Чудо под Новый год

Глава 1

ЯРИНА

— Аборт сделаешь. Нам не нужен второй ребенок.

Пол уходит из-под ног. Я успеваю вцепиться дрожащими пальцами в краешек стола.

Привычный мир треснул и с пугающим грохотом рухнул к моим ногам.

Дар речи отказывает напрочь. Я только и могу что потрясенно рассматривать решительное лицо мужа, пытаясь устоять на ногах. Секунду назад я «обрадовала» его новостью о второй беременности. Долгожданной. Недостижимой. Такой желанной! Уже люблю эту крохотную маленькую точечку на УЗИ. И вот… невидимые осколки моей жизни, надежд и планов валяются на полу, а часть злорадно впивается мне в душу.

— Аборт? — едва шевелю непослушными губами.

В ушах гулко отдается это страшное слово. Артур хочет, чтобы я убила нашего нерожденного малыша?

— Да, Ярина. Аборт. Ты все верно услышала.

Я даже не способна собрать воедино все, что сейчас чувствую. Муж хлестко бьет бездушными словами, а я даже не знаю, как можно на это отреагировать.

Время замирает. Я в вакууме. Ничего не понимаю. Ничего не чувствую. Еще бы ничего не слышать…

— Ты меня поняла? Аборт. Без вариантов.

Потрясение. Неверие. Шок… Аборт?!

— Это же наш ребенок. Как ты можешь требовать такое, Артур?

— Очень просто. У нас есть Цветик. Все. Я больше детей не хочу.

Не понимаю, что происходит. Этот точно мой муж? Тот человек, что таскал мне букеты полевых цветов. Который так жарко целовал на свиданиях и уверял, что мы вместе навсегда.

«Ты мой свет», — нежно твердил Артур. И я верила. И была его светилом вплоть до сегодняшнего дня. До этой минуты.

— Я хочу этого ребенка, — потрясенно изрекаю я, мечтая зажать уши ладонями.

— У нас есть дочь. Хватит. Больше не надо.

— А я? Меня ты тоже больше не хочешь?

— Не говори глупости.

— А как ты себе это представляешь?!

— Иди на процедуру и все. Сейчас таблетки есть. Медицина шагнула вперёд. Безболезненный и здравый выход. Я не хочу больше это обсуждать.

Я смотрю в глаза человека, которого любила всей душой. Конечно, бывали иногда и ссоры, и скандалы, и выяснения отношений.

Но я всегда чувствовала себя защищенной, любимой, желанной.

— Это твой ребенок, Артур! Ты мой муж! И должен понимать, что в браке рождаются дети!

Я перехожу на крик, потому что эмоции берут верх над разумом.

— Не заводись. Давай ты остынешь. Подумаешь. Зачем нам еще один ребенок? Цветик у нас есть. Нам есть кому дарить время и нас самих. Зачем тебе еще кто-то? Скучно — удели мне больше времени.

— Ты сумасшедший? Я беременна, Артур… — лепечу дрожащим шепотом. — Я этого ребенка у небес три года просила. Молила всевышние силы подарить нам второго малыша… и я сейчас должна аборт сделать? Потому что тебе второй ребенок мешать будет?

— Да не нужно нам это. Опять эти сопли, бессонные ночи, болезни, крики, плач. Все, хватит! Обойдемся без этого. Не нужен нам второй.

Света не была самым тихим ребенком. Да, то зубки, то животик, и сон плохой. К саду ну очень тяжело привыкала, в общем, наша дочь не из тех, про кого говорят «у меня идеальный ребенок». Но в моих глазах она идеальна. Моя любимая малышка.

Слезы наворачиваются.

Вижу супруга сквозь размытую пелену.

— Артур, я даже говорить с тобой не хочу после этого.

— Давай ты успокоишься…

Он тянется ко мне, но я отскакиваю в сторону.

— Не трогай. Не смей даже касаться меня. После того, что ты сказал… — я пытаюсь подыскать слова. И не могу их найти. А что я сейчас сделаю? Уйду? Куда?! Как?! Не представляю. — Я даже с тобой в одной комнате находиться не хочу.

Разворачиваюсь, чтобы выйти, но:

— Просто остынь, — летит мне в спину.

От человека, которого я любила еще минуту назад.

Черт, долгожданные две полоски и вспышка неизмеримого счастья!

И аборт?!

— Я думала, что отец в семье — это смелый, ответственный человек. Настоящий мужчина. Но вижу, что ошиблась. Я не буду избавляться от ребенка.

— Я не хочу, чтобы ты его рожала!!! — взрывается супруг. — И не вздумай мне перечить! Ни копейки тебе на него не дам! Сама будешь содержать! Я не хочу его!!! Не хочу!!! Услышала?!

Нет сил ответить.

Я просто выхожу на негнущихся ногах на кухню. Долго-долго смотрю в собственное отражение в стекле, стараясь не скулить как раненая собака.

Слезы градом из глаз, губы дрожат. Руки трясутся. Я пытаюсь сдержать громкий отчаянный крик боли и неверия. Хочется вопить. Орать на весь квартиру. Потому что внутри полыхает разрушительный огонь. Уже все обуглилось. И все болит. Душа растерзана.

«Ни копейки на него не дам!»

Как будто я малыша нагуляла…

Громкий стук заставляет вздрогнуть. Это Артур со злостью хлопнул входной дверью. Я стою, привалившись к стеклу. Все жду и жду. Не знаю, что хочу увидеть.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я замечаю осанистую фигуру мужа. Он твердым шагом направляется к машине, припаркованной под окнами.

Резким движением распахивает дверь и проскальзывает в салон. Включает зажигание.

Он сидит там долго. Слишком долго. Мой телефон оживает.

Артур…

— Алло.

— Ярина. Нам он не нужен. Нам хорошо втроем. Ну не хочу я еще ребенка. Не хочу!

Я бросаю трубку.

Не могу это слушать…

Глава 2

В тот день Артур домой вернулся поздно.

Я всю ночь не спала. Закрылась в кухне-гостиной. В спальню даже заходить тошно было. Только под утро, ослабшая от рыданий, поддалась слабости. Мозг отключился. Я просто вырубилась. Будто тумблер переключили.

Полностью вымотанной и опустошенной, мне снились ненавистные прикосновения Артура и его осторожный тихий голос. Почудилось, что супруг поднял меня на руки и отнес в спальню. Уложил на нашу постель.

То, что это был не сон, я понимаю только под утро, когда доченька, зевая, утыкается мне в плечо, бесцеремонно расталкивая.

— Мам, вставай. Нам же в сад надо.

— Цветик, сегодня выходной устроим. Погуляем по городу. В кафе сходим.

Мне очень нужно оказаться подальше от дома. Вести дочь в сад сейчас нет никаких сил.

Вдруг я подмечаю записку, сложенную вдвое.

«Не горячись, Рин, просто обдумай. Не нужно нам это».

В порыве ярости я сминаю ни в чем не повинный листок. Отвратительное ощущение внутри.

— Папа уже уехал? — заинтересованно спрашивает у меня Цветик.

— Не знаю, — выдавливаю я из себя подобие улыбки и беззаботный, весёлый тон. — Наверное.

На Артура не похоже. Обычно он выезжает после одиннадцати, если нет запланированных утренних мероприятий.

Но дома его, очевидно, уже нет.

— Мам, а почему у тебя глаза такие заплывшие?

Доченька вглядывается в мое лицо пристально, настороженно. При этом озабоченно проводит пальчиком по распухшим векам. У меня даже глаза болят. Ужас.

— Плохо спала, — отзываюсь я. Все слезы выплакала ночью. Сейчас кроме пустоты во мне нет ничего. Только крохотная жизнь, которую я не позволю оборвать никому. А тем более Артуру.

— Позвоним папе? Я ему доброго утра не успела пожелать… — с грустью сообщает малышка.

— Конечно, позвоним, — отзываюсь я, пытаясь не показать свое отношение к этой «потрясающей» идее. — Чуть позже, он сейчас занят. Пойдём завтракать?

Как же сложно вставать. Чувствую себя разбитой, ненужной и сломленной.

В итоге мы с Цветиком позавтракали и уехали гулять. И пока дочь веселилась в игровой комнате детского кафе, я на телефон получила строгое смс от мужа:

Артур: «Ярина. Сегодня в семь вечера врач. Поедем вместе на прием и проконсультируемся».

Я: «Счастливой дороги. Я никуда с тобой не поеду».

Артур: «Не глупи. Ты одна его будешь растить?».

Я: «Судя по всему — да».

Артур: «Ты понимаешь, что я его не хочу? Н Е Х О Ч У!»

Я: «Тогда я от тебя уйду. И делай что хочешь!»

Артур: «В чем проблема? Просто сделай аборт. Дальше все будет как всегда».

Я: «Как всегда уже не будет. Ты хочешь отказаться от нашего ребенка. Я никогда такого не пойму, не приму и не прощу».

Артур: «Съездим к врачу, проконсультируемся».

Я: «Я тебе не доверяю. И общаться с врачом в твоем присутствии не собираюсь».

Артур: «Если ты хотела ребенка, нужно было обсудить со мной. Почему ты не учитываешь мое мнение?»

Я: «Потому что ты был моей защитой, опорой и любовью. Все. Забудь».

Артур: «Что значит забудь?»

Я: «Я не хочу тебя видеть».

Отправляю и блокирую телефон.

Тут приходит новое смс.

Артур: «А куда ты денешься? Разведешься со мной? Из-за того, что я не хочу еще детей?»

Не отвечаю. И думаю, что же делать.

Цветика отвезу к маме. Попрошу побыть с внучкой пару дней. И самой, наверное, тоже лучше остаться… но не хочется пока просвещать никого.

Как?! Как можно отправлять на аборт жену! Это даже не нож в спину! Это разочарование всей моей жизни! Это же мой Артур! С которым я с института вместе! Который клялся стать для меня тем самым! Кто будет мной дорожить! Он не хочет ребенка? Тогда нужно было принимать меры. Значит, он просто радовался, когда у меня не получалось забеременеть?

Все. Сил не осталось.

— Мама! Здесь так здорово! Мне так нравится! — щебечет Светочка, подскакивая к столу. Кладет голову мне на колени и тут же отстраняется. Она очень похожа на Артура. Прямо его копия.

Дочка такая красивая. У нее будет братик или сестрёнка. И как теперь жить вот с этим расколом? Я никогда не смогу принять и понять решение Артура. Да, если он потенциально не хотел детей, то это одно. Но я уже беременна. Маленькая жизнь уже во мне…

— Я предлагаю после прогулки поехать к бабушке в гости.

— Ура!

— И напросимся остаться у нее на ночь. Будет здорово, правда?

— Дааа! А папа не будет против?

Малышка обнимает меня, а радость ее бездонного взора делает меня еще несчастнее.

— Не будет.

***

— Что значит вы у мамы останетесь?! — надрывается в трубку Артур. — У вас есть свой дом! И кровати!

— Можешь спать там один, — возражаю я сдержанно, потягивая горячий чай, и в душе надеюсь, что мой разговор останется никем не услышанным.

— Ты правда не понимаешь, что это отвратительная идея?! Свету я сейчас же заберу домой!

— Не трогай нас пару дней, — пытаюсь я договориться, потому что с Артура станется. Он приедет и заберёт. А Света уедет с ним. Папа для нее — бог. — Она так обрадовалась. С мамой играют.

— Я ее забираю! Хочет в гости — приедет утром! Ночевать — дома! И тебя это тоже касается!

— Перестань кричать. Свете здесь хорошо.

— ВЫЕЗЖАЮ! — выплевывает он в трубку и отбивает вызов.

Скандал при маме и дочери, конечно, самое «удачное», что сейчас может случиться. Поэтому я, отсчитав необходимое время, маме сообщаю, что перед сном выйду подышать свежим воздухом. А сама спускаюсь вниз и жду появления супруга.

Когда машина его тормозит напротив меня, мне становится не по себе.

Артур выбирается из салона с перекошенным от гнева лицом.

— Быстро! Иди! И собирай дочь! — приказывает он мне грубо.

Глава 3

Выстоять мне не удалось. С перекошенным от головной боли лицом я все-таки забрала дочь, обрадовав ее фразой, что папа соскучился и приехал. Сажусь к мужу в машину, обернувшись, наблюдаю, как Артур плавными движениями сосредоточенно пристегивает Свету.

Я чувствую себя настолько сломленной, что у меня нет сил сопротивляться. Просто позволяю мужу увезти себя домой.

В дороге он пытается дотронуться до моей кисти, но я судорожно отдергиваю руку, полосуя его ядовитым взглядом.

— Цветик уснёт — поговорим, — бросает он мне вскользь уже дома, проходя в ванную.

Я отворачиваюсь от него. И… не знаю куда мне деться.

В спальне будет еще хуже. Цветик уснёт уже минут через пятнадцать. Остается только кухня.

— Ярина.

Я резко дергаюсь от грохочущего тона.

Видеть обнаженный торс и свирепое лицо мужа… издевательство.

На нем спортивные черные штаны и больше ничего. Босой он приближается ко мне. Волосы мокрые, на груди еще не обсохли капельки воды.

Протягиваю ослабшую руку к чайнику. Я ощущаю себя так, словно супруг, которому я безгранично верила, в упор выстрелил в меня. И в образовавшуюся рану утекает жизнь, силы, счастье…

Артур перехватывает чайник и сам наливает кипяток в мою кружку. Даже если он плеснет мне его в лицо, все равно не сделает больнее, чем уже сделал. Я доливаю заварку. Муж кладет мне в чашку пару нарезанных на половинки долек лимона: всегда пью именно так.

— Рин, — начинает он, — ну не надо так реагировать. Ну есть вещи… неприемлемые. Для каждого они свои. Я не хочу второго ребенка. Не хочу его воспитывать. Не спать с ним ночами, слушать его крики. Возить его по больницам. Я не хочу его любить и брать на руки. Не хочу. Ты понимаешь?

Отворачиваюсь от этого человека. Ничего не могу. Ни слушать, ни говорить. Пусто внутри.

— Рин.

Почему-то вспоминаю нас. Прошлых. Как мы купили нашу первую мизерную однушку и кое-как перестелили полы и кривенько наклеили обои. Как Артур летел окрыленный домой и с порога приветствовал меня: «Ринка, я дома!»

А я неслась в его объятия, сходу рассказывая, что вкусного для него приготовила, как сильно скучала и как прошел мой день.

Как-то так случилось, что последние годы я не работаю.

Раньше была преподавателем танцев, вела танцевальные кружки, занималась с детками. Никогда надолго не приживалась на одном месте. То сама меняла работу. То Артура перевели в столицу, и я долго искала такой вариант, чтобы это было удобно именно нам, а не работодателям, для которых сотрудники, заполняющие таблички до десяти вечера — нормальное явление. А потом я забеременела. И не работаю до сих пор.

Жалею ли, что у меня за спиной нет ничего и никого, на кого можно было бы опереться в случае неприятностей? Да. Жалею. Сейчас я сильно об этом жалею.

А Артур теперь для меня не такой человек.

Что с нами случилось? У нас прекрасная малышка. Мы с мужем всегда поддерживали друг друга. Я не понимаю, как можно отказаться от ребенка, который уже зачат. Перелистнуть и забыть. Как страшный сон.

Мы обсуждали с Артуром вопрос детей. Но он говорил, что второй — это потом. В будущем. Точно не сейчас и не через год или два. Но теперь-то уже беременность наступила!

А я хотела... Я всегда хотела двух малышей. Мальчика и девочку. Да хотя какая разница, в моем сердце хватит места для всех.

Артур хорошо зарабатывает. И объяснять отвратительный ультиматум ограниченными финансами не получится.

— Ну почему ты не хочешь меня услышать? — говорит он громко.

— Видимо, по той же причине, что и ты меня. Нет желания.

— Я не буду его любить. Я его не хочу. Я хочу тебя и Свету. На этом моя семья заканчивается.

— Никаких преград нет, Артур. Ни единой причины. В нашей семье запросто найдется место для второго ребенка. Он бы тебя любил. Ты был бы для него идеалом. Как для Светы. И для меня. Еще недавно. А сейчас… как обрубило. Это предательство. Услышать, что ты не хочешь от меня ребенка при том, что я твоя жена, а мы с тобой всю жизнь вместе.

— Ярина.

— Ты меня в упор расстрелял. А сам даже и не понял…

— Ну ведь есть какие-то вещи, которых ты не хочешь. Которые тебе не нужны!

— Ребенок — это не вещь. Ребенок — это ребенок. И я аборт делать не буду. Скорее с тобой разведусь.

— Я уже сказал, я не стану его содержать.

— Тогда я обойдусь без твоей помощи. Пока суд тебя не обяжет.

— И что? По съемным будешь мотаться? Ты не в своем уме. Давай избавимся от него и впредь будем аккуратнее!

Я округляю глаза от неожиданности!

Грубый истерический смешок срывается с моих губ. Впредь?!

— Ты рассчитываешь и дальше спать со мной в одной постели? Рассчитываешь на интимную близость после слов «давай избавимся от нашего ребенка»?! Ты омерзителен.

— Выбирай выражения! — рычит он мне в лицо.

— Взаимно, Артур. И знаешь что? Если бы у тебя была любовница, я бы рискнула ей доплатить, чтобы она забрала тебя навсегда!

— А ты бы и счастлива только была! Может, и любовника себе уже присмотрела?! Пока у мамочки своей горевала!

— Да с радостью бы! — восклицаю я, злорадно ухмыляясь.

— Ты что сейчас сказала?!

— Отпусти!

Со всей силы дергаю руку на себя. Артур неожиданно ее выпускает. И я со всей дури бью локтем как раз по колонне со встроенным духовым шкафом. Меня прошибает до самого нутра. Вскрикиваю от боли.

— А, черт! — отрывисто бросает Артур и с силой сжимает мое предплечье, не позволяя отвернуться. С нажимом трет ладонью место удара. — Осторожнее!

— Не трогай меня! Видеть тебя не хочу, не то что чувствовать!

— Ну перестань! Поехали к врачу вместе! Спросим, как минимизировать риски аб..

— Замолчи! Замолчи! Замолчи!

Я начинаю его тихо ненавидеть.

Боже, и это мой муж, который был рядом много лет! Который прикасался ко мне с восхищением в глазах и шептал слова любви на ухо! Это мой Артур, в жарких объятиях и от ласк которого я рассыпалась на осколки!

Глава 4

На выходных Артур забрал Свету с собой. На полдня. Полдня, за которые мне нужно что-то решить.

И до сих пор в голове одни вопросы. Как? Почему? За что? Артур такой прекрасный отец. Он так любит дочь… Все пять лет носит ее на руках. Целует коленку, если она ударится, вытирает слезы, если плачет.

Ну у меня в голове не укладывается! Как вообще он мог сказать про аборт? Как может такое требовать?!

Мне, откровенно говоря, хочется устроить истерику и зашвырять мужа всеми предметами, которые окажутся возле меня в радиусе метра. Желательно — острыми. Кричать, что я с ним жить дальше не стану, что он предатель и категоричная сволочь, швырнуть ему в лицо ключи, собрать чемодан, взять Свету за руку и оставить Артура одного. Страдать.

Но… я тяжело вздыхаю. Страдать буду я. Мое сегодняшнее положение обязывает действовать осторожно и обдуманно, без нервов. Во-первых, идти мне действительно некуда. Мама у меня человек нелегкий. И продолжительное время жить рядом с ней морально будет еще тяжелее. А мне это сейчас нужно меньше всего. Работы у меня нет, так что варианты, где нужны финансовые вложения, мне тоже не подходят. Светочку я не могу увести в никуда. И район менять мне бы не хотелось: Цветик очень сложно привыкала к детскому саду, и то периодически случаются откаты. Приучать ее к новому коллективу — это настоящий ад… да и первая беременность далась мне нелегко: постоянная угроза выкидыша, отвратительное самочувствие, ужасный токсикоз вплоть до седьмого месяца… лекарства… нет, в похожей ситуации одной мне будет только хуже, еще и дочери станет неимоверно тяжело, плюс стресс от того, что папа далеко. Дома Артур хотя бы может посидеть с ней, пока я закроюсь в туалете…

Я даже не могу позволить себе вспылить. Инфантильность — удел незрелых, несамостоятельных и недальновидных личностей. А мне расслабляться и жить эмоциями никак нельзя. Детская попытка взбрыкнуть навредит и мне, и Цветику, и будущему малышу.

Телефон оживает, напоминая о расколе семьи:

Артур: «Ну так что, теперь ты всерьез собираешься от меня переехать?»

Да куда я денусь-то сейчас?! Со злостью отшвыриваю гаджет на диван. Через час записываюсь на прием к врачу. Мне повезло. Один талон остался. На самое позднее время.

*****

— Ярина. Мне стало известно, что ты ищешь работу, — недовольно замечает супруг спустя пару дней, как только возвращается с работы. Мне казалось, я успела успокоиться. Но стоило Артуру поднять эту тему, гнев вспыхивает с новой силой. — Забудь.

Я была настроена решительно. Молчать и не подавать даже виду, что меня цепляют слова мужа. Но теперь не отреагировать не выходит.

— С чего такая категоричность? — стараюсь невозмутимо уточнить я.

— Я против, чтобы ты работала. Хочу приезжать домой, где чисто, убрано и наготовлено, чтобы меня встречали счастливые жена и дочь!

— Ну со счастливой женой ты явно погорячился. А дочери может быть и две…

— Мы можем подумать о втором ребенке позже. Когда Цветик подрастёт. Что ты именно сейчас взъелась?! Я вообще не понимаю твоих претензий. «Я хочу!» Ты так решила? Ну отлично. Родим, когда захотим оба!

— А этого убьем, да? Ничего, потом следующего сделаем. Нет проблем.

— Ты перегибаешь.

Передо мной маячит разгневанное лицо мужа. Артур поднимает руку, цепляет меня за подбородок. Неприятное ощущение. И пальцы у него холодные. А мои глаза практически на уровне пряжки от его ремня.

— На меня смотри! — приказывает муж.

— Я не хочу с тобой жить, — выпаливаю в неуместном порыве, отворачиваясь.

— Ты собралась уйти? Для этого работу ищешь? Тебя не возьмут. Никому не нужны беременные сотрудники.

— Артур, каким ты видишь наш брак дальше? Лично для меня он развалился.

— Да это все твои бабские капризы. «Брак развалился». И тому подобная фигня. Чем тебя не устраивает как есть сейчас?

— Тем, что мой муж оказался не таким, каким был для меня раньше. Ребенка я буду рожать. Что ты станешь с этим делать?

— Отговаривать.

— Отговорить уже не получилось. Заберёшь Цветика, найдешь ей няню, а нас с малышом отошлешь с глаз долой? Это, по-твоему, семья?

— Цветик, естественно, будет со мной. Если ты хочешь уйти — это твое личное дело. Ребенка ты не заберёшь.

— Вообще-то, детишки чаще всего остаются с мамами.

— Чаще всего. Но не всегда, — произносит он с угрозой в голосе.

— Почему я должна отказаться от дочери? Это ты не хочешь детей.

— Я тебе все сказал, Рин. Хочешь уйти — уходи. Сама.

— Как собака, да?

— Решать тебе, — зло выплевывает он. — Можешь остаться и нормально себя вести.

Я, совершенно потрясенная, смотрю на мужа. Что за дьявол в него вселился?!

— Артур. Ты не хочешь именно этого ребенка? — уточняю я на всякий случай.

— Я вообще не хочу больше детей. У нас есть дочь! Живут как-то люди обычной семьей из трех человек!

