Чудо для миллиардера. Новогодняя история

Глава 1

Валя

Лечу домой на крыльях…

И это несмотря на то, что снег идет, валит крупными хлопьями, а я чемодан за собой тащу. Такси не проехало к нашему с Ваней дому.

Замело все…

Ночь. Скоро колокола будут бить двенадцать, и праздник к нам придет, а я вот в командировку ехала.

Вот так вот. Работа такая. Вернее, шеф мой безбашенный трудоголик… Должна была с ним лететь на завод, где аврал под Новый год, станки сломались и еще черт-те что там творится, но…

– Погода нелетная. Все рейсы отменены…

Когда премилая девушка – сотрудница аэропорта, улыбаясь, пыталась вразумить моего лютующего босса, я в душе радовалась…

Домой! Домой! К Ванечке! Вместе Новый год встречать! С оливье и звоном бокалов под бой курантов...

Наготовила я всего заранее, хотела с Ванечкой отпраздновать. Муж мой. Скоро у нас годовщина. Мы с ним рано поженились. На последнем курсе…

Ветер продувает, холодно становится, а я себя грею мыслями, что сейчас домой зайду и мужа обрадую.

Ну разве это дело – Новый год одним встречать… Вдалеке друг от друга... Хорошо, что все отменилось. Ведь правду говорят – как новый год встретишь, так и проведешь, а я вот хочу с мужем, чтобы вместе и в радости...

Чемодан с трудом сквозь сугроб протаскиваю. Тяжело очень. Я Ванечке набрала, хотела попросить, чтобы пришел, помог. Он ведь у меня хороший.

Да телефон у него, видимо, сел. Вне зоны доступа…

Сжимаю зубы и сдуваю прядку с мокрого лба. Еще чуть-чуть осталось. А дальше подъезд теплый, хоть и обшарпанный, лифт и наша съёмная двушка…

Мы копим на собственное жилье, ну как копим, все время то да се, Ванечке вот недавно пришлось зимние ботинки купить, так что на ипотеку пока не накапливается…

– Фух… – захожу в подъезд, он у нас старенький. С полом шашечкой. Откидываю мокрые темные пряди со лба.

Жму на кнопку лифта и жду… жду…

Подбадриваю себя, что справилась, что вытерпела, что все хорошо…

Ну хорошо же ведь?

Пусть у шефа моего сорвался вылет… но для меня хоть радость – Новый год проведу с любимым и дорогим мужем…

Наконец, створки открываются и из кабины выходят веселые ребята. Они пускают конфетти, гудят.

– С Новым годом, тетя! – улыбается один мне и окидывает веселым взглядом…

– И вас с Новым годом! – отвечаю, растянув губы в улыбке.

Тетя… Дожили… а ведь я не многим старше…

Хотя. Запыхавшаяся. Красная. Волосы, наверное, превратились в воронье гнездо на голове… Я, между прочим, этот чемодан тащила о-го-го сколько!

Захожу в кабину лифта и втягиваю ноздрями воздух. Вот впервые не пахнет у нас тут гадко, словно собачка пенсионера с третьего этажа опять отметила территорию…

Апельсинами пахнет, мандаринами и детской радостью, которая живет в душе каждого человека и цветет обещанием чуда на рождество.

Становится зябко. Снег, припорошивший волосы, тает. У меня по дороге оторвалась пуговка от искусственной шубки, так что и деловой костюм, в котором я на Новый год чуть в командировку не улетела, неприятно льнет к коже, холодит.

Наконец, створки открываются, и я выхожу на своем этаже.

Не знаю, почему не звоню в звонок, не тарабаню в дверь, наверное, хочется сделать сюрприз любимому Ванечке.

И я нащупываю в сумке свои ключики, вставляю в замок и открываю.

Прохожу и сразу с порога вижу, что мой золотой Ванечка на стол накрыл. Даже с моего места видно оливье, которое я готовила, запеченное мясо.

