Через тернии — в ад

Предисловие

Вдоль куцего тротуара тоскливо горел один фонарь, еле освещая темную улицу. Засунув руки в карманы кофты, девушка быстро шла в сторону своего дома. Она знала, что ходить одной по темноте — явно не лучшая идея, но другого выбора не было. Сегодня она сдала последний экзамен и успешно закрыла сессию, поэтому вместе с одногруппниками решила сходить в кино. Как назло, на свой автобус девушка опоздала, поэтому пришлось идти пешком. Стараясь избегать темных переулков, она спешила домой, нервно поглядывая на незаметные под краем рубашки часики. До дома оставалось совсем немного.

Уже заходя в свой двор, Надя облегченно вздохнула, радуясь, что не влипла ни в какую историю, но резко остановилась, услышав чьи-то голоса, обладателей которых не было видно в темноте. Только она хотела расслышать получше, о чем там говорят, как раздался первый выстрел. Спустя пару секунд прогрохотали ещё два.

Надя прижалась к кирпичной стенке дома, стараясь слиться с ней. Этого ей еще не хватало… Вляпаться в такую историю! А говорила мама, чтоб она осторожней была и не ходила по темноте.

Послышались шаги, приглушенные голоса, кто-то заспешил покинуть двор через другой проезд; спустя полминуты все стихло. Надя, еле живая от страха, кое-как отлепилась от стены и, оглядываясь по сторонам, медленно начала подходить к лежащему на асфальте мужчине. Убедившись, что рядом никого нет, кроме, возможно, любопытных жителей этого дома, следящих за всем из окон, она остановилась рядом с них и наклонилась к нему, согнув трясущиеся колени.

— Мужчина, — прошептала девушка, боязливо дотронувшись до его плеча, — мужчина, вы живой?

Тот что-то невнятно промычал и громко закашлялся. Полы его пиджака съехали вниз, и Надя увидела, что у него вся грудь была залита кровью. Отпрянула в ужасе в сторону от него, испуганно продолжая глядеть на кровавую рубашку. Она ведь сама слышала, что выстрелов было много, может, ему уже ничем и не поможешь?..

Вдруг мужчина снова захрипел, и у Нади будто что-то щелкнуло в голове — она кинулась к нему и попыталась поднять его.

— Ну, давай же, — пыхтела она, взваливая его себе на плечо, — давай… Здесь рядом…

— Оставь, — прохрипел он, сжав до боли ее плечо.

На его слова Надя никак не отреагировала, так и продолжая тащить его за собой в подъезд. Когда же за ними закрылась дверь подъезда, девушка поняла, что дотащить мужчину до подъезда — это ещё легко, самое трудное только впереди — лестница. Благо, что жила на втором этаже, хотя бы всего два лестничных марша.

Кое-как раскрыв входную дверь, Надя впихнула мужчину в маленькую прихожую и потащила в комнату. Уложив его на диван, она принялась за его одежду. С пиджаком она ещё более-менее легко справилась, с рубашкой было сложнее — пальцы скользили по окровавленным пуговицам, промокшая ткань неприятно липла к рукам, но девушка не сдавалась. Наконец, расстегнув ее, Надя обнаружила лишь одно пулевое ранение чуть ниже ребер. Но ведь она слышала, что выстрелов было больше… Неужели промахнулись?

Смотря на его рану, Надя наконец осознала, что не знает, что ей делать. Она ведь никогда такого не делала, лишь видела пару раз в фильмах… Но ведь сейчас с ней все это происходит в реальности, а не в фильме, здесь нет второго дубля. Склонившись над его раной, девушка поняла, что просто не сможет достать пулю — та была слишком глубоко. Да и разве смогла бы она?.. Это не кино, это жизнь, и она не может просто так рисковать жизнью человека.

Быстро сбегав на кухню и найдя в кухонном пенале аптечку, принесла ее в комнату и принялась за рану. Надя с трудом помнила, как своими трясущимися руками потом аккуратно перевязывала его. Пришла в себя она уже намного позже, когда мужчина отдыхал, а она пила разбавленную валерьянку на кухне, где она и обосновалась на ночь. Единственная комната была занята раненым, и Наде было просто страшно находиться рядом с ним, поэтому она и сидела всю ночь в кухне.

Передохнув и немного придя в себя, Надя, вооружившись тряпкой и ведром с водой, оттерла сначала те небольшие пятна крови в подъезде, которые плавно подводили к ее двери, а потом уже стала прибираться в комнате. Вытерев всю кровь с пола, Надя поняла, что покрывало, которым она застилает диван, безвозвратно испорчено и хозяйка квартиры точно даст ей за это по голове.

На глаза ей попался пиджак этого мужчины, который она отшвырнула куда-то в сторону, когда раздевала его. Надя решила повесить его хотя бы на стул и уже взяла в руки с пола, как внезапно из него что-то выпало. Девушка пригляделась — наплечная кобура. Пустая. Тогда же в глаза бросилась и рубашка этого мужчины, которую она кинула куда-то под диван, — она была насквозь в крови; от этого вида у девушки по спине пробежались мурашки. У Нади была мысль застирать ее, но посмотрев на нее пару секунд дольше, она поняла, что это глупая затея, поэтому бросила ее назад под диван, пиджак повестила на спинку стула и поскорее вышла из комнаты — нервы уже просто не выдерживали.

Теперь ей было по-настоящему страшно. Совесть ее успокоилась, и проснулся дикий, какой-то первобытный страх. Только теперь она подумала о том, в какую историю вляпалась. Спасла какого-то бандита… А если за ним придут и ее заодно пришибут? Ведь сейчас никого просто так не стреляют… Мало ли кому он дорогу перешел.

Надя корила себя за то, что ввязалась в это дело. Девяностые научили людей многому, но главное — научили ни на что не обращать внимания, порой даже на самые ужасные вещи. Она должна была просто пройти мимо, проскользнуть в свой подъезд и забыть об этом, как о страшном сне, но она мне смогла, просто не смогла. А что сделала она? Зачем-то потащила его к себе и, поняв, что не сможет ничего сделать, кроме как перевязать рану, оставила его умирать на диване. Надо было вызвать скорую…

За окном уже начало светлеть, девушке дико хотелось спать, но она продолжала нервно расхаживать по кухне, думая о том, что делать с этим «пациентом», состояние которого она проверяла каждые четверть часа. Пару раз порывалась пойти к телефону и вызвать скорую, но останавливалась и возвращалась на кухню. Скорую вызывать надо было сразу, а не тащить его к себе. По-хорошему, ему надо бы в больницу, но Надя понимала, что в туда ему явно нельзя — там все-таки придется объяснять, что и откуда, а этого явно делать не стоит. Хотя позже объяснять милиции, откуда у нее в квартире взялся труп мужчины, ей тоже не особо хотелось.

Еще один раз она надолго зависла над телефоном, думая позвонить маме или подруге — очень хотелось, чтобы кто-нибудь помог советом, — но все же передумала. Как им объяснишь, где нашла этого мужчину? Да и маму только зря перепугает, будет потом валокордин полночи глотать. Да и вообще, рассказывать кому-либо об этом случае явно не стоит — себе дороже. Лучше уж сохранить все в секрете…

Когда рассвет забрезжил на горизонте и первые солнечные лучи стали любопытно заглядывать в окошко кухни, Надя услышала, как скрипнула в комнате кровать, и сразу же ринулась туда, но уже на пороге столкнулась со вставшим мужчиной. Тот стоял и, держа ладонь на повязке, с любопытством оглядывал девушку.

— Со мной такого раньше не случалось, — произнёс он, взглядом указав на бинты.

— Вам лежать ещё надо, — прошептала она, инстинктивно делая шаг назад и упираясь взглядом в пол. — У вас же пуля под ребрами…

— Да что ты? — он хитро прищурился. — А я и не заметил.

— Вам в больницу бы…

— Не бойся, — он тихо усмехнулся, — до свадьбы заживет.

Надя, чувствуя, как щеки заливает краска, никак не могла понять, что же его так забавляет, почему он улыбается. Да и откуда в нем столько сил взялось, чтобы сразу подняться на ноги с таким-то ранением? И вообще он не выглядел как человек, который получил пулю, судя по тому, с какой легкостью он двигался. Будто бы она и вовсе не беспокоила его…

Виктор Сергеевич — а это был именно он, — заметив ее смущение, сдвинулся в сторону, освобождая проход, и девушка сразу же юркнула в комнату, начав копошиться в своих вещах на письменном столе, чтобы хоть как-то занять руки и поменьше смотреть в его сторону. А ведь он ее узнал, сразу узнал. Столько лет прошло, а она осталась всё той же.

— Вы, — бормотала девушка, стараясь не смотреть на мужчину. Ей просто было страшно смотреть на него. — Вы же ранены… Пуля… Вам в больницу бы, чтобы помогли… Я же не умею ничего… Помрете ведь…

— Посмотри на меня, — тихо попросил он, перебив ее. Надя остановила беспорядочное движение рук, быстро взглянула ему в лицо и сразу же потупила взгляд, вновь вернувшись к своим бумажкам. — Мы… мы разве уже не встречались?

— Нет, — она мотнула головой, — первый раз вас вижу.

Виктор Сергеевич несколько смутился. Он ведь был уверен, что это точно она, ведь не может же существовать настолько похожая на неё девушка.

— Как тебя зовут? — присев на край дивана, спросил он несколько резче и громче, чем хотел.

Он долго не слышал ответа, была лишь тишина, прерываемая еле слышным мерным тиканьем часов, висящих на стене. Наконец, он услышал:

— Надя.

Это точно она, даже снова проклятый крестик еле заметно блестит из-за воротничка рубашки. Но почему она его не помнит? Ведь после тех событий в доме графа Якубова они уже виделись в пятидесятых, когда он шёл в толпе людей, а она нечаянно задела его плечом. Они тогда просто посмотрели друг на друга и разошлись. И по тому взгляду Виктор Сергеевич понял, что она все ещё помнит его. Что же произошло с ней сейчас?

— Ты уверена, что мы с тобой не встречались ранее? — вновь задал вопрос он. — Мне кажется, что…

— Уверена, — резко перебила девушка его. Бумажки выпали из ее рук, плечи опустились, она тяжело вздохнула.

Виктор Сергеевич сидел, закинув ногу за ногу, и смотрел на девушку. Это была Надя и одновременно не она. И он не понимал, как такое вообще может быть. Опять Он проверяет его выдержку? Тогда он спас ей жизнь и хотел получить вознаграждение, но все же смиловался и отпустил девушку. Зачем же сейчас Он снова подсовывает ее на его пути? Опять испытывает его, разве что в этот раз усложняя условия? Что ж, он получит желаемое…

— Почему не спрашиваешь, как меня зовут? — Надя буквально чувствовала, как он взглядом прожигал ей спину.

— Меньше знаешь — дольше живёшь, — дерзко ответила она. Уже чуть тише добавила: — Не то сейчас время…

Она резко развернулась, повернувшись к нему лицом, и оперлась на край столешницы. Виктор Сергеевич заметил, что в ее глазах блестели слезы.

— Вы ведь ранены, — шептала она, нервно заламывая пальцы. — Пуля. Под ребрами. Я не знаю, что делать… В больницу, к личному врачу, куда угодно… Пожалуйста, обратитесь за помощью. Я ничем не смогу вам помочь. А я не хочу, чтобы вы умерли у меня дома. Пожалуйста…

На последнем слове она снова резко развернулась, упершись руками в стол. Мужчина заметил, как плечи ее дрогнули; Надя шумно шмыгнула носом. Чувствуя ее сильный страх, он решил уйти — зайдет как-нибудь позже, когда она успокоится и придет в себя. Да и сначала он хочет разобраться с Быковым…

— Где моя рубашка? — тихо спросил он, рывком вставая с дивана и подхватывая со стула свой пиджак.

— Она вся в крови, — ответила ему Надя, все также не поворачиваясь к нему лицом. — Думала застирать, да вряд ли уже поможет…

В отражении окна она заметила, как он обнаружил скомканную рубашку, усмехнулся, закинул ее назад, надел пиджак на тело, взял в руки пустую кобуру и вышел из комнаты. Сама не зная зачем, Надя кинулась за ним.

— Мне позвонить бы, — внезапно произнёс Виктор Сергеевич, осматривая прихожую в поисках телефона.

— В кухне, — Надя кивнула головой в направлении кухни и поплелась в комнату, ведь подслушивать чужой разговор в ее планы не входило.

Подслушивать она не хотела, но все равно невольно пришлось — Виктор Сергеевич уж слишком громко говорил по телефону с каким-то Мефодием, который должен был забрать его отсюда. Слыша его громкую речь, девушка напряглась — а что, если оставлять свидетелей в его планы не входит? Даже если этот свидетель является его спасителем…

— Ну, пойду я, — мужчина внезапно заглянул в комнату, отвлекая девушку от ее невеселых мыслей.

