Царевна-дурнушка

Глава 1. Судьба между строк

Меня зовут Ярослава, и зашла я в этот книжный совершенно случайно. Ну ладно, вру, специально. Потому что если ты живёшь с бабушкой, которая фанатично вяжет вещи только фиолетового цвета, и котом, страдающим от хронической обиды на весь мир, тебе иногда просто необходимо сбегать туда, где никто не орёт: «Ты что, опять ела прямо из кастрюли?!»

Или если хочется погрузиться в фэнтези-мир, дабы забыть, что жизнь проходит мимо тебя. Потому что с работы меня уволили, парень бросил, а накопленных средств осталось с гулькин нос…

Но там, в книге, обязательно будет всё ХОРОШО: принц, можно даже без белого коня, яркая жизнь, наполненная приключениями, и магия, с помощью которой можно сделать что-нибудь эдакое, чтобы запомнилось надолго.

Книжный назывался «Судьба между строк». На витрине лежала пыль, на окнах — пыль, а вот на табличке над дверью — почерк аккуратный и каллиграфический.

Но внутри... Ах.

Внутри пахло бумагой, временем и обещаниями. Ещё чуть-чуть сыростью и гвоздикой, но это ладно. Там были высокие до потолка стеллажи, лампы с абажурами, как у бабушки на даче, и продавщица, которая выглядела так, будто могла рассказать, как на самом деле умер Гоголь.

— Здравствуйте, — сказала я и по привычке поправила очки.

— Ты знаешь, зачем пришла? — спросила она вместо «чем помочь» или хотя бы «здравствуйте».

Хм.

— Почитать.

Старушка ухмыльнулась.

— Хочешь узнать свою судьбу?

Ну всё, я тут же подумала, сейчас предложит купить сборник астропрогнозов за 899 рублей или пригласит в секту. Но она протянула мне книгу, старинную, переплёт, будто кожа дракона, страницы, как пергамент, на котором могли подписать перемирие между феями и гоблинами.

— Открой на любой странице, — сказала она. — Где остановится палец — туда судьба и направит.

Я фыркнула. Но, знаете… В жизни бывают моменты, когда тебе хочется, чтобы хоть кто-то или хоть что-то намекнуло, куда идти дальше. Пусть даже это будет старуха со странной книгой.

И я открыла.

Палец буквально сам ткнулся в строчку:

«И очнулась она в другом мире, где днём была дурнушкой, а ночью — царевной красоты невиданной...»

И всё.

Бум.

Бам.

Шмяк.

И темнота.

Пол исчез или я исчезла, не разберёшь, когда голова летит вниз, а сзади только «Читать продолжение — переверните страницу».

____

Приветствую вас, дорогие читатели!

И приглашаю в мою новую мини-книгу в новом для меня формате. Я люблю экспериментировать с жанрами и пробовать себя в чём-то новом.

Если вам по душе волшебство с сарказмом, принцы с тайнами и героини, которые сначала фыркают, а потом переворачивают мир —

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Ведь эта книга не типичное любовное фэнтези, а скорее история-антистресс, для дождливого вечера и кружечки вкусного чая. Просто чтобы уютно и с юмором провести окончание тяжелого дня. 🥰

Тут вы не встретите эротических и любовных сцен. Считайте, что читаете сказку) Не совсем детскую, но и не совсем взрослую. И эта книга станет первой из цикла «(Не) в сказку попала». Все книги будут самостоятельные, абсолютно разные (по жанрам и теме). И, вероятнее всего, размера МИНИ. Но это не точно ☺️ Как моя муза пожелает.

Встретимся в полнолуние у Проклятого Пруда.

Ваша Екатерина Тимошина

Глава 2. Выход где, простите?!

Я проснулась. Кажется…

И первым делом поняла:

а) я жива,

б) слава всем богам, здорова. Ну, по крайней мере, у меня ничего не болело,

в) я в лесу и почему-то лежала на сене, которое кололось и воняло. На мне платье противного болотного цвета, ткань которого шуршала, как целлофан. В ушах пел ветер, а в голове звучала кавалькада из «что, мать его, происходит?!»

Я села, и это стало ошибкой, потому что в этот момент мои волосы, которые обычно живут своей жизнью, решили обнять моё лицо. И я почувствовала шишку на носу. Для верности я скосила глаза и…

— О, господи, что это? Что за... жук? опухоль? огурец?

Бородавка.

Прямо на кончике моего носа.

Я кинулась к ближайшей луже, потому что да, зеркал в лес не завезли, зато луж хоть отбавляй. Посмотрела и, честно, чуть не захлебнулась воздухом.

Нет, конечно, я никогда не была писаной красавицей. Но у меня не было бородавки! Были брекеты, но это же лучше бородавки?! А тут передо мной лицо, которое вызывало желание срочно начать молиться. Даже если ты атеист.

И вот в отражении лужи на меня взирало лицо с носом размером и формой, напоминающий имбирный корень, с зубами в стиле «до ортодонта и без надежды», с подбородком, который явно куда-то сбежал. Всё остальное опционально пугающее.

Здесь даже слёзы не помогут… Я просто лежала на земле, смотрела на своё отражение и ждала, ну когда ж кто-нибудь скажет «вас снимает скрытая камера»?

И тут:

— О, моя госпожа очнулась!

Я дёрнулась, будто в меня кинули тапком, и медленно обернулась. Всё-таки госпожой меня пока ни разу не называли, что подозрительно и странно.

Передо мной стояло существо… Ну, скажем так: если бы кофеварка, плюшевая собака и крот участвовали в генетической лотерее — вот это был бы победитель. Рост около метра. Уши как у эльфа, глаза карие, огромные и подозрительно блестящие. И он мне кланялся, а я решила подняться на ноги, потому что странно лежать на земле, когда тебе кланяются.

— Кто ты? Где я?! — Я сжала край своего платья и, уже совсем не шутя, добавила: — И почему моё лицо выглядит вот так?! — Для верности я обвела его пальцем.

Он поднял голову.

— Вы в Королевстве Зазеркалье, о Царевна Ярослава! Вы — дочь Ордена Забытых. И…

Он замялся, но выдал с торжественным фейерверком:

— Вы прокляты.

Вот тут я по-настоящему застыла.

Прокляты.

Вы.

Прокляты.

— Давным-давно, когда вы были младенцем, злая колдунья предсказала, что вы станете самой прекрасной и разумной девушкой королевства. Это, разумеется, никому не понравилось, особенно другим девушкам. И одна из них — завистница, дочь Зеркального министра — наложила проклятие: днём вы уродливы, ночью — идеал. И только…

— Извините, — я перебила и медленно подняла палец, — а можно вопрос?

Он кивнул.

— А почему меня вообще ЗАПИХНУЛИ В ЭТО ТЕЛО? Я что, подписывала что-то? Где мои права?! Где выход?!

— Это была судьба.

— Это была тупая идея! Когда я шла за книгой, я шла за антидепрессантом в твёрдой обложке, а не за сменой лица и личным проклятием!

Он виновато топтался на месте.

— Ну вы ведь открыли Книгу Судеб. Где палец остановился, туда и попали. Это древняя магия.

— Древняя магия... Я пальцем случайно ткнула и попала в формат «Жаба и то красивее тебя»? Это что, шутка такая?

Он издал звук, похожий на «нуээээ».

— И, простите, а как выйти обратно? Назад? В книжный? В бабушкину квартиру, где хотя бы фиолетовые ковры, но нет БОРОДАВОК НА ЛИЦЕ?

Тут он совсем погрустнел.

— Вы не можете вернуться, пока не снимете проклятие.

Пауза.

— То есть... это всё всерьёз?

— Вполне. Днём вы… — Он замялся, — несколько… неказисты.

— Я не «неказиста». Я пугаю голубей.

— Но ночью вы — красота неописуемая!

— Отлично. А между этим что?

Он оживился.

— Чтобы снять проклятие, нужно поцеловать лягушку. Но не первую попавшуюся, а ту самую, в ночь полной луны. Только так вы обретёте истинную форму и сможете вернуться!

— Конечно. Как всё предсказуемо. Поцелуй лягушку — получи счастливый билет.

— Или… — Он понизил голос, — останетесь здесь. Навсегда.

Вот теперь у меня дёрнулся глаз.

— Отлично. Значит, я официально застряла в дешёвом ремейке «Красавица и чудовище».

Он достал из-за спины плащ.

— Вам нужно скрывать вашу дневную… эээ… внешность. В замке всё готово.

— В каком замке?

— В вашем! Вы же царевна! Он прямо за Чащей Сомнений и Мостом Скрипа.

— Господи, это же звучит как мои внутренние диалоги по утрам.

Он закивал, словно точно знал, как у меня проходит утро.

— Там вас ждёт трон, слуги, комнаты с гардеробами. Всё ваше.

— А где взять «ту самую» лягушку?

