ЛИДА. 1 глава

Восемь лет назад.

___

– Уже можно проверять, – подсказывает мне из-за двери туалетной кабинки Маринка, но я и сама знаю, что пора.

Последние несколько минут я не отрываясь смотрела на наручные часы, которые мерно отсчитывали секунды до момента истины...

Теперь я подношу к лицу тест на беременность, который сделала в служебном туалете прямо в рабочий обеденный перерыв.

Сердце колотится как бешеное, того и гляди из груди выпрыгнет.

Пальцы невольно подрагивают.

Боюсь даже представить, сколько таких тестов я сделала за последние пять лет, с момента, как мы с Кириллом поженились... сотни и сотни...

Он всегда мечтал поскорее завести малыша, я тоже, но у нас не получалось. Я с двадцати лет страдала эндометриозом, были спайки, воспаления, непроходимость маточных труб... Мне даже проводили лапароскопию, но болезнь быстро вернулась, забеременеть я не успела.

Мы даже начали задумываться об ЭКО.

И вдруг...

– Две полоски... – шепчу я с придыханием, не веря своему счастью.

– Чего-чего? – переспрашивает из-за двери Маринка.

– Две полоски! – говорю я уже в полный голос, открываю кабинку туалета и показываю тест подруге и коллеге.

– О боже, поздравляю! – Маринка прикладывает к щекам обе ладони. Она в курсе нашей с Кириллом истории и тоже очень рада.

– Надо сделать еще один! – говорю я и снова скрываюсь за дверью.

Второй тест, другой фирмы, другой степени чувствительности, показывает тот же результат.

Теперь точно: я беременна!

Надо поскорее рассказать Кириллу!

Он будет просто счастлив!

– Обеденный перерыв почти закончился, – улыбается Маринка, видя, как горят мои глаза.

– Плевать! – отмахиваюсь я.

Прием пациентов на сегодня закончен, а бумажки подождут пятнадцать минут, ничего с ними не случится.

Мне всего-то и нужно пробежаться по больничному городку от детской поликлиники, где я работаю, до нейрохирургии, где работает Кирилл.

У него сейчас тоже нет приема пациентов, а значит, он возится с медицинскими картами и сможет уделить мне немного времени.

Причина-то уважительная!

– Я прикрою тебя перед Кирсановой, если что, – улыбается Маринка, и я благодарно киваю: получить нагоняй от заведующей как-то не хочется... Ей-то плевать будет, какая у меня причина, чтобы покинуть рабочее место! Влепит выговор в личное дело – и все! А мне оно надо?! Нет!

– Спасибо! – кричу напоследок и выбегаю из туалета.

Быстро спускаюсь по служебной лестнице на первый этаж, выскальзываю на улицу...

Погода – благодать!

Осень выдалась в этом году чудесная: теплая, сухая.

Я щурюсь от солнца и быстрым шагом иду через весь больничный городок, от края до края... кажется даже – лечу!

Мысленно прокручиваю в голове варианты, как сказать мужу о беременности.

Любимый, у меня для тебя сюрприз!

Любимый, у нас наконец получилось!

Любимый, скоро ты станешь папой!

Вбегаю в отделение нейрохирургии, поднимаюсь на третий этаж и сразу направляюсь к кабинету Кирилла.

Вижу, что дверь у него закрыта не полностью, есть небольшая щель... видимо, кто-то зашел поговорить с ним: другой врач или пациент, которому назначили в неприемные часы.

Решаю немного подождать.

Устраиваюсь на скамеечке под дверью и вдруг слышу, что разговор в кабинете моего мужа – совсем не рабочий.

– Пора сказать ей, – щебечет елейным голоском какая-то незнакомая девица. – Пора сказать, что ты с ней разводишься. Зачем она тебе?! Больная, бесплодная, вечно бегающая по врачам! Сколько еще ты будешь ждать, пока она родит тебе ребенка?! А я – уже беременна, Кир! Вот, положи руку на живот...

Словно послушавшись эту девицу, я тоже кладу руку на свой живот.

Вот так, малыш...

Ты так долго шел к нам, прорываясь сквозь мои болячки, сквозь мои нервы, сквозь мои страхи, а теперь...

Ты еще даже не родился – а твой отец уже предал тебя... и меня.

2 глава

Сама не зная зачем, я тихонько встаю со скамейки и начинаю отступать от кабинета мужа...

Мне нужно переварить то, что я услышала.

Нужно подумать.

Нужно решить, что делать дальше.

Но сделав два или три шага, я неожиданно оступаюсь, зацепившись пяткой за какой-то выступ на полу. Чтобы не потерять равновесие, взмахиваю руками. Мобильный телефон выскальзывает из пальцев и летит на пол с оглушительным грохотом...

Твою мать!

Я слышу, как голоса в кабинете замолкают, а потом мой муж говорит:

– Погоди-ка, – и быстрым шагом направляется в мою сторону.

Я успеваю поднять с пола телефон и спрятать за спину тест на беременность, но не успеваю ускользнуть: Кирилл распахивает дверь и впивается в меня ошарашенным взглядом.

– Милая, что ты здесь де... – начинает он, но я перебиваю:

– Я все слышала.

Интуиция подсказывает мне, что он сейчас начнет оправдываться, просить прощения, говорить, что я все неправильно поняла...

Но как только я признаюсь, что слышала его разговор в кабинете, Кирилл вдруг резко меняется в лице.

В его взгляде появляются лед и сталь – словно теперь на меня смотрит не мой муж, не мой любимый мужчина, а кто-то совершенно чужой.

– Ну что же, – хмыкает он. – Я не хотел, чтобы все произошло так, но ты сама виновата.

То есть, я еще и виновата?!

В этот момент из кабинета вальяжно выходит его любовница.

Я чуть рот от изумления не открываю: на вид ей и двадцати нет!

Наверняка студентка медицинского вуза, где он иногда читает лекции...

Эффектная блондинка в брендовом шмотье и на шпильках не меньше десяти сантиментов... боже, как она на них вообще держится?!

Увидев меня, блондинка самодовольно кривит накрашенные ярко-красной помадой губы и, чтобы доказать, что мой муж теперь принадлежит ей, обнимает его со спины, скользит ладонями по его бокам и прессу...

– А вот и ты, – фыркает она.

– Мы с вами на «ты» не переходили, – говорю твердо, сжимая за спиной положительный тест на беременность... не хочу, чтобы они его увидели.

– Прекратите... обе, – говорит Кирилл с явным раздражением, а потом обращается к своей молодой пассии: – Анфиса, возвращайся на занятия, увидимся вечером.

– Да, увидимся, – кивает девица, окидывает меня презрительным взглядом, хмыкает: – Да уж, неудивительно, что твой муж пошел налево... – и уходит, гордо цокая каблучками.

Проводив молодую любовницу взглядом, Кирилл обращается ко мне:

– Давай, проходи, поговорим.

– О чем?! – не понимаю я. – Мне кажется, и так все понятно...

– Да, ты права, – он кивает и останавливается в дверях кабинета, видимо, решая, что нам и вправду не о чем говорить. – Я попрошу Анфису собрать твои вещи и вышлю на адрес, который назовешь... к твоим родителям, наверное?

– Ага, – киваю, не в силах сказать что-то еще.

– И завтра же подам заявление на развод. Надеюсь, ты не станешь препятствовать.

– Не стану... – отзываюсь эхом.

– Вот и хорошо. Разведемся быстро и мирно. Делить нам нечего, детей у нас нет...

Я крепче сжимаю тест на беременность.

Лишь бы он не увидел!

– Жаль, конечно, что так вышло, но Анфиса права: я хочу семью, детей, а ты... ну, ты и сама знаешь.

– Конечно, – говорю тихо.

Я все знаю.

Он – предатель, изменник.

– Ну, пока, – говорит он равнодушно.

– Пока.

Кирилл скрывается в кабинете, закрывая за собой дверь, а я остаюсь стоять посреди пустого коридора, чувствуя, как чертов тест до боли впивается в мои пальцы.

Он бросил меня.

Вот так – просто, легко, без сожалений.

Кириллу хватило двух минут, чтобы расставить все точки над «и».

Разве так делают любящие мужчины?!

Разве любящие мужчины заводят любовниц?!

И разве закрывают дверь перед носом женщины, которая носит под сердцем его ребенка?!

Но нет, теперь он не узнает о моей беременности...

Никогда.

3 глава

Сейчас.

___

– Ну ма-а-ам... – тянет сын сонным голосом, когда я вхожу в детскую и распахиваю шторы, впуская в комнату солнечный свет.

– Пора вставать, милый, – сажусь на край его постели.

Тимофей поворачивается на другой бок, пряча лицо от солнечных лучей, которые падают прямо на подушку, и с головой накрывается одеялом... только светлые вихры торчат.

Я улыбаюсь:

– Ну же, просыпайся.

– А можно сегодня пропустить день?! – спрашивает Тим. – И пойти завтра?!

– Нельзя пропускать свое первое первое сентября! – смеюсь я.

Точнее, второе сентября, потому что первое выпало на воскресенье, но это детали.

Мой сын сегодня – первоклассник!

И я так горжусь им!

Восемь лет назад, когда он только-только зародился внутри меня, мы остались одни... ну, то есть, не совсем одни, конечно – меня поддерживали мои родители и подруга Маринка, – но без его отца...

Кирилл, как и обещал, подал на развод. Документы были подписаны так быстро, что у меня даже живот не успел начать расти.

Кирилл не узнал о моей беременности и вскоре, по словам общих знакомых, женился на той студенточке, Анфисе.

Потом она родила ему сына, Максима.

А я вернулась в родительский дом и родила Тимофея. Я даже отчество своему сыну дала не по его отцу, а по своему, – Викторович.

Конечно, когда Тим подрос, стал спрашивать, где его папа. Я рассказала максимально честно и правдиво: что мы с его папой расстались до того, как я узнала, что жду малыша, что его папа даже не знает о нем... И что в этом нет ничего страшного, потому что я одна люблю его и за маму, и за папу, а еще у него есть замечательные бабушка и дедушка, и мы со всем справимся...

И мы действительно справились, кажется.

По крайней мере, я на это надеюсь.

– Тогда давай наоборот, – Тимофей продолжает торговаться, смешно щуря заспанные глаза. – Сегодня я пойду, а завтра не пойду!

– Уверена, сегодня тебе так понравится, что завтра ты побежишь! – говорю я.

Школа у нас отличная, новая, учительница Серафима Георгиевна – молодая, современная, рюкзак – с Человеком-пауком, о чем еще мечтать?!

– А еще бабуля приготовила блинчики со сгущенкой! – пускаю я в ход тяжелую артиллерию, и Тимофей наконец спускает на пол босые ноги.

– Ура, сгущенка!

– Но сначала – умываться и чистить зубы!

– Хорошо, мама!

Пока сын возится в ванной комнате, я проверяю его школьную форму, рюкзак, приношу в прихожую букет для Серафимы Георгиевны, чтобы не забыть в спешке...

Из кухни выглядывает моя мама:

– Встал наконец?

– Встал, – улыбаюсь я. – Твои блинчики со сгущенкой и мертвого поднимут!

– Лидка, не болтай ерунды! – сердится мама.

– Прости, прости...

Мама терпеть не может любые упоминания смерти. И ее можно понять: год назад мой папа попал в реанимацию с инсультом. С трудом выкарабкался. Заново учился ходить, разговаривать... Сейчас ему намного лучше, но провожать в первый класс внука не пойдет: слаб. Пойдем только мы с мамой.

– Я готов! – радостно возвещает Тимка, появляясь на пороге кухни.

Ну да, готов, думаю я про себя: мокрый, растрепанные волосы во все стороны торчат, в одних трусах...

– Садись завтракать, – усаживаю я его за стол, и сын сразу радостно набрасывается на блинчики, а особенно налегает на сгущенку.

Мы с мамой тоже завтракаем, потом начинаем собираться.

Тимка, который полчаса назад отказывался вылезать из теплой кровати, теперь носится по квартире, как угорелый, и мне с трудом удается облачить его в белую рубашку, брюки и жилетку... Конечно же, в самый ответственный момент он решает слопать еще один блинчик и заляпывает ворот рубашки... приходится переодеваться. После этого я его в кухню уже не пускаю.

– Ну ма-а-ам! – бурчит он недовольно, я командую:

– Давай-давай, опоздаем! Надевай кроссовки! – а сама раздираю его вихры расческой.

– Ой! Ай! Больно!

– Долго вы еще? – спрашивает мама, которая, как обычно, собралась быстрее всех.

– Уже почти все, – выдыхаю я.

– Ничего не забыли?

– Вроде бы, нет.

Еще через десять минут мы наконец выходим из дома. Школа недалеко, можно пешком ходить, но сегодня мы вызываем такси.

Добираемся за семь минут.

Вокруг школы – толпа народа: школьники, их родители, учителя, администрация.

