Царь мира 4: Люди Ашшура

Глава 1. Введение

Знаете, в чём главный парадокс решения рассказать человеку 21 столетия о том, как более чем за 700 лет до рождения некоего Иисуса ты стал создателем первой известной в истории империи?

В том, что вспомнить всё, что тогда с тобой происходило – проще, чем рассказать это так, чтобы тебя правильно поняли.

Люди мало думают о народах и государствах, исчезнувших задолго до того, как появился хотя бы тот язык, на котором они сами говорят. Но ещё меньше они думают о том, чем представители этого народа от них отличались. К какому укладу жизни они привыкли, что ели, во что одевались, как передвигались по миру, который казался им тогда необъятным? Как рассказать так, чтобы, несмотря на все детали, которые сегодня очень сложно понять, стало ясно – суть человека осталась всё той же, что и тысячелетия назад?

Я попытаюсь.

Те из вас, кто внимательно учил историю вашей цивилизации, наверняка знают, почему существует такое понятие как Тёмные века. Так назвали ваше Средневековье, когда многие достижения человечества оказались забытыми на целые тысячелетия. Люди в Европе начали копать колодцы, вместо того, чтобы строить водопроводы. Они забыли, что такое канализация, и как правильно мостить дороги. Историками о том смутном периоде написаны целые тома.

Гораздо меньше упоминаний о том, что такие Тёмные века в истории человечества происходили не единожды. Как минимум ещё один раз они случились в глубокой древности. Отголоски их дошли до вас под названием Бронзового коллапса. О причинах его учёные спорят до сегодняшнего дня. Что стало причиной? Землетрясение, повлёкшее цунами? Извержение вулкана? Серия неурожаев?

Я не помню того времени. Но память о нём в Ассирии 8 века до нашей эры была свежа. Его называли Великим Бедствием. И началось оно с падения на Землю раскалённых камней с неба. Из-за них случились и землетрясения, и цунами, и серия неурожаев.

Один камень или даже их дождь не вызвали бы тот упадок цивилизации, который тогда случился. То, что вы называете падением метеоритов, случалось регулярно и достаточно часто, чтобы действительно вызвать коллапс. Для обитателей тогдашнего мира это стало страшной обыденностью. Они жили, боясь неба.

Люди лишь из поколения в поколение передавали рассказы о том, как раскалённые камни, нёсшие огромные разрушения, падали на землю, и спасения не было на многие расстояния вокруг от места падения, а взбунтовавшаяся земля раскрывала свои недра, хороня в них целые города и народы, и заставляя реки менять свои русла. Волны Западного моря (вы называете его Средиземным) внезапно превратились в горы из воды, обрушивающиеся на прибрежные земли и уничтожая всё на своём пути. Из жителей Кносского царства, находившихся на нынешнем острове Кипр, не уцелел никто. А те их мореходы, кто позже вернулся из далёких плаваний, и потому смог выжить, нашли на месте своей родины лишь развалины.

Выжившие пытались найти места, где могли бы укрыться от разбушевавшейся стихии. Но таких мест не было. Куда бы ты не пришёл, смерть шла за тобой по пятам. Люди собирали самый необходимый скарб в сумки и ложились спать, готовые к тому, что ночью может потребоваться вскочить и бежать, надеясь лишь, что выбранное направление окажется правильным, и смерть не догонит их там. Часто направление оказывалось ошибочным.

Сложно было понять, как долго продолжалась война неба и земли. Люди, занятые лишь мыслями, как спастись от падающей сверху и догоняющей из-под ног угрозы, а потом – как найти хоть какую-то пищу, не считали уже ни дней, ни месяцев. Просто в какой-то момент все начали осознавать, что находятся на тех местах, где искали временное убежище, уже какое-то продолжительное время. Они нервно оглядывались вокруг, ожидая угрозы, но та почему-то больше не приходила. Небо перестало атаковать, а земля успокоилась. Солнце вставало на востоке каждое утро и опускалось за горизонт на западе каждый вечер. Растительность начала восстанавливаться, а звери вновь стали размножаться. Великое Бедствие минуло так же нежданно, как и началось.

Но, оглядевшись по сторонам, те, кто пережил все катаклизмы, пришли в ужас.

Целые государства перестали существовать. От некоторых даже развалин не осталось. Остатки народов, сбежавших из наиболее пострадавших мест, смешались с остатками других народов и племён. Исчезли целые пласты знаний, и восстановить их было уже невозможно.

