили штат и несколько разнообразили возможности сотрудников. Значит, что касается вас, голубушки.

Наконец старый перец выглянул из за очков, сдвинул их на переносицу косматым пальцем. У него пальцы и те были волосатые. Фу. Блеснув очками, шеф продолжил:

– Со следующего месяца у меня появилась вакантная должность личного помощника и займёт её одна из вас. Зарплата больше на 20%, отдельный кабинет.

Он встал, прошёл к окну. Освежившись внешним видом двора, заваленного всяким хламом, как это бывает в старых постройках, Орангутаныч изрёк мысль, приведя в трепет не только меня, но и Илонку:

– Вам надо подружиться, девочки. Проявить свои лучшие профессиональные качества и я выберу сильнейшую.

Вот она, деменция в чистом виде. Мой начальник сам-то понял что сказал?

Я знала из сплетен, давно бродивших по филиалу, что в своё время жена нашего босса поймала его на измене. И так как не бросила его, продолжая крепко держать в руках семейный бюджет, мстила Орангутанычу по мелочи. Отправляла его на работу или в разных носках или в несвежих рубашках или в галстуке не того цвета. Сегодня ему прилетела честь быть с разными запонками.

Глава 8

Глава 8

Плевать я хотела на Илону. Итак за день успела дважды подумать уходить мне с работы или нет. Ну нет же, ну не могу я годы труда зарыть под эмоциями. Надо держаться.

Спустилась на лифте в фойе, сразу заметила того, кто меня ждал. Кипятком продрало плечи. Напротив лифта стоял братец Вадима. Боб. В смысле Бобик. Вадим его бобром называл из за круглой морды и лошадиных зубов. Имя какое-то придурашное. Не иначе мальчика родители смонтировали на зарубежных просторах.

Вот же урод. Холёный, матёрый, плечистый, породистый. Что-что, а породистости у Кураевых не отнять. Хотя братья совсем не были похожи лицами, стать, вес у мужиков этой семейки были эффектные и очень привлекательные.

Я не собиралась ни о чём говорить с этой тварью. Талант из злобного оркестра своей матери. Однажды уже объяснившим мне кто я.

И откуда столько наглости, появиться на пороге моей работы после всего. Ведь это он вместе со своей мамашей рассорил меня с Вадимом. Он стряпал те фотографии, больше некому!

Никогда не забуду свой визит к ним домой в тот летний день, свою наивность и его злые слова: “ Начинаешь привыкать к чужому богатству”. Как будто мне было дело до денег их семейки. Кстати, я знала, что как раз Боб сам провалил собственное дело и его именно Вадим вытаскивал из провального бизне-болота.

И вот это чудище пришлО проведать меня?

Взглянув в рыло братца Кураева, я круто развернулась, отправилась влево по коридору, в столовую при отделении. Вход туда был свободным, пройти мог кто угодно с улицы. Это чмо из клана Кураевых шёл за мной, я слышала тяжёлые шаги, напряжённое, враждебное дыхание, это даже спиной чувствовалось.

Боб шагал молча, молчала и я.

Он, вероятно решив, что я слепая и умственно отсталая, забежал вперёд меня, без “здрасьте” преградил мне путь. Я подняла лицо, смело посмотрела в его мерзкую рожу, процедила сквозь зубы:

– И тебе не здравствуй, убийца хорошего к тебе отношения.

Обошла это чудище, направилась выбирать еду. Глаза разбежались от вкуснотищ, от запахов захотелось сразу всего. Но я девочка, зацикленная на собственном весе. Лишняя калория прилипала ко мне метро-литром на заднице. Поэтому я тщательно складывала в себя еды ровно столько, чтоб не помереть с голоду.

Я спокойно ехала подносом по раздаточным рельсам, собирая нехитрый обед. В конце концов, я сегодня не завтракала, давно хотелось есть. Тем более в венах у меня барахтался кофе вместо крови.

Присутствие неприятного человека к удивлению не испортило моего аппетита. Впрочем, его и не было, этого аппетита. В тот знаменательный день визита в змеиное логово Кураевых вместе с помолвкой во мне умерло всё, в том числе аппетит, любование природой, вера в подруг и брата жениха заодно.

Я аккуратно ставила на поднос салат с курицей, печёные овощи, йогурт, суфле. Отнесла всё это к столику. Я пришла рано в столовую, в зале было пусто. Молча, не обращая внимания на “хвост”, присела к столу. Эх, жаль, кофе не взяла. К слову сказать, у меня в венах крепкий американо превратился в огненный мексиканский коктейль, я была голодная и злая, но без кофе в хорошенькой поллитровой чашке в запасе было грустно (кофеманы, дайте пять!).

Однако, рядом с этим мерзкиим мужчиной я и про кофе забыла. Села за стол, молча пододвинула к себе салат. Противно было слышать запах неприятного мне человека, его тягучий, сладковатый парфюм, перемешанный с прицепившимся налётом кожаного автомобильного салона и дымком сигарет.

Видела, как Боб хотел положить кулаки на стол, как сверкнули его бриллиантовые запонки. Стол, видно коленкором не вышел, чванливый гавнюк спрятал руки на коленях. Во мне нарастало волнение, тревога постепенно просачивалась под кожу. От брата Вадима несло враждебной энергией, чем-то горьковатым, как от полыни. Чёрт, что он курит, запах противный.

Над столом повис жуткий дискомфорт, я сделала равнодушный вид, вроде как не замечаю гнилую тварь напротив.

Боб сидел молча, выжидательно смотрел мне в лицо, потом вдруг сказал, как выплюнул:

– Ты понимаешь, зачем я здесь?

– Жрать хочешь?

Вероятно, сегодня моей фишкой было всем давать сдачу и ставить на место.

1:0 в мою пользу.

Физиономию Боба от удивления перекосило больше, чем лицо Илоны часом раньше. Его чуть не парализовало от моих слов.

Эх, если бы он знал, что это были единственно цензурные слова, которые я нашла в его честь. Несостоявшийся родственничек, видно, не догадывался, что обиженные девушки звереют и умеют защищаться. После того, как их напоили отравой и раздели перед камерой. Я уверена, это Боб раздевал меня для той фотографии. У его мамаши не хватило бы сил меня ворочать, чтоб снять одежду.

Я продолжала есть, наконец Боб разморозился, прошипел как карбид в луже:

– Что у тебя с моим братом?

Я задумалась. И вправду, а что у меня с его братиком Вадимкой. Застарелая обида, вспыхнувшая с новой силой? Семейная кураевская назойливость и наглость, которую я буду пресекать всеми способами? Моя зияющая рана в сердце, потихоньку высасывающая из меня жизнь? Как это назвать…

Я прожевала салат, искренне удивлялась сама себе: зачем я разговариваю с этим моральным уродцем. Ответила правду:

– У меня с твоим братом ничего.

– Вадим потратил годы жизни, чтоб забыть тебя, – этот лощёный хлыщ вещал правду, пытаясь раздавить меня за столиком офисной столовой. Я, не поднимая глаз нацелилась ложкой в суфле, хотя мне тоже хотелось заорать на весь зал:– Я тоже потратила годы, чтоб воскреснуть после вашей мерзкой постановки!