— А может, мы разведемся? У меня будет семья из трех человек, — имею в виду себя и детишек. — И у тебя из трех человек. Новая.

— Светку не отдам. А у тебя гормоны шалят, — роняет он лениво, словно устал спорить. Зевает.

Это просто поразительно. Наша жизнь разрушена. Семьи больше нет. А муж зевает.

— Хорошо, Артур. Я уеду. Но Цветика заберу.

— Нет, — возражает он без эмоций. Тихо и спокойно. — Если уходишь — то одна. Выбирай.

— Шантаж?

— Называй как хочешь. Я бы сказал — своевременная встряска.

— Я отсужу дочь, Артур.

— Спустись на землю, Ярина. В ближайшие месяцы тебе будет не до Цветика. Да и потом тоже. Кончай заниматься ерундой.

Выразительно играет бровями. И выходит из кухни.

Его мощная аура остаётся здесь. Нависает… Она давит. И давит. И давит!

— И кстати, — вновь раздаётся голос мужа, — Ты подумала, на что будешь жить и содержать ребенка? Знаешь, во что тебе съемная квартира встанет?

Нужно поскорее снять все деньги, которые есть на моей карте. А то мало ли что…

Глава 5

Иду вперед, не разбирая дороги, немного прищуриваясь от крохотных белых хлопьев, кружащих в воздухе, и вдыхая зимнюю прохладу. Тонкое одеяльце из свежего снежка укрывает землю. Скоро он растает: в этом году со снегом большая беда, температура держится плюсовая. Поэтому небольшое похолодание и долгожданные расписные снежинки в преддверии Нового года — уже настоящий праздник.

Я не смотрю по сторонам, интерес ко всему угас. Мне не хочется быть частью предновогодней суеты, заморачиваться с побрякушками, подарочными упаковками и тому подобной лабудой. Мне ничего не хочется. Лишь упасть на диван и с головой укрыться одеялом, настолько паршиво на душе. Так горько… пожалуй, впервые я чувствую такое острое разочарование. В себе. В своем выборе. В своей жизни.

Вчера мы весь вечер украшали елочку. Артур притащил огромное роскошное живое дерево: теперь дома пахнет хвоей, смолой и немного мандаринами. А мне хотелось рыдать в голос, наблюдая, как нежно и ласково супруг разговаривает с дочерью, как улыбается ей и поднимает вверх, чтобы Светочка надела на макушку золотистую сосульку. Ей-богу, я не понимаю, что происходит. Уже ночью, со слезами на глазах после всех приготовлений, я предложила супругу развестись. Серьезно, обдуманно. Но категоричное мужское «нет» сломало меня окончательно. А еще у меня болит шея. Как же неудобно спать на диване в гостиной…

Цветика утром я отвела в сад. За завтраком мы с Артуром в очередной раз поцапались. Потому что он не смог промолчать насчет моего выражения лица. А у меня не вышло не реагировать на грубость мужа.

Полчаса назад закончилось собеседование. И закончилось оно отвратительно. В принципе выгляжу я так же жалко, как и ощущаю себя внутри. Чувствую себя размазней. Завтра у меня еще одна попытка в другой фирме. Постараюсь выглядеть получше и отвечать на вопросы увереннее.

Хотя… к чему мне завтра? Начинать надо уже сейчас, а откладывать можно сколько угодно.

Добредаю до ближайшей лавочки, ладонью смахиваю с нее снег. Достаю из сумочки зеркальце. Печально всматриваюсь в свое отражение. Мдааа… это кошмар. Для начала распускаю волосы и сдвигаю шапку так, чтобы пряди мягко обрамляли лицо.

Тру щеки бумажным платочком, чтобы смыть темные мокрые дорожки, но становится еще хуже. Я запахиваю поплотнее зимнее пальто: ветер набирает силу.

— Девушка, извините! — весело прилетает в спину бодрый мужской голос. — Можно вас попросить о по…

Когда я оборачиваюсь, мужчина замолкает. А я слегка напрягаюсь. Он очень высокий, мощный, с нереально широкими плечами, чуть выдвинутым вперёд подбородком и взъерошенными темными волосами. С моего места незнакомец кажется незыблемой скалой. Он излучает силу и энергию, с которыми не хочется сталкиваться. Мне вдруг становится не по себе. На руках его кожаные перчатки, кулаки — как кувалды. Такой алюминиевую банку сомнет и не почувствует.

Я непроизвольно сглатываю. На тяжелый мужской взгляд отвечаю смело, хотя внутри ощущаю небольшой испуг: вокруг никого, лишь снег и ветер усиливаются.

— Что вы хотели? — уточняю я тихо у этой махины.

— Думал попросить вас выручить меня из беды. Но как я посмотрю, — он, вдруг улыбаясь, начинает крутить пальцем в воздухе, обрисовывая свое лицо, — у меня все, оказывается, не так уж и плохо.

Ну всё ясно. Он намекает на темные пятна туши под глазами.

— Смахиваю на панду, да? — печально уточняю я.

А незнакомец лишь шире растягивает губы:

— Есть немного.

Я вздыхаю и зачерпываю пушистую белоснежную горсточку в ладонь. Осторожно пытаюсь отмыть испорченный макияж подтаявшим снегом. Позорище.

— Эй-эй, холодно же, — недоуменно заявляет незнакомец. — А салфеток нет?

— Влажные закончились.

— Не проблема. Я сейчас из машины принесу.

— Ой, нет, не надо! — испуганно возражаю я, но мужчина лишь хмурится.

— Все лучше, чем снегом лицо полировать.

И уходит. Его серый седан припаркован в конце здания. Я пристально наблюдаю за происходящим: меньше чем через минуту статный бугай оказывается возле меня.

— Вот возьми. А то и правда лицо обморозишь.

— Благодарю вас.

Принимаю салфетки заледеневшими пальчиками, крепко сжимаю упаковку: еще нераспакованная.

Я поднимаю глаза на своего плечистого спасителя.

Мы с ним играем в гляделки.

— Я только парочку вытащу…

— Ай, бери все. Что ж мне, салфеток каких-то жалко?

Я киваю. И еще раз уточняю:

— И всё же. Я чем-то могу вам помочь?

— Да у меня батарея села, — вытаскивает он из внутреннего кармана последнюю модель айфона, — хотел попросить позвонить. А то меня ждут, а я тут немного подзастрял.

— Ах, позвонить. Да, конечно! Пожалуйста… — с готовностью отзываюсь я.

Как могу проворно тяну из сумки точно такой же телефон. И тоже черный. Разблокирую.

Нужно поскорее привести себя в порядок: скоро пальцы совсем задубеют.

— Спасибо, — радуется мужчина и, стягивая перчатки, уже набирает нужный номер.

Пока он разговаривает, я поскорее стираю противные разводы с лица. Получше, конечно, но губы и нос все еще распухшие. Ну ладно. Успеется…

— Огромное спасибо! — радуется бугай, протягивая обратно мой телефон. Переводит взгляд на мое лицо. И немного подвисает.

— Пожалуйста. Рада, что смогла помочь.

— А ты чего заплаканная такая? Случилось что-то? — вдруг интересуется он, раскованно плюхаясь рядом.

Я только и могу, что горько усмехнуться:

— Да. Серьёзная поломка.

— Так ты из-за машины? Фигня вопрос. Я тебе потом номерок подкину, подрихтуют. Спецы от бога.

— Машина ни при чем.

Я искоса смотрю на мужчину. Он выглядит устрашающе, на самом деле, слишком большой, слишком сильный, дерзкий и наглый блеск в глазах, плотно сжатые, словно от недовольства, губы. Но глубокий голос придает незнакомцу особое очарование. Навскидку ему лет тридцать. Возможно, с хвостиком. Как мне, в общем-то.

— Муж накосячил, да? — уточняет он и кивает на золотой ободок на моем безымянном пальце.

Глава 6

Я не мигая разглядываю мужчину.

— Подаришь… что? — удивленно уточняю я.

— Чудо.

— Чудо?

Он так дерзко улыбается….

— У-угу-у, — тянет, ухмыляясь.

— Это какая-то шутка? — подозрительно уточняю я.

— Соглашайся и узнаешь.

— Мне кажется, это немного лишнее. Чудес не бывает.

— А ты проверь. Спорим?

— На что?

— Если смогу удивить и подарю обыкновенное чудо, то я отвожу тебя домой. А если ничего не выйдет, то я признаю поражение.

— Нет, давай уж без этого, — я тоже неосознанно перехожу на ты. Посмеиваюсь, как будто это не у меня жизнь рушится. Но этому мужчине удается передать мне часть своего запала и бесшабашности. — Но признаюсь, заинтересовал, да. Любопытно.

— Мне нужно минут десять. От силы пятнадцать.

Я подозрительно выгибаю бровь.

— Зачем?

— Что доказать тебе: чудеса случаются.

— Как-то сомневаюсь в адекватности этой затеи. Я, наверное, лучше пойду.

Решительно поднимаюсь. Меня всегда настораживают отклонения от нормальности…

— Ну погоди. Десять минут всего лишь.

Он разводит руки в стороны. Строит таа-акую милую моську… вот как тут не согласиться!

— Десять! — не отстает он. — Тебе никуда не нужно идти. Я сам вернусь.

— Хорошо. У тебя десять минут.

— Ну вот, другое дело, — улыбается незнакомец.

Мужчина уходит, а я думаю: сам он не успел представиться.

Жду его, пытаясь сладить с немного намокшими волосами. Заглядываю в зеркальце: нос, конечно красный, но глаза блестят, да и в целом вид уже вполне приличный.

— Успел! — счастливо выдыхает мужчина, очень тепло мне улыбаясь. У него белые зубы, да и вообще он очень привлекает своей мощью. — Ровно десять минут. А вот и твое чудо.

Он протягивает мне знакомую упаковку, а я, прикрывая рот ладонью, начинаю хихикать, как девочка. Вот это развод! Но как он виртуозно это сделал! Я бы в жизни не догадалась!

— Что? — расстроенно уточняет незнакомец. Читает название шоколадки: — «Чудо обыкновенное». Попытка засчитана, вообще-то!

Я только сейчас подмечаю часы знаменитого бренда. Уууу… стоят они, как самолёт. А еще татушки доходят почти до костяшек. В глазах огонь. Необычный он, необычный…

— Спасибо, — с искренней радостью я принимаю шоколадный батончик. Стараюсь поскорее отдернуть руку, потому как наши пальцы соприкасаются, и это прикосновение вызывает во мне странные чувства. Не нравится. Меня вдруг охватывает смущение. Кажется, я делаю что-то запретное и неправильное. — Я иногда покупаю такие дочери. Как-то и не догадалась сразу.

— Это отлично, — беспечно роняет он и откуда ни возьмись протягивает мне пакет. Раскрывает. Ох… он наполовину забит разными шоколадками. — А чудес много не бывает. Держи.

— Да нет… — роняю я растерянно. — Не надо.

— Поделишься с гостями. Дочку порадуешь. Впереди праздники. Не пропадут.

Я как дурочка смотрю на него. Мне приходится задрать голову, потому что мужчина высокий, а я мелкая. Еще и без каблуков.

— Мне кажется, это лишнее. Одной достаточно.

Играю в воздухе «Чудом».

— Поехали, я тебя подкину. Ты проспорила. Чудо я все-таки смог тебе подарить.

Конечно, я намерена возражать, но он тут же обрубает мои попытки.

— Или такси вызвать? Я тебя заплаканную тут не оставлю. Можешь записать данные машины и отправить кому-то. Если боишься…

Очевидно, я смотрю на него слишком пристально. Потому что мужчина вдруг сникает:

— Ты все равно не поедешь, — подводит он краткий итог, а я виновато пожимаю плечами. — Ладно. А можно еще разок позвонить?

Киваю.

Когда он завершает разговор и поднимает на меня глаза, я немного теряюсь от беззастенчивости взгляда.

— Ну тогда такси, — заявляет мужчина безапелляционно.

— Я все же лучше сама. Благодарю.

— Уже вызвал. Да и пакетик нелегкий. Не попрешь ведь его сама. А я назад не пойду сдавать, — уверяет он.

Эта встреча так и крутилась у меня в голове оставшуюся половину дня. Я забыла поинтересоваться именем статного незнакомца. Он — забыл представиться. Доехала до дома я все же на такси. И была очень благодарна.

Эта встреча… как необходимая встряска, когда безысходность перестает засасывать, а жизненные силы медленно, но возвращаются.

***

Артура с работы жду с содроганием сердца. Нам нужно серьезно поговорить. Потому что я в самом деле намерена искать квартиру. И съезжать от него. Вместе с дочерью. Его-то уехать уговорить не удастся.

Не знаю только, сколько времени мне понадобиться на это. И как долго я еще смогу изображать при Цветике счастливую крепкую семью. Нервы мои не железные. А с Артуром в одной квартире находиться с каждым днем становится все сложнее и сложнее…

— Цветик, зубки чистим, и пора ложиться.

— Ну мааам, ну я не хочу еще… можно поиграть? — уставшим голосом просит дочь. Глаза сонные, движения медленные.

— Нет, моя милая, давай уже завтра. Время позднее.

— Еще папа не приехал…

— Он задерживается. К сожалению, не удастся его дождаться сегодня.

— Эээх, — вздыхает моя малышка. — Лааадно. Ну хоть позвоним ему?

— Обязательно. Беги в ванну.

Тянусь к телефону, вновь проверяя время… и замираю.

«Привет. До дома без приключений доехала? Таксист не лихачил?

P.S. Твой новый утренний знакомый».

Я, округляя глаза, раза четыре перечитываю сообщение.

Глава 7

Я: «Неожиданно… Да, поездка оказалась приятной. Большое спасибо».

Сообщение отправляю с колотящимся сердцем. Слишком удивлена. Слишком неожиданно. Хочется самой себе сказать, что это глупость и так реагировать на обычное смс от совершенно постороннего человека нельзя. Но я, тем не менее, реагирую.

Догадываюсь, где мужчина мог раздобыть мой номер. Он ведь сегодня звонил кому-то. И у этого «кого-то» наверняка вызов сохранился.

Он: «Не отвлекаю?»

Я и не представляю, что на это ответить. В самом деле. О чем искренне и признаюсь в смс:

Я: «Честно говоря, не знаю, что сказать».

Он: «Чем занята?»

Я: «Достаю из духовки вкусняшки для дочери».

Он: «Обожаю вкусняшки. Покажешь?»

Я блокирую телефон и долго гляжу перед собой. Удивительные ощущения. Еще несколько дней назад я бы мягко, но решительно пресекла подобную переписку. А сегодня… сегодня хочется наслаждаться ею. Потому что у меня сейчас нет четкого ориентира и источника осязаемой радости. Цветик, конечно, не в счет.

Раздумываю еще немного, а затем достаю с полки корицу, умеренно посыпаю ею часть слоек с ананасом. Навожу камеру, старательно ловлю кадр, делаю фото. Хм, выглядит здорово и аппетитно! Можно отправить.

— Мам, я все, уже можно папе звонить? — заглядывает на кухню дочь.

Я поджимаю губы. Обещала же…

На мое счастье, дозвониться не удалось. И я с чистой совестью откладываю в сторону телефон.

— Ты почитаешь?

— Конечно. Переодевайся, выбирай книжку. Я приду через минуту.

— Ладно! — улыбается моя малышка.

А экран телефона уже вспыхивает новым уведомлением.

Нет, нет, нет. Я прочитаю позже…

***

— Спи-спи, — раздаётся над ухом до боли родной тихий голос.

Я пытаюсь вынырнуть из объятий сна, но ничего не выходит. Уют, привычный запах, крепкие объятия. Прохладно, мягко, просторно — могу улечься удобно. Знакомая тяжесть согревает талию. Ласковое дыхание щекочет шею. Ммм, как же хорошо…

Внезапная мелодия будильника заставляет недовольно поморщиться. Оой… как громко. Прям раздражает.

На талии и животе вдруг становится холодно, а неприятный звук прекращается. И мне вновь тепло ощущать на себе тяжёлую руку. Слабый поцелуй — и твердые губы замирают на плече. Беглое прикосновение языка щекочет кожу…

Что?!

Стоп!

Я тут же распахиваю глаза. Порываюсь сесть на постели, но супруг надёжно удерживает меня возле себя.

— Ты что здесь делаешь?! — возмущённо произношу я, натягивая одеяло под самый подбородок. Пытаюсь стряхнуть с себя ладони мужа.

— Почти сплю. А что не так?

— Все не так! Я сюда не ложилась!

— Ну да, ты заснула с книжкой у Цветика в комнате. Я тебя перенес ночью, когда спать пошел. Что? — недовольно ворчит Артур, наблюдая мои попытки спрятаться от его наглого взгляда.

— Ты меня еще и раздел?!

Я прожигаю его злым взором. Нет, это поразительно! Как ни в чем не бывало пристроился рядом!

— Да, Рин, раздел! Свою жену! В чем, собственно, проблема?!

Он начинает кипятиться.

Сон как рукой сдувает.

— Проблема, собственно, в том, — начинаю объяснять я, порываясь встать. Разозлившись окончательно, выдергиваю запястье из стальной хватки. Да и то удалось мне это потому, что Артур позволил. — Что я дальше твоей женой быть отказываюсь. И не собираюсь в одной постели спать с мужчиной, которому не нужны от меня дети. Так что не надо меня трогать, «любимый», и вообще приближаться ближе, чем на метр. Мне это неприятно.

Вспылила. Понимаю. Но напряжение копится, а выхода не находит. Я тут же закрываю рот и иду к шкафу.

Тошно с ним. Отвратительно!

Говорят, от любви до ненависти один шаг. И совсем недавно мы его благополучно преодолели.

Облачаюсь в недавно купленный домашний наряд. Привожу волосы в порядок. Наспех заматываю резинку на волосы.

— У нас еще есть время подумать, — раздаётся туманное замечание над ухом. Артур осмеливается меня обнять, наплевав на все, что я ему сказала.

— Я уже все решила.

Стряхиваю с себя его руки и разворачиваюсь, чтобы уйти. Но не тут-то было. Слабая боль. Тихий вскрик. Мгновение — и я прижата к шкафу, а затылок ноет от грубого столкновения с деревянной дверцей.

— Ярина. Это ты за себя решила. А еще есть я. И я не хочу второго ребенка, — цедит он мне в губы. — Когда мы с тобой занимались сексом, тебе было так же хорошо, как и мне. И плюс ко всему, мы оба считали, что у тебя небольшие проблемы с возможностью забеременеть.

— И ты даже при этом настаиваешь на аборте. Как будто не понимаешь, что я в дальнейшем, возможно, вообще не смогу родить. Или именно этого и добиваешься?

— Нет. Просто сейчас нам хорошо и втроем.

— Ошибаешься. Мне с тобой теперь плохо.

— Решила уйти?

— Решила.

— Окончательно?

— Да.

— Куда же? — веселится он, издевательски вскинув брови. — Ты забыла, как Светку вынашивала? Уколы забыла? Зачем тебе это вновь? Куча рисков!

— Риска только два. Потерять или ребенка. Или мужа.

— Ну и конечно, потерять меня тебе совсем не страшно. Да?

Он с силой наваливается на меня. Его ладонь скользит по бедру. Я поскорее перехватываю пальцы мужа, но Артур слишком крепко сжимает мою руку. До меня только сейчас доходит: он в бешенстве.

Потемневшее лицо, плотно сжатые губы, затуманенный злобой и желанием взгляд… ох, нет!

— Артур!

Я пытаюсь справиться с ним, но он слишком сильный и намного превосходит меня в росте. Я ведь совсем «мелкая», как любит поговаривать мама. И сейчас муж обезумел, на всю катушку используя свои преимущества. Его губы впиваются в мой рот, издевательски терзая. Поцелуи-укусы жестоко ранят. Не физически, но душевно. Артур агрессивно прижимает меня к шкафу, вклиниваясь коленом мне между ног. И не получается его оттолкнуть, а пальцы супруга безжалостно стягивают с меня широкие брюки.

Глава 8

— Ты уверен, что это лучший способ договориться? — только и могу вымолвить я, стараясь не морщиться от горячих поцелуев на шее.

Мои запястья скованы, движения ограничены, я чувствую себя в плену.

— Но я должен хотя бы что-то попробовать, верно? Как-нибудь нам ведь нужно договориться? — с долей иронии замечает Артур.

— А тебе не кажется, что «как-нибудь» — это не тот случай? Артур, ты можешь навредить ребенку. Если ты это сделаешь, я подам на развод сегодня же.

Супруг замирает. Вздыхает тяжко, смотрит на меня возмущённо.

— То есть ты решила сделать как надо тебе, а страдать должен я? Вообще-то, существует такое понятие как супружеский долг!

— Вот именно. И если как супруг ты облажался, то можно считать, что мы квиты.

— И что, я девять месяцев должен теперь твой бзик терпеть?!

Пытаюсь взмахнуть рукой. Как-то неосознанно вышло. Но отвесить мужу пощечину мне, конечно, не удается: он же контролирует обе моих кисти.

— Жалко выглядишь, Артур. Ты — подобие мужчины, которого я еще недавно боготворила.

— Выбирай слова, Ярина…

— Я бы на твоем уже начала присматривать себе любовницу. Меньше будешь страдать, нервы подлечишь.

— О как. А может, сразу новую маму для Цветика?

— Разве что мачеху. Все в твоих силах, «любимый».

— Беременна всего ничего, а идеи у тебя уже с придурью.

— Беру пример с тебя. Но пока требование аборта не переплюнуло ничто.

— Ты не оставишь эту затею, да?

— Я оставлю не затею, а тебя.

— НО Я НЕ ХОЧУ ВТОРОГО!!! — взрывается Артур, несдержанно кричит на всю комнату, отшатываясь от меня.

— А мне это уже неинтересно.

Отворачиваюсь и прикрываю веки. Теперь мне немного легче слышать эти слова.

— Да что б тебя!… — выплевывает Артур и хватает с полки футболку и домашние шорты. Рывками одевается. — Что хоть специалисты говорят?!

— Говорят, рожать нельзя….

Артур замирает, округляя глаза. Выплевывает ядовито:

— Ну вот видишь!!! Даже врачи говорят — не надо!

Поразительно. Какой цинизм. Ему абсолютно наплевать на возможные причины. И я с горечью продолжаю свою мысль:

— От такого супруга.

Потемневший взгляд Артура метает гром и молнии. Муж агрессивно бросает:

— Юморишь?! У тебя с беременностью новые способности открылись?!

— Скорее глаза.

Я запоздало привожу в порядок волосы и одежду.

Не слушая больше Артура, выхожу из комнаты и прикрываю за собой дверь.

Если раньше меня разрушали отчаяние и безысходность, то сейчас решительность набирает обороты.

Мобильный лежит на кухне еще со вчерашнего вечера. Я вдруг думаю о том, что Артур мог проверить телефон… и увидеть смс с не сохраненного в контактах номера. А что там… Незнакомец явно мне что-то ответил. Неизвестность заставляет поволноваться. Я торопливо заглядываю в комнату к Цветику, нежно расталкиваю дочь, уговариваю, что пора вставать.

— Мам, ну я еще немножко. С закрытыми глазками полежу.

Ммм. Ладно…

— Хорошо. Две минутки.

Целую ее в лоб и поскорее бегу на кухню.

Он: «Вот это фотка! С такой бессонная ночь мне обеспечена!»

Я закусываю губу. Надеюсь, Артур этого не увидел. А то фееричный скандал при дочери обеспечен…

Поскорее смахиваю все уведомления. Хотя были от мужчины еще какие-то сообщения, но мне уже некогда их читать.

