Чудо(вище) для мажора

Глава 1

(Вероника)

Тащусь в клуб “Малиновый неон”, но не чтобы повеселиться. Попытаю удачу устроиться туда хотя бы официанткой. После того, как отец и мать подали на развод, у нас совсем стало туго с деньгами, а помимо оплаты за съемную квартиру, еще и нужно оплатить за учебу. Короче, полная засада.

— Восемнадцать есть? — пренебрежительно проходится по мне взглядом толстопузый владелец клуба.

— Мне девятнадцать, — с легким возмущением отвечаю. Я что на школьницу похожа?

Но тот лишь разочарованно поджимает губы.

— Все равно ты мне не подходишь.

— Почему? — разочарованно тяну.

— Видишь ли, в этом клубе все самое лучшее. Лучшая обстановка, лучшая кухня, лучший досуг для лучшего круга, — перечисляет он, демонстративно загибая пальцы.

Ага, знаю я, какой такой досуг он имеет ввиду, бывала уже однажды, когда с подругой искали ее неугомонную сестру Лиду. Здесь проводят подпольные бои. Честно? Осуждаю, как и Есения, несмотря на то, что у нее парень как раз-таки и машет здесь периодически кулаками на ринге. А лучший круг определяется исключительно наличием денег.

— Лучшая вип-зона, лучшая музыка и естественно лучшие девочки. Андестенд? — дергает бровью этот откровенно противный мужик. — А у тебя ни сисек третьего размера, ни жопы. Да и ростом ты не вышла, даже если тебя на каблуки поставить.

Можно было как-то и тактичнее отказать. Чувствую, как меня наполняет обида. Нормальная у меня фигура! Да, я всего сто шестьдесят ростом, почти. У меня второй размер груди и девяносто в обхвате бедер. Но разве это настолько плохо для простой официантки? Я же не в стриптизерши прошусь! И тем более не претендую на мисс мира.

— Так что, девочка, как подрастешь, так и приходи.

— Ага, спасибо, — бросаю я и иду на выход. Гад. Задумавшись, на секунду останавливаюсь и добавляю: — Во многом вы правы, но вот музыка у вас дерьмо!

Хлопнув дверью, спускаюсь и проталкиваюсь мимо танцующей толпы. Конечно мне обидно. Мало того, что отказал, так еще и словно ушат помоев на меня вылил. Чувствую теперь себя какой-то неполноценной. Скорее бы убраться отсюда.

Пробираюсь уже почти до выхода, как мне на глаза попадается Бессонов. А он что здесь делает? А Еся знает, интересно, что он здесь зависает со своей компашкой? Ладно хоть девчонок вроде бы рядом с ним нет.

Как раз чувствую вибро телефона, который лежит в заднем кармане джинс. Есения. Что ж, вовремя.

— Есь, тут в клубе волковские собрались. Они тут пьяные все. И твой Рома тоже, — считаю нужным сообщить об этом подруге.

— Эй, Вика, — увидев, подзывает меня жестом.

Кретин, даже имени не запомнил. Хотя он в принципе ни одной девчонки не запоминает. Кроме Есении. У них отношения вроде как. Так какого фига он здесь, когда она дома плачет по нему?

— Есь, я перезвоню, — кладу трубку и подхожу к их столику.

— Я Вероника, — возмущенно поправляю его. И так настроение на нуле, еще и этот придурок здесь, пока моей подруге плохо. Кажется, в этом мире нет нормальных мужиков. По крайней мере я разочаровалась во всех, кого знаю. Хотя нет, Арсений хороший. В основном.

— Красавчик, я тебе темненькую нашел, как ты хотел, — толкает своего дружка. — Это… — щелкает пальцами, — как тебя там…

— Вероника, — рычу на него.

— Вот, правильно, я так и сказал. Вероника. О, Чудова, кажись ведь?

Только хочу упрекнуть его в отвратительном поведении, как его друг реагирует и обращает на меня внимание. Удивленно выгибает бровь.

А я чуточку подвисаю. Он конечно же тот, к кому в кровать выстраивается очередь из девчонок. Да весь наш колледж пищит, когда его крутая тачка тормозит возле входа. Я уже как-то видела этого парня с Бессоновым, но только издалека. А так близко впервые. И, честно признаться, его не зря зовут Красавчиком. И это явно не из-за его фамилии Красавин. Он темно-пепельный блондин с потрясающе выразительными голубыми глазами. А еще капец какой высокий, думаю, метр девяносто, не меньше. Еще и спортивного телосложения. Прямо-таки мечта многих девчонок. Ну, кроме нас с Есей. У нее свой придурковатый Ромео, а я в принципе на таких никогда не поведусь. Просто потому, что они не способны на чувства и эмпатию. И этот как раз-таки один из самых ярких представителей мажорикус мудакиус обыкновенный. Даже по манерам видно.

Красавин лениво поднимается со своего места и подходит ко мне практически вплотную. Рассматривает, словно лошадь себе выбирает. А потом и вовсе брезгливо цепляет кончиками пальцев мою выкрашенную в цвет фуксии прядку волос, и выдает:

— Ну, такое себе. Не фонтан, — кривит губы, словно до мусора дотрагивается, а не до девушки. И чего им всем не нравится? Я ведь нормальная!

Стою уже чуть не плача. Внутри нарастает неприятный ком и давит в груди. День сегодня не задался, одни расстройства. Может, я и впрямь никчемная? Вот, и этот туда же.

— Стрем, короче. Как говоришь, Чудова? От слова чудовище?

— Красавчик, да ты зажрался, скотина, — ржут парни.

А я срываюсь с места и бегу на улицу. Кожу на щеках уже щекочут слезы. Не была никогда нужной и хорошенькой, никогда и не буду. Вот так каждый раз меня и тычут во все это, как беспомощного котенка, который еще даже ничего не сделал, а его уже пинают. То ростом не вышла, то умом не блещу, а то и вовсе родилась не той.

Глава 2

(Даниил)

— Бес, ты чего такой смурной? Видок у тебя конечно…

— Отвали, Красавчик, фигово мне, — морщится мой лучший друг Ромео. И я знаю, почему его так колбасит. Просто он идиот.

— А я предупреждал, чтобы ты не лез во все эту хрень с чувствами. Что, в бараний рог скручивает?

— Еще как, видно же. Все, мы теряем Беса, — подкалывает его и Городок. — Ромео, не грусти, лучше девчонку цепани.

— Ты че, Городок, его теперь только святоша и цепляет, да, Бес? — подкалываю Ромыча.

— Издеваетесь, кони? А еще друзья, называется, — совершенно не обижается он. Знает, что мы всегда за него.

— Просто в этот раз ты попал по теме любви. А это уже не наш ориентир, да Арс?

— Да, — довольно выпускает вверх дым.

— Слушай, Городок, ты-то чего поддакиваешь? Со мной-то все понятно. Я красавчик и у меня полно бабла, вот девочки вокруг меня и вьются словно пчелы. Я только не пойму, почему возле тебя, мать твою, не меньше? Ты-то чем цепляешь?

Арсений друг Беса, поэтому мы в одной компании. Он обычный, неплохой, просто мне его характер не особо понятен. Какой-то он мутный, короче. И иногда подбешивает. А в целом мы дружим. И конечно он смазливый, я не спорю, но не как я.

— А разве это не очевидно? — усмехается. — Я трахаюсь, как боженька.

— Ой, Арс, лучше заткнись и не порть мне аппетит. Лучше сгоняй до бара, закажи еще бухла.

— Да, Арс, и не упоминай бога в связке со словом трахать, я тебя умоляю, — морщится Ромыч.

Ржу.

Городок поднимается и чалит за выпивкой. Его нет пару минут, затем пять, десять. Напрягаюсь, куда он пропал, кретин? Толкаю Ромео.

— Где Арс?

— Некит, где Городок? — переадресовывает вопрос Осипову.

— Так он вроде сразу мимо бара проплыл.

Рома достает телефон и пишет сообщение знакомому охраннику, который сейчас на входе стоит.

— Мля, — подрывается, как только приходит ответ. — Арс с кем-то возле выхода толкается.

Бросаю чертов кальян и тоже подрываюсь. Я хоть и не из компании Волковской, но меня считают своим. Поэтому в стороне никогда стоять не буду, если пацанов прессуют.

Я по большей части за стрелковое, но и кулаками помахать не прочь. Люблю, знаете ли, размяться.

Выходим из клуба, и я сразу замечаю потасовку.

— А, понятно, — киваю в сторону Арса. Он с зелеными закусился. — Сейчас будет жаришка.

Зеленые это выродки, которые ходят под Зеленцовым. Он местный Эскобар, мать его. Короче, мочить их надо всех, чем мы с Бесом сейчас и займемся.

Охранники нас даже не тормозят, знают, что бесполезно, у нас давно вражда с этими утырками. В одном клубе пересекаться взрывоопасно, но эти мрази, походу, совсем страх потеряли. Пора им напомнить, что на нашей территории толкать дрянь запрещено. Кем? Нами.

Хватаю первого попавшегося под руку зеленого и вмазываю ему. Тут же на очередь идет следующий. Махач замешивается знатный. Даже губу слегка коцнули мне, твари. Ерунда, по сравнению с тем, что эти кончи уже лежат на асфальте и харкают собственной кровью.

— Красавин, падла, ты еще ответишь за свои понты, — один еще чего-то возмущается, голос подает. Зря, ох, зря.

— Слишком живой, что ли, мразина? — с ноги вмазываю ему по таблу, естественно в мясо. Нехрен дергаться. А потом еще раз, для закрепления результата, так сказать.

— Все, Даник, — оттаскивает меня Ромео. — Тормози, красивый, а то ментов ща пригонят.

