Чудо - цветы

I. ГУСТАЯ СИРЕНЬ ПОД ВЕТРОМ

Время действия – начало ХХ века.

«Тема меня глубоко волнует. Таких недотрог много, они незаметны и часто прекрасны, как чудо-цветы» (А.С. Грин)

На кладбище в Бедвайке растёт много густой сирени, и ветер колышет стройные, вытянутые пирамидами тополя.

Как ни странно, но Харита любила сюда приходить. Ведь именно здесь она виделась с мамой, чью могилу время от времени поглощали джунгли трав, и девушка иссекала себе руки, вырывая заросли с корнями. Мама как бы садилась рядом и тоже рвала траву, напевая песенку, которую любила в молодости, и Харита подпевала ей. И ещё - здесь были вечный покой и умиротворение. Лишь ночью мёртвые просыпались и бледными тенями блуждали среди могил, но Харита уже уходила, она знала об этом по рассказам.

В тот день она пришла попрощаться с мамой надолго. Сегодня они с отцом должны были ехать в Ласпур. Уже были куплены билеты на пароход и отправлен багаж. После смерти матери отец не хватал звёзд с неба. Дела его пошли плохо. Он выдал слишком много векселей, поэтому их жилище и оружейную мастерскую продали за долги. Да, теперь там будут чужие люди, думала Харита, вытирая слёзы. И дом, где она родилась, и её любимые синие шторы, и зелёная лампа, и уютная комната с книгами достанутся другим.

Клаус Ферроль встречал дочь в порту.

В небе пылало оранжевое солнце, а отцветавшие каштаны осыпали дороги белыми цветами. Слегка пахло нефтью, водорослями, смолой, мокрыми канатами и рыбой. Старик Ферроль еле держался на ногах, так как с утра чувствовал себя неважно. Внезапное разорение сильно поколебало его здоровье, и всё чаще земля вокруг вертелась как весёлый щенок, а ноги были словно набитыми ватой. Но старик держался изо всех сил.

Вот, наконец-то, в арке показалась знакомая и такая любимая фигурка дочери, и Ферроль поневоле залюбовался ею - так она напомнила ему жену.

«Совсем как покойная Таис... Словно ожила та прекрасная капитанская дочь, в которую я был влюблён в юности! И вот идёт она ко мне в расцвете своей молодости! Ах, как Харита на неё похожа!»

Невысокая, стройная, с гривой роскошных светлых, сколотых сзади волос, она двигалась летящим неспешным шагом. Её белое в горошек платье открывало тонкие, изящные руки, суживалось, охватывая тонкий стан, и колоколом раздавалось на широких бёдрах. Лазурно-голубые глаза Хариты высматривали в портовой суете отца.

Ферролю всегда хотелось выглядеть лучше перед дочерью. Он потянул вниз куртку, пригладил воротничок, качнув плечами, оправил подтяжки и даже пригладил завившиеся ветерком волосы.

Наконец Харита ткнулась своим длинненьким носиком в куртку отца, пропахшую порохом и табаком, он горячо обнял её, и они поспешили к причалу.

Здесь стоял белоснежный красавец – пароход «Марс» и на него всходили нарядные озабоченные пассажиры.

Но спустя день в дороге старику Ферролю стало хуже. Он лежал на койке и мелко дрожал, а Харита перестала замечать лучезарно улыбающийся океан, лиловые берега таинственных островов и резвящихся дельфинов, рассекающих острыми плавниками нефритовую воду. Она сидела рядом с отцом и всячески старалась облегчить его страдания: ставила градусник, размешивала в воде порошки, какие можно было достать, поила ими отца и рассказывала тут же придуманные ею сказки.

Корабельный врач заподозрил пневмонию и предложил выйти в Гертоне - ближайшем порту, где есть благотворительная больница.

Город разметался постройками на каменисто-песчаном берегу, о который разбивался серебристый прибой. Дома с розовыми и синими крышами уходили ввысь к невысоким горам, поросшим лесом и казались Харите спичечными коробками, из которых какие-то сказочные гномы соорудили себе жилища. Деревья отбрасывали голубоватые тени на вымощенные тротуары.

Гавань была тесна раскалёнными палубами кораблей и зарослью матч. В тёмной воде плавали шкурки апельсинов.

На пристани уже ждала вызванная штурманом карета медицинской помощи, которая доставила Ферроля в больницу.

Отец обнял обеими руками дочь и не хотел отпускать.