В итоге утро пролетает не успела я и глазом моргнуть. Цветик раскапризничалась перед садом, Артур вообще как ненормальный шумел, гремел, хлопал ящиками и дверцами.

Какое счастье хоть немного побыть в одиночестве, вдохнуть свежий морозный воздух. Выбираю подождать немного на улице, чтобы супруг к моему возвращению уже точно уехал на работу. Решила пока купить себе стаканчик горячего зелёного чая.

Пока брожу в одиночестве, оставляя темные следы на белоснежном зимнем покрывале, вспоминаю, что так и не прочла сообщения от того мужчины. Для чего мне это — неясно. Да и фотографию вчера зачем-то отправила… Как маленькая. И так проблем куча, но мне все мало.

И лишь раненое подсознание отчаянно шепчет: случайности не случайны. Хочется простого человеческого общения и отношения. Такого, чтобы ни к чему не обязывало. Просто разговоры ни о чем. Сейчас мне это необходимо как воздух, чтобы не упасть духом окончательно. Потому что у нас с Артуром в последнее время чаще всего: «Что у нас по расписанию?», «Ты не забыл про мамин день рождения?» или «У меня носки заканчиваются!»

Нет, в общих бытовых хлопотах есть своя прелесть, но после заявления: «Сделай аборт!», человек, которому я доверилась во всех смыслах, вдруг превратился в моего тюремщика.

Он: «А у меня тут тоже есть кое-что вкусное»

И смайлик ангелочка.

Это милое изображение настолько не вяжется с образом мощного высокого незнакомца, что улыбка не сходит с моих губ.

Особенно когда я разглядываю фотографию великолепного по эстетике блюда: разноцветные овощи гриль красиво разложены на черной квадратной тарелке, сбоку соус фисташкового цвета, и рядом несколько тонких ломтиков мяса. Ох! У меня сейчас слюнки потекут!!! Вот это вкуснятина! Даже в животе заурчало!

После того, как я вчера никак не отреагировала на отправленную мужчиной фотографию, да и вообще не прочитала смс, незнакомец прислал еще одно:

Он: «Извини, что так внезапно навязался: переживал, как ты там, и плюс давно ни с кем не болтал просто так».

Мне отчего-то становится стыдно. Неприятно ждать ответа, а кроме пустоты и молчания ничего не получить.

Секунда — и я уже решительно барабаню пальцами по экрану.

Я: «Разве можно так издеваться над моим бедным желудком? Вот это для него было потрясение! Урчит, жалуется теперь…»

Я: «Вчера вырубилась от усталости, даже и не успела сообщения прочесть» — слабая попытка извиниться за молчание.

Молчание — это ужасно. Правильнее всегда расставлять точки над i сразу.

Глава 9

Это что-то новенькое!

Я: «Прости, не могу».

Он: «Я помню, что ты замужем. Без всяких намёков. Серьезно. Просто поедим, я голодный как черт:)»

Почему-то не выходит свести все к шутке. Меня это цепляет.

Хочется почувствовать себя живой. Хочется с кем-то поговорить. Ни о чем серьезном. Хочется, чтобы это не был кто-то из близких или друзей, потому что болеть начинает в три раза сильнее. Хочется, чтобы это было мимолетно, без привязанностей и необходимости выговориться в дальнейшем, а скорее словно переброситься парой слов с вежливым прохожим. Когда добродушно улыбаешься и вслух подмечаешь, какая хорошая солнечная сегодня погода, вместо того чтобы захлебываться слезами от беспросветности собственного существования.

Телефон в руке коротко дрожит, решительно объявляя о новом смс:

Он: «Кстати, дочке понравилось предновогоднее «Чудо?»

Улыбка, озаряющая мое лицо, выходит счастливой и нежной. Вопреки любым обстоятельствам.

Я: «Не успела ее угостить. Спасибо еще раз».

Он: «Не затягивай, а то волшебство пропадёт. Ты можешь и сама попробовать. Загадать желание и съесть шоколадку. Оно обязательно сбудется».

Желание? Ах да, желание. Чтобы муж принял наше дитя. И в нашей семье царили уют и любовь. Но…

Ему уже не суждено сбыться. И все равно спасибо незнакомцу…

Я: «Обязательно попробую:)»

Он: «Я надеюсь. Так о чем это мы… Ах да. Завтрак. Как тебе такой вариант?»

Фото, которое он приложил, моментально вызывает бурю в желудке. Тонкая лепешка. Или это толстый блин? Сложен пополам, внутри великолепные сочные листья салата, манящие помидорки и что-то еще, точно не разобрать. Выглядит все это настолько умопомрачительно и соблазнительно, что я готова загуглить и найти нечто похожее поблизости или заказать с доставкой!

Он: «Ну? Что скажешь? От такого нельзя отказываться».

И вдогонку летит подмигивающий смайлик.

Желудок меня накажет, если я не порадую его такой вкуснятиной!

Я: «Так нечестно. Мне теперь эта картинка сниться будет!»

Он: «Вопросов нет. Привезу *ангелочек* Ехать туда же, куда тебя таксист отвозил?»

Я: «Да… А ты знаешь, куда?»

Он: «Конечно. В приложении же маршрут остался в выполненных заказах».

Неожиданно. Как-то я об этом не подумала…

Он: «Выезжаю. Только телефон при себе держи, пожалуйста».

Я вдруг спохватываюсь: «Уже?! Постой!»

Он: «Поздно. Выехал. Жди».

Я даже запинаюсь, потрясенно рассматривая экран, взглядом оторопело цепляю буквы.

Как?! Это как сейчас вышло?!

Через пять минут раздаётся звонок. От него же…

— А… алло? — отвечаю я нерешительно.

— Прости, смс неудобно, — обволакивает меня сосредоточенный, глубокий, сильный голос из динамиков. — Забыл уточнить, пить будешь что-то из горячего или из разряда «соки, газировка»?

— Да мне уже как-то неловко выбирать… — удивляюсь я. Еще и напиток на заказ?

— Брось. Оба сэкономим время. Люблю, когда все по полочкам, четко и ясно.

— Тогда… — тяну я нерешительно, все еще снедаемая внутренними метаниями. — Чай.

Его я так и не купила…

— Холодный, горячий? С лимоном, без?

— Горячий. Можно и с лимоном.

Я потрясена до глубины души. А что, вот так бывает, да?

— Заказ принят. Ожидайте, — смеется мужчина.

Я вдруг думаю о том, что даже не знаю, как его зовут. А также о том, что напитки могла бы купить и сама…

— Хорошо, — соглашаюсь я потрясенно. — Но давай только напитки на мне? Так будет справедливо и для меня спокойнее.

— Неа, — продолжает веселиться он. — Не прокатит, я уже в очереди за чаем. На созвоне.

Собеседник отключается.

И вновь не успела поинтересоваться его именем…

Тут приходит смс от супруга:

Артур: «Забери Свету сама вечером. У меня встреча неожиданная. Я не смогу освободиться к пяти».

Да что ж это такое?! Мы же с ним договаривались! Я тогда не успею вернуться с собеседования!

Я: «Я тоже не успею. Давай ты, как и обещал, приедешь вовремя».

Артур решает перезвонить.

— Я не понял. А куда это ты собралась?

Я даже начинаю представлять, как недовольно сужаются его глаза. Муж снова злится.

— У меня дела, — возмущаюсь я смело, — и мы договаривались. Так что будь добр! Соблюдай договоренности!

— Я спросил, куда ты собралась?

— Ты спросил. Я не ответила. На этом всё?

— Нет, не все. Я буду поздно. Так что дочь на тебе. Отменяй свои мегаважные дела.

Прекрасно! Просто прекрасно!!!

— Артур! Так нельзя!

Меня колотит изнутри! Ну что за напасть?! Если я не приеду на фирму, то все! Точно меня не возьмут! Да и я вообще не представляю, что делать! Когда Света будет болеть, кто с ней будет сидеть в первое время? Мама очень редко соглашается! Я не представляю на самом деле. Может, что-то на полдня лучше поискать… а потом и помощника… ох… ну что же делать!

— Я тебе все сказал. Ребенок на тебе. Давай без глупостей.

Как будто когда-то у нас бывало иначе!

Только понимание, что нового телефона мне не видать как своих ушей, заставило меня сдержанно отбить вызов, а не швырнуть гаджет прямо в ствол ближайшего дерева.

Глава 10

Я: «Прости, пожалуйста, я не смогу составить тебе компанию. Мне очень неудобно».

Такое сообщение я в итоге отправляю незнакомцу, после того как слезы иссякли. Невозможно было сдержаться. И никак не удается вытащить нож, застрявший в сердце. А Артур его еще и постоянно проворачивает…

Мне нужно немного времени, чтобы полностью смириться с ужасающей мыслью: больше надеяться не на кого. И мой любимый и родной человек отныне для меня холодный, циничный чужак.

Артур хочет, чтобы ребенка не было? Такими темпами даже аборт не понадобится! Супруг доведёт меня до ручки!

Мне необходимо найти быстрый способ успокоиться и впредь держать себя в руках. Ни в коем случае не реагировать на провокации.

Новый знакомый мне перезванивает, и я не решаюсь мучить его молчанием: он ведь не виноват, что меня эмоционально качает. Какой, к черту, завтрак? Кусок в горло не лезет.

— С твоей стороны это действительно нечестно. Я сейчас разолью себе на одно место зеленый чай с лимоном. Как ты понимаешь, он очень горячий, чтобы к моему приезду не остыл окончательно и тебе было приятно его пить. Ну и овсяноблины сейчас высохнут от обиды. А листья салата пожухнут от тоски.

Я невольно улыбаюсь. Он какой-то невероятный. Положительный и весёлый. От него исходит бодрая, заразительная энергия и сила.

— Ооох, извини, мне так неловко… — произношу я с сожалением. Обидно отказываться, но незачем человеку день портить своим дрянным настроем и проблемами.

Я уже неподалеку от дома и теперь просто медленно бреду к подъезду, стирая слезы. Салфетка в одной руке, телефон в другой. Представляю, как убого я сейчас выгляжу. Хорошо хоть соседей нет поблизости, а то те еще бы и пялиться принялись. Обычно мне и дела нет, но не сегодня…

— Я слышу, ты еще на улице, — как ни в чем не бывало заявляет парень. Хоть ему и за тридцатник железно, но эта буйная, жизнерадостная энергетика оставляет после себя флер юности, дерзости и хулиганистости. Даже по телефону… Это настолько заразительно, что я и сама ощущаю прилив сил и оптимизма. Есть люди, после разговора с которыми чувствуешь себя как выжатый лимон. А есть такие, как этот мужчина. Как будто с тобой поделились жизненными силами.

— Ты угадал. Еще на улице.

Я теперь говорю в нос, на что он не стесняется прямо указать:

— Плакала?

Моя бровь от изумления взлетает вверх. Серьезно? Вот так тонко он чувствует?

Я стараюсь придать голосу уверенные нотки:

— Эм… нет.

— Плакала, — твердо заключает он. — Ты ждала меня на улице, потому что я сказал, что уже выезжаю. А потом случилось нечто, что очень выбило тебя из колеи. Ты вся заплаканная и даже сейчас, стараясь убрать из голоса дрожь, вытираешь слезы. А сама пытаешься убедить меня, что все в порядке. Хотя на самом деле ни черта это не так.

Тяжелое молчание повисает в трубке.

— Ну? И где я ошибся? — как будто между прочим уточняет он.

— В одном точно.

— Заинтриговала, — тихонько смеется он. У него в машине играет легкая, ненавязчивая мелодия.

— Я не пытаюсь убедить тебя, что все в порядке. Просто это настолько личное… делиться не хочется.

— Я понял. Тогда опустим. Уже почти подъезжаю. Во двор удобно?

— Нет. Я могу прислать скрин с точкой на карте?

— Буду благодарен.

Через семь минут знакомая серая машина показывается из-за поворота и плавно тормозит возле меня.

— Привет, — улыбаясь одними глазами, вновь здоровается мужчина. Бегло осматривает меня с головы до ног. Я вежливо отвечаю, гляжу на него неотрывно… и думаю: зачем я это делаю? У такого мужчины женщин завались и выше, это же очевидно. Ненавязчивый приятельский разговор явно не получится. Не из таких он ребят. За ним вьется шлейф разбитых дамских сердец, а внешность потрясает мужественностью. Сама себя не понимаю: теперь и развернуться и уйти неловко, и продолжать эту нелепую встречу — полный абсурд.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Но я не согласен, — вдруг огорошивает меня собеседник.

Мой ошарашенный взор, очевидно, отвечает за меня.

— Ничего предосудительного в нашем общении нет, — спокойно произносит он. — Мне действительно не хотелось оставлять тебя одну в тот день. И сейчас я, честно говоря, просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке. Еще угостить полезным завтраком и немного поднять настроение, раз больше некому о тебе позаботиться.

Он хмурится. Ждёт моей реакции. Этот мужчина выглядит так, словно ему все нипочем, и он никогда не испытывает мук сомнений и нерешительности. Огромный. Мощный. Как буйвол.

— Ярина… — недоверчиво обращается он ко мне, слегка прищуриваясь. — Ты же меня не пошлёшь сейчас? Я все руки обжег, пока тебе чай горячий старался довезти в целости и сохранности.

— Ты очень любезен…

Пытаюсь улыбнуться, гоню прочь сомнения. Я все еще колеблюсь. Нет же ничего проще! Уйти и дело с концом! Хватит мне эмоциональных встрясок!

— Отлично, раз ты меня еще не послала, тогда держи свой великолепный, божественный напиток, — радостно объявляет он, приближаясь ко мне. Вкладывает мне в руки стаканчик. И обрадовано кивает в сторону. — О, а вот и лавочка! Удивительное совпадение, не находишь?

Он намекает на наше знакомство. Возвращается к машине и достаёт красную объемную сумку. Оттуда ловко выуживает белые контейнеры.

— Это твой, — жизнерадостно заявляет он, — пока еще теплые. Можно налетать.

Плюхается на лавочку и отхлебывает из своего стакана. Раскрывает контейнер, зажимает пальцами слоеный полукруг и жадно впивается в него зубами, откусывая огромный кусок.

— Наконец-то завтрак, — довольно роняет он, прожевав. Ладонью призывно указывает на место рядом с собой.

Я стою как вкопанная. На лице идиотская улыбка.

— Что? Ты хоть раскрой. Остынет сейчас. Будет резина.

— Я, наверное, выгляжу сейчас как дурочка, да? — мне удается ожить и отбросить в сторону все посторонние мысли о том, что так неправильно, нехорошо и странно.

Глава 11

Дым: «А вот еще кое-что вкусное:)»

Это прилетает смс. С новой сногсшибательной фотографией какого-то салата.

Я не стала сохранять имя. Дым… Почему-то это короткое слово так замечательно характеризует этого человека. Неуловимый. Всепроникающий.

Умиляюсь. На моей памяти Демьян — первый мужчина, который так увлекается кулинарией. Ну потрясающе же выглядит!

Я: «Рецепт в студию!»

Мы общаемся уже несколько дней. Как-то засасывает. Болтаем ни о чем серьезном. Вот так просто. Кто куда идёт. Что интересного. Вчера, к примеру, Демьян вернулся с работы очень поздно. Он — заместитель директора по стратегическому развитию. И иногда, как он сказал, случаются жуткие засады.

С Артуром мы почти не общаемся. Между нами жесткий блок, который я не намерена рушить. Он не хочет от меня ребенка, я не хочу с ним жить. Ну честно же? Честно. Я скорректировала свое время так, чтобы вечерами могла побыть с дочкой, ни на что не отвлекаясь. Именно теперь это кажется особенно ценным. А днем активно ищу работу. И просматриваю предложения квартир. И даже уже три варианта успела посмотреть. По последнему вопросу я, конечно, совсем скисла. Ну потому что ценники конские. А еще больше снизить запросы не выходит.

Работа на удаленке меня отталкивает максимально. Но я согласна и на нее. Нужно принимать какое-то решение, понимать к чему идти, и придерживаться выбранного ориентира. Артур зря припер меня к стенке и поставил ультиматум. Этим он активировал систему защиты. И механизм уже сработал. Я отправила резюме в несколько известных хореографических школ и центров. Конечно, это из разряда невероятного, но я пробую все: самочувствие позволяет, я в прекрасной физической форме. Во всяком случае, сейчас. Не жду ответа, честно говоря, но совсем ничего не предпринимать в приоритетном для меня направлении — тоже так себе идея. Вдруг найдется что-то подходящее. Я все еще надеюсь. Хоть это и глупо, все же ожидаю какого-то чуда. Спасибо Демьяну за эту нелепую надежду. Она так много для меня значит…

От Артура я все держу в тайне: скандалы — это последнее, что мне сейчас нужно. А вот Демьяну рассказала. Очень хочется с кем-то обсудить новости, разделить радость, просто порассуждать или посмеяться над нелепостями, а местами и собственной глупостью. Демьян удивительный: приятный собеседник, уместно шутит, где надо серьезен, в нем нет высокомерия, совершенно отсутствует неуверенность. Зато чувствуется стержень, независимость мышления, твердость характера. Но самое главное — ему действительно интересно.

Эти наши увлеченные переписки, пустые разговоры. Он всегда принимает живое участие в беседах, умеет слушать. Еще мне нравится лёгкость, окутывающая нас, когда мы на связи, и отсутствие недосказанности: я замужем, у меня дочь, приключений на одно место себе не ищу. Вот только беременность я пока не готова обсуждать. Слишком тяжело на душе. Да и надо ли… Демьян тоже со мной достаточно откровенен: он не из тех, кто влюбляется надолго или ищет спутницу жизни. Дым предпочитает «быстроиграющие» отношения либо давно проверенные варианты, чтобы ни у кого не возникало желания и прав предъявлять ему претензии. Он волк-одиночка.

«Ты просто еще не встретил свою женщину», — улыбаясь, пока меня никто не видел, занудствовала я в смс.

«Мне скоро уже на пенсию, а моя женщина, похоже, еще так и не родилась», — шутил в ответ Дым.

«Ты просто ее не нашел. Когда встретишь свою — сразу это поймёшь. Да и какая пенсия? Тебе сколько лет? Не смеши:)»

«А тебе сколько?» — неожиданно уточнил он.

«Мне 31:)»

А что? Я никогда не стеснялась своего возраста.

«Ну я недалеко от тебя ушел. Будем вкалывать вместе:)»

И вновь тогда разговор переключился в сторону работы. Я о своем, он — о своем, но как-то слаженно, вместе…

Сегодня пришел ответ от одного центра. Я, честно говоря, не знаю, как признаться работодателю о беременности. Это ведь сразу «нет»… а обманывать неприемлемо.

В общем, сориентируюсь по ситуации. Но я, конечно, понимаю свое проигрышное положение. Еще немного побьюсь об неумолимую реальность и примусь за то, что найду.

Расплатившись за бензин, подхожу к машине, оставляю на чай заправщику и, заняв место в салоне, пристегиваюсь.

Телефон неожиданно оживает. Ульяна!

— Привет, дорогая, — жизнерадостно приветствую я подругу, отъезжая от автомата, и паркуюсь так, чтобы не мешать другим машинам. Я уже почти пришла в себя, оклемалась, если так можно выразиться. Пусть у нас с Артуром сейчас война, но я все же урвала свой маленький кусочек счастья. Мои молитвы были услышаны. И я это ценю.

— Ринка! Привет! Ты не занята? — с ходу бьет огненной энергией Уля. Она очень взволнована. Раньше Уля была замужем за приятелем Артура, но «счастливые» супруги пару лет назад развелись, и дружба между нашими семьями разделилась.

— Могу говорить.

Ласково кладу ладонь на плоский живот, чувствуя небывалое согревающее тепло, и мысленно благодарю своего малыша, что он теперь со мной.

— Риииин! У меня такое! Может, встретимся?! Я подъеду к твоему дому, в кафешке посидим! Часиков в восемь нормально?

Ну да. Артур прям прилетит сидеть со Светой. И осчастливит меня возможностью пойти в кафе. Раньше, конечно, у нас такое практиковалось, но теперь все. Куда ж там…

— Сегодня точно не смогу. Цветик на мне. Уль, а приезжай лучше в гости? Артур раньше девяти вечера теперь дома не показывается.

— Хорошо, если это удобно, приеду!

— Вот и договорились.

Осталось снова сходить к врачу. Через два часа прием…

Глава 12

Душа парит! С малышом все прекрасно! Это действительно чудо! Сколько было проблем с первой беременностью! А здесь! Мне даже не нужно ставить уколы и лежать на сохранении! Это какое-то счастье! Я когда с Цветиком ходила, меня аж зависть брала! Ну почему у всех все как у людей, а у меня сплошные проблемы! И родилась Светочка недоношенной, у нее были трудности с дыханием. Далась она мне тяжело. Артур тоже нервничал. В принципе… теперь это его кредо.

Вчера он вновь пытался меня вывести на скандал, а я пыталась поговорить. Внятного ответа на вопрос, почему он против, я так и не услышала. Ну может, наслоились проблемы, которые были при первых родах… В общем, договориться снова не удалось. Тогда я четко и откровенно заявила, что в таких обстоятельствах жить с ним и дальше не смогу. И мы будем вынуждены разъехаться.

— Я никуда не уеду. А тебе податься некуда. Так что все останется как есть.

Я больше не стала спорить. Говорить нам, видимо, уже не о чем. Особенно после того, как муж в ярости швырнул тарелку со стола. А потом еще одну. И еще одну. Все они разлетелись вдребезги, прямо как осколки нашего разбившегося брака. Лишь пару фраз я обронила вскользь, перед тем как плотно закрыть за собой дверь:

— Женщин много, Артур. Найдешь себе другую. С которой вы сходитесь во взглядах и которая готова прогнуться и уступить тебе даже в том, что для нее жизненно важно. Я — нет.

— А что, я должен уступать в том, что важно мне?

Изводить себя нельзя. Так будет только хуже. Мы сломались. На этом всё.

— Нет, не должен. Но и я не должна. После аборта я, возможно, вообще больше не смогу родить. А тебя возненавижу. Поверь. Лучше разойтись сейчас.

— Нам сейчас и не надо рожать… — брезгливо бросает он.

Последние его слова впились в меня удушающими щупальцами.

«А потом уже может быть поздно», — так и не произнесла я.

Отвлекаюсь от грустных дум, заставляя себя улыбнуться, и пытаюсь сделать вид, что у меня все прекрасно.

— Рин, ну ты цветешь и пахнешь! — щебечет подруга, помогая мне разливать чай. Мы очень сдружились с Улей, особенно после ее развода. — Расскажи секрет!

— Высыпаться стала, — насмешливо бросаю я. Последние дни сплю ужасно. Волнения и переживания дают о себе знать.

— Мама — самая красивая!

Цветик бегает за нами хвостиком. Помогает накладывать печенье в вазочку. Дочь подмечает мой говорящий взгляд. Но не понимает намёка.

— А тетя Уля? Она ведь тоже красивая, просто другой красотой… — Я присаживаюсь на корточки и обнимаю дочь. Мой лучик света в темном царстве тотального непонимания.

— Да, тоже, — милостиво соглашается дочь, вызывая у меня улыбку. — Но ты красивее! А уже можно печеньки?!

Света облизывается и плюхается на стульчик. Сосредоточенно откусывает курабье, запивает кефиром.

— Рин, можешь порадоваться за меня, — тихонько просит Уля. — Помнишь, я тебе рассказывала о Геннадии?

— Это тот, с которым ты отказывалась на свидание идти?

— Да! — радуется Уля. — Представляешь, он тааакооой! Оказался потрясающим! У меня крышу рвёт от него! Ну прооосто!