Классные руководители младших классов стоят с табличками: «1А», «2Б»...

4 глава

– Все хорошо, доченька? – мама касается моего локтя, и я вздрагиваю.

– Не очень, – признаюсь я и кивком указываю в сторону бывшего мужа.

– Батюшки! – мама всплескивает руками. – Кирилл!

– Тшшш, мам, – шиплю я и невольно краснею. – Ты бы еще громче крикнула, чтобы он точно обратил на нас внимание...

– Да он все равно тебя увидит! Ты же его увидела!

– Да уж, – я нервно сглатываю. – Похоже, что сын Кирилла будет учиться в одном классе с Тимофеем... Не представляю, что мне делать.

– Ничего, – мама пожимает плечами. – Притворись, что не узнала его.

– Ну да, как же! – хмыкаю я.

Разве это возможно?!

Я украдкой бросаю взгляд на Кирилла.

Он одет просто, не по-парадному – джемпер, джинсы, кроссовки, – но цвета и фактуры все равно выдают дорогие бренды, а на правом запястье поблескивают золотом массивные наручные часы.

Насколько мне известно, он перешел из государственной больницы в частную клинику и уже два года заведует отделением нейрохирургии. Он и раньше хорошо зарабатывал, а теперь тем более...

Все так же чертовски хорош собой.

Сердце на мгновение сжимается от боли.

Вспыхивают воспоминания – о том, как мы любили друг друга, как были счастливы, – а потом все гаснет.

Потому что это давно уже не мой Кирилл.

Но делать нечего: я шагаю за своим сыном, здороваюсь с Серафимой Георгиевной, стараюсь держаться подальше от бывшего мужа, но он действительно все равно замечает меня.

Первый его взгляд – удивленный, напряженный, – я буквально чувствую кожей. Ну конечно: он не ожидал увидеть меня на школьной линейке! Ведь я, по его мнению, не могла иметь детей! Потому-то он меня и бросил!

Теперь даже странно, что мы не пересекались раньше. Ведь у нас дети одного возраста и пола. Мы запросто могли встретиться в какой-нибудь игровой комнате, секции плавания, очереди на прием к педиатру...

Но не встречались. И я находила этому логичное объяснение: его квартира, где я жила с ним, и квартира моих родителей, куда я вернулась после развода, в разных частях города, а Москва большая, огромная!

Тогда как же вышло, что наши дети оказались в одной школе, в одном классе?! Что за жестокая ирония судьбы?!

Пока мы на улице, держаться на расстоянии еще получается, но торжественная линейка заканчивается, и Серафима Георгиевна приглашает весь первый «Б» внутрь:

– Второй этаж, кабинет двадцать пятый!

Всей гурьбой – дети и родители, – мы отправляемся в школу, первоклассники принимаются рассаживаться за парты – кто куда, – и Тимофей садится прямо позади своего брата...

Тогда-то я и сталкиваюсь с бывшим мужем почти лицом к лицу.

Кирилл пришел не один, конечно, вместе с ним Анфиса – уже не такая юная, но по-прежнему роскошная, знойная блондинка: высокие каблуки, короткое платье, обтягивающее стройную фигуру...

Я на ее фоне – простушка: джинсы, футболка, старенький кардиган, волосы убраны в гульку, никакого макияжа.

Анфиса тоже замечает меня, ничего не говорит, но смотрит с презрением.

А сам Кирилл – больше с удивлением.

И тут мне в голову приходит ужасная мысль: а вдруг он все понял?! Вдруг он догадался, что Тимофей – его сын?! Да, Тимка светлый, не в отца пошел и не в меня, а в мою маму, но все равно...

Я отворачиваюсь, боясь, что он прочитает все по моим глазам...

Нельзя, чтобы Кирилл даже мысль допустил, что Тим – его сын.

Надо как можно скорее перевести сына в другой класс.

А может, вообще в другую школу.

Или это, наоборот, вызовет больше подозрений?!

Твою мать!

Как же быть?!

Не просто так я потратила восемь лет, методично, с болью, с кровью, со слезами вычищая из своего сознания, из своего сердца, из своей памяти этого предателя, чтобы теперь он снова появился в моей жизни и жизни моего сына!

Тимофей – только мой!

5 глава

Погрузившись в мысли о своем прошлом и будущем, я прослушиваю все, что говорит классная руководительница.

Возвращаюсь в реальность, только когда первоклашки ураганом срываются со своих мест, а вместе с ними – и родители.

Пестрая толпа вытекает из кабинета и двигается по лестницам вниз.

– Я вызову такси... поедем домой, – говорю маме, но когда мы оказываемся на улице, ко мне подбегает сын:

– Мам, тут классная площадка, можно остаться с ребятами поиграть?!

– Конечно, милый, – сразу соглашаюсь я, отпуская его повеселиться и понимая, что это на пользу, если он уже сегодня познакомится со своими будущими одноклассниками и исследует территорию вокруг школы...

Конечно, если только я не решу перевести его отсюда в другое место.

Краем глаза замечаю, что Кирилл и Анфиса со своим сыном тоже выходят из школы. Родители держатся гордо, надменно, а вот мальчишка – обычный, такой же непоседа, как и все остальные.

Он, кажется, тоже просится поиграть с ребятами, но Кирилл его одергивает, и они втроем садятся в автомобиль – черный, блестящий, с тонированными стеклами... я совершенно не разбираюсь в автопроме, но сомнений нет: это тяжелый люкс.

Когда мы с Кириллом были женаты, у него тоже была хорошая машина, но не настолько.

Ну что же, Анфисе и их сыну повезло больше, чем нам с Тимкой.

Мы себе разве что такси по праздникам можем позволить, а так – либо пешком, либо на автобусе, либо на метро.

Удивительно, что Кирилл своего сына отправил в государственную школу, а не в какую-нибудь частную, дорогую и навороченную.

Но это не мое дело, конечно.

Я сама выбрала жизнь без этого предателя...

Могла бы сообщить ему о беременности, он бы тогда, может, и не решил разводиться.

Может, бросил бы свою блондиночку.

А может, разрывался бы между нами, растил обоих сыновей...

Я уже никогда этого не узнаю.

Обидно, конечно, словно ножом по сердцу от того, как сыто и счастливо они живут, пока мы с мамой тянем Тимку и моего отца с инвалидностью...

И я, и мама работаем педиатрами, получаем копейки. Денег хватает только на самое необходимое. А сын вот на море просится который год...

Какое море?!

Мы с мамой вообще думали квартиру московскую продать и переехать в Обнинск, где живет мамина младшая сестра, тетя Надя. У нее там дача, огород свой... Да и вообще город не такой большой и дорогой.

Было бы проще.

Но мне хочется дать сыну лучшее из возможного.

На следующий день Тимофея отводит на занятия моя мама – потому что у нее вторая смена, а у меня первая.

А вот забираю сына уже я.

В обеденный перерыв вместо того, чтобы пойти вместе со всеми остальными коллегами в ординаторскую, я снимаю светло-зеленую с динозавриками форму, набрасываю любимый коричневый кардиган – ему уже лет десять, кажется! – и спешу в школу.

Когда добираюсь до школьного двора, оказывается, что уроки уже закончены, и ребят вывели на площадку погулять и поиграть.

Сначала натыкаюсь на нашу классную руководительницу:

– Здравствуйте, Серафима Георгиевна! Я – мама Тимофея Мороза.

– Добрый день, Лидия Викторовна! – улыбается учительница.

Вот это да: похоже, она уже выучила имена всех родителей!

– Мой себя хорошо вел?! – спрашиваю, а сама волнуюсь.

– Для первоклашки, который второй день в школе, просто отлично!

– О, спасибо...

В этот момент ко мне подбегает и сам Тимка:

– Ма-а-ам, мам!

– Привет, мой хороший! – я присаживаюсь перед ним на корточки.

Светлые вихры, старательно приглаженные с утра, опять торчат во все стороны, жилетка набекрень, на рубашке – пятно от сока, кажется, апельсинового... Еще и на лице грязь!

– Ты упал, что ли?! – спрашиваю я, принимаясь отчищать темную полосу с его щеки.

– Не, это я с мальчишкой из «А»-класса подрался! – он показывает пальцем на кого-то. – Но ты не переживай, мам, я победил! Точнее, мы победили! Мне одноклассник помог, мы теперь лучшие друзья! Давай я тебя с ним познакомлю! – он хватает меня за руку и тащит куда-то, я едва поспеваю.

Мы выбегаем из-за большой деревянной горки, с которой с визгом, гурьбой катятся первоклашки, и Тимка кричит:

– Макс! Ма-а-акс! Вот он, мой друг, смотри, мам!

И я смотрю.

Смотрю прямо на Максима Чарского, брата Тимки.

И на его родителей, которые при виде меня сразу меняются в лице.

Анфиса только фыркает, а бывший муж протягивает мне руку:

– Ну, здравствуй, Лида.

КИРИЛЛ. 6 глава

Накануне.

___

– Макс, давай-ка побыстрее! – командую сыну, а сам смотрю на наручные часы: через десять минут уже надо выйти из дома, если только не хотим опоздать на первую школьную линейку сына.

Анфиса, как обычно, не рассчитала время, не учла, что Макса придется долго будить, долго поднимать из постели, потом он комично уснет с зубной щеткой во рту, потом начнет клевать носом прямо в чашку чая, а после завтрака его еще одевать, обувать, расчесывать...

А опаздывать нельзя.

Все должно быть четко и по расписанию.

Тем более в такой день – первого сентября.

Мне кажется, я ждал его больше, чем сын и жена.

Мне кажется, я ждал его с того самого момента, когда Анфиса сказала, что беременна...

В наших с ней отношениях за эти восемь лет многое изменилось, конечно: на смену страсти пришло раздражение.

Неестественно-белые волосы перестали казаться сексуальными, то и дело находить их в еде стало отвратительно.

А дурная привычка постоянно жевать жвачку и надувать огромные розовые пузыри из забавной превратилась в вульгарную.

Пока она была беременна и потом, первые полтора года жизни Макса, я носился с ней, как с писаной торбой, думал: вот оно, счастье! Женщина, подарившая мне сына! Я вечно буду у ее ног!

Но постепенно пришло осознание: я с ней только ради Макса.

Она ведь и приманила меня этим: своими обещаниями, что родит сына.

Услышала на каком-то корпоративе, как я, пьяный, жаловался коллеге, что жена пять лет не может забеременеть, и все, присосалась, как пиявка.

А ведь она на этом корпоративе вообще случайно оказалась. Студенточка медицинского вуза решила подработать официанткой на тусовке врачей.

А в итоге – соблазнила и залетела.

И так сладко о любви ворковала, что я поверил.

Поверил, что это – настоящее.

Даже от жены ушел, которую любил...

А ведь с Лидкой не все было потеряно... мы в протокол ЭКО планировали вступать. Она наверняка бы родила в итоге, через год или два...

Но нет – я не утерпел.

Гордость мужская взыграла.

И обида.

Мол, как это, здоровый мужик, тридцать четыре года, все коллеги уже с детьми, а моя никак не забеременеет...

Помешан был просто на том, чтобы стать отцом.

А тут Анфиска подвернулась.

Ну и все.

А когда Максу уже года полтора было, я наконец остановился в своем беличьем колесе будней где-то между ответственной работой и маленьким ребенком и признался сам себе: не люблю я ее.

Никогда не любил.

Лидку – любил. Анфису – нет.

Но хоть Макс у меня самый лучший, самый офигенный в мире сын.

В нем души не чаю.

На меня не похож, правда, пошел в бабку свою, Анфискину мать, но что с того?! Все равно мой. Я и тест на отцовство делал, потому что боялся, вдруг девчонка не только меня охмурить пыталась, не только со мной спала?!

Но Анфиса верной оказалась.

Ну а теперь... теперь уж поздно рыпаться.

Сын должен расти в полной семье. Меня так с детства учили.

И родители Анфису одобрили. Они ведь тоже внуков хотели поскорее. Да и сейчас хотят, второго... Но я как-то пас.

Мне Макса достаточно.

Он – моя гордость, мой спортсмен, мой первоклассник!

– Мы готовы! – кричит из прихожей Анфиса.

– Ну наконец-то, – я снова смотрю на часы. Уже опаздываем. Хорошо, что автомобиль заранее подогнал к подъезду с парковки.

– Па-а-ап, а ты букет для учительницы в багажник положишь?!

– Именно туда, Макс.

– Он не помнется?!

– Не думаю. Давай, марш вызывать лифт!

Едем мы минут двадцать.

Школа – не та, в которую планировали изначально.

Я, конечно, хотел отдать сына в самую лучшую, современную, передовую... Выбрал частную, дал на лапу директору, нас приняли.

Но буквально несколько дней назад выяснилось, что надо увеличить взятку, или на наше место возьмут кого-то побогаче.

Я выбесился и послал их к черту.