В волнах бушевавшего во время Великого Бедствия Евфрата исчез великий Вавилон. Выжившие вавилоняне начали отстраивать его в ближайшем месте, которое сочли подходящим. У них получилось даже собрать кое-какие осколки своего величия, в основном в уцелевших окрестных селениях. Однако зиккураты пришлось учиться строить заново, и они были мало похожи на те, что возвели в своё время под чутким руководством Хаммурапи. Похожая ситуация была и в других городах Плодородного Полумесяца и ближайших земель. Урук отныне не был портовым городом. Жители бывшего Шумера также больше не обладали умениями, позволявшими возводить строения, подобные зиккурату, чудом сохранившемуся в Уре. Да и самих шумеров уже не существовало. Народ, населивший юг Междуречья, окружающие именовали халдеями. Откуда они пришли, они сами внятно сказать не могли, поскольку были потомками беглецов. А их отцы не могли объяснить, где находилась их родина. В Египте также перестали строить пирамиды. Пострадал Элам, исчезло царство Хеттов на берегах Верхнего моря, не было больше Миттани. Воспользовавшись царившим хаосом, огромную часть Ханаана завоевали евреи, называвшие себя потомками Абрахама.

Единственным государством Плодородного Полумесяца, пережившим Великое бедствие, оказалась Ассирия. Она тогда была небольшим участком земли вокруг города Ашшур.

Глава 2

Тиглатпалассар уныло грыз свой калам с той стороны, где тот был не заострён и не испачкан частичками глины. Погода была великолепной. День был ясный, но не знойный. В такие дни хорошо мчаться на коне вдоль берега Тигра, ощущая исходящую от реки свежесть. И мысль о том, насколько это было бы хорошо, не давала юному принцу сосредоточиться на задании, которое поручил ему его учитель-вавилонянин – написать несколько строк на глиняной табличке.

Задание было несложным, но Тиглатпалассар не хотел делать его слишком быстро. С самого начала его обучения царица Шаммурамат попросту отмела все аргументы внука, почему грамота ему не нужна. Принцу пришлось, несмотря на всё своё нежелание, изучать значение закарлючек, выводимых каламом на глиняных дощечках. К своему удивлению, он обнаружил, что ничего сложного в этом нет. Однако, все старшие братья, не умевшие ни читать, ни писать – как и полагалось настоящему воину – над ним посмеивались. Потому Тиглатпалассар усиленно делал вид, что грамота даётся ему лишь ценой огромных усилий. Учитель-вавилонянин лишь отчаянно качал головой, в сотый раз объясняя ему одно и то же. Принц наблюдал за этим с мрачным удовлетворением, зная, что таким образом одерживает свою первую победу. Поскольку учитель считал его тугодумом, то не давал много заданий. В отличие от Шамши-Илу. Юный арамей по какой-то неведомой причине также попросился к вавилонянину в ученики, и с огромным интересом изучал клинописное письмо. Но с чем большим интересом он это делал, тем больше заданий получал.

Принц поднял взгляд на воды Тигра и вздохнул. Он мог бы очень быстро написать заданный ему отчёт от несуществующего бел пихати о налогах, переданных в казну царя Ассирии. Тогда учителю пришлось бы, согласно его же обещанию, сразу же отпустить его. Но, если так сделать, учитель поймёт, что Тиглатпалассар способен писать почти так же быстро, как Шамши-Илу. И тогда в следующий раз отделаться от него быстро уже не получится.

Занятый этими мыслями принц сидел на балконе второго этажа женской половины дворца, выходящим как раз ко главному входу на эту самую половину. Поэтому сразу заметил, когда туда буквально влетела его бабка Шаммурамат в развевающихся, словно крылья, роскошных одеждах. За ней буквально бежало несколько рабынь и двое евнухов, всегда неизменно сопровождавшие свою госпожу по дворцу.

