Что-то пошло не так

1. Письма я на почту ношу...

Гарри держал в руках письмо, и на нем стояло не только его имя, но и адрес. Так что сомнений, что письмо адресовано именно ему, не было.

«Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей».

Конверт, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала. Подозрительно.

Дрожащей рукой Гарри перевернул конверт и увидел, что тот запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на гербе были изображены лев, орел, барсук и змея, а в середине — большая буква «X».

— Давай поживее, мальчишка! — крикнул из кухни дядя Вернон. — Что ты там копаешься? Проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки?

Дядя Вернон расхохотался собственной шутке. Сунув письмо под коврик, Гарри вернулся на кухню. Он протянул дяде Вернону счет и открытку, сел на свое место и начал ковыряться в овсянке, борясь с желанием выбежать из кухни, сломать печать и прочесть первое в его жизни письмо. Никто ни разу никогда в жизни не писал ему писем. Да и кто мог ему написать? У него не было друзей, у него не было других родственников, он даже не был записан в библиотеку, из которой ему могло бы прийти по почте грубое послание с требованием немедленно вернуть книги. Может быть, это розыгрыш? У Дадли не хватило бы на это мозгов, но оставались его друзья. Джон, Энди, и, конечно же, Пирс. Да, Пирс вполне способен на что-то, кроме охоты на Гарри.

После завтрака Гарри отправили работать в саду, что мальчика немало порадовало. Он рассчитывал на худшее: тетя Петунья вполне могла поручить ему вымыть посуду, а коврик не то чтобы очень хорошо маскировал письмо. Вообще не маскировал, если быть честным.

Выудив конверт из сомнительного тайника и сунув его за пазуху, Гарри отправился на свидание с первым в своей жизни письмом.

Подровняв с полметра живой изгороди, Гарри счел, что усыпил теткину бдительность мерным щелканьем ножниц, и она не явится проверять, чем он занят. Устроившись в теньке, мальчик вскрыл конверт, вытащил письмо и прочитал:

«ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волш., Верх. чародей, Президент Международной конфед. магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства Хогвартс. Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора».

Чародейства и Волшебства, ага. Даже обидно. Неужели они думают, что Гарри настолько тупой, чтобы принять это за правду? И ведь как подготовились: сургуч, пергамент. Сову какую-то приплели. Гарри скривился, несколько раз щелкнул ножницами, бросил обрезки письма в кучку остриженных веток и продолжил свое однообразное занятие.

На следующее утро за почтой вызвался сходить Дадли. Из кухни было слышно, как тот идет к двери, стуча своей палкой по стенам и вообще по всему, что попадалось ему на пути. А затем донесся его крик:

— Пап, тут письмо для Гарри!

Дядя и тетя нервно переглянулись. Гарри пожал плечами и откусил еще кусок тоста. Чтобы Дадли добровольно согласился что-то сделать? Теперь окончательно стало ясно, чьи это шуточки.

Дядя Вернон выхватил конверт из рук у сына.

— П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он. Подошедшая Петунья, большая любительница сплетен и слухов, взяла у мужа письмо и прочла первую строчку.

— Спасибо, тетя, все было очень вкусно, — подал голос Гарри. — Мне вымыть посуду?

— Нет, — пробормотала тетя, не отрывая глаз от письма, — иди погуляй, лето скоро закончится, а ты все в доме да в доме.

Гарри мог бы возразить, что он проводит достаточно времени на свежем воздухе, ковыряясь в саду, но не стал. Бочком выскользнув из кухни, он обул свои стоптанные кроссовки и двинул в сторону парка. У него еще осталось немного денег от тех пяти фунтов, что он вытащил из бумажника дяди Вернона, так что мороженым на десерт он обеспечен. Главное, не попасться Дадли и его дружкам.

Вечером его ждал сюрприз. Заикающийся дядя Вернон и поджавшая губы тетя Петунья велели ему собирать барахло и переселяться во вторую спальню Дадли. Это было неожиданно, но приятно, поскольку в чулане все же было очень тесно.

— Дядя, а письмо? – неожиданно вспомнил Гарри, поднимаясь по лестнице с охапкой вещей в руках. — Кто мне его написал?

— Никто. Оно было адресовано тебе по ошибке, — коротко пояснил дядя Вернон. — Я его сжег.

— Понятно, — покладисто ответил Гарри, — я так и подумал. Надеюсь, больше таких писем не будет.

Дядю Вернона передернуло.

И действительно, больше Гарри не видел ни одного письма, написанного зелеными чернилами на желтоватом пергаменте. Тетя и дядя жгли, резали, закапывали и перемалывали в кухонном комбайне корреспонденцию своего племянника, а он наслаждался неожиданной свободой. Хорошо, что Дадли имеет привычку ссыпать мелочь на тумбочку, не пересчитывая. Часто шариться в дядином бумажнике опасно. А как сказала тетя, лето скоро закончится, а что за лето без мороженого?

2. Здравствуй, чудище лесное, огромадное и злое!

К концу недели Гарри убедился, что дома что-то не в порядке. Дядя заколотил окна, заткнул дымоход в камине какими-то тряпками, запретил всей семье открывать двери и не расставался с кочергой. Тетя вздрагивала от каждого шороха и постоянно пригибалась, как будто боялась удариться лбом о невидимую притолоку. Когда она завизжала, испугавшись всплеснувшей от сквозняка занавески, дядя Вернон побагровел, нервно выдрал чуть не половину уса и постановил:

— Хватит. Мы уезжаем. Собирайтесь, быстро, все!

Гарри, которому собирать было нечего, философски пожал плечами и пошел проведать дядин бумажник, отдыхающий на каминной полочке.