— И?

— Он предложил попробовать пожить вместе!

Подругу захлёстывает восторг.

— Где? У тебя? — подтруниваю я. И тут же округляю глаза.

— Да нет же! У него. Правда, он живет в области, ездить на работу будет не очень удобно, но… я согласилась! Уже пакую чемоданы!

— Обалдеть.

Я в шоке. Уля всегда с недоверием относилась к мужчинам. И обычно категорично обрубала попытки за ней приударить.

Подруга активно кивает.

Геннадий, значит…

— Да! И я правда хочу попробовать! Он мне очень нравится!

— Мам, можно еще кефира? — Светочка подлетает со стула и лезет в холодильник. — Я налью сама!

— Хорошо, половинку стакана. Слууушай… — перевожу взволнованный взгляд на подругу. — Уль. А ты свою квартиру сдавать будешь?

— Нет, конечно, — прибивает взглядом подруга. — Вдруг я сбегу от него через неделю, а у меня уже живет кто-то. Да и ты же знаешь, арендаторы так отвратительно относятся к чужому имуществу. Убьют мне всю квартиру и испортят новый ремонт. А я только кухню поменяла. Не-не-не, не надо такого счастья!

Я подскакиваю с места.

— Ууулечка!!!

Сперва немного подогреваю Свете кефир. Буквально несколько секунд. Ставлю стакан на стол, цепляю подругу за рукав и тяну за собой в коридор, чтобы дочь не слышала взволнованный шепот:

— Можно я у тебя перекантуюсь? Пожалуйста! 0TkMbsRy Следить за квартирой буду как за своей, обещаю!

Глаза подруги слегка округляются.

— Не поняла сейчас…

— У нас с Артуром очень большие проблемы, — громким шепотом тараторю я. — Ищу жилье, чтобы не сильно далеко от сада. Но все очень дорого! Уль, выручи, а? Если тебе нужно будет вернуться, я съеду! Сразу же!

— Ох ты, какие новости, а что случилось?

— Я беременна, а Артур на аборт меня отправляет. Я к такому не готова. И я не могу с ним жить. Он меня до ручки доведёт! Помоги!

Уля разглядывает меня, словно впервые увидела.

— Ты это серьезно?

— Нет, блин! Я тут шутки шучу. Конечно, серьезно! Он вчера посуду бил!

— Да живи, конечно. Хоть сегодня приезжай… — Уля сочувственно на меня смотрит. — А какая собака его укусила?

— Не знаю, он невменяемый какой-то. Давит, шантажирует деньгами и Светой.

— Он что… отказывается деньги тебе давать?!

— И это тоже, — соглашаюсь я и тут же мотаю головой. — Да это не самое важное, с деньгами я разберусь.

— Так а на что ты жить будешь? С ребенком…

— Я в процессе… Ищу ответ на этот вопрос. Варианты есть.

— Если что, нам курьеры всегда нужны… но весь день в разъездах, наверное… не самый удачный вариант, да?

— Спасибо тебе, родная, я подумаю. Ничего не сбрасываю со счетов.

— Тогда созвонимся, и я тебе ключи отдам.

— Давай я подъеду к твоему офису и заберу.

— Хорошо, — потрясенно тянет Уля. — Я все максимально приберу, вымою.

Глава 13

Я: «С добрым утром, мой сказочный волшебник».

Совершенно не задумываясь, ставлю красное сердечко. Отправляю Демьяну. Светочка в саду, а я мчу домой с ключами от квартиры Ульяны. Пока подруга на работе, я смогла зайти в подъезд, открыть дверь своим ключом и забрать полный комплект. Лопаясь от радости, укладываю звенящую связку на ладонь, делаю фото и отправляю подруге, в ответ приходит смайл — поднятый вверх большой палец.

Когда я выбегаю на улицу, то немного ежусь от зимней прохлады и прыгаю в машину, задорно скидывая расписные снежинки, запутавшиеся в волосах — у нас опять снегопад! Раздается громкая мелодия телефона.

— Алло! — вне себя от счастья отвечаю на вызов Демьяна.

— Ого, какой у тебя весёлый голос!

— Так заметно, да?

— Немедленно рассказывай, в чем дело! — подначивает он.

— Это ты рассказывай! Ты правда умеешь колдовать? — шучу я беззаботно. Это что-то нереальное, ненормальное, удивительно прекрасное! Просто с ума сойти, как улыбнулась мне удача!

— Вот такой я, да, — немного огонька и соблазнительные игривые нотки мягко пронизывают его голос. — А что произошло?

— Подруга переезжает завтра, и она не против, чтобы я временно пожила в ее квартире. Я только что забрала ключи! — почти пищу в трубку от восторга. Чувствую себя ребенком, желание которого исполнилось!

— Да? — его голос немного грустнеет. Хм… чего это он? — Это здорово… отличные новости!

— Да, прекрасные, — соглашаюсь я. — А ты почему сник? Что-то не так?

— Дааа… я-аа… в общем, неважно! Я безумно рад за тебя!

— Так, погоди. А ну-ка рассказывай. Что такое? Я ж не отстану.

— Ну это было бы неплохо, — подкалывает тонко.

— Не уходи от вопроса!

Я пристегиваюсь и напряженно вслушиваюсь в трубку.

— Да у меня просто у друга квартира простаивает. И я, зная, как отчаянно ты ищешь жилье, вчера договорился с ним, что б ты там смогла перекантоваться. Но… — тянет он тускло, — но раз ты уже сама справилась, то отлично.

Я начинаю хмуриться. Вот это ничего себе!

— Демьян… спасибо тебе большое… мне даже слегка неловко.

— Прекращай. Все нормально. Я рад, что все разрешилось. Мужу сказала уже?

— Пока нет, на днях сообщу. Мне нужно будет перевезти вещи, успеть все разложить, продукты закупить на нас с Цветиком. В общем, дел выше крыши.

— Даааа… переезд — это дело тяжелое. Забот будет много. Я бы хотел помочь. Давай вещи вместе перевезем, ты ж сама не станешь таскать?

— Да ты что! Не нужно! Я найму машину, ребят, чтобы коробки перенесли.

— Я все же настаиваю. Не отказывайся. Лишние руки пригодятся. Да и потом мало ли… коробки разобрать тоже, знаешь ли, непросто.

— Демьян, — настаиваю я, — это лишнее. Но спасибо.

— Ты что такая упрямая? Ничего не хочу знать! Жду дату и время.

— Нет-нет-нет, — отшучиваюсь я, — даже и не думай. Все, мне пора бежать!

— Да как бежать-то?! А ну стоять! Яр…

Я бессовестно отключаюсь и подмечаю, что мне пришло уведомление. Ого! Это ответ из школы хореографии!

Приглашение на собеседование! Обалдеть! Пульс лупит в виски, надо немедленно успокоиться!

Вот что очень радует, так это то, что я всегда поддерживала себя в форме и сейчас тоже стараюсь пореже пропускать занятия в фитнес центре. Ну хорошо, хорошо, может, не все сложные элементы я сама теперь уже выполню безукоризненно, но показать кое-что смогу! И с детишками обычно прекрасно лажу. Да, это совершенно сумасшедшая идея, и риски выше, чем просто сидеть на стуле, но на моей памяти коллеги-хореографы работали вплоть до родов. Когда было особенно тяжело, они ногами показывали различные элементы, сидя на стульчике или придерживаясь за поручни. И ни у одной не возникло проблем. Это все реально! А после родов девчонки возвращались буквально спустя пару месяцев, плавно и осторожно вливаясь в работу.

— И мы вытянем, малыш! — твердо обещаю я и глажу животик. — Сами справимся!

Отвечаю на письмо, барабаня пальцами по экрану. Признаться честно, я осознаю, что шансов мало. Но упустить эту возможность себе не позволю. Я хотя бы попробую.

В голове уже прокручиваю планы на ближайшее время, мысленно составляя список важных дел.

И вот, забрав дочь из сада, отсидев час в ожидании окончания занятия в театральной студии, я наконец-то приезжаю домой. Только лишь затем, чтобы обнаружить там хмурого мужа и услышать равнодушные слова: «На днях мама приезжает».

Замечательно. Спасибо, хоть заранее предупредили. Нет, вообще-то, у нас со свекровью хорошие отношения. Но бывало всякое…

— Она приезжает к тебе? — уточняю я на всякий случай.

— Она приезжает к нам. Просит взять Свете выходные на эти дни.

— Выходные в саду взять не проблема. Но лучше бы тебе отговорить ее нас навещать.

— С чего вдруг?

— Я не собираюсь играть в счастливую семью. И через два дня мы со Светой переезжаем.

Оторопелый взгляд становится мне ответом. Артур явно не ожидал такого поворота.

— Как это? Куда? — подозрительно уточняет он.

— Я нашла жилье. Удобно, безопасно. Для ребенка подходит.

— Да ты смеешься надо мной! — возмущается супруг, не в силах поверить в услышанное.

— Ни капли. Ставлю тебя в известность, чтобы потом ты как ошпаренный не носился. Мама, если хочет, может остановиться у меня. Не проблема. Либо пусть по утрам от тебя ездит. Но делать вид, будто у нас все прекрасно, я не собираюсь. И еще предлагаю договориться, что мы дочери скажем.

— Скажем как есть. У мамы временное помутнение рассудка на почве буйства гормонов.

Уголок моих губ ползет вверх. Артур может говорить что угодно. Меня уже этим не пронять. Любой сарказм — велкам!

Супруг складывает руки на груди. Его холодный оскал больше не цепляет. Следующий вопрос предсказуем:

— Жить на что будешь?

— Я разберусь, не волнуйся.

— Ну а дальше что?

— Понятно же что. Будем разводиться, Артур.

Глава 14

Мои дорогие все читаю, спасибо вам за поддержку! Да, мы конечно, с вами проясним чуть позже все неясности:)

— Серьезно?

Брови его недовольно сходятся над переносицей.

— Серьезно.

— Интересный взгляд. Ты хочешь со мной развестись, потому что я не хочу еще детей?

— Я не могу больше быть твоей женой.

— И что тебя смущает? До этого плохо жили?

— До этого ты не был со мной настолько грубым и глухим. А теперь ведешь себя непозволительно. Не контролируешь свои слова и поступки. Используешь физические преимущества и оказываешь моральное давление. Ты меня изводишь. Специально. Я отказываюсь жить с тобой на одной территории.

— Ну а если я тебя не отпущу?

— К батарее наручниками прикуешь? — уточняю я. Жизнь летит к черту — я ухмыляюсь, протягивая вперед запястья. — На. Дерзай.

— А ты что, все же рассчитываешь дочь забрать? — недоверчиво уточняет он с отвисшей челюстью.

— А ты что, рассчитываешь, будто я ее с тобой оставлю? Кто будет водить и забирать дочь из сада? В театральную студию? Кормить, заплетать? Заниматься? Лечить ее — сейчас болезни пойдут? Няню найдешь?

— Найду!

— Обойдешься, «любимый». Ты целуешь ее в лоб, когда приезжаешь с работы. И заспанный машешь ручкой утром, желая хорошего дня, — немного кривлю я душой. Артур правда любит дочь. Он всегда был с ней очень ласков, никогда никому не даст Цветика в обиду. Но сейчас мне не хочется прислушиваться к этим доводам. — И меня проконтролировать ты уже не сможешь!

— У тебя ничего не выйдет! Ты от меня зависишь! Прекрасно это знаешь! — брызжет слюной Артур. — Куда ты пойдешь?! Тебе ребенка кормить будет не на что!

«Зависишь»… Мерзкое слово хлещет вновь и вновь! И не отвернуться от этой правды. Но нам с Артуром всегда нравился такой порядок… это был наш выбор.

— Это же добровольная уступка. Когда я была рада зависеть от тебя. Когда доверяла тебе. А ты был для меня самым родным и близким. Теперь же ты просто отказываешься нести ответственность за нашу близость в браке. Обвиняешь во всем меня. Шантажируешь. И я в таких условиях должна с тобой жить? Ошибаешься, Артур. Если я в загсе однажды сказала да, это не значит, что со мной можно обращаться как с собакой. Я забираю дочь. Оставайся один. Без семьи.

Он не ткнет в меня работой! За копейки удаленку я всегда найду! Ничего, справлюсь! Не тупее других!

— Я Свету не отдам! Ты с ума-то не сходи, какой развод, Ярина?!

— Да кто тебя уже спрашивает…

***

— А вы где Новый год собираетесь праздновать? Дома? — любопытствует свекровь.

Она приехала два часа назад. Погостить собирается всего несколько дней, а вещей привезла, будто переезжает к нам насовсем. И самые главные новости мы ей не рассказали…

Со свекровью, надо отдать должное, у меня прекрасные отношения. Конечно, бывало всякое: и недопонимание, и разное мировоззрение, но мама у Артура очень добрая, отзывчивая, любит и сына, и внучку, и меня.

— Пока не решили, мам, — отмахивается Артур.

Светочка вне себя от счастья, что бабушка приехала. И теперь дочь на радостях заявила, что идёт наливать гостье чай. И помогать раскладывать вещи перед сном. А мы между делом болтаем и дожидаемся нашу принцессу.

Вот все бы хорошо. Только мама супруга будет спать на диване. А я тогда где?

— Ну что вы такие молчаливые, родные мои? Рассказывайте, как у вас дела. Что нового. Артурчик, на работе все хорошо?

— Все отлично. Жду повышения со дня на день.

Хм… он даже мне не говорил об этом…

— Артурчик, — мило улыбаюсь я и с наслаждением отмечаю, как дёрнулся муж. — А что ж ты главные новости маме не рассказываешь?

— Ярина… — с легким предупреждением отзывается муж, сверкая глазами. — Не сейчас…

— Почему же? Неужели ты от мамы будешь скрывать ТАКОЕ?

— А что такое?

Свекровь с любопытством крутит головой из стороны в сторону. Смотрит то на меня — то на сына. На меня — на сына.

Супруг начинает беситься и сердито поджимает губы.

— Я беременна, — заявляю решительно, с особым злорадным удовлетворением отмечая, как морщится его лоб от этой «новости». Он просил меня молчать. Я сразу сказала, что не стану. — У нас с Артуром будет второй ребенок. А вы вновь станете бабушкой.

Ее морщинистое добродушное лицо внезапно озаряется таким мягким светом, что я слегка теряюсь. В мудрых темных глазах сверкают навернувшиеся слезы радости.

— Мои ж вы хорошие, родные мои, — тихонько бормочет женщина, прикладывая ладонь к сердцу. — Да это ж какая ж радость! Счастье-то какое! Ой, разве можно такие новости без подготовки старой клуше! Ой господи!

Она старательно стирает влагу с дряблой кожи щек, а я отчего-то чувствую себя змеей. Я пошла наперекор Артуру, хотела его позлить, назло ему сделала! Но видя чистосердечную, такую искреннюю реакцию свекрови… начинаю испытывать стыд. Я не собиралась приукрашивать действительность. Хотела, как и планировала, забирать Свету и уезжать. Заявить о нашем разводе во всеуслышание! Но… теперь я совершенно растеряна. Как можно играть такими хрупкими чувствами, чистыми надеждами?

Артур смотрит на меня с яростным осуждением.

Свекровь по очереди нас обнимает, спрашивает о моем самочувствии. А я глаз от мужа оторвать не могу. Вот это он должен был так себя вести, вместо того чтобы в название клиники носом тыкать. И я не эгоистка! Если он решительно не хотел детей, это можно было как-то обговорить и принять меры! А теперь из-за его безалаберности я должна лишиться дитя?!

Обнимаю в ответ маму супруга, вновь ощущая, как тяжелеет внутри. Не отважусь я сейчас погасить этот задор и радость в ее сияющих глазах.

Придется молчать. Во всяком случае, сегодня, а потом аккуратно намекнуть свекрови, что у нас с Артуром серьёзный разлад в отношениях и даже беременности уже не удается исправить ситуацию. Очевидно, кроме прошлого и сомнительного настоящего у нас с ее сыном больше ничего и не будет…

Глава 15

Дым: «Я не понял, ты же собиралась переезжать? Нет?»

Уля освободила квартиру еще позавчера, я с утра поехала туда навести порядок.

Хочется, чтобы здесь уже чувствовалась моя рука. Вещи… вещи нужно перевозить. А я все никак не соберусь. Хотелось бы уже прояснить картину. Для всех.

Сегодня я ночевала в детской, но эта ситуация меня мало устраивает.

Артур настоятельно просил ни о чем не больше сообщать его матери. А я не согласна. У нас не временные сложности. А полное непонимание и отчуждение с разрывом шаблона.

Я: «Собиралась. Но в гости приехала мама мужа. А я не могу взять и все обрубить. Совесть не позволяет сделать это напоказ. В общем… не спрашивай».

Дым: «Ах вот оно что. Ты стала реже на связь выходить. А я вдруг понял, что уже так втянулся… короче, сижу как придурок, постоянно смс от тебя жду. Ты что с мужиками делаешь-то?!»

Как он забавно возмущается.

Уголки губ неконтролируемо ползут вверх. Он такой милый.

Я: «Эй-эй:) чур не влюбляться:) Я все-таки замужняя дама!»

Дым: «Что такое влюбляться?»

Он шлет вдогонку забавный хихикающий смайлик.

Я: «Кстати, я ни разу не интересовалась… Разве у тебя нет девушки?»

Дым: «Ну как сказать… это скорее философский вопрос:)»

Я: «С одного угла есть, а с другого вроде и нет? *смайлик смеюсь*»

Дым: «Вроде того».

Я: «Ой, ловелас:) я таких, как ты, всегда стороной обходила. Желательно за версту!»

Дым: «Между прочим, я хороший! *смайлик котика*»

Я: «А для кого-то ты станешь лучшим *смайлик подмигиваю*»

Ответ не приходит долго.

И только когда я, стянув с рук перчатки, победно выдыхаю, слышу, как пищит телефон.

Я не спеша переодеваюсь, бегло оглядываю квартиру, отмечая про себя, чего мне здесь не хватает и обязательно нужно будет доставить, заглядываю в зеркало, на автомате поправляю волосы. Глаза горят задором. Я в предвкушении, на самом деле. Пусть будет тяжело: легко никто и не обещал. Но зато я стану свободна. От недовольства, от раздраженных взглядов, от странных ультиматумов и чудовищного отношения. Да. Я не узнаю Артура. Его как будто подменили. Или эти звоночки начались давно? Высокая должность. Завидная зарплата. Вспыльчивость и нервозность как приложение… да и запросы выросли… у каждой медали есть две стороны. Неужели я просто ничего не замечала? Или сама в чем-то виновата? Сейчас сложно найти ответ. Не верится, что супруг — тот мужчина, за которого я выходила замуж. Он другой. Чужак. Незнакомец. Мой Артур никогда бы не прижал меня к стене так, чтобы приложить о нее затылком. Неважно, что случайно и на миг. Мой Артур заботливо бы подсунул ладонь мне под голову, оберегая от удара. Никогда бы не сделал больно. Мы оба радовались моей первой беременности. А теперь… Почему так легко проглядеть кризис в семье? Так сложно заметить роковые перемены?

Сокрушенно прикрываю веки. Да! Это тяжело — осознавать, что привычный уклад разрушился, а когда именно все пошло по наклонной — неизвестно.

Дым: «А можно личный вопрос?»

Я: «Попробуй».

Дым: «Твой муж для тебя самый лучший?»

Я лишь вздыхаю, осознавая, что для меня это нужный вопрос. Потому что не могу ответить однозначно. Потому что мешает прошлое. Радостное, светлое. То, какими мы были в молодости. Влюбленными. Бесшабашными. Время обточило нас, как волна камни на морском берегу.

Но воспоминаниями жить нельзя. А действительность шокирует.

Я: «Однозначно когда-то им был:)»

Дым: «Я понял. Хочешь, вечером прокатимся? Даже в твоих смс чувствуется нотка отчаяния… Извини, что в душу влез. Подъеду?»

Я: «Я не смогу».

Дым: «Почему? Дочка будет с бабушкой. А ты на сорок минут можешь и в «магазин сходить». Сама же хочешь вырваться на самом деле. Это чувствуется».

Молчаливый крик моей души… и я вынуждена прервать его.

Я: «Мне нужно разобраться со своей жизнью. Не до «магазинов» сейчас…»

Дым: «Я не настаиваю. Всего лишь хочется поддержать тебя. Дома у тебя этого нет».

Все верно он говорит. Да и дома больше нет.

Я: «Ты слишком проницательный».

Дым: «Хотелось бы. Но нет. Кстати, я сейчас дожевываю шоколадку. И тоже загадываю желание».

Я даже прищуриваюсь, настолько с ним легко. В кайф, как говорит Артур. И мне даже немного неловко задумываться о том, какое желание Демьян мог загадать. А жуть как интересно!

Я: «Спрашивать нельзя. Правильно?»

Дым: «Не-а:) но можно угадать».

Я: «Как будто ты признаешься *хмурю бровки*»

Дым: «Варианты в студию:) У тебя три попытки».

Я: «Мне хватит одной».

Дым: «?»

Я: «Ты хочешь быть лучшим».

ДЕМЬЯН

Челюсть с грохотом падает на стол. Я, как баран, перевожу потрясённый взгляд с «Чуда» на экран телефона.

Проглатываю сладкий, нежный шоколад.

Да ну нафиг.

Вот настолько она чувствительная?!

Блокирую телефон, не найдясь с ответом.

И откидываюсь на спинку стула.

В дверь раздаётся осторожный, вежливый стук.

Я тут же сгребаю шелестящую обертку, зажимаю в кулаке.

Дверь приоткрывается, и в щель просовывается голова Леры.

— Демьян Наумович, скоро совещание. Вы просили напомнить за тридцать минут.

— Да. Спасибо.

Ловлю ее восхищенный взгляд на своих костяшках. Сколько работаем вместе, а девчонка никак не привыкнет к моим татушкам. И каждый раз смотрит такими голодными глазами, как будто ее бы воля, так она стащила бы с меня рубашку, чтобы тщательно рассмотреть остальные узоры.

Ну что ты, детка, это нужно заслужить…

— Вы просили графики падения продаж, — размахивает она бумажками в воздухе.

Глава 16

— А что у вас случилось? — уточняет Галина Степановна, строго ожидая ответа.

— Он ребенка не хочет. На этой почве разногласия.

Свекровь опирается о стол. И медленно присаживается.

— Как не хочет? Так вы уже ребеночка сделали…

Я выразительно смотрю на нее, выгибая бровь. Какое-то время у мамы Артура уходит на осознание происходящего. А потом она испуганно зажимает ладонью рот.

— Батюшки мои… Он что же… избавиться хочет от дитенка?! — выдыхает свекровь тихим шепотом.

Я киваю.

— Не может быть… а причина какая-то есть?

— Да. Говорит, не хочет вновь сопли, зубы, болезни. Он настроен решительно.

— Ну погоди. Может, он просто еще не осознал… Я с ним поговорить могу, — рассудительно начинает предлагать свекровь. — Что же он так категорично… Может, подозревает тебя в чем… Ярин…

— В чем? Что ребенок не от него? Ради бога, какая глупость! Артур упрямо настаивает на аборте. Вы меня извините. Он ваш сын, я все понимаю, но ситуация сейчас такая: я не могу с ним жить. Каждый, возможно, судит со своей колокольни, но понимать мы друг друга не хотим. Я больше не могу на него положиться. Он больше не моя опора и поддержка. А я — не его.

— Ты что же… разводиться собралась?! — шепчет свекровь в ужасе.

— Я планирую. Да.

Она бледнеет на глазах. Мне немного совестливо быть причиной ее переживаний, она меня осуждает. Но я не против: подарю ей такую возможность.

