Цена прощения

Пролог

— О, Антон, привет. Рада тебя видеть, — к нам подходит молодая девушка. Она распахивает объятия и вцепляется в тело моего парня.

Отчего-то внешность девушки и её приятный голос вызывают у меня лёгкую улыбку. Вот бывает — не знаешь человека, а он тебе уже нравится. Потому что она вся такая красивая, светится, улыбается. Я когда-то тоже такой была. Она влюблена, наверное. Только по этой причине девушки светятся...

— Привет, Витуля. Рад встрече, — в ответ обнимает Антон её. — Сколько это мы не виделись?

— Да лет пять так точно. Встречу неплохо было бы организовать. Что скажешь? — разжимают они объятия и смотрят друг на друга.

— Да я за любой движ. Ой, прости, дорогая. Познакомьтесь, это моя одноклассница Вита Ульянова. А это Ева Высотникова, моя невеста, в будущем, надеюсь, жена.

— Очень приятно познакомиться, — протягивает она мне руку для приветствия. Я даю свою в ответ. Тёплая ладонь соприкасается с моей, но я лишь улыбаюсь.

Раньше... В далёком прошлом мне были неприятны касания незнакомых людей. Чувство отторжения на подсознательном уровне срабатывало моментально. Но был один переломный момент в моей жизни, когда я избавилась от этого чувства. Да и много чего потеряла при этом...

— Взаимно, — улыбаюсь ей искренне. Приятно встретить хороших людей. Особенно когда тысячу лет не была дома.

— Вита, ты пришла одна? Хочешь, присоединяйся за наш столик. Как раз обсудим встречу.

— Спасибо за приглашение, но я не одна. Мой парень отошёл в туалет. Сейчас вернётся.

— Ещё круче. Может, вместе поужинаем? — предлагает Антон. Я ничего не имею против. Компания сейчас мне не помешает. Не будет повода лишний раз думать и возвращаться мыслями в прошлое. Отвлечься — лучший из вариантов.

— Спасибо большое за приглашение, но мы уже собрались уходить. Саше недавно сделали операцию, поэтому утомляемость у него ещё высокая. Говорит, хочет отдохнуть.

Я немного напрягаюсь. Совсем чуть-чуть, чтобы Антон не заметил. Будет период, когда я смогу нормально реагировать на это имя. Пока что сложно, учитывая, что мы домой вернулись.

— Операция? Что-то серьёзное? — спрашивает Антон, а я в это время поправляю волосы, которые прилипли к шее. Немного душно сегодня. Да и состояние у меня странное. Вроде была готова вернуться. Вроде успокоилась и отпустила прошлое. Но вот только что-то всё равно беспокоит. Словно вот-вот что-то случится. Кажется, я снова себя накручиваю. Надо будет по приезде набрать ванну воды и расслабиться.

— Ох, это трудная история. Год назад он попал в аварию на мотоцикле. Чудом выжил. Пришлось собирать хребет по кускам. Он не мог ходить долгое время. Благо, он всё-таки решился на операцию, и она помогла. Да и познакомились мы с ним в больнице. Я помогала ему учиться заново ходить. Так и вспыхнули наши чувства.

— Как романтично, — в голос комментирую я.

— Это точно, — отвечает она мне и подмигивает. — А вот, собственно говоря, и он идёт.

Я поворачиваю голову в ту сторону, куда смотрит Вита и... Моё сердце падает на дно океана, туда, где я плавала всё то время. Тогда, когда захлёбывалась, но училась плавать. Чтобы выжить. Чтобы не умереть.

Этого не может быть. Нет! Нет! Пожалуйста, нет!!!

— Ребята, познакомьтесь, Александр Лисицкий, мой парень. А это Антон Добрынин, мой одноклассник. И Ева Высотникова, его невеста.

Саша смотрит на Антона, а потом переводит взгляд на меня. На секунду мне кажется, что в его глазах что-то мелькает, что-то яркое... Но быстро тухнет.

— Приятно познакомиться, — говорит он вежливо и пожимает Антону руку, а потом касается моей.

Ох, двести двадцать — это ничто по сравнению с тем, как сильно меня бьёт от этого касания. А вот по Саше и не скажешь, что его это цепляет.

— А мы знакомы, — грубо говорит Антон. Ох, хоть бы они не начали драку, как в прошлый раз.

Саша отпускает мою руку и переводит взгляд на него. Долго смотрит. Молчит. А потом, как ни в чём не бывало, убивает меня словами.

— Прошу прощения, если это так. Не сочтите меня бестактным. Дело в том, что год назад я попал в аварию, у меня частичная амнезия. Восстановить память полностью не удалось, и какие-то эпизоды так и не вернулись в мою жизнь. Поэтому я честно вас не помню, — ровным, почти спокойным голосом говорит он.

А я?! Я сгораю...

Как так? Он уничтожил меня — и забыл?

В полночь выйдет первая глава 🔥

Глава 1.1 Ева

Я бегу. Ноги автоматом переставляю, но скорость свою увеличиваю. Такое чувство, что снова убегаю от прошлого. Но это такой тяжёлый и неподъёмный груз, что мне с трудом удаётся переставлять ноги. Дыхание сбивается, и меня парализует страх.

Сердце гулко стучит в груди, в висках пульсирует. Ветки хлещут по лицу, руки царапает колючий кустарник, но я не останавливаюсь. Нельзя останавливаться. Потому что если остановлюсь — проиграю. Прошлое догонит меня и раздавит. Сделает то, что год назад у него не получилось.

Сзади слышны шаги — тяжёлые, настойчивые, быстрые. Он ближе. Он уже почти настиг меня. И мне так страшно... Только не сейчас. Я не готова. Нужно ещё время.

Я вырываюсь на небольшую поляну и на секунду замираю: куда дальше? Лес будто сжал меня в кольцо. Впереди — только тьма и глухая чаща.

Я бросаюсь вправо, перепрыгиваю поваленное дерево и врезаюсь в чью-то грудь. Сильные руки тут же хватают меня, не давая вырваться. Я отчаянно бьюсь, но он лишь прижимает меня к себе сильнее.

Сегодня он хищник, а я — его добыча и жертва. Я знала это с самого начала, но самонадеянно верила, что от него смогу сбежать. Ведь иногда вера — это всё, что нам остаётся. Ведь только она год назад не дала мне сойти с ума и сгореть от собственной боли и ничтожности. Именно вера помогла подняться на ноги и пойти дальше. Не оглядываясь.

Хотя кому я вру?! Оглядывалась. Ждала его. Верила до последнего, что найдёт. Что обнимет и скажет, что любит по-настоящему. Без фальши, лжи и мести.

— Ты думаешь, сможешь убежать? — горячее дыхание скользит по щеке и возвращает в реальность.

Я дёргаюсь, пытаюсь отвернуться, но пальцы хватают мой подбородок. Глаза горят пламенем. Он чувствует свой триумф и победу. По телу прокатывается волна — неожиданная, резкая, оглушающая.

Его губы накрывают мои так резко, что в первый миг я задыхаюсь. Это не нежность, не игра — это жадность, захват, желание доказать, что я принадлежу ему. Поцелуй рвёт изнутри, в нём нет пощады, только дикое притяжение.

И вдруг — вспышка.

Словно ток по венам. Я помню другой поцелуй.

Точно такой же стремительный, горячий, всепоглощающий. Тогда я тоже не могла дышать, но не от страха, а от того, что растворялась в нём. Каждое прикосновение, каждое движение его губ было для меня всем. Мир исчезал, оставались только мы.

Сейчас всё иначе. Вместо сладкого жара внутри расползается боль. Вместо лёгкости — тяжесть. Но тело всё равно предательски дрожит. Потому что этот поцелуй возвращает меня туда, откуда я так долго пыталась убежать.

Перед глазами — глаза Саши, тёмные, горящие, полные одержимости. Его руки, которые держали меня так, будто без меня он перестанет существовать. Его шёпот, обещающий, что я — единственная.

Сердце будто разрывается на части. Одновременно хочется закричать и оттолкнуть, и прижаться сильнее, лишь бы снова почувствовать ту самую любовь. Но разве она ещё существует? Разве после предательства можно верить?

В груди поднимается лавина — из воспоминаний, боли и всё ещё живой, проклятой любви. Она накрывает меня с головой, не оставляя ни воздуха, ни сил. И я понимаю: как бы я ни старалась, я не стёрла его из себя.

— Стоп! Снято! — голос режиссёра разрезает пространство, возвращая меня в реальность.

Я отталкиваю партнёра и отхожу в сторону. Губы всё ещё горят, дыхание сбито, но внутри пустота. Ничего к нему. Ни искры, ни желания.

Всё, что я чувствовала, — было о Саше. И только о нём.

Мои дорогие! Рада приветствовать вас в моей новой истории. Это вторая часть истории Александра Лисицкого и Евы Высотниковой 🔥

Не забывайте добавлять книгу в библиотеку и ставить 💥🌟 книге.

