Цена верности: пастырь крови

Пролог

«Зачем вы приносите Единому жертв бесполезных множество? Возвещает мне Господь – «Я пресыщен всесожжениями жертв ваших и крови проливаемой не желаю. Не приносите больше жертв и дарений ненужных: злато, сребро и ладан отвратительны. Праздники ваши не видеть нельзя. Беззакония оплот ваши праздники! И молитвы ваши тщетны, к чему руки, которыми на грех скоры, простираете к чистым небесам? Тщетно это. Приметите очищение, отрекитесь от злого делания, встаньте на пути добра, разыскивайте правду, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову».

- Из «Книги Завета». Корпус текстов «О деянии Пророков».

«Предательство, отступление от клятв — это не просто преступление, если оно творится не из-за злата, земель и благ для плоти. Нам должно тщательно исследовать механизмы крушения верности, за какие нити дёргает враг света. Кто знает, какая трагедия может стоять за каждым попранием клятв и какие грани души были задеты? И дабы в дальнейшем не дать пасть многим, нам просто необходимо раз за разом исследовать дела великих предательств и отступничеств, копаться в пепле истории. Ради будущего, ради жизни».

- Иероним Грезель, архикардинал Ордена Света.

«Лицемерие – отрава многих душ, яд для общества и оружие тиранов».

- Матиэль Искандар, верховный магистр Ордена Света.

Пролог

Континент Митраль. Праведная Империя Герементов.

Неверие… это было первое чувство, которое накрыло высокого мужчину в миг, когда клинок столкнулся об арбалетный болт. Он даже не мог и подумать, что увидит подобное. Впрочем, для восхищения нет времени – пред ним и его столь удачливым напарником ещё полдюжины противников, и один из них вновь натягивает тетиву.

- Давай, в следующий раз может не повезти, - призвал к бою парень, отходя к окну.

Два воина действуют как один. На них чёрные облегающие одежды, плащи и нагрудные знаки в виде серебряной чаши, выдающие агентов Церкви[1]. Их боевое мастерство и приёмы практически идентичны, что вводят в ступор «врагов истины». Но недолгое замешательство сменилось рьяным наступлением.

- Смерть церковникам! – прорычал мужчина в кольчуге и рванул вперёд, замахиваясь грубым топором.

Воин «Общины Завета» был готов к этому и ловко ушёл от нисходящего удара и что было силы, направил палаш колющим движением в бок. Кольца лопнули, поддоспешник не выдержал напора острозаточенного меча, и холодная сталь «поцеловала» плоть неприятеля, а душа стремительно покинула тело.

- Суки! Они убили Фадъяра! – с перекошенным от злобы грязным лицом кричал отступник, потрясывая молотом. – Убью засранцев!

Второй же решил использовать ту кроху ментальной силы, которой наградил его Создатель при рождении. Вскинутая рука озарила тёмное помещение, и с ярко-алых пальцев вырвался поток сверхраскалённой энергии. Раскаты молний прогремели по каменному полу, отогнав еретиков прочь и оставив чёрные отметины на камне. Треск «небесного огня» разнёсся по катакомбам замка, а запах озона перебил железные ароматы крови.

- За свободную коммуну! – крикнул арбалетчик, обвешанный лохмотьями, вновь взводя оружие. – За Люторские свободы[2]!

Но стрелок так и не успел использовать оружие. Брошенный нож с лёгкостью вошёл в незащищённое горло, кровь хлынула из шеи, ручьём полилась по телу. Церковники использовали момент и сами перешли в наступление. Два меча расписали полотно битвы с поразительной быстротой. Древко молота блокировало длинный полуторный клинок, но тут же сталь метнулась вниз и с презрением к кожаным накладкам на одежде, рассекла брюхо отступника. Ещё один, визжа и крича, лишился пальцев, а затем заткнулся… острие спокойно вошло в грудь и тело плюхнулось.

- Сдаёмся! – крикнул мужик, откинув дубинку и подняв руки, чем остановил неумолимое движение смерти.

Его примеру последовали оставшихся двое и под ноги со грохотом полетели два топора. В небольшом пустом помещении стало тихо – звон оружия полностью сошёл на нет, битва прекратилась.