— Ты что же это, Ярочка, — уговаривает она меня, приближается и по-матерински укладывает ладони на плечи, слегка потирает. — Не нужно так резко. Ну может, он не осознал, запутался. Артур передумает потом, он же так сильно любит тебя и Свету. Но семью рушить…

— Нет, — отчаянно трясу я головой. — Между нами что-то сломалось. Мы по-разному смотрим на все… по-разному мечтаем и разное ценим… я такое не смогу простить, понимаете? Это слишком сильное разочарование. Он знает, что мне это все тяжело дается. Знает, что я всегда хотела двоих детей. Прекрасно понимает. И сам обещал вернуться к вопросу потом. Артур никогда не говорил, что если я забеременею, то должна буду сделать аборт. Знаете, незапланированная беременность и нежеланная — это разные вещи.

— Не делай глупостей. С двумя детьми на руках! Одной! Как ты жить-то будешь! На детишек денег много надо. Ты же сама потом пожалеешь, — гладит она мою ладонь.

— Жалею только о том, что доверяла и верила ему все это время. Что думала, будто у нас хорошая крепкая семья. Пусть найдет себе женщину, чьи взгляды сойдутся с его.

— Нееет… Ты это несерьезно ведь? Это ты сейчас сгоряча, Ярина. А ты подумай, по полочкам разложи. У вас же дочь…

— Это не сгоряча. Это обдуманно.

Я лишь вздыхаю. За Свету переживаю больше всего. Но я не смогу жить с Артуром так, как сейчас. Без конца ссоры, крики, разлад. Он постоянно давит морально. Тычет тем, что я не работаю, хотя сам настаивал, чтобы я сидела дома, когда дочь пошла в сад, а я начала присматривать танцевальные школы для детишек, искать место хореографа… Артур сам сказал, что для нас будет лучше и надёжнее, когда я дома и повсюду порядок, все по полочкам, и дочь под присмотром, она очень часто и подолгу болела…

На мне столько всего держится, но Артур твердит только одно! «На что ты жить будешь, я тебя содержать не стану!»

Совершенно не узнаю мужа. Он как с цепи сорвался. Еще я искренне не понимаю ситуацию. Да, вероятность беременности была невелика. И мы оба об этом знали. И нам, откровенно говоря, нужно было бы постараться, чтобы я забеременела. Но если он категорически не хотел второго малыша, почему это было не обсудить нормально, тем более что разговоры были? И не принять меры, чтобы не получилось так, как уже вышло?! Я хотя бы была готова! Но получается, Артур и ребенка не хотел, и предохраняться не хотел.

А как я, черт возьми, могла иначе толковать его слова? Обещания потом подумать о втором ребенке вкупе с незащищенным сексом?! И главное, Артур ведь всегда отвечал: «Не торопись, когда Светочка подрастет, мы будем лучше готовы». Ну так подросла же!

Если бы он изначально озвучил свою позицию, мы бы сумели договориться, а я, скорее всего, смирилась бы с его решением. До наступления беременности!

А в итоге? Он понимал, что малыш ему не нужен, но допускал ситуацию потенциального зачатия. То есть Артур осознанно шел на этот риск. Понимал, что если вдруг… то он все равно меня заставит аборт сделать, манипулируя моей финансовой незащищенностью?!

Черта с два! Я разберусь и без него! И с двумя малышами! И с работой! И даже если он после всего приползет обратно на коленях, я его не смогу простить! А если не приползет, так и к лучшему. Пусть другая от него по абортам бегает!

— Ярина. Не горячись, — просит свекровь, мотая головой. Ее даже потряхивает от волнения. У нее полный шок. — Я представляю твои чувства. Но женщина должна быть мудрой. Сглаживать, осторожно обходить углы. Не рубить с плеча, а использовать преимущества. Артур одумается. Он когда вашу крошку возьмет на руки, остынет. Нельзя ведь так семью бить на две части…

А меня, значит, намеренно травить и подвергать опасности можно?

— Нет, Галина Степановна. Могу понять ваши мысли. Но… нет. Я предполагала, что вы поддержите сына, а не меня, но избавляться от ребенка не стану. Я его не на стороне нагуляла. Он зачат от мужа. Который должен быть в курсе, отчего дети рождаются.

— Да ты что такое говоришь, девочка моя! Никаких абортов! Некоторым супругам вообще не суждено стать родителями! Всю жизнь такие страдают и недоумевают, почему именно они! А у вас двое, Ярин!

Я скептично поглядываю на свекровь. Страшно уже к кому-то прислушиваться и верить безоговорочно. Тем более …

— Ярина. А на что ты сейчас рассчитываешь?

— Забрать Свету и переехать. Не слишком далеко. На машине вполне реально ее в сад возить.

— Ты уже и квартиру нашла?! — округляет глаза свекровь.

— Да. Подруга позволила у нее пока пожить. А там видно будет. И работать я скоро начну.

Глава 17

Как это сложно. Почему это так сложно? Менять устоявшийся уклад. Привыкать к новому. Мыслить по-новому.

Артур после приезда матери вот уже пару дней почти не появляется дома. Только ночевать приезжает. Мы постоянно втроем. Без него.

Галина Степановна вообще очень тонко чувствует домашнюю обстановку. И напряжение мимо нее не проходит.

Но когда она увидела, что Артур не слишком-то рвётся домой, постоянно занят, даже осознавая, что его мама скоро уедет к себе, это вызвало у нее недоумение.

Я все же решила не торопиться с переездом именно сейчас. Свекровь окончательно расстроится, из Артура полезет весь негатив, что он копит в себе. Уж я-то понимаю, почему он домой не торопится. Не хочет играть в счастливого супруга. Я же вижу, как его глаза горят возмущением. А при маме скандалить не вариант. На самом деле, я даже рада, что она приехала: чувствую себя в безопасности, когда свекровь рядом.

Я сегодня пораньше уложила Свету: день был насыщенный. Утром съездила на собеседование, где мне вежливо обещали «перезвонить». Мы втроем наведались в торговый центр, я помогала свекрови выбирать одежду и обувь, еще купили несколько подарков родственникам. Сводили Цветика на танцы. Все вместе приготовили ужин, и дочь даже помогала: любит она это дело. С трех лет требовала позволить ей раскладывать еду по тарелкам и накрывать на стол.

Артур вернулся в начале девятого.

На предложение поужинать он ответил холодным «Не голоден».

Я лишь пожала плечами и ушла в ванную.

А когда вышла, переодетая в просторную пижаму… уловила доносящиеся из кухни голоса:

— Мам, это наше с Риной дело. Мы сами разберёмся.

— Я тебе говорю, со стороны глядя. Как женщина. На ней все. И дом, и ребенок. Весь быт. Да все. И тебя всегда все устраивало. Тебя дома не бывает, — осторожно высказывается свекровь. — А когда возвращаешься, ты на нее коршуном смотришь. Из-за беременности? Оно того стоит? Хотелось бы понять тебя хоть немного. Но я не понимаю. Как от собственного дитя можно отказаться, сын?

— Она уже и тебя науськала?

В голосе его звучит угроза. Тихая. Замаскированная, но как же она режет слух.

— Я сама вижу.

— Мама. Вот ты не обижайся, но смотри за собой. Я не обязан оправдываться и объясняться. Если я не хочу еще детей, значит, не хочу. Что ты ее слушаешь?!

Меня такое пренебрежительное отношение уже даже не цепляет. Существует какой-то предел того, что более-менее приемлемо для каждой женщины. Мой предел — передо мной.

— Но это семья, — возражает свекровь, а я уже сильно сомневаюсь в ее словах. Семья — это одно целое, а мы с Артуром — уже нет. Я вряд ли смогу когда-нибудь ему довериться. — Ты не представляешь, сколько родителей мечтают о счастье подержать на руках своего ребеночка. Ты не представляешь, что для женщины означает услышать то, что ты сказал своей жене. Я тебя не понимаю ни как мать, ни как женщина. Дитенок уже есть. Что ж ты, и правда откажешься от него?

— Ты видишь, она в позу встала? Она хочет, а Я. Не. Хочу. На этом всё. Спор окончен. Вот хочешь еще внука — сама и воспитывай. Я не собираюсь.

От тихого ошарашенного возгласа свекрови даже у меня на душе становится тяжело.

— Если ты не собирался детей воспитывать, сейчас есть прекрасные средства предохранения. А ты себя ведешь как капризный ребенок. Не ожидала от тебя, сын. Я думала, вырастила мужчину, который всегда отвечает за свои поступки. Я думала, ты морально взрослый, готовый ко всем сложностям мужчина. Ты — отец семьи! А оказывается… что я ошиблась. И твои просчеты разгребать будут за тебя женщины. Я и Ярина. Даже интересно, что потом малышу говорить, когда он подрастет. «Папа просто от тебя отказался». Без причины. Не хотел. Ну-ну. Работай дальше, сынок. Работай. Это же самое главное в жизни…

— А что, нет? Интересные вы все такие! Если б я как мул не вкалывал, ты бы все свои операции где делала?! Если бы я до ночи не батрачил, Ринка бы чем занималась?! Ногами перед детьми махала?! За копейки?!

— А тебе не кажется, что это перебор, «любимый»? Попрекать мать здоровьем? Или это только мама тебе должна помогать, а ты ей не должен ничего? И кстати, насчет меня. Может, мне еще за каждую съеденную корку хлеба перед тобой отчитаться?

Кажется, меня понесло. Хорошо, он не в адеквате, мне может высказывать все что угодно. Его право. Я выстою. Но так ранить мать, для которой он настоящий ангел и самый любимый на свете?! Вот это свинство.

— Ты прекрасно знаешь, что я прав!

— В чем?! В чем ты прав?! Сделал ребенка жене и теперь от него отказываешься?! Ты прекрасно знал, что маме нужна операция, я нашла и врачей, и место, и ездила за Галиной Степановной сама, все анализы с ней проходила, в больнице навещала. А ты мало того что вечно переломишься ей позвонить, так еще и смеешь в укор ставить, что она на деньги родного сына лечилась?!

На свекровь смотреть страшно, в ее глазах слезы. Губы дрожат. Руки в отчаянии спрятаны за спину. Какой же жалкой она себя сейчас чувствует. Как же легко обидеть близкого, и слова ранят больнее физического удара. А защититься не выйдет. Потому что сын родной.

— Я не в укор ставлю! Вы все из меня монстра делаете!

— Да хватит уже орать! Дочь разбудишь! — не сдерживаюсь я и тоже повышаю голос.

— Ты где была, если б не я.

— И где же?

— За копейки бы в своих домах культуры детей по линейке строила?

— И что в этом плохого?

— Да ты вообще ни о чем не паришься! У тебя все отлично? У меня одного то там проблемы, то там не сходится, то тут косяков куча!

— Да ты кроме рабочих косяков ничем и не занимаешься. И кто настаивал, чтобы я на работу не выходила? Кто? Разве не ты сказал, что мои копейки тебе вообще ни во что не упали и лучше я буду вовремя Свету забирать с занятий и с сада, чем с чужими детьми по соревнованиям ездить? Ты этого хотел? Да? Чтобы меня можно было этим пристыдить? Так вот, мой родной. Не выйдет. Если ты такой правильный, живи со своими представлениями сам, а я из своей семьи цирк делать не позволю. Не нужен от меня ребенок, значит, не нужна и я. Завтра же забираю Свету и Галину Степановну, и мы уезжаем от такого благородного рыцаря подальше. В Новый год без тебя. Не пропаду, не волнуйся! А ты и радуйся. Без пеленок и соплей, зато один!

Глава 18

— Я уже и забыла, что такое переезд, — устало плюхаюсь на стул.

Самым тяжелым было объяснить Цветику, почему мы пока вынуждены пожить в новой квартире. Конечно, мебели на всех не хватает: здесь все сделано для одного человека. Вдвоем еще удобно разместиться, а для ребенка мало что предусмотрено. Нужно было что-то делать. Недолго думая, я взяла б/у-шную кровать: Уля разрешила похозяйничать. Качество приемлемое, матрас вполне себе приличный. Досталось мне это чудо почти даром, хозяевам было важно, чтобы я сама ее вывезла, ну благо сейчас услуги разные есть: я справилась.

Работу я, кстати говоря, тоже нашла: удаленно уже обрабатываю документы и заявки на всем известной платформе. Конечно, это не моя мечта, заработок не заоблачный, впритык, но если очень прижаться и изменить некоторые привычки, то на время хватит. Да еще и удаленка: занятость в удобное время, ездить никуда не надо. Экономия! Я адаптируюсь. Ну и что, что не мое. С хореографией пока совсем беда. Конечно, беременность тут большой минус… Я все же надеюсь продержаться… Развестись… Не могу я об Артуре думать как о своем супруге.

В один момент все сломалось. Не хочу даже рядом с ним находиться. Противно. Конечно, мне претит мысль брать у Артура деньги, но… видимо, придется засунуть свое эго в одно место и требовать какую-то сумму на содержание ребенка. А потом и двух… возможно, позже я смогу обойтись и без этого. Но пока… пока я должна думать о Свете, а не о собственной гордости.

Сегодня мы впервые останемся ночевать на новом месте. И Артур, конечно, в ярости. Уже выпытал все мои планы и нещадно их высмеял: скрываться не вижу смысла, я рассказала ему, что Уля меня приютила.

Ну пусть муж посмеется. Это его выбор: смеяться вместо решительных действий. И меня никто не сможет переубедить: Артур не хочет больше от меня детей, значит, любви больше нет. Если заставляет избавиться от будущего ребенка, значит, разговаривать нам вообще не о чем.

Сегодня тридцатое декабря. У Улечки под кроватью спрятана потрясающая елочка: мохнатая, пушистая зеленая красавица. Искусственная, конечно, но выглядит здорово. Макушкой упирается в самый потолок. Так что мы втроем с Цветиком и Галиной Степановной неплохо проводим время: пьем клубничный чай, неторопливо наряжаем «нашу» хвойную прелестницу. Параллельно раскладываем вещи.

И я даже рада, что свекровь решила остаться и составить нам компанию: Цветик уже пару дней не ходит в детский сад, и сидит с ней, конечно же, бабушка, за что я ей несказанно благодарна: мне пока еще нужно время, чтобы тщательнее разобраться с обязанностями и технической стороной вопроса. Больше всего я боялась, что Артур не отдаст мне ноутбук. Но слава богу, обошлось.

— Мам, а папе можно позвонить? Он уже освободился? — пригорюнившись, упрашивает дочь.

— Конечно. Как только елочку нарядим, в кроватку уляжемся и позвоним.

На самом деле, я рассчитываю, что Света быстрее уснёт, чем мы «дозвонимся» папе.

Блык.

Я поворачиваю голову в сторону телефона.

Дым: «Вуаля, я НАКОНЕЦ-ТО нарядил елку!»

Ну и конечно же, вдогонку летят целых три свеженьких фотографии. Скупо. Несколько золотых и красных шариков. Гирлянда с лампами теплого света. На этом всё. Не то что у нас: елочка ломится от изобилия разноцветных шаров, конфет, звёздочек, бантиков, мишуры. В общем, повесили все, что было: Света не оставила без внимания ни единого Улькиного украшения.

Я, сдерживая ехидную ухмылочку, отключаю звук телефоне и делаю несколько кадров нашей новой елки. Самый удачный отправляю Дыму.

Дым: «Я сейчас не понял. У вас же другая была?»

Я: «Ишь ты, какой внимательный. А у нас новая!»

Дым: «С какого?..»

Вот уж кто точно за словом в карман не полезет. Не самом деле, так и есть. Мне кажется, Дыму всегда есть что сказать. И как же ему подходит это неуловимое, загадочное прозвище.

Я: «Да я к подруге переехала. Забрала дочь и свекровь. Тусим тут. Еще одну елочку наряжаем:)»

Дым: «Ааа.. а я уж черт знает что подумал. Ну и отлично. Чувствуешь себя свободной?»

Я: «Да как сказать».

Дым: «Свекровь мозги не делает?»

Я: «Да ты что:) я сама ее уговаривала со мной пожить хотя бы недельку. Такая помощь на дороге не валяется:)»

Дым: «Тогда я рад. Завтра уже Новый год. Какие планы?»

Я: «После ужина с моими девчонками пойдём на улицу салют смотреть: явно во дворе запускать будут. Потом баиньки».

Дым: «Как год встретишь, так его и проведешь. Продрыхнешь. Оно тебе надо?»

Я: «Ну хоть высплюсь и не буду весь год ходить с красными глазами:)»

Дым: «Так себе отмазочка».

Я: «Сам-то далеко намылился?»

Дым: «Ну мне-то до твоих приключений — как до луны:)»

Я: «Рассказывай:)»

Ожидаю, как он сейчас намекнет, что его ожидает шикарная бурная ночь с писаной красавицей, но мужчина удивляет и здесь:

Дым: «Родителей навещу. С ними встречу, если батя не учудит ничего. После домой»

Я: «Уууу, а что это мы так скромненько:)»

Ну как перестать улыбаться. Любой разговор с ним — заряд бодрости и превосходного настроения!

Дым: «Поверь. Выдержать отцовские нападки не каждый сможет. А в праздник — так и вообще:)»

Я немного в ступоре. Впервые он упоминает о проблемах с отцом.

Я: «Я в тебя верю. Ты сильный, справишься. А почему недопонимание? Обоснованно?»

Дым: «Фигушки, обоснованно только я от него открещиваюсь».

Я: «А зачем тогда едешь?»

Дым: «Традиция. Мать ее:) Привык уже так за много лет».

Я: «Традиция есть традиция:)»

Дым: «А ты, кстати, из-за чего так резко собралась? Ты же хотела подождать, пока свекровь не уедет?»

Я: «Ждать уже было невыносимо. А здесь даже дышать легче».

Глава 19

Продолжая разглядывать ночной город, я блокирую телефон. Сон как рукой сняло.

Столько мыслей в голове… Сложно сосредоточиться. Хочется отвлечься. Немного забыться. Почувствовать лёгкость. Перестать беспокоиться и просто наслаждаться каждым днем. Чтобы настроение не зависело от других людей.

Об Артуре не хочется думать. Надеюсь, он не приедет завтра. Мы уже потеряли друг друга. Не представляю, что можно здесь склеить.

Предложение Демьяна немного выбило меня из колеи.

Странно, но мужчине часто это удается.

Стою в раздумьях еще некоторое время. А потом набираю текст:

Я: «Скорее всего, у меня не получится вырваться».

Я даже не успеваю заблокировать экран, как приходит ответ:

Дым: «Наберу, раз ты не спишь?»

Хм… он тоже в сети. Два неспящих человека… его мучает бессонница? Или что-то случилось? Демьян за спорт, здоровый сон и правильное питание. Даже странно, что он бодрствует.

Я: «Да. Могу поговорить».

— Привет, — спустя пару минут раздаётся в трубке его низкий голос. Тягучий. Бархатный. Чарующий. Представляю, сколько девушек по нему с ума сходят.

— Привет, — отвечаю я тепло. Даже можно сказать, ласково. Демьян — приятный мужчина. Раньше я не видела ничего плохого в наших невинных переписках. Все на поверхности, без утайки. Но сейчас… ночь… тьма… одиночество… желание забыться… и его голос в динамике. Это какой-то нереальный, яркий, огненный коктейль, который я точно не смогу пригубить, почувствовав свежесть и яркость вкуса. И все же мы оба… «здесь».

— Ты на балконе, должно быть?

— Угадал.

Я плотнее закутываюсь в плюшевый теплый халат, очень уютный, домашний, без намёка на откровенность. Приоткрываю окно. Впуская морозный воздух, проветривая голову.

До меня доносится тихий хриплый смех. Вот чему удается согреть меня по-настоящему.

Мы — два одиноких человека, которых связала ночь и бессонница. Я не должна чувствовать напряжение. Но… чувствую. Оно сковывает тело и разум. Я чего-то жду… сама не понимаю чего. Голос Демьяна опутывает меня невидимыми нитями, как липкой паутиной. Я словно вижу перед собой мужское лицо. Хмурое. Сомневающееся. В раздумьях… так о чем же он думает?

Странные мысли приходят в голову. Мне за них немного стыдно. Я все еще замужем. Мне все еще многое нужно преодолеть. И о мужчинах думать некогда. Но этот голос… навевает странные ощущения. Как невысказанное обещание. Как горький горячий шоколад. Как обжигающее прикосновение… но это так неправильно и грешно.

— Мне не спится, — сообщает Дым.

— Я поняла.

— Ты всегда все правильно понимаешь.

Прикрываю веки. Позволяю себе купаться в золотистых переливах его чувственного тембра. Рядом с Демьяном я ощущаю себя женщиной. И только сейчас улавливаю это четко и ясно. Потому как что-то во мне неизменно откликается на его одинокий пронзительный зов. Что-то трепетное и мягкое. Что-то, что заставляло меня поддерживать эту странную хрупкую связь между нами.

— Знаешь, Ярина… — начинает он и берет короткую паузу. Я словно наяву вижу, как Дым облизывает нижнюю губу. Непреднамеренно. Интуитивно. И зачем-то делаю то же самое. — Мне давно хотелось позвонить тебе вот так. Просто. Чтобы поболтать. А ты бы ни о чем не волновалась, и разговор не вышел бы скомканным и торопливым.

— Ну вот. Позвонил. И… что же ты хотел сказать?

— Многое и одновременно ничего конкретного, — уклоняется он от ответа.

А я улыбаюсь. Так искренне, как в последние дни не улыбалась совсем. С ним необычно. Волшебно, туманно, загадочно. И одновременно… приземленно и без обещаний.

— Как на работе дела? — перевожу я разговор в безопасное русло. Из его голоса черпаю силы и радость. Уверенность и спокойствие.

— Неплохо. Новые контракты. Новые партнеры. Расширяемся.

— Все по твоему плану? — напряженно выдыхаю в трубку, стараясь не обращать внимания, что я даже физически настраиваюсь на его тон. И не знаю, что с этим делать. Кроме Артура в моей жизни мимолётно присутствовали другие мужчины. Когда-то очень давно. Но только Артур стал для меня всем: первой любовью, первым мужчиной, другом. Сравнивать его с другими даже немного неловко. Но не сравнивать с Демьяном не получается. Дым выигрывает хотя бы в том, что с ним я могу быть собой. Не пытаться казаться лучше, чем я есть. Я с ним настоящая. С Артуром бывало всякое. И часто приходилось где-то молчать, чтобы не провоцировать ссору, часто уступать… не делиться чем-то важным, потому что Артур все равно не понимал и не разделял моих мыслей, иногда отпуская колкие замечания, подчёркивая незначительность моих переживаний. Сейчас я это ощущаю особенно остро.

— Конечно, по плану, — ухмыляется Дым. — Я ведь стратег. Забыла?

Звучит немного двусмысленно. Или мне это лишь показалось?

— Я помню.

— Кофе хочу, — вдруг говорит он. — Давай заварим? Я приглашу тебя на чашечку.

— Поддержу морально. Сама пропущу.

— Жаль. Какие планы на завтра? — интересуется он осмотрительно.

— Зачем ты хотел приехать?

— Сложный вопрос. Ни за чем. Просто… наверное, хотел убедиться, что у тебя все хорошо.

— У меня все хорошо. Но приезжать… это немного неуместно, сам ведь понимаешь. Объяснять не нужно.

— Объяснять не нужно. А кто будет вдыхать в меня новую жизнь и радость после столкновения с отцом? — посмеивается Дым.

— Я неумелый врач, если что, на меня рассчитывать не нужно, — тоже отвечаю шуткой, вновь переходя на серьёзный тон. — А что у вас с отцом за противостояние?