Пришлось срочно искать государственную школу.

Нашли – только далеко, в другом районе.

Пока будем тут, потом, может, переведемся.

Мы приезжаем к школе, и начинается линейка. Малышня стоит с букетами, девчонки – с белыми бантами. Все очень красиво, торжественно. Я снимаю происходящее на камеру своего смартфона. И вдруг объектив выхватывает из толпы детей и родителей до боли знакомое лицо.

7 глава

Притворяюсь, что мне все равно, что я ее не замечаю, а сам украдкой пялюсь, рассматриваю внимательно и саму Лиду, и ее сына.

Бывшая жена по-прежнему очень красива, только вот выглядит простовато: джинсы, футболка, коричневый кардиган, который она покупала, еще когда была замужем за мной... Ни макияжа, ни укладки.

Перевожу взгляд на Анфису: она, как всегда, при параде. Лицо аж блестит от хайлайтера, или как там это называется... Шпильки, короткое платье в облипку, чтобы и грудь, и задницу подчеркнуть... Хороша, нечего сказать. Жаль, что давно уже не вставляет.

Потом принимаюсь рассматривать мальчишку, с которым пришла бывшая жена.

Светловолосый, растрепанный, озорной... ребенок как ребенок.

Сын Лиды или, может, племянник?!

Только я что-то не припомню у бывшей жены ни сестер, ни братьев.

Да и вряд ли ребенка отправили бы на первосентябрьскую линейку с одной только тетей...

О, а вот и Вера Владимировна, мать Лиды!

Ну, точно мать и бабушка привели в школу первоклашку!

От кого же бывшая жена успела родить?! И когда?!

Неужели, едва нам штамп о разводе влепили, побежала с другим мужиком спать?!

Не похоже на Лидку...

А вдруг это мой сын?!

Эта мысль прорезает сознание острой болью.

Да нет, она бы сказала. Точно бы сказала.

Мы столько лет ребенка пытались завести!

Я бы тогда...

А что бы я тогда, собственно?!

Бросил беременную любовницу?! Заставил Анфису делать аборт?!

Твою мать!

Да нет, не может этот мальчишка быть моим сыном!

Он совсем на меня не похож!

Наверняка Лидка просто утешилась после развода в чьих-то крепких объятиях и вдруг залетела... ну и пошла рожать, зная, что с ее проблемами по женской части второй раз такое чудо может не произойти.

Ну, или пошла в протокол ЭКО, как мы и собирались, от донора родила.

Не мое это дело, в общем.

Вот только мысли о бывшей жене и подозрения о ребенке, которого она привела учиться в один класс с моим сыном, меня не оставляют.

Когда заканчивается собрание, многие дети остаются на площадке перед школой познакомиться и поиграть, Макс тоже просится, но я командую:

– В машину! – и быстро сажусь туда сам.

– Пап, ты сердишься? – надувает губы Макс.

– Нет, сын, просто... у папы дела. Срочно вызвали на операцию.

– Ты не говорил, – подает голос Анфиса. Она, конечно, тоже видела Лиду и узнала ее, но молчит.

Зато когда мы добираемся до дома, и Макс первым вбегает в подъезд, жена тормозит меня на пороге:

– Из-за нее взбесился, из-за своей клуши бесплодной?!

– Не такая уж она и бесплодная, – фыркаю я.

– Может, это и не ее ребенок вовсе, – Анфиса пожимает плечами.

– Может. А может, и ее. Может, он даже мой.

– Не неси чушь, – Анфиса закатывает глаза. – Твоя бывшая была правильной девочкой, она бы тебе сказала... Она ж не дура от алиментов отказываться.

Звучит, как логичный аргумент.

– Ты права, – я киваю. – Ладно, мне пора. Вечером еще поговорим.

– Удачной операции.

Я дежурно чмокаю ее в губы и возвращаюсь в автомобиль, чтобы поехать на работу.

На самом деле, у меня нет никаких операций, поэтому я запираюсь в своем кабинете, открываю рабочий ноутбук и открываю сначала сайт школы, чтобы по спискам первоклассников узнать полное имя ребенка, а потом медицинскую базу, чтобы найти полную информацию о дате и месте его рождения и о беременности своей бывшей жены.

Если буду знать, когда мальчишка родился, смогу вычислить примерную дату зачатия... и все станет понятно.

8 глава

Мороз Тимофей Викторович.

Вот как зовут моего предполагаемого сына.

То, что он Мороз – это девичья фамилия Лиды, – сразу наталкивает на мысль, что бывшая жена после меня так не вышла замуж снова... вот и дала сыну свою фамилию.

То, что он Викторович – это имя отца Лиды, – говорит о том, что и отчество ребенку она тоже дала свое. Ну, если только папашу Тимофея по чистой случайности не зовут так же – Виктором.

Короче, Тимофей точно не рожден в счастливом втором браке моей бывшей... Теперь понятно, почему на первосентябрьскую линейку его привели мать и бабушка. Какой нормальный отец отказался бы проводить своего сына в школу?! Я же пришел с Максимом! А у Тимофея отца, похоже, как бы нет...

Все это, конечно, еще не доказывает моего отцовства. Лида могла забеременеть от случайного мужчины, с которым провела ночь после развода, или же сделала ЭКО, и отец ребенка – анонимный донор.

Но что на счет даты рождения?!

Я ввожу полное имя ребенка в единую государственную информационную систему здравоохранения – доступ к ней есть у всех медицинских учреждений, – и получаю карточку ребенка со всей информацией: здесь справки, анализы, исследования...

Но это сейчас неважно.

Важно – когда он родился.

Первого июня две тысячи семнадцатого.

Макс родился месяцем раньше, восьмого мая. И я точно знаю, что мы с Анфисой зачали его в августе. Значит, Тимофей был зачат где-то в сентябре...

Я открываю календарь и судорожно высчитываю недели.

Да, все верно, первая половина сентября.

А тот самый роковой день, когда Лида застукала меня с любовницей, был четвертого октября. До этого мы жили вместе и занимались сексом минимум два-три раза в неделю... мы ведь хотели ребенка!

Значит... Тимофей может быть моим сыном.

От этой мысли пересыхает во рту... Возможно ли, что я столько лет жил в неведении?! Что Лида столько лет врала мне?!

Конечно, есть вариант, что бывшая жена изменяла мне в браке точно так же, как и я ей, но... нет, невозможно.

Я сразу отметаю мысль об измене.

Лида, как верно выразилась Анфиса, была правильной девочкой, и она любила меня до безумия...

Но тогда почему не сказала о беременности?!

Когда она вообще узнала, что ждет ребенка?! До того, как увидела нас с Анфисой, или после?!

Я возвращаюсь к медицинской карте Тимофея: в графе «отец» – прочерк.

Ну что же, придется спросить у нее лично.

– Ты чего так рано?! – удивляется Анфиса, когда на следующий день я возвращаюсь с работы еще до обеда, специально отменив все дела. Жена как раз собирается в школу, чтобы забрать с занятий Макса.

– Съезжу с тобой, – говорю я.

Анфиса, заподозрив неладное, сразу хмурится:

– Из-за нее?!

Мы оба прекрасно понимаем, о ком речь.

– Да, из-за нее, – отвечаю честно. Точнее, из-за него... моего возможного сына. К чему врать?! Анфиса все равно все узнает. Да, я хочу выяснить, мой сын Тимофей или нет. Я имею на это полное право. Потому что если бывшая жена скрыла от меня моего собственного ребенка – я затаскаю ее по судам, буду требовать моральную компенсацию... И, конечно, начну участвовать в жизни сына, чтобы стать для него настоящим отцом. И мне плевать, будет Лида против или нет. На мое стороне – деньги и связи, а что есть у нее?!

Я мысленно усмехаюсь, вспоминая, что даже на первосентябрьскую линейку она пришла, не принарядившись, напялила тот старый кардиган столетней давности...

Вот ведь стерва.

– Поехали уже, – говорю я Анфисе.

9 глава

– Ну, здравствуй, Лида, – я протягиваю бывшей жене руку, когда наши сыновья, словно по злой иронии судьбы подружившиеся в первый же школьный день, приводят нас друг к другу.

Я-то думал, придется искать ее, самому подходить, но все сложилось гораздо удобнее.

– Ой, папа, ты что, знаком с мамой Тима?! – восторженно спрашивает сын, но я не успеваю ответить, потому что отвечает Лида:

– Да, мы познакомились вчера, во время линейки... ты, наверное, играл с кем-то из ребят... – руки она, впрочем, мне не подает, а потом поворачивается к своему сыну и говорит: – Ну, нам пора домой.

– Ма-а-ам, – начинает ныть Тимофей, совсем как мой Максимка... Я смотрю на него и прямо чувствую, как все тело напрягается, как пульсируют желваки, как мозг лихорадочно угадывает: мой?! не мой?!

– Можно, мы немного поиграем?! – вторит ему Макс.

– Да, пожалуйста! – упрашивает свою мать Тим.

– Конечно, – улыбаюсь я.

Лида смотрит на меня... испуганно, что ли?!

И это вызывает еще больше подозрений.

– Я пригляжу за ними, – говорит Анфиса. Я чувствую сталь, лед в ее голосе, но благодарен за эти слова: нам с Лидой точно нужно поговорить наедине.

– Ладно, – сдается бывшая жена, мальчишки радостно убегают на игровую площадку, Анфиса тоже отходит, не выпуская из рук крафтовый стаканчик малинового рафа на кокосовом молоке.

Мы с Лидой остаемся один на один.

– Чего тебе?! – спрашивает она в лоб, резко, грубо, явно желая поскорее от меня отвязаться.

Окей, значит, и я не буду церемониться.

– Тимофей, – киваю я на мальчишку, который носится кругами по детской площадке. – Чей он сын?!

– Мой, – безапелляционно отвечает Лида.

Насмешливо фыркаю:

– Не прикидывайся. Ты понимаешь, о чем я. Кто его отец?!

– Не ты, – бывшая жена качает головой.

– И почему я должен тебе поверить?!

– Потому что мне нет смысла врать.

– Неужели?! Не буду врать: я пробил Тимофея по медицинской базе. И судя по дате его рождения, ты забеременела, когда еще была в браке со мной. Когда мы еще жили вместе и... и занимались сексом.

– Помнишь тот день? – перебивает она. – Когда я застукала тебя с любовницей.

– Помню.

– Помнишь, какой спокойной я была тогда?

– Ты была в шоке...

– Нет, – она кривит губы. – Я шла сказать тебе, что беременна... от другого.

– Что... что за бред ты несешь?! – взрываюсь я, потому что то, что она говорит, не укладывается в моей картине мира. Лида, моя правильная, хорошая девочка Лида, мне изменяла?!

Я не спрашиваю этого вслух – но она как будто слышит мои мысли:

– А ты думал, ты один такой умный?

– Я тебе не верю!

– А придется. Потому что Тимофей не твой сын.

– Тогда почему в графе «отец» стоит прочерк?! И почему у него отчество твоего отца?!

– Потому что это был случайный секс, – она пожимает плечами.

– Где?! Когда?! С кем?! – я брызжу слюной, чувствуя, как меня неожиданно накрывает волна ревности...

Я ревную бывшую жену, которую не видел восемь лет?!

Что за бред?!

Но ведь тогда-то она еще была со мной!

– Я не обязана отвечать, но отвечу, чтобы ты отвязался от меня и моего сына, – говорит Лида. – Помнишь, в сентябре шестнадцатого я была на дне рождения у Маринки?

Киваю. Маринка – это ее подруга и тогдашняя коллега... да она и сейчас, кажется, работает в той же самой поликлинике.

– Мы с тобой тогда поссорились, я была зла и... – она поджимает губы.

– Как его звали?! – рычу я.

– Артем, – говорит она, и мне почему-то кажется, что это первое мужское имя, которое приходит в ее голову.

Да, мы действительно тогда поссорились.

Но как же бурно, черт возьми, мы мирились на следующий день!

Она что, ДНК-тест делала на определение отцовства?!

А это, кстати, хорошая идея... сделать ДНК-тест.

Тогда станет ясно: врет моя бывшая жена или нет.

ЛИДА. 10 глава

Ненавижу врать.

Но это – ложь во спасение.

Сама не знаю, как так хорошо получается, потому что приходится придумывать все на ходу, перемешивая реальные факты и вымысел.

Да, я правда пришла к нему тогда сказать о беременности... но не от другого мужчины, а от него!

Да, я правда была спокойной и холодной с виду... но не из-за своей измены, а из-за его! Я была в шоке, в ступоре, в отчаянии! Многие женщины в такой момент срываются в истерику – а я почему-то ушла в себя...

Да, я правда была на дне рождения Маринки, и с Кириллом мы тогда были в ссоре... но боже упаси меня, замужнюю тогда женщину, спать с кем-то другим! Ради чего?! Ради мести?! Нет... это не про меня.

