Четвертая жизнь

Пролог

В последнее время Вере Соломиной всё чаще снились странные сны. Это были бесконечные видения, наполненные яркими красками и событиями, которым могли позавидовать сценаристы любого голливудского блокбастера. Причём Вера, будучи во сне, отлично понимала, что спит, и могла контролировать сюжет на своё усмотрение. Это так её захватывало, что каждое утро она просыпалась с отвратительным ощущением утраты чего-то очень важного, чего никогда не могла вспомнить.

Вера даже самой себе боялась признаться, что постепенно начала отдаляться от реальной жизни. Во снах она была не простым продавцом одежды в одном из бутиков города, а кем-то значимым. Чаще всего по ночам ей виделся королевский дворец, где она была принцессой, которую охраняли, как самую большую ценность. Порой Вера превращалась в наставницу школы магии, которую боялись и уважали по всему королевству. Реже всего Вера становилась разведчицей во времена Второй мировой войны. Эта роль ей не нравилась. Её всегда сопровождали смерти, кровь и страдания, от которых утром на глаза наворачивались слёзы и пропадало желание жить.

Первого января Вере исполнилось целых двадцать восемь лет. Её мама всю жизнь проработала учительницей начальных классов, а папа был таксистом. Сейчас они оба вышли на пенсию и жили в деревне. С дочерью они общались в основном по телефону и в её дела не лезли. К тому же, Вера никогда не была болтушкой. Свои переживания, мечты, заветные желания и, особенно, сны она маниакально записывала в толстенный блокнот на пружине, купленный ещё во времена учёбы в колледже. В этом блокноте Вера даже пыталась делать наброски мест, где бывала ночами, людей, которых там встречала, и существ, которых боялась. Рисовала она неплохо, но несколько иллюстраций ей особенно удались.

Где-то в середине блокнота красовалось огромное дерево со стволом, обвитым золотой цепью. Вместо учёного кота по ней кругами ползала змея, пытаясь догнать свой хвост. Между корнями дерева можно было разглядеть человеческий череп, из глазницы которого торчал меч с кроваво-красным рубином на рукояти.

Несмотря на череп и змею, больше всего в её блокноте Веру пугала самая последняя страница. С очень реалистичного наброска смотрели два мужских глаза, окружённые по-девичьи длинными пушистыми ресницами. Эти глаза получились до того настоящими, что Вера сама себе поражалась. К тому же, её не оставляло странное чувство узнавания и паники всякий раз, когда она смотрела на собственный рисунок. Вера могла чем угодно поклясться, что хозяин нарисованных глаз почти никогда не улыбался, говорил короткими фразами и предпочитал молча наблюдать со стороны. Ещё Вере на ум приходил волевой подбородок с ямочкой посередине и нос с лёгкой горбинкой – следом давнего перелома. Она как будто видела его миллион раз в своих снах, но никогда не могла запомнить целиком. В памяти оставались лишь глаза знакомого незнакомца.

Глава 1. Первая встреча

Середина рабочего дня никогда не была пиком активности покупателей. В такое время офисный планктон предпочитал обитать в своих кабинетах, в столовых или в супермаркетах, тратя драгоценные минуты обеда на поиски еды. Мамочки с колясками обычно гуляли в парках, а молодёжь зубрила гранит науки.

В магазине деловой одежды для мужчин, где работала Вера, страдала от скуки только она и её напарница Соня. Точнее, страдала одна Соня, а вот Вера в который раз пыталась воскресить в памяти обрывки очередного сна. Выходило плохо. События сливались в один невнятный ком, откуда можно было вычленить лишь пару неясных ощущений и всё те же гипнотические глаза мужчины с наброска из блокнота.

- Да где ты опять витаешь, Верунь? Учти, если из-за тебя я снова лишусь премии, я лично тебя придушу! Мне нужна новая сумочка и тушь для ресниц, слышишь? Ау! Приём! Вера, блин! Хватит спать с открытыми глазами! Лунатик недоделанный.

Вера почувствовала тычок под рёбра, с неохотой оторвалась от собственного отражения в зеркале и подняла голову. На неё, скрестив руки на груди, пристально смотрела Соня. В прищуренных глазах «русской валькирии» с пышной косой, переброшенной через левое плечо, читалось молчаливое обещание упокоить всех с миром.

- Ты опять не выспалась, что ли? Чего дерёшься? – на автомате спросила Вера и снова погрузилась в свои мысли, не потрудившись услышать ответ коллеги.

От прилетевшего подзатыльника Вера едва успела увернуться.

- Эй! Да хватит драться! Мы что, в детском саду? – воскликнула она обиженно, но вовремя закрыла рот. Соня, недавно разведясь с третьим по счёту мужем, выходила из себя на раз-два. – Молчу-молчу!

- То-то же! Совсем меня не слушаешь. В чём дело?