— Он любит, когда под него прогибаются. Принимают его мнение и восхваляют, даже если он ошибается. Ну и плюс по всем фронтам мне на работе кислород перекрывает.

— Вместе трудитесь? — уточняю я, тут же делая свои выводы.

— Да. Как-то так сложилось.

Мы еще какое-то время болтаем, но вскоре я заставляю себя мягко прервать разговор. Потому что завтра вставать рано: куча дел.

Глава 20

Новый год всегда для меня был праздником семьи. Теперь же — это символ ее развала.

Запах мандаринов, новогодние песенки, улыбки, счастье в глазах дочери, ожидание подарков… как по живому режут.

Свекровь особенно молчалива. Ее задели слова Артура. Но она старается не показывать виду. Я чувствую, что женщина благодарна мне за участие. За то, что дала отпор, за то, что позвала ее с собой, поддержала и не дала в обиду. Если кому-то покажется, что я неправа — мне плевать. Если я не могу положиться на мужа, не чувствую себя любимой, не ощущаю рядом своего мужчину — то лучше быть без него.

Время пролетело незаметно, я очень вымоталась за сегодня. Готовили немного, решили не слишком заморачиваться, но все же усталость берет свое.

До полуночи сорок минут, мы уже нарядные, Цветик прыгает в ожидании чуда и хрумкает шоколадку от Демьяна. Немного испачкалась, конечно.

Шальная мысль забралась в голову. Я делаю фото своей малышки так, чтобы «Чудо» было видно. И поразмыслив некоторое время, все же отправляю Дыму.

Ответ приходит мгновенно. Фото: во весь экран его радостное лицо с улыбкой от уха до уха. На заднем плане вижу кусочек стола и сверху в кадр попал телевизор на стене.

Дым: «Девчушка у тебя прям красавица. Вся в мать».

Я: «Хрумкает твои шоколадки».

Дым: «Ну хоть она оценила мои старания:)»

Я: «Неправда! Я тоже оценила!»

Дым: «Тогда себя покажи:) С шоколадкой».

Я закатываю глаза, а губы растягивает беспечная улыбка. Несмотря на все, что происходит у меня в жизни, чувствую себя легко.

Вроде пока все по плану. Единственное: собеседование в школе танцев сорвалось. Перенесли на январь. Посмотрим, что из этого получится. А пока… Прошу Свету поделиться шоколадкой.

Настроив фронтальную камеру, отвожу экран, делаю вид, что откусываю «Чудо». Смело делаю кадр, придирчиво рассматриваю себя на фото, пропускаю изображение через фильтр и отправляю Дыму.

Он читает сразу. А вот не отвечает долго.

Ладно, ждать некогда, возможно, он отвлёкся, а до полуночи осталось совсем немного. Только я поднимаюсь с дивана и вручаю шоколадку обратно дочери… как в дверь раздается звонок.

— Ой, кто там? — удивляется свекровь, расставляя тарелки на столе.

— Сейчас посмотрю.

Неприятное чувство…

Я проверяю в глазок и прикрываю веки. Нееет. Только не сейчас…

— Ярина, кто там?

— Ваш сын, — роняю я с сожалением.

— Ааа… ну впускай его.

— Может, не надо… — вздыхая от безнадежности, предлагаю я.

— Ну что ты. Он же приехал. Значит, вину чувствует. Не может он без вас…

И что? Мне от этого не легче.

Проворачиваю лапку, распахиваю дверь, складывая руки на груди. Перехватываю решительный взгляд мужа.

— Я к дочери. И к матери.

Отхожу в сторону, отворачиваясь.

Я ухмыляюсь про себя. Ну ясное же дело, что не ко мне.

— Проходи, — позволяю я. А самой хочется немедленно покинуть помещение. Света радостно прыгает в объятия к отцу:

— Папа! Я так тебя ждала! Ура! Ты приехал!

Артур целует Цветика в лоб. Протягивает подарок в упаковочной бумаге. Я оставляю их, осознавая, что мой праздник безнадежно испорчен. Я хочу уйти. Побыть одной.

— Ты так и продолжишь со мной не разговаривать? — тихо, так, чтобы никто не услышал, интересуется супруг.

— Артур, если честно, я не хочу с тобой рядом находиться, — отвечаю я шепотом. — Когда ты уедешь?

— В час. Как обычно прогуляемся, запустим салюты. И я уйду.

— Мы от тебя съехали. Будь добр, в следующий раз предупреждать о своих приездах.

— Рин, может, хватит? Праздник же, долго еще пилить будешь?

— Да я бы с радостью и слова тебе не говорила. Но ты же без приглашения приехал, даже не предупредив.

— Потому что ты трубку не взяла. Да и приезжать не разрешила бы.

— Какой догадливый. Надо же.

Пришлось напустить на себя счастливый вид. Полночь приближается мучительно медленно. Наконец, когда эта пытка закончилась и Артур предложил пойти запускать салюты, я поддержала эту идею, наконец-то выдохнув с облегчением.

— Вы пока идите. А я посуду соберу, — отзываюсь я на зов Цветика.

От всей души надеюсь, что Артур не станет подниматься после всеобщего веселья.

Возражения поступают слабые, от них я легко отмахиваюсь. Уже успеваю прибраться, как тихий хлопок двери вселяет в меня странное чувство… страха.

Я выглядываю в коридор… и никого, кроме Артура, там нет. Он стоит без движения и смотрит на меня пристально. Недовольно. А у меня мурашки бегут по спине. Почему он один? Я не хочу с ним наедине находиться.

— А где все? — стараясь не паниковать от суровости его взгляда, уточняю я.

— На улице. Наблюдают, как ваши новые соседи запускают фейерверки и взрывают хлопушки.

Он делает шаг вперед. Затем другой… у меня пересыхает во рту.

— Ярина, — начинает он, неторопливо приближаясь, — меня не устраивает то, как ты себя ведешь.

Артур вроде и спокойно говорит, а как-то зловеще.

— Что ты хочешь от меня услышать?

Я постепенно отступаю на кухню, но… после его слов замираю:

— Я хочу, чтобы вы домой вернулись. Чтобы ты одумалась и перестала вести себя так вызывающе, глупо и опрометчиво.

— Это что-то изменит?

— Да.

— Ты на меня каждый раз так смотришь, будто ударишь сейчас.

— Иногда очень хочется. Признаюсь.

Вокруг нас словно смолкают все звуки. Кто-то откачал воздух из комнаты.

— Артур. Ты неуловимым образом изменился. Ты никогда не был таким.

— Каким?! — взрывается он.

— Бездушным, — тихонько говорю я, а в ответ мне тут же прилетает агрессивное:

— Ты отказываешься меня слушать! Таскаешь ребенка не понять где! Матери в уши льешь черт-те что! А я еще и сволочь?!

— Я жить с тобой не могу больше! — срываюсь на крик. — Свету тебе не оставлю! Ты ведешь себя как посторонний человек! Все с агрессией! Все не так! Нормально разговаривать ты не в состоянии! Объяснять свои решения ты не торопишься! Как я еще должна себя вести, когда ты мне угрожаешь и загоняешь в угол?! Если ты не хочешь ребенка, пожалуйста! Я развожусь и рожаю без тебя! Со Светой можешь видеться, когда захочешь! Что тебя не устраивает?!

Глава 21

— Я домой уже от родителей выехал. Звоню уговорить тебя передумать и увидеться.

Его тон теплый и весёлый. Так хочется в нем согреться. На сердце лютый мороз и зимняя стужа. В эту минуту я ощущаю себя настолько замерзшей, что…

— Извини, это не вовремя, — почти хриплю я в трубку, нос забит, говорю непривычно даже для себя.

Демьяну требуется всего несколько секунд уловить мой настрой. И он твердо настаивает:

— Расскажи, что случилось, Ярина.

— Ничего. День выдался тяжелым, только и всего. Все нормально.

Мне не удается сыграть беззаботность. И Дыма не выходит обмануть:

— Я же чувствую. Да и по голосу слышу. Зачем ты обманываешь?

— Демьян. С Новым годом. Я тебе перезвоню завтра. Хорошо?

Выжать из себя беспечность тоже не получилось. Понимаю, что мои слова звучат резко, и Демьян этого не заслужил. Но… сейчас я не могу иначе.

— Нет, не хорошо. Где ты? С мужем?

— Он приехал недавно. К дочери. И… как-то так вышло… В общем, я сбежала. Хотя бы на тридцать минут. Села в машину, прокачусь немного. Иначе я задохнусь с ним рядом.

— Адрес назови.

— Не надо приезжать. Пожалуйста. Это совершенно неуместно.

Я мотаю головой из стороны в сторону, будто Дым может меня видеть. И уже хочу соврать, что мои полчаса закончились, но…

— Ярина, — впервые я слышу в мужском голосе такие непримиримые, настойчивые нотки. — Давай начнём этот год с того, что по-настоящему важно. Я приеду, куда скажешь.

— Я же говорю: не нужно. Это неправильно.

— Неправильно — плакать в одиночестве. Пытаться высказаться, да только слушать некому. Желать вернуться домой, но только возможности нет. Вот это неправильно. Давай я назову тебе свой? И ты сама приедешь…

— Дым… это лишнее, не добивай меня.

— Нет, не лишнее. Я пришлю в смс. Или говори, куда мне подъехать. Прямо сейчас.

Прикрываю веки на мгновение. И чувствуя, что медленно продолжаю уходить под воду, шепчу, собрав последние силы в кулак:

— Мне пора. Доброй ночи. И пусть наши желания вскоре сбудутся.

Отнимаю трубку от лица в каком-то заторможенном состоянии. По мозгам вдруг бьет нежданное озарение: наша с Дымом невинная переписка уже переросла в нечто большее. И надежды теперь особенно яркие, и мы оба ждём друг от друга весточки, нуждаемся в наших разговорах. Это все необходимо прекращать. Так не должно быть.

«По-настоящему важно»…

Мой тусклый взгляд скользит по зеркалам. Я выезжаю. Направляюсь туда, где мне было хорошо последние годы. Домой. Там сейчас никого нет. По пустым дорогам доберусь очень быстро.

На всякий случай я звоню свекрови, она сообщает, что Артур со Светой: читают и ждут меня. А мне нужна скорость и тишина. А еще снежинки, медленно кружащие в воздухе, помогают немного успокоиться — хорошо от их вида, тепло.

Глубоко погрузиться в раздумья мешает привычная осторожность и внимательность. Я тщательно слежу за дорогой. К нашему с Артуром дому подъезжаю быстро. Останавливаю машину перед подъездом. Глушу мотор.

И ни о чем не думаю. Даже не замечаю, что часть фонарных столбов во дворе не работает.

Распахиваю дверь, с моей стороны срабатывает подсветка, но выйти я не успеваю. Сбоку налетает тень. И из кромешной темноты доносится уверенный голос Дыма:

— Я так и знал, что ты именно сюда приедешь! — едко замечает он, материализуясь передо мной. Наклоняется ближе.

— Даже я сама не знала, что сюда приеду.

— Вот видишь, как я тебя чувствую… кофе не успел по дороге зацепить, прости.

Потрясенно встречаю смелый, откровенный взгляд. Все еще не в силах поверить. Как? Ну как он догадался?!

Вскоре свет гаснет. И мы оказываемся в объятиях темноты.

— Так что же все-таки случилось?

— Демьян… что ты здесь делаешь?

— Ищу тебя. Я был уверен, что ты приедешь домой.

— Ясно. Ты удивительный человек. Ну раз ты уже здесь, — я киваю на пассажирское сидение, хоть он и не видит, — «заходи в гости».

— Так бы сразу, — говорит он, уже удобно разместившись. — Как необычно сидеть рядом с водителем. Покатаешь?

Еще и смеется.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. А чего у вас двор такой пустой? Обычно все выходят на улицу. Поздравляют друг друга. У вас — тишина.

— Не знаю, еще вон и фонари не работают. А ты где машину оставил?

— Через два подъезда. Ну так что? Прокатимся?

— Ну прокатимся, — отвечаю я со смехом. — Только у меня минут двадцать. Потом мне правда нужно будет вернуться.

— Без проблем.

Отъезжаем. Завязывается непринуждённая беседа, мы вновь разговариваем ни о чем, Дым рассказывает, что отец отправляет его на важные переговоры, им очень нужен этот контракт. И теперь он в раздумьях — как его раздобыть.

— Почему именно ты? — давлюсь я смехом.

— Чтобы можно было в самый подходящий момент ударить меня по я… Ну то есть щелкнуть по носу. Ярина, я уже обожаю твой смех. Настроение и у самого повышается.

В салоне царит необъяснимая атмосфера. Весело, празднично и уютно.

Я немного отошла от стычки с мужем и теперь уже проще отношусь к всплеску его ярости.

— Зачем он приехал именно сейчас? Мог бы завтра днем заскочить.

Я недоуменно поворачиваю голову в сторону Дыма. И теряюсь с ответом. Отворачиваюсь, выруливая во двор, ищу глазами его серый седан. Но не нахожу.

— Вон там, чуть дальше, — взмахом указывает направление Дым, а сам подается ближе ко мне. Он опускает ладонь, но… прочь не отодвигается. Разглядывает меня в тусклом свете. Мне становится неловко, скованность охватывает тело.

Как только мы равняемся с его авто, я останавливаю машину. Дым очень близко, он почти дышит мне на ухо.

— И что же все-таки произошло, что ты плакала?

— Я бы не хотела это обсуждать.

Смелый поворот головы, и мы сталкиваемся взглядами. Ночь — это особое время, когда происходит много чего… и чувства обостряются, и страхи выходят на поверхность.

Глава 22

— Ну, вот, дороги свободны, доедете быстро, — слабо улыбаюсь я и прячу телефон, бегло просмотрев дорожную ситуацию в навигаторе.

Осторожно обнимаю Цветика и свекровь на прощание. Представляю, как у нее в деревне хорошо. Воздух… воздух потрясающий! Я словно наяву ощущаю дыхание морозной свежести и вижу укутанные белоснежной шубкой деревья: могучие дубы, стеснительные березки, раскидистые ели и горделивые сосны. Галина Степановна как только увидела мое состояние вчера утром, сразу предложила забрать Светочку к себе на недельку. Я думала, что это пустяки, но сегодня утром мне стало еще хуже. И сейчас я действительно себя неважно чувствую. В итоге отвезла моих девочек на автовокзал, и даже с билетами нам повезло.

Короткое прощание, и я, шмыгая носом, ощущаю, как голова начинает раскалываться. Наблюдаю, как они заходят в автобус и занимают свои места. Машу им с обожанием, растягиваю губы. И поскорее направляюсь к машине, а наигранная счастливая улыбка меркнет.

Хочу домой, укрыться одеялом с головой. Немного тошнит, а в виски словно молоточками кто-то стучит. Жуткая слабость одолевает. Многочисленные прохожие торопливо снуют туда-сюда. А я передвигаюсь очень медленно.

Нужно поскорее домой. Когда подхожу к машине, хочется завыть от отчаяния: колесо спустило. Что за наказание?

Признаться, я не профи, совсем не ориентируюсь в машинных делах. Присматриваюсь, пинаю колесо. Не знаю зачем, но видела иногда, что так проверяют колеса. Запаску я сама не поставлю. Насоса в багажнике нет.

Понятия не имею, безопасно ехать вот так до ближайшей станции или нет. Но, насколько мне известно, это не запрещено…

Пытаюсь попросить о помощи таксистов, но ответ отрицательный: помочь не могут. Ну, прекрасно. Первая же сложность, а я растерялась, как ребенок. Раньше бы я первым делом позвонила Артуру. За советом. И чтобы пожалел. Немножко. А теперь что делать? В строку поиска вбиваю запрос «если в дороге спустило колесо». Но самый лучший совет из статьи: «не гонять по ямам и скальному грунту, через бордюры не прыгать». Спасибо, конечно, совет превосходный. Вот, прямо в тему.

Вроде и ничего такого, абсолютная нормальная и распространенная ситуация. Но мне-то что делать?! Я реально боюсь ехать. Каждые тридцать метров останавливаться и проверять колесо?

Я пересиливаю себя и звоню… Демьяну.

— Алло.

Он отвечает быстро, спокойно и без негатива.

Мы не общались дня три. Вообще. И это очень показательно. Я все понимаю, конечно, так и должно быть. Не хочу вспоминать новогодний поцелуй, но близость Дыма чувствую, как наяву и сейчас.

— Привет. Я знаю, что не следует тебе звонить. И не хотела тебя тревожить…

Явно не с того я начала, не с того. И Дым сразу перебивает:

— Да я уж понял. Но…

Он многозначительно замолкает, предоставляя мне возможность продолжать.

— Ты можешь подсказать, что именно делать, если спустило колесо?

Дым вздыхает.

— Сильно?

— Прилично.

— Запаска есть?

— Поняла, — выдыхаю я печально.

— Сама не поставишь, — проницательно замечает он. Ну да, естественно, не поставлю! — Яму не ловила?

— Вроде нет. Ощутимых ударов не было.

— Техпомощь можно вызвать.

Я оживаю. Как сразу не догадалась. В дурацкую ситуацию себя загнала.

— Но ее прождать можно долго, — тут же комментирует Дым. — Ты где сейчас?

— Свекровь с дочерью на автовокзал отвозила.

Объясняю точнее.

— Могу подъехать. Заодно в сервис вместе съездим. И потом домой тебя подкину. Хочешь?

В трубке провисает тягостное молчание. Не надо было ему звонить. Почему часто правильные мысли приходят в голову уже после глупых поступков?

— Ну, что ты, конечно, не нужно. Я просто растерялась немного. Впервые со мной такое на дороге.

— А мужу не звонила?

Прикрываю веки. Я знаю, что он делает. Хочет знать, обращалась ли я к Артуру или нет. А к Демьяну… потому что уже вариантов нет, по остаточному принципу. И как же сложно проигнорировать. Это для него важно. Даже сейчас.

— Дым. Зачем?

— Просто ответь. Это же не сложно?

— Нет, не звонила. И не собираюсь.

— Тогда я выезжаю.

— Подожди! — почти кричу в трубку, стараясь подыскать осторожные слова. — Я очень благодарна, но это не самая лучшая идея. Я приболела немного, боюсь передать тебе вирус, поэтому…

— Ну, классно. Беременным же даже лекарства нельзя!

Он так сердечно возмущается, что это вызывает у меня улыбку.

— Да мне сейчас главное с машиной разобраться. Дома парацетамол выпью. Все нормально.

— Короче, считай, я уже выехал, — прибивает строгой qelekE_4 фразой.

— Но…

Я пытаюсь слабо возражать. А вот Дым настроен решительно:

— Ярина! Давай без всяких но! Ничего не знаю. И не жди на улице только, а. Холодрыга собачья. Сейчас посмотрю, сколько до тебя ехать.

Мои дорогие!

В тексте спрятан промокод на историю:

НА ГРАНИ РАЗВОДА

— Я принял решение. Будем разводиться, — заявляет супруг.
Перевожу оторопелый взгляд с родного лица на чемодан у входа. И обратно.
— Ты бросаешь нас с сыном?
— Не с сыном. Я ухожу от тебя. Наш брак мне в тягость.
Не понимаю, как реагировать. Внутри что-то переламывается. Иначе не объяснить мою беззаботную фразу:
— Рада, что ты сам это предложил. Наша жизнь давно превратилась в рутину. И… чемодан не забудь.
Женя растеряв дар речи впивается потрясенным взглядом в мое лицо.
Я не буду умолять на коленях. Просто сделаю так, что он пожалеет о своих словах. А я уж подумаю, принять ли его обратно.

Глава 23

— Ну, вот. Справились со всем быстро, — машина останавливается. И Дым поворачивается ко мне, медленно порхая глазами по моему лицу. — А ты волновалась.

Вот тут он точно ошибается. Каждый раз, когда Дым оказывается рядом, я совершенно не волнуюсь. Наоборот, его присутствие вселяет уверенность. Это странное чувство, будто так и должно быть, и это нормально, что он рядом.

Дым доехал до автовокзала очень быстро, кстати, своим ходом. Поменял колесо. Он сам отвез меня в сервис, там мастера долго колдовали, но в итоге сумели помочь, и теперь Демьян в приподнятом расположении духа. Неловкость от единственного поцелуя растворилась, словно ничего и не было, а мы с Дымом, не сговариваясь, больше не поднимаем неудобную тему. Хотя, я все равно чувствую за собой вину.

— Спасибо тебе огромное.

Скупая благодарность, но я не знаю, как иначе выразить мужчине признательность.

— Только не говори, что ты меня уже выгоняешь.

Дым недовольно усмехается, немного нервно поглаживает руль и начинает слабо барабанить по нему пальцами. Волнуется. А я не совсем понимаю, к чему конкретно он клонит. Надеется подняться?

— Я и так отняла много твоего личного времени, мне неудобно еще больше тебя задерживать.

— Ярина. Неужели я даже кофе не заслужил?

Искренняя улыбка прилипает к моим губам. А беззаботность мужского голоса не в силах меня обмануть.

— Не уверена, что подниматься ко мне — хорошая идея.

— А я уверен за нас двоих. Идея прекрасная. И вообще. Я устал, — заявляет он нагло и демонстративно зевает. — Видишь, мне надо немного взбодриться. Предложить мне кофе было бы идеально.

— Какой ты хитренький.

В ответ Дым лишь пристально меня разглядывает и неожиданно уточняет:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Дай сюда лоб.

Широкие ладони ложатся на мои плечи, надёжно фиксируя, будто в плен берут. Горячие губы неумолимо приближаются. Я… да неужели я дважды на это попалась?!

Слабо дергаюсь, но Дым лишь дотрагивается губами до моего лба. И сразу же отпускает, тяжко вздыхая и добавляя прискорбно:

— Пошли. Ты вся горишь…

Слабыми возражениями я ничего не добилась. Даже опасность заразиться не остановила Дыма.

— Мм… А здесь мило, — задумчиво произносит он уже в коридоре Улькиной квартиры, осматриваясь.

— Мне тоже нравится. Так что? Все же кофе?

Дым напряженно останавливается рядышком. Взгляд его вдруг смягчается. Мужчина смотрит на меня ласково, с нежностью…

— Иди-ка, для начала температуру померь. А потом уже и с кофе разберёмся.

Спустя десять минут я беззаботно объявляю:

— Ну, вот, а ты всё — горишь, горишь… всего-то тридцать семь и два. Я себя прекрасно чувствую.

Кривенькая шутка вызывает у Дыма уныние.

— Отдыхать когда будешь?

— Чуть позже. Мне еще нужно сесть за заявки. Да не смотри ты на меня так, Демьян! Мне правда лучше. Утром было не очень. Сейчас нормально.

— Это ты мужу своему сказки рассказывать будешь. Меня не обмануть. Глаза все больные, на ногах еле держишься. Вид у тебя не ахти, — заявляет он с легкой укоризной.

Я возмущённо вскидываю голову.

— Куда подевалась твоя галантность?

— Да я с ней никогда же особо и не дружил, — он усмехается. — Пошли, чаем тебя будем отпаивать. Где тут у тебя заварка?

Он начинает рыскать по ящикам.

— Скромности тебе не занимать. Давай лучше я за тобой поухаживаю.

— Ну, поухаживай, — с барского плеча роняет он дозволение.

— Ну, спасибо, — смеюсь я в ответ и добродушно говорю: — что-нибудь сладенькое?

Завариваю себе чай. Дыму наливаю кофе. Распахиваю дверцу холодильника и, не дожидаясь решения Дыма, ищу глазами сметанный торт, который я готовила позавчера вечером. Тарелка тяжелая, конечно.

