Царица барахолки или мой магический сэконд-хэнд

Ехать куда-то в ковре - это хорошая или плохая примета?

"Ну что, теперь у тебя достаточно времени, чтобы подумать?" – ехидно поинтересовался внутренний голос. И как раз в этот момент телегу здорово тряхнуло на ухабе, приложив меня правым боком о борт. Даже сквозь ковер, в который я была завернута, неслабо так почувствовалось. Я непроизвольно пискнула, и внутренний голос заткнулся.

Ну да, вот уж действительно, времени у меня хоть заразмышляйся! Хотя, казалось бы, кто вообще мог представить, что все закончится вот... вот так.

Я тихонько вздохнула. Ситуация дикая, но страшно мне почему-то не было. Наверное как раз из-за ее абсурда.

В носу защекотало от запаха пыли, лаванды и пряных специй. Отчаянно захотелось чихнуть.

"Повезло, что ковер этот хотя бы чистили..." -- снова очнулся внутренний голос.

А ведь, казалось бы, вечер был совершенно рядовым. Ну, за тем лишь исключением, что это был мой день рождения. Праздновать который я решительно отказалась. Что праздновать-то? Тот факт, что жизнь перевалила за полвека? Но Томка и Артем все равно пришли. Мол, мама, что значит, не будешь праздновать? Это же юбилей!

Томка, моя младшая, жутко серьезный адвокат, сразу после универа впрыгнувшая в высокую башню могучей корпорации. Теперь у нее устрашающе-деловой костюм и ручка стоит дороже моего "цивика". Элегантная, уверенная, прямо-таки дочь маминой подруги, не меньше. Сама себе завидую. Чем занимается Артем, мой старший, я так до конца и не поняла. Род его занятий скрывается под загадочным словом "айтишник". Выглядит он раздолбай-раздолбаем, конечно, но перед свадьбой играючи купил себе пентхаус в элитном комплексе... Выросли детки, в общем. Стали совсем взрослыми и... чужими. Мы сидели за моим юбилейным столом, пили убийственно-дорогое шампанское (принес Артем ), закусывали его крохотными тарталетками с деликатесными морепродуктами (принесла Томка). Разговаривали.

-- Мама, а помнишь ты мне на день рождения пекла торт "Сказка"? -- вспомнила Томка. -- Слой с маком, слой с орешками, слой с изюмом... И какой-то умопомрачительно вкусный крем.

-- Фирменный мамин торт! -- поддержал Артем, не отрывая взгляда от своего мобильника.

-- Надо же, вы помните! -- в груди сладко защемило, даже слезы к глазам подступили. Взрослые, но все равно родные! -- Значит, сюрприз вы оцените!

Я метнулась в кухню, поморщившись от болезненно напрягшейся поясницы. Не любит моя спина резких движений.

Я открыла холодильник. Улыбнулась. Ну да, вот он, пирог "Сказка". Праздничный рецепт для особых случаев. Три коржа, щедро промазанных сметанным кремом, а сверху толстый слой тертого шоколада.

– Та-дам! – сказала я, внося блюдо в гостиную.

– Ооо, подожди-ка! – Артем сунул руку в карман своей бесформенной хламиды и достал шуршащий пакетик. Сорвал упаковку и воткнул в шоколадную стружку две свечки. "5" и "0". Щёлкнул зажигалкой. И над парафиновыми циферками в веселенькую полоску замерцали крохотные язычки пламени.

– Хэппи бездей ту ю, – пропел Артем и подмигнул. Томка только губы поджала.

– Загадай желание, мама, – сказала она.

Так странно. Мы все будто выполняли ритуал, потому что так положено. На какое-то мгновение мне показалось, что между нами снова воцарилась душевная близость, вспыхнуло тепло... Я набрала в грудь воздуха закрыла глаза, попыталась придумать желание. И... не смогла. Голова была совершенно пустая. А что желать-то? Все вроде и так есть. Дети вот – на зависть подругам. Мужа хорошего? Спасибо, не надо, один раз сходила уже. Здоровья?

Эх, пусть все будет, как и должно!

Я подула на свечки, пламя затрепетало, но не погасло.

– Ну мам! – засмеялся Артем. -- Ты уж постарайся! И шепни мне на ушко, что пожелала. А ещё лучше, в телегу ссылку скинь.

Я собралась сделать вторую попытку задуть капризные свечи, но передумала.

– Пусть горят, красиво! – решила я. – Давайте отрежу вам по кусочку.

– Ну мам, я же не ем глютен! – с укоризной покачала головой Томка.

– Мне уже пора! У меня конфколл! – сказал Артем.

А потом я мыла посуду, а свечки так и горели на нетронутом домашнем торте.

И вот тогда-то, чтобы не погружаться на дно невеселых мыслей, я и включила на планшете научно-познавательный ролик. Я, конечно, не мужик, чтобы думать каждый день о Римской империи, но там было про Клеопатру, молодой парень-ведущий рассказывал задорно и интересно, так что грусть как-то отступила. Я ещё раз посмотрела на покрытый подтаявшей шоколадной стружкой торт.

– Отличный у меня будет завтрак, – сказала я сама себе вслух, выключила воду и сняла перчатки.

И тут ведущий и говорит:

– Никогда не поздно начать новую жизнь! Пройдите по ссылке в описании, и возможно там вы найдете свое истинное предназначение!

Я хихикнула и ткнула пальцем в экран. Томка и Артем мне как раз сегодня осторожно намекнули, что, мол, теперь они сами о себе позаботятся, может мне подумать о каком-нибудь саморазвитии? Освоить профессию или, может, хобби какое. Артем даже щедро пообещал оплатить любой мой каприз в этой области. Не в рамках подарка на юбилей, а так, просто.

Тут телегу снова тряхнуло, возвращая меня в реальность. Ту самую, где я плотно завернута в ковер и еду на телеге в неизвестном направлении.

– Поворачивай, поворачивай! – орал кто-то по ту сторону ковра.

– С чего это вдруг? – зазвучал голос почти у меня над головой. Низкий, уверенный. В первый раз сейчас его услышала. До этого мой "пленитель", кем бы он ни был, что-то тихонько и неразборчиво бормотал.

– Дорога Шествий перекрыта, ваше благородие, - глухо отозвался тот, кто до этого орал. - Господин князь изволил в город прибыть, вот и готовятся!

– Вот уж не было печали, – хмыкнул "мой". - И как мне теперь до Тряпичного конца прикажешь добираться?

– Так это... Ваше благородие... – залепетал "другой".

"Ваше благородие", "князь" - надо же! Честно говоря, мне пока что все казалось нелепым розыгрышем. Что-то вроде тех программ, на которые я залипала во студенчестве. Что-то про свидание. Когда на пороге человека внезапно появлялась съемочная группа, уволакивала его насильно в фургон, а в его квартиру запускались люди с детективным чемоданчиком и придирчиво осматривали все вещи...

Его чарующий голос против гласа рассудка

И тут у меня опять случился приступ “это все какой-то розыгрыш!” и “разбудите меня, я сплю!”

Хотя какая-то часть сознания тихонечко просила не будить ни в коем случае. Потому что первым человеком, которого я увидела, когда развернувшийся ковер выкинул меня на дощатый пол, был тот самый Кхал Дрого, версия два-точка-ноль. Ну, в смысле, хищность на лице и монументальность сложения была в наличии, но в глазах - явные отблески интеллекта. И одет не в шкуры, разумеется. А в нечто среднее между военной формой и облачением рейнджера на диком западе. С элементами декора а-ля придворный французского короля. Перо на шляпе, во всяком случае, было пышным, а вот сапоги были похожи на ковбойские. И при этом всем он был в очках! Убийственная комбинация, я, кажется, даже рот раскрыла, пока его разглядывала.

Страх куда-то улетучился, фантазия тут же нарисовала мне радужную картинку, как мы с этим крышесносным мужиком живём долго и счастливо. Я даже на секундочку увидела, как я баюкаю на руках чумазого улыбающегося бебика.

“Ну да, конечно! Он похитил меня, как свою невесту. И принес в ковре в свой дом. Обстановочка, правда, небогатая, но с милым же рай и в шалаше, верно? – сладкоречиво мурлыкал внутренний голос.

