Царевна-Квакушка, или Умом Топи не понять

Глава 1

Василиса

— Не хотят по-хорошему? Я на них кикимор с болотниками напущу! Лобаст! Чтобы впредь к моим Топям шагнуть боялись!

Я в ярости швырнула золочёный кубок в стену. Он отскочил с глухим стуком и закатился под стол, за которым сидел, попивая рясковый настой, Кощей Бессмертный. Тот даже бровью не повёл.

— Посмотри! — яростным взмахом руки я указала в окно, за которым простирались мои владения. — Просто посмотри, до чего эти ненасытные утробы мои Топи довели! Раньше здесь пели лягушки, а теперь молчат. Молчат, Кощей! Потому что воду из-под них выкачали, чтобы царь их обнаглевший мог в своей купальне плескаться! Там, где цвели кувшинки, теперь грязь да торчащие коряги. Мои болотные огоньки едва светятся, им нечем питаться! Они бессовестно высасывают последние соки из моей земли! А нам высохшую корку оставляют!

Моя грудь вздымалась, в висках стучало. Я готова была сейчас разнести всё в щепки.

Кощей медленно поднял на меня свой невозмутимый взгляд, полный древнерусской тоски.

— Кикиморы с болотниками, — произнёс он, растягивая слова, — хочешь устроить царю болотный бунт, бессмысленный и беспощадный? Шумно, кровопролитно и абсолютно бесполезно. Ты вырежешь одно его войско — Еремей пришлёт два. У него людей, как сорняков на грядке. Только сам он впереди на белом коне не поскачет, бояр тоже не пошлёт. Что в итоге? Простых ратников меньше станет, а торгашей и воров не убавится. Может быть, твои кикиморы бессмертными за последнюю тысячу лет стали? Или думаешь, что одумаются от твоей ярости и грабить тебя перестанут? Их умом наши Топи не понять, Василиса. Им до твоих душевных терзаний и дела нет. У них логика прямая, как царский тракт. Забрали ресурс — получили богатство.

Эта фраза, сказанная его сухим, бесстрастным голосом, вонзилась острее любого ножа. Он был прав. Они никогда не поймут нас. Ни меня, ни моих Топей.

— Зато они узнают, каково это — когда за будущее своё страшно!

— Не путай глупость с коварством, — отрезал Кощей. — Они и так знают. Именно поэтому и отнимают — что завтрашнего утра не видят. Победить Еремеево царство силой мы не сможем, её не хватит, а вот поменять правила игры – легко.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Вот всегда так! Я ему про корову, он – про молоко.

— И что ты предлагаешь, свергнуть царя? А если на его место хуже придёт? Тот, кто ещё сюда загребуки свои не запускал. Мне опять надо будет вежливо попросить так не делать? Просила уже! Мне в ответ посоветовали Топи осушить, им, видите ли, тракт через них хорошо б проложить! – со злостью стукнула я кулаком по столу.

Кощей наконец-то сдвинулся с места. Подошёл к окну, и его тёмный силуэт заслонил унылый пейзаж.

— Просить — удел слабых, Василиса. Требовать — право сильных. Истинная сила не в том, чтобы запугать, а в том, чтобы заставить себя уважать. Тогда и служить не ты будешь, а тебе.

— Ты только что сказал, что мне его не одолеть!

— Не можешь победить, тогда примкни и возглавь! — отрезал Кощей и на мгновение замолчал. Затем холодно доложил: — Царь Еремей решил, что старому дубу пора падать. Завтра его сыновья пустят стрелы — искать суженых.

— И что с того? — выпалила я, всё ещё кипя. — Пусть ищут.