Молодец мой Ванечка. Хоть и один, но в доме должна быть атмосфера праздника. Как там говорят, как новый год встретишь, так его и проведешь…

Поэтому нужен праздник, украшения…

Замечаю, как весело блестит в углу серебристая елочка. Я ее по скидке брала, очень она мне понравилась, и не прогадала. Стоит красавица, переливается гирляндами.

И я прохожу в дом. Замечаю свечу, что горит на столе. Романтично как-то…

– Ванечка… – зову, но, видимо, после холодного воздуха у меня голос пропал. Такое у меня бывает, надо немного поберечь связки и пройдет…

С детства такая вот проблема. Вроде здоровая, врачи говорят, что все нормально, а вот так…

Поэтому больше не напрягаю связки, стягиваю мокрые сапоги с ног и топаю по коридору в сторону комнаты…

Не знаю, что именно заставляет напрячься. Возможно, то, что помимо аромата мандаринов, в воздухе витает запашок приторных женских духов.

Знакомых.

Очень знакомых.

– Ванечка… – шепчут губы на автомате, а улыбка вянет на губах, так как я подхожу к столу и вижу, что мой оливье уже пробовали, причем по наличию приборов – двое…

А еще бокал с шампанским… и на кромке его отпечаток ядреной красной помады, коей я никогда бы не воспользовалась…

Странный звук…

Глотаю едкий ком. И чувствую себя как в анекдоте, где муж вернулся из командировки раньше времени. На губах дурацкая улыбка цветет…

Просто дебильная. Ведь не может же быть такого в жизни. Это все из разряда анекдотов. Любит меня Ванечка, души во мне не чает, как и я его.

Жмурюсь. Пытаюсь понять себя. Убедить, что мне привиделось, но стоит глаза открыть, как на полу я вижу чужое нижнее белье.

Ярко-алое.

Под цвет помады на кромке бокала.

Больно становится где-то в груди и хочется уйти, а я протяжный стон слышу…

На негнущихся ногах иду в сторону маленькой спальни, где все оформлено моими руками, с любовью и трепетом, а там…

Не может так в жизни быть. Только в анекдотах. Чтобы любимый муж с близкой подругой развлекался, пока жена пашет и в командировки на Новый год летает…

Однако, может. Все может быть. И я глазам своим верить не хочу…

Но…

– Ваня… Кира… Ваня… – шепчу как дура, но любовники на моей кровати меня все равно слышат.

Моя подруга с Вани моего спрыгивает, хотя… не моего, видимо… а муж на меня смотрит и говорит коронное анекдотное:

– Валя… а ты же уехала?! Ты чего вернулась?!

Глава 2

Приваливаюсь к дверному косяку. Ноги слабнут. Элегантное черное платье по колено от делового костюма начинает давить в области груди, душить. Мне воздуха не хватает, кашлять начинаю. Приступ настигает и я, наконец, нахожу в себе силы сделать шаг назад из нашей спальни. Но легче не становится. Моя бывшая подруга заматывается в простыню. Между прочим, это был совершенно новый комплект постельного белья.

Калы там нарисованы белоснежные…

Мне понравилось.

Праздничный комплект. Совсем недавно купленный… Хотелось чего-то нового в жизни. Чтобы ух!

Я ведь женщина и всегда хотела чувств, чтобы голова кружилась, чтобы мурашки и бабочки, как в книгах, но этого никогда не было…

Муж только о своем удовольствии и заботился, а я… я привыкла… Да и не знаю я, как бывает… он у меня первым был и единственным…

А вот сейчас на белоснежную калу смотрю на простыне, которой подруга обмотана, и дурно становится, тошнота подкатывает…

И посмеяться хочется.

Глупая привычка перестилать белье утром тридцать первого декабря, чтобы новый год начать с чего-то нового…

Так хотелось перемен…

Ну как бы. Что заказывали. Получите и распишитесь, вот тебе и Новый год, Валюша, вот тебе и перемены и в твоей постели, на твоих свежих простынях такое вот непотребство.