“Какая невеста, акстись? – возражал голос рассудка. – Какие бебики? Тебе полтос только что исполнилось!”

“Полтос?” – и тут я недоуменно уставилась на свои голые коленки, бесстыдно торчащие из-под рваного подола зелёного платья. Такие гладенький и ладные…

Пока внутренние голоса заткнулись, я погладила себя ладошкой по бедру, чтобы убедиться, что оно реальное. Платье задралось ещё выше. “Это правда моя кожа?” – подумала я.

Такой кожи у меня даже в лучшие времена не было.

Но воспарить от счастья я не успела.

Его благородие “чарующий голос” поспешил вернуть меня с небес на землю.

– Это твоя беглянка, Горбун? – спросил он. И кивнул в мою сторону с совершенно возмутительным равнодушием. Мне даже разреветься захотелось.

И вместе с этим – шлёпнуть себя по заднице. Что вообще со мной такое? Я взрослая женщина в здравом рассудке и обогащенная жизненным опытом. С двумя детьми. Откуда вдруг эти странные фантазии про похищенную невесту, жили долго и счастливо и чумазого младенца на руках?

– Так-так-так, – проскрипел другой голос. Хозяина которого я не сразу заметила. Все затмил “его благородие”... – Надо посмотреть…

И тут чья-то рука ухватила меня за косу.

“Ай-ай, у меня ещё и коса?!” – успело пискнуть наблюдательное сознание. И в следующий момент я чуть было не заорала от ужаса. Потому что оказалась лицом к лицу с… чудовищем!

Один глаз выпученный, навыкате, другой – почти полностью скрыт нависшим веком. На длинном крючковатым носу – толстомясая бородавка, из которой во все стороны торчат длинные шерстины. На голове шапка типа ночного колпака, так что рассмотреть, что там у этого монстра с волосами затруднительно. Но среди себя я сделала ставку на то, что он лысый. А прозвище “горбун”, которым наградил нового героя этой реальности “мое благородие”, к сожалению, было вовсе не фамилией. Перекошенная фигура, замаскировать которую не в состоянии ни одна просторная хламида. Инстинктивно я попыталась отползти, но держали меня крепко. Только казалось, что тельце у этого монстра немощное и тщедушное. Хватка была ого-го!

И тут мне снова стало страшно.

Или даже жутко.

Я вдруг поняла, кого этот Горбун мне напоминает. Героя одного старого мультфильма. Только у того из глаз выпрыгивали крохотные змейки в особо зловещие моменты.

– Так-так-так, – снова проскрипел Горбун. – Посмотрим-посмотрим…

– Слушай, барахольщик, ты время-то не тяни! – тон чарующего голоса “моего благородия” стал слегка раздраженным. – Что ты там собрался смотреть? Или это твоя убежавшая девка, или нет!

– А ты, шериф, мне не указывай, куда смотреть, – огрызнулся Горбун. Ну эй, а как же “ваше благородие”?

– Я же ее на торгах только вчера купил, – продолжил он, крутя мою голову вправо и влево. Дыхание у него, как ни странно, было вовсе не зловонным. Зубы, прямо скажем, не белоснежные. И не все. И неровные. Но, судя по запаху, понятие личной гигиены Горбуну было знакомо вовсе не понаслышке. Из его рта пахло смесью гвоздикой и мускатным орехом.

– И она сразу убежала? – иронично хмыкнул “мое благородие”. – Плохой же ты хозяин…

– Много ты понимаешь! – огрызнулся Горбун.

– А ты опять темнишь, – парировал “мое благородие”.

Хотя, почему “мое”-то? Когда это я его себе присвоить успела?

“То есть, как это, когда? – возразил мой внутренний голос. – Это же я его придумала! Как своего идеального мужчину!”

Так, стоп.

Я что, всё ещё пребываю в иллюзии, что я во что-то играю? Или что мне сон снится? Я дернула рукой, коснувшись ссадины на разбитой коленке. Да и кому Горбун выкручивал так, что как-то не возникало даже мысли о том, что это сон.

“А может это компьютерная игра какая-то особо реалистичная?” – пискнул голос рассудка. Уже не особо на что-то рассчитывая, впрочем. Просто продолжал гнуть свою линию. Типа, все как в той телепрограмме. Приехал фургон, меня схватили, сунули внутрь, предварительно усыпив хлороформом. А потом поместили в капсулу виртуальной реальности… Артем как-то рассказывал, что такое, вроде как, уже возможно. Что ощущения полностью реальные, хотя все вокруг игра.

Только это оборудование стоит как самолёт.

Нет, как два самолёта.

Так что даже если на том дурацком сайте действительно продавалась виртуальная реальность, то моих накоплений все равно не хватило бы, чтобы…

– Эй, ты что, говорить не умеешь?! – Горбун грубо тряхнул меня за косу, снова возвращая к реальности.

– Ай-ай! Больно же! – вскрикнула я.

– Звать тебя как, спрашиваю! – прямо мне в лицо заорал Горбун.

Тут я на несколько секунд зависла.

А действительно, как?

Ну, то есть, по паспорту меня зовут Маргарита. Но сейчас это вроде как не совсем я. У меня никогда не было таких идеальных ног и такой гладкой кожи. И уж точно меня никто не продавал на торгах этому Горбуну, как какую-то породистую овцу.

Так, стоп! Кто тут кого обманывает вообще?

– Ладно, – “мое благородие” сдался первым и отступил. А я, внезапно, с облегчением выдохнула. Неожиданно для себя. Просто представила, что сейчас останусь наедине с одним из этих мужиков – божественно-волнующим красавцем и престарелым уродом – и поняла, что со вторым как-то проще что ли. Да, он жуткий, он что-то явно мутит непонятное, лицо это его кривое… Но вот шериф… Он совершенно сбивал меня с толку. Я не могла на него спокойно смотреть, у меня внутри как будто начинала порхать крылышками целая ферма бабочек. А я как-то отвыкла уже от этих крылышек. Да что там, кажется я никогда вообще ничего похожего не ощущала. Разве что в старших классах, когда мы с подружкой с ума сходили по какому-то из “сладких мальчиков” постсоветской эстрады.

– Вот и ладненько! – засуетился Горбун, как бы невзначай оттирая шерифа к двери. – Спасибочки, значит, ваше благородие! За оперативность, понимание и эту… как ее?

– Завтра зайдешь ко мне, – бросил напоследок шериф. – Купчую покажешь, а то что-то ты темнишь, Горбун.

И шериф перевел на меня долгий задумчивый взгляд. Одна половина моего мозга отлично понимала, что этот горячий красавец смотрит на меня сейчас, пытаясь понять, что же там такое рассмотрел во мне Горбун. Взгляд пристальный, внимательный, но разглядывал он меня, как вещь. Зато другая половина мозга от этого взгляда вскипела, разбрызгивая ошмётки мыслей. Жар хлынул к щекам, пальцы сами собой метнулись к равному подолу. И я даже не могу на все сто сказать, задать они его хотели немедленно или всё-таки прикрыть непристойно-совершенные коленки.

– Не любишь ты меня, шериф! – просмотрел Горбун и приглашающе распахнул дверь. Недвусмысленно изображая всем собой, как он несчастен, что шериф наконец-то уходит.

Шериф бросил на меня прощальный взгляд, от которого меня снова накрыло волной трепета. И шагнул за порог.

Дверь захлопнулась.

В один и тот же момент я почувствовала и невероятное облегчение от того, что источник такого неожиданного поведения моего организма ушел. Я даже на секунду расслабилась и чуть было даже шумно не выдохнула. Но вовремя вспомнила, что так-то у меня есть и другой “источник беспокойства”! У которого вроде как есть на меня некая купчая, который снарядил за мной погоню. И который прямо сейчас бесцеремонно разглядывал меня своими жуткими разными глазами.

– Что?! – чуть нервно спросила я и наконец-то выпрямилась. И осмотрела себя, насколько это было возможно без зеркала.