Мне были противны все, кроме любимого мужчины.

Так что не было никакого Артема.

Точнее, был, друг Маринки, но я даже не помню, как он выглядел, и вообще не уверена, что его звали именно Артемом...

Может, он был Архип или Антон?!

Бывший муж, смерив меня с головы до ног последним презрительным взглядом, наконец отходит, а я, прислонившись спиной к дереву, чтобы он не увидел, одновременно с облегчением и ужасом выдыхаю, чувствуя, как сердце рвется из груди, а пальцы дрожат, словно у меня тремор...

Как же сложно и страшно это было!

Но как необходимо!

Надеюсь, он поверил, а иначе... боюсь представить, что тогда будет!

Во что превратится наша с Тимкой жизнь, если Кирилл выяснит, что является его отцом?!

А самое главное – какой психологической травмой это обернется для самого Тимофея?!

Кирилл ведь совсем не думает о ребенке, он думает только о себе любимом, о своей уязвленной гордости и о своем огромном эго.

Одна мысль, что я могла промолчать, могла не рассказать о своей беременности, приводит его в бешенство...

Но мне плевать.

Мне главное – уберечь сына и нашу с ним жизнь.

– Мамочка, тебе плохо?! – спрашивает обеспокоенный Тимка, подбегая ко мне минут через пять. Я уже сижу на скамейке, но лицо у меня, видимо, до сих пор бледное, вот он и испугался.

– Нет, мой хороший, просто немного устала, – я треплю его по вихрастой голове и мысленно благодарю бога, что сынок пошел лицом в мою маму, а не в своего отца... тогда Кириллу проще было бы догадаться. – Идем домой. Я погрею для тебя суп и налью чай, а потом мне нужно будет вернуться на работу. Ты ведь справишься без меня?

– Конечно, мам! – фыркает Тим, и я невольно любуюсь им... такой большой уже, такой взрослый, самостоятельный, деловой!

– И за дедулей присмотришь?

– Ага!

– Ну и отлично... Тогда идем.

Оставив сына дома, я возвращаюсь на работу.

Прием маленьких пациентов был у меня с утра, сейчас – заполнение медицинских карт, больничных листов, журналов учета... в общем, бумажки.

Но как я ни пытаюсь погрузиться в работу, из головы никак не идет мысль: вдруг Кирилл решит проверить мой рассказ, вдруг напишет или позвонит Маринке?! У подруги за восемь лет номер телефона ни разу не менялся, и если он сохранился у Кирилла... в общем, надо ее предупредить!

Я откладываю в сторону кипу толстенных медицинских карточек и берусь за телефон.

Минуту спустя, после пары длинных гудков, на том конце провода раздается родной голос подруги:

– Привет, Лидка!

– Привет, дорогая! Слушай, у меня тут такое произошло...

– Дай угадаю, – перебивает меня Маринка. – Бывший заявился?

– А ты откуда знаешь?! – ужасаюсь я.

– Он мне только что звонил...

КИРИЛЛ. 11 глава

Маринка не берет трубку.

Ну конечно, а с чего бы ей отвечать мужику, который восемь лет назад предал ее близкую подругу?!

Я бы на ее месте тоже не отвечал, наверное.

А может, она вообще тупо стерла мой номер из телефонной книги, и теперь на ее экране высвечивается надпись «неизвестный абонент»?!

Но я все равно очень хочу с ней побеседовать.

И желательно – до того, как Лида успеет пересказать ей свою версию событий...

Поэтому я откладываю все свои дела и звоню в регистратуру детской поликлиники номер двадцать семь, чтобы выяснить, работает ли сегодня Самохина Марина Сергеевна.

– Марина Сергеевна сегодня работает, – отвечает мне администратор. – Только приемные часы у нее уже закончились...

– Ничего страшного, я врач, мне ее пациента нужно обсудить... это срочно, – говорю я твердо.

– Ну... ладно, тогда подъезжайте, – растерянно отвечает девушка. – У нее смена до пяти вечера.

– Отлично.

Мне потом, сто процентов, влетит от Барудинова – это наш главврач, – но... черт, я все равно не могу сейчас нормально работать!

Башка занята бывшей и ее сыном... возможно, моим сыном!

Кем я буду, если спущу все это на тормозах?!

Безответственным кретином!

Усмехаюсь: Лида и так меня таким считает.

Но разве я отказывался от сына?!

Разве моя вина, что она не сообщила мне о беременности?!

Если бы я знал – я, может, и не бросил бы ее...

Ребенка так точно не бросил бы.

В кабинет Лидиной подруги я вхожу без стука.

Она поворачивается на звук и, не сразу признав, морщится:

– Мужчина, прием закон... а! Это ты!

– Здравствуй, Марина, – говорю я и, не дожидаясь ответа, подхожу почти вплотную и сажусь на стул, на котором обычно сидят пациенты.

– Прости, не ответила, занята была... планировала набрать позднее.

– Неужели?! – хмыкаю.

– Ну да, интересно же, каким ветром тебя принесло спустя... сколько?! Восемь лет, кажется.

– Точно, восемь, – я киваю. – Надеюсь, ты хорошо помнишь, что было тогда, восемь лет назад.

– Ты про свою измену? – фыркает Маринка с явным презрением.

– Нет, я про измену твоей подруги и моей тогдашней жены.

Женщина щурится:

– Тебе это приснилось, что ли?

– Не дури... Я все знаю.

– Тогда зачем спрашиваешь? – она пожимает плечами.

– Так это правда?! – спрашиваю, чувствуя в собственном голосе скрежет металла... я и не думал, что мысль об измене жены причинит мне боль.

Столько лет прошло, у меня давно другая семья, сын, а Лидка... я ее как будто глубоко в сердце спрятал, закрыл на сто замков, чтобы не думать, не вспоминать... Но у меня все равно нифига не вышло.

И теперь, стоило только разворошить воспоминания, я снова утопаю в этом мерзком, липком ощущении, что предал ее...

Конечно, предал. Я всегда это прекрасно понимал.

Но выбора не было. Я хотел семью, которую Лида мне дать не могла...

А Анфиса дала.

Вот только потом все оказалось не так, как я себе нафантазировал.

Ну... ладно, теперь поздно говорить об этом.

Но в измену жены все равно слабо верится.

– Как это было?! – спрашиваю снова, а Маринка смотрит на меня исподлобья и хмыкает:

– А Лида тебе не рассказала?

– Рассказала, но я хочу тебя послушать.

– Что, не веришь ей? – усмехается женщина.

– Говори уже!

– На моем дне рождения это было. Ты тогда обидел ее чем-то сильно. Она перепила, ну и... Мой друг, Артем, ее утешил.

– Артем, значит, – чувствую, как сжимаются кулаки. – И где он сейчас, этот Артем?!

– Уехал из Москвы.

– Куда?!

– На Дальний Восток.

– Как удобно, правда?! Как удобно, что он уехал так далеко, что с ним не встретиться и не поговорить! – хмыкаю я, а потом вижу на ее столе телефон и резко, чтобы она не успела перехватить, сгребаю его пальцами.

– Эй! – возмущается Марина. – Какого хрена, Чарский?!

Я вскакиваю и, шагая по комнате, чтобы Маринка не отобрала смартфон, снимаю с экрана блокировку. Пароля нет, очень непредусмотрительно. Быстро открываю журнал последних вызовов.

– Ты врешь мне! – рыкаю громко.

– Что?!

– Ты говорила с Лидой за десять минут до моего прихода! Что вы обсуждали?! Как передо мной спектакль разыграть получше?! – Маринка в ответ только рот открывает и закрывает, как выброшенная на сушу рыба. Растерялась. Поплыла. Выдала себя и подругу свою. – Не было никакой измены, да?! Тимофей – мой сын?!

ЛИДА. 12 глава

Маринка – настоящая боевая подруга: Кирилл уже позвонил ей, но она решила, что сначала надо посоветоваться со мной, и не взяла трубку.

– Я как раз тебя набрать планировала, но ты меня опередила, – говорит она, когда я ей звоню. – Рассказывай, что случилось.

Я рассказываю, что Тимофей и сын моего бывшего мужа от любовницы попали в один класс.

Рассказываю, что Кирилл заподозрил, что может быть отцом Тимки, и пристал ко мне.

Рассказываю, что соврала ему про свою измену.

– Ну ты даешь, конечно! – восхищается подруга. – Ловко придумала. Только Артем – он не Артем вовсе, а Арсен.

– Ну вот, я же помнила, что какое-то имя на «А»! – восклицаю сокрушенно. – Но если он будет снова звонить, ты все-таки скажи, что Артем! И что он давно уехал из Москвы!

– Конечно, дорогая.

– Спасибо, ты моя спасительница! – радуюсь я.

Вот только через некоторое время Маринка перезванивает: оказывается, Кирилл решил не дожидаться возможности поговорить по телефону, и заявился к ней прямо на работу!

– Вот нахал! – поражаюсь я.

– Да... я была ошарашена, – признается Маринка. – Старалась, как могла, держаться, но, ты знаешь, мне кажется, он не поверил...

– Вот блин! – выругиваюсь я.

– Прости. Он у меня телефон выхватил и увидел, что мы с тобой созванивались...

– Совсем стыд потерял! А ты ни в чем не виновата, не думай об этом даже! Наоборот, ты очень помогла! Просто ложь про измену с самого начала была не очень правдоподобной, – я поджимаю губы.

Да, мой бывший муж слишком хорошо знал меня.

Он знал, что я люблю его больше жизни.

И знал, что ни за что не стану изменять, даже в ссоре.

– Что делать будешь? – спрашивает Маринка.

– Переведу Тима в другую школу.

– Разве это не вызовет еще больше подозрений?

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. А вдруг с глаз долой – из сердца вон? Переведу – и Кирилл просто отвяжется...

– Вряд ли, – скептично замечает Маринка. – Уж больно он у тебя настырный.

– Ну, по крайней мере, я избавлю себя от постоянного созерцания Кирилла и Анфисы, когда они приводят сына в школу или забирают его...

– Тоже верно, – соглашается подруга. – Тогда и правда переводи.

Вот только перевести Тима в другую школу оказывается не так-то просто.

В пешей доступности от нашего дома и больницы, где работаем мы с мамой, оказывается всего одна школа, кроме той, в которую пошел сын.

И все первые классы там забиты под завязку.

Когда я прихожу на встречу с заведующей младшими классами, она прямо заявляет: либо платите деньги, либо ищите, с кем поменяться.

– Сколько? – спрашиваю я.

– Тридцать тысяч... по меркам Москвы это – копейки, вы же понимаете?

– Понимаю.

Вот только у меня нет лишних тридцати тысяч. Я только что отправила сына в первый класс, и все сбережения ушли на покупку школьной формы, спортивного костюма, обуви, канцелярии и рюкзака...

Разве что идти в банк и кредитку открывать.

Ну или ввести режим жесткой экономии и переводиться не сейчас, а в начале второй четверти, когда накопится нужная сумма.

Я решаю посоветоваться с мамой. Она предлагает пойти после уроков на игровую площадку возле той школы, куда я хочу перевестись, и поспрашивать мамочек первоклассников: вдруг кто-то захочет с нами поменяться?!

Я делаю, как она говорит, но желающих поменяться с нами школами не находится... по крайней мере, с первого раза.

Так что идея с переводом просто зависает в воздухе.

А дни тем временем идут...

Через неделю, когда я прихожу встречать сына из школы, Тимка несется ко мне сломя голову и кричит чуть ли не на весь двор:

– Мама, мама, у нас сегодня вшей искали!

– Ух ты, – улыбаюсь я, потому что знаю об этом: сама вчера бумажку подписывала, что разрешаю проверить моего сына на педикулез.

– И у меня их почти нашли! – говорит он гордо, словно это круто – иметь вшей.

– Что значит – почти нашли?! – хмурюсь я сразу.

Да, мы небогато живем, но в доме у нас всегда чисто, правила гигиены соблюдаем... какие вши?! Сроду их не было ни у Тимки, ни у меня, ни у моих родителей.

– Нас осматривали прямо в классе, во время урока по математике, но тетя медсестра посмотрела меня и попросила пойти с ней в медкабинет, чтобы повнимательней посмотреть, – рассказывает Тим. – Больше никого туда не позвали! Я видел там ширму и много шприцов в пакетиках!

– А со вшами-то что? – спрашиваю я нетерпеливо.

– Их все-таки не нашли... Правда, тетя медсестра несколько раз больно дернула меня за волосы, – он морщится и чешет макушку.

13 глава

– Здравствуйте, – пытаюсь выдавить из себя улыбку, но получается не очень... уголки губ подрагивают от волнения. – Я хотела бы оформить кредитную карту с лимитом в пятьдесят тысяч рублей.

Сотрудница банка берет мой паспорт, сверяет фотографию из него с моим лицом, потом начинает стучать по клавишам компьютера.