— Но, — Надя вскочила с дивана и замерла рядом с ним, — вы… Сами дойдете?

Надя растерялась. С одной стороны, она рада была избавиться от этого бандита как можно скорее. С другой стороны, она понимала, что в таком состоянии он скорее всего свалится в ближайшей подворотне и там ему уже вряд ли кто-то поможет.

— Дойду, — он слабо улыбнулся. — К тому же, за мной заедут.

Он с улыбкой смотрел на нее. Стоит, такая маленькая по сравнению с ним, смотрит на него глазами, в которых еле заметно блестят слезы, а сама вся трясется от страха. Она до жути боится его, но все равно продолжает волноваться за него — не это ли чудо?

— Спасибо тебе, Надя, — почти шепотом произнёс он, взяв ее за руки, и долго ещё смотрел ей в глаза своим проницательными взглядом, будто бы хотел заглянуть, как казалось Наде, в самую ее душу. Потом моргнул, качнул головой, отпустил ее руки и зашагал на выход.

Девушка еще пару секунд растеряно смотрела на захлопнувшуюся перед ней дверь ее собственной квартиры. Она вообще не почувствовала, как мужчина что-то вложил ей в ладонь. Раскрыла и несколько секунд непонимающе глядела на лежащую на ее ладони покоцанную, чуть примятую пулю. Откуда он ее взял? Не мог же он сам ее вытащить… Да и как бы он это сделал? Откуда же тогда он взял ее?..

Зажав пулю в кулаке, Надя поспешила в кухню — окно как раз выходило во двор. По пути увидела рядом с телефоном сложенную стодолларовую купюру — на душе сразу стало как-то неприятно, погано. Решив разобраться с этим позже, все же подошла осторожно к окну и посмотрела на стоявший во дворе черный сто сороковой мерседес, прислонившись к которому стоял какой-то молодой человек в костюме. Через пару секунд к нему вышел Виктор Сергеевич.

— Паршиво выглядите, — произнес Мефодий, встречая хозяина. Заметив его знак головой, полез за руль.

— Это она, — произнёс Виктор Сергеевич, усевшись в машину, и посмотрел на дом. Как он и ожидал, Надя следила за ними из окна. — Это она, Мефодий.

— Кто — она? — удивленно спросил тот, выруливая со двора. — Поточнее можно?

— Надя.

Мефодий долго молчал, прищурившись глядя на дорогу, потом сказал:

— Надя, которая у Якубова была? Она ж лет сто назад помереть должна была.

— Может, и померла, да только вот она это была, она.

— Да быть того не может!..

— Может, — Виктор Сергеевич потянулся в бардачок за сигаретами. — Я тебе не рассказывал, но я ее уже видел. В пятидесятых столкнулись в толпе, поглядели друг на друга и разошлись. И снова она…

— Совпадение? — преположил Мефодий.

— Со мной совпадения не случаются, — усмехнулся мужчина. — Он мне ее намеренно подсовывает…

— А как вы вообще у нее оказались? — поинтересовался Мефодий.

— А это у тебя надо спросить, — в голосе Виктора Сергеевича прозвучали недовольные нотки. — Я кому сказал к одиннадцати подъехать к ресторану?

— Ну, подумаешь, чуть-чуть опоздал, — фыркнул тот, закатив глаза. — И все же? Как вы вообще оказались у нее?

— Вышли покурить с Быковым, а эта сволочь решила пристрелить меня, — мужчина наконец выудил из пачки сигарету и прикурил ее. После небольшой паузы продолжил: — Мне-то ничего, две мимо, да вот третья все же попала в меня. И представляешь? Истек кровью.

— Вы?! — Мефодий даже воздухом поперхнулся. Машина вильнула на дороге — он нечаянно крутанул руль, обернувшись на хозяина.

— Я, — Виктор Сергеевич кивнул. — Надя эта как раз рядом была, потом потащила к себе спасать меня. Пулю хотела вытащить, да смелости не хватило… Думаю, это из-за нее. Вспомни, что месяц назад было, какую бойню устроили бойцы Белова — и хоть бы царапина осталась. А тут… Точно Всевышний постарался.

— Так вы теперь рядом с ней… смертный что ли? — осторожно спросил Мефодий.

— Ну, смертным он меня сделать не может, — Виктор Сергеевич затянулся. — А вот чтобы припугнуть — вполне.

— Значит, будем избегать ее?

— Почему же? — мужчина усмехнулся. — Как раз-таки наоборот: на неделе заедем к ней. Раз нам усложняют правила, то будем играть и по ним.

И вот, спустя неделю после случившегося, разобравшись со своими делами, Виктор Сергеевич въезжал в двор, где его нашла Надя. Мужчина с легкостью выскочил из машины, вытащил с заднего сидения букет цветов и коробку конфет и, сказав Мефодию ждать, зашагал в знакомый подъезд. Быстро поднявшись на второй этаж, он позвонил в дверь, обитую зелёным дермантином, но ни две, ни пять, ни десять минут спустя ему так никто и не открыл. Соседка, которую побеспокоил настойчивый звонок, поведала из-за двери, что Надя съехала с квартиры три дня назад, не сказав почему и куда уехала. Оставив цветы и конфеты на подоконнике у почтовых ящиков, Виктор Сергеевич зашагал к машине.

Какое-то неприятное чувство поселилось в нем в тот момент. Всевышний сам подсунул ее ему, сам усложнил правила, и тут Надя внезапно куда-то уезжает. Зачем тогда все это было? Показать, что и он смертен? Показать, что есть то, чем Он может управлять им? Виктор Сергеевич не понимал, и это его страшно раздражало.

Девушку он решил не искать, ведь понимал, что рано или поздно она снова попадётся ему на пути.

Глава 1

— Нет, ну это ни в какие ворота не лезет! — Варя влетела в аудиторию и приземлилась за парту рядом с девушкой, хлопнув на стол целую кучу бумажек, которые ей выдали в деканате. — Два семестра философии! Мы же технари все-таки, куда нам ее столько?

— Ну что ты ворчишь опять, — вздохнула Надя, наблюдая за тем, как Варя пытается запихнуть все эти бумажки в свою сумку. — Ну подумаешь, два семестра…

— Так нам из-за нее урезали программу по другой дисциплине, — пробурчала та. — А потом будут жаловаться, мол, ваши выпускники ни черта делать не умеют!.. Зато мы будем отлично в философии разбираться!.. Да и к тому же, — она посмотрела на подругу, поправляя ворот свитера, — говорят, препод — сам дьявол. Так что я предпочла бы видеть его только один семестр. Мне уже такого «подарочка» на первом курсе хватило на физике…

— Ну и кто сказал, что он такой уж плохой? — Надя закатила глаза. — Вспомни, что нам про нашего Крапивина старшекурсники говорили. Не сдадите ему курсовую, будете ему ее еще носить месяца два, а он у вас ее не примет… И что? За две пары вся группа сдала, и он ни к чему и не придирался. Так что и этот, может, не так уж и плохой…

— Ладно, — Варя, наконец, запихнула все бумажки в сумку, — сейчас и посмотрим. Черт, еще и старостат после этой пары…

Прозвенел звонок на пару, броуновское движение студентов по аудитории быстро сошло на нет. Спустя пару секунд в лекционную вошел преподаватель и, остановившись за кафедрой, оглядел притихший амфитеатр, где расположился весь поток. Надя затаила дыхание — она узнала его. Это был тот самый мужчина, которого она спасла в начале июня.

После того, как сто сороковой мерседес уехал из ее двора, Надя еще долго не могла найти себе места — всё боялась, что за ней придут, что ее выследят и прибьют за то, что помогла тому мужчине. После еще одной бессонной ночи она поняла, что дальше так продолжаться не может и, договорившись с хозяйкой, уехала домой, в деревню. А по возвращению в город к первому сентября переехала на другую, быстро найденную в газете по объявлению квартиру — комнату в коммуналке на другом конце города. Конечно, коммуналка с разномастными соседями не сравнится с изолированной однушкой рядом с университетом, зато там ей спокойнее. Ведь даже спустя три месяца Надя все ещё боялась, что на той квартире ее могут найти.

О том, что происходило в ту ночь у нее в квартире, Надя старалась не вспоминать. Ни маме, ни подруге о произошедшем она тоже не рассказала — слишком опасно, да и зачем их зря волновать. К тому же, возникли бы лишние вопросы, поэтому девушка и решила утаить это от них, оставить все в секрете. Да и сама постаралась забыть об этом всем, как о страшном сне, и не вспоминать более.

Прошлый семестр позволил ей забыть о произошедшем в ее дворе — Наде просто некогда было это вспоминать за объемной курсовой, бесконечными заданиями и рефератами. Она наконец смогла успокоиться, ее паранойя, что ее кто-то ищет, прошла, ведь время шло, а ничего не происходило. Тогда она было решила, что прошло время ее страха и она может жить спокойно…

И вот, спустя эти пару месяцев, девушка видит того самого мужчину, которого она пыталась спасти, стоящим за кафедрой и являющимся ее новым преподавателем. Бандит — ее новый препод по философии? Девяностые все продолжают ее удивлять…

Внезапно в ее голове пронеслась мысль о том, что он ее всё-таки выследил и специально устроился сюда, чтобы… Надя встряхнула головой, пытаясь избавиться от глупых мыслей, и постаралась убедить себя, что это просто паранойя.

— Значит так, второй курс, — негромко, но так, чтоб его слышала вся аудитория, заговорил преподаватель, — зовут меня Виктор Сергеевич Денницын, буду читать вам курс лекций по философии. Я же буду вести у вас и практические занятия. Что касается моих занятий — свободное посещение. Если вам не нравится философия — можете не приходить. Посещаемость лекций меня не волнует, наличие всех конспектов тоже. Лекции я не диктую — что надо, сами запишите или возьмете в библиотеке учебник. Если кто-то сейчас хочет уйти, считая эту пару глупой тратой времени, — милости прошу, я никого здесь не держу, встретимся на экзамене. Список вопросов к нему старосты могут взять у меня после этой пары.

Поток молча смотрел на нового преподавателя, который внимательно оглядывал амфитеатр. Двое парней с последних рядов, подхватив свои рюкзаки, быстро спустились вниз и, подмигнув всем остальным, вышли из аудитории. Следом за ними вышли ещё три девушки. Убедившись, что больше никто не хочет покидать аудиторию, он негромко произнёс:

— Забыл уточнить один момент. Некоторые вопросы на экзамен будут составлены по тому материалу, который я рассказываю только на лекциях. В учебниках вы его вряд ли найдёте. Так что, выбор за вами, — и, прочистив горло, начал читать первую лекцию.

Поначалу вся эта лекция по восточной философии никак не лезла в голову Наде. Подперев голову кулаком, она взглядом следила за каждым движением преподавателя, ожидая, что в любой момент он обернётся и они встретятся взглядами. Какое-то странное чувство было внутри неё… Денницын редко смотрел в ту сторону, где она сидит, но все равно Наде казалось, что он давно ее заметил и только и ждёт конца пары, чтобы… Чтобы что — Надя сама не знала.

К своему удивлению, Надя отметила про себя, что он достаточно красивый мужчина. В тот раз она этого не заметила — с её испугом ей было не до этого. Зато теперь она видела вполне представительного вида мужчину, про такого сразу и не подумаешь, что бандит. Высок, плечист и отлично сложен — хоть под рубашкой и пиджаком не было видно, но девушка знала еще с того раза, что там при каждом движении впукло выставляются сильные мышцы. Черты лица немного крупноваты, но в его случае это играет только на руку — выглядит он чертовски привлекательным. Аккуратно зачёсанные назад чёрные волосы, гладко выбритое лицо. На среднем пальце блестит рубиновый перстень. Одет мужчина тоже был отлично — дорогой костюм, начищенные до блеска туфли. В университете редко встретишь преподавателя, который выглядел бы так хорошо… Но Надя-то знала, что на самом деле кроется за всем этим.

Но что больше всего привлекло внимание девушки — так это голос Виктора Сергеевича, от которого у неё пробегалась дрожь по спине. В очередной раз Надя попыталась заставить себя сосредоточиться на лекции, но обнаружила, что слушает не о том, что рассказывают, а как рассказывают. Денницын читал лекцию негромко, четко произнося каждое слово, обволакивая своим чуть бархатистым, но с легкими нотками стали голосом всю аудиторию. В голове Нади всплыла мысль, почерпнутая ею в каком-то глупом бездарном романчике, что таким голосам безоговорочно повинуются. Пожалуй, с этим она бы даже согласилась…

Неожиданно Варя пихнула ее локтем и шепотом попросила подсказать век, который был как-то связан с ортодоксальной школой индийской философии и который Надя успешно прослушала. Увидев, что подруга ничего не написала, она лишь что-то пробурчала и полезла в тетрадь другой соседки.

Надя же решила, что пора уже отвлечься от внимательного изучения внешности и голоса Виктора Сергеевича и приступить к конспектированию лекции. Ведь вряд ли она дома откроет толстенный учебник по философии и будет сама что-то конспектировать из него.

После звонка, прозвеневшего с пары, все три группы вывалились из аудитории, спеша поскорее избавиться от Виктора Сергеевича, который нагнал на всех страху и оттарабанил всю лекцию по философии Древнего Востока без перерыва.

— Ну, повезло так повезло, — пробурчала Варя, закидывая рюкзак на плечо. — Вот уж точно — дьявол… Да наш физик по сравнению с ним просто ангел! Даже перерыва не дал, ирод.

— Но ведь интересно-то рассказывает, — Надя пожала плечами.

— Ага, только мозги закипают от такого количества информации, так что без пятиминутки тут никак. Надеюсь автоматы будут…

Варя встретилась с непонимающим взглядом подруги, вздохнула и пояснила:

— Не хочу на экзамен идти. Если он нам сейчас столько на первой лекции вывалил, что нас еще впереди ждет… А на экзамене он явно будет все это спрашивать.

Мимо прошел староста первой группы, держащий в руках список вопросов на экзамен, который дал Виктор Сергеевич — в конце лекции он просил всех старост зайти к нему за ним. Девушка, взглянув на листик, хлопнула себя по лбу:

— Вопросы! И как я забыла о них, блин… Слушай, мне ещё на старостат надо, — вздохнула она, поглядев на часы. — Сходишь к нему за вопросами?

— Ты просто не хочешь лишний раз встречаться с ним, — Надя со снисхождением посмотрела на подругу. — И поэтому опять сваливаешь свои обязанности на меня.

— Я за тебя в столовке заплачу, — заговорщицки прошептала та и, не дожидаясь ответа, чуть громче добавила: — Обожаю тебя! — и, подмигнув, умчалась вдаль по коридору.

Надя опешила — она тоже не особо хотела идти к Виктору Сергеевичу, особенно учитывая то, что они уже встречались и не при самых приятных обстоятельствах, так что встречаться с ним снова наедине как-то не хотелось. Но Варя уже убежала, поэтому ей ничего не оставалось, как все же вернуться в эту проклятую лекционную. Поправив ремешок от сумки, Надя несмело заглянула в опустевшую аудиторию. Преподавателя не было видно, но по приоткрытой двери лаборантской девушка поняла, где ей искать его. Остановившись у самого порога в лаборантскую, она тихо постучала.

— Да? — раздался громкий голос из-за двери.

— Виктор Сергеевич, — Надя заглянула в маленькую комнатку. Тот стоял у открытой форточки и, глядя на заснеженную улицу, курил. — Ой…

— Что ты хотела? — спросил он, нисколько не смутившись.

Надя затаила дыхание, не смея оторвать взгляд. Только сейчас она поняла всю абсурдность происходящего. Она столько боялась, что ее выследят, столько скрывалась, столько убегала от самой себя, чтобы… чтобы сейчас самовольно зайти в лаборантскую к тому, кто надолго вселил в неё этот страх. Клетка захлопнулась — птичка сама залетела в неё. Боязно сглотнув, наконец судорожно выдохнула. В голове пронеслась одна мысль — лишь бы не вспомнил…

— В-вопросы к экзамену, — произнесла она, упираясь взглядом в пол и чувствуя, как щеки заливает краска.

Виктор Сергеевич молчал пару секунд, глядя в упор на Надю, которую он узнал в ту же секунду, как она заглянула в эту лаборантскую. Он знал, что рано или поздно он снова с ней встретится, и был приятно удивлен, увидев девушку на пороге лаборантской. После того своего случайного ранения он хотел с ней поговорить, но она, испугавшись, сбежала. И вот теперь она — студентка этого университета и попала на лекции именно к нему. Всевышний задумал преинтересную игру… Сейчас Денницын не хотел снова напугать ее, поэтому решил не нападать на неё сразу с расспросами. А вопросов у него скопилось много… Только он сомневался, что девушка сможет ответить на них.

— Ты староста что ли? — он прищурился, разглядывая девушку.

— Нет. Она просто сейчас не может…

— Какая группа?

— Двадцать вторая.

— Фамилия?

Надя замолчала. Взгляд ее метался по обшарпанному полу, старому покоцаному столу, стулу, шкафам с бумагами и пыльными коробками, но нечаянно дернулся вверх и зацепился на Викторе Сергеевиче. Она хотела отвести его, но никак не могла и продолжала смотреть прямо ему в глаза. Не глаза, а два коршуна, что камнем бросаются к добыче, не глаза — два дорогих изумруда, два прыжка в бездну…

— Афанасьева, — на выходе ответила она и, собравшись с силами, наконец закрыла глаза.

— На столе возьми.

Надя быстро юркнула к столу, взяла один листок из стопки и уже было развернулась, чтобы так же быстро уйти, как ее остановил голос Виктора Сергеевича:

— Мы с тобой раньше не встречались?

Надя застыла на месте. Именно этого она и боялась — он узнал ее, вспомнил, что она его вытащила с того света. Вспомнил, что именно она по своей неосторожности стала свидетелем его ранения, что именно она тащила его с улицы до своей квартиры, что именно она пыталась оказать ему помощь. И эта информация теперь явно не должна разойтись по университету…

— Мне повторить вопрос? — с нажимом спросил он, выдохнув сигаретный дым в сторону.

— Нет, — быстро ответила она и для надежности мотнула головой, — не встречались.

— Умница, — ухмыльнулся мужчина и подмигнул ей. — Только я не про это. Ещё раньше мы с тобой не встречались?

— Нет, — повторила Надя. — Можно я уже пойду?

— Иди, — он безразлично пожал плечами и отвернулся к окну. Негромко добавил: — Я бы хотел поговорить с тобой… позже.

Запихнув на ходу список вопросов в сумку, Надя уже готова была вылететь пулей из неуютной лаборантской, но все же задержалась на пороге и тихо произнесла:

— Я никому ничего не расскажу.

Те несколько секунд, когда она ждала его ответа, показались ей вечностью. Она уже даже начала корить себя, что вообще решила заговорить об этом. Ну вот зачем, зачем он снова напомнила ему про тот злополучный случай?..

— Я знаю, — наконец раздался его голос. Кажется, он даже усмехнулся, но Надя этого уже не услышала — она неслась вперед по коридору, подальше от этой лекционной.

Виктор Сергеевич же, как только девушка ушла, приоткрыл окно, впуская внутрь морозный воздух и позволяя маячившей на подоконнике со стороны улицы вороне проникнуть внутрь, и закрыл на ключ дверь лаборантской, чтобы им никто не помешал. Когда он обернулся, то увидел вместо вороны молодого человека, опершегося на подоконник и запустившего руки в карманы темных брюк.

— Мефодий, — произнес Виктор Сергеевич, присев на край стола, — это она. Она здесь.

— Кто — она? — парень прищурился, глядя на того.

— Надя, — мужчина пригладил ладонью волосы, — та самая Надя, с которой мы уже трижды встречались. Он точно издевается надо мной…

— Так она учится здесь? — казалось, Мефодий был удивлен лишь самую малость. Увидев кивок хозяина, спросил: — И как встреча прошла?

— Похоже, я опять напугал ее.

— Ну, из университета она вряд ли отчислится, — усмехнулся Мефодий. — И что теперь делать будете?

— Не знаю, — Виктор Сергеевич пожал плечами. — Будь, что будет.

— Пустите все на самотёк? Что-то непохоже на вас.

— А что мне ещё делать? — он случайно заметил часы на руке, в это же время прозвенел звонок в коридоре. — У меня сейчас пара, потом поговорим.

Мефодий молча кивнул и полез открывать окно. Виктор Сергеевич в это время вышел из опустевшей лаборантской, громко захлопнув за собой дверь и взглянул на сидящих перед ним студентов.

Глава 2

Зайдя в квартиру, Надя первым делом понеслась в свою комнату и трясущимися руками полезла по шкафам, ища аптечку. Нервы ее просто не выдерживали.

Девушка с трудом высидела ещё одну пару. В голове постоянно крутилась мысль о Денницыне, который узнал ее, не давая вникнуть в тему коллоквиума на паре по логистике.

Надя боялась, что это не просто совпадение, что ее выследили или скоро выследят те, кому он перешел дорогу, что ей теперь точно не жить, что за ней теперь придут и отомстят за спасение неугодного кому-то Денницына. Ох, зря она тогда решила помочь… Уж лучше бы она тогда прошла мимо и ее загрызла бы совесть, зато сейчас бы она не ерзала беспокойно на стуле, а сидела и участвовала в семинаре, не отвлекаясь на иные мысли. Если бы она просто прошла мимо, то ей бы не пришлось столько волноваться, врать подруге и маме, съезжать с квартиры в какую-то коммуналку на краю города и постоянно опасаться за свою жизнь. Если еще в деревне у мамы было более-менее спокойно, то в городе Надя просто не могла находиться долго одна на улицах — ей все время не пойми что мерещилось. А теперь еще и пары с этим Денницыным…

Девушка прекрасно помнила, как он неделями летом не выходил у нее из головы. Как он тогда так легко поднялся с постели, когда под ребрами у него была пуля? Он хоть и выглядел крепким, но вряд ли смог бы так… Да и откуда у него взялась та пуля, которую он вложил ей в ладошку? Не мог же он ее сам вытащить… Да и другую ему не откуда было взять. Тогда — как? И почему он решил, что знает ее? Еще так настаивал на этом. Если бы он обознался, то сразу бы забыл об этом, но он и сейчас снова задал ей тот же вопрос. У Нади были одни вопросы, ответы на которые она до сих пор никак не могла найти.

Она с трудом добралась с университета после пар домой — постоянно озиралась по сторонам, ища взглядом припаркованный где-то неподалёку мерседес или каких-нибудь подозрительных личностей, что могли поджидать ее за углом. Никого не было, но Надя петляла по городу, как заяц, пытаясь запутать следы, и старалась идти только по главным улицам, чтобы, в случае чего, потеряться в толпе — боялась, что кто-нибудь ее выследит и узнает, где она теперь живет. Она понимала, что это самая настоящая паранойя, но лишний раз перестраховаться не мешает.

Выпив валерьянки, девушка трупом завалилась на тахту. Она понимала, что ей, чтобы успокоиться, надо просто отдохнуть, но из-за разбушевавшихся нервов она не могла и минуты усидеть на месте. Ей было беспокойно. Хоть она и осозновала, что все это глупо, что никто ее искать не будет, но все равно вздрагивала из-за каждого шороха или скрипа. Ещё, как назло, в квартире никого не было — все куда-то разошлись. Всё-таки лучше, когда рядом есть хоть какие-то люди, спокойнее как-то.

Внезапно в коридоре пронзительно зазвонил телефон. Высунув из комнаты голову, Надя пару секунд наблюдала за разрывающимся аппаратом, ожидая, что тот наконец замолчит или всё-таки появится кто-то из соседей и ответит на звонок. Но никого кроме неё не было, а телефон продолжал настойчиво дребезжать, поэтому Надя нехотя выскользнула из комнаты, подошла к нему, боязливо сняла трубку и, не произнося ни слова, поднесла ее к уху.

— Афанасьева! Ты там не померла часом? — раздался голос Вари. У Нади сразу на душе отлегло. — Чего трубку не берёшь?

— Извини, — она облегченно вздохнула, — не услышала.

— Я, собственно, вот зачем звоню…

Разговорившись с подругой по вопросам учебы, Надя не заметила, как тихо открылась входная дверь, поэтому тихо взвизгнула, когда позади неё зашуршала пришедшая с рынка соседка теть Люда, у которой в руках были объемные пакеты. Неловко поздоровавшись с ней кивком, Надя тихо произнесла в трубку:

— Слушай, давай завтра это обсудим? Я устала что-то сегодня, хочу отдохнуть немного.

— Да ты сегодня прям сама не своя, — проговорила Варя. — Ты бы видела своё лицо на философии… Хотя, этот дьявол грузил нас так, что наверняка у всего потока были те же выражения лиц. Блин, а на экзамене что будет у него?.. Боюсь представить, какой ад нас ждет на сессии. — Быстро сменила тему. — Надьк, а у тебя, может, случилось чего?

Надя не видела себя, но знала, что в этот момент она наверняка побледнела. Ещё не хватало, чтобы Варя все узнала…

— Да не, — она даже попыталась произнести это как можно беспечнее, — все нормально. Просто устала.

— Ой, ну я же слышу по голосу, — вздохнула та. — Врет она мне тут ещё… Может, приедешь? Кинцо посмотрим, отец как раз новую кассету притащил.

Предложение было отличным и Надя почти согласилась, но в голову ей влезла мысль о том, как она сейчас по сумеркам будет через полгорода ехать к Варе, а потом ещё и идти по слабоосвещенным улицам… И все это и в такую снежную погоду…

— Давай в другой раз, — ответила она.

— Ну давай я приеду, — продолжала настаивать Варя. — Вместе ж как-никак веселее будет. А то мне тебя аж жалко — сидишь там одна в своей коммуналке. Ни поговорить толком не с кем, ни… Давай приеду? На трамвае быстро доеду… Они еще вроде ходят…

— Поздно уже, — Надя качнула головой, — а я не допущу, чтоб ты одна по темноте шаталась. Сиди уже дома.

— Ой, ну смотри, Надька… — Она замолкла на секунду и с новыми силами продолжила. — Тут Женька звал на выходных на дискотеку сгонять…

— Варя, — вздохнула девушка, закатывая глаза.

— Надьк, ну пошли с нами, а? — та будто и не слышала ее. — Я одна с ним идти не хочу. С тобой как-то… спокойнее что ли.

— Да что ж ты все пихаешь меня в свои непонятные отношения с этим несчастным Женей? — Надя снова вздохнула. — Он, бедный, второй год таскается за тобой, а ты все нос воротишь от него. Ты пытаешься его внимание на меня переключить или что?

— Да ну тебя, — Варя залилась смехом на том конце провода. — Ничего, пусть побегает… Ему полезно.

— Давай это завтра в универе обсудим?

— «Завтра, завтра»… Не ворчи, ворчукча! — Варя хихикнула. — Ладно, Афанасьева, не закисай там. Чтоб завтра огурцом была!..

Быстро попрощавшись с подругой, Надя проскользнула в свою комнату. Теперь ей стоит вести себя осторожнее, если она не хочет, чтобы Варя все узнала. Вот уж кого она точно не хочет впутывать в свои проблемы, так это Варю. Раз уж сама ввязалась в это дело, то сама и будет со всем разбираться.

Да и маму тоже надо постараться оградить от этого, а то она и так боится за неё, что она там одна в большом городе, полном бандитов. Сколько Надя ее не успокаивала, что все с ней будет хорошо, что в городе все спокойно и нет никаких бандитов, а мама все равно переживала за неё и говорила быть осторожнее, изредка предлагая вернуться домой в деревню. А все это было из-за того, что летом Надя ей чуть не проболталась о случившемся — с трудом сменила тему разговора, чтобы не вызвать у мамы никаких подозрений. А рассказать ведь хотелось!.. Но нельзя. Да и теперь разве расскажешь? Если мама узнает, что в университете у них работает бандит, которого подстрелили летом, а она по своей глупости умудрилась ему помочь, то в этот же день она заберёт ее навсегда в деревню, подальше от этого опасного города, и посадит под замок. Не надо маму лишний раз волновать. И ей спокойней за маму будет, и маме за неё.

Самой главной проблемой пока оставалось только одно — новый преподаватель по философии, свидетельницей ранения которого стала она. Смотреть на него было трудно — все время вспоминалась его окровавленная рубашка и пустая кобура. То, что бандит может работать в университете преподавателем, никак не укладывалось в ее бедной головушке. Радовало, что хотя бы на лекции он ее не замечал среди остальных студентов. Хотя, может, он просто не увидел сначала?.. Но это было пустяком по сравнению с грядущим коллоквиумом, который, как на зло, он должен провести у их группы на следующей неделе. Что ей тогда делать, если в группе тринадцать человек? Тут особо ни за кем не спрячешься… А встречаться с ним хотелось бы как можно меньше.

И зачем она вообще произнесла эти слова?! Она никому ничего не скажет… Понятное дело, кому расскажешь, что спасла какого-то бандита, который теперь еще оказался еще и завкафедрой философии? Только самоубийца на такое способен. А Надя пока что не враг самой себе, так что никому не разболтает об этом. И Денницын в этом уверен, она это точно знала. Ее немного пугало только то, что он мог этим манипулировать ею. Мало ли что этому бандиту в голову взбредет… И не пожалуешься ведь в случае чего никому! Ни деканат, ни ректор не помогут… Ведь если такой человек спокойно работает в университете, то, понятное дело, он и здесь имеет «крышу», так что жаловаться на него смысла не имеет, только самой себе больше проблем на голову заработаешь.

Надя устало вздохнула, закрывая глаза. Она воспринимает все слишком всерьез, слишком много думает о всяком лишнем, что-то придумывая себе. А ведь всего-то лишь надо поменьше обращать внимания на Денницына и вспоминать события той ночи. Просто делать вид, будто ничего и не было, — вот и все.

Что касается улицы, то тоже не стоит все так уж преувеличивать. Сейчас девяностые, так что по-любому на улицах небезопасно. Просто поменьше к себе внимания привлекать надо, вот и все. И перестать взглядом выискивать в темных закоулках бандитов на бумерах, которые выслеживают ее. Да и постоянно вздрагивать дома от каждого шороха тоже не дело — в коммуналке ведь никогда тихо не бывает. Если бы ее кто-то и пытался найти и отомстить, то сделал бы это уже давным-давно, а не ждал столько времени. Так что вряд ли кто-то придет ее убивать сегодня ночью… Но дверь лучше подпереть чем-нибудь.

Внезапно из коридора снова донёсся звук телефона, и Надя непроизвольно вздрогнула. Да уж, после сегодняшней встречи с новым преподавателем она ещё долго будет дергаться от каждого шороха… Решив, что это наверняка кто-то звонит теть Зине, Надя даже не стала выглядывать в коридор, продолжив застилать постель.

Звонок телефона стих, но спустя пару секунд в дверь затарабанили.

— Надька, тебя к телефону! — раздался голос теть Зины.

— Скажите, что меня дома нет! — девушка выпалила первое, что пришло на ум. В голове опять возникла навязчивая мысль о том, что Денницын узнал в деканате или через кого-то номер ее домашнего телефона…

— Да мать это, — женщина продолжала стучать. — Поди поговори с ней.

Как только Надя услышала в трубке родной голос, ее сразу отпустило. Хоть новостей и не было, и мама просто интересовалась, как проходит первая неделя в универе после каникул, но девушка рада была поговорить с ней. Уж лучше говорить об этом, или о гусях у соседки баб Зины, или о бабушкиной теплице, чем сидеть одной в комнате, ожидая, что в любой момент кто-нибудь вломится в эту коммуналку и прибьёт ее.

— Надь, — как только Надя закончила говорить по телефону, из кухни выглянула теть Люда, которая все это время следила за ней, подозрительно щуря глаза, — ну-ка подойди ко мне…

Нехотя девушка подошла к ней, чувствуя, что сейчас начнутся нравоучения, которыми так любила засыпать ее теть Люда в отсутствие ее матери. Надя понимала, что соседка делает это только с благими целями и намерениями, но все равно подуставала от них.

— У тебя в универе твоем все хорошо? — спросила она, вытирая руки о торчащее из кармана домашнего халата полотенце.

— Ну да, — ответила она. Встретилась с взглядом женщины, в котором ясно читалось недоверие. — Честное слово, теть Люд. Все хорошо. Правда.

— На тебе лица сегодня весь день нет, — вздохнула та, прислонившись плечом к стене. — В комнате своей все сидишь, носа из нее не показываешь. На кухню, вон, разок прошмыгнула, как мышка, и все. Зашуганная ты какая-то, что ли, ходишь… Ну что-то случилось же, я чувствую же… С матерью поссорилась, чтоль?

— Не, теть Люд, — девушка даже выдавила из себя улыбку. — Все хорошо. Просто день загруженный был. Да еще и на дом заданий много задали… Вот, на кухню некогда даже выйти.

— Ох, угробит дитю эта профессура, — теть Люда усмехнулась. — А ты смотри у меня… Если что — сразу ко мне. Раз уж мамка далеко, то я хоть помогу как-то. Ты-то девка хорошая…

— Обязательно, теть Люд, — Надя задом начала отходить к своей комнате, продолжая также натянуто улыбаться. — Обязательно…

После разговора с мамой Надя постепенно успокоилась — подействовала валерьянка. Да и к тому же оживилась коммуналка: на кухне чем-то шкворчали и вкусно пахли теть Люда и пришедшая с завода Ольга Николаевна, в коридоре играли сын Людмилы и соседский ребенок из квартиры напротив, в соседней комнате шумел телевизор, который смотрел дядь Толя, муж Людмилы, в дальней комнате гремел бутылками Сан Саныч, праздновавший первый вторник на неделе. Надя же стояла у окна уже несколько минут и, еле заметно улыбаясь привычному и даже немного родному шуму квартиры, разглядывала через тонкую занавеску разросшийся алоэ, который заплёл уже половину подоконника.

Почитав немного перед сном книгу, которую начала еще на прошлой неделе, Надя решила пойти спать — всё-таки завтра ей к первой паре вставать. Заперев дверь в комнату и подперев ее стулом, девушка проверила будильник, выключила лампу и легла на постель. Заснуть сразу не удалось — все еще тревожили мысли. Хоть логическими доводами она убедила себя, что волноваться не о чем, но на душе у нее все же было беспокойно.

Все это время в окно за ней подглядывал сидящий снаружи на подоконнике ворон, поблескивающий серыми глазами. Решив, что девушка уснула, он громко каркнул и, бесшумно взмахнув крыльями, улетел прочь.

Глава 3

Виктор Сергеевич стоял, прислонившись боком к тёплому капоту машины, и, сложив руки на груди, невидящим взглядом смотрел перед собой. Даже сейчас, в такой момент, его отвлекали мысли о Наде.

Он не понимал, почему снова Надя оказалась на его пути. Из всего этого огромного мира Всевышний вытащил одну-единственную девчонку, чтобы оказать влияние на него… Зачем? Показать, что он тоже марионетка в игре Всевышнего, нитями которой Он управляет с помощью бедной Нади? Заставить с помощью нее вернуться в ад? Какая роль в этом замысле отведена обычной девчонке? Почему именно она?

Виктор Сергеевич понимал, что ответы надо искать в прошлом, с чего все это и началось. Однажды он вытащил из озера маленькую девочку, когда та чуть было не утонула. Зачем? Преследовал ли он тогда какую-то корыстную цель? Нет, это был порыв, он даже сам не понял, что сделал, а осознал это, лишь выйдя из воды с телом девочки на руках. До этого он просто так никому не помогал и, уж тем более, не спасал. Да, ему не нравилось, что порой должны страдать дети, но он знал, что каждый проживет столько, сколько ему положено, не больше и не меньше. Но он вмешался и позволил девочке выжить.

Истошный вопль отвлек Денницына от его мыслей. Тряхнув головой, он посмотрел в ту сторону, где Мефодий наказывал людей Петриченко. Поморщившись, он, не отводя взгляд, вернулся к своим размышлениям.

После спасение маленькой девочки, Виктор Сергеевич долго терзался различными мыслями на этот счет, пытаясь выяснить, как это повлияло на него. Решив, что к этому была приложена рука Всевышнего, который вновь попытался доказать ему, что дьявол может творить не только зло, он решил отомстить ему и вернуться за душой Нади. И вновь он проиграл Ему — не смог пойти у себя на поводу и снова оказал ей услугу, оставив девушку в покое. И все равно все вышло еще хуже, чем он только мог ожидать…

— Да ты знаешь, кто за мной стоит?! — услышал Денницын сквозь мысли. — Да я!.. Да они!..

— Ну-ка тихо! — раздался голос Мефодия, который сразу же заглушил тот, первый голос.

К чему же привело спасение маленькой девочки Нади из озера? К тому, что этим спасением он погубил ее. Немного позже, темной ночью в поместье графа Якубова, он бросил бедную Надю. Думал, что так будет лучше для нее, что он снова спасает ее и ее маленькую душу от погибели. Как же жестоко он ошибся… Ведь загубил он ее задолго до этого. Из-за того, что он всего лишь спас ее, Надя теперь обречена на какую-то вечную жизнь, постоянно пересекаясь с ним. Если бы он знал, к чему это приведет, он бы ни за что не бросился в пруд и не помог бы ей.

Мимолетная встреча в пятидесятых. Теперь — студентка в том же самом университете, где он работает уже почти десять лет. Видимо, Всевышнему показалось мало того жалкого проигрыша Денницына, поэтому он решил снова и снова подсовывать эту девушку на его пути. Теперь она обречена на вечную жизнь, перерождаясь вновь и вновь, чтобы попасться на его пути и оказать влияние, так что ли? Виктор Сергеевич признавал — до такого даже он не додумался бы. Слишком уж это жестоко по отношению к так любимым Им людям.

И что ему теперь делать с этой Надей Афанасьевой? Виктор Сергеевич просто не представлял.

— Черт! Черт! — раздался крик мужчины. — Хватит!..

— Не поминай черта всуе, — произнес Денницын, взглянув на перепуганного до смерти мужчину, при этом как-то странно улыбнувшись.

Мефодий, выжидающе глядя на хозяина, стоял, приставив пистолет к голове Петриченко. Двое его личных помощников лежали рядом — с простреленными коленями далеко не уйдешь, — с множеством пулевых ран, которые доставляли им неимоверную боль, но не давали умереть. Еще с десяток бойцов, которых Петриченко привел с собой, лежали по всему периметру пустыря, окрашивая притоптанный снег в алый цвет. Чуть подальше вместе со своими хозяевами догорал один из внедорожников тех бойцов.

— Так что, Петриченко, — склонив голову чуть набок, спросил Денницын, — теперь разговор у нас пойдет?

— Пойдет, пойдет, — тот энергично закивал головой.

— Вот так бы с самого начала.

С самого своего прихода на Землю Виктор Сергеевич занимался тем, что умел делать лучше всего — давал людям то, что они хотел. Взамен брал то единственное, что они могли предложить — души. Обычный бартер, известный еще с начала времен. Девяностые же лишь дали ему еще больше возможностей — все больше и больше людей хотели выбиться «наверх», стать кем-то, получить власть.

Бывший наперсточник Николай Петриченко был одним из тех, кто обратился к Денницыну за помощью. Он помог ему — спустя полгода ОПГ Петриченко держала крепкие позиции на юге области, но Николай занялся рэкетом, наркотиками, многим задолжал и наделал слишком много проблем не только себе, но и другим. И когда пришло время платить по счетам, Николай решил, что сможет переиграть Денницына — сначала скрывался от него, потом решил просто убрать. Вот только он не учел того, что Виктор Сергеевич — бессмертен и всегда получает то, что принадлежит ему.

— Петриченко, — произнес Денницын, покачав головой, — вот и зачем все это было устраивать? Так бы поговорили по-хорошему, решили все тихо-мирно…

— Согласен! — Петриченко снова закивал головой, как китайский болванчик. — Тихо-мирно… Согласен на всё!

— А поздно, Петриченко. Уехал твой поезд.

— Виктор Сергеевич, пожалуйста! Бабки к концу недели будут… Честно слово! Я всё верну, всё верну! Господом Богом клянусь!..

— Ты зря им не клянись, — Денницын поморщился. — Все равно не поможет.

— Виктор Сергеевич, — продолжал плакаться Петриченко, — прошу, давайте забудем это недоразумение!.. Я всё сделаю, всё верну! Бабло будет на вашем счету к выходным! Клянусь, клянусь!

— Заигрался ты, Петриченко, — вздохнул Виктор Сергеевич, подходя к нему и присаживаясь на корточки. — Устроил тут непонятно что… Пальто мне попортил — ну куда такое годится? Мефодия моего раздраконил, меня разозлил. Ну и к чему это привело, а, Петриченко? Ты посмотри, крови сколько… Не люблю, когда много крови.

Денницын брезгливо поджал губы — ему было противно смотреть на Петриченко. Побитый, заплаканный, весь в грязи, стоящий на коленях и молящий о помиловании Петриченко, который всего десять минут назад сам хотел убить его, был жалок. Иногда Виктор Сергеевич жалел, что вообще давал таким людям шанс, ведь все равно ничего хорошего не выходило — их все равно тянуло назад на дно.

— Всё, Петриченко, — произнес Денницын, — конец тебе пришел. Поиграли и хватит. Просил два года — они прошли. Я тебе с самого начала говорил, чем всё закончится.

— Пожалуйста…

Денницын кивнул Мефодию. Тот в ту же секунду развернулся и пристрелил помощников Петриченко, которые до этого еще корчились на снегу. Через мгновение дуло пистолета уткнулось Петриченко в затылок.

— Я всё сделаю! — закричал он.

— Поздно, Петриченко, поздно. Время вышло.

Виктор Сергеевич резко вскинул руку вперед и легко коснулся пальцами лба мужчины, и тот сразу же упал замертво в снег. Денницын же встал, отряхнул пальто от невидимых снежинок, закрыл глаза, вздохнул, и пошел к машине. Мефодий, вытащив из кармана платок, утер руки от крови и тоже полез в машину, усаживаясь за руль.

— Лицо вытри, — произнес Виктор Сергеевич, увидев в отражении зеркала его лицо. — А то менты остановят… Еще и с ними мне разбираться не хочется.

— Куда? — спросил Мефодий, приведя себя в порядок. — Домой?

— Нет, — Денницын еле заметно качнул головой. — Поехали в ресторан.

— К Майкову?

— Нет, найди что-нибудь получше. Отдохнуть хочу.

Мефодий еле заметно кивнул, и машина стала быстро набирать темп, покидая пустырь, залитый кровью.

— Зря ты столько крови налил, — произнес Виктор Сергеевич, когда они подъезжали к городу. — Грязно слишком.

— Ну, разошелся немного, — тихо ответил молодой человек. — Сами виноваты.

— В следующий раз будь осторожнее. Во всяком случае, мы же не мясники, чтобы вот так замараться…

Дальше до самого ресторана Денницын молчал. Он снова вернулся к мыслям о том, что ему теперь делать с Надей Астафьевой. Ему до ужаса хотелось расспросить ее о многом, хоть он и понимал, что вряд ли она сможет ответить хотя бы на половину его вопросов. Хотелось, чтобы… Чтобы что — он не знал. Эта Надя уже не та милая крестьянка в ситцевом платье. Она — Надя, которая живет в не самое лучшее время, учится в университете и случайно встретила его в том темном дворе-колодце летним вечером. Она и так летом пережила то, чего не должна была, перепугалась на всю оставшуюся жизнь вперед. Так зачем он будет наседать на нее, еще больше пугая? Вряд ли она вообще что-то знает…

— О чем задумались? — спросил Мефодий, заметив задумчивый взгляд Денницына в отражении зеркала. — Опять о той девчонке?

Денницын усмехнулся. Мефодий находится у него на службе уже слишком давно и потому очень хорошо научился понимать всё без лишних слов.

— Я не понимаю, а что сейчас-то не так?

— А то, Мефодий, — Виктор Сергеевич достал сигарету из кармана пальто и прикурил, — что Надя должна была умереть, как ты выразился, лет сто назад. А она уже встает у меня на пути второй раз. Живая, здоровая и молодая.

— Может, она бессмертная?

— Она уж точно не бессмертная… А я вот рядом с ней становлюсь очень уязвимым. Понимаешь, к чему клоню?

— Опять Всевышний пытается повлиять на вас. Почему именно она?

— Видимо, это расплата за то, что я ее по неосторожности спас. Дважды.

— Вы? — молодой человек усмехнулся. — Что-то вы совсем «очеловечились» здесь. Мягким каким-то стали, что ли…

— Мефодий, а я никогда и не был «плохим». Напоминаю тебе, что не я решил устроить Всемирный потоп, не я устроил Десять казней египетских, не я допустил много того, чего не должно было произойти. Я не палач. Я лишь даю то, что люди хотят получить от меня. А Он всегда забирает. Так что совершение так называемых добрых дел никогда не шло вразрез с моей природой.

Мефодий помолчал с минуту, затем спросил:

— А вдруг это Замысел Всевышнего?

— И какой? С помощью этой девчонки заставить меня вернуться в Ад? — Денницын нахмурился. — Вряд ли.

— Логично же. Не стал бы Он подсовывать ее второй раз, если бы это не было чем-то серьезным. К тому же, в этот раз он сделал вас… кхм, уязвимым.

— И что?

— Играет на ваших…

— Чувствах?

— Да. Раз уж вы спасли ее один раз… Вы привязались к ней. Признайтесь, вам ведь она даже немного нравится, иначе бы вы тогда с ней столько не возились. А тут — мало того, что удар по самолюбию с этой уязвимостью, так еще и… кхм, симпатия. Не удивлюсь, если в конце концов она, точнее, Всевышний с помощью девушки выкинет что-нибудь такое… из-за чего вы вернетесь назад, в Ад.

— Я же могу в любой момент сбежать от нее, — вздохнул Денницын. — Куда угодно. Какой тогда в этом смысл?

— Бежать — не в вашей привычке.

— Знаешь, в любое другое время я бы тебя уничтожил за такие вольности, — Денницын вздохнул и усмехнулся. — Но в данном случае ты, может быть, и прав.

Мефодий довольно ухмыльнулся. В том, что он прав, он сомневался, а вот в том, что ему ничего не будет за эти слова — нет. Не отправит же его за это Денницын назад в преисподню? Хотя бы потому, что ну где еще он себе такого преданного помощника найдет?..

— А хотите, я еще кое-что скажу об этой Наде? — молодой человек хитро поглядел в зеркало, но Виктор Сергеевич в это время смотрел в окно. — Я тут видел…

— Хватит, — прервал его мужчина. — Сам разберусь.

Дальше они ехали молча.

Машина остановилась у одного из самых дорогих ресторанов города. Денницын молча прошёл внутрь, Мефодий следовал мрачной тенью за ним.

— Будь рядом, — произнёс Виктор Сергеевич, проходя к свободному столику в конце зала. Молодой человек кивнул и занял соседний столик, откуда открывался обзор на весь зал.

Пока вокруг него хлопотала стройная официантка, Денницын оглядел посетителей. Двое разодетых девушек, «малиновый пиджак» в окружении нескольких мужчин в кожаных куртках и какой-то мужик в классическом костюме в другом конце зала у стены. Утром в выходной день здесь всегда было немноголюдно.

Денницын глотнул водки, которую ему принесли через пару минут. Надя Афанасьева никак не покидала его мыслей. И это до ужаса раздражало Виктора Сергеевича. Какая-то девчонка не дает ему покоя…

Как давно он уже здесь находится? Несколько веков. Он слишком привык к этому миру, ко всем этим людям. Сколько лет прошло, а они не перестают удивлять его. Здесь слишком интересно жить, чтобы бросить все это и сбежать назад, в Ад. Да, порой он начинает скучать, но всегда находится что-то, что оживляет его. Тем более сейчас, когда прогресс совершил такой скачок вперед.

Денницын стал вспоминать все, чем он занимался на Земле все это время, и медленно дошел до настоящего времени. В университет он устроился семь лет назад. Был у него один знакомый профессор, говоривший о том, как он любит мучить своих студентов на экзаменах, поэтому Денницын со скуки решил попробовать и себя в этой роли. Сначала хотел устроиться на кафедру теологии, но решил, что это будет слишком постиронично, поэтому пошел преподавать философию. Во всяком случае, он разбирался в многих философских вопросах намного лучше, чем кто-либо другой.

Попутно он продолжал заниматься тем, что умел лучше всего — давать людям то, что они хотят. Не всем, конечно же, но многим. Ведь кто в этой стране в девяностые только не хотел вылезти «наверх»… Естественно, каждый хотел попасть в какую-то «бригаду» и за пару лет выбиться в люди. Что ж, Виктор Сергеевич давал эти пару лет, взяв за это чисто символическую круглую сумму, а потом точно в срок обещал вернуться за кое-каким небольшим долгом. Схема всегда была одна: возвращение долга, небольшая статья в некрологе местной газетенки, новый жаждущий славы человечек. И так по кругу…

Денницын всегда тщательно выбирал людей, которым он оказывал такую «помощь» — ему было важно, чтобы из этого человека действительно вышло что-то толковое, пусть и на такой короткий срок. Редко, конечно, случались и промахи, как с Петриченко.

Поэтому звание какого-то таинственного, но всемогущего босса мафии закрепилось за ним очень быстро. Никто толком не знал, кто он такой, что представляет из себя, но фамилия Денницына была известна многим. Даже самые крупные ОПГ не решались перейти ему дорогу.

И теперь он, имеющий влияние в самых высших кругах страны, сидит и думает только о какой-то девчонке. Уж слишком она была интересна для него… Но пока было рано что-либо предпринимать — Надя была «темной лошадкой», и он не знает, к каким последствиям это может привести.

Самым лучшим решением ему казалось просто оставить Надю в покое. Не лезть к ней, не следить, не наседать с вопросами, не испытывать свою «живучесть» рядом с ней, а просто оставить в покое. Если уж Всевышний с ней как-то связан, то он еще сведет их вместе, а ему самому не за чем пока торопить события.

От мыслей отвлекли две девушки, маячившие между столиками. Они с самого начала поглядывали в сторону Денницына, бросая хитрые взгляды и игриво подмигивая. Выждав полчаса, видимо, решили пойти в атаку, раз уж он не обращал на них ни малейшего внимания. Единственной преградой на их пути пока что оставался Мефодий, который не подпускал их к хозяину ни на шаг.

— Виктор Сергеевич, — произнёс он, оглядываясь на него, — тут дамы познакомиться хотят.

Денницын оценивающе оглядел их. Обе высокие, худые ноги в прозрачных колготках высовывались из-под лисьих шуб, которые явно были на пару размеров больше нужного, в коротких блестящих платьях, с какими-то невообразимыми начесами, сильно накрашенные. Та, что была побойчее, жевала жвачку. Обычно, так выглядят проститутки на проспекте, но у этих явно были деньги, но отсутствовал вкус. В другой раз Виктор Сергеевич, может быть, и воспользовался шансом, познакомился с ними поближе, но сегодня… То ли Петриченко все настроение испортил, то ли мысли о Наде не давали сосредоточиться ни на чем другом, но разукрашенные девушки не вызывали желания тратить на них своё личное время. Знаком руки он показал Мефодию, что он никак не заинтересован в знакомстве.

— Дамы, — тот мягко приобнял из-за талии и повёл в сторону выхода, — не сегодня.

Денницын закатил глаза, видя, как Мефодий заигрывает с девушками, которые, похоже, ничуть и не расстроились тому, что не смогли обратить на себя внимание Виктора Сергеевича. Этот плут никогда не упустит своего…

Глава 4

Надя, морщась и от колющего щеки холода, и от терпкого дыма, царапающего горло, затянулась в очередной раз. Почувствовала во рту чуть приторный вкус ментола. Курить она не любила, но иногда не могла себе позволить отказаться покурить вместе с Варей и Никитой, который не терпел эти «дурацкие девчачьи сигареты» и курил какие-то отечественные, до жути крепкие.

— Шапку бы надела, — вздохнул стоявший рядом с ними давний варин воздыхатель Женя Цымбаловский, посмотрев на Варю. — Уши, вон, красные уже какие.

— А, — отмахнулась Варя, — в универе отогреюсь. Сейчас еще в буфет по пути заскочу за чаем, тогда нормально будет.

Надя слабо улыбнулась. Варя поражала своим нескончаемым жизненным оптимизмом. За это она ее и любила, да и все остальные тоже.

Настроение у Надя сегодня было отвратительным. В университет девушка шла этим утром, как на эшафот — последней парой у них в расписании стоял семинар по философии с Денницыным. И как назло, поставили неудачную малюсенькую аудиторию на седьмом этаже, где не затеряешься от преподавателя где-нибудь на последних рядах, все как на ладони. Вот первой группе повезло — у них семинары с ним в той же большой лекционной…

Надя даже думала, что, может, стоит разок и прогулять пару?.. Но она относилась к тому типу людей, которые очень редко прогуливали пары. Ей легче было отсидеть лишние час-полтора, чем потом дома самостоятельно изучать новые темы по учебникам и отчитываться в деканате за пропуски.

— О, вы посмотрите, кто соизволил явиться на пары, — хмыкнул Никита, разглядывая улицу сквозь широкую решетку курилки. — Его величество Майков на своей карете прикатился.

— То есть он пропустил три пары, а на последнюю решил приехать? — задумчиво спросил Женя, поглядывая на припаркованную машину. — Он точно идиот.

— Да ладно тебе, — Варя шутливо стукнула его локтем в бок. — Может, этот Денницын и на него страху навел, вот он теперь и ходит на его пары.

— Ты еще скажи, — усмехнулся Никита, туша сигарету о край мусорки, — что он за ум решил взяться. Ого!..

— Что ты там увидел? — Варя обернулась, пытаясь разглядеть, что же увидел Никита за ее спиной.

— Да ты посмотри, какой «мерин» стоит, — парень присвистнул. — Это что же за шишка к нам прикатилась?

Все четверо посмотрели в сторону, куда им кивком указал Никита. Чуть поодаль от вольво Майкова стоял припаркованный шестисотый мерседес, который Надя уже один раз видела в своей жизни. В том, что это была та же машина она не сомневалась — номера те же. Машина сразу выделялась среди всех остальных — намытая до блеска, будто только из автосалона.

— Может, ректор прикупил? — спросила Варя, разглядывая машину.

— У него денег столько нету, — качнул головой Никита. — Вдобавок, я видел, он на отечественной «Волге» ездит.

— Значит, к нему приехали, — Варя пожала плечами. — Не преподаватель же на пары приехал.

Надя стояла молча, не включаясь в дискуссию. Она-то знала, чья это была машина, и решила, что лучше будет помалкивать, чем рассказывать друзьям, что их преподаватель философии по совместительству еще и бандит какой-то, и именно этот самый мерин принадлежит именно ему.

— Я вот думаю, — произнесла Варя, шмыгнув носом, — может, ну ее… эту философию?

— То же мне, — фыркнула Надя, — староста…

— Нет, ну в самом деле, — девушка затянулась. — Разок можно и пропустить. А то так не охота идти туда…

— Пропускать первый семинар у этого дьявола? — Никита прищурился. — Да ты себе смертный приговор подписываешь, Медведева.

— Он же говорил, что ему пропуски не важны, — вздохнула Варя. — Одним студентом меньше, одним больше… Тем более, вон, Майков приехал, пусть его мучает.

— Он-то говорил, — произнес Женя, — но мне кажется, что он относится к тому числу злопамятных людей, которые никогда ничего не забывают. Так что на экзамене он все пропуски нам и припомнит…

— Не сглазь, дурак.

— Ну и зря ты, что ли, готовила тему? — посмотрела на подругу Надя. — Сидела полвечера, копалась в учебниках, выписывала все это…

— Ой, ну вас, — Варя закатила глаза. — Уговорили. Пойду на эту вашу философию…

— Вовремя, — Никиту взглянул на часы, — как раз времени осталось дотопать до седьмого этажа. Пойдемте, пока не опоздали. А то не пустит еще…

Вчетвером они зашли в здание университета, прошли в нужный корпус и начали подниматься наверх по лестнице под бесконечный бубнеж Вари о том, какие козлы строили этот корпус и установили такой плохой лифт, который снова не работал. Никита лишь подшучивал над подругой, Женя что-то говорил о пользе ходьбы пешком, а Надя шла за ними, боясь предстоящей пары. Хоть она себя уже и успокоила, что бояться нечего, а все равно как-то неприятно было находиться рядом с Виктором Сергеевичем.

Перед аудиторией они оказались ровно в тот момент, когда прозвенел звонок. Варя, успевшая еще и в буфет завеяться за чаем, пластиковый стаканчик с которым она держала в левой руке, первая заглянула в аудиторию, где собралась уже вся группа и преподаватель. Все остальные сгрудились за ней в проходе.

— Можно? — спросила она, взглянув на мрачного Виктора Сергеевича. Тот быстро оглядел их и отвернулся, вновь начав рассматривать какие-то свои бумаги на столе.

— Здесь вам не буфет. Чай можете спокойно допить в коридоре, где вам никто не помешает, — произнес он, не поворачиваясь в их сторону. — Остальные могут зайти.

Проскользнув вслед за парнями в аудиторию, Надя буркнула под нос тихое «извините» и уселась на свободное место на третьем ряду у окна. Будь ее воля, она бы вообще забилась в самый далекий угол, где ее не было бы видно и слышно, но этот самый угол уже занял Майков. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Радовало, что пока что Денницын мало смотрел в их сторону, занимаясь своими бумагами.

Через пару минут он начал семинар. Слушая краем уха монотонный бубнеж одногруппника у доски, повествующего о неортодоксальных школах индийской философии, Надя тупо пялилась в окно. Серое небо полностью соответствовало ее настроению. Она-то думала, что философия ей понравится, что это будет достаточно интересный предмет, но… Это была скука смертная.

Подперев голову согнутой в локте рукой, Надя быстро взглянула в сторону Денницына. Ей почему-то казалось, что он все время смотрит только на нее, но каждый раз, когда она бросала на него взгляд, он смотрел либо в сторону, либо в свои бумаги. В то время, как кто-то стоял у доски, он, казалось, не обращал никакого внимания на отвечающего студента, но то во время, то уже после ответа задавал какие-то вопросы по теме, заваливая студента по полной — все-таки слушал внимательно; потом делал какие-то отметки у себя в журнале. Еще на лекции Надя заметила, что Денницын вел себя абсолютно беспристрастно, будто вел пару не для сидящих перед ним студентов, а для бездушной мебели.

Надя поняла, что уже достаточно долго разглядывает Виктора Сергеевича. Она говорила себе этого не делать, не привлекать к себе лишнего внимания, но не могла не поддаться искушению. Он обладал чертовски привлекательной внешностью, которая притягивала к себе взгляды многих, и ее в том числе, Надя не могла отрицать это. Быстро оглянувшись на одногруппников, девушка заметила, что не одна тайком разглядывает Денницына — Табурова и Егелян буквально гипнотизировали его. Конечно, такой лакомый кусочек для девчонок!..

Прозвенел спасительный звонок на пятиминутный перерыв, от которого Надя чуть вздрогнула и наконец смогла оторваться от разглядывания преподавателя. Виктор Сергеевич, ничего не говоря, поднялся со своего места и вышел в коридор, оставив дверь открытой. Через пару секунд в ней показалась голова Вари. Она огляделась, убедилась, что преподавателя нет, и прошмыгнула внутрь. Майков что-то громко сказал ей, на что Варя поморщилась и, гордо показав ему фак, плюхнулась рядом с Надей.

— Козел Сергеевич, — прошипела она, доставая тетрадь из сумки. — Мы же, блин, не опоздали даже… Как он вообще этот чай заметил? То же мне… Вот лучше бы не пошла на эту пару, ей-богу!

— Ого, — между ними вклинился Никита, который сидел позади них, — Медведева, ну ты разошлась… Разозлилась, что ли?

— Йес, блин, да! — Варя закинула сумку на подоконник. — Полпары просидела в этом коридоре…

— Успокойся, Варь, — девушка посмотрела на подругу, — здесь все равно было ужас как скучно.

— Мне кажется, — произнес Никита, — они специально поставили нам пару именно в этой аудитории именно на седьмом этаже. Ждут, что кто-нибудь не выдержит этой пытки и просто выйдет в окно. Ну это же просто невыносимо!..

— Ох, и наплачемся мы на сессии, чувствую, — вздохнула Варя и начала листать тетрадь. — На чем остановились?

— Только начали ортодоксальные школы.

— А, значит, успела. Ну хоть смогу ответить тему, а то, что, зря я старалась, что ли? Он как, нормально принимает?

— Задает иногда вопросы по теме, — ответил ей Никита. — Еще что-нибудь свое рассказывает. Но не валит чтоб прям уж так сильно.

— А, ну нормально. Неужели не такой уж и козел?.. Надь, а ты уже отвечала?

— Не, — Надя качнула головой, — я в конце пойду, у меня предпоследняя тема про конфуцианство.

Варя хотела что-то еще сказать, но прозвенел звонок и вместе с ним в кабинет вошел Виктор Сергеевич. Сев на свое место, он продолжил вести пару, будто и не прошло пятиминутки.

Через пару минут к доске пошла отвечать Варя. Без запинки рассказав весь свой материал, она, чуть ли не светясь от удовольствия, что смогла так легко уделать Денницына, подмигнула Наде. Варя явно не ожидала той реакции, которая последовала после этого.

Все также не поворачиваясь лицом к девушке и продолжая смотреть сквозь сидящих в аудитории студентов, Виктор Сергеевич начал заваливать ее вопросами, все больше и больше запутывая в ответах. Варя, как ни пыталась выкрутиться, все же не смогла ответить на половину всех вопросов, и, надувшись, вернулась на свое место, перед этим гордо показав ему язык.

Спустя минут пять, когда речь зашла о теме, которую готовила Надя, девушка, подняв руку, вышла к доске отвечать. Она чувствовала, как у нее чуть дрожали руки — конечно же, боялась, что сейчас Виктор Сергеевич еще сильнее завалит ее, чем Варю, — но старалась успокоиться. Ведь чего Денницына бояться? Что он сейчас ей сделает? Ну завалит и завалит, что уж поделать. Или баллы за ответ не поставит, и всё.

— Исходное положение в философии Конфуция — это идея Неба как высшей мироуправляющей силы, — негромко рассказывала Надя, держа тетрадь закрытой и стараясь не подсматривать текст. — Оно совмещает в себе как духовные, так и природные начала…

Ее смущало, что она видела лишь затылок и широкую спину под пиджаком Виктора Сергеевича, который, казалось, даже и не замечал присутствие девушки за своей спиной. Все преподаватели хотя бы делали вид, что слушают весь тот бред, что рассказывают студенты, но этот даже не удосуживался посмотреть в сторону отвечающего, так и продолжая что-то изучать в своих бумагах.

Рассказав всё до конца, Надя замолчала, ожидая слов, что она может сесть на свое место.

— Так какова же формула нравственного поведения совершенного человека в конфуцианстве? — внезапно раздался голос Денницына.

Всю пару он незаметно следил внимательным взглядом за Афанасьевой, делая вид, что что-то изучает в своих бумагах. Виктор Сергеевич видел, что она побаивается его, но не может удержаться, чтобы не посмотреть в его сторону. То же самое было и с ним — только он боялся напугать ее. Но уж слишком велико было его желание выяснить всё об этой девушке, чтобы противиться ему.

Сейчас он ждал, пока она закончит отвечать, чтобы задать самый главный интересующий его вопрос — чего она желает. Всегда этот трюк безотказно срабатывал с остальными людьми — они выдавали ему самые потаенные, самые грязные и сокровенные желания. Вот только Надя не была «остальными»…

Услышав его вопрос, девушка непроизвольно вздрогнула. Он чуть двинул плечами, и пиджак его пошевелился. В ту же секунду Надя вспомнила, как тогда она нашла у него пустую кобуру. Интересно, а в университет он тоже надевает ее?..

— Общая формула выражается простым требованием: «Чего не желаешь себе, то не делай и другим»…

— Отличная фраза, — Виктор Сергеевич неожиданно развернулся и посмотрел на девушку, от чего, как ей показалось, у нее на затылке зашевелились волосы. До этого он не оборачивался ни на кого. — Золотое правило нравственности. Встречается, пожалуй, во всех религиях мира, в той или иной форме его можно увидеть в трудах Фалеса Милетского, Гесиода, Сократа, Платона, Аристотеля и Сенеки. В Новом Завете эта заповедь неоднократно повторялась Иисусом Христом. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Афанасьева, вот вы, например, чего желаете?

У девушки перехватило дыхание. К чему этот вопрос?.. Еще, как на зло, она все никак не могла оторвать взгляд от его темно-зеленых глаз, которые так внимательно изучали будто всю ее душу, пытаясь дойти до самых ее глубин. Он как будто гипнотизировал ее… Черт, он же ни к кому не оборачивался и общался будто с пустым местом перед собой. Похоже, он теперь будет мучить ее до конца семестра, а может, и до конца всей её жизни.

Наконец он моргнул и, разрывая зрительный контакт, отвернулся. Не сработало… Денницын знал, что люди всегда поддаются и, под давлением его взгляда, рассказывают то, что порой совершенно не хотят говорить. Это срабатывало всегда безотказно. Исключений не было и быть не может — это аксиома. Вот только Надя Афанасьева шла с ней вразрез…

— Ладно, садитесь, — мужчина сделал знак рукой, позволяя ей сесть на свое место.

Задержав дыхание, Надя проскользнула на свое место и только там спокойно смогла выдохнуть. Она сама не знала, почему продолжает так сильно бояться Виктора Сергеевича. Еще этот вопрос странный… Чего он хочет от неё?

Через пару минут наконец прозвенел звонок, ознаменовавший конец этой пары. Преподаватель, быстро собрав свои вещи, вышел из аудитории, на прощание сказав лишь, что на следующей паре они напишут небольшую работу по философии Востока. Варя, только ждавшая момента, когда он наконец уйдет, гордо показала ему вслед фак и произнесла:

— Да пошел ты, Козел Сергеевич!

— Медведева, нервные клетки не восстанавливаются, — рядом с ней возник фальшиво улыбающийся Майков. — Так что, давай, вдох-выдох и…

— Иди нахрен, Май, — вздохнула Варя, одаривая того тяжелым взглядом. — Еще твоей радостной рожи тут не хватало…

— А ты, Ром, вообще зачем пришел? — спросил Никита, поднимаясь из-за стола. — Даже не ответил ничего.

— На вас любимых, блин, полюбоваться, — вздохнул Майков.

— Понятное дело, зачем, — пробурчала Варя, собирая все свои вещи в сумку. — Договариваться сейчас пойдет. Да, Май?

— Всё-то ты знаешь, — усмехнулся он, отходя к двери. — Знаешь, что было с одной любопытной дамочкой на базаре?

— Смотри, как бы я тебе чего не оторвала, — почти прошипела Медведева, отталкивая парня плечом и выходя из аудитории. — Бесишь…

Рома, довольно ухмыляясь, проводил ее взглядом. Заметив остановившуюся рядом с ним Надю, он пригладил светлые волосы, хитро подмигнул ей и растянул губы в лукавой улыбке. Девушка, тряхнув головой, прошла мимо него.

Надя старалась не влазить в бесконечные перепалки между Варей и Романом Майковым. Майков, он же Май, был сыном богатого и влиятельного папы, поэтому редко появлялся на занятиях, но всегда в зачетке имел только «хорошо» и «отлично». Красавец-блондин на «Пассате» быстро завоевал место в сердечках бедных студенток не только с потока, но и со всего факультета. Он никогда не нравился своим поведением Наде, этой своей вседозволенностью и мыслью, что деньги отца могут все решить, но вот внешне Май не конкурировал с парнями не только с группы, но и с потока. И она знала, что подругу бесит то же самое, поэтому она всегда так и реагирует на каждую его фразочку.

— Так! — спускаясь вниз по лестнице, громко говорила Варя. — Сегодня объявляю вечер отдыха. Все идем на дискотеку!

— Сегодня четверг, — вздохнула Надя, шагая за ней. Сзади плелся Никита. — Рановато как-то…

— А тебе, моя дорогая, — остановившись на лестничном пролете на четвертом этаже, Медведева схватила подругу и обняла за плечи, — так вообще пора отдохнуть. Закопалась дома в своих книжках и вылазить не хочешь.

— А ведь, Надь, предложение-то заманчивое, — протянул Никита откуда-то сзади.

— Завтра, вообще-то, две важные пары, — пробурчала Надя. Повертев головой по сторонам, она хотела найти поддержку в лице Жени, но тот куда-то ушел, не попрощавшись с ними. Тяжело вздохнула. — Ну, Никит, ну ты хоть…

— А я что? — усмехнулся он. — Я вообще за любой движ, кроме голодовки, конечно же.

— Афанасьева! — Варя встряхнула ее. — Я две недели дома сидела… И знаешь что-о-о? Я гуля-я-ять хочу-у-у!

И, потянув за руку, Варя потащила подругу за собой вниз по лестнице. Надя даже не пыталась возмущаться — раз уж Варя что-то задумала, то доведет дело до конца.

Пока Никита продирался сквозь очередь в гардеробе, чтобы забрать верхнюю одежду, Варя, вертясь перед зеркалом, поправляла волосы и рассматривала свое лицо. Надя же, надев свое пальто и замотавшись шарфом, решила подождать их на улице. Выйдя из университета, Надя отошла от дверей и остановилась чуть в стороне, прислонившись плечом к стене здания.

Неожиданно в нескольких шагах от себя она заметила Виктора Сергеевича, который стоял курил и, чуть щуря глаза, пристально смотрел на нее. Конечно же, ему можно курить где угодно, а не только в курилке, ведь в деканате потом никто выговор не сделает… В левой руке, Надя увидела, он держал кожаный портфель.

Девушка хотела отвернуться или вовсе отойти, чтобы не нарваться на лишний разговор с ним, но тело будто не слушалось ее, ноги словно вросли в землю. Могла лишь взглядом шарить по его лицу, пытаясь смотреть куда угодно, но только не ну мужчину. Непроизвольно перед глазами вставали картины той ночи, где он весь в крови, где она нашла его пустую кобуру… В горле у Нади пересохло. Радовало, что кроме них, здесь никого не было.

Внезапно посигналила только подъехавшая к университету машина, и от резкого звука Надя непроизвольно вздрогнула. Виктор Сергеевич коротко кивнул девушке и пошел к машине. Через пару секунд он уехал, а она так и осталась стоять, смотря ему вслед.

— Афанасьева, чего замерла? — вышедшая из университета вместе с парнем Варя ткнула девушку в бок и, подхватив под руку, повела за собой. — Погнали, не хочу опоздать. А то пока дотопаем…

— Куда ты вообще нас тащишь? — вздохнула Надя, нехотя шагая следом за подругой.

— Тащу я только тебя. Вон, Никитка сам идет. Это только ты всё пятками упираешься.

— Так всё же, куда?

— На дискотеку, куда же. Знаю одно место, там классно. И бармен там лапочка, он меня запомнил, так что нальет один коктейль со скидкой…

Надя почти и не слушала щебет подруги, изредка прерываемый какими-то ехидными комментариями Никиты, и только думала о том, как бы ей после этой гулянки еще и позаниматься дома, ведь завтра пары никто не отменял…

Глава 5

Надя, прислонившись плечом к колонне, наблюдала за танцующей в толпе подругой — та, извиваясь под Ace of Base, чувствовала себя как рыба в воде, явно находясь в своей стихии. Казалось, что для Медведевой в этот момент не существовало ничего, кроме нее самой и кричащей из колонок музыки. Надя знала, что она так не могла. Даже если выпить больше, чем она могла себе это позволить, она бы все равно не смогла так легко танцевать среди других людей — все равно какое-то глупое стеснение брало верх над ней.

Когда песня закончилась, и заиграла одна из популярных песен Дюны, Варя встряхнулась, будто сбрасывая с себя что-то неведомое, заставляющее ее полностью отдаваться ритму музыки, и спокойно пошла сквозь танцующую толпу. Подскочив к подруге, Медведева, хохоча, ухватила за руку подругу и потянула за собой к бару, где ещё оставалось несколько свободных мест у стойки, которые они и заняли вдвоем.

— Барме-е-ен! — пытаясь перекричать музыку, завопила Варя и для привлечения внимания к своей персоне помахала парню рукой. — Коньячку кружечку даме!

— Хватит тебе уже, — тот покачал головой, но придвинул бокал и полез за бутылкой. — Может, лучше еще один «Джин-тоник»?

— А, хрен с тобой, — Варя досадливо махнула рукой. — Наливай.

Она предложила выпить Наде еще один, но та отрицательно помотала головой — знала, что если выпьет еще, то завтра ей уже будет явно не до занятий. А пропускать пары ей не очень-то хотелось. Да и голова еще болеть будет…

— Эх, — достав сигареты, Варя затянулась. Бармен, снова покачав головой, достал из-под стойки пепельницу и поставил ее на столешницу перед девушкой. — Вот так, наверное, и просидишь всю жизнь с пепельницей…

Надя картинно закатила глаза. Медведева часто любила жаловаться на то, что никак не может найти себе парня, хотя отбоя от них у нее никогда не было. Ее вечно окружали различные молодые люди — как однокурсники с университета, так и другие знакомые, которых она где только не находила, — и Варя бесстыдно кокетничала с ними. Но долго это никогда не длилось — ветренность Варвары давала свое, и та, заскучав с очередным женихом, бросала его. Она сама не знала, чего хочет — то ей какого-нибудь нахала бандитского вида подавай, то спокойного маменького сынка. И все равно что-то было не то… Единственный, кто хоть как-то мог вытерпеть характер своенравной Медведевой, был Женя Цымбаловский, влюбленный в нее уже второй год. Варя, конечно же, знала о нем и его чувствах, но не делала ничего, чтобы сблизиться или отдалиться от него. Это, как она говорила, был ее вариант на случай, когда она нагуляется и успокоится.

— О-о-ой, хочется сладкой жизни, — мечтательно протянула Варя. — А тут — на тебе! — ни выпить нормально не дают, ни женихов нормальных. Вон, Никитку и того увели — полчаса уже небось окучивает вон ту мадам в розовой кофточке.

— Ты еще скажи, — улыбнулась Надя, вспоминая, что и с Никитой у подруги когда-то были мимолетные отношения, — что Данченко тебе все еще нравится.

— Ой, да ну тебя, Афанасьева, — фыркнула девушка. — Мы же друзья с ним, какая любовь? Очень он мне нужен…

— Девушка, — неожиданно рядом материализовался мужчина лет тридцати с пьяно блестевшими глазами. Язык у него жутко заплетался. — У меня к вам есть предложение интимного плана…

— Какого плана? — переспросила Медведева, чуть не поперхнувшись коктейлем от удивления.

— Интимного… — и, сделав неловкий шаг назад, пошатнулся и рухнул на пол. Сразу же подскочил кто-то из охранников и стал тащить его на выход.

— Эх, ушел кавалер, — констатировала Варя и расхохоталась.

Она хотела было продолжить начатый ранее разговор, но не успела — справа от Медведевой появился очередной «ухажер». Это был странный парень в спортивном костюме, до жути бледный и с подергивающимся лицом.

— Пойдем, — парень толкнул ее локтем в бок и качнул головой в сторону толпы; у него тряслись руки, — танцы спляшем.

— Девушка-а-а, — раздался глухой голос с другой стороны от Нади, — а у вас не найдется рублика? Или двух?..

Надя растерянно оглянулась, пытаясь высмотреть хоть кого-нибудь, кто мог бы им помочь отбиться от окруживших их кавалеров. Как на зло, бармен ещё куда-то скрылся… Взгляд ее зацепился за другой конец барной стойки, где сидел молодой человек в кипельно-белой рубашке и классических брюках — наряд его явно не соответствовал этому месту — и в упор смотрел на неё с Варей и пристающих к ним парней. Непроизвольно девушка вздрогнула — это был тот самый молодой человек со странным именем, который приехал летом за Денницыным. Хоть она и знала, что он точно не знает ее, но решила, что не стоит слишком сильно привлекать его внимание к себе. Им надо уйти, если она не хочет случайно познакомиться с ним…

— Отстаньте от нас срочно! — спасая ситуацию, заголосила Варя и оттолкнула настойчивых кавалеров.

Надя подергала подругу за рукав, все также не отрывая взгляда от того молодого человека, и та правильно поняла ее. Оставив деньги за коктейли и подмигнув бармену, она ухватила Надю за руку и потащила сквозь толпу.

— Всё, валим отсюда, — проговорила Варя, пытаясь протиснуться в сторону выхода. — Эх, вот так всегда: когда надо, никого, блин, рядом нет, а как не надо — так эти женихи прут со всех сторон. Вот что за несправедливость судьбы? Пойдем, Никитку заберем… а то пропадет пацан!

Найдя в толпе Данченко, который что-то говорил на ухо девушке в розовой кофточке, интимно склонившись над ее ухом, Варя подхватила и его и, несмотря на его препирания, потащила на выход.

— Всё, нагулялись, — произнесла Медведева, когда они вышли на улицу. — Бегом по домам, быстро по кроваткам и спать!

— Да ну тебя, Медведева, — Данченко сморщил нос, — весь кайф обламываешь…

— Вообще-то, как нам говорила Надюшка, у нас завтра пары. Так что все топаем по домам, а то завтра не дойдем до универа…

— Ага, по домам, — проворчал он, ежась от холода. — Сама-то живешь в двух кварталах отсюда, а нам с Надькой хрен знает куда пиликать.

Надя остановилась — а Никита-то прав. Ей сейчас предстоит путь почти на другой конец города, вот только одна проблема — общественный транспорт в это время вряд ли еще ходит. На такси она разориться тоже не может — слишком уж дорого для нее. И как до дома добираться? Холодный ночной воздух противно заколол щеки. Вот чтоб она еще раз пошла на поводу у Медведевой…

— Сейчас всё решим, — подмигнула ему Варя и мелкими шажками заспешила к желтой волге с шашечками по бокам, стоящей чуть в стороне от клуба. — Эй, автолюбитель! Сколько до Советской возьмешь?

— Сотку, — окошко машины слегка приоткрылось и оттуда раздался сухой голос. — Баксов, конечно же.

— Мы бедные студенты, — она развела руки в стороны. — Откуда у нас такие деньги?

— Полтинник, меньше не возьму.

— Что?! — фыркнула Варя и резко развернулась на каблуках. — Да пошел ты, дядя… Пешком дойдем!

Проводив Медведеву домой, Надя прошла еще пару кварталов с Никитой, пока тот не попрощался с ней — ему надо было идти в другую сторону. Оставшись одна, девушка поёжилась — мало того, что холодно, так ещё и идти домой одной в потёмках по городу… Хорошего было мало.

Высунув руки из тёплых карманов пальто, Надя поправила шарф, плотнее закутываясь в него, и, не заметив лед на чуть припорошенным снегом асфальте, поскользнулась и, неловко взмахнув руками, растянулась на промерзлой земле. В затылке и копчике сразу появилась противная ноющая боль. Надя закрыла глаза и глубоко вздохнула — не было сил даже попытаться встать. А что? Останется здесь лежать, замёрзнет и помрет… Зато на пары завтра не придётся идти. Жаль, мама с бабушкой только плакать будут…

Услышав рядом с собой тихие шаги, она быстро распахнула глаза и увидела над собой чью-то протянутую руку — ей явно предлагали встать.

— Отдыхаешь? — раздался чей-то насмешливый голос откуда-то сбоку.

Слабо улыбнувшись, она подняла свою руку и, ухватившись, поднялась с чужой помощью с земли. Отряхивая пальто от снега, она смущенно пробормотала:

— Спасибо.

Взглянула на своего спасителя и тихонько ахнула. Это был он, тот молодой человек из клуба, тот самый, который приехал летом в ее двор и забрал Виктора Сергеевича… Надя замерла: он следил за ней. Ведь не могли же они случайно встретиться именно здесь, именно сейчас? Она ведь отошла уже достаточно далеко от бара, так как он мог найти ее? Только следя за ней. Вот только зачем она ему нужна? Он же не знает, кто она такая и кому помогла летом, а если бы и знал, то не знал бы, как она выглядит внешне — во двор ведь она не спускалась, да и вряд ли он заметил, что она тогда смотрела на них из окна. Если только… Если только Виктор Сергеевич ему все не рассказал, не объяснил, как она выглядит, или не показал ее в университете. Неужели все-таки не зря она боялась столько времени?..

— Не боишься одна по темноте ходить? — с усмешкой спросил он, глядя на неё.

Надя встряхнула головой, пытаясь избавиться от глупых мыслей. Ей сейчас стоит быть осторожной — надо сделать вид, что она не знает его и даже в клубе не видела. Может быть, и пронесет тогда…

— Приходится, — девушка поджала губы и сделала небольшой шажок назад. Нога ее снова заскользила, Надя за малым чуть опять не навернулась, благо, молодой человек умудрился вовремя схватить ее за локоть и помочь сохранить равновесие.

— Может, мне тебя проводить? — он чуть нагнулся, чтобы заглянуть ей в лицо, и приветливо улыбнулся. — А то ты так до дома точно не дойдешь.

Надя испуганно посмотрела на него. На вид не больше двадцати шести-семи лет. Высокий и худой — закрадывалось сомнение, как такой вообще мог работать с бандитами, — но по тому, как он держал ее, она поняла, что он очень сильный. У него копна хаотично торчащих иссиня-черных волос, довольно-таки большие светло-серые глаза, крупный, похожий на вороний клюв нос и рот, растянутый в приятной улыбке. Имя его, как назло, Надя никак вспомнить не могла. Он производил впечатление серьезного, своеобразно красивого и вполне доброжелательного человека. Если бы она не знала, кто он такой на самом деле, позволила бы она проводить себя до дома? Нет, не то сейчас время, чтобы непонятно с кем общаться на улицах…

— Спасибо, не стоит, — она улыбнулась в ответ и, мягко вырвав свой локоть из его цепких рук, сделала пару твердых шагов назад. — Я сама справлюсь.

— Время-то недетское, — произнес он, видя, как она продолжает медленно отходить от него, но не предпринимая никаких действий, чтобы остановить ее.

От этих слов у Нади непроизвольно пробежалась дрожь по спине; на пару секунд она замерла на месте. Это угроза?..

— Я могу подвезти, — предложил молодой человек, глядя на нее, как-то по-птичьи склонив голову на бок. — Совершенно бесплатно и без всяких приставаний.

— Я, пожалуй, откажусь, — девушка покачала головой и, быстро развернувшись спиной к нему, бодро зашагала в сторону своего дома.

Она не понимала, почему он пристал к ней. Денницын «навел»? Тогда бы он не стал сейчас с ней разглагольствовать. Неужели и вправду просто заметил ее в клубе и решил познакомиться? Во всяком случае, Надя знала, кто он такой, и совершенно не хотела этого знакомства. Она и так уже один раз чуть не оказалась втянута во все эти бандитские дела и снова играть с судьбой не хотела.

Дойдя почти до конца квартала, Надя не услышала за все это время ни голоса того молодого человека, ни его шагов и настороженно обернулась. За ней никто не шел, место, где ей пару минут назад услужливо помогли подняться с земли, теперь пустовало. Куда он делся?..

Слева от нее послышался гудок машины, и девушка опять непроизвольно вздрогнула. Почти наравне с ней ехал тот самый шестисотый мерседес, номера которого Надя знала наизусть; за рулем сидел тот молодой человек и, маша ей одной рукой, приглашал сесть в машину. Увидев, что Надя, насупившись, отрицательно помотала головой, крикнул ей:

— Тогда ты будешь не против, если я хотя бы прослежу за тем, чтобы ты снова где-нибудь не шлепнулась или не попала ни в какую ситуацию и спокойно добралась до дома?

Надя, вздохнув, закатила глаза. Вот же пристал как банный лист… Продолжая идти, махнула ему рукой, тем самым давая своё согласие.

Но на середине следующего квартала неприятно кольнула мысль — так он узнает, где она живет. После того случая с Денницыным ей уже пришлось менять квартиру, второй раз делать она этого не хочет. Но и чтобы этот молодой человек узнал, где она живет и, может быть, передал эту информацию Виктору Сергеевичу — тоже. Надо было срочно искать выход из этой ситуации.

Девушка, изредка поглядывая на дорогу, где за ней все также медленно ехал мерседес, быстро вышла на соседнюю улицу, по которой днём ходили трамваи, и стала идти вдоль неё, надеясь, что по счастливой случайности мимо проедет опаздывающий в депо последний трамвай и подвезёт ее до дома, чтобы она смогла хоть так оторваться от преследующего ее молодого человека. Но, как выразился этот парень, время уже было недетское — трамваи уже давно стояли в депо, так что Надя зря ждала, что в любой момент услышит знакомый грохочущий звук в конце улицы.

Через полчаса пути Надя осознала, что почти дошла до своего дома — оставался последний квартал. Молодой человек все ещё ехал за ней, изредка приглашая сесть в авто, ведь, по его словам, ехать в тёплом салоне машины было намного приятнее, чем идти по холодной улице, на что замерзшая до жути Надя, сцепив зубы, лишь продолжала мысленно бороться с искушением сесть в машину. Впереди зелёным замигал светофор на перекрёстке… Если она хочет хоть как-то оторваться от парня, то это ее последний шанс.

Загорелся красный. Она остановилась у зебры, рядом — чёрный мерседес. Слева послышался звук разгоняющихся нескольких машин. Вдохнув побольше воздуха, Надя что есть силы побежала вперёд, стараясь не поскользнуться и не попасть под машины, которые, визжа шинами, пытались ее объехать. Взбежав на тротуар, девушка кинулась сквозь деревья, сокращая путь до дома через засыпанный снегом газон. Она знала, что сейчас пройдёт немного под двумя девятиэтажками и завернет к своему подъезду — чтобы ее найти, этому настойчивому молодому человеку придётся объехать лишний квартал и поплутать по темным дворам, чтобы найти ее. Но к тому времени, когда он окажется у ее подъезда, она уже будет у себя дома…

Добравшись спокойно до своего подъезда, Надя осмотрелась по сторонам, поняла, что рядом никого нет, и, устало вздохнув, пошла к железной двери, завешанной полустертыми объявлениями разного рода. Спрятавшаяся под лысым тополем ворона громко каркнула, отчего Надя чуть не подпрыгнула — звук оказался слишком громким и неожиданным. Шикнув на неё, девушка остановилась под дверью и полезла в сумку за ключами. Но настойчивая птица не хотела так просто отставать — в два прыжка она оказалась рядом с Надей и, кося на неё блестевшем серым глазом, снова истошно каркнула.

— Ну, чего расшумелась? — пробурчала девушка, даже не взглянув в ее сторону. — Спать лети.

Зайдя в подъезд, Надя закрыла за собой дверь и сразу же побрела к лифту. Если бы она оглянулась, то заметила, что вместо ворона под подъездом остался стоять тот самый молодой человек. Проводив девушку взглядом, Мефодий, засунув руки в карманы, отошёл на пару шагов назад, прислонился к тополю и задрал голову вверх, внимательно рассматривая окна дома. Когда в темном окошке на шестом этаже зажегся свет, он довольно кивнул сам себе и пошёл к брошенному на дороге с другой стороны дома мерседесу.