Черт, а ведь в другой ситуации я бы, наверное, запрыгала от радости, вдруг обнаружив у себя вот такое тело! Странное, кстати, это было ощущение. Вроде бы, я ещё помнила, что мне только что исполнилось пятьдесят, что у меня не все в порядке с поясницей, что правое колено напоминает о себе каждый раз, когда ему холодно, жарко, мокро или магнитно. А идеальный вес и тонкая талия давным-давно остались в несбыточных мечтах. Это была моя реальность, я в ней нисколечко не сомневалась. И не сказать, чтобы как-то особенно переживала по ее поводу. Ну да, бывали время от времени уколы сожаления, то я так и не стала звездой, что в моей жизни так и не случилось головокружительных и крышесносных страстей, что… Зато дети у меня получились всем на зависть!

И вот сейчас, погладив себя по крутым бёдрам и плоскому животу, мимоходом отметив, какая шелковая у меня теперь кожа. И как упруго и бесстыже подпрыгнули груди, не отягощенные бюстгальтером. И тяжеленная коса до задницы. Ее было не видно, но она ощущалась затылком и спиной.

И вроде бы я должна сейчас быть в шоке и все отрицать. Ну, как же! Этого не может быть! Мне пятьдесят, у меня шрам от аппендицита и три крупных родинки тупоугольным треугольником чуть ниже локтя!

Но ничего подобного! Это новое тело ощущалось своим-родным едва ли не больше, чем то, прошлое!

Не как будто я подселилась без спросу в голову какой-то несчастной девчонки, утратившей рассудок, как случалось во многих любовно-приключенческих книжках, которые я читала в тайне от детей и знакомых. И никаких даже мыслей, типа: “Я сплю! Это все не взаправду!”

Ну, то есть, в начале что-то такое мелькнуло, но улетучилось очень быстро. Сменившись на уверенную такую реальность. Где я чётко и бескомпромиссно понимала, что я и есть вот эта упругая красотка с шелковой кожей и дерзко торчащими сиськами. И Горбун именно меня сейчас разглядывает самым что ни на есть бесцеремонным образом.

– Что? – снова повторила я, поддерживая драный подол. Прикрывал он только одно колено.

– Срамота! – изрек Горбун и быстро шагнул ко мне. Так быстро, что я даже отшатнуться не успела. Схватил меня за руку, больно сжав запястье и быстрыми шагами потащил за собой. К другой двери, не той, за которой скрылся шериф.

– Отпусти! – я безуспешно попыталась вырвать руку из цепких пальцев Горбуна. – Куда ты меня тащишь?!

– Больно ты нервная, Клепа! – не обращая никакого внимания на мои попытки освободиться, Горбун сноровисто сунул ключ в замочную скважину, распахнул дверь и вытащил меня внутрь. В его уродливом теле оказалось столько силы, что он как будто даже не заметил моих усилий!

Божечки-кошечки! А ведь я только что думала, что не позволю этому урода к себе прикоснуться. И свою девичью честь буду защищать, как дикая кошка! В клочки, мол, Горбуна порву, если он ко мне руки свои кривые протянет.

Ага-ага, в клочки.

Да если он вдруг замыслит меня использовать с целью, так сказать, удовлетворения своих низменных потребностей, трепыхаться будет совершенно бесполезно!

Откуда в таком убогом теле столько силы?!

Но на мое счастье, планы насчёт меня в Горбуна были совсем другие.

– Значит так, Клепа! – Горбун вытолкнул меня на середину второго помещения в этом доме. – Эти свои тряпки снимай немедленно! Подбери что-то приличное, чтобы мне не краснеть тут за тебя!

И тут же мне показалось, что из его разных глаз будто бы на долю секунды выскочили змейки. Прямо как в том мультике, про калифа-аиста.

Если и страдать, то в невероятном платье!

Внезапно наступившей тишиной меня накрыло как одеялом. Несколько секунд я просто стояла неподвижно, как будто превратилась в свою собственную статую.

Потом решилась пошевелиться. И только сейчас осознала, в каком напряжении находилась.

Выдох, Маргарита Павловна, выдох.

Хотя стоп, я же больше, получается, не Маргарита. Я же теперь Клеопатра.

“Клепа!” – ехидно напомнил внутренний голос.

Меня нервно передёрнуло, но это будто включило обратно и упрямство, и любопытство, и прочий фейерверк эмоций.

Так, раз я наконец-то одна, то надо не стоять столбом, как дура! А осмотреться уже!

Ну и обдумать как-то что ли ситуацию, в которую я попала.

Итак, где это я?

Когда Горбун только втащил меня в это помещение, оно мне показалось небольшим. Оказалось – показалось.

Это был… гм… склад. С дощатыми стенами, как в каком-нибудь модном общественном пространстве в стиле лофт или какой-нибудь “бохо-шик”. А маленьким оно мне показалось из-за множества полок и ящиков. Целый лабиринт из коробок и стеллажей. И везде были вещи. Платья разной степени поношенности, стоптанные и не очень туфли, сапоги, ботинки. Шапки, шляпы, береты. Треснувшие шкатулки, сломанные трости, разлохмаченные зонтики.

Некоторые вещи выглядели почти новыми, а по каким-то было уже невозможно узнать их прошлое назначение.

Пыль… Хм. Когда я поняла, что это за место, я вся встопорщилась, готовясь к зуду в руках и постоянному чиханию. Именно так я раньше реагировала на пыль.

Но… Пыли практически не было. В воздухе висел едва уловимый запах лаванды, смешанный ещё с каким-то незнакомым прохладным ароматом.

Будто все эти вещи перед тем, как сюда попасть, прошли через прачечную или что-то в этом духе.

Дверь, за которой скрылся Горбун, ожидаемо оказалась заперта.

Ну и ладно. В каком-то смысле он прав. Бежать, очертя голову, прямо сейчас было бы по меньшей мере тупо. Я ведь понятия не имею, что там снаружи. И кто там. И как эта самая “наружа” отнесётся к испуганной дамочке в рваном платье.

Так что, повременим с импульсивными решениями пока что. Сначала осмотреться.

Ревизия сваленных в этом помещении вещей особой ясности не внесла.

Что за реальность вокруг? Средневековье или что-то вроде того?

Большинство платьев длинные, с широкими юбками и рукавами. И шнуровками в разных местах.

Но при этом часть из них, те, что пороскошнее, сшиты как будто бы на машинке. А на некоторых есть даже этикетки.

Вот, например…

Я вытащила из кучи платьев пышное красное, с переливающейся отделкой. Оно выглядело вообще как будто с модного подиума. Если бы у Дольче с Габаной была коллекция в стиле средневекового фэнтези…

С изнаночной стороны между лифом и юбкой там была лента-флажок с надписью “Магическая мануфактура Марши Бланко”. И значок незамкнутой звезды в круге.

Хм.

Магическая?

В тот момент, когда я разглядывала ярлычок, послышался неразборчивый шепот.

– Кто здесь? – я вскочила и прислушалась.

Хм. Никого. Я всё ещё была в этом просторном, но полном хлама, помещении одна. Почему-то я была в этом уверена. Что даже крыс никаких здесь нет.

Но шепот…

Я вернулась к разглядывания невероятного платья. Вывернула полностью, чтобы осмотреть с изнанки.

Странно так, оно словно было вообще без швов. Будто его вот таким… хм… выткали?

Да ну, не может быть!

Или правда?

Я взялась внимательно изучать те места, где по идее должны были быть швы. Начиная от той точки, где к платью был приделан флажок-ярлычок.

Очень странно.

В ткани угадывалось плетение, то есть, она была вроде как из отдельных ниток. Но детали кроя переходили одна в другую как будто… Как бесшовное белье, только платье. Но это было бы понятно, если бы оно было простым “чулком”.

Я вывернула его обратно, встряхнула, держа за плечи, рассмотрела ещё раз. Восхищенно выдохнула. Роскошное, конечно! Я бы и примерила, но разметчик, пожалуй что, будет маловат…

Хотя, стоп! У меня же теперь другое тело. В полный рост я себя пока что не видела, но по косвенным признакам Клеопатра здорово изящнее Маргариты. Так что…

Я аккуратно, будто боясь помять, положила платье на ближайший ящик.

