Бывший. Спаси нашего сына

1

В наш тихий, сонный, словно замерший в ожидании кабинет, где каждая минута казалась часом, ворвалась Янка. Она была подобна вихрю, несущему с собой аромат свободы и предвкушение праздника. Раскрасневшаяся, взволнованная, с глазами, горящими неподдельной радостью, она воскликнула:

— Девочки, красим губки и поднимаем попки со стульев, мы едем в «Поющие Фонтаны»! — голос, ее обычно такой мелодичный, сейчас был полон ликующих ноток, словно струны настроенной виолончели.

На Янке сегодня красовалось новое красное платье в пол, струящееся, словно языки пламени, обнимающее её фигуру и подчёркивающее каждый изгиб. Оно было вызовом серости будней, манифестом радости.

Шикарная укладка с мягкими, небрежными локонами, ниспадающими на плечи, добавляла ей шарма. Идеальный макияж, загадочные smoky eyes и яркая помада, лишь подчёркивали её широкую, искреннюю улыбку.

Янка всегда выглядела безупречно, но сегодня она буквально сияла, излучая свет и счастье. День рождения всё-таки – это был её день, её звёздный час.

— Мой Тигр только что снял весь зал с караоке, — восторженно выпалила она, раскинув руки так, будто хотела обнять не только нас, но и весь мир, разделить с ним свою безграничную радость. — Девочки, всё, работа окончена. Доделаем эти скучные отчёты в понедельник, а сейчас, давайте веселиться!

Слова начальницы звучали как приказ, от которого невозможно было отказаться, как зов приключений, манящий за собой.

Счастливая Яна закружилась на месте, задорно пританцовывая под мелодию, которую тут же начала напевать чуть хрипловатым от волнения голосом: «А ночью на кухне, она скинет туфли, а в душе её дымят, раскалённые угли...».

В её движениях была лёгкость, а в глазах огонь. Глядя на неё, я невольно расплылась в улыбке, чувствуя, как тепло разливается по груди. Вскочив со стула, я порывисто обняла эту неугомонную, чудесную девчонку, от которой, казалось, пахло шампанским и цветами, свежестью и праздником.

— Ириш, — шепнула она, крепко прижав меня в ответ, — Хотя бы на часик. Я очень тебя прошу. Тигр обещал приехать, я вас познакомлю, и сразу поедешь домой. Обещаю, никаких посторонних, только мы, самые близкие.

Голос ее был полон мольбы и надежды, и я не могла устоять.

— Уговорила, — тихо выдохнула я, с усилием растягивая губы в подобие улыбки.

Внутренности сводило от страха, что мой безобидный поход в ресторан с коллегами кто-нибудь заметит и растреплет. Вдруг это снова расценят как разгульный образ жизни? Снова начнут обвинять: падшая, позор семьи... Я сглотнула ком в горле, чувствуя, как ладони становятся липкими от пота.

— Мне очень важно твоё мнение насчёт него, — снова прошептала Яна, отстраняясь и вглядываясь в меня с такой надеждой, что я нехотя, но всё же кивнула.

Это был не просто кивок согласия, а скорее безмолвное обещание, которое давалось через силу, сквозь внутреннюю борьбу.

С Яной мы подружились с самого моего первого дня в этой конторе. Она, будучи начальницей филиала, стала моим ангелом-хранителем. Именно она, вопреки всему, настояла, чтобы меня, без опыта, без рекомендаций, с одним лишь свежим дипломом в кармане, взяли на должность технического переводчика. Это был акт невероятного доверия и поддержки.

Она же стала моей опорой, когда я осталась совершенно одна, с разбитым сердцем и израненной душой, помогая с жильём и адаптацией в новой, незнакомой реальности. Её доброта и участие были тем якорем, который не давал мне совсем утонуть.

Я была благодарна ей за всё, что она для меня сделала – эта благодарность стала прочной нитью, связывающей нас. Поэтому отказаться от этого мероприятия я просто не могла, даже если внутри всё выло от тревоги, а каждая клеточка тела сжималась в предчувствии чего-то неприятного.