Они ехали. Ехали все дальше и дальше. Даже тетя Петунья не решалась спросить, куда они направляются. Несколько раз дядя Вернон делал крутой вираж, и какое-то время машина двигалась в обратном направлении. А потом снова следовал резкий разворот.

— Сбить их со следа… сбить их со следа, — всякий раз бормотал дядя Вернон.

Гарри подумал было, что за дядей охотится мафия. Скоро их догонят, с дяди потребуют два, нет, три миллиона фунтов, тетю и Дадли возьмут в заложники, а он… тут перед внутренним взором всплыл образ дрели. Скучнейший предмет. Дрели и мафия несовместимы. Так же как мафия и дядя Вернон. Хотя если затаившийся в Литтл Уингинге мафиозный клан использовал дрели как орудие пыток, а дядя поставил им бракованную партию и отказался менять по гарантии… Тут Гарри опять сбился с мысли, впечатавшись носом в переднее сиденье.

Дядя Вернон притормозил у мрачной гостиницы на окраине большого города. Дадли и Гарри выделили одну комнату на двоих — в ней были две двуспальные кровати, застеленные влажными, пахнущими плесенью простынями. Дадли тут же захрапел, а Гарри сидел на подоконнике, глядя вниз на огни проезжающих мимо машин и думая, гадая, мечтая…

На завтрак им подали какую-то малосъедобную дрянь. Дядя Вернон поболтал ложкой в заплесневелых кукурузных хлопьях и двинулся скандалить с хозяйкой гостиницы. Вернулся он бледный, с дергающимся глазом, выдернул семейство из-за стола и велел пошевеливаться.

Никто не знал, куда именно они едут. Дядя Вернон завез их в чащу леса, вылез из машины, огляделся, потряс головой, сел обратно, и они снова двинулись в путь. То же самое случилось посреди распаханного поля, на подвесном мосту и на верхнем этаже многоярусной автомобильной парковки.

— Папа сошел с ума, да, мам? — грустно спросил Дадли после того, как днем дядя Вернон оставил автомобиль на побережье, запер их в машине, а сам куда-то исчез.

Гарри навострил уши, но тетя Петунья не успела ничего ответить. Вернулся дядя с каким-то пакетом в руках. По лицу его блуждала непонятная улыбка, которая Гарри очень не понравилась. А вдруг дядюшка и правда того?

— Я нашел превосходное место! — объявил дядя Вернон. — Пошли! Все вон из машины!

На улице было очень холодно. Дядя Вернон указал пальцем на огромную скалу посреди моря. На вершине скалы приютилась самая убогая хижина, какую только можно было представить.

В лодке было еще холоднее, чем на берегу, а в хижине еще хуже, чем в лодке. Огонь развести не удалось, а из еды дядюшка приобрел четыре пакетика чипсов и четыре банана. Голодные и замерзшие, Дурсли и их племянник принялись устраиваться на ночлег. Тетя Петунья нашла в углу одной из комнат покрытые плесенью одеяла и устроила Дадли постель на изъеденной молью софе. Они с дядей Верноном ушли во вторую комнату, где стояла огромная продавленная кровать, а Гарри пришлось улечься на пол, накрывшись самым тонким и самым рваным одеялом.

Свернувшись в клубок, он следил за минутной стрелкой на светящемся циферблате часов Дадли. Через десять минут ему исполнится одиннадцать лет, и это будет самый дурацкий день рождения в его жизни.

Пять минут. На улице что-то заскрипело. Гарри поежился. Еще не хватало, чтобы этот хлипкий домик сложился прямо им на головы.

Три минуты. Снаружи раздался непонятный звук, словно море громко хлестнуло по скале. А еще через минуту до Гарри донесся громкий треск — наверное, это упал в море большой камень. По крайней мере, Гарри на это надеялся.

Одна минута. Сорок секунд. Тридцать. Двадцать…

БУМ!

ТРАХ!

В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным треском приземлилась посреди комнаты.

В дверном проеме стоял великан. Его лицо скрывалось за длинными спутанными прядями волос и огромной клочковатой бородой, но зато были видны его глаза, маленькие и блестящие, как черные жуки. Великан протиснулся в хижину и пригнулся, но голова его все равно касалась потолка — уж слишком он был велик. Он наклонился, поднял дверь и легко поставил ее на место. Грохот урагана, доносившийся снаружи, сразу стал потише. Великан повернулся и внимательно оглядел всех, кто был в хижине.

Дадли взвизгнул и, соскочив с софы, рванулся к вышедшей из второй комнаты матери и спрятался за нее. Тетя Петунья в свою очередь шагнула за спину дяди Вернона и пугливо пригнулась, словно надеялась, что за мужем ее не будет видно. Гарри споткнулся, ударился об пол коленом, запутался в одеяле, и на четвереньках шустро пополз к тете. Если пригнуться за ее юбкой, а сверху накинуть эту рванину, которой он укрывался, можно прикинуться большим комком тряпок. Ну или чем-нибудь в этом роде.

Дядя Вернон издал какой-то странный звук, похожий на скрип, и шагнул вперед.

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — заявил он. — Вы взломали дверь и вторглись в чужие владения!

— Да заткнись ты, Дурсль! А вот и наш Гарри!

Наш? Гарри охватила паника. Похоже, ветошью прикинуться не получится.

Здоровенный, почти в два человеческих роста, косматый неопрятный хмырь пугал мальчика до дрожи, до завязывающихся в узел внутренностей. Гарри много чего боялся. Дадли с его бандой, собак, велосипедистов, директора школы, дяди Вернона в плохом настроении, но это были страхи привычные, знакомые. Понятные. Великан был чужим, странным, необычным, и от этого был куда страшнее, чем бульдоги тетушки Мардж.