Возвращаемся за свой столик. Накатываю еще крепкого, для расслабления. Ну, и согнать злость и накативший адреналин. Вытираю большим пальцем нижнюю губу, усмехаюсь.

— Даник, переборщил малость, — выдает Арс.

— С хрена ли? — кидаю ответку. — Я никогда не перебарщиваю, только положенное раздаю. А этих тварей вообще гасить надо до победного.

— Ты в курсе кого покромсал?

— Да мне посрать, Городок. Зелень на то и зелень, чтобы ее косить.

— Дань, остынь, — еще и Бес какого-то фига на его сторону встает. — Арс прав, лишканул ты немного. Это Варданов, сын одного адвокатика, как бы тебе проблем не навалили из-за него.

— Кому? Мне? — смеюсь над ними. — Где они, и где я! Все, пацаны, тусим, оттягиваемся.

Еще около часа мы бухаем, потом Ромео совсем плывет. Откидывается на спинку дивана и закрывает глаза.

— Ты чего, братка? Совсем хреново?

— Не то слово. Ничего не помогает, ни махач, ни бухло. Ни. Че. Го.

— Я вообще не понимаю, какого ты паришься. Ну подумаешь, девчонка. Сам за ней таскаться начал. Тебя никто не заставлял, между прочим.

— Ну да, с тобой не сравнить. Как там твои приготовления к свадьбе, кстати?

— Лучше не спрашивай, — тут же пропадает все настроение. — Ром, это же звездец какой-то. Вот скажи, что мне делать, а?

Глава 3

(Вероника)

— Я вообще-то серьезно, — хватает меня за руку, не позволяя уйти. — Мне просто галочка нужна, понимаешь? Тупо отметка в паспорте, чтобы предки отвалили.

— Родителей решил позлить? Это не ко мне.

— Да любая согласится, тем более за бабки, чего выпендриваешься? — кривит свою смазливую рожу.

— Ну, если любая согласится, так и найди себе любую. А от меня отвали! Понял?

— Мне любая не подходит. Мне ты подходишь. Эффект будет круче, когда они увидят такое.

— Какое? — вздергиваю подбородком, стараясь снова не разрыдаться.

— Да вот такое, как ты – чудовище, — усмехается он. Вот козел!

Держусь из последних сил, чтобы не расплакаться. Спасает Городецкий, который выходит вслед за нами из клуба.

— Даник, я домой сваливаю, закинуть?

— Нет, я не домой, — отказывается Красавин.

— Арсений, возьми меня с собой, я тоже домой, — смотрю на соседа умоляющим взглядом.

— Прыгай, мелкая, подброшу.

Хоть что-то хорошее сегодня случилось.

Сажусь в машину Городецкого и пристегиваю ремень. Знаю, что он гоняет так, что вперед смотреть страшно.

— А ты разве не пил? — остерегаюсь я.

— Не трусь, мелкая, я сегодня, как стеклышко. Завтра обещал твоей маме остатки вещей перевезти.

— Спасибо, Сень. Думала, этот кретин не отцепится от меня. Больной на всю голову.

— Не обращай внимания, мы все не ангелы, — усмехается и выруливает с парковки клуба.

Только Арсению я разрешаю называть себя мелкой. Все потому, что мы как родные брат и сестра. Мы росли в одном дворе, катались на одном велике, ели булку с маком напополам. Он видел меня и сопливую, и с ободранными коленями. Арсений, бывает, и вступается за меня.

— Ты как, норм? Какого лешего в клуб одна приперлась? — бросает на меня укоризненный взгляд через зеркало.

— Я не тусить. Хотела официанткой попробовать.

— И как?

— Не взяли, — вздыхаю и отворачиваюсь к окну.

— Ну и хорошо. Нечего тебе там делать. Лучше нянечкой какой-нибудь, или хотя бы в пиццерию.

— Ага, все везде забито. Меня нигде не ждут.

— Ник, я предупредить хотел. Я через пару месяцев в армейку сваливаю. Поэтому не теряйте.

— Серьезно? — нахмурив брови, снова чувствую, как по моим щекам стекают слезы. Ну вот, единственный, кто мне хоть как-то, пусть и изредка, но помогал, и того не будет рядом целый год.

— Да ладно тебе, все будет пучком. Теть Оля сейчас приспособится на новом месте и все будет ок. Да и ты вон сама уже взрослая. И без дяди Сережи справитесь, пусть лесом идет этот контрацептив штопаный.

— Спасибо, хоть кто-то меня иногда поддерживает, — вымученно улыбаюсь.

Возвращаюсь домой и застаю маму в кухне. Она сидит над остатками посуды и складывает уцелевшую в коробку. Осколки же отправляются в мусорное ведро.

— Помочь? — поджимаю губы.

— Нет, поздно уже, — тихо отвечает, хоть в квартире больше никого нет. — Иди ложись спать, тебе на учебу завтра.

— Мам, не переживай, мы и без него справимся, вот увидишь.

Так и не дождавшись ответа, иду к себе в комнату. Ну, как к себе, уже нет. Нас попросили освободить квартиру. Ладно хоть у мамы знакомая в риэлторском агентстве работает, смогла быстро подыскать нам недорогую квартирку. Туда-то мы и переезжаем.

Уткнувшись в подушку, даю себе проявить слабость и расплакаться. Ну почему все так? Почему он нас бросил? Вот так, вышвырнул из своей жизни. Да, бывает, что взрослые разводятся. Но причем тут дети? Разве они тоже перестают быть друг другу родными людьми? Почему папа так просто отмахнулся от меня? Может, думает, что я недостойна быть его дочерью? Неказистая, мелкая. Как он сам и говорил, ни кожи, ни рожи. Просто я раньше думала, что родительская любовь безусловна. Но, как показывает практика, даже это не так. И от понимания внутри меня распространяется горечь и разрушает. Доводит до отчаяния. Я ничтожество. Да меня даже в официантки не взяли. А кое-кто даже чудовищем назвал. Наверное, так оно и есть, просто я раньше пыталась это не замечать, питалась оптимизмом.

Утром просыпаюсь с трудом. В зеркале и впрямь чудовище: глаза опухшие, волосы торчат, пижама, как из задницы, видимо, ночью я сильно ворочалась.

— Никусь, держи, это адрес квартиры. После занятий приедешь сразу туда, хорошо?

— Да, мне Арсений вчера сказал, что отвезет наши вещи.

— Только не задерживайся, поможешь мне разобрать, — все таким же безжизненным голосом говорит мама.

Киваю в ответ и хватаю свой рюкзак.

До колледжа добираюсь быстро. Жду Есю возле ворот. Та идет по тротуару тоже без настроения.

— Привет, ты чего? Из-за Ромы расстроилась? — подхватываю ее под руку и мы вместе идем ко входу.

— Он вчера приезжал.

— Куда? — округляю глаза. — К вам?

— Угу, пришлось как Лида, тихо сбегать из дома.

— И что?

— Поговорили. Сказал, что уезжает на соревнования с Гранкиным. Я обещала встретить.

— Ох, Есь, — вздыхаю. — Ты б не верила ему, сама знаешь, какой он. И друзья у него те еще козлы.

— Знаю, Никусь, но поделать ничего не могу, сама знаешь, сердцу не прикажешь ведь. А ты как? Что с работой?

— Да не переживай, выкручусь, как-нибудь. У меня хотя бы мама на моей стороне, — без задней мысли выдаю я, но потом поняв, что ляпнула лишнего, быстро прикусываю язык.

На парах мы с ней сидим обе тише воды, ниже травы, обе без настроения, каждая по своей причине. Все, что говорит преподаватель, я записываю, но в голове ничего не откладывается. Все мысли, где бы найти работу, которая позволила бы мне еще и учиться, и стоит ли еще раз попытаться поговорить с отцом?

После пар выходим из колледжа. Еся собирается провожать своего Бессонова, а я вбиваю в поисковик свой новый адрес. А когда поднимаю глаза, вижу на парковке знакомую тачку. Пальцы сами по себе сжимаются в кулак. Что этот придурок тут опять забыл?

Красавин стоит рядом с машиной, а его самого уже облепили девчонки. Там же уже и наша Рита Павлова. Ну, не удивительно, что мухи летят на такое г, как Красавин.

Глава 4

(Вероника)

— Красавин, повторяю в последний раз. Отвали! Я с такими, как ты, даже связываться никогда не буду, не то, что замуж выходить. Тебе на каком языке еще объяснить, чтобы ты понял?

— Это тебе, чудовище, походу объяснить придется. Слушай сюда, — хватает меня за запястье и дергает на себя. — У тебя проблем мало? Так я тебе еще подкину, хочешь? Тогда ты точно потонешь.

— Кто еще из нас чудовище! — выплевываю я.

Нащупав другой рукой какой-то крючочек, дергаю за него. Дверца с тихим щелчком поддается. Чудом вырвавшись из хватки Красавина, вылетаю из машины и со всех ног несусь к остановке, на которой стоят человек десять. Надеюсь, он не посмеет при всех меня снова затолкать в свою машину.

— Идиот! Кретин! Самовлюбленный говнюк! — до сих пор ругаясь себе под нос, топаю по незнакомому мне району. — Да где тут этот тридцать седьмой дом?

С горем пополам нахожу старую трехэтажку среди высоких тополей. По деревянной скрипучей лестнице преодолеваю несколько ступеней. Наша новая квартира оказывается на первом этаже. Толкнув дверь, сразу понимаю, что попала правильно. В узком коридоре несколько коробок и пакетов с вещами, у порога стоят мамины ботинки. На крючке, что прибит прямо к стене, висит и ее куртка.

Несмело прохожу вперед. От удивления открываю рот. Нет, я конечно же предполагала, что мы будем жить куда скромнее, но не настолько. Старенькая квартирка с ремонтом из девяностых с пожелтевшими обоями в цветочек, покосившаяся мебель, и… даже не знаю, как вам передать это. Комнаты-то две. Но они настолько маленькие, что там не помещается ничего, кроме кровати и стола. В кухне тоже вдвоем практически не развернуться. Короче, полная опа.

— Зато недорого, — предугадывая мои комментарии, поясняет мама.

— Ясно, — киваю.

Понимаю, что деваться нам некуда.

— Можешь занять любую.

— Ага, — прохожу в комнату, что подальше.

Пахнет пылью и каким-то старьем. Ну, в принципе, жить можно. В углу стоит полуторка, застеленная старым покрывалом, рядом письменный стол и даже уместился в углу пенал для вещей. Свободного места нет. Все это умещается практически на четырех-пяти квадратных метрах.

Вздыхаю и бросаю на стул свой рюкзак.

Одно только мне здесь нравится – окно, выходящее на заросший парк. Сейчас деревья уже голые, но с весны должно быть очень красиво.

До вечера я отмываю комнату, мою потолок, мебель, чищу стекла, застилаю постель. Раскладываю свои вещи и канцелярию на столе. Тесно, но получается даже уютно. И неприятный запах ушел.

Какое-то время сижу и тупо смотрю в стену. Как мы будем жить дальше? От размышлений отвлекает телефон.

— Привет еще раз, как ты там на новом месте? — интересуется Еся.

— Ну, как в каморке папы Карло. Терпимо, если ты никчемное полено.

— Помощь нужна?

— Нет, тут и убираться-то особо негде, уже управилась. Я знаешь, что думаю? Может, мне на заочку уйти? Так я смогу хотя бы сама платить за учебу.

— На заочное? — с грустью отвечает подруга. — Уверена, что иначе никак? Мне так не хочется оставаться без тебя. Но ты знаешь, я поддержу тебя в любом случае. Кстати, я тут раздобыла номер телефона одной вполне приличной семьи, они ищут няню для школьника. Хотела сама пойти, но если тебе нужнее, то я с радостью уступлю.

— Спасибо, Есь, обязательно буду иметь ввиду, если сама ничего не найду. Ладно, мама ужинать зовет. Увидимся на парах.

Очередной день учебы дается сложно. Не только Есе, потому, что Павлова рассказывает всем, как ее Рома трахает девочек, но и мне достается.

— Эй, заучка, что это было? Почему тебя Красавин в свою тачку посадил? Он вроде убогих не трогает, — язвит Дианка. Павлова же только слушает с интересом, сама в разговор не встревает, наверное боится, что я снова кинусь на нее. Я не собираюсь, но пусть боится, меньше проблем будет доставлять.

— С чего вдруг я убогая? — спокойно раскладываю тетради.

— Ну, как бы это очевидно. Темная одежда, странная прическа, отсутствие маника. Явно бабла нет.

— А знаешь, так и есть. Я убогая. Все? Все вопросы сняты? Все ваше любопытство я удовлетворила? — тупо соглашаюсь, чтобы отстали уже. Что я чудовище, убогая, никчемная, я и так поняла. Хватит уже мне напоминать об этом.

Когда последняя пара в самом разгаре, и я наконец-то смогла настроиться на учебу, дверь в аудиторию распахивается.

— Светлана Яковлевна, Чудову к директору вызывают, — обращается к преподавателю парень, который учится на последнем курсе. А я округляю глаза и переглядываюсь с Есей.

— Наверное из-за драки возле колледжа, — шепотом говорю ей.

— Иди, Чудова, — вздыхает учитель.

Так как пара последняя, я сгребаю с парты свои вещи и иду на выход. Топаю прямиком в сторону кабинета директора, но меня тормозит Миша, кажется, его зовут.

— Куда потопала, полторашка, за мной иди.

— С чего вдруг? — возмущаюсь и одновременно хмурюсь. — И почему полторашка?

— Потому что мелкая, — усмехается он. — Давай-давай, пошли, — хватает меня за кофту и выводит на улицу через запасной выход.

— Отцепись. Зачем ты меня тащишь сюда? Предупреждаю, я умею кусаться!

— Чудова, мне ваще пофиг, веришь, нет? Мое дело привести.

А когда мы выходим с территории колледжа, мне все становится понятно. Потому что на капоте крутой тачки сидит Красавин.

Да блииин!

— Ты что, гребаный сталкер? — сама подхожу к нему. — Задолбал, честное слово!

— Угомонись, Ника-Вероника. Хочешь покатаемся?

— Нет.

— Ну ты и зануда, — растягивает свою улыбочку. Ну, справедливо заметить, она у него очень обаятельная.

— Зануда, чудовище, и еще многое другое нелицеприятное. Дальше что?

— Паспорт с собой?

— С собой, зачем тебе? — настороженно пячусь назад.

— Как зачем, заявление подадим.

— Даниил, не знаю, как тебя там по батюшке. Я уже сказала, что нет. И твои запугивания на меня не сработают.

Глава 5

(Даниил)

— А она че? — дымим с Осиповым на автодроме.

— Морозится, посылает, — злюсь на мелкое чудовище.

— А тактику сменить не пробовал? Или ты в очереди только к красивым стоял?

— Слыш, это ты вообще нигде не стоял. А я и умный, и красивый, и богатый. Просто она не от мира сего. Не зря же она подружка Светловой. Там все чирикнутые.

— Ну так и договорился бы с какой-нибудь другой. Вон, — кивает на пышную, конопатую девчонку в толпе.

— Не, не канает. Эта просто внешне не айс, а вот Чудова полный улет. Родаки в восторге будут. И внешка неформалки, и характер мерзкий, и ростом не вышла, и бабла ноль. Короче, полный комплект.

— А мне кажется, это не родаки будут в восторге, а ты сам уже в восторге от нее.

— Не гони, Осипов. Иди лучше об стену убейся. Нахрена мне такая, если не родаков подраконить?

— Слушай, Даник, а давай так. Ты подгонишь к заезду ящик пива, а я тебе маякну по секретику, как к Чудовой подкатить. Мы ж с ней учимся вместе, я кое-что знаю.

— У тебя ящик пива это стандартная валюта? — усмехаюсь, вспомнив, как ему уже Бес ящик пиваса ставил за свою Светлову. Ну а что, идея. — Ладно, Некит, валяй. Чего там желает эта строптивая полторашка?

В общем, этот всезнающий Осипов выкладывает мне и про ноут, и про кроссы, и еще кучу всего. Еще номер телефона и новый адрес в придачу. Никуда она теперь от меня не денется.

Уже на следующий день еду к ней в колледж. На заднем сиденье куча барахла с девчачьими хотелками. Проканает, нет? Чтобы наверняка надо бы еще планку снизить, поэтому ограничимся пока просто подачей заявления. Москва не сразу строилась. Ну, или тише едешь, дальше будешь.

Короче, сменив тактику, улыбаюсь, пока она топает в мою сторону. Мордашка серьезная, недовольная, то и гляди зафырчит, как дикобраз. Хотя какой из нее дикобраз, так ежик.

— Ты что, гребаный сталкер? — ну вот, фырчит.

Нет, детка, это я еще по хорошему прошу. И если смена тактики не поможет, вот тогда-то ты и узнаешь, что такое сталкер, глупышка.

— А всего-то заявление напишем. Даже дело может до росписи и не дойти, понимаешь? Соглашайся, ты ничем не рискуешь, — ага, давай, ловись рыбка большая и маленькая. Нет, в нашем случае точно не большая.

И наконец-то мое предложение заставляет ее задуматься. Стоит косится на коробки. Давай, решайся уже!

— Ну так что? — поторапливаю. Давай уже, у меня терпение не резиновое, между прочим. Еще я девок не уламывал, докатился, блин.

— В чем подвох? — прищурившись, смотрит на меня.

— Слушай, Лимитка, все по чесноку.

— Чего? Лимитка? Ты опять за свое? Хватит уже обзываться, — кажись, реально обижается, даже губы надула. Я ж прикалываюсь, не матом даже, чего это она?

— Так я не про рост, Никусь, — откровенно лгу, конечно про рост. Она ж мне чуть выше пупка дышит! — Лимитированная, значит, дорогая, ограниченная коллекция, разве ты не знала? Как вот эти кроссы, например.

Уже бесит меня, что стою и уговариваю ее. Это где вообще такое видано, чтобы сам Красавин какую-то девку уламывал? Да ни в жизнь! Только и знаю, что отмахиваюсь. А тут эта мелочь стоит еще и думает! Щурит свои зеленые глазищи. Какого черта?

Закипаю. Но все еще стараюсь сдерживаться. Уж очень она мне подходит. Где я такое комбо недостатков еще откопаю в столь сжатые сроки? А у меня все должно быть самое лучшее! Даже если это стрем, он тоже должен быть на максималках.

— Слушай, если тебе не нравится, можешь продать, заберут с руками. А ноут вообще по чеку примут. По рукам?

— Нет, — спокойненько так снова меня отфутболивает.

Чего, мять ее?!

Какого?

Да что с ней не так?

Внутри уже лава по венам хлещет. Бесит неимоверно эта Чудова! Какого хрена она отказывается? Совсем оборзела? Я ей крутые подгоны приволок, а она – “нет”? Так и хочется сжать на ее шее пальцы до хруста. Вывела ведь меня уже из себя! Бесит!

— Странно все это. По-любому какой-то подвох. Зачем тебе такие дорогие подарки мне дарить?

Приехали, накатались.

