Часть 2. Под своим именем. Глава 2. Робинзон и Пятница.

Часть 2. Под своим именем. Глава 2. Робинзон и Пятница.

Забывшим вашего покорного слугу читателей я напомню о себе. Я – бывший капитан Николай Иванович Воропаев, волею случая и собственной глупости вовлеченный в секретный эксперимент группы ученых из НИИ «Куб». Впрочем, теперь к его названию можно смело прибавить определение «бывшего НИИ», поскольку жадные лапы отечественного бизнеса при помощи местного чиновничьего ворья совершили рейдерский захват этого центра. Все разговоры о нанотехнологиях, «Силиконовой долине» и прочих успехах оказались, мягко говоря, преувеличением возможностей современного государства. На деле же воровали так же, как и раньше, даже еще масштабней. Ибо под шумок о необычайных прорывах отечественной науки легко копаться в государственной мошне. Боюсь, аукнется нам это очень скоро и очень больно.

Прежде чем выйти наружу, возвращаюсь в подвал, примыкающий к убежищу, и хорошенько его осматриваю. Настолько тщательно, насколько позволяют его темные закоулки. Ибо свет здесь не горит. Странно, ведь электричество в убежище имеется, а тут потемки. Впрочем, вскоре все становится ясным: на полу под теми местами, где на потолке находятся лампы под моими подошвами, скрипит разбитое стекло. Фонари разбиты вдребезги. Интересная избирательность у этих вандалов: лампы в подвале разбили, убежище разгромили, а вот освещение в нем не тронули. С чего бы это? Ладно, как говорил герой одного фильма, об этом я подумаю завтра. А пока внимательно осматриваю подвал. В дальнем углу послышался едва слышный шорох. Зажав в руке нож, на цыпочках подхожу к этому месту.

У самой стены за нагромождением из старых картонных коробок и ящиков виднеется тщедушная фигурка. Ребенок?
- Ты кто?
Фигурка зашевелилась и в узкой полосе света блеснуло что-то похожее на лезвие ножа.
- Не подходи! Я – псих!
Голос тонкий, дрожащий от страха. Ну прим как говаривали в старой Одессе: не такой блатной, как голодный.
- Эй, воин, ты есть хочешь?
Молчание похожее на трудное раздумье. Но голод не тетка и он берет вверх над осторожностью.
- А не обманешь?
Отвечаю вопросом на вопрос.
- А ты меня не зарежешь?
Сопение. Затем шорох, мальчишка встал.
- Отойди, я выйду.
Спустя полминуты из кокона картона появился парнишка лет двенадцати на вид. Худенький, в изодранной курточке, грязных джинсах и окончательно потерявших свой цвет кроссовках. Жестом приглашаю героя за собой в убежище. Он секунду раздумывает, но желание поесть побеждает, и он идет следом.

При свете электричества рассматриваю своего нового знакомца внимательнее. Он чуть постарше, чем показался мне в коридоре: лет четырнадцать. Но худющий – кожа да кости. Светлые вихрастые волосы, черные испуганные глаза, сухие потрескавшиеся губы.
- Ну, что, давай знакомится. Меня зовут Николаем Ивановичем. Можешь звать дядей Колей. А тебя как звать-величать?
- Севой. Так ты поесть дашь?
- Давно голодуешь?
- С понедельника.
Знать бы еще какой день сегодня. Но очевидно, что не вторник. Вон у парня аж щеки от голода ввалились. Однако еды у меня нет. Я ведь в гудиновский подвал без продпайка шагал. Так что, у самого кишки песни поют.
— Вот что, Севка. Буду звать тебя так, если ты не против.
Мальчишка кивает.
- Еды у меня нет. Но есть кое-что, что можно продать и купить поесть, понимаешь?
При этом я показываю свои наручные часы: немецкие, со светящимся циферблатом. У жандарма на лесной дороге заимствовал. Честный трофей. Если я попал в свое время, то здесь за антиквариат сойдет. Но сначала надо выяснить обстановку в городе. Что-то мне этот маленький «гаврош» на неприятные мысли навел.

- Дядя Коля, а ты чего, тоже от «полицаев» прячешься?
Так, ну то, что некоторых наших доблестных правоохранителей народ, включая его несовершеннолетнюю часть, недолюбливает, я конечно знал. Но чтобы прятаться от них по подвалам – это уж слишком!
- Слушай, Севка-бурка, а ты чего от полиции бегаешь? Стянул что или «наркотой» балуешься?

Парнишка насупился, но все же ответил.
- У меня мамку убили, а батяня на войне пропал.
- Какой еще войне?
Только войны мне опять не хватало! Парнишка посмотрел на меня с откровенной подозрительностью.
- Ты чего, с Луны свалился? Ты вообще кто?
И парнишка медленно попятился к выходу.
- Не бойся, парень. Я тебя не обижу. Но вот понимаешь, какая штука. Контузия треклятая память отшибла. Но я не псих, не думай. Хотя, если боишься, можешь уйти, я тебя не держу.

Психологический прием сработал: убедившись, что странный мужик не пытается его задержать, мальчишка немного успокоился и снова заговорил.
— Значит Вы как папка мой: воевали?
Меня этот переход с «ты» на «Вы» позабавил: паренек-то не из шалопаев, а воспитан. Эх, парень, знал бы ты, насколько прав. Был я на войне, еще как был. И не на одной, к сожалению. Да вот только, похоже, что вот на эту войну припоздал.
- Знаешь, Сева, я действительно воевал, но сейчас ничего не помню. Ты мне расскажи про себя и про то, что вокруг происходит. А там глядишь, память моя и вернется. Лады?

Мальчишка кивает, и я начинаю вопросом за вопросом вникать в сущность произошедших за два месяца в моей стране событий. И ведь всего ничего времени прошло, а какие изменения во всем мире. Мне даже показалось, что я очутился в той параллельной России, где чудаковатый ученый Васнецов материализовал бойцов Красной армии, остановивших продвижение натовской колонны. Похоже, что его «Надежда» была бы сейчас очень кстати.

Вкратце дело обстояло так: Россия воевала не просто с блоком НАТО, но и почти со всеми западными государствами. В стране проходит массовая мобилизация. Ну как массовая? Те, что с деньгами и связями живут обычной жизнью: им повестки не вручают. А вот Севиному отцу – парнишку зовут Всеволодом Санаевым – не повезло. Сорокапятилетний мужик - Сергей Санаев - отправился воевать, хоть прежде в армии никогда не служил. В военкомате посчитали, что двухнедельная переподготовка способна превратить штатского немолодого уже человека во вполне себе обученного бойца. Отец Севы вскоре пропал без вести. Официального уведомления об его гибели семья так и не получила. Мобильный телефон Санаева-старшего не отвечал, а вскоре их посетил фронтовой приятель отца и сказал, что их позицию накрыло орудийным залпом. 155-мм снаряд американской гаубицы угодил в блиндаж, где в числе прочих находился и Сергей Санаев. Приятелю отца тогда повезло: он находился в стороне от блиндажа и взрывной волной его лишь контузило. После госпиталя его комиссовали и вернули семье живого и относительно здорового.

Беда, как известно, одна не ходит. Вскоре фабрика, на которой работала Севина мать закрылась. Предприятие было со смешанным капиталом, в основном, франко-германским. Санкции его погубили, а рабочих хозяева без долгих раздумий выставили на улицу. Мать постоянно искала работу, но безуспешно: немолодая женщина-экономист была никому не нужна. В осиротевшую семью пришла нужда. Продавали имущество, но по-настоящему ценных вещей в семье Санаевых оказалось немного: айфон, ноутбук, да еще плазменный телевизор в придачу. Их продали за копейки, которые быстро потратили на еду и «коммуналку». Но бедность оказалось лишь предвестницей настоящей беды.

Однажды вечером в квартиру Санаевых позвонили. Пришли парень с девушкой, представившиеся молодоженами, ищущими квартиру. На вопрос почему они вдруг решили, что эта квартира сдается, парочка сослалась на неведомых знакомых. Выслушав отказ, они, ушли. Но Севе тогда не понравились скользкие алчные взгляды, какими эта парочка разглядывала их прихожую, пытаясь заглянуть в гостиную. Спустя неделю пришли еще двое: на этот раз здоровенный мужики, назвавшиеся коллекторами. Они сказали, что отец Севы якобы задолжал какому-то агентству быстрых займов крупную сумму денег. С угрозой в голосе посоветовали рассчитаться в три дня, во избежание «неприятностей». Название агентства-кредитора, как и своей коллекторской фирмы, громилы упомянули вскользь и ошарашенные такой новостью мать с сыном их не запомнили. Наутро мать пошла в полицию. Но там ей посоветовали самой уточнить кто и от кого к ней приходил, а до этого не беспокоить занятых людей по пустякам.

- Приходите, когда вас убьют, - проскрежетал я со злостью. Сева лишь плечами пожал.
- Ну да, нам соседка сразу сказала, что ничего они не сделают. Так оно и вышло.

Спустя еще неделю мать попала под машину. Женщина переходила дорогу строго по «зебре», но это ее не спасло. Выскочивший из-за поворота фургон буквально переехал ее колесами, после чего скрылся. Дело было вечером, уже темнело, прохожих на улице было немного. А установленные на столбах видеокамеры почему-то вдруг оказались неисправными. Хотя за день до того работали нормально. Так Севе объяснил сотрудник дорожной полиции. Уголовное дело, конечно, возбудили, но, что называется, без шансов на установление преступников. Севу навестила дальняя родственница – не то двоюродная, не то троюродная тетя. Степень их родства Сева так и узнал. Эту уже не молодую женщину, пахнувшую какими-то приторными духами, мальчик увидел впервые на похоронах матери. На второй день она заявилась к ним домой и заявила, что намерена позаботиться о сироте. Выражение ее лица при этих словах было таким умильным, что Сева сразу же проникся к ней недоверием.

- Но ты уже большой мальчик, - вещала эта особа, по-хозяйски роясь в их серванте. И должен понимать, что деньги в наше время решают все. Кстати, ты не знаешь, где документы на квартиру?
Сева знал, куда мать спрятала документы сразу же после визита коллекторов. Но говорить об этом неприятной «тете» не стал, а лишь пожал плечами.