Тем более туда должен был приехать её «Тигр». Влиятельный мужчина с деньгами, судя по её восторженным рассказам, какой-то крупный бизнесмен или что-то в этом роде. Этот человек настолько крепко «окрутил» подругу, что она без сожаления побросала всех своих прежних ухажёров, с которыми ещё недавно делила каждую свободную минуту.

Сегодня Яна явно ждала нечто большее, чем просто праздник. Её глаза блестели лихорадочным блеском, а пальцы нервно теребили край платья, выдавая её трепетное ожидание предложения руки и сердца.

Ей было невероятно важно познакомить его со мной, услышать моё мнение – вердикт, который мог стать решающим. И я, пересилив себя, своё беспокойство и предчувствия, всё-таки плюхнулась на заднее сиденье заказанного такси. Хмуро уставилась в окно, где мелькали мокрые от дождя улицы и размытые огни фонарей, словно пытаясь найти в этом хаосе какую-то ясность или предзнаменование.

— Ириш, — тихо позвала Яна, слегка сжав мою холодную руку своей тёплой ладонью. Её прикосновение было мягким, но в то же время настойчивым, словно она пыталась передать мне часть своего тепла и спокойствия. — Никто не узнает, обещаю. Часик, и я лично закажу тебе машину домой.

В тоне подруги звучало столько искренности и заботы, что мне стало немного стыдно за свою тревогу.

— Брось, Янчик, — выдавила улыбку, чувствуя, как уголки губ дрожат. — Веселись, я посмотрю на твоего Тигра и со спокойной душой поеду домой.

— Он обещал, что после того, как мы потусим с девочками, меня ждёт сюрприз, — Яна понизила голос, будто делилась тайной. — Организовал ещё один праздник, точнее для нас двоих. У меня прям сердечко в пятки уходит, Ир. Я уверена, сегодня свершится. Он точно подарит мне колечко...

— Я так за тебя рада, — проговорила искренне. Впервые за последние месяцы в душе шевельнулась радость. Пусть не за себя, но это было настолько забытое для меня чувство, что нервная система не выдержала и в уголках глаз появились слёзы.

— Если разревёшься, не приглашу на свадьбу, так и знай! — шутливо пригрозила Яна, ткнув меня пальцем в плечо. Она выпорхнула из машины, которая уже остановилась у входа в пафосный ресторан с караоке.

2

«Поющие Фонтаны» были не просто рестораном, это было самое модное место в городе, настоящий оазис роскоши и недоступности.

Сюда стекалась исключительно золотая молодёжь с бездонными папиными кредитками и состоятельные дядьки в идеально скроенных костюмах, каждый из которых стоил как моя годовая зарплата.

Простым смертным, таким как наш скромный коллектив, даже близко не светило переступить порог этого заведения. Оно было окружено невидимым, но ощутимым ореолом элитарности.

Охрана тут стояла не просто так. Два амбала в чёрных пиджаках, с суровыми, непроницаемыми лицами и наушниками в ушах, зорко следили за каждым, кто приближался к массивным стеклянным дверям, словно стражи какого-то тайного мира.

И раз этот загадочный «Тигр», чьего имени я так и не удосужилась спросить, да и, честно говоря, не стремилась, смог позволить себе снять весь зал для своей девушки, он явно был не просто богатым, а очень влиятельным мужиком.

Яна как-то вскользь обмолвилась, что он «воротит делами», но что именно за дела, она не уточняла, да я и не настаивала. Мне, если честно, и не особо хотелось знать. Чем меньше информации, тем меньше потенциальных проблем, такова была моя негласная философия после всего пережитого.

Сдав свой лёгкий плащ в гардероб, где он выглядел как бедный родственник рядом с кашемировыми пальто подруги, мы робкой стайкой, словно птенцы, впервые покинувшие гнездо, прошли в зал.