Мой оппонент продолжал фонтанировать:

– Вадим как проклятый работал, чтоб забыться. У него успешные проекты за спиной, он подтянул в бизнес полмира. У брата перспективы, он найдёт другую женщину, семью создаст. Как ты пролезла в его контору!? Почему снова ты.

Глава 9

Глава 9

Как только вспомнила о матери Кураевых, уже не могла о ней забыть.

В тот день когда всё случилось я не забуду никогда. И не прощу! Никогда.

Я ведь уже знала что это за гадюка, обрядившаяся в крылья бабочки-мотылька.

Ещё с первого самого дня, когда я переступила порог того дома.

Перед тем, как прийти знакомиться с его мамой, долго думала, что надеть. Мне показалось, что нежное платье с рукавами фонариком, в лёгкую складку, с пояском то, что надо для скромной девушки.

Промазала! Его мамаша, увидев меня распахнула свои объятия. Странная, мёртвая улыбка на её неживом лице растекалась ядом по губам и голос из металла и звона:

– Восхитительный намёк на платье, милочка, – она полоснула бритвенным взглядом по моему платью.

К чему это она. Платье чуть выше колен. (Между нами – на улице лето мне всего 19, почему нет). Вот в этом была вся мамаша Вадима. Вроде и плохо не сказала, а так умудрилась ущипнуть словом. Прям до крепкого кровоподтёка в душе. Помню, я весь обед сидела думая про своё чертово платье. А злыдня продолжала смотреть на меня зкзаменуя каждым взглядом.

У меня скользил нож в руках, я громче чем надо стучала вилкой, а стакан с газировкой вообще выскользнул из руки и плеснул на скатерть. Конечно, что сделала тётенька? Вы правы, она сделала вид, что не заметила. Только не заметила так, что сбоку налетели одновременно с двух сторон горничные и стали промокать несчастное пятно, как будто я открыла шлюз и по столу хлестал волнами океан.

Всё это ерунда по сравнению с последним днём моей … прошлой жизни.

Меня привёз их водитель, мать дала Вадиму какое то задание, он должен был приехать позже. Дело шло к помолвке, она должна была состояться через два дня. Были приглашены гости с обеих сторон. К моему удивлению мать Вадима поддержала приезд всех наших родственников, ближних и дальних.

Уже было готово платье, к вечеру должны были привезти его на последнюю примерку. Я знала, что Вадим приготовил кольцо. Правда, пока не показывал мне его. Я вся в предвкушении счастья всё ещё немного стесняясь его домашних, скромно вошла в гостиную. Кстати, теперь я приходила в миссионерских джинсах и рубашке закрывающей бёдра, чтоб не нарваться ещё на один комплимент.

Боб, брат Вадима, был дома. Мы уже год встречались с Вадимом, у меня была несчастливая возможность познакомиться с его братцем-душнилой. И если всю дорогу, пока водитель вёз меня вдоль ухоженных вил и заборчиков, мне хотелось орать во всё горло: ”Я будущая невеста! Я почти обручена!”, то увидев перекошенную физиономию Боба на ум вместо “обручена пришло “обрЕчена” жить в банке с пауками.

У брата Вадима всё было противным: и круглая, лоснящаяся физиономия, и толстые короткие пальцы, и имя Боб. И хотя его Вадим называл Бобёр, мне хотелось назвать его Бобик!

Мы терпеть не могли друг-друга по совершенно неведомым причинам. Как раз в тот день я не стала на этом морочиться. Сцепила пальцы, зубы, кишки в узел. Мне надо было просто дождаться Вадима.

Однако его братик успел плюнуть ядом:

– Начинаешь привыкать к чужим хоромам?

Его слова обрушились на меня тяжёлым вызовом. Как будто скрипнули жернова и стали перетирать мою гордость в пыль. Зачем он это сказал? Где взять слова и силы, чтоб объяснить, доказать, что он не прав. И если до этого момента во мне ещё теплилась надежда хоть как то заполучить друга в семье Вадима, то сейчас она рухнула.

Я не стала отвечать на жестокий вопрос.

Тяжело билась гордость в висках, сгустками ударяя в голову. Хотелось развернуться, уйти, но разум взял верх. Я не воровка, не преступница. Почему я должна бежать. Конечно, придёт время и этот тупорылый Бобик отхватит от меня сдачу, а пока…

Сегодня примеряю платье и больше ноги моей не будет в этом гадюшнике.

Села на диван полностью проигнорировав выпад Боба, как раз с прогулки явилась его мамаша. Она была расслаблена, не сочилась ядом и, к счастью, почти не улыбалась. Уж не знаю почему она была так спокойна, может быть на дворе собирала пустырник и ела его вместе с корнями?

– Элла, ты уже тут? Устала с дороги?

Я вежливо кивнула, боясь не попасть с ответом в лунку её домыслов.

Она лично налила мне компот в высокий фужер, подала:

– Вот компот с нашего первого урожая малины. Хочешь, пойдём с тобой потом, покажу тебе мой огородик?

Я во все глаза смотрела на тётку. Может она не пустырником, а мухоморами баловалась там, на прогулке? С чего бы такая симпатия, где подвох?

Впрочем, боясь быть невежливой, скромно улыбнулась. Пила компот. Он и вправду был отличный. В меру сладкий и густой. А вот потом я плохо понимала, что происходит. Безумно хотелось спать. Голова стала дурная, изображение поплыло. Я чувствовала, меня ведут за руку, придерживают за плечи, укладывают в постель. Я проваливалась в мягкое облако. Меня вроде бы подташнивало, голову странно вдавливало в плечи. Я пыталась сказать что мне неудобно, я вот сейчас полежу и пойду.

А потом темнота…

Когда я очнулась, у меня раскалывалась голова. Я села в кровати, не понимала что со мной, где я. Потом сообразила, что меня вдруг повело, я почему то уснула. Ничего не понимая напоролась глазами на свой бюстгальтер. Странно, как это я умудрилась его снять?

Оделась, застегнула на себе кофту, вышла. Страшно болела голова, тошнило. Спросила у горничной, не приезжал ли Вадим, сказали “нет”. Я вышла в зал, никого не нашла, отправилась во двор – никого. Физически я буквально рассыпалась, попросила водителя отвезти меня домой.

Уже дома меня рвало, колотило ознобом. А утром, за сутки до помолвки случилось следующее: Я звонила любимому, он не брал трубку. Мне звонили мои родственники. Уточняли где, во сколько ресторан, куда, когда приехать. Я бодро отвечала, но тревога подкрадывалась гадюкой, стягивала скользким обручем грудь. Я чувствовала, что то происходит. И не ошиблась. К обеду приехал Вадим.

Глава 10

Глава 10

Вадим

Ехал к матери и понимал, что зря это делаю. Нас никогда ничего с ней не объединяло, и сегодняшний визит прорубит прореху ещё больше. Но, я должен был лететь по делу зарубеж, мне позвонили, надо было разобраться с текущим порядком дел в её особняке. И со здоровьем. Ей диагностировали онкологию в последней стадии.

Лечащий врач сообщил мне, что состояние матери ухудшилось, меня это мало трогало. Неведомое чувство заставляло ехать, знал, что могу сорваться в разговоре с ней и всю дорогу уговаривал себя заткнуться. Сцепить зубы и просто заткнуться я сейчас вряд ли смогу. Особенно после того, как увидел Элку.