— А то, что старший сын, помяни моё слово, стрелу в боярский двор пустит. Ему сейчас, чтобы у власти остаться, поддержка знати нужна. Средний — в купеческий, ему власти не видать, старший к ней не подпустит, а деньги всегда в кармане будут. А вот младший Иван… говорят, совсем дурак: интриг не плетёт, сплетен не распускает, казну государеву не потрошит. На дочерей знатных да богатых семей и не смотрит, ни одного просящего в боярский приказ не пристроил… Сидит в своих хоромах, в бирюльки с утра до вечера с подьячими играет. Говорят, совсем у Еремея на него надежды нет. Иван твердит, что Боги знают, кого ему в суженые давать, и на той женится, что стрелу его поймает.

В его голосе прозвучал знакомый мне тон. Тон, которым он обычно предварял что-то гениальное и абсолютно аморальное. До меня начала доходить его циничная и одновременно гениальная идея. Сердце ёкнуло — уже не от ярости, а от внезапно забрезжившей возможности.

— Ты предлагаешь мне… его стрелу поймать? А что мне с таким дураком делать-то?

Он обернулся, и в его давно угасших глазах мелькнула знакомая искра азарта.

— Дурак иль не дурак, а царского рода-племени, доступ в царские палаты имеет, да и супруга его рядом будет… Дальше не мне тебе советы давать — твоему коварству сама Мара позавидовать может.

Я закрыла глаза, всё ещё чувствуя на губах солоноватый привкус собственной ярости, но теперь у неё появилась цель. Ради своих подданных и своей земли я пойду на всё.

— Благодарю, Кощей, за совет, — тихо сказала я, открывая глаза. — Посмотрим, сможет ли его стрела справиться с моей силой.

Мы вышли к Истоку Топей. Я не стала творить сложных ритуалов. Просто протянула руки к дремлющему на поверхности туману, и он, послушный, пополз к моим ногам.

— Слышите? — негромко обратилась я к Топям. — Они жаждут вашего последнего дыханья, последних даров. Так подарите же им меня.

Туман у моих ног взметнулся, закрутился и, словно живой, умчался в сторону Тридевятого царства.

Глава 2

Иван-царевич

Леший бы побрал эту традицию со стреляной невестой! Царя-батюшку с его идеей женить всех и сразу. Невестин смотр, ненасытных и ленивых братцев, что только пировать да казну пустошить умеют. Я отмахнулся от очередной ветки, царапнувшей лицо, и злорадство сменилось раздражением. Ну, Бабуся-Ягуся: «Стрела твоя ни в кого не попадёт, пропадёт в самом глухом лесу». И ведь ни словом не обманула! Хорошо стрела пропала, захочешь найти – не найдёшь. Как теперь её царю предъявлять, что не попал ни в кого? Одно дело криворуким ославиться, другое – растяпой.

Ругаясь на чём свет стоит, я ещё долго продирался сквозь заросли и наконец вышел на полянку с трухлявым пеньком в центре. Ноги с непривычки хождения по бездорожью ныли и без спросу потащили меня к пню. Но пройти желанные пару шагов мне не дали вылезшие из земли корни, через которые я благополучно чуть не растянулся. Следом, словно в насмешку, раздался птичий мат и звериное клацанье за кустами.

— Не трудись, хозяин, пугать, — громко молвил я. — Не злой человек пришёл, а с гостинцами. Баба-Яга учила на твоей полянке их раскладывать, а ты дойти не даёшь.

Я демонстративно залез рукой в котомку и достал большой свёрток с пирогом и сластями. Крики и шум прекратились, и на поляну вразвалочку вышел сам хозяин леса.

— Ну, здорово, Иван-царевич, – проскрипел Леший. — Чего забыл в моём доме? Погибели ищешь? Так это мы со всем радушием пожалуем. Голодных да злых тут за последнее время больно много стало. Глядишь, подобреют с обеда-то.

Старичок остановился у кромки поляны и, по-хозяйски выпятив грудь, нагло на меня уставился.

— Стрелу свою ищу, дедушка, — спокойно ответил я, не поддавшись на провокацию. — Ты не видел?