Я оглядываюсь: Тимка сидит в зоне ожидания на зеленом диванчике, болтает ногой и смотрит мультик с экрана моего телефона.

Мы пришли сюда сразу после школы, а перед этим я позвонила в свою поликлинику и попросила отгул на вторую половину дня.

К счастью, заведующая пошла мне навстречу, и вот – мы здесь.

Я никогда раньше не имела кредитных карт, старалась просто жить по средствам... это лучше, чем получить большую сумму денег, потратить ее – а потом месяцами выплачивать долг, да еще и с процентами...

Но сейчас выбора нет: нужно срочно переводить Тимку в другую школу.

Вот только поможет ли это?!

Раз бывший муж так быстро узнал всю информацию о моем сыне и умудрился даже взять у него биоматериал без моего разрешения – он наверняка и дальше не остановится ни перед чем...

Что же делать?!

В моей голове снова появляется мысль о переезде в Обнинск.

Ну, а что?!

Тетя Надя, мамина младшая сестра, много раз звала нас к себе.

Даже говорила, что пока мы не встанем на ноги, позволит нам жить в ее городской квартире, а сама уедет на дачу: у нее там большой теплый дом.

Кирилл вряд ли помнит про мою тетю из Обнинска, они и виделись-то с ним всего раз – на нашей свадьбе.

А даже если вспомнит – что, в Обнинск помчит искать нас?!

Не найдет...

– Лидия Викторовна, – обращается ко мне сотрудница банка, и я отбрасываю на время свои мысли:

– Да?

– Нужно подписать договор вот здесь... и здесь, – она показывает, и я ставлю подписи.

После этого мне вручают конверт с картой и правилами ее использования.

– Спасибо.

– Активируем сразу?

– Да... И можно сразу снять наличные?

– Конечно, какую сумму?

– Тридцать тысяч.

– Напоминаю, что при снятии наличных с кредитной карты есть комиссия.

– Знаю, – киваю я. Потому и взяла лимит не тридцать, а пятьдесят тысяч: чтобы хватило на комиссию – и еще немного осталось, на всякий случай.

После банка мы с сыном идем домой, и по дороге я объясняю ему:

– Тимка, придется поменять школу...

– Что?! Почему?! – расстраивается сын.

– Произошла какая-то путаница с документами, – говорю я, а у самой сердце кровью обливается... не привыкла я врать своему сыну.

– Но я уже подружился с Максом! Можно, он тоже перейдет в другую школу со мной?! – просит сын.

– Боюсь, что нет, милый...

– А тогда можно, мы будем ходить друг к другу в гости?!

Да уж... Кровь не водица. Тим и Макс – братья, дети одного отца, неудивительно, что они так сдружились всего за неделю. Словно каким-то внутренним чутьем признали друг друга.

И в другой реальности я была бы не против, чтобы они виделись.

Я даже была бы не против, чтобы Кирилл узнал, что Тим его сын, и они начали общаться.

Но я слишком хорошо знаю бывшего мужа.

Знаю, что он не поведет себя, как настоящий мужчина. Он будет эгоистично качать права, подаст на меня в суд и попытается взыскать моральный ущерб за сокрытие отцовства или что-нибудь в этом роде...

Будет настраивать моего сына против меня, баловать его дорогими подарками и поездками.

А то и вовсе попытается отобрать: он ведь один из лучших нейрохирургов Москвы, уважаемый человек, деньги лопатами гребет, живет роскошно, ни в чем себе не отказывает, а у меня – ни гроша за душой.

Конечно, в итоге суд вряд ли отдаст ему моего сына, но... я не хочу проверять. И вообще не хочу скандалов, разборок, судов и попыток разворошить наше прошлое...

Потому что оно было – и прошло.

Кирилл сам бросил меня, сам сделал выбор в пользу Анфисы... вот пусть и живет с ней, воспитывает их общего сына.

А моего оставит в покое.

И меня саму... я слишком долго восстанавливалась после развода, слишком долго собирала себя по кусочкам и училась жить без него...

Было больно, страшно.

И я не хочу снова видеть в своей жизни этого человека.

Вечером, когда я возвращаюсь из новой школы Тимки со справкой, что он будет зачислен в первый «А» класс в течение пяти рабочих дней, мама встречает меня в коридоре и тихо спрашивает, вытирая руки о фартук:

АНФИСА. 14 глава

Что, серьезно?!

Она?! Опять?!

Не зря я возмущалась, когда Кир принципиально не стал доносить бабла директору частной школы и отправил Макса в государственную.

Я как чувствовала, что в этой шараге нас ждет какой-нибудь пипец.

И вот он – пипец! – собственной персоной: бывшая женушка Кира, Лидка, стремная, с отросшими корнями, в каком-то задрипанном кардигане, стоит на другой стороне школьного двора, а рядом, вцепившись в дешевый букет пионов, – мальчишка с такими же, как у моего сына, светлыми кудрями.

Я перевожу взгляд на Кира: он тоже заметил бывшую с сыном и смотрит на нее и особенно на мальчишку с большим любопытством.

Ну еще бы, блин: мальчишка-то ровесник Макса.

В теории, может быть сыном Кира.

Возможно ли, что Лидка не стала сообщать ему о своей беременности, когда узнала, что он замутил со мной, потом родила втихомолку и даже на алименты не стала подавать?!

Сложно сказать.

Я бы так не поступила. Я что, дура от денег отказываться?! Причем от хороших денег!

Но Лидка – другая.

Кир сам рассказывал: для нее в отношениях были важны доверие и верность.

А как прошла любовь, завяли помидоры, так все: изобразила из себя сильную, гордую и независимую, убежала, сверкая пятками, и унесла с собой свою тайну.

Короче, все возможно.

Мне от такого ее решения – сплошной кайф: не пришлось делиться баблом, не пришлось делиться вниманием Кира.

Восемь лет жили, как сыр в масле катались, ни в чем себе не отказывали, каждый год – то Турция, то Египет, то Шри-Ланка, то Бали, то Индия.

Но теперь... если это ребенок Кира – он же с ног на голову все перевернет, чтобы отомстить Лидке и сына вернуть.

А нам с Максом что – страдать?! Смириться?! Терпеть?!

Ну нет, я не для того отвоевала его восемь лет назад у этой наивной глазастой дуры, которая даже краситься нормально не умеет, чтобы теперь снова делиться с ней.

Кир – мой.

И я его не отдам.

И из денег его ни копейки не позволю перевести бывшей жене и ее выродку.

Кир, как и следовало ожидать, сразу задумывается, а не сын ли ему этот белобрысый мальчишка.

Тим на Кира не похож, но моего мужа это не останавливает: Макс-то тоже в мою мать пошел, свою бабку.

Я с напряжением наблюдаю, как Кир устраивает штурм школьного сайта и медицинской базы, чтобы выяснить полное имя и дату рождения мальчишки.

Как пытается поговорить с Лидкой, а потом с ее старой подруженцией.

Как придумывает способ взять у парня биоматериал.

Лидка отпирается, говорит, что изменила Киру с каким-то мужиком и залетела от него...

А я только наблюдаю и жду момента, когда нужно будет вмешаться, чтобы сохранить нашу семью.

Момент истины наступает через неделю, когда первоклашек начинают проверять на педикулез.

Кир не скрывает от меня, что собирается подкупить школьную медсестру, чтобы та вырвала у Тима несколько волос.

Я заранее вырываю несколько волос у Макса, прячу их в пакет и на следующий день беру его с собой в школу.

Когда Кир оставляет в автомобильном бардачке пакетик с волосами Тима, я незаметно подменяю их волосами своего сына.

Теперь главное – чтобы муж ничего не заподозрил.

Благо, волосы у парней почти одного цвета, а когда волосков всего несколько – разница вообще незаметна.

Забрав Макса, мы сразу едем в лабораторию, чтобы Кир мог сдать свой биоматериал и биоматериал своего предполагаемого сына.

Пока он общается с лаборантами и заполняет бумажки, мы с Максом остаемся в машине, и он вдруг спрашивает:

– Мамочка, а почему ты не родишь мне брата?

– Что? – переспрашиваю я, хмурясь. – С чего вдруг такие вопросы, зайчик?

– Ну, я подружился с Тимкой, одноклассником, и подумал: вот было бы здорово, если бы у меня был брат, с которым можно было бы играть все время, а не только на переменах и после уроков в школьном дворе!

Скажем откровенно: меня коробит от одной мысли, что мой сын подружился с сыном оборванки Лидки.

Но Максу я этого не говорю, конечно.

Не говорю я ему и того, что давно уже пытаюсь забеременеть второй раз, но каждый раз, когда наступает овуляция, Кир как будто специально меня игнорит: сразу у него появляются какие-то срочные операции, консилиумы, научные конференции... Лишь бы не заниматься со мной сексом.

Да и вообще наши отношения давно не те, что были в начале.

Нет больше того огня, что восемь лет назад спалил нить между Киром и Лидкой и дал этого мужчину в мое полное распоряжение.

Он никогда не любил меня – я всегда это знала.

ЛИДА. 15 глава

– Какого черта?! – рычит Кирилл снова.

Невольно мне хочется отпрянуть: от гнева у него аж ноздри, как у племенного быка, раздуваются, а еще он бьет кулаком по столу. На нас оборачиваются другие посетители кофейни, и я опускаю глаза. Неприятно, неловко, стыдно даже. А ведь давным-давно, когда мы были женаты, эти его тестостероновые замашки казались мне признаками мужественности.

Теперь все иначе: мне просто некомфортно находиться рядом с ним, хочется поскорее уйти.

Конечно, я была готова к тому, что тест покажет положительный результат, что мне придется признать его отцовство и объяснить, что если он действительно желает своему сыну добра, то не должен врываться в нашу жизнь вот так вот, с ноги сшибая с петель дверь. Что это негативно скажется на здоровье Тима. Что семилетнему ребенку и так пока достаточно потрясений: он пошел в первый класс, у него начался период адаптации...

Кирилл ведь врач и должен бы все это понимать... ну, если приглушить эмоции, эгоистичные замашки, и хоть немного подумать на холодную голову.

И конечно, я была готова к тому, что бывший муж будет орать на меня, крыть матом, обвинять во всех смертных грехах и грозить судом.

Но к чему я точно не была готова, так это к тому, что тест покажет отрицательный результат... как такое возможно?!

Я-то точно знаю, что у меня был тогда только Кирилл.

И точно знаю, что Тим – его сын. Внешне это пускай и незаметно, но повадки, жесты, особенности характера... в общем, никаких сомнений.

Может, мой бывший муж что-то неправильно прочитал?!

Пока Кирилл психует, играя желваками и бицепсами, я беру брошенный им лист бумаги и тоже читаю результаты теста.

«Вероятность отцовства: практически исключена».

Я и сама врач, я прекрасно знаю, что в таком тесте «практически исключена» – это не «есть маленькая вероятность», а реально «исключена».

Видимо, что-то напутали в лаборатории.

Или Анфиса подсуетилась.

Последнее более вероятно... с самого начала было ясно, что эта блондинка своего не упустит.

Ну что же, мне только на руку. Надо только включить актерскую игру и изобразить на лице выражение «ну я же говорила».

Так я и делаю, отдавая бумагу Кириллу:

– Ну что, убедился?!

Он смотрит на меня с презрением, венка на шее нервно пульсирует, и я почему-то вдруг вспоминаю, как она пульсировала точно так же, часто и отчаянно, где-то на уровне моих глаз, когда мы занимались любовью и он нависал надо мной... давно, в нашей прошлой жизни...

Болезненное воспоминание комом подкатывается к горлу – и я сглатываю его.

Как же я его любила!

Я так и не смогла полюбить кого-то еще... а ведь претенденты были.

Когда Тим немного подрос, я бывала на свиданиях и даже ложилась в постель с другими мужчинами, но каждый раз вставала с липким чувством неправильности происходящего...

Словно Кирилл изменил мне – а я должна была по-прежнему хранить ему верность.

Ужасное ощущение. Нездоровое.

Но я так и не смогла впустить в свою жизнь другого мужчину... по крайней мере, пока.

– Это какая-то ошибка! – рыкает тем временем Кирилл, вырывая меня из моих мыслей.

– Нет никакой ошибки, – говорю я спокойно. – Тимофей – не твой сын. Я с самого начала сказала тебе это. С чего бы мне было это скрывать?!

– Из гордости!

– Гордостью сыт не будешь, – говорю я. – Знаешь, как мы жили, когда он только родился?! Денег не было, пособия мизерные, от недостатка витаминов и постоянных тревог у меня никак не приходило грудное молоко... Тимка постоянно рыдал, недоедал, плохо прибавлял в весе... Когда ему было три месяца, мне пришлось вернуться на работу и пахать порой в две смены. Думаешь, я отказалась бы тогда от помощи?! Или от денег?!

Я говорю правду: так все оно и было.

И я правда отказалась от помощи и от денег.