Теперь устрашающие фигуры церковников в тусклом свете настенных факелов можно было разглядеть получше. Два строго одетых мужчины сурово взирали на крестьянских мужиков, погнанных в катакомбы на патруль. Чёрные плащи из зачарованной кожи покрывали такого же цвета нагрудные пластины, тонкие и неимоверно крепкие, выкованные эльфами. В руках сияют начищенные длинные мечи, украшенные слабо сверкающими каллиграфическими надписями, которые не каждый аристократ себе способен позволить себе. Лицо скрыто тенью от широких фетровых шляп. Образ истинных слуг Церкви довершает только золотой значок чаши у сердца, символ «Общины Завета», железной рукой держащей общество.

- Сучьи потроха, что вам надо?! – раскричался белобрысый крепко сложенный мужик с копной русых волос.

- Не смей осквернять слух мой речами скверными, побойся Господа, - пригрозил палашом мужчина, подведя его к горлу. – Вы предали мать-Церковь и встали на сторону мятежников.

- Тише, брат, нам сейчас не это нужно, - второй агент своим мечом осторожно коснулся клинка «друга», тихо заговорив. – Что вы делаете в катакомбах? Вас не должно тут быть.

- Сотник в патруль отправил. Он разумел, что говнюки найдут крытый ход у речки Жеппы и попрут через него. Прав был старик-самодур.

Глава 1. По воле сильнейших

Спустя полгода. Церковное Государство. Штраффаль.

- Скажи, Этиен, ты действительно хочешь там быть? – вопрос прозвучал от высокого мужчины, полностью «закованного» в чудесный доспех, украшенный символикой пламени на сюрко. – Почему ты не хочешь решить этот вопрос завтра? Его высокопреосвященство владыка Лаодикий сейчас отправляется на один из важнейших Соборов в нашей истории и его не нужно отвлекать, ибо будут они решать дела Господни.

- Я-я в-всё понимаю, г-господин рыцарь, - склонил голову молодой юноша, почесав копну чёрных смолянистых волос, его пальцы опустились в сумку у бедра, и ладонь вытащила скомканный пергамент. – Это п-приглашение его преосвященства на Собор. Он хочет, чтобы я там присутствовал, после чего даст з-задание.

Бледный чуть заострённый лик парня нашёл отражение в зеркально начищенном красно-белом гранитно-мраморном полу. Он чувствовал неприятную щекотку в груди, было тяжело дышать в присутствии рыцаря из Ордена Света, но всё же молодой инспектор вынужден собраться, чтобы ревнитель веры и стали счёл его достойным заветного ключа.

- Хм-м-м, - зарычал воин, взяв бумагу и став расхаживать под звон кольчуги. – Приглашение говоришь? От самого архиепископа говоришь, - он развернул пергамент, глаза расцветки серебра «пробежали» по строкам, узрели печать из сургуча с геральдической красивой чашей и звездой – символом квартальной епархии… этого оказалось достаточно, чтобы убедить хранителя «допусков». – Хорошо, ты сможешь пройти. Но это неслыханно… вместе с епископами и отцами Церкви со всего известного мира будет присутствовать младший слуга Инквизиции.

Этиен кивнул, чувствуя лёгкую радость от того, что ему больше не придётся с повинной головой стоять пред рыцарем, который явно думает, что весь мир ему должен. Парень поднял голову, вновь посмотрев на обитель Ордена[1]. Холодная и суровая, выполненная в полной строгости с правилами Церкви, она украшена декоративными железными мечами на каменных стенах, потемневшими канделябрами, грубо сколоченными скамьями. Сквозь узкие окна проникают лучи тусклого света, слабо борющиеся с мистическим зловещим мраком. Единственное, что является явно неуместным изыском, так это белые стяги с багровым геральдическим солнцем и дорогой пол.

- Держи, - глаза различили блеск в ладонях рыцаря.

Инспектор осторожно взялся за латунный ключ, погладил его и спрятал в карман накидки. Радость разлилась по телу, пленила его и на миг опьянила. Только нога начала двигаться, как ум разразила мысль, навеянная суровым ликом воителя, погладившим рукоять длинного бастарда.

- Позвольте уйти, - попросил «сын Инквизиции», вспоминая, что в Церковном Государстве статус рыцаря равен положению дьякона.

- Ступай, юнец. И помни – «идти против Церкви, значит идти против Бога»!

Этиен склонил главу, поклонился и вылетел из Обители, скрипнув тяжёлыми деревянными дверями. Его ждали улицы главного религиозного центра – Штраффаля. Города великой святости и оплот греха, ставшего центром священства, которое взяло на себя бразды правления довольно обширной территорией в латиконской области, омываемой тёплыми водами Светлого моря и моря Ионанна. На юге от него лежит славное Королевство Силлийское, на севере Праведная Империя Герементов, а на северо-востоке анклавы Республики Венцо.

Солнца не было видно – над головой всё от края до края горизонта скрыла молочно-белая пелена, гнетущая атмосферу. Но не мрачное небо стало источником меланхолии для большинства людей и нелюдей сего града, а тяжёлые времена, невзгоды и испытания. Каменные бесцветные дома словно возвещали о том, что сам смех, веселье и праздники тут неуместны. Только молитва и покаяние, подпитываемые запахами благовоний и гулом литаний, а так же праведным страхом, насаждаемым железным кулаком.

Глубоко втянув прохладного осеннего воздуха, он шагнул вперёд, стянув по сильнее края накидки, защищаясь от колючего ветра. Вместе с прохладой воздух принёс и нотки смрада нечистот, смешанные с тухлой капустой и вонью гнилой древесины. Высокие кожаные сапоги захлюпали по лужам на брусчатке, захрустели по опавшей листве. Редкие деревья скрипели на ветру и пускали в вихревый воздушный танец «опавшее золото».

Парень потряс ногой, ощутив неприятную прохладу на стопе, а затем почувствовал влагу.

«Сапоги совсем прохудились», - осерчал юноша и продолжил идти, ещё сильнее нахмурившись от того, что его пяти серебряных монет едва ли хватит на еду до конца месяца.

«Я же только стал инспектором, ждать новых денег ещё неделя», - пораскинул Этиен, мысленно благодаря Бога и архиепископа, что смог буквально сбежать с должности помощника секретаря, где работал за сущие крохи.

Его путь пролегал по полупустому «каньону», представлявшему общий вид для большей части города. Узкие дороги, умащённые разбитой брусчаткой, прорезали паутиной и несчётным количеством улочек огромные кварталы, состоявшие из почти однотипных двух- и трёхэтажных построек. На стенах тут и там могли встретиться простецкие иконки, вырезанные из дерева или выдавленные в металле. Невнятные грубые лица праведников подчёркивались краской, которая со временем выцвела. Меланхоличные дома «собирались» возле рослых высоченных квартальных храмов и церквей. Цветные, с серебряными и золотыми куполами, они уподобились светлым пастырям в серой толпе. Роскошь и убранство храмов поражает, ибо они стали сосредоточением веры, праведности, власти и могущества в стране.

Юнец задержал взгляд на грубо вытесанном из берёзе символе чаши, повешенном над косяком рядом с иконой. Глаза неведомого святого смотрели на парня со строгостью и даже каким-то осуждением. Каждый дом в Штраффале имеет подобные значки в зависимости от богатства, выражающие преданностью Церкви и древнюю рану. Народ думает, что они защитят от коварного зла и вечно голодной нежити, ибо в последнее время мертвецы не лежат в гробах своих.

Глава 2. Послы Штраффаля

Спустя две недели. Лациасс

Над головой простёрлось светло-голубое, ярко-лазурное небо, украшенное россыпью чудесных облачков. В зените торжествующим царём установилось приятное осеннее солнце, не жарящее, но всё ещё достаточно тёплое. Свет мягкими лучами падает на золотисто-огненный лес, покрывший колоссальные территории южной части Империи. Всматриваясь в пересветы между деревьями, в пожухший подлесок и указательные столбы, по усыпанной грунтом и песком дороге, идут несколько фигур. Мужчина в чёрном перистом камзоле, поверх кожаного жилета, в высоких сапогах, с мечом на бедре и в фетровой шляпе шагал рядом с рыжеволосой девушкой, сменившей платье на походный наряд. Её с виду хрупкое тело защищала кираса из укреплённой кожи, уплотнённые тканые штаны и короткие сапоги. Пышный рыжий волос и отточенный лик скрывались за широким капюшоном зелёной накидки. Сзади, посматривая за лесом и ожидая возможного нападения, идёт высокий крепкий мужчина, громыхающий кольцами брони, металлом стальных перчаток и сапог. А на его бедре красуется искусной работы оружие, украшенное дорогой отделкой, чудесной гардой и надписью из Писаний.

- Совсем скоро мы будем, Люссиэль. Ещё несколько минут, и ты сможешь отдохнуть в лучшей сельской таверне, - Этиен опустил руку в большую сумку, весящей на лямке через плечо и достал сверкнувший бутыль. – Если хочешь, бери, выпей.

- Спасибо тебе за заботу, - на тонких губах расцвела улыбка. – Но мне это не нужно.

- Почему? Блин, ты хоть устала? Сколько с тобой иду, а меня удивляет твоя выносливость. Скорее атлет выдохнется, нежели ты хоть на йоту устанешь. Скажи, это всё из-за твоей эльфийской природы?

- Да. Я – чистокровная эльфийка и во много раз выносливее любого из вашего рода. Ты знаешь, даже некоторые мои клиенты были удивлены, что они выдыхаются, а я как будто… и не приступала к делу. Но ты понял, о чём я.

- Конечно, - фыркнул человек.

Странно, но эта фраза кольнула сердце молодого инспектора. Никогда ещё его не задевало то, что девушки из бедноты, не нашедшие себя, лишённые благосклонности Церкви или по другим причинам, отдают себя на столь неприятную работу. Он был в Брэтоннии, Едином Фарцузсском и Анагалийском королевстве, Шпании и Республике Венцо, и всюду встречал подобную картину и ситуации. Но никогда это не вызывало столь странных чувств и смущения, как с Люссиэль. Это отдавало веянием грядущего бунта, нечто крайнее неприятным, лежащим за пределами осознания. Но, впрочем, сейчас эмиссар Штраффаля отбросил все мысли и чувства, помня, что священники учили его – «эмоции смущающие и мятеж порождающее, вкладываются в сердце лукавым. Кинь их прочь!».

- Да я заметил то, что ты устойчивее вон того парня, - Этиен кивнул в сторону рыцаря. – Никогда не думал, что воин, подготовленный Церковью и Орденом, будет просить дивную леди устроить привал, - он опустил голову. – Не говоря уже обо мне.

- Ты стойко переносил переход. Это даже удивительно для обычного служащего при Инквизиции, который есть «рыцарь» пера и буквы, - поэтично завершила эльфийка, слегка коснувшись длинными пальцами плеча напарника. – Ты только не обижайся на мои слова.

- Не, что ты. Как я посмею? – усмехнулся парень. – Всё знаю… я не лихой вояка и не маг. Но и мои умения чего-то ведь стоят. Вспомни Бретто.

- Спасибо тебе за то. Ты сильно позаботился обо мне, - напарница погладила по руке инспектора, но тот знал, что это не более чем знак благодарности довольно эмпатичной дамы. – Я думала, что у меня заберут последние деньги и выпарят прилюдно. Но ты меня спас.

- Они не совсем знают… исключающие нормы, - «законник» вспомнил о том, как они нарвались на местного настоятеля общины в чине священника в небольшом городке на границе и тот решим устроить им допрос. Узнав, что Люсси зарабатывала на жизнь деяниями непотребными, да ещё и за это не платила ежемесячной пошлины покаяния, он, как наместник старосты городища, верховный духовный судья и законотворец местных канонов, постановил забрать у неё все деньги, да ещё и три плети выдать за то, что она лукаво уходила от требований Церкви, установленных Книгой наставлений Великого Понтифика. А гражданские власти с радостью это поддержали, ибо монеты попадут и в их карман. И всё бы так и было, но Этиен ловко заступился за неё, сердце парня сжалось при виде заплаканных глаз девушки. Он парировал правилом из той же «Книги» - «а если же жена блудояния творящая, работает в том месте, которое установил церковнослужитель, содержащий её из милости к ней, и она отдаёт долю от доходов нечестивых на дела благие, дела Церкви, то этим она искупает себя, и пусть не даёт пошлины покаяния».

Размышления развеялись словно морок в тот миг, когда изнутри леса разнёсся пронзительный крик. Нет, это был не человеческий визг, а скорее куринно-звериный вопль. Мужчины схватились за оружие, леди приготовила боевое заклятье – между пальцев загорелось слабое пламя… тусклое и блеклое, возвещающее о несильных навыках элементальной магии.

Этиен, видевший монстров только на картинках альманахов или в клетках цирка, перепугался. Ноги охватила дрожь и слабость, руки стали ватными. Но потрескивающий, овеянный еле приметным свечением меч, он держал крепко.

Из леса, протискиваясь между деревьев вышел виновник переполоха. Высоченное существо, ростом в человека. Оно походило на страуса, на огромную птицу, рождённую из кошмара фермера. В маленьких рубиновых глазках горел огонь кровожадности, массивный огромный клюв носил багряные мазки. Весьма мясистое тело, широкие и крепкие ноги, а так же острые и длинные когти на лапах довершали страшный образ. Жёлто-оранжевое оперение ещё хоть как-то создавало красивый горделивый вид.