Чертополох и Лилия

Как юная волшебница похитила сердце оборотня

— Всем на выход! Живее, свиньи! — раздался визгливый крик Алекто Кэрроу.
Лязгнула решетка, открывшись нараспашку и выпуская их во внутренний дворик Хогвартса. Несколько десятков учеников — теперь уже бывших и исключенных за несоответствие требованиям о чистоте крови — вышли, взволнованно озираясь. Невдалеке на деревянном помосте возвышалась черная высокая фигура директора Снейпа.
— По приказу Министерства Магии и Комиссии по учету магловских выродков, всем ученикам, чья чистота крови не подтверждена до сего дня, приказано покинуть школу немедленно и занять положенное грязнокровкам место в трудовых лагерях, учрежденных для работы на благо магической Британии и Лорда Волдеморта. Ваши палочки будут отняты и заменены на другие, более подобающие статусу рабочих.

Вот так — несколько слов и судьба полностью разрушена. Она не закончит школу, не будет никогда работать в Министерстве, да что там — даже к родителям не вернется. Может, в этом лагере и книг-то не будет, одна только работа с шести утра и до часу ночи? Стало больно и страшно. Их нестройную колонну вывели наружу и заставили долго шагать пешком до платформы, потом повезли куда-то: вагон был полон, и пришлось долго стоять на ногах. К вечеру все так вымотались, что упали на пол без сил, да там же и уснули.

А утром, едва начало светать, их выгнали полусонных в какое-то поле, огороженное высоким забором с колючей проволокой. Внутри была обширная площадь — не менее гектара, и ряд длинных сараев, надо думать, их нового дома. Броситься бы в сторону и убежать — но колонну надежно охраняли несколько громадных звероподобных магов. Да и куда сбежишь? кругом — либо поле до горизонта, либо глухой лес и, надо признать, она впервые за очень и очень долгое время совершенно не знала, что делать.

Впрочем, вполне может статься, что ей это и не потребуется, и всё, что нужно Волдеморту от заключенных — это полное и беспрекословное повиновение. Но вот что их заставят делать здесь? Строить что-то? Маловероятно, на что могут сгодиться несколько сотен подростков, половина из которых — девушки, неспособные на тяжелый труд? Впрочем, в дьявольской жестокости Волдеморта сомневаться не приходилось. Наверняка он придумает всем, и ей — в особенности самую грязную работу, какую можно. Словно в подтверждение этой мысли раздался громкий приказ:
— Всем встать! Выстроиться в шеренгу!
С горем пополам разношерстной толпе это удалось. Гермиона встала, высоко подняв голову: окружена, но не сломлена, как говорится, — пусть эти звери видят.
Послышались шаги; видимо, на смотр вышло местное начальство. Кого она сейчас увидит? Лучше всего, если это будет кто-то из знакомых магов: она не верила, что тот, кто её знает, сможет быть жесток. Не считая, конечно, приверженцев Тёмного Лорда. Лишь бы не безумная Лестрейндж... Кажется, кто угодно будет лучше неё.

Она подняла глаза... и замерла, цепенея от неожиданности. Вычурная и грязная одежда и вызывающий опасный вид. И странная, почти звериная притягательность.
Он. Снова он. Хоть она и не знала даже толком, как его зовут. Оборотень в услужении у Волдеморта, с его горящим хищным взглядом и медлительными, нарочито развязными движениями. Он шел неторопливо, всматриваясь в каждого. Хоть бы не заметил, хоть бы он её не заметил и прошел мимо... Кажется, точно так же она молила и в первый раз?

Холод, слякоть, сырой запах осеннего леса — вот и всё, что запомнилось ей из времен их с Роном и Гарри побега. 

И страх, постоянный страх.

И безысходность.

Потому что всё невозможно удержать под контролем. Как бы ты ни старалась. Как, например, тогда, когда Гарри выкрикнул всё же это проклятое имя и их схватили. Явились почти мгновенно. Сколько их было? Трое? Она не запомнила. Один из них схватил её за шею, удерживая на месте, а другой подошел спереди. Она не особо к нему приглядывалась: все негодяи кажутся сперва уродливыми, не так ли? Даже не поняла вначале, кто он: оборотень или пожиратель смерти. Трёхдневная щетина,  нечесаные несколько лет волосы, подвязанные небрежно в хвост, обветренное, темного оттенка лицо, какое бывает у всех бывающих постоянно на открытом воздухе — вот и всё, что запомнилось с первого мимолетного взгляда. Ах, да. и запах, конечно, запах: мерзкий, гнилой, как будто он съел тухлую крысу на завтрак. Хотелось отшатнуться, но сзади её прижимал к себе второй; захват был надёжен настолько, что скорее задохнешься, чем вырвешься. А этот как назло приблизился вплотную, всмотрелся внимательно, потом приблизил своё лицо — к её, так что стало невозможно увернуться от внимательного взгляда серо-голубых глаз. Принюхался к волосам — собственно, тогда она и решила, что этот урод — оборотень, совершенно точно оборотень. Кто ещё уловит запах духов, которыми она не пользовалась больше недели?
Затем она увидела у него свой шарф — и сердце почему-то упало.
— Разве ты это не мне оставила, моя прелесть?
Она отрицательно покачала головой, хотя этот жест был, естественно, более чем бессмысленным. Потому что он и так всё понял.
— Схватить их!