Но до сих пор не жалею об этом: зато в нашей семье не было лжи, не было предательств, не было измен.

Родители и подруга помогали мне, как могли.

Но сейчас, чтобы Кирилл поверил и наконец отвалил от нас, я специально сгущаю краски, нагнетаю.

И он сдается:

– Ясно, – голос резкий, скрежещет по моему слуху, как ржавый металл.

Неужели поверил?!

– Угомонись наконец и живи своей жизнью, – говорю я, подводя черту. – У тебя жена, ребенок... посвяти свое время им. А Тима я переведу в другую школу. Ты уж прости, но я не хочу постоянно сталкиваться с тобой и Анфисой в школьном дворе и на родительских собраниях.

– Ладно, – он кивает, и я выдыхаю с облегчением, вставая из-за стола. – Ну, я пойду. Всего доброго.

Спасибо, Анфиса!

Сама того не желая, ты спасла не только себя, но и меня, и моего сына!

КИРИЛЛ. 16 глава

– Тридцать первого декабря?! – округляя от удивления глаза, переспрашивает у меня мать пациентки, которая сегодня поступила в стационар и теперь должна дождаться своей очереди на операцию.

Я откладываю медицинскую карту и устало киваю, потирая лоб:

– Ага, тридцать первого декабря.

Мне самому это не очень-то нравится.

Я планировал провести последний день уходящего года с женой и сыном: за праздничным, а не за операционным столом.

Но Барудинов почему-то решил, что новогодняя ночь – отличное время, чтобы проводить операцию на чьем-то мозге, и под бой курантов гораздо круче не разливать по бокалам шампанское, а резать скальпелем человеческую плоть.

А все почему?!

А все потому, что в сентябре я перенес и отменил дохрена встреч и приемов, бегая то в школу, то в лабораторию, то на встречу с бывшей...

Думал, что сын Лидки – это мой сын.

Но оказалось – нет.

Оказалось, что эта стерва изменяла мне!

Даже не знаю, что хуже...

И только я немного успокоился, расслабился, отпустил себя, как Барудинов решил нагрузить меня по полной программе.

Обещал мне повышение зарплаты, если ударно поработаю в декабре.

Я согласился.

И вот – операция тридцать первого числа, да еще и вечером, практически в новогоднюю ночь...

Серьезно, есть вероятность, что под бой курантов я буду орудовать диссектором и кюреткой, а не поедать бутерброды с красной икрой.

Конечно, я мог бы отказаться, но оплата в тройном размере...

Так что похрен. Поработаю. Зато потом бабла получу.

Но мать пациентки не замолкает:

– Кирилл Альбертович, мы вас очень уважаем, конечно, и благодарны, что вы беретесь за наш случай, но проводить операцию в такую дату... я против. В вас-то я не сомневаюсь, но вам ведь кто-то будет помогать, верно?!

– И что? – не понимаю я.

– Анестезиолог, реаниматолог...

– Это один и тот же врач, – перебиваю я.

– Тем более! А еще медсестры...

– Ближе к делу, Софья Ильинична.

– Вдруг они напьются?!

– На рабочем месте? – хмыкаю я.

– Новогодняя ночь же! К нам однажды в новогоднюю ночь приехали пьяные врачи скорой помощи...

– Соболезную, – говорю мрачно, поднимаюсь с места, иду к двери и распахиваю ее настежь, намекая, что мнительной барышне пора на выход.

Она, конечно, все понимает, но в проходе все равно останавливается и просит, глядя мне в глаза умоляющим взглядом:

– Может, все-таки можно перенести?

– Боюсь, что нет, – говорю я. – До свидания, – и закрываю за ней дверь.

Сейчас она наверняка пойдет к Барудинову и накатает на меня жалобу, но мне плевать.

Я свое дело знаю.

Я – один из лучших молодых нейрохирургов Москвы и России вообще.

И я прооперирую ее дочку так, что через несколько дней она будет бегать, как ни в чем не бывало, и позабудет о болезни.

А вот болтать, утешать, миндальничать – это не мое.

Пусть этим Барудинов занимается, раз уж ему приспичило поставить мне операцию на тридцать первое декабря...

Через полчаса я уже выхожу из клиники: последняя предоперационная консультация перенеслась на завтра, и я могу уехать домой пораньше.

На улице сегодня первый сильный снегопад.

Я поднимаю повыше воротник пальто, задираю голову – белые снежинки летят с черного неба, как в замедленной съемке, – и поскорее шагаю к своему автомобилю.

Снег успел залепить стекла: приходится сразу включить на полную мощность дворники.

Надо будет выйти сегодня во двор с Максом: он обожает снег.

Может быть, даже достать санки – для лыж пока рановато, – и потаскать его вокруг дома. Сын будет в восторге.

А Анфиса... она наверняка с нами не пойдет.

Она-то не любит снег, не любит зиму.

Будь ее воля – мы бы зимовали где-нибудь на Бали.

Вот только моя работа не позволяет этого.

При мысли о жене я сразу как-то мрачнею...

Надо сказать, я воспользовался советом бывшей и в последнее время пытался наладить теплые отношения с женой, но за три месяца только ярче осознал: я не люблю Анфису... совсем... она мне опостылела...

Анфиса – как кукла: неестественная, картонная, шаблонная, вся такая из себя идеальная, но за красивым фасадом – только пустота.

То ли дело Лидка. Она была умной, с ней всегда было о чем поговорить... даже о медицине, она хоть и не нейрохирург, а простой педиатр, много знала...

А Анфиса, как охомутала меня, так и все, учебу бросила, универ так и не закончила, за восемь лет ни дня не проработала.

17 глава

Маффины вываливаются из рук и падают на пол – а в голову сразу приходит как минимум три мысли, которые до боли царапают мозг.

Первое: а что, если Барудинов повышает мне зарплату, потому что Анфиса попросила его об этом и пообещала отработать в постели?!

Второе: а что, если Барудинов поставил мне операцию на тридцать первое декабря, чтобы провести время с моей женой и сыном?!

Третье: а что, если Макс – не мой сын, а сын моего начальника?!

Последнюю мысль я быстро отметаю: Анфиса забеременела Максом задолго до того, как я перевелся из государственной больницы в частную, задолго до того, как Барудинов стал моим боссом.

Но вот все остальное...

Твою мать!

Барудинов быстро собирает свои шмотки, разбросанные по полу – видимо, начало у них с Анфисой было бурное, страстное, – качает головой:

– Я лучше пойду... – и боком, не касаясь меня, выскальзывает из спальни.

– Любимый, это не то, что ты... – начинает Анфиса, завернутая в белоснежную простыню, как древнеримская статуя, но я рыкаю:

– Молчать! – и прислушиваюсь к звукам за своей спиной.

В ванной комнате включили свет и воду.

Серьезно?! То есть Барудинов еще и душ принять у меня собирается?!

Может быть, даже волосы феном просушить, расчесаться, я не знаю, побриться, увлажняющим кремом намазаться?!

Вещи отутюжить?!

Грязные трусы в моей стиральной машинке прокрутить?!

Какого, мать его, хрена?!

Я бросаюсь туда.

Анфиса кричит вслед визгливым, срывающимся голосом:

– Кир, постой, умоляю! – но меня умолять бесполезно: это – моя квартира, мои правила, и любовник моей жены не будет здесь намываться!

Я врываюсь в ванную комнату.

Вещи Барудинова аккуратно сложены на крышке вещевой корзинки, а сам он – в душевой кабинке. Она у нас прозрачная, так что я, вопреки своему желанию, вижу его голый силуэт за струями стекающей по стенкам воды.

К потолку поднимаются клубы горячего пара.

Злой, как собака, я распахиваю дверцу душевой и рявкаю:

– Пошел отсюда!

Барудинов ловит ручку дверцы с другой стороны и тянет на себя:

– Не надо драм, Чарский, дай принять душ, и я уйду. Ты же знаешь, у меня сегодня еще рабочее собрание, не идти же туда, воняя твоей женой...

– Помойся у себя дома! – рычу я. – Или номер в отеле сними! Мне плевать! Но у меня дома ты мыться не будешь!

– Анфи, скажи ему... – Барудинов закатывает глаза, а я оборачиваюсь: оказывается, моя неверная женушка уже стоит на пороге и смотрит, как мы препираемся.

– Кир, пожалуйста... – щебечет она, но я перебиваю:

– С тобой я разберусь позднее! – хватаю ее за локоть и тащу обратно в спальню.

– Эй, мне больно! – кричит она и вырывается.

– А когда изменяла, больно не было?!

Я зашвыриваю ее в комнату и закрываю на замок, не слушая ее несущихся мне вслед возмущений, а потом возвращаюсь в ванную комнату, где Барудинов, прикрыв дверь душевой, продолжает как ни в чем не бывало намывать свои телеса.

– Я вызову полицию! – ору на него.

– Вызывай. К тому моменту, как они приедут, я как раз закончу и уйду сам, – равнодушно отзывается ублюдок.

Тогда от его наглости у меня окончательно сносит крышу.

Он совсем охренел, что ли?!

Ну уж нет, я не намерен терпеть такое унижение!

Я снова распахиваю дверцу душевой, со всей дури впиваюсь Барудинову прямо в намыленные волосы и тащу из кабинки на кафельный пол.

Горячая вода заливает все вокруг, мы оба скользим и пытаемся не потерять равновесие.

Барудинов защищается, снова и снова пробует оттолкнуть меня, но я упрямо держу его за мокрые патлы и тащу в стороны выхода из квартиры.

– Чарский, ты охренел?! – орет на меня Барудинов. – Дай хоть одеться!

– Нет, это ты охренел, когда решил влезь в мою семью! – рычу я.

Он хохочет:

– О, поверь, я не планировал, но твоя женушка оказалась уж больно настырной, не смог отказать...

– Пошел ты!

– Ты уволен!

– Конечно, я уволен! По собственному желанию! Я и на пороге твоей шарашкиной конторы больше не появлюсь! – заявляю гордо, уже представляя, как все элитные клиники Москвы борются за то, чтобы я работал именно с ними. – Ищи теперь хорошего нейрохирурга где хочешь! А за меня будут бороться все лучшие клиники города, ясно?!

Как назло, именно в этот момент мы оба поскальзываемся и летим на пол.

Я падаю первым, лицом вниз, подогнув под себя руки, Барудинов – сверху.

18 глава

– Беременна?! – рычу я, чувствуя, как внутри пылает гнев.

Я же не люблю ее! Никогда не любил! Тогда почему так злюсь?!

Да потому что Анфиса – моя!

Она – та, кого во время новогодних корпоративов я с гордостью представлял как свою жену и мать своего ребенка!

Она – та, на кого с завистью, пуская слюни, смотрели все коллеги!

Ведь у них-то жены – стареющие, толстеющие кошелки с обвисшими сиськами, а моя – красавица-блондинка с идеальными формами, всегда одета в лучшие бренды, всегда светится и источает ароматы лучшего парфюма!

Она была моим показателем счастливой семьи, богатства, успеха!

И что она сделала?!

Что натворила эта мразь?!

Она легла в постель с моим начальником!

Нет бы с кем-то другим – возможно, я смог бы это простить, – но она выбрала того, кто выше меня по должности и заработку... зачем?!

Унизить?! Уничтожить мою репутацию?!

Ведь теперь все будут знать об этом! И не только в клинике, из которой я только что уволился, но и во всем медицинском сообществе!

Теперь, куда бы я не пришел работать, всюду на меня будут смотреть украдкой, показывать исподтишка пальцем и смеяться: рогоносец!

Вот же стерва! Вот же дрянь!

– И от кого же ты беременна?! – спрашиваю издевательским тоном, подходя к двери спальни, но не открывая ее.

– Что за вопросы... от тебя, конечно...

Голос Анфисы дрожит, кажется, она вот-вот начнет плакать, но я не поверю, я ни за что не поведусь на ее театральные уловки, потому что давно знаю, что она – прекрасная актриса. Что она может кого угодно разыграть, обвести вокруг пальца... но не меня. Только не меня!

– Ты правда думаешь, что я тебе поверю?! – усмехаюсь. – После того, как застал тебя в постели в Барудиновым?! Ты меня совсем за дурака держишь?!

– У нас с ним было только один раз... сегодня... – бормочет она.

– Неужели?! То есть, новый год вы не планировали отмечать вместе, сплавив меня на операцию?! – рычу я.

– Что?! Нет! С чего ты это вообще взял?! – спрашивает она, притворяясь, что не знает о моей операции, назначенной на вечер тридцать первого декабря. – Я хочу праздновать новый год только с тобой и нашим сыном... клянусь!

– Мне твои клятвы ни к чему, – говорю глухо.

– Тогда давай сделаем тест на отцовство! – просит она. – Потому что это правда твой ребенок, Кир! Зачем мне врать?! Ты же знаешь, как я хотела второго малыша! И когда в сентябре ты наконец разобрался со своей... со своей бывшей, у нас ненадолго все наладилось, и я... я забеременела!