Скорее всего, Шаммурамат снова поссорилась со своим старшим внуком, царём Салманассаром Четвёртым. Тиглатпалассар мало вникал в происходящее в его семье. Но отголоски разногласий, кажется, ставших обычной практикой в общении старшего внука и бабки, доходили даже до него. Младший принц понятия не имел, о чём же они могут спорить так много и громко. Всё это казалось ему несерьёзным. Какая разница? Бабка – всё равно лишь женщина. Да, пусть память о почти неограниченной власти, которой ей когда-то пришлось обладать в течение нескольких лет и не давала ей покоя. Но какие чувства это может вызывать у настоящего мужчины, кроме снисхождения и иронии? А его брат Салманассар был самым настоящим мужчиной! Огромный, весь состоящий из мышц, без капельки жира, с острым пронзительным взглядом, свидетельствовавшим одновременно и о живом уме, и о готовности убить любого, кто встал бы на его пути. Именно с Салманассаром у Тиглатпалассара были по-настоящему братские отношения. По крайней мере до того, как тот с головой ушёл в решение государственных дел. С годами те затягивали его всё больше, и даже на младших братьев царь теперь смотрел с усталостью и раздражением. Ашшур-Дан и Ашшур-Нирари, кажется, где-то глубоко внутри затаили на него обиду за это. Но вот Тиглатпалассар продолжал брата обожать, никогда не забывая о том, что именно тот когда-то давно впервые посадил его, ещё малыша, на коня и показал, как прекрасна может быть езда верхом.

Шаммурамат вихрем пронеслась в сторону своих покоев. Вслед за ней, относительно неспешно, через главный вход на женскую половину вошёл один из евнухов, одетый так, как служители мужской половины. Он обратился к стоящим у входа стражникам. Затем поднял взгляд, увидел Тиглатпалассара на балконе и отвесил ему почтительный поклон, словно давая понять, что пришёл именно к нему.

- Чего ты хочешь? – громко спросил его младший принц, знавший, что таких евнухов царь посылал, чтобы позвать кого-то к себе.

- Мой принц, - тот старался не кричать, но говорить достаточно громко, чтоб его было хорошо слышно. – Государь хочет вас видеть.

Тиглатпалассар с облегчением отшвырнул калам и сырую табличку. Приказы царя надлежало исполнять сразу же, как о них услышишь. А задание, данное учителем-вавилонянином он выполнит потом, если не забудет.

- Уже иду! – ответил он евнуху, подскакивая, чтобы спуститься вниз.

Очень скоро он уже входил в небольшой зал, где царь принимал родственников и самых важных советников, чтобы обсудить с ними государственные дела.

Салманассар сидел в своём кресле на небольшом возвышении. Прямо перед ним стояли Ашшур-Дан и Ашшур-Нирари.

Судя по мрачному молчанию в зале, разговор царя с двумя братьями был не из простых. Ашшур-Дан весь съёжился, словно его отхлестали по щекам, и стоял с опущенной головой. Очевидно, Салманассар отчитывал его в ставшей свойственной царю безапеляционной и безжалостной манере. Ашшур-Нирари также опустил голову, однако исподлобья всё равно поглядывал на своего государя.

Тиглатпалассар замер. Салманассар повернулся к нему с самым мрачным выражением лица из всех возможных.

Младший принц к тринадцати годам был уже довольно высоким. Ростом он обогнал и Ашшур-Дана, и Ашшур-Нирари. Судя по всему, на Салманассара тоже когда-то посмотрит сверху-вниз. Но при этом Тиглатпалассар оставался довольно худощавым, что среди ассирийской знати считалось признаком слабости. Все они ели много мяса и яиц, а позже загоняли себя до чёрного тела тренировками и охотой, чтобы стать обладателями самой внушительной мускулатуры, какая только была возможна. Тиглатпалассар считал, что причина его худобы в том, что он слишком много читает, и слишком мало занимается физическими упражнениями.

Глава 3

Шамши-Илу в который раз осмотрел лазурные покои и убедился, что ничего, из чего можно было бы сделать верёвку нужной длины, в них нет. Со вздохом он выглянул в окно. В конце концов, если б ему даже удалось выбраться на террасу внизу, то пришлось бы потом идти через места, где стражники стояли в карауле. Расположение покоев действительно было идеальным, чтобы держать там пленников. А то, что он был пленником, подтверждала даже еда, которую ему принесли. Хлеб грубого помола, какие-то овощи и ни кусочка мяса. Никто не хотел тратить мясо на людей, которых, возможно, скоро вообще казнят. Шамши-Илу, привыкший за годы своего пребывания в свите царя, или, скорее, царского брата, к совсем другой пище, всё же съел принесенное. Важно было сохранять силы. Одним богам известно, что может произойти в следующее мгновение.