3. Рядом с не кончающимся детством — некогда стареть учителям

— Дамблдор, зачем вы это сделали? Вы же знаете Хагрида! Он неотесан, косноязычен и выглядит, как оживший ночной кошмар! Если вы не способны взглянуть на него непредвзято, спросили бы у меня или хоть у Помоны. Неудивительно, что мальчик испугался. Как вы додумались послать Хагрида к Гарри Поттеру?! Как вам вообще такое в голову пришло?!

— Мне кажется, вы преувеличиваете. Да, наш лесник не блещет красноречием, но у него доброе сердце, и он любит детей. Я очень рассчитывал на то, что они с Гарри подружатся.

— Хотите сказать, что я злая, жестокая и бесчувственная особа?!

— Нет, погодите! Вы правда думаете, что кто-то мог захотеть подружиться с Хагридом, выбившим дверь?

— И поэтому вы послали его, а не меня? Или хотя бы Помону?

— Так себе и представляю: вваливается ко мне в дом великан, с моей же дверью в руках, а я ему: «Давай дружить». И бегу ставить чайник.

— Я вообще не представляю себе, как теперь подступиться к родственникам Поттера. На их месте, я бы стрелял в каждого, кто произнесет рядом со мной слово «Хогвартс».

— Мои дорогие профессора. Я думаю, вы преувеличиваете. Небольшая случайность, не произошло ничего непоправимого…

— Как ничего? Уникальное растение, единственное во всей Британии!

— Арабелла говорит, что Гарри отказывается выходить из своей комнаты. Его кузен начал заикаться! Его дядя попал в больницу с сердечным приступом!

— Ну или вызывал полицию. Полицейские дубинки, знаете ли, это такая вещь…

— Редчайший экземпляр подвида плакучих ив! И на нее со значительной высоты падает Хагрид! А потом еще и дверь.

— А после того как его тетя попыталась открыть зонтик Хагрида, пришлось вызывать бригаду Обливиаторов!

— А вместо чашек можно взять литровые банки. Или цветочные горшки.

— А ведь мистер Поттер так и не получил свое письмо. Я уже не говорю о покупке школьных принадлежностей.

— Горшки нельзя, там же отверстия для слива воды!

— Тихо, коллеги, тихо. ТИШИНА!

— И незачем так орать. У меня теперь в ухе звенит.

— Загадывайте желание, быстрее!

— Поможет?

— Ну, не повредит уж точно.

— ПРОШУ МИНУТОЧКУ ВНИМАНИЯ! Благодарю вас, коллеги. Мне кажется, мы слегка отвлеклись от темы. Напоминаю, что мы собрались на первый педсовет в этом учебном году, для того чтобы решить, как мы будем вручать письмо Гарри Поттеру.

— И кто будет тем болваном, которому придется краснеть за коллектив Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс в целом и за Хагрида в частности.

— Как-то вы это нехорошо сказали.

— Зато честно.

— Я не пойду. Как злая, жестокая и бесчувственная особа, которая не любит детей. Боюсь нанести мистеру Поттеру еще одну моральную травму. Случайно.

— Ну что вы такое говорите, право же…

— Нет, и не уговаривайте. Раньше надо было думать.

— Я тоже не могу. Подготовка к учебному году отнимает значительное количество сил и времени. Очень плотный график.

— Поддерживаю предыдущего оратора!

— У меня, между прочим, из-за летающего Хагрида учебные планы до сих пор не написаны.

— Вот кстати, когда вы мне их сдадите уже? Мне еще в Министерстве их утверждать.

— С каких это пор Министерство утверждает нам планы?

— Коллеги, мы опять отвлеклись! Предлагаю пойти от противного. Кто может выделить время на визит в Литтл Уингинг, поднимите руки. Нет, чаю больше не надо, спасибо. Что, вообще никого?

— Педсовет мы или кто? Давайте уже посоветуемся и кого-нибудь пошлем.

— Кого, например?

— А кого нам не жалко? И не надо на меня так смотреть, я про младший педагогический состав.

— Вот это правильно.

— Осталось выбрать жертву.

— Как-то вы это нехорошо сказали.

— Зато честно.

— Предлагаю первого, кто зайдет в учительскую. Кроме Хагрида.

— И Филча.

— Вот это очень правильно! От Филча кто угодно заикаться начнет.

— Интересно, кто сейчас откроет дверь и вляпается по самые уши?

— Фу! Я понимаю, что честно, но все-таки очень грубо.

— Предлагаю небольшое пари! По пять сиклей.

— Не успеем, слышите, каблуки цокают?

— Да-да, заходите, Аврора! Мы как раз вас вспоминали! У меня есть для вас небольшое поручение. Ничего сложного, и это не отнимет у вас много времени...

4. Голубой вагон бежит, качается...

Тот август, что Гарри прожил у Дурслей перед тем, как уехать в Хогвартс, нельзя было назвать особенно веселым. Гарри почти не выходил из своей комнаты. Целыми днями он лежал на кровати и читал до поздней ночи. «Историю Хогвартса», учебники, которые оказались жутко интересными, и министерскую брошюру «Памятка маглорожденного волшебника». Брошюра оказалась самым полезным приобретением. В ней были перечислены магические виды транспорта, приведено подробное описание денежной системы Магической Англии, начерчены схемы проезда к важным учреждениям со стороны магловского Лондона, и даны телефоны, по которым можно и нужно было звонить в экстренных случаях. Гарри долго боролся с искушением выйти на улицу и взмахнуть волшебной палочкой, но здравый смысл победил. Вряд ли тетя с дядей одобрят появление автобуса «Ночной рыцарь» на их ухоженной лужайке перед домом. Отношения с ними после великана, зонтика и визита профессора Синистры испортились окончательно. Дадли теперь так боялся Гарри, что опасался находиться с ним в одной комнате. А тетя Петунья и дядя Вернон больше не осмеливались запирать Гарри в чулане, принуждать его к чему-нибудь или кричать на него. Если честно, они вообще с ним не разговаривали. Они были ужасно напуганы и одновременно злы на Гарри и вели себя так, словно его не замечали. Конечно, это было значительно лучше, чем раньше, но Гарри радовался таким переменам только поначалу, а потом стал тосковать.