Я невольно приоткрыла рот, осматривая интерьеры. Это было зрелище: тёмное, благородное дерево, мягкий, обволакивающий свет от дизайнерских люстр, льющийся золотыми каплями, бархатные диваны, манящие утонуть в их мягкости, и огромные окна с панорамным видом на подсвеченные фонтаны, которые, казалось, танцевали под собственную, неслышимую музыку.

Здесь было красиво, дорого и, что самое удивительное, неожиданно уютно. Это была не та кричащая, показушная роскошь, к которой я привыкла в прошлой жизни, а что-то более тёплое, располагающее, шепчущее о комфорте и изысканности.

— За стол, мои звёздочки! Будем веселиться! — щебетала Яночка, её голос звенел от предвкушения, а широкая улыбка озаряла всё вокруг.

Красное платье колыхалось в такт ее шагам, словно живое пламя, а глаза сияли так ярко, будто она вот-вот взлетит от безграничного счастья. Она была воплощением радости, затягивая нас всех в свой вихрь позитива.

Наш дружный коллектив состоял из пяти молодых девчонок, включая нас с Яной, и трёх дам бальзаковского возраста — бухгалтерши Люды, кадровика Светы и логиста Марины.

Все мы прекрасно ладили: на работе пили чай с плюшками, сплетничали про клиентов и даже пару раз выбирались в боулинг, отрываясь от рабочих будней.

И сейчас, за столом, царила такая лёгкая, тёплая атмосфера, что я даже на мгновение перестала коситься на часы, отсчитывая минуты до своего «побега». На время мне удалось почти забыть о гнетущей тревоге.

Тосты лились рекой, перекликаясь с общим смехом и звоном бокалов. «За Яночку!», «За любовь!», «За выходные!» — каждый тост был пропитан искренними пожеланиями.

Элитный алкоголь лился рекой, наполняя хрустальные бокалы, а на столе красовались дорогущие закуски, от одного вида которых захватывало дух: тарталетки с сочной красной икрой, мини-канапе с нежным лососем, сырные шарики с ароматным трюфельным маслом.

Это был настоящий пир.

Девочки были в полном восторге, хихикали, делали селфи и увлечённо фотографировали еду для своих сторис, стремясь запечатлеть каждый момент этого роскошного вечера.

Но не я. Меня этим было не удивить. Там, в прошлой жизни, я сидела за столами, где шампанское стоило как моя нынешняя зарплата за полгода, а деликатесы были обыденностью.

Только тогда я не знала, что за всё это великолепие и изобилие придётся платить — и плата эта будет не деньгами. Это осознание тяжёлым грузом легло на душу, отравляя даже малейшие попытки расслабиться.

Будильник на телефоне завибрировал так резко, что я чуть не уронила стакан с соком, вырвав меня из глубоких раздумий.

Оказывается, я полностью утонула в своих мыслях, уставившись в пустоту, пока пальцы нервно, почти машинально, крутили салфетку. Час, который я себе выделила на эту маленькую слабость, на это краткое погружение в чужой праздник, безвозвратно закончился. Пора было сматываться.

3

Девочки уже вовсю орали в караоке, их голоса, не всегда попадающие в ноты, сливались в радостный, оглушительный хор.

Люда с Мариной дуэтом тянули «О, Боже, какой мужчина», самозабвенно отдаваясь песне, а Света пританцовывала рядом, размахивая бокалом, словно дирижерской палочкой.

Я же сидела за столом, на моей тарелке сиротливо лежала лишь крошка от закуски, а я потягивала сок, чтобы не выделяться из общей картины безудержного веселья.

Каждая минута казалась вечностью.

Дождавшись, пока Яна, охваченная праздничным порывом, побежит в туалет поправить макияж, я, словно мышка, шмыгнула в общий коридор. Никто из коллег не заметил моего исчезновения. Все были слишком заняты песнями и смехом, погружённые в свой мир праздника. Я надеялась, что если уйти тихо, даже Янка не хватится меня слишком скоро.