Ещё до встречи с ней думал проверить себя. Забыл её или нет. Смогу без неё или нет. Ответ НЕТ. Все три года душа исходилась кровавой пеной. Каждый день пылал на костре вины перед ней. Итог неутешительный: я без неё не могу, она без меня может!

Не простила, чувствует себя прекрасно и на меня плевать хотела. Сегодня в обед на ватцап пришёл ответ от Элки на мой сакральный вопрос: “Когда ты меня простишь, Элла?” Ответ расстрелял, убил : “Никогда”.

Развела нас моя мать. Это был не первый трюк, удавшийся ей с фантастическим эффектом. В своё время семья старшего брата так же улетела в тартарары. Бобёр развёлся как только там родился мой племяш Данилка. Мать подсуетила море грязи. Пока разбирались… Верка, жена Бобра успела свалить, впопыхах назло Бобру выйти замуж за какого то чела. Теперь Боб бегает побитым псом , молит о встрече с Данилом, Верка кидается на него разъяренной тигрицей, к сыну не подпускает.

Боб до сих пор один. Правда, с маменькой у него задушевные чувства, они вообще какие то одинаковые – он и мать. Когда встречаются, напоминают двух ядовитых питонов с немигающими глазами и вечно шипящими злыми языками. Вот же родственнички.

Как могло так случиться, что в тот проклятый день моя Элка попала к ним в змеиное гнездо одна, без меня?

На тот момент мы с Эллой жили уже год вместе. Хорошенькая, сладкая, милая умничка с последнего курса. Такая зубрилка, вечно в очках и с хвостиком охрененных волос. Что могло быть лучше стащить с них резинку, зарыться в тягучий аромат лаванды и трахать её не выпуская до самого утра. Мы просто не просыхали.

Доставало ей от меня на всех углах, не было места в доме, где мы не были. Я просто очумел от неё. Стояк был мне обеспечен с утра до ночи, а ночью меня разрывало от нежности и похоти одновременно. Мне хотелось носить её голую на руках, обладать ею по первому импульсу. Потом кормить её, усадив на кухонный стол и втиснувшись между её бёдрами, ощущать пахом какая она там горячая и влажная.

Слизывать крошки с её губ, задыхаться от нарастающего соблазна, смахнуть всё со стола, завалить её, раздвинуть пошире её колени. Мне нравилось отстраниться и смотреть на влажные розовые складки промежности, раскрывающиеся бутоном, на выпуклую клубничную горошину. Нравилось касаться её там пальцами, дразнить и смотреть ей в лицо. Ах, как я заставлял её стонать. Потом стонал сам вбиваясь в неё членом.

Я всегда дарил ей розы. Почему именно розы? Да потому, что именно роза своим тугим, чуть приоткрывшимся бутоном напоминала ту красоту в промежности, которую я любил целовать, ласкать языком, тянуть в себя, касаться пальцами. Умирать от сладкого восторга вбиваясь в неё раскалённым членом.

Жениться решил бесповоротно. Элка такая правильная, сначала с мамой своей познакомила.Тёща у меня золотая. Была бы. Милая деревенская женщина с волшебными пирожками, с обалденными пирогами и пенкой вишнёвого варенья в кипящем тазу под деревом. Никогда не забуду как пузырилась лиловая пена над медным тазом , как исходился воздух вишнёвым ароматом.

Помню мою Элку в лёгком ситцевом платье с голыми коленками и распахнутыми настежь глазами.

Она не ждала меня у матери в деревне, не верила до последнего, что я приеду к ней с матерью знакомиться. Помню, как потом мы поехали в магазин майонез купить, как я сцепился там с местной гопотой. Отмахался, сам по рёбрам получил, ну и там навтыкал, до мировой не дошло, но все живы остались.

Гопники просто не пережили мой порш у себя возле сельпо. Решили показать кто хозяин. Выяснилось, что хозяин мой порш.

Помню счастливые глаза тёщи , когда побитый и не побеждённый в разорванной рубашке приехал к ней с цветами и с майонезом. (Твою мать, у меня могла быть самая лучшая тёща на свете . А я просрал её вместе с Элкой). Когда же я смогу тёщу тёщей звать? И буду ли? А вот и буду! Сначала прощение у Элки выпрошу, а потом у Людмилы Васильевны, у будущей тёщи. Правда, за такое не прощают, когда дочку в день помолвки на хер посылают.

Элку помню. А ещё помню, как орал ей в лицо, что она изменница, тыкал ей в лицо те мерзкие фотографии. Она ревала, топала, орала в ответ что это неправда, что это фотошоп. А я знал, что это НЕ ФОТОШОП! У меня на руках было шесть заключений, что фото подлинные. Шесть! Я проверил!

Мы вдвоём орали друг на друга до вздувшихся вен на шее, до пены у губ. Я колотил всё что попадало под руку. Она истерила так, что я хотел ей верить. Но не поверил!

Бля, вспомнив об этом сцепил кулаки так, что костяшки побелели. Вот оно, счастье моё было прям рядом, вот оно. Я дышал с ним одним воздухом, трогал его, целовал. Улыбался тогда так, как никогда потом в жизни. Я хотел жить. Мне не надо было другого. Я был счастлив. Был!

И то кольцо. Холодным блеском бриллиант тревожно играл гранями на сапфировом бархате коробочки. Так я и не надел его ей на пальчик.

Я же первым делом те фотки поехал на фейк проверять. С момента как обнаружил их веером рассыпанные у меня на столе, я десять лет жизни потерял. Чуть ли не через лупу смотрел во все детали, ослеп от ревности. Мать посматривала на меня чёрными пуговками глаз, прям печатала в воздухе: “А я говорила”. Я ведь сердцем чувствовал, что здесь что то не то. Однако ревность смяла мозги в говно, поперся проверять.

Глава 11

Глава 11

Мой новый водитель пробивался в аэропорт. Мы с Ковалёвым собирались лететь в Испанию. Помощник висел на телефоне, управляя и стягивая ниточки наших дел в свой кулак. Тит получил все распоряжения по Элке. Я бесился на себя, за то, что так долго не мог пробиться к своей женщине, чёрт, не знаю на какой козе к ней подъехать.

Смотрел в окно на мелькающую суету города, старался быстрее отделаться от разговора с Бобром. Мы и раньше особо не были близки. А сейчас он нудил какую- то херню нарываясь на неприятности.

– Вадим, как могло получиться, что ты бросил предприятие в Испании.

– Что значит бросил? Ты идиот, Бобёр? Там работает куча людей, директора, мой зам. За языком следи.

– Когда ты вернёшься оттуда? Может быть задержишься там на подольше? За такими деньгами надо следить лично.

– Твоё какое дело? Готовишь на меня покушение и заинтересован в моём заводе?

– Как у тебя язык поворачивается.

– Прекрасно поворачивается. Ты у нас мастер на паскудство. Одни фото с моей разорванной в клочья помолвкой чего стоят.

– Ты знаешь, Вадим, всё это в прошлом и делалось для тебя. Как видишь, ты построил новое предприятие, оброс деньгами, связями.