- Да мне такой сон приснился шикарный… М-м-м… - Вера мечтательно вздохнула и прижала руки к груди. Судя по жару, окатившему щёки, она ещё и покраснела.

Соня закатила глаза.

- Не понимаю я тебя, Верунь. Вроде взрослая баба, а вечно в облаках витаешь. Сны ей, видите ли, снятся «шикарные». Найди себе мужика в реальном мире и красней из-за него. Блин, да я бы с твоей фигурой и мозгами…

- … давно нашла бы себе папика и жила припеваючи, - продолжила Вера привычную пластинку Сони. – Я знаю, Сонь, но что я могу с собой поделать? Мне во сне интереснее и лучше, чем в реальном мире. Вот сегодня, например, я снова была во дворце. Меня собирались представить какому-то то ли графу, то ли барону, а я пыталась от него сбежать, и тогда меня похитили! Представляешь, как это было классно?

- Опять этот твой тип с жуткими глазами постарался? Он тебя похитил?

Соня была в курсе красочных снов Веры, пусть и в сильно отредактированной версии, и порой проникалась к ним искренним интересом. Особенно её волновала их неприличная сторона, но в такие детали Вера обычно не вдавалась и предпочитала отшучиваться.

- Я не помню… Помню только, что мне понравилось быть с ним.

Соня открыла рот, чтобы выдать очередную порцию морали и сарказма, но спокойно договорить ей не дали. Стеклянные двери магазина разъехались, и внутрь вошли сразу три Аполлона Бельведерских, не иначе, - классические блондин, рыжий и брюнет.

- Ты посмотри, какова красота! Ну какие мужчины! Сказка. Как я выгляжу?

Соня расплылась в хищной улыбке и расправила плечи. Так её выдающийся бюст четвёртого размера стал ещё более выдающимся, грозя оторвать пуговицу на белой блузке.

- Так бы и съела? – пошутила Вера и подошла к покупателям, которые явно знали, что им нужно, и спокойно изучали отдел с костюмами-тройками. При этом бирки с ценами их совершенно не интересовали, из чего можно было сделать вывод, что мужчины были при деньгах и планировали хорошенько закупиться.

- Таких съешь, как же! Они сами кого угодно загрызут и не заметят, - тоскливо вздохнула Соня и приблизилась к клиентам. – Добрый день, господа! Чем мы можем вам помочь?

Блондин переглянулся с рыжим, рыжий украдкой покосился на брюнета, но в итоге заговорил именно блондин. Он был чуть выше своих спутников и чуть шире в плечах, и видимо отвечал за коммуникацию с другими людьми. По крайней мере, Вере так показалось.

- День добрый, милые леди! Нам нужно три костюма на мероприятие. Чёрных. Без всяких клеток и полосок, классических. Подороже, само собой. К ним подберите одинаковые белые рубашки, галстуки в синих тонах, золотистые зажимы и запонки без камней. Чтобы смотрелось симпатично, но без перегиба. Размер угадаете или подсказать?

- Ну что вы, у меня глаз-алмаз. Всё сделаем в лучшем виде, - заулыбалась Соня, кокетливо заправляя волосы за ухо. Блондин ей понравился. Ему она строила глазки совершенно искренне, рыжего бегло изучила, а вот от брюнета она интуитивно открестилась.

Впрочем, такая реакция Сони была ожидаемой. Если блондин и рыжий казались обычными бизнесменами средней руки, то третий, брюнет, откровенно пугал. Вера старалась улыбаться ему наравне со всеми, но нет-нет да ловила себя на мысли, что ей хочется сбежать от него подальше. Глаза у него были красивые, серые, но со стальным подтоном, который делал их неживыми, как у робота.

- Может быть, налить вам чай или кофе? – спросила Вера со стандартной учтивостью. – У нас есть зелёный чай с жасмином и турецкий кофе.

- Мне можно чай без сахара, - радостно кивнул блондин и развалился в кресле для клиентов, потянув за собой рыжего. К большой досаде Веры, брюнет остался стоять у стены и не сводил глаз со своих компаньонов.

Глава 2. "Не узнала..."

Она его не узнала! Совершенно! Смотрела в упор, подошла совсем близко и всё равно не узнала! Это не укладывалось у Глеба в голове и жгло ему душу смесью обиды и злости. Прежде такого ни разу на его памяти не случалось. Она всегда первой бросалась ему на шею и, рыдая, рассказывала, как ждала, тосковала и как с самого детства мечтала поскорее встретить своего наречённого. Она называла его любимым, суженым, самым дорогим человеком в мире, но сейчас… Что же изменилось?

Глеб Воронов с глухой яростью смотрел на своё отражение в зеркале примерочной и ломал голову над очередной загадкой Вселенной. Он узнал свою наречённую с первого взгляда. Как он вообще мог её не узнать после всего того, через что они вместе прошли? Он мог с закрытыми глазами описать каждую родинку на её теле, перечислить все её привычки и желания, которыми она всегда делилась с ним в их прошлых воплощениях. Сейчас же она смотрела на него с усталостью и смирением. Она не спорила, не издевалась, не радовалась его появлению. Для неё он стал чужаком, и от этого хотелось крушить и ломать всё вокруг.

