Четвёртое Королевство

Пролог

Запах рвоты, пота и боли так сильно пропитал комнату, что до удушья противно было находиться в ней. Стоя у окна, спиной ко входу и всему ужасу, что творился в комнате, я наблюдал, как зарождается новый день. Делал он это куда охотнее, чем мой первенец, который упорно мучил свою мать и меня ожиданием и тревогой.

Я не хотел здесь находиться, но не мог покинуть помещение. Не сейчас.

– Ваше Величество, – обернулся на голос.

На широкой кровати тихо лежала супруга. Когда она перестала кричать? Я настолько отрешился от происходящего, что не заметил, как стало тихо. У кровати скорбными изваяниями застыли акушерки, доктор и ученики мага. Сам маг, стоя напротив меня, избегал прямого взгляда.

И это он, великий Мастер Рорк, самый могущественный маг Илькома?!

Дело – дрянь!

– Искра покидает Её Величество, – произнес Рорк печально. – Мы не в силах это остановить.

– Наследник? – сухо уточнил.

– К сожалению, даже если мы принудительно извлечем ребенка из тела матери, он не выживет. Вы знаете, что искра младенца зажигается от материнской. Королева так слаба, что не сможет этого сделать. Мы поддерживаем Её Величество собственными силами, но и этого хватит ненадолго. Возможно…– Длань осекся и поднял взгляд.

– Киммы, прошу всех покинуть комнату.

– Мир, Тар, поддержку Её Величества не прекращать, – распорядился учениками Мастер Рорк.

Слаженное «Да, Мастер» было ему ответом. Когда в комнате остались только мы, Рорк шепнул заклинание – теперь нас никто не услышит.

У меня очень понятливый и рассудительный маг.

– Мне нужен этот ребенок, ты же знаешь Рорк, – отправил все церемонии к вивернам под хвост.

– Тэйорг, мальчик, тебе нужна она, – старый друг, тоже задвинув этикет в дальний угол, кивнул головой в сторону кровати. – Я могу попробовать найти и вернуть искру в это тело. В лучшем случае мне это удастся. В самом лучшем случае – мы спасем еще и ребенка.

– А в худшем? – уточнил все перспективы.

– Ты останешься без наследника и супруги, а моё место займет Мир или Тар, – спокойно пояснил Мастер.

– Шансы на успех?

Рорк замялся, видимо, это было самое слабое место в его плане.

– Пятнадцать процентов на успех, – все же поделился маг.

Я скривился. Терять могущественного мага и друга я не готов. Ему я доверял полностью, не потому что он принес мне клятву и должен был служить до последних дней. Мне очень повезло с Рорком, он всегда был готов помочь, направить, посоветовать и не боялся сказать правду. Он был предан не по долгу службы. В моём окружение было мало киммов, которым я мог доверять без оглядки.

– Нет, не терзай себя Тэйорг. Это мой долг, – Мастер положил мне руку на плечо в ободряющем жесте. – И последний шанс для тебя. Ты дорог мне и слишком важен для Четвёртого Королевства. Хватит бороться со своей совестью, Тэйорг, мы теряем время. Родовая деятельность у королевы продолжается, чтобы держать её в этом мире, мы тратим много сил. А если ты решишься на моё предложение, их надо беречь.

– Что нужно для этого? – принял я решение.

– Мои ученики. Ты знаешь, они надежны.

– Приступайте. Да поможет нам Единый.

– Поможет, не сомневайся, – ухмыльнулся Рорк.

Глава 1. Навигатор моей смерти

Дверь распахнулась, и солнечный вихрь повис на моей шее.

– Бабушшшка, привет! – внук показательно демонстрировал шипящие звуки, покрывая мою щеку слюнявыми поцелуями.

Матвей – моё маленькое рыжее счастье – споро скинул кроссовки и уже заглядывал в шкаф в поисках моего кота.

– Привет, мам, – в дверях показалась дочь – моё второе рыжее счастье, моя Любушка.

Когда в моей двухкомнатной квартире появляются родные, становится еще светлее и уютнее.

– Привет, мои одуванчики, – чмокнула дочь в щеку. – Проходите, мойте руки. У меня там пирожки в сковородке сейчас подгорят.

Мазнув внука по носу пальцем в муке, отправилась на кухню.

– Мам, бросай пирожки, – кричала дочь из ванной, – мы хотим с тобой погулять в парке.

– Отлично. Сейчас подкрепимся и тронемся в путь. День сегодня обещает быть теплым и солнечным.

Мои рыжики зашли на кухню. Внук заглянул под стол, на балкон:

– Где Тень?