– Послушай, ты, благодетель, – я зажмурился, у меня скрипнули зубы,: – Я личную жизнь потерял. Помолвку, свадьбу, мечту завести детей. Лишился любви своей женщины.

– Обычная женщина, каких много.

– Понимаешь, Бобёр, сука ты лживая. Ты ведь жив только потому, что я тебе позволяю. Ты ведь брат мне, хоть и полукровный. Не дело брату кровью брата руки марать. Не простил я тебя. Из последних сил держусь, блять, чтоб не порубить тебя в винегрет. Запомни, моя Элла это не женщина. Не девушка. Она персона. Это самая яркая женственная звезда затмившая всё на моём небе.

– Слишком много подвигов ты ради неё затеял, – Бобёр сказал, как плюнул.

Я всё ещё держа себя в руках, ответил:

– Какая женщина, такие и подвиги.

– Ты снова влюблён в ту, которую придумал себе, Вадим.

– Стоп. Бобёр. Я тут душу тебе открываю. Куда гнёшь? Не зови собственную смерть, у меня терпение не вечное.

– Однажды ты Эллу уже бросил. В одну воду дважды не заходят.

– Э, брателло, тормози. Я не спрашиваю твоего мнения. Иди, с женой ебись по поводу просранного сына.

– С мальчиком я не вижусь, бывшая не даёт его. Только онлайн свидания.

– Правильно делает. Жена у тебя была красавица. Отменная фигура, после родов не раскоровела, милая, скромная. Что ж ты, братец, цепным псом у её ног не сидел? Маменькин ты сыночек. До сих пор мамке в рот заглядываешь. Да, кстати, не забудь маменьке ручку подлизнуть, пёсик Боб. Спасибо за собственный развод скажи.

– Кстати, про мать, – голос Бобра стал отстраненным. Пропала мягкость, появилась отчуждённость,: – Мать вроде как лучше чувствует себя. Вспоминает о тебе. Хочет видеть. Приедешь?

– Я?! Нет, конечно. Зачем. Был только что. Врача видел. Держу руку на финансовом пульсе расходов.

– Кстати, она, когда злится на тебя, грозится вычеркнуть из завещания.

– Это её право богатой на маразмы психопатки. Напомни ей, что все семейные деньги она спустила на твои долги за проигрыш в казино десять лет назад и сейчас находится на полном моём обеспечении.

— Понял, – Бобёр помолчал.

– Что ты понял? – за молчанием Боба я слышал недоговорёность, но, честно сказать, мне было пофиг. Личная жизнь брата это его дело.

Бобёр вдруг заговорил снова:

– Знаешь, мать спрашивает разрешения поехать в Володино. Хочет перед окном посидеть, на утёс посмотреть. Просила меня позвонить тебе. Собственно, я по её просьбе позвонил. Разрешения спрашивает.

– Сууука, – меня буквально жгутом перепоясала боль, рывком хлестнувшая по сердцу:– Совесть у старушки совсем сдохла? Я ведь запретил вам заикаться про Володино.

– Постой, не горячись, Вадим. Возможно, это её последнее желание. Врач сказал, до весны мать не доживёт.

– Скажу тебе так. Не можешь не говорить со мной про мать, значит не звони мне больше. Разрешаю ехать в Володино. Тем более, если это последнее, что я от вас услышу. Хоронить её на земле отца запрещаю. Это на тот случай, если врач не наврал.

Бобёр молчал, вероятно, он не ожидал получить такой отлуп “по-мардасам”.

– Ладно, бывай.

– Постой, Вадим.

Я чувствовал, Бобёр тянет время, меня это тихонько подбешивало. И как выяснилось, не напрасно.

– Вадим ты про девушку свою ещё раз подумай. Пока ты не бросил трубку, успею сказать тебе: Однажды ты её уже бросил. Значит было что то, что не дало тебе довериться ей абсолютно. Понимаешь, раз не поверил однажды, раз прилипла к ней грязь, значит неспроста.

– Весёлый ты пацан, Бобёр. Но за языком не следишь. Приеду, обязательно тебе морду набью, хоть ты и брат мне был по мамаше. Заранее соболезную. Прячься.

– Остынь, Вадим. Я тебе как родному говорю. Просто хочу успеть сказать не поддавайся бабе. Ты хозяин судьбы.

– Я себе хозяйку своей судьбы нашёл. А ты сейчас спилил сук на котором держался. Сказал же, со своей грязью разбирайся. Всё, не звони мне больше.

Бросил трубку,... блять,... советчики.

За все три года, что я был далеко от неё думать не переставал ни на минуту. Она всегда была со мной виртуально. Смотрел на её фото. Засмотрел до дыр ролики, где мы вместе. Счастливые. Не подозревающие о беде, которая вот вот грянет.

Потом спрашивал у матери – зачем?!

Деньги. Во всём деньги, кипучая алчность матери и её желание править миром. Помню её слова:

– Сын, я старалась ради тебя. А вдруг бы эта деревенщина развелась потом. Деревенские девки ушлые, до богатых мальчиков охочие.Оттяпала бы наш бизнес, деньги, землю. А если бы ещё и родила кого-то!

До сих пор в голове всё становится мутным. Помню, я еле на ногах устоял, схватился за столешницу:

Глава 12

Глава 12

Возвращаемся к нашей Эллочке.

О, как я летела домой. Тот, кто по пробкам ездит через центр города, где после обеда у водителей на волоске висят последние нервные клетки, меня поймёт. От постоянных торможений у меня нога разболелась, тем более я скинула шпильку и давила на педали ногами в одних колготках. Я настолько была в раздрае после встречи с братцем Вадима, что сейчас меня бесило всё!

Автомобили, как чумные рвались вперёд, обгоняя, подрезая друг друга. Маневрировали так, как будто где-то давали бесплатный А-92! Я трусила, боялась получить удар в зад своей машины, жалась в сторонку. Мне сигналили, вертели пальцем у виска. Я, между прочим, блондинка. Цвет моих волос это пропуск на дороге! Быстро стемнело, свет фонарей растекался по свежеподмороженной корочке асфальта, машину временами несло санками.

Чёрт, лучше было на метро ездить. Завтра так и сделаю. И всё же, как меня не развлекал квест по троеборью с дорогами, пробками, водителями, сердце не отпускала давящая тошнота. Когда живёшь на одном кофе – иногда организм начинает бунтовать и требует еды!

Надо было бы заехать в пятёрочку, купить что то на ужин. Вообще я не очень правильная женщина. Для меня шоппинг это квест на женпригодность. Куда то долго ехать, чтоб потом ещё дольше ходить с тележкой, набитой всякой ерундой. Проще заказать доставку.

После уборки клининговой компании дома всё сияло хрустальной чистотой. В холодильнике было так же светло и чисто-пусто. Поразмыслив, свернула к “Точке”, набрала всего подряд: картошку-фри, бургеры, чего то ещё. Без всякого настроения подъехала к подъезду. Вышла из машины придерживая одной рукой пакет с провизией, второй балансировала как канатоходец, разъезжаясь по блестевшему катком асфальту.

Внезапно сбоку вырос мужик в пальто с поднятым воротником. Кажется, эту фигуру я уже где то видела. Он перегородил мне дорогу, показывая куда-то рукой. Я внутри перепугалась до чёртиков, помертвевшими губами выкрикнула:

– Что надо?! Я сейчас полицию вызову!

– У вас сумка расстёгнута.

Сказал и исчез в темноте. Я, рыская взглядом по кустам и сугробам, искала куда он делся и вообще, что это было.

Посмотрела, и вправду, сумка, что висела на плече веером раззявив все свои отделения демонстрировала мои богатства. Я оглянулась, не вывалилось ли чего по дороге, вроде нет. Достала ключи, оглянувшись на всякий случай ещё раз, зашла в подъезд.

Странный всё таки мужик. Испугал. Я себе, конечно, нафантазировала всякое. Оказывается, человек доброе дело сделал, а я! Хорошо, у нас оружие запрещено, а т пальнула бы с перепуга.

Мой второй этаж встретил меня сказкой. А именно точно такой же корзиной цветов, как сегодня утром я обнаружила на работе. Сто одна роза и жёлтый конвертик в пламенеющих цветах. Я притулилась спиной к стене , стояла на лестничном пролёте между первым и вторым этажом, с ненавистью смотрела на цветы.

Зачем они мне. Неважно сколько их, разве ими можно залечить ту обиду, что атомным взрывом выкорчевало мне сердце? Как Вадим себе представляет то, что происходило со мной после его поступка. Разве он может себе представить сколько я плакала, как похудела, подурнела? Как клялась себе больше никогда, ни одному мужику не верить. Потому, что все они уроды, жестокие собственники.

Слова не могут передать всех эмоций.

Сердце камнем замерло, решив что биться больше не нужно. Спокойный обычный бег закончился, выбарахтывание из клещей Вадима мне снова не пережить. Рана, которую он мне нанёс будет кровоточить и гноится до конца моих дней.

Я смотрела на корзину перед своей дверью. Раньше бы такое проявление чувств меня вдохновило на подвиги. Я бы в режиме электровеника налепила пельменей, приготовила кружевное бельё. Разложила бы его на кровати и считала бы себя самой счастливой женщиной на свете. Это раньше. Урок пройден, опыт получен. Он мне не понравился и мне такое ещё раз не надо.

Вадим пытается нахрапом вернуть то, чего больше не существует? Снова золотой кочергой разбередить давно потухший костёр наших чувств? Не выйдет. Не позволю. Пусть катится к чёрту, а заодно прихватит своего братца вместе с мамашей. Ненавижу!

Я сразу поняла, что сейчас сделаю. Отодвинула ногой корзину, вошла в квартиру, отнесла пакет с едой на кухню. Вошла в комнату, включила свет, открыла настежь окно. Холодный воздух наглым нахрапом, по хозяйски влетел в тёплую комнату, я задохнулась от морозного сквозняка. Входная дверь наотмашь треснула по стене, эх, надо было её сначала закрыть. Да и подумаешь! В бою раны не считают.

Вернулась на лестничную площадку, еле подняла тяжеленный букет, подтащила к окну и с чувством глубокой радости пихнула его вон из моей квартиры.

Помнится, совсем недавно из этого окна точно так же ненавистными бабочками вылетали шмотки Тошика. Отличный, кстати, лайфхак, девчата. Пользуйтесь. Эффект сразу на лицо. Настроение отличное, адреналин капельницей возрождает к жизни. Уже закрывая окно краем глаза увидела что то, что зацепило моё внимание.

В голове рванул эффект позднего зажигания, я отдёрнула штору, снова посмотрела в окно. Вот же, здесь, возле гелендвагена под фонарём я только что видела фигуру мужика в пальто с поднятым воротником. Я всматривалась в тени на улице, нет, никого не видела. Показалось, наверное.

С чувством выполненного долга отправилась на кухню, скинув прямо на пол шубку, расшвырял сапоги, села грызть свою картошку. С удовольствием рассматривала бардак, который натворила в своей аптечно-строгой и стерильной квартире и вдруг меня осенило!

А не выйти ли мне замуж? А что, найду парня. за мной на работе мужики толпами ходят. Ведь если я выйду замуж, у Вадима не останется шанса орать на каждом углу, что он прибыл за мной и мне от него никуда не деться.

Глава 13

Глава 13

Схватив высокий бокал с трубочкой, потягивая ледяную колу, прошлёпала в ванную, по дороге вытряхиваясь из одежды. Надела свою любимую розовую пижамку, натянула пушистые носочки. Влезла на диван, вспоминая где я нашла своего первого жениха по имени Вадим.

Я тогда стояла на дачной остановке, зажав в руке бутылочку воды. Рядом на хлипкой скамеечке сидела одиозная пара, всё ещё не пришедшая в чувство от недавней попойки. Женщина пыталась улечься на узенькую дощечку, являющую собой лавочку. Мужчина придерживал её в вертикальном полусне, пьяно бормотал:

– Ну надо же тебе было так нажраться, Тося…

– Ну чё ты такой душный, – миролюбиво отбрёхивалась непроснувшаяся Тося.

Я отошла от них подальше, чтоб никто не подумал, что я из их бригады. Хотя мой вид провоцировал именно на это.

Раннее утро обжигающе холодным ветром трепало волосы, я зябко обняла себя за плечи, привалившись спиной к ржавому столбу с указателем расписания автобусов.

Автобусом не пахло, проезжающих автомобилей в будни на даче не предвиделось. Я нервничала. Мою первую машину, полученную от деда в наследство настиг автомобильный инфаркт. Мало того, бутылочного цвета экземпляр отечественного автопрома облез, особенно капот. Розоватое пятно , разлившись неприличным фейерверком по зелёному полю намекало, что машину надо по тихому оттащить на свалку.

Но другой не было и тут помощь пришла откуда не ждали. Чей то сосед какого то друга уговорил меня отдать машину в ремонт в частные руки умельца. Моё опрометчивое решение вылилось вот в это утро. Машину вчера вечером притащили сюда на буксире. Вечером я не смогла уехать, переночевала за тысячу у какой то бабки.

Утром нечёсанная, неумытая, с нечищенными зубами с пятёркой в кармане я пыталась покинуть дачный район. Обида до слёз сжимала сердце жгучей пятернёй, я устала, хотелось помыться, поесть и ужасно не хватало кофе.

И вдруг, о чудо! К остановке подкатил порш кабриолет. Как такое может быть – кабриолет в дачном зачухонском райончике? Хватило секунды, чтоб вспомнить все нецензурные слова в собственный адрес. Как, скажите, как можно в 18 лет оказаться прошлогодней тыквой на засранной плевками остановке, когда к тебе подкатил принц на белом порш- Carrera и, улабаясь, предложил подвезти?

Конечно, на помощь моей неопрятной голове пришла несломленная гордость и я даже хотела отказаться, промямлив что то типа ”я не сажусь в машину к незнакомцам”. И тут я вспомнила, как мы с Люськой как то приехав из станицы опаздывали в институт. То, что творилось на остановке, какими боевыми приёмами пользовались граждане, желая влезть в автобус не передать словами. К остановке подъехала красивая иномарка, симпатичные парни выглянули:

– Девчата, вам куда?

И мы (две дуры!) задрали носы, типа “мы не такие”.

Нам мамы с детства говорили, что на машинах глупых девушек увозят на мясокомбинат, делают из них холодец. Причём, так им и надо. Знаете, чем кончилось? Правильно. В жарких объятиях провонявших подмышек гастарбайтеров мы таки уехали автобусом, а когда примчались в институт, увидели этих парней, эту машину и двух девчат, весело болтавших между собой.

Поэтому сейчас я вежливо сказала спасибо, села в машину и с ветерком помчалась в город.

Я грустно усмехнулась. Права была моя мама. Не надо было садиться в незнакомую машину. Она привезла меня в любовь, а потом в такую душевную боль, что я три года из неё вычухаться не могу.

Конечно, тогда я так не думала. У меня мысли цирковыми пулелями толкались в голове, прикидывая, как скрыть свой позор неухоженности. Вадим, ( ну да, у принца имя оказалось крепким, мягко-скрученным из романтических нот в стальном замесе. Одновременно мощным как гудящие высоковольтные провода и агрессивным, как клинок тамплиера), любезно не замечал моего смущения, молча, не спрашивая, остановился у ближайшего кафе, принёс мне кофе.

Я сидела ошарашенная его вниманием, напором и чем-то очень мужским. Знойным, иссушающе-жарким, желанным. Учитывая, что я на тот момент была девочкой, причём не только физически, но и опытом общения с мужчинами, то чаще хлопала глазами, помалкивала, стеснялась отвечать на знаки его внимания.

А потом , потом было много чего. Мы ездили забирать мою зелёно-розовую хрень на колёсах. Вадим разумно предложил мне сбросить её со скалы, а потом вежливо предложил умельцу купить её у меня. Так как после его ремонта машина впала в кому.

Первые встречи, первые настоящие свидания.

Вадим был для меня первым и на тот момент единственным проводником в мир отношений. Я привыкала к мужчине. К его джазовой разболтанности в голосе. Его обалденное соло с хрипотцой, шептавшее на ухо сексуальный комплименты толкали меня в мир чувственности. Что говорить, свой первый оргазм я получила от петиинга.

Зацелованная, заласканная его губами, руками, я как будто потеряла сознание, когда вдруг меня скрутило сладкой, разрывной спиралью внизу живота. В первую секунду я обомлела от неизведанного ощущения. Складная, глубокая пульсация первобытным инстинктом пробила меня до самого позвоночника.

При всём том, что сейчас я ненавидела Вадима, не прощала и яростно мстила ему всем своим нынешним существованием, за нашу первую настоящую ночь я благодарна ему.

Потому, что она была необыкновенной.

Моя трубочка в стакане из под колы неаппетитно хрюкнула пустотой, я задумчиво уставилась на стаканчик. Чтож, что было, то прошло, пора приступать к поискам спасения.

Выйду-ка я замуж!

Дорогие читатели, если роман вам нравится, прошу поддержать наших героев звёздочкой!

С уважением к вам, ваш автор Анна Эдельвейс.

Глава 14

Глава 14

Выходила из столовой, наткнулась на свежую растяжку: корпоратив по случаю дня влюблённых.

Брела на обед раздумывая о несовершенстве мужской психики. Орангутаныч решил столкнуть нас с Илоной лбами, но зачем. Назначил бы тихо-мирно губастую любовницу на новую должность, так нет же, надо с выкрутасом. С другой стороны, значит судьба меня снова обыграла 2:0. Объявился Кураев с цветами и ополчилась Илона. Ещё этот корпоратив …

Так, стоп! Корпоратив это как раз самое то, что мне сейчас нужно. Я же замуж решила выйти?

Сидела в столовой, ковыряя вилкой овощное рагу, ко мне подсел Витёк, айтишник из моей прошлой конторы (работая папой Карлой я по ступеням карьерной лестницы пришла в свой успех, отработав во всех сегментах, с самого низа).

Светловолосая неуклюжая фигура Витьки заслонила от меня свет в окошке, сразу стало душно. Его только не хватало. Ботаник блин, с печатью неудачника.

– Элла, давно тебя не видел.

– Да, и я с того времени похорошела, как видишь. – я отложила вилку, аппетит пропал навсегда.

– Ты пойдёшь на корпоратив? – Витёк с надеждой смотрел мне в лицо, чавкая салатным листом:– передай мне соль, пожалуйста.

Что же это к моему берегу прибивает только каких-то калечных. Я передала ему соль, с надеждой ожидая что он высыпет себе всю солонку, ( соль, как известно, белая смерть). Так ведь нет же. Витёк продолжал пилить сук моего терпения:

– Так пойдёшь?

Только я собралась запаковать свой ответ, включающий нецензурные размышления о “Витьках” в ёмкое слово “нет”, как меня вдруг прострелило. А почему, собственно, “нет”? Вот как раз с этим козликом, жующим лист салатный и пойду! Глядишь, жених наметился. Я боязно осмотрела на своё будущее – неужели отважусь подобрать вот этого пацана, беднягу.

Давненько нигде не была, надо идти. Тем более можно позлить Илонку, она точно решит, раз я не пришла, значит спряталась. Повернулась лицом к чавкающему Витьке (ну и компания), кивнула головой.

– Иду!

– А хочешь, я за тобой заеду?

Я всё ещё отчаянно барахталась в сомнениях. Компания Вити-жениха меня подбешивала. С другой стороны, это лучше, чем приперется одной.

– Давай. У метро, на Комсомольской, в семь. Да?

Теперь я спешила на рабочее место, точно приняв решение. Меняю место работы и выхожу замуж за кто возьмёт. Не обращая внимания на Илонку, составляла резюме, расписывая себя в самых радужных красках, с гордостью перечисляла где училась, стажировалась. Сама собой гордилась.

Так… Теперь искала куда мне мои резюмещечки отправить. Собственно, вакансий на такую серьёзную должность то и не было. Вот, всего две фирмы. Отправила в обе, немного успокоилась. Стоило поднять глаза, сразу упиралась в чёртовы розы. Стояли как новенькие и не собирались завять. Невесело усмехнулась. Как же умеет Вадим достать.

После работы со всех ног торопилась домой. Знала, корпоратив это единственное место, где девчата наденут всё самое лучшее. Вот и я решила на профессиональном интрижном сборище выглядеть как индеец перед боем: грозно и красиво.

Где то вдалеке мерцал красный огонёк светофора: тормози, Элла. Зачем провоцировать врагов. Илонка, Орангутаныч, завистливые коллеги. Давно уже носились сплетни про меня и испанцев, к которым я ездила в Рэдиссон. С лёгкой руки Илоны все решили что утехи сексуального характера по цене корзины с розами от меня достались иностранной компании.

Армия несчастных роз разворошила целую пасеку оголтелых жалящих завистниц.

Вот поэтому точно надо идти на профессиональный ринг и быть лучшей версией себя. Я и буду.

Коллег, (пока не нашла новую работу) в среде которых я собираюсь дальше пробиваться по карьерной лестнице надо знать с изнанки. А уж женихов так вообще в лицо.

Припарковалась, бегом мчалась к себе. Надо же было, чтоб под тусклой лампочкой вполне приличного подъезда мне навстречу из туманного морозца проявилась спивающиеся привидение: дворничиха.

– Слушай, Элка, я чё у тебя спросить хочу – дворничиха, как всегда, одной рукой придерживала лопату, другой прикрывала рот, чтоб скрыть перегар,:– Я смотрю, ты не знаешь где мусорка?

Я с удивлением смотрела на неё, о чём это она.

– То вещи козлоняши своего выкинула из окна, потом клумбу цветочную с розочками швыранула. Чё завтра выкинешь?

– Какой мусор ухажёр принесёт, то и выкину.

– По ходу, я не с теми мужиками ухажорюсь, – пробормотала дворничиха: – Ты это, Элка в другой раз в окно не бросай. Давеча половина роз поломалась. Ни продать, ни подарить. Мне позвони. Я приду, сама заберу. Договорились?

– Вы лучше дорожки песком посыпьте. А то я до следующего раза ноги переломаю на подступах к подъезду.

– Ой, да ладно тебе, фифа… – дворничиха беззлобно икнула, побрела бодаться с нападавшим снегом.

Дома я первым делом набрала горячую ванну. Пыталась расслабиться, но стоило закрыть глаза, на меня скорым поездом вылетал образ Вадима. Он теперь был во всём, всюду.

Открыла шкаф, с удивлением смотрела на вешалки. Оказывается, как индеец я в пролёте. Перьев то у меня раз-два и обчёлся.

Офисные дорогущие строгие костюмы от Армани, пара блейзеров. Две пары крокодиловых туфлей на квадратном каблуке и на маленькой, тоненькой, как иголка шпильке. Колготы, чулки, бельё – всё это коробками, очень брендовое, да уж. Тут не подкопаться. Это всё для работы. Моя форменная одежда.

А вот для конкурентного превосходства среди девчат… Правда, было у меня одно шлюшное платье. Смелое, откровенное… Я покупала его, собираясь после помолвки надеть и утереть сопли всем бывшим ногораздвигалкам Вадима. К платью полагались босоножки на высокой шпильке, собранные из тончайшик перепонок из кожи питона.

Я гладила тонкий шёлк платья ладонями. Надела его лишь раз. Вспомнила тот день, когда я принесла его домой.

Глава 15

Глава 15

Витёк послушным мальчиком ждал меня у машины на Комсомольской. Как только я вышла из метро, он замахал руками, в радостном порыве бросился ко мне, выхватил из рук сумку с босоножками, косметичкой и другими премудростями.

Мы ехали в его уютном пикапчике, он молол всякую чушь, его глаза блестели щенячьей радостью. Сегодня и вправду на Витькиной улице перевернулся грузовик с печеньками. Он чувствовал себя мужиком, мачо, взявшим в плен львицу. Представляю, что случится со всеми, когда мы с Витей войдём в зал.

А что случится с ним с самим, если я отважусь предложить ему руку и сердце.

Приехали, было совсем темно, почему то не работало уличное освещение. Ресторан, куда пригласили весь бомонд наших бездельников и бездельниц давно собрался. В фойе Витька от счастья только не повизгивал, помог мне снять шубку, и встал как вкопанный с открытым ртом, уставившись на меня.

Я отправилась в дамскую комнату, весело поздоровалась с девчатами, крутящимися перед зеркалом. Сразу наступила тишина, повисла тревога, постепенно перерастающая в агрессивную зависть. Началось сражение за королевский трон сегодняшнего вечера. Я сняла колготки, надела примиленькие босоножки, прошлась щёткой по завитым волосам. Придирчиво осмотрела макияж – шикарно!

Сама не знаю, что со мной творилось, я была в приподнятом настроении, по венам растекался азарт атаки. Это всё волшебное платье. Оно и вправду наделяло какой-то мистической силой.

Я вошла в зал и потолок обвалился дождём зависти и ненависти женских глаз. Мужчины смотрели на меня открыв рты. Картину маслом разбавлял Витёк, павлином вышагивая рядом. Мне даже показалось, он вправду поверил, что на сегодня я его девушка. Главное, что скоро мне придётся верить в это самой.

Думать о кошмаре не хотелось. Куда то стайкой мух улетели мои мысли по поводу его кандидатуры на обручальное кольцо. Сердце заныло: “Незачем парню жизнь ломать. Он добрый, хороший. Наверное.” (Про Вадима я вообще думала, что он лучший). Встретит Витёк девчонку, для которой станет лучшим из мужчин.

Шла от него в гущу коллег, улыбалась, пыталась расслабиться, точно понимая – зря приехала. Больное, израненное сердце запертое в клетку тревоги никакими пряниками не вылечить. Пока я не разберусь с Вадимом, мне в жизнь нельзя выходить.

Через минуту всё завертелось, звучала музыка. Ко мне подходили приятные люди, знакомые и не очень (я ведь пока не взлетела на третий этаж к Орангутанычу, успела поработать в других конторах нашего ведомства). Мы стайкой порхали от одного столика к другому, что то вкусное ели, все были возбуждённые, весёлые.

Буквально через полчаса всё стало меняться. Алкоголь отпустил вожжи, народ понесло под откос. Голоса стали звонче, румянец на щеках ярче, юбки у девушек поползли вверх, их задирали в откровенных танцах мужчины, совершенно позабыв о том, что утро следующего дня обязательно наступит. Справедливо говорят: корпоративы придумал дьявол.

Праздник только начинался.

Я постоянно ловила на себе взгляды мужчин. Женские взгляды ( неприятные, особенные) просто выжигали дыры на коже. Мой собственный начальник приближался к инфаркту, разглядывая меня. В его обычно умных глазках сейчас скакали черти, у него вот-вот собиралась капнуть слюна, но… Его жена, тучная тётка в чёрном открытом декольте обмахивалась веером, периодически щёлкая его по носу, тем самым возвращая к жизни. К супружеской.

Да, на самом деле зря я надела это платье. Прав был Вадим. Только вспомнила о нём, кусок в горле застрял. Хорошо, Вадима здесь не было. Он бы убил меня за мой наряд. И было бы за что.

С другой стороны, не много ли я думаю о бывшем. Стоило ему мелькнуть на горизонте моей памяти и я забыла покой.

Стоя у фуршетного стола я лакомилась канапе с лососем. Ну надо же, какая прелесть эти малюсенькие бутербродики. А ещё вот эти, с баклажанами и вот те, с оливкой.

И что вы думаете? Поесть мне не удалось, ко мне приближалась моя вражина Илона. Секретарь из серии подруг ”мисс недовольное лицо” вдруг стала моей крёстной матерью, приобняла меня, сияя глазами. Что это с ней, с чего бы это. Интересно, что она пьёт.

Илона, спрятавшись за фужер с игристым шампанским прошелестела шёпотом:

– Там, у бара, импозантный мужчиной стоит и не сводит с тебя глаз. Познакомь меня с ним, Элка, представь как нибудь. Что тебе стоит?

– Я тебе не личный секретарь по перепихону.

– Элка, ты же нормальная девчонка, давай уже забудем старые обиды.

– Чтоб освободить место для новых? Орангутаныч знает, что ты собираешься наставить ему рога?

– Успокойся, Элка, давай уже дружить.

– Я не дружу с гиенами, они, говорят, жрут даже падаль.

– Ну ты и тварь.

– Ты даже не представляешь какая.

– Ну погоди, я тебя со свету теперь сживу, Эллочка.

– Не захлебнись собственными талантами.