Первого сентября Гарри проснулся в пять часов и уже не смог заснуть, он был слишком взволнован. Он встал и влез в джинсы — наверное, не стоило ехать на вокзал в мантии волшебника, проще было переодеться в поезде. Он тщательно изучил присланный ему список необходимых книг и вещей, чтобы убедиться, что ничего не забыл, прикрыл шрам бейсболкой и начал ходить взад-вперед по комнате, дожидаясь, пока проснутся Дурсли. Два часа спустя дядя Вернон запихнул огромный чемодан Гарри в багажник своей машины, и они поехали на вокзал.

По дороге Гарри размышлял, удачна ли его маскировка. Собственная популярность в волшебном мире, о которой он узнал из купленных для дополнительного чтения книг, стала для него неприятным сюрпризом. Да и профессор на что-то такое намекала. Гарри не любил привлекать к себе внимание, а поскольку его шрам упоминался и в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке», мальчик решил как можно дольше прятать свой лоб. Нет шрама — нет Гарри Поттера. Товарный знак недоступен для просмотра.

В половине одиннадцатого утра Гарри, припомнив наставления профессора Синистры, двинулся по направлению к барьеру. Двигаться быстро было нелегко — его постоянно толкали снующие мимо люди, к тому же тележка была очень тяжелой. Но страх не попасть в Хогвартс оказался сильнее, и Гарри ускорил шаг. Он был уверен, что сейчас врежется прямо в билетную кассу и на этом все закончится, но, вспомнив слова профессора, налег на поручень тележки и тяжело побежал.

Барьер все приближался, и Гарри понимал, что остановиться уже не сможет, потому что ему не удастся удержать разогнавшуюся тележку. Оставалось каких-то два шага. Гарри прикрыл глаза, готовясь к удару. Удара не произошло, и он, не замедляя бега, открыл глаза.

Гарри находился на забитой людьми платформе, у которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила:

«Хогвартс-экспресс. 11:00».

Гарри оглянулся назад и увидел, что билетная касса исчезла, а на ее месте находится арка с коваными железными воротами и табличкой: «Платформа номер девять и три четверти». Значит, он смог, значит, у него все получилось.

Облегченно вздохнув, Гарри двинулся вдоль поезда, заглядывая в окна в поисках свободного местечка. Первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места. Наконец мальчик нашел пустое купе в вагоне, находившемся почти в самом хвосте состава. Однако когда он попытался загрузить туда свой багаж, то просто не смог поднять его на нужную высоту. Дважды чемодан падал и больно бил его по ноге. Гарри уже совсем отчаялся, но внезапно чемодан взлетел и приземлился в дальнем углу купе.

Гарри обернулся. За его спиной стояла пожилая дама с волшебной палочкой в руках. Из-за ее спины выглядывал круглолицый мальчик, прижимающий к себе жабу.

— Спасибо, мэм, — поблагодарил Поттер и полез устраиваться поудобнее.

Кроме жабовладельца, которого звали Невилл, в купе подсели две девочки. Третьекурсница Линда с Хаффлпаффа и Мэри с Рейвенкло, перешедшая в этом году на пятый курс.

Вначале Гарри пытался читать «Историю Хогвартса», но потом засунул книжку в чемодан и присоединился к общей беседе. Гарри объяснили правила игры в квиддич, угостили шоколадной лягушкой, а потом разговор сам собой перешел на школу.

— Хаффлпафф отличный факультет, — горячилась Линда. — Все рассказы, что на нашем факультете учатся только тупые, это гнусное вранье! Да, у нас нет ярких звезд, зато все трудолюбивые и упорные. А нормальное общество одним гениям не построить. И еще у нас вход на кухню рядом с гостиной!

— Кухня — это аргумент, — уважительно кивнул Гарри. — А гениев куда определяют?

— Гении — это по части Мэри, — хихикнула Линда. — Целый факультет гениев.

Мэри закатила глаза, но удержать лицо ей не удалось, и девушка тоже весело рассмеялась.

— А у меня родители учились на Гриффиндоре, — тихо сказал Невилл.

— Факультет отважных, — кивнула Линда. — Туда попасть тоже очень и очень неплохо. Да и Слизерин не хуже, если уж на то пошло.

— Да… но… там же темные маги… — от возмущения Невилл покраснел и начал заикаться.

— Да какие они темные, — отмахнулась Мэри. — Ну учился там Сам-Знаешь-Кто, и что ж теперь? Зато они за своих горой, и Снейп их защищает. А что там дети Упивающихся учатся, так дети в чем виноваты? Родителей не выбирают. Нет, Слизерин тоже хорош. Только туда не всех берут.

5. Когда остановился я на перепутье бытия, чтобы создать себе дорогу

Первокурсники шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, Гарри услышал шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа.

Но профессор МакГонагалл вела их совсем не туда, а в маленький пустой зальчик. Толпе детей тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь. Некоторые, правда, осматривались с интересом. А блондинчик из поезда прямо-таки пронзал окружающих рентгеновским взглядом. Гарри поплотнее натянул шляпу, заменившую бейсболку в качестве средства маскировки.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала их профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас распределят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы.