Ком к горлу подкатывает, как вспомню, что я могла, ничего не зная, прийти и лечь в эту кровать, а может… а может, это у них не впервые?!

Летит вдогонку мысль и у меня живот скручивает узлом…

Слишком уж подруга ведет себя по-хозяйски, наклоняется, открывает ящик прикроватной тумбочки, достает оттуда пакетик влажных салфеток…

Зачем они ей вообще сейчас понадобились?!

И до меня доходит… возможно, для того, чтобы показать мне… она знает, что где лежит… знает… и пользуется…

Отшатываюсь дальше, и чуть не подпрыгиваю, ощущая под ногой скомканный кусок ткани. Алые труселя…

Почти падаю. Пячусь… Хочется на улицу. В холод. Чтобы голова остыла, чтобы дышать смогла…

Муж, наконец, натягивает треники, которые я ему, между прочим, покупала и, наконец, выходит ко мне. На лице недовольство. А я смотрю в его светлые глаза неопределенного цвета и пытаюсь хоть капельку раскаяния увидеть, хоть грамулечку сожаления…

Но там пустота. Чужой человек. Мужчина, ради которого я бегала, как белка в колесе.

Ванечка… Ванечка…

Мысленно повторяю его имя и меня передергивает. Когда этот здоровый мужик стал для меня кем-то наподобие ребенка на иждивении, которому надо все принести и на ложечке в ротик положить?..

Слезы обжигают глаза, но я не плачу, единственное, что удается произнести больным горлом, это банальное:

– Как ты мог?

Голос с каждой секундой садится все больше. Кажется, меня хорошо проморозило и пару следующих дней придется провести в полном молчании, чтобы связки не травмировать, но… мне становится на все наплевать.

Да и зачем мне кричать и топать ногами. Истерикой не поможешь. У меня в груди так пусто становится. Бездна какая-то непроглядная накрывает.

Тру грудную клетку и смотрю на своего мужа. Уже не моего, конечно, у него вон моя подруга бывшая в близких друзьях водится, затем на стол смотрю свой праздничный и горько становится.

Все осквернено. Все, что я так бережно создавала, порушено за одно мгновение…

А еще этот проклятый салат в глаза лезет, разворошенный.

Голос мужа раздается и заставляет меня вновь посмотреть на человека, которого я любила. Еще пару часов назад казалось, что души в нем не чаю…

Но…

– Короче. Валь, давай без истерик. Мы взрослые люди. Ты должна понять…

– Понять?! – спрашиваю одними губами, но Иван меня понимает, все же столько лет знакомы, у нас с ним в универе закрутилось, и я как дура влюбилась в смазливого блондина, но под оберткой оказалась гниль, аж на зубах оскомину дает.

– Да. Я здоровый мужик. А ты… тебя все время нет… работа, а когда домой приходишь, так на кухне часами пропадаешь, вечно со своими авоськами домой тащишься, надоело… Я женщину рядом хочу видеть, а не бабу, которая все время пашет… Ты даже маникюр не делаешь…

По инерции смотрю на свои ногти коротко стриженные, без лака. Опять понимаю, что не успела накрасить ноготочки, но у меня на себя все времени не хватало, а сейчас мне в укор это ставят…

– Я же тебе готовила…

Почти неслышный шелест вместо слов, который все равно мой уже бывший муж слышит.

– Для борщей у меня мама есть! С ее щами ни одна стряпня не сравнится, а жена должна быть поактивней в постели, короче, я давно хотел сказать тебе, что не получается у нас.

Киваю. А сама вдруг замечаю, как подруга за спиной моего мужа мельтешить начинает, как смотрит на меня победно. Отвоевала мужа моего, а я, дура, у нее на кухне еще и плакала, что ребеночек у нас не получается, а Кира мне еще и пела, что для детей рано, и… а они тогда тоже спали уже?!

Когда я ей рассказывала о сложностях, о том, что муж меня перестает замечать, о том, что охладел, да и я прихожу уставшая и единственное, что хочу в постели делать – это спать….

Не хочу больше ничего слышать. Голос пока не исчез, просто говорю еле слышно:

– Просто уходи… уходи и… ее забирай…

Муж прищуривается. Видимо, ему моих эмоций не хватает, ему крики нужны, битье посуды. Но, во-первых, у меня голоса нет, чтобы кричать, а во-вторых, посуду жалко на них тратить…

Может быть, позже мне будет еще больнее, может быть, я буду выть от обиды и кусать подушку, чтобы голос приглушить, ибо за тонкими стенами соседи…

Но… это будет потом, а сейчас у меня в душе пустыня выжженная, и прах… пепел и прах… моих порушенных надежд и веры в лучшее… веры в то, что есть у меня человек надежный, который за меня так же, как и я за него…

– Вообще-то по документам я договор на съем жилья заключал и хата моя, так что по большому счету уйти должна ты, – выдает многозначительно муж, насупившись.

А я бросаю взгляд на окно, где уже метель поднялась, и киваю заторможенно. Единственный человек, к которому я могла бы поехать при ссоре с мужем, стоит за его спиной и смотрит на меня ехидными густо накрашенными глазами…

Глава 3

Замечаю черно-желтые шашечки и выдыхаю. Такси. Конечно, я не выгляжу как красотка, которая может незнакомые автомобили останавливать.

Скрежет шин и машина тормозит, а я замечаю и покореженный бок, и не самый свежий салон, где на зеркале заднего вида висят какие-то фенечки странные. Их много.

– Куда едем, красавица? – стекло чуть спускается, и я слышу голос с акцентом.

Недолго думаю, открываю дверь и сажусь. Запашок здесь не из лучших, но все же я только что чуть не околела на улице, так что не время привередничать.

– Так в какую сторону едем? – поворачивается водитель ко мне и смотрит добродушно. – С Новым годом!

– И вас с Новым годом! Мне бы в центр. Где весело… Я не знаю… Не хочу быть одна в новогоднюю ночь…

Отвечаю осипшим голосом, и мужчина бросает на меня внимательный взгляд. Может, что и понимает по моему внешнему виду. Но решает смолчать.

Поворачивается и с соседнего сиденья берет какой-то то ли билет, то ли рекламный бланк, хотя конверт по ходу.

– Повезло вам, девушка… У меня тут пассажир обронил… Спешил… Я ему «забыли», а он отмахнулся, мол не до тебя… – пожимает плечами. – А мне не нужно. У Джамшуда семья. Дом. Я к своим еду отмечать. У меня детей трое. И жена Зулия – красавица. В Новый год семья вся вместе должна собраться, чтобы и дальше неразлучными быть. Джамшуд же не пойдет один в клуб, а пригласительный этот на одного…

Говорит с акцентом, немного комкано, но я понимаю суть сказанного и слезы на глаза набегают. Когда тебя предали – понимаешь ценность чужой верности.

– Да и я не работаю уже… Закончил с последним заказом… Домой ехал… Да вот вас увидел и пожалел просто, девушка красивая стоит одна и мерзнет в Новый год-то… нельзя… так… вот… может, сюда поедете? Это билет…

Показывает мне красивый прямоугольник, на котором на белоснежном фоне изображена серебристая елка. А внизу название элитного клуба. Это название даже я знаю.

Помню, как моя бывшая подруга Кирочка мечтала попасть туда. Все говорила, что связи нужны, а там… там миллионер на миллионере и надо, чтобы ее заметили.

Меня она с собой брать не собиралась, да и не нужно было мне это. У меня ведь муж…

Был.

Опять смотрю на зажатый в руках Джамшуда прямоугольник. Дорогая такая бумага. Это явно пригласительный. Тот самый, который бывшая подруга так жаждала получить, подключив свои связи в клубном мире.

Это было месяцев семь назад, а потом она резко охладела к этой идее и вот сейчас думаю, что, скорее всего, решила, что же ей за птичкой в небе бегать, вон взяла то, что под носом было, то, что было моим…

Мысль ошпаривает кипятком, все внутри узлом связывается. Это значит, что они уже столько месяцев за моей спиной…

Бледнею я, наверное, потому что водитель смотрит обеспокоенно.

– Девушка! Новый год же, ты не думай мне тут в обмороки падать! Джамшуту к семье надо! Праздник! Я тебя по больницам таскать не буду!

– Все… хорошо… – отвечаю хрипло и опять на конверт смотрю. На мгновение не вяжется, как такая вот бумажка может в этом такси оказаться.

И опять без слов добродушный мужчина с круглым лицом меня понимает.

– Новый год, девушка, машин нет… Вот и мне везет с богатыми пассажирами, ну так что, берете билет?

Киваю.

– Сколько я вам за него должна? – спрашиваю и тянусь к сумочке. Прикидываю, сколько наличности при мне.

Только вот водитель улыбается и протягивает мне прямоугольник.

– С Новым годом, девушка! Ничего не нужно. Чаевых просто за поездку оставьте. Сколько захотите. Каждый человек в новогоднюю ночь достоин чуда и… – внимательный взгляд мне в лицо, – вам это чудо явно задолжали…

Улыбаюсь краешком губ. Отчего-то пальцы дрожать начинают, когда забираю подарок от совершенно постороннего и незнакомого человека.

Доброта там, где ее не ждали.

Читаю адрес и месторасположение клуба на обратной стороне, водитель кивает, заводит мотор. Пока автомобиль едет в центр города, я смотрю на то, как снег садится, как хлопья ударяют в стекло.

Мысли как-то плавно перетекают к тому, что случилось. К измене самого близкого человека и я опять опускаю взгляд на билет в дорогой клуб.

Столько лет с Ванечкой вместе прожили. Он семьей моей стал, а у меня опыт родителей, когда двое душа в душу всю жизнь.
Вот и я мечтала, что Иван будет навсегда. Глупая дурочка. Теперь уже знаю, что после праздников и длинных выходных первым делом подам на развод. Так правильно. Не по пути нам. Да и как мне относиться к мужчине, который жену в холод и мороз на улицу выгнал, не ушел в теплую квартирку к любовнице, позволив мне зализывать раны в одиночестве в квартире, где мне казалось, что я счастлива, наверное, еще и как ни в чем не бывало сядут сейчас доедать то, что я приготовила к празднику...
Сердце щемит и обида душит.
Хотя, может, и правильно, что ушла я оттуда. Как остаться в квартире, где все напоминает о том, что тебя предали?
Провожу пальцем по изображению выпуклой серебристой елочки с шариками игрушек, красивая работа, пропуск в дорогой клуб. Может быть, это и судьба и кто-то сжалился надо мной и попал ко мне этот билет, чтобы проводить год с веселящейся толпой и оставить всю боль и невзгоды в прошлом...

Такси въезжает в самый центр города и останавливается рядом с фешенебельным зданием, а я смотрю из окна на черное строение полностью из стекла, на освещение, на мириады гирлянд, которые волной из светлячков проскальзывают по этой постройке.
Красиво так, что дух захватывает.
– Приехали, – рапортует водитель и оборачивается ко мне, называет сумму, которую накрутил счетчик, а я даю в два раза больше, улыбаюсь мужчине.
– С Новым годом вас! Вашей жене с вами очень повезло, – правду говорю и выхожу из такси.
Направляюсь к лестницам, по которым проходят разодетые в пух и прах молодые девицы. А я на них смотрю и мне холодно становится. Ультракороткие мини-платья в облипку, туфли на высоченных каблуках, кажется, на одной вообще босоножки, сверху накинуты полушубки. Мех дорогой. У всех как на подбор длинные волосы, явно наращенные, и я примерно понимаю стоимость таких грив, был однажды опыт в салоне красоты, где я случайно прислушалась к разговору мастера и клиентки.
Нацепить на голову чужие прядки, оказывается, стоит как три моих месячных зарплаты.
Окидываю себя взглядом. Пытаюсь понять, насколько моя одежда не соответствует этому заведению и празднику, который скоро начнется.

Глава 4

Первое, что делаю – это стягиваю резинку с волос, выпускаю на волю свои волосы, которые густой волной падают на спину. Взбиваю их чуть пальцами, чтобы вернули привычный объем и слегка закрутились на концах.

Раньше мне в универе девчонки завидовали, что я без всяких салонов справляюсь. Что достаточно поиграть с волосами и эффект получается, который они часами добиваются, а я тогда смеялась.

Сейчас окидываю себя внимательным взглядом в зеркале, рассматриваю деловой пиджак, который надела поверх платья. Костюмчик строгий. Конечно. Но.

Быстро стягиваю с плеч ненужный в клубе атрибут. Я не в офисе и не на переговорах, бросаю на мраморную плиту рядом с умывальником.

Ну что же. Преображаюсь на глазах. Приталенное черное платье до колен. Конечно, без лишних вырезов и прочего. Но все же уже не как мышь выгляжу.

Взгляд цепляется за бусы, которые вывалились из сумки. Да-да. Чего там только нет. Закинула жемчужную полоску, думала, пригодится, чтобы чемодан не открывать.

Ну вот и пригодилась. Цепляю на шею. Белым цветом разбавляю мрачность. Окидываю себя взглядом и улыбаюсь.

В принципе, я ничего. Худенькая, не очень высокая. Без выпирающих частей тела, но впервые за долгое время я себе нравлюсь…

Обращаю внимание на свое лицо.

– Да, Зорина, бледная ты, как поганка, надо с этим что-то делать.

Киваю своему отражению и пробегаюсь пальчиками по завалу, который устроила.

Чего только в моей сумочке нет, от предмета личной гигиены и одноразовой зубной щетки с пастой до прокладок. Я ведь собиралась в командировку, так что закидывала все, что считала первой необходимостью.

Все же встречи планировались серьезные. В последнее время стареющий босс нашей фирмы стал все больше заваливать меня работой. Все же я личный помощник главного, но в какой-то момент я начала ловить себя на том, что и вовсе делаю его же работу за него.

Ярослав Павлович мужчина за шестьдесят, тучный, грузный, ворчливый. Пару месяцев назад его секретарь ушла в декрет, а я подала на ее вакансию. Одна из многих. Все же это место оплачивалось куда лучше, чем моя должность.

И самое интересное, что на собеседовании, которое провел сам Лукашин, он дал мне документы и попросил обработать. Не слишком секретарская работа.

Скорее – это должен был делать он, но…

Я пожала плечами и… справилась.

Вот так вот и стала референтом босса. Совсем недавно и зарплата приятная. Все думала, мечтала… что заживем с Ванечкой, что кредит сможем взять, что будем в своей квартире жить и обустраивать, а потом даст Боженька и ребеночек у нас будет.

Я ведь женщина и совсем не карьеристка. Есть у меня коллеги, которые считают, что беременность фигуру испортит и нужно, пока молодая, в жизни хорошо устроиться, но я всегда, сколько себя помню, хотела большую и дружную семью, чтобы на Новый год всем собираться за большим столом и чтобы детвора бегала и таскала с тарелок, что приглянется, как я в детстве.

Пример родителей засел глубоко в подкорке и хоть они у меня люди простые и из глубинки, зато ценности в нашей семье такие, что я всегда мечтала, чтобы так же.

Вот и должность референта главного восприняла как тростинку, за которую потяну и в дальнейшем добьюсь такого вот дома мечты, с теплом и уютом, чтобы стол большой на Новый год и людей много всех поколений, чтобы мои родители смогли приехать и им было где спать…

Сейчас вспоминаю, как Иван отреагировал на мое предложение пригласить моих маму с папой в столицу на новогодние праздники. Они же у меня никогда здесь не были, хотела повозить по центру, чтобы красоту эту неописуемую увидели, а Ванечка мне…

– Ну, зай, давай не сейчас, у нас места так и особо нет. Вот возьмешь кредит, квартирку прикупим и тогда уж позовешь своих, обрадуешь, а так на чужих постелях… нам не разместиться…

Вот сейчас вспоминаю этот разговор и сердце болью отзывается, я ведь как дура ему поверила, решила, что на следующий год обязательно все устрою, ведь с новой должностью у меня и денег прибавится и смогу все, а получилось… получилось, как в старом мультике, где коза говорит, что у них места мало…

Больно становится на душе. Обидно. И я нащупываю телефон и нажимаю на самый

близкий сердцу контакт под именем “мама”...

– Доча! С наступающим, моя хорошая! – слышу радостное через пару гудков. – Желаю счастья! Благополучия! Чтобы все по твоему сердцу было, Валюшка моя родная!

– И тебя с наступающим, мам, – отвечаю сипло.

– Валя?! Ты заболела? Что с голосом? – сразу же беспокоится, даже голос начинает немного звенеть.

– Ничего страшного, мам, у нас тут холод. Мороз сильный и снегопад. Я немного связки переохладила, пройдет, а так соплей нет, здорова…

– Маленькая моя, не бережешь ты себя… Совсем не бережешь. Я тебе устала говорить, что в первую очередь тебе о себе подумать надо, а ты за всеми и ради всех…

Вздыхает мама, а я понимаю теперь, почему все эти годы она Ивана не любила. Материнское сердце не проведешь. Помню, когда мы семьями перезнакомились, мама на кухне подошла ко мне, а я посуду за всеми мыла, в глаза заглянула и прошептала тихо:

– Дочка… ты бы не спешила… Валечка моя… Ты уверена, что именно этот мужчина достоин тебя и является твоей второй половинкой?

Помню, как тогда чуть тарелка не выскользнула из рук, а я на маму глянула впервые со злостью. Казалось, что она на что-то сокровенное покусилась, я тогда по уши втрескалась в Ванечку…

Вернее, я его сотворила, образ его соткала из качеств и черт, которые хотела бы видеть в мужчине, и видела то, чего и в помине нет, а вот моя мудрая мамочка, прожившая всю жизнь в любви с одним-единственным мужчиной, который нас на руках носил, видела правду.

– Я люблю Ивана, мама. И я выйду за него замуж! – сказала, чуть повысив голос, и моя добрая мамочка посмотрела на меня, будто сказать еще что-то хочет, а в ее глазах играла тревога, взгляд даже влажный был.

– Счастья тебе, доченька, это все, о чем может мечтать сердце матери…

От воспоминаний ком встает в горле. Ведь мама моя почувствовала, поняла еще тогда, что в крохотной съемной квартире, где мы отмечали то ли знакомство с родителями, то ли помолвку, не было счастья и любви…

Были только мои мечты, мои чувства и надежды глупой девочки-студентки…

Тогда за всеми домывала и убирала я. Вместо уборщицы и все сделала я. Всю готовку. На стол накрыла. Мои родители смогли вырваться и приехать к самой церемонии, так сказать, а задерживать их никто не спешил, так и уехали на следующий день…

В то время как родительница Ивана Зинаида Ярославна, моя будущая свекровь, нос морщила и замечания делала, якобы к мужу своему обращаясь Филиппу Васильевичу:

– Ох, Валечка салатик-то неправильно приготовила, здесь не хватает ингредиентов, ну я понимаю, что в деревне, может, нечасто готовят европейскую кухню, но сюда обязательно надо добавлять болгарского перца, он придает пикантность блюду, а так все пресновато…

Пресновато…

Любимое слово моей свекрухи. И ни разу ни одного слова поддержки, ни поздравления на праздники. Ничего…

Видимо, понаехавшая я должна была быть благодарна за то, что подобрали…

Хотя Ванечка сам-то не столичный вместе с воображалой маманей и затюканным папаней. Они из провинциального города, но да, я-то из деревни…