“Ха-ха, – проснулся внутренний голос. – Оно только что хрен знает сколько времени валялось комком в куче других шмоток, а помнется, конечно же, из-за того, что ты его положила неправильно!”

Спорить сама с собой я не стала. Стянула через голову зелёное рванье, в которое была одета и быстро протянула руку за красным платьем. Рефлекторно хотелось немедленно прикрыть наготу. Торопливо так, даже плечи скукожились.

Я заставила себя замереть. Выпрямила спину.

Если Горбун за мной наблюдает, то пусть уж видит меня гордой и полной достоинства, а не стыдливо прячущейся за чужими тряпками.

Я снова взялась за волшебно-прекрасное платье без швов и набросила на себя. Запутавшись на несколько секунда в длинном шелестящем подоле, просунула руки в рукава, потянула вниз корсаж.

“Зеркало, мне нужно зеркало!” – немедленно подумала я, как только поняла, что изящное и невероятно красивое красное платье пришлось мне идеально впору.

Невероятно!

Почему-то именно факт того, что я теперь такая тоненькая, какой никогда в жизни не была даже в юные годы, вызывал во мне больше всего эмоций.

Подумаешь, переместилась в какую-то другую реальность. Где есть какой-то князь, где интеллигентная версия Кхала Дрого отзывается на “шерифа”, а старые вещи шепчутся, когда на них никто не смотрит.

Возможно, тут есть магия? Ну и что, подумаешь!

А вот тот факт, что талию свою я теперь могу обхватить пальцами – это настоящее чудо!

Вообще-то я не то, чтобы когда-то стремилась стать красоткой модельного вида. Нет, конечно же, я нет-нет да и вздыхала об этом. По молодости даже на разные диеты садилась и абонементы в тренажёрные залы покупала. Но на пятом десятке я перестала себя обманывать, признала, что все эти стремления к худобе в моей голове появились не без профессиональных стараний маркетологов, торгующих “красотой”, вывесила все “за” и “против” и пришла к выводу, что душевной покой и вкусная еда мне гораздо важнее, чем недостижимый при моем типе фигуры модельный идеал. И успокоилась.

Говорящая стиральная машинка?

Я отпрыгнула в угол, подхватив первое, что попалось под руку. И развернулась, готовая защищаться.

Надо же, даже не ожидала, что так могу!

“Прямо тигрица! – вякнул внутренний голос. – Ррррр! Много ты навоюешь с этой штукой?”

“Пипидастр, – всплыло откуда-то из памяти слово. – эта дурацкая метёлка для смахивания пыли из фильмов для взрослых про секси-горничных называется пипидастр.

И вся эта околесица в голове настолько выбила меня из колеи, что я даже забыла, что вообще-то надо испугаться

Потому что таз ожил.

Точнее, не сам таз, а вот эта самая фигура.

Глаза из бутылочного стекла засветились ярко-зеленым, на нижней половине “пластилинового” лица распахнулся и сейчас привился в жуткой ухмылке беззубый рот.

– Не подходи! – сказала я и угрожающе замахнулась… гм… пипидастром.

– Ты кто? – зарокотал низкий, чуть металлический голос.

– Эй, это был мой вопрос! – возмутилась я.

– Милая барышня, я стою в этом месте уже сто двенадцать лет, – пророкотал “таз” и снова захохотал. – А вот тебя что-то впервые вижу. Ты новая служанка Горбуна?

– Я Клеопатра! – я гордо выпрямила спину. И краем глаза посмотрела на себя мельком в зеркале. Какая я красотка, всё-таки! Если бы ещё не эти сомнительные разводы на лице! Будто меня в грязной луже возили. А потом как попало обтерли и сунули лицом в пыль.

И с правой стороны это все выглядело так, будто у меня залихватски так закручены усы.

“Царица барахолки!” – подсказал внутренний голос. И я как-то сразу сжалась.

Пластилиновый уродец на краю ванны молча меня разглядывал.

Ну, то есть как, разглядывал. На подобии лица светились то ярче, то тусклее “бутылочные” глаза.

– Клеопатра… – нараспев прорлкотал голос. – Красивое имя. Кле-о-пат-ра. Будто ручей скачет по камешкам, свежо и звонко.

– Что? – оторопела я.

– Подойди ближе, – доверительно произнес… Как бы его назвать? Уродцем как-то даже про себя невежливо. Мойдодыр?

Я опустила пипидастр и шагнула вперёд.

“Подойдите ближе, бандерлоги!” – нараспев произнес внутренний голос.

“А вдруг он меня сожрёт?” – испуганно залепетал его трусливый брат-близнец.

Но все эти голоса рассудка опоздали. Я уже приблизилась к ванне-тазу настолько, что коснулась ладонями его края.

Мойдодыр с одной стороны таза, а я, в такой же позе – с другой.

И как зачарованная смотрела в его светящиеся и мерцающие глаза.

– У кого душа чиста, к тому грязь не пристает… – голос Мойдодыра зазвучал убаюкивающе. В лицо мне нежно подул поток свежего, пахнущего цветущим лавандовым полем ветерок. Мне даже глаза захотелось прикрыть от удовольствия.

– Вот теперь все в порядке, – удовлетворенно сообщил Мойдодыр, когда свежий ветерок стих.

Я открыла глаза и поняла, что реально чувствую себя лучше. И кажется, что дело в том, что…

Я отпрыгнула от ванны-таза и метнулась к зеркалу. Да, точно!

Свежий ветерок Мойдодыра смысл с моего лица грязные “усы” и пятна. Теперь я вся сияла чистотой. Прическу, правда эта неведомая магия не улучшила. И ссадины все так же ныли под удивительным красным платьем.

“Без нормальной прически это платье выглядит неуместным!” – снова опомнился внутренний голос.

Но я в этот раз только отмахнулась.

Удивительно, но мое новое отражение в зеркале не вызывало ощущение чуждости.

Эта новая я была на прежнюю меня и похожа, и нет. Лицо было другим, не тем, которое я всю жизнь привыкла видеть в зеркале.

Но это было… мое лицо.

Почему-то я точно это знала.

Как будто тот цветной фейерверк из экрана смял прежнюю меня как пластилин в единый ком. А потом вылепил другую меня.

“Да-да, лучшую версию”, – ехидно и зловеще пробормотал внутренний голос.

На какое-то мгновение мне действительно стало жутко. Какая цена должна быть у этого волшебного преображения? Уверена, что самые богатые и знаменитые готовы были отдать практически что угодно, лишь бы получить такое юное и упругое тело. А мне оно досталось за что? За то, что я нажала бездумно на кнопочку на каком-то примитивном сайте?

“Ну да, все остальные в этой ситуации с деньгами и квартирами расстаются, а тебе вот новое тело дали…” – подозрительно забухтел внутренний голос.

– Заткнись! – вполголоса шикнула я.

– Эй, я вроде бы ничего и не говорил! – пророкотал за моей спиной Мойдодыр.

– Ой, извини! – смутилась я. И щеки моего отражения в зеркале ярко вспыхнули. – Это же ты меня умыл?

– Я всего лишь выполнил свое предназначение, хозяйка! – теперь рокочущий голос Мойдодыра тоже звучал смущённо.

– Спасибо… эээ… – произнесла я и поняла, что до сих пор не знаю, как его зовут. Не Мойдодыром же его называть…

– Горгон, – отозвался Мойдодыр. – Чистящий голем, модель четыре.

– Горгон, – повторила я. – Спасибо, Горгон. Это было очень своевременно.

– Рад служить, Клеопатра, – глаза голема вспыхнули. Как мне показалось, радостно.

– Послушай, Горгон… – начала я. Это вообще нормально, спрашивать у стиральной машинки, что тут происходит? С другой стороны, а у кого ещё? Он третий, кого я встретила в этой своей новой реальности. И пока что самый нормальный.

– Между прочим, ты первая одаренная, которую я здесь вижу, – не дожидаясь вопроса, сказал Горгон.

– Одаренная? – я похлопала ресницами.

– До тебя у Горбуна было три помощницы, – словоохотливо сообщил Горгон. – Марушка, Кларисса и Донна. И все они были простушки. Когда Донна исчезла, я думал, что он больше никого не возьмёт…

– В каком смысле исчезла? – спросила я.