— Кошмар, — пробормотал Невилл. — Ненавижу, когда на меня пялятся.

Гарри сочувствующе похлопал его по плечу:

— Ничего, это ненадолго. Попялятся и переключатся на кого-нибудь другого.

На кого они переключатся, Гарри знал точно, и бодрости духа это знание не добавляло. С другой стороны, он хотя бы спокойно доехал до школы. Уже плюс.

От волнения пересохло горло, дрожали руки, а ноги словно налились свинцом. Не очень понимая, куда и зачем он идет, Гарри, вместе с остальными первокурсниками, прошел в огромный зал, освещенный тысячами свечей. Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений.

Профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку.

«Интересно, зачем она здесь? — подумал Гарри. В голове его сразу запрыгали сотни мыслей. — Может быть, надо попытаться достать из нее кролика, как это делают фокусники в цирке?»

Он огляделся, заметив, что все собравшиеся неотрывно смотрят на Шляпу, и тоже начал внимательно ее разглядывать. На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела.

Гарри сразу же почувствовал солидарность с тетей Петуньей. Не просто выкинуть, а предварительно сжечь! Какие отвратительные звуки!

Песня была длинной, и смысла ее Гарри уловить не смог. Наконец, эта пытка закончилась, и профессор МакГонагалл шагнула вперед. В руках она держала свиток пергамента.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение…

— Хаффлпафф! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившееся у стола привидение приветливо помахало ей рукой.

— Боунс, Сьюзен!

— Хаффлпафф! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной.

— Бут, Терри!

— Рейвенкло!

Гарри сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Ну не сожрут же его все эти люди. Может, все будет не так страшно. Может, про этот дурацкий подвиг уже все забыли.

— Лонгботтом, Невилл!

Невилл, все это время жалобно сопевший у Гарри за спиной, умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета.

Шляпа серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть «Гриффиндор». Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к столу, за которым сидели ученики факультета, забыв снять Шляпу. Весь зал оглушительно захохотал, а спохватившийся Невилл развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу Мораг МакДугал.

Блондинчика из поезда звали Драко Малфой, и Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала:

— Слизерин!

Малфой присоединился к своим друзьям Крэббу и Гойлу, ранее отобранным на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным собой.

Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перкс и, наконец…

— Поттер, Гарри!

Гарри сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала черная стена.

— Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так, — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить? Может быть, в Слизерин? Он поможет тебе достичь величия, это несомненно.

«Уважаемая шляпа, — занервничал Гарри. — Я ничего не имею против Слизерина. Но там, на минуточку, учился тот мужик, которого я зашиб лбом в раннем детстве. Вы уверены, что это будет правильный ход? С точки зрения политики?»

— Интересное возражение, — признала Шляпа. — Возможно, Гарри Поттер на Слизерине, действительно, не самый верный выбор. Тогда куда же мне тебя определить? До Рейвенкло ты все же не дотягиваешь. На Хаффлпафф… Вот Лонгботтом так туда просился, так просился, а пришлось запихнуть его на Гриффиндор. Потому что у Хаффлпаффа места в спальнях для мальчиков закончились. Так что выбор очевиден.

6. Не плюй в кислоту!

На уроке зелий Гарри все-таки сорвался.

Предыдущие дни стали для него настоящим кошмаром. За дверями кабинетов, в которых у Гарри были занятия, собирались толпы школьников, желающих взглянуть на него. Одни и те же люди специально по нескольку раз проходили мимо, когда он оказывался в коридоре, и пристально смотрели ему в лицо. Гарри не мог даже поесть спокойно. Когда на твою вилку пялится толпа народу, кусок просто застревает в горле. Причем на него беззастенчиво таращились как студенты, так и некоторые преподаватели. Преподаватель Чар профессор Флитвик вообще ухитрился навернуться со своего стула прямо на уроке.

В гостиной было ничем не лучше, чем в коридорах. А соседи по спальне еще и задавали дурацкие вопросы:

— А можно посмотреть на твой шрам?

— А ты помнишь Сам-Знаешь-Кого?

— Неужели совсем ничего?

— Гарри, друг, ты куда?!

Единственным приятным исключением был Невилл. Но, к сожалению, он был недостаточно толстым, чтобы спрятаться за ним целиком.

По дороге к кабинету зельеварения Гарри изнемогал от шепотков за спиной.

— Вон он, смотри!

— Где?

— Да вон, рядом с пухлым пацаном.

— Это который в очках?

— Ты видел его лицо?

— Ты видел его шрам?

Его уже трясло от всеобщего внимания, поэтому он плюхнулся за ближайшую к выходу парту, стиснул зубы и попытался успокоиться. Рядом с ним устроился Рон Уизли.

Речь Снейпа Гарри благополучно пропустил мимо ушей. Мало того, что он был не в состоянии воспринимать информацию, так еще и профессор говорил очень тихо, практически шепотом. Впрочем, все вводные речи на уроках были одинаковы: если ты семь лет будешь пахать как проклятый, то, может быть, ты чему-нибудь и научишься.

Снейп, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.

— О, да, — негромко произнес он. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

Гарри почувствовал то самое опасное давление в груди, в ушах зашумело, к горлу подкатил ком, а к глазам — непрошеные слезы.

— Я не хотел, сэр! — практически выкрикнул он, не вставая с места.

Профессор Снейп опешил. А может быть, почувствовал что-то неладное.

— Чего вы не хотели, мистер Поттер? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Аваду лбом отбивать! Я не знаю, как так получилось! Я ничего для этого не делал! Тоже мне, героизм! Теперь одни меня в чем-то обвиняют, другие с чем-то поздравляют, только я тут не при чем! Я не хотел этой дурацкой славы!