— На Проклятом Пруду. Но берегитесь, туда ходят многие. И не все лягушки — лягушки.

— Это ты мне сейчас философски или буквально?

Он ничего не ответил, просто торжественно протянул мне плащ. И я его без вопросов натянула… Теперь выглядела, как оборотень-интроверт на пенсии.

— Ну что, поиграем по их дурацким правилам.

А потом… потом я найду эту зеркальную министерскую доченьку. И покажу ей, где раки целуются.

Глава 3. Чаща Сомнений и другие формы неприязни

Путь в замок лежал, как сказали, через Чащу Сомнений. Что уже звучало слишком подозрительно.

Я шла. То есть, скорее, брела. В капюшоне, который кололся, как чужое мнение, и в ботинках, которые были на размер больше и всё время хотели остаться в грязи без меня.

Сначала я ещё пыталась себя убедить, что всё это сон. Ну или шизофрения. Может, кто-то что-то подсыпал в мой кофе? Или меня похитили? А может, я надышалась чего-то в книжном и сейчас просто сплю? И вот сейчас меня разбудят. Прямо сейчас… Ну же? Ничего. Только сова, которая смотрела на меня с выражением «фу, кто тебя выдумал».

Я даже ущипнула себя. Дважды. Потом прикусила руку. Потом врезалась лбом в ветку. Нет. Я не проснулась, зато к бородавке прибавилась ещё и шишка на лбу.

Окей. Тогда я начала смотреться в каждую лужу. Вдруг мне просто показалось, что всё так плохо? Но нет. На второй луже стало хуже. На третьей — намного хуже. А после четвёртой я совсем перестала смотреться, потому что начала вздрагивать от собственной тени.

Я шла и перебирала в голове теорию за теорией: «За что меня так? Я что, в прошлой жизни съела фею? Может, настоящая царевна погибла, а я теперь в её теле? Или наоборот — она где-то поедает плюшки, пока я тут отпугиваю лошадей одним своим видом?»

Ни одна теория не клеилась. И настроение у меня стало, как у кота, которого помыли, побрили и оставили без миски.

А Чаща Сомнений оказалась… ну, сомнительной. Каждое дерево будто сейчас скажет: «Ярослава… А где твой диплом? А когда замуж? А дети?» Листья шептались, птицы умолкли, кусты отодвигались.

Впереди появилась первая фигура, какой-то дядька с мешком на спине, одетый в стиль «крестьянский бохо». Я помахала ему рукой и спросила:

— Простите! Где Мост Скрипа? Не подскажете?

Он посмотрел на меня и дал спринт, достойный олимпийца. Мешок подскочил и скрылся в кустах.

Я моргнула и про себя произнесла: «Ну ладно. Может, он вспомнил, что не покормил курицу».

И пошла дальше. Через десять минут встретила старушку с корзиной. Она выглядела очень мило, как бабушка из рекламы варенья.

— Добрый день! — произнесла. — Вы не знаете, в какой стороне...

Она посмотрела на меня, взвизгнула и бросила корзину. Я даже услышала, как внутри варенье закричало: «НЕЕЕТ!»

А следующим был рыжий мальчик с козлёнком. Он увидел меня, завёл козу, как скутер, и уехал по тропинке. Коза при этом оглянулась и, по-моему, перекрестилась.

— Офигенно, — пробурчала я. — Я официально пугаю даже скотину.

Шла дальше.

Всю дорогу кто-то переходил на другую сторону, лишь бы не столкнуться со мной плечами. Кто-то просто смотрел сквозь меня, как будто одним лишь взглядом моим уродством можно заразиться.

Один мужичок даже шепнул жене: «Не смотри ей в глаза. Вдруг это заразно!»

Сначала мне было смешно. Потом — тоскливо. Потом — больно. Не физически, а эмоционально. Знаете, когда на тебя не просто не смотрят, а будто тебя никогда и не было.

Я присела на пень и поджала колени. Закуталась в свой дурацкий плащ. Пару раз глубоко вдохнула.

— Ну что, Ярослава… — сказала я себе тихо. — У тебя лицо, как у тыквы, которую испекли и забыли вынуть. Люди бегут, птицы молчат, козы молятся. Но! Ты. Всё. Равно. СПРАВИШЬСЯ. Поправила своё жуткое платье, разгладила юбку и добавила: «Я вернусь домой. Обязательно».

Поднялась и пошла дальше.

Сквозь сомнения, сквозь неловкость, сквозь вежливые крики «ААААААА!» из-за деревьев. Потому что я, возможно, выгляжу как злое предсказание… Но внутри я всё та же Ярка, которая, между прочим, никогда не сдаётся. Особенно, если впереди мост с говорящим названием.

И когда я вышла из Чащи Сомнений, то сразу увидела его — Мост Скрипа.

Он был длинный, деревянный и... Ну, он был мост. Весь перекошенный, склеенный соплями и лягушачьей слюной. А над ним — табличка: «Мост Скрипа. Ходите осторожно. Комментирует каждое ваше решение».

Я на секунду зависла: «Что значит… «комментирует»?» И вот только я ступила ногой на первую доску…

СКРРРИИИП.

— О, ну конечно, — пропел тихий, скрипучий голос, — пришла девица в капюшоне с походкой утёнка на каблуках.

Я замерла.

— Ты кто такая, прости? Волшебное страшилище? Легенда болот? Или просто любительница мучить доски своим весом?

— Я... — Ярослава хотела сказать. Но получилось: «Ээээээ…»

— Эээээ — это у тебя внутренний голос или звук включающегося мозга?

Я хлопнула глазами.

— Я просто... иду в замок.

— Ааа, ну конечно, в замок! Уродина в капюшоне, идущая в замок, это ж классика. Там тебя, наверное, уже ждут с цветами и зеркалами. Особенно с зеркалами. Хах.

— А ты вообще кто? — наконец выдала я. — Мост или оскорбительный подкаст?

— Я — архитектурное разочарование с мнением. И между прочим, ты тоже. Зачем ты вообще сюда пришла?

— Потому что мне сказали. Потому что мне надо пройти. Потому что у меня, чёрт побери, судьба такая!

Мост замолчал. На секунду. А потом сдался.

— Ладно, проходи. Но знай, каждая доска тут ненавидит твои ботинки.

Я осторожно сделала очередной шаг, внутренне надеясь, что этот мост только лишь болтает, а не начнет ещё и жить своей жизнью, вознамерившись скинуть меня в воду.

СКРИП.

— А можно чуть легче ходить? Это не танцпол!

— Я стараюсь!

— Ну, старайся лучше. А то я позову ручей, он тебя подмоет. Ходок хренов…

На середине моста я уже начала смеяться.

Серьёзно. В голос. Потому что, знаете, когда тебя гнобит МОСТ, ты понимаешь: всё — дно пройдено, дальше только вверх. А это почему-то вселяло надежду.

— Слушай, Скрип, — сказала я, — может, тебе просто обнять кого-нибудь надо? Хочешь, я лягу и обниму тебя?

Глава 4. Дом, милый дом. Если ты — ведьма на пенсии

Я шла по каменной дороге, которая, судя по количеству мха, последний раз знала метлу при бабушке царя Гороха. А впереди маячил замок. Вроде как мой замок. И я, честно, ожидала (ну раз в сказку попала), что сейчас заиграет музыка, птицы раскидают лепестки, и где-то в окне мелькнёт рука приветливой служанки. Всё как в лучших традициях «Диснея».

Ага. Конечно...

У ворот висела табличка. На ней кривыми буквами было выведено: «Орден Забытых. Входи, если помнишь, кто ты».

Замок был большим, красивым и… рассыпающимся.

Башни кривоватые, крыша в дырах, сквозь которые выглядывало небо и, кажется, пара наглых ворон. Одно окно было выбито, второе заделано книгой, третье заросло плющом, который выглядел так, словно питался слухами. На самом деле действительно жутко.

Я толкнула ворота, и они скрипнули, будто им стало больно.

— Спокойно, ребята. Я тут теперь хозяйка. Или хотя бы временно живу.

Внутри замка царил стиль «готика в разводе с порядком». Холл когда-то был величественно красивым, а сейчас — величественно пыльным. На полу лежал ковёр, который, возможно, вёл в рай, если бы не был таким грязным. На стенах — гобелены. Рваные, выцветшие, но по-прежнему пафосные. На одном я (ну та самая царевна) красивенькая, с короной и глазами «я знаю, где лежит волшебство».

А на деле же я стою тут в капюшоне и пытаюсь не чихнуть от слоя пыли.

— Кто-нибудь есть?.. — крикнула я осторожно и с опаской оглядываясь по сторонам. Всё ещё надеясь, что это сказка, а не начало фильма ужасов, где из-за угла выскочит мужик с бензопилой.

Щелчок. Где-то.

Шорох. Где-то.

И тишина.

А потом появился первый слуга.