– Ты забываешь, Клеопатра, что я не покидаю эту комнату, – тут мне показалось, что голем вздохнул. – А поскольку она была простушкой, разговаривать с ней я не мог.

Горгон продолжал болтать, вываливал на меня самые разные факты.

Теперь я знала, что обязанности прежних помощниц Горбуна состояли в складывании грязных шмоток в таз. И вытаскивании чистых из таза.

Банка радости и прочие простые вещи

Когда я подумала, что Горбун может читать мои мысли, меня чуть Кондратий не хватил. И даже не в том дело, что я думаю что-то особенно неприличное. Просто…

“Просто твои мысли – это все, что у тебя есть”, – закончил внутренний голос.

– Со стола хлам всякий убери, – не обратив на мои душевные терзания никакого внимания, начал распоряжаться Горбун. – Я нам тут с тобой пожрать сгоношил. Только ты не привыкай, я это в виде исключения. На рынок потом сама будешь ходить, поняла?

Горбун чуть суетливо хромал между стеллажами, указывая, что и куда убрать. И чем больше он говорил, тем легче становилось у меня на душе.

Не читает Горбун мысли.

И вообще не имеет никакого понятия, что я… гм… одаренная. Несколько раз назвал меня простушкой. Я в какой-то момент чуть было не сболтнула, что общалась с Мойдодыром-Горгоном. Но вовремя прикусила язычок.

Не знает – и хорошо. Меньше знает – крепче спит. Не очень понимаю, почему, но мне ужасно хотелось сохранить пока что в тайне от Горбуна то, что я знаю теперь чуть больше, чем когда он меня оставил.

“Чем, интересно, Горбун так доволен?” – думала я, освобождая стол. Уродливое лицо моего хозяина прямо-таки лучилось самодовольством и радостью. Он даже выглядеть стал менее зловеще, чем обычно.

– Значит так, Клепа, – Горбун с грохотом придвинул к столу табурет и принялся выкладывать их полотняной сумки свою “добычу”. Не дожидаясь, пока стол полностью освободится. У меня было желание просто снести все вещи кучей на пол. Тем более, что именно кучей они и были свалены.

Но делать я этого, конечно же, не стала. Взяла с ближайшей полки пустую коробку и принялась аккуратно все туда складывать.

– Значит так, Клепа, – повторил Горбун. – Работа наша с тобой состоит в следующем… – на столе появилось кольцо упитанной жирненькой колбасы, неровная коврига серого хлеба, пара луковиц, свёрток промасленной бумаги… – Раз в неделю, по вторникам, мы с тобой берём повозку и обходим наш участок. Собираем хлам и своим сюда.

– Так мы мусорщики? – уточнила я.

– Но-но! – Горбун поднял вверх узловатый палец. – Хлам и мусор – это совсем даже не одно и то же!

В моей голове мелькнула мысль насчёт сортов… эээ… продукта пищеварения. Но говорить не вслух я не стала. И так многовато болтаю лишнего, кажется.

– Мы привозим все сюда, сортируем на ветошь, хлам и барахло…

Я фыркнула, едва сдержав смешок.

– Это что ещё был за звук? – встрепенулся Горбун. – Ты что, чихаешь? Заболела?

Лицо его снова стало подозрительным, а из разных глаз снова как будто выскочили змейки.

– Нет-нет, – поспешно замотала головой я. – Хотела спросить, по каким критериям мы… эээ… сортируем хлам.

– Не твоя забота! – отрезал Горбун. – Твоя – выполнять мои указания! Сразу и без вопросов. Поняла?

– Поняла, – кивнула я, уложив в коробку последнюю из вещей со стола. Это оказалась потёртая бархатная жилетка с замысловатой вышивкой. Похожая на элемент костюма тореадора.

– Повтори! – требовательно воскликнул Горбун.

– Выполнять твои указания, – сказала я, едва заметно вздохнув.

Горбун пошарил рукой в сумке, проверяя, не осталось ли там ещё чего-нибудь. Потом вперёд в меня взгляд своих разного размера глаз.

– Ну и что ты стоишь столбом? – спросил он. – Хватай, что-нибудь, жри, и пойдем.

И чтобы показать мне пример, он отломил кусок колбасы и принялся с с энтузиазмом жевать.

Я нахмурились.

Ладно, один раз я могу схомячить хлеб с колбасой, похрустывая неизвестным шишковатым корнеплодом. Но все время так питаться…

– Кгхм, – я покашляла, привлекая внимание Горбуна, увлеченно жующего колбасу.

– Что?! – недобро прищурился он. – Ты не поняла моего указания?

– Поняла, – кивнула я, отщипнув от ковриги кусочек. – Но у меня есть… эээ… предложение.

Горбун приподнял одну бровь. Я сочла это знаком, что можно продолжать.

– Мистер… эээ… – он точно называл свое имя! И это было похоже на название какого-то пылесоса.

– Называй меня хозяин, – хмыкнул Горбун.

– Ладно, хозяин, – сказала я, и судя по недовольной гримасе на лице Горбуна, звучало это в моем исполнении довольно саркастично. – На одном из стеллажей я видела коробку с посудой. Может быть, вы позволите мне накрыть на стол, чтобы мы поели как приличные люди?

– А с чего ты взяла, Клепа, что мы с тобой приличные? – Горбун довольно жутко улыбнулся. Я поперхнулась, но взгляд выдержала, глаза не отвела.

Вот уж нет!

Знаю я этот прикол! Дашь слабину в таком вопросе с самого начала, и до конца времён будешь жрать из миски с пола, как собака.

– Ну раз тебе работы мало, валяй, мест на стол миски, – согласился Горбун. И продолжил жевать свой кусок колбасы.

Я перевела дух.

Маленькая победа.

И я мысленно положила маленький блестящий камешек в банку радости.

Очень такая штука меня выручила в тот период, когда с мужем только развелась. Я тогда сидела сычом, в слезах и соплях, а ко мне в гости заявилась Карина. Заклятая подруга, по-другому не скажешь. Она была прямо-таки до трясучки лёгкая. Жизнь вокруг могла рушиться и мчать под откос, а ей будто наплевать.

Но страшнее всего, конечно, были ее отношения с весом и возрастом.

“Что-то у меня жопа толстовата…” – говорила она. И за три месяца худела. А на вопрос всех подруг: “Как?! Поделись секретом?” бралась радостно рассказывать прописные истины насчёт “меньше жрать и больше двигаться”. А когда ей исполнилось сорок…

Ой, в общем, реально у всех есть такая подруга, которая бесит.

Но в тот момент я и ей была рада.

А она посмотрела на меня внимательно, пошла на кухню, некоторое время там чем-то звенела, потом вернулась обратно в гостиную и поставила передо мной литровую банку. В которой раньше было варенье вишневое. На донышке, банка месяц в холодильнике стояла. Карина ее ополоснула не особо тщательно. И не особо тщательно же вытерла.

– Вот, – сказала она. – Это твоя банка радости. И тебе за месяц нужно ее наполнить, поняла?

Проблемы с доверием лучше решать сразу

Горбун задумчиво крутил в руках совершенно целую чашку.

– Я ведь слышал, что она вдребезги разбилась! – сказал он и подозрительно посмотрел на меня.

Я невинно улыбнулась и пожала плечами.

– Повезло! – сказала я и потупила глазки. – Я тоже была уверена, что чашка разбилась, хорошо, что это не так. Давайте, я налью вам… эээ… напиток, хозяин!

Я забрала чашу из рук Горбуна и развила бешеную деятельность. Порезала хлеб, колбасу и овощи, высыпала в узорчатую глубокую мисочку орехи, похожие на кешью. Открыла бутылку и понюхала жидкость внутри.

Почему-то ожидала чего-то плохого. Что из под пробки пахнет какой-нибудь мерзкой сивухой, кислым пивом или ещё каким шмурдяком. Но пахло неожиданно приятно. Как будто в бутылке было какао с нотками мяты и огурца. Сочетание, конечно, неожиданное, но захотелось попробовать. Я даже чуть было из горлышка не отхлебнула.

Сдержалась.

Воспитанность победила.

