Черная толстовка

Черная толстовка

Холодный белый свет метро. Не слепящий, приглушенный, но неприятный. Гуляющий по перрону едва заметный легкий ветерок, разносящий запах метро. Почти неуловимый, но особенный, специфический — металла, машинного масла и немного озона.

На станционных часах над въездом в тоннель застыли цифры 00.13.

Звук удаляющихся в обоих направлениях поездов. Резкий, где-то даже досадный — от осознания постигшей мелкой неудачи. Пара минут — и тишина.

«Опоздала! — с горечью подумала Саша. — Придется долго ждать! Черт!»

Вдалеке, словно отголоски эхом, раздался женский смех, а затем, как невнятный шепот, что-то говорящие голоса.

Саша оторвала взгляд от светящихся цифр на табло и нервно огляделась по сторонам.

Пустота. Никого. Абсолютно пустое пространство на станции.

Она посмотрела на лестницу, затем повернула голову в другую сторону, где с монотонным легким шелестом мерно спускался вниз и поднимался эскалатор. Саша надеялась увидеть входящих на платформу людей, но никого не было. Наверное, она услышала разговор последних покидающих метро пассажиров.

Резкий звонок мобильного телефона, почти орущий и заполняющий собой всю тишину, заставивший непроизвольно испуганно вздрогнуть. Посмотрела на экран смартфона, где привычно высветилось белыми буквами на черном «Мамочка».

— Доченька, ну ты где? — как всегда беспокойный, но нежный голос.

— Уже в метро. Жду поезд. Все нормально… — Пытаясь не выдать своего напряжения, Саша повернулась и растерянно продолжала осматривать полностью безлюдную станцию: она была серая, безликая, как и само ее название — «Автозаводская».

— Ну хорошо тогда… Аккуратнее там, ладно? Как выйдешь из метро — позвони. Я буду ждать, — с легкой тревогой сказала Ольга Александровна, уловив неуверенность в интонации дочери.

— Да, позвоню… Не волнуйся, — попыталась успокоить ее Саша, хотя голос чуть дрогнул в конце.

Она нажала кнопку отбоя, заметив что руки слегка дрожали. Еле-еле, почти незаметно.

«Черт, соберись! Все нормально! Никого нет! Это лучше, чем если бы здесь кто-то ошивался», — пыталась успокоить девушка саму себя.

В городе ходили слухи. О метро. Непонятные, неточные, расплывчатые, но пугающие.

О серийном убийце, орудовавшем в подземке и около нее. И об изнасилованиях.

Официальная информация от полиции была очень скудная. Они старались не распространяться, чтобы не сеять панику среди населения. Все, что было известно — за последние два года в метро и недалеко от выходов были убиты несколько человек. Вроде бы мужчины, их точное количество не уточнялось.

Но слухи расползались, словно змеи — медленно и в разных направлениях, постепенно превращаясь в городские легенды. Кто-то говорил о четырех, кто-то о шести, а кто-то о десяти трупах. Одни утверждали, что всем перерезали горло, другие — что их задушили, третьи — что свернули головы. Некоторые уверяли, что жертвами были только мужчины, некоторые — что женщины тоже пострадали от рук маньяка.

За неимением точных данных, истории обрастали какими-то неправдоподобными деталями. Якобы убитые насиловали девушек, возвращавшихся поздно домой на метро, и их выследил и покарал народный мститель. "Я точно знаю, что они были преступниками, это уже доказано. Мне лично друг мужа рассказывал, он в полиции работает. Одну девушку вообще задушили, твари... Туда им и дорога!" - эмоционально рассказывала соседка тетя Таня, украдкой бросая взгляд на Сашу.

Все было на уровне слухов и сплетен. Ничего точно не ясно, неизвестно и не подтверждено.

Поэтому Ольга Александровна всегда беспокоилась, когда Саша задерживалась допоздна и ехала на общественном транспорте.

«Слухи возникли не на ровном месте. Будь осторожнее. Если этот маньяк с такой легкостью может свернуть шею здоровенным мужикам, то что говорить о хрупкой девушке? Тем более ты у меня такая привлекательная…» — с завидной регулярностью увещевала Ольга Александровна, с тревогой смотря на дочь.

Часы на телефоне показывали 00.23. «Скоро придет поезд, буквально вот-вот», — продолжала уговаривать себя Саша, но почему-то подошла к большой, достаточно широкой, скамейке с мраморным основанием и массивными лакированными деревянными брусьями. Резко села, нервно положив на колени перед собой большую черную дамскую сумку. Открыла ее.

Прямая напряженная спина, как у балерины у станка, готовой в любой момент взмахнуть рукой или ногой.

Грустным взглядом разглядывала название станции, оказавшееся прямо напротив ее глаз. В золотисто-зеркальных огромных буквах увидела свое размытое отражение, какое-то уставшее, но с широко открытыми глазами. Серое офисное платье-сарафан в свете ламп метро смотрелось особенно уныло, сливаясь с окружением, а цвет темно-каштановых длинных волос казался невыразительным.

«Ну и правильно. Нечего привлекать лишнее внимание», — подумала Саша, невольно повторив слова мамы.

Ольга Александровна была красивой женщиной, не обделенной мужским вниманием — в этом они были очень похожи. Поэтому с детства она учила дочь правилам безопасного поведения. Постоянные разговоры куда ходить и не ходить, что делать и не нужно были неотъемлемой частью воспитания. Когда Саше исполнилось двенадцать лет, мама купила ей газовый баллончик и следила, чтобы он всегда был с дочерью во время вечерних прогулок.

А спустя несколько лет к нему добавился небольшой, но острый нож-бабочка. Довольно тяжелый, блестящий, с красивой ручкой, украшенной гравировкой в очень мелкий квадрат.

«Зачем он тебе?» — удивленно спрашивала Ольга Александровна, непонимающе глядя на дочь. «Нужно. Если баллончик вдруг выбьют. Эффект неожиданности. Нападающий не подумает, что у меня есть еще нож», — уверенно и категорично ответила Саша.