– Наверное, играет с тобой в прятки. Иди, поищи, пока мы с мамой на стол собираем, – подмигнула внуку.

Я ловким движением кисти перевернула пирожки на сковородке на другой бок, просто подцепив их голыми пальцами. Горячее масло не причинило мне вреда и боли. Я вообще была не восприимчива к тепловому воздействию. Там, где одним было горячо и обжигающе, мне комфортно и даже, как говорили мои ученики, «по кайфу».

Дочь подошла и взяла мои руки, осматривая. На них, как обычно, не было ни одного красного пятна ожога.

– Каждый раз ты меня сбиваешь с толку своими… способностями.

– Тоже скажешь – человек-паук. У меня просто высокий болевой порог. Пирожков и прочего за свою жизнь я столько перевернула, что кожа адаптировалась, задубела, – улыбнулась, забирая руки.

– Баба Ася тоже так могла, а я не могу, – не оставляла тему Люба. Иногда она была очень упряма. – А бабушка Татьяна так могла?

От неожиданного вопроса звякнула тарелками, которые собиралась поставить на стол. Мы редко вспоминали моих родителей.

– Нет, – мой ответ был коротким и сухим.

Моя мама Татьяна Николаевна Тронина не готовила пирожков, потому что папа их не любил. Не переносил мой отец запах жареного масла. А в нашем доме все крутилось вокруг папы.

«Санечка любит» или «Санечка не любит», так начинались все разговоры матери. Санечка был ее светом в оконце, центральной звездой в её солнечной системе.

И, если папа был главной страстью мамы, то мой отец всего себя отдавал идее. Он был ярым коммунистом.

Александр Александрович Тронин благодаря своему фанатизму и отдачи делу стал не последним человеком в иерархии власти СССР. У семьи Трониных было все, что положено при их статусе: шикарная министерская квартира, машина с водителем, дача в Подмосковье, дача на Юге, домработница и няня. Да, у Трониных была няня, так как приличной советской семье полагалось иметь ребенка. Роль и функциональную нагрузку этого необходимого реквизита благополучной жизни выполняла я – Аврора Александровна Тронина.

Протяжное «Мяаааууу!» и стремительный бег Теньки по кухне отвлекли меня от воспоминаний. Черный кот в попытке спрятаться от котолова Матвея, забрался под стол. Следом за котом влетел слегка взъерошенный Мот, не иначе как вытягивал кота из-под кровати. Тень следовало спасать и быстро. Я, подхватив внука подмышки и раскачивая из стороны в сторону, читая стишок про бычка Агнии Барто, направилась мыть руки грозе котов.

Спешно перекусив, мы отправились в парк. Он находился рядом с моим домом, в десяти минутах ходьбы. Город у нас небольшой, но уютный. Парк был ухоженным: с несколькими беседками, кованными скамейками и утопал в зелени – деревья ровными рядами стояли вдоль аллей, пестрели цветочные клумбы и пушистым ковром стелились аккуратно подстриженные газоны. Парк визуально делился на две зоны. Основная часть была сосредоточена вдоль озера. Тут можно было прогуляться по берегу или покормить озерную живность, сидя на скамейке. В благоприятную погоду можно было разрезать гладь водоема на лодке или катамаране. Несколько аттракционов ютилось чуть в стороне от озера, и это была самая любимая часть парка у детей разных возрастов.

Внук уже побывал на всех доступных аттракционах и теперь покорял батут, а мы с Любой получили пятнадцать минут передышки. Устроившись на лавочке рядом с надувной махиной, я вытянула ноги вперед и подняла лицо к солнцу.

– Последний день лета… опять. Опять осень, хандра. Тихон не собирается в этом году баловать своих рыжиков курортом, где море и солнце?

Мой зять Тихон был образцовым мужем, очень любил мою дочь и внука. А я тихо радовалась, что женское счастье, которое мне не перепало в жизни, Любе досталось с лихвой.

Я взглянула на дочь. Красавица! Ярко-голубые глаза, которые она унаследовала от отца, веснушки и рыжая копна волос от меня. Только в отличие от меня веснушки слегка позолотили Любе только скулы и нос, расположившись аккуратно и даже изящно. Да и рыжий оттенок волос был насыщеннее, чем у меня. Я же сейчас красила волосы краской, хотя когда-то была веснушчатым недоразумением с пышной копной морковного цвета.

Как сокрушалась по этому поводу мама, и как неодобрительно поджимал губы папа...