Демьян помогает мне вытащить торт и поставить его на стол. И тут его глаза загораются: он смотрит на огромный контейнер свежего, незаправленного салата.

— Это что, оливье?! — с благоговением уточняет Дым и ныряет носом в холодильник.

— Ну, да. Традиция же, на праздник.

— В моей семье никто никогда его не готовил. А я жуть как люблю, но ем нечасто, — намекает он изо всех сил. Смешной такой. Глазки умоляющие.

— Угостить?

— Конечно! — радостно бросает Дым и смело вытаскивает из холодильника контейнер. — Ты еще спрашиваешь!

Я помогаю ему заправить салат, ставлю рядом перечницу. Дым радуется, как ребенок. Накладываю ему побольше, хлеб достаю с полки. Придвигаю ближе к мужчине.

— Ну, приятного аппетита, — смеюсь я.

— Спасибо, присоединяйся!

— Нет, я что-то еще не голодна.

Есть нечто невыносимо теплое и сближающее в этом. Дым уплетает за обе щеки, довольный, как слон, а мне бесстыдно радостно от этого.

Внезапно происходит нечто совершенно неконтролируемое. Замок входной двери слабо щёлкает. В коридоре слышатся уверенные шаги. Раздается хлопок. Мое сердце начинает колотиться где-то в области горла.

Уже через мгновение я вылетаю в коридор. Артур. Полный шок. Как же ты не вовремя!

— Привет, — начинает он сухим тоном. Пара мужских кроссовок яростно притягивает внимание супруга. Спустя три секунды взгляд его шальных глаз останавливается на мне.

— Привет, — отвечаю я и незаметно ежусь от пробирающего озноба.

У меня по спине ползут мурашки. Я тяжело сглатываю. Просто забрать дочь и съехать из-за наших разногласий — это одно. Застать меня с другим мужчиной — совершенно иное…

— Как… дела? — со странной медлительностью уточняет муж.

— Нормально. А как ты вошел? У тебя ведь ключей нет.

Рука Артура резко взмывает в воздух, перед моим носом неторопливо покачивается металлическая связка. Да чтоб тебя! Откуда?!

— Я дубликат для себя сделал. Когда на Новый год приезжал.

— Так же нельзя, Артур.

— Ну, Рин. Ты тоже делаешь много такого, чего я не одобряю. И все же… — он загадочно сверкает глазами.

Только сейчас я подмечаю в его руке огромный белый пакет.

Глава 24

ДЫМ

Адреналин уже разносится по венам. Шквал. Буря. Гроза внутри. Аж потряхивает. Но я и бровью не веду.

Лишь позволяю себе вальяжно откинуться на спинку стула и пристально разглядеть мужа Ярины. С ног до головы. Ме-едленно подвергнуть его тщательному осмотру. Очень бы хотелось увидеть сутулого, жалкого хлюпика с пивным животом, с одутловатым, красным после мороза лицом, который неуверенно топчется на месте. Но нет. Все далеко не так. Ледяная уверенность в прищуренных глазах вкупе с вальяжностью движений заставляют меня насторожиться. Мы с ним схлёстываемся твердыми взглядами, и я пока еще явно не выигрываю. Он похож на ощетинивающегося тигра. Я на всякий случай подаюсь вперед, этот может и кинуться — в его непримиримом взоре есть что-то, что заставляет напрячься.

То, что я его недооценивал, понимаю сразу. Пара секунд… и я решаю не делать первый шаг. От мужика за версту разит агрессией и враждебностью. Лучше быть на подхвате, не хотелось бы открытого столкновения при Ярине. Выглядит она очень испуганной, не понимает, что делать. Побледнела вся, и даже руку на живот положила, как будто хочет заслонить будущего малыша. Просит мужа поскорее уйти, но, конечно, это дохлый номер.

Хм. Дубликат он сделал. Его принципы становятся понятнее. Напрямую действовать не любит, предпочитает заковыристо. Окей, поддержим. Ярина, конечно, в шоке. А я рад. Мне очень даже на руку его появление здесь. В тени сидеть как-то не айс, а тут сразу можно всё и выяснить.

С громким скрежетом отодвигается стул, и незваный гость уже сидит напротив меня. Предплечья на столе, напряженная поза. Давит взглядом. А я вдруг улыбаюсь. Ну, может с кем-то и работает, но только не со мной.

— Вкусно тебе? — грубо интересуется он.

— Очень.

Я зачерпываю очередную ложку и отправляю в рот. С восторгом пережевываю. Вкусно, реально вкусно. И даже этому баклану мне аппетит испортить не удалось. Вдвойне приятно, что этот салат Ярина готовила. Тут незваный гость нагло заявляет:

— Отлично. Дожуёшь и пойдём выйдем. На улицу.

— Так я долго еще. Но ты можешь посидеть тихонечко в уголке, подождать.

Ярина тихонько ахает и испуганно меня разглядывает.

— Ребят, давайте мы как-то разойдётся мирно… Все всё немного не так поняли…

— Да не переживай. Я сейчас весь мусор отсюда вынесу.

Беззаботно подмигиваю хозяюшке и отправляю в рот следующую ложку. Ну, нельзя же так классно готовить. Эх. Украду Яринку. Пусть старается только для меня одного.

— Ты че, бессмертный, что ли? Быстрее засовывай в себя это месиво и пулей из-за стола, — скалится Артур.

— Спасибо за дозволение, — лыблюсь я и тут же наигранно уточняю: — ничего, что я челом не бью?

Этот хмырь в непонятках. Даже руки в стороны разводит, пока на Яринку смотрит. Правильно, пусть помолчит, пока я его за шиворот не выволок.

— Артур, тебе лучше уйти, — мягко замечает Ярина.

— МНЕ?! — взрывается ее муж. И от этого слова комок грязи во рту появляется. — Это мне лучше уйти?!

— Тебе. Когда Света вернётся, я поставлю тебя в известность. Иди.

— Ты кого домой притащила?! Это что за клоун? Совсем сбрендила?!

— Благодарю за столь лестную оценку моих актерских способностей, — продолжаю веселиться я и неторопливо поднимаюсь. Отношу тарелку в раковину. — Кстати, это я еще не в полную силу выкладывался. Даже к буффонаде не прибегал.

Две пары глаз недоверчиво замирают на моем лице.

— Я в принципе освободился, — добиваю этого неадеквата неторопливо, с наслаждением. — Можем и поболтать внизу. Идем?

Муж Ярины мне даже не отвечает, но проходит в коридор, а вот на жену бросает разъярённый взгляд. Меня это, мягко говоря, напрягает, и я резко вклиниваюсь между ними. Повернувшись к Ярине, тихо проговариваю:

— Иди, свой парацетамол пей. И ложись отдыхать. Двери закрой нормально. Чтоб снаружи не открыть было.

— Не надо, — шепчет она в ответ одними губами и умоляюще на меня смотрит. — Не надо!

Я нехотя выпускаю ее из поля зрения: все же спиной поворачиваться к противнику не есть хорошо.

— А что это мы так сконфузились? — Еле сдерживая смех, прикалываюсь я. — Прошу вас, выход перед вами.

Делаю шаг к мужику, оттесняя его назад.

— Ты ничего не перепутал? — настороженно прищуривается… Как там его? Артур? Я лишь понижаю голос, а вдруг Ярина не расслышит: — Че замер, говорю? Вперёд и с песней.

Моего запястья касается тепло нежной руки.

Услышала…

Ярина дёргает на себя. Да я б с радостью остался. Прямо до завтра. А лучше до конца выходных, на всю неделю. Но нельзя. Ярина не позволит.

— Вы вообще крышей поехали?! — он возмущается и тычет пальцем в спину. — А ты, ты что творишь?! Ты кого к себе водишь?! Что, прямо при дочери?!

Я со смехом беру его куртку. «Галантно» приподнимаю, словно помогаю женщине. Он, очевидно, понимает и эту насмешку. Рывком тянет вещь на себя, немного нервно просовывает руки в рукава. Я вдохновленно продолжаю:

— Да ты голосовые связки-то побереги, — я прикладываю два пальца к горлу. — Не надо их так напрягать без подготовки. У меня подруга поет. И она говорит, что сорвать — раз плюнуть, потом охриплость появляется, говорить тяжело. Оно тебе надо?

— Выходи давай, знаток!

Я намеренно игнорю этот обессиленный крик. Кстати, на полу подмечаю пакет с продуктами. Уточняю у Ярины:

— А это он принёс? — и, не дожидаясь ответа, цепляю за ручки. — Я ж говорю, весь мусор сразу вынесу.

— На место поставь!

— Дым, ну… не надо!

Лучше я ей сам потом это все куплю. Как раз и причина заехать найдется. И адрес я теперь знаю. Шикарный же день, а?

Дотягиваюсь до замка. Даже закрыть забыли. Я распахиваю дверь. И наступаю на Артура. Вскоре мы оба оказываемся в подъезде. И уже наедине, потому что я уже захлопнул дверь.

Яринка сто пудов в глазок за нами наблюдает, поэтому я молча прохожу к лифту. Жду, когда её муж последует за мной.

Глава 25

ЯРИНА

— Ты такая потерянная еще из вчера? — выводит меня из хмурых размышлений обеспокоенный голос Демьяна.

О, да. Вчерашний день стал для меня настоящим потрясением. Дым гордо промолчал об итоге разговора с Артуром. А супруг… тот вообще сорвался с цепи. Обзвонился после того, как ему не удалось пройти в квартиру. В смс грозно требовал объяснений. Обвинял во всех смертных грехах. Писал «громкие» сообщения с приказами перезвонить ему или хотя бы взять трубку. Но я молчала… и молчу до сих пор. Потому что мне нечего ему сказать.

Нет. Я в чем-то его могу понять. Если бы я его застала с женщиной, явно повела бы себя непредсказуемо.

Но одна его зловещая присланная фраза выбила меня из колеи надолго.

«Ты это зря сделала…»

Липкое чувство страха тогда ползло по позвоночнику. Да и сейчас очень тревожно на сердце. Встреча Артура с Дымом лишь усугубила все еще сильнее.

— Угадал, — соглашаюсь я и поднимаю на мужчину растерянный взгляд.

Демьян сегодня ненадолго задержался на работе, но ко мне заехал все равно — проведать. А еще фрукты привез, и гранат для меня успел почистить, пока мы болтали.

А теперь…

Я стою возле столешницы, мне нужно срочно чем-то занять руки. Я нехило нервничаю. В воздухе витает напряжение. Оно настолько плотное и осязаемое, что, кажется, я ощущаю его подушечками пальцев. И даже легкий невесомый разговор не смог настроить нас с Дымом на беспечность и легкость.

— Вы сейчас на какой волне с мужем общаетесь?

Дыму известно, что цветик с бабушкой. Я поеду за ней не раньше, чем через неделю.

— Общаемся мало. Я не понимаю, чего он от меня еще ждёт.

— А ты чего от него ждешь? — уточняет Дым, не притрагиваясь к кофе. Мужчина складывает мощные предплечья на стол, немного наклоняется вперёд, отчего кажется еще крупнее.

Дым смотрит выжидающе, но не кажется сильно взволнованным. Просто слегка насторожен.

— Ничего, — поясняю, складывая руки на груди. — Я ничего от него не жду. Просто не слышать и не видеть его. Хотя бы какое-то время. Но у нас же дочь…

— Почему он не хочет второго ребенка? — проницательно уточняет Дым.

— Да кто ж его знает. Не хочет. Не хочет пеленки, болезни, бессонные ночи. Внимание делить придется. Больше никаких пояснений не было.

— А если он передумает? Вот так, внезапно. Ты будешь рада?

— Нет. За короткое время слишком многое мы друг другу наговорили. Очень сложно это забыть. Я подала на развод. Делать вид, что ничего не было, не для меня.

— Ты уверена?

— Абсолютно, — уверяю я его.

— Кривишь душой, — заявляет Дым. — Хочешь докажу?

— Да, было бы неплохо. Поясни, пожалуйста.

Без лишних фраз он поднимается. До боли медленно преодолевает разделяющее нас расстояние. Теперь мы стоим почти вплотную, а я вновь осознаю, насколько он высокий и огромный. Точно буйвол.

Ладони его располагаются на столешнице по обеим сторонам от моих бедер, но меня Демьян не касается даже мимолетно. Я совершенно теряюсь от такого выразительного напора… и ни слова вымолвить не могу. Не шевелюсь даже.

Лишь вздрагиваю, когда он наклоняется и слегка касается губами моего рта. Языком ласково проходится сначала в одну сторону, потом в другую. Невесомо. Осторожные изучающие прикосновения не оставляют меня равнодушной, они разжигают несмелый яркий огонек. А я… я не знаю, как на это отреагировать… Я не понимаю, что испытываю сейчас, и прекратить это помешательство не могу. Потому что я отзываюсь на мужской зов. Смелый. Пронзительный. И это не только будоражит меня, но и заставляет чувствовать неловкость и замешательство.

Замираю.

Не получается даже пошевелиться. Я упускаю момент, когда Демьян крепко прижимает меня к себе, без колебаний врываясь в мой рот, исследуя меня вновь. Чувственно, жадно, воспламеняюще.

Мужское дыхание становится тяжелым и шумным, спина под ласковыми широкими ладонями уже в ознобе. Это безумство не прекращается долго, Демьян ощутимо вжимает меня в себя, а мое тело охватывает недопустимая слабость.

— Ты сказала, — оторвавшись от моих губ, с усилием выдавливает из себя Дым, удерживая мое лицо. Смотрит в глаза, словно в душу заглядывает. — Сказала, что делать вид, будто ничего не произошло, не для тебя. Но ты ведь именно это и делаешь. Притворяешься, что ничего не запомнила. И не было того поцелуя. А этот ты тоже предпочтешь не заметить? — дерзко дёргает бровью.

— Демьян, — жалобно зову его, пытаясь… пытаясь что? Обмануть? Вновь сделать вид, что меня не цепляет? Так цепляет нехило, и это самое удивительное. И такое неуместное…

— Зачем ты закрываешься? Чего конкретно боишься?

— Это все неправильно. И это… Странно.

— Но, тем не менее, закрыть на это глаза не получится. Я здесь. С тобой. Не он. Сколько бы вас ни связывало, иногда отношениям приходит конец, и уже ничего не склеить. Тебе и самой это известно. Ты сама знаешь, что ваш конец уже наступил. Зачем отворачиваться от будущего?

— Даже если все именно так. Я не смогу тебе ничего дать. Ничего из того, что ты ожидаешь.

— Откуда ты знаешь, чего я ожидаю, если ты ни разу даже не спросила?

— Ты хочешь рассказать мне?

— Да, хочу. Я хочу прояснить сразу.

— Тогда проясни.

Глава 26

— Мне погано, когда он к тебе приезжает. Мне стрёмно знать, что он может беспрепятственно позвонить, а ты ответишь. Откроешь, впустишь. Меня на части рвет. Потому как ему можно то, чего нельзя мне.

Наши лица слишком близко, я подмечаю, как напряженно сведены его брови. Голос Дыма похож на легкий шелест ветра. Не холодный и не теплый, но ясно уловимый. Я слышу его отчетливо. Каждое слово. Каждую фразу. И каждая внутри меня отдается неосмысленной затуманенной искоркой.

— Когда все это затянуло меня по-настоящему, сложно сказать, — он говорит прерывисто, как будто ему тяжело, аккуратно обводит костяшкой пальца овал моего лица. Мне приятно. Приятно стоять с ним рядом, ощущать Дыма, чувствовать его согревающее невесомое дыхание на коже и даже ловить его губами. — Твои слова о беременности реально, как удар в солнечное сплетение. Но сейчас я на все смотрю немного иначе. Проще. Так, наверное, даже лучше. Сразу же расставляешь для себя приоритеты.

— Ты уже расставил? — я накрываю его руку своей ладонью, поглаживаю испещренную чернилами кожу подушечкой большого пальца, прижимаюсь щекой. От этого нежного жеста Дым вдруг улыбается. Немного застенчиво, как мальчишка. Неловкая улыбка озаряет мужское лицо, делает его в это мгновение очень молодым и немного колеблющимся. Но даже такой, он излучает недюжую силу и непобедимость. Как будто ему все по плечу, нет ничего невозможного. И у него только одна слабость — я. Он так смотрит… с восхищением. Упоением. Мягко…

— Если я здесь, как считаешь, расставил или нет?

Он не дожидается ответа, вновь целует меня, но теперь немного иначе. Поверхностно. Невыразимо трепетно… неторопливо… удерживая мое лицо в надежных, крепких ладонях. Дым очень-очень нежный. Игриво проходится кончиком языка по моей нижней губе, вызывая у меня робкую улыбку, неспешно скользит до правого уголка губ, потом до левого. Короткими, порхающими прикосновениями целует мою щеку. Потом нос. Глаза. Моя душа тает. После всех грубых слов супруга, который мной, уже очевидно, не дорожит совсем, эти трогательные, искренние, наполненные особой самоотдачей касания как бальзам на кровоточащие раны. Я не могу отстраниться. Хочется впитать каждый грамм тепла, что дарит мне Демьян. Хочется раствориться в этой сладкой муке. В этом тягучем, щемящем дурмане хочется захлебнуться. Дым дотрагивается так бережно, словно в его руках сокровище, которое он давно искал. И наконец нашел, теперь не может отпустить или оставить без присмотра. Да, мне, наверное, не стоило отвечать и позволять эмоциям ожить и разгореться в душе, вот только… как можно этому противостоять? Демьян открывается с новой стороны, он дарит себя с какой-то раненой, искренней надеждой, и я не могу ее не принять. Он будто боится, что я оттолкну его, поэтому действует осторожно и осмотрительно. Почему так? Неужели его предавали безжалостно и беспощадно?

— Ярина, — вновь шепчет он мне в губы, а я слегка вздрагиваю от тихих звуков.

— Да? — отзываюсь нежно, мои ладони медленно скользят по его груди вверх, на плечи. Секунда, и я обвиваю руками его мощную шею, по кругу украшенную татуировками. Интересно. Сколько Дыму было, когда он их набил?

— Помнишь, ты однажды сказала, что для кого-то я стану лучшим?

От этой фразы внутри что-то рвётся. Я… я понимаю, к чему он клонит. Вот только совсем не готова сейчас это слышать. Потому что мне нечего ответить.

— Дым… — почти неслышно стону я, отводя глаза в сторону.

Но он не позволяет. Крепко фиксирует мой подбородок и заставляет вновь заглянуть в его томные таинственные глаза.

— Мне не надо для «кого-то». Я стану лучшим для тебя, — сурово отрезает он и внезапно впивается в мой рот, терзает мягко, но настойчиво, вырывает те самые удушающие эмоции, от которых душа всмятку. И нет возможности проигнорировать это. Его откровенность наносит удар. Дым твердо проталкивает язык мне в рот, а я приветливо встречаю его, ощущая душевный подъем, чувствуя себя живой, нужной, желанной.

Мои пальцы путаются в его жестких волосах, я неосознанно тяну его голову на себя, еще ближе, прижимаясь крепче. Дым мягко гладит меня по спине, вспышка его несдержанности гаснет быстро, он успокаивается. Очевидно, считал, что я все же от него отстранюсь.

Когда наше умопомрачительное безрассудство прекращается, Дым с улыбкой отпускает меня. Но не отдаляется. Просто выразительно смотрит.

— Демьян. Ты же понимаешь, я не в том положении, чтобы обещать нечто туманное. Я не смогу… стать для тебя…

— Ярина, — перебивает он, уверяя. — Я тебя понимаю. Не хочу торопить события: вижу, что тебе тяжело. Понимаю, что много всего и так тебя беспокоит. А я не хочу быть лишним поводом для новых волнений. Ты не против, если я задержусь до позднего вечера? Можем киношку посмотреть. Я сто лет уже так не делал. Предпочитаю в отчетах сидеть. Стратегии выводить.

— Хорошо. Только, чур, я фильм выбираю.

***

ДЕМЬЯН

— Дым. Ды-ы-ым, — врывается в сладкий сон осторожный голос Ярины.

— Мммм, — бормочу я бессвязно, беззащитно. Ну, что такое. Вокруг все светлеет.

Чувствую слабое давление на плечо. Шатает что-то.

— Демьян! — летит в мою сторону строгое замечание и сознание вспышкой возвращается ко мне. Я слегка зажмуриваюсь, потому что солнце в глаза светит. Ааай… ненавижу это. Неужели жалюзи нельзя опустить?!

— Ну, что? — бормочу недовольно.

— Мы с тобой уснули вчера. На часах половина девятого.

— Ну, бывает, что ж теперь, ааам, — зеваю я бесстыдно. А в голове уже шумят мысли. Это ж, если полдевятого, то я уже опоздал в офис. А если опоздал, то можно и не торопиться. Приеду к двум. Угу… сойдёт. Вновь расслабляюсь и закрываю глаза.

— Тебе же на работу надо, соня. Вот тебе и «останусь».

Ярина смеется.

— Да ниче мне не надо, — бурчу недовольно. По утрам я, как медведь зимой. Лучше не трогать. А как проснусь, сразу кормить. Правда, пока некому. — После обеда приеду. Подождут, ааам, — вновь зеваю, а в животе уже урчит. — И не толкайся ты, залезай лучше ко мне под крылышко.

Глава 27

Я торможу, заворачивая в спальню. Привалившись к дверному косяку плечом, складываю руки на груди и разнеженный прислушиваюсь к милому щебетанию Ярины. Она, удобно устроившись на кровати и сложив ноги в позе лотоса, болтает с дочерью по видеосвязи. Сладкие переливы ее голоса дурманят, впиваются в разум и отравляют собой кровь. Я не хочу никуда сегодня уезжать. Я не хочу оставлять ее одну. Ехать на работу. Мне просто хорошо с ней. Сжимать ее в медвежьих объятиях, ощущать ее присутствие, разговаривать или молчать, и даже невинно прикасаться или просто смотреть на Ярину. Я испытываю во всем этом ненормальную, дикую потребность, которую не перебивает ничто.

Взбудоражившее нас обоих недавнее смс оказалось весточкой от свекрови: фотоотчет, как бабушка и внучка готовят завтрак. А потом и итоговое фото. Я, кстати, заценил. Блинчики жарили. С творогом. Угу…

Невольно сглатывая слюну, тщательно прислушиваюсь к разговору, отмечая, насколько ласково и радостно Ярина воркует с дочерью.

Она сосредоточена на диалоге со Светой, полностью погружена в беседу. Ярина кажется такой мягкой… и одновременно сильной. Очень осторожной… а мне так хочется, чтобы она могла со мной по-настоящему расслабиться, перестать себя сдерживать и просто ни о чем не задумываться. Видеть ее настороженность — неприятно.

Наконец, Ярина обращает на меня внимание, и я знаком показываю ей, что завтрак готов. Я уже успел привести себя в порядок — помятая после сна рожа уже не отталкивает — и отправил Ярину еще немножко понежиться. А сам быстренько начал хозяйничать. Ну, хочется мне ее на руках носить, удивлять и видеть неприкрытое восхищение в проницательных искренних глазах!

Пока отточенными движениями колдую над сковородой с поднявшимся омлетом и натираю сыр, мне, конечно же, звонит… отец.

Я бы предпочел с ним не разговаривать сейчас, но он же из-под земли достанет. Да и проще один раз отшить, чем скидывать или игнорить по три вызова за пять минут. У меня так-то совершенно нет желания общаться, но мало ли, вдруг что-то срочное.

— Да.

— Ты не на работе, что ли? — грозит батя суровым тоном.