- В больнице посторонним нельзя, - веско сказал доктор Стерн, обращаясь к девушке. – А вашему отцу нужно лечение и полный покой.

- Папа, я найду где поселиться, и побуду там несколько дней, пока ты не подлечишься, - сказала Харита, еле сдерживая слёзы. – За меня не беспокойся. Седеющий, худощавый врач с аккуратно выбритым лицом взял Хариту под руку и вывел в коридор.

- Вы не знаете, где здесь ближайшая гостиница? – спросила Харита Стерна, когда они спускались по широкой лестнице с толстыми белыми перилами.

Врач, пригладив седые волосы, посмотрел на неё, чуть прищуривая голубые глаза.

- Все гостиницы скорее всего будут заняты, потому что много народу прибыло в Гертон на театральный фестиваль. Да и дорого в гостинице. Я предлагаю вам квартиру на эту неделю.

- На целую неделю?

- Да, да, не меньше, такие болезни быстро не лечатся.

И он дал адрес старухи Санстон, а сам, войдя в кабинет, тут же поднял трубку телефона.

Харита обречённо побрела по больничному двору, выложенному серыми каменными плитами, между которыми пробивалась трава. Девушка дошла до самого его дальнего угла и села на скамейку под ивой, положив рядом вещевой мешок и чемодан. От волнения всё её тело ломило.

II. ОДИНОКИЕ МАКИ

Их усталые, истомлённые тела гостеприимно принял маленький домик лесного сторожа. Затем они двинулись дальше, пока на их пути не показалась таверна со странным названием «Колючая рыба».

Тирмей, хозяин заведения, добродушный круглолицый человек с блестящей лысиной и чёрной окладистой бородой великодушно накормил их вкусной похлёбкой, взяв за неё сущие гроши.

- Жаль, но у меня нет для вас работы, - сказал он, разводя руками. – Впрочем, если вы оружейник, - добавил он, обращаясь к Ферролю, - то прошу вас посмотреть моё старое ружьё, уже давно сломавшееся и негодное для настоящей охоты.

- С удовольствием! Покажите, - оживился Ферроль, и хозяин повёл его в комнату, где Ферроль, тщательно осмотрев оружие, потребовал инструментов и тут же сел за починку.

- А молодая госпожа может пока отдохнуть, - улыбнулся Тирмей.

Харита с удовольствием погуляла под сенью старых буковых деревьев, посидела на скамейке с книжкой и даже успела поплескаться в летнем душе, для которого в большом баке нагревалась от солнца вода.

Наконец отец вышел довольный, вытирая промасленные руки тряпкой.

- Ну вот, милая моя, мы заработали немного деньжат.

Тирмей напоследок угостил его чарой хорошего вина.

- Если вы ходите добраться до города, то вам нужно идти прямо и повернуть налево. Там будет небольшая мыза – загородный дом очень достойного человека, и кажется, с добрым сердцем. Он живёт на окраине Лимаса. Он может подсказать, как действовать дальше.

Распрощавшись с хозяином, чьё чернобородое лицо расплывалось в улыбке, Ферроль и Харита зашагали по дороге, стараясь держаться в тени высоких деревьев.

Огромное багровое солнце постепенно склонялось к закату.

Когда они подошли к воротам небольшого поместья уже тихо и благословенно сияли сумеречные краски зари. Пахло полевыми травами и росой.

На стук открыла смуглая хмурая женщина, которая пообещала доложить о их приходе.

Двор поместья был большой, аккуратный и уютный, шелестели миртовые деревья и лавр, кустарник был тщательно подстрижен.

Вскоре к ним поспешил и сам хозяин, полная противоположность своей прислуге – элегантный, приветливый и добрый человек лет шестидесяти. На его умном твёрдом лице с орлиным носом и горящими, светло-водянистыми глазами, всегда мелькала проницательная улыбка, а полуседые волосы лежали с изяществом пудреного парика восемнадцатого столетия. Несмотря на возраст, Абрахам Флетчер сохранил ясность ума, твёрдость духа, юмор и ловкость движений.

Встретив путников как гостей, хозяин велел дать им отдохнуть, нагреть побольше воды, чтобы они помылись с дороги. Затем, накормив их отличным ужином, Абрахам Флетчер приказал служанке Миранде устроить две постели в свободных комнатах левого крыла здания.

Миранда - та самая смуглая женщина с суровым лицом, отправилась исполнять распоряжение, а Флетчер, усадив Ферроля и Хариту в гостиной, украшенной картинами и расписным куполом, стал вести с ними беседу.

Ферроль поведал свою горестную историю.

- Да, вам не позавидуешь, - сказал Абрахам Флетчер, морща лоб и покачиваясь в кресле, закинув ногу на ногу, возвышаясь в нём гордый, как лорд. – Каковы ваши дальнейшие планы? Вы же не собираетесь всю жизнь скитаться?

- Я хочу по дороге к Покету подзаработать денег на проезд в Ласпур. Там есть оружейные заводы, а дело это мне хорошо знакомо, - сказал Ферроль, дёргая себя за кончик бороды.

- О, это очень непросто, - сказал задумчиво Флетчер, качая головой. – В маленьком Гертоне, откуда вы ушли, работы не найти. А здесь же, на большом расстоянии до Покета, можно найти лишь чёрную работу у помещиков или у фермеров. А такая работа не для вас, людей городских и не имеющих навыков и здоровья переносить здешний жаркий климат. Работа в садах и на полях вам не по плечу...

- Я не чураюсь никакой работы, - спокойно сказала Харита, а Флетчер в ответ печально улыбнулся.

Харита, немного отдохнув, спокойная, сытая, чувствовала подъём духа, но некуда ей было излить его. Она сидела и улыбалась, медленно гладя кожаный валик кресла. Единственное, что её смущало – лопнувший башмак, поэтому ногу она старательно прятала под сиденье.

- Ладно, дорогие гости, сейчас уже поздно, - сказал Флетчер, хлопнув по креслу, - и вам нужно хорошенько поспать. Хотите, я провожу вас в отведённые вам покои?

Гости согласились и зашагали по дому. Они шли по узким аккуратным белым коридорам; мелькали комнаты, обклеенные розовыми, голубыми и зелёными обоями.

***

Гостям были отведены две комнаты рядом, а двери их выходили в светлый зал, украшенный позолотой и лепниной, со столом и конторкой. Рядом стояли кресла, обитые бархатом, а у стены - высокий шкап с книгами.

Флетчер сказал Харите:

- Здесь вы можете хорошенько отдохнуть.

- У вас замечательный дом! - сказала девушка восхищённо.

- Видите ли, я считаю, что во многом настроение, поступки человека зависят от цвета. Я избегаю тёмных цветов. Они вносят в жизнь уныние и печаль, а иногда и жестокость. Я считаю, что люди должны ходить в светлых одеждах и жить в светлых помещениях.

III. КРАСОТА И АРОМАТ КОЛЮЧЕЙ РОЗЫ

В этот день Харита проснулась поздно и быстро поднялась с постели. День был хмурым и в окно постукивал дождик. Харита открыла окно, и свежие струи воздуха ворвались в комнату. Под его каплями шелестел, подрагивая, цветущий кустарник. Брусчатая дорожка под окном была омыта струйками.

Харита притворила окно и тут же заметила новые башмаки. Где-то далеко, в глубине дома, кто-то тихо играл на скрипке. Появление новой обуви казалось волшебством. Харита осторожно взяла один башмак и нашла в нём листик бумаги. Записка, видимо написанная Флетчером, гласила: «Так надо; так хорошо». Вспыхнув, Харита надела башмаки с великим облегчением. Слёзы оросили её глаза.

- Какие красивые, — говорила она, притопывая носком, а затем прохаживаясь по комнате и склоняя взгляд к стройным своим ногам. — Старые были совсем негодные. Значит мне сделали подарок, как нищенке? Нет, нет и ещё раз нет! Всё это от доброго сердца, всё это трогает, волнует меня, мыслей много противоречивых...

Харита села на стул, вслушиваясь в звуки скрипки. Она не решалась теперь сойти вниз.

Она сидела и вспоминала, как они с отцом дали согласие ещё пожить у Флетчера. Ей было приятно и интересно в этом большом доме.

Они сидели на мягком удобном диване в голубой комнате Флетчера и обсуждали.

- Я остаюсь с тем условием, — заявила Харита, — что мне дадут работу.

- Дадим работу, — улыбнулся Флетчер, — впрочем, вы сами найдете её, какую угодно и где вам захочется.

- Напрасно вы так сказали, — заметил Ферроль, посмеиваясь в усы, — потому что Харита - существо деятельное и беспокойное! Она перебьет массу вещей и наделает хлопот всем!

- Клаус! - воскликнула Харита и с укором посмотрела на отца. — Хорошо ли так говорить?

- Следовательно, ваше представление о себе иное? — иронично спросил Флетчер.

Обиженная, Харита выпрямилась и некоторое время молчала. Оба мужчины тихо улыбались, а она принудила себя, наконец, ответить:

- Я сужу так: если я делаю что-нибудь хорошо, — похвалите меня, а если делаю плохо, — стоит ли обращать внимание?

- Нет, не стоит, — важно сказал Флетчер, кивнув головой.

- Не стоит, — подтвердил Ферроль серьёзным тоном.

-Лучше я встану и пройдусь, — вздохнула девушка, — так как вы оба подшучиваете надо мной, а за что?

- За то, - усмехнулся Флетчер. – Просто делайте, что хотите - вы дома!

Все эти воспоминания вихрем пронеслись в голове девушки.

Так она сидела бы долго, если бы ей не пришла разумная мысль о равновесии. Порывшись в чемоданчике, Харита надела ещё почти новую светлую блузу, длинную тёмную юбку – карандаш, которая хорошо подчеркнула все достоинства фигуры. Зеркало отразило красивую, стройную девушку. Волосы Харита тщательно причесала и обвязала бархатной синей лентой. Затем пристегнула к рукавам ажурные нарукавники.

В соседней комнате отца не было. Она встретила его на лестнице и радостно приветствовала.

Ферроль, с неизменной трубкой в руке, осматривал большую вазу с гладиолусами. При виде дочери его глаза загорелись радостью.

- Какая ты сегодня красивая!

Харита весело показала ему ногу.

- Видишь? У меня новые башмачки, — звонко сказала Харита, — они очутились в моей комнате с запиской, что они для меня. Я их взяла. Хорошо ли это, отец?

Ферроль очень удивился, задумался, но в конце концов правильно отнесся к поступку хозяина.

- Ну что же... Он одинокий и великодушный человек, а башмаки — увы! — тебе действительно очень нужны. Я чувствую к Флетчеру доверие и горячо признателен ему. Я думаю, что когда мы поправим свои обстоятельства, то подарим ему тоже какую-нибудь приятную вещь, а пока не думай больше об этом.

- Бедный ты мой! — сказала Харита, обнимая отца и прижимаясь к его плечу головой. — Не можешь мне купить башмаков. Я даже устала, отец; доброта, может быть, утомительнее злобы. А ты откуда идёшь?

- Ты знаешь, хозяин чудесно играет на скрипке. Он мне сейчас наверху играл Баха – это нечто великолепное, как будто - небо, звёзды, храм и цветы - всё это вместе!

- О, да, я слышала, замечательная мелодия! Так вот, оказывается, кто в этом доме невидимый скрипач!

***

Во время завтрака в роскошной светлой столовой с серебряными приборами и кружевными салфетками, Флетчер рассказывал о своих любимых занятиях.

- Таким образом – сад, цветы, обрезка винограда, - это часть моих дел. Играю на гитаре, иногда и на скрипке – музыка отлично успокаивает меня, приподнимает настроение. Люблю также гулять. Здесь неподалёку есть развалины старого форта Бернгрев. Они заросли травой и на камнях греются ящерицы, но там как-то уютно, таинственно и необычно, так что люблю наведываться туда. Оттуда видно какое-то особенное море.

- Хорошо было бы туда сходить! – воскликнула Харита.

IV. ИРИСЫ

Следующим днём, как и было договорено, они собрались, сели в ландо и поехали в гости к Вансульту.

Флетчер сам управлял лошадью. Звонко и крепко стучали копыта. Дорога шла в тени высоких деревьев, иногда упираясь в мост, перекинутый через ущелье, или заводя в узкие улочки между глухих стен фруктовых садов.

Вскоре повозка, поднимая колёсами лёгкую розоватую пыль, въехала в живописную долину, а по пересечении её приблизились к бело - жёлтым зданиям под оранжевыми и серыми черепичными крышами. Вместе с лавками, почтой и отелем они образовывали улицу городка, носившего имя Лимас.

В стороне от них, рядом с начинавшимися табачными плантациями, стоял белый дом, окруженный террасой со всех сторон. Его стены, казалось, утопают в саду.

Клумбы, кусты цветов, колонны вьющейся по углам террас зелени сверкали так нарядно и живо, что стеснение Хариты прошло.

В оранжевой тени дома, под тентом сидели за столом несколько человек.

Вскоре по аллее, между рядами раскинувшихся бутонами и венчиками цветов, скорым шагом заспешил к гостям человек в светлом.

Харита тотчас узнала Генри Вансульта, здоровавшегося на ходу.

- Вы прибыли вовремя. Обед готов! – воскликнул он и, к некоторому смущению Хариты, подал ей руку, чтобы она могла сойти с повозки. - А вечером, дорогая Харита, отделанная шкура ягуара падёт к вашим ногам. Я решил подарить вам свой трофей!

Харита поблагодарила, с улыбкой глядя на шумного охотника.

Вансульт говорил каким-то пышным и искусственным тоном.

Он картинно пожал руки сошедшим с ландо Ферролю и Флетчеру.

Но потом вдруг вновь обратился к Харите.

- Послушайте, есть дело! Пусть вы решите, что мне делать с Рамиресом. Это мой пастух, он проворовался.

Девушка не успела ответить, растерянно оглядываясь. И тут заметила новое лицо.

Из тени кипариса вышел такой огромный и свирепый человек с нафабренными усами и двойной линией грузного живота, что Харита испугалась его. Видя, как она отшатнулась, Генри горько ухмыльнулся.

- При виде такого отца, — патетически сказал он, — волосы встают дыбом, однако, он вытаскивает муху из молока, не свихнув ей ни одного сустава.

- Оставим пока Рамиреса, — сказал низким, как далекий гром, голосом старый Вансульт.

Больше он ничего не сказал, а взял обе руки девушки, заглянул ей в лицо своими голубыми глазами, и она перестала робеть, только было у неё впечатление, что руки её пропали. Наконец, они вышли из горячих мешков лап старого колосса.

Радостный Флетчер обнял старого Гедеона Вансульта так, как берут мешок, чтобы его поднять. Освободившись от объятий, Гедеон Вансульт вынул золотые часики на цепочке из огромного кармана и щёлкнул крышечкой.

Гости подошли к столу из морёного дуба и молодой Генри Вансульт представил присутствующим гостей.

Затем он загадочно улыбнулся и повернул рукоятку крана в стене, и из травы газонов вылетели раскидистые фонтаны.

Харита всплеснула руками, увидев разноцветные радуги.

Немолодая, тощая женщина с красным носиком и остриженными по-мужски волосами, внимательно и строго посмотрела на Генри. На ней был новый женский брючный костюм – свободные светло-коричневые штаны, схваченные у щиколоток на манер шароваров, и сверху – удлиненная серая кофточка типа туники или кимоно.

- Познакомьтесь, моя кузина Гвинивера Риваль, - представил её гостям Вансульт.

Рядом с Риваль стояла приветливая молодая темноволосая женщина, выжидательно оглядывая Хариту. Её белоснежная улыбка сверкнула на солнце, карие глаза светились. Она была в платье из мягкой струящейся ткани без корсета цвета топлёного молока.

- А это моя лучшая подруга детства Дамьена, - представил её Генри.

В плетёном кресле сидела крепкая старуха с чувственным и нервным лицом. Она поглаживала в руках небольшую черепаху, которую потом отдала слуге, и тот опустил её в воду пруда. У старухи были чёрные волосы, седые виски; взгляд пристальный, улыбка небрежна.

- А вот и моя бабушка, Доротея Вансульт. Она очень рада гостям - сказал и о ней Генри. Она меня учила: «Генри, делай себе зло сколько угодно, но никогда, без причины, другим».

Харита, преодолевая смущение, познакомилась с обществом. Рука Доротеи Вансульт, бабушки Генри, была горяча и жестка, костлявая рука Гвиниверы — прохладна и шершава, рука Дамьены, подруги Генри, послушна и неспокойна. Должно быть, история появления Ферролей в поместье Флетчера была уже известна присутствующим, так как Харита заметила это по взглядам.

По сигналу старого Вансульта, в очередной раз хлопнувшего крышечкой золотых часов, все стали усаживаться за сервированный стол.

Позвякивая вилками и ножами, кладя маленькие кусочки мяса в рот, все интересовались историей Ферроля, расспрашивая его о подробностях, однако Клаус рассказывал неохотно и кратко, опуская взор, видимо он ощущал себя неловко и почти не ел. Сзади него колыхался под ветерком вьющийся изумрудный виноград, и его листья смешивались с волосами Ферроля.