В покоях были светильники, но масла для них Шамши-Илу не дали. Как и воды для мытья. Арамей устало растянулся на ложе, застеленном простым соломенным матрасом. Солома, судя по запаху, была свежей. Ну, хоть так…

Внимание его привык странный шум. Как будто по стене в соседнем покое кто-то скрёбся. Шамши-Илу вскочил со своего места, взял в руки пустой бронзовый светильник, достаточно тяжёлый, чтобы оглушить им человека, и едва слышно двинулся туда, где было единственное окно в покоях, сквозь которое можно было бы выбраться наружу. Осторожно выглянув, он с удивлением увидел, что по верёвке к нему кто-то спускается сверху.

Шамши-Илу нырнул внутрь и замер у окна, зажав светильник в руке. Однако, Тиглатпалассара он узнал, едва тот спустился до уровня окна.

- Мой принц? – пробормотал арамей, не зная, как себя вести.

- Нельзя было тебя звать, так что я спустился молча, - вздохнул тот, убирая с лица, покрытого потом, прилипшую прядь волос. – Услышали бы.

Он протянул Шамши-Илу кинжал.

- Мечи и луки из моих покоев забрали. Так что из оружия только это.

- Сгодится, - кивнул арамей, играя с кинжалом на весу, чтобы понять, как лучше им атаковать. – Но зачем вы здесь?

- Сбегаю. И беру тебя с собой. Если ты не хочешь остаться и подождать, что решит с тобой сделать моя бабка.

- Не имею ни малейшего желания.

- Тогда я лезу назад. Ты – за мной, когда я уже заберусь в окно этажом выше. Не уверен, что верёвка выдержит нас обоих.

- Простите, но… - Шамши-Илу замялся, одновременно располагая кинжал на поясе так, чтобы удобно было его выхватить. – У вас есть план? Или просто будем пробиваться к выходу, пользуясь темнотой?

- У меня есть план, - кивнул Тиглатпалассар. – Пошли!

Он вскочил на подоконник и начал быстро карабкаться по верёвке вверх. Когда верёвка перестала двигаться, арамей выглянул наружу и убедился, что силуэта принца там нет. Тогда полез сам.

Они с Тиглатпалассаром никогда не были дружны. Однако, что бы там этот малец не задумал, схема была слишком сложной для того, чтобы погубить арамея. Проще было просто отдать приказ о казни.

По верёвке Шамши-Илу забрался в оконный проём этажа над лазурными покоями. Он был последним в здании. Выше находилась лишь терраса для прогулок, которой, впрочем, сейчас практически никто не пользовался, поскольку подниматься на неё было слишком утомительно. В своё время, очевидно, дела обстояли иначе, потому что покои здесь выглядели слишком роскошными для хозяйственных помещений.

Тиглатпалассар втянул верёвку в окно. Привязана она был к одной из колонн, поддерживавших потолок. Принц разрезал её своим кинжалом. Теперь никаких следов бегства не осталось. Но всё ещё предстояло выбраться из здания, для чего нужно было пройти через нижние этажи, где располагались царские покои. Там и в обычные-то дни было полно стражи. Сейчас же, когда Шаммурамат собирала во дворце войска своих сторонников, вооружённых людей там и во дворе было в разы больше.

Тем не менее, Шамши-Илу был рад оказаться в месте, не предназначенное быть тюрьмой.

- Здесь есть, где спрятаться? – спросил он, думая о том, что последние два этажа огромны. – Может просто переждём в укромном месте?

Тиглатпалассар ничего ему не ответил, лишь жестом позвал следовать за собой. Они осторожно выглянули в тёмный коридор. Тот был пуст, и беглецы легко смогли попасть в другие покои. Казалось, принц хорошо понимает, что делает, а потому Шамши-Илу решил пока воздержаться от расспросов.

В соседних покоях Тиглатпалассар шмыгнул туда, где когда-то, судя по всему, была купальня. Там он прильнул к каменной панели у стены, щупая пальцами резные узоры. Арамей уж было совсем собрался спросить, что он, во имя богов Преисподней, делает, как панель мягко подалась под пальцами принца, открывая вход в тайный коридор. Тиглатпалассар присел, доставая кремень и начиная высекать искры. Очень скоро у него получилось зажечь оставленный у входа светильник.

- Что это за место? – выдохнул Шамши-Илу.

- Иди осторожно, - вместо ответа сказал ему Тиглатпалассар. – И не толкни меня. Если я споткнусь, могу уронить светильник. А без света здесь сложно ориентироваться.

Едва арамей вошёл внутрь принц закрыл панель. Та мягко встала на место. Раздался щелчок.