Затем они втроем оказались в Малфой-Мэноре, потом чудом убежали... Да много чего случилось "потом". 

Но главное — что тогда он её не тронул. И сейчас ей очень, очень хотелось поверить в то, что он сделал это не из одной лишь нехватки времени или страха быть замеченным. Потому что теперь его не сдержит уже ничего. Он получил власть из рук Волдеморта и будет охотиться за ней, как волк за своей добычей; и ясно уже, что ей далеко не убежать. 

Хотя бы потому, что она и сама не очень этого хочет. Он ужасен, он убийца, он — ночной кошмар любой девушки из приличной семьи, — но что делать, если выхода нет? Лишь бы он не начал свою игру в кошки-мышки и не захотел воспользоваться беспомощностью, а потом бросить: ведь чувства так непостоянны... Может, он просто посмеется прямо ей в лицо? Но Гермионе почему-то казалось, что нет. Хотя бы потому, что когда они начали битву за Хогвартс, она увидела свой розовый шарф — и не где-то, а на его шее. Тогда её передернуло от отвращения, но для него это, очевидно, был фетиш, и оставалось только гадать, что он думал, вдыхая выветрившийся почти до конца аромат, о чем мечтал, что представлял себе. Смешно, в самом деле, что она так и не узнала, как его зовут и кто он. Знала только, что он служил егерем в подчинении у Фенрира, оборотня.

Как оборотень сделал юной волшебнице неожиданное предложение

Он вскоре ушел прочь, но Гермиона ещё долго не могла забыть его жадный хищный взгляд.

Её отвели в небольшую двухэтажную виллу, построенную, как видно, специально для местных хозяев, которыми были почти одни оборотни, егери и прочая публика из числа тех, кого Волдеморт посчитал слишком неумными и неотёсанными для того, чтобы служить ему в Министерстве или Хогвартсе.
— Так, отлично, — хрипло прокаркал ей один из этих мерзких типов, втолкнув ее в низкое грязное помещение на первом этаже. — Вот кухня. Приберешься здесь, а то у нас немного грязно, хе-хе!
Она остановилась на пороге, обводя взглядом доставшееся ей поле действий: "немного грязно" казалось весьма и весьма мягким описанием того, что происходило в этой комнате. Открытый камин успел так закоптить стены, что они, побеленные когда-то, стали почти полностью черными и серыми. Дощатый пол потемнел от разводов воды, грязи и был завален мелким сором и объедками: егеря не утруждали себя уборкой и после обеда просто сметали весь мусор на пол. По углам высились горы всяческого барахла, отобранного у прибывавших в лагерь магов-грязнокровок. Запах стоял при этом такой, что у Гермионы волей-неволей закралось подозрение, что егеря используют комнату заодно и в качестве уборной, и единственное, что захотелось сделать в первые секунды пребывания здесь — так это распахнуть окно шире, что она и сделала.
Тот, кто привел её сюда, судя по всему, был к запахам равнодушен.
— Так, золушка, слушай мою команду. Не знаю, как ты будешь это всё прибирать, но не очень-то увлекайся: в пять часов сюда  после вечернего обхода завалится вся наша компания, и, если ты пока не поняла, это будет значить, что мы все будем адски хотеть пожрать. И не дай бог, если к этому времени здесь не будет накрыт стол. Уяснила?
Гермиона меньше всего хотела бы подчиняться этому уродцу, но кивнуть пришлось. пусть они думают, что она смирилась и со всем согласна. А она просто-напросто сбежит отсюда, как только сможет. И если сможет.
 Но стоило ей только начать копаться в горах мусора и тряпок в углах в поисках случайно забытой кем-нибудь палочки, как сзади вновь хлопнула дверь, и вновь ввалился недавний оборотень.
— Чем это ты там занята? Я что, не английским языком приказал тебе готовить ужин? — окрикнул её он и затащил внутрь ещё одну девушку, бледную и испуганную. — Смотри, кого я притащил тебе на подмогу.
Он оставил их вдвоём, пообещав спустить с них шкурки, если они вздумают вытворить что-нибудь, и ушёл. Гермиона посмотрела на невольную напарницу. Она не знала её, хотя лицо было смутно знакомо: кажется, она училась двумя или тремя годами старше. Девушка отвечала ей односложно и молчала, замкнувшись в себе; лишь позже Гермиона узнала, что приспешники Волдеморта убили родителей прямо на её глазах перед тем, как отправить её сюда. Действия её были скорее механическими и медленными, и видно было, как хочет она забыть обо всем. К её чести, она пыталась помочь ей, но дел было более чем достаточно, а в отсутствие волшебной палочки только и можно было, что развести огонь и согреть воды, а потом начать прибираться и варить ужин. Беспалочковая магия всегда давалась Гермионе с трудом, а сейчас — наверное, от волнения, — и вовсе почти исчезла. Она попробовала отпереть дверь — заперто было наглухо, хотела вылезти через окно — напрасно, оно было зарешечено так, что не пролезла бы и кошка. В нервном обдумывании способов побега и механической работе прошли незаметно часы до ужина. Удалось подмести пол, расчистить горы мусора и сварить целый котёл супа, после чего усталость не давала даже поразмыслить как следует, не говоря уже о сопротивлении. Можно было бы украсть нож и попробовать напасть на своих надсмотрщиков, но что сделали бы две миниатюрные девушки против десятка мужчин? Только разозлили бы лишний раз. 
— Сильнее всего боюсь, что они напьются и начнут лапать нас, — пробормотала неслышно новая знакомая Гермионы.
— Может, это будет к лучшему?
Напарница удивленно вскинула на неё глаза:
— Что? Только не говори, что тебе понравился один из этих монстров!
— Что ты! Но если они крепко напьются, то уснут и забудут нас запереть. Или мы сможем украсть у них ключи — было бы хорошо, верно?
— Да. Жаль, что мне все равно некуда бежать.
Гермиона вздохнула.

У двери послышался многоголосый шум. Заскрежетал замок, отпирая её. Надсмотрщики, все почти бывшие егеря, неспешно входили внутрь. 
— Ещё не накрыто? Грязнокровка, о чем ты думаешь? Пошевеливайся живее, если через минуту на столе не будет еды, то клянусь, я сожру тебя саму на ужин вместо хлеба!
— Скабиор будет против, сдаётся мне, хе-хе.
Скабиор. Вот, значит, как его зовут. Теперь она знала. Это, правда, скорее всего была кличка, но все же.
— Это еще с чего?
— Он же её выбрал.
— И что? В лагере дополна девок, одной больше, одной меньше!
Егерь замахнулся было, чтоб шлепнуть её по заднице, но почему-то медленно опустил в друг руку и замолк. Подняв глаза, Гермиона увидела, что он стоял рядом, смерив второго егеря взглядом. Медленно отошёл и сел за стол.
— Я жду, красотка.
Остальные засмеялись. Высмеивать нерасторопность и прочие качества грязнокровок здесь не возбранялось. Она поднесла ему варево, миску с хлебом и поспешила уйти, лишь бы не встречаться с ним больше глазами, ощущая безотчетный страх и замирание сердца.

Утолив первый голод, надсмотрщики приказали вынести им пива из кладовки. Тут Гермиона подчинилась с охотой. Она была готова принести им и что покрепче, лишь бы те быстрее перепились и задремали. Обе девушки спрятались в каморке за чуланом, изредка смотря в щели между досками за происходящим в зале. Слышен был громкий смех, крепкие словца и прочие непременные атрибуты мужского досуга. Изредка их громко окрикивали с просьбой вынести закусить или протереть пролитое, но, к счастью, никто больше не покушался ни на их честь, ни на целостность "шкурки": или боялись своего главаря, или считали зазорным сближаться с грязнокровками. Постепенно шум смолкал, надсмотрщики разбредались кто куда. Некоторые будто бы дремали, оставшись за столом. Гермиона выскользнула на кухню, взяла тряпку, будто бы стереть со стола, и прошлась вдоль него, высматривая, у кого есть ключи. Простой ключ от этого помещения был у каждого, но у Скабиора болталась целая связка: надо думать, были там и входные, и ключи от кладовой, и те, которые отпирали калитку в заборе, что вела наружу. Как назло, приближаться к обладателю кольца со всеми ключами хотелось меньше всего на свете, хоть он и казался крепко уснувшим и лежал, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. Гермиона выдохнула и вдохнула несколько раз поглубже, чтобы успокоить нервы и набраться сил, после чего незаметно, будто бы стремясь получше вытереть стол, начала к нему подбираться. Встала рядом, нагнувшись и сметая крошки со стола. Рука её в этот миг протянулась вниз, к поясу штанов. Ключи звякнули негромко...