Стеклянные банки с заспиртованными животными, расставленные в шкафу, мелодично позвякивали в такт выкрикам Гарри.

— Успокойтесь, мистер Поттер, вас никто ни в чем не обвиняет. А желающие погреться в лучах Вашей славы и прочие любители дешевой популярности скоро уймутся. ВАМ ВСе ПОНЯТНО?

Внезапно Гарри почувствовал себя воздушным шариком, из которого выпустили весь гелий. Сейчас бы свернуться клубком и проспать двое суток.

— Да, сэр, — вяло ответил мальчик. — Спасибо.

После его выступления царившая в классе тишина стала почти абсолютной. Нарушало ее только хихиканье уткнувшегося в ладони Драко Малфоя.

— Минус балл Гриффиндору за попытку сорвать урок, — невозмутимо ответил профессор Снейп и продолжил перекличку.

Это было ужасно несправедливо. Гарри уже открыл рот, чтобы возразить, когда Рон пнул его под столом.

— Не нарывайся, — прошептал Рон. — Я слышал, что Снейп, если разозлится, может очень сильно навредить.

После короткой лекции о свойствах аконита Снейп разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Гарри, помявшись, поднял руку.

— Да, мистер Поттер? — поморщился профессор.

— Сэр, а можно, я пересяду на первую парту? Отсюда я не вижу рецепт на доске, даже в очках.

— Минус еще один балл Гриффиндору, за то, что не подумали об этом раньше. Вы только сейчас обнаружили, что плохо видите? Браун — к Уизли. Поттер — пересаживайтесь к Грейнджер. В классе есть еще кто-то с проблемами зрения?

Желающих пересесть поближе к Ужасу Подземелий не нашлось. Красный как помидор Гарри собрал свои вещи и пересел к кудрявой девчонке с теплыми карими глазами. Она, кстати, была одной из немногих, кто вел себя относительно прилично. По крайней мере, она не показывала на Гарри пальцем и не тыкала руками ему в лицо, чтобы пощупать шрам.

Урок продолжился. Снейп кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Гермиона, не умолкая ни на мгновение, страшным шепотом поучала Гарри, что и как надо делать. Это напрягало, но зато их зелье даже чем-то напоминало свое описание в учебнике.

В тот момент, когда они погасили огонь под котлом, кто-то громко заорал:

— Стой, тупица!

Гарри вздрогнул и обернулся.

Малфой схватил Невилла за руку и злобно прошипел:

— Ты бы хоть в рецепт посмотрел. Прежде чем добавлять в зелье иглы дикобраза, его нужно снять с огня. Сейчас бы и котел расплавился, и нам бы всем мало не показалось. Тебе так хочется в больничное крыло?

— Н-н-нет, — промямлил Невилл. — Спасибо большое.

— Десять баллов Слизерину за спасение учеников от взрыва котла, — одобрительно кивнул Драко профессор Снейп. — Сдаем образцы работ!

Гарри закупорил пробкой пробирку со своим зельем, поставил на учительский стол и вышел в коридор. Следом тянулась Грейнджер и бубнила что-то о том, что Малфой, конечно, помог, но неприлично так выражаться, и с баллами несправедливо вышло… Ее горячо поддержал вывалившийся из двери Рон. Невилл пытался возражать, но его бормотание просто потерялось в общем хоре.

Увлекшись обсуждением мерзких скользких слизеринцев однокурсники не заметили, как Гарри Поттер замедлил шаг и поравнялся с Драко.

— Спасибо тебе за Невилла, — серьезно сказал Гарри. — Он, в принципе, неплохой парень. Неуклюжий просто и несобранный.

7. Взлететь в небо стрелой...

Вернувшись с уроков, первокурсники заметили вывешенное в Общей гостиной Гриффиндора объявление. Со вторника начинались полеты на метлах — и студентам факультетов Гриффиндор и Слизерин предстояло учиться летать вместе.

Это было как раз то, о чем мечтал Гарри: опозориться перед половиной однокурсников разом. Выставить себя дураком — и не просто дураком, а дураком, сидящим на метле и не знающим, как взлететь. Прежде чем Гарри прочел это объявление, он молил небо о том, чтобы их поскорее научили летать, — ни одно занятие в Хогвартсе не вызывало у него такого интереса. Но теперь…

Все, кто родился в семьях волшебников, беспрестанно говорили о полетах и квиддиче. Малфой рассказывал длинные хвастливые истории о том, где и как он летал на самых разных метлах. Послушать Симуса Финнигана, так тот все свое детство провел на метле. Даже Рон готов был рассказать любому, кто его выслушает, о том, как он однажды взял старую метлу Чарли и чудом избежал столкновения с дельтапланом.

Правда, и среди родившихся в семьях волшебников были исключения. Так, Невилл признался, что у него в жизни не было метлы, потому что бабушка строго-настрого запрещала ему даже думать о полетах. В глубине души Гарри был с ней полностью согласен — Невилл умудрялся попадать в самые невероятные истории, даже стоя на двух ногах.

Дин Томас относился к предстоящему уроку философски: или получится, или не получится. А вот Грейнджер отказывалась верить, что не всему можно научиться по учебникам. Во вторник за завтраком она утомляла всех сидевших за столом, цитируя советы и подсказки начинающим летать, которые почерпнула из библиотечной книги под названием «История квиддича». Занудная лекция была прервана визитом совы Невилла, которая уронила на стол маленький сверток.

Лонгботтом достал из него небольшой стеклянный шар. Казалось, что шар заполнен белым дымом.