Отец был очень красивым мужчиной среднего роста с темно-русыми волосами. Настоящего цвета волос мамы я никогда не знала, так как в погоне за образом Любови Орловой, мама постоянно обесцвечивала волосы, выщипывала брови и сидела на диетах, улучшая и без того прекрасные природные данные. Только потому, что Санечка обожал эту актрису. И у таких красивых людей получилась вот такая морковка.

– Нет, ему не до отдыха. Тихон готовится к выходу нового продукта. Выпуск запланирован на февраль будущего года, – хитро улыбаясь, заявила дочь.

– Что еще за новый продукт? Что-то новое решил настрогать папа Карло? – усмехнулась.

Зять работал на себя, имея пару мебельных мастерских. Нос свой я туда не совала, мне было достаточно понимания, что дела у него идут хорошо. В начале нашего с ним знакомства, когда узнала, что он мебельщик и работает с деревом, в шутку назвала его «папа Карло», так прозвище и прицепилось.

Глава 2. Не добро пожаловать!

Боль жгучая, огненная вытягивала моё сознание из вязкой темноты. Темнота не сдавалась, крепко обхватив своими щупальцами. Тогда к боли добавились голоса. Они говорили на непонятном языке, который был мне не знаком.

Природное любопытство вытянуло меня из темного марева, и я распахнула глаза. Большая комната с высокими потолками, много декора, тканей и мало света. Воздух спертый, с тяжелым и болезненным запахом, который с трудом проникает в легкие.

Боль снова ударила в низ живота, как будто открыли заслонку доменной печи и мне в живот вливают раскаленный металл. Такая забытая, но знакомая боль. Попыталась сдержать крик, закусив губы.

Я что, рожаю!? Эта мысль окончательно погасила желание молчать, как меня просил Мастер Рорк, и я зашлась криком на выдохе. Боль отступила.

Я находилась на большой кровати с тяжелым балдахином, под спиной у меня были подушки. Увидела тело с огромным животом, ноги, согнутые в коленях и расставленные в сторону. Точно рожаю! Попыталась не думать, что это невозможно. Боль услужливо помогла мне об этом забыть, скручивая пополам, и я снова заорала. Схватка прошла.

В комнате было много людей. Две женщины стояли справа от меня: одна держала меня за руку, поглаживая, и что-то щебеча на странном языке, как будто успокаивая, вторая убирала мне мокрые волосы со лба и вытирала лицо влажной тряпицей.

Слева меня за руку держал мужчина, который бормотал и будто прислушивался, а результат сообщал кому-то, кто находился вне зоны видимости, у меня между ног.

Снова схватка, боль, крик, и я шумно задышала.

Мастер Рорк устало сидел на длинной софе, рядом с ним лежал молодой мужчина без сознания, с другой стороны на коленях стоял еще один парень, держа Мастера за руку и что-то шепча.

Одинокая мужская фигура у окна в ореоле света стояла, будто статуя, не шевелясь.

Люди переговаривались тревожно и полушепотом. Я не могла разобрать, что это за язык: смесь рычащих и шипящих звуков. Для меня это были как помехи при поиске нужной радиоволны…

– Пшш…рыыы….шшш плохо… трышш… пышшш искры нет…пшшшш… Мастер Рорк, искры нет! – врываются в мой «радиоэфир» слова мужчины, который держал меня за руку.

И комната ожила. Подскочил Рорк. Фигура у окна резко развернулась. Женщина, держащая меня за руку, стиснула ее до боли, а вторая уронила какую-то посудину. Из-за холма моего живота показалась третья женщина с таким трагическим выражением лица, что меня пробрал ужас.

– Не успели… искры нет, аура отсутствует, – убирая с моего живота руки, объявил Мастер Рорк. – Наследник мертв.

– Схватка на десятый счет. Код ситуации «тридцать девять», действуем по инструкции, все на позиции, – тем временем сообщил мужчина слева, а женщина-акушерка снова потерялась в моих ногах и начала обратный отчет. – Мастер Рорк, кто-то сможет нам помочь?

– Я сам. Учеников я опустошил. Ваше Величество, – Рорк посмотрел почему-то на меня, – к сожалению, Вам придется потерпеть. Постараюсь облегчить ваши страдания по-максимуму.

– Пять, – тем временем прозвучало из-за живота, и я почувствовала, что боль начинает накатывать волнами, и каждая следующая сильнее предыдущей.

– Меняем позиции. Кимма Родь и Торрея, держите её величество, кимм Гой и кимма Мирия, отвечаете за давление на живот. Я принимаю младенца, – скомандовал Мастер Рорк.