Я шуршала, наводя красоту на столе, а сердце при этом колотилось так, будто готово выпрыгнуть. Скулы свело от широкой глуповатой улыбки, а в голове металась только одна мысль: “Это я сделала! Это я сделала!”

Мое “пожалуйста-пожалуйста” сработало совсем как… магическое заклинание.

“Только бы Горбун не заметил!” – метнулась вторая мысль.

– Все готово, хозяин! – с повышенным градусом энтузиазма в голосе защебетала я. – А если ты покажешь мне, где кухня, то я буду сама нам с тобой готовить.

– Что это ты вдруг стала такой услужливой? – подозрительно прищурился Горбун.

– У меня было время подумать, – пропела я, наполняя злополучную кружку шоколадным напитком из бутылки. Цвет, кстати, у него оказался тоже довольно… забавным. Голубоватым с молочными разводами. В кружке это смотрелось совершенно крышесносно. Как будто магия какая-то.

“А может и правда магия’, – подумала я.

Окинула ещё раз взглядом получившуюся сервировку.

Вздохнула мысленно, что нельзя эту красоту сфотографировать, очень уж живописно все получилось. Эдакая художественная небрежность в нарезке и разная, но эффектная керамическая посуда.

И поняла, что Горбун пристально на меня смотрит.

Глаза я не отвела.

Наоборот – улыбнулась ещё шире и сделала книксен. Ну, наверное это был книксен. Приподняла широкую юбку в об стороны и присела. Кю

– Я подумала, что раз уж нам с тобой предстоит жить и работать вместе, – сказала я, надеясь, что голос мой не дрожит. – То лучше сразу постараться наладить мир и взаимопонимание.

Горбун ещё больше прищурился.

– Хозяин, – поспешно добавила я и снова присела.

Вот тут на лице Горбуна разлилось самодовольное выражение, и я поняла, что он принял мою игру за чистую монету. А бешено колотящеглся сердца просто не услышал.

– Садись, – он похлопал по свободной табуретке. – Поешь, и нам с тобой до вечера нужно будет ещё кое-куда сходить.

“Дзинь!” – звякнул ещё один камешек в банке радости.

Я плюхнулась на табуретку и незаметно выдохнула.

Понятно, что как и любая женщина в пятьдесят, я виртуозно умею изображать лицом и голосом все, что угодно – от адской ярости до многократного оргазма. Вот только моему нынешнему телу не было пятидесяти. Оно было полно гормонов и эмоций. И совершенно не желало послушно имитировать все, что я ему командовала.

Я незаметно несколько раз сжала и разжала под столом пальцы. Бешено колотящееся сердце начало наконец-то замедляться и стучать в нормальном темпе.

Я соорудила себе бутерброд, осторожно сделала глоток из кружки.

Прохладная сладковатая жидкость напоминала чем-то какой-нибудь фирменный летний напиток из модной городской кофейни. Странно в нем было то, что белая и синяя фракции не смешивались, а перетекали, образуя на поверхности причудливые узоры.

Горбун дожевал кусок колбасы, быстро выхлебал содержимое своей кружки и принялся рассказывать мне про нашу работу.

А я ела и слушала.

Все оказалось довольно скучно. Мы принимали разное старье за небольшую денежку. Сортировали в свои складе, а потом развозили по нескольким, как я поняла, мастерским или производствам, которые как-то с этим вторсырьём работали. И вот они уже нам платили.

Больше, чем мы за вывоз хлама со дворов.

И вот с этой разницы мы и жили.

– А почему мы не можем продавать эти вещи поштучно? – спросила я, дожевав один бутерброд и потянувшись за вторым. И колбаса, и хлеб, и незнакомый шишковатый корнеплод оказались замечательно вкусными. Специи имели незнакомые оттенки, текстуры… Не удивлюсь, если эта колбаса вообще ни разу не из мяса.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Горбун.

– Ну вот эта одежда, например, – я погладила пальцами узорчатую тесьму на рукаве блузки. – Ты говоришь, что некая “Артель Лаверна” платит нам за каждый короб ветоши по три серебряных… Ткань – это же к ветоши относится, так?

– Быстро схватываешь, Клепа, – кивнул Горбун. – Но я не понимаю…

– А сколько стоит новая такая юбка? – спросила я.

– Почем я знаю, я же не девка! – пожал плечами Горбун. – Может, десять.

– Вот! – я азартно подалась вперёд. – Значит, если продать одну эту юбку за три монеты, то ее сможет купить девушка, которая не могла себе позволить новую вещь. А мы получим выгоду.

– Да кто же будет покупать-то ношенное? – засмеялся Горбун.

“Кто тебя спрашивал вообще? – снова завел шарманку внутренний голос. – Сначала разобралась бы, а потом уже с предложениями лезла”.

Мелькнула мысль, что вдруг в этом магическом мире почему-то для здоровья вредно носить чужое.

Но тут я закусилась.

– Ага, то есть, меня, значит, переодевать в ношенное можно, а кого-то другого нельзя, так что ли? – я умерла руки в бока. – Или я опять чего-то не знаю?

– Так не принято же, – Горбун мелко заморгал глазами. – Вроде как вместе с одеждой могут миазмы передаваться…

– И флюиды, ага, – фыркнула я. – Хозяин, ты выглядишь образованным человеком, а повторяешь бабкины суеверия!

Сплошные намеки и подозрения

Взгляд шерифа так меня взволновал, что я даже прослушала начало их разговора. Включилась, только когда Горбун тряхнул меня за плечо, прервав игру в гляделки.

Наваждение отпустило, и я наконец-то смогла хоть сколько-то понять, о чём идёт речь.

В общем, эта Донна, которая была последней помощницей-рабыней Горбуна, не так давно исчезла при не особо загадочных обстоятельствах. Она бегала на свидания сразу с двумя богатенькими сыночками – один купеческий, из нуворишей, а второй настоящий всамделишный аристократ. Баронет. Вот только замуж она не могла выйти, потому что была рабыней барахольщика. И однажды пропала.

И баронет пропал тоже.

Сплошная ваниль и милота, любовь победила социальные предрассудки, теперь парочка должно быть скачет верхом через прерии, рука в руке, впереди – одна сплошная любовь и свобода.

Вот только купеческий сын тоже пропал.

“Они что, все вместе сбежали? – подумала я. – Втроём?”

Воображение тут же накидала мне не очень приличных картинок их возможной совместной жизни, но я шикнула на разгулявшуюся фантазию.

“Что за мысли, але? – ехидно прокомментировал внутренний голос. – Может они все трое просто дружили, а сбежали с бродячим цирком. Может такое быть, а?”

– Почему ты не сказал, что девчонку тебе родители продали? – прорычал шериф. Я усилием воли не стала на него смотреть. У меня и от голоса его мозги отключались, а уж если я на него посмотрю, то следить за ходом беседы вообще не получится.

– Не родители, а отец, – поправил его Горбун. – Не сказал, потому что уговор у нас такой.

– Горбун, ты испытываешь мое терпение, – массивный кулак шерифа опечатался в дощатую стену. От этого, кажется, весь дом задрожал.

Ох, как он был хорош!

В первый раз в жизни видела подобный жест, исполненный с таким яростным артистизмом! Обычно стены лупят как истерички, нервно и жалко.

А здесь…

Да что со мной такое?!

Это волнующее безволие с одной стороны приводило меня в бешенство. Я же взрослая женщина! Неужели я не смогу совладать с какими-то нелепыми подростковыми позывами?!

С другой…

С другой стороны, ощущения были настолько волнующими и приятными. Настолько сладко все внутри сжималось и трепетало. Настолько яркими красками играли давно уже, казалось бы, подзабытые чувства, что мне яростно не хотелось, чтобы это вдруг прекращалось.

И эти два противоречивых течения мыслей превращали мой мозг в натуральный такой водоворот, в который безвозвратно затягивало мою логику, мой здравый смысл и мой жизненный опыт.

– Ты понимаешь, Горбун, что вместо того, чтобы заниматься действительно важными делами, я трачу время на твои капризы? – прохладно спросил шериф. – Ты хочешь, чтобы в следующий раз, когда ты будешь обивать пороги участка, умоляя найти очередную сбежавшую девицу, я просто вышвырнул тебя вон?