— Это напоминалка! — пояснил Невилл. — Бабушка знает, что я постоянно обо всем забываю, а этот шар подсказывает, что ты что-то забыл сделать. Вот смотрите — надо взять его в руку, крепко сжать и, если он покраснеет…

Лицо Невилла вытянулось: шар в его руке внезапно окрасился в ярко-красный цвет.

— Ну вот… — растерянно произнес Невилл.

Он попытался вспомнить, о чем именно он забыл, когда Малфой, проходивший мимо, выхватил шар у него из рук.

— Вот сюда нажимаешь, — менторским тоном произнес он. — И вот тут появляется картинка.

— Спасибо тебе, — обрадовался Невилл. — Ты снова мне очень помог.

— Не за что, — отмахнулся Драко, дружески кивнул Гарри и пошел к своему столу.

Рон недобрым взглядом проводил белобрысую макушку и повернулся к Невиллу:

— Ну давай, нажимай! Посмотрим, что она покажет!

— Я потом посмотрю. Вообще-то, это личное, — внезапно сухо ответил Лонгботтом, сунул напоминалку в карман и принялся за овсянку.

В три тридцать первокурсники Гриффиндора торопливым шагом подходили к площадке, где обучали полетам. Первокурсники Слизерина были уже там, как и двадцать метел. Метлы выглядели старыми, грязными и растрепанными. Гарри вспомнил школьные волейбольные мячи и вздохнул. Везде одно и то же.

Преподаватель полетов мадам Хуч построила их в шеренгу и велела приманивать метлы. Метла Поттера прыгнула ему в руку сразу. Разглядев древко поближе, мальчик затосковал о перчатках. Или хотя бы о возможности помыть руки. Лекции тети Петуньи о том, что грязь — это недопустимо, подкрепленные практическими занятиями по уборке, въелись в память намертво.

Пока Гарри тосковал по чистенькой тетиной кухне, в которой на него никто не пялился, не показывал пальцем и не шептался за спиной, Невилл ухитрился влипнуть в очередную неприятность. Не справившись с метлой, он рухнул на землю с высоты второго, а то и третьего этажа. Девочки повизгивали и закрывали лица ладонями. Мальчики вытягивали шеи и пытались рассмотреть лежащее на земле тело. Когда выяснилось, что у Лонгботтома всего лишь сломано запястье, общий выдох прозвучал скорее разочарованно, чем облегченно. Одна лишь Грейнджер вновь принялась цитировать «Историю квиддича», объясняя всем, что именно Невилл сделал не так.

Мадам Хуч повернулась к остальным ученикам:

— Сейчас я отведу его в Больничное крыло, а вы ждите меня и ничего не делайте. Метлы оставьте на земле. Тот, кто в мое отсутствие дотронется до метлы, вылетит из Хогвартса быстрее, чем успеет сказать слово «квиддич». Пойдем, мой дорогой.

Мадам Хуч приобняла заплаканного Невилла и повела его в сторону замка. Невилл сильно хромал.

Гермиона продолжала бубнить какие-то инструкции. Рон рассеянно вытащил из кармана пирожок и принялся его жевать. Остальные студенты разбились на группки и тихо обсуждали происшедшее.

Внезапно Малфой, с хитрым лицом шептавший что-то Крэббу и Гойлу, шагнул в сторону и поднял что-то с земли.

— Смотрите, — развеселился он. — Это дурацкая напоминалка Лонгботтома. Из кармана, что ли, выпала? Вот растяпа!

Рон сжал кулаки и шагнул вперед. Гарри понял, что сейчас начнется скандал. Возможно, даже с дракой.

Решительно отодвинув в сторону Грейнджер, он обошел Рона и спокойно спросил:

— Ты сам ему в Больничное крыло отнесешь или мне сходить?

— Вместе пойдем, — заявил Малфой. — Вы ж с ним вроде как друзья? Ну вот, навестишь друга, а я напоминалку отдам. Заодно провожу тебя, а то заблудишься в большом и страшном Хогвартсе, и найдут твои косточки через сто лет в подвале, обглоданные крысами.

Крэбб и Гойл заржали. Гарри фыркнул:

— Точно в подвале? Не в банках в кабинете зельеварения?

Теперь уже смеялись все, кроме Рона и Гермионы, у которой чувство юмора, похоже, отсутствовало напрочь.

Вернувшаяся мадам Хуч объяснила первокурсникам, как правильно садиться на метлу. Сделав положенные два круга вокруг площадки, студенты побросали метлы в неаккуратную кучу и гурьбой ринулись к замку.

— Эй, Поттер, — окликнул гриффиндорца Драко, — так ты идешь навещать своего толстого плаксивого друга? Если да, то нам налево.

8. Да ночью спускается с диких высот жестокий, насмешливый тролль

Проснувшись утром в канун Хэллоуина, ребята почувствовали восхитительный запах запеченной тыквы — непременного атрибута этого праздника. Предвкушение торжества сделало ленивыми и рассеянными даже самых старательных учеников. Всех, кроме Гермионы Грейнджер. Стоило кому-то расслабиться и уставиться в окно вместо того, чтобы пытаться поднять в воздух перо или слушать профессора Биннса, в его мозг начинал ввинчиваться тоненький голосок, похожий на зудение очень голодного комара. Она советовала, упрекала, напоминала о баллах и кубке школы и взывала к разуму и совести. Немудрено, что к концу занятий весь первый курс Гриффиндора был в очень плохом расположении духа.

— Неудивительно, что ее никто не выносит, — пробурчал Рон, когда они пытались пробиться сквозь заполнившую коридор толпу школьников. — Если честно, она — настоящий кошмар.