С виду человек, но при ближайшем рассмотрении скорее мумия с дипломом по этикету. Он поклонился так низко, что у него хрустнуло всё.

— Добро пожаловать, госпожа. Мы… мы вас ждали.

— Серьёзно? А убраться — не?

— Нам было приказано хранить замок в том виде, в каком вы его покинули.

— Так когда это было? — Я бросила взгляд на гобелен, на котором царевне было лет шесть-семь.

— Всё строго по инструкции, госпожа.

Я хотела сказать что-то едкое, но в этот момент мимо проплыло нечто на метле. Это была служанка. Или чайник. Или служанка-чайник. Не уверена, но у неё были глаза и швабра. Я даже моргнула несколько раз, подумав, что мне просто показалось.

— Уборка начнётся с завтрашнего дня, — сказала она и пролетела сквозь стену. Я на всякий случай проверила её — стена твёрдая.

А затем в зале появился второй сюрприз. На троне сидела кукла размером с человека, с короной, и на ней была записка: «На случай, если вы не вернётесь. Чтобы народ не паниковал». Я, широко округлив глаза, посмотрела на её пластиковую ухмылку и тихо добавила:

— Ну что, конкуренция у меня, конечно, эстетическая. Но хотя бы молчит.

Дальше был обеденный зал и стол на двадцать персон. Все стулья стояли в чехлах. В центре стола была чаша, в которой то ли суп, то ли туман. Сложно сказать. А вот запах повсюду «лес, смерть и лавровый лист». Именно в такой последовательности.

— А кто здесь вообще живёт? — спросила я у следующего появившегося слуги.

Он был лысый, квадратный и с голосом, как у разъярённого чайника.

— Мы. Остатки Ордена. Нас шесть. Было сто. Остальные… забылись.

— Это как? Ушли?

— Нет. Просто никто не вспомнил, что они существуют.

Я вздрогнула.

— А я? Меня помнят?

Он посмотрел на меня и медленно ответил:

— Теперь да.

***

Я сидела в тронном зале на своём официально пыльном троне, в короне из детства и с лицом... Со своим новым лицом, которое больше не требует пояснений.

Пальцы слиплись от паутины, плащ прилип к спине, а настроение варьировалось между «устала» и «сожгу всё к чёртовой бабушке».

— Всё. Надо что-то делать, — произнесла я вслух. — Мне срочно нужен коллектив. Или хотя бы те, кто умеют держать швабру.

И зачем-то я хлопнула в ладоши. Пыль взлетела, как фейерверк. Но вдруг из-за колонн, штор, каминов и (не шучу) шкафа начали выползать они. Мои подданные, то есть шестеро выживших из Ордена Забытых.

Они встали в круг. Кривоватый, но с уважением.

— Так, — сказала я, вставая и поправляя корону, — давайте познакомимся. Раз уж мы вынуждены… жить вместе. Я — Ярослава, но можно просто Яра. Или, если вы хотите по-царски, Царевна Яра.

Тут один из них, очень тонкий и длинный, как погнутый подсвечник, поднял палец:

— Можно вопрос?

— Только если не про мой нос.

— Нет, госпожа. Вы всерьёз решили взять на себя управление?

— Ой, а есть другие желающие? Может, тряпичная кукла на троне?

Тряпичная кукла, кстати, в этот момент самоунизилась набок. Видимо, в знак согласия.

— Ну раз леса рук не вижу, то выбор очевиден, — сказала я. — Теперь представьтесь и вы.

Они представились по очереди. И это было… ну, запоминающимся не то слово.

Гриндель-Фирс, хранитель ключей. Ключей при себе не имеет. Потерял. Все.

Тётя Швабра, она же хозяйка зала, дворецкий, повар и, возможно, жаба (никто не уверен).

Пшик, маг уборки, у которого заклинание «Чистота!» работает один раз в месяц и только на чайники.

Сэр Пыль, бывший рыцарь, ныне живёт на книжной полке, страдает аллергией на собственное имя.

Тина, юная служанка, не говорит, но выразительно кряхтит.

Боб. Просто Боб. Никто не знает, что он делает, но он всегда рядом.

Я оглядела это великолепие и спросила главное:

— Кто-нибудь знает, когда ближайшее полнолуние?

Все замерли. Даже кукла на троне перестала шататься.

— Через… — начал Пшик и достал что-то вроде астрологического блина. — …две недели, госпожа.

Глава 5. Гобелен против швабры

Первый день уборки начался с пафоса.

Я вышла в зал с видом человека, который готов свергнуть хаос и устроить стирку века. В руках у меня ведро. В голове план. На лице выражение «а ну-ка взялись и навели чистоту, несчастные магические существа!».

— Так! — объявила я. — Распределяемся по зонам. Гриндель-Фирс, ищешь все ключи, неважно от чего. Главное, найди хоть один. Пшик, займись камином, но без взрывов! Тина и Боб, вы за зал. И не пугайтесь, если что-то на вас упадёт, тут всё на это настроено. Тётя Швабра — спальни. Сэр Пыль… ты, эм… просто не пылься.

Каждый получил тряпку, совок, крик души, и мы начали.

Первая беда случилась уже через десять минут.

Пшик прокричал «Чистота!» с таким надрывом, что камин выдал фейерверк из летучих мышей и один обугленный чайник.

— Это было близко, — прокашлялся он.

— Ты почти добился эффекта «до и после», — сказала я. — Правда, «до» — это камин, а «после» — кратер.

Тем временем Тина и Боб разнесли половину мебели, пытаясь оттереть пол.

— Боб, это был стул, а не источник зла! — орала я через зал.

Боб виновато кивал, прижимая тряпку к сердцу. Но кульминацией стала тётя Швабра. Она вошла в спальню, торжественно вымыла пол, подошла к стене и направила швабру на гобелен.

— Пыль! — сказала она.

И тут началось.

Гобелен зашевелился.

Нет, реально зашевелился.

— Не смей! — прошипело что-то из ткани.

Тётя Швабра отскочила. Швабра — как копьё — полетела в сторону, смачно вмазавшись в шкаф.

Я, привлечённая звуками битвы, ворвалась в комнату и увидела ЭТО.

Гобелен. Огромный, старинный, в выцветших цветах, изображавший то ли сцену охоты, то ли собрание очень сердитых коз. И он дышал, отчего волны ткани ходили туда-сюда, как будто он злился. А ещё у него был рот.

— Это мои покои! — заорал он. — Тут веками был порядок. Мой порядок!

— Ты кто вообще такой?! — ахнула я.

— Я — Гобелен Веков! Смотритель истории замка!

— Ты шторина с ЧСВ! — парировала я. — Мы тут убираемся!

— А мне комфортно в пыли! В этой паутине моя личность! Эта плесень — мой шлейф!

Я потеряла терпение.

— Слушай, историческая ткань, хочешь, я тебя аккуратно сверну, закатаю в ковёр и положу в подвал с твоей любимой плесенью?

Он замер.

— Подвал?..

— Там гниёт диван 16 века. С ним ты найдёшь общий язык.

Молчание. Потом гобелен тяжело вздохнул. (Да, гобелен может вздыхать. Кто я такая, чтобы спорить с логикой этого мира?)

— Ладно. Но взамен… вы меня перетряхнёте по диагонали, а не как попало.

— Справедливо, — кивнула я.

— И швабру пусть держит только старший по званию.

Тётя Швабра хмыкнула:

— Старшая я.

Мы заключили перемирие. Гобелен — в уголке. Тряпка — в руках. Пыль — на выход. И после этого уборка пошла бодрее, что даже чайник с камина начал выдавать пар. Немного серый, но уже неплохо.

Вечером, сидя на лестнице и утирая лоб краем шторы (проверила — неживая), я посмотрела на свою новую команду.

— Знаете… вы странные, — сказала я. — Но если завтра проснусь в родном мире, я не уверена, что не соскучусь. Ну, может, не по гобелену. Но по Бобу точно.

А дальше…

Дальше мы все с замиранием сердца собрались у зеркала, дожидаясь, когда последние лучи солнца спрячутся за горизонт и я, наконец, увижу его.

ЛИЦО.

Моё. Настоящее. Ночное. Красивое, по легенде (хотелось верить, что не просто «на фоне дневного норм»).

Я стояла перед старинным зеркалом с золотой рамой, которое, казалось, пережило четыре переворота, три привидения и одно неудачное чаепитие. Рядом сгрудились мои «служивые»:

Тётя Швабра с веником наперевес,

Боб с тряпкой и глазами «на всякий случай»,

Пшик с выражением лица «если она превратится в дракона, я притворюсь мебелью»,

Тина как всегда молча, но с надрывом,

Сэр Пыль чихал, потому что зеркало явно обиделось на уборку и припустило мелкой пыльцой,

Гриндель-Фирс держал амулет (от чего, никто не знал, включая его самого).