Жаль только, что её загадочный «Тигр» так и не приехал. Она весь вечер, украдкой, бросала взгляды на входную дверь, проверяла телефон, но он, похоже, опять сослался на свои вечные «срочные дела».

В её глазах мелькала тень разочарования, которую она тут же старалась скрыть за новой порцией смеха. Оставаться дольше я просто не могла – иначе рисковала потерять самое ценное… ту хрупкую стабильность и иллюзию безопасности, которую с таким трудом выстраивала.

Натягивая плащ, я почувствовала, как за спиной хлопнула дверь – резко, с глухим стуком, от которого мои плечи невольно вздрогнули.

В спину тут же вонзился тяжёлый, почти осязаемый взгляд. Такой, от которого кожа мгновенно покрывается мурашками, а сердце сжимается в комок, предвещая неладное.

Это был не любопытный взгляд, а что-то хищное, пронзительное. Передёрнув плечами, я затянула пояс потуже, пальцы слегка дрожали, и медленно, с усилием, обернулась, чтобы глянуть на этого наглеца, непонятно как просочившегося на закрытую вечеринку.

И тут время будто замедлилось, наполнившись вязкой, тягучей субстанцией.

Сердце рухнуло куда-то в желудок, тяжёлым камнем перекрывая дыхание, а по венам разлилась жгучая смесь паники и тёмного, вязкого отчаяния. Я вцепилась в полы плаща так крепко, что костяшки пальцев побелели, и уставилась на него.

На того, кто когда-то предал меня, растоптал мою душу, выжег всё, что во мне было живого, оставив лишь безжизненный пепел. Моё прошлое, моё самое страшное воспоминание, стояло прямо передо мной.

Он изменился.

Нет, не просто изменился – он стал другим.

Передо мной стоял взрослый мужчина. Возмужавший, заматеревший, с резкими, словно высеченными из камня чертами лица и осанкой, от которой хотелось либо подчиниться, либо бежать без оглядки, раствориться в воздухе.

Его тёмные волосы были чуть растрёпаны, словно он только что провёл по ним рукой, в беспорядочном, но от этого не менее притягательном жесте. А в чёрных, как бездонная пропасть, глазах плясали искры, обещающие пожар, опасный и неуправляемый.

В коридоре вдруг стало невыносимо тесно, мрачно и невероятно холодно, несмотря на исходящую от него внутреннюю жару.

Его тяжёлая, властная энергетика, горячая, как раскалённый асфальт в июльский зной, заполнила всё вокруг, вытесняя воздух, лишая меня возможности дышать.

Я невольно шагнула назад, пытаясь создать хоть какую-то дистанцию, но он уже заметил меня. Его взгляд прошёлся по мне сверху вниз. Медленно, нагло, будто раздевая, оставляя меня голой и беззащитной под этим пронзительным взором.

И на чувственных губах, вкус которых я до сих пор ощущала во сне, заиграла кривая, почти хищная усмешка.

— Ого какая краля, – протянул он низким, чуть хриплым голосом, от которого по позвоночнику пробежала ледяная дрожь, а по коже мурашки. — Так быстро сбегаешь? Даже не познакомились...

В его словах сквозила надменность и какая-то насмешка.

Неужели не узнал? Эта мысль пронзила меня и я почти поверила в это. Но где-то глубоко внутри всё кричало, что это невозможно.

4

Я вздрогнула, услышав, как стремительно он двинулся в мою сторону.

Он сделал шаг ко мне, затем ещё один. Уверенно, как хозяин территории и вообще всего вокруг. В его движениях чувствовалась неоспоримая власть.

Я резко отвернулась, пытаясь избежать его взгляда. Руки засуетились, теребя идеально сидящий плащ. Лишь бы чем-то заняться, лишь бы не смотреть в эти глаза, которые когда-то были моим миром, а теперь стали источником боли.

Пальцы путались в ткани, дыхание сбивалось, а он... он не останавливался, продолжая приближаться.