– Да что ты заладил “вышвырнул, вышвырнул”! – недовольно пробурчал Горбун. – Ну да, я не сказал тебе про отца, потому что подписал с ним договор. Что он мне продает девчонку, а я забываю про его существование. Ясно тебе?

– А ты не находишь, что раз твоя Донна пропала, то этот твой договор как раз-таки очень подозрительно выглядит? – спросил шериф. – У кого ты ее купил?

– Не-не-не, твое благородие, так просто тебе меня не расколоть! – Горбун умер руки в бока.

– Да почему мне вообще приходится тебя раскалывать? – возмутился шериф. – Это же ты заявил, что девчонка пропала. И надо ее найти. А тепер запираешься, будто сам ее куда-то и дел. Хм, подожди-ка…

– Ты на что это намекаешь, твое благородие? – прошипел Горбун. – Что я эту девчонку сам у себя украл?

– А что, все сходится, – шериф пожал плечами и как бы невзначай переместился так, что Горбун оказался как бы заперт в углу. – Ты заявляешь о пропаже, умоляешь найти. А потом спокойненько едешь на торг, покупаешь вот её, – шериф качнул в мою сторону головой и снял с нее шляпу.

“Как будто галантно поклонился…” – мысленно прокомментировала я, но тут же усилием воли посмотрела на деревянную стену, сосредоточившись на выщербинах и щелях. Нельзя сейчас мне смотреть на шерифа! А то у них в разговоре самое интересное начинается, а я все пропущу!

– Так мне помощница по кодексу полагается! – возмущённо возразил Горбун. Но выглядел он довольно нервно. Взгляд его разных глаз метался по комнате, будто в поисках пути к отступлению. А узловатые пальцы нервно перебирали полу его хламиды. В какой-то момент он, кажется, поймал себя на этом. Сжал руки в кулаки, усилием воли опустил вниз и посмотрел прямо в глаза шерифу.

– Ты может найдешь Донну, а может и нет, – дерзко заявил он. – А у меня работа! Тоже понимать надо!

– А если я тебе завтра твою пропажу верну? – прищурился шериф.

И тут я поняла, что до сих пор не знаю, как его зовут.

“Шериф”, “мое благородие” – это же не имена! Горбун мне представился. Его зовут Дикон Вирби. Значит и у шерифа должно быть настоящее имя. Вряд ли его зовут Кхан Дрого…

– Горбун, ты заговаривает мне зубы! – шериф сделал ещё шаг вперёд. Запирая Горбуна в ещё более тесном пространстве.

– Ничего я тебе не заговариваю! – голос Горбуна вдруг зазвучал жалобно, почти слезливо. – Слушай, твое благородие, ну что ты ко мне прицепился? Мало того, что я потратился, когда вон ее, – Горбун тоже кивнул в мою сторону, – покупал. – Так ты ещё и намекаешь, что Донну я сам у себя похитил. Что за день сегодня такой!?

– А кто говорит о похищении? – шериф пожал широкими плечами и снова посмотрел на меня. Взгляд я отвести не успело, так что меня обожгло так, что показалось, что я расплавилась, как свечка на печке.

Нить разговора я моментально потеряла. Сердце снова заколотилось, как бешеное, щеки полыхнули пожаром, а рой бабочек в животе слаженно, как стая вентиляторов, затрепетал крыльями.

Фантазия немедленно представила мне, как я прямо сейчас подхожу к шерифу, кладу руку ему на плечо, чувствую, как под тканью рубахи переливаются могучие мускулы. Как я смотрю ему в глаза и говорю что-то вроде:

Логично ли использовать девушку как ездовое животное?

Шериф выхватил у Горбуна бумагу и впился в нее глазами. Взгляд его проскользил по строкам раз. Потом другой. Потом третий.

Потом он посмотрел на меня, и кажется в его глазах мелькнуло сожаление.

Он вернул бумагу Горбуну, губы его дернулись слегка презрительно.

Интересно, это значит, что шериф осуждает сам факт института рабства? Или его злит ситуация, что пройдоха Горбун пудрит ему мозги, а он, прямая душа, ничего с этим не может сделать.

– Ладно, демоны с тобой, – махнул рукой шериф и пропал к двери.

Перед выходом он ещё раз обжёг меня длинным задумчивым взглядом.

А Горбун семенил за ним, бормоча всякое о том, что у нас срочные-немедленные дела. А ещё что он вообще-совсем не держит зла за нелепые подозрения. Он же понимает, что работа у шерифа ответственная…

Дверь захлопнулась.

Горбун шумно выдохнул и посмотрел на бумажку, которую всё ещё сжимал в руке.

“Получается, раз у него есть купчая, значит я и правда рабыня”, – с сожалением подумала я.

Но додумать мысль не успела. Злополучная бумажка вспыхнула в его пальцах холодным синим пламенем и рассыпалась прахом по доскам пола.

– Что уставилась? – зло буркнул Горбун. – Вообще-то у меня были другие планы на это заклинание! Не понимаю, что он к тебе прицепился.

– Ко мне? – я удивлённо похлопала ресницами. Почти не изображала, кстати. Мой внутренний голос почти убедил меня в том, что этому блистательному шерифу нет и не может быть до меня никакого дела. А вот Горбун вроде как заметил что-то тоже…

Я мысленно показала внутреннему голосу язык.

Горбун осторожно высунул свой длинный нос наружу. Покрутил головой, потом повернулся ко мне.

– Пошевеливайся, нам пора идти! – скомандовал он. – До темноты ещё десять дворов надо обойти!

Перед тем, как переступить порог, я и обрадовалась, и испугалась одновременно. От мысли о том, что скоро я увижу свой новый мир, а не только склад со всяким хламом, будоражила и наполняла меня предвкушением всяких радостей. Но страшно было тоже.

Что там, снаружи?

Первую мою прогулку Горбун испортил. За дверью вовсе не сразу была шумная улица, как я думала вначале. А небольшой тенистый дворик.

Который мог бы быть живописным и милым, если бы не массивная деревянная тачка с двумя большими колесами, стоявшая прямо поперек мощной плоскими камнями дорожки.

– Давай, Клепа, хватай оглобли, – Горбун ткнул узловатым пальцем на тачку-тележку.

– Мне ее везти? – неподдельно удивилась я.

– Тебе, кому же ещё? – фыркнул Горбун.

– Ослу или пони, – я пожала плечами и сделала шаг назад. Мое взрослое сознание категорически протестовало и не желало впрягаться в эту телегу. У меня даже как будто спина заныла.

Ну, нет, конечно, ничего у меня не заняло, вру.

Моя Клеопатра была бодрой, полной сил и энергии. И нет, не испытывала ровным счётом никаких эмоций по поводу таскания какой-то там телеги.

– А ну живо! – Горбун резво повернулся ко мне и быстрым движением ухватил за косу. И прошипел. – Ты будешь меня слушаться, поняла?

– Ай-ай! – взвизгнула я. – Я пошутила! Пошутила! Отпусти, уже иду тащить эту телегу.

На самом деле, все оказалось не так уж плохо, как я думала.

Нет, конечно, я бы предпочла, чтобы первая моя экскурсия по городу проходила иначе. Чтобы рядом со мной ковылял не уродливый Горбун, то и дело зло зыркающий в мою сторону, а…

– Направо поворачивай, – над самым ухом прикрикнул Горбун, не дав мне разместиться о том, с кем бы я хотела погулять по этому городку.

Страхов моих он, к счастью, не оправдал. Улица, по которой мы шли, выглядела как будто ее переместили из какого-нибудь живописного европейского захолустья. Каменные и деревянные дома тесно жались друг к другу. И каждый был одновременно похож и не похож на окружающие. На островерхих башенках вращались причудливые флюгеры. В основном на морскую тематику. Пока мы топали, я видела несколько видов рыб, осьминога и краба.

Воздух был йодисто-соленый, значит город морской.

“Всегда мечтала чаще бывать на море”, – с долей восторга подумала я, провожая взглядом колоритную горожанку в платье с глубоким вырезом и корзиной, полной рыбы.