Давление на живот усиливалось, мне казалось, что меня сейчас разорвет, и я с силой сжала зубы и заскулила. Мне что-то шептали, раздавались какие-то команды, но я не слышала. Для меня существовала только боль. До искр в глазах.

Пытаясь удержать сознание на плаву, сосредоточилась на фигуре у окна. Мужчина опять развернулся спиной к присутствующим, заложив руки за спину. Свет, который проникал из-за неплотно закрытых штор, ласково огибал его фигуру, подсвечивая и придавая силуэту мистичности. Может это демон или ангел, и его тут вовсе нет. Никто за всё время не обратился к мужчине, а в свете всего происходящего я могла сделать самые невероятные предположения.

Боль стала невыносимой, ослепив меня окончательно. Я, уже не контролируя себя, выгибалась и вырывалась из рук, которые меня держали. Орала «Хватит!», но сипло, так как голос потеряла.

Обезумевшая от боли пустила в ход ноги, которые до этого держала собственной волей. Те, кого Рорк назвал кимм Гой и кимма Мирия, оставили мой живот и навалились на ноги, пытаясь удержать их в прежнем положении…

– Всё!!! – пророкотал Мастер Рорк.

Боль стала тише, но меня не отпускал приступ паники. Я задыхалась и бешено билась в истерике. Две женщины продолжали меня держать, умудряясь поглаживать по конечностям, мужчина гремел бутыльками, а третья женщина гладила меня по волосам, шепча:

– Тише, тише, – и с каждым ее «тише» разум ко мне возвращался.

Капли, настойки и порошки засовывали в меня по одной только им ведомой схеме. Я все принимала безропотно, боль с каждым препаратом становилась меньше, сердце успокаивалось. Сил не осталось даже на то, чтобы поднять голову.

Мастер Рорк держал в руках сверток, ткань была местами влажная, местами – в крови. Кто-то из женщин попытался забрать его, Мастер неловко дернулся, не желая делиться своей ношей, ткань от движения раскрылась, и из свертка показалась ручка… крохотная, синюшная, безжизненная.

Не смогла, не справилась, погубила. Моя вина.

– Простите, простите, простите… – прохрипела я тихо.

Меня опять утешали, что-то давали.

– Мастер Рорк, позвольте я заберу младенца. Его надо помыть и подготовить… – замялась женщина, которой до этого сверток с ребенком так и не достался.

– Нет, – отрезал Рорк. – Отец и мать должны наедине попрощаться с ребенком. Всё остальное потом.

При этом Мастер на меня так смотрел, что чуть утихшее чувство вины снова стало подниматься на поверхность злым большим чудовищем, готовым поглотить меня.

– Киммы, – отмерла фигура у окна, разворачиваясь, – оставьте нас.

– Захватите, пожалуйста, моих учеников и займитесь ими в гостиной, – добавил Рорк, махнув на кушетку, где без движения лежали уже двое мужчин.

Глава 3. Любимая

Я не помнила возвращение с похорон. Силы покинули меня сразу после ритуального сожжения. Вероятно, новоявленный супруг решил обезопасить себя от хождений по замку полудохлой супруги, потому что несколько дней меня держали в принудительном сне. Как только открывала глаза меня поили какими-то настойками, и я снова проваливалась в сон. Я была нужна именно живой, не зря же он притащил меня из далеких далей.

Каждый раз перед пробуждением меня мучил тот первый ужасный сон – я старалась вырваться из тела, билась в конвульсиях и пыталась расцарапать грудную клетку, голоса шептали, рука тянулась из темноты, и я просыпалась.

Вот и сейчас пробуждение не было приятным, я резко села и тяжело задышала. В голове туман, который, впрочем, не помешал осознать, что мой сон никто не караулит. До этого у моей кровати обязательно была сиделка. А теперь я свободна, насколько это допустимо.

Ухватившись за такую малую радость, быстро поднялась с кровати: тело слушалось идеально, нигде ничего не болело. Поправила сбившуюся ночную сорочку и пошла изучать свои покои. Комната была приличных размеров, в коричнево-кровавых тонах. И все бы ничего, если бы не множество золотого декора – где можно и нельзя, всюду были золотые элементы. Не спальня, а сокровищница.

Огромная кровать с тяжелым балдахином, прикроватные тумбы, пару кресел со столиком у горящего камина, софа, комод и секретер наполняли комнату. Картины, вазы с цветами и статуэтки украшали разные поверхности и ниши. Два огромных окна и три двери делили стены.