— Да неужели. Какие люди... — с издевкой протянул он, и его голос, низкий и хриплый, пронзил меня насквозь.

Всё же узнал...

А потом он и вовсе вторгся в мое личное пространство, подойдя вплотную, так близко, что я чувствовала его тепло и запах, знакомый до боли, но теперь отталкивающий.

— Вы обознались, — прошептала я дрожащим голосом, который едва слушался меня, пытаясь отвернуться, уйти от этого невыносимого давления, но не успела.

Лежащий на стойке телефон внезапно ожил, экран засветился, привлекая наше внимание в наступившей тишине. Высветилось уведомление: «Вас ожидает белый Kia Rio...»

Но мы оба смотрели не туда, а на фотографию милого мальчика, сидящего под ёлкой с подарочной коробкой в руках. Его глаза, точь-в-точь как у родного отца, задорно смотрели прямо на нас с заставки моего телефона, заставляя моё сердце в панике забиться с бешеной скоростью, словно птица в клетке.

Он увидел его?.. Понял? Этот вопрос пульсировал в моей голове, заглушая все остальные мысли.

5

— Андрей, ты приехал! — на полной скорости в мужчину из моего прошлого врезался вихрь в красном платье, Яна, и повисла на его могучей шее.

Её голос звенел от счастья, но для меня он прозвучал как набат.

— Я соскучилась, мой тигр, — проканючила она и страстно впилась в губы, кажется, того самого «Тигра»...

Мой мир сузился до одной точки, до этого невыносимого зрелища.

Бросив на меня жёсткий, не обещающий ничего хорошего взгляд, Андрей обнял мою подругу и углубил поцелуй, продолжая сверлить взглядом меня.

Его чёрные и пронзительные глаза, словно пытались проникнуть в самые потаённые уголки моей души, читая каждую реакцию, каждый жест.

Его руки жадно и даже грубо сминали красивое платье Яны, испортили её идеальную причёску, которую она так старательно укладывала.

А сам он вёл себя так, словно она была не живой женщиной, а просто куклой, с которой этот хозяин жизни мог делать всё, что ему хочется и где хочется, не обращая внимания на окружающих. От этого зрелища меня передёрнуло.

— Ир, знакомься, — оторвавшись от мужчины, разрумянившаяся и явно ошалевшая от его напора, Яна схватила мою руку и притянула к ним, словно желая соединить двух своих самых дорогих людей. — Это мой Андрей, а это моя лучшая подруга, почти сестра, Ирина...

Я готова была провалиться на месте, исчезнуть, раствориться в воздухе. Прошло столько лет, столько боли, столько попыток забыть, а мне всё ещё было невыносимо больно видеть его с другой женщиной, особенно с Яной, моей подругой. Каждый их жест, каждое прикосновение обжигали меня, словно клеймо.

— Очень приятно, — усмехнулся он, его голос был полон яда, а взгляд презрения. Он прижал Яну к себе ещё крепче, словно подчёркивая свои права на неё, демонстрируя свою власть. — Уже уходишь, Ирина? — кивнул он на телефон, так и лежавший на стойке гардероба, где всё ещё светился экран с фотографией.

И в этот момент, в этот ледяной миг, я поняла главное: он не понял.

Не заметил. Не увидел.

Не разглядел того, кто смотрел на него с плоского экрана, кто был его плотью и кровью. Обжигающая волна облегчения, смешанного с новой, горькой болью, прокатилась по мне.

Он не узнал сына. И это было спасением, но в то же время и невыносимым ударом.

— Ир, неужели час прошёл? — взволнованно спросила подруга, пытаясь вырваться из медвежьей хватки Андрея, чтобы подойти ко мне. Но он не отпускал её, словно приковывая к себе. Яна выглядела растерянной, но в то же время её глаза сияли от возбуждения.

— Да, Янусь, — грустно улыбнулась я и спрятала мобильный в карман сумочки, подальше от его пронзительного взгляда. — Мне уже пора...

— Ну может, останешься... — взмолилась Яна.