- Как вы узнали, что здесь есть что-то такое? – Шамши-Илу удивлённо осматривался по сторонам, насколько это позволял неровный свет масляного фитиля.

ГЛАВА 4

Со дня смерти Шаммурамат прошло семь лет.

Воспоминания о ней остались для Тиглатпалассара источником внутренней муки, которая захлёстывала его, стоило лишь вспомнить о произошедшем. Поначалу он мучился угрызениями совести по поводу того, что стал причиной её смерти, пусть и спася таким образом брата. Также он много думал о том, что вообще-то все они – царь и его братья – занимают свои места не по праву. Но постепенно острота противоречивых чувств, разрывавших его буквально надвое, несколько притупилась.

Далеко не сразу после событий той ночи, но всё же у него состоялся откровенный разговор с братом.

- Воля Ашшура не всегда нам очевидна, - сказал царь, попивая вино из золотого кубка. – Он не установил у нас такой порядок наследования, при котором трон занимает старший сын умершего царя. Первородство имеет значение, конечно. Но на трон всё равно всегда садится самый достойный. Иногда кровные линии царей Ассирии меняются. Так было несколько раз в прошлом, ты знаешь лучше меня. Тебя гораздо дольше этому учили, может и не зря. Сейчас случилось нечто подобное, просто скрытно от чужих глаз. Но, если б Ашшуру не был угоден наш отец Адад-Нирари, он бы попросту не стал царём.

Тиглатпалассар много думал об этом, но, в итоге, принял версию брата. В конце концов, какая разница? Если б Шамши-Адад умер бездетным, всё равно трон Ассирии мог бы занять Нергал-Илайя и его потомки. Только во время неизбежной войны за трон пролилось бы гораздо больше крови. Возможно, даже некоторые земли пришлось бы временно потерять. И возвращать их потом ценой всё той же крови.

В итоге, Тиглатпалассар привык жить с осознанием того, что туртанну – его дед. И, хотя они никогда это с ним не обсуждали, он был почти уверен, что старый вояка догадался о том, что и царь, и его самый младший брат знали, кем он был для них на самом деле. По крайней мере, именно с царём и его младшим братом он изъявил желание попрощаться, находясь на своём смертном ложе.

Поскольку больше всего на свете Тиглатпалассар хотел воевать, Салманассар решил, что целесообразно отдать его в армию. Благо в Кальху это не было проблемой. Когда-то Ашшур-Нацирапал Второй именно здесь устроил главную базу своего войска, подальше от надзора жрецов, в Ашшуре бывших буквально всеведающими. По этой причине Кальху и была объявлена новой столицей. До сих пор большая часть города представляла из себя целые кварталы из казарм и плацов для воинских учений, а также цеха по производству военных машин и конюшни, где для армии выводили лучших в Ассирии жеребцов. Естественно, здесь же жили лучшие в мире кузнецы и оружейники.

Некоторые здания, когда-то возводившиеся как казармы, сейчас превратились фактически в дворцы, используемые командующими армией и отдельными её частями. В одном из таких Тиглатпалассару выделили свои покои. Конечно, они были гораздо более скромными, чем его комнаты в царском дворце. Но младший брат царя очень скоро именно здесь начал проводить почти всё своё время. Здесь он спал и умывался, чтобы утром вскакивать и бежать на плац осваивать воинское искусство. О днях, проведенных в изучении клинописи, истории и законов, он старался позабыть. Как и о том, что в совершенстве владел тем аккадским языком, на котором до сих пор говорили в Вавилоне. Теперь он говорил исключительно на чистом ассирийском, всеми силами избавляясь от ненавистного южного акцента. И дрался так, как это сделало бы честь любому солдату армии Ашшура.

Не было человека более далёкого от дворцовых интриг. Чем старше становился Тиглатпалассар, тем больше ему нравилась жизнь солдата. Всё в ней было ясно. Друзья сражались по одну сторону с ним. Враги были со стороны противоположной. Никаких полутонов. Чем больше врагов убьёшь, тем больше твой авторитет среди друзей. И тем веселее пир после победы.

- Прошу прощения, принц Тиглатпалассар здесь?

Привратник поднял голову и увидел молодого евнуха, явно из царского дворца. Тот несколько смущённо смотрел исподлобья огромными, явно арамейскими глазами.

- Здесь, - не слишком охотно ответил привратник.