— Ну что, — сказала я, чувствуя, как внутри всё сжимается. — Готовы увидеть Золушку без фильтров?

— Это точно безопасно? — прошептал Сэр Пыль, слегка прячась за гобеленом.

Гобелен шевельнулся и фыркнул:

— Я, между прочим, тоже нервничаю. Лицо — это серьёзно.

И тут… Солнце зашло. Тень скользнула по полу. Зеркало дрогнуло.

Я почувствовала, как что-то происходит. Как будто внутри тела кто-то нажал кнопку «обновить».

Тепло. Свет. И вжух.

Я непроизвольно закрыла глаза, медленно вдохнула и… открыла.

В зеркале смотрела на меня девушка. Но не я. И всё-таки — я. С кожей цвета «персик», с глазами, которые могли бы рекламировать духи, и с волосами, что будто выложены вручную эльфийским парикмахером. Челюсть на месте, зубы в строю, а нос вдохновил бы поэтов.

Я, честно, даже отступила на шаг.

— Это… это что… я?!

— ОГО! — сказал Гриндель-Фирс.

— ВАУ, — выдохнул Пшик, забыв чихнуть.

— ХА! — сказала Тётя Швабра и добавила: — Ну всё. Теперь тебе можно официально не пугать детей.

Я покрутилась перед зеркалом, образ следовал плавно, с достоинством. Я улыбнулась, и в этот момент где-то в глубине замка прозвенел колокольчик.

Мы все замерли.

— Это… что? — прошептала я.

— Почта? — предложил Боб.

Из-за двери вынырнул летевший конверт и, подруливая, как подвыпивший голубь, приземлился прямо в мои руки.

На конверте была надпись: «Ты нужна у Проклятого Пруда. Сегодня. До полуночи. — Л».

— Кто такая «Л»? — нахмурилась я.

— Лягушка? — хором предположили мои подданные.

Глава 6. Пруд, Л., и никакой жабы

Я шла к Проклятому Пруду с максимально драматичным лицом. Знаете, с таким, как у героини романа, которая не уверена, кого она поцелует: жабу или свою судьбу.

Лес был тих. Подозрительно тих, что даже ветки словно говорили: «Мы тут ни при чём, честно-честно».

Я вышла к пруду. Тому самому, проклятому и слегка сияющему в лунном свете, с поверхностью, как жидкое зеркало.

Места лучше не придумаешь, если ты, конечно, хочешь устроить ритуальный поцелуй с земноводным. Но, как назло, никакой жабы не было. Может, конечно, они только в полнолуние выходят? И выстраиваются в очередь для поцелуев?

Вместо этого…

У воды стояла фигура. Высокая, в тёмном плаще и с капюшоном. Очень театрально.

Я остановилась.

— Ты не лягушка, — сказала я максимально нейтральным тоном. Хотя, на самом деле, ожидала увидеть именно её. Ну кто ещё мог быть в этой сказке под «Л»?

— Спасибо за уточнение, — ответил он, не двигаясь. А голос его был низкий, как бархат в плохом настроении.

— Это ты прислал записку? — Я подняла лист, на котором до сих пор отпечатывались слова: «Ты нужна у Проклятого Пруда. Сегодня. До полуночи». — Л.

Он слегка кивнул.

— Кто ты? Л — это что? Люцифер? Лось? Лавровый лист?

Он медленно стянул капюшон.

И я…

Ну, скажем так, не ожидала увидеть мужчину, похожего на смесь пропавшего принца, поэта, фехтовальщика и рекламы для шампуня «Судьба». Красивые тёмные волосы, чёткие скулы и взгляд, который может как пощекотать душу, так и расплавить нервную систему.

— Я — Ланвир, — произнёс он.

— Клянусь жабой, ты сейчас выдумал это имя, — буркнула я.

— Нет. Это моё настоящее имя. Ну, сокращённое. Полное не выговоришь без трёх гласных подряд и ритуала.

— И зачем я тебе?

Он подошёл ближе, но остановился в метре. Руки в рукавах, спина прямая, лицо серьёзное.

— Я знаю, кто ты. Ярослава. Царевна Орденов Забытых.

— Поздравляю, ты умеешь читать таблички на замках.

— Я знаю, что на тебе проклятие.

— …Что?

Он не отводил взгляда.

— Я тоже был связан с этим заклинанием. Много лет назад… Ты не одна, Ярослава.

На миг у меня в голове пронеслось: «Ага, сейчас скажет, что он тоже по ночам превращается в жабу, а днём — в продавца репы».

Но он продолжал:

— Я пришёл предупредить. Проклятие не снимется только поцелуем. Есть нюанс.

— Ну конечно, где-то в мелком шрифте внизу книги: «Результаты могут отличаться».

— Если ты поцелуешь не ту жабу, проклятие усилится.

— В смысле «усилится»?!

— Ты останешься красивой… только в отражении. А на деле будешь прежней. Вечно.

Мурашки побежали по всему телу.

— А ты откуда знаешь?

Он сжал губы.

— Потому что… когда-то одна девушка поцеловала меня.

— Ты был жабой?!

— Я был… не тем, кого она искала.

Тут меня переклинило.

— Подожди, ты действительно не…

Он взглянул в сторону воды.

— Я не жаба. Я — результат неправильного выбора. И я пришёл сказать: жди. Не торопись. Полнолуние через две недели. Не спеши бросаться в объятия первого квакера, который покажется романтичным.

Я молчала. Потому что мозг ушёл в отпуск, а сердце — в хор. А потом я всё-таки тихо спросила:

— Почему ты предупреждаешь меня?

Он долго смотрел мне в глаза.

— Потому что ты — не просто проклятая.

И он исчез.

Реально исчез. Пуф — и всё. Как будто это был глюк на фоне звёздного неба и нерегулярного питания. А я осталась одна, дрожащая от адреналина.

И произнесла в пустоту:

— А могла быть жаба. Простая, нормальная, квакающая… Глядишь, поцеловала бы и сняла проклятие...

Дальше я вернулась в замок где-то между «дрожит внутри всё» и «ноги хотят сесть».

Красота ещё не прошла, но, честно говоря, морально я уже опять была на уровне бородавки.

В голове всё время крутились фразы Ланвира, как злобные пчёлы:

«Ты — не просто проклятая».

«Проклятие усилится, если поцеловать не ту жабу».

«Я — результат неправильного выбора».

Ох, как всё это мне не нравилось.

В главном зале царили полумрак и тишина. Только Боб дремал, обняв ведро, и Сэр Пыль, кажется, спорил с книгой, которая на него шипела.

— ВСЕ СЮДА! — заявила я, вбегая. — Собрание по Лану! То есть Лана-виру! То есть... ну, по этому готическому сюрпризу!

Тётя Швабра вынырнула из темноты, словно ожидала меня. Пшик подбежал с блокнотом. Тина просто появилась. А Боб пришёл, не открывая глаз.

Даже гобелен шевельнулся:

— Ой, начинается…

— Кто такой Ланвир? — потребовала я. — Что вы про него знаете?

На мгновение повисла тишина. Настоящая. Не вежливая, а тревожная.

Гриндель-Фирс первым заговорил, очень тихо:

— Ланвир… был князем Зеркального Двора.

— Ага, звучит шикарно. А теперь нормально и доступно.

— Он был учеником Зеркальной Королевы, той самой, что знала все отражения и все тайны. До тех пор, пока не влюбился.

Я приподняла бровь.

— В кого?

— В… царевну Закатия.

— Это имя или время суток?

— Она была… сильной, опасной, умной и... проклятой. Он захотел снять с неё проклятие, но нарушил правила. Заглянул в зеркало, в которое запрещено. Оно показало ему не её лицо, а твоё.

— Моё?!

— Да. Ещё до твоего рождения. Настоящее лицо. Из другого мира.

Я буквально осела на кресло.

Гобелен фыркнул:

— Любовь, зеркала, проклятия… Ну конечно, классическая заваруха!

— Но... — продолжил Пшик, — вместо того чтобы вытащить тебя, он попытался поменять судьбу. И зеркало сломалось, а с ним и Ланвир.

— Его прокляли? — прошептала я.

Глава 7. Чердак, капуста и письма из ниоткуда

Лестница на чердак скрипела, как моя вера в счастливый финал. Я взяла с собой фонарь, Боба (на случай, если нужно будет отбиваться) и швабру — чисто для психологической поддержки.

Сэр Пыль отказался идти:

— Я туда один раз залез. Вернулся с философскими вопросами и прыщами.

Сам чердак встретил меня зловещей тишиной. И там было темно, тесно, пахло… да, капустой. И не свежей, а той, что хранила в себе эмоции.

Под потолком пыль висела лохмотьями, как слоёный пирог. Между балками и сундуками пробивались лучи лунного света. И всё казалось… ожидающим. Как будто чердак знал, что я приду.

Боб полез сразу к сундукам, открыл один и извлёк шапку с надписью «Проклятие? Не смеши мои амулеты».