Я шла от неё к столу с шампанским, настроение было испорчено безвозвратно. Так хотелось хоть чуть чуть развеяться, а тут камнепад из зависти. Правда, я сама нарвалась. Чёрт, зачем я сюда припёрлась!

Залпом осушила фужер шампанского. Поискала глазами своего очкарика, моего резвого мустанга, обещавшего отвезти домой. Однако, я не до конца ещё отхлебала праздника на сегодня.

Какая интересная штука жизнь, если ты обзавёлся хотя бы одной “подругой-гадюкой”. Именно она подползла по мою душу.

У Илоны сработало позднее зажигание, она, вероятно, что то придумала.

Кокетливо виляя бёдрами не хуже индийской танцовщицы, остановилась напротив меня, держа спутника под руку ниже себя на голову. Жеманно подхватила бокал с вином с подноса мимо проплывающего официанта. Смазала по мне взглядом и только открыла рот, собираясь произнести заготовленный спич, я напала первой:

Глава 16

Глава 16

Не успела прийти на работу, мне сообщили, что Елена Станиславовна (она же Илона), вчера подвернула ногу. Захромало солнце отечественного секретутства.

Это горе было вовсе не горе по сравнению с тем, что ждало меня в кабинете. На месте выкинутых мною роз стояла роскошная ваза с васильками.

Я задохнулась от прелести букета. Не знала, что васильки такие сочные, тёмно-синие, атласные, с резными лепестками. Красивые до безумия. Я с сожалением смотрела на пиршество сапфировых переливов. Их тоже попрошу уборщицу вынести.

Прозвенел зум – вызов в кабинет к Орангутанычу. А вот это мне не понравилось. Помнится, Илонка полутра забавлялась, носила туда-сюда ему кофе, крутила задом, моталась по этажам с его поручениями. Чужие обязанности я не заказывала. Сейчас пойду расскажу ему об этом.

– Слушаю вас, Михаил Олегович.

– Ну какой же я для тебя Михаил Олегович, – он пригладил лапищей мех на голове,: – Называй меня просто.

Я своим ушам не верила. Дедушка мухоморами, что ли позавтракал? С чего это мы вдруг стали на “ты”.

– Как же мне вас называть?

– Называй меня “хозяин”. Как Илоночка. Не ошибёшься.

– Вы очки дома забыли, гражданин начальник? Я не Илона.

Ясно, сомнений не осталось. Илона спала с этим гамадрилом. Бедняга.

Вслух сообщила:

– Прошу не съезжать с профессиональной субординации. Обращайтесь ко мне на вы.

Старое чурло бродило у меня за спиной, вдруг положило мне руку на шею, немного придавило и скользнуло вниз, к пояснице.

Признаться, я растерялась. Был бы молодой мужик, влепила бы ему по морде, вышла из кабинета, мы бы таким образом расставили все точки над “и”. Продолжили бы работать как раньше, не влезая на территорию друг друга.

Здесь была другая ситуация. Передо мной стояло старое чудище шестидесяти пяти лет и тёрлось об меня мерзкими ладошками. Такого можно только убить, и то вряд ли что поможет. Отшвырнув его руку, я отступила:

– Уберите ваши руки от не вашей женщины.

– Эллочка, милая, я ласковый и добрый. Давай, не упрямься, будь поласковее.

– Извините, дорогой Михаил Олегович, но вы козёл. Тем более старый!

– Ах ты…

– Вы. Для вас, старое вы мудло, я “вы”.

– Для вас, Элла, закончена карьера под моим руководством. И возможно, вообще закончена!

– Не подавитесь своими мечтами, старый козлоначальник.

Я вышла, понимая, что кажется, небо рухнуло мне на голову. Карьера, мечты, всё коту под хвост. Впервые я пожалела, что Илонки нет рядом.

Под коленями стало пусто. Это внешне я выглядела оловянным солдатиком, внутри я была обычной девчонкой. Я испугалась там, в кабинете, рядом с мохнатым гамадрилом. Он хоть и старый, но сильный, здоровый. Одной рукой справился бы со мной. А вот этого я бы точно не пережила. Быть изнасилованной собственным начальником, мне только этого не хватало.

Для начала я написала заявление на увольнение. Ещё раз всё обдумала. Вытерла слёзы, припудрила нос и отправилась к секретарю нашего главного. Там работала очень возрастная душевная тётка. Хотела бы я так выглядеть после шестидесяти. Точёная, холёная, всегда на шпильке и с укладкой. Классная.

Положила ей на стол заявление, Вера Фёдоровна пробежала глазами по строчкам. Посмотрела на меня:

– Что случилось?

У меня брызнули слёзы, я закрыла лицо руками, пошла к выходу.

– Приставал? – Донеслось в спину.

Я кивнула, вышла.

Итак, судьба прям взялась за меня обеими руками. Так прям и прокричала в ухо: – пиши “прощай, карьера”.

Слёзы выступили на глаза. Ах, как горько. Я зажала зубами кулак, чтоб не зарыдать вслух.

В конце концов вчера пришёл ответ из одной конторы, меня пригласили на собеседование. Вот прямо сейчас туда и отправимся вместе с моей раздавленной гордостью, опечаленным сердцем и убитой карьерой.

Ехать было недалеко, через полчаса я была на месте. Зажав солидную папку с документами, дипломами и рекомендациями быстро нашла офис, где ждала меня расстрельная команда. Интересно, какое впечатление я оставлю о себе перед серьёзными людьми. Надо же, меня на собеседование пригласили не куда нибудь, а в бюро переводов при одном очень серьёзном ведомстве.

В приёмной команде (оказывается, это было предварительное, первичное собеседование), была только одна дама.

Бесцветная, высохшая тётка в пиджаке мышиного цвета поджала губы с какой то брезгливостью рассматривая мои бумаги. Я сидела на краешке стула и мне здесь уже не нравилось.

Тётенька подняла на меня прозрачный тусклый взгляд рыбьих глаз:

– С вашими институтами, стажировками всё понятно. Прямо скажем, звёздное начало для будущего.

Она выжидающе смотрела на меня, я, не моргая, “ела” её глазами. Неясно было чего она ждёт, тягучее беспокойство собиралось у меня узлом в желудке и, как оказалось, не напрасно.

– Скажите, почему вы покидаете прежнее место работы?

Я вздохнула. Как то я не подготовилась к этому вопросу.

– Впрочем, не трудитесь объяснять. Мы сегодня сделали запрос, получили характеристику на вас от вашего начальника. – она протянула мне файл.

Я даже читать не стала. Не сомневалась, после того, как я обозвала его старым козлом, Орагутанович превзошёл сам себя описывая меня.

Серая мышь взяла файл, как бы между прочим зачитала вслух:

– Конфликтна, не соблюдает субординацию. Имеет низкий уровень толерантности, агрессивна, невосприимчива к критике.

Она ехидно сощурилась, собрала все мои бумажки сухонькими крысиными лапками, с удовольствием захлопнула папку:

– Вы нам не подходите по морально-социальным качествам.

Я встала, у меня пол качался под ногами. Забрала папку, прошла к двери, на пороге повернулась:

– Мой начальник хотел поиметь меня в зад. Я передам ему ваш адрес. Наверное, вам понравятся его подход к женщинам сзади.