Я жадно смотрела на прохожих. На то, как они одеты, как двигаются. На их лица. Такие разные, такие чужие и такие… свои.

Ощущение было странное. Я этот город видела впервые в жизни. Но почему-то он не ощущался чужим. Как будто мои ноги помнили эти мощёные брусчаткой узкие улицы.

Когда мы миновали маленькую площадь, в центре которой стоял небольшой круглый фонтан, изображающий рыбу, стоящую на хвосте, меня захлестнуло такой непонятной радостью, что я приветливо помахала двум глазеющим на меня с балкона подросткам.

– Хорошего дня! – крикнула я.

Горбун тут же ткнул меня в бок, но даже это не смогло испортить мне настроение.

До Собачьего конца идти оказалось не очень далеко, по моим внутренним ощущениям, минут пятнадцать. И когда мы дошли до улицы, над которой висела бронзовая длинная собака, Горбун скомандовал мне остановиться и развесил по тележке несколько бубенчиков и колокольчиков.

“Как чумная телега прямо”, – подумала я, когда потащила нашу повозку дальше. Как ни странно, я совершенно не устала.

“Почему, интересно, Горбун все время берет себе помощниц? – подумала я. – Помощники были бы логичнее. Парни сильнее…”

Вообще мне было интересно.

Хотя после того, как в тачку начали нагружать разные вещи, катить ее стало труднее.

Но мне было все равно прикольно смотреть, как происходит наша работа.

Мы останавливались, Горбун начинал бренчать колотушкой и голосить:

– Старые вещи, принимаю старые вещи!

У некоторых домов его игнорировали. Но большинство что-то выносило.

Судя по виду, Собачий Конец был богаче Тряпичного, из которого мы пришли.

Дома здесь были побольше, садики тоже встречались чаще. И вещи нам выносили явно слуги.

Это был отважный поступок или слабоумный?

Сначала мне показалось, что передо мной старик. Но уже через секунду я поняла, что это из-за седых волос. Не был князь старым. На вид было сложно сказать, сколько ему лет. Как там говорится? Мужчина, в полном расцвете сил. На смуглой коже светлые глаза выделялись, как две льдины. И взгляд такой… Не то, чтобы он смотрел на меня как на интересное насекомое, но что-то такое в нем было. Невообразимое превосходство. Запредельная уверенность.

– Ты что, оглохла?! – прицедил Горбун мне в самое ухо. И его сильные пальцы ущипнули меня за бок. С вывертом. Так больно, что я чуть не заорала.

– Клеопатра, ваша светлость! – взвизгнула я. – Меня зовут Клеопатра! Я служанка господина Горбуна, то есть Дикона Вирби!

– Клеопатра… – князь медленно покатал мое имя на языке. С похожими интонациями говорил недавно Мойдодыр-Горгон. – Клеопатра…

Сильные пальцы князя всё ещё держали меня за подбородок.

А другая его рука легла на мою талию. Он попытался притянуть меня ближе.

И все вокруг – Горбун, прохожие, которых внезапно оказалось много, выскочившие откуда-то крепкие парни, одетые в зелено-золотую униформу – замерли. И глаза у всех стали стеклянные-стеклянные. Будто каждый понял, что сейчас произойдет. Но вмешиваться и защищать юную девчонку никто не будет.

И тут я вдруг обозлилась!

Это только в самый первый момент я была где-то даже очарована могучей силой и уверенностью, исходящей от этого человека. Но когда он вдруг решил протянуть руки и схватить меня, как понравившуюся вещь, меня перекрыло.

– Руки распускать не надо тут! – я вывернулась из ещё не успевших сомкнуться объятий князя. И после паузы добавила. – Ваша светлость!

– Ты что себе позволяешь?! – зашипел Горбун.

– Ты хоть понимаешь, девчонка, кому дерзишь? – правильные черты лица князя презрительно скривились.

“А он мне сначала красивым показался, да?” – мелькнула мысль в голове.

– О, ещё как понимаю! – я гордо вскинула подбородок и одернула юбку. – Ты здесь самый главный, тебя все боятся. То есть, вас.

Даже не знаю, почему вдруг я так резко осмелела. Триггернуло что-то, как сказала бы моя многомудрая дочь. Тоска вообще в психологии шарит, не то что я.

На секундочку мелькнуло в голове сожаление, что я могу никогда не н увидеть.

Но очередной щипок Горбуна вернул меня к реальности. Он неловко рухнул на колени и попытался потащить меня следом. Дверная за плечо и косу.

– Только не ты, верно? – с непередаваемым высокомерием проговорил князь.

Голос у него был неплох. Звучный, сильный. Вот только от него по коже не бежали мурашки.

Вот странно, да?

Князь был однозначно, красив. Породистое лицо, суровый и внимательный взгляд холодных глаз, под бархатным камзолом цвета звёздной ночи угадывались крепкие мышцы. Широкие плечи, осанка такая, будто он позирует для календаря, посвященного мужской красоте.

И серебряные волосы ещё эти… Да, реально, образ прямо-таки незабываемый.

Если поставить рядом его и моего шерифа, то сложно однозначно сказать, кто из них объективно красивее.

Вот только от одной мысли о шерифе я плавлюсь, как парафиновая свечка, забытая в жару на солнечном крыльце.

А князь…

– Я не буду вставать на колени! – строптиво сказала я и сбросила с себя руки Горбуна. – Я извинилась за свою невнимательность, а больше я вам ничего не должна. И если вам кажется, что меня можно вот так просто взять, как вещь. То ты ошибаешься!

Я замолчала, дерзко глядя князю в глаза.

“Ты что творишь? – опомнился внутренний голос. – В смысле – не может взять? Да он дуболомам своим сейчас скомандует, и они прямо здесь тебя пристегнут к ближайшей… что это за деревянная штука?”

“Лошадей привязывать, наверное, – ответила я сама себе. – Там как раз корыто с водой…”

Князь смотрел на меня.

Горбун скулил что-то, копошась под ногами.

Прохожих резко стало меньше.

Княжеские стражники, если это были они, конечно, а не добровольная народная дружина, например, замерли в шаге от всей сцены. С тупым выражением преданности на лицах.

Страшно мне было?

О да!

Готова ли я была сейчас встать на колени и униженно попросить прощения?

Ни за что!

Да пусть хоть на куски меня режут, унижаться не стану!

– Строптивая служанка у тебя, Горбун, – сказал князь и громко неприятно расхохотался. – Плохо воспитываешь, значит!

– Ваша светлость, она совсем новенькая, – залепетал Горбун. – Сбежала с торга, ее только сегодня шериф доставил…

– Ах, шериф… – глаза князя полыхнули таким льдом, что я чуть инеем не покрылась. Ого, похоже, между князем и шерифом не все ладно…

Тут князь неуловимым движением метнулся к Горбуну. Ухватил его за ворот хламиды и резко поднял с колен на ноги.

– Неделю тебе даю, понял, барахольщик? – князь говорил прямо в лицо Горбуна. Как будто выплёвывал каждое слово.

– Да, ваша светлость… – едва слышно пролепетал Горбун.

Князь оттолкнул моего хозяина, и тот повалился на мостовую, как мешок.

Группа мальчишек, следившая за всем этим представлением с безопасного расстояния, разразилась противным обидным хохотом.

Князь отвернулся и зашагал прочь от нас. Бросив на меня предварительно оценивающий и недобрый взгляд. Под ним хотелось сжаться, спрятаться и не отсвечивать. Но моей строптивости всё ещё было достаточно, так что глаза я не отвела. И только ещё сильнее выпрямила спину.

Только потом подумала, что это движение с моими нынешними формами смотрится даже неприлично.

Стражники пристроились с двух сторон от князя, и вся процессия удалилась.

Вредные мальчишки засвистели и принялись швырять в Горбуна разный мусор.

– Барахольщик! Барахольщик!

Кусок кирпича очень неудачно попал Горбун в лоб как раз в тот момент, когда он поднимался. И он снова плюхнулся на задницу.

“Ах вы, засранцы мелкие!” – зло подумала я. Подхватила с мостовой горсть мелких камешков и швырнула в сторону мальчишек.