Он не любил говорить, кто именно находится внутри дома, доступ к которому он обеспечивал. Однако, если б начал ломаться перед посланцем, возможно, самого царя, был высок риск получить подзатыльник от Тиглатпалассара. А тот в свои двадцать лет, помимо высокого роста, успел обзавестись ещё и такой мускулатурой, что слухи об убийстве им льва голыми руками во время охоты не казались такими уж невероятными.

- Эй, Лайя! – привратник окликнул девчонку, дочку одной из его шлюх, прятавшуюся где-то в полутьме дома. – Сообщи принцу Тиглатпалассару, что к нему пришёл посланник.

Сам он предпочёл остаться у входа. В случае, если застанет младшего брата царя верхом на какой-нибудь девице, подзатыльника не избежать. А Лайю он обычно всё же не трогал, хотя прислуживающим в доме мальчишкам за проступки знатно перепадало.

Опасался он всё же даром. Тиглатпалассар, несколько уставший от платной любви, в компании своего лучшего друга-воина Набу-да-Инанни и нескольких шлюх – все одетые лишь в лёгкие рубахи – пили вино за обильно накрытым столом.

Лайя передала принцу слова своего хозяина. Тот кивнул.

- Собираемся, - сказал он Набу-да-Инанни. – Наш царь срочно требует, чтоб я явился во дворец.

- Таки идём на войну? – усмехнулся его друг.

Тиглатпалассар ничего не сказал. Хотя, то, что мидийские племена, объединившись с маннийцами, всё чаще в последнее время совершали набеги на приграничные ассирийские поселения, давно ни для кого в Кальху не было секретом.

Глава 5

Он проснулся, когда солнце уже было высоко в небе. Во рту ощущалась горечь от вчерашних слишком обильных возлияний и позднейших утех с двумя танцовщицами, которых он привёл к себе по окончанию пира. К облегчению Тиглатпалассара, девушкам хватило ума уже убраться из его покоев. Он ненавидел, когда с наложницами приходилось объясняться по утрам.

С трудом унимая ломящую боль в голове он приказал рабам наполнить для него ванную и принести также разбавленного вина.

- Простите мне мою дерзость, - пролепетал один из евнухов, - но туртанну просил передать вам, что ждёт вас, когда вы проснётесь.

- Подождёт, - пробормотал Тиглатпалассар.

Разбавленное вино и горячая ванна привели его в чувство настолько, что он смог даже немного поесть, и уж потом отправился к Шамши-Илу. Арамей работал в специальных покоях, предназначенных для административных вопросов. На столе перед ним лежали обожжённые таблички, очевидно, донесения из провинций. В руках туртанну держал калам, которым на ещё мягких табличках писал ответные распоряжения. Это несколько удивило принца. Он знал, что ушлый арамей читает клинопись. Но вот то, что туртанну умеет ещё и писать, не прибегая к помощи писаря, стало для него открытием. Тиглатпалассар прочитал табличку, которая как раз лежала перед Шамши-Илу. Речь шла о перегоне верблюжьих стад. Что-то весьма обыденное и навевающее скуку. Собственно, для того цари и заводили туртанну – чтобы самим не заниматься столь нудными вещами.

- Рад, что вы нашли время, мой принц – дежурно улыбнулся Шамши-Илу, поднимая на Тиглатпалассара несколько усталые глаза.

Не дожидаясь приглашения, Тиглатпалассар рухнул в не слишком удобное кресло для посетителей и широко расставил ноги.

- Да уж ладно, - пробормотал он, - не нужно столько церемоний. Я же вижу, насколько ты доволен тем, что теперь мне придётся говорить с тобой о вещах, за любой вопрос о которых раньше ты бы мог и затрещину получить.

- Вам не нужно считать меня врагом, - Шамши-Илу даже бровью не повёл. – Я всегда уважал вас. Я был первым, кто убеждал нашего царя Ашшур-Дана, что лучшего воина ему сложно будет найти.

Тиглатпалассар с подозрением посмотрел на туртанну.

- Зачем это?

- Думаю, вы и сами отлично знаете, что многие воспринимают вас, как первого в списке соперников вашего брата. Стоит вам щёлкнуть пальцами и, как минимум, та часть нашей армии, которая базируется в столице, пойдёт за вами даже на восстание. Думаю, вы и сами понимаете, насколько это беспокоит царя. Он ведь совсем недавно сел на трон.