Хозяин леса покачал головой, но его взгляд оставался всё таким же пронзительно-подозрительным. И этот взгляд мне не нравился, как и сказанное в мою сторону.

— Жаль. А с чего это в таком большом да богатом лесу голодать начали? — невзначай поинтересовался я, посмотрев на Лешего с прищуром.

Тот скрипуче хмыкнул и брезгливо бросил:

— А то ты сам не знаешь.

От такого ответа я слегка опешил.

— Не знаю. Расскажешь?

— Нет. Плохо дела делаешь, раз во главе сидишь, а под ноги не смотришь. А труд тебе облегчать – не моя забота, — в голосе Лешего чувствовалась не злость, а обида, что меня совсем в ступор ввела. — За гостинец благодарствую, но задерживаться не советую. Твоими пирогами особо не наешься. Яге при встрече привет передавай, да сапоги береги. Сколь дорог пройти придётся, только Макоши[1] ведомо. А они у тебя ужо каши просят.

Леший хмыкнул, и лес разразился многоголосым смехом. В душе поднялась досада, но спорить с Хозяином леса в его же доме было неумно. Я молча поклонился и направился дальше в путь.

— За туманом иди, Иванушка-дурачок, — прилетело смешливое мне в спину, и лесной шум стих.

Гнев за колкость полосонул сердце, но, опустив глаза вниз, я разглядел тонкую струйку низко стелящейся дымки и… свои порванные на носах сапоги. Кровь от стыда прилила к лицу, а злость мгновенно улеглась. Леший прав. То же мне царевич в драной обуви. Хотя мой потрёпанный вид вполне соответствует тому месту, по которому я иду уже второй день: речки пересыхающие, дороги разбитые, избы покосившиеся. Смущали и любопытные взгляды жителей, для которых даже мой простой кафтан богато смотрелся.

Я, конечно, догадывался, что не все наши земли богаты, но чтобы настолько… Шёл я, а сердце ныло пуще ног. В столицу-то нам докладывали, будто в царстве всё гладко да богато. Оказывается, лубочные картинки вместо правды присылали. Ну, черти, погодите, вернусь я в царский терем, не отвертитесь от дыбы.

Стрела… Где же, чёрт побери, эта стрела?

Воздух стал влажным, запахло прелыми листьями и чем-то древним, болотным. Сердце Топей — место, о котором в столице говорят, как о гиблом, полном нечисти. Вот это меня занесло туманом! Я остановился у кромки тихого болота и невольно залюбовался его красотой: переливающейся изумрудом тиной на скользких камнях, странными бело-розовыми цветами, светящимися в сумерках, неторопливыми стрекозами над водной поверхностью.

«Интересно, сейчас меня распекать за драные сапоги водяной вылезет или русалки с кикиморами засмеют?» — мысленно усмехнулся я, стараясь не издавать лишних звуков и не призывать местную нечисть.

Но тут я увидел сидящую недалеко от края трясины на большом листе крупную лягушку. Она смотрела на меня такими насмешливыми глазами, что я аж опешил. А перед ней лежала… моя стрела.

Я не двигался. Даже забыл, как дышать. В голове было только два вопроса: «Лягушка? Боги, да вы шутите! Как я это отцу объясню? Жениться на болотной твари...» Все же ржать будут. Особенно братцы старшие. У них ума на толк нет, а на дурость – целая палата. Хотя мне такое только на руку. Хотя… стоп. Лягушка — это дар Богов! С ней отец с братьями окончательно махнут на меня рукой.

Квакушка терпеливо ждала. А я, мысленно поблагодарив Богов за подношение, вернулся к своей роли Иванушки-дурачка.

[1] Богиня Судьбы у восточных славян, Великая Пряха судеб.

Дорогой Читатель!

Приглашаю Вас в уникальную, неповторимую историю литмоба

Иван-царевич пускает стрелу (визуал)

Иван-царевич в поисках своей судьбы