Надо же так. Уже с утра возмущается. Заняться ему что ли, нечем?

— Еще нет. После обеда приеду.

— Интересное кино. Я его тут жду. А он где-то «там» прохлаждается!

— Слушай. Давай без этого! По делу есть что?

— Ты в офисе уже должен быть! Даю тебе сорок минут…

— В два. Часа. Дня. Я буду на месте, — равнодушно бросаю в трубку. Задрал, сил никаких нет. И как только мать его терпит?!

— Ты охренел?! Все ждут твоих правок по расширению завода в Челябинске, а ты шляешься неизвестно где! Пулей на работу!!! — взрывается отец.

А я даже слегка отнимаю трубку от уха. Ну, чуть не оглох, а!

— Три, —завуалированно возражаю я, спокойно, размеренно. Отключаю плиту. С нагретой конфорки отставляю в сторону сковороду.

— Что три?! — не успокаивается он.

— В три часа дня.

— Ты не в себе, что ли?!

— Четыре.

— Демьян!!!

— Хорошо. Как скажешь. Пять. Еще одно замечание, и увидимся уже завтра утром… подумай. И лучше не порть себе настроение. Да и мне заодно.

— Совсем отбился от рук! Ты стал безответственным! Относишься ко всему наплевательски!

— Бать, задержался, значит, были причины. Если бы что-то важное маячило, не волнуйся, не пропустил бы. Хватит нагнетать.

— Какой же ты ленивый, Демьян! Поднимай свою задницу! И шуруй в офис! Немедленно!

— Я так понял, тебе больше когти драть не об кого? Ладно. Не знаешь, чем заняться — записывай. Позвони-ка, для начала Сандалову и выясни, почему он просрал ту самую землю в Челябинске, где мы планировали отгрохать складские помещения. И в какой заднице теперь будет искать равноценное место. У Артемьева уточни, какого хрена возникли проблемы с горным оборудованием! И в какие сроки они смогут исправить все свои косяки! Бурцевой набери узнать, что там по судебному разбирательству, где по нашей вине пострадали два рабочих! Дальше продолжать или ты, наконец, отстанешь от меня и займешься своими делами?!

— Я и без тебя разберусь, что мне делать! А ты заканчивай филонить! И так уже поговаривают, что тебе вечно всё с рук сходит!

— Зато, когда я сутками напролет не сплю и разгребаю чужие ошибки, на ходу переигрывая планы, об этом почему-то никто не говорит! Все дружно молчат, разглядывая коврик в твоем кабинете! Так что, давай-ка, ты забудешь о моем существовании до трех часов, и мы уже мирно переговорим днем!

— Ладно! — свирепо рявкает отец. — Но учти! До шести ты обязан со всем раскидаться! И вечером мать ждёт тебя в гости!

Я даже слегка опешил. Это что за новости.

— Бать, я безумно за вас рад, конечно, но у меня на вечер были другие планы.

— Вот именно, что были! Ничего не хочу слышать! Сегодня вечером на ужин к нам! У нас гости! Важно, чтобы ты поприсутствовал! Я все сказал!

— Ну, тогда, значит, тебе и добавить больше нечего. Счастливо.

Убираю в сторону мобилку, даже глазом не моргнув.

Тоже мне, командир нашелся. Время, когда он мог мной командовать, закончилось очень-очень давно. Жаль, отец настолько упрям, что отказывается это признавать.

— Даже интересно, на кого это ты повышаешь голос, — любопытствует Ярина за моей спиной.

Я вполоборота подзываю девушку рукой, пальцы мои замирают на крышке. Слегка приоткрываю ее, чтобы Ярина смогла насладиться аппетитным ароматом. Она тут же восторгается, с наслаждением принюхиваясь.

— Отец позвонил, — кратко поясняю я, тянусь к полотенцу.

— Зачем? — улыбается Ярина, достаёт тарелки.

— Решил пожелать доброго утра.

— И? — весело допытывается она.

Ярина такая милая, домашняя, хочется дотронуться до нее, вновь физически заявляя о себе, и спрятать ото всех.

— Ну, и пожелал, — ржу я, пожимая плечами.

— Как-то неправильно он это сделал? — Ярина зеркалит мое движение.

— По ходу, совсем неправильно, потому как в какой-то момент что-то пошло не так.

Глава 28

— Почему так далеко от Альки сел? — давит свирепостью отец, пока мы стоим ото всех на приличном расстоянии.

— А с чего, интересно, мне с ней рядом сидеть?

Я беззаботно развожу руки в стороны. Знаю, отец бесится, когда меня не трогают его покусывания.

— Потому что иногда, сын, и за голову надо браться. Ты долго девчонке мозги будешь делать? Не нагулялся еще?!

— Бать, — я начинаю над ним издеваться, — дай примерить.

— Что примерить?

— Кольца обручальные. Ты ж нам явно уже прикупил? Я и говорю. Дай хоть примерить. А то вдруг размер не мой. От! Неприятность в загсе будет, да?

— Заканчивай языком щёлкать. Вы сколько еще будете разобиженные ходить. Иди. Мирись. И можешь не благодарить.

— Сейчас в ноги тебе упаду. Башмаки твои расцелую. От души, бать.

Я тяжко вздыхаю.

Ну вот что он лезет?! Вот зачем он все время лезет?! Везде!

— Что опять не так? — строго уточняет отец.

— Я, если честно, каждый раз удивляюсь. Может, тебе не сына надо было? А собаку?

— Демьян, что ты опять дерзишь! Вечно ощетинившийся ходишь.

— А ты подумай, — я сыплю сарказмом, недовольно оборачиваясь на Альку. Девушка гневно сверлит мне спину лютым взглядом. Ну, капеееец! Мне только разборок не хватало! А так прекрасно день начался…

— Да она в тебе души не чает. Любит она тебя, остолопа!

— А еще она дочь Макарова. Я правильно говорю?

— Это играет свою роль. Но не первостепенную! — сухо соглашается отец. — У вас же с Альбиной серьёзно. Не то что эти, все одноразовые бабы твои!

— Ты в следующий раз мозги подключай, когда добрые дела соберёшься делать. Сам не можешь — у меня совета спроси. Я подскажу. Какого лешего ты их сюда притащил?! Ладно их! Но меня-то зачем!

— Да помирить вас, Демьян. Тебе бы пора быть чуть ответственнее. И расклады все просчитывать. Мужик должен все в свои руки брать. А не ждать у моря погоды!

«Все расклады просчитывать…» — отдается в голове.

От отца иногда дельные мысли услышать можно. Да я и сам это понимаю. Я и сам пытаюсь вырулить. Только иногда бывает все очень сложно и туманно. А еще запутанно.

— Так ты жаждешь погулять на моей свадьбе? — уточняю я размеренно. — Это оправдает твой расклад?

— Вообще-то, я был бы не против. Как и Макаров. Ты же знаешь, у него энергетический завод! Ты представляешь, что будет, если объединить наши капиталы? Это же безграничные возможности!

Отец уже разговаривает с легким присвистом. Так происходит всегда, когда он начинает нервничать.

— Я подумаю, — заявляю примирительно, — раз уж тебе так не терпится погулять на моей свадьбе… я и сам об этом подумывал. Но невеста пока не согласна.

— Да ты взгляни на нее! Где она там не согласна! Сейчас сожрет тебя глазами!

— А я не про Альбину, — заявляю решительно и складываю руки на груди. — У меня другая женщина, отец. А ты заигрался, всем отдавая команды. Вот только я свою жизнь по твоей указке строить не намерен.

Ему не хватает слов, чтобы выразить потрясение. Глубокие морщины испещряют лоб живой паутинкой. Полупрозрачные, светло-серого оттенка глаза отца сейчас из орбит выскочат. Его сильные пальцы замирают на горловине поло, оттягивая ее еще ниже.

— Как это, другая…? Кто?

— Не это важно, отец. Не это.

Я разворачиваюсь, отходя от него, и направляюсь к гостям. Паршивой идеей было сюда заявиться.

Меня перехватывает отец Альбины, интересуясь, как мои дела, спрашивает о рабочих планах и буднях.

Этого человека я бесконечно уважаю, наши семьи давно дружат. Вот только… с дочерью его у нас не сложилось. Хотя, Алька мне очень нравилась. Давно. А потом… нет, не то, чтобы эмоции стерлись. Просто, узнавая человека все лучше, неожиданно вдруг понимаешь, что… не твое. Что отталкивает гораздо больше, чем привлекает.

В кармане коротко вибрирует телефон, и я уже окрылен. Очень надеюсь, что это Ярина написала!

Но, размазывая равнодушным взглядом буквы по экрану, я вижу не ее имя.

Это Альбина.

«Может, мы все-таки уединимся и, наконец, поговорим, нормально?!»

Я слепо кручу в руках телефон. Бесцельно. Знаю, она ждёт ответа. Смотрит на меня, подстрекая взглядом.

А я бы все отдал, чтобы Ярина вот так с замиранием сердца ждала от меня весточки. Чтобы телефон перепроверяла каждую минуту. Но я точно уверен: она этого не делает. Потому что это Ярина. Она для меня какой-то совершенно другой уровень. Словно бы недостижимый. А я, заранее понимая, все равно готов рискнуть. Это сложно объяснить. Это, как бездна, в которую ты не падаешь, а паришь над ней, зависая. И неважно, что скажут другие. Важно лишь то, хочет ли она. Она пока… не хочет. Ее ступор чувствуется каждый раз, как я касаюсь Ярины. И каждый раз приходится заново ломать его. Но я готов к этому и дальше. Готов, как ледокол, переть напролом, круша и ломая любые преграды на нашем пути. Но самое сложное — она сама. Она сама боится и закрывается. Я даже не в силах ей предложить что-то настоящее. Трепетное и достойное. Потому что она откажется. Однозначно, откажется.

Отвечать Альбине нет смысла. Окончательной жирной точки я никогда ни с кем не ставил — не было необходимости. Не доходило до этого. Все расплывалось само. А здесь растерялся немного. Смалодушничал.

Вместо этого, я открываю диалог с Яриной и отправляю короткое:

Я: «Как ты, радость моя?»

Ярина отвечает спустя пару минут: «Хорошо, температуры нет. Дым?»

Я: «М?»

Ярина: «Мне неловко, когда ты меня так называешь…»

Я: «Не волнуйся. Привыкнешь быстро».

Отправляю и убираю телефон в карман.

Ожидающие многозначительные взоры сидящих за столом и надутое лицо Альки порядком поднапрягают.

Поэтому я спустя какое-то время, хлопая себя по коленям, поднимаюсь из-за стола, заявляю:

— Рад был встрече. Поехал.

— Да ладно! Что так рано! — возмущаются гости. Но я никого не слушаю. Обращаюсь лишь к Сереге:

Глава 29

Серега не в курсе наших тёрок, он оглядывает Альку с интересом. Во мне вообще ничего не шевелится от его сальных взглядов, я просто мечтаю поскорее отсюда свалить.

Атмосфера расслабленности и беспечности иссякает напрочь, как случается всегда, когда сугубо мужской коллектив разбавляется присутствием женщины.

Я недовольно поворачиваю голову, потому что девушка останавливается передо мной.

Она складывает руки на груди, пилит меня мятежным взглядом.

— А со мной ты не собираешься поговорить?

— Разговаривали уже. К чему претензии?

Серега вдруг скисает. Я подмечаю сочувствие в его глазах.

— Я, в общем, пошел. Рад был встрече, — тактично роняет Серега и тянется ко мне ладонью. Ну, спасибо, Альбин! — Вы болтайте, а я пошел.

Возразить я не успеваю, как Алька уже благодарит моего двоюродного брата за тактичность, активно кивая, и вновь смотрит на меня.

Еще немного, и мы остаёмся только вдвоем.

— Ты специально меня игноришь?!

Нет, блин! Нечаянно вышло! — чуть не вырывается у меня, но вслух произношу не это:

— Альбин, мы вроде оба все уже сказали. Я смысл твоих атак не совсем понимаю. Да и некогда мне по десятому кругу обсасывать.

Опасный огонек вспыхивает в ее темных глазах. Разгорается, разгорается…

Но проходит всего пара мгновений, и лютое возмущение в глубине карих омутов сменяется приторной угодливостью:

— Дым, ну оба загнули. Оба не правы. Я признаю, что тоже перегибала. И мне кажется, уже хватит ходить и губы дуть.

— Аля, мне этим точно заниматься некогда. Можно тебя попросить перестать штурмовать мой телефон. Я когда могу, то отвечаю, тебе это известно.

— Ты в последнее время никогда не можешь!

— Делай выводы.

— Все-таки специально…

— Знаешь, я так устал сегодня. Поехал.

Показательно обхожу тачку.

— Давай ты меня домой отвезёшь? Прокатимся вместе. Дым, меня очень гнетёт наша ссора.

— Я не ссорился, Аль. Еще раз извиняюсь перед тобой за резкость и честно говорю: у нас с тобой все. Ты прекрасный человек. Кому-то невероятно повезет. Но не мне. Домой тебя не повезу. А если ты очень хочешь уехать, вызову тебе такси. Не вопрос.

На мое плечо опускаются ее наманикюренные пальчики. Аля в смятении ведет вниз по руке до самого локтя.

На то, чтобы отодвинуться подальше, у меня уйдёт всего секунда, но я подмечаю страшный ступор Альки. Если сейчас стряхну с себя ее руку, обижу её еще сильнее. Я стараюсь обойти как-то… мягко…

Вместо того чтобы отстраниться, накрываю ее кисть своей ладонью и сжимаю не в полную силу, сам же абсолютно ничего не чувствуя, кроме раскаяния.

— Ты это серьезно? — шепчет она в неверии, шагая еще ближе.

Я тяжко вздыхаю, неприятно делать другим больно. Мне всегда казалось, что Аля не привязана ко мне. Немного отстранена, капризна, чтобы угодить ей, нужно было постараться. Все это воспринималось мной с интересом, словно вызов. А сейчас вижу особенно отчетливо: я ошибся. Аля в этот момент похожа на бабочку со сломанным крылом. Яркая. Красивая. И взлететь-то пытается, а не может. Но… я ведь не хотел ломать ее. Чувствую вину за собой. А еще неотвратимо сравниваю. Взбалмошность, эмоциональность и порывистость Альбины особенно сильно проигрывают на фоне спокойствия, рациональности и рассудительности Ярины. Ее сдержанности, умению в сложный момент найти правильные слова. Аккуратные. Не те, которыми можно ужалить посильнее. А те, которые заставляют воспарить к небу.

Лишь теперь, повстречав Ярину, я осознаю, насколько круто просто молчать друг с другом. Никуда не торопиться. Быть «в моменте». Неторопливо разговаривать, делиться тем, что колет душу, в ответ услышать не глупую насмешку или равнодушное замечание, а искреннее сопереживание, почувствовать участие. Принять его, отблагодарить защитой и собственными стараниями. А еще — знать, что они не напрасны, что будут обязательно оценены.

Любой мужчина хочет осознавать значимость для своей женщины, чувствовать важность, быть нужным, быть услышанным. Ярине даже без слов неосознанно удается транслировать мою важность для нее. Она не боится быть со мной уязвимой, хотя слабой ее не назвать. Она не брезгует спросить совета, она часто делится со мной наболевшим, а значит, доверяет, и это тоже важно. Потому что… стать бесполезным приложением можно с любой другой. Как с Алей. Или со всеми, кто был до нее.

— Серьезно, Аль. Не в тебе дело. Во мне.

— Так всегда говорят, лишь бы отмазаться.

— Неправда. Отмазываюсь я не так.

— В чем дело?

Альбина прячет руки за спину. Уверен, она сцепила ладони в замок. Всегда так делает, когда нервничает.

— Я уже объяснил.

— У тебя другая? — она морщится, как от боли, горько прикрывает веки, тут же вновь распахивая глаза. — Ну, конечно… глупый вопрос.

Она кусает губы, отводит взгляд. А я точно знаю ответ.

Да. Для меня Ярина уже моя. Уже со мной. С некоторыми оговорками правда. Но моя. Хоть я не подтверждаю и не опровергаю прозвучавшую версию, Альбина вцепляется в неё, как питбуль в горло.

— И давно?

— Я бы не хотел это обсуждать.

— Как это, ты бы не хотел! Ты изменял мне?!

— Нет.

— Ну, да. Размечталась. Вот так, взял и признался. Как же.

— Аль, мне больше добавить нечего. Такси может, вызвать?

— Ты ее любишь?

Голос Альбины немного изменился. Прозвучал жалобно.

Вопрос, как пуля в лоб.

Я не готов признаться. Даже себе. А, тем более, сейчас. Все слишком сложно. Слишком быстро. Слишком непонятно.

— Если ты не решила насчет такси, то тогда я поехал.

— И чем она лучше?! — Аля срывается на истеричный крик.

А я что скажу? Я разве могу объяснить, почему там душу щемит, а здесь безразличие? Полное…

— Каждый из нас может стать лучшим для кого-то. Особенным, понимаешь? Тебя просто ждёт кто-то другой, Аль. Для него ты станешь целым миром. А в моем больше места ни для кого нет.

Глава 30

— Неожиданно, — потрясенно встречает меня Ярина. Да. Я опять приперся к ней. Оббиваю пороги.

Хмурится, птичка моя. Всем видом хочет показать — неуместно. Но я же отчетливо вижу: притворяется. Вон, как глазки радостно заблестели. А я лыблюсь стою. Приятно.

— Да я сам в шоке. К себе ехал. А тут — бах! И твой дом. Ну, делать было уже нечего.

— Дым! — она смеется.

— Отбиваться будешь? Или пригласишь?

Ярина отодвигается, впуская к себе.

— У меня все равно нет шансов. Заходи уж, раз ты здесь.

Смеется.

А меня дважды просить не надо. Я вваливаюсь к ней, поскорее скидывая ботинки.

— Голодный? — поглядывает она хитро.

Я носом веду и слюну сглатываю. Па-ахне-ет чем-то — отвал башки. Кажись, запеченным сыром.

— Не, — отмахиваюсь порывисто. Не за тем приехал. Не за тем… — я от родителей только. От мамы голодным уйти не суждено никому.

Цепляю за запястье — такое тоненькое, чуть надавить и переломить можно — к себе Ярину привлекаю. Наклоняюсь и губами проезжаюсь по ее рту.

Ну, пусть скажет, нет. Что нельзя. Пусть. Так, не говорит же.

Нежная. Красивая. Ласковая. Изящная. Даже обычный домашний костюм сидит на ней, как королевский наряд — верх элегантности. А как она смотрит на меня своими бездонными глазищами. Не понимает, что ли, что со мной делает? Невидимой веревкой меня к себе примотала и не пускает. Колдунья.

Долго она будет вид делать, что у нас игра какая-то? От мужа ушла решительно, а со мной осторожничает. Оно и понятно, конечно, но все же расстраивает.

— Ну за шею хоть обними, что ли…

Расслабляюсь. Вижу, что возражать не будет. Когда ее пальчики, осмелев, скользят по моему затылку, аж мурашки бегут — серьезно.

И так хочется, чтобы она сама… ничего не боясь, прижалась ко мне, к губам потянулась. Но фиг там. По ее инициативе ничего не обломится.

Поэтому я сам неумолимо складываю лапы на ее поясе и ревниво к себе толкаю. Должен же, в конце концов, кто-то из нас пример подавать. А я обязан периодически чувствовать на себе эти сочные губки… обязан. Без этого не могу уже.

Спустя час неугомонных шуток, безудержного веселья и счастливых улыбок вперемешку с апельсиново-лимонным чаем, мы, вновь сговорившись, падаем на диван.

Я уже успеваю удобно умоститься и завладеть символом власти в семье. Пульт в общем зацепил и теперь заинтересованно пролистываю варианты. Яринка мне на плечо голову водружает, закидывает на меня согнутую в колене ногу. А я ее ладошку на грудь к себе кладу и чувствую себя в этот момент окрыленным. Нужным и просто нереально довольным.

Фильм в этот раз выбираю я, Ярина согласно кивает. Половина киноленты уже отмоталась, я устало зеваю, и перевожу немного расфокусированный взгляд на девушку.

Хм. Только сейчас подмечаю, как она едва заметно поглаживает живот. Я меняю положение так, чтобы мне было удобно присоединиться. С разгорающимся трепетом касаюсь ее ребер, ладонь съезжает ниже.

Девушка беременна от другого, но ни разу это не охлаждает мой пыл. Я вообще пока еще не нашел то, что меня отталкивало бы от Ярины. Очень пытаюсь выглядеть безобидным и чтобы мое оживление не слишком чувствовалось, это в конечном итоге вызовет неловкость у нас обоих.

Она накрывает мою руку своей, смущенно позволяя касаться. И поднимает на меня глаза.

В них мое отражение светится, будто душа моя тонет, в этой женщине растворяясь. И трепет, и нежность, а ласка…

Мозги вышибает. А внутри шевелится что-то непонятное, необъяснимое. Очень тянет. До боли. Ноет и распаляется. Что-то очень маленькое и хрупкое. Сокровенное. То, что я не привык показывать кому-либо.

Мысли сбивчивые. Я слишком многое хочу ей сказать. А она? Она готова меня услышать?

У нее будет ребенок. У нее уже есть дочь. Я не совсем представляю, как все это собрать воедино… да и, если честно… боюсь я. Что она меня вычеркнет. Сегодня со мной, а завтра…

Когда-то мы ведь должны это обсудить? Когда лучше?

— Вы с ним не виделись? — имею я в виду ее Артура. Напрягаюсь сразу. Непростой разговор. Конечно, не хочется им сейчас момент портить. Но делать нечего. Нужно.

— Нет. Звонил только, — отмахивается она.

— Что хотел?

— Развод обсуждали.

— Пришли к чему-то?

— Да. Все к тому же. Он разводиться не хочет.

— Ярин, он вашего ребёнка, может, и не хочет. А я… — тяжело сглатываю, потому что глубоко внутри чувствую себя беззащитным. Потому как знаю, чем ударить больнее можно. И с замиранием сердца наблюдаю за ее реакцией. — Я, как считаешь, хорошим отцом бы стал?

Дыхание Ярины стопорится на вдохе. Она непроизвольно сжимает мои пальцы. Стискивает. Я чуть крепче прижимаю ладонь к плоскому животу. Вообще-то, еще недавно я не хотел детей, даже не рассматривал такую возможность. А теперь…

— Ну, не молчи ты! Скажи хоть что-то мне! — я взволнованно повышаю голос. Аж потряхивать начинает от напряжения.

— Отцом… — заикаясь, выдыхает она, — да, думаю, ч-что хорошим…

— А для твоих детей?

Она неосознанно отпускает мою руку и порывается встать, но я тут же перехватываю ее пальцы, обхватываю талию. Резко сажусь и прижимаю ее спиной к своей груди.

Маленькая такая. Хрупкая. А ранить меня больно может.

Уйти вздумала? Не сейчас, птичка моя.

— Это слишком сильный вопрос, — пытается она разрядить обстановку.

— Ответь. Мне важно.

— Ты меня дезориентировал.

— Мужа любишь еще? — не унимаюсь, крепче сжимаю в объятиях. Когда еще отважусь на такой разговор — сам не знаю.

— Нет, не люблю больше. Но это не значит, что…

— А я не прошу ничего. Я спрашиваю. Мне бы смогла довериться? Сама, детей?

— Дым, ну, не надо…

— Да или нет?

— Зачем ты меня в рамки загоняешь? Это ж не котенка на улице покормить.

— Потому что твой ответ важен для меня. Потому что я на будущее планирую, а не на сейчас. И ты мне там нужна… В будущем этом.