Для меня же, каждая секунда здесь была испытанием.

— Да пусть катится, малыш, — с какой-то издевательской усмешкой выплюнул Андрей.

Его слова были грубыми, резкими, словно плевок. В голосе сквозила надменность и полное пренебрежение, которое он даже не пытался скрыть.

— У нас сейчас самое веселье начнется, ей здесь не место, правда, Ирочка?

Последние слова он произнёс, глядя прямо на меня, и в его чёрных глазах плясали хищные огоньки, словно он наслаждался моей болью.

Янка ошалело хлопала ресницами, её широко распахнутые глаза выражали полное недоумение. Она, казалось, совершенно не понимала, что нашло на её обожаемого Тигра.

Я же совершенно не понимала, за что он говорит мне эти ужасные слова и бросает такие злые взгляды? Как смеет унижать меня прямо при подруге?

Я совершенно не заслужила такого отношения. Это он, Андрей, урод и предатель, и я костьми лягу, но Янку ему не отдам. Иначе этот бульдозер, этот бессердечный человек, и её растопчет, не моргнув глазом. Я не позволю, чтобы этот яркий цветок, полный жизни, излучающий счастье и доброту, угас, так же как и я когда-то.

— Хорошего вечера и ещё раз с днём рождения, Ян, — тихо шепнула я, обращаясь к растерянной подруге.

Чмокнув её в щёчку, я развернулась и почти бегом вышла из ресторана. Спину отчаянно жёг его тяжёлый, пронзительный взгляд, словно я физически чувствовала его ненависть.

Такси стояло у самого спуска со ступеней, ожидая меня. Передёрнув плечами в тщетной попытке скинуть с себя ощущение его взгляда, я юркнула в уютный салон автомобиля, надеясь, что его двери защитят меня от внешнего мира.

Мысли метались в голове, одна хуже другой, создавая невыносимый хаос. Тело била мелкая дрожь, сердце ухало в груди, закладывая уши, словно барабанный бой. В мыслях я уже паковала чемоданы и неслась прочь от города, где снова обосновался мужчина, когда-то сломавший мою жизнь, превративший её в руины.

Но бросить Яну рядом с ним, оставить её один на один с этим хищником, я не могла. Это было выше моих сил. Моя совесть не позволила бы мне так поступить.

Случайно бросив взгляд в зеркало заднего вида, я увидела, как следом за нашим скромным автомобилем с места тронулся огромный чёрный монстр. Он выглядел угрожающе и могущественно.

Всю дорогу до дома я неотрывно следила за этой таинственной машиной, то отстающей, то снова нагоняющей нас, но неотступно следующей за моим такси. Каждая её мелькнувшая тень, каждый поворот усиливали моё беспокойство.

По телу прошёлся озноб, предчувствие чего-то неминуемого и страшного.

Липкий страх заполнил сознание, когда я бегом неслась от такси к подъезду, краем глаза наблюдая, как чёрный тонированный автомобиль паркуется чётко напротив моих окон...

6

В квартиру я влетела, едва дыша, и тут же заперлась на все замки. Мои пальцы, трясущиеся от пережитого шока, с трудом задернули шторы на единственном окне студии, которую я снимала у Яны. Погрузив комнату во мрак, и тихонько сползла по стенке на пол, словно потеряв последние силы.

По щекам покатились горькие слёзы, смешиваясь с остатками макияжа.

Снова он…

Андрей Тигровский.

Моя жизнь только-только начала входить в нормальное русло, я начала вставать на ноги после всего пережитого. Отец стал благосклоннее, и мы с Алёшей, моим сыном, стали видеться чаще.

У меня даже появились скромные, но такие важные мечты, что однажды мы с сыном снова воссоединимся, будем жить вместе, как настоящая семья. Ведь я соблюдала все условия, все негласные правила, чтобы заслужить это право...

И тут снова Тигровский. Тигр…

Почему у меня даже подозрений не возникло, что ухажёром моей подруги может быть мой бывший, человек, который напрочь растоптал мою жизнь, не оставив камня на камне?