Заглянула за первую дверь, там оказалась большая белая отделанная золотом ванная комната, которая порадовала всеми знакомыми удобствами. Покрутив краны над умывальником, обнаружила холодную и горячую воду – благодать! Огорчила только огромная каменная ванна-бассейн, где запросто могли поместиться три-четыре человека. Принимать ванну не любила, потому что я, как говорили мои ученики, фанатела от душа. Это была моя личная спа-процедура, от которой я получала огромное удовольствие. Но ванна, так ванна. Эта комната и так превзошла все мои ожидания.

Следующая дверь была порталом в мир одежды и обуви. Гардеробная была ещё больше предыдущей комнаты. Куда столько вещей?! Я недоумевала, разглядывая множество платьев, которые по виду одевали один раз – расточительство!

На одной из стен от потолка до пола было огромное зеркало. Рядом пуфик, пару кресел, комод, огромный шкаф с множеством ящичков и еще одно зеркало с человеческий рост на колесиках, чтобы можно было рассмотреть себя со всех сторон.

Зеркало — это то, что мне было нужно. Очень хотелось с собой познакомиться.

Дернула за тесемки у горловины ночной рубашки, позволяя ткани соскользнуть с тела.

Шаг – тук, шаг – тук-тук, шаг – тук-тук-тук… Я смотрела в зеркало, а сердце бешено билось о ребра – я не знала этого человека.

В зеркале отражалась молодая женщина. Сколько ей? Двадцать? Двадцать?! Длинные светло-русые, местами переходящие в пшеничные волосы пушились в разные стороны. Не прямые и не кудрявые. Такие волосы, которые никак не могут определиться: они благородные — волосок к волоску, или бунтарские — с творческим беспорядком на голове. Небольшой нос, маленький рот с чуть пухлыми губами. А вот цвет глаз был родным, что отдалось теплом на сердце. Светлые глаза непонятного цвета смотрели на меня с интересом. Бабушка называла их русалочьими, так как они меняли цвет от настроения и освещения. Они могли быть серо-голубыми, как спокойная морская гладь, голубыми, как подсвеченное ярким солнцем море, а могли быть мутно-синими, как тропическое штормовое море.

Новое тело по параметрам было средненькое во всем. Чуть ниже среднего роста, полноватое, что было естественно после беременности. Не красотка Медея, но симпатичнее прежнего и молодое, а это два существенных плюса. Минусом было то, что в образе сквозила болезнь и слабость – тусклая кожа и волосы, потухший взгляд, опущенные, чуть сутулые плечи.

Еще немного поизучав свое новое тело, решила, что с этим можно работать, но для начала надо умыться и расчесаться, в общем, обрести более-менее приличный вид. Нашла халат на одной из вешалок, что-то наподобие мягких тапок и направилась обратно в ванную комнату, чтобы освежиться.

Когда привела себя в порядок и закончила со всеми процедурами, а ко мне так никто и не пришел, я решила, что пора посмотреть, что таит третья дверь.

Она вывела в розово-голубую комнату, которая была ещё больше спальни, но все также с обилием золота и декора. Отметила четыре окна, горящий камин, несколько диванчиков, кресел, столиков, комодов и сервантов, расположившихся по периметру зала и сделала вывод, что это гостиная. Её можно было покинуть через одну из двух дверей. Выбрав дверь напротив моей спальни, я покинула розовую гостиную под аккомпанемент моих тапок шлёп-шлёп-шлёп…

Меня встретила ещё одна гостиная, которая оказалась зеркальным отражением предыдущей комнаты, но в сдержанных серо-зеленых тонах. Решив не изменять траектории движения, прошлепала к следующей двери, удивляясь, что мне никто не встретился.

Слегка отворив дверь, осторожно заглянула. Спальня в коричнево-песочных цветах с прямыми линиями в интерьере кричала о мужском характере. Это явно не то место, куда мне следовало заглядывать, и я поспешила закрыть дверь. Дверь не послушалась и осталась на месте. Я дернула еще раз и ещё — дверь не двигалась.

— Зараза, — тихо выругалась.

— Королеве не следует знать таких слов, — высказалась… дверь.

Я опешила на пару мгновений, а из-за двери показался король, одетый в белую рубашку, застегнутую на все пуговки, и идеально отглаженные брюки трупного цвета.

— Пытаетесь сбежать? Или шпионите?

— Путешествую, — заявила я.

— Что ж, добро пожаловать, — открыв дверь шире, мужчина пригласил меня в спальню.

Я опасливо заглянула в дверной проем, как будто в комнате меня мог ждать еще какой-то сюрприз. Спальня, обставленная со вкусом, встретила меня дружелюбно потрескивающим камином.