— Ник, ты с кукушкой дружишь вообще? — не выдерживаю. Ну а хрен ли она тупит! — Какой подвох? В чем, блин? Я с тебя никакой расписки брать не собираюсь. Тупо берешь плату, и мы подаем заявление. Все! Дальше уже по ходу разберемся. Мне просто надо родаков осадить. Вкуриваешь, наконец? Нет?

— Я настолько плоха для тебя? — хмурится.

— Сама не догоняешь? Моим предкам статус важен, бабки, понимаешь? А ты мне вообще вот не ровня. И вид у тебя бесячий. В нашем обществе такое вообще непозволительно.

— Что непозволительно?

— Одеваться вот так вот, волосы еще эти. А царапина на щеке – вообще огонь. Да ты же воплощение их страшных снов. Меня жениться заставляют. А я не хочу. Вот и весь секрет, а ты там себе уже придумала какие-то подвохи. Не тупи, Никуся!

— Да уж, вас богатых сложно понять, — кривит она свои губки. Так бы и сжал их рыбкой, чтобы так не делала! Бесит! Бесит!

— Ладно, Красавин. Идет.

— Капец ты странная, не пойму, что у тебя в голове, ты… — замолкаю, осознавая услышанное. — Идет? То есть ты согласна?

Аллилуйя, мать твою! Да неужели свершилось сие невиданное событие!

— Но если мне что-то не понравится, — выставляет свой палец и тычет им в меня. — Ты просто отвалишь от меня, ясно тебе, Красавин?

— Да уж куда яснее.

— И прекращай обзываться, иначе я передумаю.

— Охренеть, еще и условия ставит! Поехали, Лимитка, я тебя до дома подвезу.

— Ну уж нет! Я не хочу, чтобы ты знал мой адрес, — опять морозится она. Она вообще нормальная?

— Я его уже знаю, Ник, не тупи. Ты вот это все в руках в маршрутке повезешь? Тогда точно до дома уже не доберешься. Прыгай, говорю, — распахиваю перед ней дверцу.

Та, все же, слава небесам, садится в тачку. Ох и тугая она девчонка, писец просто. Вымотала напрочь. Я в ином случае на километр к ней не подошел бы. А тут даже домой отвожу. И только потом еду к себе, снимать стресс.

Глава 6

(Даниил)

— Даниил, что за вид! — цедит сквозь зубы мама. — Немедленно приведи себя в порядок.

Ну вот, я же говорил!

Отец же, играя желваками, молча награждает меня испепеляющим взглядом. Все, как обычно.

— Молодежь, — роняет улыбку Лясова старшая, дабы не разгорелся конфликт. — Даша, помоги Дане подобрать рубашку к ужину, и спускайтесь к столу.

— Хорошо, мама, — рапортует послушная дочка и тянет меня за руку наверх.

Как же, собака, меня все это бесит. Почему никто не считается с тем, чего я хочу, что мне нравится, как к мне нужно? Я им что, марионетка? Петрушка?

— Данил, как думаешь, на какой цвет лучше сделать акцент? Больше белых роз или нежно-розовых? Или добавить чего-то яркого на столы? Фиалки?

— Даш, мне похрен, — опять она про свадьбу.

Спокойно, Даник, скоро все пойдут на хрен. Скоро ты будешь свободен! Но без звездюлей Добби не обойдется. Поэтому нужно подстраховаться. Помимо того, что я уже попросил, в случае чего, работу у Волкова, дяди Ромыча, еще надо бы нала снять. Только вот дома его не оставишь, а Рома уехал на соревнования. Нужно надежное место. Точно! Меня озаряет беспроигрышный вариант, что с этим делать. Это же гениально!

— Данил, ты меня слышишь?

— Делай, как хочешь, — отмахиваюсь от нее.

— Слушай, — расплывается она в пошлой улыбке. — Я хоть и в этом соответствующем моему статусу платье, однако трусиков на мне нет. Хочешь пошалить по-быстрому?

А я сегодня еще столько не выпил, чтобы на Лясову залазить.

Нет, она в принципе ничего так, просто для двадцатилетней девушки у нее все слишком. Внешность слишком похабная, несмотря на то, что родаки пытаются одевать ее прилично. Слишком навязчивая, слишком приторная, слишком высокая. Она всего-то на пол головы ниже меня. Короче, ее слишком много в моей жизни. А я этого не хочу. Но она тупо постоянно трется рядом. Тошнит уже.

— Данил, что ты делаешь?

Достаю из шкафа куртку и накидываю на себя. Хватаю кроссы и обуваюсь прямо в спальне, чтобы не задерживаться внизу. Что я делаю? Сваливаю. Нахрен не нужны мне эти разговоры о свадьбе.

— Будешь, уходить, дверь за собой закрой, — бросаю я и сбегаю вниз по ступеням.

— Даниил? Даниил, куда ты? — орет мне в спину отец.

Даже не оборачиваюсь. Прыгаю в тачку и еду на автобан. Выжимаю газ на полную и несусь к пацанам, будем гонять вместе. Сегодня шикарный заезд. Баки полные. Ехать двадцать километров навстречу ветру.

— Красавчик, где обещанный пивас? — подходит ко мне Осипов.

— В багажнике, выгребай.

— Круто, на финише раскидаем. Ты с нами?

— Да, кто гоняет?

— Все свои. Мишаня, Мемасик, Ларс. Городок сейчас подъедет.

Отлично, в заезде полно Волковских и не только. Есть с кем потягаться.

— Эй, красотки, кто прыгает? — подмигиваю девчонкам, что толпятся между машинами.

Толпой начинают визжать от радости.

— Давай ты, — выбираю темненькую, в короткой юбке.

Та моментально приземляет свой зад на пассажирское сиденье.

К старту подкатывает тачка Городка. Уже с какой-то бабой приперся. Усмехаюсь, пока не вижу, что рядом с ним моя Лимитка сидит. Цепенею. Она здесь с какого хрена?

Тачки начинают рычать. Я крепко сжимаю руль и улыбаюсь красотке на соседнем сиденье.

— Ща всех сделаем!

По команде срываемся с места. Позади черный дым от колес, а впереди двадцать километров кайфа. Быстро обхожу Мишаню и Мемасика. Глотать пыль из-под моих колес приходиться и Ларсу. Почти всю дорогу идем с Городком на равных. Лавируем между авто и фурами, пофиг. Обгоняем даже какой-то левый байк. Красотка поднимает визг при очередном обгоне и тут же чмокает меня в щеку, явно надеясь на продолжение этим вечером.

— Красавчик ты лучший!

Виляю по дороге, ночная трасса словно живая и пульсирующая. Принимает меня, впускает в свой поток. Сердце бьется, сливаясь с ревом мотора. Мое тоже перекачено чистейшим адреналином.

Позади меня маячит субарик Городецкого, мигаю ему кроваво-красными стопами. Хорошо, что трасса сегодня сухая. Позволяет выжать максимум, почувствовать свободу. За окнами, как кадры из фильма маячат деревья, старые заброшки, огни придорожных фонарей, уже закрытые кафешки. Но все это не важно, все это фон, шум. Главное, это ветер, что хлещет по щекам, рев мотора, крепкий хват руля, когда каждая тысячная секунды это миг между триумфом и кузовом в отбойнике.

— Давай, малышка, – шепчу я, сам не знаю кому: машине, себе, ночи. Улыбка не сходит с лица. Но это не улыбка победителя, это гримаса чистого восторга.

Вот только прибавляю газу, а Городок не отстает. Практически подрезает, вырвавшись вровень. Вот же кретин. Мы летим параллельно, колесо к колесу. Рев двигателей сливается в один протяжный звериный вой. В глазах рябит от скорости, от фар встречных машин.

На последнем километре цепляю бампер авто Арса. Но обогнать он себя один хрен не дает.

На полкорпуса позади моя тачка вылетает из темноты следом за субариком Городка. Тормоза визжат, сбрасывая бешеный темп. Финиш.

Я останавливаюсь. Глушу двигатель. Тишина обрушивается как ушат ледяной воды. Но внутри все еще бушует шквал эмоций. Сердце колотится, руки слегка дрожат на руле. Не от волнения, от колоссальной энергии, что только что пронеслась сквозь меня.

— Красивый, ты че творишь?! — ржет Городок, вываливаясь из тачки.

Круто погоняли, адреналина хапнули.

— Ты мне, кретин, бампер коцнул. И свою зачем подставляешь? Или богатым тачки это перчатки?

— Похрен, Арс, круто же прокатились! — тоже доволен я. Ведь для меня кайф не только в победе.

Обнимаю красотку, что ластится рядом, трется об меня своим полуобнаженным телом, несмотря на осень. Но вот моя улыбка какого-то черта быстро сползает с губ, когда из тачки Городецкого выходит Чудова. Бросаю на нее внимательный взгляд. Она что, с Арсом мутит? Почему с ним катается? Хотя мне должно же быть пофиг.

Глава 7

(Вероника)

Мы останавливаемся возле какого-то кафе. Мое сердце колотится от страха. Больше ни за что не поеду с Арсением на гонки. И зачем только я вообще напросилась? Развеяться, видите ли, мне захотелось, дурында.

Выхожу из машины на ватных ногах, вся трясусь. А эти придурки только ржут, им по кайфу.

Арсений радуется, что срубил кучу денег. Красавин тоже улыбается во все свои тридцать два, еще и девчонку какую-то тискает. Увидев меня, прищуривается. Так и хочется сказать: “Чего смотришь?” Но тактично молчу, не хочу нарываться на новые оскорбления из его прекрасных уст.

— Валим бухать, пацаны, — шумной толпой тащатся они в кафе.

Я бросаюсь да Арсением.

— Сень, ты разве не домой? — переживаю. Я вообще-то рассчитывала с ним и вернуться в город.

— Ты че, мелкая, а повеселиться? Отрывайся, не парься.

Капец.