- Да уж, - хмыкнул Тиглатпалассар. – Даже приказал обыскать меня перед тем, как пустить на свой пир. Как будто я настолько глуп, чтобы попытаться отнять у него власть таким способом, когда вокруг – несколько дюжин царских стражников.

- Мне тоже показалось, что это уж слишком, - согласился Шамши-Илу. – Но Ашшур-Дан всё же настоял. И я безмерно рад, что вы отнеслись к ситуации… с пониманием.

Тиглатпалассар даже слегка подался вперёд. В какие игры играет этот арамей??

- Я очень долго следил за вами, мой принц, - ответил тот, откладывая калам и складывая пальцы в замок. – Вы – неординарная личность, и это было ясно ещё с тех пор, как мы с вами вдвоём сбежали от царицы Шаммурамат, желавшей сделать вас царём, которым могла бы управлять, вместо вашего брата. Мне было любопытно, а не пожалеете ли вы? Да, тогда вы были ещё совсем мальчиком, живущим на женской половине и лишённым права слова своей властолюбивой бабкой.

- Следи за языком! – вспыхнул Тиглатпалассар.

- Я просто откровенен, - усмехнулся Шамши-Илу. – И вы достаточно умны, чтобы понять и оценить мою откровенность. Даже тринадцатилетним юнцом вы смогли понять, что лучше быть принцем при Салманассаре, чем царём при Шаммурамат. Мне было любопытно лишь, а не станете ли вы с возрастом, по мере того, как росло ваше влияние, испытывать сожалений, что тогда не поддались искушению и не помогли бабке свергнуть вашего брата с трона? Ведь, оказавшись на троне, проще скинуть оковы зарвавшейся старухи, чем самостоятельно до этого трона добраться.

- Я никогда об этом не жалел, - процедил принц.

- Да, я знаю, - кивнул Шамши-Илу. – Мне не до конца понятно, почему. Но вы точно никогда так и не захотели стать царём. Хотя обожали ходить в походы и привозить оттуда победы к ногам Салманассара Четвёртого.

- Это то, для чего я был рождён, - коротко сказал Тиглатпалассар. – Для этого. Не для дворцовых интриг.

- Потому-то я и просил Ашшур-Дана не слушать недоброжелателей. Да, вы находите с ним общий язык гораздо хуже, чем с Салманассаром. Однако, это не причина, почему вы не станете служить новому царю. И такие слуги ему гораздо нужнее, чем люди, предпочитающие шёпот в полутьме. Это Ассирия, в конце концов. Вокруг наших границ ещё множество непобеждённых врагов, которые набирают силу.

- Набирают, - вынужденно признал Тиглатпалассар.

- И когда нам придётся вступить в бой, во главе нашей армии должны будут стать победители.

- Я бы не ждал, когда придётся вступить в бой. Уже сейчас прямую угрозу представляет Урарту. А в Вавилоне окончательно утвердился на троне представитель новой династии, для которого семья Шаммурамат – враги, а не родственники. Нам нужно…

- Простите, что прерываю, - Шамши-Илу слегка подался вперёд.

Глава 6

В последующие дни Тиглатпалассар всего себя посвятил приведению вверенных ему частей ассирийской армии в такой порядок, который впечатлил бы любых гостей. Постоянно занятый, он мог углубиться в свои собственные мысли лишь в недолгие минуты перед тем, как проваливался в сон.

Он больше не говорил с местным лекарем о смерти Салманассара Четвёртого. Но много и часто обдумывал то, что от него услышал. Главным выводом было то, что Ашшур-Дан и Ашшур-Нирари позаботились, чтобы он не узнал некоторых деталей о смерти предыдущего царя. Также Тиглатпалассар спросил мимоходом у местных командиров, как нынешний лекарь появился в расположении. Выяснилось, что первым прибыл командир, переведённый сюда из Ашшура. Он страдал от геморроя, и местный лекарь не слишком-то помогал ему облегчить приступы этой неприятной болезни. Тогда командир употребил все свои связи, чтобы по-тихому и незаметно для Кальху вернуть своего знакомого целителя из внешней провинции назад под своё командование.

То есть, человека, которому довелось лечить Салманассара, постарались убрать как можно дальше от столицы. Очевидно, чтобы никто не смог его расспросить. Странно, что тому вообще удалось выжить.