– Вернемся к этому разговору позднее, – говорю я равнодушным тоном.

Она всхлипывает и переводит тему:

– Я ведь... я ведь просто хотела тебе помочь! Ты так много работаешь, трудишься, как проклятый, ты давно заслужил более высокую зарплату!

– Отличная помощь! – фыркаю я. – Спасибо!

– Всего один раз, любимый... только один!

Не в силах больше это выслушивать, я спрашиваю:

– Где мой сын?!

– Макс у твоих родителей. Твой отец привезет его через два часа.

– Отлично. К этому времени убери этот срач, – я наконец отпираю спальню, выпуская Анфису, и она видит залитый водой и пеной пол.

– О боже...

– И про ужин не забудь.

– Что с твоей рукой?! – она смотрит на мою обвисшую и опухшую кисть с искренним ужасом... Ну еще бы! Ведь эта рука ее кормит! И если травма серьезная, если я долго не смогу оперировать, то потеряю в доходе...

– Пока не знаю, – говорю мрачно и иду переодеваться в сухую одежду.

Мне требуется пятнадцать минут, чтобы переодеться, учитывая, что нужно беречь правую кисть.

Анфиса предлагает помощь – но я отказываюсь.

Когда я выхожу из квартиры, она уже вовсю возится в прихожей, убирая с пола воду и пену.

За руль сейчас нельзя – я заказываю такси.

Молчаливый водитель быстро довозит меня до ближайшего платного травмпункта, потому что дожидаться своей очереди в бесплатном я на намерен.

Там меня сразу отправляют на рентген, а потом принимают в маленьком тесном кабинете.

Врач, пожилой лысый дядька, меня сразу узнает:

– Кирилл Чарский, звезда столичной нейрохирургии?!

– Ага, – мрачно киваю.

– Ну что же вы... Как же вы так...

– Упал. Неудачно.

– Очень неудачно, Кирилл Альбертович! – кивает дядька. – Перелом лучевой кости!

– И сам уже вижу, – буркаю я, глядя на рентгеновский снимок, подсвеченный белой лампой.

– Со смещением!

ЛИДА. 19 глава

– Добрый вечер, – говорю нерешительно, глядя на Арсена во все глаза и все еще не веря до конца, что это действительно он...

Потому что – как он здесь оказался?! Во дворе дома моих родителей?!

Маринка подговорила?!

А может, Кирилл его нашел?!

Мне волнительно, тревожно.

Ведь если бывший муж каким-то образом нашел его и спросил, правда ли между ним и мной что-то было, то вряд ли Арсен ответил – да.

– Добрый, – улыбается Арсен.

Он выглядит совершенно буднично и расслабленно: запорошенное снегом зимнее пальто, шапка-ушанка, шерстяной шарф в крупную клетку, за плечами – рюкзак, из которого отчетливо тянет свежей сдобой...

Не похоже, чтобы он, как я, был взволнован и встревожен.

Не похоже, чтобы он пришел поговорить со мной про Кирилла.

Между тем, у Тимки тоже полно вопросов, и он, в отличие от меня, не стесняется их задавать. Сразу задирает голову, глядя на мужчину снизу вверх, и спрашивает:

– Дяденька, а вы что, физик-ядерщик?!

Арсен смеется:

– Почему именно ядерщик?! Думаешь, физики-ядерщики разбираются в строении снежинок так же хорошо, как в строении атомных реакторов?!

– Не зна-а-аю... – тянет сын, выпячивая нижнюю губу.

– Не, дружок, это физика, седьмой класс! – говорит он и протягивает моему сыну руку: – Арсен!

Тим не сразу подает ему руку, сначала смотрит на меня – мол, мам, можно?! – и я киваю:

– Можно, это друг тети Марины.

– Ого! – восклицает Тимка и радостно трясет руку нового знакомого: – Очень приятно познакомиться! А я – Тимофей!

– Да, мне про тебя рассказывали...

– У вас вкусно пахнет из рюкзака! – замечает мой сын.

– Что правда, то правда, – кивает Арсен.

Он снимает с плеч рюкзак, ставит его на скамейку рядом со мной, открывает и достает оттуда сладкие пончики с шоколадной и ягодной начинкой. Мои глаза еще больше расширяются от удивления, потому что я эти пончики хорошо знаю: сама покупаю такие в булочной на углу нашего дома.

Неужели Арсен здесь живет?!

Тогда почему мы никогда не встречались?!

– Только переехал, – говорит он, словно читая мои мысли. – Изучал местность и наткнулся на офигенную булочную. Будешь? – он протягивает моему сыну пончик.

Тимка снова смотрит на меня, я киваю, он берет шоколадный кругляш из рук Арсена, благодарит:

– Большое спасибо! – и сразу начинает жадно поглощать угощение.

– А ты будешь? – Арсен протягивает второй пончик мне.

– Спасибо, – невольно улыбаюсь. – Но, думаю, откажусь...

– Почему, мам?! – возмущается Тимка, у которого лицо уже все перемазано шоколадом. – Очень вкусно!

– Верю... но я потом захочу пить.

– У меня есть вода, – говорит Арсен.

– Тогда ладно, – я сдаюсь и беру пончик.

Через несколько секунд мы втроем сидим на одной скамейке в ряд и поедаем шоколадные пончики, пока с неба летят снежинки...

Странное ощущение: ситуация, вроде бы, не рядовая, но такая... уютная, что совсем не хочется, чтобы она заканчивалась.

– Так значит, мы теперь соседи? – спрашиваю я у Арсена.

– Похоже на то, – кивает мужчина. – Только я в сорок пятом доме, а вы в сорок седьмом.

– Откуда вы знаете, в каком доме мы живем?! – восхищается Тимка, а я немного напрягаюсь.

– Тетя Марина сказала. Поэтому я и не удивился, когда увидел вас здесь... и подойти решил.

– Вы купили квартиру или снимаете? – спрашиваю я.

– Снимаю. Временно. Вообще-то, у меня большая квартира в центре Москвы, но там сейчас ремонт – вот я и перебрался в другое место...

– И почему так далеко?! – меня удивляет, что он выбрал наш спальный район, да и ЖК не самый новый...

– Банально: от вас до работы намного ближе, вот я и подумал, почему бы не воспользоваться ситуацией?! Теперь вместо того, чтобы час торчать в пробке на шоссе каждое утро, долетаю по пустой полосе за пятнадцать минут!

– И кем же вы работаете?! – спрашивает любопытный Тимка.

– Продаю цветы.

– Вы продавец цветов?! – восхищается мой сын.

– Можно и так сказать, – смеется Арсен, но я понимаю, что все не так просто: похоже, у мужчины свой бизнес. Тем более удивительно, что его занесло в наш район, что он так просто – хоть и со вкусом, – одет, и что сам ходит в булочную за пончиками...

Впрочем, все это не должно меня волновать.

Я доедаю пончик и встаю с места:

– Ну, нам пора... снегопад усиливается. Большое спасибо за угощение! Наверное, теперь будем часто видеться...

АНФИСА. 20 глава

О своей беременности я узнала еще месяц назад... случилась задержка, я купила тест и – вуаля! – две полоски.

Первым делом я тогда позвонила Антону – начальнику Кира, – и честно призналась:

– Я понятия не имею, чей это ребенок: твой или мужа.

– Моя ты маленькая шлюшка, – сказал он шутливым тоном, но меня это почему-то чертовски взбесило.

Не он ли последние полгода рвался ко мне каждую свободную минуту?!

Не он ли загружал Киру рабочее расписание в свои выходные, чтобы побыть со мной, пока муж на работе, а сын у бабушки и дедушки или в саду?!

Не он ли говорил, что бросит ради меня жену?!

Последнее меня не интересовало, впрочем: я завела с ним роман только для того, чтобы иметь запасной аэродром, если Кирилл решит меня бросить...

Рушить семьи – его или мою, – я не планировала.

Но когда все зашло слишком далеко и я, возможно, залетела от него, почему-то именно я оказалась шлюшкой, а не он – кобелем.

У меня-то хоть мотивы были: выбить мужу зарплату побольше, а если муж уйдет – не остаться на улице с маленьким сыном.

А какие цели преследовал Антон?!

Никаких – он просто хотел время от времени иметь в моей супружеской спальне и на своем рабочем столе красивое, молодое женское тело вместо тела своей сорокалетней женушки.

– Ты охренел, – сказала я ему тогда. И еще сказала, что мне нужен перинатальный тест на отцовство.

– Зачем?! – фыркнул Антон. – Твой муженек уже воспитывает одного подкидыша, он и во втором не заметит подмены...

– Нет, это перебор, – сказала я.

И тогда он объяснил, что такой тест можно сделать не раньше семи недель беременности.

Пришлось ждать.

Пока ждала, решила для себя, что ребенка Кирилла я оставлю, разумеется, а вот если это будете ребенок Антона – сделаю аборт.

И вот, неделю назад я наконец сделала этот чертов тест.

Результат пришел три дня назад – отцом оказался Кирилл.

Мы с Антоном решили отметить это и – попались.

Твою мать.

Эти двое подрались, как мартовские коты, искупали друг друга в воде и пене, и оба вели себя, как полные придурки.

Антон зачем-то полез в душ прямо в нашей квартире.

Кирилл зачем-то стал его оттуда выволакивать... в итоге упал и сломал руку.

Теперь я ползаю по полу в прихожей и убираю воду и пену... а я беременна, вообще-то! Девятая неделя!

Закончив с уборкой, сама иду в душ, чтобы смыть пот... не только свой: я ведь и после секса в душ не успела сходить!

Параллельно думаю, что теперь делать.

Отрицать измену было глупо, но я попыталась сгладить, как могла.

Сказала, что это было только один раз, сегодня.

Сказала, что просто хотела помочь с повышением зарплаты.

Сказала, что беременна... от него! И это чистая правда!

Но что решит Кир, когда вернется, я не знаю.

Он ведь упертый и принципиальный.

И для него моя измена – не удар по сердцу, а пятно на репутацию.

Решит ли он сохранить семью – хотя бы ради Макса, – или решит, что я должна уйти, неясно.

Но хорошо, что у меня есть пучок волос Тимофея, его сына от Лидки, чтобы можно было подменить ими волосы Макса, если Кир снова решит сделать тест на отцовство...

Я, конечно, уже задолбалась с этими тестами.

И очень рада, что второй ребенок – реально от Кира.

Пусть хоть обделается этих сраных тестов...

Через час отец Кира привозит домой Макса.

Мы с сыном садимся ужинать.

– Папа сегодня долго, – замечает он.

– Да, милый... так вышло, что папа сломал руку, – говорю я. – Поэтому он сейчас в травмпункте. Но тебе не о чем волноваться, все будет хорошо.

Надеюсь.

Потому что руки нейрохирурга – это его рабочий инструмент.

И мне не хотелось бы, чтобы Кирилл этого инструмента лишился.

– Ого! – восклицает Макс. – Он что, на льду поскользнулся?!

– Не знаю. Думаю, он сам тебе расскажет.

Зачем придумывать ложь и потом согласовывать ее с Киром, если можно сначала дождаться его версии – и просто придерживаться ее.

– Надеюсь, ему было не очень больно, – Макс выпячивает нижнюю губу.

– Надеюсь. Но у меня есть и хорошая новость.

– Правда?! Какая?! – сын смотрит на меня с любопытством.

– Помнишь, осенью ты просил родить тебе братика?

– Мама, ты что, беременна?! – сразу догадывается мой сын.

КИРИЛЛ. 21 глава

Конечно, я не увольняюсь одним днем.

Я беру больничный – чтобы на мой счет продолжали капать деньги, а Барудинов не радовался слишком сильно, что так легко от меня избавился.

Вот только Анфисе я об этом не сообщаю.

Говорю, что просто уволился.

Стерва-изменница чертовых восемь лет жила за мой счет, пила из меня соки, как сыр в масле каталась, спала до полудня, бегала по маникюрным и массажным салонам, бассейнам, ресторанам и шопингам, пока я вкалывал на работе по локоть в крови – в прямом смысле слова! – а с Максом возились то мои родители, то воспитатели в дороженном частном саду, то няня...

И я позволял ей это!

Думал: она же мне сына родила! Сделала то, что жена за столько лет брака так и не смогла! Заслужила! Заработала!

Но теперь, когда я видел ее в постели с собственным боссом, теперь, когда по ее вине я сломал руку и подпортил свою ранее безупречную репутацию, теперь, когда она беременна черт знает от кого, теперь, когда я не уверен, что и Макс – мой сын... теперь все будет иначе, мать вашу!

Я заставлю эту дрянь выйти на работу!

И мне плевать, что у нее нет образования!

Плевать, что она не привыкла утруждать себя чем-то сложнее йоги!

И плевать, что она беременна!