Все вваливаются в кафе, одна я остаюсь стоять возле машин, как дура.

— Эй, Лимитка!

А, нет. Не одна. Какого-то черта тут еще и Красавин, восседает на капоте своей тачки и кивком подзывает меня к себе.

Подхожу к нему с недовольным лицом. Вот как мне теперь добираться? Они же по-любому теперь к утру только вернутся.

— Полторашка, ты чего такая хмурая? — треплет меня по волосам, лось.

— Что ты делаешь? — оттолкнув его, возмущаюсь. И чего он со всеми не приперся? Знаю, что ко мне такой же вопрос.

— Пошли, или ты одна возле трассы постоять любишь? — еще и издевается, скотина.

— Какая забота. Спасибо, Красавин, но для трассы я не гожусь. Мимо меня проедут и не заметят.

Этот псих хохочет во все горло, как ишак.

— Не смешно, — вздыхаю я. — Арсений здесь со всеми остается, а мне домой надо.

— Зачем тогда приехала с ним? — серьезно спрашивает.

— Я не знала, думала, он сразу обратно.

— Я в город возвращаюсь. Если хочешь, прыгай в тачку, отвезу.

— Правда? — радостно вырывается у меня. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду радоваться, что Красавчик меня с собой позовет. Абсурд. — А твоя девушка не будет против? Она вроде как тоже хотела остаться, — взмахиваю рукой на дверь кафе, за которой скрывается вся компашка.

— Какая девушка, — усмехается. — нет у меня ее, и никогда не будет. Мне это нафиг не надо.

— Круть, тогда поехали, — радуюсь, что вернусь домой вовремя.

По-быстрому отправляю Арсению сообщение, что возвращаюсь в город с Красавиным. В ответ приходит короткое “ок”. Не удивительно, они тут все доверяют друг другу. А вот я, конкретно одному смазливому типу, нет. Но деваться некуда, не ловить же мне попутку, ужас. Уж лучше тогда с Красавиным.

Даниил выруливает на трассу, а я пристегиваю ремень. Странные ощущения, еще пятнадцать минут назад я проклинала его, бросая взгляд на его машину в зеркало заднего вида, думала почему он не сломал ногу или у него не сдохла тачка, чтобы он тупо не приехал. А сейчас выдыхаю с облегчением, что скоро окажусь дома. И благодаря кому? Выпендрежнику Красавину, понтовитому мажору в дорогой кожаной куртке, от которого я так старательно шарахаюсь. Боже, это новый вид унижения для меня.

А ему хоть бы хны. Улыбка все еще глупая, но довольная и безумно обаятельная. Кажется, я уже это подмечала. Второе место! Какой герой, эка невидаль. Руки расслабленно лежат на руле, пальцы чуть постукивают по кожаной оплетке. Короче, бесит неимоверно этот Даниил Нарциссович.

Музыка тоже фигня, какое-то агрессивное техно бьет по барабанным перепонкам. Я бы выключила, если эта машина была бы Арсения. Но рядом Красавин. Так что терплю.

— Ну что, Чудова, как тебе тачка? — убавляет музыку и довольно похлопывает по панели. Выпендрежник.

— Нашел чем хвалиться, — фыркаю я. — Папиными деньгами, которые убиваешь по трассе? Или ты думаешь, что крутая тачка и куча бабла делают тебя офигенным? Ты обычный бунтарь из богатой семьи. Банальнее не придумаешь.

Тишина. Ну, почти. Техно продолжает долбить, хоть уже и тише. Даня же чуть сбавляет скорость, едет теперь спокойнее. Его пальцы больше не барабанят по рулю. Он смотрит на дорогу, но вижу, что напрягся. Задела. Хорошо. То-то же, а то у него чсв скоро лопнет от чрезмерного вздутия.

— Чудова, да что ты вообще знаешь о богатстве? — криво усмехается. Хотел ткнуть в то, что я практически нищая? Ну, ок, пусть валяет. — Дай угадаю. Ничего!

— Ага, давай, поведай мне о тяжелой богатой жизни, — кривлюсь. Знаю я их проблемы: стейк не той прожарки, пуговицы не перламутровые, конь без крыльев… — Удиви, Красавин!

И он реально удивляет:

— Богатство, Лимитка, это ковры, на которые нельзя капать соусом от бургера; картины, которые нельзя трогать руками. Это когда тебе всего двадцать один, а твою жизнь уже расписали до пятидесяти, как минимум. И разговоры все про… деньги, которые целая проблема, куда же правильно их засунуть. Про гребаный статус. Про то, какого черта их сын не хочет быть частью семейного бизнеса, а хочет... — он замолкает, резко переключает музыку, хотя в этом не было нужды, она все равно на один лад.

Я молчу. Смотрю на его профиль, на сжатые челюсти, на морщинку у глаза, которая теперь не от смеха, а от того, что он хмурится. Оказывается, под этой напускной выпендрежностью что-то все же есть... И, похоже, оно даже болит. Не так, как у меня. Не от пустого холодильника или страха не заплатить за квартиру и учебу. Но болит. По-своему. Надо же.

— Знаешь, все же плакать в шелковую подушку гораздо приятнее, чем в старую и дырявую, — все равно мои проблемы не сравняться с его. — А страх, что в холодильнике будет пусто, вообще нисколько не романтично. Это отрезвляет.

— Ого. И часто у тебя такой страх, пустого холодильника? — скептически ведет бровью. Не верит?

Я фыркаю, отворачиваюсь к окну. Городские огни становятся ярче, ближе. Подъезжаем. И зачем я только ляпнула ему о своих проблемах? Стыдно теперь, хоть он и не догадывается даже, как мы живем последний год.

Но еще хуже становится, когда он останавливает машину возле круглосуточного ларька с шаурмой. Он издевается, да? Решил тут же на больном сыграть? Вот же, бессердечная скотина.

Глава 8

(Вероника)

— Ну что, Ника-Вероника, погнали? — довольный, как слон, открывает мне дверцу и подает руку.

— Слушай, Дань, если ты и так скоро женишься, зачем тебе это заявление? — осматриваю здание какого-то вовсе не центрального ЗАГСа. — Оно ж ничего не даст.

— Еще как даст. Родители кучу бабла отвалили, чтобы роспись проходила в прямом эфире, без всяких лишний заявлений, поэтому я пока свободный парень, понимаешь? А вот нужную дату мы сейчас с тобой и забьем.

— Предупреждаю, что расписываться я с тобой все равно не буду, понял?

— Да понял, понял, пошли.

Не верю, что сейчас я это делаю. Вношу свои данные и ставлю подпись на заявлении, где говорится, что я намерена заключить брак с Красавиным Даниилом Марковичем буквально через несколько месяцев. Почему-то нервничаю, как по-настоящему. Аж руки немного вспотели, и пальцы подрагивают.

— И время нам, пожалуйста, сразу назначьте, — просит Даня. — На утро, как можно раньше.

— Фото, видео сопровождение регистрации? — со всей ответственностью подходит женщина к своей миссии увеличения браков и демографии в стране.

— А давайте, лишним не будет, — соглашается он. Зачем только?

Сразу оплачивает госпошлину и дополнительные услуги. Чеки отдает мне.

— А что мне-то с ними делать?

— Просто сохрани на всякий случай, — пожимает плечами Красавин.

Зачем-то засовываю их в рюкзак. Все равно не понимаю, что ему даст это заявление, если мы не распишемся. Чисто для скандала? Ну и ладно, это уже не моя забота, что он там запланировал.

Выйдя из ЗАГСа, Даня не торопится везти меня домой.

— Отпразднуем?

— Ты смеешься? — удивленно приподнимаю бровь.

— Нет. Тут кофейня поблизости крутая. А потом отвезу тебя домой.

Вот мажор, денег девать некуда? Но кофе хочется очень. Тем более из кофейни, о которой он говорит. Там дорого, но очень вкусно.

— Ладно, поехали, — соглашаюсь.

Ну а что? Он сам позвал. Тем более, что ничего такого нет в том, что мы выпьем вместе кофе. Просто кофе, никакое даже не свидание, и даже не дружеские посиделки.

— Тебе какой? — любезно интересуется он, когда мы садимся за столик.

— Мне с кокосовыми сливками и карамелью, — произношу, а у самой уже слюнки текут от предвкушения.

А какой здесь аромат стоит! Эх, я бы каждый день сюда ходила, если бы могла себе позволить отдавать за стаканчик кофе почти тысячу рублей.

— Слушай, ты же одна живешь? Ну, только с мамой, вернее? — спрашивает, обхватив свой стакан огромными ладонями.

— Да. С отцом мама развелась. Он кажется, крышей поехал. Стал выпивать, играть, а потом и вовсе обвинил маму в неверности, хотя такого просто быть не может, — зачем-то откровенничаю. Прикусываю губу.

— А с тобой почему не общается?

— Говорит, что мама дрянь, меня нагуляла, что я не его дочь. Но этого тоже не может быть, я очень похожа на него внешне, — снова зачем-то вываливаю всю подноготную.

— Зато из меня делают центр вселенной. Единственный наследник, приемник, надежда семьи. Но, как видишь, эту надежду я не оправдываю.

— Почему? Тебе не нравится семейное дело?

— Нет, не в этом дело даже. Не хочу сидеть всю жизнь в офисе в тесном костюмчике и белой рубашечке. Так вся жизнь пролетит мимо. Не будет даже времени на любимое занятие.

— Какое? Гонять ночами по трассе?

— Это у твоего Городецкого это главное увлечение, а я стрельбой занимаюсь. Преимущественно из лука. И все, что касается непосредственно производства космических технологий.

— Ого, никогда бы не подумала! Было бы интересно как-нибудь взглянуть хотя бы на то, как ты стреляешь.