Всё это ставило множество вопросов, которые не давали Тиглатпалассару покоя. Несомненно, Ашшур-Дан видел в нём соперника и даже боялся. Однако, он был труслив, а не глуп, и мог понимать, что некоторые детали, выглядящие двусмысленно, могут стать оружием против него в руках младшего брата. А потому хотел скрыть все двусмысленности, чтобы не вступать в прямое противостояние. С другой стороны, он действительно мог быть виновником смерти Салманассара Четвёртого. Ведь если Набу-да-Инанни прав, и дело шло к тому, чтобы объявить Тиглатпалассара наследником, Ашшур-Дан понимал, что положение его ухудшится ещё больше.

«Но как узнать правду? – принц чувствовал, как голова его буквально раскалывается. – Кто может её знать?»

Правду точно знал Шамши-Илу. Он был рабсаком при Салманассаре, был вхож в царские покои и на царские советы. К тому же, он точно больше всех остальных знал о произошедшем на охоте, когда царя якобы укусила бешеная лисица. Но сомнений не вызывало то, что он не скажет ничего. При новом царе он возвысился до туртанну. А до этого они много лет были близки с Ашшур-Даном и Ашшур-Нирари, составляя группку этаких негласно презираемых изгоев во дворце, которыми пренебрегали и не оскорбляли в открытую лишь потому, что братья Салманассара, в отличие от него самого, оказались способны делать детей своим жёнам и наложницам.

«Значит, нужно узнать, кому Шамши-Илу доверяет, - подумал Тиглатпалассар. – Только так я смогу узнать, что на самом деле здесь произошло, пока я был на войне с Мидией! А для этого мне нужно сблизиться с ним… Что ж, мы и так проводим какое-то время вместе. Я смогу сделать так, чтобы моё дружелюбие не пробудило в нём подозрений!»

Бел пихати Тушхана прибыл в столицу с кортежем такой вызывающей роскоши, что это породило немало толков. Конечно, он почтительно склонился перед сидевшим на троне Ашшур-Даном. Однако, тот факт, что одежда наместника была едва ли не роскошнее одежды царя, вызвало перешёптывания между придворными сановниками.

- Это его жена? – тихо спросил Тиглатпалассар Набу-да-Инанни.

- Кажется, новая, - поморщился его друг.

Женщина, которой среди сопровождавших бел пихати тушханок оказывалось наибольшее почтение, была – согласно ассирийским законам и традициям, в одеяниях весьма свободного кроя, скрывавшими её фигуру, и с вуалью, закрывавшей большую часть лица. Но даже это не мешало разглядеть, что она – совсем ещё юная. Наверняка не более полугода прошло с тех пор, как у неё пошла первая кровь.

- Кажется, женщины надоедают ему быстро, - отметил Тиглатпалассар.

- Ты лучше любого другого знаешь, почему так происходит, - пожал плечами Набу-да-Инанни.

О любвеобильности младшего брата царя знали все во дворце. Несмотря на выделенных ему наложниц, к которым запрещено было кому-либо ещё прикасаться, он частенько захаживал к молоденьким дворцовым прислужницам, не особо задумываясь, насколько те рады его ночным визитам. Правда, большинство этих девушек не возражали. Замужних женщин из дворца обычно отправляли в дом мужей, часто нежеланных, а с незамужними, не имевшими права закрывать лица, знатные ассирийцы никогда не церемонились. Поэтому, если уж и так приходилось время от времени отдаваться мужчинам, не считавшим нужным даже внимательно тебя рассмотреть, лучше уж было отдаваться молодому, красивому, чистоплотному и не склонному на ложе к излишней жестокости. Таковым и был Тиглатпалассар.

Принц очень внимательно рассматривал жену бел пихати. В конце концов, почувствовав на себе его пристальный взгляд, та посмотрела в его сторону. Их глаза встретились. Тиглатпалассар улыбнулся одним уголком губ.

В честь бел пихати был устроен пир, на который замужние женщины и дочери отцов, обладавших хоть каким-то имуществом, не допускались. Затем начались обычные дворцовые будни. Наместник сходил на аудиенцию к Ашшур-Дану. Тиглатпалассара туда не позвали, в отличие от Ашшур-Нирари. После начались заседания с советниками царя. Потом – снова аудиенция. Потом – выезд к войскам, в сопровождении Тиглатпалассара и Ашшур-Нирари, проводившим учения в местности недалеко от столицы. Так, пока однажды младший принц в тёмное время суток не вытащил Набу-да-Инанни в дворцовый сад.

- С каких пор тебе нравятся ночные прогулки по берегам Тигра в компании мужчины и без кувшина вина? – удивился тот.