— Оставь, — буркнула я. — Нам нужны дневники.

И тут я увидела его. Старинный портрет, пыльный, с кривой табличкой: «Его Слизкосиятельство, мэр-лягушка. Годы службы: пугающие».

Я хихикнула. Портрет фыркнул. Да, портрет.

— Пугай кого-нибудь другого, девочка, — пробормотал он, — я в отпуске.

Я аккуратно отодвинула его в сторону. За ним — ниша. В ней — деревянная коробка с замочной скважиной в форме зеркала. Интрига, привет.

— Гриндель-Фирс бы сейчас пригодился, — пробормотала я. Но, к счастью, коробка была не заперта, видимо, хотела, чтобы её открыли.

Я дотронулась, она щёлкнула сама собой. А внутри оказались свитки, письма и… дневник. Серый, в кожаном переплёте, на котором золотыми буквами было выжжено: «Для неё. Когда придёт время».

У меня пересохло во рту.

Села на какой-то ящик и открыла первую страницу: «Если ты это читаешь, значит, ты уже знаешь, что на тебе проклятие. Но ты не знаешь, зачем оно нужно».

Следующие страницы были… письмами, обращёнными ко мне. Не к «Царевне», не к «ключу», а к Яре.

«Ты рождена не случайно. Ты — результат магического выбора. Твоя душа была выбрана, потому что ты — живая связь между мирами. Ты та, кто может исправить то, что было сломано. Но только если не отвернёшься от самой себя».

Следующее письмо было подписано: «Ланвир».

Я сглотнула.

«Я не имел права вмешиваться в твою судьбу, но я всё равно сделал это. Потому что однажды увидел твоё отражение, и в тот момент всё изменилось. Не совершай ту же ошибку. Не позволяй любви стать ловушкой. Пусть она будет свободой».

Я закрыла дневник и просто молча сидела, обняв его и чувствуя, как всё во мне дрожит. Осознать, что я не случайная попаданка, стало страшно. И это породило куда больше вопросов.

Боб подошёл и осторожно положил мне руку на плечо. Я посмотрела на него.

— Ну что, друг мой… Похоже, мы встряли по самые уши, да?

Он кивнул, а я встала.

— Пошли. Нам нужно всё рассказать остальным.

Спускалась с чердака медленно, как будто каждую ступеньку нужно было пройти не ногами, а душой. В руках держала ящик с письмами, дневником, пыльными свитками и чувствами, которые жгли. И каждый мой шаг звучал, как глухой удар молота по нервам.

В зале все уже ждали.

Тётя Швабра сидела с веником, как со старым другом.

Пшик что-то бормотал над чашкой с мятой.

Сэр Пыль лежал на полке с видом «я в отставке по эмоциональному выгоранию».

Тина и Боб смотрели на меня с тревогой и… чем-то ещё. Чем-то, что я не сразу поняла. Жалостью?

Я поставила ящик перед собой и заговорила тихо, но твёрдо:

— Что стало с настоящей Царевной Ярославой?

Молчание.

Даже пыль будто повисла в воздухе в нерешительности. Даже гобелен молчал. А он обычно вставляет реплики, как гость на тосте.

— Я не Ярослава. Я обычная девчонка из книжного магазина. И я уже поняла, что заменила кого-то. Так скажите. Где она? Где та, чьё имя теперь моё?

Пшик открыл было рот, но тётя Швабра остановила его взмахом веника. Она встала, подошла и посмотрела мне прямо в глаза.

— Ты права. Ты не та Ярослава. Но… ты здесь вместо неё. И это не случайно.

— Значит, она…?

Тётя вздохнула.

— Она умерла. В тот самый день, когда ты открыла книгу в магазине.

Мир слегка покачнулся.

— Как?

Гриндель-Фирс тихо ответил:

— Она была проклята в двенадцать. Сначала шутили, потом шептались, потом избегали. Даже в замке… Мы не знали, как помочь. Она… не справилась. В тот день она просто… сказала, что устала.

Тина сжала руки. Боб отвёл взгляд.

— А я… — прошептала я. — Я появилась вместо неё?

— Не «вместо», — сказала тётя. — Ты была призвана в тот миг, когда мир не смог больше держать пустоту. Когда судьба, или магия, или горе решили: нельзя, чтобы это место оставалось пустым.

Я села. Не рухнула, именно села. Аккуратно, медленно.

— И вы… всё это время… знали?

— Мы боялись сказать. Ты была так жива. Так дерзка. Ты хохотала, даже когда Мост Скрипа над тобой глумился, а гобелен пытался придушить...

— Мы… не хотели потерять и тебя.

Я посмотрела на свои руки, на свою кожу, на свои ногти. Живая. Другая.

— Я не смогу её вернуть?

— Нет.

— Но я могу дойти до конца. Ради неё. И ради себя, потому что теперь это и моя история.

Я открыла дневник. На следующей странице аккуратный, детский почерк.

«Если кто-то найдёт это и будет на моём месте… Пожалуйста, не злись на меня. Я просто устала быть не собой. Но я верю, что ты справишься. С любовью, Ярослава».

Закрыла дневник, вытерла слёзы и встала.

— А теперь спать. Завтра нас ждёт очень длинный день.

fVFIzyjs - промо на книгу "Первая. Ночь с драконом"

Глава 8. Доброе утро, ваше Величество. Вас опять перекосило

Я проснулась, и первое, что почувствовала, — это сырость. Всё моё царевнинское великолепие ночной красавицы испарилось вместе с луной, а вместе с ним: и локоны, и скулы, и достоинство.

Потянулась и медленно слезла с кровати, на которую вчера просто упала, даже не взглянув. Подошла к зеркалу, и… оттуда на меня посмотрела та же самая я…

Утренняя. Проклятая. С гримасой и бородавкой.

— Ну, здравствуй, моя мордочка любви, — буркнула я. — Ты вернулась.

С потолка капнула капля прямо на лоб. Холодная и такая… символичная.

Подошла к окну, и за ним — солнечно, зелено, поют какие-то птицы, но внутри замка — пейзаж «зомби-отель после бунта постояльцев». Я тяжело вздохнула, вышла из комнаты и пошла по коридору.

Шаг — скрип. Шаг — плесень. Шаг — дырка в полу.

Деревянные балки жалобно гнулись, как будто хотели извиниться за то, что всё ещё здесь.

Я прошла в холл.

Углы обвалились. Люстра висела на одном крюке и смотрела на меня с выражением «упаду — не моргну». Шторы вздыбились, словно знали, что я снова страшная, и пытались избежать встречи со мной.

— Ну что, дорогой замок, — вздохнула я, — сегодня ты не победишь.

Вошла тётя Швабра с утренним отчетом, в котором был только один пункт:

— Потолок в левой башне окончательно осел. Птички свили там гнездо. Из перьев и… списка налогов за 300 лет.

— Отлично, — сказала я. — Значит, пора чинить крышу.

Потому что в этом мире, похоже, дождь и сырость — самый страшный апокалипсис.

— Есть у нас зима, кстати?

Гриндель-Фирс, проснувшийся в кресле, хмыкнул:

— Зимы нет. Тут всё время лето.

— И на том спасибо, — пробормотала я. — Хоть отопление не надо.

Я прошлась по комнатам, осматривая их: потолки в пятнах, двери со сквозняками, окна запотевшие изнутри, возможно, от обиды. Тронный зал с запахом грибка и поражения. В столовой из крана вместо воды текло что-то между философией и ржавчиной.

Даже чайник Пшика отказался кипятить. Он просто лежал на боку, как демотивированный боб. Поэтому я собрала всех в зале.

— Так. Мы живём в огромном, потенциально красивом, стратегически важном… трухлявом замке. У нас крыша протекает, у нас мыши с характером, и у нас, по сути, нет денег. Верно?

Все притихли. Потом Пшик кашлянул.

— Ну… технически… у вас, как у царевны, есть казна.

— О, ура!

— Но в ней только глиняные жетоны с изображением лягушки. Для внутреннего пользования. Их принимают лишь в двух местах: у старой прорицательницы на болоте и в автомате с конфетами, который давно не работает.

— А крестьяне? Земли? Доходы?

Гриндель-Фирс поднял бровь.

— А, да, конечно. Где-то есть деревня.

— Где?

— Ну… раньше была справа от Чащи Сомнений. Сейчас там только табличка «Мы выехали».

— Супер. Значит, у нас нет налогов, денег, дохода, деревни, но есть замок с дыркой.

Я вдохнула, выдохнула и выдала:

— Значит, придётся зарабатывать.

— Вы хотите… работать? — с ужасом спросил Сэр Пыль.

— Нет. Я хочу, чтобы работали другие. А мы организовали. Найдём ремесленников, каменщиков, плотников, волшебных штукатуров, если повезёт. А чтобы им заплатить, придумаем, как заработать.

Тётя Швабра прищурилась.

— У нас есть подвал. В нём — куча старых вещей, картин, книг, странных музыкальных инструментов. Сэр Пыль умеет торговаться, а я могу продавать всё с надписью «антиквариат» и «с налётом древности».

Я хлопнула в ладоши.

— Значит, так и поступим. Сегодня: составим план ремонта. Завтра: откроем лавку при замке. «Царевна Яра и Ко. Всё старое — снова в моде».

И, может быть… Кто знает. Если я не смогу пока уйти отсюда, то хотя бы сделаю это место своим. Чтобы, если уж осталась тут, то была не просто пыльной гостьей, а настоящей хозяйкой своего собственного замка.

Глава 9. Царевна Яра и Ко. Всё старое — снова в моде

Мы решили разместить антикварную лавку в единственной живой комнате на первом этаже замка. Потому что там было окно (целое!), стены (пока держатся!) и пол (почти не шевелится!).

И самое главное — хороший обзор на вход. Чтобы клиенты, не дай бог, не сбежали до того, как мы им впарим «магический подсвечник, немного кусается».

Подготовка началась с генерального штурма подвала.

Туда отправились:

Тина — с фонарём, лопатой и священной тряпкой;

Боб — молча, с решимостью и тележкой;

Сэр Пыль — с аллергией и сарказмом;

Тётя Швабра — чтобы отгонять пауков и хамить особо наглым предметам;

А я — со списком «всё, что выглядит как сокровище (или хотя бы не воняет)».

Они таскали всё. И я не преувеличиваю:

- портрет бородатой женщины с подписью «Баронесса? Может быть»;

- сундук, который открывается сам;

- шкатулку с надписью «НЕ ТРОГАТЬ. Внутри боль»;

- коллекцию подсвечников, где один шептал: «Я был человеком»;

- кусок старого трона с жвачкой XV века.

Я вытирала, сортировала, ставила ценники, которые писала от руки:

- Книга без начала и конца — «10 жетонов или 1 честный секрет»;

- Лютня с трёхструнной душой — «Бартер за хлеб»;

- Лягушка из золота (возможно, просто краска) — «100 монет или очень убедительный торг».

Мы превратили всё это в настоящий шедевр барахолки:

- на подоконнике — коллекция «настенных оберегов, которые никто не просил»;

- в углу — угрожающе блестящий чайник, к которому прилагалась табличка: «поёт по праздникам (и иногда по ночам)»;

- на вешалке — мантия волшебника, с припиской: «если вы не волшебник — будете выглядеть странно, но модно».

Я повесила вывеску у двери: «Царевна Яра и Ко. Всё старое — снова в моде». И табличку пониже: «Проклятые предметы по скидке до субботы!»

И вот, спустя несколько дней подготовки, мытья или состаривания, смотря с какой стороны посмотреть, мы наконец открыли лавку.

Первые посетители пришли через час. Крестьянин и его жена, проходившие мимо.

Он остановился:

— А это что?

— Антикварная лавка! — гордо заявила я. — Проходите! Только не трогайте подсвечник, он мстит.

Жена ткнула в вазу.

— Это что?

— Древняя урна для амбиций. Сейчас можно использовать как горшок!

Они купили бутыль с этикеткой «эльфийская вода (испарилась от стыда)», старый кубок и ушли довольные, особенно тем, что при покупке я бесплатно подарила им крик Боба «УДАЧИ ВАМ!».

Он вообще не планировал ничего говорить, но вдохновился.

А вот к вечеру на полке лежали:

- зеркало, в котором видно только твою бабушку (даже если ты сирота);

- камень с надписью «просто камень, но выглядит внушительно»;

- кукла, которую никто не помнит, но она везде.

А я…

Я стояла за импровизированной стойкой в своём мятом плаще, с пятном от ягодного чая на рукаве и улыбкой человека, который всё ещё уродина, но теперь с предпринимательской жилкой.

— Ну что, госпожа? — подошёл Сэр Пыль и заглянул в импровизированную кассу (читай банку). — Выглядит... богаче.

— Знаешь, — сказала я, облокотившись на витрину из старой двери, — а всё не так плохо, как кажется!

***

Прошло несколько дней.

Точнее — трое суток, один почти пожар и две ярмарки в одном чулане.

И знаете что?

Мы подняли денег. Реальных. Настоящих. Шуршащих (если их поскрести).

Оказывается, если ты уверенно говоришь: «Это зеркальце отражает не внешний облик, а внутреннего критика» — люди платят. Платят охотно. А ещё просят завернуть в бумагу и подписать: «Не боится воды».

Небольшой отчёт по лавке:

Коллекция подсвечников: продано. Один вернулся. Его прокляли на скуку.

Мантия волшебника: куплена местной модницей. Говорят, теперь она не просто модница, а ведущая прогноза погоды по звёздам.

Жуткая кукла: ушла к травнице. Через день пришла обратно. С запиской: «Она по ночам стучит мне в ступу».

Но! Деньги были.

Не сокровища, конечно. Но вполне хватит, чтобы хотя бы начать ремонт крыши. Проблема была только одна: где найти работяг в мире, где у всех либо лапки, либо пророческие амбиции?

Оказалось, в соседнем трактире «У Весёлого Болотника» по вечерам собираются мастера на все руки. Причём буквально: один был с тремя, и две из них — не его.

Я спустилась туда с видом «принцесса, но деловая», в сопровождении Тины и Боба, потому что авторитет — дело командное.

— Добрый вечер, уважаемые, — сказала я, подходя к столу, за которым сидели: двое плотников, один маг-гипсокартонщик и какой-то парень по имени Тим, который просто пришёл за грибным супом, но выглядел уверенно. — У меня замок. У него крыша. И эта крыша всё ещё с нами, но явно хочет куда-то уйти.

Плотник №1 хмыкнул:

— Ну, работа есть, значит, платите вперёд.

Я улыбнулась максимально по-царевнински:

— Конечно. Только… разобьём оплату поэтапно. Чтобы вам было удобно. И… я была спокойна, что вы не сбежите с моими деньгами. И моей крышей.

Внутри я молилась, чтобы они не почувствовали запах финансовой гибели.

— По рукам, — кивнул гипсокартонный маг. — Завтра утром осмотр, составим список материалов. И предупреждаю: мы не летаем. Мы — традиционная бригада.

Глава 10. Жабьи стратегии и амфибийный заговор

Но у нас остался ещё один важный вопрос: как выбрать ТУ САМУЮ жабу для снятия проклятия? Полнолуние уже через неделю, и к нему надо подготовиться основательно! Потому что я не собиралась лезть в пруд и целовать всё, что квакнет. Мне и без этого стресса хватает.

Мы снова собрались в тронном зале.

На столе — план замка, список расходов, карта местности и (не шучу) иллюстрированный справочник «Жабьи лица: как не ошибиться?», который Сэр Пыль выменял у бродячего алхимика в обмен на одну из шляп тёти Швабры. До сих пор не уверены, кто кого обманул.

Я встала перед «советом» с видом, как будто мы обсуждаем военную операцию.

Ну, в принципе, так и есть. Просто враг — неправильная жаба.

— Итак. Один поцелуй, одна попытка. Если промахнусь — останусь страшилой с характером до конца жизни. Если угадаю — возможно, расколдуюсь и получу шанс вернуться домой.

— Или расколдуешь кого-то другого и останешься тут навсегда, — добавил Гриндель-Фирс.

Я бросила на него взгляд уровня «молчи и не каркай».

— Значит, мы должны выяснить: где обитают жабы, какие они и КАК найти нужную.

Начался мозговой штурм.

Пшик предложил:

— Может, провести кастинг? Выстраиваем всех жаб в ряд, вы даёте им задания и вопросы, как на конкурсе красоты.

— И что, спрашивать: «Что бы вы изменили в этом королевстве?»

— Почему бы и нет?

— Потому что они — жабы, Пшик. Они отвечают «квак».

Тётя Швабра прищурилась:

— А если проверить магически? Вдруг у «той самой» особая аура. Или... свечение. Или хотя бы не очень холодная кожа. Я не люблю холодную кожу.

Сэр Пыль достал блокнот:

— Записываю: тёплая жаба — хороший знак. Холодная — под подозрением. Шипящая — сразу нет.

Боб поднял палец и нарисовал в воздухе... лук.

Мы замерли.

— Ты предлагаешь… накормить жаб луком?

Он отрицательно покачал головой и добавил кружочек.

— А, ты имел в виду… метку луны?

Тина оживлённо закивала.

Тётя Швабра хлопнула в ладоши:

— Точно! У особенных существ часто бывают знаки, видимые только при лунном свете!

Я схватила блокнот.

— Значит, наша жаба:

- Обитает у Проклятого Пруда,

- Активна ночью,

- Может иметь метку,

- Возможно, связана со мной магически.

— А ещё она не будет пытаться вас укусить. Это тоже важный критерий, — добавил Пшик, глядя на свой палец с выражением «тест уже проводился».

Мы составили план:

В ночь перед полнолунием провести репетицию — наблюдение за прудом, составление «жабьего досье».

Пшик готовит зелье света луны, чтобы метки, если есть, засветились.

Тина и Боб собирают жабьи приметы у местных (через жесты, кряхтение и печенье).

Я тренируюсь на кошках. Ну, то есть, учусь не падать в пруд и сохранять самообладание в присутствии амфибий.

— Это безумие, — сказал Сэр Пыль.

— Это жаборазведка, — поправила я. — И у нас есть всего неделя.

А сейчас я стояла у окна замка, глядя на ночной лес. Где-то там пруд, где-то там моя жаба и, возможно, моя судьба.

И если я ошибусь… Ну что ж. Буду уродиной с бизнесом и ремонтом. Тоже вариант. Я уже почти не пугаюсь своего отражения… Почти... Но пока план «Квак» в действии.

***

Ночь. Пруд. Полуоблачная луна. Вокруг кусты, тишина и ощущение, что мы снимаем малобюджетный шпионский фильм с участием жаб.

Мы с отрядом собрались на репетицию.

Цель:

- Обнаружить всех жаб.

- Выяснить, кто из них выглядит особенно… значимо.

- Протестировать зелье Пшика, которое должно «раскрыть магические метки при попадании на кожу». (Пшик уточнил, что оно ещё может щекотать, светиться и, в редких случаях, хрюкать.)

Я была в ночной форме, то есть красотка уровня «принцесса на капоте кабриолета». С длинными волосами, плащом и выражением лица «если сейчас не получится, я укушу жабу первой».

Мы затаились в кустах.

Боб — в камуфляже из листьев и старого ковра.

Тина держала блокнот и фонарь.

Пшик вцепился в зелье.

Сэр Пыль находился в приподнятом саркастичном настроении.

— У нас есть ровно час до того, как солнце взойдёт и я снова стану… ну, вы знаете, — шепчу я.

— Сырником с бровью? — уточнил Пшик.

— Да, спасибо, мило с твоей стороны.

Пруд сиял, вода была гладкой, как витрина дорогого бутика. И вот первая жаба.

— Вижу цель, — шепнула я. — Зелёная, крупная, взгляд уверенный. Сидит на камне, как будто ждёт выбора «левая щёчка или правая».

— Что делаем? — спросил Сэр Пыль.

— Пшик, зелье в бой.

Пшик аккуратно капнул каплю рядом. Жаба не сдвинулась, потом посмотрела на нас и выпятила подбородок.

— Это демонстрация силы? — прошептала Тина.

Жаба молча уехала в пруд, как подлодка.

— Минус один, — вздохнула я. — Следующая.

Мы двигались дальше, пригибаясь, падая, пару раз Боб нечаянно ел землю.

Потом… мы увидели её. На берегу, под лунным светом, сидела небольшая жаба. Серая, почти серебристая. И, я клянусь, она смотрела прямо на меня. Долго, неотрывно, без страха, без кваканья, просто… спокойно.

Пшик шагнул вперёд.

— Не трогай, — сказала я.

Я сделала шаг к ней. Пруд замер, ветер стих, даже Сэр Пыль перестал ехидничать.

— Привет, — прошептала я. — Ты… ты случайно не…

Жаба медленно моргнула. И на её спинке, прямо под светом луны, вспыхнул еле заметный узор в виде полумесяца.

Глава 11. Второй кандидат и подозрительно хорошие зубы

Оставался один день до полнолуния, и я ходила по замку, как чайник, который уже вот-вот свистнет.

Полнолуние — это тебе не «вечер культурного досуга». Это финал. Один поцелуй. Один шанс. Один выбор.

У меня всё было готово:

- платье (спасибо Тине — вышивала, шепча «вдруг пригодится не только на жабу»);

- зелье Пшика для проверки меток (версия 2.0, теперь без хрюка);

- я — нервная, красивая, но с душой, как блин на сковородке.

Вышла во двор подышать, попинать камешки, может, немного поквакать в тревоге. И тут услышала шаги. Ровные, уверенные, слегка пафосные. Типичные шаги кого-то, кто знает, что у него есть сюрприз.

Я обернулась и чуть не выронила своё лицо. (Слава богам, оно пока держалось крепко.)

Передо мной стоял… Он.

Высокий, стройный мужчина, в рыцарских доспехах, слегка потрёпанных, но стильных. Волосы чёрные, гладкие, как страницы новой книги. Улыбка на пять золотых. Глаза, как будто знают, что я сейчас буду в шоке.

— Добрый день, царевна Яра, — сказал он и поклонился так элегантно, что даже воздух приосанился.

— Эээ… добрый. А вы…?

— Меня зовут Левин.

— Я… не заказывала никого по имени Левин.

— Я — посланник от… жаб.

Тут меня чуть не заклинило.

— Простите?

— Ну, то есть… Я не жаба. Я тот, кто может поцеловать тебя вместо них.

Молчание.

Очень длинное.

Тишина вокруг стала настолько густой, что, кажется, один кузнечик задохнулся от неловкости.

— Простите, что?

Он подошёл ближе.

— Мы узнали о твоём проклятии. И есть другой путь, вместо амфибий я. Поцелуй человека, и, возможно, ты останешься красивой навсегда. Без болотной лотереи.

Я чуть не села.

— Ага. Значит, теперь это шоу «Поцелуй кого хочешь — главное, чтобы был в доспехах»?

Он не моргнул.

— Я — один из тех, кто тоже когда-то был проклят, и я нашёл выход. Теперь я хочу помочь другим.

— И вы просто так пришли? В день до полнолуния? С пафосом, внешностью из сказки и удобной версией событий?

Он кивнул.

— Ты ведь хочешь расколдоваться, Яра?

Я задумалась. Жаба ждала меня, я чувствовала это. А этот Левин… появился, как вариант с красивой обложкой. Идеальный. Подозрительно идеальный.

— Простите, — сказала я наконец. — Я подумаю.

Он кивнул и медленно ушёл обратно в лес. Не растворился, не улетел, просто ушёл. В моём мире с заманчивыми предложениями приходят исключительно мошенники, и думаю, что здесь аналогично лёгкий путь чреват жуткими последствиями.

Я вернулась в замок, села на ступеньку и сама себе сказала:

— Ну вот и началось. Теперь у нас две версии развязки. Одна — жабья. Вторая — глянцевая. Какую выбрать?

***

А после вернулась в замок и собрала всех в гостиной на очередной мозговой штурм. Стол завален бумагами, у Тины фломастеры, у Сэра Пыля багровое возмущение, а вот у Пшика печенье. Тётя Швабра притащила указку и уже била ею по полу с видом «будет весело, дети мои».

— Итак, — начала я, вставая перед доской, на которой кто-то заранее написал «КВЕСТ: Кого целовать?».

— У нас два кандидата. Один — жаба. Второй — Левин. Возможно, человек, возможно, альтернатива, возможно, фальшивая акция «два поцелуя по цене одного».

Гриндель-Фирс вытащил блокнот:

— Предлагаю сделать таблицу сравнений.

— О, отлично, — оживилась Тина. — С рейтингами, шкалой доверия и кружочками!

— С кружочками обязательно, — кивнула я. — Без кружочков не судьба.

Пшик задумчиво надкусил печенье.

— А может, поцеловать обоих, а потом… ну, выбрать?

— Отличный план, — сказала я. — Особенно, если я хочу в итоге стать гибридом с жабьей душой и блестящими волосами.

Сэр Пыль прочистил горло:

— С точки зрения логики: жаба — это часть изначального проклятия. Значит, её поцелуй и должен расколдовать. А Левин, скорее всего, обманка.

— Или проверка, — добавила Тётя Швабра. — В этом мире любят запутать.

— Или… — пробормотала я, — у каждого выбора своя цена. Один путь — домой. Второй — остаться. И вопрос не только в том, кого целовать, а в том, кем я хочу быть после.

Все замолчали.

Даже печенье, кажется, перестало хрустеть.

Боб встал, подошёл к доске, нарисовал сердце и рядом жабу. А под ней дом.

Мы посмотрели.

— Спасибо, Боб. Как всегда, по существу, — кивнула я.

Я повернулась к команде.

— Завтра полнолуние. Я приму решение… И приму его не потому, что кто-то красивый, магический или удобно подан.

Тётя Швабра махнула рукой:

— Тогда идём спать. Завтра — день поцелуев и великих ставок.

Глава 12. Целуй кого хочешь, но по записи

Вот и настал тот самый день. День, который должен был изменить всё. Ну, точнее, ночь. Но кто вообще сказал, что нервничать надо начинать только в темноте?

Я начала в восемь утра. С грозного «ааааа» прямо в подушку. Видимо, судьба услышала и такая: «О, ты проснулась? Держи хаос». И с тех пор моё внутреннее спокойствие быстро собрало чемоданы и оставило записку: «Ушло в отпуск. Не жди. P. S. Купи валерьянку».

Я носилась по замку как метла в истерике. Кричала на тень от паука. Устроила скандал шторе, потому что она «неправильно смотрела».

Пшик проходил мимо, просто проходил, даже не дышал в мою сторону, а я уже шипела: «Перестань смотреть так, будто ты сомневаешься, что я справлюсь!»

— Я просто моргал, — вздохнул он. — Никаких намёков. Честно.

И всё же был плюс. Один. Рабочие наконец приступили к ремонту крыши, и поэтому повсюду звучал стук молотков, звон гвоздей и крики:

— Ты зачем гвоздь в меня вбил?!

— Я думал, ты балка!

И самое удивительное, это звучало прекрасно. Дом оживал, а я чувствовала себя почти нормальной.

Почти.

После заварка вышла на улицу, чтобы подышать и немного отвлечься. И, возможно, немного посмотреть, как мужики с ямочками на щеках висят над бездной в штанах строительной надежды.

Но вместо воздуха я врезалась в…

очередь.

НАСТОЯЩУЮ.

Это была длинная очередь, изогнутая, словно змея, в которой стояли мужчины, женщины, дети, старики и бабка с жабой.

Я замерла.

Очередь тоже.

И в этот момент один дед с видом ветерана поцелуев извлёк челюсть и начал её протирать носовым платочком.

— Эм… — начала я, медленно паникуя. — Простите, но сегодня лавка закрыта. Учёт. Ревизия. Инвентаризация. Возвращайтесь завтра.

Молчание.

Затем вперёд вышла женщина в переднике, вся такая крепкая, с глазами «не откажусь от идеи, даже если мне объяснили, что она тупая».

— Мы не в лавку, — произнесла она. — Мы пришли вас целовать.

— Что?!

— Мы слышали, что если поцеловать Царевну-дурнушку, можно снять проклятие.

Остальные радостно подхватили:

— Или попасть в сказку!

— Или стать моложе!

— Или просто попробовать!

— А вдруг сработает!

— Я не волшебный талисман, — рявкнула со всей нарастающей злостью и недовольством. — Я не печенье с предсказанием! Я — человек. С лицом, да, не самым лучшим, но СВОИМ!

Но их моя тирада не напугала, и уходить никто не спешил, наоборот, некоторые принесли табуретки.

ТА-БУ-РЕТ-КИ.

Один разложил плед прямо на моей лужайке и устроил пикник. Женщина вязала. Мальчик смотрел на меня так, будто в школе рассказали про «Целующую ведьму» и вот он нашёл её.

Я вдохнула через нос, выдохнула через будущую истерику.

— Так… СТОП. Откуда вы вообще это узнали?

— Кто-то сказал в трактире.

— Ага, конечно. Там же всегда точная информация. И что ещё?

— Был бард. Он пел песню!

«Царевна уродлива днём и прекрасна в ночи,

Поцелуй её в полночь и получишь ключи!»

— Какие ключи?!

— Ну… может, от сердца. Может, от подвала. Может, от проклятия.

— Или от скидки на следующую жизнь! — подсказала бабка с жабой.

Я зажмурилась и сделала ещё один глубокий вдох. Очень глубокий!

— И вы всерьёз хотите это сделать?

— А почему нет? — гордо сказал мужик с флягой. — Проклятие — штука заразительная. Может, передастся.

— Или обновит кожу. Или подарит магическую силу.

— Или позволит стать принцем!

— Так не работает! — совершенно неприлично взвизгнула я. — Вы не получите любовь всей жизни, денежный бонус, налоговый вычет или доступ к фейской ипотеке!

Они немного расстроились. Кто-то попытался задать вопрос, но тут появился Боб, как всегда в молчании. Он подошёл к воротам, достал табличку и поставил. На ней было написано:

«ПОЦЕЛУИ ТОЛЬКО ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ЗАПИСИ».

Они почитали, некоторые повздыхали и стали расходиться. Медленно и немного обиженно, как будто я лично отменила им Новый Год. Но почему-то никто из них не спросил, где нужно записаться. И это было подозрительно.

Я же осталась стоять и в глубокой задумчивости смотрела, как последний из них неуверенно покидает мою территорию. И почему-то думала о том, что сначала мне, видимо, придётся отсортировать тех, кто явно не принесёт мне счастья, раз уж за поцелуем выстраиваются в очередь. И какое место в этой очереди занимает лягух?

Глава 13. Точка невозврата. И квак

Ночь выдалась слишком тихой, а полнолуние поднялось над лесом, как огромный глаз, который смотрел прямо на меня и шептал:

«Ну давай. Только без истерик».

Я медленно шла к пруду одна, без своей свиты, но с зельем Пшика. Просто я и моё лицо, сегодня наконец красивое настолько, что даже капли росы, кажется, замедлялись, чтобы разглядеть.

Но внутри всё грохотало. От каждого шага — жужжащие мысли, от каждого вдоха — ком в горле. Плащ шуршал по траве и заставлял периодически вздрагивать.

Пруд был уже близко, я уже его видела, такой ровный и молчаливый. Только в камышах звучало редкое кваканье, как голос судьбы с небольшим эхом.

Я остановилась.

— Ну, здравствуй, та, что ждала. Или тот, кого я должна поцеловать.

Жабы были. Несколько. Но она — та самая — сидела на том же камне, что и в первую ночь. Серебристая, небольшая, спокойная и глядящая прямо на меня. И от этого моё сердце забилось сильнее. Вот он настал, момент истины.

Я сделала шаг, а мир будто втянул воздух. Жаба же не сдвинулась и даже не моргнула. Достала зелье и аккуратно распылила. И да, метка снова проявилась: полумесяц, тонкий, светящийся, прямо на спине.

— Это ты, — прошептала я.

Жаба посмотрела в сторону луны и сделала шаг ко мне. Да-да, она.

Я опустилась на колени и медленно наклонилась, вытянула губы уточкой, закрыла глаза, чтобы не видеть эти жуткие бородавки и выпученные жёлтые глаза… И...

— Эй! — неожиданно раздалось рядом.

В тот момент всё тело решило, что сейчас будет нападение. Я взвизгнула, подскочила, конечно, поскользнулась и чуть не ушла в кусты лицом вперёд, благо в последний момент успела схватиться за какую-то корягу. А после обернулась, чтобы увидеть блондинистого мужчину, ухоженного, с чёлкой, которую явно укладывают феи. Он сидел, как в рекламе одеколона для нарциссов. И ржал.

— Прости, — выдавил он, давясь смехом. — Ну ещё чуть-чуть, ну ещё капельку. У тебя всё получится! О-хо-хо, — мужчина уже пополам сгибался от смеха. — Не успел вовремя сказать, опозда-ал, аха-ха.

Я медленно поднялась из воды. Вода стекала по подолу плаща и платья, по рукам и волосам, как будто пыталась меня охладить. Не помогло.

Бросила быстрый взгляд на камень. Пусто. Жабы не было.

МОЕЙ жабы не было.

Моё лицо мгновенно вспыхнуло, но не от стыда, от жажды справедливости. В смысле драки. И когда я перевела взгляд на блондина, он всё ещё сидел, продолжая широко улыбаться и пытаясь сдержать всё ещё рвущийся наружу смех.

— Ты. — Я выдохнула это как проклятие.

Он поднял на меня глаза, полные веселья.

— Прости, правда… Я просто… Ну как это всё выглядело со стороны! Такой настрой, такая торжественность...

— Это БЫЛ мой шанс! — взорвалась я.

— Ну ты ж не можешь всерьёз верить, что жаба — это выход? — Он выпрямился и тряхнул своей красивой чёлкой. — Это же сказки. У всех бывает лягушачий период. Ты просто... Ну... преувеличила важность момента.

— ПРЕУВЕЛИЧИЛА?! — Я сделала шаг вперёд. Пруд булькнул подо мной, воздух зашипел, а я, кажется, начала фонить яростью. — А ты реально сидишь в кустах, подглядываешь за девушками и ржёшь над их несчастьем? Это что — хобби?

Он вытер слезу.

— Ну слушай, ты не первая. Это уже традиция. Полная луна, и налетает толпа романтичных дурочек с глазами «щас будет магия».

— Ага. И ты такой, типа, местный стендап на болоте?

— Что-то вроде. Кстати, меня зовут Ратмир. И я принц.

Я шагнула к нему, волосы прилипли к щеке, сердце билось так, будто там кто-то включил барабаны.

— Поздравляю, Ратмир. Ты только что оставил меня без шанса на спасение.

И я ушла со всем достоинством, на которое только была способна, и с булькающей водой в сапогах. Внутри — буря. Снаружи — лёд.

Будет ли у меня ещё один шанс?