— Вряд, ли. После моей выходки такое начнется, боюсь, как бы меня из страны не выслали за это.

— Все-таки решительно настроен сорвать свадьбу?

— Да, — улыбается, как нашкодивший ребенок.

— А невеста? Не думаешь, что ей будет больно?

— Кому? — восклицает, словно я ерунду спросила. — Нет, она знает, что я против этой свадьбы.

— Ее тоже заставляют?

— Наверное, — бросает он, допивая свою порцию ароматного кофе. — Иначе нафига ей брак без любви?

— Ну да, логично.

А я смотрю на него и все больше убеждаюсь, что Красавчик тоже иногда бывает нормальным человеком. Может вот так просто сидеть пить кофе и болтать.

— Вот, черт! — вдруг подскакивает он ни с того, ни с сего, и тащит меня за руку через весь зал. Привидение увидел?

— Что ты творишь? — успеваю лишь пискнуть.

Ну вот, кончился нормальный Красавин. И хватило его всего-то на двадцать минут.

Он заталкивает меня в женский туалет и прижимает к стене тесной кабинки своим телом.

— Красавин, какого… — не успеваю договорить, как он затыкает мне рот своей огромной ладонью.

А я чувствую, как он дышит. Как вздымается его грудь, все сильнее прижимая меня к холодной кафельной стене. А мне дышать нечем, нос практически закрыт. Пытаюсь подать знак, что скоро задохнусь. Слава богу, он ослабляет хватку.

— Нас пытаются убить? — лезет в голову самый банальный поворот сюжета в любом фильме, где кто-то пытается спрятаться в туалете.

Мысли скачут, как бешеные кролики, пока за дверью слышны чьи-то тяжелые, явно недружелюбные шаги.

Вот черт!

Угораздило меня ввязаться во что-то. Кто ж знал, что богатеньких мажоров иногда хотят убить!

Мы замираем, прижавшись друг к другу.

Даниил настолько близко, что я чувствую его частое, горячее дыхание у себя в волосах. Чувствую дрожь, бегущую по его руке, которой он прижимает меня к себе, стараясь заслонить своим телом. Его сердце колотится где-то рядом с моим виском, бешено, как мотор его дурацкой тачки. Чувствую, как опасность витает в воздухе густым туманом, смешиваясь с запахом ужасно дорогого парфюма с шикарным древесно-цитрусовым шлейфом, который только напоминает, что Даня по другую сторону моей небогатой жизни.

— Т-ш-ш, — прижимает палец к моим губам. — Не дергайся.

Глава 9

(Вероника)

— Есь, ты чего? — округляю глаза, встретив подругу возле колледжа.

Она бледная, глаза воспалены, явно плакала долго. Странно, до этого она все дни сияла, ведь ее Рома вернулся с соревнований. И у них все было хорошо.

— Дома опять проблемы, да? Слушай, у меня хоть и крохотная комнатка, но при желании можем вдвоем поместиться.

— Спасибо, Ник, но не в этом дело. Точнее, не только в том. Да и Лиду я не могу оставить.

— Поделишься? — вместе занимаем места в аудитории.

Но делиться и что-то объяснять ей даже не приходится. Наши главные “звезды” группы открыто насмехаются над ней:

— Что, Рома тебя бросил? — усмехается Павлова. У нее рефлексы что ли на чужие проблемы, сразу течка начинается? В смысле яд так и капает. — Ну, так оно и не удивительно, тебя же предупреждали, он два раза ни с кем не спит. Думала, ты исключение?

— Отвали, — огрызаюсь на одногруппницу и обнимаю за плечи Есю. — Не обращай внимания. Пусть болтают, что хотят.

— Угу, — всхлипывает. — Только самое поганое знаешь что? Они правы.

После пар мы идем в столовку. Оказывается, Рома куда-то пропал, а Еся теперь переживает, кажется, он ее бросил, так ей сказал придурок Осипов.

— Ну что, не объявился твой Ромео? — еще надеюсь, что этот кретин написал ей.

— Нет.

— Хочешь, я узнаю, где он?

— Что? Как?

— Ну… Ты только не подумай ничего. Просто я сейчас… В общем, мне приходится общаться с его лучшим другом. Красавиным.

Правда, после того случая в туалете он тоже ко мне не подходит. Я часто вижу его тачку возле колледжа, но на меня он, кажется, больше внимания не обращает. Ну и хорошо.

— Не спрашивай. Сама в шоке, что вляпалась в это. Но так надо, поверь. Я тебе все расскажу, но позже. Сейчас не могу. Ну так что? Узнать?

Но узнавать ничего не приходится, снова вмешивается Павлова, плюхнувшись за наш столик.

— А, кстати, я тут недавно отдыхала в одной интересной компании, — становятся взгляд и улыбка Павловой еще более язвительными. Я бы даже сказала, что она откровенно издевается. — Пила офигенное пенное. И этот напиток был настолько вкусным, просто обалдеть. И дело не в марке даже, и не в его стоимости. А в том, что им проставился сам Бессонов. А знаете за что? За нашу святошу!

Вот же стерва эта Павлова! И главное, Осипов подтверждает, что такое было на самом деле! Офигеть просто!

Поворачиваюсь к Есе, а та бледная, словно снег.

— Есь? — с тревогой касаюсь ее плеча.

Только собираюсь утешить ее, сказать, чтобы она не слушала их. Ну, или что Рома ее не достоин, но не успеваю. Есения обмякает и падает в обморок.

— Боже! Еся! Еся! — пытаюсь привести ее в чувства. — Чего стоите, медичку зовите, срочно!

В себя Еся так и не приходит, ее увозит скорая. В общем, просто кошмар. Но она жива, слава богу! Я через несколько дней после произошедшего пыталась ей дозвониться, но трубку берет ее сестра Лида. Еся же ни с кем говорить не хочет. Бедная, даже не представляю, что она сейчас переживает. Но с ней хотя бы сестра рядом. Надеюсь, все образуется.

Ну а мне нужно собраться с мыслями и попытаться вести конспект. А то уже препод недовольно посматривает в мою сторону.

— Ей, Чудова, — толкает меня в спину Павлова, — Не боишься, что ты за своей подружкой пойдешь следом?

— В смысле? — раздраженно хмурюсь. Что ей опять надо?

— Я смотрю, у тебя телефон новый. Денег у вас нет, все уже знают, а кроссовки носишь новые, брендовые. Такие стоят, как крыло самолета. Несложно догадаться, откуда. Ведь возле колледжа не тебя ли снова Красавин ждет? Ему за подарки даешь? Молодец, хорошо пристроилась. Я даже завидую. Странно только что у него на такую, как ты, встает.

А у меня все закипает внутри. Так и знала, что будут проблемы. Как же они все меня достали!

— Рит, я бы на твоем месте слухам не верила. Они, знаешь, ли, не всегда правдивы. Мы с Красавиным не вместе, ясно? И я с ним не сплю.

— Ага, ясно. Вот только потом и ты переведешься на заочку, как Светлова, не вынеся такого позора.

— Сто пудово, — смеется ее подружка Дианка.

Вот же змеи! Да чтоб у них языки отсохли! Курицы безмозглые!

Со звонком толпа студентов валит из здания, только я не тороплюсь. Если возле колледжа и правда Красавин, то мне лучше не отсвечивать. Пускай он со своими друзьями свалит, а потом и я выйду. Не хочу, чтобы нас больше видели вместе, мне и этих слухов предостаточно, уже приписали то, чего и в помине нет.

В надежде, что Красавин уже свалил, выхожу с территории колледжа и выдыхаю. Машины Даниила нигде нет. Вот и хорошо, вот и славно. После прошлого раза, когда нас кто-то преследовал, а может, и пытался навредить, связываться с Даниилом у меня нет желания. Категорически!

— Ника-Вероника, — раздается практически возле моего уха. От неожиданности подскакиваю. Вот же черт из табакерки. — А я тебя тут жду-жду, чего так долго?

— Красавин, что еще тебе от меня нужно? — на эмоциях ударяю его своим полупустым рюкзаком. А этот дуралей только смеется.

— Я вообще-то за тобой приехал. Дело есть.

— Слушай, я больше не хочу иметь с тобой никаких дел, ясно? Так что можешь просто отвалить.

— Да чего ты агришся, Лимитка? У меня серьезное дело, между прочим.

Черт, как он меня достал со своими “делами”.

— Садись в тачку, поехали, — кивает на желтый спорткар.

— Красавин, у тебя машины “неделька” что ли? — криво усмехаюсь. — Завтра на какой прикатишь?

— Вот, совсем другой разговор, уже ждешь меня завтра, — довольную лыбу растягивает. Ну что за кретин?

Я так понимаю, что отвязаться от него все равно не получится, да?

— И куда мы поедем?

— К тебе, — пожимает плечами словно ничего такого не сказал. — Покажешь, комнату?

— Ты совсем крышей потек?

— Да ладно тебе, ты все равно сегодня одна ночуешь.

Это какой-то кошмар. Вот откуда он знает, что у меня мама вышла на работу? Она работает посменно. И это только ее вторая смена, между прочим, а этот уже в курсе.

Глава 10

(Даниил)

Короче, полный звездец, товарищи!

Ромео вместе с братом свалил за границу, ни сказав ни слова, друг, называется. Городок скоро в армейку отчалит. А Осипов тот еще балабол. Стопудово поможет Ларс, но он отпадает, потому, что у него, как и у меня, везде понатыкано камер по дому, да и по территории тоже. Короче, не варик.

Остается Чудова, как бы странно это не звучало.

Но в этом несомненно есть свой очень жирный плюс.

После инцидента в туалете я вообще больше недели пытался морозиться, даже не подходил к ней. Так, со стороны только наблюдал, как она домой уходит, пока с пацанами дымил. Все думал, не показалось ли мне? Нет, я не мог ничего испытать к этой полторашке. Она же не моего поля ягода. Вокруг меня всегда девочки на уровне. А эта? Капец какой-то. Особенно ее волосы. Поэтому то, что у меня на нее встал, было максимально стремно. Даже не знаю, с какого фига так накрыло. Наверное это все стресс. Я тогда реально подумал, что меня рассекретили. Потому что я чуть не попался нашему охраннику Жоре. Думал, он меня из ЗАГСа вел, а нет, пронесло. Он мою тачку только возле кафешки приметил. Вот и шарился. Но там столько этих кафешек и торговых центров, что мог бы меня до утра искать и не найти. Пронесло, короче.

Но вот пальцы до сих пор помнят, какая бархатная на ощупь кожа у Чудовой. И ее запах, кажется, теперь узнаю из тысячи других. Нет, она не пахнет модными Шанель или Гуччи. Это не та сладкая мишура, которая на километр тянется за дочурками толстосумов на благотворительных ужинах. И не резкий аромат лживого успеха, которым любят пользоваться эскортницы. И даже не стойкий среднячок, которым периодически воняют отцовские рубашки после его шлюх.

Ника пахнет тонко, едва уловимо, но безумно приятно. Ее запах черной смородины и пломбира из детства, который таял на солнце быстрее, чем ты успевал его есть, впитался в легкие, отложился на подкорке. Такой теплый, манящий, недостаточно яркий. Поэтому хотелось вдыхать сильнее, глубже, чтобы насытиться. Ведь в моем мире такого нет. Все пахнет деньгами. Деньгами и притворством.

— Ладно, пошли, — вздыхает Чудова от безысходности. Но так и есть, я один фиг своего добился бы.

Хватаю из тачки картонную коробку и пру с собой. Уже убедился, что слежки нет. Специально гонял на светофорах так, что Жора нервно остался курить в сторонке.

Чудова вставляет в замочную скважину огромный ключ, словно от амбарного замка, и отпирает дверь. Да уж, ну и халупа. Это типа однушку разделили на двушку? Очень оригинально. Как только люди живут в таких условиях? Еще и умудряются так приятно пахнуть.

— Кухня направо, — провожает меня, а сама топает в дальнюю комнату.

Иду за ней, на кой мне сдалась ее кухня.

— Дань, мне нужно переодеться, — возмущается, когда я вваливаюсь в ее крохотную каморку.

Да здесь же не развернуться вдвоем! Оттесняю Нику к кровати и закрываю за собой дверь.

— Красавин, какого черта? — верещит.

Ставлю рядом с ней на кровать коробку и осматриваюсь.

— Заныкай в шкаф коробку.

— Зачем? — тупит взгляд.

— За надом, не тупи, Никуся, — открываю коробку, набитую налом.

— Ты с ума сошел? Забери это немедленно! Хочешь, чтобы меня убили?

— Да кому ты нужна, Чудова. Тем более, здесь всего триста косарей, даже на месяц не хватит перекантоваться.

— Я, может, никому и не нужна, — с толикой обиды отвечает, надув свои розовые губы.

И какого черта они у нее такие розовые? Еще и пухлые. Интересно, они у нее какие на вкус? Смородиновые или сладкие, как пломбир? Или все вместе?

— Дань, ты меня слышишь?

Да черт. Кретин, снова завис. Как избавиться от этого? Как не подвисать на ней? Мне ведь это не надо! Ваще стрем.

— Я говорю, из-за тебя у меня возникнут проблемы. Кто-нибудь придет и будет это искать, — тычет на коробку.

— Да какие проблемы, Никусь, никто ничего искать не будет, это мои деньги. На тот случай, если после свадьбы мне блокнут все счета. — Спрячь, пожалуйста, а. Я больше никому доверить не могу. А с меня потом процент за хранение.

— Чую, я об этом сильно пожалею, — ворча, все же берет коробку и пытается засунуть на нижнюю полку в своем шкафчике.

В полуметре от нее наблюдаю эту чудесную картину. Охренеть просто. А у нее под широкими джинсами оказывается крутое богатство. Круглое такое, упругое…

Да чтоб меня!

Чувствую, как в штанах снова дергается младший брат, заценив видок.

— Дохлые котята, дохлые котята, мать вашу!

— Чего ты там шепчешь? — наконец-то поднимается она.

— Спрятала, говорю, хорошо? Никто лазить не будет?

— Нет, мама не имеет привычки рыться в моих вещах. Больше некому.

— Спасибо, Ника-Вероника. Сочтемся.

Валю из ее квартиры. Быстро валю. Ну нахрен. Сегодня нужно разгрузиться по полной. По-любому это от того, что девок давно не драл.

Прыгаю в тачку и выруливаю из такого же тесного двора, как и квартира Чудовой. Набираю Ромео. Глухо. Звоню его младшему брату, тот хоть отвечает.

— Привет, малой. Ты в секретарку заделался к Роме?

— Красавчик, что-то срочное? Я передам, — явно не в настроении он.

— Яр, че происходит? Может, проблемы какие, куда Ромыч делся, почему трубу не берет?

— Проблемы, — отвечает не сразу и заметно тише. — Помочь не можешь, сами разрулим. И это, мы тут без связи пока, так что и этот номер скоро блокнут. Короче, пока так. Потом Рома все сам расскажет. Но не думаю, что скоро.

— Ясно, — не пытаю, захочет, сам потом расскажет. — Слушай, Яр, но если что, ты звони, ок? Может, помогу чем.

— Ладно, на созвоне. Позже потом местный номер тебе кину. Мы тут, походу, надолго зависли.

— Ок, на созвоне, — отбиваю звонок и еду к Ларсу.

Ларс и Ромео два моих лучших друга. Но чтобы все вместе, мы как-то редко пересекаемся, только в “Малиновом неоне” или на гонках. Бессонов у нас гроза улиц, боец, хоть и дядя у него местный авторитет при деньгах. А Ларс из моего мира. Они разные, но доверяю я им одинаково.

Глава 11

(Даниил)

Изрядно накидавшись и расслабившись, тискаю горячую брюнетку, которая в одном бикини трется о мой пах. И все бы ничего, как будто даже все идет по плану, если бы не одно, мать его, огромное “НО”!

Та опускается на колени и с похотливым взглядом тянет за собачку на моей ширинке. А у меня, откровенно говоря, ни-хре-на. Вот вообще не вставляет! Что за фигня?

Но стоит мне закрыть глаза, откинуть голову и представить, что вокруг пахнет смородиной и пломбиром, а у этой девки в волосах ярко-розовая прядь, как в штанах моментально становится тесно.

И стоит ли говорить, что иметь ее с закрытыми глазами так себе идея? Да и воображаемый запах смородины перебивается пресловутым номером пять, от которого уже реально блевать тянет.

Поднимаю ее за локоть и даю понять, что сегодня я не в настроении:

— Гуляй отсюда.

— Даник, ты чего? Я вообще-то рассчитывала, что мы вместе уединимся.

— Больно на многое рассчитывала. Гуляй, сказал, — тянусь за очередной бутылкой.

— Красавчик, — бросает на меня удивленный взгляд Тим, не прекращая лапать двух блондинок близняшек. — Мне показалось, или ты не в настроении? Так и быть, хочешь, уступлю тебе этих милах?

— Нет, — злюсь сам на себя.

Какого черта вообще? Как мне, блин, в принципе в голову пришло представить на месте этой красотки, мать вашу, Чудову?!

Залпом допиваю прямо из горла.

— Погнали в клуб, — цепляю еще бутылку и чалю на выход. Надо бы хорошенько проветриться.

В клубе полно народу, долбит музон, в глаза бьет светомузыка. Занимаем привычную випку и заказываем “десертик”. Но и тут не весело как-то. Может, потому что Беса нет с нами? Точно из-за этого.

— Городок, — толкаю Арса. — У вас с Чудовой мутки?

— В смысле? — тупит. — А, нет, с чего ты взял? Говорю ж, соседка моя.

— Бывшая, — уточняю. Но получается как-то грубовато.

— А ты с чего вдруг интересуешься? Ты мне, Красавчик, хоть и друг, но к ней лучше просто так свои яйца не подкатывай.

— А че так? — бесит меня его предостережение. Если они не вместе, так какого хрена он так активно ее опекает?

— А то, что я тебя знаю. Не порть нормальную девчонку, понял?

— А, даже так… — раздражаюсь.

— Тебя чет понесло, Даник, тормози, — дергает меня за плечо Тим. — Хорош, ты че.

С психом одергиваю и иду охладиться и затянуться. Выхожу на улицу и вдыхаю холодный воздух первых заморозков.

Сам не понимаю, какого лешего так психанул. Крышняк едет. Но это от количества алко внутри меня. Но он почему-то не греет. Холод проникает под дорогую стильную куртку, которая тоже ничерта не греет.

Прислоняюсь к ледяной кирпичной стене, пытаясь поймать равновесие. В голове вата. Густая, пропитанная чем-то крепким и отвратительным. Пофиг. Главное глушит. Должно глушить.

Все равно в голову словно мухи лезут мысли о какой-то несуразной девчонке. На кой она сдалась мне? Какого черта ее убогий образ в последние дни постоянно перед глазами, назойливо преследует?

«Ты же просто избалованный мажор, который от скуки периодически бунтует, потому что все игрушки надоели, — звучит в голове ее голос».

Кто она такая, чтобы смотреть на меня сверху вниз? А, точно! Инструмент. Очень неудобный. Острый. Но идеальный, чтобы произвести нужный эффект. Именно поэтому она в моей голове. Вот же! Все просто.

А не потому, что до сих пор помню нежность ее кожи под моей ладонью. Ее резкий вдох. И мой собственный идиотский порыв запомнить ее легкий ненавязчивый запах.

Достаю еще одну отраву из пачки. Руки трясутся от холода. Какого хрена я вообще стою тут и пытаюсь переварить это? Нафига? Я ведь Даниил Красавин. Красавчик. Во всех смыслах. Любая мечтает поймать мой взгляд на себе. Просто я сегодня не в настроении, вот и все. Никакая это не симпатия. Нет. Это просто сбой, глюк системы. Алкогольная паранойя. Усталость. Да что угодно! Только не оно. Не это дурацкое, унизительное чувство, из-за которого комок встает в горле не от дыма. Закашливаюсь.

Отталкиваюсь от стены и на заплетающихся ногах иду обратно в клуб. В яркие неоновые огни, в шум толпы, басы, бьющие по вискам, к красивым девочкам, которые жаждут моего внимания.

Уже на входе торможу.

Возле меня останавливается такси, из которого вываливается толпа и чалит в клуб.

Нет, Красавчик, ты этого не сделаешь.

А такси все стоит.

Собакааа, вот нахрена?

— Свободен? — плюхаюсь на заднее сиденье и называю адрес.

Запишите меня в список долбоящеров, пожалуйста.

Потому что называю я ее адрес.

И вот спустя минут тридцать-сорок стою перед окном логова этого мини чудовища, что без спроса вломилось в мою башку и теперь травит токсинами собственного производства.

Чего хочу? Хочу убедиться, что все это мне показалось, что я типо приукрасил себе, мусоля в мыслях тот случай в кафе. Вот сейчас увижу ее снова, и все встанет на свои места. Она не красотка, да и характер у нее стрем. Короче, просто избавлюсь от иллюзий, освежу реальную картинку, чтобы фантазии больше не играли со мной в такие шутки, и вернусь в клуб.

Легко дотягиваюсь и барабаню по стеклу. Окно распахивается уже через три секунды.

Вот, Красавчик, смотри и запоминай, что из себя представляет чудовище после того, как пробило двенадцать. Это должно быть что-то максимально страшное и впечатляющее. Возможно, нечто волосатое, с мешками под глазами, прыщавое, в старом застиранном бабском халате или даже… Короче, супер стремное.

Но все ожидания вдруг со звоном сыплются мне под ноги.

— Красавин, ты офигел? Какого черта ты здесь делаешь в такое время? — змеей шипит на меня.

А я стою и, подвиснув, оцениваю картинку.

Сглатываю.

Охренеть.

А чудовище где?

Потому что передо мной она предстает совсем иначе, чем мне хотелось бы. Она без косметики, однако кожа чистая, с нежной розовинкой. Глаза блестят от света луны. Волосы хоть и распущены, но мягко спадают густыми волнами по бледной коже плеч. Короткий топ на тонких бретелях плотно сидит на груди, выдавая под легкой тканью, что ей холодно из-за открытого окна.

Глава 12

(Вероника)

— Привет, ма! — выглядываю из своей комнаты, встречая маму. Выглядит она очень уставшей после смены.

— Привет, справляешься без меня? — разувшись, двигает ботинки в сторону.

— Да чего тут справляться-то. Картошку пожарила, убраться здесь пару минут. Чай будешь?

— Да, налей, пожалуйста, — вымыв руки, она медленно опускается на стул. Заметив новенький ноутбук на столе, удивленно выгибает бровь. — Откуда это?

— Это… Так это не мое. Мне на время дали попользоваться, сессия же скоро. Вот, готовлюсь.

— Ника, — становится жестким ее голос. — Откуда это? — повторяет грубее.

— Говорю же, знакомый дал.

— Вот так просто, взял и дал такую дорогую вещь? Ника! Если я узнаю, что ты спишь с кем-то…

— Да мама, блин! — возмущенно перебиваю. — Как ты могла такое подумать? Я ни с кем не сплю! Клянусь!

— Я договорюсь в больнице, пусть тебя врач посмотрит, — типа угрожает. Но я знаю, что она этого не сделает. Она всегда так, только пугает, а на самом деле все это простая забота. И отголоски папиного заразного недоверия.

— Да договаривайся с кем хочешь! Говорю же, я ни с кем не сплю! И не спала никогда. А ноут мне правда знакомый дал.

— Ника, — уже мягче. — Я понимаю, у нас тяжелые времена, и я не хочу, чтобы ты портила себе жизнь, ступив на кривую дорожку. Просто я беспокоюсь. И обещаю, что все наладится. Главное, не делай глупостей, дорогая, хорошо?

— Да, мама. Все в порядке, честно. Ты зря волнуешься.

После неприятного разговора, остаток вечера провожу в своей комнате. Да, пришлось немного недоговорить всей правды, но как я объясню маме дурацкую выходку Красавина подать заявление? Да никак. Все равно ничего за этим не последует, так что не стоит и внимания.

Увлекшись книгой, засиживаюсь до поздней ночи. Уже собираюсь лечь спать, как раздается стук в окно. Пугаюсь, подскочив на месте. Может, подростки хулиганят?

Осторожно отодвигаю штору в сторону и вижу…

Красавин.

Он совсем идиот? Открываю окно и высказываю свое недовольство:

— Красавин, ты офигел? Какого черта ты здесь делаешь в такое время? Ты зачем приперся?

— Я по делу, — заявляет он. — Отойди-ка от окна.

Не успеваю ничего сообразить, как в одно движение Даниил оказывается на моем подоконнике. Скидывает кроссовки и спрыгивает на пол.

— Ты совсем ополоумел? — округляю глаза. Это уже ни в какие рамки не вписывается! — У меня вообще-то мама за стенкой спит после смены, — шепотом “кричу” на него. Наверное, как это выглядит, объяснять не надо. Идиотизм.

— Я знаю, поэтому и через окно, — в два шага оттесняет меня к стене.

— Эй, ты с ума сошел? Вали отсюда!

Но он и не думает отступать, а меня накрывает эффектом дежавю. Он напирает на меня как тогда, в уборной кафе. И глаза… такие же бешеные, с поволокой. Тело тут же охватывает ознобом. Наверное возле окна замерзла. Не чую ни рук, ни ног, стою столбом, прижатая к стене мощным мужским телом. И отступать некуда в моей комнатке в три шага. А за стеной мама, шуметь никак нельзя, чтобы ее не разбудить. Сердце заходится в бешеном ритме.

Что ему нужно от меня?

Он поднимает руку, а я вся сжимаюсь. Даня касается моих волос, проводя по ним и пропуская между пальцами.

— Красавин, я серьезно, — моя попытка звучать грозно, кажется, проваливается, потому что голос уже дрожит.

Он наклоняется ближе и ведет носом по линии шеи. Совсем больной? Улавливаю запах алкоголя. Ясно. Кретин. Осуждаю такое!

— Ты что, пьяный? — пытаюсь упереться ладонями в его грудь, чтобы оттолкнуть. Но он настолько близко, что у меня не получается, я лишь хватаюсь за его тонкую куртку.

— Дань, пожалуйста, уходи.

Он даже не реагирует, ведет кончиками пальцев по моему плечу. Сдвинув бретельку, касается ключицы, ямочки. Его руки холодные, но прикосновения обжигают.

— Знаешь, что меня бесит больше всего в этой жизни? — шепчет мне на ухо, обдавая горячим дыханием, отчего по телу бежит волна микроимпульсов. — Когда моя жизнь не принадлежит мне. Когда ею пытаются управлять против моей воли, когда все идет не так, как надо мне, — уже почти рычит.

— Круто. А я тут причем? — то ли удивленно, то ли испуганно выдаю я.

— Вот и я думаю, причем здесь, ты, чудовище? — отталкивается рукой от стены и снимает куртку. Бросает ее на мой стул.

А, то есть он еще и уходить не собирается? Замечательно. Нет!

— Мне кажется, тебе лучше уйти, — взмахиваю рукой на дверь. Сообразив, быстро указываю на окно.

— Нет. Я здесь останусь, — в наглую заваливается на мою кровать. — Мне переночевать негде.

— Красавин, ты смеешься? Сними себе номер в гостинице.

— Не могу, деньги на карте закончились.

— Возьми те, что ты оставил у меня в прошлый раз, — уже трясет меня от возмущения.

— Не могу, — издевательски пожимает плечами. — Это нз.

А у меня глаза на лоб лезут, ведь он цепляет край своей футболки и стягивает ее с себя. Швыряет все на тот же стул. Нет! Нет! Я не должна это видеть! Но я смотрю. Смотрю на рельефы его обнаженного торса, на его косые мышцы, что уходят под грубую ткань черных джинс. Божечки-кошечки! Аполлон с небес упал прямо в мою кровать.

— Нз? — мысленно саданув себе по затылку, с трудом начинаю дышать. Идиот он, а не Апполон. Ну придурок же, не иначе!

— Неприкосновенный запас, — усмехается и хлопает по кровати. — Так и будешь стоять там всю ночь?

— Я не лягу с тобой! — даже на шаг не двигаюсь с места. Ни за что! Я еще не сошла с ума.

— Ну, как хочешь, — взбивает мою подушку и укладывается удобнее.

— Красавин, ты охренел?

Но вместо ответа он неожиданно хватает меня за руку и валит на кровать. Подминает меня под себя и зажимает рот ладонью. Я даже пикнуть не успеваю.

— Слушай сюда, Ника-Вероника, — тихо, но очень четко и доходчиво. И смотрит так, словно злится.

От страха медленно сглатываю густую слюну. Ведь я чувствую кое-что твердое, упирающееся мне в бедро. И это явно не бутылка лимонада у него с собой в штанах.