Да потому что его не было в этом городе. Андрей Тигровский пять лет назад вернулся туда, откуда приехал – в свою настоящую жизнь, далеко-далеко отсюда, оставив меня с разбитым сердцем, угробленной жизнью и маленькой жизнью в животе…

Нашей маленькой жизнью.

И вот, этот урод снова здесь. Вьётся вокруг моей подруги, пудрит ей мозги своими лживыми речами и смеет оскорблять меня на её же празднике, в ее присутствии. Ярость и бессилие боролись внутри меня, сжимая горло.

Утерев слёзы, я с трудом встала с пола. Моё тело всё ещё слегка дрожало, но разум пытался взять контроль над эмоциями. Аккуратно отодвинув занавеску, я выглянула во двор.

Чёрный джип, словно хищник, затаившийся в засаде, всё так же стоял под моими окнами. Из него никто не вышел, и сам автомобиль не подавал никаких признаков жизни.

Однако я точно знала, что там есть люди, что за тёмными стёклами скрываются те, кто пристально наблюдает за мной.

И я знала, кто это… Моё сердце сжалось от дурного предчувствия.

В полумраке маленькой квартирки, в абсолютной тишине, разбавленной лишь гулкими ударами моего сердца, звонок мобильного прозвучал, как самый настоящий сигнал тревоги, заставив меня подлететь на месте. Я вздрогнула, словно меня ударили током, и уставилась на телефон, который вибрировал в моих руках.

— Чего сидишь там без света, как мышь? Есть что скрывать? — пробурчал недовольный голос , от которого все волоски на моем теле резко встали дыбом. — Мужики сказали, ты уже два часа, как в подъезд зашла, а свет так и не включила...

— Да, что-то голова разболелась... — проблеяла я, пытаясь найти хоть какое-то оправдание, но была тут же перебита.

— А нечего по кабакам шастать, как шлендра подзаборная, — строго отрезал тот, кто должен был всю жизнь любить и поддерживать. Его слова были как пощёчины, одна за другой. — Неужели за час успела нажраться? Смотри, если опять в подоле принесешь...

— Пап, я просто устала... — попыталась я вставить хоть слово, но было бесполезно.

— От чего, стесняюсь спросить, ты устала? Клепать свои текстик и в занюханной конторке и волочить бомжатский образ жизни? Позорить свою семью своим жалким существованием?

Я лишь тяжко вздохнула и потёрла виски. Когда отец «садился на своего конька» и начинал обсыпать меня оскорблениями, мне отводилась роль молчаливого слушателя, согласного со всеми его словами. Иначе могла разразиться настоящая буря, способная смести всё на своём пути.

— Мне это всё надоело, — продолжал он, а в трубке раздался жуткий грохот, словно пудовый кулак отца с силой упал на дубовую столешницу в его домашнем кабинете. Этот звук был столь же реален, как и его гнев. — В среду чтоб приехала домой, разговор есть. И экспресс-тест на алкоголь сделай, иначе к ребёнку не допущу. Мало ему, что мать его нагуляла, так ещё и по кабакам шариться начала. В понедельник чтоб ещё и анализы основные обновила, мало ли чего подцепила на своих гулянках, в среду, если всё чисто, разрешу с мелким повозиться.

В трубке уже было тихо, а я всё продолжала смотреть в одну точку, держа телефон у уха, словно зависла в пространстве. Так всегда бывало после изнурительных бесед с родным отцом, которые высасывали из меня все силы.

А ещё мне ужасно хотелось помыться. Ощущение, словно на меня ведро помоев вылили. Кожа стала липкой, противной, я словно физически примерила на себя всё то, что наговорил родитель.

И лишь одна мысль позволяла держаться на плаву, не утонуть в этом болоте отчаяния.

Я увижу Алёшку...

Ради этого я готова стерпеть и не такие унижения. Лишь бы снова вдохнуть аромат макушки собственного сына, которого у меня отобрали.