Конечно, в этой жизни между Глебом и его наречённой появилась огромная пропасть. Воронов был богатым наследником крупной строительной фирмы. Бизнес шёл в гору, отец взял на себя основное управление, а сыну передал только формальный выбор и утверждение будущих проектов. Больше ничем важным Глеб в семейном бизнесе не занимался. Благодаря такому разделению обязанностей у него появилось много свободного времени, которое Воронов тратил на собственное охранное агентство, детскую мечту, воплощённую в реальность. Именно эта сфера зацепила его после просмотра сериалов юности, а потом свела нелюдимого по жизни Воронова с двумя его лучшими друзьями – Василием Львовым, бывшим капитаном полиции, а ныне заместителем директора охранной фирмы «Бастион», и Максимом Еремеевым, владельцем автосервиса. Воронов, Львов и Еремеев однажды встретились на какой-то городской конференции, разговорились и обнаружили, что их взгляды на жизнь во многом совпадают. Так было положено начало крепкой мужской дружбы, которая тянулась уже больше десяти лет.

У Глеба была прекрасная жизнь. Он много путешествовал, хорошо зарабатывал, жил в большом пентхаусе в центре города и ни в чём не нуждался, но всегда помнил, чего ему не хватало – второй половинки. Взбалмошной искательницы приключений, которая постоянно нуждалась в его помощи и защите. Именно ради встречи с ней Глеб открыл охранную фирму и всеми силами пытался заслужить почёт и уважение сильных мира сего.

Наречённая явно припозднилась с появлением в его жизни. Раньше они всегда сталкивались очень рано. Ещё детьми они оказывались рядом и не расставались до конца своих дней. Так было всё время, кроме последней, третьей для них жизни…

Глеб едва удержался, чтобы не садануть кулаком в зеркало, но в последний момент совладал с собой и упёрся обеими руками в стену примерочной. Голова шла кругом.

Тогда, в середине XX века, он предал любимую. Он должен был спасти её, но выбрал благополучие своей страны и отдал приказ не обменивать военнопленных, как того хотели немецкие генералы. Из-за принятого им решения его наречённая оказалась в газовой камере и закончила свой путь на земле мучительной смертью, а он прожил ещё целый год в мире, где не было её. В тот же самый день, но уже в июне 1945 года, Юрий Степанов, один из руководителей советской армии, пустил себе пулю в лоб в своём кремлёвском кабинете.

Глеб и сейчас помнил, как сидел при свете настольной лампы и дрожащей рукой выводил на бумаге предсмертную записку. Ему было плевать на всё. Он готов был стать кем угодно, хоть предателем, хоть слабаком, но жить он больше не мог. Видя сны о своих прошлых жизнях, где он никогда не позволял себе ошибаться и выбирать кого-то кроме наречённой, Глеб просыпался в холодном поту и мечтал умереть. Одна ошибка, одно решение, один выбор, и он лишился самого дорогого для него человека.

«Так вот почему она меня не узнала? Она что, решила забыть меня в этом воплощении, чтобы я больше не мог причинить ей боль? Неужели она так сильно меня возненавидела?» - судорожно размышлял Глеб. Он ведь не собирался заходить в магазин и покупать дурацкие костюмы на званый ужин у губернатора, но неугомонный Василий настоял. Он силком затащил друзей именно в этот торговый центр за тридевять земель от офиса.

Совпадение или судьба?

Вера Соломина.

В этой жизни у его наречённой было чудесное имя, в котором содержалось так много смысла. Только бы она продолжила верить в него и в их отношения, предопределённые много-много столетий назад. Они были слишком долго связаны, чтобы Глеб нашёл в себе силы отпустить её и позволить ей жить без него. Ну уж нет! Лучше он снова завоюет её расположение, чем потеряет, причём на этот раз безвозвратно.

Старинную и грустную легенду о четырёх жизнях Глеб знал слишком хорошо. Он был в курсе, что сейчас ему дали последний шанс на искупление грехов и личное счастье. Если он снова всё испортит, для него настанет конец. Обречь себя на одиночество он не мог.

Глеб слышал приглушённый разговор Василия и симпатичной продавщицы. Кажется, Сони? Или Даши? Эти двое яро обсуждали идиотские запонки, как будто ничего другого не смогли придумать. Воронов заметил взаимный интерес друга к этой девице, которая смотрела на перспективного клиента, едва не пуская слюни от восторга.

Глеб отбрасывал эти мысли, но всё чаще задумывался, что просто завидует другу. Почему Вера не восхищалась им с той же детской непосредственностью? Почему она не пыталась с ним сблизиться после стольких лет разлуки?