Первую часть можно найти по ссылочке. Можно читать по-отдельности

https://litnet.com/shrt/Qqr4

Глава 1.2 Ева

Я закрываюсь в гримёрке и машинально падаю на стул перед зеркалом.

В отражении всё та же я. Но не та девчонка, что когда-то мечтала о любви, и не та, что год назад впервые отдалась без остатка. Передо мной взрослая женщина. С ярким макияжем, с идеальной укладкой, в роскошном коротком платье. И внешне никто даже не сможет придраться. Не увидит. Не почувствует. Не поймёт, что творится у меня внутри.

Потому что если заглянуть глубже. Присмотреться — глаза выдают.

Они выжжены.

Я провожу пальцами по губам — они всё ещё горят от поцелуя партнёра по съёмке. Но внутри — пусто. И это пустое место ноет, как старая рана. Я знаю, кому оно принадлежит.

Ох, какая же я эгоистка. Думаю о себе. Своей ране. Своей боли. Уже год прошёл, а я мусолю это. Пора отпустить. Мы через неделю едем домой. У папы юбилей, и меня все ждут. Я должна решиться и встретиться со своими страхами.

Год не была дома из-за НЕГО!

Чёрт, даже имя мысленно произносить больно. Год прошёл, а я всё равно живу им. Его прикосновениями, его глазами, его голосом, который до сих пор шепчет внутри меня. Словно этот человек врос в меня, пустил корни под кожу.

Я закрываю глаза, и воспоминания сами нахлынули: его руки на моей талии, его дыхание на шее, его смех, когда я пыталась оттолкнуть и в то же время прижаться ближе. Его безумная одержимость мной.

Я резко открываю глаза. Вдох. Выдох. Я в Нью-Йорке. У меня съёмки. Я модель. Я иду вперёд, и назад дороги нет.

Тогда почему одно воспоминание о нём по-прежнему способно разорвать меня изнутри?

Я сглатываю, беру бутылку воды и делаю пару глотков. В моих руках была только флешка. И именно она сделала меня моделью. Антон помог с контрактами, агентство продвигает меня, я на пике. Я должна быть благодарна судьбе, что мечта маленькой девочки сбылась.

Но стоит взглянуть на отражение снова, я вижу всё ту же девчонку. Ту, что когда-то выбрала любовь, и за это получила предательство.

И вопрос жжёт сильнее любого прожектора на площадке:

А если бы я осталась? Если бы не сбежала… что было бы сейчас?

Тёплые губы касаются моей шеи, и я вздрагиваю. Откат — и я снова тут. В своём настоящем.

— Любимая, ты была великолепна. — Губы настойчиво двигаются вверх по шее, лаская нежную кожу языком. — Только не надо так играть правдоподобно. Я чуть не сгорел от ревности.

Что мне ему ответить? Сказать, что я специально поддалась поцелую, чтобы...

Чтобы что, Ева? Что с тобой не так?

В тебя влюблён шикарный парень. Который ждал много месяцев, когда ты будешь готова впустить его в свою жизнь. В свою постель. В своё сердце.

И если первые два пункта он всё-таки получил, то с последним — пока без результатов.

Он готов перевернуть ради тебя мир. Готов изменить свою жизнь. Да и изменил. Бросил всё: бизнес, семью, друзей — и просто был рядом. Он лечил твои раны тогда, когда другой, тот, который даже не соизволил извиниться. Не позвонил, не написал, не приехал.

Он достиг своей цели и отпустил тебя. Так просто. А ты... до сих пор не можешь его разлюбить.

Глава 2. Ева

Антон поднимает меня со стула так, будто я лёгкая, словно перышко, хотя внутри я — сплошной камень, тяжёлый и холодный. Его ладони сильные, уверенные, и в них нет ни капли сомнения. Он тянет меня к себе, его губы накрывают мои. Страстно. Жадно. С желанием, в котором он не прячется, не играет, а просто берёт.

Я отвечаю. Потому что так нужно. Потому что он — мой парень. Потому что это нормально, когда мужчина, который тебя любит, целует тебя так.

Его поцелуй горячий, насыщенный, уверенный, но внутри меня — тишина. Сердце не срывается в безумный ритм, как раньше. В висках не шумит кровь, и ток не бежит по венам, прожигая кожу. Я жду этого чувства — почти умоляю его появиться. Но ничего.

Вместо этого память подкидывает картинку. Такую же сцену. Такие же губы — только другие. Губы, в которых было безумие. Губы, которые будто умели оживлять меня изнутри.

Потому что то, что происходило со мной за наши безумные два месяца, ни разу не случилось за этот год. Пульс не сбивался с ритма. Мурашки не засыпали всю мою кожу. А ноги не дрожали от желания сорваться и побежать в объятья своего парня. Я не шла на безрассудства. Я не пытаюсь быть лучше, или же оборот, хуже. Я была собой. Но в то же время, словно это вовсе я.

Потому что настоящая я, стала Евой Лисицкой. Женой любимого мужчины. Она поверила ему, потому что чувствовала и видела его настоящего. Его искреннего. Его без маски. Она не позволила сомнениям разрушить всё.

Всё равзрушил он сам!

Поэтому, другая Ева, та, которая сейчас тут, она сбежала. Трусливо. Тихо. Безвозвратно. Она не поверила сердцу. Она поверила фактам.

И я ненавижу себя за то, что даже сейчас, когда Антон целует меня с такой самоотдачей, я вспоминаю его. Чувствую его. Продолжаю умирать без него.

Антон прижимает меня ближе, руки его скользят по спине, и я слышу, как он срывается дыханием, как будто ждёт, что я тоже потеряю контроль. А я — нет. Я будто за стеклом, будто играю роль.

"Господи, пусть это прекратится," — мысленно молю я. — "Пусть исчезнет эта любовь. Пусть вытравится из меня. Пусть он перестанет жить в моём сердце."

Но чем сильнее я прошу, тем сильнее вспоминаю. Его глаза. Его ладони. Его голос. Его поцелуи, в которых было всё — любовь, боль, отчаяние, ненависть и страсть одновременно.

Я ненавижу его. Я должна ненавидеть. Но в груди всё равно пустая дыра, из которой я не могу выбраться.

Антон отрывается от меня и смотрит в глаза. В его - я вижу огонь, желание, безумие. А видит ли он в моих пустоту?! Или же верит, что я всё-таки однажды смогу его впустить в сердце?!

— Я люблю тебя. Я сделаю тебя счастливой, слышишь?

Я киваю. Потому что он заслуживает хотя бы этого кивка. Заслуживает слов, которых я пока не могу сказать. Заслуживает любви, которой я не могу ему дать.

И всё же — в его объятиях сердце моё бьётся ровно. А в чужих — оно когда-то сходило с ума.

В дверь стучат. Я вздрагиваю, словно вырванная из собственных мыслей.

— Ева, через пять минут на площадку, — заглядывает помощник режиссёра, суетливо сверяясь с планшетом. — Нужно переснять один момент, режиссёр говорит, что ему не хватает динамики.

— Я выйду, через минутку, — выдавливаю я и девушка исчезает.

Антон мягко улыбается, целует меня в висок и, как всегда мило улыбается.

— Я подожду снаружи. Не торопись.

Он выходит, и в комнате снова воцаряется тишина. Только моё дыхание и собственные мысли. Я смотрю в зеркало, в глаза своему отражению.

Я устала.

До невозможности устала таскать в себе эту рану, этот крест. Устала жить прошлым и жевать одно и то же воспоминание, как заезженную пластинку.

Год прошёл. И всё это время я носила его в себе, как яд и как спасение одновременно.

Я должна его забыть. Должна. Он ведь ничего не сделал. Ни единого шага. Ни звонка, ни письма, ни попытки объяснить, оправдаться, бороться за меня.

А ведь я… я бы вернулась.

Я бы простила. И его ложь, и его месть, и ту боль, что рвала меня изнутри. Простила бы всё, если бы он только доказал, что любит. Если бы хоть однажды пришёл, посмотрел мне в глаза и сказал: «Ева, я люблю тебя».

Я ждала этого. Как глупая девчонка. Ждала каждый день, каждый час, каждую ночь, пока время убивало надежду.

Но он не приехал.

Не пришёл.

Не вернул.

Значит… всё, что между нами было, — игра. Жестокая, красивая, до дрожи правдоподобная. Но лишь игра. И свадьба, стала трофеем, финальным аккордом в его мести.

Я провожу рукой по лицу, стирая непрошеную слезу.

Хватит.

Нужно разорвать этот порочный круг. Я не позволю его призраку жить во мне вечно.

Я Ева Высотникова. Я уже не Ева Лисицкая. И я должна уметь отпускать, как он отпустил меня.

Глава 3. Ева

Съёмки затянулись. Вместо одного дубля мы пересняли ещё три, «чтобы наверняка» — как говорил режиссёр. Свет прожекторов жёг глаза, грим осыпался от усталости, ноги ныли в каблуках. Но больше всего меня выматывало не это.

Меня выматывал Антон.

Я чувствовала на себе его взгляд. Каждый мой жест, каждый шаг, каждое прикосновение к Вэлу, партнёру по съёмке — всё это отражалось в его лице. Челюсть сжималась, пальцы непроизвольно подрагивали, он будто сам сдерживал себя, чтобы не вмешаться.

И я… я ненавидела это ощущение.

Нет, неправильно. Я ненавидела не его. А то, что рядом с ним во мне просыпалась совесть. Бунтовала. Била в рёбра, шептала на ухо: «Ты эгоистка, Ева. Ты держишь возле себя человека, которого не любишь. Ты кормишь его надеждой, зная, что никогда не дашь ему того, чего он хочет. Это подло».

И самое ужасное — Антон знал. Он чувствовал. Но оставался. Принимал.

И это убивало сильнее, чем любые съёмки.

Когда режиссёр наконец сказал «Снято!» и хлопнул в ладоши, у меня будто с плеч свалился мешок. Съёмочная группа облегчённо засмеялась, кто-то закурил, кто-то потянулся к пиву. Группа «Оторвальд», ради которой мы все сегодня и работали, вынесла на площадку аппаратуру и устроила мини-концерт прямо под открытым небом.

Я снимала на телефон, смеялась, вела прямой эфир для подписчиков. Народ прыгал, орал, танцевал, музыка рвала динамики.

Примерно полгода назад, когда я как раз-таки впервые прорвалась на большой подиум, мне вдруг захотелось поговорить с миром. Я включила прямой эфир, будучи в гримёрке и готовясь к показу. В одно мгновение появилось куча зрителей. Вопросы полились рекой. Я не ожидала такого интереса к собственной персоне. С тех пор я начала вести страничку активнее. Хотя до этого у меня там было затишье. За полгода ни одного поста, ни одного фото. А первое фото после тишины было из личного портфолио. Самое любимое. Именно оно мне помогло познакомиться с агентством, в котором я сейчас работаю.

Флешка, которую я увезла с собой, стала каким-то образом моим личным триггером. Я доставала и прятала её миллион раз. Я смотрела фото и каждый раз собиралась их удалять. Но так и не смогла. Не решилась. А вот в тот вечер, когда я залила снимок в сеть, я хотела поставить таким образом точку в своих страхах.

Утром мне написал какой-то менеджер. Приглашал на кастинг и просил взять с собой своё портфолио. Моё осталось в доме родителей, поэтому, ухватив флешку, я побежала в ближайшую фотостудию и сделала себе новое. Это был отчаянный порыв. Мне нужен был воздух. Нужен был стимул двигаться вперёд.

Вот так я и стала моделью. Не могу сказать, что популярной и высокооплачиваемой. Но разве в этом смысл?! Я нашла то, что помогло мне отвлечься.

Так я встретила Антона. Это было не спланировано. Мы столкнулись на одной из вечеринок. Он прилетел в Нью-Йорк по делам, и партнёры вытащили его на светскую тусовку. Он заметил меня сразу. С тех пор он всегда был рядом. Три месяца я держала его на расстоянии. Ни касаний, ни объятий, ни поцелуев. Он держался стойко. Не давил, не требовал, не заставлял. Наоборот, водил на свидания. Смешил. Помогал в поисках выгодных съёмок. Так он смог подобраться ближе. Вряд ли к сердцу, но к телу уж он точно добрался.

Ночь сменила усталость на эйфорию. Всё вокруг дышало свободой.

И в этот момент я почувствовала, что хоть на час могу забыть о себе. Я отдавалась музыке, отвечала на вопросы подписчиков и благодарила за комплименты. В такие редкие минуты свободы от мыслей я любила растворяться в иллюзии счастья. Внушая себе, что у меня всё хорошо.

Но мир любит рушить такие хрупкие минуты.

Антон вдруг вышел вперёд. Взял у звукорежиссёра микрофон. Под светом софитов его лицо сияло — взволнованное, счастливое, будто он только что сорвал джекпот.

— Друзья! — громко, уверенно сказал он, и шум толпы чуть стих. — Сегодня для меня особенный день. Потому что рядом со мной женщина, ради которой я готов был бросить всё. Женщина, ради которой я живу.

Смех, аплодисменты, подбадривающие крики. Кто-то уже начал скандировать моё имя. Я застыла, в руках телефон задрожал.

Антон повернулся ко мне. Его глаза горели тем огнём, который я боялась. Я не разделяла его волнения, его радости в этот момент. Потому что догадка в одно мгновение проскользнула и плотно застряла в груди. Меня парализовало.

— Ева, любимая… — он опустился на одно колено. В руках блеснула коробочка с кольцом... Та, о которой мечтают миллионы девушек. Та, от которой плачут от восторга и счастья. Та, от которой меня передёрнуло сейчас. Но это та же коробочка, о которой я мечтала в прошлом. Пусть и не получилось сделать так, как положено. — Ты станешь моей женой?

Толпа взорвалась аплодисментами. Кто-то свистел, кто-то подталкивал меня вперёд, кто-то кричал «Да!».

А я… я ничего не могла сказать.

Меня накрыло лавиной. Шок. Боль. Растерянность. Злость. Всё вместе.

Я чувствовала, как у меня внутри разрывается какая-то тонкая ткань. Я не хотела этого. Не была готова. Это предложение было, как выстрел в упор.

Мой рот открылся, но слова не вышли. Внутри только крик: «Нет! Не смей! Не сейчас! Не так! Я не готова!»

Грудь сдавило так, что стало трудно дышать. Я хотела закричать «стоп», сбежать, спрятаться. Но перед глазами были только чужие лица, толпа, хлопки, ожидание. И его глаза. Слишком честные. Слишком преданные.

Глава 4. Ева

Я смотрю в его глаза. В эту голубую бездну, которая ещё вчера была для меня целым миром. Моим спасением, моим домом, моей верой в то, что любовь существует. А сегодня… сегодня это ад.

Слова Люды и голос из телефона разрывают меня на части. Они крутятся в голове, будто кто-то специально перематывает плёнку снова и снова, пока я не перестаю дышать.

"Я с Евой, чтобы отомстить Высотникову. Когда она влюбится в меня, я разобью ей сердце..."

Я уже влюбилась. Уже отдала себя всю, без остатка. А он... он только ждал, когда я окажусь в его ловушке, чтобы сломать.

Я чувствую, как с каждой секундой этот яд впитывается глубже, но… рядом стоит он. Мой жених. Тот, ради кого я перечеркнула всё, кого выбрала. Саша не должен знать. Не должен даже догадываться о том, что здесь, за несколько шагов от него, рушится моя вселенная.

Я опускаю глаза, делаю глубокий вдох и заставляю себя выровнять дыхание. Люда молчит. Просто стоит, словно её и не было. Не вмешивается больше. И это даже к лучшему — у меня нет сил слушать её дальше. Да и всё что могла, она уже сделала.

Буду ли винить я её? Это вряд ли. Да мне жутко больно и неприятно знать, что некогда лучшая подруга была в объятиях моего жениха. Что также как и я, смогла почувствовать его жар и тепло. Вкус губ. Но это... Я забуду. Я вычеркну прошлое ради нас.

Его пальцы касаются моей руки, горячие, крепкие. Я так недавно мечтала держать их до конца жизни. А теперь хочу вырваться, хочу сжечь эту связь, которая вдруг превратилась в кандалы.

Почему же так тяжело сделать выбор?

— Ева? Ты в порядке? Нам пора.

Голос мягкий, спокойный. В нём нет ни следа той жестокости, что звучала в записи. Ни намёка на месть. Только он и я.

Я смотрю на него, и сердце предательски дрожит. Я вспоминаю, как он дарил мне цветы без повода. Как ждал после учёбы, лишь бы отвезти домой. Как целыми вечерами мог слушать мою болтовню и только улыбался. Эти воспоминания теплее любого доказательства.

Я делаю шаг к нему. Потом ещё один.

— Я люблю тебя, Саша, — говорю тихо, но достаточно отчётливо, чтобы он услышал. — Очень сильно люблю!

Его глаза смягчаются, на губах появляется лёгкая улыбка, а я, будто в омут с головой, падаю в его объятия. Его руки крепко прижимают меня, губы касаются моих. И всё остальное — запись, Люда, сомнения — отступает на второй план.

Я сама выбираю свой путь.

И этот путь — он.

И моя любовь к нему.

Глава 5. Саша

В миг, когда всё должно было рухнуть, я снова поверил в чудо.

Вот так должен был называться этот день. Да, он таким и был. Каждую секунду, каждое мгновение мне было страшно. Я боялся, что она передумает. Боялся, что правда вскроется. Что она меня не простит.

Когда я увидел, как Люда разговаривает с Евой, я уже не верил в чудо. Страх животный вселился в меня. Я думал, что уже её потерял, но свернуть с пути не мог. До последнего должен был верить, что никто и ничто не сможет нас разлучить.

Когда её рука ложится в мою, я наконец-то начинаю дышать.

— Я люблю тебя, Саша. Очень сильно люблю!

Ради этих слов нужно жить. Ради этих слов нужно бороться и не сдаваться. Да, я мудак. Я пошёл по грешному пути, ставя собственные интересы выше других. Я хотел мести. Я хотел боли невинного человека. Я хотел ранить.

Я вёл себя не лучше Эльдара, да и тоже хуже. Я ворвался в жизнь девчонки, не оставляя ей ни единого шанса на спасение. Цель была — влюбить, и я сделал это.

Я не хочу, чтобы она узнала о том, какие игры я тогда вёл. Не сейчас, не в этот день, когда над нами должна звучать только правда и обещания. Это должно остаться тайной. Мне страшно думать, что одна её слеза — следствие моей ошибки, моего расчёта. Я сжимаю её руку крепче, словно хочу придавить эту мысль под кожу.

Правильно ли я поступил? Я, ведь, можно сказать, заставил её. Не силой, а действиями. Я играл, пока сам не заигрался. Честностью тут и не попахивало, больше — коварством... Но я же полюбил. Всем сердцем полюбил её.

— О, Кир, ты и мелкую притащил? — пытаюсь переключиться, хлопаю друга по плечу, делаю вид, что всё нормально. Кирилл — якорь: его смех, его привычные шутки помогают не сойти с ума. Здесь, в этом людском потоке, я пытаюсь выглядеть обычным, тем, кто не трясётся изнутри.

— Типо того. Сказала, хочет наконец-то познакомиться ближе с твоей избранницей.

— Ксюха, давай, дуй к нам, — машу ей рукой, и мы даже останавливаемся, чтобы её подождать.

Малая налетает сначала на меня, потом на Еву. Обнимает и целует её в щёки.

— Ты такая красивая, обзавидуешься, — тараторит, — ой, ну я в хорошем смысле. В общем, ему так с тобой повезло.

— Давай, поговори мне ещё тут, — вполне серьёзно отвечаю я ей. Ещё одна носительница моих секретов.

— Не ссы, всё будет хорошо, — парирует мелкая и снова обнимает Еву.

Мы уже стоим у входа в то самое заветное, хотя и такое стремное помещение. На самом деле Ева достойна сказки. Но за один день эту сказку нам не удалось организовать. Всё вышло быстро, спонтанно и не очень красиво. Но ведь не это самое главное, а то, что мы вместе.

Регистратор сообщила, что очередь немного задерживается и что надо подождать минут пятнадцать. Ева с Ксюшей идут в туалет припудрить носик. И только Люда стоит серьёзная, будто специально держится в стороне, но взгляд её пронзает, будто нож.

— Люда, — я хватаю её за руку и оттаскиваю чуть в сторону. — Что ты сказала Еве?

Мне надо себя контролировать. Надо держаться подальше от неё. Но... нервы сдают, и я уже не могу думать. Страх потерять Еву слишком ощутим. Он прямо витает в воздухе. Мне кажется, что сейчас ворвётся Эльдар. Зайдёт Катя. Люда расскажет Еве. Или Ксюша в туалете поделится нужной информацией. У меня паранойя, но мне кажется, что все против меня.

Люда смотрит прямо, без страха. Ни тени раскаяния, только холод. Она уже сделала свой выбор, и он явно не в мою пользу.

— Хочешь услышать? Я сказала, что ты недостоин её. Чтобы она ещё раз подумала...

Я сжимаю зубы так, что челюсть хрустит. Внутри поднимается злость, горячая, обжигающая. Я привык управлять эмоциями, но сейчас это даётся с трудом. С каждой секундой — труднее.

— Ты вообще понимаешь, что это наш день? Наш с Евой! — шиплю сквозь зубы. — Тебя никто не звал разрушать его.

— А ты понимаешь, что делаешь с ней? — отвечает она резко, но шёпотом, чтобы никто не услышал. — Ты не достоин её, Саша. Ни ты, ни твои игры. Ты использовал её, признайся уже. Не жди, пока она сама поймёт это. Ведь тогда она уж точно тебя не простит.

Эти слова больнее, чем я ожидал. Но показывать слабость я не имею права.

— Знаешь что, — выпрямляюсь и смотрю на неё сверху вниз, холодно. — Убирайся. Немедленно.

— Знаешь... Ты всё равно её потеряешь. Потому что у тебя гордыня. Ты считаешь себя непобедимым. Ты думаешь, что всё продумал. Но даже у Ахиллеса было слабое место. Оно и у тебя есть. И ухожу я не потому, что ты меня прогоняешь. Мне плевать на твои желания. Я ухожу — потому что я причинила боль близкому мне человеку. Я сглупила из-за тебя. И теперь ты выходишь чистым из воды, а я в болоте. Но Лисицкий, правда, всегда выходит наружу. Не забывай об этом.

Она ещё раз бросает в меня презрительный взгляд, разворачивается и уходит.

Я стою, сжимая кулаки, и чувствую, как сердце бьётся быстрее. Нет, я не позволю никому испортить этот день. Никому. Да и что она понимает? Как признаться Еве, что она была игрушкой в начале для меня? Что я планировал ломать её медленно и с каждым днём всё больше причинять боли. Разве такое прощают? Я бы не простил, однозначно. И лишь поэтому тайна должна храниться и дальше.

Глава 6. Ева

Мы входим в ЗАГС, и у меня перехватывает дыхание, даже давление резко подскакивает из‑за нервов. Трусишкой себя чувствую. Потому что казалось бы, вот оно — счастье. Вот та дверь, за которой мы оставим подпись чернилом на белой бумаге, и моя жизнь изменится навсегда. Но вместо радости внутри — хаос. Меня рвёт на части, словно две силы тянут в разные стороны.

Одна — тёплая, светлая, это моё сердце, оно кричит: «Он любит тебя! Посмотри, как он смотрит! Почувствуй, как держит твою руку!».

Другая же — холодная и беспощадная. Это разум, который шепчет: «Слишком много совпадений. Слишком много лжи вокруг. А если всё это было игрой? Если месть — вот его истинная цель?»

Я улыбаюсь, потому что должна улыбаться. Я держусь за руку Саши, потому что не могу её отпустить. Потому что он мой круг в море. Кажется, стоит отпустить руку — и я утону в сомнениях. Но всё равно внутри — дрожь, будто каждое мгновение я стою на краю пропасти. Один шаг вперёд или назад — и всё, мне конец.

— Ева, ты великолепна, — шепчет он мне, и я киваю, стараясь не показать, как больно внутри. Его тёплые губы касаются щёки, я чувствую, как он улыбается. Только это держит. Только это.

Мы с Ксюшей уходим в туалет. Мне нужна передышка. Минутка, чтобы выровнять дыхание. И, благо, Люда осталась там. Потому что будь она рядом, я бы не смогла выстоять. Каждый её взгляд теперь будет напоминать о их близости. Каждый раз я буду об этом помнить.

Стоило двери закрыться, как мои силы иссякают. Я опираюсь на раковину, смотрю на своё отражение — и слёзы сами катятся по щекам. Не остановить. Они вырываются наружу, сжигая лицо солёными дорожками.

Ещё час назад я смотрела в зеркало и видела самую красивую невесту. Самую счастливую девушку. А сейчас? Сейчас только тень от неё осталась.

— Ева! — Ксюша подбегает, испуганно хватает меня за плечи. — Ты чего? Что случилось? Ты же только что смеялась…

— Это… это нервы, — выдыхаю я и закрываю лицо руками. — Просто стресс. Всё слишком быстро. Слишком сложно, — приходится соврать ей.

Она не верит, конечно. Видно по глазам. Но молчит и ждёт, пока я соберусь. Хорошая она, хоть мы и разные. Видно, что боевая. А я? Я за всю жизнь ни разу не сказала против своего. Всегда плыла за течением. И вот сейчас впервые поплыла против, и что? Стою в туалете и плачу, потому что до конца не верю любимому. Это так больно — сомневаться.

— Понимаешь, я отказалась от брата и семьи ради Саши, — наконец признаюсь. Голос дрожит, будто я стою перед приговором. — Эльдар против наших отношений. А я выбрала любовь. Выбрала Сашу. А если я ошиблась? Если всё зря?

Ксюша резко отворачивается, сжимает кулаки. Я вижу, как её трясёт от злости.

— Да они все достали! — срывается она. — Эти парни, которые считают, что им всё можно! Высокомерные, наглые… Думают, что жизнь — их игра, — говорит она слишком эмоционально. Ну, наверное, она тоже с таким сталкивалась.

Я всхлипываю, и она оборачивается ко мне снова, уже мягче. Гладит меня по плечу, поправляет прядь волос.

— Ева, слушай. Ты же сама говоришь — сердце у тебя за него. Значит, надо идти за этим. Ради любви иногда стоит рискнуть. Иногда — даже соврать. Даже пойти на хитрости. Потому что иначе жизнь проходит мимо. Потому что если ты не попробуешь, никогда не сможешь себя упрекнуть за трусость. Даже если будет больно и выбор твой окажется неправильным, ты будешь знать, что сделала всё от тебя зависящее.

Я смотрю на неё сквозь слёзы и киваю. Она права. Я слишком боюсь, но и слишком люблю. Я готова поверить в него. Готова поверить в нас. Я верю, что он любит меня и никогда бы не пошёл на то, чтобы отомстить Эльдару через меня. Потому что это слишком гнусно и мерзко. Поэтому только на этой вере и держусь.

— Спасибо, — шепчу я, а Ксюша вытирает мне щёки и улыбается:

— Ну всё, красавица. Пошли, а то твой принц там без тебя с ума сходит.

Я снова смотрю в зеркало — глаза покрасневшие, но в них есть сила. Я должна верить. Должна. Иначе всё рухнет.

Глава 7. Ева

Мир вокруг будто растворился. Всё — шёпоты, взгляды, даже тяжёлое дыхание Саши рядом — слилось в один долгий миг, когда регистратор произносит слова, которые меняют мою жизнь навсегда:

— Отныне вы муж и жена.

У меня перехватывает дыхание. Я не слышу больше слов регистратора, я смотрю на него — на моего мужа. И внутри поднимается такая волна восторга, счастья, трепета, что мне кажется, я не выдержу, просто взлечу к потолку.

Саша берёт меня за руки, и они дрожат — мои от волнения, его от силы, которую он пытается сдержать. Его глаза светятся, и я вижу в них то самое чувство, ради которого я рискнула всем. Ради которого отказалась от семьи, от привычного мира, от себя прежней.

Сердце бьётся так громко, что, кажется, его слышит весь зал. Каждое его прикосновение откликается во мне вспышкой тепла. И в этот момент я точно знаю: я сделала правильный выбор. Я хочу быть рядом с ним. Хочу делить с ним дни и ночи, радости и страхи. Всё. Потому что любовь сильнее сомнений.

Смех прорывается сквозь слёзы. Я смеюсь счастливо, звонко, как ребёнок, и вижу, как Саша улыбается в ответ — так, будто больше никого нет, только мы двое.

— Жена моя, — шепчет он, прижимая меня к себе.

И я впервые слышу эти слова. Они проникают под кожу, становятся частью меня. Моей новой реальности. Моего будущего.

Я чувствую его губы на своих, и мир исчезает окончательно. Нет никого и ничего, кроме нас. Только это чувство — любовь, такая настоящая, что от неё кружится голова.

Я его жена. Он мой муж.

— Ну, что, молодёжь, готовы праздновать? — после обнимашек с поздравлениями спрашивает Кир.

— А что, есть планы?

— Конечно. Не думал же ты, что я не организую для вас праздник. Обошлись без мальчишника, но не без свадьбы. Погнали, — хлопает он Саню по плечу, а Ксюша меня обнимает. Нравится она мне. Такая приятная. Хотя от Саши и Кира я слышала другое. Особенно от Кирилла. Он сколько раз кричал по телефону на свою свободную сестру, что я сбилась со счёта. А ещё он обещал её придушить в последнюю нашу встречу. Благо ничего такого не произошло. И сейчас они вполне нормально разговаривают.

Вот только их взгляды... Ох, они говорят о многом. Мне кажется, я смотрю на Сашу также, как сейчас Ксюша смотрит на Кирилла.

— И куда путь держим?

— Это сюрприз, друг. Сюрприз.

Саша прижимает меня к машине и впивается в губы. Я чувствую его желание. Вижу это в глазах. Ему вовсе не праздновать хочется. Ему меня хочется.

— Ты рад, что добился своей цели? — сдуру спрашиваю я. Вообще-то я хотела спросить, рад ли он, что мы поженились. Но формулировка вышла совсем другой.

— Конечно. Теперь ты моя жена, — пальцами касается скул, а второй рукой сжимает талию. — А ночью у нас будет брачная ночь, ты рада?

— Рада, конечно. Я люблю тебя.

— И я тебя, Ева Лисицкая. Блин, малыш, до сих пор не верю, что ты моя жена.

— Молодожёны, давайте сделаем фото.

Камера в руках Кирилла щёлкает, пока мы с Сашей позируем. То он целует меня, то обнимает, то просто стоит за спиной. Весь такой сдержанный, собранный, серьёзный. Но я то знаю, что он совсем другой, когда мы остаёмся вдвоём.

Мы едем за город. Машина наполнена смехом, шутками, переговорами Ксюши и Кирилла. А я сижу рядом с Сашей, держу его руку на своём колене и ловлю себя на мысли: я не хочу отпускать. Никогда.

Когда мы въезжаем на территорию загородного дома, я теряю дар речи. Всё украшено в свадебной тематике. Белые ленты колышутся от ветра, гирлянды сияют тёплым светом, на столах — цветы и аккуратные композиции, а в центре сада стоит арка. Настоящая арка, как в кино. Сердце пропускает удар.

— Боже… — шепчу я, прикрывая рот ладонью. — Это… это всё для нас?

Кирилл, гордый, но немного смущённый, поднимает руки:

— Ну… почти. Честно говоря, декором занималась Ксюша. Я так, еду заказал. Но согласись, получилось круто?

— Круто?! — я обнимаю Ксюшу так, что та пищит. — Это… это сказка!

Ксюша сияет. Её глаза блестят от удовольствия, и она делает вид, что отмахивается:

— Ой, ну ерунда. Главное — вы сегодня самые счастливые.

Мы садимся за стол. Музыка играет фоном, мягкая, праздничная. Бокалы звенят, смех не утихает. Еда вкусная, но я почти не ем — во мне не помещается больше ничего, кроме счастья.

Я выпиваю бокал шампанского, потом ещё один. Пузырики приятно кружат голову, но от них ли я пьяна? Нет. От взгляда Саши, который не отрывается от меня. От его руки, которая находит мою под столом. От слов «жена моя», которые он то и дело шепчет на ухо, заставляя щеки гореть.

Мы танцуем. Сначала все вместе, потом только мы вдвоём. Я смеюсь громко, звонко, немного неуверенно держусь на каблуках, и Саша поддерживает меня за талию, не давая упасть.

— Осторожно, малышка, — шепчет он, глядя прямо в глаза.

— Я счастлива, — отвечаю я, и голос дрожит.

Он целует меня так, что мир снова исчезает. И я понимаю: да, я пьяна. Но куда больше я пьяна от счастья, чем от шампанского.

Глава 8. Ева

Вечер был прекрасным. Музыка глушила ненужные сомнения, а касания Александра затмевали всё вокруг. Я просто была собой рядом с ним. Просто позволила себе любить его.

Но несмотря на это, за грудной клеткой клокотало и ныло неверующее сердце. Да, оно любило его. Без остатка и с полным самопожертвованием.

Я отдала ему всё, что у меня было. Сейчас он — моё всё. Но если он предаст, я останусь пустой.

Вот как можно разрываться на две половинки и быть при этом целой. Одна слепо верит ему. Другая же хочет знать правду.

И тут возникает риторический вопрос — готова ли я всегда быть слепым котёнком? Идти не знаю куда, не зная зачем, но за ним. Бояться, что однажды предаст, уйдёт, изменит... Боже, да этот список может быть безграничным. А ответов ни на один вопрос у меня нет.

— Малыш, ты такая красивая, — касается он моей шеи губами, — тебе идёт белый цвет, — шепчет и облизывает область уха.

Мурашки вместе со мной целым табуном танцуют хоровод. Они щекочут меня и подталкивают к безумным мыслям. Желание касаться его и быть одним целым настолько велико, что я уже не думаю о друзьях, которые старались для нас. Мне надо в его объятия. Только в них я забываю обо всём. И в первую очередь о сомнениях.

— А что ещё мне идёт? — в глаза его смотрю. Такие красивые. Добрые. Разве в них может быть та ненависть, о которой говорил голос в телефоне?!

— Тебе идёт, когда я в тебе, — бесстыдно сообщает он и впивается в губы. Да так, что ноги подкашиваются, и в глазах разноцветные блики.

— Эй, молодожены, мы вообще-то и домик вам сняли. Не надо прямо тут брачную ночь устраивать, — хохочут Кирилл и Ксюша, которые, как ни странно, тоже танцуют в обнимку. Между ними словно искра сегодня, или же временное сближение. Хотя больше похоже на первое. Как Ксюша смотрит на него. Уф.

— О, домик в самый раз. А то он ли, хочется побыстрее снять с неё уже это платье. Она без него...

— Саша, — перебиваю его, задыхаюсь эмоциями. Это и смущение, и желание. Всё вместе переполняет. А ещё бешено бьётся сердце, эхом пульсирующим отдаёт во все части тела.

— Ну что, малыш, мы же женаты. А они далеко не дети. Да, касатики? Трахаться сегодня будете?

— Да у Кирилла на меня стоит, как всегда, — дразнит Снежка брата. — Мне кажется, ему нужна экстренная помощь. Два носилки, чтобы член внести в меня.

Она вырывается из объятий Кирилла и начинает быстро убегать. Потому что Кирилл, кажется, в бешенстве. Зато Саша заливается смехом и во всю гогочет.

— Дружище, извини, конечно. Но мелкая тебя точно когда-то сделает.

— Тебе капец, мелкая, — орёт он.

— Пф-ф, неужели трахнешь? А, забыла. Тут мимо. Ты же не той ориентации у нас...

Кирилл срывается с места и несётся в её сторону, а Ксюша визжит и убегает от него. Мы с Сашей остаёмся один на один и смотрим друг другу в глаза.

— Саша, скажи мне, ты правда меня любишь и не обманываешь? — всё-таки срывается из губ вопрос. Он вмиг серьёзнее становится. В уголках губ появляется прямая линия. Он напрягается весь.

— Почему ты это спросила? Эльдар что-то снова сказал? Или... Люда? — точно попадает в цель.

— Я просто хочу знать, что наша любовь, её возрождение, это не какая-то игра по правилам. Что это не шахматы, и она не закончится, когда кто-то поставит шах и мат.

— Ева, я не вру тебе. Я люблю тебя, — и целует меня в губы. А потом, подхватив, несёт в наш домик. В уголок, который станет нашим раем, а потом — моим личным адом.

Он быстро опускает меня на пол. Руки нетерпеливые, губы жадные, вздохи обоюдно тяжёлые.

Мы на грани чего-то нового, но в то же время, как будто на краю пропасти. И в любую секунду мы в неё скатимся.

— Малыш, — хрипит он и вжимает меня в стенку. Что-то происходит с ним такое, словно он сам с собой борется. Даже злится, я бы сказала. Потому что нет нежности и грубости, есть острая необходимость в потреблении и получении дозы удовольствия. — Я хочу прямо сейчас.

Руки уже поняли моё платье, а пальцы отодвинули трусики. А ещё его зубы рвали и кусали мою нежную плоть на шее. Мне всё нравилось. Его безумие всегда сводило меня с ума. Потому что я сама, как та самая наркоманка, получала кайф от его жажды. Он заводился сам, наполнял меня этим до краёв.

Дрожащими пальцами он растегивал ремень... Почему дрожащими? Потому что и его, и меня знатно трясло. Лихорадило так, что казалось, мы больны и смертельно неизлечимы друг для друга. Брюки упали на пол и повисли на ногах. Саша обнял одну мою ногу и согнул в колене, а потом резко вошёл в меня, вытесняя воздух из лёгких. Стон ровный, колючий и громкий вырвался из меня, когда он начал двигаться. Быстро, жадно, страстно. Я задыхалась в его движениях, касаниях. По позвонкам стекал пот. У него — по лбу. Но нас это не останавливало. Он как зверь, который накинулся на свою жертву и, изголодавшись, решил растерзать.

Он отодвинул в сторону вырез платья и уже сжимал в руках грудь. Пальцы сжимали соски до боли, но я лишь сильнее впивалась в него. Такое родное и до боли нужное.

Что-то было странное в нашем соитии. Не похоже было на первую брачную ночь в том представлении, которое мне казалось. Это было актом... Мне было страшно даже произнести это вслух. Но почему-то мне казалось, что это было актом наказания. Не болезненным физически, но давящим душевно.

Глава 9. Ева

«Сань, ну выручай. Дай какую-нибудь работу. Может, ещё перед какой-то лохушкой разыграем похищение? Или кому-то из твоих друзей актёр нужен? Ну хоть что-то. Очень нужны деньги».

Я не знаю отчего, но в сердце резко кольнуло. Я никогда не опускалась до уровня ревнивых девиц, чтобы так низко упасть и лазить в телефоне своего парня. Но сейчас... Сейчас словно сработал тумблер. Он включил сигнал экстренной капитуляции принципов.

Я держу телефон дрожащими руками и снимаю с блокировки, после того как он потух. Это смс как-то вогнало меня в ступор. Ничего не видела такого, но... Сердце ёкнуло.

Боже, мы сутки как женаты, а я уже в его телефоне рыскаю и ищу следы измен или вообще непонятно чего.

Пролистав быстро мессенджер, я и не нашла ни одной переписки с девушкой. И только этот абонент «актёр» манит меня. Я нажимаю на их переписку и сразу же начинаю читать. Снизу вверх.

°Саша° «Конечно клюнула. Мы отработали на ура. Теперь она точно в меня влюбится».

°Саша° «Ты на хрена мне вмазал, придурок? Нос разбил».

°Саша° «Приезжай по адресу... Вот фото девушки. Только не перепутай. Она будет не одна».

°Саша° «Ты двенадцатого сможешь? Я узнал их маршрут».

Я читаю, читаю и ещё раз читаю одни и те же строчки. Смотрю на своё фото, которое взято из моей же соцсети. Головой вроде понимаю, но сердцем... Оно не принимает. Оно сжимается и помещается в тиски. Оно кровоточит.

Я поднимаюсь на ноги и начинаю суматошно ходить по комнате. Реальность плывёт, прошлое давит на сознание грузом.

Наша встреча не была случайной. Не была...

Беру в руки свой телефон и, переписав номер этого парня, набираю его. Всё выходит спонтанно, без какого-либо плана. Просто я должна узнать правду.

— Алло, — вяло говорит парень.

— Добрый день, — имени я его не знаю, от этого и теряюсь сразу.

— Я вас слушаю, почему молчите?

— Прошу прощения, я не знаю вашего имени. Мне дал номер мой брат Саша. Сказал, что вы хороший актёр.

— Саша?

— Да, Лисицкий.

— А, Санёк. Конечно. Кого именно нужно сыграть? Вашего жениха? Или как с Саней — воришку?

— Воришку?

— Ну да. Мы с ним придумали план, как он должен был познакомиться с девчонкой. Знаете, рыцарей все любят. Так и вышло. Скромняжка по уши в него влюбилась.

— Странно, он ничего мне об этом не рассказывал, — как я нахожу силы говорить ровно, не знаю, — зачем ему это?

— Я точно не знаю. Вы его лучше спросите. Но как я понял, это что-то связано с местью её брату. Или что-то такое.

Я слышала, как упал телефон. Но звук не пробивал ту глухую пустоту, что разлилась внутри. Я рухнула лицом в кровать и плакала так, будто все эти месяцы слёзы копились в одной точке и сейчас, наконец, прорвало плотину.

Горечь ядовитая текла по щекам и щекотала нос, делая каждое дыхание невозможным. Меня трясло жутко. Казалось, что в комнате резко упала температура, и в помещение ворвалась зима. Холодная и расчётливая, а главное — ненастоящая. Как вся наша жизнь с ним. Всё было игрой с самого начала.

В голове — кадры, перемотанные, как старый киноплёночный ролик. Его руки, как они держали меня на танцплощадке; его голос, который обещал быть моим всем; его глаза, в которые я смотрела и видела дом. И вот теперь на экране — чужие сообщения, расчётливые фразы, снимки моих же фотографий и какая-то игра, разыгранная за моей спиной.

А ещё я вспоминаю ту нашу встречу. Свою совесть, которая вопила, что нельзя так отпускать парня. Что я должна его отблагодарить, ведь он спас меня. Именно с этого всё началось. Он заинтересовал меня. А там в клубе... Он знал, кто я. Он знал это, когда мы ехали в машине к нему. Я так активно тарахтела и рассказывала ему о брате и невестке. А он молчал... Он слушал и кивал, хотя всё это знал. Потому что для него это была игра...

Как он мог? Как так легко поставить на карту моё доверие, мою жизнь, те самые клятвы, что мы произнесли? Он тоже играл? Как далеко человек может пойти ради мести?

Я вспоминала тот момент в ЗАГСе, когда мир вокруг исчезал, и оставались только его ладони и моё «да». И вдруг осознание, что это всё было фальшью. Я — пешка в чужой игре. Трагедия не в том, что он с кем-то спланировал сцену, а в том, что я отдала ему себя, когда он этого хотел. Я отдала всё. И это знание жгло сильнее огня.

Я пошла в ванную, включила холодную воду и уронила лицо под струю, дав слезам и воде смыть налёт вчерашней сказки. Холод впивался в кожу и как бы возвращал меня к реальности: Люда была права. И тот голос в телефоне... Он был груб, жесток и циничен. Он говорил обо мне с такой злостью, словно причина всех бед во мне.

Ноги сами вели к шкафу, куда только вчера я повесила чистые вещи. Мы должны остаться тут на несколько дней... Я одевалась быстро, не теряя ни одной минуты. Я не могу... Я не хочу его сейчас видеть. Он... Он предал меня. Человек, которому я открыла сердце и душу...

Открыв его дорожную сумку, я достала оттуда блокнот. Саша умел не только фотографировать, он ещё неплохо рисовал. Там были наброски рисунков. Почти все они были нарисованы с меня. В основном голые части тела. Это было настолько красиво, что сейчас сердце сжималось ещё сильнее. Всё было продумано. И фотосессия, и первый раз, и встреча... Он втирался в доверие медленно, ломая меня постепенно. И это сработало. Забота его сработала.

Глава 10. Ева

Кольцо на пальце жгло, словно не золото, а раскалённое олово, которое только-только вытащили из кипящей лавы. Грудь болела. Потому что непослушное сердце ныло. Я не была дома год... Не смогла осилить себя и вернуться в свою комнату. Мне там не место. Ева Лисицкая умерла тогда, в тот день... А позже, когда стала снова Евой Высотниковой, я понимала, что я уже не я. Розовых очков больше нет.

Я так любила его, но он сделал всё, чтобы после я его возненавидела. Но не вышло. Эта чёртова любовь словно специально каждый день отдаёт былью во всех частях тела.

Самолёт снижается и готовится к посадке, а я нервно сжимаю свою руку и смотрю в иллюминатор. Помню, как разбитая на миллион кусков я покидала страну. Даже здоровьем своим рисковала — перелёты были запрещены, но меня было уже не остановить. Я бежала. Сбегала от жуткой, разрывающей боли. Казалось, я уже никогда не восстановлюсь. Не смогу улыбаться и тем более смеяться. О счастье вообще не думалось. Я не справлялась. Вгоняла себя в тьму всё глубже и глубже, пока однажды не открыла глаза и поняла, что больше так не могу.

Не умерла, но и не воскресла. Просто плыла по течению. Захлёбывалась, но каждый раз выплывала. А сколько слёз я пролила? Сколько плакала в объятиях у Антона? Сколько раз он вытирал мои слёзы и сжимал челюсть, потому что знал, что я люблю другого. До сумасшествия. До одури.

Самолёт мягко приземлился, и, когда двери открылись, меня накрыло волной знакомого, одновременно радостного и тревожного чувства. Дома даже воздух мягче, солнце — ярче, и чувства — острее.

Когда мы выходим в зону ожидания, я первой вижу родителей. Слёзы наворачиваются на глаза, и в противовес этому улыбка появляется на лице. Как же я соскучилась. Ком в горле застревает, так сильно выть хочется. Сколько раз мама срывалась и ко мне собиралась лететь? Но я не разрешала. Первые полгода я не могла никого видеть. А после... Боялась, что если увижу кого-то, то снова развалюсь.

Тот карточный домик из иллюзий, который я выстроила, мог с лёгкостью развалиться. Одно сомнение — и я уже не собирусь опять.

Рядом с родителями стоит брат с женой. Когда-то он был для меня кумиром, идеалом... А потом очередная иллюзия разорвала мою реальность. Я не простила брата за ту пощёчину, за слова, которые стали началом всех этих терзаний. Сердце сжимается, когда вижу их вместе, счастливых, словно ничего и не было. Я пытаюсь улыбаться, стараюсь быть открытой, но внутри всё горит.

И лишь когда я вижу маленького Эмануэля, больше сдержать себя не могу. Поток слёз хлынул из глаз. Племянник, едва заметив меня, протягивает крошечные ручки. Я падаю на колени, и моё сердце буквально рвётся наружу от эмоций. Прижимаю его к себе так крепко, что слышу тихий хруст — это мой голос дрожит, и я даже всхлипываю. Он хихикает, обхватывает меня руками.

— Тётя, я скучал, — немного неуверенно говорит. Ох, если бы он знал, как я скучала.

— Я тоже, мой дорогой. Я тоже.

— Моя малышка, — мама прижимает меня к себе, — как же мы скучали.

Когда объятия с племянником закончились, пришла очередь родителей. Папа улыбается, но в глазах видна тревога. Пытается читать меня. Да что тут читать — одни сплошные чёрные линии.

— Давид Дмитриевич, Инна Анатольевна, добрый день, — здоровается Антон с ними и протягивает руку для приветствия отцу, а потом Эльдару.

— Привет, дружище, — приветствует его брат. — Спасибо, что был с ней рядом.

Я резко бросаю взгляд в его сторону. Ну да, Антон же идеально подходит мне на роль жениха. Это же не Саша, которого мой брат растоптал. А потом тюпрошёлся по мне танком из-за брата.

Я понимаю, что надо молчать и не подливать масла в наш вечно горящий костёр. Но я уже не та Ева, которая собирается глотать всё, что они скажут.

— Так это по твоей наводке Антон оказался со мной на одной вечеринке? Браво, братец, не изменяешь себе, — фыркаю я и, не обняв ни Катю, ни Эльдара, иду на выход. И только маленький Эмануэль хватается за мою руку и идёт рядом. Словно чувствует, что мне нужна сейчас поддержка.

Мы садимся в машину, и разговор постепенно переходит к работе. Мама интересуется контрактами, съёмками, предстоящими проектами. Я стараюсь быть максимально открытой, рассказываю о своих успехах, делюсь планами. О предложении от Антона я им ещё не говорила. Но теперь не удивлюсь, если Антон уже сказал брату. А значит, будут знать все. Но пока никто не спрашивает — я тоже буду молчать. Мне сейчас не до этого. Абсолютно.

Катя и Эльдар поехали на своей машине. Эмануэль захотел со мной. Он снова и снова тянет меня к себе. Его смех, его доверие — единственное, что сейчас способно немного смягчить боль. Я держу его за ручки и понимаю: ради таких моментов я должна быть сильной. Даже если сердце ещё не простило его родителей.

Машина едет домой, и я ловлю себя на том, что каждый разговор — это как ходьба по минному полю. Стараюсь не вспоминать прошлое, сосредоточиться на настоящем. Но откровенно говоря, это всё лажа. Не выходит. Я воскрешаю в памяти событие за событием. То и дело раня себя ещё больше. Может, я мазохистка и мне нравится причинять себе боль? Это единственное объективное объяснение.

Мы входим в дом, всё вокруг кажется знакомым и одновременно чужим. Дом родителей, запах кухни, смех Эмануэля — это всё моё, родное. Но рядом — часть того мира, который я ещё не готова принять.

Глава 11. Ева

Я сижу у родителей и чувствую себя пленницей собственного дома. Каждая комната давит на меня, как будто стены сжимаются, а воздух становится плотнее. Тут тихо, слишком тихо, и от этой тишины хочется закричать, убежать или хотя бы проснуться где-нибудь, где есть кто-то рядом.

°Антон° "Ева, давай поужинаем вместе. Хочешь в самый дорогой ресторан тебя поведу? Не забывай, у нас цветочно-букетный период." — много смайликов.

Я читаю эти слова, и сердце щемит, будто это не просто приглашение, а спасательный круг. Он старается. Знает, в каком я сейчас болоте. И со всех сил пытается меня вытащить.

Да, цветочно-букетный период — это, конечно, переборщил. Но в общем это звучит как шутка, и мне хочется смеяться вместе с ним, хочу быть рядом, хоть ненадолго забыть всё остальное.

Я соглашаюсь. Лишь бы вырваться из этих стен, из этого дома, из самой себя. Лишь бы не думать о пустоте, которая сжала грудь и мешает дышать. Мы пробудем тут минимум неделю, а может и немного дольше.

У папы юбилей, пятьдесят — это не шутки. Поэтому предстоит серьёзная организация, в которую будет задействована вся семья. Я не исключение. Но цель моего приезда раньше — это здоровье отца. Мама говорит, что его часто беспокоит сердце. Что он волнуется за меня. И мне пришлось плюнуть на свой эгоизм и вернуться.

И я приехала. С желанием, что смогу снова что-то почувствовать. В надежде, что мир всё ещё умеет быть мягким и тёплым, а не холодным и предательским.

Я собираюсь, накидываю кардиган, быстро поправляю волосы. Сердце бьётся так, что кажется, оно вырвется наружу.

Я бегу навстречу этому вечеру, как ребёнок, который впервые выходит из комнаты после долгого сна. И чем ближе я к ресторану, тем сильнее это странное чувство: тревога, радость, надежда, страх — всё смешалось в один яркий клубок эмоций.

Это как новая альтернативная реальность. Я иногда её создаю в своей голове, чтобы... банально чтобы не сойти с ума.

Когда такси останавливается, на улице уже довольно-таки стемнело. Некоторые пары покидают ресторан, а мы только приехали. Антон протягивает мне руку, и я выхожу на улицу. Ветер слегка приподнимает мои волосы и раскрывает кардиган. Это буря, отголосок моего прошлого. Именно в этом ресторане Саша подрался с Антоном. А после вынес меня и увёз в своё логово, где стал моим первым мужчиной.

— Ты как, любимая? Всё хорошо?

— Да, спасибо. Давай зайдём внутрь, а то прохладно.

— Конечно. Стол я забронировал, так что проблем не будет.

Мы раздеваемся и оставляем свои вещи в гардеробе. Я осматриваюсь по сторонам и ищу хоть что-то схожее с моим прошлым. Но даже тут всё изменилось. Новый дизайн. Новые сотрудники. Новые посетители.

— О, Антон, привет. Рада тебя видеть, — к нам подходит молодая девушка. Она распахивает объятия и вцепляется в тело моего парня.

Отчего-то внешность девушки и её приятный голос вызывают у меня лёгкую улыбку. Вот бывает — не знаешь человека, а он тебе уже нравится. Потому что она вся такая красивая, светится, улыбается. Я когда-то тоже такой была. Она влюблена, наверное. Только по этой причине девушки светятся...

— Привет, Витуля. Рад встрече, — в ответ обнимает Антон её. — Сколько это мы не виделись?

— Да лет пять так точно. Встречу неплохо было бы организовать. Что скажешь? — разжимают они объятия и смотрят друг на друга.

— Да я за любой движ. Ой, прости, дорогая. Познакомьтесь, это моя одноклассница Вита Ульянова. А это Ева Высотникова, моя девушка, в будущем, надеюсь, жена.

— Очень приятно познакомиться, — протягивает она мне руку для приветствия. Я даю свою в ответ. Тёплая ладонь соприкасается с моей, но я лишь улыбаюсь.

Раньше... В далёком прошлом мне были неприятны касания незнакомых людей. Чувство отторжения на подсознательном уровне срабатывало моментально. Но был один переломный момент в моей жизни, когда я избавилась от этого чувства. Да и много чего потеряла при этом...

— Взаимно, — улыбаюсь ей искренне. Приятно встретить хороших людей. Особенно когда тысячу лет не была дома.

— Вита, ты пришла одна? Хочешь, присоединяйся за наш столик. Как раз обсудим встречу.

— Спасибо за приглашение, но я не одна. Мой парень отошёл в туалет. Сейчас вернётся.

— Ещё круче. Может, вместе поужинаем? — предлагает Антон. Я ничего не имею против. Компания сейчас мне не помешает. Не будет повода лишний раз думать и возвращаться мыслями в прошлое. Отвлечься — лучший из вариантов.

— Спасибо большое за приглашение, но мы уже собрались уходить. Саше недавно сделали операцию, поэтому утомляемость у него ещё высокая. Говорит, хочет отдохнуть.

Я немного напрягаюсь. Совсем чуть-чуть, чтобы Антон не заметил. Будет период, когда я смогу нормально реагировать на это имя. Пока что сложно, учитывая, что мы домой вернулись.

— Операция? Что-то серьёзное? — спрашивает Антон, а я в это время поправляю волосы, которые прилипли к шее. Немного душно сегодня. Да и состояние у меня странное. Вроде была готова вернуться. Вроде успокоилась и отпустила прошлое. Но вот только что-то всё равно беспокоит. Словно вот-вот что-то случится. Кажется, я снова себя накручиваю. Надо будет по приезде набрать ванну воды и расслабиться.

Глава 12.1 Ева

— Любимый... — режет слух её слова. Это как знаете, тот самый неприятный скрип по стеклу. Резкий и пронзительный настолько, что барабанные перепонки, кажется, сейчас лопнут. — Ребята предлагали посидеть вместе, но я отказалась из-за твоей утомляемости.

Я смотрю на него, и такое чувство, что вижу впервые. На щеке шрам, которого раньше не было. Он не смотрит в мою сторону, а я не могу оторвать взгляд. Скулы сводит, руки и ноги немеют. Он попал в аварию, а я даже не знала об этом. Мне никто не сказал, не написал. Почему? Неужели я настолько была незначимым человеком в его жизни, что все решили промолчать?!

Ком застревает в горле, слёзы уже на подходе, реальность плывёт. Чтобы не рухнуть, я хватаюсь за руку Антона и держусь что есть сил. Он чувствует моё напряжение. Понимает, что мне нужна опора, потому и обнимает за талию. Ему тоже сложно. Перед ним его соперник, которого он даже избить не сможет, потому что это не поможет выкинуть его из моего сердца. Потому что дело не в Саше. Он вон меня благополучно забыл, а я так и не смогла. Не вышло.

— Некрасиво отказываться. Тем более мне жутко интересно, где мы с вами познакомились. Знаете, сложно жить дальше без недостающего пазла. Всегда кажется, что упустил что-то или кого-то, — голос ровный. Смотрит в основном на Антона, но на последних словах перевёл взгляд на меня.

Зачем он это говорит? Если бы только знал, как мне больно слышать его голос. Как мне хочется кинуться в его объятья и прижаться так сильно... Так...

Вита берёт своего парня под руку и продолжает мило улыбаться.

Что я там говорила в начале, когда увидела её? Милая, добрая, влюблённая? Ох, как ты была права, Ева. Она влюблена в твоего парня. Бывшего мужа. В любовь всей твоей жизни.

— Так за ваш стол или за наш? — Саша как специально словами высасывает жизнь из меня. Надо бежать сломя голову, но вместо этого я снова смотрю на него. Сколько нужно смотреть на человека, чтобы насмотреться?

Антон знал об аварии? Эльдар? Родители? Катя? Кирилл и Ксюша?

Почему никто не написал? Почему они решили, что имеют право скрыть это от меня? А ты бы, Ева, приехала после того, что произошло девять месяцев назад? Ты бы смогла опять простить и забыть?

Конечно! Я и сейчас всей душой тянусь к нему. Сердце вон трещит по швам. Я так долго пыталась себя склеить. Сколько раз я оправдывала его в своих мыслях? А сколько винила? Счёт был равен моим терзаниям. А оказалось, он не помнил меня. Любви нашей. Предательства. Боже, за что ты так с нами?

— Не знаю, — начинает Антон. Думаю, теперь ему кажется это не такой уж хорошей идеей, — Нам с Евой...

— Всё в порядке, давайте за наш стол, — пытаюсь говорить я как можно ровнее. Хотя это очень-очень трудно. — Антон выбрал с потрясающим видом на втором этаже. Когда-то это было наше любимое место. Пойдёмте.

Каждый шаг — словно в пропасть. Каждый вдох — отравляющий. Потому что я не воздухом дышу, а дымом, который образуется при пожаре. Больно внутри. Горит и плавится. Потому что вот он. Идёт за мной. Дышит одним воздухом. Но с другой. А я с другим.

Она была с ним рядом, тогда, когда я пыталась склеить себя. Вот и приговор. Мы не сможем быть вместе. Никогда. Даже если он вспомнит... Даже если узнает... Всё равно не сможем. Потому что цена прощения слишком велика. Мы заплатили её... потеряв всё.

"Да и познакомились мы с ним в больнице. Я помогала ему учиться заново ходить. Так и вспыхнули наши чувства"

Она была рядом. Не ты. Она помогала подняться на ноги. Научиться заново ходить. Жить. Любить. А ты, Ева, жалела себя. Плакала о тех мечтах, которым не суждено было сбыться.

Мы садимся за один столик. Я чувствую, как дрожат руки, поэтому крепко держу бокал, который я сразу же попросила у официанта. Мне нужно немного смелости. Совсем чуть-чуть, чтобы найти силы с ним говорить. Так просто, словно мы давние знакомые. Словно и не сломали друг друга. Не уничтожили.

— Чем занимаешься? — спрашиваю я, будто это обычный интерес. Но внутри меня всё кричит: скажи, что скучал, скажи, что помнишь, скажи, что мы — это не был мираж. Наивно посылаю ему свои мысли. Знаю, что это не поможет, но всё равно делаю.

— После аварии ушёл из компании отца, — спокойно отвечает он. — Сейчас занимаюсь тем, что нравится. Фотографирую. Это не навсегда, но пока восстанавливаюсь, могу себе позволить. Открыл студию, а на днях у меня выставка. Приглашаю вас.

Фотограф. Он всегда любил фотоаппарат. Когда-то он и меня любил сквозь призму экрана. Я помню его руки, как он поправлял объектив, как увлечённо щёлкал кадры. Он был влюблён в мгновения, в детали. А теперь это стало его жизнью. Жизнь без меня...

Я делаю глоток вина и чувствую, как пламя обжигает горло. Господи, за что?

— Фотограф? — я всё же нахожу в себе силы вымолвить хоть слово. — Это… это красиво.

— Красиво и честно, — спокойно отвечает он. — Камера не врёт. Если уметь смотреть, она всегда показывает правду.

Его взгляд цепляется за меня на долю секунды. Мне кажется, что он сказал это нарочно. Камера не врёт. А значит, и я не могу спрятаться. Он видит меня насквозь, как и раньше.

— На выставку приходите обязательно, — говорит Вита. Мы уже сделали заказ и сейчас ожидаем, когда нам его принесут. Она тоже пьёт алкоголь, в отличие от Саши. Много смеётся и смотрит на него так... Как когда смотрела я. Как на идеал. — У Саши не только фотоработы. Он и рисует много. Вы просто влюбитесь в эти работы. Но предупреждаю, они 18+. Вам есть восемнадцать, Ева? — подмигивает она мне и смеётся собственной шутке.