– Думаю, тебе придется выйти на работу, чтобы помочь, – говорю я совершенно невозмутимо, глядя, как Анфиса, недовольная, пристыженная, смотрит на меня исподлобья и не понимает, шучу я или нет.

– Что?! – дуется она, складывая руки на груди. – Я беременна, помнишь?!

– И какой срок? – спрашиваю ироничным тоном. Нет, я не собираюсь тратить силы, высчитывая, был ли у нас тогда секс, я спрашиваю с другой целью...

– Восемь недель, – говорит Анфиса, гордо задирая нос... видимо, она и без меня уже все посчитала и уверена, что ребенок вполне может быть моим... по крайней мере, по срокам...

– Отлично, у тебя есть еще двадцать недель до ухода в декрет.

– Но я же... я же не закончила университет!

– Твоих знаний хватит, чтобы поработать санитаркой.

– Ты... ты издеваешься, что ли?! – она начинает краснеть, и я наблюдаю за этим с нескрываемым удовольствием.

Я уже так давно испытываю к ней раздражение... но все не было повода высказать его, ведь она казалась идеальной.

В этом плане, я даже рад ее измене: я наконец позволяю себе презирать ее открыто.

– Я вполне серьезно, – говорю спокойно. – А теперь я устал. Я спать.

Я отправляюсь в спальню.

Анфиса приходит не сразу, я слышу, как она гремит чем-то на кухне, видимо, пытаясь справиться с эмоциями, а когда все-таки приходит, я притворяюсь спящим.

Некоторое время, видимо, мы слушаем дыхание друг друга.

Потом я действительно засыпаю.

Проснувшись глубокой ночью, я поворачиваюсь, чтобы убедиться, что Анфиса спит.

Потом осторожно встаю из постели, выхожу в коридор и прикрываю за собой дверь.

В ванной комнате я нахожу щипцы и с ними отправляюсь в комнату сына.

Теперь, когда я подозреваю, что семь лет назад Анфиса дала кому-то на лапу, чтобы Макса признали моим сыном, мне нужно сделать тест... настоящий. И Анфиса ничего не должна о нем знать. У нее не должно быть возможности позвонить в лабораторию и попросить написать нужный ей результат.

Поэтому я делаю все максимально тайно.

Осторожно выдергиваю у Макса несколько волосков – он даже не просыпается, только морщится, бормочет что-то во сне и поворачивается на другой бок, – и помещаю их в баночку, которую купил вечером, сразу после поездки в травмпункт.

Баночку я закрываю и убираю в коридоре на верхнюю полку шкафа-купе.

Анфиса никогда ее там не увидит без раздвижной лестницы, которую сначала надо принести из кладовки.

После этого я иду в туалет, в кухню, чтобы выпить воды, и ложусь обратно в постель.

Утром я встаю одновременно с Анфисой.

Она делает нам завтрак с таким видом, словно вчера ничего не произошло, а если и произошло, то оно давно в прошлом, и я, конечно, давно ее простил... как бы ни так!

Потом она будит Макса, мы все вместе завтракаем, и жена ведет сына в школу.

Оставшись дома один, я снимаю с полки баночку с волосами Макса и отправляюсь в лабораторию – одну из многих в Москве.

Выбираю практически наугад.

Образец оставляю анонимно, заполнив анкету.

А через три дня забираю конверт, в котором написан результат.

Почему-то не сразу решаюсь открыть его.

Да, мне нужно знать правду, но Макс... Макс все равно навсегда останется моим сыном, даже если окажется, что биологически это не так.

Он вырос на моих руках – и я люблю его.

ЛИДА. 22 глава

Пять дней спустя.

___

– До нового года осталось десять дней! – чуть не пританцовывая от счастья, говорит Тимка, зачеркивая сегодняшний день в большом адвент-календаре красным фломастером.

– Одиннадцать, – улыбаюсь, поправляя его.

– Почему это?! – сын выпячивает нижнюю губу и принимается считать дни, загибая пальцы: – Двадцать первое, двадцать второе...

Заканчивает он тридцатым декабря.

– А тридцать первое? – спрашиваю я.

– Ну, это ведь уже новый год!

– Не-е-ет... Тридцать первое декабря – это еще старый год.

– Можно его не считать, все равно все уже празднуют, накрывают на стол и дарят подарки! – спорит Тимка.

– Подарки дарят уже первого января, после полуночи, после боя курантов.

– Но спать же перед этим не надо!

Я смеюсь: для ребенка все, что не разделено ночным сном, – это один и тот же день.

– Ладно уж, – сдаюсь. – Давай считать, что осталось десять дней.

– Ура-а-а! – Тим хлопает в ладоши и пританцовывает.

– Какое у тебя сегодня задание? – спрашиваю я.

Мы с ним с первого декабря каждое утро вычеркиваем один день из адвент-календаря и получаем какое-нибудь задание, связанное с зимой и новым годом, а вечером, когда задание выполнено, угощаемся чем-то вкусным: то конфетами, то пастилой, то вареньем, то кедровыми орешками в шоколаде.

Адвент-календарь помогает создать новогоднее настроение... по крайней мере, Тимке. У меня-то завал на работе: в конце года, как обычно, сплошная бумажная волокита, очень много бюрократии, да и деток больных прибавилось... Короче, не до праздника как-то. Возможно, мне адвент-календарь нужен даже больше, чем сыну: хоть немного почувствовать приближение нового года, расслабиться и порадоваться вместе с ребенком.

Тимка тем временем достает карточку с заданием и читает по слогам:

– От-прав-ляй-тесь вмес-те с семь-ей или друзь-я-ми в парк и сле-пи-те боль-шо-го сне-го-ви-ка... о! Снеговики! Я обожаю лепить снеговиков! – он радостно прыгает.

– Отлично, – я киваю. – Нам повезло: декабрь в этом году снежный, и у нас получится выполнить задание. После школы и домашнего задания, перед самым ужином, пойдем во двор лепить снеговика.

– Ура-ура!

– А пока одевайся... а то в школу опоздаем!

А я на работу...

Заведующая попросила сегодня прийти пораньше: будет какая-то срочная летучка. Наверное, опять нагрузят работой по самые брови...

Зато вечером у нас будут слепленный снеговик с морковным носом, горячий чай и фундучный грильяж с клюквой.

Да, определенно, мне адвент-календарь еще нужнее, чем Тимке...

К счастью, на работу удается не опоздать, хоть я и влетаю в комнату для общих собраний в самый последний момент.

– Мороз, только вас ждем! – с укором говорит заведующая.

Я краснею и оправдываюсь:

– Прошу прощения, Софья Андреевна! Сына в школу отводила!

– Ладно-ладно, – она отмахивается и обращается уже ко всем: – Уважаемые коллеги, знаю, что в преддверии нового года вы все и так загружены на работе и дома, но я обязана донести до вас важную и не очень приятную информацию.

Шушуканье сразу стихает – все напрягаются.

Заведующая продолжает:

– Вчера главврач нашей больницы, Михаил Борисович, собрал заведующих и сообщил, что в связи с оптимизацией производственных процессов в начале следующего года будет произведено сокращение штата...

– Какое сокращение?! – возмущается Вера, наш ортопед. – Врачей и так не хватает, многие пашут в две смены!

– Не переживайте, Вера Сергеевна, узких специалистов это не коснется... В первую очередь, мы говорим про педиатров и медсестер... Некоторые участки будут объединены, соответственно, часть сотрудников уволена...

Я падаю лицом в сложенные ладони: ну здорово.

Только этого мне не хватало.

Только вылезли из долговых ям, только я начала хоть немного откладывать, так теперь мне грозит сокращение?!

Когда Софья Андреевна отпускает нас, и все расходятся – кто в ординаторскую, кто по своим рабочим местам, – ко мне подходит Вера:

– Лида, на тебе лица нет!

– Ну, знаешь, новости были не самые радужные...

– Не переживай ты! Тебя точно не уволят! Ты ж мать-одиночка с ребенком до четырнадцати!

– Ага, – киваю уныло.

Вот только я знаю, что из тринадцати педиатров нашей поликлиники шестеро – матери-одиночки с маленькими детьми, как я, одна – мать ребенка-инвалида, а еще четверо – женщины предпенсионного возраста. Остается всего двое человек! А на сколько собираются сокращать штат – пока неизвестно.

23 глава

– Ты... правда так думаешь?! – всхлипывает на том конце провода мама.

– Да, мам, я на девяносто девять процентов уверена в этом, – говорю в ответ, стараясь быть спокойной, но сердце все равно не на месте.

Даже если это Кирилл – какое он имел право забирать моего сына без моего ведома и разрешения?!

Что он сказал ему, как уговорил пойти с ним?!

И как вообще Кира Юрьевна, наша учительница, позволила Тимофею уйти с каким-то посторонним мужчиной?!

Я же подписывала соглашение, в котором четко указано: из школы моего сына можем забирать только я и моя мать!

Я к чертям засужу и эту учительницу, и эту школу, и Кирилла!

Но сначала... сначала мне надо вернуть сына.

– Мам, я сейчас позвоню ему... будь на связи, ладно?! И пока никуда не уходи из школьного двора! – прошу я, отключаюсь и сразу же дрожащими пальцами ищу в телефонной книге номер бывшего мужа...

Он так и записан: «бывший муж».

Боже, как хорошо, что я не удалила контакт! Собиралась же – но как чувствовала, что еще пригодится!

Когда на том конце провода раздаются протяжные гудки, я замираю в ожидании.

Сейчас он возьмет трубку – и я ему устрою!

Вот только Кирилл не берет трубку.

Вместо этого он просто сбрасывает... сбрасывает, мать вашу!

Я набираю снова – опять сброс.

И в третий раз тоже.

И в четвертый, и в пятый.

Тогда я, злая, как собака, одновременно напуганная, пишу ему сообщение:

«Верни мне сына!» – и через минуту, сама того не ожидая, получаю ответ:

«Он и мой сын тоже».

«Тебя нет в его свидетельстве о рождении!»

«О, то есть ты даже не споришь...»

«Где вы находитесь?!»

«Не переживай, все в полном порядке. Мы просто лепим снеговика. Я и мои сыновья. У Тимофея сегодня такое задание в адвент-календаре. Ну, ты в курсе, наверное».

«ГДЕ ВЫ?!» – пишу я снова большими буквами.

Он издевается надо мной!

Просто издевается!

Ну, зато теперь я понимаю, как Кириллу удалось так легко выманить моего сына из школьного двора... Видимо, он заявился туда вместе с Максом, они разболтались, Тимка наверняка сразу рассказал про адвент, и Кирилл предложил всем вместе слепить этого проклятого снеговика...

И мой сын сразу согласился: и потому что снеговика лепить круто, и потому что вместе с другом... Со мной-то не так интересно, как с Максом!

И учительница, наверное, увидела, что они давно знакомы, вот и отпустила, позабыв об официальных бумагах...

Вот только мне от всего этого не легче.

Мой сын – с моим ненормальным бывшим мужем.

И я не знаю, где они!

Ответа от Кирилла нет – и я пишу снова:

«Я вызываю полицию!»

«И что ты им предъявишь, что твой сын в соседнем со школой дворе лепит снеговика с собственными отцом и братом?»

Я не слышу его голоса – но слышу усмешку.

Вот урод!

– Прости, но мне надо к сыну, – говорю я Стеше. – Это очень срочно!

– Что случилось? – пугается она.

– Моего сына... украли! – сообщаю я, понимая, что такая формулировка наверняка спасет меня от выговора в личное дело, когда завтра я вернусь на работу и буду как-то объяснять заведующей, почему сегодня сбежала посреди приема от десятка пациентов, что ждут меня в коридоре.

– Украли?! – ахает Стеша. – Может, полицию вызвать?!

– Я уже! – кричу ей, попутно хватая свои вещи и через несколько секунд уже выбегая за дверь.

Мои юные пациенты и их родители провожают меня удивленными взглядами, а я бегу мимо них по коридору поликлиники и через минуту уже оказываюсь на улице.

До школы здесь и спокойным шагом не очень далеко, но я все равно бегу со всех ног, как будто боюсь, что если хоть немного промедлю – Кирилл уведет моего сына дальше...

По дороге звоню маме:

– Встретимся у школьной «Пятерочки», ладно?!

– Ладно, а что...

– Потом, все потом!

Мне важно, чтобы мама взяла на себя Тима и Макса, присмотрела за ними, пока я буду разбираться с Кириллом.

Потому что разговор у нас будет долгий и сложный.

И не исключено, что я его ударю, а дети не должны такого видеть...

Так мы и поступаем.

Когда мы с мамой, обойдя пару дворов вокруг школы, обнаруживаем Кирилла с детьми, я оставляю ее с ними, а бывшего мужа прошу пойти со мной.

– Что, теперь очередь твоей матери красть моих сыновей?! – хмыкает Кирилл.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги