Черная сталь/белая кровь. Том 1

Глава 1. Пролог.

Владимир Даль.
Черная сталь/Белая кровь.
Глава 1. Пролог.

Серые тучи за окном. Промозглый ветер. Холодный моросящий дождь. Октябрь сменил собой более солнечный и сухой сентябрь. Неизменный шум машин за окном, человеческая суета, скрип трамвайных путей. Совсем скоро, все это сменится видом серых каменных стен, колючей проволоки на оградах, возможно пары древних скамеек в том дворе, куда меня, всего на часок в день, будут выпускать прогуляться. Я все решил. Этого нельзя просто так оставлять. Иначе я попросту запрыгну в петлю, так и не начав все с чистого листа.

Потерев шершавый подбородок грубыми пальцами, я снова уперся локтем в пошарпанный стол, положил подбородок на запястье и пригляделся к проходящим мимо моего дома людям. А ведь живут же люди. Не зная таких слов как «хрущевка», «мрот», «гост». Мысли завистливого бездаря? Может быть. Но таковы нынешние реалии. В будущем многие будут вспоминать девяностые, говоря о том, как было хреново. Будут говорить, что мы сами виноваты, что это мы союз развалили, или кто-то еще. Будут говорить, что до развала было лучше. Помню как до развала бегал в школу, со школы домой, домашка, красные галстуки, кружок радиолюбителей, подработка у отца на заводе, вечерние посиделки с друзьями во дворе. И это все, что происходило в моей жизни изо дня в день.
Я поднимаюсь из-за стола. Успеваю придержать кружевную салфетку, каждый раз соскальзывающую со спинки деревянного стула. Моя матушка любила подобные атрибуты, но я всегда чувствовал себя слишком «современным» для этого. В этом и была моя проблема. Ощущение, будто мне здесь не место. Будто я должен в этом возрасте проживать на пару десятков лет позже. Обещанные Американскими фильмами летающие автомобили так и не построили, а «назад в будущее» мне нравилось. «Бегущий по лезвию» я не смог оценить по достоинству, слишком уж он длинный. Ни разу не удалось досмотреть даже до половины, но идея меня потрясла. Ладно. Чего я встал то? Точно. Я беру из лакированного серванта ручку с блокнотом в кожаном переплете, сажусь обратно за стол и спешно набрасываю свои мысли на нескольких маленьких листочках. Стоило бы немного рассказать о себе. Раз уж это мое последнее откровение…
Мое имя Аристарх Альбертович Панок. Мне 24 года. Живу в старой однушке, в которой ремонт никогда не делался. Досталась от почившей бабушки. На что-то поприличнее накопить не удалось. Родился я в 1970 году, в августе месяце. Не хочу утруждать читающих это послание мелкими деталями, ведь я не стремлюсь прославиться. Это просто крик души. Закончил восемь классов. Некоторые друзья захотели пойти в училище, ну и я с ними. Только не в училище, а на завод, подрабатывать, семье помогать. Родители мои, к слову, хорошие люди. Хорошо подходили к моему воспитанию, просто столкнулись с некоторыми жизненными проблемами и наше финансовое состояние ухудшилось. Мой отец, Альберт Джаредович Панок, приемный сын еврея мигрировавшего из Польши еще во времена второй мировой. Благодаря деду, Альберт Джаредович отучился в престижной академии и стал деканом в местном университете, благодаря чему наша семья и жила в роскоши. Однажды, у отца произошли какие-то стычки на его рабочем месте. Он не вдавался в подробности, но место свое потерял, как я понял. Работать не по профессии отец упорно не хотел, от чего вся семья испытывала дискомфорт. Здесь и алкоголь, и гулянки. В конце концов, мы с матерью делали все, что могли.
Моя мать, Ольга Александровна Панок, урожденная «Прохорова». Хорошая, трудолюбивая женщина. Дочь капитана корабля.
Мои родители вложили много сил в мое воспитание, отчего я любил книги, перечитал наверное сотню различных учебников, сказок, научной фантастики, очень сильно углубился в историю, но более всего мне полюбилось оружие. Работая на заводе, я освоил токарный и фрезеровочный станки. На примере великого «Калашникова» предпринял попытку собрать свой автомат, но получил по ушам и едва не угодил за решетку в первый раз. Наверное именно мое увлечение поспособствовало тому, что в 18 лет я первым же делом рванул в военкомат, не смотря на тяжелое положение в стране и войну, которая длилась уже черт знает сколько времени. Решение мое было максимально необдуманным. Поступив на службу в погранвойска, мои будни превратились в рутину состоящую из физ подготовки и разных мелких поручений. Временами нас вывозили на стрельбище, чаще мы проходили курсы рукопашного боя под руководством какого-то полковника из кгб, чье имя было засекречено. Помимо всего было много лекций и практики по взаимодействию со взрывными устройствами, прочими техническими приспособлениями, но опять же, любимыми моими занятиями были сборка и разборка автомата, стрельбы и практика метания ножей в подвешенные бревна. Отслужив всего половину намеченного срока, мы получили новость о том, что война окончена, и мы выдохнули с облегчением. Настоящая война ждала меня на гражданке.
Я отвлекся на странный шум исходящий с улицы, со стороны спальной комнаты. Кажется вот оно. Пришло время делать ставки.
Отложив пишущие принадлежности и блокнот в сторону, поправив скатерть на столе, я поднялся из-за стола и вышел с кухни в узкий, отсвечивающий зеленой красной на стенах, коридор, ведущий мимо санузла и спальни прямо в прихожую, где у меня уже все было подготовлено для встречи гостей.
- Ну чтож… - Произнес я себе под нос, взяв с тумбочки набедренную сумку, плотно набитую латунными патронами двенадцатого калибра. Следом за ними в моих руках оказывается обрез относительно новенькой вертикалки «иж-27». Опустившись на четвереньки, мои глаза пробегаются по полу прихожей, чтобы убедиться в отсутствии следов. Свою обувь я спрятал заранее, а сам нацепил шерстяные носки. У меня был план, который не оставлял больших сомнений.

Спустя каких-то пару минут я услышал в подъезде топот нескольких пар ног. Нужно обладать отличным слухом, чтобы насчитать точное количество, но это были точно братки, посланные покончить с одним дельцем, в моем лице. Я поднимаюсь, быстро сдергиваю с вешалки импровизированный серый плащ, со вшитыми в подкладку пластинками из четырехслойной жестянки. В теории, это могло бы защитить от шальной пули, но защищены были только перед и поясница, да и расстояние между пластинами было такое, что этот плащ давал лишь мнимую надежду на счастливый финал после попадания пули.
Накинув плащ поверх мягкого вязаного свитера, я отбегаю по коридору к двери спальни, открываю ее и скрываюсь в дверном проеме.
Позиция выбрана самая лучшая из возможных. Я уже слышу шарканье за входной дверью, сдвигаю переломный механизм обреза, убеждаюсь в наличии патронов в стволах, приоткрываю набедренную сумку так, чтобы лишь рука могла проскользнуть и схватить два патрона, затем занимаю выжидательную позицию и успокаиваю накатывающее волнение.
По коридору прокатывается громкий глухой удар, через секунду еще один, а потом и грохот распахивающейся двери, сопровождающийся резким треском и хрустом ломающихся дверных косяков. Я вскинул обрез, оба его ствола выглянули из-за дверной коробки спальни. Далее последовал щелчок спускового крючка и оглушающий взрыв выстрела. В ушах зазвенело, но это меньшая из зол. Вслед за первым выстрелом, следует второй, практически заглушив вопли и тонны словесного мата стелющегося со стороны входной двери.

- Ааа, сука! Завалите эту паскуду! - Знакомый голос раздался из того места, куда были произведены выстрелы.

- Саня! Держись! - Еще один знакомый голос. Но где я мог его слышать?

Прислушиваясь к шуршанию раненых братков, я быстро открываю переломный механизм обреза, досылаю в стволы два свеженьких патрона, а пустые гильзы запихиваю в карман плаща, чего добру пропадать, хорошие латунные гильзы. Не высовываясь в коридор, чтобы не получить шальную пулю, я вновь выставляю стволы Ижа на всеобщее обозрение и последовательно жму на спусковые крючки. Гремят еще два выстрела, после которых я слышу громкий вздох и звуки царапающейся о стену кожаной куртки. Выждав еще пол минуты, я наконец высовываюсь из дверного проема и оцениваю ситуацию. У входной двери, завалившись друг на друга, лежат два тела в кожаных куртках. В подъезде, завалившись на соседскую дверь, сидит еще один детина, и кажется не дышит. Четвертое тело лежит прямо напротив входа в мою квартиру, подперев головой дверь соседей напротив. Последнему прилетело четко в грудь, о чем свидетельствует разорванная в клочья спортивная куртка. Я медленно выхожу из спальни, перезаряжаю оружие и шаг за шагом двигаюсь по направлению к выходу, ни на секунду не ослабляя бдительность. Рука крепко сжимает рукоять дробовика, палец лежит на спусковом крючке, глаза норовят выпрыгнуть из орбит, в попытках лучше разглядеть проход в этом густом дыму, клубящемся в коридоре после активной стрельбы. Тела лежат неподвижно, но мое нутро не хочет успокаиваться, будто шестое чувство подсказывало мне что-то, к чему я не хотел прислушиваться. Первая парочка уже оказалась у моих ног, и я без промедления пинаю верхнего. Тела покачиваются, но никаких признаков жизни не подают, лишь поношенный «ТТ-шник» соскальзывает с пальца одного из непрошеных гостей и стукается о половицу. Нужно уходить. Не хватало мне еще незваных гостей, соседи наверняка уже позвонили в милицию. Аккуратно обходя тела сбоку, я высовываюсь в подъезд и громкий выстрел оглушает меня. Будто взрыв прогремел прямо в моей голове, заставляя мои глаза непроизвольно жмуриться и слезиться. Резкое отступление назад невозможно, под ногами конечности хладных жмуриков, это непременно приведет к падению на пятую точку. Я делаю резкий нырок вперед, как нас учили в армии, совершаю кувырок в воздухе, падаю на спину, мои ноги громко бьют по соседской двери, руки вскидывают обрез над лицом, выцеливая недоброжелателя на лестнице ведущей на этаж выше. Я не раздумывая жму на спусковые крючки, когда в глаза бросается лысая голова одного из братков, стоящего на ступеньках, сбоку от входа в мою квартиру, но выстрела не происходит.
Меня охватил страх. Палец судорожно продолжал нажимать на спусковой крючок, но было тщетно, выстрела не происходило. Понимание пришло не сразу, мои глаза зацепились за картину, которую человек попросту не может видеть. Еще труднее такое осознать и схавать. В руке лысого братка дымился старый наган, а напротив, навалившись на дверь соседей сбоку, лежал… Я. Мой взор был прикован, как бы странно это не звучало, к моим же пустым глазам. Удачливый стрелок быстро убрал свой револьвер, собрал разбросанное на полу оружие, и быстро побежал с места своего «триумфа».

Сколько времени прошло? Картина мира в моих глазах сменилась, цвета стали более тусклыми, мерцающие силуэты то и дело проносились мимо, не вызывая даже малейшего дуновения ветерка, и почему-то, в носу стоял стойкий запах хлорки. Тела пропали, я не заметил как, просто в какой-то момент исчезли, включая мое собственное. Я уже давно поднялся и сел спиной к двери, которая почему-то не открывалась, хотя хозяйка этой квартиры каждое утро уходила на работу и возвращалась к вечеру. С этого ракурса я мог видеть вход в собственную квартиру, который теперь был закрыт и опечатан белой бумажкой в районе замка. Я постоянно поглядываю в сторону окна, пролетом ниже, на лестничной клетке, отсюда его хорошо видно, но не могу разглядеть даже деревьев за мутным стеклом, лишь то затухающий, то вновь разгорающийся свет, с периодичностью в десять секунд. Течение времени явно изменилось. Я все еще был слишком оптимистичен, чтобы признать простой факт. «Я умер».
Проходит изрядное количество времени. На клетке передо мной становится более людно. Все четверо братков, убитых мной, находятся со мной в одном пространстве. Парочка в кожаных куртках сидят, подпирая дверь моей квартиры спинами и сверлят меня взглядом. Еще один сидит рядом с ними, у другой соседской двери. Последний, в спортивной куртке, сидит рядом со мной и потягивает сигаретку. Сейчас я могу разглядеть татуировки на его шее и лысине. Все молчат. Будь я в их положении, наверное тоже нечего было сказать. Хотя, я и так в их положении. Только разница в том, что их четверых положил я. Только сейчас пришло осознание того, что мне очень повезло, я мог бы умереть намного раньше. Это не первая стычка с этими мужиками, потому и лица кажутся знакомыми.

Вернувшись из армии, я хотел найти работу, но не на заводе. На заводе я многому научился, но моя страсть к оружию не была удовлетворена службой в погранвойсках, поэтому я вспомнил дядю Олега, друга моего дедушки по материнской линии. Олег Петрович был бывшим десантником, у него был бизнес связанный с поставками рыбы и морепродуктов, что сопровождало собой наличие некоторых средств к существованию, дорогущего автомобиля марки «Мерседесс» и огромного дома в пригороде нашего города. У Олега Петровича, так же, была коллекция оружия, которой он хвастался, когда мы с родителями приходили к нему в гости. Когда я вырос, ко мне начали закрадываться мысли о том, что не на все образцы его коллекции у него есть разрешение, а значит, он где-то его берет. Затея была сомнительная. Многие назвали бы ее безрассудной, или тупой. Но я пошел. Встретили меня радушно, мы сели, жена Олега Петровича налила нам чай. Перед разговором хозяин дома отошел в уборную, а я остался разглядывать убранство гостиной. Идеально белые потолки, лепнина покрытая сусальным золотом, кожаная мебель коричневого цвета, стол из лакированного дуба, резные оконные рамы, золотистые занавески, над головой огромная люстра, увешанная кристаллами как новогодняя елка, хотя даже я понимал, что это стекло. «Вот такой должна быть моя жизнь» - Подумалось мне тогда. Сколько было комнат, в этом доме, я даже думать не хотел. Когда дядя Олег вернулся, первым делом я поднял тему его коллекции оружия, но он сменил ее и начал расспрашивать про мать, отца, учебу, которой не было. После упоминания военной службы, он начал вспоминать свою службу, пошли бесконечные байки, рассказы, смешные истории, чай сменился дорогим виски с черной икрой, затем водкой с красной икрой, закончилось все ночными стрельбами из пулемета по воображаемым вражеским вертолетам над задним двором огромного придомового участка. На утро я снова поднял тему оружия, и тогда, наконец, добрался до истины.
Олег Петрович сотрудничал с человеком по имени «Игорь», больше никаких данных о данном субъекте не прилагалось. Они перевозили оружие, найденное черными копателями, закапывали его в ящиках с морепродуктами, да по-ароматней, чтобы ни одна собака не прочухала. Здесь, то-есть в нашем городе, была и мастерская, где оружие приводилось в надлежащий вид, а дальше оно расходилось по рукам, продавалось через надежных людей и крепкие связи. Наверное родство, в какой-то степени, дало мне доступ к подобной информации. Я сразу попросил у Олега Петровича свести меня с этим Игорем, на что тот предпринял попытки увиливать, недолго. Потом, он все-же сделал один звонок.
Через пару дней я уже находился в большом ангаре, замаскированном под текстильный склад на территории местной фабрики, Игорь показался мне приличным деловым человеком, его окружение вызывало сомнения, но ничего необычного при таком роде занятий. Я изъявил желание работать в мастерской, научиться у «мастеров» чинить и ремонтировать огнестрел, но допустил ошибку. Во время «собеседования» упомянул службу в погранвойсках и тут-же попал под волну обещаний золотых кущ, если стану работать с его «парнями».
Работа заключалась в вышибании долгов из местных «терпил», решении разнообразных проблем и защите интересов. Нет, это была не типичная работа Игоревских болванчиков, таких у него хватало. Учитывая специфику моей боевой подготовки, которая тоже была проверена, меня сделали «ликвидатором». Ликвидировать нужно было особо зазнавшихся, как выражался новый работодатель, людей. Не то чтобы я был человеком высоких моральных принципов, нет, маргиналов и бандитскую мразь я терпеть не мог, но приходилось, ведь мечта, это путь через тернии. Конечно я осознавал на что иду, и не лелеял возможностей решать все дела полюбовно. Меня тут-же познакомили с парой других ликвидаторов.
Один был по совместительству участковым, настолько подкупным, что готов был на любую мерзость, чтобы иметь побольше. Участковый, по большей части, через свои связи прикрывал местных братков, но и закрыть кого-нибудь, а то и сделать так, чтобы тот не увидел больше ничего, был не дурак. Второй был местным мальчуганом, даже школу еще не закончил, но в его взгляде уже было мало человеческого, в нем были строго прописаны два года колонии для малолеток. Этот шкет за словом в карман не лез, на его руках уже была кровь не одного человека.
Работа школьника была в том, чтобы выманить цель куда нужно, либо в толпе людей проколоть цели печень, а лучше сердце. Меня душевные муки терзали не долго. То ли ощущение безнаказанности, то ли врожденная жестокость и социопатия, но страхи и совесть ушли в тот момент, как я выстрелил первой цели прямо в лицо.
Шесть лет кровавого ремесла, я практически стал хладнокровным убийцей. В глаза других то самое «практически» лишнее. Я убийца, маньяк, меня ждет чистилище и ад, но я не верующий.
Я решил выйти из игры. Времена меняются, всем скоро придется закончить, и кто-то закончит в холодной земле, кто-то на зоне, лишь единицы смогут очиститься, я больше не тот наивный мальчик. Разговор с Игорем был бесполезен. В его понимании, я теперь слишком много знал и соскочить не смог бы, даже если бы отмотал в тюрьме тридцать лет, меня бы там и «решили», поэтому следующей моей целью стал сам Игорь. Было проще чем я думал. Я просто пришел на очередную встречу, этакий брифинг перед работой. Первым был шкет, который за шесть лет нашего знакомства стал взрослым парнем, но его взгляд стал лишь более бесчеловечным. Он был первым. Его бесчеловечный взгляд погас в тот момент, как мой нож пробил его грудную клетку и настиг его мерзкое, черное сердце. Участковый перевелся и стал старшим оперуполномоченным, его даже повысили до майора, но он так и не смог выскользнуть из-под пяты Игоря. Этого «мусора» я ненавидел даже больше шкета, поэтому пока он не выхватил пистолет, я выхватил свой и без размышлений выстрелил ему в голову. Мозги, теперь уже майора опера, разлетелись и забрызгали работодателя, отчего тот замешкался и следующая пуля пришлась в его грудь.
В тот момент мне стоило проверить — окончательно ли он умер. Игорь выжил. Этот ублюдок оказался удачливой крысой, пуля прошла в паре сантиметров от его сердца, даже легкие не зацепило. Когда он пришел в себя, за мной сразу была выслана кавалерия. Меня нашли в деревне, где я прятался у знакомой, чуть позже нашли в гараже на окраине города, где я пытался отлежаться после предыдущей стычки, даже до родителей добрались. К родителям я не совался ни при каких обстоятельствах, они давно поставили на мне крест и я не хотел подвергать их жизни опасности. К счастью, их не тронули, лишь припугнули, они и рассказали об этой квартире.

И мы возвращаемся в настоящий момент.

Я все еще сижу на холодном полу подъезда. Время тянулось, словно застывающий обувной клей. Я кажется уже привык к запаху хлорки в носу, и он сменился более резким химическим запахом. Были ли в этом пространстве циклы дня и ночи я не мог понять, но в отличии от моих «товарищей по несчастью», я мог мыслить как человек, даже мог говорить и двигаться, но не они. Мои новые соседи находились в том-же положении тела — Один курил без остановки, другие двое сидели и таращились на меня. Точнее не на меня, а в мою сторону, ведь когда я поднимался с места, они продолжали смотреть в сторону двери, которую я подпирал своей спиной. Я уже успел пройтись по всем этажам, картина не менялась, а из подъезда я выйти не мог, дверь не хотела поддаваться.
Мое оружие, обрез ижа, все еще было в моих руках, патронная сумка болталась в районе пояса. Я пробовал снимать все это с себя, даже раздевался до исподнего, но через несколько секунд предметы моего снаряжения, как и одежда, возвращались ко мне в виде полупрозрачной пелены, материализуясь на своих местах. Кажется на моем лице растет борода, я ощущаю покалывание. Стрелять я тоже пробовал, но здесь возник новый странный факт. При наведении на «людей», я жал спусковые крючки, но выстрела не происходило, а при выстрелах в стену обрез радостно выплевывал облака картечи под оглушительные взрывы выстрелов, оставляя на стенах ту же картину, что и до выстрела. После всех экспериментов я смирился с тем, что я призрак. Иначе было не объяснить всех странностей.
Прогулявшись до самого верхнего чердака, я сел спиной к перилам и задумался о том, как сильно мне хочется курить. Временами я смотрел на свои руки и шевелил пальцами. Возникало ощущение металлического холода под кожей, кончики пальцев покалывало, а нервы временами начинали подергивать мои пальцы. Все проходило, когда я переставал об этом задумываться, и тогда я взрывался яростью, вскакивая с места и вбивая кулаки в стену, пытаясь проверить свое тело на прочность, но ни нанести стене какой-либо ущерб, ни разбить костяшки пальцев в кровь я не мог, как бы сильно не пытался.
Спустя целую вечность я вновь оказался на этаже, где оборвалась моя жизнь. Я даже не мог вспомнить как пришел сюда. Ничего не изменилось и я начал скрежетать зубами. Мой отмерший мозг больше не мог терпеть это все. Сколько лет я сижу в этой тюрьме? Десятилетий? Со скуки я пытался занять себя хоть чем-то. Я отрабатывал приемы боевых искусств, которые видел в фильмах, кажется изобрел пару своих приемов. Вспоминал и штудировал в голове все книги, которые прочел за свою жизнь. Странно, но во всей этой пустоте, кажется и мозг мой очистился, все воспоминания приходили в голову очень легко. Это чистилище, а в чистилище люди должны вспомнить все свои прегрешения и покаяться. К такому выводу я пришел. Но кто-то из загробного мира видел, чтобы человек использовал особенность этого места для самосовершенствования? Я научился делать растяжку. Руки я разбить не мог, но каким-то образом я мог развивать и менять свое тело, мышцы напрягались, связки и жилы растягивались, но не рвались, как и не было боли. Я научился ходить на руках, стоять на трех пальцах одной руки, садиться на шпагат, отжиматься семьдесят раз в минуту, подтягиваться столько же, скручивания даются практически без нагрузки. Рельеф моего тела изменился до неузнаваемости. Я практически уверен — имея такую подготовку, я бы не погиб.
Очередное забвение. Я давно заметил, что усталости в этом пространстве не существует, лишь психическая, сон тоже не нужен, но спустя неопределенное количество времени я возвращаюсь на место своей смерти и не помню, что было между моими последними действиями и неожиданным переносом. Я привык к этому, поэтому просто подскакиваю и направляюсь на самый верхний этаж, чтобы продолжить заниматься, так я не схожу с ума и могу отключить свой мозг.
Уже практически подойдя к лестнице, я резко останавливаюсь, будучи отвлеченным звуком шагов, доносящимся откуда-то снизу. Холодок проходится по моей спине, я замираю и чувствую, как волосы на теле превращаются в иглы, а страх пытается сковать меня. Я уже мертв, мне нечего бояться. Я подхожу к лестнице ведущей вниз, вскидываю дробовик и стараюсь скорчить гримасу Клинта Иствуда. Да, меня посещала шиза, но теперь я просто дурачусь, чтобы не сойти с ума. Я внимательно приглядываюсь к лестнице, не меняя своей позы, пока на лестничной клетке, всего пролетом ниже, не появляется черный силуэт. Я жму спусковой крючок, но обрез не произносит ни звука, будто идентифицировав существо как человека.

- Меня не впервые встречают подобным образом, Аристарх Альбертович. Можно ли обращаться к вам подобным… именем? - Черный силуэт не открывал рта, на его «лице» не было ни рта, ни глаз, лишь гладкая поверхность без единой черты, морщинки, словно маска, но его четкий голос будто передавался напрямую в голову, заглушая окружающие звуки, коих и без того было мало.
Я затушевался на мгновение, это нечто обратилось ко мне напрямую. В этот момент я подумал - «Боже, как долго я не говорил ни с кем». Он не походил на что-то, что источало бы угрозу по отношению ко мне, поэтому не было причин не ответить.
- Да. А ты… - Я ответил, но беспокойство не отпускало меня. Мой дробовик продолжал смотреть обоими стволами в существо.
- Я проводник. Предвосхищая ваш вопрос, отвечу. Я не ангел и не демон, не дьявол, и даже не всевышний. Я не галлюцинация вашего мозга и не мираж. - Существо говорило четко, подняв руки, сложив ладони и постукивая пальцами друг о друга, будто глашатай высокопоставленного лица. - Я объясню вам ваше положение, не схожее с положением других людей в этом пространстве, но… Я был бы очень признателен, если бы вы не направляли на меня… это.

На меня нахлынуло любопытство, а еще больше облегчение. «Проводник», коим назвался силуэт, внушал доверие и его речь не была отталкивающей, но в ней чувствовалась чрезвычайная самоуверенность и высокомерие по отношению к более низшему существу. Я не стал надумывать себе невесть чего, ведь можно узнать обо всем из первых уст. Опустив стволы обреза, я медленно шагнул на лестничный марш и спустился к существу, внимательно вглядевшись в маску его лица, но через несколько секунд отвел взгляд и подошел к стене, опершись на нее плечом и прислонив висок к холодной краске.

- Что значит проводник? Куда? В рай или ад? - Я не стал грубить и задал банальный вопрос из любопытства.
На самом деле, получив каплю надежды на побег из этого места, куда угодно, я стал чувствовать легкую усталость в ногах и тяжесть в веках.

- Вы очень особенное существо, Аристарх Альбертович, а потому были избраны пантеоном богов моего родного мира. Вы не попадете в ад или рай, но и сгинуть в чистилище не сможете. Вы все поймете. А теперь, вы должны выбрать.

- Что выбрать?

- Отправиться по собственной воле, или препираться. Советую не тратить мое время.

Слова проводника звучали как угроза, но я даже не рассматривал перспективу остаться в этом, изрядно подпортившем мне нервы, подъезде. В детали проводник не вдавался. Вообще, я пришел к мысли о том, что мне самому придется докапываться до истины. Вопросов становилось все больше.
Я молча киваю и с облегчением выдыхаю. Проводник подошел ко мне, его тонкая когтистая рука хватает меня за голову, я чувствую как когти этого существа впиваются в мою кожу, а боль разливается тысячей иголок, пролившихся по моей голове и спине. Черный силуэт вжимает мою голову в стену с такой силой, что голова будто сейчас взорвется и расплескает свое содержимое по округе. Я инстинктивно пытаюсь бороться, хватаю проводника за руку, но она не поддается манипуляциям, тогда я пытаюсь отбиваться как получится, руками и ногами отсыпая гадкой черной бестии ударов по голове и ногам, но мои удары ему что слону щебенка. Меня начинает поглощать. Пространство вокруг, словно живой организм, колеблется, двигается, на стенах возникают рефракции, обволакивающие мою спину и голову, пока я не проваливаюсь в забвение.
Не ощущая ни малейшего колебания окружающей среды, я падаю в пучину бесконечной энергии, что раскинула свои корни и обвила ими каждый мир и каждое живое существо во вселенной. Я не мог поверить, что мне выдался шанс увидеть подобное чудо, хоть и в монохромных тонах. Но «древо мира» не желало, чтобы смертный видел то, чего ему видеть не положено. С каждой секундой лицезрения столь прекрасной картины метафизического мира, мои глаза наливаются кровью, все сильнее горят огнем, а картинка размывается. Я чувствую, как сон подступает. Корни древа мироздания опутывают меня, обжигая своим неоновым светом, и я проваливаюсь в глубокий, долгожданный сон.

Глава 2. Пробуждение.

Глава 2. Пробуждение.

Густой утренний туман окутал лесную чащу, скрывая ее секреты от любопытных глаз и назойливой рассветной зари. Одинокие снежинки падают на черную как смоль землю, подгоняемые редкими порывами влажного ветра. Протяжный вой проносится между деревьев, и я резко открываю глаза.
Я лежу посреди леса. Мое лицо наполовину в сырой земле, как и мое тело. Словно дикие звери пытались закопать меня, брезгуя даже на вкус пробовать. Во рту чувствуется горечь, видимо немного местной почвы каким-то странным образом попала мне на язык. Земля на вкус как уголь, как и на цвет. Пространство усыпано редкими кочками серой, промерзшей травы. На фоне черной земли возвышаются деревья, похожие на ели, но их ветви скрючены так, словно они нарочно стараются напугать чужаков своим видом и отбрасываемыми тенями. Кора деревьев словно обуглена, и нет в лесу привычного запаха хвойных, травы, той свежести, лишь запах сырости и легкий душок, похожий на запах сырой золы. Мертвая тишина нарушается звуком ломающихся веток и вылетающих из кроны деревьев птиц. С такого ракурса их не разглядеть, поэтому я приподнимаюсь, упираясь руками в ледяную землю и вскоре оказываюсь на ногах. Холод сковывает мои конечности, пронизывает насквозь. Я все еще в шерстяных носках, джинсах, вязаном сером свитере и сером плаще со вставками из жестянки в подкладке. Через мое плечо так же перекинут кожаный ремень, на котором, в районе бедра, болтается сумка полная патронов для обреза, но где само оружие? Я кручусь на месте, рассветное солнце освещает землю вокруг меня, и я нахожу обрез торчащим рукоятью из земли. Наклонившись и отбросив руками землю в стороны, я беру двустволку и отряхиваю ее, продуваю стволы через открытый переломный механизм, щелкаю спусковыми крючками, и судя по всему, оружие исправно и не должно клинить. Теперь оставалось понять — что это за место?
Без хорошей обуви шагать по мягкой земле неудобно. В пятки и ступни то и дело впиваются камни, шишки, а трава непросто, но постепенно разрезает носки, превращая их в лохмотья. Хорошо хоть плащ защищает от ветра и капель росы, слетающих с ветвей деревьев.
Утро уже во всю светило своим теплым ярким солнцем, но мрачный пейзаж болезненного леса не менялся. Мои ноги постепенно немели от холода, тело все сильнее ломило, а в желудке проснулся дикий зверь, неистово бурча от голода. Если проводник отправил меня сюда с каким-то тайным умыслом, почему бы немного не помочь мне? Зачем было оставлять меня в этом проклятом лесу на голодную смерть от переохлаждения? Вопросов меньше не становилось. В середине дня солнце скрылось за облаками, а затем все небо было окутано облаками и тучами, в воздухе начали пролетать редкие снежинки, а ветер усиливался. Я старался не останавливаться в надежде куда-нибудь выйти, желательно в более людное место, а вместо этого, узрел странную зверушку. Странное существо черного цвета сидело на дереве и молча заталкивало в свой широкий рот большую шишку, зыркая на меня маленькими желтыми глазками и сверкая парой узко посаженных клыков. Любопытство взяло верх и я медленными шагами приближаюсь к дереву, в ствол которого тонкими задними лапами вцепилось существо. Мое ружье наготове, в целях предосторожности. И вот, я уже на расстоянии вытянутой руки, внимательно смотрю на странное, короткошерстное тельце, с непропорционально большой головой, размером с футбольный мяч. Тонкие нижние конечности имеют четыре коротких пальца и короткие когти, крепко держась за кору, длинный тонкий хвост упирается в ствол, создавая надежную подпорку. Верхние конечности чуть длиннее нижних, но больше ничем не отличаются. Я не смог разглядеть на голове ничего кроме маленьких желтых глаз и черного, мокрого носа, размером с небольшую ягодку. В голову постепенно начали приходить аналогии с выхухолью и вампиром носферату из старинного черно-белого фильма. Про себя я решил назвать данное существо «Носфератухоль». Звучит забавно, мне нравится. Доев свою аппетитную шишку, зверушка поворачивает голову, запрокидывает ее назад и смотрит на меня, моргая глазами по очереди. Я навожу на нее стволы ружья, сердце сжимается, но я сейчас ужасно голоден. Если что-то хорошо прожарено, оно уже не такое непригодное для еды…
Нет. Я так не могу, это существо слишком милое, чтобы быть убитым. Если оно смогло выжить здесь, в этом чертовом лесу, на одних шишках, то и я смогу. Я опускаю оружие, а существо мирно карабкается по дереву, пока не скрывается в покрытых иголками ветках.

- Правильное решение. Люди с земли не такие дикари, как я предполагал.

- Что за…?

Повернув голову, я сразу чувствую, как в мое лицо врезается твердый кулак, да с такой силой, что мои ноги отрываются от земли, а голова отлетает назад, едва не оторвавшись от шеи. Я врезаюсь в дерево, прикладываясь к стволу всем телом, ударяюсь затылком, в глазах плывет, затем я падаю на колени и упираюсь руками в землю. Я поднимаю голову и вижу того самого проводника.

- Ты охренел, сука!? Какого хера ты меня сюда притащил? - Вырвалось из меня первое, что пришло в голову.

- Я? Притащил тебя сюда? Ох, нет, нет, нет… Ты меня с кем-то перепутал, белокровый чужак. - Черный гуманоид поправляет ворот своей мантии, затем разминает кулаки и идет в мою сторону. - Тебе здесь не место. Хватит с нас мразей вроде тебя.

Я не хочу давать шансов этому гаду. Совершив резкий перекат в сторону выпавшего обреза, я хватаю его, резко поднимаюсь на колени, затем делаю два выстрела навскидку. В отличии от пространства между жизнью и смертью, это мир живых, поэтому два облака картечи испещрили мантию проводника, заставив его стать в ступоре. Я тоже застыл словно парализованный. Странно, но мое дыхание даже не сбилось, а после мощного удара гуманоида нет боли, и судя по ощущениям, челюсть не сломана. Даже после ударов о дерево, мои ребра должны были сломаться и раскрыться как новогодняя елка, но боли нет. Я очень сомневаюсь, что это результат тренировок в посмертии, скорее всего, здесь что-то еще. Такого просто не может быть. Я совсем задумался и забыл о своем оппоненте, все еще не пришел в себя после всего, но в перестрелке нельзя отвлекаться. Я быстро перезаряжаю обрез, чувствую как мои брови непроизвольно сводятся, зубы стискиваются, но я поднимаюсь с оружием наготове. Пока существо, которое мгновение назад я принял за проводника, все еще стояло на месте, в ступоре разглядывая свои кровоточащие раны, я поднял обрез, встал в стойку, держа его обеими руками, прицелился и был готов сделать еще пару выстрелов. Черный распахивает свою мантию, на его теле множество ран из которых течет белая, немного кремового цвета, жидкость. В таком освещении и с четким зрением я могу разглядеть своего противника. Он правда отличается от проводника, хотя бы тем, что носит одежду, а именно черную, тканевую мантию, которая закрывает почти все тело от колен и до самого подбородка. Конкретно у данного представителя неизвестной мне расы телосложение крепче, а руки и ноги практически человеческие, не такие тощие, как у проводника, но в остальном все та же гладкая маска лица, матово-черная кожа с тонкими трещинами и венами. Существо мне показалось скорее удивленным, что и подтвердилось спустя всего несколько секунд.

- Уже прошло очень много времени с того момента, как меня кто-то мог поранить… Жаль, что это лишь царапины. - В голосе гуманоида слышалось искреннее удивление, сменяющееся разочарованием. Он какое-то время внимательно разглядывал свои пальцы с каплями крови на них, но все хорошее когда-нибудь кончается. - Это оружие очень мощное. Его не должно быть в нашем мире.

Я жму спусковые крючки одновременно. Ружье дуплетом выплевывает облако картечи и дроби, но в этот раз это не возымело никакого эффекта. Я успел проследить лишь малые вспышки, словно существо окружает невидимое силовое поле, как в научно-фантастических романах, о которое все дробинки ударились и испарились. Я не мог поверить своим глазам, но мне показалось это потрясающим, хоть за этим и последовали довольно негативные мысли. Решив сыграть в оптимиста, я начинаю заряжать обрез, но чувствую сильнейший удар в грудь. Почувствовав секундное помутнение в голове, я прихожу в сознание и обнаруживаю себя летящим в паре метров над землей. Фигура неизвестного существа отдаляется, но я четко вижу, как в его руках яркими желтыми вспышками мое оружие и сумка с боеприпасами превращается в искры и шлаковый песок. Я падаю поясницей на мягкую землю и прокатываюсь еще пару метров. В этот раз на моем пути не было ничего жесткого, но было ощущение, что мое сердце пропускает каждый третий удар, появилась одышка и давящая боль в груди. Не успеваю я подняться, как рядом со мной приземляется проводник в мантии и пытается обрушить на меня большой камень. Перекатившись в сторону, я поднимаюсь на ноги и припускаю в сторону глухой чащи.
Проводнико-подобный гуманоид довольно проворен, может высоко прыгать и крепко бьет, но в беге он не очень хорош, потому я успешно улепетывал от него, иногда петляя между деревьев и перепрыгивая кочки, корни и прочую дрянь. Тех существ, носфератухолей, я стал замечать все чаще. Они высовывали свои головы из зарослей, из-под еловых веток, из-за травяных кочек, сопровождая нас своими желтыми глазками. Меня удивляло, что такие крупные существа, относительно обычных белок, могли быть на столько тихими и неприметными, хорошее качество. Ноги уже начинали гореть, словно по венам разливался расплавленный свинец, мышцы до предела напряглись, и я будто стал бежать быстрее, но выносливость стремительно улетучивалась и уже практически не осталось сил. От истощения мои глаза постоянно метались из стороны в сторону, пытаясь зацепиться хоть за что-то, из-за чего я едва не проглядел огромную собаку, стоящую передо мной. Может и волка, шут его знает. Я перепрыгиваю эту громадину одним махом, при приземлении мои пятки вдавливаются в землю на пол стопы, я цепляю пальцами немного грязи с моей беговой трассы, снова выпрямляюсь и бегу дальше, слыша за спиной сначала рычание, а затем громкий скулеж и звуки ломающихся веток. Спустя всего несколько стуков сердца, мимо моего правого уха на огромной скорости пролетает огромная мохнатая туша, ударяется о дерево, переламывается пополам и разлетается на две части, забрызгав округу осколками костей, внутренностями и кровью. Горячая кровь вперемешку с дерьмом окатывает меня спереди, полностью ослепив правый глаз и забив ноздри. Я чихаю, поскальзываюсь на разлитой крови, чувствую как мои ноги отрываются от земли, не успеваю даже руки подобрать, открываю рот, выдавливая из себя крик боли от подвернутой ноги, максимально нелепо падаю лицом в кровавую почву и еду по ней, пока не торможу головой о маленький островок зеленого мха. Наверное, это единственное здесь, что имеет такой выраженный и жизнерадостный цвет, теперь белокровому ублюдку будет веселее выбивать из меня душу.
Долго ждать незнакомец не заставил. Я не успел отдохнуть и расслабиться, вот меня уже переворачивают, крепко хватают за волосы и пытаются утопить кулак в моем лице. Раз удар, еще удар, за ним и третий, ощущение будто голова сейчас расколется. Я прикрываю голову руками, сжимая кулаки и поднимая боксерскую защиту. Это мешает неземному агрессору наносить удары, но легче они не становятся, пока не наступает долгожданный перерыв.
Когда черную руку агрессора хватает другая черная рука, я сразу узнаю «того самого» проводника из моего посмертия, что отправил меня в этот проклятый лес.

- Ты… - Гнавшийся за мной гуманоид узнал проводника.

Узнал. Я не удивился, ведь они похожи как две капли воды. Настоящий проводник не стал миндальничать, и как заправский мясник, сперва обхватил тонкой рукой шею агрессивного собрата, оттащил его от меня, пальцами другой руки пронзил его грудную клетку с громким хрустом, а после, под душераздирающий вопль своей жертвы, вырвал его черное сердце, при каждом сокращении выплевывающее из обрывков артерий брызги белой крови. Проводник отпускает тело мертвого соратника, то шлепается на землю без малейших признаков жизни, а я, наконец-то, могу хоть немного расслабиться, раскинув руки в стороны и облегченно вздохнув.

- Вот ты сволочь… - С трудом поднявшись на ноги и, уперевшись руками в колени, я перевожу дыхание и поднимаю гневный взгляд на проводника. - Где тебя носило? Бросил меня здесь подыхать от рук своего кента, а сам потерялся, гад!

- Я бы попросил у вас прощения… - Проводник отряхивает руку от крови и подходит ближе ко мне.- ...но мне нужно было сконструировать вам новое тело. Вы ведь не рождались. Не нервничайте так сильно, вы не ранены, состояние стабильно приемлемое. Ваше тело намного прочнее, чем у обычного человека, раз удары «смотрителя иных» не смогли навредить вам.

- «Смотритель иных»?

- Я расскажу вам все, когда придет время. Сейчас, о подобных сюрпризах можете забыть.
Я выпрямляюсь, нахожу ближайшую кочку травы и усаживаюсь поудобнее, в предвкушении долгожданных объяснений.
Проводник останавливается передо мной, мы молчим некоторое время, я ненавязчивой жестикуляцией пытаюсь намекнуть ему на то, что он должен уже начать говорить, и он замечает это.

- Да, я понял. Вам нужна хоть какая-то крупица информации. - Проводник не долго думает, разводит руками и продолжает. - Опустим излишние представления. Скажу лишь то, что давным давно я был слугой одного из богов этого мира. Этот мир, называемый «Флактэриум», сейчас находится в упадке, а все из-за жестоких игр местных богов и их прихвостней.

- Какова моя роль? Убить кого-то?

- Вовсе нет. Конечно, я ознакомлен с особенностями вашей прошлой жизни, но я перенес вас сюда лишь по той причине, что вы «белокровый». Это первородные существа этого мира, которые вымерли тысячи лет назад. Ныне, единственными белокровыми являются боги и их оскверненные приспешники, которые когда-то были моими братьями.

- Что значит «белокровый»? Я был обычным человеком, моя кровь красная, как и у обычного человека. Меня убили, в конце концов, а твой собрат не смог даже кровь мне пустить, я бессмертный?

- Увы. Нет. Если бы у моего сородича было оружие, он смог бы ранить вас. Вы еще не на столько сильны, но белая кровь правда делает ваше тело более крепким и устойчивым. Дело не в вашем земном теле, а в вас. В вашей жизненной энергии, которой коснулось существо мироздания многие поколения назад. Это не первая ваша реинкарнация, ваша душа происходит из этого мира. Со временем душа делится, жизненная энергия дробится и рассеивается, порождая отпечатки души на бесконечных физических и метафизических планах, но случилось неожиданное событие, которое путеводной нитью обратило мое внимание на маленький огонек в отдаленном мире, на Земле. В один момент, множество отпечатков вашей души было поглощено или уничтожено, жизненная энергия рассеялась и сконцентрировалась в одном из оставшихся отпечатков, в вас. Вы практически чистая душа первородного из этого мира, хоть в ваших венах и течет кровь человека, ваше энергетическое тело имеет вены, которые полны белой кровью.

- Ты говоришь очень сложно, но я понял. А ты и твой соратник? У вас тоже белая кровь, в физическом теле.

- Пф! Лишь гной и разложение! Мы уже давно запятнали наши души. Наша кровь лишь отголосок, позорное напоминание того, кем мы были!

- Ох. - Реакция проводника показалась мне неожиданно вспыльчивой. Меня даже немного передернуло.

- Я сделал все, что смог, чтобы успеть и сохранить вашу душу от дальнейшей переработки. Вы должны были уже понять, что отличаетесь от обычных людей, даже в посмертии вы могли развиваться и не утратили разум, что повлияло и на ваше новое физическое тело. Не удивляйтесь, но у вас теперь новое лицо, вы другой человек, и со временем будете становиться лишь сильнее. Угх…

Проводник падает на колени, держась за голову. Из его гладкой лицевой маски начинает сочиться белая жидкость, а на коже рук с хрустом проступают глубокие трещины. Проводник стонет от боли, а я срываюсь с места и подбегаю к нему, встав на колено, чтобы придержать его и помочь. Проводник отталкивает меня рукой и я шлепаюсь на задницу, опершись локтем на землю.

- Не утруждайтесь… Мне скоро придет конец. Я истратил всю свою магическую силу на путешествие и перенос, а остатки жизненной силы на создание нового тела для вас. Послушайте же, чего я хочу от вас. Живите, становитесь сильнее, познайте этот мир… Угх… Когда вы станете равным по силе богам, отомстите за всех нас. А теперь… Позвольте дать вам последний подарок.

Я не успеваю подняться. Поднятая рука проводника источает ослепительный свет, превращая окружающее пространство в монохромное изображение, словно рисунок карандашом. Мощный луч мистической энергии бьет в меня и расплескивается, словно вода после удара о камни, обволакивает мое тело с головой, концентрируется в глазах, и я кричу во все горло от невероятной боли и жжения. Мои глаза словно выгорают изнутри, зрение пропадает, кожа расщепляется на молекулы, а ногти горят раскаленным металлом. Все прошло спустя несколько невыносимых секунд.
Когда я пришел в себя и зрение вернулось, от проводника остался лишь пепел, а во мне что-то переменилось. Не физически. Физически мое телосложение осталось тем-же, что и в посмертии. Изменилось что-то в моем взгляде на мир, будто теперь я мог уловить мельчайшую деталь того, что попадает в поле моего зрения, которое расширилось. Мое шестое чувство, слух, обоняние обострились, а разум стал чище.
Я поднялся с земли, осмотрел себя и сбросил обугленный плащ, толку от него больше никакого нет. Штаны и свитер тоже изрядно потрепаны, но без них мне нечем было бы прикрыться, и я решил не рисковать.
Стало заметно холоднее, на что ранее я не мог обратить внимание. Ветер поднялся, в воздухе увеличилась концентрация снежинок. Земля, трава и деревья, все вокруг стремительно покрывалось снегом, а я все еще не знал куда мне идти.
Проводник рассказал многое, но еще больше утаил. Я не винил его. Его время истекло, но он успел сделать хоть что-то для своего мира. Что именно, пока было не ясно до конца. По его завету я решил жить дальше в этом мире, а для этого нужно найти укрытие и переждать надвигающуюся метель.
Я смотрю на свои ноги. Носкам пришел конец. Бесконечный бег по бездорожью и траве превратили их в труху, поэтому я их снял и двинулся куда глаза глядят.

Солнце уже опускалось. Начинало темнеть. Становилось холоднее. Ветер пронизывал до костей и я пытался унять дрожь, обхватив себя руками. Когда солнце совсем опустилось, мои ноги проваливались в снег по щиколотку, а вокруг собиралось все больше носфератухолей. Этих большеголовых древолазов с желтыми глазками. Вдалеке ничего не видно, кромешная тьма опустилась на лес, но в радиусе нескольких десятков метров я видел все отчетливо, будто сам стал обитателем ночи. Похоже, что вдобавок к уже имеющимся изменениям, проводник что-то сделал с моими глазами. Дополнительные преимущества не помешают.
Когда луна уже стояла в зените, снега навалило по самые колени, а мои конечности онемели и зверски покалывали. Луч надежды засверкал неожиданно. Вдалеке я увидел огонь, освещающий что-то вроде пещеры. Выбора у меня было не много. Я побрел прямиком к источнику света.
В пещере никого. Одинокий костер освещает влажные стены, испуская легкий дымок. В углях виднеются маленькие обожженные косточки, предположительно птицы. Рядом валяется какая-то утварь — шкура животного, котелки с остатками пищи, вилка, кустарный нож. Хватать чужие вещи мне не хотелось, но увидев среди всего разнообразия гладкий, почти зеркально чистый ковш, я тут же схватил его.
Вглядываясь в полированное дно ковша, я не смог узнать человека в отражении. Лохматые, черные, вьющиеся заросли на голове, синие глаза, густая борода, прямой нос с легкой горбинкой, широкая челюсть, густые брови. Проводник не соврал, на меня смотрел совершенно другой человек, не похожий на меня прежнего, слишком благородное лицо, будто знатный лорд или барон. Еще бы сбрить все это непотребство.
Я не стал упускать мысли о приведении себя в порядок. Согревшись у костра и проверив свои конечности, я не заметил следов серьезного обморожения, лишь покраснения, не страшно. Схватив маленький котелок, я выплеснул из него остатки похлебки, или что в нем было, нагреб снега снаружи, растопил снег на костре, наточил самодельный нож о камень, на сколько это было возможно, и приступил. Первым делом я максимально укоротил бороду, оставив лишь сантиметр. Следом в костер полетели пряди волос. Спустя примерно час мучительной стрижки, я смог почти полностью сбрить волосы на висках, боках и затылке, оставив немного сверху и зачесав волосы назад. Я не парикмахер, а нож тупой как валенок, поэтому местами на голове, в особенности по бокам, остались зарубки от ножа, но в целом, я доволен результатом. Набрав и растопив еще больше снега, я нагрел воды и вымылся, использовав остатки свитера как полотенце, а свитер уложил рядом с костром. Костер прогорал медленно, древесина была сухой, время от времени я подкидывал в него разбросанные рядом куски мха и щепки, но на долго этого явно не хватит, нужно что-то придумывать.
Разлегшись у костра, я немного отдохнул, и даже заснул на какое-то время, но был пробужден приходом неизвестного. Открыв глаза и резко подскочив, я был застигнут врасплох стариком, обмотанным звериными шкурами и приставившим копье к моему горлу.

- Хто такоф? Шо зесь делаешъ? - Буркнул старик с акцентом, будто у него отсутствует некоторое количество зубов, или его одолевает флюс.

Старикашка не выглядел чересчур опасным, и таковой не источал, лишь настороженность. Подозрительный взгляд, легкая хромота, сутулость, седая борода. Атрибуты не самой роскошной жизни бросились в глаза. Я решил не выдумывать сложных слов и просто пошел на контакт.

- Не горячись, отец. Я всего-лишь путник и вреда не причиню. - Мой голос был непривычно низким и гулким. Сильным, если можно так выразиться. На всякий случай я поднял руки вверх.

- Не быуает зесь путникоф. Хиблые места. Ховори как зовут! Из каково дома! - Стоял на своем старый дурень.

- Аристархом зовут. Из какого дома? В смысле? Слушай, отец. Безоружен я, от диких зверей убегал, всю одежду порвали. Увидел костер, решил погреться и в порядок малёк привестись. Обещаю, злого умысла не имею, давай сядем и спокойно поговорим.

Старик секунд десять таращится на меня, но опускает оружие. Скинув со спины кучу шкур, он садится на них сверху, а ту шкуру, которая валялась у костра, древком копья швыряет мне под ноги. Старик бдительности не теряет. Продолжает таращиться.

- Стванное имя. Твоянин шоль? - Старик достает из-за пазухи деревянную флягу, открывает и отпивает неизвестного мне содержимого.

Я поправляю ногой шкуру, усаживаюсь поудобнее, закидываю руку на колено и поглядываю в костер.

- Просто не из этих мест. Издалека. Бес попутал, вот и занесло черте куда.

- Стванно говоишь. Ты остоожнее, месных встъетишъ, так мохут и на пиху.

- Хах. Спасибо за предупреждение. На «Пиху» мне точно не хочется. Скажи, старик. Я пока был здесь, встретил только пару волков, да странную нечисть на деревьях, а у тебя столько разных шкур. При этом, у тебя только копье. - Подметил я про себя, что старик может быть не так прост.

- Так ис сосетней дехевни путь держу, зима в скохости наступит, фыменял самовотки на хкуы… - Старик морщится и прикладывает тыльную сторону ладони к опухоли на щеке.

- Давай помогу. Я не знахарь, но ты так, глядишь, без челюсти остаться можешь. Нужно от инфекции избавиться.

Я поднимаюсь с насиженного места, подхожу к старику и поднимаю наточенный нож из котелка, в котором его и оставил. Старик недоверчиво держал копье, но видимо боль была сильнее. Он пошел на уступки и я смог заглянуть ему в рот, ощутив полный букет ароматов, от которого меня чуть ли не вырвало. Сдержав позывы, я не заметил каких-то серьезных проблем с зубами, лишь белое пятно на внутренней части щеки. Я втыкаю нож в горящие угли, а когда кончик острия краснеет, хватаю старику рукой за челюсть и аккуратным движением рассекаю опухоль. Мои брови поднимаются в удивлении. От места разреза, который я нанес своей рукой, разбежались тонкие золотистые искорки. Я резко отстранился, держа нож в руке. Старик схватился за щеку обеими руками, замычал от боли, но спустя пол минуты уже спокойно сидел и языком шелестел по щеке. Опухоли и боли как не бывало. Не знаю что произошло, но старик кажется обрадовался и я в его глазах заслужил большое доверие.

- Так чего сразу не сказал, что колдун? Смотри ка, пол года меня эта болячка донимала. Уж думал преставлюсь, а дома еще внуки, да внучки. - Говор старика наконец стал нормальным и понятным.

- Так, отец, сам не знал. - Пожал я плечами. - А у вас колдунов жалуют? Я уж думал, ты меня сразу сжечь попытаешься.

- Ты шо, раньше у нас жила колдунья, так мы бед не знали. И болезни лечила, и с урожаем бед не было, нечисть отгоняла. В один год как-то разбойники нагрянули, так сама вышла деревню отстаивать. Там и сгинула… - Старик горестно выдыхает, но быстро воодушевляется. - Слушай. Так это, ты вроде на разбойников не похож, только имя странное. Зима скоро, а до большого города своим ходом никак не дойдешь. Давай в нашу деревню, мы люди простые, кров дадим, оденем, накормим, а ты, коли колдун, нам подмогнешь.

Значит, в этом мире колдуны и магия нормальное явление. Вот те раз. Маловато я книжек про всяких эльфов читал, а зря. Предложение старика показалось разумным. В деревне есть люди, а значит можно будет социализироваться. Смогу собрать немного информации об этом мире. То, что здесь люди выглядят как люди, уже замечательно. Я решаю принять предложение старика, а там увидим.

- Предложение заманчивое. Я согласен. Но старик, я вовсе не колдун, мне повезло.

- Не говори глупостей. Если дар есть, то он есть. У нас осталось много всяких записулек прошлой ведьмы, ей уже незачем, так посмотришь, может чему научишься. Главное же смотри что. Главное, чтобы местные верили и воодушевились. А то же с того момента все поникли, свыклись уже с темными временами.

- Хорошо. Я согласен. Веди меня в свою деревню. Только это. Можно пару шкур одолжить? Холодно.

- Ахаха! Конечно холодно! Сейчас мы тебя в надлежащий вид приведем.

На утро мы собрали все, что оставалось в пещере. Избавились от костра. Стерли свои следы как могли. Старик оказался приятным собеседником, а что важнее, хорошим человеком. Одолжил мне несколько шкур. Одну лошадиную шкуру мы распустили на ленточки и собрали мне пару обуви, теплую накидку из, похожего на лисий хвост, меха, из остатка шкуры сделали капюшон. Всю поклажу я водрузил себе на спину. Для меня этот груз вообще ничего не весил. Не с нынешним телом.

- Кстати, старик. Так что это за существа?

- Какие?

- Черные такие. Тонкие лапы, большие круглые головы, желтые глаза, клыки. Шишки вроде уплетают.

- Так ты про шотанов что-ли?

- Шотаны? А я их носфератухолями прозвал…

- Ахахахаха!

Глава 3. Старик.

Глава 3. Старик.

Я еще никогда в жизни не видел такой суровой зимы. Адский холод. Градусов пятьдесят, не меньше. Снега выше колена, а местами по самую шею. Напороться на колючий куст под таким снегом было проще простого, что я успешно и делал уже много раз. Все же были и плюсы. Скрываться в таких сугробах было проще простого. В целом, к подобной охоте я быстро привык, нужно было лишь контролировать дыхание и тщательно готовиться.
Я уже несколько часов лежу погребенный под кучей снега. Ветер превратил меня в настоящий сугроб. Мое дыхание скрывает покрытая снегом маска, лишь белые ресницы временами хлопают. Мои руки крепко сжимают острое копье с железным наконечником, направленным в сторону приманки, коей выступает большой и сочный клубень. Местные овощи оказались мало чем отличны от тех, что были в моем родном мире. Были свои аналоги картофеля и лука, лишь форма всего этого различалась, но даже вкус практически не отличался. За последние два месяца я немного освоился здесь и мне это даже понравилось. Тишина. Покой. Никаких выхлопных газов, шума двигателей, очередей в магазинах. Не хватало только телевизора, фильмов, даже книг в деревне оказалось всего с десяток. Местная речь странным образом сразу была мне понятна, это странно, но скорее всего это еще один подарок проводника. На мою удачу, все обитатели этого мира, из числа разумных, общаются на одном языке, сам то я в языках не силен. Письменности мне учиться тоже не пришлось. Когда перед моими «волшебными» глазами появляются местные каракули, то они быстро складываются в понятный мне, и такой родной, язык. Да, это нечестно, но лично меня все устраивает.
С мыслей меня сбил резкий удар по спине, сквозь толщу снега. Мои глаза на секунду округлились, но я сдержал громкий выдох. Внимательно прислушавшись, я услышал сбоку от себя шарканье и хруст снега, а совсем скоро к приманке вышло животное, которое, судя по всему, я принесу в деревенскую казну.
К клубню местного картофеля выходит высокое существо, похожее на оленя. Похоже оно крайне отдаленно. Скорее это что-то среднее между очень крупной пумой с двумя парами птичьих ног, длинным острым клювом, болтающимися по земле ушами и крупными рогами с мхом на концах. Странное существо, но обо всех странностях местной фауны меня уже просветил старик Гусь. Тот самый старикашка, которого я избавил от инфекции в щеке.
Звалось это чудо природы - «Эшто». То ли местные придумали такое странное название, то ли кто-то удивился и ляпнул не подумав. Неважно. Мое копье уже было готово. Когда животное подходит к приманке, я резко отталкиваюсь ногами от бугра земли, который был подготовлен заранее для этого хитрого маневра, вырываюсь из снега, как черт из табакерки, и резким ударом загоняю копье в область сердца испугавшегося животного. Как я и думал, копье оказалось барахлом. Острие вошло в тело животного, но видимо погнулось о ребра и не поразило сердце, а древко переломилось. Стоило учитывать мороз, это могло повлиять, но я был опьянен новыми выученными способностями, которые хотелось поскорее применить.
Эшто встает на задние лапы, открывает клюв и агрессивно верещит. Мышцы существа сокращаются, а бока дрожат от напряжения. В клюве виднеются сотни мелких и острых зубов. Существо бьет передними лапами прямо передо мной, я рефлекторно отпрыгиваю в сторону и перекатываюсь, уходя от удара, но существо лишь припугнуло меня, чтобы развернуться и дать деру на всех своих лапах.

- Ах ты гадина! - Выругался я на адреналине.

Я ожидал удара, а не побега. Ничего не поделать, переходим к плану - «Б». Я выбрасываю сломанное древке, подбегаю к ближайшему дереву и быстро роюсь в снегу, где оставил еще одну заначку. Достав из-под снега лук со стрелами, я срываюсь с места и бегу по ярким следам алой крови, избегая не притоптанных заснеженных областей, чтобы не провалиться и не затормозиться на пол пути. Моя цель была напугана, поэтому бежала напрямик, увязая в снегу и цепляясь рогами за ветки деревьев, что делало его выслеживание совсем простым.
Погоня выдалась долгая, но я настиг добычу на одной из потайных полянок. Подобных чудес природы в этом лесу было в избытке. Небольшая полянка с родником в центре, окруженная терниями и деревьями так, чтобы ее сложно было увидеть даже с расстояния в двадцать шагов, а иногда подобные места скрывались между огромных валунов и скальных образований. За два месяца я смог разведать очень приличную площадь леса, но до его границ было еще очень и очень далеко.
Я пробираюсь сквозь коридор разломанных кустов и древесного молодняка. Выхожу на полянку. Прячусь за сугробами, упав на пузо. По пластунски подбираюсь к краю сугроба, чтобы четко видеть свою цель. «Эшто» крутилась на месте, возле родника бьющего из-под земли и не замерзающего. Рана в боку существа сильно кровоточило, а застрявшее в ребрах острие копья лишь сильнее бередило рану. Существо пыталось вытащить осколок клювом, но тщетно. Убедившись в том, что меня не увидят, я поднимаюсь на одно колено, приподнимаю капюшон, давая себе больший угол обзора, поднимаю копье на уровне лица, целюсь с помощью вытянутой свободной руки и пытаюсь сосредоточиться.
Посмотрим, удалось ли мне освоить это на достаточном уровне. - Подумал я, затем медленно выдохнул и почувствовал слабое тепло, разливающееся по руке и пальцам. Тусклое свечение моих вен пробивается сквозь вязаную перчатку. Я чувствую прилив сил, мои мышцы сокращаются, раздуваются до боли, и в этот момент я швыряю копье в «эшто».
Копье было выпущено с такой силой, что порыв ветра почти полностью сдул сугроб, за которым я прятался и оставил траншею в снегу от меня до самого существа, а при столкновении, ударная волна подбросила снег в воздух в радиусе десятка шагов вокруг существа, а грохот эхом разнесся над лесом.
Снег быстро осыпался назад, завалив существо, но почти сразу стал таять, пропитываясь горячей кровью. Я добежал до своей добычи. От копья не осталось и следа, но оно выполнило свою роль — Пронзило существо насквозь, мгновенно оборвав его жизнь.
Моей радости не было предела. Все это время в деревне я пытался освоить колдовство, но смог лишь освоить пару целебных приемов, основанных на том, что я применял к старику. У деревенской ведьмы было много уловок, но ничего связанного с магией. Корешки, да вершки, лечебные мази, порошки, громкие слова и никакой пользы. Одним словом — шарлатанка.
Существо оказалось крупнее, чем мне казалось изначально, но мое новое тело и немного колдовства помогли справиться с этим. До деревни я доволок тушу поздним вечером.

Уже привычная картина. Плотный частокол. Старые бревенчатые ворота. Пара караульных.
Увидев огромное чудовище, стражники насторожились и уже были готовы разбежаться, но когда я приблизился и свет факелов осветил меня с огромной тушей на плечах, дружинники выдохнули. Один из них подозвал меня взмахом руки. Пройдя в деревню, я прохожу на маленькую площадь с костром в центре, скидываю тушу на землю и припадаю на колени, переводя дыхание. Было невероятно тяжело, завтра точно все будет болеть.
Немного отдохнув и отогревшись у костра, я снимаю капюшон с маской и поднимаюсь на ноги. Уже подоспели еще несколько дружинников, местные жители, коих во всей деревни было всего пятьдесят человек, не считая детей, и деревенский староста с тем самым стариком.

- Арах! Ты вернулся! - Староста радостно разводит руки, подходит и хлопает меня по плечам. - Как всегда, ты последний на сегодня, и пропустил ужин. Ну ничего. Я смотрю, ты с хорошей добычей.

За два месяца мы подружились со старостой. Рэнд был довольно молод для управителя подобным местом. Мужик всего сорока с лишним лет, бывший солдат на службе короля, получивший должность управителя. Сомнительная награда, но королевство, которому принадлежит эта земля, не богато. Громких титулов и наделов на всех не напасешься. Потому обломилось такое вот невзрачное местечко. Он всегда дожидался меня до последнего, ибо мое появление укрепило его влияние. Мы со стариком обставили все так, будто это староста отправил письмо своим друзьям в соседней деревне, и они отправили к ним ученика колдуна. Меня приняли радушно. Кто-то был искренне рад новенькому, кто-то испытывал благоговение перед магически одаренным человеком, но были и те, кто боялся и проявлял брезгливость. Староста сразу показался мне дружелюбным, им нужен был колдун или тот, кого можно было «выдать за колдуна». Они свое получили.
Еще мне дали новое имя. «Арах». Произошло оно от того, что староста не смог выговорить мое имя с первого раза, но старик быстро подхватил этот небольшой казус и превратил его в полезное для меня преимущество. Мое настоящее имя и вправду не вписывается в этот мир. Если местные деревенщины и поверили в то, что я из других краев, то с более смышлеными представителями местного человечества это могло не прокатить. Поэтому, Теперь я Арах Альбето. Прошу любить и жаловать. С таким пафосным именем я мог бы и за дворянина себя выдать, было бы клёво.

- Задержался. Тварь оказалась крепче, чем я думал, но мы и не таких ферзей ломали. - Я хлопнул старосту по плечу в ответ. - Что из этого пригодно? Впервые вижу таких чудищ.

- Сейчас поглядим. - С ухмылкой сказал староста.

Староста ставит ногу на тушу, осматривает существо, затем цепляется рукой за шерсть существа и взбирается на него. Внимательно все осмотрев, староста спрыгивает и подзывает несколько мясников, которые уже принесли с собой деревянные лукошки с инструментом.

- Так, мужики. Осторожно срезаем шкуру, чтобы никаких лишних надрывов. Рога тоже. Отдадим это нашему доблестному колдуну. Заслужил. Легкие и сердце можно на выброс. Когти и клюв кузнецу. Эшто травоядная, так что потроха и все мясо на кухню, пущай там колбасы понаделают. Копченой. Да побольше. Кости по ситуации. Сможете разрубить, так тоже в кухню тащите, бульон с них нажористый. Коли нет, то собакам оставьте, пускай резвятся.

Староста раздавал указания уверенно и четко. Когда он закончил, все сразу принялись за работу, а меня староста позвал за собой коротким взмахом руки, и мы пошли по заснеженной улочке в сторону самой большой хижины в деревне, которая к тому же стояла на самом отшибе. А пока мы шли по заснеженной дорожке, мимо других хижин, Рэнд развязал язык.

- Хорошая добыча сегодня. Ты постарался. Давненько я не видал в наших краях «Эшто», обычно они обитают куда севернее.

- Повезло. Я рассчитывал на что-нибудь проще, но и это было раз плюнуть. - Я уже было нос задрал, но попустился. - Шучу. Тащить эту тушу было тем еще геморроем. Да и гнаться за ним тоже.

- «Геморроем»? Что это? Что-то с твоей родины?

- А… да. Болячка такая. Очень вредная и раздражающая.

Мы вышли к отдаленному углу деревушки. Пред моими глазами предстала хижина старосты. Площадь хижины вдвое превышает размеры среднестатистических домиков других местных жителей. Бревенчатый сруб, фасад сплетен из толстых веток дерева, по расцветке похожего на нашу березку. Крыша из досок и потемневшей соломы. Два окна плотно закрыты дощатыми ставнями и обтянуты мешковиной снаружи. Дверь массивная и толстая, по краям поблескивает металлическая рамка на заклепках. Перед главным входом расположен небольшой дворик, колодец и поленница ростом в три метра, не меньше. Зная, что Рэнд живет здесь один, становится немного удивительно, как у него получается держать такой большой дом в целости и чистоте.
Староста отворяет дверь большим металлическим ключом и мы заходим внутрь. Большое помещение главного зала встречает нас массивным столом с несколькими стульями. Очагом с едва тлеющими угольками. Коврами из шкур животных. Над заваленным всяким хламом столом болтается деревянная люстра с единственной чашей посередине, в которой, по моим предположениям было масло или жир. Для выхода дыма в потолке предусмотрено отверстие, прямо в центре крыши, но подобное решение вызывало сомнения.

- Проходи. Сейчас очаг разожгу и поговорим.

Староста подходит к очагу, тормошит угли старыми ножнами от меча, затем бросает в угли пару листов древесной коры и одно полено. Я прохожу к столу, двигаю стул, сажусь и жду Рэнда, который присоединяется через минуту, достает из-под стола деревянную флягу, в которых местные настаивают своё крепкое пойло. Рэнд поглядывает на меня, не без труда откупоривает флягу, разливает в две деревянные кружки, толкает мне одну, а сам же делает глоток из своей. Я уже пробовал местное пойло. Иначе его назвать нельзя было. Разве что настойкой, но я привык, что настойки пьют небольшими рюмахами, а местные же хлестали это высокооктановое топливо как чай. Я мог поклясться, что в этой деревне стабильно бухали даже дети, и даже не морщились. Для меня, человека практически не пьющего, это адское варево с мощным ягодно-керосиновым выхлопом было чересчур термоядерным, но я взял кружку и отпил глоток, чтобы уважить хозяина.

- Кху… Жесть какая-то — Я не смог сдержать кашель и еще пару раз бухнул себе под нос.

Староста усмехнулся и сделал еще пару глотков, а затем достал кожаный мешочек с неизвестным содержимым и положил его предо мной.

- Есть у меня одна просьба лично к тебе. Обычному гонцу я этого не могу поручить, да и нет у нас таких. Местные старики не справятся, а девки… Потеряют или чего. - Глянув на дверь и прислушавшись, староста вновь поворачивается ко мне и продолжает. - Я бы очень не хотел, чтобы ты заглядывал внутрь этой посылки, но чтобы любопытство тебя не мучило, скажу. Это кристаллы. Их нужно доставить племени «Гунтры».

- Какому племени? У вас здесь дикари водятся?

- Что? Нет. Они так себя называют. Я бы назвал их фанатиками безбожными, но они достаточно культурные и снисходительные для таких деревенских невеж, как мы. В общем, нужно отнести им эти кристаллы, но путь займет в лучшем случае неделю.

- Путь долгий… Ладно, почему бы и нет. Нужно будет собраться получше, через пару дней смогу отправиться. - Я сделал вид, будто серьезно задумался, но был готов согласиться сразу. Увидеть новых людей хорошая возможность изучить этот мир.

- Спасибо. Это важно. Мы несколько лет назад заручились их помощью, с тех пор задолжали им. Пора вернуть долг и двигаться дальше. Завтра я отдам тебе карту, распишу маршрут, и еще небольшой подарок, который пригодится тебе. Теперь давай выпьем…

- Ох, нет. Спасибо, но я офигенно устал. Пойду спать и завтра приступлю к сборам.

- Жаль. Жаль. Ладно. А у меня еще много работы, пожалуй это не первая кружка на сегодня.

Я встаю из-за стола, мы с Рэндом бьем по рукам, и я выхожу из его хижины обратно на мороз ночного леса. Время уже за полночь, судя по яркой луне. Стало еще холодней. Мороз крепко вцепился в мое тело, игнорируя теплую шубу и две пары штанов. Быстро натянутая на лицо маска сразу белеет, как и край капюшона, и брови с ресницами, но я не спешу. В такие моменты спокойствия и умиротворения на меня накатывают воспоминания о прошлой жизни. Не всегда все было плохо. В детстве, в такую-же погоду, в деревне, мы с друзьями бегали на озеро, чтобы заняться подледной ловлей. У меня было как минимум четыре друга в те веселые времена, но собиралось, как правило, человек десять. Кто-то брал ледобур, но мы были такими мелкими, что приходилось нести его вдвоем, а крутить лунку таким было и вовсе целым приключением. Чаще всего несколько человек брали топоры, а я мог умыкнуть дедовский ручной коловорот с самым широким сверлом. Времени занимало тоже много, но было намного веселее сверлить лед по очереди, а потом вырубать лунку топором. Самой большой удачей было найти уже готовую бесхозную лунку, пробить ее и сесть впятером вокруг, в надежде что-нибудь выловить. Нам просто нравилось собираться всем вместе и чем-нибудь заниматься. Ходить в походы, рыбачить, играть в войнушку или строить замки из снега, но в конце концов, мы разъезжались по домам, а со временем перестали видеться. Больше нам не суждено увидеться. Остается надеяться, что жизни пацанов сложились куда лучше.
Снег под меховыми сапогами громко хрустел. Ветер одиноко свистел над кронами скрюченных деревьев. В щелях закрытых оконных ставней виднелся тусклый свет очагов. Хижина в которой меня поселили почти ничем не отличалась от других. Квадратный сруб из бревен, фасад сплетен из веток, два окна с закрытыми ставнями, круглая крыша из веток и потемневшей соломы. Похожая картина с хижиной старосты, но у него больше, под стать статусу. У моей хижины была отличительная черта. По словам старика, ведьма распорядилась поставить ей хижину прямо над протекающим ручейком, чтобы можно было черпать воду прямо из дому, поэтому хижина стоит на бревенчатых сваях, ко входу примыкает небольшая веранда на более тонких сваях, к которой ведет лестница. Перед верандой стоит, вырубленная из пня, двухместная скамья. У этой скамьи я и задерживаюсь ненадолго. Смахнув рукой снег, я присаживаюсь на скамью и любуюсь звездами, задумчиво зевая. Сейчас бы закурить. Утром схожу к травнице или знахарке. Я до сих пор не знаю кто в этой деревне ведает травами и прочим гербарием. Стоп. Так это же я. Неловко получилось. Раньше ведьма у них заправляла травами и прочими зельями, но сейчас в деревне появился я, значит эта роль должна бы мне быть отведена, раз уж я колдун. Нужно будет спросить у старика, он больше знает, может у них есть травник. Как то ведь они лечились все это время.
Пора бы завершить этот день, чтобы утром встать полным сил и продолжить заниматься своими делами.

Открыв глаза, первым делом я обращаю внимание на погасшие угли в каменном очаге. Вторым делом вижу, как сквозь ставни бьют лучи утреннего солнца. Прикрыв глаза еще на пару секунд, я слышу стук в дверь и тонкий женский голосок, что быстро приводит меня чувства. Утро начинается не с кофе.

- Господин колдун, это Майра. Я принесла вам мясо с грибами, от дедушки. - В дверь раздается стук. По грохоту и не скажешь, что за дверью хрупкая молодая девушка. Как будто голодный медведь штурмует ворота форта.

Я скидываю меховое одеяло, поднимаюсь и сажусь на край импровизированной койки, заваленной звериными шкурами поверх соломенной перины. В моем жилище тесновато. Не считая широкого каменного очага в пол стены, под окном другой стены стоит несколько крепких деревянных столов, заваленных различными записями, книгами, корзинками с сухими травами и корешками. На полу разложены плетеные паласы из джута, или вроде того. Какое-то растительное волокно местных растений. В центре хижины установлен маленький деревянный подъемный механизм состоящий из барабана с веревкой и рукояткой, к веревке привязана деревянная колода, установлен барабан на две рогатины. Удобная вещь для набора воды, но сейчас ручей скован льдом и пользы от этой системы маловато. И вот мы подошли к моему уголку комфорта. Кровать, вокруг которой разложены ковры из меховых ковров, еще пара тюков со шкурами и сундук с различным барахлом у головной части кровати.
Я встаю, поправляю штаны, и распахиваю дверь, представ перед непрошеной гостьей в одном исподнем. Ледяной воздух обдает меня с головы до пяток, мышцы невольно напрягаются. Я смотрю на Майру, внучку старика. Красивое округлое лицо покрытое маленькими веснушками, яркие зеленые глаза, огненно-рыжие волосы. Взглядом она упирается мне в грудь, бегает глазками, напряженно сглатывает, а затем зажмуривается, бросает завернутую в ткань корзину прямо мне под ноги, и убегает сломя голову, прокричав что-то бессвязное. Не вдаваясь в подробности, я поднимаю сверток, закрываю дверь и подхожу к очагу, трясясь от холода. Как же здесь холодно.

В очаге вновь вспыхивает огонь. Я еще немного сижу перед ним, завтракая запеченными ребрышками с корнеплодами и грибочками. Старик знает толк в готовке. Тонкий аромат трав, кисловато-солоноватый привкус мяса с дымком, сладкий клубень со специфической горечью и земляными оттенками грибов. Я ощущаю, как мой организм насыщается, и по венам начинает струиться энергия космоса, даруя мне прилив сил. Закончив с трапезой, косточки остатки очисток улетают в огонь, я складываю ткань в корзину, а сам одеваюсь. Поверх вязаных подштанников надеваю меховые штаны. Меховые сапоги на ноги. Сверху сначала мешковатая рубаха, связанная из чего-то вроде конопли. Сверху уже привычная меховая шуба с кожаными вставками спереди и капюшоном. Внешне такая шуба выглядит тонковатой, но на деле она тяжелая и очень плотная, даже волк не может ее прокусить, для меня же, ее вес практически не ощущается, не сковывает движений, этого достаточно. Мягкий подшерсток с внутренней стороны шубы, в качестве подкладки, греет так, что даже в здешние морозы холод почти не ощущается. Перед самым выходом, я обматываю вокруг шеи вязаный шарф, выполняющий так же роль маски, натягиваю на голову меховую шапку, которая больше похожа на мотоциклетный шлем с щечками, разве что без стеклянного забрала, и накидываю капюшон. Не забыв прихватить корзину, я закрываю дверь снаружи. Теперь можно сходить к старику.
Старик, пожалуй единственный человек, с которым я разговаривал ежедневно. Он меня просвещал обо всем, о чем только можно. От местных зверей, до истории и порядков этого континента. Даже немного о природе местной «Магии». Так, например, я и понятия не имел об иерархической системе этого мира. Думал, что люди в этом мире так и живут племенами или отдельными общинами. Ну может есть там небольшие городки. Нет, оказывается за пределами этого холодного края есть большие города, королевства, герцогства, графства, и так далее. Прямо средневековье какое-то. Вообще, судя по рассказам местных, в этом мире каких только диковин нет, а жизнь в такой глуши ограждает их от проблем внешнего мира. По словам того же Рэнда, который бывает остр на словцо, прямо как я, за границами этого леса творится кромешный пиз… А они здесь живут в мире и покое. Знай себе охоться, да перед зимой утепляйся, запасайся, и деревенек таких на весь лес с пару десятков. Какие-то больше, какие-то меньше.
Думы привели меня к дому старика, отключив мое внимание от окружающего меня мира. Сейчас я пришел в себя и огляделся. Отсюда я могу видеть, как местные ходят по деревне. Рядом с площадью уже бегают детишки, которые в своих шубах похожи на мягкие игрушки. Местные мужики подкидывают в большой костер дрова, рядом с костром же греются все мимо проходящие. Могу поклясться, что я даже видел кошку с двумя хвостами, или что-то очень похожее на кошку. А ночью, на крышах хижин, можно было увидеть даже забредших в деревню носфератухолей. Извините. Шотанов.
За моей спиной раздается скрип открывающейся двери, из которой выходит старик. Увидев меня, он сразу меняется в лице, с угрюмого на приветливого, растянувшись в улыбке.

- Аа, пришел, чертяка! Солнце только вылупилось, а он уже девок портит. - Старик глумится, ехидничает.

- Нет. Такого не было. - Я отмахиваюсь и делаю категоричное лицо.

- А внученька моя сказала, что ты ее чуть не изнасиловал. Ох уж эти девки, как взбредет чего в голову… Ладно, идем. Корзину рядом с дверью брось.

Старик, опираясь на копье, шагает к дорожке перед домом. Я бросаю корзину у двери, как он и сказал, после чего следую за ним. Судя по направлению, мы идем к выходу из деревни.

- Старик, а ты куда собрался то в такую рань? - Говорю я, а сам задаюсь вопросом, зачем он вообще собрался идти из деревни. Старик был разведчиком и следопытом, частенько ходил в другие деревни, но он совсем недавно вернулся. Подозрительно, но не мое дело.

- Ойй, хватит меня звать уже стариком. Какой уж месяц знакомы. Меня итак внучки дедом называют, еще ты соль на раны сыплешь. - Сказал старик с каплей наигранного раздражения.

- Ладно. - Как там его звали то? - Ворд?

- Запомнил? Посмотрите ка на него. Головастый.

- А ты куда намылился то? Пара дней как вернулся. Отдыхать тебе надо.

- А староста наш ишь чего удумал. Старый я говорит, чтобы в горы идти. Важную посылку решил поручить какому-то молодому оболтусу! Наверняка пацану, у которого еще молоко на губах не обсохло, а старого Ворда значит в отпуск отправить решил! Да мне всего девяносто с малым! Я еще фору любому дам, эээ хе хе… - Старик Ворд поворчал немного, хрипло посмеялся, но кажется железно намерен сходить к старосте. Я решаю остановить его.

- Постой. - Схватив старика за плечо, я останавливаю его, и он удивленно поворачивается ко мне. - Староста меня решил отправить. Ты уж не серчай. Да и не бери в голову, возраст не важен, покуда сил полно. Это просто хороший для меня шанс увидеть что-то новое. - Постарался я успокоить Ворда, и кажется это сработало.

- Ну коли так… Ладно, раз уж это будешь ты, я буду спокоен, что ничьё гузно не окажется в зубах лесных тварей. - Было видно, что старик все же немного обижен, но был снисходителен. Выдохнув облако густого пара, он махнул рукой. - Пойду тогда пройдусь, силки проверю. Ты это хорошо вчера на Эшто поохотился, а я так даже жалкой зверушки не поймал, не порядок! Бывай, Арах, еще увидимся.

- Ага, давай. - Бросил я, помахав старику вслед.

На этой ноте мы расстались. Старик побрел дальше к выходу из деревни, а я развернулся и прогулочным шагом двинул к деревенской площади.
На пол пути я почувствовал слабый удар в затылок, резко развернулся, но за моей спиной никого не было. Закинув руку за голову и нащупав место удара, я обнаружил остатки прилетевшего в меня снежка. Меня подловили! Кто этот проклятый супостат, который решил посягнуть на мою гордость? В голове сразу начали всплывать воспоминания из детства, когда мы с друзьями играли в снежки. Услышав хруст снега за своей спиной, мое шестое чувство и рефлексы активизировались. Я делаю тактический перекат, одновременно черпая перчаткой горсть снега, следующим действием сминаю сочный, плотный снежок, и с разворота засылаю его в предполагаемого недоброжелателя. Громкий шлепок снежка. Женский писк. Звук падения тела. Мои глаза округляются и видят сидящую на снегу Майру, крепко зажмурившую глаза, с лицом покрытым снегом и ярко красным носом. Спустя несколько секунд тишины девушка начинает руками отряхивать лицо и воротник, тихонько поскуливая и сдерживая плач. Я резко поднимаюсь, подхожу к ней и наклоняюсь, помогая отряхнуть воротник.

- Чего ж ты так подкрадываешься? Прости. Это все рефлексы. Я не хотел. - Я пытаюсь оправдываться, но сам сдерживаюсь чтобы не засмеяться.

- Я ведь в шутку хотела, а ты… - Чуть ли не плачет молодая девочка.

Отряхнувшись от снега девушка поднимается на ноги и смотрит на меня с покрасневшим лицом. На ее лице виднеется блеск животного жира, который местные наносят, чтобы в мороз лицо не потрескалось. Сам же я подобный метод терпеть не могу. Не люблю когда на моем лице что-то инородное, липкое или скользкое, неважно.

- Дедушка в лес пошел?

- Да. Пошел силки проверять. Так он сказал.

- Это хорошо. Я хотела… хотела пригласить вас в гости… чтобы отблагодарить за все, что вы для нас делаете. Но утром… И теперь.

- Ты уж извини. Не думал, что так метко попаду в твое лицо.

Майра ехидно улыбается, прикрыв лицо перчатками и глядя на меня своими лисьими глазками.

- Ну ладно, так и быть, прощу вас на этот раз. - В ее голосе слышно злорадство. И откуда столько наглости? - Я слышала, что вы уходите всего через два дня, и вас не будет очень долго, поэтому хотела подстричь вас в дорогу. Кузнец как раз заточил мои ножницы для овчины.

Да, в этом мире были как неведомые и несуществующие в моем родном мире существа, так и те животные, что распространены на земле. Одни из таких представителей фауны — Овцы, волки, лисы, зайцы. Может их и куда больше, но я узнал только об этих. Так-же есть и кошки с собаками, но они имеют отличия. У кошек преимущественно два хвоста или больше, а у местных собак очень высокий интеллект. Местные даже говорят, что собаки в их мире связаны с магией, увидеть их считается благим знамением, а еще они умеют говорить. Но в людных городах собаки играют роль домашних питомцев и ничем не отличаются от земных. Странности.

- Хорошо, пойдем. У меня как раз никаких на сегодня дел нет.

Майра разворачивается и ведет меня к дому старика.
Оказавшись внутри, я увидел сразу кучу кроватей. По меньшей мере пять штук. Места было очень мало. Все заставлено корзинами с мехом, различными свертками с травами. Столы заставлены мисками с порошками и травами, какими-то охотничьими инструментами, ступками. Целая стена увешана капканами, связками дратвы, канатов. Майра достает из-за тюков с мехом стул, ставит его на свободное место посреди помещения и роется в инструментах на столе.

- Садитесь. Я сейчас, ножницы только найду.

- Тесно у вас здесь. Извини, это наверное грубо прозвучало. Я думал, вы со стариком вдвоем живете.

- Ничего. Нет, помимо меня и дедушки здесь еще живут мои младшие сестры и братик, ему всего шесть лет.

- А где они?

- Сейчас? Учатся. Гарам и Грена обучают детей грамоте и охоте. Может быть им повезет и они смогут уехать из леса в людные города, а там без грамоты никуда.

- Ну естественно. Это кру… замечательно. Я и не знал, что у вас есть учителя. Прибыв сюда, я был больше занят своими проблемами и желанием узнать побольше, но даже не обращал внимание на то, что у меня под носом. Я наверное дурак.

- Конечно!

- Что?

- Конечно вы дурак!

- Ах ты!

Не успеваю я повернуть голову, как тонкие женские пальцы хватают меня за разросшуюся шевелюру, сильно тянут назад, и я упираюсь лопатками в спинку стула. Пальцы Майры взъерошивают мои волосы, от чего по моей спине пробегают мурашки, а затем, холодные ножницы начинают щелкать над моим ухом, отрезая пряди черных как смоль волос.

- Ты ведь не собираешься стричь меня на голо, правда?

- Конечно же нет. Я сделаю из вас настоящего дворянина. - Уверенный голос девушки внушил мне толику спокойствия за свой волосяной покров.

- Хотел спросить. Пока не было ведьмы, кто у вас был лекарем, или травником?

- М? А… Я.

- Правда? - Я удивился. Я бывало разговаривал с Майрой, но даже не знал чем она занимается. Хотя, судя по чашкам и мискам с разными порошками и травами могли бы натолкнуть меня на определенные мысли. - Это же отлично.

- У вас что-то болит? - В ее голосе почувствовалась озабоченность.

- Нет. Просто у меня… Кхм… В общем, у вас курят?

- Курят? Я что-то такое слышала. Как-то к нам заезжал гонец из племени Гантры, он дымил через трубку какими-то травами с приятным запахом. Вроде они так восполняют какие-то силы. Странное название, я не запомнила.

- Значит у монахов есть чего дунуть. Я запомню.

Стрижка подошла к концу и девушка протянула мне ковш с гладким днищем, отполированным до зеркального блеска. Я взял его и вгляделся в свое отражение. Прическа была именно такой, какую я хотел еще в тот раз, когда занимался самодеятельностью в пещере. Конечно я поблагодарил девушку и собирался уходить, но она остановила меня, предложив выпить травяного отвара. Я согласился. Мы сели за стол, а дальше день очень быстро пролетел за «чаем» и разговорами.

Я быстро оделся и вышел от Майры на шум уличной суеты. Все куда-то спешили, бежали. Женщины закрывают детей в хижинах, а местные ополченцы с копьями бегут к северному выходу из деревни. Странно. Неужели напал кто-то? В недоумении я останавливаю одного из дружинников.

- Друг, что случилось?

- Колдун? Не знаю, староста поднял тревогу. Не слышишь колокол?

И правда. Из-за ветра и отдаленности от площади я не услышал звук тревожного колокола. Теперь, прислушавшись, и правда что-то звенькает со стороны центральной площади. Майра выходит следом за мной, но я останавливаю ее, подняв ладонь.

- Побудь здесь. Я проверю, что случилось.

Девушка молча кивает, в ее глазах читается беспокойство, но она заходит обратно в хижину и закрывает дверь. Если реально нападение, то только молодой девки под боком и не хватало, пускай лучше дома отсидится. Я иду к центральной площади, но вокруг костра только местное мужичье в лице нескольких стариков спешно таскают инструменты и уводят матерей с детьми по домам. Тогда я иду к северному выходу и у ворот вижу столпотворение. Два десятка ополченцев и несколько мужиков с топорами наперевес что-то бормочут и выкрикивают. Учитывая небольшое население деревни, это целая половина всех живущих здесь. Подойдя к столпотворению, я вижу старосту. Рэнд выделялся своим ростом в два метра и крупным телосложением, его сложно не заметить среди относительно средненьких парней. Я расталкиваю ополченцев, чтобы пройти к старосте. Молодые парни замолкают, остановив гвалт, расступаются, и я вижу окровавленное тело старика Ворда. Оставить Майру дома было хорошим решением.
Быстро подскочив к телу старика, я падаю на колени и пытаюсь проверить его состояние. Мои руки трясутся. Глаза заволакивает белая пелена, в виски приливает кровь, зубы сводит, в горле ощущается покалывание, словно по нему пробежалась капля раскаленного свинца. Кончики пальцев начинают побаливать от пульсирующей крови. Страх безжалостно атаковал мой разум, перед глазами мелькали воспоминания о наших со стариком разговорах и первой встрече. Что есть сил, я стараюсь восстановить самообладание, мысленно взывая к магии, что течет по моим венам. По телу старика пробегают искры магической силы, проникают в его бездыханное тело, мои глаза вспыхивают синим пламенем, источая магические молнии. Мои зубы смыкаются, страх сменяется гневом, но ничего не помогает. Я прихожу в себя в тот момент, когда Рэнд с еще парой ополченцев оттаскивают меня от старика, ибо из-за меня на его теле уже начинала тлеть шуба, но его мутные глаза так и не изменились. Он окончательно и бесповоротно мертв.

Лежа на снегу, я закрыл глаза и долго переводил дыхание. Староста со своей дружиной молча стояли опустив головы, пока один из ратников не крикнул - «Смотрите». Указывая пальцем на силуэты в темноте ночного леса. Рэнд всмотрелся во тьму, схватив рукоять своего меча. Я тоже резко подскочил и подбежал к старосте. Мои глаза разглядели несколько фигур вдалеке. Трое высоких силуэтов смотрели на нас издалека, мерцая красными глазами. В такой тьме даже мои глаза не могли разглядеть все детально, но их взгляды прямо таки источали недобрые намерения.

- Это еще кто такие?

- Что ты видишь, колдун? - Строго спросил меня Рэнд.

- Трое. Может на голову выше тебя. Бледно-синяя кожа, красные глаза. - Больше я ничего разглядеть не мог.

- Быть такого не может… Не думал я, что еще раз встречу с этими тварями.

- Да объясни уже, что происходит?

Я было уже сорвался, но Рэнд проигнорировал мой порыв, резко повернулся к ополченцам. Брови старосты предельно нахмурились, он поднял руку и грозно издал указ.

- Братья! Закрыть все ворота! Заколотить все двери! Прячьте жен и детей! Готовьте все оружие, всю броню, что у нас есть. Заберите весь громовой порошок из кузницы и уложите у ворот!

Не нужно быть семи пядей во лбу чтобы понять — на нас напали. Скорая подготовка к осаде и серьезность старосты говорила о том, что противник серьезный. Не успел я полностью свыкнуться со своей спокойной новой жизнью, как спокойствие было растоптано ногами неизвестных. Я смог собраться. Взять себя в руки. Я потерял друга, но еще не все было потеряно. Так я думал тогда, не представляя, что ждет меня дальше...