Наконец они выбрались из толпы. Но в этот момент кто-то врезался в Гарри сбоку, видимо, не заметив его. Это была Гермиона. Она тут же метнулась обратно в толпу, но Гарри успел разглядеть ее заплаканное лицо, и это его встревожило.

— По-моему, она услышала, что ты сказал, — озабоченно произнес он, повернувшись к Рону.

— Ну и что? — отмахнулся Рон, но, кажется, ему стало немного неуютно. — Она уже должна была заметить, что никто не хочет с ней дружить.

Гермиона не появилась на следующем уроке, и до самого вечера никто вообще не знал, где она. Лишь спускаясь в Большой зал на банкет, посвященный Хэллоуину, Гарри случайно услышал, как Лаванда Браун рассказывала своей подружке Парвати, что Грейнджер плачет в женском туалете и никак не успокаивается, прося оставить ее в покое. Гарри стало слегка не по себе. Но уже через несколько мгновений, когда они вошли в празднично украшенный Большой зал, Гарри и думать забыл о Гермионе.

Зал освещали тысячи свечей, воткнутых в тыквы. На потолке сидели летучие мыши. Время от времени они лениво перелетали с места на место, тревожа огоньки фонариков, и тогда по стенам принимались плясать кошмарные тени.

Весело переговариваясь, студенты наполняли свои тарелки едой. Внезапно дверь Большого зала распахнулась, и в зал вбежал профессор Квиррелл в сбившемся набок тюрбане.

— Тролль! Тролль… в подземелье… спешил вам сообщить… — простонал он и, потеряв сознание, рухнул на пол.

В зале поднялась суматоха. Понадобилось несколько громко взорвавшихся фиолетовых фейерверков, вылетевших из волшебной палочки профессора Дамблдора, чтобы снова воцарилась тишина.

— Старосты! — прогрохотал Дамблдор. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни!

Перси тут же вскочил из-за стола, явно чувствуя себя в своей стихии.

— Быстро за мной! — скомандовал он. — Первокурсники, держитесь вместе! Если будете слушать меня, ничего страшного не случится!

Гарри послушно потрусил следом за старшим Уизли. Они дошли до лестницы, как вдруг мальчика словно ударили по голове. Гермиона! Она же ничего не знает про тролля!

Спрятавшись за ближайшими доспехами, Гарри подождал, пока строй гриффиндорцев втянется за поворот, и со всех ног припустил обратно в Большой зал.

Влетев в двери, он вынужденно затормозил обо что-то большое, но не сказать чтобы очень мягкое. Подняв глаза, Гарри понял, что только что с разбегу врезался в профессора Снейпа. И, судя по выражению его лица, крепко ушиб ему какой-то жизненно важный орган.

— Распоряжения директора для вас пустой звук, мистер Поттер? — зашипел Снейп.

— Профессор! Там! Гермиона, одна! На втором этаже! В женском туалете! — заблажил Гарри, накрепко вцепившись в профессорскую мантию. — Ее не было на пиру! Она не знает про тролля!

Снейп отчетливо скрипнул зубами.

— Спасибо, мистер Поттер. Я вас понял. Ваш факультет уже ушел? Догоняйте колонну Рейвенкло, вон они идут, посидите пока в их гостиной. Ну что стоите? ЖИВО! БЕГОМ!

Перепуганный Гарри развернулся и побежал за Рейвенкловцами.

Втянувшись в чужую гостиную, он с любопытством огляделся по сторонам. Интересно же посмотреть! А вот Рейвенкловцам, несомненно, было интересно посмотреть поближе на живого и настоящего Гарри Поттера. Они встали полукругом и молча, как-то нехорошо, уставились на национального героя. Под взглядами множества глаз Гарри поежился. Отступать было некуда.

Один из парней сделал шаг вперед. Потом еще один. И еще. Гарри вспомнил подсмотренный из-за кресла в гостиной фильм ужасов и мысленно содрогнулся. «Живым не дамся! — подумал мальчик. — Сейчас жрать начнут! А что останется, на сувениры растащат!»

Парень сделал еще один, последний шаг и протянул руку:

— Привет, Гарри! Я Терри Бут. Ты отстал от своих? Это ничего, когда все уляжется, декан или кто-нибудь из старост тебя проводит.

— П-п-приятно познакомиться, — выдавил из себя Поттер, не до конца поверивший, что жрать его никто не собирается.

— Я Майкл. Майкл Корнер, — подошел поближе еще один первокурсник. — Гарри, ты умеешь играть в плюй-камни?

Гарри несколько раз моргнул. Да что ж такое! Все хорошо, волноваться не о чем. Профессора обязательно спасут Гермиону, и она снова будет доставать всех своими нравоучениями. Спокойно, Гарри! Ее никто не обидит, и тебя тоже.

— Нет, — повернулся он к Майклу. — Но звучит интересно. Они правда плюются? Вы покажете мне, как играть?

Спустя два часа довольный жизнью Поттер неохотно покинул гостиную Рейвенкло в сопровождении профессора Флитвика. За это время он выиграл у Терри восемь карточек от шоколадных лягушек. Слопал полкоробки шоколадных конфет, которыми угостила его старая знакомая Мэри. Заказал себе набор плюй-камней, которые должны были доставить завтра совиной почтой. Попробовал сливочное пиво. Выклянчил почитать «Наставления юному зельевару» и «Настольную книгу чар отрочества». Перезнакомился со всеми обитателями гостиной, но почти никого не запомнил. И пришел к выводу, что ходить в гости приятно, полезно и интересно.

На лестнице они столкнулись с профессором Спраут, провожавшей заплаканную Гермиону. Гарри уже знал, что девочка отделалась сильным испугом, но надеялся узнать хоть какие-нибудь душераздирающие подробности, так что сразу кинулся к однокурснице: