Чёртова Книга

Пролог.

– Главное не оглядываться! Главное не оглядываться! Главное не оглядываться, Яра! – словно мантру, бормотала девочка, из последних сил мчась по пустынной, погружённой во мрак улице. Слова, врывающиеся хриплым шепотом, тут же срывались в судорожные, беззвучные рыдания, застревая комом в пересохшем горле.

Каждый вдох обжигал лёгкие, ноги немели и едва слушались, подгибаясь от долгого, быстрого бега. Мерзкий, липкий страх скручивал внутренности в тугой узел, сжимал горло, заставляя сердце то неистово колотиться, то замирать в грудной клетке. Но девочка не могла себе позволить остановиться и перевести дух. Только не сейчас, не здесь, не в этой жуткой, давящей со всех сторон, тишине! Сперва нужно добраться до безопасного места!

Улица, по которой она неслась, казалась не просто спящей. Она была мертвой. Застывшей. Деревня вовсе не казалась заброшенной, напротив, то тут, то там пестрели яркие, словно выкрашенные вчера, заборы, а за ними виднелись аккуратные, уютные домики, ухоженные палисадники с яблоневыми, грушевыми и сливовыми деревьями, в окружении маленьких клумб и кустов смородины, жимолости и вишни.

Вот в одном из дворов колышется забытое на верёвке бельё. У ворот соседнего, вполне современного дома, притулилась такая же современная, припорошенная дорожной пылью машина. Но во всей этой, вроде бы, знакомой картине не было ни капли жизни.

Первое, на что Яра обратила внимание, как только оказалась в деревне – густая, плотная тьма. Нигде – ни в одном окне – не мерцал уютный, мягкий свет домашних ламп. Ни над одним крыльцом не горела тусклая лампочка, привлекающая множество насекомых в летнюю, тёплую ночь. Редкие фонари, что должны были рассекать темноту узкой дороги, стояли глухими, безжизненными столбами.

И тишина… Гнетущая, всепоглощающая, давящая тишина! Она была не просто отсутствием звука. Она была чем-то большим, ощутимым, практически материальным. Не было слышно абсолютно ничего. Ни тихих вечерних разговоров, доносящихся со дворов, ни стрекотания сверчков в траве, ни даже привычного кваканья лягушек из ближнего пруда. Даже собаки, обычно чуткие к малейшему шороху, молчали, будто не слышали бег и рыдания за забором.

Казалось, что вся деревня в один миг застыла, как кадр из фильма о живописной глубинке, поставленного на паузу кем-то невидимым и всемогущим. И этот холодный, мёртвый покой, накрывший всё вокруг, был страшнее любого воя, любого крика. Он обволакивал, проникал под кожу липкими щупальцами, сгущал воздух до состояния желе, парализуя волю, рождая одно-единственное, животное желание – спрятаться. Забиться в самую глухую щель, едва дыша, чтобы ничем не выдать своё местоположение, свернуться калачиком, слиться с темнотой и ждать, ждать, когда же это всё, наконец, закончится.

Вот из темноты выступил знакомый ярко-жёлтый забор. Надежда, острая и сладкая, ударила в виски, придавая загнанной девочке новые силы. Вот оно! Спасение совсем рядом! Только бы хватило сил добежать, влететь в спасительные ворота, рухнуть на знакомую землю двора, и тогда…. Тогда можно будет остановиться. Отдышаться. Плакать. Потому что там, за этим забором, она будет в безопасности. Всё это, наконец, закончится.

Но едва мелькнула эта мысль, как внутри, сквозь толщу страха и изнеможения, ярко, болезненно вспыхнуло другое: «Ничего не закончится, пока Мира там! Я должна! Должна вернуться за ней! Нельзя бросать её с этими чудовищами!» И слёзы вдруг разом кончились. Их место заняла волна ярости – слепой, всесокрушающей, белой от накала. Она обожгла изнутри, выжигая остатки страха и беспомощности, наполняя жилы нечеловеческой силой.

Яра закричала – нечеловечески, разрывающим душу воплем, в котором сплелись и боль, и бессилие, и эта новая, жгучая злоба. Она сделала последнее усилие, отчаянный рывок, толкнула вытянутыми руками деревянную калитку и… Яра вбежала в такой знакомый, спасительный двор. Пробежав по инерции еще несколько шагов по знакомой каменной дорожке, ведущей к разноцветному, когда-то веселому крыльцу, она остановилась.

Тяжело, с хрипом и свистом втягивая в себя обжигающий воздух, Яра опустилась на землю, а затем обессиленно завалилась набок. И тогда рыдания нахлынули с новой силой – громкие, истеричные, сотрясающие все её хрупкое тело. Рыдания облегчения, ужаса и леденящего душу осознания того, что побег – только начало.

Страх, сковывавший её всё это время, начал медленно отступать, выпуская из своих ледяных объятий. Но на смену ему пришла другая, не менее сильная эмоция – чувство вины, острое, как нож. Оно пульсировало в висках, заставляя поднимать голову, озираться, впиваться взглядом в тёмный силуэт дома. «Вставай! – кричал внутренний голос. – Нет времени ныть и жалеть себя! Ты не одна! Мира… Мира осталась ТАМ!» Мысль о подруге, которая была сейчас совсем одна в этом жутком лесу, была сильнее любой усталости. Сильнее страха возвращения.

Зачем? Ну зачем они полезли на этот проклятый шабаш? Дуры! Любопытные, наивные идиотки! Дем ведь предупреждал! Отговаривал! Но они – Яра и Мира – ослеплённые романтическими образами из книг, жаждой прикоснуться к тайне, почувствовать себя настоящими героинями, лишь отмахнулись. В ведьмочек решили поиграть! Как в тех захватывающих историях, где всё заканчивалось победой добра и обретением волшебной силы. Идиотки! Доигрались. Вляпались по самые уши в самую гущу «приключений».

И эти приключения оказались далеки от книжных фантазий. Не было здесь места романтике и лёгкому волшебству. Девочки попали в самые настоящие, реальные проблемы. И самое обидное – не сработал главный закон жанра. Не явилось внезапное спасение. Не помогли им их Силы. Не появился могущественный наставник. Не было волшебного меча или заклинания, способного развеять кошмар. Они остались одни. Две обычные, перепуганные до смерти девчонки, лицом к лицу с настоящим магическим миром, о котором они по-настоящему то и не знают ничего.

Глава 1.

– Ба, а у тебя тут что, интернет совсем нигде не ловит?! – догадываясь, какой ответ получит, прокричала Яра, быстро спускаясь по деревянной лестнице. Ее ладонь скользнула по гладким, когда-то замысловато резным перилам – знакомым до каждой зазубрины, но теперь чужим из-за слоя свежего лака.

В этот дом, когда-то казавшийся ей огромным и полным тайн, Яра приехала всего час назад после пятилетнего перерыва, и девочке уже всё здесь не нравилось. При мысли о том, что ей целых три месяца предстоит провести в деревне, в гостях у бабушки, на Яру накатывала тягучая, как смола, тоска. Какому подростку понравится такое лето? Ни друзей, ни привычных городских развлечений, даже стабильного выхода в интернет! Сплошной цифровой вакуум и предсказуемое деревенское однообразие. Мрак средневековья какой-то!

– Яра, ну мы же в деревне, а не в лесу живём! Всё тут ловит, даже телевидение есть, я вот каждый вечер сериал турецкий смотрю. Там такие страсти кипят! Так затягивает! – послышалось из кухни, расположенной на первом этаже бревенчатого дома. Голос бабушки, Валентины Прокопьевны, был таким же тёплым и чуть хрипловатым, как в детстве.

Раньше Яра проводила в деревне каждое лето и хорошо помнила этот дом другим: скрипучие половицы в прихожей, каждую из которых она знала «по голосу», тяжёлую дубовую дверь, которая с грохотом захлопывалась, если её не придержать, терпкий запах древесной смолы, смешанный с ароматом свежей выпечки – запах детства, который, казалось, навсегда въелся в самые стены.

Но время неумолимо. Пока Ярослава не приезжала, бабушка устроила в доме настоящую революцию, или, другими словами, – капитальный ремонт. Теперь не скрипела ни одна доска – все полы были ровными и безмолвными под новым линолеумом. Тяжёлую дверь заменили на современную пластиковую, обладающую большей теплоизоляцией, что было так ценно в морозные зимние дни. А такой родной запах был безжалостно вытеснен искусственным – на комоде в прихожей теперь стоял модный диффузор, источающий химический аромат «Хвойного леса». Исчезли все знакомые Яре детали, и когда-то родной дом теперь казался чужим и совсем незнакомым.

– Тогда почему у меня ничего не грузит? Я и с телефона, и с ноута пробовала, сеть есть, но скорость – ноль! Страницы не открываются, ничего не грузится! – недоуменно спросила девочка, заходя на кухню. Она покрутила в руках смартфон, словно предлагая бабушке убедиться лично: вот, мол, смотри, не ловит. В воздухе витали знакомые, но уже редкие нотки – ваниль и дрожжи для теста.

За столом, накрытым белой клеёнкой с нарисованными яркими, желтыми лимонами, стояла Валентина Прокопьевна. Не молодая, но сохранившая статную осанку и какое-то внутреннее сияние женщина. На миг она отвлеклась от замешивания теста в большой эмалированной миске и рассеянно посмотрела на внучку. В ее глазах мелькнуло что-то неуловимое – то ли усталость от упрямства девочки, то ли грусть от непонимания.

Внешне Яра и Валентина Прокопьевна совершенно не были похожи, посторонний человек, скорее всего, и не заметил бы между ними родства. Хотя в детстве, проводя каждое лето с бабушкой, Яра часто копировала мимику и всячески старалась подражать любимой родственнице, перенимая многие привычки, которые так и остались с девочкой. Например, она до сих пор поджимала губы, когда о чём-то крепко задумывалась.

Ярослава была очень красивой: густые, иссиня-чёрные волосы, заплетенные в две тяжелые, как канаты, косы, перекинутые через плечи. Ее бледная кожа являлась последствием бесконечных часов с книгой вдали от солнца и делала еще ярче алые, полные губы. Но главное – глаза. Невероятные, ярко-зеленые, как молодые листья после дождя, глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Они могли быть холодными и отстраненными, а могли затягивать в свою глубину, как лесное озеро.

Валентина Прокопьевна же была воплощением скромной деревенской красоты, увядающей, но не утратившей достоинства: жиденькие, некогда светло-русые, а ныне совершенно седые волосы были собраны в тугой, аккуратный пучок на затылке. Черты лица – острые, скульптурные. Голубые глаза, когда-то, наверное, ясные и смеющиеся, с возрастом утратили былой блеск, поблекли, покрылись сеточкой морщинок у уголков. В них никогда не было такого магнетизма, как у Яры, зато была глубокая, спокойная мудрость и терпение.

– Так, то из-за вчерашней грозы. Ночью ветер совсем разошёлся, прямо ураган. Ветки у деревьев переломало – видела же, пока к дому ехали? Вся дорога ими усыпана. Ну, вот и упала одна такая здоровенная ветка на провода. Что-то там основательно сломалось, даже искрило. Теперь нужно ремонтников ждать, – спокойно, с привычной деревенской неторопливостью ответила бабушка, возвращаясь к своему занятию. Ловкие руки снова погрузились в тесто. – Ты пока поставь чайник, Ярочка, я сейчас тесто довымешиваю, под плёночку положу и на два часа оставлю подходить. Потом напеку – пирожки с капустой и яйцом, с картошкой, с повидлом… ну, в общем, пировать будем не скоро. Давай пока чайку с тобой попьём, у меня вон варенье свежее, малиновое, и мёдом вчера соседка Татьяна угостила, с пасеки. Говорит, липовый, самый душистый.

– А когда эти твои ремонтники приедут-то? – недовольно пробурчала Ярослава, подходя к раковине. Она взяла электрический, пузатый чайник и стала набирать в него воду из-под крана. Вода пахла железом и чем-то земляным. – Я же книги онлайн читаю! С собой бумажных не брала, даже не скачала ни одну, потому что думала – ну деревня, ну бабушка, но интернет-то есть! – Ее голос звучал как обвинение всей этой «цивилизации».

– Так в понедельник и приедут, сегодня же суббота, у всех выходной, – терпеливо пояснила Валентина Прокопьевна, смахивая со лба мучную пыль тыльной стороной ладони. – Починят твой интернет в понедельник, и будешь книжки свои читать хоть до утра. А пока… – бабушка сделала паузу, глядя на внучку с немым укором, – …погуляла бы, воздухом подышала! Ты же в деревню приехала, Яр! В де-ре-в-ню! Тут тебе и речка с песчаным бережком, и в лес за грибами – белые уже пошли, говорят, и ягоды поспели – земляника, черника…. А ты опять в свои книжки закопаться хочешь, как крот! – в который раз, пытаясь убедить внучку провести каникулы, наслаждаясь природой и всеми прелестями деревенской жизни, проговорила Валентина Прокопьевна. Однако по её интонации и обречённому покачиванию головы было понятно, что женщина уже потеряла всякую надежду вразумить Яру.

Глава 2.

Магазин в деревне оказался неожиданно приличным островком цивилизации посреди сельской глуши. Это был не привычный городской супермаркет с бесконечными рядами и электронными ценниками, но и не тесная лавчонка с пыльными банками солений. Скорее, аккуратный магазинчик прилавочного типа, выкрашенный в светлые тона. Внутри пахло свежестью, чистотой и едва уловимыми нотами колбасной нарезки и свежего хлеба.

Стеллажи, хоть и невысокие, были забиты под завязку: от батареек и мыла до круп, консервов и ярких упаковок с чипсами и шоколадками. На удивление, ассортимент был широким и современным. Судя по датам на молочных продуктах и хрустящему виду овощей в ящиках у входа, поставки осуществлялись часто, машина не ленилась ездить даже в такую глушь.

Посреди магазина, за невысоким прилавком с прозрачной витриной, где красовались конфеты-подушечки и леденцы на палочке, расположилась обыкновенная касса. Рядом с ней стоял вполне современный компьютер, а за ним – приветливая женщина лет тридцати пяти в накрахмаленном зеленом фартуке. Ее лицо, без особых примет, но доброе, озарилось улыбкой, как только вошедшие переступили порог под громкий звон колокольчика над дверью.

– Светочка, здравствуй! – растянув губы в широкой, сияющей улыбке, воскликнула Валентина Прокопьевна, едва они с Ярой вошли.

И в этот самый момент девочка почувствовала подвох острее, чем запах свежего хлеба. Слишком уж довольной, почти торжествующей выглядела бабушка. Её глаза блестели с непривычным азартом. Это не предвещало ничего хорошего. Мысль, что пришли они сюда вовсе не ради банальных конфет или хлеба, а с какой-то скрытой, и явно неприятной для Яры целью, появилась мгновенно. И девочке эта догадка ой как не понравилась. Сердце сжалось в комок предчувствия.

– Здравствуйте, Валентина Прокопьевна! Ой, а что это за юная красавица с вами? Внучка приехала? – полюбопытствовала женщина, окидывая Яру внимательным, но доброжелательным взглядом с ног до головы.

В этот момент Яра мысленно похвалила себя за то, что всё-таки переоделась. Вместо растянутых на коленках джинсов и мятой футболки, в которых она приехала, на ней теперь были стильные черные велосипедки с модным рубчиком, свободная нежно-голубая футболка из тонкого хлопка и ослепительно белые, новые купленные кроссовки. Вид был презентабельный, городской, и это придавало ей капельку уверенности перед этим неожиданным осмотром.

– Да, Светочка, знакомься, это моя дорогая внучка Ярочка! Приехала на все лето! – с гордостью представила бабушка, кладя руку на плечо Яры.

Девочка автоматически ответила вежливой, но сдержанной улыбкой и тихим «Здравствуйте». Глаза её, однако, упорно скользили по полкам, изучая ассортимент чипсов и газировки – лишь бы не встречаться с заинтересованным взглядом продавщицы.

Яра уже прекрасно понимала: бабушка и Светлана знакомы не просто как продавец-покупатель, а как добрые соседки, успевшие обсудить за чаем не один сезон турецких страстей. Значит, разговор обещал быть долгим и обстоятельным. Пока женщины не обсудят все местные новости, не переспросят о здоровье дальних родственников и не обменяются мнениями о последних перипетиях в жизни героев сериала, можно было забыть о том, что Валентина Прокопьевна возьмется за выбор продуктов. Яра внутренне застонала. Ей оставалось только ждать и мысленно считать трещинки на линолеуме.

Валентина Прокопьевна была очень общительной женщиной, живой душой деревни. Она знала по имени не только каждого жителя, но и его корову или собаку, помнила дни рождения дальних родственников и с лёгкостью находила общий язык с кем угодно – от сурового тракториста до самого капризного ребенка.

Яра же этот талант не унаследовала. Новые знакомства давались ей с трудом, как подъем в гору. Она не умела с ходу располагать к себе людей, как бабушка, обменявшись парой незначительных фраз. Её диалоги часто были короткими, сдержанными. Она не нуждалась в таком количестве общения, какое было жизненно необходимо Валентине Прокопьевне. Напротив, долгие беседы быстро утомляли Яру. Её внимание рассеивалось, интерес к собеседнику гаснул где-то на середине его монолога, и она продолжала кивать и улыбаться лишь из вежливости и страха показаться грубой. Возможно, именно поэтому к четырнадцати годам у неё не было близких подруг. Кому охота общаться с тем, кто никогда не звонит первым, не предлагает встретиться и поддерживает разговор с видом человека, разгадывающего сложный кроссворд?

– Ты знаешь, а я ей вот прямо перед походом к тебе о Мире рассказывала, – продолжила бабушка, словно не замечая напряженной спины внучки. – Девчонки-то одного возраста! Надо бы познакомить их, всё ж вместе веселее им будет лето проводить. А Ярочка у меня, как и твоя Мирочка, читать обожает! Вот и общие интересы нашлись, считай. А там, глядишь, и на речку бы вместе сходили, погуляли на свежем воздухе, а не по комнатам кисли! – Как девочка и предполагала, вместо того чтобы хватать с полок необходимое, бабушка развернула настоящую дипломатическую миссию.

Вот только предметом обсуждения стала не погода и не цены на сахар, а сама Яра и её якобы срочная потребность в дружбе с некоей Мирой. От этого Яре стало не просто неловко – её охватило чувство жгучего стыда и унижения. Щеки залил предательский румянец. Она чувствовала себя экспонатом на выставке, которого демонстрируют потенциальному покупателю.

«Вот кто тянул бабушку за язык?!» – мысленно вскипела Яра. «Зачем, спрашивается, лезет со своими дурацкими попытками устроить мою личную жизнь? Это же какая-то мания – пытаться наладить жизнь детей, как будто они безмозглые куклы! Лучше бы свою жизнь так рьяно налаживали, чем в чужую лезть! Разве я хоть раз просила её найти мне друзей?!».

Глава 3.

Ужин прошел неожиданно легко. Мира, вопреки мрачным прогнозам Яры, оказалась довольно-таки приятной и интересной собеседницей. Она ловко подхватывала даже самые робкие реплики Яры, задавала уместные вопросы о её любимых книгах и авторах, и сама рассказывала захватывающие истории о прочитанном так живо, что Яра забыла про натянутую улыбку и свое намерение отсидеться в углу.

Девочки, к удивлению и радости Валентины Прокопьевны, очень быстро нашли общий язык. Оказалось, их вкусы в литературе совпадали с поразительной точностью: обе обожали сложные магические миры, сильных героинь и сюжеты, где обычный человек открывал в себе нечто невероятное.

Они говорили взахлеб, перебивая друг друга, вспоминая любимые моменты, споря о мотивах второстепенных персонажей. Ощущение было странным и чудесным одновременно – будто Яра нашла давно потерянную часть себя, родственную душу, с которой можно говорить без умолку и без тени неловкости. Сомнений не оставалось: это начало настоящей дружбы.

Вскоре, оставив Валентину Прокопьевну и Светлану Григорьевну погруженными в водоворот деревенских новостей и воспоминаний о «том самом эпизоде» турецкого сериала, новые подруги поднялись из-за стола. Предлог был благовидный – Мира предложила Яре одолжить пару книг. По дороге к соседнему дому они не умолкали ни на секунду, наперебой делясь впечатлениями от последних прочитанных шедевров, споря о достоинствах эпического фэнтези перед городским и обсуждая, какой магической способностью хотели бы обладать сами.

Несмотря на изначальное сопротивление и скепсис, Яра ловила себя на мысли, что общаться с Мирой не просто легко – это было невероятно приятно. В её компании не нужно было притворяться или подбирать слова. Можно было просто быть собой – немного замкнутой, увлеченной книгами, временами саркастичной. И Мира принимала это с открытой улыбкой и таким же искренним интересом. Комфорт, который Яра испытывала, рассказывая о себе и слушая рыжеволосую соседку, был настолько полным, что даже тень сомнения в их будущей дружбе растаяла без следа. Это было редкое чувство взаимопонимания, которое Яра знала только по книгам.

Мира, как выяснилось, была общительна поневоле. Жизнь в деревне давалась ей тяжело, и её словоохотливость была скорее попыткой заполнить пустоту. Несколько лет назад она потеряла отца, и её маме, Светлане Григорьевне, пришлось вкалывать на нескольких работах, чтобы снимать квартиру в городе и сводить концы с концами. Девочка часто оставалась одна с раннего утра до поздней ночи. Чтобы справиться с одиночеством, Мира записалась на гимнастику – там был шум, движение, хоть какое-то общение. А все свободное время она проводила с подругами во дворе, стараясь не возвращаться в пустую, тихую квартиру.

Но три года назад всё изменилось. Неожиданно пришло известие о наследстве – дом в деревне от деда, с которым мама не общалась много лет после какой-то давней, сильной ссоры, случившейся, когда Мира была ещё совсем малышкой. Продать дом сразу не получилось – то ли цена не устраивала, то ли покупателей не было. И Светлана Григорьевна, измотанная городской гонкой, приняла, казалось бы, безумное решение: переехать. В деревню. Хотя бы на время. Чтобы не платить за съем, подышать воздухом, дать дочери больше простора и, возможно, самой начать дышать полной грудью, а не выживать в режиме вечного цейтнота.

И случилось чудо. В деревне им действительно стало легче. Свой огород давал овощи и ягоды, соседи делились молоком и яйцами, исчезла ежемесячная статья расходов на съемное жилье. Светлана Григорьевна смогла устроиться на одну, более спокойную работу и, наконец, проводить вечера с дочерью. Они начали жить, а не выживать. Так они и остались в деревне. Навсегда.

Но для Миры, привыкшей к ритму города, к друзьям, к любимой секции, деревня быстро превратилась в клетку. Подростков здесь практически не было. За три года она смогла подружиться только с одним человеком – Демидом, сыном местного фермера. Но этого общения ей, выросшей в шумной городской среде, катастрофически не хватало. Поэтому появление Яры, да еще и такой же любительницы книг, стало для Миры не просто радостью – настоящим подарком судьбы, лучом света в ее деревенском однообразии.

– Больше всего я обожаю фэнтези, – Мира широким жестом обвела один из стеллажей в своей комнате. Свет от гирлянд, оплетавших книжные полки, мягко ложился на корешки томов. – Поэтому тут целая армия магов, драконов, эльфов и отважных воительниц. Если тебе больше по душе что-то другое – детективы, романы, научная фантастика – вот здесь. – Она указала на соседний стеллаж возле аккуратного письменного стола, на котором стоял тоненький ноутбук.

Комната Миры очаровала Яру с первого взгляда. Она была просторной, залитой мягким светом. Несмотря на то, что за окном уже сгущались сумерки, теплый свет ламп и гирлянд создавал уют. Кровать с горой разноцветных подушек манила прилечь с книгой или ноутбуком. Но главное – книги. Они были повсюду. Три стеллажа, тянувшиеся вдоль стен, были забиты под завязку. Старые и новые, в потрепанных и глянцевых обложках, толстые тома и тонкие сборники – это была настоящая личная библиотека, о которой Яра могла только мечтать в своей городской комнате.

– Знаешь, я, пожалуй, останусь верна фэнтези, – отозвалась Яра, её глаза с восхищением скользили по корешкам. – Ничто не сравнится с ощущением погружения в неизведанный мир, полный магии и героических свершений! – Она уже держала в руках увесистый том в серебристой обложке, украшенной стилизованными шестеренками.

– Я даже как-то всерьез мечтала, что у меня проснутся какие-нибудь способности, – вздохнув, продолжила Яра, внимательно разглядывая выбранную книгу. – Или я хоть раз наткнусь на что-то по-настоящему магическое. Но, увы… – Она вновь окинула взглядом манящий стеллаж. – Жизнь упорно остается невыносимо обыденной. Ни сова с письмом из Хогвартса не прилетела, ни в кроличью нору я не провалилась. Обычная серая реальность.

Глава 4.

Комната Яры в бабушкином доме была тёплой и светлой. Большое трехстворчатое окно, обрамленное легкими занавесками цвета слоновой кости, впускало потоки дневного света, заливая песочно–бежевые стены и делая пространство еще воздушнее. Воздух был напоен слабым ароматом лаванды – бабушка всегда раскладывала в шкафах мешочки с сухими цветами.

Вдоль одной стены стояла кровать с высоким, витиеватым металлическим изголовьем, выкрашенным в белый цвет, покрытая лоскутным покрывалом. У противоположной стены скромно разместился простой письменный стол, заваленный сейчас, принесёнными из загадочного сарая, вещами. Почти всю стену напротив окна занимал добротный шкаф из светлого дерева.

Пол смягчал круглый ковер с длинным, пушистым ворсом кремового оттенка – сейчас на нем, скрестив ноги, сидели Мира и Демид. Хозяйка комнаты нервно расхаживала перед ними, активно жестикулируя, её тень прыгала по стенам в такт шагам. Она пыталась вдохнуть в друзей частичку своего азарта, но пока безуспешно.

Дёма был коренным жителем этой деревни. Его родители, уставшие от городской суеты еще до его рождения, сознательно выбрали эту тихую гавань, осев здесь с радостью истинных ценителей нетронутой природы и размеренного уклада. Они находили поэзию в рассветном тумане над рекой и в размеренном звоне коровьего колокольца. Переехав, они основали здесь свою ферму и жили, наслаждаясь тихим течением деревенской жизни.

Но для Демида, выросшего среди этих бескрайних полей и тишины, деревенская жизнь давно потеряла очарование. Она казалась ему тесной клеткой. Развлечений – кот наплакал, сверстников – раз–два и обчёлся. Одиночество стало его постоянным спутником, тихим фоном к каждому дню. Особенно остро он чувствовал его после отъезда Яры.

До того, как Яра перестала приезжать, они с Дёмой были неразлучны каждое лето. Лучшие друзья, почти родственные души. Между ними было полное, почти телепатическое взаимопонимание и одинаковая, ненасытная жажда приключений.

Они превращали бабушкин огород в джунгли Амазонки, лужи после дождя – в океаны для их пиратского фрегата – старую лодку у сарая, а огромную ветвистую иву на окраине – в башню злого волшебника. Целыми днями они исследовали каждый закоулок деревни и окрестные леса, вооружившись самодельными мечами из палок и безграничной фантазией, сражаясь с воображаемыми драконами – крапивой и ища сокровища – старые гвозди и битое стекло, казавшиеся тогда алмазами.

В последнее лето, которое Яра провела в деревне, друзья крепко поссорились. Повод тогда был пустяковым: то ли из-за найденного клада – особенно блестящего камушка, то ли из–за того, кто первым спустится с крутого склона оврага. Сейчас оба бы с трудом вспомнили суть спора, но тогда это была катастрофа вселенского масштаба. А случилось это роковое недоразумение прямо накануне отъезда Яры. Примирение не состоялось. На следующее лето Яра укатила с родителями к морю, а потом… потом она просто перестала приезжать. Предпочитая душный город с его интернетом и книгами деревенской свободе, которая без Демида казалась ей пустой.

Несмотря на резкий финал, Яра иногда ловила себя на теплых воспоминаниях о друге. В её памяти он оставался самым верным, самым понимающим товарищем. Ни один городской приятель, даже книжный герой, не мог сравниться с тем чувством абсолютного принятия и безумной радости, которое дарила их дружба.

Встреча в сарае вызвала целую бурю чувств: невероятную радость узнавания, щемящую ностальгию по тем беззаботным дням и… горечь от осознания, что что–то безвозвратно ушло. Солнечное детство осталось там, в прошлом, среди крапивных джунглей и воображаемых сокровищ на краю огорода. Тогда они спасали друг друга от одиночества просто своим присутствием. Этого было достаточно.

И вот сейчас Демид, сидящий на её ковре рядом с Мирой – их новой, неожиданно найденной соратницей по книжным страстям, – был совершенно другим человеком. Чужим. Он не просто не понимал её порыва – он активно сопротивлялся, выставляя глупые преграды на пути к мечте. Годы разлуки проложили между ними невидимую, но прочную стену. Они смотрели на мир под разными углами, и мосты взаимопонимания рухнули.

Вчера, покидая таинственный сарай, Яра прихватила с собой одну из книг – не самую толстую, но с интригующим кожаным переплетом. Дома, при свете настольной лампы, её ждало разочарование. Книга оказалась не волшебным гримуаром, а скучнейшим трактатом по сушке и хранению лекарственных трав, местами испещренным теми самыми неразборчивыми «паучьими» каракулями.

Но на последней странице, внизу поля, её ждала награда за упорство. Четкая, свежая, относительно других записей, надпись обычной синей шариковой ручкой: «Начало шабаша в полночь с шестого на седьмое июля ежегод. Рядом с охотничьей хижиной в лесу». Сердце Яры ёкнуло. Вот оно! Настоящая зацепка в мир тайны! Сегодня, поделившись находкой с друзьями, она с горящими глазами предложила им отправиться туда в назначенную ночь – и наткнулась на глухую стену непонимания.

– А если там какие–нибудь шизики собираются? – Мира сжала колени руками, её голос дрожал от смеси страха и азарта. Она представляла мрачных фигур в рясах, пляшущих вокруг костра, одновременно ощущая страх и тайное восхищение этой картиной. – Разберут нас там на запчасти и продадут на чёрном рынке! – выдохнула она, пытаясь прислушаться к голосу разума, который кричал «опасно!», но любопытство и желание не подвести новую подругу тянули в другую сторону.

– Да какие запчасти, Мир? Что за бред?! – Яра нетерпеливо махнула рукой. – Скорее всего, это просто собрание какого–нибудь местного оккультного клуба. Или тематическая вечеринка для таких же, как мы! Ну неужели не интересно?! Увидеть всё своими глазами? Это же шанс! – Её голос звенел от нетерпения.